ClubPN

III место на Ежегодном Литературном Конкурсе ПиН-2011

Alkary


Остров


Девять часов болтанки кого угодно выведут из себя. К тому же на пароме почему-то было жутко холодно, так что Ингрид почти все это время провела в каюте, надев теплые шерстяные носки, толстый свитер и еще завернувшись в плед, который некий мудрый доброхот положил на ее кровать перед отплытием. Теперь, после жутко холодной ночи в очень неспокойном море, этого милого человека она готова была расцеловать. А всю остальную команду утопить к чертовой матери. Разумеется, как только паром подошел к причалу, Ингрид подхватила свой маленький "cabin-friendly" чемоданчик - эти идиоты из пароходной компании почему-то ограничили вес и объем багажа, как в самолете, хотя, по ее представлениям, тут запросто можно было везти еще пару слонов и зебру - и едва не бегом бросилась к трапу.
Корабль стоял у причальной стенки, плавно переходившей в построенное преимущественно из стекла здание, от которого прямо к палубе тянулся подвижный мостик-рукав. Матрос мельком взглянул на ее билет и махнул рукой: проходи, не задерживай. Впрочем, желающих сойти на берег было немного. Она еще подумала, что при таких пассажиропотоках паром должен быть глубоко убыточным. По другую сторону раздвижного гофрированного рукава, в просторном светлом зале двое местных служащих в зеленых робах затеяли какую-то странную возню с тучным пожилым человеком, похоже, прибывшим тем же паромом и таки успевшим проскочить впереди нее. Ей это все было до лампочки. Ей хотелось найти, наконец, гостиницу, бросить свой чемодан, переодеться, съесть что-нибудь, согреться и немного расслабиться. Парни в зеленых комбинезонах не были похожи ни на полицию, ни на таможню, скорее на каких-нибудь подметал, так что Ингрид, изящно вильнув бедрами, проскользнула мимо них и толстяка, уверенно зацокала каблучками по залу, размышляя, где тут можно поймать такси - никаких указателей не было, только блеклые таблички с номерами и какими-то техническими терминами вроде "Вентиль 72" или "Переключатели группы 18F".
- Стой! - ее довольно невежливо сильно ухватили за руки чуть пониже локтей, щелкнули наручники.
- Что вы делаете?!
- Молчите лучше! - Крепкий парень в зеленом комбинезоне смотрел на нее мрачно и задумчиво, потом повернулся к напарнику. - Слушай, а что мы с ней делать будем?
- Выставим обратно на паром, делов-то... - сказано это было довольно неуверенным тоном.
- С ума сошел? Правил не знаешь? Она же уже на территории!
- Метра на три всего, может даже меньше. Не тащить же ее совсем в город.
- Выставить уже нельзя. Там камера, наверняка все записано. Помнишь, как по инструкции?
- Арест. Вызов дежурного охраны.
- Вот и вызывай.
Гостиница явно откладывалась.
- Я ничего не сделала. Кто вы такие? По какому праву?
- Вы проникли на охраняемую территорию Компании - это частная территория. И вы не предъявили документов, пытались уклониться от проверки багажа и личного досмотра. А мы - служба охраны.
- У меня водительские права и паспорт в сумочке. И меня не интересуют никакие компании и территории. Я приехала по делу.
- Это уже не важно. По Правилам вами заниматься уже не нам. - "Правила" было произнесено так, как сильно верующие люди иногда произносят слово "Бог", Ингрид даже поморщилась от такой интонации.
"Господи! Маньяки какие-то... Теперь сдадут в полицию, полдня разбирательств гарантировано. Наверное, я не в ту трубу с палубы пошла... Хотя, вроде бы, другой и не было. Чей-то частный терминал? Ох..." - эти мысли мигом остудили и так не особенно хорошее настроение до абсолютного нуля. Впрочем, воспитанная в буржуазных ценностях среднего класса, она частную собственность и право на то, чтобы всякие незваные люди не лезли в чужие дела, уважала. С другой стороны, какая бы тут ни была собственность, Ингрид ничего особенного не сделала, и у нее тоже есть права, и ее личность ничуть не менее неприкосновенна, чем чья-то там собственность. К черту! Полиция разберется.
Тем временем ее усадили в углу того же зала на холодный стул из стальных трубок, руки на мгновение освободили и тут же снова сковали наручниками, на этот раз позади высокой спинки. Она попыталась дергаться, но ничего из этого не вышло: стул только скрежетал ножками по шершавым зеленоватым плиткам пола. Один охранник остался с ней - безучастно привалился к стене, поигрывая внушительным электрошокером. Ингрид огляделась. Напротив, на щитке, болтавшемся на двух цепочках, красовался логотип какой-то компании, видимо, той самой, столь ретиво защищавшей свою собственность: на светло-салатовом фоне темно-зеленый не то стилизованный трезубец, не то квадратно нарисованная греческая буква пси. За окном океан упорно бил тяжелыми серо-зеленоватыми волнами сложенный из природного камня, темно-серого с прозеленью, густо облапленный зелено-бурыми мочалками водорослей, мол, прикрывавший бухту. Рядом на стене светились зеленые цифры часов - как раз, мигнув, зажглось 9:00. В дальнем конце зала открылась дверь, вошли люди, все крепкие, плечистые, в таких же зеленых охранничьих робах. Ни слова не говоря, ей на голову надели что-то вроде мешка из той же зеленой тряпки, запястья снова на миг расцепились, когда Ингрид стряхнули со стула, парой секунд позже руки вытянули вперед и опять защелкнули твердой сталью. Куда-то повели, подталкивая в бока и в спину, недалеко - пару минут, не больше, хотя она не собиралась им помогать, при таком-то обращении. Ингрид попыталась кричать, но с мешком на голове получилось плохо - она тут же вдохнула пыль или что-то такое, что было в этом мешке, закашлялась, согнувшись едва не вдвое, получила крепкий тумак по загривку. Запихнули в машину и поехали. Недолго. Снова сильные руки потащили ее, подхватив под локти, за плечи, кто-то зачем-то держал еще и за шею - это было особенно мерзко. На этот раз ее не стали сажать - руки, прямо за цепочку наручников зацепили чем-то и потянули вверх. Да так, что она почти повисла, касаясь пола только мысками туфелек.
- Все свободны. Теперь моя работа. Выйдите. Немедленно! И все - в карантин! Черт знает, что вы могли от нее подхватить.
- Да мы же ее в мешке... И вообще почти не трогали, тут и идти-то...
- А вдруг? Правила на то и писаны.
Недовольный вздох. Шум шагов нескольких человек. Тишина. Больно. Все тело быстро наливалось неприятным напряжением, руки резало - она поняла, что так не продержится долго. Мешок сдернули, и она заморгала, пытаясь приспособиться к свету. Но тут же началось такое, что Ингрид снова завизжала, как безумная: кто-то прямо на ней методично резал одежду ножницами. Почему-то от ножниц к столу тянулся стальной тросик, вроде тех, которыми прикрепляют ноутбуки. Оглянувшись она увидела невысокого мужчину лет тридцати с небольшим и полненькую девушку помоложе. Ей стоило большого труда взять себя в руки, это получилось не сразу.
- Кто вы и что вы делаете? Я требую вызвать полицию! Если вы - офицер полиции, почему так себя ведете?!
- Здесь нет полиции. - Мужчина на минуту отвлекся от разрезания ее платья на плечах, поднял спокойные усталые глаза, говорил он негромко, совсем без нажима, но уверенно и твердо. - Весь этот остров - частное владение. Принадлежит Компании. Вы можете обращаться ко мне по должности - инспектор. Я - инспектор охраны. Здесь действуют определенные Правила, поскольку мы не можем допустить, чтобы наши технологии уплыли в чужие руки. Кроме того, у Компании есть обязательства перед клиентами - в частности, мы не раскрываем, кому и что поставляем. Поэтому ваш визит - событие чрезвычайное. И меры будут чрезвычайными.
- Какие меры?! Я просто торговый агент... Я продаю сантехнику. Я тут по просьбе здешнего жителя, который хотел заключить с моей фирмой сделку, и мне дела нет ни до каких ваших секретов.
- Меры безопасности, разумеется. В вашей одежде и прочих вещах могут быть шпионские устройства. Поэтому все это будет тщательно проверено.
- Но резать-то зачем? Это моя собственность, в конце концов.
- Чтобы вы не смогли ничего незаметно вынуть и отключить или еще как-то затруднить исследование, я не могу освободить ваши руки, поэтому некоторые предметы одежды нельзя снять не разрезая. Если вы готовы сотрудничать, я не буду фиксировать ваши ноги, и мы постараемся, насколько это возможно, щадить ваш гардероб. "Фиксировать?! О боже... " - она хлюпнула носом, из глаз текли слезы.
- Готова...
- Очень хорошо.
Скоро она стояла, точнее, наполовину висела, уже совершенно голая, босая - обессиленная и морально раздавленная. Полная молчаливая девушка, помогавшая ее раздевать, не спрашивая разрешения, сфотографировала ее со всех сторон, сняла портновским сантиметром размеры, словно собиралась шить платье на заказ.
Инспектор сел за стол напротив, девушка устроилась за таким же столом сбоку, придвинула клавиатуру, хлопнула дверь, шаги - похоже, кто-то еще встал сзади.
- Приступим. Сотрудничество поощряется. Противодействие пресекается. Два, пожалуйста.
Ингрид не успела спросить, что значит "два" - ее спину обожгло, боль была столь резкой, что она не смогла даже закричать, задохнувшись, и тут же обожгло еще раз - поперек ягодиц.
