ClubPN

II место на Ежегодном Литературном Конкурсе ПиН-2004. Номинация "Глас народа"

Miss Grey


Рассвет



Автобус торопливо заполнялся людьми, сумками, рюкзаками, мокрыми зонтиками и суетой отправления.

Андрей уткнулся лбом в запотевшее стекло и смотрел, как по нему медленно стекают капли дождя. Провожающие махали руками, пытались что-то прокричать, но стекла автобуса немилосердно разделили людей на уезжающих и остающихся.

Андрей уезжал.

- Фу, старик... как нам не повезло с погодой в этот раз! –Васька. Однокурсник, одногруппник, сосед по общаге. – Пива хочешь? С этой холодрыгой остался целый ящик. Вот доползем до Москвы, я сутки из горячей ванны вылезать не буду. Попеть от души из-за этого холода не получилось. – Это он на комплимент нарывается. Пел Васька при любых условиях, да так, что никто не замечал его рост, не дотягивающий до метра семидесяти, очки, больше похожие на телескоп, и уши, из-за которых его в школе дразнили слоненком Дамбо. – Слушай, я пойду – там девчонки... они на практике здесь в теорфизике были...

Пел Васька хорошо. А уговаривал еще лучше. Иначе как бы он затащил Андрея на этот фестиваль авторской песни на самый юг Московской области, когда тот только-только прилетел из Штатов? С погодой не повезло. Да и не только с погодой. Видимо, их время уже подходит к концу. Старая полуразрушенная мельница осталась прежней. Казалось, она насмехалась на окружающими и временем. Окружающие бегали и суетились. Время медленно и быстро утекало вперед. А она стояла. И рыжими обломанными стенами бросала вызов четкой линии горизонта.

«Да, меня потрепало. Но я выстояла. И еще буду стоять. Вы будете приводить сюда своих детей, а я буду стоять так, как стояла, когда вы были детьми. Ваши дети будут приводить сюда своих детей. А я буду стоять.»

А внизу перекатами и омутами прорывалась вперед река...

Время кончалось, а люди не хотели в это верить. Те же палатки, что и десять, двадцать лет назад. Те же люди. Только они постарели, некоторые привезли детей... Кто-то забыл, а кто-то не приедет уже никогда...

***

Андрей сидел у костра, сжимая в руках эмалированную кружку с красным вином. Весь мир остался где-то далеко. Огонь, противный моросящий дождь, шипящий на углях костра, и дешевое вино в кружке.

- Не нальете и мне этой амброзии? – голос чуть насмешливый и нервный.

Андрей посмотрел на девушку, которая села рядом с ним и аккуратно прислонила к бревну какую-то палку. Маленькая. Словно утонула в своей штормовке защитного цвета.

- А не боитесь?

- А чего можно бояться в этой жизни после жизни?

Андрей присмотрелся – вроде не пьяная.

- Да не... – девушка усмехнулась, словно прочитав его мысли. – Я даже попробовать еще не успела... Так нальете? – Она протянула пластиковый стаканчик.

- Полусладкое. – предупредил Андрей. – Сухого, как всегда, дефицит.

- Предполагается, что дамы любят полусладкое. Рискну, а вы меня спасете, если что. - Девушка весело сморщила нос. Андрей плеснул ей вина, и некоторое время они молча пили. Наконец, он не выдержал.

- А можно спросить, что это за палка?

- Палка? – Она залилась смехом, который прокатился по спине Андрея горячей стайкой мурашек. – Не называйте его палкой. Он может обидеться. Это меч. Привязался ко мне, как дворняжка. Наверное, я должна найти ему рыцаря. – И она протянула Андрею деревянный меч.

- Красивый. – У Андрея почему-то перехватило дыхание. Это был обычный самодельный меч с выжженным рисунком на рукоятке из темного моренного дерева. У Андрея появилось странное ощущение, что он не имеет права брать его в руки, и он отложил его в сторону.

Девушка, настороженно наблюдавшая за ним, только печально вздохнула.

