ClubPN

Butterfly


Наказание


Все происходило как в замедленной съёмке - вот она ускользает от меня, но наши пальцы соприкасаются - белый проем распахнутых дверей ведущий из внутреннего дворика в дом. Бегу за ней, чтобы обнять за тонкую талию, поднять и закружить ее на месте, как она любит. От Китти немного кружится голова. Меня пьянит аромат ее волос, ее звонкий смех и дерзкий взгляд голубых глаз.

- Вы выглядите влюбленным, Анри! - счастливая, смеётся произнося мое имя по-французски

- Боюсь, что вы правы, Катрин - серьезно отвечаю, пытаясь поймать ее, прячущуюся за круглым деревянным столом

- Нет! - смеётся и убегает дальше по коридору

- За что вы так жестоки - притворно сокрушаюсь я и иду за ней быстрым шагом, чтобы потом побежать

Китти ворвалась в мою жизнь как вихрь, и я уже не так сильно сокрушался присутствию ее невыносимой тётушки Генриетт - гостившей в нашем поместье очередное лето подряд.

Жестокая и придирчивая, она постоянно доводила Китти до слез, выговаривая ей за малейший проступок - я хмурился каждый раз, оказываясь свидетелем подобной сцены, отчасти потому что сам совсем недавно получил свободу от ненавистного воспитания своего наставника, Жака. Несколько месяцев идеальных оценок, вышколенного поведения и идеальных манер просто не давали ему возможность вновь применить ко мне розги, и со скрытым внутренним ликованием я отмечал про себя эту победу, вспоминая последнее унизительное наказание

- Что вам следует сказать сейчас, Анри? - холодный голос моего ментора не скрывал его удовольствия от той жёсткой порки, которую я, как обычно, получил в его кабинете за низкий балл по французской словесности

- Благодарю. Вас. За. Наказание.

Я давился словами, ненавидя его за то, что порка в очередной раз вырвала из меня слезы - я научился терпеть боль, но сопутствующее этому унижение всякий раз срабатывало, несмотря на любые защиты.

Он порол меня всегда медленно и безжалостно, заставляя вначале вскрикивать, а потом обязательно плакать.

- Слезы символ раскаяния - говорил он назидательным тоном, когда я в очередной раз проигрывал своим намерениям остаться безучастным к происходящему

- Как вы полагаете, Анри - спросил он меня с иронией, когда я закончил одеваться - Когда вы попадете на дисциплинарное взыскание в следующий раз?

- Не попаду - я буравил пол перед собой, сжимая кулаки

- Что ж, посмотрим - сказал он с весёлым интересом и мне было разрешено выйти из его кабинета.

А потом наступило лето и в моей жизни появилась прекрасная Китти. Влюбленность в нее заслонила собой все переживания весны и изматывающих экзаменов и я наслаждался каждым летним днём, проведенным в ее объятиях. Прячась у озера, мы целовались под стрекот цикад, а потом лежали в мягкой траве, любуясь вечерними звёздами. На домашних занятиях я всегда получал отменные оценки, не давая наставнику ни одного повода к тому, чтобы проявить ко мне строгость. Отец был на службе, мать была довольна моими манерами, и даже тетушка Генриетт сквозь ледяное презрение ко всем и всему - пару раз одарила меня сдержанной похвалой.

С Жаком я практически не встречался и был так окрылён новыми обстоятельствами своей жизни, что твердо поверил в то, что порка в моей жизни никогда больше не повторится.

- Китти! - наконец я догнал ее и подхватил на руки - Вы - сон!

Счастливо рассмеявшись, она обняла меня за шею - Это вы сон, Анри...

В очередной раз потерявший голову, я забыл, что нам следует быть осторожными.

- Я люблю вас, Китти - прошептал я, покусывая ее нежное ушко, но она снова выскользнула из моих рук и толкнула дверь летней гостиной

Тяжелая дверь поддалась слишком легко, и Китти не удержалась на ногах.

Звон разбитой вазы оглушил нас двоих, показавшись громом среди ясного неба.

- Катрин? - ледяной змееподобный голос прозвучал откуда-то из середины гостиной и я понял, что мы ворвались в комнату, где Генриетта пила чай вместе с моей матушкой.

- Что вы себе позволяете, Катрин? - я замер и видел как глаза моей возлюбленной наполняются тяжёлым страхом и слезами

Ещё не желая признаваться в этом себе, я уже понимал, что наше безоблачное счастье оказалось прервано новыми обстоятельствами.


