ClubPN

II место на Ежегодном Литературном Конкурсе ПиН-2011


Oslik

Фея хороших манер


Семечки кончились. Эля отложила пакет, пнула зловредную книгу и направилась к зеркалу. Оттуда недобро смотрела пыльная растрепанная девица с шелухой от семечек в волосах.
- Я очень плохая девочка! - медленно и четко сказала Эля. - Но я буду исправляться. Сейчас я встану в угол, а ровно в девять часов лягу спать. И во мне будет вырабатываться серотонин. Завтра я встану в 6 утра, сделаю зарядку и уборку, а потом пойду на первую пару. И больше не буду мастурбировать под маркиза де Сада!
В знак решительного разрыва с позорным прошлым Эля перечеркнула свое пыльное изображение магической буквой зю. В тот же миг в углу что-то негромко бумкнуло. Эля отодвинула кровать и встала в освободившийся угол.
"Я наказана!" - подумала Эля, и рука ее невольно двинулась куда не надо. Но Эля усилием воли остановила это движение и заложила руки за голову, чтоб все было по порядку, как в порнофильмах о дисциплине для девочек. Неплохо было бы на колени. На полу было не очень чисто... ну да не в этом дело. Под ногами лежала невесть откуда взявшаяся зеленая пластмассовая бутылочка. "Активия". В принципе в углу под кроватью могло оказаться что угодно, но Эля никогда не покупала активию! Представить, что ее принес Сашка, было еще труднее. Озадаченная Эля подняла бутылочку. Бутылочка была не просто полная, а какая-то удивительно тяжелая. Только Эля повернула крышку, как в потолок рванулся густой зеленый дым, обратившийся в двухметровую блондинку в зеленом брючном костюме. Блондинка повела плечами, легко перешагнула кровать и подиумной походкой направилась к зеркалу. С победной улыбкой она осмотрела букву зю, потом слегка дунула на зеркало и вся пыль тут же исчезла. Тогда она достала зеленую щетку для волос и несколько минут причесывалась. Чем больше она причесывалась, тем радостнее становилась ее улыбка. Наконец, вполне довольная, она повернулась к Эле.
- Я Хормана, фея хороших манер. Здравствуй, милая Эля, моя спасительница! - и красавица звонко чмокнула остолбеневшую Элю в обе щеки.
- Для злых фей я слишком полезная, для добрых - слишком строгая, - пояснила Хормана. - Кроме того, эти смешные неудачницы ревнуют к моему обаянию, красоте и прекрасным манерам. Завистницы сообща затолкали меня в активию и наложили заклятие, по которому свободу мне подарит плохая девочка, которая сама поставит себя в угол и станет ложиться спать в девять часов вечера.
- Я очень рада. Вы такая большая и красивая! - сказала Эля.
- Мне было очень тесно в бутылке! Но активия полезная, я набралась сил и теперь смогу улучшать манеры сильнее и больше.
Эля поежилась. Фея наклонилась и прошептала Эле в самое ухо:
- Я выполню твое заветное желание, моя милая плохая девочка. Я помогу тебе исправиться.
Эля сама не поняла, как оказалась животом на высоких коленях Хорманы. В таком положении они долго беседовали, Хормана больно и ласково шлепала ладошкой Элину пухлую попку, Эля повизгивала, но старалась не вертеться. Потом Хормана причесала заплаканную Элю, напоила активией, одела в зеленую фланелевую пижаму, уложила в постель и ровно в девять часов поцеловала в лоб. Эля тут же сладко уснула.

На следующее утро Эля совершила все намеченные подвиги. Движения ее были легки, дело спорилось. Немного грустно было, что фея исчезла, но Эля знала, что они еще встретятся. Когда дела были сделаны, на кухонном столе образовалась бутылка активии. С радостным волнением ниже спины, Эля повернула крышку... Но там был обычный йогурт! Насытившись полезным продуктом и немного погрустнев, Эля отправилась за знаниями.
Появление выспавшейся румяной Эли на первой паре всех очень удивило. Когда к обеду подтянулся Сашка, Эля, активно жестикулируя посреди в большой аудитории, рассказывала о нейрогуморальных достоинствах вечернего сна.
- Сидеть на столе невежливо!
Эля обернулась. За партой, угол которой она вдохновенно полировала тугими джинсами, элегантно скособочившись, сидела Хормана. Коленки Хорманы столь комично возвышались над раритетными дубовыми партами, которые, видимо, были рассчитаны на хоббитов, что все расхохотались.
- Элька, какая ты сегодня красивая! - подлетел соскучившийся Сашка и с поцелуем завалил Элю, так что, она уже не сидела, а лежала на парте. Экспрессивное приветствие было встречено аплодисментами.
- Лежать на столе очень невежливо! - прокомментировала непроницаемая Хормана.
Все снова захохотали. Эля попыталась вырваться, но Сашка принял это за игру и не пускал.
- Девушка, а можно с Вами познакомиться? - начали интересоваться однокурсники. - Вы что преподаете?
- Хорошие манеры! - ответила Хормана, поднимаясь.
- Ни фига себе! - присвистнул Сашка, снизу вверх рассматривая Хорману. - А можно мне пару уроков?
- Можно, - пообещала Хормана, - До свидания!
И удалилась.
Пока Эля размышляла, рассказать ли Сашке про Хорману, звонок развел их по разным семинарам. Договорились только, что Сашка вечером заедет.