Он не мог точно сказать, сколько они сидели у костра и смотрели на огонь... и молчали. Молчать с ней было очень спокойно. Он не помнил, кто предложил прогуляться вдоль берега... Он помнил, как она стояла на берегу и смотрела на темную воду.

- Вы никогда не думали, насколько мы маленькие и хрупкие перед случайностями? - Она глянула на мельницу на том берегу. – Не хотите дойти туда?

Андрей еле успел схватить ее за руку. Ему показалось, что она собралась пойти прямо через реку.

- Новый мост там. – он кивнул влево.

- Новый мост? – изумленно посмотрела она на него. – Ах, да.... мост... То есть, вы говорите, что уже не надо идти по этим качающимся доскам, еле-еле скрепленным веревками? Ох... жалко как... Я здесь не была уже шесть... нет... семь лет...

Они дошли до мельницы. Андрей старался не обращать внимания на дождь и не пролить вино из бутылки, которую захватил с собой для создания романтической обстановки. Старые кирпичные стены, даже обсыпанные упаковками от чипсов и заваленные пустыми бутылками, смотрели укоризненно. Это было странное ощущение - вот так, наверное, ощущаешь себя перед судом присяжных, даже если не виновен.

Темно, мокро и неуютно. Андрей почувствовал, как ее рука сжалась. Он уже почти собрался предложить вернуться назад, когда девушка повернулась к нему и сказала:

- Вы не могли бы меня выпороть?

В темноте отчетливо были видны только ее глаза.

- Выпороть? – выдавил он.

- Выпороть. Очень больно. – каждое слово ей, похоже, давалось с трудом. Она потянулась к его ремню и попробовала расстегнуть его.

Андрей рванулся в сторону. Злые слова «чертова извращенка» почему-то так и остались невысказанными, словно что-то остановило его. Но она поняла. Он увидел, как поникли ее плечи, и во всем ее теле вместо гибкой живой пластики появилась угловатая неуверенность.

- Прости...

- Подожди... – Андрей вытянул вперед руку, отграждаясь от нее. – Минутку... подожди. Мне не каждый день делают такие предложения.

Он не верил себе. Вместо того, чтобы просто бросить эту идиотку здесь, он стоял и думал.

- Как выпороть? – Боже, неужели это он спросил?

Девушка неуверенно качнула головой.

- Может ремнем? По попе... – он чувствовал ее смущение всей своей кожей. – Но только больно...

- Больно. Значит больно. – он мог сколько угодно повторять это, но уже знал, что выполнит ее просьбу. – По попе. О, Господи. Что в таких случаях делают?! Черт меня побери... снимай штаны!

Девушка как-то неловко повернулась и начала расстегивать молнию на джинсах. Андрей нервно дернул пряжку ремня. Он совершенно не помнил, как нужно расстегивать ремень. Она спустила штаны до колен и приподняла руками штормовку.

Ее белые ягодицы резким пятном выделялись в сумраке. Господи!!! Да как это делается?

- Согнись и обопрись о стену.

Она осторожно сделала несколько шагов к стене – джинсы, обхватившие плотным кольцом ноги, мешали. Она оперлась одной рукой о стену, а другой приподняла куртку. Андрей сложил ремень вдвое и, несильно замахнувшись, ударил. Звук удара отдался в нем легкой тошнотой. В темноте он не смог разглядеть, оставил ремень след на ее коже. Андрей зажмурился и ударил еще. Уже сильнее. Она даже не вздрогнула. Он смотрел на это белое пятно и чувствовал все больше усиливающуюся тошноту. Звук удара гулко разносился над замершей рекой.

- Хватит или еще? – он смотрел на ее хрупкую фигурку и понимал, что еще не все. Она молчала. В нем нарастало чувство отвращения ко всему происходящему. - Еще значит?

