Arthur. Д.М.

[Книжник]

Arthur

Д.М.


— Ты не справился, Бэмби! — голос Санты был скрипуче-простуженным. — И я в тебе сильно разочарован!

— Вот олень! — хрюкнул кто-то из собратьев.

Стоило, конечно, зарядить копытом по зубам этим отморозкам, но пока шеф читает нотации, самое благоразумное для виноватого — это сделать вид, что ты проникся речью своего начальника.

— Долго думал, как наказать тебя за лень и нерасторопность…

— Так он еще все бухло выдул и конфеты сожрал, — напомнил кто-то неугомонный из моей упряжки.

Бич Санты свистнул над нашими головами, и все сохатые мигом прижали уши, прикусив языки.

— И понял, что давно пора научить тебя усидчивости и терпению, в назидание некоторым! — бородач хмуро глянул мне за спину.

— Виноват, погорячился, — буркнул я, прикусив щеку изнутри, внимательно наблюдая за тем, как старик сворачивает в кольцо плеть.

«Серьезно? Даже без порки обойдется?!» — криво усмехнулся я про себя.

Словно прочитав мои мысли хозяин недобро улыбнулся:

— Не беспокойся, рога я тебе и без этого обломаю.

Насладившись в полной мере моим замешательством, Санта достал из-под полы своей красной куртки старую, потрепанную фляжку.

— Много вчера вылакал, голова не болит?

Что-то мне все меньше и меньше нравился голос нашего старика.

Да мы каждый год теряли чей-то подарок. Или не успевали доставить вовремя. Иногда что-то путали. Так, по мелочи. Но девяносто восемь процентов всех желаний все равно исполнялось!

«Ну, что за проблема?» — тоскливо подумал я, наблюдая за тем, как медленно Санта пошел в мою сторону.

Ветер закручивал остро-режущие снежинки в маленькие вихри и трепал клокастую бороду старика. Звякнув бубенцами, вся упряжка, на всякий такой случай, шарахнулась в противоположную от хозяина сторону.

— Пей, Бэмби! — Санта протянул мне фляжку.

Я прищурился.

— Пей, так будет лучше всем. Тебя отправляют в соседнее подразделение. Будешь теперь помогать зарубежным коллегам. Кем тебе там быть, они сами решат. Ну, не в таком же виде тебя посылать. Пей.

Поколебавшись еще пару секунд, я выдохнул и присосался к фляжке.

— Вот так история! — хмыкнул кто-то из-за саней.

— И куда его ссылают? — посыпались вопросы.

Я пил горькое пойло, делая вид, что увлечен процессом, однако чутко прислушивался к разговору.

— К Деду Морозу. Там в штате какая-то штрафная единица числится, — ответил Санта. В его голосе просквозило что-то напоминающее сочувствие.

— Оу, Москоу? — фыркнули сразу несколько голосов.

— И кто вас только географии учил, — голоса звучали все тише, сознание растворялось в общем гомоне, — Великий Устюг теперь станет его второй родиной. И могилой…



— Дедушка, дедушка, он очнулся! — чей-то тоненький писклявый голос, словно старой штопальной иглой моей бабушки пронзил мозг, вызвав жутчайшую головную боль.

Я с трудом разлепил глаза и попытался перевернуться на живот, метясь зарыться головой под подушку.

— Тихо-тихо, не шуми, рыжехвостая, видишь, плохо человеку с дороги! — густой, приятный бас старался говорить шепотом.

По моей спине пробежались маленькие когтистые лапки.

«Крыса, что ли?» — вздрогнул я и резко сел, с трудом сдерживая рвотный порыв. Голова кружилась.

Лапки, царапая спину забрались наверх. Что-то пушистое скользнуло по шее. Холодный, мокрый нос ткнулся в ухо. Я содрогнулся от щекотки и скосил глаза. На моем плече сидела белка!

Она громко чихнула и резко соскочила на прикроватную тумбочку.

— ФУ! — выразительно рявкнула белочка, — и чем это от тебя так ужасно…

— Ну-ну, не стоит! — бас примиряюще прозвучал чуть громче.

— Виски от Санта Клауса, — ответил я сквозь зубы и попытался сфокусироваться на том, кого тут называли дедушкой.

Это был крепкого телосложения высокий мужик. Абсолютно седой, но выглядел моложаво. Глаза, так вообще, с сединой никак не сочетались, слишком веселые.

Я попытался встать. Новый работодатель, как-никак.

Черт, а давно я не стоял на двух… ногах. Полностью выпрямившись, с удовольствием отметил, что бывший хозяин не стал глумиться с одеждой, напялив на меня классические синие джинсы и белую майку. «Спасибо!» — мысленно поблагодарил я Санту от чистого сердца.

— Ну, что, будем знакомиться? — дед добродушно улыбнулся и протянул мне руку, — Мороз Иванович. Но можно и просто Николай.

