ClubPN

Эмилия

Лисенок


- В общем, так наш проект и провалился, - уронив голову на грудь, закончил Денис. – Накрылся полностью. Полностью, Леся!
- Ты не пропадешь, - девушка с интересом рассматривала гостя, медленно потягивая ароматный чай с малиновым вареньем. Сейчас он слаб, разбит, почти что сломлен. От обычной самоуверенности мало что осталось. И это шанс. Шанс для него самого.
- Уж не пропаду, - высокий светловолосый мужчина кивнул. – Но мне придется все начинать сначала. Все.
- Что же, дело непростое, рискованное, - Олеся прищурилась. – Да и компаньонов надо бы внимательнее выбирать. Я тебя между прочим про этого Васька предупреждала.
- Да, Лесь, чутье у тебя на людей, - нехотя признал Денис, берясь за недопитую чашку. – Но кто ж знал-то? Кто? Вкусно как!
- Варенье из деревни. Чтобы разбираться в людях, нужно к ним прислушиваться. Чувствовать их. Иначе будешь видеть только то, что хочешь видеть. Что-то себе выдумал – и уже никто тебе не указ. А я сразу все увидела.
- Молодец, - мужчина через силу улыбнулся одними губами. – Наверное, потому у тебя все и хорошо, - он украдкой осматривал комнату, обставленную просто, но со вкусом. Цветы на подоконнике, темные занавески, небольшой диван. И увешанный иконами красный угол, на который Денис с самого прихода то и дело бросал подозрительные взгляды.
- Хорошо потому, что я не высовываюсь и не пытаюсь откусить больше, чем мне положено, - покачала головой девушка. – У тебя ведь все есть для нормальной жизни, слава Богу. Зачем пытаться прыгнуть выше, схватить больше, падать и подниматься? Да даже если у тебя однажды все получится и ты станешь миллионером, миллиардером, то разве это поможет тебе там? – она многозначительно указала пальцем вверх.
- Никогда не думал, Лисенок, что ты ударишься в религию. Вот честно, - Денис снова посмотрел на иконы и поспешно отвернулся. – Уж кто-кто… Хотя, если тебе это помогает, - тут же поправился он, - то не имею ничего против.
- Спасибо и на том, - снисходительно кивнула Олеся. – Но речь не о том. Зачем ты вообще влез во все эти игры? Ведь скорее всего выигрыша так и не будет. А будет в конечном итоге либо пуля в лоб, либо тюрьма.
- У многих получалось, - Денис энергично помотал головой. – Получится и у меня. Отрицательный опыт тоже опыт, знаешь ли.
- Что, и по трупам пойдешь?
- Сейчас не те времена.
- Да ладно – не те, - усмехнулась девушка. – Люди не изменились. Видишь – ты не готов. Значит, нечего тебе туда лезть. Возвращайся в науку, у тебя получалось неплохо. И не нужно хотеть лишнего.
- Как будто сама по специальности работаешь, - парировал Денис. – Хотя оценки у тебя все отличные были, до того как… - он смущенно умолк.
- Договаривай уж, - махнула рукой Олеся. – До того, как свихнулась. Ничего особенного, просто, выздоровев, я поняла, что это мне больше не нужно. Лишняя нагрузка на мозг, а пользы никакой для человечества.
- Вот, а я принесу пользу, - кивнул Денис. – Я разбогатею и создам рабочие места.
- Даа, конечно, без тебя никто конечно же не справится…
- Лесь, - не выдержал парень, выпрямляясь и готовясь встать из-за стола. – Я к тебе не за нотациями пришел.
- Да, ты пришел за жалостью, - подтвердила хозяйка. – И не нужно стесняться этого слова, ничего здесь плохого нет. Только вот если тебе нужна жалость, то ты вовсе не тот, кем хочешь себя считать. И, похоже, единственный способ донести до тебя эту мысль – это без сантиментов ткнуть тебя в неё носом. Я долго ждала, сомневалась, но сейчас ты, похоже, созрел для сильнодействующего лекарства.
- Лекарства? Я в… - Денис резко встал и закончил, сделав паузу, - Я не болен.
- В отличие от тебя ты хотел сказать, да? – взглянула в его голубые глаза Олеся, и парень смущенно покраснел. – Но ты зря боишься меня этим задеть. Не стыдно болеть, стыдно не хотеть выздоравливать. А что такое душевная болезнь? Это и есть грех.