- Достаточно. Думаю, она уже все поняла. Ваше имя, фамилия? Где и кем работаете?
- Ингрид... Ингрид Бригитта фон Штольберг. Работаю у Юргена, то есть в "JGZ UG", это небольшая фирма моего друга, мы вместе учились, он торгует сантехникой. У меня в сумочке был паспорт, визитные карточки...
- Достаточно, да, мы проверили. Ваша личность уже установлена с необходимой степенью достоверности.
- Тогда какого черта?!
- Три, пожалуйста. Отвечайте на вопросы четко, ясно, кратко. Если будут нужны подробности, мы спросим.
Спину тут же обожгло снова, по верху лопаток, и тут же по бедрам, немного ниже попы. На этот раз она закричала. Громко, сколько было сил. Следующий удар пришелся по ягодицам, превратив крик, уже почти выдохшийся, в жалобный скулеж.
- Цель прибытия сюда?
- Нам позвонил человек... - говорить было трудно, ее душили слезы, она так кричала, что в горле теперь першило, - Назвался... Черт! Не помню. В моем смартфоне есть его имя, номер и адрес. Олаф, кажется... Да, Олаф. Он сказал, что держит тут гостиницу... И просил прислать каталог. Потом позвонил снова, сказал, что готов подписать контракт на поставку сантехники - краны, души, ванны, раковины и прочее для целой гостиницы, но не может сейчас уехать. Фирма направила меня. Мне сказали, что я смогу остановиться прямо в его отеле.
- Ваш смартфон защищен паролем. - "Гады, значит они уже попробовали сами! Впрочем, о чем я, этого следовало ожидать. Лучше сказать... Ублюдки... Лучше сказать..."
- A258sgard и знак процента.
Инспектор вышел, вернулся минут через пятнадцать с телефоном.
- Да, пароль подошел. Запишите начальный уровень сотрудничества. Под вопросом, до детальной проверки телефона - возможно это была ловушка, но в интересах оперативного обнаружения этого Олафа, мы рискнем. Итак, Олаф?
- Я не помню фамилию. Что-то скандинавское. Тинг... Тунгстен?.. Как-то так.
- Хм... Да. Видимо, Олаф Тингстрём. Но я могу точно сказать прямо сейчас, что на острове нет ни такого адреса, ни такого телефона. Думаю, и имя вымышленное. Что ж... Или вы врете, или над вами кто-то очень плохо пошутил, или над нами, с вашей помощью. Как вы купили билет на паром?
- В кассе.
- Еще три, пожалуйста.
- Я не вру, правда, в кассе!! Я просто зашла в Интернет, нашла номер этих паромщиков, позвонила, сказала, что мне нужно на паром и... - дальше снова пришлось кричать, инспектор смотрел понимающе и даже, пожалуй, с сочувствием.
Ее допрашивали долго, время от времени обжигая тело болезненными ударами - она не могла понять, чем ее бьют, что-то гибкое, хлестко охватывавшее тело. Чаще всего эта штуковина впивалась в кожу после неудачных ответов на вопросы, но изредка и просто так, как ей любезно объяснили, для того, чтобы затруднить ей запоминание вопросов и ответов и усложнить обдумывание возможных уверток. В этом они, несомненно, добились своего - после нескольких часов в полуподвешенном состоянии, истерзанная болью, она отвечала чисто автоматически, уже почти ни о чем не задумываясь. Вопросы этому способствовали - ее спрашивали только об очень простых вещах, которые можно было описать кратко, без раздумий. Никакие пространные объяснения явно не приветствовались. Скоро Ингрид поняла, что ее спрашивают по кругу, об одном и том же, только чуть разными словами и слегка меняя порядок вопросов, попробовала было возмутиться, но зря - это мигом объяснили ее спинке.
Ей показали несколько десятков фотографий каких-то людей. Одного она даже узнала - он был матросом на пароме, Ингрид запомнила его лицо почти случайно: этот парень стоял у трапа, когда она поднялась на борт. Больше ничего толкового из нее выжать не удалось. Видимо, инспектор и не ожидал иного, задавая вопросы и подсовывая фотографии со скучающей миной, и столь же обыденно и устало иногда бросая очередные "три, пожалуйста", "пять, пожалуйста" кому-то невидимому позади нее.
Наконец ее отвели в машину, везли опять недалеко, как оказалось, в больницу. Там засунули в томограф - "с целью поиска скрытых в полостях тела и под кожей предметов". Потом брали анализ крови, делали еще какие-то медицинские манипуляции, смысла которых она не поняла, отсканировали отпечатки пальцев - почему-то именно в больнице, а не там, где допрашивали. Впрочем, к тому времени Ингрид уже было все равно - она, как кукла, безучастно позволяла делать с собой что угодно, лишь бы не очень больно. Эти странные люди в зеленых робах-комбинезонах обращались с ней бесцеремонно, иногда даже жестоко, но, как она заметила, делали это довольно равнодушно, по обязанности. Это была работа, они нервничали, потому что работа оказалась срочная, сложная, необычная, но не более того. Сама Ингрид их мало интересовала.
В конце концов, уже ближе к ночи, ее водворили в какой-то чулан без окон и выключателя внутри, зато со стальной дверью и камерой видеонаблюдения, привинченной к потолку - расстегнули руки, дали большой картонный стакан минеральной воды, пару запаянных пластиковых судочков с едой, как в самолете, никаких вилок и ножей, никакого стула, ни кровати, ни простыни, ни одеяла. Охранник, снял наручники, буркнул: "пол теплый и чистый" - видимо, это означало, что сидеть и спать придется прямо на полу, и вышел, заперев дверь. Пол, покрытый все той же серо-зеленоватой плиткой, как на морском вокзале, действительно грел приятным теплом. Ингрид кое-как устроилась лежа на боку, чтобы поменьше тревожить исхлестанное тело, съела и выпила все, что дали, а потом незаметно для себя уснула.

Время замерло. Ингрид сидела в углу, размышляя о том, что с ней случилось, иногда незаметно для себя проваливаясь в сон. Дважды полная девушка, участвовавшая в допросе, молча отводила ее в туалет - метров десять по коридору: бледно-салатовые стены, серые стальные двери, такие же, как у ее чулана - всегда все заперты, камеры в каждом углу безучастно провожали ее блестящими стеклянными глазами. За коридором всегда присматривали двое охранников с электрошокерами наготове. Три раза дверь открывалась, и на пол ставили такие же два судочка с "полетной" едой и картонный стакан с водой. Неяркий приятный для глаз свет горел постоянно. Никаких окон, никаких шумов ни с улицы, ни внутри здания. Сколько прошло - день? Может, два? Она сбилась со счета.
Потом в ее чулан вошел инспектор. Привалившись к стене некоторое время молча смотрел на Ингрид, забившуюся в угол, видимо, размышляя, что сказать, наконец со вздохом заговорил неторопливо, негромко.
- Госпожа фон Штольберг, мне поручено сообщить вам, что рассказанная вами история подтвердилась. Мы не нашли никакого злого умысла в ваших действиях. Удалось установить личность человека, который пригласил вас сюда. Я не имею права вдаваться в подробности, скажу лишь, что вас использовали, это был некий так называемый "правозащитник", он хотел спровоцировать скандал, зная, как Компания отреагирует на вторжение. Мы, разумеется, скандала допустить не можем. Кроме того, независимо от ваших мотивов, вы виновны в незаконном вторжении на охраняемую частную территорию с Особым режимом, в провозе непроверенных предметов, получении информации, к которой у вас нет допуска и еще нескольких менее значительных нарушениях.
- Я не понимаю - я что, что-то пропустила? Суд, например? Как это, "виновна"? Это кто решил?! Я гражданка Евросоюза. Я требую передать меня законной полиции или омбудсмену. Тут есть омбудсмен?!
- Я уже говорил вам однажды, тут нет ни полиции, ни суда, ни омбудсмена, и мы не входим в Евросоюз. Этот остров - независимое государство. Целиком принадлежит Компании. Вся земля, все здания, все, что вы видите, принадлежит Компании. У нас есть Правила, установленные Компанией, по которым мы живем. А охрана обеспечивает соблюдение этих правил всеми.
- Я могу посмотреть на эти правила?
- Разумеется, нет! Это секретный внутренний документ Компании. Сотрудников, которые их читали полностью, можно по пальцам пересчитать.
- Простите, я правильно поняла, что тут все соблюдают то, что им не положено знать? И вы контролируете то, о чем понятия не имеете?
- Нет, не совсем так. Противоречие кажущееся. На практике даже дети легко и быстро усваивают, чего не следует делать, а в сложных случаях можно отправить соответствующий запрос в наш комитет Соответствия, там обсудят и ответят через некоторое время, в зависимости от сложности вопроса, конечно. Я ознакомлен с небольшой частью Правил, которая непосредственно касается меня в силу моей должности.
- Тут и дети есть?
- Конечно, есть. Здесь нормальный город, небольшой, но очень благоустроенный. Конечно, почти все здесь так или иначе связано с Компанией, но это ничуть не мешает людям жить нормальной жизнью.
Вообще-то у Ингрид были немного другие представления о том, что такое нормальная жизнь, но сейчас их вряд ли стоило обсуждать. Надо было как-то закончить этот кошмар и вернуться домой. Поэтому она спросила о другом.
- Так что же будет со мной? Я могу идти? Вы вернете мне мои вещи?