Рукопожатие у деда было крепким. Стоило представиться, но… не старую же кличку называть. И я замялся.

— Так как тебя зовут, сынок? — весело спросил Мороз.

— Как назовете, так и будет, — вышло немного сипло. От волнения.

— Он с перепоя даже имя свое забыл! — тонко проверещала белочка, рассевшаяся на тумбочке, наводя полер на своей шубке.

— Я не пил! — чуть громче, чем следовало в гостях, рявкнул я, — и это не совсем виски!

Белка скорчила мне презрительную гримаску и уже собиралась что-то ответить, но тут снова вмешался дед:

— А ну хватит, вы, оба! Давай-ка, парень, в душ, рыжехвостая тебе покажет где тут и что, а я пока насчет завтрака похлопочу. За столом и поговорим.

Я кивнул. Мало ли какие тут нравы. Нарваться на порку в первый же день… Ну, не то чтобы в новинку, но все же, прежних ошибок хотелось бы избежать.

Белочка тут же спрыгнула на пол и побежала в сторону огромной дубовой двери. Я пошел следом.

— Чувствуй себя, как дома, сынок! — голос деда был искренним, успокаивающим.

— Спасибо! — в тон ему ответил я и шагнул за дверь.



О, какое же это блаженство, горячий душ после того, как ты несколько лет провел в шкуре оленя! Я с наслаждением стонал и фыркал, радуясь тому, сколько удовольствия может получить человеческое тело от простого акта гигиены.

— Животное! — цокнул ехидно уже знакомый голос.

— А можно меня оставить одного? — возмутился я.

— Да кому ты нужен? Завтрак готов. Тебя ждут, — явно обиделась белочка и ускакала.

Растершись полотенцем, я обнаружил свежее белье, чистую футболку, черные джинсы. Словно по заказу! Вернувшись в комнату, застал деда, сервирующего стол.

— Садись, парень, ты, наверняка, голодный, после дальнего пути.

— Может помочь? — робко предложил я.

Но тут открылась дверь и… да, я прям всем телом ощутил, что очень сильно голоден.

— Дедушка, вот, я блинчики к завтраку…

Высокая, стройная, русоволосая и синеглазая, девушка смотрела на меня удивленно, держа в руках поднос с громадной горкой блинов на тарелке.

— Снегурочка, внученька, знакомься, это мой новый помощник.

— Алена, — девушка смутилась и покраснела.

Честно говоря, я тоже поплыл. Во-первых, от такой красоты, во-вторых… не знаю, какие порядки в этой конторе, но имя мне дед так и не дал. А кличка с прежнего места работы мне никогда не нравилась. Поэтому я решил замять это дело, перехватив у девушки поднос и выставив на стол тарелку с блинами, сироп, варенье и сливки.

Завтрак был просто обалденным! Ну, или после мха и прочей травы мне все казалось необычайно вкусным. Всегда был жутким сладкоежкой! Поэтому иногда и срывался во время праздников; и, выбрав среди подарков самую большую коробку с шоколадом — съедал. Простите меня мальчики и девочки, кому не пришли заказанные сладости. В качестве компенсации, могу сообщить: Санта, получив письмо с уведомлением, что он, старый шизофреник, огорчил вас на праздник, сначала утешался ромом, а потом, если не мог точно выяснить, кто виновен в недостаче — порол всю упряжку.



Про письма с жалобами я узнал случайно.

Санта жег старые документы и один листок, взмыв над костром, плавно покружившись в потоке теплого воздуха, приземлился возле меня. Письмо было совсем старым, помятым и с оторванным уголком. Почерк — явно детский, но старательный. Речь шла о не подаренной кукле Барби, из чего легко можно было сделать вывод, что писала девочка. Хорошая, надо сказать, девочка, так как «маразматик» было там самым приличным словом. Но удивило меня не это. Письмо было написано на русском. На листочке, вырванном из советской тетрадки, в тонкую косую линейку. Я фыркнул, а потом заржал, на столько здорово и витиевато возмущалась и обвиняла Санту в не профессиональности эта девочка. Письмо обрывалось на самой последней строчке, которая начиналась с «Ес». Нижний угол был оторвал и оставалось только догадываться, что русская девочка могла пообещать Санте, если… или что там имелось ввиду. И очень мило читалось ругательство, через «оро». Девочка назвала Санту морозматиком, видимо, не зная, как правильно пишется это слово.

Старик, услышав мой смех и догадавшись, что я смог прочесть письмо, резко потребовал объяснить, что там было написано. Так как Санта уже здорово перебрал с бухлом, я не рискнул говорить правду. Сказал, что письмо с ошибками, вот я и рассмеялся. Правда нас тогда все равно всех выпороли, но без пристрастия, так, больше для профилактики.



— Как же ты проголодался! — одобрительно улыбнулся Мороз Иванович.

Я постарался выпрямить спину и незаметно убрать локти со стола. