Expat. When Irish Eyes are Smiling
Добавлено: Ср ноя 03, 2021 8:01 pm
Expat
When Irish Eyes are Smiling
Все персонажи рассказа, главные и второстепенные, вымышлены, любое сходство с реальными лицами абсолютно случайно.
Эпизод 1
Частный интернат вблизи Дублина, июль 1937 года.
"When Irish eyes are smiling
Sure, `tis like the morn in Spring.
In the lilt of Irish laughter
You can hear the angels sing.
When Irish hearts are happy,
All the world seems bright and gay.
And when Irish eyes are smiling…
- Ради Бога, Сандра, выключи радио. Я не против избитых и заезженных до предела старых песенок, но не тогда, когда я готовлюсь к зачёту. Тем более что к следующему я тоже не готова и не хочу искушать судьбу. Два провала - это уже чревато. Мне, знаешь ли, удалось за шесть лет учёбы избежать серьёзных неприятностей, и знакомиться с ремнём мисс Риордан в семнадцать лет, да ещё перед каникулами, я не собираюсь.
- Люси, брось панику. Когда мы не сдали хоть один зачёт, не говоря о двух? Я вообще-то тоже пытаюсь заниматься, но я жду новостей, - Сандра Каллаган подняла рыжую голову от книги и посмотрела на подругу скорее с удивлением, чем с неодобрением.
- Новостей - о Мике, конечно? В таком случае всё равно ничего толкового не услышишь. Ты же знаешь наши новости - обо всём, что происходит за пределами нашего богоспасаемого захолустного острова, они скажут скороговоркой в последние три минуты. Можно подумать, что война идёт где-то на Камчатке, а не в европейской католической стране, не так уж далёкой от нас - через море, и неширокое. Не говоря уже о том, что сотни ирландцев воюют на обеих сторонах. Только вот, к сожалению, в неравной пропорции, так что если какой-то репортаж и будет, то уж точно не с той стороны, на которой Мик. Извини, но... когда точно было последнее письмо?
- Месяц и три дня назад, если хочешь точно. Люси, я хочу услышать хоть что-нибудь. И ты, между прочим, наверняка тоже - я же не слепая, я видела, как ты смотрела на моего милого братца, когда он приезжал перед отъездом.
Люси Дайелл промолчала - разговор начинал касаться вещей, о которых она пока не готова была говорить даже с лучшей подругой, так что лучше всего было сменить тему:
- Знаешь, Сандра, всё равно мы тут много не наработаем вдвоём, а дождь, кажется, кончился. В смысле, перестал на некоторое время, а то если бы он кончился совсем, это была бы уже не Ирландия, а скорее те места, где сейчас Мик. Чем сидеть в этой клетке, которую кто-то по ошибке назвал комнатой, можем взять книжки и выйти на улицу. Шивон и Сю наверняка в беседке, и кто-нибудь ещё, скорее всего, тоже - можем поэкзаменовать друг друга. Или просто поболтать, раз уж заниматься не получается, то хоть отвлечёшься от мыслей об одном и том же.
Дождь, действительно, решил сделать маленький перерыв в своей сизифовой работе и даже для порядка дать солнцу возможность мельком взглянуть на местность, в которой оно было нечастым гостем. Густой мох на каменных изгородях, окружавших сад с трёх сторон, плющ, сплошь покрывавший здание интерната с четвёртой, галька дорожек и не очень понятно для чего поставленные, вечно мокрые садовые скамейки блестели капельками воды. Как и следовало ожидать, Шивон О’Коннор, Сюзанн Кромарти, Кэти Малоун и ещё двое или трое старшеклассниц нашли пристанище в потрёпанной мраморной беседке за розовыми кустами - откровенно-книжном представлении архитектора времён регентства о греческом храме. В этом единственном месте сада сохранилось сухое, хотя и жёсткое сиденье: каменная скамья по периметру. Кэти, правда, предпочла стоять - остальные прекрасно знали, почему, причём все, кроме Люси и Сюзанн, в том числе и по собственному опыту. Несмотря на это весьма наглядное memento, никто не занимался, хотя все старательно захватили книги с собой, Сюзанн даже не одну, а целых три. Впрочем, как оказалось, по крайней мере, две из них никак не относились к теме предстоящего зачёта по истории.
- Сандра, я могу вернуть тебе твой роман.
- Дочитала? Ну, Сю, это рекорд скорости.
- А что там читать? Все ужасы про войну я пропустила, разумеется, а любовная история всего-то на пару глав, и девушка в конце умирает.
- Что за роман? - немедленно заинтересовалась Кэти.
- Какого-то американца, не очень охотно объяснила Сандра, про Великую войну. Я купила в прошлый раз, когда мы с Люси были в городе с её мамой. Отчасти потому, что там действие в Италии, а она меня вообще интересует, а по большей части потому, что узнала фамилию автора. Мик писал, что встречался с ним пару месяцев назад - между боями. Я не уверена, что тебе стоит брать книжку почитать, Кэти - тебе последнее время и так хватало крупных неприятностей, а я её, разумеется, принесла в школу без разрешения мисс Риордан. Она бы никогда и не разрешила - там полно... вольностей, и в языке, и в сюжете.
- Сандра, я не хочу обижать тебя лично, и твоего брата тоже, я охотно верю, что его намерения благородны. Но, знаешь, если автор где-то рядом с Миком, то я и не уверена, что хочу читать. Как ни крути, а генерал Франко защищает католическую веру. Так что наши герои - это солдаты "Ирландской Бригады" мистера О’Даффи, которые ему помогают. А не те, кто, как Мик и прочие из отряда этого авантюриста Фрэнка Райана, или как его там, связались с безбожниками, коммунистами и прочими анархистами, убивающими священников. Все так говорят, даже мисс Риордан, и раз в жизни я готова с ней согласиться.
- Вот вы с мисс Риордан и объясните это людям Герники. Они, насколько мне известно, тоже были добрые католики, не хуже нас, - немедленно отреагировала Сандра, быстро приобретая свою обычную задиристую манеру. Люси в который раз удивилась, как быстро и основательно её подруге удаётся спрятать на людях тоску и беспокойство. Сама она, будучи одной из очень немногих в школе протестанток, предпочла пока в разговор не вмешиваться, тем более, что Cюзанн, хотя и без особого энтузиазма, пришла на помощь Кэти:
- А вот в "Таймс" написано - я видела у на столе у мисс Риордан, я же теперь префект - что гражданские потери в Гернике сильно преувеличены. Я даже запомнила фамилию корреспондента: мистер Килби, Фил Килби... или что-то в этом роде.
- Представь себе, Мик, кажется, встречался и с этим господином, даже упомянул в письме. Странный тип: оксфордский сноб par excellence, но фашистов, похоже, любит не больше, чем Мик - такое ощущение, что кто-то велел ему их хвалить для отвода глаз, он и хвалит через силу. А вот что мисс Риордан читает британские газеты, это для меня новость. Впрочем, как раз неудивительно - ирландские для неё наверняка безнадёжно провинциальны. Мисс Риордан, насколько я знаю, стала директрисой задолго до нашей драгоценной независимости, старые привычки умирают с трудом. Не говоря уже о том, как она гордится двоюродным братом, который - подумать только! - учился в Итоне вместе с сыновьями министров и лордов.
- Не тебе бы, Сандра, иронизировать насчёт драгоценной независимости, - Кэти, как всегда, не признавала иронии, если речь шла о патриотизме, - твой отец сражался за эту самую независимость словом и пером, а в годы после Пасхального Восстания, как я слышала, и с оружием в руках.
- Кэти, ты помни, с кем разговариваешь, - вступилась Шивон, - меня-то в недостатке патриотизма не упрекнуть, ты же знаешь, "Рыжие" сожгли у нас в восемнадцатом году полфермы, и если бы "парни", которые прятались в амбаре, не ушли через болота, отцу бы и вовсе несдобровать, и всё такое, а меня бы и на свете не было. Но Сандра - это Сандра.
Что правда, то правда. Манера спорить у Сандры была, действительно, своеобразная. Вот и сейчас, увидев слишком хорошую возможность расквитаться за предыдущую часть разговора, она не удержалась от удара ниже пояса - в переносном и отчасти в прямом смысле:
- Видишь ли, Кэти, независимость имеет свои издержки. Например, я подозреваю, что знаю, почему ты предпочитаешь не пользоваться скамейкой.
- Сандра, ради Бога, - Кэти покраснела.
- Кэти, я не пытаюсь тебя дразнить, ты же знаешь, я сама чаще всех была в таком положении. Хорошо, не буду говорить о других, скажу по собственному богатому опыту, что такая проблема обычно возникает после серьёзного разговора в кабинете мисс Риордан - и мы все знаем кульминационную фразу этого разговора!
- Сандра, ради Бога, - Кэти повторила эту не очень убедительную фразу, не найдя более подходящего выражения. Сандра продолжала неумолимо:
- И эта кульминационная фраза, если мне не изменяет память (в чём я сильно сомневаюсь), звучит примерно так: "А ну-ка, юная леди, поднимите юбку и снимайте трусы".
Поспорить тут можно было бы разве что со словом "примерно", и Кэти не стала спорить.
- Так вот, мисс Малоун, в Англии почти во всех школах уже минимум лет двадцать - то есть как раз примерно со времени нашей независимости - наказывают только тростью, а в Шотландии, на родине отца нашей Люси, ремнём, как у нас, но в любом случае - _через одежду_ . А взрослых девушек нашего возраста вообще не порют. Это только мы застряли в викторианских временах, если не раньше. Мне, например, будет стыдно перед мужчинами в моей жизни - у меня на том самом месте такой каталог отметин...
Физиономия Кэти постепенно приобретала нормальный цвет, зато теперь покраснела Шивон, причём так, как умела только она одна - мгновенно и ярко-пунцово. Вместе с чисто кельтским сочетанием чёрных, как смоль, волос с голубыми глазами, получалось интереснейшее зрелище, ради которого подруги, а особенно Сандра, не прочь были иногда подразнить Шивон специально.
- Сандра, тебя слушать, и то грех. Ты извини, но мужчина в жизни порядочной католички должен быть один. И не раньше, чем замуж выйдешь, и всё такое.
- Ну, уж нет, Шивон, я лично намерена попробовать товар, прежде чем покупать его - и буду пробовать до тех пор, пока не буду довольна качеством.
В присутствии учителей ученицам респектабельной школы полагалось говорить на сугубо литературном английском с произношением, достойным дамы из общества, но наедине многие немедленно возвращались к "окающему" ирландскому выговору, в котором слово "buy" (покупать или - жаргонно - покупка) почти неотличимо от "boy" (мальчик или молодой человек). Так что следующую реплику Сюзанн можно смело считать игрой слов:
- Хорошей тебе покупки, Сандра. А ты, Шивон, подозреваю, просто завидуешь.
- Вообще-то не без того, - согласилась Шивон, всё ещё красная, как рак. - Папа теперь, конечно, считает себя сквайром и всё такое, но в глубине души так и остался фермером, разве что разбогатевшим, - да ещё со связями в "Шинн Фейн". Все молодые люди в округе прекрасно понимают, что со мной-то попробовать, а потом не купить, не получится. В смысле, придётся жениться - не добровольно, так под дулом ружья. А мне сначала достанется такая трёпка, что куда там лучшим усилиям мисс Риордан... Кстати об усилиях мисс Риордан, а мой киножурнал ты мне вернёшь, Сю, или ещё смотришь? Ты с ним поосторожнее - он тоже... без разрешения, и всё такое.
- Вот журнал - это другое дело, гораздо интереснее, чем книжка. Особенно Вилл Роджерс, или Гемфри Богарт... Мне бы такого кавалера, я бы тоже не возражала... попробовать, и не важно, удастся ли потом купить.
- А ещё префект... Да ну вас обеих. Так что, все посмотрели журнал? А то чем больше он тут торчит, тем больше опасности, что его найдут, и всё такое.
-Я ещё не брала журнал, - впервые за всё время разговора подала голос Люси. Можно я посмотрю вечером? Кстати, Сандра, раз никто больше не хочет читать книгу, может, я возьму её тоже? Я как раз дочитала мой роман про флот времён лорда Нельсона, так что после описания того, что делают с человеком ядра, обломки мачт и "кошка-девятихвостка", никакие ужасы современной войны меня не пугают.
При упоминании "кошки-девятихвостки" Кэти поёжилась. Тут от одного-то "хвоста" третий день не знаешь, как повернуться безболезненнее, а девять... Кэти вдруг почувствовала солидарность с этими неведомыми моряками. Ядра или обломки мачт - это, наверное, гуманнее.
Эпизод 2
Keep your eyes well peeled today:
The excise man is on his way,
Searching for the mountain tay
In the hills of Connemara
Ирландская песня
В ночь перед экзаменом или зачётом готовиться поздно - Люси, как большинство отличников во все времена, свято следовала этому правилу. Вместо этого, как истинно книжная девочка, она заранее предвкушала возможность как следует взяться за взятый у Сандры роман. Для начала следовало, конечно, запереть дверь комнаты - мисс Риордан, директриса, строго настаивала на том, чтобы все ученицы интерната читали только и исключительно книги, одобренные ею лично, и несоблюдение этого (как и почти любого) правила было чревато... крупными неприятностями. Это Люси, конечно, знала. Не менее общеизвестен был и тот факт, что мисс О’Малли, матрона, обожает инспектировать комнаты учениц в самое неподходящее для этого время. Запирать двери, строго говоря, тоже не полагалось, но всегда можно было сослаться на забывчивость, подозревать отличницу Люси в более серьёзном грехе у мисс О’Малли не было бы никаких оснований. А сунуть книгу в тайник под половицей прежде, чем отпереть дверь, было бы делом одной секунды (первой такой тайник придумала Кэти, патриотично назвавшая его "my leprechaun hole" - импровизация на фольклорную тему маленьких башмачников и их волшебно исчезающих сокровищ - но впоследствии такими же "норами лепреконов" обзавелись многие старшеклассницы).
Но тут в планы Люси вкралась помеха - замок то ли заржавел, то ли сломался, но только ключ не поворачивался - надавив изо всех сил, Люси только погнула его и окончательно сделала свою задачу невозможной. Оставалось надеяться на удачу - более склонная к риску ирландская половина Люси нашёптывала ей, что всё обойдётся, мисс О’Малли проверяла её комнату всего пару дней назад, два снаряда в одну воронку... и всё такое, как сказала бы Шивон. Более рассудительная шотландская половина была не совсем довольна такой логикой, но в данном случае оказалась побеждённой - с трагическими последствиями, а впрочем, кто знает. Во всяком случае, этого рассказа, как наверняка догадался читатель, в противном случае, скорее всего, не было бы. Увы, миром правят не законы статистики, а закон, открытие которого в англоговорящих странах обычно приписывается американскому лётчику с сугубо ирландской фамилией Мэрфи: любая неприятность, которая хотя бы теоретически может произойти, непременно произойдёт. Так и случилось: Люси немедленно и с головой погрузилась в роман и уже приближалась к упомянутой Сюзанн любовной истории, когда голос мисс О’Малли - пока не особенно враждебный - поинтересовался: не поздновато читаете, мисс Дайелл?
- Спасибо, не беспокойтесь, мисс О’Малли, я готова к зачёту, - Люси постаралась придать голосу самый беззаботный тон, но мисс О’Малли было не так-то просто провести; недаром школьная молва приписывала ей происхождение от самой Грании (или по-английски Грэйс) О’Малли - знаменитой пиратской атаманши времён Елизаветы. Любую неестественность в поведении она замечала мгновенно, как пират - добычу на горизонте.
- Позвольте взглянуть, мисс Дайелл… Что-то не припоминаю, чтобы мисс Риордан просматривала эту книгу. А это что такое? - она подняла с тумбочки у кровати киножурнал (по крайней мере, его-то следовало бы спрятать, но Люси рассудила, что семь бед - один ответ, и не стала). Простите, мисс Дайелл, я обязана показать обе книги мисс Риордан. Не беспокойтесь, Вы у неё на хорошем счету, я уверена, что ничего особо страшного Вам не грозит.
Просить о снисхождении или отсрочке было бессмысленно - пиратская зоркость её легендарной родоначальницы сочеталась в мисс О’Малли с не менее пиратской беспощадностью, о любом обнаруженном нарушении дисциплины она сообщала начальству немедленно и неотвратимо. Последней - два дня назад - в этом убедилась Кэти Малоун, застигнутая ею с сигаретой за сараем для велосипедов.
Надо же так по-дурацки попасться, думала Люси, да ещё перед зачётом, да ещё за неделю до каникул. Одно ясно: ни Шивон, ни тем более Сандру - ей в случае чего влетит вдвойне, как злостной нарушительнице, - я не выдам. Буду всё брать не себя. У меня это первый серьёзный проступок, в таких случаях мисс Риордан часто прощает... А в худшем случае, ну, выдерут меня разок, Сандру сколько раз драли, и ничего, жива. В нашем классе тогда только Сюзанн останется ни разу не наказанной. Уж она-то никогда не попадётся, недаром у неё папа - крупный полицейский чин, наверное, потому её и назначили префектом. Кстати, именно поэтому Сю тоже ни в коем случае выдавать нельзя, мне-то первый проступок ещё может сойти с рук, но префекты - особая статья, у них есть привилегии, но с них и спрос особый. Боюсь, что и мне не выкрутиться - но не будем сдаваться раньше времени.
Эпизод 3
На следующее утро
Before the judge and the jury
Next morning I had to appear
And the judge, he says to me: young man,
The case against you is clear.
Ирландская песня
- Я удивлена, мисс Дайелл, - голос мисс Риордан звучал холодновато, но пока не откровенно враждебно. - Вы всегда отличались образцовым поведением, что отчасти даже странно, учитывая, с кем Вы водите дружбу - я всегда подозревала, что Ваш выбор лучшей подруги не доведёт до добра, но доселе упрекнуть Вас было не в чем. И вот мне сообщают о том, что Вы тайком, по ночам, читаете вот это... она двумя пальцами подняла со стола злополучные книжки. Вульгарный журнал, а о романе я вообще не говорю - я пролистала его и не хочу даже открывать больше. Отвратительный рваный язык, грубые выражения, крайне непочтительные отзывы о служителях церкви, зато явно сочувственное описание юной леди, ведущей себя совершенно возмутительным образом. Тот, кто тайком принёс эту книгу в школу, очень хорошо знал, что я никогда не разрешила бы подобного. Обсуждать политические взгляды автора я вообще не намерена, дело, собственно, даже не в них, а в том, что книга - да и журнал тоже - пронесены в школу тайком, без моего разрешения. Я отвечаю за Ваше воспитание, а чтение - источник серьёзных и не обязательно благотворных влияний. Как Вам, возможно, известно, мисс Дайелл, я рассматриваю такие вещи как очень серьёзный проступок и обычно наказываю за них очень строго. Но я уверена, что Вы не могли принести книги в школу сами, следовательно, кто-то передал их Вам, а Вы только начали читать их. К тому же Вы никогда не были замечены ни в чём предосудительном раньше, да и Ваши учебные успехи выше всяких похвал. Так что я готова простить Вас на этот раз, скажите только, кто именно дал Вам книги - и больше так не делайте.
