ClubPN

Fedya

"Цвiте терен, цвiте терен"

Посвящается Керен Певзнер (Кируле), с любовью.

Часть 1

В этот год жара нью-йоркского лета наступила необычайно рано.
Был конец рабочего дня, на улице уже начинала густеть толпа спешащих
домой финансовых клерков, потеющих под своими темными пиджаками и
гаслтуками. Я же глядя на них сидел у окна в рубашке с короткими
рукавами (привелегия инженера) и размышлял о том, что сегодня
отправлюсь распаковывать свою лодку с зимнего хранения, чтоб в
субботу впервые в сезоне выйти в залив. Неожиданно (впрочем они
вегда неожиданно) раздался телефонный звонок. Это была Таня (что
тоже было неожиданно):
- "Здравствуй Федя, нам срочно нужно встретиться." - сказала она без
всякого вступления. Это было уже совсем неожиданно.
С Таней мы были что называется "старые друзья". Я знал ее еще в
СССР, но не близко. В Нью-Йорке же мы встретились у общих знакомых
года 4 назад и страшно обрадовались. У нас завязался роман -
лиричный, но не очень пылкий - мы скорее относились друг к другу как
приятели приятно проводящие время, чем как влюбленные. Без слов
каждый понимал,что другой как говорят здесь "держит глаза
открытыми", и вскоре как я так и она стали встречаться с кем-то
другим более серьезно. Нельзя даже сказать, что мы "расстались", мы
ходили в общие компании, иногда выбирались вместе в театр или на
выставку, иногда эти вечера оканчивались в постели. Случалось
последнее где-то раз в месяц, так что ничего требующего "срочно
встретиться" мне на ум не приходило.
- "Сегодня я вообще-то занят. А в чем дело?" - промямлил я
- "Феденька, милый, мне нужно тебя увидеть" - что то в ее голосе мне
не понравилось, она действительно была очень взволнованна.
- "Хорошо. Я подскочу к твоему оффису. В 6 тебя устраивает?"
- "Да, спасибо!"
Пока я ехал до таниного оффиса, я думал о ее личности : таких
целеустремленных и способных женщин мне редко доводилось встречать.
Попав в Америку без постоянной визы и с маленьким ребенком на руках
она стала была восходящей звездой одной из инвестиционных компаний,
владела отличным домиком в сабурбане, ее дочь, прелестное белокурое
создание, училась в одной из лучших частных школ. Кроме того Таня
любила вращаться в русских богемных кругах и то и дело вытаскивала
меня на встречи с какой-то приезжей литературной знаменитостью (о
которых я и будучи на Родине и слыхом не слыхал). При этом она
держалась как очень независимая женщина: бойфрендов (в основном
американцев) по долгу не держала и даже "гринкарты" добилась
"нормальным мужским путем" - через университет, хотя легко могла
обойти все сопряженные с этим трудности и выйти замуж. Ее можно было
бы назвать "железная леди", но внешность у нее была совсем не
"леди", а русская, даже крестьянская: длинные русые волосы, крупные
открытые черты лица, очень белая гладкая кожа, мощная фигура. Не
толстая, а именно мощная, ни капли лишнего жира, несмотря на
обьемный круп и большие тугие груди. В институте она серьезно
занималась легкой атлетикой да и сейчас держала себа в форме
согласно самым строгим стандартам американской моды и ходила в
"хелс-клуб" так же регулярно, как набожный еврей в синагогу. С этим
у меня даже были сопражены неудобства в период, когда мы были
вместе. Я приучил Таню понемногу к спанкингу, однако тут и встретил
проблему с ее спортивностью. Разложишь ее бывало в воскресенье с
целью выпороть немножко, а она говорит:
- "Только смотри чтоб все следы прошли до вторника."
- "Почему?"
- "Во вторник у меня теннис, не могу же я, чтоб в душевой другие
девочки увидели следы на моей попе."
Можно подумать я медик, чтоб оценить, когда именно и какие следы
проходят. Приходилось сдерживаться на всякий случай.
Занятый подобными воспоминаниями я подошел к входу в здание. Таня
была уже внизу. Посмотрев на нее я убедилса, что с ней действительно
не все в порядке. Какая-то осунувшаяся, под глазами мешки, даже
волосы несколько рсстрепаны.