Видеть Китти в слезах было невыносимо. Я слышал как стучит мое сердце, когда переводил взгляд с ее растерянного лица на каменный взор тётушки и недоуменное лицо моей матери.

- Анри? - раздался отстраненный голос последней, и я сделал шаг вперёд, чтобы заслонить собой плачущую Китти.

Я понимал, что не могу обнять ее на глазах у всех и проклинал наш возраст за эту вынужденную несвободу.

- Матушка, я... - я искал подходящие слова и смотрел как Генриетта медленно ставит чашку на кофейный столик. Сердце сковывало ледяным предчувствием беды - больше всего я боялся, что она увидит во мне угрозу, и одно это вынудит ее покинуть поместье и увезти мою Китти как можно дальше от соблазна греха.

- Я виноват - быстро проговорил я, делая ещё шаг по направлению к тётушке - Я толкнул Катрин, и она упала, задев дверь

Я сделал паузу, справляясь с дыханием - И ваза разбилась

- Вы представляете себе ее ценность, молодой человек? - змеиный голос Генриетты оставлял возможности толкования, но я был убежден, что она говорит о племяннице.

Как убедить ее в том, что между нами нет даже влечения, если я люблю Китти всем сердцем?

Я смотрел в пол, понимая что перехожу черту, но выбора не оставалось

- Прошу простить меня, тетушка, но Китти ведёт себя как ребенок, иногда это меня раздражает, впрочем возможно, что дело здесь в ее воспитании.

За спиной раздался вздох изумления, а я всей душой молился о том, чтобы Китти молчала.

- Мое, как вы знаете - безупречно, спасибо матушке и отцу

Генриетта побледнела от нанесенного оскорбления и тут я услышал холодный голос своей матери

- Анри, немедленно извинись!

Все так же не поднимая глаз, я безучастно сказал - Прошу прощения, если вы сочли мои слова оскорблением.

Тон расходился со словами, а сама риторика, допускающая, что такой юнец как я мог нанести оскорбление почтенной даме, моментально привела тётушку в ярость.

Я молчал, считая минуты и надеялся, что ее гнев полностью перейдет на меня, защитив Китти от наказания, а нас двоих от непременной разлуки.

Собравшись с духом, я придал своему голосу язвительность, и посмотрел тётушке прямо в глаза

- Но я уверен, что в своем воспитании вы очень старались.

- Анри!

Матушка резко поднялась с кресла и дала мне пощечину. Я промолчал и опустил горящую голову вниз.

Хуже уже не будет.

- Изабель - матушка несколько раз позвонила в колокольчик, прежде чем прибежала служанка - Немедленно пригласи Жака

Матушка села в кресло, а я явственно ощущал, как Генриетта жадно осматривает меня, словно змея, позабыв о несчастной племяннице.

Меня никогда не наказывали публично, и я надеялся, что в этот раз Жак проявит несвойственное ему милосердие. Как и Генриетта, он предпочитал наслаждаться страданием жертвы один на один.

- Идите к себе, Катрин - равнодушно приказала тетушка и про себя я облегчённо вздохнул

Она не увезет ее, и Китти не будет свидетелем моего унижения.

- Немедленно - отрезала Генриетта в ответ на замешательство, и я услышал шорох платья и стук маленьких каблучков, когда Китти бросилась вон из комнаты.

Мы остались втроём ненадолго, вскоре я услышал знакомые тяжёлые шаги, и на пороге появился мой наставник.

- Мадам - он почтительно кивнул и меня затрясло от его заинтересованного голоса - Что-то случилось?

- Вы очевидно плохо воспитываете моего сына, раз он позволяет себе дерзить! - воскликнула матушка в гневе и у меня упало сердце.

- Вот как? - медленно спросил Жак, а я вспомнил каким беспощадным он может быть в ярости.

- Анри провинился - холодно сказала матушка - Я хочу узнать, что вы полагаете с этим делать?

Я молчал, пытаясь отстраниться от предстоящего. Никогда ещё честь Жака не была задета моим поведением. Я понимал, что меня ожидает кошмар.

- Вы дадите мне несколько минут, мадам? - вежливо спросил Жак и матушка кивнула.

- Но мы хотим знать подробности! - вмешалась тетушка, и я покраснел от злости и стыда

- Разумеется, мадам, мы сейчас вернёмся

Наставник развернулся и бросил мне издевательское приглашение

- Прошу вас, Анри - я молча последовал за ним, понимая, что в этот раз мы точно не обойдёмся без моих слез.