- Спасибо, мисс, но нельзя ли считать, что это я во всём виновата, и не привлекать к этому делу никого другого? - Люси была очень довольна этой обтекаемой формулировкой. Напрямую утверждать, что она принесла книги в школу сама, было бы прямой ложью, а это, во-первых, противоречило всей её натуре и воспитанию, а во-вторых, означало бы автоматическую порку в случае, если ложь будет разоблачена. А так ещё оставалась надежда выкрутиться - впрочем, тающая с каждой секундой:
- Сожалею, но это невозможно, мисс Дайелл. Во-первых, в этом случае Ваш проступок становится гораздо более серьёзным, а во-вторых, у меня есть доказательство, что книги принесли не Вы. И я даже довольно хорошо представляю, кто - я не случайно упомянула Ваш выбор друзей. Она открыла роман (забыв, очевидно, что только что обещала больше этого не делать) и с торжествующим видом показала Люси еле заметную карандашную пометку на внутренней стороне обложки: "S.C.".
- "S.C.", мисс Дайелл! "S.C."! "S.C." при всём желании нельзя расшифровать как Lucy Dalyell! Зато Sandra Callaghan подходит великолепно, Вы не находите?
Боже, какая Сандра идиотка. Ну, кто же подписывает себе приговор - и если бы только себе! Приходилось соображать на ходу:
- Не лучше, чем Shirley Conan, Sarah Cullen, Suzanne Crоmartaigh, или даже... Siobhan O’Conchobhair, мисс, - при всей серьёзности своего положения, Люси чуть не хихикнула от нелепости двух последних предположений, но тут же спохватилась: книга книгой, а журнал-то действительно принесла Шивон O’Коннор (а Сюзанн Кромарти смотрела его перед Люси!). Чтобы скрыть следы, Люси поспешно добавила:
- И потом, мисс, книга растрёпанная, она могла быть куплена у букиниста, и тогда это могут быть инициалы прежнего владельца. Нельзя наказывать человека, пока его вина не установлена наверняка!
Мисс Риордан, похоже, не предусматривала возможности того, что книга и журнал могут происходить из разных источников. Зато неожиданное сопротивление явно начинало раздражать её:
- Я вижу, мисс Дайелл, что дружба с дочерью знаменитого адвоката кое-чему Вас научила. Должна, однако, напомнить Вам, что Ваша-то вина установлена как раз наверняка - Вас поймали за чтением! Ещё раз повторяю: скажите, пожалуйста, кто принёс книги в школу?
- Не знаю, мисс... - Вот это уже было враньё - трудно ходить по гребню и не сорваться - и враньё с непривычки неуклюжее.
- Почему-то мне трудно Вам поверить, мисс Дайелл. Очень хорошо, допустим, Вы не знаете, кто принёс книги в школу. Но кто передал их Вам?
- Мисс, я готова за всё отвечать сама.
- Мисс Дайелл, Вы, кажется, меня не понимаете, - голос мисс Риордан становился всё холоднее с каждым словом, - я не занимаюсь здесь словесным фехтованием, я напрямую прошу Вас - приказываю, если угодно, - скажите, пожалуйста, от кого Вы получили это безобразие?
Вот так, наверное, переходят Рубикон. Дальше вилять было невозможно. Люси опустила голову и очень тихо сказала:
- Простите, мисс, я не могу этого сделать.
- Вы отказываетесь выполнить моё прямое указание? - в голосе мисс Риордан звучал теперь совершенно антарктический холод, который, наверное, заставил бы поёжиться даже участника экспедиции Шеклтона или Скотта. - Моя дорогая юная леди, это серьёзнее, чем книги. Даю Вам последнюю возможность. Признайтесь сейчас, от кого получили книги, и дело ограничится строчками на доске. Продолжайте упорствовать, и мне придётся наказать Вас по-настоящему. Упорное непослушание - Вы понимаете, что это означает?
- Понимаю, мисс. Но я не могу…
- Ваше решение. - Она отвернулась от Люси, как будто её не было в кабинете, и нажала кнопку звонка, вызывая горничную. Дейрдре, голубушка, вызовите ко мне мисс О’Малли и... кто из учителей сейчас не занят... Мисс Финерти, если я верно помню, свободна...
Мисс О’Малли против обыкновения заставила себя ждать, зато худенькая и вечно как будто слегка испуганная мисс Финерти, преподавательница истории, появилась почти сразу. Ей явно не улыбалось принимать участие в дальнейшем, но мисс Риордан не собиралась разводить сантименты - пенсионный возраст приближался неотвратимо, мисс Финерти была её заместительницей и в перспективе - преемницей, а некоторыми необходимыми для директрисы навыками до сих пор явно не владела. А значит, следовало дать ей побольше возможностей подготовиться.
- Мисс Финерти, проводите, пожалуйста, мисс Дайелл в её комнату. Я пошлю мисс О’Малли следом и сама постараюсь присоединиться к Вам через несколько минут. Если не трудно, помогите, пожалуйста, мисс О’Малли выдвинуть кровать на середину. Мисс Дайелл, похоже, решила, что без знакомства с ремнём её школьный опыт будет неполным. А чтобы сделать его совсем полным, собирается начать не с шести ударов, а сразу с двенадцати - нарушение правил плюс упорное непослушание.
Она отвернулась, давая понять, что разговор окончен, и открыла нижний ящик письменного стола. Люси слишком хорошо понимала, что она там ищет, и смотреть на этот предмет раньше времени у неё не было никакого желания.
Эпизод 4
What shall we do with a drunken sailor
What shall we do with a drunken sailor
What shall we do with a drunken sailor
Early in the morning?
Старинная матросская песня
По дороге из учебного корпуса в жилой Люси изо всех сил пыталась подготовить себя к предстоящему испытанию. Главное - не кричать. Сандра никогда не кричит, даже совсем девчонкой, после истории с замочной скважиной, не кричала. Зато Кэти третьего дня орала, как резаная - сколько ей там попало, кажется, шесть ударов, а может, и девять. Люси вспомнила свои любимые книги про моряков. Как там говорили матросам, прежде чем угостить их "кошкой-девятихвосткой"... Take it like a man - выдержи, как мужчина. Я, конечно, не мужчина, но я дочь моего отца - майора Сорок Третьего полка Хэмиша Дайелла, погибшего за короля и страну. Я не выдаю друзей и могу выдержать наказание не хуже мужчины. А матросам было хуже - "кошка-девятихвостка", если верить книгам, сдирала всю кожу со спины после одной дюжины ударов.. Правда, их зато не позорили, а били по спине - только юнг, как нас... Ничего, пусть будет стыдно тем, кто выдаёт друзей. А я - Люси Дайелл, дочь майора Хэмиша Дайелла из Сорок Третьего полка, погибшего за короля и страну, я не выдаю друзей и могу выдержать наказание не хуже мужчины.
Мисс Финерти прервала этот возвышенный ход мысли более чем прозаическим образом. Они проходили мимо уборных, по традиции расположенных во дворе - в более развитой, да и более зажиточной, Англии вовсю переходили на тёплые, но об этом недостатке независимости Сандра давеча как-то забыла. Мисс Финерти покраснела так, как будто это её, а не Люси, должны были через несколько минут выпороть по голому заду при свидетелях, и робко предложила:
- Мисс Дайелл, ради Бога, ради Бога, простите меня, но... Вам в первый раз, и сразу двенадцать ударов... Не хотите зайти на минутку? А то... бывали случаи...
Когда они дошли до комнаты Люси, мисс О’Малли уже успела похозяйничать, без особого труда повернув кровать на девяносто градусов и почти перегородив при этом узенькую комнату. Мисс Финерти тут же протиснулась вдоль стенки на дальнюю сторону и осталась там, глядя в окно и стараясь быть как можно более незаметной.
Мисс Риордан появилась почти сразу, держа в руках два необходимых для такого случая предмета. Во-первых, аккуратную старинную тетрадь - "журнал для наказаний" - увлекательное документальное произведение, главной героиней которого последние несколько лет была Сандра Каллаган. Других персонажей, впрочем, тоже хватало. На последней строчке, после Кэтрин Шинейд Малоун (курение, второй случай, девять ударов) твёрдым почерком мисс Риордан была вписана фамилия Люси, со стандартным диагнозом "грубое нарушение правил и упорное непослушание (persistent disobedience)" в графе "характер проступка". Последняя графа ("размер наказания") пока не была заполнена. Внимание Люси, впрочем, привлёк в основном второй предмет - тяжёлый, толстый ремень, собственно, даже не ремень, а полоска сыромятной кожи, и, разумеется, без пряжки - этот ремень никогда не поддерживал ничьи брюки, у него была другая функция.
Мисс Риордан явно не собиралась терять время даром:
- Мисс О’Малли, заприте дверь, пожалуйста.
- Замок сломан, мисс, - лаконично пояснила Люси, добавив про себя: "А то так бы вы меня и поймали".
- Ну, стул поставьте, - поморщилась мисс Риордан. - Мисс Люси... - тут она покосилась на запись в "журнале наказаний", - ... Люси Франсес Дайелл, Вы знаете, за что Вы будете наказаны?
Люси, разумеется, не раз слышала обо всех подробностях этого ритуала от менее удачливых подруг, но от сознания того, что теперь и ей привелось участвовать в нём в качестве главного действующего лица, всё-таки мороз пробирал по коже.
- Знаю, мисс. Я читала книгу... и журнал, которые были принесены в школу без Вашего разрешения, и не хочу... не могу сказать Вам, кто именно их принёс.
- Вот именно. Послушайте, мисс Дайелл, любую или почти любую другую девушку я уже выпорола бы без дальнейших разговоров. Но Вы были гордостью школы до сих пор, и, кроме того, Вы протестантка - никто не обвинит меня в том, что я из-за этого несправедливо строга к Вам. Так вот, запись в журнале сделана, освободить Вас от наказания полностью я уже не могу, но если Вы признаетесь сейчас, от кого получили книги, то получите только обычные шесть ударов, или даже три на первый случай, вместо тех двенадцати, которые заслужили своим упрямством.
- Простите, мисс... я не могу.
- Интересно, все шотландцы такие упрямые или только некоторые? - поинтересовалась мисс О’Малли вполголоса, не обращаясь ни к кому в отдельности.
- Я только наполовину шотландка, по отцу, - с готовностью сообщила Люси, как будто эта генеалогическая подробность могла облегчить её положение. - Мама ирландка, из графства Килдэр.
- Ну, упрямица-то Вы не наполовину, - вздохнула мисс Риордан (опять непереводимая игра слов: английское not half stubborn правильнее переводить как "упрямая, как никто"). Очень хорошо, значит, двенадцать ударов. Ну что же, юная леди... поднимите юбку и снимайте трусы.
Вот оно. Собрав волю в кулак в кулак и опять вспомнив книгу про моряков и эпизод про мичмана, которого собирались попотчевать "кошкой-девятихвосткой", Люси ответила настолько тихо, что Мисс Финерти вряд ли услышала её с другого конца крохотной комнатки.
- Простите, мисс, этого я не сделаю. Я нарушила правила школы, и наказать меня - Ваше право, но я почти взрослая девушка из хорошей семьи и не буду раздеваться для наказания сама. Кто-нибудь может помочь мне, если это необходимо.
Несколько бесконечных секунд слегка опешившая мисс Риордан обдумывала, не заслуживает ли эта новая дерзость дополнительной парочки ударов, но по здравом размышлении нашла в словах Люси некоторую логику, а двенадцать ударов и так составляли двойную порцию.
- Очень хорошо, мисс Дайелл. По крайней мере, в этом отношении Вы ведёте себя, как подобает леди. Мисс О’Малли, помогите, пожалуйста, мисс Дайелл... занять необходимое положение.
Мисс О’Малли кивнула на кровать, задерживать события дальше было невозможно. Люси опустилась на высокую кровать и неловко легла поперёк. Мисс О’Малли, ворча себе под нос что-то насчёт упрямых девчонок, которые получают то, что заслужили, без церемоний задрала ей юбку и спустила трусы ниже колен. Опустившись после этого в шаге от кровати на одно колено, как для причастия, и на всякий случай пониже наклонив голову, она крепко обхватила лодыжки Люси руками, прижимая её ступни к полу. Мисс Финерти, явно без особого рвения, заняла аналогичную позицию на другой стороне кровати, накрепко переплетя свои пальцы с пальцами Люси - наполовину смирительная мера, наполовину знак сочувствия.
- Не надо меня держать, -жалобно попросила Люси, изо всех сил стараясь сохранить и в этом незавидном положении некое подобие собственного достоинства, - я обещаю, я не буду убегать и вырываться.
- Девочка, - если бы Люси не была прижата к кровати, она бы, наверное, шмякнулась на пол от удивления от этого необычного обращения, но сама мисс Финерти, похоже, даже не заметила, как нарушила нерушимо соблюдаемую в школе дистанцию между учителями и ученицами, - девочка... ты не знаешь, как это больно.
"Сейчас, боюсь, узнаю", - подумала Люси, и, закрыв глаза, опять повторила про себя, как мантру: "Я Люси Дайелл, дочь майора Хэмиша Дайелла из Сорок Третьего полка, погибшего за короля и страну. Я не выдаю друзей и могу выдержать наказание не хуже мужчины. Я Люси Дайелл, я..."
Первый же удар тяжёлого ремня окатил её такой волной боли, что несколько мгновений невозможно было думать ни о чём, кроме одного: не заорать. Вынырнув на поверхность, как после кораблекрушения, Люси обнаружила, что рядом плавает бесформенный обломок мысли: и вот так - двенадцать раз? Додумать она не успела, следующая волна накрыла её с головой.
"Я Люси Дайелл, дочь майора Хэмиша Дайелла, я не выдаю друзей и могу выдержать наказание не хуже мужчины..."
Третья волна боли нахлынула почти сразу, как показалось Люси - что было немного странно, потому что мисс Риордан привычно не торопилась, давая каждому удару возыметь необходимый воспитательный эффект, прежде чем наградить воспитуемую новым. "Я Люси Дайелл, я не выдаю друзей и могу выдержать наказание не хуже мужчины..." Собственно, в момент удара боли не было, она приходила мгновение спустя, и уж тогда не было от неё ни спасения, ни укрытия, как на палубе во время шторма. Люси не очень кстати вспомнила, как мама посмеивалась над приверженцами шотландской "Свободной Церкви", которые до сих пор всерьёз и буквально верят в ад, в котором грешников сажают на раскалённые сковородки. Я теперь, кажется, знаю, что эти грешники должны чувствовать...
"Я Люси Дайелл, я не выдаю друзей и могу..."
Украсив ягодицы Люси четырьмя глубокими багровыми рубцами, почти идеально параллельными друг другу, мисс Риордан начала методично спускаться вниз по ляжкам - до каникул ещё полторы недели, девочке надо учиться; негоже, если ей будет больно сидеть слишком долго. И тут получилась неувязка: мисс Риордан привыкла за последние месяцы к обычной порции в шесть ударов, ну самое большее девять, и размахнулась широковато, да к тому же Люси была невысокого роста (это от твоего отца, шутила мама, кровь пиктов, у нас в роду низкорослых не было). В итоге после восьмого удара тело девушки оказалось аккуратно исполосовано от поясницы почти до самых впадин под коленками. Оставались ещё четыре удара, а свободного (точнее, живого) места было что-то не видно. Попасть между полосками было нетривиально даже для умудрённой опытом директрисы, а нарушать элегантно-параллельное расположение рубцов было бы как-то непрофессионально. В поисках решения этой неожиданной геометрической проблемы мисс Риордан решилась на последнюю попытку, предложив почти просительным тоном:
- Мисс Дайелл, может быть, всё же скажете, кто дал Вам книги? Я могла бы тогда простить Вам остаток наказания, и даю Вам честное слово, я накажу виновную не строже, чем Вас...
Да что это, интернат или пыточный застенок... Боясь разреветься, Люси не стала отвечать, а только мотнула отрицательно головой и сжала зубы, готовясь к неминуемым последствиям. Как оказалось, ничто не могло подготовить её как следует. До сих пор мисс Риордан выполняла свой педагогический долг более или менее бесстрастно, но тут начала злиться - в конце концов, любому упрямству должен быть предел, что ж, пусть девчонка пеняет на себя. Девятый удар накрыл Люси самым настоящим девятым валом острой боли, два или три рубца на ягодицах пересеклись новым, диагональным; на местах пересечения показались кровоточащие ранки. Наконец не сдержавшись, Люси закричала криком альбатроса над тонущим кораблём, дёрнулась изо всех сил, вырвав руки из рук не очень-то сопротивлявшейся мисс Финерти, приподнялась было над кроватью, но тут же без сил повалилась обратно.
- Мисс Финерти, возьмите, пожалуйста, мисс Дайелл снова за руки - вот так, спасибо, - в глубине души мисс Риордан и сама поняла, что перестаралась. Десятый удар, вновь по ногам, чуть выше коленок, оказался послабее предыдущих, Люси на этот раз без особого труда справилась с криком.
"Я Люси Дайелл, я не выдаю друзей..."
Мисс Риордан привычно отступила на шаг и замахнулась, выбирая место для одиннадцатого удара.
"Я Люси Дайелл ..."
Массивный стул с грохотом отлетел от двери, сильно ударив мисс О’Малли между лопаток, та от неожиданности вскочила, выпустив ноги Люси и выкрикнув нечто, подозрительно похожее на "Thanum an Dhul!" - она одна из немногих в школе знала ирландский язык не по учебнику и, бывало, могла вполголоса перекинуться с Шивон О’Коннор несколькими фразами. Мисс Финерти - видимо, из солидарности с коллегой - тоже выпустила руки своей подопечной, которая, почувствовав послабление, съехала чуть ниже по кровати и зарылась лицом в одеяло.
