ClubPN

Hellen (Эсмеральда)

В преисподней

Василий состроил рожу зеркалу. Заметил зеленый налет на языке.
Задумался, что же он мог такого зеленого съесть? Вздохнул и потянуля
к банке с водой. Надо было стереть с рожек вчерашнюю позолоту.
Васька был пижоном. На торжественный прием он не мог не нарядиться.
В дверь постучали. Васька приник к дверному глазку. На крыльце стоял
соседский лешачонок Толубей. Имя у него было дурацкое. Василий
считал Толубея недотепой и за это не любил. Лешачонок держал перед
собой свернутую в трубочку бумагу и отмахивался ею от комаров.
Василий отодвинул засов и высунул голову за дверь. Толубей молча
отдал ему бумагу и умчался прочь. Васька отдернул грязную занавеску,
устроился в кресле-качалке и развернул лист. Как всегда он забыл
надеть очки, и строчки расплывались. Толубей принес ему завереное
большой сургучной печатью назначение на должность главного гида.
Василий смахнул воображаемую слезу и тихонько икнул. И тут же
засуетился, засобирался.Через три часа изрядно похорошевший, в
малиновом кафтане, обмахиваясь батистовым платочком, Василий мчался
по пыльным переулкам к главному управлению Преисподней. В
просторечье этот дом, сложенный из добротных бревен и крытый
дранкой, звался Конторой. На пороге конторы сидел капитан
Чертоюстиции Агафон, которого супруга запросто величала Агапкой. Был
Агапка уже пожилим чертом, рожки на его когда-то кудрявой голове
шелушились, и из носа неопрятно торчали пучки седых волос. Василий и
Агафон весело поприветствовали друг друга, и новоявленный гид,
взмахнув платочком, скрылся за дверями Конторы.
Василий был здесь всего несколько раз, да и то малолеткой, когда
получал вид на жительство. Теперь он заробел и стал вытирать грязные
босые ноги о коврик. В Преисподней все ходили босиком. Единственной
обувью были копыта, а они страсть какие неудобные и дорогие. В
последние годы даже сажа стала дорожать. До Василия донеслись запах
щей и сердитые голоса из большой комнаты слева. Он поежился, нервно
одернул жабо и толкнул маленькую, обитую кожей дверь. За дверью ему
открылась комнатка, вся уставленная портретами и бюстами. Надо
сказать, что Васька знал, кто изображен на портретах. Это сплошь
были великие грешники, отбывавшие безвременную ссылку в здешних
местах. С некоторыми из них он даже имел удовольствие беседовать,
когда доводилось снимать показания для составления протокола об
обоснованности ссылки. Особенно ему импонировали грешники,
отрицавшие вмешательство Бога в дела земные. С таких здесь на первых
порах взискивалось особенно строго. Многие потом клялись, что
полностью изжили свои заблуждения, но клятвы им мало помогали. Из
комнаты выскочила хорошенькая рыжеволосая девушка, одергивая юбку и
шмыгая носом. На бейджике, приколотом к блузке, она значилась, как
грешница второго уровня по имени Екатерина. Катенька, как в единый
миг окрестил ее для себя Василий, игриво скосила на него глазки. На
что Василий грозно сдвинул брови и демонстративно оглядел ее с ног
до ушей. Катенька потупилась и упорхнула мимо него за дверь. Он
только успел заметить, как она прижимает ладошку пониже спины, и
усмехнулся. Спустя два часа ожидания и беготни по разным кабинетикам
замученный Василий вышел на улицу, застал на крыльце Агапку и присел
рядом с ним покурить и обсудить новости. Пока он получал разные
подписи и визы, пока тряс руки знакомых, Катенька еще пару раз
пробегала мимо него. Теперь перед его глазами стояли заманчивые
картины, состоящие из задорно подпрыгивающей маленькой груди и
мелькающих загорелых ног. Воображение дорисовывало остальное.
Обязанности его отныне сводились к встречам вновь поступающих
ссыльных, их опросу и, если вдруг попадутся запирающиеся в своих
грехах, то и допросу с пристрастием. Эти допросы страшили Василия
больше всего. Ладно еще если попадется какая-нибудь милашка, которую
самому захочется голую растянуть на лавке, а если это будет
волосатый мужик с невыветрившемся перегаром. Нет, Василий ценил себя
высоко и подобными воспитательными процедурами заниматься не хотел.
О чем сейчас слезно плакался Агафону, подговаривая его зайти в
рюмочную в ближайшем переулке.
Вечером, в лучах теплого заката, надравшись до чертовски приятного
состояния, Василий и Агапка, обнимаясь, вернулись к Конторе. И
здесь, пока они по карманам искали последние сигареты, Ваську
посетила гениальная идея. Тут же, прижав измятый клочок бумаги к
спине Агафона, он настрочил служебную записку следующего содержания:
"Осознавая важность возложенных на меня обязанностей, а так же
трудность их исполнения, требую выделить для демонстрационных
устрашающих целей ссыльную грешницу Екатерину, коя обретается в
стенах Управления Преисподней". Оба повеселевших приятеля, толкаясь
и мешая друг другу, ввалились в Контору и положили свою записку за
пустой секретарский стол. Потом Агапка ушел в дальние комнаты и
быстро привел оттуда сонную, ничего не понимающую Катеньку. Василий
забрал ее к себе домой.
До середины ночи Катенька бегала по избе Васьки, сметая пыль,
заваривая свежий чай, жаря котлеты, извлеченные из коробки с
надписью "Осторожно. Полуфабрикаты вредят вашему здоровью" Вполне
довольная собой, встряхивая рыжей чолкой, Катенька в конце концов
притащила тарелку с горячей едой к креслу Василия. Он принялся за
