Arthur
Так можно?Доминант/Садист
или
Хорошо выдрессированный адвокат в фиксации не нуждается
Я стою под пирсом, прислонившись спиной к холодной, мокрой опоре и слушаю шум волн. Джинсы промокли выше колена, как я их не закатывал, но мне не до этого. Я дышу вместе с океаном, пытаюсь остудить чувства и набраться смелости. Вода что-то шепчет, иногда бьет по ногам, словно упрекая или подталкивая к решению. Ветер забрасывает брызги до плеч, и я морщусь и фыркаю.
«Дураком ты был, дураком и остался!» — мысленно отрубаю я и достаю телефон.
— Да? — он берет мгновенно, словно только моего звонка и ждал.
— Привет. Пять минут твоего времени. Есть?
— Тебя на взятке поймали или наконец вычислили, как ты с налогами мухлюешь? Таким голосом только «Amazing Grace»* петь.
— Хуже. Я промок до нитки и хочу кофе.
Он знает меня лучше, чем мой исповедник и задумывается лишь на пару секунд.
— Если не набрался и можешь сесть за руль, то приезжай прямо сейчас. Или мне тебя…
— Спасибо. Я сейчас приеду.
Отбой.
***
Идеально белая фарфоровая чашка наполнена почти до самых краев. Файр молча ставит передо мной полный кофейник и усаживается в кресло, напротив. Самое сложное — это начать. Я выпиваю кофе, выдыхаю и старательно избегаю взгляда своего лучшего друга.
— Сложная неделя? — тихо интересуется он.
Да к черту все, какого хрена тянуть!
— Нет, там, на сайте, ну, ты помнишь же?
Я стараюсь как можно равнодушнее задать этот вопрос, наливаю себе кофе и осторожно наблюдаю за реакцией Файра. Тот иронично приподымает бровь и чуть обнажает клыки.
«Сука ты…» — тоскливо думаю я и залпом выпиваю вторую кружку. Файр с удовольствием наблюдает за тем, как я медленно начинаю краснеть.
— Дженни красотка, да? Вы с ней…
Я отрицательно качнул головой.
— Да нет. Как тогда расстались — больше не виделись. Тут другое.
Файр усмехнулся.
— Иногда я думаю: может мне русский выучить? Как ты думаешь, меня примет эта твоя иностранная тусовка? У вас там, смотрю, прям жизнь ключом бьет.
«Ага. Если бы» —хмурый взгляд и я снова тянусь к кофейнику.
— Да не мучайся ты! Джин или виски?
Я демонстративно салютую ему третьей чашкой кофе. Выпиваю чуть медленнее. Дрожь от стояния под пирсом медленно отступает и мое тело наконец-то наполняется теплом.
— Если коротко, то тусовка хотела бы полюбоваться на M|M пси-дома и садиста.
Редкостное зрелище — увидеть Файра в замешательстве.
— Чего они хотят?!
— Ты меня услышал. С тебя сессия, с меня рассказ.
Файр начал медленно трансформироваться. Сколько раз я видел, как мой лучший друг превращается в мерзкого вампира! Его тематический облик — самое тошнотворное зрелище в мире, уж поверьте. Когда он посылает Найка за плетью — у него разве что яд с клыков не капает и ни один наркоман не имеет такого пьяного взгляда и прихода, как у Файра.
— Вы там не прихренели часом, а?
Я кошусь на кофейник, но чувствую, что все же хватит.
— Файр, не жди, что я начну тебя умолять и упрашивать.
Вампир облизнулся.
— Может все же стоит, м?
— Перебьешься! Ты мне поможешь?
Файр медленно кивает и прищуривается. Я неловко ерошу волосы на затылке и тороплюсь продолжить:
— Ремень. По спине. Без фиксации. Устроит? Допустим, сотню.
— Сам так решил?
Я жму плечами.
— А кто за меня решит?
— В самом-то деле, — кивает вампир, — штрафные на мое усмотрение.
Я смущенно глажу подбородок. Ремень штука переносимая, даже с руки такого здоровяка, как Файр. Вряд ли там будут какие-то штрафные, даже с учетом его любви ко всяким кодексам, правилам и прочей DS-ной суете.
— Согласен. Какие штрафные?