Сандра, ворвавшись в комнату, запуталась ногами в стуле, в свою очередь больно ударившись лодыжкой, но не обратила на это решительно никакого внимания:
- Опоздала, опоздала; Люси, что они с тобой сделали; мисс Риордан, ради Бога, отпустите Люси, книжка моя... книжки мои... Люси, уйди отсюда, это моё место.
- Куда я уйду, это моя комната... - всхлипнула Люси.
- С кровати, дура! - Сандра сорвала подругу с места наказания, подняв её, как могла бы побожиться мисс Финерти, на секунду прямо в воздух, как трёхлетнюю, после чего, обнажив с высокого стиля быстротой собственные прелестные округлости (а волосы-то у неё не только на голове рыжие, машинально отметила ошалевшая от быстрой смены впечатлений мисс Финерти), и впрямь плюхнулась сама на ещё тёплое место.
- Мисс Дайелл, - мисс Риордан, похоже, одна сохранила полное самообладание среди этого переполоха, - поскольку главная виновница найдена, я, пожалуй, могу простить Вам оставшиеся два удара. Надеюсь, что наказание пойдёт Вам на пользу.
- Спасибо, мисс Риордан, я... - Люси начала понемногу верить, что боль действительно становится переносимой, и вместе с ощущением того, что её тело снова принадлежит ей, а не боли, возвращалась способность нормально соображать и даже выражать свои мысли, - ... я в долгу перед Вами.
От мисс Риордан не укрылась некоторая двусмысленность этой фразы, как и тона, которым она была сказана - впрочем, как можно предъявлять претензии к тону, когда девчонка еле говорит после хорошей порки. К тому же новый объект воспитательной работы требовал немедленного внимания.
- А Вы, мисс Каллаган, потрудитесь немедленно встать и привести себя в порядок - боюсь, что Вам придётся подождать. Мало того, что Вы пронесли в школу без моего разрешения возмутительную книгу, совершенно неподходящую для чтения юными леди. Вы и сюда ворвались без стука и, если я не ошибаюсь, самовольно ушли с урока. Ремня для Вас мало, да я за последние шесть лет убедилась, что он на Вас и не действует. Придётся, видно, попробовать розги, а их ещё срезать надо… Мисс О’Малли, скажите, пожалуйста, садовнику... Я вызову Вас к себе в кабинет вечером, после зачёта, а пока извольте вернуться к занятиям.
- Перемена, мисс... а я хотела бы немного побыть с Люси.
- Очень хорошо, но если услышу, что Вы опоздали на урок, я Вам, ей-Богу, ещё добавлю вечером - предел моего терпения исчерпан, мисс Каллаган. Мисс Дайелл, Вы можете пропустить следующий урок, но извольте быть на месте к началу зачёта. Мисс О’Малли, запишите, пожалуйста, в журнале против фамилии мисс Дайелл: десять ударов ремнём - я оставила свободное место.
И величественно вышла из комнаты, сопровождаемая двумя другими учительницами, причём мисс О’Малли неловко поводила плечами - стул явно оставил ей синяк на спине - и бросила на Сандру взгляд, весьма далёкий от симпатии. Мисс Финерти, напротив, кивнула обеим девушкам с явным сочувствием.
- Ну что, выжила? - Сандра постепенно возвращалась к своей обычной манере. - Как видишь, это не смертельно, а ты, в общем-то, сама виновата - нечего было попадаться. Молодец, что не ревёшь, я после первых двенадцати ударов знаешь, как ревела. Правда, мне и лет тогда было не семнадцать, а тоже двенадцать, как ты помнишь - знаменитый случай с замочной скважиной в кабинете мисс Риордан.
- Помню, конечно, - Люси попробовала улыбнуться и с облегчением обнаружила, что, по крайней мере, это не больно, в отличие от большинства других движений, - до сих пор не знаю, где ты умудрилась найти в школе гипс, или чем там ты её заделала.
- Считай, что это мой секрет, где и чем, но согласись, контрольная по латыни была сорвана, а к ней была не готова не я одна. А у Шивон и Кэти, если я верно помню, это был бы второй провал подряд, так что кого-нибудь тогда всё равно выпороли бы. Правда, не обязательно меня. Однако как она тебя отделала...
- О себе лучше подумай... надо тебе было признаваться? Тоже мне, Том Сойер в юбке.
- Вечером быть мне Томом Сойером без юбки... Думать об этом не хочу пока - легче от этого не станет. Но ты не переживай, мне-то не впервой.
- Ну, розгами-то, положим, впервой. По-моему, ими здесь не пользовались с викторианских времён.
- Тебе обязательно напоминать мне? Ладно, отдохни немного, а я побежала, а то и впрямь добавит - она в таких случаях зря не обещает.
Часть II.
Эпизод 5
By the lonely prison wall
I heard a young girl calling…
Ирландская песня
Сандра никогда не переступала порог кабинета мисс Риордан в особенно хорошем настроении, и в самом деле, у неё обычно были основания ждать от визита крупных неприятностей (эвфемизм, чаще всего обозначавший в школе вполне конкретную вещь). Но одно дело ждать и опасаться, а другое - знать наверняка... Зачёт и она, и даже Люси (которой пришлось делать это стоя), конечно, сдали без труда, но это было слабым утешением. Собственно, и все предыдущие "неприятности" Сандры всегда происходили от поведения, а не от успеваемости.
- Вы звали меня, мисс?
- Звала, мисс Каллаган, и Вы отлично знаете, зачем.
Не зная, что сказать и надо ли говорить что-нибудь, Сандра оглядела кабинет, ожидая увидеть приготовления к предстоящей экзекуции. Всё было как обычно, кроме, разве что, трёх вещей. Во-первых, кроме мисс Риордан в кабинете присутствовала явно предвкушающая дальнейшие события мисс О’Малли, а во-вторых, большое кожаное кресло, обычно стоявшее в углу кабинета, было сдвинуто к окну. Здесь необходимо заметить, что окна в кабинете, как и во всём интернате, были старинного типа sash, весьма распространённого во времена регентства, когда строился интернат, и до того, при Георгах Втором и Третьем. Форточек в таких окнах, разумеется, не было - они вообще появились на Британских островах настолько недавно, что в английском языке и слова-то такого нет, форточка. Вместо этого верхняя часть окна была вделана в раму намертво, а массивная нижняя скользила вверх-вниз по пазам в раме с неожиданной лёгкостью (в полой раме были спрятаны противовесы, исправно работавшие даже через столетие с лишним после строительства). При желании окно можно было остановить и зафиксировать в любом положении с помощью специального винта сбоку. Закрывалось такое окно не особенно плотно, о континентальном нововведении - двойных стёклах - мисс Риордан не хотела и слышать, а единственным источником тепла в кабинете служил внушительного вида камин, отапливавший в основном собственную трубу. Немудрено, что промозглым зимним утром стрелка термометра на стене могла надолго застрять где-то между отметками "пятьдесят" и "шестьдесят", а иногда не доходила и до пятидесяти. Увы, многим юным леди, попадавшим в разные годы в этот кабинет, и не в последнюю очередь самой Сандре, приходилось и зимой, и летом, как сейчас, против своей воли основательно согреться способом, никакого отношения к камину не имевшим.
Нынешний случай, впрочем, был внове даже для Сандры. Первые два её наблюдения, сами по себе, не имели бы особого значения. Но вот в-третьих (в последнюю очередь по порядку перечисления, но не по важности) на огромном дубовом письменном столе, на самом виду, рядом с раскрытым (второй раз за день - неслыханный случай) "журналом для наказаний" красовался тот самый предмет, который она, собственно, и искала глазами в первую очередь. Да, в общем-то, именно так она это себе и представляла. Пучок берёзовых прутьев, очень тонких, не то мокрых от дождя, не то вымоченных в воде. Довольно толстый, надо сказать, пучок - мисс Риордан человек добросовестный, меньшего и нельзя было ожидать. Неприятным сюрпризом оказалась разве что длина прутьев - добрых четыре фута - и то, что примерно на половину длины все они были плотно связаны вместе, создавая некое подобие рукоятки фута в два длиной (в первый момент Сандре даже показалось, что прутья привязаны к палке). В результате розги приобрели обманчивое сходство с невинной метёлкой, но Сандра достаточно знала механику, чтобы понять, как эта самая рукоятка может усилить их действие. "Интересно, какая же это добрая душа так постаралась - специально ради того, чтобы мне, лично мне, сделать больнее... Наверняка мисс О’Малли - угораздило меня уронить на неё стул. А впрочем, это у мисс Риордан двоюродный брат учился в Итоне - это там, как я слышала, главные специалисты по розгам". От созерцания орудия казни её отвлёк голос мисс Риордан, повторявший стандартный вопрос:
- Мисс Сандра Фиона Майри Каллаган (справляться в журнале на этот раз необходимости не было - эту комбинацию имён мисс Риордан прекрасно выучила за последние шесть лет), Вы знаете, за что Вы будете наказаны... на этот раз?
- Мисс, Вы собираетесь наказывать меня за то, что мне семнадцать лет и я не могу жить по правилам, придуманным для двенадцатилетних. А по-настоящему я виновата только в том, что подвела Люси, а подведя, не успела выручить.
"Надо же, - подумала мисс Риордан не без уважения, - какой всё-таки характер у девчонки - даже в таком положении дерзит и перечит. Можно подумать, в двенадцать лет она вела себя лучше. Ронять авторитет и пререкаться с ней я, конечно, не стану, а просто задам ей сейчас, как следует".
Мисс О’Малли, напротив, не выдержала и возмущённо выпалила:
- А, так значит, синяк у меня на спине Вас не смущает, мисс Каллаган?
- Простите, мисс О’Малли, я не подумала. Я не нарочно, я... сожалею, - смутилась Сандра и нарвалась на стандартный в таких случаях, вошедший в фольклор ответ:
- Ещё будете. Ещё будете сожалеть по-настоящему.
- Очень хорошо, мисс Каллаган, - подвела итог обсуждению мисс Риордан, - сойдёмся на том, что Вы понимаете, что заслуживаете наказания. Как Вы, очевидно, слышали, в большинстве школ для наказания розгами виновного по традиции водружали на спину слуге или специальному добровольцу. Мы не можем этого сделать, потому что мужчину мы, понятное дело, позвать не можем, а женщине Ваш вес, вес взрослой девушки, не выдержать. Мисс О’Малли вызвалась было, но у неё по Вашей милости синяк на спине. Так что мне придётся попросить Вас встать на колени на подушку на кресле и перегнуться через спинку. В Итоне - а это, видимо, последняя школа в Англии, где розги ещё применяются регулярно, - есть для такого дела специальная подставка, но у нас, слава Богу, розги дело исключительное, и придётся обойтись подручными средствами.
"Ага, вспомнила-таки Итон... Значит, всё-таки, сама распорядилась. Чтоб ей провалиться вместе со своим двоюродным братом..."
Мисс Риордан между тем продолжала:
- Но нет худа без добра. Вы, может быть, слышали и о том, что в Итоне и других элитных школах для мальчиков наказание розгами по традиции всегда публичное, перед всей школой - pour encourager les autres, или в данном случае скорее pour discourager, если я могу так перефразировать слова Наполеона.
Сандре было не до Наполеона и французской грамматики: "Нет, она не может... не посмеет... пугает только... всему есть пределы... двадцатый век на дворе... всё, что угодно, только не... в окно выброшусь... убегу к Мику, наплевать на клятву... и вообще, при чём тут тогда кресло..."
- Разумеется, я не могу велеть девушке спустить трусы перед всей школой. Я леди и вас всех пытаюсь воспитать настоящими леди. Но наказать Вас примерно, в назидание остальным, я обязана. А то где это видано, - она кивнула на журнал, - третья запись за одну неделю, и две последние на Вашей совести, мисс Каллаган. В каком-то смысле, кстати, и первая тоже: это ведь, если не ошибаюсь, Вы в своё время, года два назад, впервые предложили мисс Малоун сигарету.
- Я не виновата, что Кэти попалась вторично, мисс. Сама я после того случая больше не пробовала, мне не понравилось.
- Курить не понравилось, или те шесть ударов, которые Вы тогда заработали? Подозреваю, что последнее. Будем надеяться, что нынешнее наказание будет не менее эффективно. Так вот, я попрошу Вас встать на колени и перегнуться через спинку кресла, а голову... - Она подошла к окну и легко приоткрыла его, приподняв скользящую нижнюю часть над высоким подоконником, приходившимся чуть выше спинки кресла:
- А голову, точнее, подбородок, я попрошу Вас положить на карниз - _ снаружи_ . Только сначала не забудьте поднять юбку и спустить штанишки, юная леди - потом будет неудобно.
Краснея, несмотря на богатую практику, Сандра исполнила приказание, пока мисс О’Малли придерживала кресло. Перед тем, как положить шею на оконную раму, как на плаху гильотины, Сандра успела напоследок вытащить из единственного маленького кармана блузки носовой платок и сунуть его в рот, зажав между зубами. В абсолютной чистоте платка она была не уверена, но больше закусить было нечего, кроме собственных губ - если тебя разложили на кровати, то для этого есть угол подушки или одеяла, но на карнизах ни одеяла, ни даже подушки не водятся, а ходить на каникулах с распухшей губой не хотелось.
Прикасаться голыми ляжками и низом живота к прохладной коже спинки кресла оказалось даже приятно. Зато обеими руками пришлось взяться за подоконник - иначе мгновенно затекала шея. Довершая аналогию с гильотиной, мисс Риордан и мисс О’Малли вдвоём аккуратно опустили окно так, что втащить голову обратно в комнату стало совершенно невозможно, и закрепили винтом в таком положении, причём мисс О’Малли не то издевательски, не то и впрямь заботливо, поинтересовалась, не жмёт ли? Сандра не могла ответить, не разжав зубы. Только теперь, пока мисс Риордан отошла сделать запись в журнале, Сандра решилась взглянуть на открывавшийся из окна вид - и тут же пожалела об этом.
С высоты третьего этажа старинного, с высокими потолками здания ей был прекрасно виден сад внизу - тот самый сад, где она ещё вчера (или сто лет назад?) спорила с Кэти. Беседка, правда, была скрыта розовыми кустами (слава Богу, подумала Сандра, а то мы бы были как на ладони в нашем любимом месте встреч). Но вот остальной сад просматривался великолепно, как и поле соседней фермы за каменной изгородью, на дальнем конце которого тарахтел одинокий трактор. На улице привычно моросил дождь, но кто же, живя в Ирландии, будет июльским вечером сидеть в четырёх стенах из-за мороси. Много кто из школьниц ещё готовился к зачётам, но всё-таки в саду было не так уж мало народа. Несколько девочек из младшего класса, лет одиннадцати, известные на школьном жаргоне как pups - щенята - играли во что-то относительно чинное (вся школа знала, что сад неплохо просматривается из кабинета), но достаточно увлекательное. А на дорожке недалеко от беседки Сандра увидела группку старшеклассниц, включая Шивон и Кэти. Люси и Сюзанн не было - Сандра справедливо догадалась, что они притаились в коридоре за её спиной, поблизости от дверей кабинета.
"Но Кэти, Кэти! Надо мне было поддевать её из-за того, что ей досталось ремня за сигарету. Между прочим, тогда, два года назад, это она дала мне попробовать покурить, а не наоборот, но у неё это был первый проступок, а мне терять было нечего. Теперь её очередь посмеяться надо мной - я, конечно, постараюсь не орать на весь сад, но розог я ещё не пробовала и не знаю, выдержу ли... Тем более, с этой треклятой рукояткой... И эти малявки, pups - что может быть увлекательнее для них, чем насладиться унижением старшеклассницы... Ей-Богу, лучше бы мою голую попу выставили на всеобщее обозрение, а голову спрятали - тогда бы хоть я ничего не видела. Впрочем, тогда этот бедный фермер, наверное, свалился бы под колёса своего трактора..."
Тут произошло то, чего следовало ожидать - Шивон, беседовавшая с Кэти, стоявшей спиной к Сандре, заметила торчащую из окна огненно-рыжую голову и быстро сказала что-то остальным, которые, естественно, повернулись и уставились на это зрелище.
Сандра, честно сказать, была с детства немного близорука, ещё чуть-чуть, и пришлось бы портить внешность очками. То есть сегодня-то, будучи несколько раз бабушкой и (пока) четырежды прабабушкой, она, насколько мне известно, носит-таки очки... Но тогда, без малого семьдесят - о Господи, семьдесят! - лет назад, это была бы трагедия почище любого наказания, и Сандра предпочитала смириться с тем, что различать выражения лиц на расстоянии ей бывало трудновато. Но, насколько она могла доверять глазам, на лицах подруг - в том числе и Кэти - читалось всё, что угодно: изумление, страх, сочувствие, даже возмущение, - но только не злорадство. Через несколько секунд Кэти отделилась от остальных, подошла к девочкам из младшего класса (которые тем временем тоже прекратили игру и подняли головы) и начала что-то быстро объяснять им.
Тут Сандру отвлёк голос мисс Риордан, наконец, закончившей с журналом (или решившей, что жертва достаточно осознала унизительность своего положения):
- Вот так, мисс Каллаган. Двадцати четырёх ударов - двух дюжин - надо надеяться, хватит для того, чтобы Вы, наконец, задумались о своём поведении. Мисс О’Малли, отодвиньтесь чуть в сторону, если можно, я боюсь Вас задеть.
Две дюжины? Обдумать эту цифру Сандра не успела, потому что позади неё раздался леденящий душу свист, и первый удар из обещанных двух дюжин обжёг беззащитно выставленные напоказ нежные выпуклости. Это было больно, очень больно, но пока ещё переносимо - мисс Риордан привыкла за последние годы к тяжёлому ремню и поначалу не слишком виртуозно обращалась с новым инструментом. Сандра удержалась от крика, но по тому, как голова в окне дёрнулась, сколько позволяла рама, девочки внизу поняли: началось.
Того, что произошло дальше, Сандра никак не ожидала. Одна из "малявок" понимающе кивнула Кэти, и вот все они, демонстративно не глядя вверх, направились к дверям жилого корпуса - Кэти замыкала процессию. Старшеклассницы уже ждали там, так что у дверей образовалась маленькая очередь. Кэти, обернувшись на секунду, прежде чем последней исчезнуть в дверях, сделала обеими руками жест, явственно означавший: держись, мы с тобой.