В прихожей было темно, но на кухне горел свет, было шумно и вкусно пахло. Сашка включил телевизор и готовит? Чудеса! А есть как хочется! Эля нетерпеливо возилась с молнией на сапоге, как вдруг чьи-то пальцы безжалостно ухватили ее за ухо. Задастая тетка в кружевном белом переднике поверх коричневого платья, не оборачиваясь, волокла за собой спотыкающуюся в одном сапоге Элю и сердито ворчала на непонятном языке. За время, прошедшее с утра, кухня волшебно выросла и преобразилась. Пылала печь, шипело масло, на вертеле истекал салом огромный свин. Бесчисленные повара деловито резали, месили и переругивались на лающем языке, напоминавшем немецкий. Задастая тетка приволокла Элю к старшему повару, краснорожему толстяку со злыми белесыми глазками и огромным ножом. Эля очень испугалась. Старший повар приказал что-то грудастой тетке, одетой так же, как задастая. Тут же молодые повара приволокли огромную кастрюлю с водой. Задастая и грудастая бесцеремонно раздели Элю, пресекая ее слабое сопротивление звонкими пощечинами. "Неужели сварят?" - с ужасом думала Эля, поймав сочувственный взгляд свина на вертеле. Тетки загрузили обмякшую Элю в кастрюлю и принялись торопливо мыть. Поварята исподтишка пялились, старший повар, заметив нерадение, злобно ругался и раздавал подзатыльники. Элю вытерли и, умастив благовониями, отнесли в банкетный зал. Тяжело дыша, задастая и грудастая водрузили Элю на стол и деловито принялись укладывать, вытягивая руки и разводя ноги под правильным углом. Потом пришел старший повар и с большим значением что-то сказал, причем не просто погрозил, а почти замахнулся на Элю толстым волосатым пальцем. Эля поняла, что ей категорически запрещено шевелиться. Пока задастая пудрила Эле пострадавшее при транспортировке ухо, грудастая командовала официантами, которые стремительно обставляли голую девушку яствами. Над головой разместили маслины, между ног - вазу с виноградом, а ниже - кого-то с клешнями. У Эли горели нашлепанные щеки и чесалось под коленом, но росла уверенность, что она здесь не еда, а украшение. Почти развеселившись, Эля подмигнула хрустальной люстре. И тут же получила пощечину. Задастая вовсе не сердилась, просто нужно было добавить румянца на левую щеку.
Послышалась торжественная музыка; официанты вытянулись, нарядные гости окружили стол. Голова Эли оказалась между пожилой дамой и кудрявым молодым человеком, который отчаянно смущался. На уровне пояса поместились два высоких офицера в темно-синих мундирах, оба веселые и усатые. В ногах просматривался фрачный толстяк и голосистая шатенка в золоте, но их загораживала ваза и бутылки.
Веселые офицеры шутливо пикировались, дамы очень смеялись. Потом все увлеклись какой-то особой бутылкой, но Эле было уже не до того. Горячее мясо, оброненное стеснительным молодым человеком, жгло плечо. Юноша хотел исправить оплошность пальцами, но, вспомнив об этикете, дрожащей рукой потянулся за вилкой. Эля стиснула зубы и закрыла глаза... В критический момент офицер с пшеничными усами ловко смахнул мясо салфеткой. Эля благодарно заморгала.
Страдания минули, можно было расслабиться и помечтать, как красивый офицер защитит ее от злого повара... В этот момент между ног у Эли грохнуло и ледяной дождь обрушился туда, где у хороших девочек бывают трусики. Эля выгнулась и отчаянно дрыгнула ногами, отчего ваза плюхнулась в тарелку ее спасителя, окатив благородные усы томатным соусом. Другой офицер получил пяткой в глаз, шатенка приняла на колени блюдо с масляной рыбой. Возмущенные гости загалдели, растянули Элю кверху попой и стали шлепать в восемь рук. Элю наполнял стыд. Он был горячий и легче воздуха, и если бы Элю не держали, она бы улетела. Шлепающие поймали общий ритм: восемь ладоней разом опускались на попу и ляжки. Гости в такт аплодировали и на заморский манер кричали "атата". Как назло, шлепали совсем не больно, поэтому Эля очень возбудилась. Внимательные гости это заметили, заставили Элю поднять попу и позвали повара. Через две минуты повар вернулся с кривой ухмылкой и огромной желтой кочерыжкой. При виде кочерыжки все загалдели и ослабили хватку, а подъемная сила Элиного стыда невозможно выросла. В результате Эля вырвалась и взмыла к потолку. Негодующие гости кричали, прыгали и даже влезали на стулья, пытаясь достать беглянку. Повар грозил кочерыжкой. Летать Эля не могла - ее сильно прижимало попой к побелке, но приспособилась ползать по потолку и прятаться за люстрой от швабры, которой ее пытались достать настырные официанты. Больше всего она боялась, что совсем потеряет стыд и упадет.
- Эля, дай мне руку!
Это была Хормана, как всегда желанная и прекрасная. Но даже для Хорманы было слишком высоко, и ей пришлось взять Элю за ногу. Горделиво выступая среди расступившихся гостей, Хормана покинула банкетный зал, миновала многолюдную кухню и доставила надутую Элю в родную темную прихожую.
Вскоре Эля обнаружила себя на своей кровати прочно зажатой на высоких коленях Хорманы. В таком положении фея долго беседовала с Элей о поведении за столом, при этом вдохновенно лупила щеткой Элину пухлую попку. Эля визжала, и отчаянно вырывалась. Потом Хормана причесала заплаканную Элю, напоила активией, одела в зеленую фланелевую пижаму, уложила в постель и ровно в девять часов поцеловала в лоб. Эля тут же сладко уснула.