- Знаешь, Лисенок, извини, я наверное домой пойду, - Денис оглянулся на прихожую. – Ничего личного, но время позднее, дел много…
- Да нет у тебя уже никаких дел, - улыбнулась Олеся. Осторожнее, сказала она себе. Он может уйти и тогда Бог весть, когда вернется. – Неужели не хочешь послушать историю про то, как я вылечилась? Да садись, я сейчас ещё заварю, - Олеся направилась на кухню, отделенную от гостиной небольшой ширмой.
- Ты не говорила никогда, - Денис сел обратно, стараясь не показывать излишнюю заинтересованность. – А спрашивать как-то было… Ну…
- Вся вежливость – одно сплошное лицемерие, - отозвалась девушка с кухни. Донесся гул закипающего электрочайника. – Как будто боишься человека ранить, а на самом деле просто не хочешь переступать границу, отделяющую тебя от него. Хотя может он только этого и хочет. Даже если будет больно. Малолетняя самовлюбленная эгоистка, которой я была до всего этого, уж точно никакого пиетета и уважения не заслуживала. Я вела себя отвратительно со всеми вами, но никто не поставил меня на место. И вот это случилось. Ты ведь помнишь, да?
- Помню, - мужчина поморщился, зная, что Олеся его не видит. – Попытка самоубийства…
- Да. Впервые в жизни завалила экзамен (ну кто ж знал, что попадется единственный билет, который я не подготовила), устроила истерику на все здание, а потом пошла и порезала вены. Естественно, демонстративно, почти публично, иначе какой смысл? Так что меня, разумеется, спасли. Отвезли в больницу, там нашли все эти хронические нервные расстройства и так далее. Все сейчас не помню, да и неважно. На самом деле я просто озверела от того, что вдруг впервые за многие годы что-то посмело случиться не по-моему. Истерила, дралась, кусалась. Хотела или всех вокруг поубивать, или умереть самой… Так вот я и рехнулась, в общем, - Олеся умолкла и заговорила вновь, только вернувшись к столу с двумя кружками, заново наполненными чаем с вареньем. – Уложили меня в стационар, начали как бы лечить. Давали таблетки разные, уколы кололи. Я на время успокаивалась, впадала в какую-то полудрему, а потом из неё выходила и снова все то же самое. Истерики, нервные срывы, попытки суицида. Вошла, в общем, в какую-то колею и уже не хотелось из неё выходить. Говорят, многие так на многие годы застревают, если не на всю жизнь. Вроде тебе и плохо, но в то же время думаешь, что там, снаружи, ещё хуже. А тут лежишь себе, понимаешь, на всем готовом, делать ничего не надо. Только знай себе бесись время от времени.
- Мне бы быстро надоело, - решительно заявил Денис.
- Одно дело сказать, а другое проявить силу воли и сделать шаг. Особенно когда никто тебя к этому не подталкивает, а все, наоборот, неосознанно тебя в это состояние все сильнее вгоняют. «Ой ты бедная, несчастная, что нам для тебя сделать, такая способная девочка и вот…». Родные очень обо мне заботились. Несмотря на то, какой дрянью я была по отношению к ним. Думала только о себе и раньше, и тогда.
- И как же ты все-таки выкарабкалась? – не выдержал драматической паузы мужчина. – Тебе что ли мозги взяли и перестроили? Я слышал, делают такое…
- Неа, - рассмеялась девушка. – Все гораздо-гораздо проще и прозаичнее, - она наклонилась над столом, и, приблизив губы к уху собеседника, тихо прошептала: - Меня просто взяли и выпороли.
- Чего?! – Денис выпучил глаза от удивления, подумав, что не расслышал. – Что, прямо в клинике?
- Ага, - согласно кивнула Олеся.
- Не, ну это варварство какое-то! – с жаром заявил он. – Нет, ты что, серьезно, Лисенок? Мы что, совсем одичали? Это ж какой век… Карательная психиатрия!
- Я тоже сперва так отреагировала. Но потом… Впрочем, расскажу по порядку, если ты не против, - Денис согласно кивнул, все еще не оправившись до конца от удивления. – Однажды, где-то через полгода после того, как я попала в больницу, медсестра, как обычно, повела меня с утра на процедуры. Помню, посмотрела она тогда на меня как-то странно, но я не обратила внимания. Вообще бедная женщина – намучилась она со мной. Еленой звали. Но это я отвлеклась. В общем, привела она меня в какой-то кабинет (я в нем раньше не была, вроде, но куда меня только не водили). Постучала, назвала мою фамилию и велела заходить. Сама снаружи осталась. Только я вошла, дверь за мной сразу захлопнулась. Захожу, сразу вижу даму в темном брючном костюме (а не в халате). Брюнетка жгучая, сидит в кресле и смотрит на меня с улыбкой. Рядом кушетка, около неё какое-то ведро… Я ещё ничего не поняла, но стало вдруг очень страшно.