К четвёртому удару сад опустел.
И очень вовремя, подумала Сандра, я сейчас точно разревусь, если не от боли, то от избытка чувств ... или нет, скорее всё-таки от боли... ай! Мисс Риордан явно входила во вкус, и сдерживать крики становилось - ай! - всё труднее, пока не стало совсем невозможно.
Люси, забыв осторожность, прислонила ухо прямо к дверям кабинета. Дверь была, как ни странно, не такая уж толстая, и долетавшие до неё звуки были вполне красноречивы. За коротким, противным свистом следовал звук, похожий на тот, который производит ведро воды, выплеснутое с высоты на землю. Сначала ничего другого не было слышно, потом послышался почему-то приглушённый (Люси не могла знать про окно) вскрик, потом второй, третий...
- Сю, она кричит, она никогда раньше не кричала... Звери, звери, из-за несчастной книжки, будь она проклята... Ну, нет же... Ох... - Сжав кулаки и неловко повернувшись, Люси на секунду прислонилась к дверному косяку собственными ягодицами и чуть не закричала сама.
Мисс Риордан сделала паузу и оглядела свою работу. Сандра была - нечего ходить вокруг да около - самая хорошенькая девушка в классе, редкий случай, когда лицо и фигурка достойны друг друга. Ещё несколько минут назад один взгляд на ту часть её тела, которую обычно обнажают для наказания, лишил бы любого нормального молодого человека сна на несколько ночей. Зрелище же, которое открывалось глазам мисс Риордан теперь, соблазнило бы уже не любого молодого человека, а только молодого человека со строго определёнными вкусами (ещё несколько ударов, и можно было бы смело добавить "или, на худой конец, любителя недожаренных бифштексов"). Работа была чистая, нечего сказать, но всё-таки что-то было не так.
Мисс Риордан попробовала разобраться в своих чувствах. C одной стороны, похоже, что полные две дюжины ударов - это всё-таки многовато. Запомним на будущее, если уж пользоваться настоящими "итонскими розгами", с рукояткой, то ударов надо не больше, чем ремнём, если не меньше. Не было бы скандала. В конце концов, девочка всё-таки дочь - пускай незаконная - известного человека, можно сказать, национального героя, растёт без родителей, да ещё этот непутёвый братец... С другой стороны, именно поэтому мой долг преподать ей, наконец, такой урок, чтоб запомнила - негоже, чтобы она позорила память отца, а незаконный ребёнок, что бы там ни говорили, более открыт соблазнам и пороку (в это мисс Риордан в глубине души верила свято, хотя вряд ли призналась бы открыто). С третьей, чисто практической стороны, прутья изрядно поистрепались, минимум два или три были сломаны, а велеть садовнику приготовить запасной пучок не озаботились - сказался недостаток практики, розгами в интернате, действительно, не пользовались если не с викторианского времени, то, во всяком случае, очень давно. А уж сам Падриг, садовник, явно не стал бы проявлять инициативу: все слуги в интернате очень любили приветливую неунывающую Сандру, а угадать, кому из нескольких десятков учениц, скорее всего, предназначаются розги, большого труда не составляло.
Всё это было так, но всё это было не главное. Мисс Риордан внезапно очень чётко поняла, что именно её смущает - а именно, то обстоятельство, что, как бы это точнее выразиться... словом, она явно начинала получать удовольствие не только от сознания хорошо выполненного педагогического долга, но и от самого процесса его выполнения.
Подозревать это она начала уже довольно давно, но окончательно, и очень остро, поняла сейчас - когда воспитывать надо было такую симпатичную ученицу, а орудие воспитания так соблазнительно свистело и так пружинило в руке. И удовольствие это было вполне определённого рода, от мысли о котором мисс Риордан чуть не умерла со стыда.
Это было немыслимо, невозможно, недопустимо.
Мисс Риордан принадлежала к тому поколению британских средних классов, которому с детства внушалось (в том числе и теми средствами, которые она теперь с таким блеском применяла сама), что всякое удовольствие, источник которого находится ниже талии, греховно и постыдно, по крайней мере, для женщины. Да что там говорить, даже в объятиях мужа англичанкам из её поколения и социального слоя советовали - на полном серьёзе! - "лечь на спину, закрыть глаза и думать об Англии". О чём должны были думать ирландки, не очень понятно, да и не очень важно в данном случае, поскольку мисс Риордан была старая дева. Может быть, поэтому энергия, которая обычно находит другой выход, у неё и у многих её коллег направлялась в профессиональное русло - на горе ученицам.
Другая директриса только обрадовалась бы такому совпадению официальных обязанностей и тайных желаний (и очень похоже, что так оно нередко и случалось), но мисс Риордан была не лишена некоторых принципов. Не она ли сама год назад отсчитала вот этой самой Сандре Каллаган шесть безжалостных ударов ремнём только потому, что мисс О’Малли была почти уверена, что застала девчонку с указательным пальцем в неподобающем месте. Сандра клялась, что невиновна, и так отчаянно протестовала, что была в итоге - официально - наказана за дерзость, а не за indecency ("непристойное поведение" - стандартный эвфемизм, которым пестрели в те годы "журналы для наказаний", правда, куда чаще в мужских школах, чем в женских). Но вот если бы мисс О’Малли была вполне уверена в том, что видела, то дело, вполне возможно, уже тогда дошло бы до розог. И вот теперь она, Патриция Риордан, сама поймала себя на чувствах, которые иначе как непристойными назвать было трудно.
Что же делать... Пауза затягивалась неприлично - сколько можно держать девчонку в таком неудобном положении...
"Я сбилась - четырнадцать или пятнадцать?" - спросила мисс Риордан почти шёпотом.
- "Четырнадцать" - так же негромко ответила мисс О’Малли.
Тут взгляд мисс Риордан (которая до того была слишком занята своими прямыми обязанностями) впервые упал на окно и пустой сад, и в голове её окончательно воцарился хаос:
- Ничего не понимаю... Были же девочки в саду.
- Были. Ушли. Как Вы начали, так и ушли, - коротко объяснила мисс О’Малли, у которой было больше возможностей посматривать в окно - вся её работа до сих пор заключалась только в том, чтобы время от времени поправлять задранную юбку наказываемой, чтобы не сползала вниз, а главное, придерживать на всякий случай кресло. Дьявольская выдумка с окном (тоже, кстати сказать, итонское изобретение, но о нём Сандра не слышала) означала, что держать саму Сандру необходимости не было, но вот если бы девушка, извиваясь от нестерпимой боли, опрокинула кресло, то могла бы, чего доброго, и шею сломать...
- Ничего не понимаю... - повторила мисс Риордан. - Я давно работаю в школе. Я знаю, что дети падки до зрелищ, как римский плебс, и так же наивно жестоки. Они никогда не упустят возможности...
- Может быть, - о нравах римлян мисс О’Малли имела слабое представление, в отличие от преподававшей латынь мисс Риордан, зато о нравах школьниц знала, пожалуй, получше своей начальницы. - Только ведь девушки в семнадцать лет - не дети. А младших увели старшие. Мисс Малоун и мисс О’Коннор, если не ошибаюсь.
Мисс Риордан не знала, что сказать. Охота продолжать пропала у неё окончательно.
Сандра вздрагивала от рыданий и понимала пока только то, что в её мучениях возникла передышка и надо воспользоваться ею, чтобы собраться с силами и вынести оставшееся по возможности с достоинством.
Мисс Риордан открыла окно и осторожно, почти ласково помогла девушке подняться на ноги.
- Мисс Каллаган, повторяю, я надеюсь, что наказание пойдёт Вам на пользу и Вы задумаетесь о своём поведении. Учтём Ваше чистосердечное признание и будем считать, - директриса старалась придать голосу привычный официальный тон; надо было придумать благовидный повод прекратить экзекуцию, не теряя лицо, - будем считать, что оставшиеся десять ударов пришлись утром на долю Вашей подруги мисс Дайелл. Мисс О’Малли, дайте, пожалуйста, мисс Каллаган стакан воды - графин на столе. Заодно можете записать в журнале: четырнадцать ударов розгами.
Люси отлетела от двери, отчаянно жестикулируя в сторону Сюзанн, стоявшей на страже у поворота коридора. Так значит, она всё-таки помогла Сандре хоть немного... Сю, давай-ка отойдём - Сандра, кажется, сейчас выйдет.
Дверь кабинета, действительно, отворилась, и Сандра появилась в коридоре. Бледная, как смерть, с заплаканными глазами, расширенными, как показалось Люси, до размеров шестипенсовой монеты, с большим мокрым пятном на форменной блузке (руки дрожали, пролила стакан) и с мокрой растрёпанной рыжей шевелюрой, - но не без некоторой гордости на лице, подобающей человеку, побывавшему разом в положении Тома Сойера, Марии-Антуанетты и леди Годивы.
Люси и Сюзанн кинулись к ней с немым вопросом.
- Знаете, пожалуй... - Сандра улыбнулась одними губами, - пожалуй, в сущности, ненамного хуже, чем ремнём.
И тут же полностью смазала всё произведённое впечатление, нелогично (по мнению Сюзанн - Люси почему-то никакого противоречия не нашла) добавив: "Но всё-таки ужасно больно", - и разревевшись совершенно по-детски.
Позади них дверь кабинета беззвучно приоткрылась. Мисс Риордан осторожно выглянула в коридор, убедилась, что Сандру есть кому довести до постели, и так же беззвучно закрыла дверь. На душе у неё скребли кошки.
Эпизод 6
Дунбан, графство Килдэр, август 1937 года
A mother’s love’s a blessing
No matter where you roam
Ирландская песня
Каникулы на морском берегу каждого хоть ненадолго возвращают в детство. Даже в моём нынешнем возрасте, бывая с детьми на море, я каждый раз вновь переживаю это удивительное ощущение свободы. А уж если тебе семнадцать лет и ты только что вырвалась из интерната, пусть всего на полтора месяца, и день - впервые за Бог знает сколько недель - выдался солнечный...
Люси бросила камушек плашмя в море, посчитала, сколько раз он подпрыгнет, одёрнула доходящие примерно до колен облегающие шорты - нижнюю часть купального костюма - и несолидно припустила по гальке вслед маме, направлявшейся вдоль дорожки, гордо именуемой променадом, к видневшемуся в отдалении маяку. За маяком массивный мол защищал вход в небольшую бухту в устье реки, полную прогулочных яхт вперемешку с рыбачьими лодками. Выше по реке, примерно в четверти мили ходьбы, виднелись крыши самого городка Дунбан, а на полпути торчал гнилым зубом полуразрушенный средневековый Белый Замок, давший городу название: dun - замок или укрепление, ban - белый. Ходили слухи, что двадцать лет назад, при подготовке Пасхального Восстания, и потом, во время партизанской кампании за независимость, парни из только что созданной тогда ИРА использовали бухту для переброски, а замок для хранения оружия под носом у англичан, - но ни подтвердить, ни опровергнуть эти слухи с уверенностью никто не мог.
- Люси, нам скоро домой, - миссис Дайелл, несмотря на свой радикулит, успела уйти довольно далеко вперёд, Люси даже запыхалась, догоняя. - Доктор Ланниган должен зайти через час, мой радикулит что-то опять беспокоит, особенно в дождь, да и мазь кончилась. Кстати, я думаю, что заодно он мог бы посмотреть и на этот нарыв на ляжке у Сандры - что это такое, девочка приехала в гости, а сама сидит, как на углях, и на море с нами не пошла, в кои веки солнечный день.
Кажется, Сандра опять влипла, подумала Люси. Ничего, уж тут пусть сама выкручивается, по крайней мере, новые неприятности ей не грозят, а доктор, может, и поможет ей немного. Сама Люси уже могла сидеть вполне уверенно, но Сандре явно было хуже. В ночь перед каникулами, по традиции, девочки из двух старших классов собирались в общей комнате старшеклассниц у старого пианино и пели хором старые ирландские и шотландские песни вперемешку с мелодиями из бродвейских оперетт и последних фильмов. Мисс Риордан не очень одобряла этот несколько простонародный с её точки зрения репертуар, но раз в триместр закрывала на него глаза. На пианино играла в основном Сандра. Но деревянный крутящийся стул был очень жёстким, и в этот раз она сыграла всего две мелодии - "Старый каменный мост у мельницы" и, подмигнув Люси, ту самую, избитую и заезженную "When Irish eyes are smiling" - после чего, поморщившись, уступила место Люси. Та тоже, впрочем, продержалась недолго, но не потому, что ей было больно сидеть, а потому, что сдуру нарушила традицию и сыграла (и спела) старинную матросскую песню "Поклон и прощайте, испанские дамы". Мало кто знал слова; патриотка Кэти тут же состроила физиономию, означавшую "английских песен нам тут не надо"; а Сандра при упоминании Испании (как это Люси не подумала) совсем расстроилась.
Пришлось Сюзанн, спасая положение, сыграть уже вполне ирландскую весёлую мелодию: "В оба глядите, позабудьте лень, / Прячьте горшки, и солод, и ячмень: / Акцизный рыщет нынче целый день / По нагорью Коннемара". В положение героев этой песни без труда могли войти все. Вряд ли, конечно, барышни из среднего класса представляли себе технологию перегонки нелегального виски - должен признаться, я и сам представляю её себе, мягко говоря, приблизительно. Только Шивон, которая действительно провела раннее детство не так далеко от холмов Коннемары, знала, как растёт ячмень, да Кэти - дочь "пивного короля" Джерома Малоуна, крёстного отца хорошо известной знатокам марки Malone Stout - имела кое-какое представление о том, что такое солод. Но вот быстро прятать улики, спасаясь от чувствительного наказания, не раз приходилось всем. Конечно, всё равно кое-кому это иногда не удавалось (например, Кэти с её сигаретой или самой Люси с пресловутыми книгами), но Сандра однажды язвительно заметила, что если бы все, кто нарушает правила, обязательно попадались, то у мисс Риордан отсохла бы от переутомления правая рука.
- О чём это ты задумалась, Люси? Так как, ты поговоришь с Сандрой? Добрый день, миссис О’Рурк; замечательная погода, Вы не находите?
Внушительных размеров дама, к которой было обращено приветствие, прошествовала мимо, буркнув что-то себе под нос.
- И вот так каждый день, Люси, - миссис Дайелл старалась придать голосу бодрость, но была явно задета. - Ей-Богу, я здесь родилась и выросла, но если бы не доктор Ланниган и ещё несколько старых друзей, я бы, пожалуй, продала дедовский дом и переехала куда-нибудь - в Ольстер, или даже к родным твоего отца, в Абердин. Куда-нибудь, где я не буду чувствовать себя чужой только потому, что будь я мужчиной, я играла бы в футбол с правой ноги, как сказал бы твой отец. Где люди будут уважать меня, а не плевать мне вслед, за то, что мой муж погиб за короля и страну, а не (оглянувшись и понизив голос) бунтуя против них. Я что-то чувствую себя не особенно свободной в этом Свободном Государстве, Люси, и с годами лучше не становится. Это чудо, что ты так дружишь с Сандрой - у меня в школе не было ни одной подруги католички. Правда, в нашей школе католичек почти и не было - это тебя я нарочно послала в смешанную...
- Я никогда не думала о Сандре как о католичке, мама. Она просто - Сандра...
От расстройства миссис Дайелл уронила сумочку с ключами от деревянной кабинки - шале - где осталась одежда. Помня про мамин радикулит, Люси нагнулась поднять сумочку, забыв на секунду, что при таком движении шорты, как нетрудно догадаться, поднимаются вверх.
- Люси, что это такое у тебя на ноге? Вот здесь, выше колена? Синяк не синяк, и на укус слепня не похоже - какого же размера должен быть слепень, чтобы так...
Десятый удар, последняя, самая слабая полоска, сообразила Люси.
- Солидного размера, мама, фута в три самое меньшее. Мне... попало в школе перед каникулами.
- Что значит попало?
- Ну, ремнём, если тебе так интересно.
- Ремнём?! В семнадцать лет?! В первый раз, если не ошибаюсь, за всё время твоей учёбы? - миссис Дайелл сделала секундную паузу и добавила тоном скорее утверждения, чем вопроса:
- И, разумеется, в этом замешана Сандра?
- Откуда ты это взяла, мама?
- Да уж нетрудно догадаться, что если моя дочь проучилась в интернате шесть лет и её ни разу не наказывали ремнём, а потом в семнадцать лет ей достаётся, то без Сандры Каллаган тут не обошлось... Ей-Богу, Люси, Сандра мне как родная дочь, но иногда, иногда... Ах, так вот какой нарыв у неё на ляжке?! Ведь так, скажи честно?
- Спроси у неё сама, мама.
- И спрошу, не беспокойся.
По дороге домой миссис Дайелл немного успокоилась и даже растрогалась, обнаружив Сандру спящей на диване над раскрытой книжкой с невероятно невинным видом, как на какой-нибудь картине Данте Габриэля Россетти или Джона Годварда - тем более, рыжие волосы были очень во вкусе прерафаэлитов.
- Люси, знаешь, иногда мне трудно поверить твоим рассказам о том, что Сандра вытворяет в школе. Как это может быть, здесь она такая тихоня, а в школе "отчаянная"...
- Здесь она среди друзей, мама, и ей никому ничего не надо доказывать.
Тут "тихоня" проснулась, поинтересовалась, как мама и дочка провели время на море, и миссис Дайелл решилась-таки на серьёзный разговор.
- Сандра, послушай... Люси рассказала мне, как ей попало перед каникулами. Люси, дай-ка взглянуть получше. Господи, да тут их одна, две... пять полосок, и какие здоровые, не было бы следов на всю жизнь. Люси, никаких разговоров, мы и тебя покажем доктору Ланнигану.
- Мама, да ты что?! Мужчине?!
- Люси, не будь дурочкой. Не "мужчине", а доктору Ланнигану. Он доктор, и к тому же старый друг и помнит тебя с четырёх лет - с тех пор, как мы вернулись из Шотландии. Сандра, скажи честно, твой так называемый нарыв - это ведь тоже... от ремня, правда?
- Честное слово, миссис Дайелл, ремень тут ни при чём, - поклялась Сандра, и, согласитесь, совершенно правдиво.
Миссис Дайелл была далеко не убеждена, но в этот момент в прихожей зазвенел звонок, и пришлось открывать дверь доктору (у единственной горничной был выходной). Сандра воспользовалась этой возможностью улизнуть к себе на второй этаж, в спальню для гостей.