Часть 2

- "Ну, что с тобой случилось?" - спросил я ее после того как мы
обменялись приветствиями.
- "Даже не знаю как сказать тебе. А больше поделиться мне и не с
кем. Несчастная любовь."
- "Ну нучего, можешь мне рассказывать. Только не здесь наверно.
Пойдем-ка в Центал-парк." - я как-то даже не удивился, хотя ситуация
должна была казаться странной.
Мы прогуливались по дорожкам и я внимательно слушал ее историю.
Оказывается она давно уже встречается с "одним человеком", в
которого была влюблена еще в молодости в Москве. Он физик-теоретик и
тоже приехал пару лет назад в Америку, живет в Индиане, где работает
в одном из университетов. После того как он приехал они время от
времени встречались то здесь то там, а переписывались по е-мейлу
каждый день. У него начались каникулы и он поехал в Россию навестить
друзей-знакомых. Таня собиралась в отпуск через две недели и они
договорились встретится в Париже и вдвоем поездить по Европе. И
вдруг он присылает ей е-мейл, что женится на ком-то там в России и
вообще обратно в Америку не собирается.
- "Ну такое письмо ... меня поразило ... как громом. Вон уже второй
день не ем ничего и не спала ни минуты." - Таня выдавливала из себя
слова с трудом.
- "Серьезно?"
- "Абсолютно." - впрочем и вид ее на это указывал.
- "Да вещь известная. Любовный психоз. Описанно во многих
произведениях мировой литературы. Возьмем Бокаччо например..." -
"рационализация" - мой излюбленный метод успокоения истерических
натур. Часто действует, но это был не тот случай.
- "Только сейчас я поняла, что мне нужен в жизни только он," -
продолжала Таня - "И ничего больше. Где угодно: в Нью-Йорке, в
Москве, хоть в тундре, но с ним я буду счастлива. А без него - нет."
- по щекам ее покатились крупные слезы.
Намереваясь утешить ее я обнял ее за плечи. Она тут же уткнулась
носом мне в плечо и разрыдалась по-настоящему. С трудом я успокоил
ее и мы продолжали прогулку.
- "Да, у тебя явный психоз и сейчас я буду тебя успокаивать. Лучший
способ - начать строить планы как поправить положение." - продолжал
я.
- "Да как же его теперь поправишь? Раньше надо было. Он ведь хотел,
а я все тянула. Как выскочила замуж в 18, разошлась в 20, так у меня
о замужестве мысли как о ночном кошмаре. А ему оказалось это нужно,
есть такие мужики. А мне нужен он..." - она опять начала
всхлипывать.
- "На твоем месте я бы бросил все и завтра же летел в Москву.
Найдешь его там, разьяснишь ему все и все станет на свои места.'
- "Нет, не могу. Работа, ребенок."
- "Брось! Ведь паспорт у тебя действительный? Все остальное уладим.
Сама же говоришь, речь идет о счатье твоей жизни."
- "Нет, не могу, он меня не звал. И вообще я не знаю где его искать.
И он написал мне такое письмо."
- "Ну хорошо, тогда ты ему напиши. Напиши все то, что мне сейчас
сказала. На него это подействует."
- "Нет, не могу, что он обо мне подумает. И как письмо может
подействовать?
ТА небось моложе. Небось красивее. Небось без ребенка..."
- "Ну вот, опять плачешь..."
Я обнял ее крепче и поцеловал. Она ответила на поцелуй, и некоторое
время мы стояли слившись в обьятии. Таким манером то разговаривая то
обнимаяс- то плача мы и продвигались по парку. Со стороны мы,
небось, выглядели как самая влюбленная из влюбленных пар округи.
Ирония ситуации пришла в голову и Тане:
- "Вот, Федя, как хорошо ты меня слушаешь. Как ты мне сразу
поверил." - сказала вдруг она.
- "А чего мне не верить? Пока у меня денег взаймы не просят я всегда
верю." - отшутился я, - "Однако мне интересно другое: почему ты к
какой-нибудь подруге не пошла исповедоваться? К Лиле например?
Дело-то женское."
- "Нет. Не могу. Ни Лиле ни другим. Разве они поймут."
"Скорее гордость не дает, - подумал я про себя - нарушит образ,
который ты поддерживаешь в их глазах. Да и я, признаюсь, от тебя,
Танечка, подобных экцессов не ожидал."
Начинало смеркаться. Не знаю, успокоил я ее достаточно или нет, и
похоже ни в чем не убедил, однако надо было чем-нибудь это
заканчивать.
- "Слушай, у тебя разум сейчас не работатет, однако мне ситуация
ясна как божий день. Ты должна ему написать, причем сегодня же.
Никаких упреков, никакой критики - только о своей любви. А там видно
будет. Напишешь?"
- "Не зна-аю?"
- "Напишешь. И копию мне пошлешь, я проверю. А не то приеду к тебе,
и выпорю по первое число. Ты же знаешь, я могу."
- "Знаю."
- "Ну и ладно."
От предложения повести ее поужинать Таня категорически отказалась, я
проводил ее до ее машины и мы расстались.