- Ваши вещи, к сожалению, в процессе глубокой проверки были уничтожены. Мы сожалеем об этом, но проверка менее радикальными методами не дала бы гарантии безопасности и заняла бы в несколько раз больше времени. Возможно, даже в десятки раз больше. Согласитесь, вам не хотелось бы провести тут пару месяцев. Так что я могу вернуть вам только это, - он вывалил на пол рядом с ней кредитную карточку и горсть монет из кошелька, зеркальце, упаковку леденцов от морской болезни. - Понимая, что вы не знали о Правилах и нарушили их неумышленно, мы в ближайшее время переведем на ваш счет компенсацию, значительно превышающую стоимость испорченных предметов. К сожалению, другие два ваших вопроса гораздо сложнее. Строго говоря, вы не имеете никакого права тут находиться. С другой стороны, поскольку вы уже видели производственные корпуса и другие объекты - разумеется, мы понимаем, издалека и мельком, тем не менее, мы не можем вас выпустить. Комитет Соответствия заседал более девяти часов непрерывно по вашему вопросу. В результате комитет уполномочил меня сделать вам следующее предложение, которое, с одной стороны, позволило бы учесть ваши интересы, а с другой - минимизировало бы вред, нанесенный вашим визитом, и потенциальные будущие проблемы Компании: вы можете, подписав стандартное соглашение о неразглашении и контракт сотрудника, занять на какое-то время низовую должность в службе охраны соседнего квартала. Работа несложная, никакой особенной квалификации не требуется, вы быстро все освоите, я уверен. Отработав некоторое время, вы, если захотите, сможете написать в комитет, что намерены уволиться и покинуть остров. Вашу просьбу рассмотрят и со временем одобрят. Либо, если вам понравится, ничто не мешает вам сделать карьеру тут у нас.
- А если я хочу просто уехать? Сейчас.
- Разумеется, комитет готов рассмотреть и такое предложение. Более того, они уже думали об этом, но не пришли к единому мнению. Таким образом, ключевым становится фактор времени. Я могу, даже в некотором смысле обязан - вам полагается карантин, у нас серьезно относятся к санитарным нормам, так вот, я обязан подержать вас здесь еще дней десять, но вряд ли они успеют решить вопрос так быстро. К тому же Компания не может устраивать вам тут курорт, кормить вас, одевать просто так.
- Я не нищая. Я могу подождать в какой-нибудь гостинице или снять квартиру, куплю себе одежду и прочее.
- Боюсь это невозможно. Тут нет гостиниц. Упоминание некой гостиницы, кстати, сразу насторожило нас в вашем рассказе, но не будем отвлекаться. Так вот, тут нет другого жилья, кроме принадлежащего компании, а оно предоставляется только работникам и членам их семей. Тут нет магазинов - никаких. Все необходимое предоставляется Компанией сотрудникам через специальную систему распределения, в которой вы не зарегистрированы. Столовые тоже обслуживают только сотрудников. А на улице, извините, холодно. Сегодня утром было около нуля по Цельсию, шел мокрый снег - не Антарктида, конечно, но... - это было очень красноречивое акцентированное "но".
- И что же вы будете делать, если через пару дней найдете где-нибудь неподалеку мой замерзший труп?
- Мы с уважением отнесемся к вашему выбору, вашей принципиальной позиции. Ваше тело будет тщательно проверено и отправлено на континент, вашим родственникам.
Ингрид долго вглядывалась в лицо инспектора, пытаясь найти хоть малейший намек на шутку. Увы, намеков таких не было, улыбка оставалась холодно-вежливой, взгляд спокойным, понимающим, чуть утомленным.
- Я согласна. Давайте, что там я должна подписать. И я сразу хотела бы написать просьбу об увольнении и возвращении домой.
- Прекрасно. Я рад, что вы так разумно подошли к делу. Мне было бы неприятно, если бы с вами обошлись слишком... круто. - Лицо инспектора вдруг сделалось каким-то по-детски беспомощным, почти жалобным, пожалуй, впервые продемонстрировав ей какие-то человеческие чувства. - Но все будет не так быстро. Документы, которые вы должны переписать полностью своей рукой без помарок, занимают в отпечатанном виде около ста двадцати страниц. Думаю, вы будете писать не один день. Не спешите и не беспокойтесь. Вас сейчас проводят в кабинет, где есть удобный стол, стул, бумага и прочее.
"Ладно, пусть еще несколько дней - все ерунда. Свиньи. Ну да не важно - вернусь и разберусь с ними на всю катушку", - радостно думала Ингрид, шагая по коридору за инспектором. И тут еще одна мысль мелькнула молнией: "Густав с ума сойдет". Ее парень. Ее Густав. "Бедный Густав, я не звонила ему черт знает сколько. Господи! Как же он там, наверное, беспокоится. Нет, я его знаю. Сначала он, конечно, сойдет с ума и изведет себя, а потом поднимет на ноги всех - полицию, спасателей и морскую пехоту в придачу. Он эскадру сюда пригонит, мой Густав, этот чертов остров возьмут штурмом, а всех здешних мерзавцев будут судить где-нибудь в Брюсселе за преступления против человечности. Они еще пожалеют, что с нами связались", - она расправила плечи и улыбнулась спине инспектора - иронично и злорадно.

Писать действительно пришлось долго. В первый день, начав утром около девяти (в комнате, где она писала были еще и часы), Ингрид просидела до половины первого ночи, пока не поняла, что от усталости ляпает ошибки в каждой строчке. На следующее утро едва не половину вчерашних листов ей вернули, с пометками. Кто-то очень тщательно проверял каждую букву, каждую запятую. Пришлось переписывать. Теперь она не спешила, стараясь писать разборчиво, предельно аккуратно. Спать ушла рано, чтобы голова была ясной, а руки - послушными. Стало получаться лучше. Понадобилось целых восемь дней, чтобы все сделать, как требовалось, без помарок и описок. Увы, надежды Ингрид поквитаться с обидчиками быстро таяли: текст был составлен, похоже, толковыми юристами и содержал массу оговорок о сохранении тайны, о том, что уволиться можно только через три месяца после приема на работу, о штрафных санкциях, обязательствах следовать правилам Компании, законам некого княжества Углия, в которое, похоже, и входил остров и еще пара соседних островков поменьше, и личным приказам князя. Выходило, что рассказывать о пережитом здесь будет весьма небезопасно. Правда, ЕС - не Углия, плевать там на эти законы, непонятно кем и для чего принятые.
Еще пару дней, уже после того, как толстушка из допросной подтвердила, что все листы приняты, опять кто-то что-то решал или проверял, во всяком случае Ингрид не трогали. Разве что навестил врач, устроив довольно долгий и подробный медосмотр. Наконец ее проводили в тот же кабинет, где когда-то допрашивали. Там уже сидели инспектор и еще какие-то люди, все одинаково одетые в зеленые комбинезоны.
- Позвольте поздравить вас от имени Компании! - Щуплый светловолосый мужчина поднялся ей на встречу и протянул руку. - Сейчас, подписав эти документы, вы станете полноправной сотрудницей Компании - я бы даже сказал, членом нашей дружной семьи. Пока вы еще этого не поняли, но скоро поймете. Прошу вас!
Ингрид вовсе не хотелось становиться каким-то там членом какой-то семьи, тем более таким способом, к тому же, голая в присутствии нескольких незнакомых мужчин, она чувствовала себя крайне неуютно, неловко. Впрочем, обсуждать это все не имело смысла, так что она пожала протянутую руку, лишь скептически вздохнув. Быстро подписала уже знакомые листы.
- Когда я смогу уехать?
- Ровно через три месяца вы сможете обратиться к комитету с прошением об увольнении и переезде. Рассмотрение таких просьб у нас индивидуально, процесс может затянуться еще на некоторое время, может быть пара недель, может быть даже еще пара месяцев, но, уверен, мы сможем найти взаимоприемлемый вариант соглашения по вашему увольнению. Однако я надеюсь, что за это время вы измените свое мнение о нас. Это значок с вашим личным номером - В-278109369. Еще раз поздравляю! Кстати, позвольте теперь представить вам вашего руководителя, инспектора Арнольда Талбота и вашу коллегу, охранника первой квалификационной категории Марту Седергрен, - пухленькая помощница инспектора опустила глаза и смущенно протянула руку - пришлось пожать и ее.
Первый день в новом качестве оказался более чем поучительным. Люди вокруг наконец-то начали хоть что-то объяснять. Больше всего, как ни странно, рассказывала прежде молчаливая Марта, оказавшаяся доброй улыбчивой девушкой.
Например, Ингрид показали, откуда берутся зеленые комбинезоны. Оказывается, их выдавали специальные автоматы, чем-то похожие на машины для продажи газет и журналов, только на этих были кнопки от 1 до 6, означавшие, из скольких слоев ворсистого нетканого материала будет комбинезон, и кнопки размеров от "XXS" до "XXXL". К окошку автомата надо было приложить значок, потом нажать кнопку размера и кнопку толщины. На руки падал сложенный комбинезон. Никакой другой одежды не полагалось. Головных уборов и обуви тоже - штанины комбинезонов заканчивались неким подобием сапог, на спине болтались капюшоны. Все это было грубо выкроено по принципу детской распашонки из нескольких простых кусков синтетического полотна, сродни тому, что идет обычно на упаковку хрупких товаров или одноразовые тряпочки для протирки стекол и экранов. Куски между собой спаивались, как спаивают горячим металлом полиэтиленовые пакеты. Никаких застежек: спереди через дырочки продергивалась ленточка из того же материала, позволявшая комбинезон запахнуть и зашнуровать, завязав ее на бантик под подбородком, такой же ленточкой можно было затянуть капюшон. Ингрид подошел размер "S", мигом сделавшей ее фигуру бесформенно-угловатой. В принципе, в шестислойном даже при явно минусовой температуре воздуха, в снег, ходить по улице было довольно комфортно, тепло и сухо. Правда, уже в первые часы носки роба начинала потихоньку разъезжаться: материал рвался вокруг шнуровки, протирался на складках, моментально пронашивались подошвы, швы часто плохо держали, но это никого не беспокоило: ношенные костюмы, а обычно их использовали день, максимум - два, складывали в ящик для переработки. Собственно, робы потому и были все зеленые и одинаковые, что их тут же переплавляли снова в ворсистое полотно, кроили и спаивали заново в бесконечном круговороте. Рядом такой же автомат выдавал сделанные из того же материала простыни (они же одеяла) и наволочки - конвертики, пропаянные по краю.