Эле снился скулящий щенок, который лез на диван и раз за разом падал. При этом удивительно громко шлепался об пол, будто был в ластах. Эле было жалко щенка, она хотела помочь ему, но кто-то сказал: "не мешай ему, он так учится". Эля приоткрыла глаза, однако шлепки и скулеж не пропали. Сквозь приоткрытую дверь в освещенной прихожей виднелась неправдоподобно красная Сашкина попа между зелеными коленями Хорманы и стремительный зеленый ремень. Раньше, чем Эля собралась подняться, к ее подушке наклонилась Хормана.
- Не мешай ему, он так учится, - сказала фея и поцеловала Элю в лоб. Эля тут же сладко уснула. Сон продолжался, щенок лез и шлепался, но Эля уже не волновалась.

Было раннее утро, Сашка сладко спал. Эля вышла на кухню. Хормана ждала ее с активией. Кухня приняла обычный вид, никаких поваров, печей и дверей в банкетные залы не осталось.
- Ты не отдашь меня повару? - спросила Эля.
- Ни за что! - ответила Хормана, - Он сюда больше не вернется.
Эле стало весело, она осмелела и стала засыпать Хорману вопросами. Откуда взялись повара, зал и гости? На каком языке говорили? Кто съел жареную свинью? Из чего была желтая кочерыжка? Чем вы занимались с Сашкой?
- Какая ты любопытная! - улыбнулась Хормана, - но тебе не хватает скромности. Девушке с такой большой попкой не следует носить белые джинсы. Приходи ко мне в семь часов вечера, и мы поговорим об этом.

Хормана дала Эле зеленую визитку с адресом, поцеловала Элю в обе щеки и ушла.

Разрумянившаяся на морозе Эля проверила адрес: улица Нижняя, д.13, 4-й подъезд, 3-й этаж. Все правильно. Эля толкнула дверь, и тут же у нее под ногами в тепло проскочил черный пудель. Эля последовала за ним. Пудель толкнул лапой дверь ближайшей квартиры и скрылся внутри. Затворить дверь он не потрудился. Эля остановилась, чтобы подождать хозяев. Ведь открытая дверь - это неправильно, вдруг придут грабители? Хорошая девочка не может пройти мимо. Подождав пару минут, Эля тихонечко заглянула внутрь и, набравшись смелости, вошла. В тесной прихожей коммуналки придушенно мигала красной спиралью неэкономичная лампочка. Хозяева не показывались. Эля хотела уже уйти, но тут из полумрака коридора образовался гитарный перебор и красивый баритон:

Тьмою здесь все занавешено
И тишина, как на дне...
Ваше Величество, Женщина,
Как Вы решились ко мне?