Часть 3

Она действительно написала письмо тем же вечером и прислала мне
копию. Хорошее любовное письмо, ничего не скажешь. Если бы мне такое
кто написал я бы вполне мог влюбиться в ответ. Однако вечер
следующего дня окончился точно так же как предыдущего. Таня
позвонила мне и попросила встретиться.
Выглядела он не лучше предыдущего. Скорее даже хуже.
- "Он мне ничего не ответил. Нечего! Наверное и не ответит."
- "Да подожди ты, дай человеку подумать. Может он еще и не
прочитал."
- "Нет раньше он мне каждый день сразу отвечал. Ждал моих писем."
На ее глазах опять появились слезы.
- "Слушай, как ты в таком виде на работе была?"
- "Да так и была. Уткнулась носом в компьютер и делал вид что
работаю. На самом деле каждые пять минут е-мейл проверяла. И все
равно некоторые заметили, спрашивали, что со мной стряслось. Я от
них только отмахивалась."
Мы, поговорили еще некоторое время.
- "Слушай, мои методы утешения на тебя не действуют," - сказал я -
"могу предложит- старый добрый секс."
- "Ну давай."
Мы поехали к ней. По вредной американской системе ехать приходилось
на двух машинах, ибо из таниного пригорода без машины потом не
выбраться, так что у меня было достаточно времени и на рпредвкушение
будующего свидания и на размышления об общей нелепости подобной
ситуации. К ее дому, столь хорошо знакомому мне, мы подьехали
одновременно и сразу проскользнули наверх в спальню. Мы быстро
раздели друг друга и нырнули под одеяло. Я начал осторожно ласкать
ее, она же продолжала говорить о своем несчастье.
- "И почему с другими такое не случается? Почему со мной?"
- "Ну это ты брось Танечка, со всеми случается. Погоди, у меня есть
кое-что по данному поводу"
Я вылез из кровати, достал из своей сумки пакет с CD, и, найдя
нужный диск, поставил на плайер. Нежная украинская мелодия
разнеслась по комнате:

Цвiте терен,цвiте терен,
Та й цвiт опада-ae.
Хто з любов'ю не знаeться,
Той горя не знаe.
А я, молода дiвчина,
Та й горя зазнала:
Вечероньки недола,
Нiчки недоспала.

Мы оба улыбнулись.
- "Смотри, симптомы точно как ты описывала." - сказал я. Печальный
девичий голос продолжал жаловаться.

Ой вsзьму я крsселечко,
Сяду край вsконця,
rще очs не дрsмали,
А вже сходить сонце.
Хоч дрsмайте, не дрsмайте -
Не будете спати;
Десь похав мsй миленький
rншо шукати.