— Плеть. С фиксацией, — он пытливо заглядывает мне в глаза.
— Договорились.
«Хрен тебе, а не штрафные!» — нагло улыбаюсь я.
Вампир чуть прикрывает глаза, словно прислушивается к чему-то далекому, потом резко встает с кресла и безапелляционно заявляет:
— Пошли!
Хорошо, что я сидел! Мне резко стало жарко и в ушах зашумели волны.
— Сейчас что ли?!
— А чего тянуть? Пятничный вечер. Найк в Miami, вернется на той неделе, ты за выходные как раз придешь в себя, все осмыслишь и напишешь рассказ для своей тусовки. Идеально, я считаю.
— Слушай, ну… я не готов… так сразу…
Глаза вампира медленно заволакивало океанское безумие.
— Не беси меня, Арти. Тебе же будет хуже. Пошли, я сказал!
***
«Ну нахрена, нахрена я согласился? Какого черта я тут забыл?!» — вниз, ступенька за ступенькой, в просторный, отлично оборудованный подвал самого настоящего маньяка-садиста, который днем притворяется психиатром, а по ночам пьет кровь. И я не сильно преувеличиваю.
— Ну, чего встал? Снимай рубашку, ремень на стол или мне свой строгач взять?
«Лесом!» — отвечаю я мысленно и расстегнув пару пуговиц, снимаю рубашку через голову. Вытягиваю свой ремень и подаю Файру.
— На стол я сказал! Оглох что ли?
— Не ори на меня!
— Мне бы посоветовать тебе заткнуться, Арти, но не вижу смысла. Орать сейчас ты будешь и очень громко.
Я кладу ремень на стол и аккуратно вешаю рубашку на спинку стула. В ушах все громче шум волн, и я стараюсь взять себя в руки, и успокоиться.
— Пошел! К той стене! — Файр нарочито грубо, в надежде раскачать на эмоции, толкает в спину.
Я подхожу к месту своей экзекуции и немного потоптавшись, выставляю руки на холодную стену. Сзади палач заливается смехом!
— Нет, Малыш Гризли, ты реально охренел!
Я закусываю губу и медленно сжимаю руки в кулаки. «Сотня ремнем, просто сотня!» — повторяю я про себя.
— Молись короче, Арти! Я не намерен возиться тут с тобой до поздней ночи!
«Гребанный ты уродец!» — мысленно.
— Я готов!
Вампир снова хохочет.
— Хрен два ты готов! Подними голову и затяни петли!
Я поднимаю голову и смотрю на две петли. Они всегда там были.
— Зачем? Мы же договорились без фиксации!
— Живее, я сказал! Мы сейчас сразу со штрафных начнем!
Я возмущенно разворачиваюсь к нему лицом.
— Да с каких мать твою штрафных?!
Мерзка палаческая рожа светится как рождественский фонарь.
— Вот это сейчас две дюжины на ровном месте. Хочешь умножу?
Я молча разворачиваюсь к стене и затягиваю на своих запястьях две широкие кожаные петли.
Файр сдергивает с крючка бич и щелкает им в нескольких дюймах от моей спины.
Я медленно, еще не веря в то, что происходит, поворачиваю к нему голову и тихо произношу:
— Я ж тебя грохну потом!
Бич опускается на мои плечи, и я впечатываюсь в стену. Файр ухмыляется.
— Не грохнешь. Ты отсюда выйдешь абсолютно смирным, как овца после членской выволочки!** За что штрафные: сформулируешь сам или тебе помочь?
— Да х** его знает! — с чистым сердцем отвечаю я.
Следующие несколько минут я корчусь под бичом, проклиная все на свете.
Наконец Файр опускает руку, шумно вздыхает и повторяет вопрос:
— Мозги включились? За что ты заработал штрафные?
— Не попросил вежливо, нагрубил палачу, — выпаливаю я первое, что приходит на ум.
— Плохо! — и Файр подкрепляет это утверждение еще парой ударов. — Ну?
— Ремень на стол сразу не положил? — хмуро буркнул я без надежды.
— Вот сучонок!
Следующие полдюжины ударов превращают шум волн в гудение электрической дуги.
— Четверть минуты чтобы дать правильный ответ или я не остановлюсь пока ты глотку не сорвешь!