When Irish Eyes are Smiling
Все персонажи рассказа, главные и второстепенные, вымышлены, любое сходство с реальными лицами абсолютно случайно.
Эпизод 1
Частный интернат вблизи Дублина, июль 1937 года.
"When Irish eyes are smiling
Sure, `tis like the morn in Spring.
In the lilt of Irish laughter
You can hear the angels sing.
When Irish hearts are happy,
All the world seems bright and gay.
And when Irish eyes are smiling…
- Ради Бога, Сандра, выключи радио. Я не против избитых и заезженных до предела старых песенок, но не тогда, когда я готовлюсь к зачёту. Тем более что к следующему я тоже не готова и не хочу искушать судьбу. Два провала - это уже чревато. Мне, знаешь ли, удалось за шесть лет учёбы избежать серьёзных неприятностей, и знакомиться с ремнём мисс Риордан в семнадцать лет, да ещё перед каникулами, я не собираюсь.
- Люси, брось панику. Когда мы не сдали хоть один зачёт, не говоря о двух? Я вообще-то тоже пытаюсь заниматься, но я жду новостей, - Сандра Каллаган подняла рыжую голову от книги и посмотрела на подругу скорее с удивлением, чем с неодобрением.
- Новостей - о Мике, конечно? В таком случае всё равно ничего толкового не услышишь. Ты же знаешь наши новости - обо всём, что происходит за пределами нашего богоспасаемого захолустного острова, они скажут скороговоркой в последние три минуты. Можно подумать, что война идёт где-то на Камчатке, а не в европейской католической стране, не так уж далёкой от нас - через море, и неширокое. Не говоря уже о том, что сотни ирландцев воюют на обеих сторонах. Только вот, к сожалению, в неравной пропорции, так что если какой-то репортаж и будет, то уж точно не с той стороны, на которой Мик. Извини, но... когда точно было последнее письмо?
- Месяц и три дня назад, если хочешь точно. Люси, я хочу услышать хоть что-нибудь. И ты, между прочим, наверняка тоже - я же не слепая, я видела, как ты смотрела на моего милого братца, когда он приезжал перед отъездом.
Люси Дайелл промолчала - разговор начинал касаться вещей, о которых она пока не готова была говорить даже с лучшей подругой, так что лучше всего было сменить тему:
- Знаешь, Сандра, всё равно мы тут много не наработаем вдвоём, а дождь, кажется, кончился. В смысле, перестал на некоторое время, а то если бы он кончился совсем, это была бы уже не Ирландия, а скорее те места, где сейчас Мик. Чем сидеть в этой клетке, которую кто-то по ошибке назвал комнатой, можем взять книжки и выйти на улицу. Шивон и Сю наверняка в беседке, и кто-нибудь ещё, скорее всего, тоже - можем поэкзаменовать друг друга. Или просто поболтать, раз уж заниматься не получается, то хоть отвлечёшься от мыслей об одном и том же.
Дождь, действительно, решил сделать маленький перерыв в своей сизифовой работе и даже для порядка дать солнцу возможность мельком взглянуть на местность, в которой оно было нечастым гостем. Густой мох на каменных изгородях, окружавших сад с трёх сторон, плющ, сплошь покрывавший здание интерната с четвёртой, галька дорожек и не очень понятно для чего поставленные, вечно мокрые садовые скамейки блестели капельками воды. Как и следовало ожидать, Шивон О’Коннор, Сюзанн Кромарти, Кэти Малоун и ещё двое или трое старшеклассниц нашли пристанище в потрёпанной мраморной беседке за розовыми кустами - откровенно-книжном представлении архитектора времён регентства о греческом храме. В этом единственном месте сада сохранилось сухое, хотя и жёсткое сиденье: каменная скамья по периметру. Кэти, правда, предпочла стоять - остальные прекрасно знали, почему, причём все, кроме Люси и Сюзанн, в том числе и по собственному опыту. Несмотря на это весьма наглядное memento, никто не занимался, хотя все старательно захватили книги с собой, Сюзанн даже не одну, а целых три. Впрочем, как оказалось, по крайней мере, две из них никак не относились к теме предстоящего зачёта по истории.
- Сандра, я могу вернуть тебе твой роман.
- Дочитала? Ну, Сю, это рекорд скорости.
- А что там читать? Все ужасы про войну я пропустила, разумеется, а любовная история всего-то на пару глав, и девушка в конце умирает.
- Что за роман? - немедленно заинтересовалась Кэти.
- Какого-то американца, не очень охотно объяснила Сандра, про Великую войну. Я купила в прошлый раз, когда мы с Люси были в городе с её мамой. Отчасти потому, что там действие в Италии, а она меня вообще интересует, а по большей части потому, что узнала фамилию автора. Мик писал, что встречался с ним пару месяцев назад - между боями. Я не уверена, что тебе стоит брать книжку почитать, Кэти - тебе последнее время и так хватало крупных неприятностей, а я её, разумеется, принесла в школу без разрешения мисс Риордан. Она бы никогда и не разрешила - там полно... вольностей, и в языке, и в сюжете.
- Сандра, я не хочу обижать тебя лично, и твоего брата тоже, я охотно верю, что его намерения благородны. Но, знаешь, если автор где-то рядом с Миком, то я и не уверена, что хочу читать. Как ни крути, а генерал Франко защищает католическую веру. Так что наши герои - это солдаты "Ирландской Бригады" мистера О’Даффи, которые ему помогают. А не те, кто, как Мик и прочие из отряда этого авантюриста Фрэнка Райана, или как его там, связались с безбожниками, коммунистами и прочими анархистами, убивающими священников. Все так говорят, даже мисс Риордан, и раз в жизни я готова с ней согласиться.
- Вот вы с мисс Риордан и объясните это людям Герники. Они, насколько мне известно, тоже были добрые католики, не хуже нас, - немедленно отреагировала Сандра, быстро приобретая свою обычную задиристую манеру. Люси в который раз удивилась, как быстро и основательно её подруге удаётся спрятать на людях тоску и беспокойство. Сама она, будучи одной из очень немногих в школе протестанток, предпочла пока в разговор не вмешиваться, тем более, что Cюзанн, хотя и без особого энтузиазма, пришла на помощь Кэти:
- А вот в "Таймс" написано - я видела у на столе у мисс Риордан, я же теперь префект - что гражданские потери в Гернике сильно преувеличены. Я даже запомнила фамилию корреспондента: мистер Килби, Фил Килби... или что-то в этом роде.
- Представь себе, Мик, кажется, встречался и с этим господином, даже упомянул в письме. Странный тип: оксфордский сноб par excellence, но фашистов, похоже, любит не больше, чем Мик - такое ощущение, что кто-то велел ему их хвалить для отвода глаз, он и хвалит через силу. А вот что мисс Риордан читает британские газеты, это для меня новость. Впрочем, как раз неудивительно - ирландские для неё наверняка безнадёжно провинциальны. Мисс Риордан, насколько я знаю, стала директрисой задолго до нашей драгоценной независимости, старые привычки умирают с трудом. Не говоря уже о том, как она гордится двоюродным братом, который - подумать только! - учился в Итоне вместе с сыновьями министров и лордов.
- Не тебе бы, Сандра, иронизировать насчёт драгоценной независимости, - Кэти, как всегда, не признавала иронии, если речь шла о патриотизме, - твой отец сражался за эту самую независимость словом и пером, а в годы после Пасхального Восстания, как я слышала, и с оружием в руках.
- Кэти, ты помни, с кем разговариваешь, - вступилась Шивон, - меня-то в недостатке патриотизма не упрекнуть, ты же знаешь, "Рыжие" сожгли у нас в восемнадцатом году полфермы, и если бы "парни", которые прятались в амбаре, не ушли через болота, отцу бы и вовсе несдобровать, и всё такое, а меня бы и на свете не было. Но Сандра - это Сандра.
Что правда, то правда. Манера спорить у Сандры была, действительно, своеобразная. Вот и сейчас, увидев слишком хорошую возможность расквитаться за предыдущую часть разговора, она не удержалась от удара ниже пояса - в переносном и отчасти в прямом смысле:
- Видишь ли, Кэти, независимость имеет свои издержки. Например, я подозреваю, что знаю, почему ты предпочитаешь не пользоваться скамейкой.
- Сандра, ради Бога, - Кэти покраснела.
- Кэти, я не пытаюсь тебя дразнить, ты же знаешь, я сама чаще всех была в таком положении. Хорошо, не буду говорить о других, скажу по собственному богатому опыту, что такая проблема обычно возникает после серьёзного разговора в кабинете мисс Риордан - и мы все знаем кульминационную фразу этого разговора!
- Сандра, ради Бога, - Кэти повторила эту не очень убедительную фразу, не найдя более подходящего выражения. Сандра продолжала неумолимо:
- И эта кульминационная фраза, если мне не изменяет память (в чём я сильно сомневаюсь), звучит примерно так: "А ну-ка, юная леди, поднимите юбку и снимайте трусы".
Поспорить тут можно было бы разве что со словом "примерно", и Кэти не стала спорить.
- Так вот, мисс Малоун, в Англии почти во всех школах уже минимум лет двадцать - то есть как раз примерно со времени нашей независимости - наказывают только тростью, а в Шотландии, на родине отца нашей Люси, ремнём, как у нас, но в любом случае - _через одежду_ . А взрослых девушек нашего возраста вообще не порют. Это только мы застряли в викторианских временах, если не раньше. Мне, например, будет стыдно перед мужчинами в моей жизни - у меня на том самом месте такой каталог отметин...
Физиономия Кэти постепенно приобретала нормальный цвет, зато теперь покраснела Шивон, причём так, как умела только она одна - мгновенно и ярко-пунцово. Вместе с чисто кельтским сочетанием чёрных, как смоль, волос с голубыми глазами, получалось интереснейшее зрелище, ради которого подруги, а особенно Сандра, не прочь были иногда подразнить Шивон специально.
- Сандра, тебя слушать, и то грех. Ты извини, но мужчина в жизни порядочной католички должен быть один. И не раньше, чем замуж выйдешь, и всё такое.
- Ну, уж нет, Шивон, я лично намерена попробовать товар, прежде чем покупать его - и буду пробовать до тех пор, пока не буду довольна качеством.
В присутствии учителей ученицам респектабельной школы полагалось говорить на сугубо литературном английском с произношением, достойным дамы из общества, но наедине многие немедленно возвращались к "окающему" ирландскому выговору, в котором слово "buy" (покупать или - жаргонно - покупка) почти неотличимо от "boy" (мальчик или молодой человек). Так что следующую реплику Сюзанн можно смело считать игрой слов:
- Хорошей тебе покупки, Сандра. А ты, Шивон, подозреваю, просто завидуешь.
- Вообще-то не без того, - согласилась Шивон, всё ещё красная, как рак. - Папа теперь, конечно, считает себя сквайром и всё такое, но в глубине души так и остался фермером, разве что разбогатевшим, - да ещё со связями в "Шинн Фейн". Все молодые люди в округе прекрасно понимают, что со мной-то попробовать, а потом не купить, не получится. В смысле, придётся жениться - не добровольно, так под дулом ружья. А мне сначала достанется такая трёпка, что куда там лучшим усилиям мисс Риордан... Кстати об усилиях мисс Риордан, а мой киножурнал ты мне вернёшь, Сю, или ещё смотришь? Ты с ним поосторожнее - он тоже... без разрешения, и всё такое.
- Вот журнал - это другое дело, гораздо интереснее, чем книжка. Особенно Вилл Роджерс, или Гемфри Богарт... Мне бы такого кавалера, я бы тоже не возражала... попробовать, и не важно, удастся ли потом купить.
- А ещё префект... Да ну вас обеих. Так что, все посмотрели журнал? А то чем больше он тут торчит, тем больше опасности, что его найдут, и всё такое.
-Я ещё не брала журнал, - впервые за всё время разговора подала голос Люси. Можно я посмотрю вечером? Кстати, Сандра, раз никто больше не хочет читать книгу, может, я возьму её тоже? Я как раз дочитала мой роман про флот времён лорда Нельсона, так что после описания того, что делают с человеком ядра, обломки мачт и "кошка-девятихвостка", никакие ужасы современной войны меня не пугают.
При упоминании "кошки-девятихвостки" Кэти поёжилась. Тут от одного-то "хвоста" третий день не знаешь, как повернуться безболезненнее, а девять... Кэти вдруг почувствовала солидарность с этими неведомыми моряками. Ядра или обломки мачт - это, наверное, гуманнее.
Эпизод 2
Keep your eyes well peeled today:
The excise man is on his way,
Searching for the mountain tay
In the hills of Connemara
Ирландская песня
В ночь перед экзаменом или зачётом готовиться поздно - Люси, как большинство отличников во все времена, свято следовала этому правилу. Вместо этого, как истинно книжная девочка, она заранее предвкушала возможность как следует взяться за взятый у Сандры роман. Для начала следовало, конечно, запереть дверь комнаты - мисс Риордан, директриса, строго настаивала на том, чтобы все ученицы интерната читали только и исключительно книги, одобренные ею лично, и несоблюдение этого (как и почти любого) правила было чревато... крупными неприятностями. Это Люси, конечно, знала. Не менее общеизвестен был и тот факт, что мисс О’Малли, матрона, обожает инспектировать комнаты учениц в самое неподходящее для этого время. Запирать двери, строго говоря, тоже не полагалось, но всегда можно было сослаться на забывчивость, подозревать отличницу Люси в более серьёзном грехе у мисс О’Малли не было бы никаких оснований. А сунуть книгу в тайник под половицей прежде, чем отпереть дверь, было бы делом одной секунды (первой такой тайник придумала Кэти, патриотично назвавшая его "my leprechaun hole" - импровизация на фольклорную тему маленьких башмачников и их волшебно исчезающих сокровищ - но впоследствии такими же "норами лепреконов" обзавелись многие старшеклассницы).
Но тут в планы Люси вкралась помеха - замок то ли заржавел, то ли сломался, но только ключ не поворачивался - надавив изо всех сил, Люси только погнула его и окончательно сделала свою задачу невозможной. Оставалось надеяться на удачу - более склонная к риску ирландская половина Люси нашёптывала ей, что всё обойдётся, мисс О’Малли проверяла её комнату всего пару дней назад, два снаряда в одну воронку... и всё такое, как сказала бы Шивон. Более рассудительная шотландская половина была не совсем довольна такой логикой, но в данном случае оказалась побеждённой - с трагическими последствиями, а впрочем, кто знает. Во всяком случае, этого рассказа, как наверняка догадался читатель, в противном случае, скорее всего, не было бы. Увы, миром правят не законы статистики, а закон, открытие которого в англоговорящих странах обычно приписывается американскому лётчику с сугубо ирландской фамилией Мэрфи: любая неприятность, которая хотя бы теоретически может произойти, непременно произойдёт. Так и случилось: Люси немедленно и с головой погрузилась в роман и уже приближалась к упомянутой Сюзанн любовной истории, когда голос мисс О’Малли - пока не особенно враждебный - поинтересовался: не поздновато читаете, мисс Дайелл?
- Спасибо, не беспокойтесь, мисс О’Малли, я готова к зачёту, - Люси постаралась придать голосу самый беззаботный тон, но мисс О’Малли было не так-то просто провести; недаром школьная молва приписывала ей происхождение от самой Грании (или по-английски Грэйс) О’Малли - знаменитой пиратской атаманши времён Елизаветы. Любую неестественность в поведении она замечала мгновенно, как пират - добычу на горизонте.
- Позвольте взглянуть, мисс Дайелл… Что-то не припоминаю, чтобы мисс Риордан просматривала эту книгу. А это что такое? - она подняла с тумбочки у кровати киножурнал (по крайней мере, его-то следовало бы спрятать, но Люси рассудила, что семь бед - один ответ, и не стала). Простите, мисс Дайелл, я обязана показать обе книги мисс Риордан. Не беспокойтесь, Вы у неё на хорошем счету, я уверена, что ничего особо страшного Вам не грозит.
Просить о снисхождении или отсрочке было бессмысленно - пиратская зоркость её легендарной родоначальницы сочеталась в мисс О’Малли с не менее пиратской беспощадностью, о любом обнаруженном нарушении дисциплины она сообщала начальству немедленно и неотвратимо. Последней - два дня назад - в этом убедилась Кэти Малоун, застигнутая ею с сигаретой за сараем для велосипедов.
Надо же так по-дурацки попасться, думала Люси, да ещё перед зачётом, да ещё за неделю до каникул. Одно ясно: ни Шивон, ни тем более Сандру - ей в случае чего влетит вдвойне, как злостной нарушительнице, - я не выдам. Буду всё брать не себя. У меня это первый серьёзный проступок, в таких случаях мисс Риордан часто прощает... А в худшем случае, ну, выдерут меня разок, Сандру сколько раз драли, и ничего, жива. В нашем классе тогда только Сюзанн останется ни разу не наказанной. Уж она-то никогда не попадётся, недаром у неё папа - крупный полицейский чин, наверное, потому её и назначили префектом. Кстати, именно поэтому Сю тоже ни в коем случае выдавать нельзя, мне-то первый проступок ещё может сойти с рук, но префекты - особая статья, у них есть привилегии, но с них и спрос особый. Боюсь, что и мне не выкрутиться - но не будем сдаваться раньше времени.
Эпизод 3
На следующее утро
Before the judge and the jury
Next morning I had to appear
And the judge, he says to me: young man,
The case against you is clear.
Ирландская песня
- Я удивлена, мисс Дайелл, - голос мисс Риордан звучал холодновато, но пока не откровенно враждебно. - Вы всегда отличались образцовым поведением, что отчасти даже странно, учитывая, с кем Вы водите дружбу - я всегда подозревала, что Ваш выбор лучшей подруги не доведёт до добра, но доселе упрекнуть Вас было не в чем. И вот мне сообщают о том, что Вы тайком, по ночам, читаете вот это... она двумя пальцами подняла со стола злополучные книжки. Вульгарный журнал, а о романе я вообще не говорю - я пролистала его и не хочу даже открывать больше. Отвратительный рваный язык, грубые выражения, крайне непочтительные отзывы о служителях церкви, зато явно сочувственное описание юной леди, ведущей себя совершенно возмутительным образом. Тот, кто тайком принёс эту книгу в школу, очень хорошо знал, что я никогда не разрешила бы подобного. Обсуждать политические взгляды автора я вообще не намерена, дело, собственно, даже не в них, а в том, что книга - да и журнал тоже - пронесены в школу тайком, без моего разрешения. Я отвечаю за Ваше воспитание, а чтение - источник серьёзных и не обязательно благотворных влияний. Как Вам, возможно, известно, мисс Дайелл, я рассматриваю такие вещи как очень серьёзный проступок и обычно наказываю за них очень строго. Но я уверена, что Вы не могли принести книги в школу сами, следовательно, кто-то передал их Вам, а Вы только начали читать их. К тому же Вы никогда не были замечены ни в чём предосудительном раньше, да и Ваши учебные успехи выше всяких похвал. Так что я готова простить Вас на этот раз, скажите только, кто именно дал Вам книги - и больше так не делайте.