Значки оказались важным элементом здешней жизни - на каждом был личный номер сотрудника, полосковой код для автоматического считывания и еще внутри некий чип, тоже считываемый дистанционно. Вообще-то, это даже успокоило Ингрид - она опасалась куда худшего варианта, например, вспомнив томограф и шпионские боевики, что ей что-то вошьют под кожу. Но нет, обошлось. Просто значок, который можно было приколоть к робе-комбинезону или носить, повесив на шею на шнурке. Цвет значка давал представление о месте работы: у охраны - зеленые, у рабочих основного производства - фиолетовые, у медиков - красные, белые у столовских поваров и так далее. Пару раз она мельком видела на улице детей - они тоже носили значки, ярко-желтые. В общем, логично - значок был еще и универсальным пропуском. Перед номером ставилась буква, иногда две - понятное всем место на карьерной лестнице компании. У Ингрид "В" - самый низший ранг для сотрудников, "А" полагалась детям и неработающим старикам, Марта носила значок с буквой "С", инспектор - "Е", а тот, что обратился к ней с приветственной речью, был, наверное, большой шишкой - "L".
Теперь можно было ходить по городу, впрочем, недалеко - весь остров был разгорожен на зоны заборами с пропускными пунктами, так что Ингрид могла попасть лишь на несколько соседних улиц. С другой стороны, прогулки оказались куда менее интересными, чем она ожидала. Весь город насколько она смогла его увидеть, состоял из одинаковых кубических шестиэтажных домов корпоративного зеленого цвета, построенных вдоль идеально прямых улиц. Названий у улиц не было: те, что шли с севера на юг, обозначались номерами, те, что с запада на восток - буквами. Дома строили на равном расстоянии, так получилась сетка квадратных кварталов по четыре дома, каждый непременно на углу какой-нибудь северо-южной и западно-восточной улицы. Квадрат из девяти кварталов назывался участком, это было что-то вроде низшей единицы административного деления. Каждый участок, обычно в центральном квартале, имел особый дом, внешне такой же зеленый кубик, в котором никто не жил, зато там располагались пункт охраны, столовая, спортзал с небольшим бассейном, парикмахерская и медпункт.
Пункт охраны, где работали Марта и инспектор, выходил на угол 12-Н, ей дали квартиру через два дома на углу 9-Н, на втором этаже, а ниже, на первом, было ее рабочее место: просторная угловая комната с широкими окнами на обе стены и отдельным входом с улицы. Посередине стояло нечто вроде больничной кушетки, у глухой стены - несколько стульев, стандартный терминал - громоздкое сооружение, похожее на банкомат с тачскрином, и два раздаточных автомата: один для простынок, а второй выдавал тонкие упругие примерно метровой длины слегка шершавые трубочки из то ли резины, то ли пластика, похожего на тот, из которого делают кнопки на пультах дистанционного управления телевизорами.
- Да-да, это та самая розга, которой мы воспользовались во время допроса. Они одноразовые и на самом деле очень тонко и тщательно просчитаны по длине, весу и жесткости, с тем чтобы максимально снизить риск для здоровья, - объяснял инспектор, - ей практически невозможно нанести травму даже при очень долгой порке или, скажем, случайном попадании в глаз. Разумеется, никто никого по глазам нарочно не бьет, не пугайтесь, просто мы стараемся заранее предусмотреть все возможные случайности. Видите ли, у нас практически нет серьезных преступлений. Сами подумайте: пропускная система по городу, вход-выход для каждой двери фиксируется, камеры и звукозапись, покрывающие практически 100% площади и на улицах, и в помещениях, включая жилые - следить постоянно мы, конечно, не можем, это огромный поток информации, но всегда можем подключиться, если надо, и записи хранятся год, так что их всегда можно проанализировать, бдительность сограждан тоже помогает. Негде спрятаться, некуда бежать. В моей практике было, не считая вашего казуса, ровно два серьезных случая: однажды рабочий с конвейера, видно в голове у него что-то помутилось, поджег свой дом и еще бросался на пожарную команду с выломанной в душе водопроводной трубой; потом, пару лет назад, после бытовой ссоры жена попыталась мужа задушить шнурком от значка, но у них, еще когда они только начали ругаться, на шум сработала автоматика, мы стали наблюдать за квартирой и вовремя успели, все кончилось хорошо. А так тут тихо. Да, предшественник мой, сейчас он с повышением в другой отдел ушел, он рассказывал, что был, в некотором смысле, серийный насильник - воспользовался тем, что тут у всех комбинезоны одинаковые, маску сделал из наволочки - дырки прорезал для глаз, и так нападал на девушек, угрожая ножом. Очень осторожный был мерзавец, но все же его вычислили почти сразу после второго случая. Тогда, кстати, по всему острову изъяли ножи, ножницы и прочие колющие и режущие предметы, а стекла в окнах заменили небьющимся пластиком - даже если его проломить, то острых осколков не будет.
- То есть как "изъяли"? Как же готовить, ногти стричь?
- А зачем? Питаются все в столовой, по участкам везде косметические кабинеты есть - можно любые процедуры заказать, маникюр, педикюр, девушки еще эпиляцию всякую любят. Конечно, на производстве режущие инструменты используются, или в тех же парикмахерских ножницы, да и у нас в офисе есть одни, но они строго учитываются, регулярно проверяются и закреплены на рабочих местах. Однако мы отвлеклись. Так вот, я это к тому рассказываю, что у нас почти нет нарушений, кроме необоримой мелочевки - сквернословие, по работе всякие упущения незначительные, подростки, бывает, озорничают - это и прочие мелкие нарушения Правил будут попадать к вам. Обычно люди сами приходят, приносят вот такую квитанцию - ее надо приложить к окошку терминала, считается полосковый код, терминал покажет, сколько розог надо дать, потом поставите отметку, что наказание получено. Это и будет вашей основной работой.
Ингрид смотрела на инспектора, вытаращив глаза.
- Я буду пороть людей?
- Конечно. В этом нет ничего особенного. У нас все к этому привычны с детства. Ну, в самом деле, тюрьмы у нас нет, при нашей системе штрафы неэффективны, не топить же людей в море за всякую ерунду. Вот даже ту даму, что мужа чуть не убила, просто высекли как следует. Мужа ее, кстати, тоже - там оба хороши были. И ничего, одумались, помирились.
- А с тем, который поджигатель с трубой, что было? В море?
- Да нет, что вы, мы тут вовсе не звери. Жив тот поджигатель - его в больнице, в психиатрическом отделении держат под надзором в специальной палате, обитой чем-то мягким, родственники его навещают. Однако, мы снова отвлеклись. Итак, когда к вам приходят, регистрируете квитанцию, застилаете кушетку новой простынкой, укладываете клиента - при необходимости руки и ноги можно вот этими застежками надежно зафиксировать - на ваше усмотрение, некоторые сами просят, затем берете свежую розгу из автомата, сечете, сколько положено, потом клиента отстегиваете, регистрируете выполнение процедуры, клиент может идти, а вы простынку кладете в этот ящик, а розгу - в этот, на переработку, ночью их заберут. Собственно, почти все. В терминале есть подробная инструкция с учебными фильмами и выдержка из Правил - разумеется, "в части касающейся". Да, еще иногда сюда будут за розгами для домашнего употребления заходить - это не возбраняется, только пусть значок свой прикладывают к автомату - для отчетности.
"Не важно, это все не важно. Надо просто продержаться. Совсем недолго, всего несколько месяцев, какая разница, как и что делать"...
- Да, спасибо. Я посмотрю.

Дни потянулись одинаково и монотонно.
Дома делать было почти нечего. То, что тут называлось квартирой, больше напоминало гостиничный номер в дешевом отельчике: маленькая вытянутая комнатка, угловая, в двух стенах окна, широкий подоконник превращен в стол, загнутый буквой "L", в противоположном глухом углу - кровать, дали еще стул, ни тумбочки, ни шкафа, впрочем, вешать в шкаф было бы нечего, две двери - одна на лестницу, другая в маленький совмещенный санузел. Еще в стену был вмонтирован экран универсального терминала, в уснувшем состоянии он показывал время, если потрогать, появлялась виртуальная клавиатура, и можно было, настукивая пальцами по тачскрину, заказать фильм (в видеотеке компании в основном были исторические костюмные сериалы и мелодрамы в лучшем случае о XIX веке, как будто история кончилась лет 150 назад, фантастика, ужастики), посмотреть местные новости компании, узнать погоду, что-то еще - Ингрид особенно не вникала. Над экраном и над столом в углу между окон вечно таращились на нее глазки двух камер. Ничего своего, кажется, не предполагалось - даже стандартная пластиковая расческа была пристегнута цепочкой к маленькой решетчатой стальной полочке под зеркалом. Пока Ингрид была на работе, кто-то убирал "квартиры" и раскладывал одинаковые одноразовые упаковочки с шампунем и гелем для душа.