Я прижимаюсь лбом к стене и медленно распределяю боль в иссеченных плечах по всему телу. «Ну чего, чего он хочет, какой ответ нужен этой шизанутой твари?» И ведь реально, с него станется, будет полосовать в свое удовольствие, пока… Черт! Удовольствие! Вот жеж скотина!
— Время!
Я поворачиваю голову в его сторону и вижу, как Файр поднимает руку с бичом.
— Я не должен был сам выбирать формат. Это право принадлежит палачу.
— Молодец!
Файр замахивается и я вжимаюсь в стену.
— Вот ты в конец охренел, Артур! — бич обжигает, словно кожу со спины содрали и плеснули кипятком. — Ты настолько привык все решать сам, что мне иногда кажется, будто для тебя люди — бумажки из твоего портфеля.
Я слышу гул штормовой волны. Она грохочет, приближается, накрывает меня с головой. Черт! Это я уже тихо и утробно вою, еле сдерживаясь, чтобы не начать просить поблажку.
— В расчете! — выдыхает Файр. — И скажи спасибо, что я тебе штрафные сам посчитал!
— Спасибо…, сэр! — тише положенного отвечаю я. Ну его к лешему, спорить с ним еще.
Файр кладет бич на стол и возвращается ко мне с ремнем в руках.
— Ну что, сотня, говоришь?
В его голосе радости, словно jackpot сорвал. Я ежусь и меня начинает потряхивать. По спине, иссеченной бичом, сотня ремнем с крепкой руки — это совсем не то, о чем я думал, когда ехал в этот дом.
— Слушай, Файр…, — я запнулся, не сумев подобрать слова.
— Хочешь о чем-то попросить или я все же перебьюсь, м?
«Да чтоб тебя собственные пациенты придушили!»
— Не лютуй особо!
— А то что? Грохнешь?
— Пожалуйста!
— Почему?
— Файр! Это больно!
— Хороший ответ, Малыш Гризли. Так на своем русском сайте и напишешь. Ты закончил болтать или хочешь посчитать мне до ста?
— Да. Нет.
— Тогда заткнись и получи свою сотню, как договаривались.
Он ослабляет петли на моих руках и усмехается:
— Хорошо выдрессированный адвокат в фиксации не нуждается. Руки на стену и только попробуй мне тут продемонстрировать свой гонор! По пятьдесят в сете. Прими как мужчина.
Я скребу пальцами стену и вою сквозь прикушенную губу. Ну каким же нужно быть идиотом, чтобы геройствовать сейчас без фиксации. Да я все что угодно отдам, лишь бы повиснуть на кожаных браслетах!
— Нормально встань! Я тебя еще стойке учить должен? Ты мне потом спасибо скажешь, что я не свой ремень взял, для строгих наказаний!
Я послушно скриплю зубами, вскрикивая на самых тяжелых ударах.
Еще минут пятнадцать после порки я стою пока Файр что-то втирает мне в спину. Потом жадно пью предложенную воду.
— Это все? Ничего не забыл?
Я непонимающе смотрю на Файра, который уже принял свой обычный облик. Потом допиваю воду и возвращаю ему бутылку.
— Даже не надейся, что я тебя поблагодарю за ремень! Ты эту хрень сразу продумал, псих!
***
— Кофе?
— Виски!
Файр не торопится с угощением.
— Если я перегнул — так и скажи.
У меня нет настроения для разговоров. И я лишь коротко помотал головой.
— Я б не хотел, чтобы ты сейчас пил, Арти. Хочешь я позвоню Джесс и можешь остаться до утра?
— Нет. Я поеду.
— Надеюсь домой и спать?
— Почти. На пирс заскочу, мне надо.
— Арти, обещай мне, что …
— Да не дропнусь я, расслабься. Пацана нашел что ли.
Я выбираюсь из кресла и пожав другу руку возвращаюсь в конечную точку Route 66.
______________________________________________________________________________
* «Amazing Grace» — христианский гимн. В протестантских общинах его исполняют на похоронах.
** «как овца после членской выволочки!» — Файр глумится над протестантской традицией «Очищение», где разбирается поведение члена церкви, и которую христианину положено проходить в особо смиренном состоянии.
Обсудить на Форуме