Я надеялся только, что он один будет их свидетелем и причиной. Почему-то я был убежден, что публичное унижение просто не перенесу.



Мы поднялись по второй лестнице и прошли вдаль по западному крылу поместья в полной тишине. Впрочем, мое сердце стучало так сильно, что разорвись рядом пара снарядов, я не отреагировал бы на шум. Руки дрожали, я старался дышать ровно и настроить себя на боль. Где-то рядом витали мысли о Китти, но сейчас они казались иллюзией - настолько подавляющей казалась фигура Жака, заслоняющая от меня свет и любовь.

Мы вошли в дверь его кабинета, где весь учебный год меня безжалостно секли за малейшие ошибки в учебе и от предстоящего сегодня хотелось плакать заранее. Если бы наставника это остановило, я бы просил его о прощении прямо сейчас, но Жак ненавидел слабость и за любую просьбу мне досталось бы вдвое больше.

- Я жду - он опёрся о стол и сложил руки на груди

Я снял куртку, оставшись в рубашке и брюках и встал перед ним, убрав руки за спину

- Я прошу прощения месье, я виноват - слова не шли, и я буквально давился ими как в прошлую экзекуцию

- Это я уже понял - сказал он нарочито спокойно, и я понимал каких трудов сейчас стоит этот контроль.

Мне доставалось гораздо за меньшее, и в ситуации, когда бы матушка отчитывала Жака за мое поведение, я не мог оказаться даже в своем страшном сне.

- Пожалуйста - смотрел я на него с мольбой - Разрешите мне перенести это наедине

- Пока что, Анри, вы тратите мое время напрасно - спокойный голос не мог скрыть его гнев

Я опустил голову, хотя это было запрещено. Предательские слезы обиды на всю эту ситуацию стояли в горле и я душил их усилием воли.

- Я буду сечь вас долго, Анри, до вашего крика, воя и слез - он сделал паузу - Но вы и сами понимаете это, верно?

Я не смог заставить себя ответить и просто кивнул.

- Пока вы не прочувствуете до конца всю недопустимость дерзости, и конечно, моей ошибки, когда я счёл возможным дать вам свободу действий.

- Да, месье

- Я жду объяснений, Анри

Сделав несколько глубоких вдохов, я поднял на него взгляд и коротко рассказал о произошедшем - когда речь зашла об оскорблении Генриетты, Жак побледнел

- Это было недопустимо - я старался выдержать его разъяренный взгляд сколько смогу - Но я очень устал от ее постоянных придирок, и - сорвался

- Вот как? - медленно повторил он второй раз за вечер и я снова опустил голову.

- Я действительно сделал ошибку - сказал он спокойно - Но и это тоже больше не повторится

Я молчал, и напряжение между нами было похоже на электрические разряды.

- Я разрешал вам опускать взгляд? - жёстко спросил он и я сразу же поднял голову - Наказание нужно переносить с достоинством, молодой человек

Я покраснел от стыда и с трудом проговорил обязательное

- Да, месье

Душа была скована холодом, тело - предательским страхом.

Нужно просто перетерпеть - уговаривал я себя, стараясь не отводить взгляда от своего ментора и не смотреть на свежезаготовленные розги - служанки меняли их раз в несколько дней.

- Догола - буднично сказал Жак - стоя вперегиб, руки на лодыжках - плакать разрешено, просить и двигаться - нет.

Я задохнулся от унижения, когда наставник озвучил условия - всегда раньше мне разрешалось лежать на скамье. Жак никогда меня не привязывал, потому что я должен был терпеть все без какой-либо помощи, но до этого дня мне хотя бы дозволялось лежать.

Стоя, да ещё в такой позе - я был уверен, что не смогу вынести подобное наказание до конца.

- Хотите мне возразить, Анри? - его голос сегодня звучал без обычной иронии

- Нет, месье - я понимал, что заливаюсь краской стыда и обиды, и не могу скрыть от Жака эти бессильные эмоции проигравшего

- Хорошо - спокойно закончил он - Сейчас мы вернёмся в гостиную, и ты расскажешь там, какая порка тебя ожидает. Когда мы закончим, Анри, ты спустишься снова и уже попросишь прощения. Тебе ясно?