На работу она приходила к девяти, и должна была отсидеть до шести тридцати, с получасовым перерывом от половины третьего до трех. Работы было совсем немного - один-два, редко три посетителя в день. В иные дни не было вообще никого. Цифры в квитанциях тоже обычно были небольшими, как правило 10 или 15 розог, а "клиенты", как их называли охранники, послушно ложились на кушетку и даже старались молчать, когда розга оставляла на теле четкие ярко-пунцовые полоски. На всякий случай Ингрид внимательно прочитала наставление и просмотрела все учебные фильмы, в которых рассказывалось, как пороть. Были свои тонкости, например, она впервые узнала о захлестах и никогда раньше как-то не задумывалась, что разные части тела по-разному чувствительны, но в целом, дело оказалась несложным, требующим скорее аккуратности и внимания, чем глубоких познаний, ну, может еще немного ловкости и навыка.
Самой Ингрид тоже доставалось время от времени. Однажды притащили какого-то задиристого юнца, который, как она поняла со слов коллег с зелеными значками, крепко его державших, с кем-то подрался. Он орал, что не виноват и не даст себя высечь, и еще что-то невнятное про честь и гордость, пытался вырываться, но это никого не волновало - четверо дюжих стражей порядка прикрутили его к кушетке, комбинезон и так уже был разодран едва не надвое. Ингрид не смогла его ударить. Отошла к стене и, испуганно прикрыв лицо руками, замотала головой. Подросток, кажется, был удивлен больше всех. Он даже замолчал. Но ненадолго - один из охранников тут же взял розгу и весьма сурово вздул его до совершенно не свойственного гордым парням истерического визга. Паренька отвязали, и тот поспешил убраться, хлюпая носом, кое-как кутаясь в обрывки зеленой робы, смущенный и подавленный. Охранники ушли следом, ничего не сказав. Ингрид прибралась, оформила квитанцию и с полчаса сидела, тупо уставившись в монитор с застывшей картинкой. Потом вошла Марта, положила перед ней знакомый листочек, только на этот раз с ее собственным личным номером - в квитанции значилось 30 розог за ненадлежащее исполнение обязанностей.
- Испугалась, да? - Марта по-своему поняла происшествие, увиденное, похоже, в записи, - Ничего, это бывает, особенно у начинающих. Жуткий тип тебе сегодня достался. Но вообще охранникам так нельзя. Давай, стели простынку, раздевайся, ложись. Мы быстренько. Сейчас потерпишь немножко, а потом пойдешь домой - Арнольд разрешил.
Ингрид не стала спорить и послушно вытянулась на кушетке. Повернувшись к Марте, сама попросила:
- Пристегни меня, пожалуйста.
Секла Марта очень больно, так что "потерпеть" не вышло - пришлось кричать и даже плакать, зато потом она отвела Ингрид домой, поддерживая под локоток, и долго отпаивала теплым сладким чаем из автомата, что стоял на первом этаже при входе - кажется, сбегала туда раз пять, если не больше, притаскивая по две больших чашки - увы, как все здесь, одноразовых, пластиковых.
Еще несколько раз ей влетало за опоздания и неаккуратно сложенные комбинезоны - Ингрид быстро усвоила, что, если, открывая дверь в экзекуционную, она видит хотя бы "09:01" на служебном терминале или, бросая изношенную вчерашнюю робу в ящик на переработку, свернула ее не так, как полагается, то через час-полтора к ней заглянет раскрасневшаяся с мороза Марта, непременно подмигнет с хитрой улыбкой и скажет:
- Опять влипла? Раздевайся, залезай на кушетку, - и будет боль, сначала жгучая, а потом тихая ноющая, а Марточка будет стараться ее ободрить и утешить.
Противоречие, действительно, оказалось кажущимся - здесь умели объяснять, чего делать не стоит, даже если сами Правила читать не давали.
После второго такого опоздания Арнольд стал звонить ей по утрам - примерно в 8:30 ее домашний терминал сам собой оживал, играл вдруг какой-нибудь веселенький мотивчик и голосом инспектора говорил: "С добрым утром, Ингрид!" - почему-то это было приятно, и к тому же гарантировало, что она таки успеет, благо надо было всего лишь спуститься по лестнице на один этаж, а робы и завтрак сухим пайком (все равно он утром такой же) она приспособилась получать с вечера.
Иногда Арнольд наведывался и лично, они брали горячего чая в автомате, садились у нее в экзекуторской, болтали, большей частью "ни о чем", старательно обходя болезненные темы, так что оставались погода да меню столовой - вечный повод для местных пересудов - оно было одинаковым во всех столовых города и циклически повторялось каждые две недели, так что Ингрид полюбила обе субботы и среду второй недели, а четверг первой и понедельник второй ненавидела.

А потом появилась Ута. Это случилось месяца через полтора после странного трудоустройства на острове. Дело было в среду второй недели по местному столовскому счету, так что Ингрид сидела у окна довольная, счастливо переваривания куриную ножку и отлично сделанный пудинг - все же есть и здесь место маленьким радостям жизни. "Конечно, не то что марципаны в кафешке "Под черной кошкой", но..." - додумать эту мысль не получилось: дверь открылась, вошла миниатюрная фигурка, затянутая в комбинезон с капюшоном так, что торчал только острый воробьиный носик в веснушках. Девушка - на вид ей было лет пятнадцать, может чуть больше, но вряд ли намного - вежливо поздоровалась и начала раздеваться.
- Дай, пожалуйста, квитанцию. - Ингрид вытащила из автомата новую простыню и расправила ее на кушетке.
- А нет квитанции, я добровольно.
- Как это?
- Ну, сама пришла. Добровольно. По собственному желанию. Вы новенькая у нас, да? В общем, это разрешено. Я так все время делаю.
- Зачем?
- Ну, как сказать... Вот мой дедушка говорил, что каждый человек непременно должен сам решать, что-то, что его касается, не оставляя это другим. Что-то такое свое должно быть у каждого. Вообще у нас тут с этим туго, правда? Ну вот, я сама решаю, когда мне будет больно. И вообще, прикольно.
- И как же это записать? Или тебя вообще не записывают?
- Вот еще! Записывать, конечно, надо - если я потом набедокурю, то меня не высекут, а просто спишут из добровольно полученного. Правда-правда - я уже пробовала. Есть такое правило. Некоторые пользуются. Сейчас покажу. Вы прикладывайте свой значок, заходите в служебное меню, там наказания, и там самый нижний есть пунктик - "добровольное". Есть-есть. Точно. Я уже не первый раз объясняю. Нашли? Ага, оно, - девица довольно бесцеремонно заглядывала через плечо Ингрид, пытавшейся справиться с терминалом, - сейчас я значок приложу. В принципе, можно прямо сейчас вписать, сколько розог будет... То есть, теперь уже вы решаете... Но, если можно, давайте, я лягу, вы меня постегаете, пока я сама не скажу, что хватит, а потом вы запишете, сколько на самом деле было. И, если можно, то есть это тоже вам решать, я, как скажете, потерплю, но, пожалуйста, стегайте помедленнее, так чтобы между ударами можно было дух перевести. Я ведь сама пришла, правда, значит, наверное, могу попросить, как меня сечь?
- Слушай, тут написано, что у тебя "на счету" больше тысячи розог. Ты уверена, что тебе еще надо?
- Ага, надо. Я часто так хожу. Только обычно не сюда, а в 9-й участок, тут же долго вообще никто не работал, до вас тут такой дедушка был, не помню уже личный номер его, он старенький был, и сек не особенно, а потом вовсе на пенсию ушел. Вообще у нас эта должность считается такой инвалидно-стариковской, легкая работа для немощных. Многим скучно. И платят плохо. А потом я узнала, что вы тут появились. Вы же с континента, правда?
- Правда. Господи, какое это имеет значение тут, сколько платят? По-моему все наоборот должны стремиться ни черта не делать.
- Ну что вы! Интересно же! То есть по-настоящему работать интересно. Иначе же совсем тоска. И есть специальный отдел - можно всякие штучки заказать. И даже на континент съездить ненадолго. Честно! Я вот когда пойду работать, непременно накоплю - долго, конечно, копить, но я постараюсь, и поеду на континент на пару недель. А вы что, не знаете, где можно заказы делать? Я покажу. Только можно, потом? - девчонка указала глазами на лавку.
- Ладно. Потом - так потом, мне тут вообще не особенно много показывают. Так что, спасибо. Ложись, раз "потом".
- Ага. Вообще... Если честно... Только вы не обижайтесь. Я не просто так пришла. Может быть, вы мне расскажите, как ТАМ живут? - Умоляющий взгляд девочки указал куда-то в сторону берега, нет дальше, поняла Ингрид, куда дальше - в большой мир, о котором тут почти ничего не знают.
- Как тебя зовут?
- Ута. Ута Бамберг. Ой! Только вам же за это влетит. То есть и мне влетит, но с меня просто спишут, а вам - по-настоящему. У нас имена, по правилам, считаются секретными. Положено знать только тех, с кем по работе имеешь дело, и то не всех. Нам вот учителей представляют. А так по номеру.
- Плевать. Потерплю. Я - Ингрид. Хочешь, расскажу просто так? Без всякой порки, сядем у окошка, и буду рассказывать.
- Неа, так нельзя. Тогда получится, что я вас отвлекаю от работы необоснованно. За это тоже влетит нам обеим. Не надо. Ты же видела, я сама на порку часто хожу, так что не бойся... Ингрид, секи как следует, сильно, а то тебя еще погонят с этой работы, и рассказывай. Что хочешь. Только не про географию - это я знаю, рассказывай, как ты там жила.