Песня закончилась и я выключил плейер.
- "А в селе у моей бабушки еще такой куплет пели" - прибавил я -
"Нехай де, нехай де,
Нехай не вертаz
Терен цвsте, терен цвsте,
Та й цвsт опадaz."
- "Хорошие слова, пускай едет" - сказала она. Песня явно разрядила
обстановку.
Я продолжал ее ласкать, она расслабилась и отдавалась моим ласкам.
Мы сплелись в обьятиях и сливались в бурных поцелуях. Однако что-то
ее все же сдерживало. Вдруг она спросила:
- "Слушай, Федя, а у тебя такое как у меня было?"
- "Что, несчастная любовь?"
- "Да"
- "Было, в девятом классе. С тех пор как-то не случалось."
- "А что ты тогда делал?"
- "Стих написал. Здорово помагает."
- "Расскажи стих."
- "Да он плохой."
- "Ну расскажи."
Я рассказал ей свой стих (действительно слабенький). Она же в ответ
громко рассмеялась.
- "Ах, так!" - вскричал я с нарочитой строгостью - "Ты позволяшь
себе смеяться над моими стихами! А ну подставляй попку!"
Она мгновенно приняла мой сигнал и повернулась попкой к верху,
обхватив руками подушку. Ее мощная, выпуклая спортивная попка
изгибалась над кроватью так, как другая бы только лежа на солидном
возвышении. Я наклонился над ней стоя на кровати на коленях и с
силой влепил ей первый шлепок.
- "Ой" - вскрикнула Таня.
- "Что отвыкла? Ничего, терпи." - Я размеренно шлепал ее тугую
попку.
Попка не поддавалась под моими ударами, а почти вибрировала как
барабан, и звуки шлепков разносились по комнате как барабанная
музыка джаза. При каждом шлепке энергия этой вибрации
распространялась у меня от пальцев к плечам, охватывал грудь,
заставляя сердце сладко сжиматься а низ живота вздрагивать.
- "Будешь еще над моими стихами смеяться?"
- "Не-е"
- "А вот это тебе чтоб дурацкие мысли в голову не лезли" - и я
обрушил на попку новую серию шлепков. Белая кожа таниной попки
покрывалась теперь краснотой, но не ярко пунцовой, а
стыдливо-розовой, как румянец на щеках.
- "Ой, Феденька, хватит. Бо-ольно."
- "Что пожалеть тебя?"
- "Пожалей"
- "Хорошо, можешь перевернуться."
Танечка молниеносто перевернулась на спину и тут же раздвинула и
поджала ноги, обхватив колени руками - наша излюбленная поза. Я и не
представлял, насколько я распалился предыдущими долгими ласками и
этой шлепкой - мой пенис устремился в Танечку как бронебойная ракета
в бункер Саддама Хуссейна.
Она поностью отдала себя борьбе с ним, вскрикивала от удовольствия и
кончила несколько раз до того как "боеголовка" взовалась у нее
внутри. Несколько оглушенные этим взрывом мы откинулись на кровать
переводя дыхание.

В этом же роде с необходимыми перерывами мы продолжали еще несколько
часов.
Уже совсем выдохшись я лежал рядом с засыпающей Таней, размышляя,
что вот не зря говорят, что доброта к билжнему вознаграждается. Если
бы днем меня спросили, как я предпочту провести этот вечер: в
таниной постели или распаковывая лодку - я бы выбрал лодку. Однако
то, что произошло, было, как говорят американцы, "одним из лучших
сексуальных ощущений моей жизни". С Таней точно лучшее, из того, что
у нас было.
Однако я оделся, поцеловал Таню и поехал домой.