Я отвернулся к окну, стараясь дышать глубоко, чтобы не радовать Генриетту видом своих слез. О том, кто плачет до наказания - уверен, она высказалась бы более чем ядовито.

- Благодарю вас, месье - глухо проговорил я, стараясь отрешенно думать о грядущей боли и унижении.

Мне показалось, что я чувствую на себе пристальный взгляд хищника, когда Жак холодно улыбнулся в ответ

- Вы поблагодарите позже, Анри, и поверьте мне на слово - вы запомните эту порку надолго.

Внутри себя я падал в черную бездну отчаяния, но волевым усилием заставил себя замолчать.

Вначале мне предстояло предстать перед ненавистной мне Генриетт с должным и правдивым смирением.



Матушки уже не было, когда мы вернулись в гостиную, и мысль о том, что я огорчил ее, удручала не меньше, чем предстоящее наказание. Моя любовь к родителям была безусловна, и сейчас я в полной мере ощущал вину, что разочаровал матушку, и возможно отца, если ему сообщат о случившемся инциденте. На сердце было тяжело, но вспоминая страх в голубых глазах Китти, я понимал, что поступил бы так снова. И заплатил бы любую цену за ее спасение. В том числе озвученную моим ментором.

Это просто нужно перетерпеть - я остановился на расстоянии в пару шагов от Генриетт, все так же расположившейся в низком кресле возле окна. Чашка со свежим чаем и фруктами стояла рядом на столике и я понял, что служанка успела сменить сервировку, пока я разговаривал с Жаком. Сейчас предстояло озвучить тётушке грядущее наказание, и я понимал, что за любое неверное слово - буду наказан отдельно. Меньше всего я хотел, чтобы Генриетта видела мое унижение, потому что интуитивно чувствовал, что это доставит ей огромное удовольствие. И если уж порки не избежать, пусть моим страданием наслаждается лишь один человек, имеющий на это полное право. Но только не она, только не она.

- Мадам - произнес Жак вежливо - Благодарю вас, что дали возможность побеседовать с Анри наедине

- Вы накажете его? - быстро спросила Генриетт, не скрывая в голосе торжествующего интереса

- Безусловно, мадам

- И как же? - ее цепкий взгляд скользил по мне со странной жаждой

- Анри - холодно приказал ментор и я отчужденно взглянул тётушке в глаза

Нездоровый блеск в ее глазах вызвал у меня тошноту, но я заставил себя продолжить

- Меня высекут розгами, мадам - я говорил эти слова, не опуская взгляд и убрав руки за спину

Ее ответная улыбка сделала ее похожей на опасную змею.

- Что же, я рада, полагаете порка пойдет вам на пользу? - громко спросила она, и я поблагодарил Бога за то, что свидетелем происходящему не были ни матушка ни Катрин

- Да - я заставил себя ответить, чувствуя как краска заливает лицо

Я ненавидел их двоих в этот момент, ненавидел обстоятельства, в которых оказался, и злое торжество Генриетты и холодное удовлетворение Жака.

- И как же вас высекут? - она и не собиралась меня отпускать

Я дернулся словно от пощёчины, ощущая за спиной тяжёлый взгляд своего ментора

- Анри - зарождающийся гнев в его голосе я услышал спустя пару минут своего молчания

Но я просто не мог произнести это вслух.

- Я задала вам вопрос - зло улыбаясь, спросила Генриетт и меня снова стало мутить

- Возможно Анри забыл условия своего наказания - медленно произнес Жак и по моей коже прошел холод - И хочет перенести его публично, впрочем, это несложно устроить

- Согласна - резко ответила Генриетт - Уверена, Катрин будет полезно увидеть, чем заканчивается подобная недопустимая дерзость

И я сломался.

Находясь между Жаком и Генриетт я словно оказался между пламенем и обжигающим льдом. В капкане, как зверь, которого загнали два хищника.

Я понимал, что готов сейчас валяться в ногах у наставника и умолять его наказать меня наедине - так, как он пообещал, если я выполню все условия сделки. Но мольбы в случае с Жаком никогда не работали, и лишь раздражали его, а значит мне придется озвучить Генриетт обстоятельства предстоящей мне порки, для чего нужно попрощаться с остатками гордости, которую я хотел сохранить.

- Я прошу прощения, месье - сказал я глухо, не оборачиваясь к Жаку, и встал перед Генриетт на колени

Я не смотрел ей в глаза, это было выше моих сил, поэтому просто проговорил настолько отчётливо, насколько мог

- Меня высекут розгами, тетушка - с полным обнажением, в позе стоя, наклонившись вперёд. Количество ударов не ограничено. Порка до полного раскаяния, криков и слез. Мне разрешено попросить у вас прощения, когда все закончится.