ужин, отослав ее во двор к бочке с водой, желая показать свою
заботливость, пусть девка умоется после трудов. Когда Катерина
вернулась, Василий умиротворенно спал, сопя и иногда почесываясь,
кусались блохи. Катенька, вздохнув, улеглась на узкой кровати,
натянув на себя дырявое одеяло, успев подумать перед сном, что надо
заштопать дырки и на одеяле и на штанах Василия.
Утром, едва только солнце пробралось в комнату, их разбудил
настойчивый стук. В дверь барабанил Толубей, который сообщил, что
родители послали его разбудить дядю Василия. Катерина приволокла из
сеней для Василия таз с водой. Стыдливо отвернувшись, подождала,
когда он умоется. И скоро они топали по дороге. Ваське жали копыта.
Катенька несла небольшой узелок с бутербродами и любовалась на ярко
блестевшие рожки Василия. Сама мазала краской, пальцы ее тоже
блестели.
Новая группа грешников состояла из сороколетней статной женщины,
обиженно глядевшей на всех, старого деда, который на задаваемые
вопросы отвечал обстоятельно, подтверждая все пункты обвинения, и
молодого парня, заросшего щетиной. Парень чувствовал себя плохо, не
то чтобы у него была ломка, но ему все равно не хватало кайфа. И он
грубил, сначала острожно, потом наглее. Васька порадовался, что
оказался таким предусмотрительным, и теперь не придется этого
пакостника из штанов вытряхивать. Он тут же вызвал двух чертей и
объяснил им, куда следует отвести женщину и старика. Встал, тряхнул
головой, сдул с плеча осыпавшуюся позолоту и поманил пальцем
Катеньку, сидевшую в углу. Выдал обдуманный монолог о том, что юнцу
сейчас будет показано, что его ждет в случае дальнейшего
неподчинения. Дальше Васька вытащил из кадушки, стоящей рядом с ним,
прутья, сложил их пучком. Катерине приказал поднять юбку и лечь на
стол. Катенька, зарумянившись и чуть помедлив, подошла к столу,
подняла подол, никакого белья она не носила, и налегла на край
стола. На ее попке еще были видны следы вчерашнего наказания,
которому Василий был свидетелем. Катерина плотно сдвинула ноги и
зажмурила глаза. Парнишка, стоя наблюдал за этой картиной. Василий
снял свой малиновый кафтан, подумав, снял и рубашку. Вид голой
вздрагивающей попки слегка будоражил его, и он пожалел, что опять
забыл надеть очки. В душной комнате растекался приятный девичий
запах. Пауза затягивалась. Васька подумал, что они не в театре же
собрались, и шагнул к столу. Но ему было страшно лень махать сейчас
прутьями, гораздо больше хотелось откинуться в любимом кресле или
дать щелчка пробегающему по улице Толубею. Но должность обязывала,
да и слегка подрагивающая попка Катеньки, ее вытянутые стрункой
ножки были соблазнительны. Василий примерился, приложил к
оттопыренному заду Катеньки пучок розог и с удовольствием направил
первый удар ровно на середину ягодиц. Катенька ойкнула и подскочила,
закрыв попу руками. Прикрикнув на нее, Васька покосился на парня,
тот облизывал губы. Уже нервничает - отметил про себя Васька.
Дождавшись, когда Катенька улеглась обратно и положила под щеку
руки, строго выговорил ей, чтобы не смела больше закрываться и
подниматься без его разрешения, провел розгами по ее попе, наблюдая,
как полоски наливаются алым цветом. И быстро дважды стеганул
Катерину по тому месту, гле ее приятные округлости плавно переходили
в стройные упругие бедра. Катенька заплакала, засучила ногами,
подгибая коленки. Парень за спиной у Василия стал икать. В мутном
окошке радостно блестело солнце, время подходило обеденное, и Васька
страшно желал поскорее закончить процедуру вразумления и вместе с
Катенькой пойти домой, обязательно прихватив с собой пива. В ларьке
сейчас продавались пузатенькие бутылки с веселым названием "Грешная
попка". Катенька затихла, распрямила ноги, и пугливо из-под рыжих
прядей наблюдала за ним, повернув голову. Ваське это не понравилось,
он зашел с другого края, рукой прижал голову Катеньки к столу, и со
всей силы положил на дрожащий девичий зад подряд с десяток отменных
багровеющих полос. Катерина взвизгнула, на последнем особенно
болезненном ударе, легшим перекрестием поверх прежних рубцов, она
запричитала и, гнусавя от слез, стала просить ее пожалеть. Пучок
розог истрепался, кончики прутьев измочалились. Василий бросил его
на пол, повернулся к парню и сказал ему садиться и писать
собственноручное признание. Про себя решив, что с Катеньки на
сегодня достаточно, оставил ее реветь, лежа на столе. Подошел к
кадушке с розгами, зачерпнул пригоршню воды, стал пить и тут же все
выплюнул. Вода была соленой. Через пять минут нужное признание было
готово, и два вызванных конвоира, стуча дешевыми форменными
копытами, вывели перепуганного грешника вон. Катерина лежала на
столе, не смея поднять глаз. Васька из вредности взял один прут и,
подойдя к Катеньке, влепил ей еще десять ударов. Отметил про себя,
что от одного прута она не так сильно кричит, ему даже показалось,
что в какой-то момент она улыбнулась. Нет, скорее показалось - решил
Василий и отбросил переломившийся прут.
Через полчаса Катенька семенила вслед за Васькой, неся в пакетике
его копыта и холодную бутылку пива. Она весело улыбалась, морщась от
солнца. Полы малинового Васькиного кафтана разлетались от ветра.
Вокруг зеленели поля и березовые рощи.