Часть 4

Однако пятница закончилась точно так же как предыдущие два дня.
Позвонила Таня и попросила встретится. Когда я приехал к ней то
нашел ее точно в том же истерическом состоянии, что и прежде.
- "Что, неужели то, чем мы вчера занимались не помогло?" - спросил
я. Я был искренне удивлен.
- "Нет, не очень. Я опять проснулась среди ночи и больше не могла
заснуть. И опять те же мысли - что я больше не буду без него
счастлива."
- "Да вернется он. Если ты будешь добиваться этого, то вернется."
- "Нет, он мне так и не ответил. Я сама виновата - мне стоило
поманить его раньше, и он был бы мой. А я ждала, боялась... Чего?"
Мы опять поехали к ней, забрались в постель. Я начал ласкать ее,
однако она была скованна и отвечала слабо.
- "Ну раз и секс на тебя не действует, остается применить шок. Клин
клином вышибают." - сказал наконец я.
- "Что побьешь меня?"
- "Не побью, а выпорю, но по-настоящему."
- "Да уж, у тебя от всех болезней одно лекарство."
- "Чем богаты, тем и рады. Я же не ученый-психиатр." - про себя я
подумал, что ученый или нет, а отпахал с ней как психиатр три смены.
- "Ну и пори. И посильнее. Сама в конце концов виновата."
- "Тогда нужно сходить за розгами."
- "Ну сходи."
Она растянулась на кровати, а я спустился вниз, взял на кухне нож и
вышел из дому. На участке у нее розог не росло - один американский
газон. Зато неподалеку был лес. Я углубился в него и вскоре встретил
подходящее растение. Названия я не знаю, в ботанике слаб, однако
покрытые серой корой довольно толстые прутья вполне подходили для
розог. Нарезая их я размышлял о Тане. Что-то она слишком быстро
согласилась на порку. Да еще розгами, а ведь всегда была
чуствительна к болевому порогу. Наверно думала об этом заранее.
Наверно затем меня сегодня и позвала. Почему тогда прямо не сказала?
Не люблю, когда мной манипулируют.
"Ну хорошо, хотела посильнее, будет тебе посильнее." Я нарезал
десяток розг несколько длинее руки. Без сучков, но правда не прямые,
как положенно, а слегка изогнутые, вроде татарской сабли. Впрочем и
такими можно попасть как надо - зависит от угла.
Я вернулся и нашел у Тани на кухне моток бельевой веревки. Этой
веревкой я перехватил розги в нескольких местах, сделав из них два
пучка по пять штук и вместе со всей своей добычей вернулся в
спальню. Таня по-прежнему лежала на кровати голенькая, согнув ноги в
коленках.
- "А ну на живот, руки вперед!" - скомандовал я сбрасывая с нее
одеяло.
Она подчинилась и я подложив ей обе подушки под низ живота начал
связывать ей руки. Закончив, я протянул свободный конец под
изголовье кровати и привязал к раме. Ноги ее я привязал каждую по
одтельности протянул концы веревок к ножкам кровати сзади. Теперь
Таня с высоко приподнятой попкой и разведенными в сторонны ногами
представляла из себя аккуратную пирамиду, хотя и неправильную.
- "Можно?" - спросил я, поглаживая ее по попке и между ног.
Она только кивнула.
Я раздесля, пристроился сзади и аккуратно вошел в нее. Приготовления
к порке возбудили нас обеих, ощущение было пронзительно-резким. Она
закончила одновременно со мной, вскрикнула и забилась в своих
веревках как птичка.
Теперь, сняв напряжение, я был готов начинать. Последнее, что я
сделал - включил плейер и сделал звук громче - кто их знает здешнюю
звукоизоляцию. Там по прежнему стоял мой диск и веселая песня
наполнившая комнату как нельзя соответствовал ситуации по
содержанию:
Била мене мати
БерезОвим прутом
За те що стояла
З молодим рекрутом....
Аккомпанируя этим словам розги со свистом опустились на танину
попку. Оставленные ими полоски тут же стали вспухать и наливаться
красным.
Таня вскрикнула и рванулсь вверх. Такую резкую боль ей приходилось
испытывать впервые.

"Вжи" - "вжи" - "вжи" - в такт то грустным то веселым звукам скрипок
и цимбал розги опускались на танину попочку, покрывая ее
перекрещивающимся узором рубцов. Таня кричала и рвалась все сильнее.
Плачущая, с распущенными по плечам русыми волосами она теперь вполне
напоминала ту самую сельскую дивчинку, которую мать била березовым
прутом, а не ухоженную манхеттенскую мисс -аналитика.
"Вжи" - "вжи" - "вжи" - концы у первого пучка розог стали
обламываться, и я взял второй. Мне было жалко уже порядком
исхлестанную попочку, однако я твердо решил довести счет ровно до
30. "Вжи" - все.
"ди братику
До дiвчiноньки
Що тебе чека-а-аz..."
- раздалось уже в тишине, прерываемой лишь таниными всхлипами.
Я выключил плейер, разрезал танины веревки и стал энергично
растирать ее запястья и щиколотки. Она лежала на животе уткнув нос в
подушку и тихо плакала, отдаваясь всецело чуствам боли и обиды.
- "Принести лед?" - спросил я.
- "Нет," - резко ответила она - "и вообще уходи."
Я послушал ее, оделся и поехал домой.

Я ждал ее звонка в субботу и воскресенье (сам звонить я не хотел),
однако она позвонила только в понедельник.
- "Все в порядке, Феденька. Он написал. Он меня любит. Признал, что
вся эта затея с женитьбой на другой была глупостью. Как ты и
говорил. Спасибо." - она звучала куда бодрее.
- "Так что, зря я тебя порол?"
- "Нет, не зря. Не знаю, как бы я еще два дня прожила - я с ума
сходила в прямом смысле. А это действительно помогло - как-то
забылось, что больнее: любовь или поротая попка."
- "Всегда пожалуйста."
- "Ну уж нет. Я ведь замуж выходить собралась."
- "И в Москву возвращаться?"
- "Если он скажет. Хотя почему бы ему не найти работу в Нью-Йорке."
- "Ну ладно, желаю счастья."
Когда я повесил трубку мне пришло в голову, что она мне так и не
сказала за все это время как зовут ее суженного. Вот забавно, если
Евгений. Тогда я точно получусь в этой истории "усатый нянь".

Конец