Тишину в гостиной можно было бы резать ножом - настолько плотной она была и мне казалось, что я кожей ощущаю невидимые электрические разряды. Оба хищника питались моими эмоциями унижения и тоски, и я явственно видел, какое громадное удовольствие это им доставляет.

В глазах стояли слезы, я смотрел в пол и ждал приказа наставника.

- Что же, хорошо - наконец проговорила тетушка - Я жду вас с искренними извинениями, Анри, и надеюсь, что вы как следует расплатитесь за то, что позволили себе совершить

Я молчал, стараясь унять дрожь в пальцах и бешеное биение сердце. Никогда прежде я не был в подобном отчаянии.

Наконец Жак произнес

- Разумеется, мадам

После дежурного обмена любезностями, в которых они соглашались о необходимости регулярной порки для воспитания молодых людей - мне наконец разрешено было встать.

Время стремительно сокращалось и я внезапно понял, что они оба правы - меня и правда ждало жестокое наказание, которое возможно вообще изменит меня навсегда.

Я подавленно проследовал за Жаком в его кабинет, усилием воли заставляя себя не плакать заранее.



Я стоял в центре его кабинета и смотрел на то, как Жак выбирает прутья. Взгляд отводить было нельзя, и этот неторопливый процесс подготовки изматывал едва ли больше, чем само наказание.

- Ну что, молодой человек - саркастично сказал наставник, делая резкий замах и прислушиваясь к тому, как прут свистит в воздухе - Готовы рассчитаться за собственные ошибки?

Понимая, что трачу силы напрасно, я тем не менее постарался, чтобы мой голос звучал отстраненно и безразлично

- Да, месье

- Похвально - Жак холодно улыбнулся и я сжал руки в кулаки.

Его способность пробивать любые мои защиты приводила меня в отчаяние.

- Раздевайтесь, Анри - приказал он и указал прутом на место рядом с собой - И становитесь сюда

- Да, месье - я снова давился словами, расстегивая одежду, словно перед прыжком в холодную воду

- Живо! Или хотите дополнительных санкций?

- Нет, месье - меня душил стыд, когда я раздевался, но это и отдаленно не было похоже на чувство, которое нахлынуло следом. Когда с одеждой было покончено, и я остался полностью обнаженным - я замер на месте. Сделать несколько шагов по направлению к ментору, чтобы принять унизительную позу для наказания я просто не смог. Тело сковало льдом, я задыхался от унижения.

- Прошу вас - сказал я, понимая, что доставляю ему лишь новое удовольствие - Пожалуйста, разрешите мне лечь..

Жак смотрел на меня с холодной улыбкой, вопросительно поднял бровь

- Это неподчинение, Анри?

Я молчал, оглушенный бешеным биением сердца.

- Нет месье - наконец смог произнести я, все ещё оставаясь на месте

- За эту просьбу отстоите на коленях - бросил мой наставник, и с лёгким раздражением добавил - Живо в позу, умейте расплачиваться за ошибки достойно

Испытывать его терпение не было сил. С горящими щеками я встал на указанное место и наклонился вперёд

- Руки! - прут снова разрезал воздух и я закусил губы - Ровно стоять!

- Слушаюсь, месье - я обхватил руками лодыжки и невидящим глазами уставился в пол

- Ну что ж, начнем - Жак встал слева и я до боли сжал пальцы, ожидая удара

- Ааааа! - резкий свист и прут сразу опускается на бедра - от сильной и неожиданной боли я снова закусываю губы, но сквозь них все равно вырывается стон

- Молча! - приказывает Жак и начинает наносить первые безжалостные удары, намеренно сечя по бёдрам, с сильными одинаковыми захлестами по левой стороне.