- Спасибо, мисс, но нельзя ли считать, что это я во всём виновата, и не привлекать к этому делу никого другого? - Люси была очень довольна этой обтекаемой формулировкой. Напрямую утверждать, что она принесла книги в школу сама, было бы прямой ложью, а это, во-первых, противоречило всей её натуре и воспитанию, а во-вторых, означало бы автоматическую порку в случае, если ложь будет разоблачена. А так ещё оставалась надежда выкрутиться - впрочем, тающая с каждой секундой:
- Сожалею, но это невозможно, мисс Дайелл. Во-первых, в этом случае Ваш проступок становится гораздо более серьёзным, а во-вторых, у меня есть доказательство, что книги принесли не Вы. И я даже довольно хорошо представляю, кто - я не случайно упомянула Ваш выбор друзей. Она открыла роман (забыв, очевидно, что только что обещала больше этого не делать) и с торжествующим видом показала Люси еле заметную карандашную пометку на внутренней стороне обложки: "S.C.".
- "S.C.", мисс Дайелл! "S.C."! "S.C." при всём желании нельзя расшифровать как Lucy Dalyell! Зато Sandra Callaghan подходит великолепно, Вы не находите?
Боже, какая Сандра идиотка. Ну, кто же подписывает себе приговор - и если бы только себе! Приходилось соображать на ходу:
- Не лучше, чем Shirley Conan, Sarah Cullen, Suzanne Crоmartaigh, или даже... Siobhan O’Conchobhair, мисс, - при всей серьёзности своего положения, Люси чуть не хихикнула от нелепости двух последних предположений, но тут же спохватилась: книга книгой, а журнал-то действительно принесла Шивон O’Коннор (а Сюзанн Кромарти смотрела его перед Люси!). Чтобы скрыть следы, Люси поспешно добавила:
- И потом, мисс, книга растрёпанная, она могла быть куплена у букиниста, и тогда это могут быть инициалы прежнего владельца. Нельзя наказывать человека, пока его вина не установлена наверняка!
Мисс Риордан, похоже, не предусматривала возможности того, что книга и журнал могут происходить из разных источников. Зато неожиданное сопротивление явно начинало раздражать её:
- Я вижу, мисс Дайелл, что дружба с дочерью знаменитого адвоката кое-чему Вас научила. Должна, однако, напомнить Вам, что Ваша-то вина установлена как раз наверняка - Вас поймали за чтением! Ещё раз повторяю: скажите, пожалуйста, кто принёс книги в школу?
- Не знаю, мисс... - Вот это уже было враньё - трудно ходить по гребню и не сорваться - и враньё с непривычки неуклюжее.
- Почему-то мне трудно Вам поверить, мисс Дайелл. Очень хорошо, допустим, Вы не знаете, кто принёс книги в школу. Но кто передал их Вам?
- Мисс, я готова за всё отвечать сама.
- Мисс Дайелл, Вы, кажется, меня не понимаете, - голос мисс Риордан становился всё холоднее с каждым словом, - я не занимаюсь здесь словесным фехтованием, я напрямую прошу Вас - приказываю, если угодно, - скажите, пожалуйста, от кого Вы получили это безобразие?
Вот так, наверное, переходят Рубикон. Дальше вилять было невозможно. Люси опустила голову и очень тихо сказала:
- Простите, мисс, я не могу этого сделать.
- Вы отказываетесь выполнить моё прямое указание? - в голосе мисс Риордан звучал теперь совершенно антарктический холод, который, наверное, заставил бы поёжиться даже участника экспедиции Шеклтона или Скотта. - Моя дорогая юная леди, это серьёзнее, чем книги. Даю Вам последнюю возможность. Признайтесь сейчас, от кого получили книги, и дело ограничится строчками на доске. Продолжайте упорствовать, и мне придётся наказать Вас по-настоящему. Упорное непослушание - Вы понимаете, что это означает?
- Понимаю, мисс. Но я не могу…
- Ваше решение. - Она отвернулась от Люси, как будто её не было в кабинете, и нажала кнопку звонка, вызывая горничную. Дейрдре, голубушка, вызовите ко мне мисс О’Малли и... кто из учителей сейчас не занят... Мисс Финерти, если я верно помню, свободна...
Мисс О’Малли против обыкновения заставила себя ждать, зато худенькая и вечно как будто слегка испуганная мисс Финерти, преподавательница истории, появилась почти сразу. Ей явно не улыбалось принимать участие в дальнейшем, но мисс Риордан не собиралась разводить сантименты - пенсионный возраст приближался неотвратимо, мисс Финерти была её заместительницей и в перспективе - преемницей, а некоторыми необходимыми для директрисы навыками до сих пор явно не владела. А значит, следовало дать ей побольше возможностей подготовиться.
- Мисс Финерти, проводите, пожалуйста, мисс Дайелл в её комнату. Я пошлю мисс О’Малли следом и сама постараюсь присоединиться к Вам через несколько минут. Если не трудно, помогите, пожалуйста, мисс О’Малли выдвинуть кровать на середину. Мисс Дайелл, похоже, решила, что без знакомства с ремнём её школьный опыт будет неполным. А чтобы сделать его совсем полным, собирается начать не с шести ударов, а сразу с двенадцати - нарушение правил плюс упорное непослушание.
Она отвернулась, давая понять, что разговор окончен, и открыла нижний ящик письменного стола. Люси слишком хорошо понимала, что она там ищет, и смотреть на этот предмет раньше времени у неё не было никакого желания.
Эпизод 4
What shall we do with a drunken sailor
What shall we do with a drunken sailor
What shall we do with a drunken sailor
Early in the morning?
Старинная матросская песня
По дороге из учебного корпуса в жилой Люси изо всех сил пыталась подготовить себя к предстоящему испытанию. Главное - не кричать. Сандра никогда не кричит, даже совсем девчонкой, после истории с замочной скважиной, не кричала. Зато Кэти третьего дня орала, как резаная - сколько ей там попало, кажется, шесть ударов, а может, и девять. Люси вспомнила свои любимые книги про моряков. Как там говорили матросам, прежде чем угостить их "кошкой-девятихвосткой"... Take it like a man - выдержи, как мужчина. Я, конечно, не мужчина, но я дочь моего отца - майора Сорок Третьего полка Хэмиша Дайелла, погибшего за короля и страну. Я не выдаю друзей и могу выдержать наказание не хуже мужчины. А матросам было хуже - "кошка-девятихвостка", если верить книгам, сдирала всю кожу со спины после одной дюжины ударов.. Правда, их зато не позорили, а били по спине - только юнг, как нас... Ничего, пусть будет стыдно тем, кто выдаёт друзей. А я - Люси Дайелл, дочь майора Хэмиша Дайелла из Сорок Третьего полка, погибшего за короля и страну, я не выдаю друзей и могу выдержать наказание не хуже мужчины.
Мисс Финерти прервала этот возвышенный ход мысли более чем прозаическим образом. Они проходили мимо уборных, по традиции расположенных во дворе - в более развитой, да и более зажиточной, Англии вовсю переходили на тёплые, но об этом недостатке независимости Сандра давеча как-то забыла. Мисс Финерти покраснела так, как будто это её, а не Люси, должны были через несколько минут выпороть по голому заду при свидетелях, и робко предложила:
- Мисс Дайелл, ради Бога, ради Бога, простите меня, но... Вам в первый раз, и сразу двенадцать ударов... Не хотите зайти на минутку? А то... бывали случаи...
Когда они дошли до комнаты Люси, мисс О’Малли уже успела похозяйничать, без особого труда повернув кровать на девяносто градусов и почти перегородив при этом узенькую комнату. Мисс Финерти тут же протиснулась вдоль стенки на дальнюю сторону и осталась там, глядя в окно и стараясь быть как можно более незаметной.
Мисс Риордан появилась почти сразу, держа в руках два необходимых для такого случая предмета. Во-первых, аккуратную старинную тетрадь - "журнал для наказаний" - увлекательное документальное произведение, главной героиней которого последние несколько лет была Сандра Каллаган. Других персонажей, впрочем, тоже хватало. На последней строчке, после Кэтрин Шинейд Малоун (курение, второй случай, девять ударов) твёрдым почерком мисс Риордан была вписана фамилия Люси, со стандартным диагнозом "грубое нарушение правил и упорное непослушание (persistent disobedience)" в графе "характер проступка". Последняя графа ("размер наказания") пока не была заполнена. Внимание Люси, впрочем, привлёк в основном второй предмет - тяжёлый, толстый ремень, собственно, даже не ремень, а полоска сыромятной кожи, и, разумеется, без пряжки - этот ремень никогда не поддерживал ничьи брюки, у него была другая функция.
Мисс Риордан явно не собиралась терять время даром:
- Мисс О’Малли, заприте дверь, пожалуйста.
- Замок сломан, мисс, - лаконично пояснила Люси, добавив про себя: "А то так бы вы меня и поймали".
- Ну, стул поставьте, - поморщилась мисс Риордан. - Мисс Люси... - тут она покосилась на запись в "журнале наказаний", - ... Люси Франсес Дайелл, Вы знаете, за что Вы будете наказаны?
Люси, разумеется, не раз слышала обо всех подробностях этого ритуала от менее удачливых подруг, но от сознания того, что теперь и ей привелось участвовать в нём в качестве главного действующего лица, всё-таки мороз пробирал по коже.
- Знаю, мисс. Я читала книгу... и журнал, которые были принесены в школу без Вашего разрешения, и не хочу... не могу сказать Вам, кто именно их принёс.
- Вот именно. Послушайте, мисс Дайелл, любую или почти любую другую девушку я уже выпорола бы без дальнейших разговоров. Но Вы были гордостью школы до сих пор, и, кроме того, Вы протестантка - никто не обвинит меня в том, что я из-за этого несправедливо строга к Вам. Так вот, запись в журнале сделана, освободить Вас от наказания полностью я уже не могу, но если Вы признаетесь сейчас, от кого получили книги, то получите только обычные шесть ударов, или даже три на первый случай, вместо тех двенадцати, которые заслужили своим упрямством.
- Простите, мисс... я не могу.
- Интересно, все шотландцы такие упрямые или только некоторые? - поинтересовалась мисс О’Малли вполголоса, не обращаясь ни к кому в отдельности.
- Я только наполовину шотландка, по отцу, - с готовностью сообщила Люси, как будто эта генеалогическая подробность могла облегчить её положение. - Мама ирландка, из графства Килдэр.
- Ну, упрямица-то Вы не наполовину, - вздохнула мисс Риордан (опять непереводимая игра слов: английское not half stubborn правильнее переводить как "упрямая, как никто"). Очень хорошо, значит, двенадцать ударов. Ну что же, юная леди... поднимите юбку и снимайте трусы.
Вот оно. Собрав волю в кулак в кулак и опять вспомнив книгу про моряков и эпизод про мичмана, которого собирались попотчевать "кошкой-девятихвосткой", Люси ответила настолько тихо, что Мисс Финерти вряд ли услышала её с другого конца крохотной комнатки.
- Простите, мисс, этого я не сделаю. Я нарушила правила школы, и наказать меня - Ваше право, но я почти взрослая девушка из хорошей семьи и не буду раздеваться для наказания сама. Кто-нибудь может помочь мне, если это необходимо.
Несколько бесконечных секунд слегка опешившая мисс Риордан обдумывала, не заслуживает ли эта новая дерзость дополнительной парочки ударов, но по здравом размышлении нашла в словах Люси некоторую логику, а двенадцать ударов и так составляли двойную порцию.
- Очень хорошо, мисс Дайелл. По крайней мере, в этом отношении Вы ведёте себя, как подобает леди. Мисс О’Малли, помогите, пожалуйста, мисс Дайелл... занять необходимое положение.
Мисс О’Малли кивнула на кровать, задерживать события дальше было невозможно. Люси опустилась на высокую кровать и неловко легла поперёк. Мисс О’Малли, ворча себе под нос что-то насчёт упрямых девчонок, которые получают то, что заслужили, без церемоний задрала ей юбку и спустила трусы ниже колен. Опустившись после этого в шаге от кровати на одно колено, как для причастия, и на всякий случай пониже наклонив голову, она крепко обхватила лодыжки Люси руками, прижимая её ступни к полу. Мисс Финерти, явно без особого рвения, заняла аналогичную позицию на другой стороне кровати, накрепко переплетя свои пальцы с пальцами Люси - наполовину смирительная мера, наполовину знак сочувствия.
- Не надо меня держать, -жалобно попросила Люси, изо всех сил стараясь сохранить и в этом незавидном положении некое подобие собственного достоинства, - я обещаю, я не буду убегать и вырываться.
- Девочка, - если бы Люси не была прижата к кровати, она бы, наверное, шмякнулась на пол от удивления от этого необычного обращения, но сама мисс Финерти, похоже, даже не заметила, как нарушила нерушимо соблюдаемую в школе дистанцию между учителями и ученицами, - девочка... ты не знаешь, как это больно.
"Сейчас, боюсь, узнаю", - подумала Люси, и, закрыв глаза, опять повторила про себя, как мантру: "Я Люси Дайелл, дочь майора Хэмиша Дайелла из Сорок Третьего полка, погибшего за короля и страну. Я не выдаю друзей и могу выдержать наказание не хуже мужчины. Я Люси Дайелл, я..."
Первый же удар тяжёлого ремня окатил её такой волной боли, что несколько мгновений невозможно было думать ни о чём, кроме одного: не заорать. Вынырнув на поверхность, как после кораблекрушения, Люси обнаружила, что рядом плавает бесформенный обломок мысли: и вот так - двенадцать раз? Додумать она не успела, следующая волна накрыла её с головой.
"Я Люси Дайелл, дочь майора Хэмиша Дайелла, я не выдаю друзей и могу выдержать наказание не хуже мужчины..."
Третья волна боли нахлынула почти сразу, как показалось Люси - что было немного странно, потому что мисс Риордан привычно не торопилась, давая каждому удару возыметь необходимый воспитательный эффект, прежде чем наградить воспитуемую новым. "Я Люси Дайелл, я не выдаю друзей и могу выдержать наказание не хуже мужчины..." Собственно, в момент удара боли не было, она приходила мгновение спустя, и уж тогда не было от неё ни спасения, ни укрытия, как на палубе во время шторма. Люси не очень кстати вспомнила, как мама посмеивалась над приверженцами шотландской "Свободной Церкви", которые до сих пор всерьёз и буквально верят в ад, в котором грешников сажают на раскалённые сковородки. Я теперь, кажется, знаю, что эти грешники должны чувствовать...
"Я Люси Дайелл, я не выдаю друзей и могу..."
Украсив ягодицы Люси четырьмя глубокими багровыми рубцами, почти идеально параллельными друг другу, мисс Риордан начала методично спускаться вниз по ляжкам - до каникул ещё полторы недели, девочке надо учиться; негоже, если ей будет больно сидеть слишком долго. И тут получилась неувязка: мисс Риордан привыкла за последние месяцы к обычной порции в шесть ударов, ну самое большее девять, и размахнулась широковато, да к тому же Люси была невысокого роста (это от твоего отца, шутила мама, кровь пиктов, у нас в роду низкорослых не было). В итоге после восьмого удара тело девушки оказалось аккуратно исполосовано от поясницы почти до самых впадин под коленками. Оставались ещё четыре удара, а свободного (точнее, живого) места было что-то не видно. Попасть между полосками было нетривиально даже для умудрённой опытом директрисы, а нарушать элегантно-параллельное расположение рубцов было бы как-то непрофессионально. В поисках решения этой неожиданной геометрической проблемы мисс Риордан решилась на последнюю попытку, предложив почти просительным тоном:
- Мисс Дайелл, может быть, всё же скажете, кто дал Вам книги? Я могла бы тогда простить Вам остаток наказания, и даю Вам честное слово, я накажу виновную не строже, чем Вас...
Да что это, интернат или пыточный застенок... Боясь разреветься, Люси не стала отвечать, а только мотнула отрицательно головой и сжала зубы, готовясь к неминуемым последствиям. Как оказалось, ничто не могло подготовить её как следует. До сих пор мисс Риордан выполняла свой педагогический долг более или менее бесстрастно, но тут начала злиться - в конце концов, любому упрямству должен быть предел, что ж, пусть девчонка пеняет на себя. Девятый удар накрыл Люси самым настоящим девятым валом острой боли, два или три рубца на ягодицах пересеклись новым, диагональным; на местах пересечения показались кровоточащие ранки. Наконец не сдержавшись, Люси закричала криком альбатроса над тонущим кораблём, дёрнулась изо всех сил, вырвав руки из рук не очень-то сопротивлявшейся мисс Финерти, приподнялась было над кроватью, но тут же без сил повалилась обратно.
- Мисс Финерти, возьмите, пожалуйста, мисс Дайелл снова за руки - вот так, спасибо, - в глубине души мисс Риордан и сама поняла, что перестаралась. Десятый удар, вновь по ногам, чуть выше коленок, оказался послабее предыдущих, Люси на этот раз без особого труда справилась с криком.
"Я Люси Дайелл, я не выдаю друзей..."
Мисс Риордан привычно отступила на шаг и замахнулась, выбирая место для одиннадцатого удара.
"Я Люси Дайелл ..."
Массивный стул с грохотом отлетел от двери, сильно ударив мисс О’Малли между лопаток, та от неожиданности вскочила, выпустив ноги Люси и выкрикнув нечто, подозрительно похожее на "Thanum an Dhul!" - она одна из немногих в школе знала ирландский язык не по учебнику и, бывало, могла вполголоса перекинуться с Шивон О’Коннор несколькими фразами. Мисс Финерти - видимо, из солидарности с коллегой - тоже выпустила руки своей подопечной, которая, почувствовав послабление, съехала чуть ниже по кровати и зарылась лицом в одеяло.