Это был самый странный рабочий день и самая странная порка. Девочка лежала смирно, лишь чуть вздрагивая и морщась от ударов - похоже, она, в самом деле, была очень привычна к розгам - и слушала. А Ингрид почему-то, как назло, ничего не лезло в голову, и она очень путано, много раз сбиваясь и повторяясь, зачем-то рассказала про "Черную кошку" куда они ходили вместе с Густавом, про кофе, марципаны, про то, как они сидели и смотрели на людей, гуляющих мимо окон по улице, еще почему-то про свои любимые туфли, которые остались где-то там, недосягаемо далеко. У нее не получалось толком сосредоточиться на рассказе из-за необходимости махать проклятой пластиковой трубкой, и не получалось толком, да и не хотелось, пороть, потому что, то и дело увлекаясь рассказом, погружаясь в воспоминания, она забывала о розге, так что паузы сами собой выходили огромными. Ута так и не остановила ее, Ингрид остановилась сама, потому что устала и махать, и говорить, и с ужасом осознала наконец, что розга успела натворить с попой девочки.
- Пожалуй, все. Хватит на сегодня. Извини.
- Да что ты! Спасибо! - Ута ничуть не огорчилась. - Наоборот классно. Так классно у меня еще никогда не было. Можно я еще приду? - Ингрид только кивнула, чувствуя странное опустошение, словно рассказ выпустил что-то, что она долго пыталась удержать в себе, что-то, за что она цеплялась, как за соломинку.
- Я не помню, сколько было розог. Должно быть много. Ты считала? - в этот раз бюрократическая процедура показалась Ингрид едва ли не спасением, ей очень хотелось как-то переключиться, отвлечься.
- Неа, мы запись посмотрим. Не знаешь как? Сейчас покажу. Это просто. Смотри. Закрываем эту менюшку, открываем эту, надо ввести номер дома и номер помещения. Ну вот, моя комната - видишь? Можно смотреть что сейчас камеры показывают, а можно выбрать запись с любого момента - вот тут время только ввести, и смотри. Уж если я могу, ты со своим зеленым значком тем более можешь. И дома точно так же можно.
- Погоди... То есть ты просто дома, на домашнем экране, можешь смотреть записи камер слежения? Всех?
- Неа, не всех конечно. Тех, что на производстве и в офисах мне нельзя, не знаю, как тебе - ты из охраны, тебе могли и дать допуск, хотя вряд ли. Можно все жилые дома, улицы, школу, столовые, вот экзекуционные тоже можно. Про это даже в школе объясняли. Это наша форма равенства, демократического поддержания законности и открытости - ведь все за всеми могут смотреть, и если кто-то что-то не так делает, сразу сообщить. Мы - самое открытое общество.
- Да уж... Ничего себе! - переварить такое было трудно, - И за моей комнатой тоже можно так смотреть?
- Ага. Конечно. Если честно, я вчера и позавчера смотрела. Мне интересно было, как ты живешь. У тебя ведь в этом доме квартира, угол 9-Н второй этаж. Мне в школе рассказали про тебя. У нас это принято. Все за всеми смотрят. Просто со скуки. И Компания показывают выпуски - нарезки всяких прикольных эпизодов. Я сама пару раз отправляла. То есть смотришь, видишь что-то интересное, отправляешь на ящик... Забыла номер. Но я пришлю тебе. В общем, отправляешь, с какого по какое время, какая камера. За хорошие куски всякие сувениры присылают. Я, правда, не выигрывала. А... хм... не буду имя говорить - а то тебе еще больше влетит - одна моя одноклассница получила такого ежика прикольного. Кстати, охранники больше всего присылают всяких веселых записей. А по воскресеньям с девяти часов показывают по новостному каналу Компании. О, пока не забыла, а можно спросить? Ты почему дома в комбинезоне ходишь? Дорого же. Если у тебя холодно, надо ремонтников позвать. Сказать, на какой номер писать надо?
- Нет, не холодно... А как же?
- Ну смотри, вот моя комната, сейчас там конечно никого нет, но мы отмотаем на вчерашний вечер. Видишь? Это я, это мама, это папа, это тетя моя зашла - правда, красивая? Ну вот. Все голые. Так и здоровее - нам в школе объясняли - и дешевле. С тебя же за комбинезоны списывают, а в уличном дома не походишь, он же теплый и подошвы грязные. Ты счет свой, не розговый, а зарплатный смотреть умеешь? Ох... Слушай, я могу показать, но если я в твой счет влезу, тебя накажут. Ну, то есть и меня накажут, но мне-то все равно, а тебе, наверное, нет.
- Плевать, - безучастно и немного невпопад отозвалась Ингрид, ошарашенная открытиями.
- Ага. Тогда приложи значок еще раз и жми сюда, а потом еще сюда. Вот. Фффффф! Ну ты даешь! Если бы не вот эта премия - видишь, в самом начале, ты бы вообще в минусе была. Ты поглядывай, а то потом не вылезешь из долгов. А почту знаешь, где проверять? Так я и думала. Сюда жми, опять значок, во! Ну, это официальные рассылки, там редко что интересное бывает, но лучше все же проглядывать. Оййй... Ингрид... А это ты тоже не знаешь? Кружочки вот тут - целых 15 штук и все от нашего Ланселота. - Ута вдруг покраснела и смущенно опустила глаза, неловко хихикнув. - Вижу, что не знаешь. Это... Ну, как тебе сказать... Ну, у нас тут с развлечениями не очень, так чтобы как следует оторваться... А с другой стороны карантин и все такое, так что не как там у вас на континенте, у нас все здоровые, медицина тут очень серьезно поставлена, нам рассказывали, в общем... Ну народ сексом отрывается. А компания это ущучила и решила помочь людям, и заодно чтобы знать кто с кем, на всякий случай - то есть все равно все под камерами, а так проще всем... вот... Когда кто-то кого-то хочет, то присылает такое специальное письмо, можно с текстом, можно совсем без текста, его видно как золотой кружочек, вот как эти у тебя. Но это так в самом начале было. Потом стали и просто так кружочки посылать. Ну, что-то вроде привета. Или комплимента. Значит, ты нравишься человеку. Нажми один раз на кружочек. Видишь: "Да", "Нет", "Ответ". Ну вот, если "да", то ты согласна, и вроде как всерьез все воспринимаешь, если "нет" - значит, отвали и больше не лезь, ну, не то чтобы совсем навсегда, но с полгода лучше не лезть, а то и пожаловаться можно. А если ты просто как привет такой восприняла или там... ну... не очень хочешь, а человек вообще тебе нравится... то лучше написать что-нибудь такое, пустяковое, но приятное. Да хоть просто "привет!" скажи. Вообще, так долго совсем ничего не отвечать у нас считается жуткой стервозностью.
- Кто такой Ланселот? - окончательно ошалев, спросила Ингрид.
- Как кто? Твой начальник, инспектор. Тут же имен знать не положено, вот все и придумывают друг другу клички. А он из Англии, не местный, вроде тебя - его родители ребенком сюда привезли, когда работать устроились. Ой, блинннннн... Слушай, вот за это с меня много спишут... Это я зря сболтнула. Извини, я побегу, ладно? Я еще зайду на днях.
Ута быстро упаковалась в комбинезончик и упорхнула в снежную круговерть за окном, а Ингрид осталась сидеть, рассматривая экран, глубоко потрясенная. Потом вздохнула, переключилась на запись и стала считать розги. Смотреть пришлось долго, к тому же она сбилась, и, чтобы не ошибиться, все прокрутила дважды, едва не заплакав от своего собственного рассказа, очень качественно записанного бесстрастным микрофоном. Оформила квитанцию со странным словом "добровольно". Переключилась на счет. Да, о такой системе она читала, давно, попалась как-то статья случайно: где-то в латинской Америке так обходились с шахтерами - из поселка было не уехать, а все в поселке, дома, магазины, все принадлежало владельцу шахты, так что как ни работай, а повышение зарплаты тут же отыгрывалось повышением цен в магазине. Тут выходило, что костюмы надо беречь, что за простыни, наволочки, столовую, чай, тоже вычитают. "Ладно, мне не надо копить - на всякий случай, послежу, чтобы не задолжать им, и довольно. Мне надо продержаться еще несколько месяцев. Может быть всего месяца два-три" - руки слегка дрожали, кажется, открытий на один день было слишком много. Она оглянулась на дверь, ожидая, что сейчас войдет Марта, однако нет, ее пока не было видно. Проверила сообщения в ящике - там были официальные новостные письма, уведомления о компенсации за испорченные вещи, уведомления о нарушениях и наказаниях за них, но ничего о только что случившемся. И те пятнадцать золотых кружочков от Арнольда, без слов - понимай, как хочешь. "Что же он не сказал сам? Он же бывает тут, мы болтали много раз... стесняется? А как он мог сказать это мне? Нет... Господи, о чем я... У меня есть Густав. Я скоро, очень скоро, уеду. Навсегда. Домой. Но нельзя его обижать... Нет, не надо..." - остаток дня, благо работы больше не было, она писала ответы Арнольду - по паре фраз на каждый кружочек, сначала это было трудно, попробуйте-ка после такой встряски выдавить из себя фразочку беззаботного позитива, и так много раз, да еще по-разному, но постепенно дело пошло легче - последние реплики она дописывала уже совершенно искренне улыбаясь, даже не заметив, как ей полегчало где-то по дороге. Уже перед уходом с работы она заглянула в отдел заказов - ассортиментик был так себе: дешевые безделушки, только аляповатая вазочка из унитазного фаянса стоила как хрустальная, а пластиковые электронные часики ядовито-розового оттенка - как настоящий "Роллекс".