- Мммм - мычу еле слышно, не в силах выносить жгущую боль молча - каждый раз, когда конец прута попадает на прежнее место захлеста, перед глазами проносятся яркие вспышки

Он наказывает так как и намеревался - порка в едином ритме, не дающая возможности передохнуть и собраться - жёсткие удары с оттяжкой, рассекающие кожу на бедрах под ягодицами - я сжимаю руки, стараясь сохранить равновесие и тихо вою от непрекращающейся боли

- Я сказал - молча! - резкий окрик - и новая серия ударов - по тем же рассеченным местам - мне кажется, что кончик прута сорвал кожу на левом бедре, настолько непереносима жгущая боль в месте захлеста

- Прошу прощения! - выкрикиваю я, мысленно умоляя его сменить сторону

- Терпите что заслужили! - отрезает он и продолжает сечь меня, не меняя позиции

- Ааа, простите, месье! - я не выдерживаю и делаю движение вперед

- На место! - грозный окрик и я встаю в прежнюю позу, ощущая дрожь напряжения во всем теле - Я запретил вам просить!

- Виноват, месье! - резко отвечаю я, и задыхаюсь под новым градом ударов

- Больно? - спрашивает он, когда я скулю под очередным ударом с оттяжкой

- Да, месье - давлюсь слезами, изо всех сил стараясь оставаться на месте

- Хорошо - он наконец меняет сторону и я выдыхаю - мгновение на то, чтобы подготовится к продолжению - тупая жгущая боль на внешней поверхности бедра отдается сильной пульсацией в висках

- Ааааа... - новая серия ударов, которые я даже не пытаюсь считать про себя - кажется, что они бесконечны

- Ммм - мычу от боли, заливаясь слезами, когда прут опускается ниже

- О чём вы думали, когда позволили себе дерзость по отношению к старшим?

Металл в его голосе сливается со льющейся на меня болью от безжалостных ударов прута

- Заигрались в свободу?

Я падаю на одно колено, упираясь руками в паркет.

- Встать - гневный окрик и я снова встаю в позу для наказания, сжимая пальцы

- Прошу прощения, месье! - бросаю я отрывисто, стараясь дышать глубоко - Я виноват!

- Ну безусловно - издевательский голос и Жак бросает измочаленный прут

Меня трясет и пока наставник выбирает новые розги, я вытираю слезы рукой

- За нарушение приказа и выход из позы - получите отдельно нагайкой - говорит Жак, делая взмахи новым вымоченным прутом

Я закусываю губы, снова давясь слезами.

- Не слышу - жёсткий вопрос и я быстро проговариваю

- Благодарю, месье!

- То то же - похлопывает прутом по ягодицам, примеряясь к новым ударам - Ниже нагнуться!

Задыхаюсь от унижения и выполняю приказ.

- И каково это, Анри? - с злой заинтересованностью спрашивает ментор - Переносить такое наказание за свой развязный язык?

Вою под новыми ударами, и отвечаю сквозь слезы

- Больно, месье!

- Полагаю, что и стыдно, не так ли? - Жак не устал и кажется, что сечет меня ещё сильнее чем прежде

- Аааа - кричу от боли, стараясь удержать положение тела - Да, месье!

- Что да?

- Стыдно, месье!

Я ненавижу его всей душой - его и проклятую Генриетт.

- Терпеть! - приказывает Жак и я вою от боли сквозь сжатые губы

Розги рассекают кожу, снова оставляя рубцы по бокам, на каждом ударе с оттяжкой я кричу от боли, заливаясь слезами - я уверен, что не выдержу до конца эту порку, и предстоящая нагайка кажется уже приговором.

- В угол! Поплачьте как следует - в череде бесконечных вспышек наступает долгожданный перерыв и я падаю на колени там где стоял, упираясь руками в холодный паркет

- Благодарю, месье! - выговариваю с ненавистью и с трудом иду в угол

- Спина ровно, лбом уткнуться в стену - командует Жак, и я слышу как гремит крышка графина

Льется вода, и я запрокидываю голову вверх, чтобы остановить слезы - бедра и ягодицы горят огнем иссеченных ударов.

Убираю руки за спину и утыкаюсь лбом в стену. Знаю, что у меня немного времени, чтобы подготовится к продолжению, которое будет ещё более жестким.

Закрываю глаза, во рту привкус соли - в момент порки я прокусил губы до крови. Когда это увидит Жак, мне достанется дополнительно.

Слезы текут по щекам, пока я пытаюсь вспомнить образ Китти. Но он ускользает от меня, словно видение.


- Полагаю, вы поплакали достаточно, Анри - иронично произносит мой ментор и я вздрагиваю от звука его голоса - Готовы к продолжению?

Ни слова не говоря, встаю и возвращаюсь на место для сегодняшней порки - снова наклон и я закрываю глаза, делая вдох - новые рассекающие кожу удары не заставляют себя ждать.