Он перехватил ремень поудобнее и, размахнувшись как при ударе в теннис, со всей силы ударил ее. Потом еще. И еще. Она молчала. Только еще больше сжалась в какой-то нервный и униженный комок. Андрей смотрел на нее и не верил тому, что видел. Все это сделал он. Андрей хотел дотронуться до нее и погладить, но не посмел. Он дышал как марафонец на финише. И чувствовал такое же опустошение. Он отбросил ремень в сторону и согнулся, пытаясь справиться с тошнотой. Девушка еле слышно прошептала:

- Прости... О, Господи... прости меня... – она неуклюже попыталась натянуть влажные джинсы. – Мне не нужно было... прости... – Она никак не могла расправить свернувшие в тугой жгут трусы. – Я сейчас... прости...

Андрей еле успел схватить ее, когда она рванулась в сторону реки.

- Там пороги... Мост в другой стороне. – Она попыталась вырваться, но он держал крепко. – Подожди... подожди. Брейк. Рекламная пауза. Стой... стой.

Он подскользнулся и медленно осел на крутой берег, бережно прижимая ее к груди.

- Тихо... тихо. – Он не был уверен, кому из них больше необходимо было утешение. Он тихонько баюкал ее, судорожно гладя спутавшиеся волосы. – Все будет хорошо. Честное слово. Все будет хорошо... – Постепенно его дыхание выровнилось, и он почувствовал в своих руках маленькую сжавшуюся фигурку. От нее просто веяло какой-то страшной обреченностью. – Все будет хорошо... – сказал он и сам не поверил себе. Он замолчал. Он понимал, что если спросит ее что-то банальное, вроде «Не хочешь поговорить об этом?», все закончится.

- Прости... – еле угадываемый тихий шелест вместо слов.

- Больно?

- Очень. – еще тише.

Каким-то неизвестным ему до этого чувством он понял, что говорит она не о его никчемных попытках ударить ее. Он тихо удерживал ее в своих руках, боясь, что, как только он отпустит ее, она исчезнет. Он держал ее и постепенно понимал, что ему надо сделать. Еще несколько мгновений он пытался свыкнуться с этой мыслью. Он потерся подбородком о ее макушку.

- Подождешь минутку? - Удивление. - Я быстро. – Он вытащил из кармана своей куртки нож и накинул куртку ей на плечи. – Сиди здесь.

Скользя по мокрой траве и стараясь не хвататься за крапиву, Андрей спустился к реке. Прямо перед над водой нависали заросли ивы. Нащупывая ветки в темноте, Андрей срезал длинные и гладкие стебли. Стараясь не думать о том, что он делает, он, насколько позволяла темнота, очистил ветки от листьев и побегов.

Когда он вернулся, она сидела на прежнем месте, зябко кутаясь в его куртку.

- Пойдем. – он потянул ее обратно к мельнице.

Поставив ее перед стеной, он нащупал в темноте отброшенный ремень и сделал из него петлю.

- Раздевайся.

Она секунду помедлила и начала расстегивать пуговицы рубашки. Она разделась до пояса, когда дождь решил снова показать людям, что воды у него еще хватит. Холодные капли стекали по ее волосам, превращая их в мокрые сосульки. Даже в темноте он видел, как ее соски сжались от холода.

Андрей тем временем нащупал в кирпичной стене железный штырь и повесил туда ремень.

- Раздевайся! – повторил он.

Она торопливо начала стягивать джинсы и расшнуровывать ботинки.

- Возьмись за петлю и не отпускай. – Он помог ей нащупать мокрый ремень. Ее тонкая белая фигурка резко выделялась на фоне мокрой кирпичной стены.

Андрей выбрал несколько прутьев из срезанных им и сложил их в пучок. Он как-будто со стороны смотрел, как его рука сжимает прутья, замахивается и резко ударяет ее по спине. Концы прутьев завернулись на грудь. Она молчала и не шевелилась. Андрея охватила жаркая боль. Он резко стеганул ниже и увидел, как на белой коже налились красные полосы. Она не издала ни звука. Андрей продолжал бить. Он уже не выбирал место для удара. Он превратился в кусок болезненной плоти и не остановился, даже когда у нее на боку проступили капельки крови. Она тяжело дышала и приваливалась обнаженной грудью к шершавой кладке стены. Но молчала. Почему-то он точно знал, что поймет, когда надо будет остановиться. Ее тело постепенно охватывала дрожь. Ноги подгибались, но она только сильнее цеплялась за ременную петлю, напрягая тонкие руки. Она всем телом прижалась к холодной стене, стараясь закрыть от ударов хотя бы грудь. Он видел, как на ее коже вспухают рубцы, наливаясь кровью. Как ее хрупкое тело сотрясает дрожь. Он мог поклясться, что чувствовал запах ее пота, хотя дождь непрерывным потоком омывал тянувшуюся вверх девичью фигуру. Темп возрос до такой степени, что Андрей был уже не уверен, дышит он или нет...