Марта появилась на следующее утро, с квиточком на 45 розог, довольно туманно назначенных "за нарушение политики безопасности". Ингрид, ничуть не удивилась:
- Я тут вчера с одной девочкой познакомилась и, кажется, мы лишнего наговорили. Я сейчас Марточка. Слушай, а ты... Тебе попадалось такие, чтобы добровольно шли на порку?
- Хм... Да, было пару раз. Компания не возражает. А что?
- Да так. Та девчушка пришла сама, я и удивилась. И как ты к этому относишься?
- К добровольной порке?
- К добровольной и вообще.
- А очень хорошо отношусь. Нравится людям - и пусть. Я вообще пороть люблю. По-моему все любят. Только некоторые скрывают или стесняются почему-то. А что стесняться? Дело полезное. Тебя бы вот одно удовольствие было пороть, если бы ты полегче к этому относилась.
- Я постараюсь, Марточка. У меня сегодня отличное настроение. - краем глаза, она заметила, что терминал, открытый на почтовом ящике, выдал обновление: письмо от Уты и золотой кружочек - без слов, от Арнольда, как и те пятнадцать.
Она снова орала - все же очень больно, когда розга обнимает тело, то ли это Марта такая мастерица была, но в этот раз Ингрид впервые не плакала, наоборот, смогла улыбнуться, вставая с кушетки, и сама побежала за чаем на двоих.

Что-то изменилось. Дни были все те же самые, короткие темноватые зимние дни со снегом и низкими свинцовыми тучами, приползавшими с моря, она по-прежнему ждала, когда можно будет подать прошение, но теперь еще она ждала Уту. Та приходила пару раз в неделю, сначала одна, потом стала иногда приводить подружек. Некоторые, появившись раз или два, пропадали, некоторые стали ходить слушать ее истории сами. Она не придумывала ничего, просто рассказывала о своей жизни, как помнила, честно, не приукрашивая и не выискивая ничего особенного - собственно, не так уж много особенного было в ее жизни. Обычные житейские истории. Всякие бытовые подробности. Однако Ута и еще несколько девчонок готовы были слушать ее сколько угодно и дорого платили за сказки пунцовыми отметинами на попах.
Ута тоже много рассказывала ей - об острове. О местных странных традициях, о том, как тут живут. Иногда, по воскресеньям, она запросто заглядывала к Ингрид, в ее угловую комнатку на втором этаже, и тут уж сама редко позволяла хозяйке вставить больше пары слов. Бессистемно перескакивая с пятого на десятое, смешивая серьезное и всякие пустяки, она рассказывала что-нибудь вроде:
- У нас княжество раньше входило в шведское королевство, а потом отделилось. Мирно, чисто парламентским путем, законно. То есть у нас вообще народ такой, что все делает спокойно, порядок любит. Только потом плохо пошло. Ну, как-то они мыкались-мыкались, тут ничегошеньки не растет, рыба немного ловится, но не так уж, чтобы очень, в общем, в школе говорили, что пока не пришла сюда Компания, прозябали в нищете, зато гордо сохраняли независимость. А Компания давно придумала такой вот образ жизни, такую прогрессивную модель бизнеса, но нигде не могла ее применить из-за всяких законов, которые не дают людям просто так спокойно жить, и не морочить голову всякими бедами, вроде революций, преступности, инфляции, безработицы - у нас вот не может быть безработицы, наоборот, не хватает людей. И пожаров не бывает, потому что по всему городу нечему гореть. И мусора у нас нет, а во всем остальном мире это очень большая проблема - у тебя были там проблемы с мусором? То-то! И когда ездят на континент посмотреть, редко-редко кто не хочет сюда вернуться - у вас очень трудно жить, я знаю, всего надо самому добиваться, никто не позаботится. Хотя, ты интересно рассказываешь - наверное, там тоже по-своему прикольно бывает иногда. Ну вот, нашли они князя тогдашнего, а тот совсем обеднел, и весь народ тут обеднел. Законы большой страны трудно поменять, а у нас тут оказалось попроще. Компания скупила всю землю, снесла лачуги, построила дома хорошие, завод. Сначала заводик маленький был, потом его несколько раз расширяли и перестраивали. Начало все в норму приходить. Не сразу, поначалу система была очень несовершенная, всякие неприятности случались, и люди не сразу привыкли, но постепенно систему довели, и все равно еще стараются и сейчас понемногу улучшать, а люди привыкли и поняли в чем польза и радость.
- А князь сбежал?
- Что ты! Зачем ему сбегать? Князя компания наняла. Так получилось сохранить нашу независимость и одновременно приобщиться к цивилизованному управлению, добиться порядка и процветания - это в учебнике так сказано. Теперь князья - служащие Компании. Пока они просто члены княжеской семьи, работаю как все, большей частью управленцами в головном офисе, а сразу по вступлении на престол им дают уровень S - это очень высокий уровень, таких мало людей в Компании. Князья заботятся о народе, можно запросто князю пожаловаться, если что-то не так - только этим занимаются, это их основная обязанность. Ну и еще тем, чтобы Компания тут правила законно - издают законы, чтобы все слушались Компанию. Вот сейчас у нас правит княгиня Генриетта IX, полтора года назад коронация была - очень красиво, на горе - вон там, за городом, на нее корону председатель совета директоров сам возлагал, а мы все смотрели и хлопали. Ой... Блинннн... Опять я... А, нет, все в порядке - у княгини имя не секретное, ее как раз всем полагается знать, ей написать можно - она всем отвечает, я тебе ее номер пришлю завтра. Кстати, ты же видела княжескую дочку, такая рыженькая с малиновой родинкой над губой, полненькая такая. Помнишь? На прошлой неделе в четверг ты ее секла - она мне сама в школе рассказывала, кстати, сказала, что будет теперь к тебе в участок ходить, если снова на розги влетит. Влетит, конечно, у нас тут все время от времени влетают.

Был уже конец февраля, Ингрид считала дни до конца трехмесячного срока, когда, как обычно заглянул Арнольд. Только в этот раз он был как-то особенно сосредоточен и серьезен.
- Ингрид, у меня есть новость для тебя. Очень хорошая новость.
- Меня отпускают домой?!
- Прости, нет... - Он заметно помрачнел. - Я о другом. Хотел сказать сам, прежде чем придет официальное письмо. Завтра тебе назначат уровень BE - вторая "Е" от "expert", это очень редкая приставка к любому рангу, она означает, что человек умеет или знает нечто такое, что доступно немногим. Твою работу очень высоко оценили, и популяризацию нашего воспитательного метода, и то, что ты рассказываешь свои истории - их сочли стабилизирующим фактором, особенно для подростков - им нужны мечты, а у нас с мечтами все непросто. Ты можешь работать теперь сколько захочешь в этой должности или учить других и расти... Извини... Я подумал, что, может быть... Ты останешься? Нет, я вижу. Глупо вышло. Ну, так или иначе, поздравляю. Пожалуй, я пойду.
Через два дня она подала прошение. Его рассматривали очень долго, еще месяца четыре, а потом прислали новый договор, с массой обязательств и ограничений, условий не разглашения, не нанесения ущерба Компании, включая имиджевые и моральные потери, обязательство обеспечить себя проездом и необходимыми вещами для жизни на континенте за свой счет. Еще много дней переписывания от руки. И снова двухмесячное ожидание - в эти месяцы она питалась раз в день, а робы носила, пока те не рвались в лохмотья. Арнольд и Марта, вроде бы случайно, заходили каждый день, и непременно сами приносили сладкий чай и еще что-нибудь съедобное, якобы им в столовой порция велика. Труднее всего было улыбнуться в ответ - очень хотелось плакать. Если бы не прибавка за "эксперта", пришлось бы просидеть на острове гораздо дольше, прежде чем она скопила бы нужную сумму.

Ингрид чуть не завизжала от восторга, сойдя с парома. Первым делом хотела поехать домой, однако вспомнила, что денег у нее почти нет - увы, курс островных "условных единиц" к евро был весьма невыгодным. Банкомат мигом проглотил ее карточку и больше не отдал, выкинув на экран надпись: "Срок действия Вашей карты истек. Пожалуйста, обратитесь в отделение банка". По счастью, это было недалеко.
- Госпожа фон Штольберг? - Улыбчивый сотрудник банка, некий Клаус Кюль, менеджер по работе клиентами, как следовало из его визитной карточки, был весьма приветлив. - Да-да, я уже наслышан о ваших проблемах. Но, согласитесь, мы не можем не следовать определенным правилам, не так ли? Безусловно, мы признаем, что это ваш счет, но для восстановления доступа к нему и на перевыпуск карточек потребуется три-четыре рабочих дня. Боюсь, вы не сможете получить деньги прямо сейчас. Эти правила введены для вашей же безопасности, чтобы вашими деньгами не мог завладеть мошенник. Сегодня пятница, следовательно, уже в четверг, может быть даже в среду вечером, все проблемы будут решены. Если позволите, хотел бы обратить ваше внимание на то, что нас навещал некий господин из налоговой службы - как он сказал, вы не уплатили налоги в срок, и на ваш счет может быть наложен арест. Не хочу вмешиваться не в свое дело, но примите добрый совет: я бы рекомендовал вам как можно скорее уладить эти проблемы.
Выругавшись про себя, Ингрид вежливо попрощалась и побрела пешком - через полгорода, впрочем, вещей у нее почти не было, налегке, это было бы почти приятно, если бы не тяжелые мысли. Ключи от дома пропали - их слишком детально исследовали на острове, так что она сразу направилась в офис управляющего. По счастью, он был на месте, и даже не очень удивился, однако под вежливостью корректного делового тона, временами проскакивало едва заметное раздражение.