- Здравствуйте, - тихо проговорила я.
- Здравствуй, Леська, - кивнула она. Ей было лет тридцать, наверное, не больше. – Меня зовут Анастасия Дмитриевна. Вены, значит, режем, да?
- Да. Мне плохо… - завела я свою обычную волынку.
- Молчать, - спокойно приказала Анастасия, и я тут же невольно умолкла. – Пришло время отвечать за свои поступки, милая моя.
- Все происходило довольно быстро. Она прямым текстом заявила мне, что я истеричка, эгоистка, ни во что не ставлю других людей, что я сделала больно своим родным и за это сейчас буду наказана. Посоветовала не сопротивляться и велела снять халатик. Я завопила, бросилась к двери, стала биться об неё головой… Но Анастасия быстро подошла, схватила меня за ухо, и, присев на кушетку, уложила меня к себе на колени животом вниз, отогнула край моего халата и дала несколько очень крепких шлепков по мягкому месту. Я не переставала орать, но она не обращала на это внимания… Что, избавить от подробностей, да? – Олеся бросила взгляд на раскрасневшегося Дениса.
- Не, как хочешь, конечно, - покрутил головой тот. – Но неправдоподобно как-то. Ты уж извини, но…
- Думаешь, обманываю, да?
- Не то что бы… Но может тебе это примерещилось все?
- А, - отмахнулась Олеся. – Такое просто так не мерещится.
- Спокойно слишком рассказываешь.
- Так пять лет прошло, алло! Уж тогда-то я спокойной не была. А что не стесняюсь – так нечего стесняться. Уж перед человеком, который меня девственности лишил – точно, - от последней фразы Денис буквально окаменел, а Олеся как ни в чем не бывало продолжала рассказ, - в общем, разложила она меня на кушетке, закрепила какими-то железками и отстегала прутьями – всыпала полсотни ударов по голому телу. Под конец я уже не вырывалась и не кричала, только стонала и плакала навзрыд. Потом Анастасия присела рядом со мной и объяснила новые правила. Что, пока меня не выпишут, я буду раз в неделю получать по двадцать розог для профилактики и добавку за все возможные провинности. Истерики, непослушание и так далее. Потому что я вовсе не больна, а просто распущенная избалованная девчонка, которую нужно не лечить, а воспитывать. И пороть почаще, чтобы было больно и стыдно. Тогда все само пройдет. И что бы ты думал? Через полтора месяца я выписалась, абсолютно здоровая.
- Стимул появился, - через силу улыбнулся Денис.
- Именно. Кстати по-латыни слово стимул означает кнут. Правда-правда.
- Так тебя там что, реально брали и лупили раз в неделю? Это же незаконно.
- Тоже мне законник нашелся, - поддразнила гостя Олеся. – Чтобы истеричек пороть, закон и не нужен. Есть, знаешь ли, медицинские процедуры куда более болезненные, и ничего. Зато вышла здоровая и свежая. Кстати, как выяснилось, родители все знали и дали согласие. Правда, долго, надо сказать, не соглашались. Зря, конечно. И вот с тех пор я такая, какая есть. Многое передумала-переосмыслила… Теперь живу по-человечески, помогаю другим, чем могу. Работаю, книгу пишу.
- Да, я помню, - кивнул Денис. – Слушай, Лесь, а почему ты мне это все сейчас именно рассказала? То молчала все, а сейчас вдруг…
- А ты ещё не догадался? – игриво усмехнулась девушка. – Я думаю, что смогу помочь тебе измениться.
- Измениться? – парень по-бараньи уставился на собеседницу. – Лисенок, ты чего?
- А что? – пожала плечами Олеся, допивая. – Или ты не считаешь, что виноват передо мной? Конечно, и я виновата, но одно другого не отменяет.
- Виноват? Но в чем? Я не понимаю…
- Мы согрешили тогда, - твердо произнесла девушка. – И в этом виновны друг перед другом. Но я свое уже получила.
- Нет, знаешь, Лесь, извини, но я пошел, - Денис встал и направился в прихожую. – Я сейчас слишком устал, чтобы играть в игры.
- Я просто хочу помочь, - надула губы Олеся.