Она резко вздохнула и прогнулась, широко открыв глаза летящим из высоты неба каплям дождя. Всего один полукрик-волувздох, в котором облегчения было больше чем боли, и она обессиленно навалилась на старые кирпичи.

Жаркая волна схлынула, оставив Андрея дрожащим и слабым, как после долгой болезни. Он с трудом отцепил ее пальцы, судорожно сжимавшие ременную петлю, и медленно опустился вместе с ней на землю. Еще несколько минут они не шевелились, тяжело дыша. Андрей дотянулся до куртки и накинул ее на мокрые дрожащие плечи девушки.

- Теперь все будет хорошо... все будет хорошо - ведь я выдержала... – прошептала она тихо и робко отвела мокрые волосы с его лба. Он еще сильнее обнял ее, стараясь убедить себя, что капли, которые катятся по его щекам, - это дождь.


***

Андрей медленно просыпался. Непроглядная темнота палатки сменилась туманным серым сумраком. Впервые за три дня его окружала тишина – дождь прекратился. Он пошарил рукой в стороне, еще один спальник, какая-то одежда... Ее не было. Андрей нехотя, и почти не открывая глаз, начал выбираться из палатки. Зябкий и мокрый утренний воздух тут же заполз под футболку. Солнце еще не встало. В тишине, которая наполнила лагерь, можно было услышать, как скатываются с листьев на землю капельки росы.

Она сидела у потухшего костра и ковырялась веточкой в золе. Одеяло, в которое она закуталась, постоянно сползало, и она подтягивала его грязной рукой. Зябко ежась, Андрей сел рядом на бревно.

- Странно, что нет угольков. – сказала она очень серьезно. – Впрочем, это не важно.

Андрей перехватил ее серую от золы руку и подтянул ее к себе. Он потерся носом об ее волосы, вдыхая запах вчерашнего костра.

- Почему не спишь? – прошептал он.

- Встречаю рассвет. – Ее серые глаза серьезно смотрели на него. - Все время откладывала это...

- Рассвет? – Андрей глянул вверх. За те несколько часов, что он спал, небо полностью очистилось. Он недоверчиво хмыкнул. – Ты попросила кого-то наверху выключить кран?

- Ага.

- Рассвет. – Андрей поежился. – Хорошо, будем встречать рассвет. Ради прекрасной дамы я даже готов встречать рассвет, а не спать в этой прекрасной, полинявшей, отсыревшей и пропахшей пивом палатке.

Она тихо рассмеялась:

- Мой рыцарь. – Она медленно провела рукой по его волосам, как бы запоминая это ощущение. – Иди спать. Я скоро.


Когда он проснулся, был уже день. По палатке опять стучал дождь. Рядом с ним на спальнике лежал деревянный меч. Даже не выглядывая из палатки, Андрей понял, что на этот раз у костра ее не будет.

***

- Старик, пива точно не хочешь? Блин, тащиться с этим ящиком. И девчонки еще отрубились – у них там вчера отвальная была, прямо до автобуса продолжалась....

Васька плюхнулся на свободное место рядом с Андреем.

- А ты что в эту палку так вцепился? Сувенир на память? Отволокешь в свою заграницу кусочек дикой природы Подмосковья?

- Это не палка. Это... меч. Деревянный. Забыл наверное кто-то, вдруг искать будет, - сказал Андрей и скривился от своих слов. – Черт! Девушка одна оставила, а я не хотел бросать его там.