- Ваш контракт на аренду квартиры давно истек. Замечу, что вы остались должны изрядную сумму, которую мы уже собирались взыскивать по суду - вот, пожалуйста, на этой распечатке полный расчет. Мы обратились в полицию, вскрыли дверь, все ваши вещи и ваша корреспонденция из почтового ящика были тщательно описаны, упакованы и перенесены сюда к нам в офис, точнее в наш подвал, замечу, за наш счет. Вы можете забрать их в любой момент, но я хотел бы, чтобы вы оставили нам формальную расписку, что получили все в целости и сохранности. Желаете осмотреть ваши вещи? Их довольно много. Думаю, вам потребуется небольшой грузовик. Я могу заказать для вас такую машину, если хотите. Разумеется, как только мы закончим с финансовой стороной дела.
- Я могу позвонить от вас?
- Да, пожалуйста.
Трясущимися руками она набрала номер, который помнила наизусть.
- Густав! Господи, как же хорошо... Да, это я. Я тут, мне надо тебе рассказать... Я приеду к тебе? Нет, не совсем, не у себя, тут есть сложности. Хорошо, под нашими часами на площади, через полчаса. Я понимаю, что у тебя работа, но... Да-да, я буду там, я доберусь даже раньше и подожду тебя.
Он пришел, когда Ингрид уже начала думать, что ждет зря - пришел понурый, ссутулившийся, по-стариковски шаркая ногами, словно каждый шаг делал с трудом, нехотя. Мрачно посмотрел ей в глаза и отвернулся.
- Послушай, Ин... Нельзя вот так пропасть почти на год, все бросить, а потом вдруг заявиться, как ни в чем не бывало. Это все очень непросто. Я... В общем, я искал тебя. Очень серьезно. Когда полиция послала меня ко всем чертям, у меня нашлись кое-какие знакомства, я вышел на очень высокопоставленных людей... В общем, мне сказали, что ты жива, здорова, просто уехала, нашла работу в другом месте. Если быть точным, мне это сказали трижды, очень серьезные, заслуживающие доверия люди. Я, знаешь ли, довольно настойчив... Последний раз, мне весьма прозрачно намекнули, что у спецслужб и министерства иностранных дел достаточно работы, и поиск возлюбленных, которые живут себе припеваючи и знать не хотят неких воздыхателей, не входит в длинный список их функций. Они в чем-то правы, как я понимаю? Ведь ты могла бы написать e-mail, позвонить, отправить открытку на рождество... Ты же, в самом деле, там просто жила и работала, верно? Во всяком случае, выглядишь ты отлично. Я не хочу проходить через все это снова. Я полгода вскакивал по ночам, не мог заснуть, вспоминая тебя, все накручивал себе нервы, ходил, как лунатик, из угла в угол по пустому дому... Научиться жить без тебя было непросто... Очень больно было, понимаешь? Прости. Может быть я не прав, но это моя жизнь, и с меня хватит. Определенно, хватит... - Она не стала слушать дальше - слезы уже зрели в уголках глаз. Резко развернулась на каблуках и быстро пошла, не разбирая дороги, надеясь, что успеет отойти достаточно далеко, прежде чем разревется по-настоящему. Надеясь еще - совсем в глубине души - что Густав сейчас догонит ее, остановит, прижмет к себе, но он остался где-то там, позади...
Ей стоило большого труда привести себя в порядок, но все же она как-то справилась, снова пешком добрела до своего офиса. Нажала кнопку домофона.
- Ингрид! С ума сойти. Заходи. Классно выглядишь.
- Ты шутишь, Юрген. Я, правда, так рада тебя видеть.
- Нисколько не шучу. Ты постройнела и похорошела. Выглядишь, как фотомодель. Здоровая жизнь на свежем воздухе?
- Почти. Скажи, я уволена?
- Хм... Почти. Если честно, у меня были из-за тебя проблемы с представителем профсоюза. Пойми меня правильно, я на многое готов ради тебя, но все же не могу платить зарплату без малого за год человеку, который не работает. В конце концов, у нас маленькая фирма, все понимают, что заплатить тому, кто не работает - значит взять у тех, кто честно трудился. Но, формально, ты не уволилась. Если хочешь, я могу взять тебя снова. Я все понимаю, по молодости у всех бывают спонтанные решения, хочется все попробовать, сам этим переболел совсем недавно. Боюсь только, коллеги будут тебе не рады - на них свалилась твоя работа. Твои дела были в жутком хаосе, мы много потеряли, прежде чем все разобрали, а ты даже на звонки по мобильному не отвечала. Рудольф и Анна работали по десять часов, а то и больше, несколько недель подряд, я им помогал, как мог, но, ты же понимаешь, у меня тоже есть свой кусок в нашем бизнесе, который никто за меня не сделает. Потом взяли новенького - Гюнтера, толковый парнишка, студент, но вкалывает как надо, все как-то устоялось, снова пришло в норму, но вряд ли они смогут доверять тебе, как раньше. Особенно Анна - она здорово сердита на тебя. К тому же Густав заходил - видимо, он кому-то что-то лишнее сказал, все уверены, что ты нашла себе какую-то синекуру чуть ли не на Маврикии.
- Я могу переночевать у тебя пару раз?
- Ладно, нет проблем. Лиз будет тебе рада. Совсем прижало, да? Я что-нибудь придумаю. Не переживай. Пошли, покажу тебе наш последний успех: Рудольф нашел потрясающего поставщика. Черт, добиться контракта с ними - это, скажу тебе, была та еще работенка: у них заказов на сто лет вперед. Качество - невероятное. Сроду такого не видел. Дизайн итальянский, но делают где-то тут неподалеку, я не понял толком, они что-то темнили, то ли в Дании, то ли в Швеции. Они из принципа не пишут даже "Made in EU", только свой фирменный знак и все. Вот посмотри - крайний ряд справа.
Болтая, они вошли в демонстрационный зал, Юрген щелкнул выключателем, осветив стройные ряды образцов сантехники. Крайний правый ряд начинался с унитаза приятного оттенка молодой весенней листвы со скромным темно-зеленым вилообразным логотипом Компании. Ингрид ухватилась за локоть бывшего начальника, чтобы не упасть. Ее душил истерический смех пополам со слезами - Юрген почти что на руках внес ее в свой кабинет и силой всунул ей в руки стакан с водой. Отпустило не сразу.
- Юрген, не надо из-за меня устраивать склоки на фирме. Я поживу у тебя пару дней, может быть неделю, и снова исчезну. Можно, я еще позвоню? Один звонок, я постараюсь быстро.
- Звони, конечно, хочешь прямо сейчас? - Он пододвинул ей свой телефон, и тактично вышел за дверь.
Ингрид вытащила из кармана визитную карточку. Она хотела сберечь ее, чтобы отдать в суд по правам человека или еще куда-нибудь в этом роде, по дороге она строила массу планов. Однако теперь она просто набрала номер. Ответил приятный женский голос.
- Я - Ингрид Бригитта фон Штольберг, работала у вас, уволилась два дня назад. Личный номер ВЕ-278109369. Я хотела бы вернуться, на ту же должность в том же участке - при увольнении мне сказали, что это возможно.
- Разумеется, мы рады предложить вам прежнюю должность. Тем более, вы - эксперт в области охраны и безопасности, насколько я понимаю. Это редкая и ценная специальность. Когда вы можете приступить к работе?
- Не знаю. У меня возникли проблемы с налогами и некоторыми финансовыми обязательствами, я должна их уладить.
- Это типичная ситуация, такое часто случается. Пожалуйста, не беспокойтесь, у нас большой опыт - наши сотрудники нередко решают такие проблемы для новичков с континента. - Ингрид усмехнулась - номер был местным, и, судя по чистому бойкому выговору, девушка была ее соотечественницей, скорее всего вовсе не видевшей остров. - Если вы завтра посетите наш офис, адрес указан на визитной карточке, которую вам выдали, и подпишите доверенность, мы гарантируем, что все устроим за вас, абсолютно законно - мы чрезвычайно щепетильны в отношении национальных законодательств государств, где мы работаем. Вам будет представлен детальный письменный отчет.
"Уже в понедельник я буду там. И там будет Ута, а я буду рассказывать ей сказки. Арнольд опять пришлет золотой кружок, и я просто скажу ему "да", а перед этим сама напрошусь к Марте. Добровольно. На пару десятков. Покричу. И мы будем пить чай. Раз в пару лет буду приезжать сюда туристом, может быть с Утой, когда та подрастет, и сладко ностальгировать" - она отвлеклась от телефонного щебетания незнакомой девушки.
- Спасибо. Скажите, я смогу провезти туда пачку марципанов - примерно триста граммов?
- Да, сможете - хорошо, что вы предупредили заранее, проверка потребует некоторого времени, но мы постараемся уложиться в пределах срока годности. Впрочем, что я вам рассказываю, вы же работали в охране. Простите, могу я задать вам вопрос? Мы собираем статистику по мотивации сотрудников. Скажите, что побудило вас вернуться? Если причин было несколько, выберете какую-то одну, наиболее весомую.
Ингрид задумалась - как объяснить ей про Уту, Марту, Арнольда, чай?... Про Густава, фирму, дом тут? Да и надо ли?
- Если вы испытываете затруднения, скажите одно слово, первое, которое приходит вам в голову, первую ассоциацию.
Она прикрыла глаза и ясно увидела Уту, лежащую на кушетке, ее бледную попку, розгу, сминающую тело, напрягшиеся ножки, прогнувшуюся спинку, быстро набухающую полоску, сначала бледную, потом розовеющую, наливающуюся горячей краснотой.
- Розги.
- Что, простите? Я правильно поняла - "розги"?
- Да, вы поняли правильно. Так и запишите. Розги.