Заинтригованная Эля сделала несколько неуверенных шагов вперед. Из сумеречного коридора показался невысокий широкоплечий бородач в расшитом камзоле и с гитарой. Он стремительно вылетел навстречу Эле, грациозно развернулся в узкой прихожей и оказался у Эли за спиной. Щелкнул дверной замок. Бородач вновь ударил по струнам

Цепи, ротанг, электричество.
Жжет синевой борода...
Женщин большое количество
Сгинуло здесь без следа.

Он надвигался и пел. Эля глупо хихикала и отступала вглубь длинного коридора, подчиняясь странному танцу. Неуемный хозяин выхватил кастаньеты и, отбивая замысловатый ритм, повлек Элю дальше в сумрак. Все быстрее и быстрее. Потом он вдруг грубо толкнул ее в спину, и Эля, пролетев сквозь бархатную занавесь, грохнулась об пол посреди большой комнаты, освещенной огнем камина и настенных факелов. Комната соединяла черты будуара и темницы. Лавка с толстенной веревкой и черные розги в бочке были самой невинной деталью интерьера. Другие предметы будили фантазию в таком направлении, что ее сразу хотелось остановить. Бородач снова взялся за гитару.

Стану душить Вас удавкою,
Больно ногайкой стегать.
Располагайтесь под лавкою!
Что ж на пороге стоять.

Эля попыталась подняться с пола, однако сапог хозяина неделикатно указал отведенное ей место.

Кто Вы такая? Откуда Вы?
Мне угадать не дано.
Просто Вы дверь перепутали.
Впрочем, теперь все равно.

Бородач инфернально сверкнул глазами и разом оборвал все струны на гитаре. Инструмент отчаянно взвыл. Каменное эхо пятикратно усилило звук. Злодей швырнул гитару в камин так, что сноп искр взвился под своды темницы и огненные блики заиграли в синей бороде. Он схватил полумертвую от страха Элю за волосы, привлек к себе и неуловимым движением в лоскуты порвал всю ее одежду. Затем вдруг плюхнулся в кресло, нога на ногу, и, бесстыдно причмокивая, принялся осматривать девичьи прелести. Нагая Эля, как могла, прикрывалась руками, застыв в безропотном ожидании. Она не смела поднять глаза и видела только сапог с золотой шпорой. Носок сапога приказал ей поднять руки и повернуться. Эля повиновалась. Затем сапог приказал встать на четвереньки и задом наперед ползти к нему. Наградой за послушание стал добротный пинок. Эля чувствовала, что сапогу пинок понравился, и это наполнило ее счастьем. Сапог указал на лавку; Эля исполнила его повеление радостным галопом. Потом трижды выгнула спину и призывно повертела попой, как хорошие девочки никогда не поступают. Только чтобы понравиться поганому сапогу.
Синяя Борода поднялся, подошел к лавке и легонько крутанул веревку. Веревка тут же вдавила Элю в лавку, прихватив все тело от пяток до макушки. Страшная черная розга, роняя соленые слезы, медленно поднялась в воздух, покачалась, выцеливая, присвистнула и сладострастно впилась в нежное девичье тело. Тело, как положено, взвизгнуло, но вот только в неправильной антипедагогической тональности. Удар отозвался в неположенном месте, да с такой силой, что лавка запрыгала по каменному полу.
- Ээ! - недоуменно пробормотал Синяя Борода.
- Что за неуч! - процедила фея Хормана, ухватив бородача за ухо. Бедняга жалобно заскулил и тут же превратился в черного пуделя.
- А ты, Эля? Разве это третий этаж? Разве это двадцатая квартира? Разве так себя ведут хорошие девочки?
Недовольная фея направилась к выходу. Привязанная Эля, испугавшись, что ее забыли, жалобно пискнула. Хормана обернулась и поманила пальцем. Лавка с готовностью поскакала за феей, весело постукивая деревянными копытцами. На подоконнике между вторым и третьим этажом сидела белая кошка. Она упала в обморок.
В квартире № 20 все было зеленое и уютное. Голая дубовая лавка сразу застеснялась и обросла зеленой обивкой. Грубой толстой веревке тоже стало неудобно, и она немедленно превратилась в атласную ленту. Под живот Эле дружелюбно забилась зеленая подушка необыкновенной мягкости, от чего Элина попа приподнялась, но не вульгарно, а сдержанно и с чувством собственного достоинства. В таком положении фея Хормана долго беседовала с Элей о любопытстве и скромности, при этом больно стегала Элю красивой зеленой розгой. Эля заливисто визжала и обещала исправиться. Потом Хормана причесала заплаканную Элю, напоила активией, одела в зеленую фланелевую пижаму, уложила в постель и ровно в девять часов поцеловала в лоб. Эля тут же сладко уснула.