Андрей стянул газету с рукоятки меча, ожидая насмешливых комментариев Васьки. Но тот молчал. Андрей недоверчиво повернулся к другу. Васька, не отрываясь, смотрел на меч. Затем встряхнул головой, словно освобождаясь от наваждения, и пробормотал:

- Черт... померещится же такое. – Васька стянул очки и протер их полой грязной ветровки.

- Что померещится?

- Да меч этот твой... похож очень... – Ваське явно было не по себе. – Ты что, не помнишь эту историю? А, черт... верно... ты же то лето из лаборатории Бегемота не вылезал...

- Что за история?

Васька тяжело вздохнул и оглянулся на девчонок. Они по-прежнему спали.

- Когда ж это было... Шесть... нет, семь лет назад. На фестиваль в том году молодежи собралось еще больше чем обычно... Ну в последнюю ночь народ как-то понесло не слабо, да и меч такой же вот подвернулся некстати.... приволок кто-то. Хоббиты чертовы. В общем, решили устроить турнир за право поцелуя прекрасной королевы. Ленку Савину с общей физики выбрали королевой, сплели венок, нацепили ей какой-то платок, типа вуали, вручили меч, чтобы, значит, она потом победителя в рыцари посвятила... бред, конечно... Ну речку они голыми переплыли под улюлюканье, в крапиву прыгали... а потом двоих к мельнице понесло. Знаешь, там скалолазы тренируются. Вот и решили, что тот, кто быстрее до второго этажа по стенке доберется, а потом спустится, и станет победителем.

Васька отхлебнул пиво из бутылки и скривился.

- Черт... теплое. На улице холод, а пиво теплое... Забрались-то они нормально, что уже чудо... вот только парнишка этот из МИФИ... не помню уже, как звали, решил, что быстрее будет спрыгнуть, а не спускаться. Второй этаж всего. – Васька поморщился. – Трава от росы была скользкой. Вот на ней-то он и подскользнулся, а там кирпичи, осыпавшиеся с верхних этажей... Он виском об эти кирпичи и... Пока до ближайшего телефона добежали, мобильников не было тогда ни у кого, пока скорая из города доехала.... А этот меч – куда его только потом не совали, все время кто-то натыкался, пока Пашка из Дубны по нему топором не стукнул в сердцах...

- Лена Савина? – осторожно спросил Андрей.

- Ну уж ее-то ты должен помнить! На два курса младше, на твоей кафедре специализировалась... Маленькая, темные волосы.... так забавно нос морщила, когда смеялась...

- Смешно, да?
- Смешно! – она хихикнула и запустила руку под одеяло. – Ну где там твоя заевшая молния?
В палатке было темно, но почему-то он видел каждую черточку ее лица. Он медленно провел пальцем по ее губе.
- Смешно?
- Смешно... – горячее дыхание обожгло ему руку...

Андрей с трудом заставил себя прислушаться к тому, что рассказывает Васька.

- ... идиотская смерть. Ей ваш Бегемот свои семинары у второго курса отдал. А у нее автобус как-то странно ходил – или за час приезжать надо было, или бежать. Вот она на первую пару и бежала... До перехода далеко, так она через Ломоносовский... Довезти до больницы не успели. По дороге скончалась.

Андрей почувствовал, как горло словно стянуло. Он уже знал ответ, но все же выдавил:

- Ты о ком?

- Да о Ленке. Ты что, не помнишь? Этой зимой было. Второй семестр. Ты в свою альма матер заглядываешь хоть изредка? А черт... ты же в Швейцарии был... В общем, портрет на входе поставили, ленточку черную повесили, цветочки там всякие, речи... – Васька вздохнул. – Что за бред.... Да иду уже! – он зло обернулся назад и взъерошил непослушные волосы. - Андрюш, ты чего?

Андрей упорно пытался вздохнуть.

- Ничего... я просто считаю... Иди, там тебя девочки ждут. – Васька с сомнением посмотрел на него, но все же поднялся. Андрей уткнулся горячим лбом в холодное запотевшее стекло. За окном в серой дымке дождя проносились мимо машины. - Просто считаю... сколько же рассветов я пропустил…