Сандра, ворвавшись в комнату, запуталась ногами в стуле, в свою очередь больно ударившись лодыжкой, но не обратила на это решительно никакого внимания:
- Опоздала, опоздала; Люси, что они с тобой сделали; мисс Риордан, ради Бога, отпустите Люси, книжка моя... книжки мои... Люси, уйди отсюда, это моё место.
- Куда я уйду, это моя комната... - всхлипнула Люси.
- С кровати, дура! - Сандра сорвала подругу с места наказания, подняв её, как могла бы побожиться мисс Финерти, на секунду прямо в воздух, как трёхлетнюю, после чего, обнажив с высокого стиля быстротой собственные прелестные округлости (а волосы-то у неё не только на голове рыжие, машинально отметила ошалевшая от быстрой смены впечатлений мисс Финерти), и впрямь плюхнулась сама на ещё тёплое место.
- Мисс Дайелл, - мисс Риордан, похоже, одна сохранила полное самообладание среди этого переполоха, - поскольку главная виновница найдена, я, пожалуй, могу простить Вам оставшиеся два удара. Надеюсь, что наказание пойдёт Вам на пользу.
- Спасибо, мисс Риордан, я... - Люси начала понемногу верить, что боль действительно становится переносимой, и вместе с ощущением того, что её тело снова принадлежит ей, а не боли, возвращалась способность нормально соображать и даже выражать свои мысли, - ... я в долгу перед Вами.
От мисс Риордан не укрылась некоторая двусмысленность этой фразы, как и тона, которым она была сказана - впрочем, как можно предъявлять претензии к тону, когда девчонка еле говорит после хорошей порки. К тому же новый объект воспитательной работы требовал немедленного внимания.
- А Вы, мисс Каллаган, потрудитесь немедленно встать и привести себя в порядок - боюсь, что Вам придётся подождать. Мало того, что Вы пронесли в школу без моего разрешения возмутительную книгу, совершенно неподходящую для чтения юными леди. Вы и сюда ворвались без стука и, если я не ошибаюсь, самовольно ушли с урока. Ремня для Вас мало, да я за последние шесть лет убедилась, что он на Вас и не действует. Придётся, видно, попробовать розги, а их ещё срезать надо… Мисс О’Малли, скажите, пожалуйста, садовнику... Я вызову Вас к себе в кабинет вечером, после зачёта, а пока извольте вернуться к занятиям.
- Перемена, мисс... а я хотела бы немного побыть с Люси.
- Очень хорошо, но если услышу, что Вы опоздали на урок, я Вам, ей-Богу, ещё добавлю вечером - предел моего терпения исчерпан, мисс Каллаган. Мисс Дайелл, Вы можете пропустить следующий урок, но извольте быть на месте к началу зачёта. Мисс О’Малли, запишите, пожалуйста, в журнале против фамилии мисс Дайелл: десять ударов ремнём - я оставила свободное место.
И величественно вышла из комнаты, сопровождаемая двумя другими учительницами, причём мисс О’Малли неловко поводила плечами - стул явно оставил ей синяк на спине - и бросила на Сандру взгляд, весьма далёкий от симпатии. Мисс Финерти, напротив, кивнула обеим девушкам с явным сочувствием.
- Ну что, выжила? - Сандра постепенно возвращалась к своей обычной манере. - Как видишь, это не смертельно, а ты, в общем-то, сама виновата - нечего было попадаться. Молодец, что не ревёшь, я после первых двенадцати ударов знаешь, как ревела. Правда, мне и лет тогда было не семнадцать, а тоже двенадцать, как ты помнишь - знаменитый случай с замочной скважиной в кабинете мисс Риордан.
- Помню, конечно, - Люси попробовала улыбнуться и с облегчением обнаружила, что, по крайней мере, это не больно, в отличие от большинства других движений, - до сих пор не знаю, где ты умудрилась найти в школе гипс, или чем там ты её заделала.
- Считай, что это мой секрет, где и чем, но согласись, контрольная по латыни была сорвана, а к ней была не готова не я одна. А у Шивон и Кэти, если я верно помню, это был бы второй провал подряд, так что кого-нибудь тогда всё равно выпороли бы. Правда, не обязательно меня. Однако как она тебя отделала...
- О себе лучше подумай... надо тебе было признаваться? Тоже мне, Том Сойер в юбке.
- Вечером быть мне Томом Сойером без юбки... Думать об этом не хочу пока - легче от этого не станет. Но ты не переживай, мне-то не впервой.
- Ну, розгами-то, положим, впервой. По-моему, ими здесь не пользовались с викторианских времён.
- Тебе обязательно напоминать мне? Ладно, отдохни немного, а я побежала, а то и впрямь добавит - она в таких случаях зря не обещает.
Часть II.
Эпизод 5
By the lonely prison wall
I heard a young girl calling…
Ирландская песня
Сандра никогда не переступала порог кабинета мисс Риордан в особенно хорошем настроении, и в самом деле, у неё обычно были основания ждать от визита крупных неприятностей (эвфемизм, чаще всего обозначавший в школе вполне конкретную вещь). Но одно дело ждать и опасаться, а другое - знать наверняка... Зачёт и она, и даже Люси (которой пришлось делать это стоя), конечно, сдали без труда, но это было слабым утешением. Собственно, и все предыдущие "неприятности" Сандры всегда происходили от поведения, а не от успеваемости.
- Вы звали меня, мисс?
- Звала, мисс Каллаган, и Вы отлично знаете, зачем.
Не зная, что сказать и надо ли говорить что-нибудь, Сандра оглядела кабинет, ожидая увидеть приготовления к предстоящей экзекуции. Всё было как обычно, кроме, разве что, трёх вещей. Во-первых, кроме мисс Риордан в кабинете присутствовала явно предвкушающая дальнейшие события мисс О’Малли, а во-вторых, большое кожаное кресло, обычно стоявшее в углу кабинета, было сдвинуто к окну. Здесь необходимо заметить, что окна в кабинете, как и во всём интернате, были старинного типа sash, весьма распространённого во времена регентства, когда строился интернат, и до того, при Георгах Втором и Третьем. Форточек в таких окнах, разумеется, не было - они вообще появились на Британских островах настолько недавно, что в английском языке и слова-то такого нет, форточка. Вместо этого верхняя часть окна была вделана в раму намертво, а массивная нижняя скользила вверх-вниз по пазам в раме с неожиданной лёгкостью (в полой раме были спрятаны противовесы, исправно работавшие даже через столетие с лишним после строительства). При желании окно можно было остановить и зафиксировать в любом положении с помощью специального винта сбоку. Закрывалось такое окно не особенно плотно, о континентальном нововведении - двойных стёклах - мисс Риордан не хотела и слышать, а единственным источником тепла в кабинете служил внушительного вида камин, отапливавший в основном собственную трубу. Немудрено, что промозглым зимним утром стрелка термометра на стене могла надолго застрять где-то между отметками "пятьдесят" и "шестьдесят", а иногда не доходила и до пятидесяти. Увы, многим юным леди, попадавшим в разные годы в этот кабинет, и не в последнюю очередь самой Сандре, приходилось и зимой, и летом, как сейчас, против своей воли основательно согреться способом, никакого отношения к камину не имевшим.
Нынешний случай, впрочем, был внове даже для Сандры. Первые два её наблюдения, сами по себе, не имели бы особого значения. Но вот в-третьих (в последнюю очередь по порядку перечисления, но не по важности) на огромном дубовом письменном столе, на самом виду, рядом с раскрытым (второй раз за день - неслыханный случай) "журналом для наказаний" красовался тот самый предмет, который она, собственно, и искала глазами в первую очередь. Да, в общем-то, именно так она это себе и представляла. Пучок берёзовых прутьев, очень тонких, не то мокрых от дождя, не то вымоченных в воде. Довольно толстый, надо сказать, пучок - мисс Риордан человек добросовестный, меньшего и нельзя было ожидать. Неприятным сюрпризом оказалась разве что длина прутьев - добрых четыре фута - и то, что примерно на половину длины все они были плотно связаны вместе, создавая некое подобие рукоятки фута в два длиной (в первый момент Сандре даже показалось, что прутья привязаны к палке). В результате розги приобрели обманчивое сходство с невинной метёлкой, но Сандра достаточно знала механику, чтобы понять, как эта самая рукоятка может усилить их действие. "Интересно, какая же это добрая душа так постаралась - специально ради того, чтобы мне, лично мне, сделать больнее... Наверняка мисс О’Малли - угораздило меня уронить на неё стул. А впрочем, это у мисс Риордан двоюродный брат учился в Итоне - это там, как я слышала, главные специалисты по розгам". От созерцания орудия казни её отвлёк голос мисс Риордан, повторявший стандартный вопрос:
- Мисс Сандра Фиона Майри Каллаган (справляться в журнале на этот раз необходимости не было - эту комбинацию имён мисс Риордан прекрасно выучила за последние шесть лет), Вы знаете, за что Вы будете наказаны... на этот раз?
- Мисс, Вы собираетесь наказывать меня за то, что мне семнадцать лет и я не могу жить по правилам, придуманным для двенадцатилетних. А по-настоящему я виновата только в том, что подвела Люси, а подведя, не успела выручить.
"Надо же, - подумала мисс Риордан не без уважения, - какой всё-таки характер у девчонки - даже в таком положении дерзит и перечит. Можно подумать, в двенадцать лет она вела себя лучше. Ронять авторитет и пререкаться с ней я, конечно, не стану, а просто задам ей сейчас, как следует".
Мисс О’Малли, напротив, не выдержала и возмущённо выпалила:
- А, так значит, синяк у меня на спине Вас не смущает, мисс Каллаган?
- Простите, мисс О’Малли, я не подумала. Я не нарочно, я... сожалею, - смутилась Сандра и нарвалась на стандартный в таких случаях, вошедший в фольклор ответ:
- Ещё будете. Ещё будете сожалеть по-настоящему.
- Очень хорошо, мисс Каллаган, - подвела итог обсуждению мисс Риордан, - сойдёмся на том, что Вы понимаете, что заслуживаете наказания. Как Вы, очевидно, слышали, в большинстве школ для наказания розгами виновного по традиции водружали на спину слуге или специальному добровольцу. Мы не можем этого сделать, потому что мужчину мы, понятное дело, позвать не можем, а женщине Ваш вес, вес взрослой девушки, не выдержать. Мисс О’Малли вызвалась было, но у неё по Вашей милости синяк на спине. Так что мне придётся попросить Вас встать на колени на подушку на кресле и перегнуться через спинку. В Итоне - а это, видимо, последняя школа в Англии, где розги ещё применяются регулярно, - есть для такого дела специальная подставка, но у нас, слава Богу, розги дело исключительное, и придётся обойтись подручными средствами.
"Ага, вспомнила-таки Итон... Значит, всё-таки, сама распорядилась. Чтоб ей провалиться вместе со своим двоюродным братом..."
Мисс Риордан между тем продолжала:
- Но нет худа без добра. Вы, может быть, слышали и о том, что в Итоне и других элитных школах для мальчиков наказание розгами по традиции всегда публичное, перед всей школой - pour encourager les autres, или в данном случае скорее pour discourager, если я могу так перефразировать слова Наполеона.
Сандре было не до Наполеона и французской грамматики: "Нет, она не может... не посмеет... пугает только... всему есть пределы... двадцатый век на дворе... всё, что угодно, только не... в окно выброшусь... убегу к Мику, наплевать на клятву... и вообще, при чём тут тогда кресло..."
- Разумеется, я не могу велеть девушке спустить трусы перед всей школой. Я леди и вас всех пытаюсь воспитать настоящими леди. Но наказать Вас примерно, в назидание остальным, я обязана. А то где это видано, - она кивнула на журнал, - третья запись за одну неделю, и две последние на Вашей совести, мисс Каллаган. В каком-то смысле, кстати, и первая тоже: это ведь, если не ошибаюсь, Вы в своё время, года два назад, впервые предложили мисс Малоун сигарету.
- Я не виновата, что Кэти попалась вторично, мисс. Сама я после того случая больше не пробовала, мне не понравилось.
- Курить не понравилось, или те шесть ударов, которые Вы тогда заработали? Подозреваю, что последнее. Будем надеяться, что нынешнее наказание будет не менее эффективно. Так вот, я попрошу Вас встать на колени и перегнуться через спинку кресла, а голову... - Она подошла к окну и легко приоткрыла его, приподняв скользящую нижнюю часть над высоким подоконником, приходившимся чуть выше спинки кресла:
- А голову, точнее, подбородок, я попрошу Вас положить на карниз - _ снаружи_ . Только сначала не забудьте поднять юбку и спустить штанишки, юная леди - потом будет неудобно.
Краснея, несмотря на богатую практику, Сандра исполнила приказание, пока мисс О’Малли придерживала кресло. Перед тем, как положить шею на оконную раму, как на плаху гильотины, Сандра успела напоследок вытащить из единственного маленького кармана блузки носовой платок и сунуть его в рот, зажав между зубами. В абсолютной чистоте платка она была не уверена, но больше закусить было нечего, кроме собственных губ - если тебя разложили на кровати, то для этого есть угол подушки или одеяла, но на карнизах ни одеяла, ни даже подушки не водятся, а ходить на каникулах с распухшей губой не хотелось.
Прикасаться голыми ляжками и низом живота к прохладной коже спинки кресла оказалось даже приятно. Зато обеими руками пришлось взяться за подоконник - иначе мгновенно затекала шея. Довершая аналогию с гильотиной, мисс Риордан и мисс О’Малли вдвоём аккуратно опустили окно так, что втащить голову обратно в комнату стало совершенно невозможно, и закрепили винтом в таком положении, причём мисс О’Малли не то издевательски, не то и впрямь заботливо, поинтересовалась, не жмёт ли? Сандра не могла ответить, не разжав зубы. Только теперь, пока мисс Риордан отошла сделать запись в журнале, Сандра решилась взглянуть на открывавшийся из окна вид - и тут же пожалела об этом.
С высоты третьего этажа старинного, с высокими потолками здания ей был прекрасно виден сад внизу - тот самый сад, где она ещё вчера (или сто лет назад?) спорила с Кэти. Беседка, правда, была скрыта розовыми кустами (слава Богу, подумала Сандра, а то мы бы были как на ладони в нашем любимом месте встреч). Но вот остальной сад просматривался великолепно, как и поле соседней фермы за каменной изгородью, на дальнем конце которого тарахтел одинокий трактор. На улице привычно моросил дождь, но кто же, живя в Ирландии, будет июльским вечером сидеть в четырёх стенах из-за мороси. Много кто из школьниц ещё готовился к зачётам, но всё-таки в саду было не так уж мало народа. Несколько девочек из младшего класса, лет одиннадцати, известные на школьном жаргоне как pups - щенята - играли во что-то относительно чинное (вся школа знала, что сад неплохо просматривается из кабинета), но достаточно увлекательное. А на дорожке недалеко от беседки Сандра увидела группку старшеклассниц, включая Шивон и Кэти. Люси и Сюзанн не было - Сандра справедливо догадалась, что они притаились в коридоре за её спиной, поблизости от дверей кабинета.
"Но Кэти, Кэти! Надо мне было поддевать её из-за того, что ей досталось ремня за сигарету. Между прочим, тогда, два года назад, это она дала мне попробовать покурить, а не наоборот, но у неё это был первый проступок, а мне терять было нечего. Теперь её очередь посмеяться надо мной - я, конечно, постараюсь не орать на весь сад, но розог я ещё не пробовала и не знаю, выдержу ли... Тем более, с этой треклятой рукояткой... И эти малявки, pups - что может быть увлекательнее для них, чем насладиться унижением старшеклассницы... Ей-Богу, лучше бы мою голую попу выставили на всеобщее обозрение, а голову спрятали - тогда бы хоть я ничего не видела. Впрочем, тогда этот бедный фермер, наверное, свалился бы под колёса своего трактора..."
Тут произошло то, чего следовало ожидать - Шивон, беседовавшая с Кэти, стоявшей спиной к Сандре, заметила торчащую из окна огненно-рыжую голову и быстро сказала что-то остальным, которые, естественно, повернулись и уставились на это зрелище.
Сандра, честно сказать, была с детства немного близорука, ещё чуть-чуть, и пришлось бы портить внешность очками. То есть сегодня-то, будучи несколько раз бабушкой и (пока) четырежды прабабушкой, она, насколько мне известно, носит-таки очки... Но тогда, без малого семьдесят - о Господи, семьдесят! - лет назад, это была бы трагедия почище любого наказания, и Сандра предпочитала смириться с тем, что различать выражения лиц на расстоянии ей бывало трудновато. Но, насколько она могла доверять глазам, на лицах подруг - в том числе и Кэти - читалось всё, что угодно: изумление, страх, сочувствие, даже возмущение, - но только не злорадство. Через несколько секунд Кэти отделилась от остальных, подошла к девочкам из младшего класса (которые тем временем тоже прекратили игру и подняли головы) и начала что-то быстро объяснять им.
Тут Сандру отвлёк голос мисс Риордан, наконец, закончившей с журналом (или решившей, что жертва достаточно осознала унизительность своего положения):
- Вот так, мисс Каллаган. Двадцати четырёх ударов - двух дюжин - надо надеяться, хватит для того, чтобы Вы, наконец, задумались о своём поведении. Мисс О’Малли, отодвиньтесь чуть в сторону, если можно, я боюсь Вас задеть.
Две дюжины? Обдумать эту цифру Сандра не успела, потому что позади неё раздался леденящий душу свист, и первый удар из обещанных двух дюжин обжёг беззащитно выставленные напоказ нежные выпуклости. Это было больно, очень больно, но пока ещё переносимо - мисс Риордан привыкла за последние годы к тяжёлому ремню и поначалу не слишком виртуозно обращалась с новым инструментом. Сандра удержалась от крика, но по тому, как голова в окне дёрнулась, сколько позволяла рама, девочки внизу поняли: началось.
Того, что произошло дальше, Сандра никак не ожидала. Одна из "малявок" понимающе кивнула Кэти, и вот все они, демонстративно не глядя вверх, направились к дверям жилого корпуса - Кэти замыкала процессию. Старшеклассницы уже ждали там, так что у дверей образовалась маленькая очередь. Кэти, обернувшись на секунду, прежде чем последней исчезнуть в дверях, сделала обеими руками жест, явственно означавший: держись, мы с тобой.