Кричу от боли под бесконечный свист прутьев, получая минутную передышку, когда Жак меняет орудие наказания.

На этот раз он не ведёт со мной длительных разговоров, сосредотачиваясь на максимально жестокой экзекуции, очевидно желая, чтобы я запомнил ее навсегда.

Намерение посчитать количество ударов, теряется где-то на середине. Я просто вою под бесконечной болью, пытаясь удержать тело на месте, чтобы не расплачиваться потом под озвученной им нагайкой вдвойне.

- Похвально, Анри - он отбрасывает последний прут на пол, слушая мои рыдания - За достойное поведение, я разрешу вам лежать под плетью

- Благодарю, месье - я не узнаю свой голос, и понимаю, что сорвал его от крика

- Хотите умыться, Анри? - меня выворачивает от удовлетворения в его голосе

Хочу отказаться, но понимаю, что сил на гордыню уже не осталось. Тело затоплено жгущей болью - смотрю вправо и вижу кровавый след на бедре в месте захлеста. Тяжело дышу и смотрю в глаза своему мучителю, вытирая слезы рукой.

- Да, месье - внутри опустошеная ненависть, и я уже не могу разобрать к кому именно

- Хорошо - соглашается Жак и подходит к комоду, на котором расположены предметы для умывания.

Он берет кувшин и делает приглашающий жест - я морщусь от боли, закусывая губы и подхожу к нему, складывая руки перед собой - когда на них льется прохладная вода, я на мгновение теряю чувство реальности. Кажется, что остального мира, как и времени, не существует. Кажется, что я нахожусь здесь вечность, и уже не могу вспомнить себя прежнего - я чувствую себя раздавленным и сломанным, а тело - чужим, деревянным. Мне кажется, что я испытывал эту боль постоянно. Себя без боли я не могу сейчас даже вообразить.

Пугаюсь собственных мыслей и снова пытаюсь представить Китти. Нежный смех, голос звучащий как колокольчик из хрусталя и ласковые руки, обнимающие меня за шею - Нет, это вы сон, Анри.

Плескаю в лицо холодной водой, смывая слезы и кровь из прокусанных губ и влажными руками провожу по волосам.

- Ложитесь, Анри - приказывает Жак и я иду к скамье, на которой рыдал бесчисленное количество раз

Слышу шум выдвигающегося ящика стола, и лёгкие похлопывающие удары по ладони

- За что сейчас получите? - он делает акцент на слове сейчас и меня снова топит волной отвращения

- За нарушение приказа и выход из позы, месье - хрипло отвечаю я, слушая свой голос словно чужой

- Ноги шире - приказывает Жак и я задыхаюсь от унижения

Я совершенно измотан и понимаю, что ещё одну порку просто не перенесу. Что скажет мой ментор, если я сломаюсь окончательно и буду валяться у него в ногах, вымаливая прощение.

Посмеётся.

Я утыкаюсь головой в сложенные перед собой руки и развожу ноги шире - так, чтобы во время порки плеть попадала и по внутренней стороне бедер.

- Двадцать - жёстко говорит Жак и встаёт рядом - Считать четко и громко

- Да, месье - глухо говорю я и ору с первого же удара

В глазах искры, я выкрикиваю числа и умоляю его о прощении. Жак же невозмутимо сечет меня под мой вой, периодически бросая резкие - В позу! Смирно! Терпеть!

Я вцепляюсь в край деревянной скамьи сведенными судорогой пальцами и кричу от чудовищной боли и отчаяния.

Когда порка заканчивается - я продолжаю скулить от горящих огнем ударов. Звон колокольчика я слышу сквозь шум в ушах.

Спустя пару минут дверь открывается и в кабинет Жака влетает перепуганная служанка. Я пытаюсь встать, пока он отдает ей какие-то распоряжения, но грозный окрик возвращает меня на место. Тяжело дышу, стараясь успокоить рыдания и снова слышу стук каблуков и плеск воды.

- Господи, что же это такое - шепчет служанка в ужасе, и я дергаюсь от боли, когда влажная ткань смывает кровь с моего тела - Потерпите, барин, потерпите - причитает она и я отворачиваюсь от стыда, когда она начинает наносить на кожу мазь - от травяного запаха кружится голова.

- Я сейчас, сейчас - она втирает какое-то лекарство в истерзанное тело, пока я рычу от новой боли, снова вцепившись в скамью - Вот, попейте - она подносит стакан и я делаю пару глотков, избегая смотреть ей в глаза.