- Я справлюсь сам, - Денис начал надевать ботинки. – Спасибо за чай и за разговор, но мне правда пора. Завтра ещё разгребать это все, высплюсь хотя бы…
- Если уйдешь сейчас – больше уже не вернешься, - заявила Олеся, садясь на диван, поджав ноги. – Никогда больше не вернешься ко мне и никогда меня не увидишь. Устраивает?
- Хватит уже шутить.
- Это не шутка. Оставайся, иначе прощаемся навсегда.
- Ну знаешь, это уже терроризм, - потянувшийся за курткой Денис невольно замер. – Мне ведь без тебя будет тяжко.
- Понимаю, - кивнула Леся. – Потому разувайся и возвращайся сюда. Обсудим все.
- Знаешь, Лисенок, я к тебе отношусь очень хорошо, - парень вернулся в комнату и встал перед диваном. – Ценю тебя как друга очень высоко. Ты мне дорога. Иногда мне даже бывает жаль, что у нас ничего не вышло, но что сделано, то сделано. И если тебе вот так приспичило именно сейчас… совершить со мной определенные действия, то, так и быть, готов пойти тебе навстречу. Только, я тебя очень прошу, не надо вкладывать в это какой-то глубокий морально-нравственный смысл. Потому как для меня почти невозможно сделать вид, будто я воспринимаю его всерьез.
- Пусть так, - повела плечом девушка. – У меня тоже никто не спрашивал разрешения. С тебя достаточно будет для начала просто подчиниться. Итак?
- Значит, все-таки реально хочешь меня выпороть? – похоже, Денис все никак не мог поверить до конца.
- Хочу. Ради тебя же самого. Высеку розгами. Тебе будет просто больно и стыдно. То, что нужно.
- Розгами? У тебя что, есть розги?
- Да, в ванне сейчас отмокают. Нет, я не готовилась заранее, это я для себя.
- Для себя? – содрогнулся Денис. – Так ты что же, сама себя…
- Ой, Господи помилуй, - рассмеялась Олеся. – Сразу видно, что тебя не пороли ни разу в жизни. Саму себя как следует высечь – это невозможно почти. Но я с тех пор к наказаниям пристрастилась, да. Помогает, знаешь, взять себя в руки и вернуться с небес на землю. В первое время после больницы родители пороли, пока я с ними жила. Несильно, правда. А теперь вот договорилась с Дашей Семеновой.
- С Дашкой?! Вы же друг друга терпеть не могли!
- Именно. Так обиднее и эффективнее. Приходит раз в неделю и лупит меня. Провинности не подсчитываем, сколько хочет, столько и дает. Я её за это кормлю и иногда деньги в долг ссужаю. Она уже у нас такая… Несобранная.
- Вот уж кого точно надо бы приложить, - хмыкнул Денис.
- Да я ей говорила уже, пусть тоже найдет кого-нибудь. Я то не могу уже её воспитывать, если она воспитывает меня. Иначе все в цирк превратиться. Но не о Даше речь, хватит уже увиливать. Будь мужиком!
- Я не знаю, Лесь. Тебя ведь все-таки женщины пороли, это не так стыдно.
- О, засмущался? В свое время раздеваться передо мной не смущался! Значит так, - холодно скомандовала Олеся, - марш в спальню. Снимай джинсы и ложись на кровать задом кверху. Иди-иди. А то получишь за неповиновение резиновой прыгалкой по ляжкам. А это очень-очень больно, поверь мне на слово.
…
- Признайся, ведь стало лучше, - Олеся с улыбкой смотрела на раскрасневшегося зареванного Дениса, сидевшего на краешке кровати в одной футболке и широких черных трусах (которые девушка, сжалившись, позволила ему подтянуть после порки). Несколько изломанных прутьев валялись на полу в сторонке.-
- Лучше? Не знаю, - вяло ответил мужчина. Его крупная атлетическая фигура смотрелась сейчас довольно жалко. – Теперь-то ты меня отпустишь?
- Куда ж ты пойдешь в таком виде? Да и поздно уже – полночь скоро. Оставайся, постелю тебе на диванчике. Чаю не хочешь ещё?
- Ой, не надо. Боюсь теперь чай с малиновым вареньем будет у меня всю жизнь ассоциироваться с мокрыми ивовыми ветками.
- Так пусть ассоциируется, - усмехнулась Олеся. – Ты же не думаешь, что это был последний раз?
- Эх, Лисенок, да что же ты за человек… - тихо простонал Денис, роняя голову на грудь.
- На всякий случай, лисенок – это вообще не человек. Ладно, не буду сейчас тебя долбить – тебе нужно побыть одному и подумать о своем поведении. А завтра поговорим, - и Олеся с невозмутимым видом вышла из комнаты.