К четвёртому удару сад опустел.
И очень вовремя, подумала Сандра, я сейчас точно разревусь, если не от боли, то от избытка чувств ... или нет, скорее всё-таки от боли... ай! Мисс Риордан явно входила во вкус, и сдерживать крики становилось - ай! - всё труднее, пока не стало совсем невозможно.
Люси, забыв осторожность, прислонила ухо прямо к дверям кабинета. Дверь была, как ни странно, не такая уж толстая, и долетавшие до неё звуки были вполне красноречивы. За коротким, противным свистом следовал звук, похожий на тот, который производит ведро воды, выплеснутое с высоты на землю. Сначала ничего другого не было слышно, потом послышался почему-то приглушённый (Люси не могла знать про окно) вскрик, потом второй, третий...
- Сю, она кричит, она никогда раньше не кричала... Звери, звери, из-за несчастной книжки, будь она проклята... Ну, нет же... Ох... - Сжав кулаки и неловко повернувшись, Люси на секунду прислонилась к дверному косяку собственными ягодицами и чуть не закричала сама.
Мисс Риордан сделала паузу и оглядела свою работу. Сандра была - нечего ходить вокруг да около - самая хорошенькая девушка в классе, редкий случай, когда лицо и фигурка достойны друг друга. Ещё несколько минут назад один взгляд на ту часть её тела, которую обычно обнажают для наказания, лишил бы любого нормального молодого человека сна на несколько ночей. Зрелище же, которое открывалось глазам мисс Риордан теперь, соблазнило бы уже не любого молодого человека, а только молодого человека со строго определёнными вкусами (ещё несколько ударов, и можно было бы смело добавить "или, на худой конец, любителя недожаренных бифштексов"). Работа была чистая, нечего сказать, но всё-таки что-то было не так.
Мисс Риордан попробовала разобраться в своих чувствах. C одной стороны, похоже, что полные две дюжины ударов - это всё-таки многовато. Запомним на будущее, если уж пользоваться настоящими "итонскими розгами", с рукояткой, то ударов надо не больше, чем ремнём, если не меньше. Не было бы скандала. В конце концов, девочка всё-таки дочь - пускай незаконная - известного человека, можно сказать, национального героя, растёт без родителей, да ещё этот непутёвый братец... С другой стороны, именно поэтому мой долг преподать ей, наконец, такой урок, чтоб запомнила - негоже, чтобы она позорила память отца, а незаконный ребёнок, что бы там ни говорили, более открыт соблазнам и пороку (в это мисс Риордан в глубине души верила свято, хотя вряд ли призналась бы открыто). С третьей, чисто практической стороны, прутья изрядно поистрепались, минимум два или три были сломаны, а велеть садовнику приготовить запасной пучок не озаботились - сказался недостаток практики, розгами в интернате, действительно, не пользовались если не с викторианского времени, то, во всяком случае, очень давно. А уж сам Падриг, садовник, явно не стал бы проявлять инициативу: все слуги в интернате очень любили приветливую неунывающую Сандру, а угадать, кому из нескольких десятков учениц, скорее всего, предназначаются розги, большого труда не составляло.
Всё это было так, но всё это было не главное. Мисс Риордан внезапно очень чётко поняла, что именно её смущает - а именно, то обстоятельство, что, как бы это точнее выразиться... словом, она явно начинала получать удовольствие не только от сознания хорошо выполненного педагогического долга, но и от самого процесса его выполнения.
Подозревать это она начала уже довольно давно, но окончательно, и очень остро, поняла сейчас - когда воспитывать надо было такую симпатичную ученицу, а орудие воспитания так соблазнительно свистело и так пружинило в руке. И удовольствие это было вполне определённого рода, от мысли о котором мисс Риордан чуть не умерла со стыда.
Это было немыслимо, невозможно, недопустимо.
Мисс Риордан принадлежала к тому поколению британских средних классов, которому с детства внушалось (в том числе и теми средствами, которые она теперь с таким блеском применяла сама), что всякое удовольствие, источник которого находится ниже талии, греховно и постыдно, по крайней мере, для женщины. Да что там говорить, даже в объятиях мужа англичанкам из её поколения и социального слоя советовали - на полном серьёзе! - "лечь на спину, закрыть глаза и думать об Англии". О чём должны были думать ирландки, не очень понятно, да и не очень важно в данном случае, поскольку мисс Риордан была старая дева. Может быть, поэтому энергия, которая обычно находит другой выход, у неё и у многих её коллег направлялась в профессиональное русло - на горе ученицам.
Другая директриса только обрадовалась бы такому совпадению официальных обязанностей и тайных желаний (и очень похоже, что так оно нередко и случалось), но мисс Риордан была не лишена некоторых принципов. Не она ли сама год назад отсчитала вот этой самой Сандре Каллаган шесть безжалостных ударов ремнём только потому, что мисс О’Малли была почти уверена, что застала девчонку с указательным пальцем в неподобающем месте. Сандра клялась, что невиновна, и так отчаянно протестовала, что была в итоге - официально - наказана за дерзость, а не за indecency ("непристойное поведение" - стандартный эвфемизм, которым пестрели в те годы "журналы для наказаний", правда, куда чаще в мужских школах, чем в женских). Но вот если бы мисс О’Малли была вполне уверена в том, что видела, то дело, вполне возможно, уже тогда дошло бы до розог. И вот теперь она, Патриция Риордан, сама поймала себя на чувствах, которые иначе как непристойными назвать было трудно.
Что же делать... Пауза затягивалась неприлично - сколько можно держать девчонку в таком неудобном положении...
"Я сбилась - четырнадцать или пятнадцать?" - спросила мисс Риордан почти шёпотом.
- "Четырнадцать" - так же негромко ответила мисс О’Малли.
Тут взгляд мисс Риордан (которая до того была слишком занята своими прямыми обязанностями) впервые упал на окно и пустой сад, и в голове её окончательно воцарился хаос:
- Ничего не понимаю... Были же девочки в саду.
- Были. Ушли. Как Вы начали, так и ушли, - коротко объяснила мисс О’Малли, у которой было больше возможностей посматривать в окно - вся её работа до сих пор заключалась только в том, чтобы время от времени поправлять задранную юбку наказываемой, чтобы не сползала вниз, а главное, придерживать на всякий случай кресло. Дьявольская выдумка с окном (тоже, кстати сказать, итонское изобретение, но о нём Сандра не слышала) означала, что держать саму Сандру необходимости не было, но вот если бы девушка, извиваясь от нестерпимой боли, опрокинула кресло, то могла бы, чего доброго, и шею сломать...
- Ничего не понимаю... - повторила мисс Риордан. - Я давно работаю в школе. Я знаю, что дети падки до зрелищ, как римский плебс, и так же наивно жестоки. Они никогда не упустят возможности...
- Может быть, - о нравах римлян мисс О’Малли имела слабое представление, в отличие от преподававшей латынь мисс Риордан, зато о нравах школьниц знала, пожалуй, получше своей начальницы. - Только ведь девушки в семнадцать лет - не дети. А младших увели старшие. Мисс Малоун и мисс О’Коннор, если не ошибаюсь.
Мисс Риордан не знала, что сказать. Охота продолжать пропала у неё окончательно.
Сандра вздрагивала от рыданий и понимала пока только то, что в её мучениях возникла передышка и надо воспользоваться ею, чтобы собраться с силами и вынести оставшееся по возможности с достоинством.
Мисс Риордан открыла окно и осторожно, почти ласково помогла девушке подняться на ноги.
- Мисс Каллаган, повторяю, я надеюсь, что наказание пойдёт Вам на пользу и Вы задумаетесь о своём поведении. Учтём Ваше чистосердечное признание и будем считать, - директриса старалась придать голосу привычный официальный тон; надо было придумать благовидный повод прекратить экзекуцию, не теряя лицо, - будем считать, что оставшиеся десять ударов пришлись утром на долю Вашей подруги мисс Дайелл. Мисс О’Малли, дайте, пожалуйста, мисс Каллаган стакан воды - графин на столе. Заодно можете записать в журнале: четырнадцать ударов розгами.
Люси отлетела от двери, отчаянно жестикулируя в сторону Сюзанн, стоявшей на страже у поворота коридора. Так значит, она всё-таки помогла Сандре хоть немного... Сю, давай-ка отойдём - Сандра, кажется, сейчас выйдет.
Дверь кабинета, действительно, отворилась, и Сандра появилась в коридоре. Бледная, как смерть, с заплаканными глазами, расширенными, как показалось Люси, до размеров шестипенсовой монеты, с большим мокрым пятном на форменной блузке (руки дрожали, пролила стакан) и с мокрой растрёпанной рыжей шевелюрой, - но не без некоторой гордости на лице, подобающей человеку, побывавшему разом в положении Тома Сойера, Марии-Антуанетты и леди Годивы.
Люси и Сюзанн кинулись к ней с немым вопросом.
- Знаете, пожалуй... - Сандра улыбнулась одними губами, - пожалуй, в сущности, ненамного хуже, чем ремнём.
И тут же полностью смазала всё произведённое впечатление, нелогично (по мнению Сюзанн - Люси почему-то никакого противоречия не нашла) добавив: "Но всё-таки ужасно больно", - и разревевшись совершенно по-детски.
Позади них дверь кабинета беззвучно приоткрылась. Мисс Риордан осторожно выглянула в коридор, убедилась, что Сандру есть кому довести до постели, и так же беззвучно закрыла дверь. На душе у неё скребли кошки.
Эпизод 6
Дунбан, графство Килдэр, август 1937 года
A mother’s love’s a blessing
No matter where you roam
Ирландская песня
Каникулы на морском берегу каждого хоть ненадолго возвращают в детство. Даже в моём нынешнем возрасте, бывая с детьми на море, я каждый раз вновь переживаю это удивительное ощущение свободы. А уж если тебе семнадцать лет и ты только что вырвалась из интерната, пусть всего на полтора месяца, и день - впервые за Бог знает сколько недель - выдался солнечный...
Люси бросила камушек плашмя в море, посчитала, сколько раз он подпрыгнет, одёрнула доходящие примерно до колен облегающие шорты - нижнюю часть купального костюма - и несолидно припустила по гальке вслед маме, направлявшейся вдоль дорожки, гордо именуемой променадом, к видневшемуся в отдалении маяку. За маяком массивный мол защищал вход в небольшую бухту в устье реки, полную прогулочных яхт вперемешку с рыбачьими лодками. Выше по реке, примерно в четверти мили ходьбы, виднелись крыши самого городка Дунбан, а на полпути торчал гнилым зубом полуразрушенный средневековый Белый Замок, давший городу название: dun - замок или укрепление, ban - белый. Ходили слухи, что двадцать лет назад, при подготовке Пасхального Восстания, и потом, во время партизанской кампании за независимость, парни из только что созданной тогда ИРА использовали бухту для переброски, а замок для хранения оружия под носом у англичан, - но ни подтвердить, ни опровергнуть эти слухи с уверенностью никто не мог.
- Люси, нам скоро домой, - миссис Дайелл, несмотря на свой радикулит, успела уйти довольно далеко вперёд, Люси даже запыхалась, догоняя. - Доктор Ланниган должен зайти через час, мой радикулит что-то опять беспокоит, особенно в дождь, да и мазь кончилась. Кстати, я думаю, что заодно он мог бы посмотреть и на этот нарыв на ляжке у Сандры - что это такое, девочка приехала в гости, а сама сидит, как на углях, и на море с нами не пошла, в кои веки солнечный день.
Кажется, Сандра опять влипла, подумала Люси. Ничего, уж тут пусть сама выкручивается, по крайней мере, новые неприятности ей не грозят, а доктор, может, и поможет ей немного. Сама Люси уже могла сидеть вполне уверенно, но Сандре явно было хуже. В ночь перед каникулами, по традиции, девочки из двух старших классов собирались в общей комнате старшеклассниц у старого пианино и пели хором старые ирландские и шотландские песни вперемешку с мелодиями из бродвейских оперетт и последних фильмов. Мисс Риордан не очень одобряла этот несколько простонародный с её точки зрения репертуар, но раз в триместр закрывала на него глаза. На пианино играла в основном Сандра. Но деревянный крутящийся стул был очень жёстким, и в этот раз она сыграла всего две мелодии - "Старый каменный мост у мельницы" и, подмигнув Люси, ту самую, избитую и заезженную "When Irish eyes are smiling" - после чего, поморщившись, уступила место Люси. Та тоже, впрочем, продержалась недолго, но не потому, что ей было больно сидеть, а потому, что сдуру нарушила традицию и сыграла (и спела) старинную матросскую песню "Поклон и прощайте, испанские дамы". Мало кто знал слова; патриотка Кэти тут же состроила физиономию, означавшую "английских песен нам тут не надо"; а Сандра при упоминании Испании (как это Люси не подумала) совсем расстроилась.
Пришлось Сюзанн, спасая положение, сыграть уже вполне ирландскую весёлую мелодию: "В оба глядите, позабудьте лень, / Прячьте горшки, и солод, и ячмень: / Акцизный рыщет нынче целый день / По нагорью Коннемара". В положение героев этой песни без труда могли войти все. Вряд ли, конечно, барышни из среднего класса представляли себе технологию перегонки нелегального виски - должен признаться, я и сам представляю её себе, мягко говоря, приблизительно. Только Шивон, которая действительно провела раннее детство не так далеко от холмов Коннемары, знала, как растёт ячмень, да Кэти - дочь "пивного короля" Джерома Малоуна, крёстного отца хорошо известной знатокам марки Malone Stout - имела кое-какое представление о том, что такое солод. Но вот быстро прятать улики, спасаясь от чувствительного наказания, не раз приходилось всем. Конечно, всё равно кое-кому это иногда не удавалось (например, Кэти с её сигаретой или самой Люси с пресловутыми книгами), но Сандра однажды язвительно заметила, что если бы все, кто нарушает правила, обязательно попадались, то у мисс Риордан отсохла бы от переутомления правая рука.
- О чём это ты задумалась, Люси? Так как, ты поговоришь с Сандрой? Добрый день, миссис О’Рурк; замечательная погода, Вы не находите?
Внушительных размеров дама, к которой было обращено приветствие, прошествовала мимо, буркнув что-то себе под нос.
- И вот так каждый день, Люси, - миссис Дайелл старалась придать голосу бодрость, но была явно задета. - Ей-Богу, я здесь родилась и выросла, но если бы не доктор Ланниган и ещё несколько старых друзей, я бы, пожалуй, продала дедовский дом и переехала куда-нибудь - в Ольстер, или даже к родным твоего отца, в Абердин. Куда-нибудь, где я не буду чувствовать себя чужой только потому, что будь я мужчиной, я играла бы в футбол с правой ноги, как сказал бы твой отец. Где люди будут уважать меня, а не плевать мне вслед, за то, что мой муж погиб за короля и страну, а не (оглянувшись и понизив голос) бунтуя против них. Я что-то чувствую себя не особенно свободной в этом Свободном Государстве, Люси, и с годами лучше не становится. Это чудо, что ты так дружишь с Сандрой - у меня в школе не было ни одной подруги католички. Правда, в нашей школе католичек почти и не было - это тебя я нарочно послала в смешанную...
- Я никогда не думала о Сандре как о католичке, мама. Она просто - Сандра...
От расстройства миссис Дайелл уронила сумочку с ключами от деревянной кабинки - шале - где осталась одежда. Помня про мамин радикулит, Люси нагнулась поднять сумочку, забыв на секунду, что при таком движении шорты, как нетрудно догадаться, поднимаются вверх.
- Люси, что это такое у тебя на ноге? Вот здесь, выше колена? Синяк не синяк, и на укус слепня не похоже - какого же размера должен быть слепень, чтобы так...
Десятый удар, последняя, самая слабая полоска, сообразила Люси.
- Солидного размера, мама, фута в три самое меньшее. Мне... попало в школе перед каникулами.
- Что значит попало?
- Ну, ремнём, если тебе так интересно.
- Ремнём?! В семнадцать лет?! В первый раз, если не ошибаюсь, за всё время твоей учёбы? - миссис Дайелл сделала секундную паузу и добавила тоном скорее утверждения, чем вопроса:
- И, разумеется, в этом замешана Сандра?
- Откуда ты это взяла, мама?
- Да уж нетрудно догадаться, что если моя дочь проучилась в интернате шесть лет и её ни разу не наказывали ремнём, а потом в семнадцать лет ей достаётся, то без Сандры Каллаган тут не обошлось... Ей-Богу, Люси, Сандра мне как родная дочь, но иногда, иногда... Ах, так вот какой нарыв у неё на ляжке?! Ведь так, скажи честно?
- Спроси у неё сама, мама.
- И спрошу, не беспокойся.
По дороге домой миссис Дайелл немного успокоилась и даже растрогалась, обнаружив Сандру спящей на диване над раскрытой книжкой с невероятно невинным видом, как на какой-нибудь картине Данте Габриэля Россетти или Джона Годварда - тем более, рыжие волосы были очень во вкусе прерафаэлитов.
- Люси, знаешь, иногда мне трудно поверить твоим рассказам о том, что Сандра вытворяет в школе. Как это может быть, здесь она такая тихоня, а в школе "отчаянная"...
- Здесь она среди друзей, мама, и ей никому ничего не надо доказывать.
Тут "тихоня" проснулась, поинтересовалась, как мама и дочка провели время на море, и миссис Дайелл решилась-таки на серьёзный разговор.
- Сандра, послушай... Люси рассказала мне, как ей попало перед каникулами. Люси, дай-ка взглянуть получше. Господи, да тут их одна, две... пять полосок, и какие здоровые, не было бы следов на всю жизнь. Люси, никаких разговоров, мы и тебя покажем доктору Ланнигану.
- Мама, да ты что?! Мужчине?!
- Люси, не будь дурочкой. Не "мужчине", а доктору Ланнигану. Он доктор, и к тому же старый друг и помнит тебя с четырёх лет - с тех пор, как мы вернулись из Шотландии. Сандра, скажи честно, твой так называемый нарыв - это ведь тоже... от ремня, правда?
- Честное слово, миссис Дайелл, ремень тут ни при чём, - поклялась Сандра, и, согласитесь, совершенно правдиво.
Миссис Дайелл была далеко не убеждена, но в этот момент в прихожей зазвенел звонок, и пришлось открывать дверь доктору (у единственной горничной был выходной). Сандра воспользовалась этой возможностью улизнуть к себе на второй этаж, в спальню для гостей.