- Свободна - приказывает Жак и та исчезает за дверью, спешно схватив принесенные вещи

Проходит какое-то время и он разрешает мне встать. С трудом поднимаюсь, стараясь не упасть и медленно иду к своей одежде. Когда ткань касается тела, на глазах снова появляются слезы, но я душу их усилием воли.

- Благодарю. Вас. За. Наказание.

Встаю перед наставником и убираю руки за голову. Ноющие рубцы сливаются с тяжёлым давлением в висках.

- Следующие два дня - постельный режим - жёстко говорит Жак, и я покорно киваю - Побудьте в одиночестве, уделите время книгам, обдумайте свое поведение

С тоской понимаю, что не увижу Китти, но глухо произношу

- Слушаюсь, месье

Спуск в гостиную и извинения перед Генриетт я почти что не замечаю. Отмечаю только, что стемнело, пока иду по стеклянной оранжерее к себе в комнату.

Сбрасываю куртку и падаю на застеленную кровать лицом вниз. Хочу вызвать слугу, чтобы передать Китти записку, но глаза закрываются и я проваливаюсь в тяжёлый сон, наконец прерывая эти мучения.

Где-то за окном сияют далёкие звёзды.



Лёгкий стук я слышал сквозь сон, вначале решив, что слышу свой же взволнованный пульс. Я открыл глаза, и на меня сразу же навалились воспоминания вечера - я ощущал странный жар и при этом меня почему-то бил озноб. Я застонал от боли и уткнулся лицом в ледяные ладони, чтобы немного остудить горящую голову.

- Анри.. - встревоженный и измученный женский голос звучал приглушенно, словно через толщу воды

Я резко встал с кровати и схватился за спинку из резного дерева, чтобы не упасть - единственный свет в комнате был от полной луны и он чертил на полу белый коридор. Я оглянулся в этом коридоре и понял, что звук доносится с улицы.

Снова стук и я увидел лёгкое дрожание стекла в оконной раме.

- Китти! - я преодолел разделяющее нас расстояние в два шага и быстро открыл окно, впуская в комнату ночное дыхание свежести

- Анри... - несчастная и заплаканная, Китти сидела на черепичной крыше восточного крыла нашего поместья прижавшись к стене, а ее белоснежное платье отражало лунный свет, делая Китти какой-то неземной и воздушной

- Катрин! - я подтянулся на руках и поморщившись от резкой боли, выбрался на ровную широкую крышу - Что вы здесь делаете...?

Вместо ответа она бросилась в мои объятия и разрыдалась.

- Я...простите...я так волновалась о вас... простите меня, Анри, простите...

Я молчал и гладил Китти по голове, слушая биение ее сердца и еле тихий горький плач

- Со мной все хорошо, Катрин... - я прижимал Китти к себе, чувствуя как тепло ее дрожащего тела топит внутри меня осколки холодного льда, возникшие после беспощадного наказания

- Все хорошо, не плачьте, все хорошо...

Я увлек ее за собой и мы сели возле стены рядом с окном моей спальни

- Китти, милая моя, все хорошо, все хорошо...

Постепенно плач успокоился и она затихла на моей груди словно котенок.

Я обнимал ее и смотрел на высокие сосны, сквозь ветви которых мягко сияли звёзды.

Я не понимал до конца, что же произошло, но первый раз в жизни чувствовал спокойную уверенность в себе и нашем с ней будущем. Произошедшее неуловимо изменило меня, и после пережитых боли и страха за Китти, я странным образом ощущал себя сильнее чем прежде.

Укрывшись от всех, я обнимал свою любимую на темной крыше огромного здания, и ещё не знал, что женюсь на Китти спустя несколько лет. Не знал, что сделаю блестящую карьеру, и получу свободу от ненавистного воспитания. Не знал, что остановлю насилие в своем роду, раз и навсегда положив конец телесным наказаниям - не только детей, но и слуг, и что именно благодаря Китти - встречу единомышленников и создам реформу, которая перевернет извечную парадигму о бесконечном праве сильного и бесправном подчинении слабого.

Я ничего не знал о своем будущем и просто наслаждался своим коротким мгновением счастья после казавшегося бесконечным отчаяния.

- Ничего не бойтесь, Китти, все будет хорошо - спокойно повторил я, гладя ее по голове, и не отводя взгляда от звёзд.

И эти мои слова стали реальностью.

2020г.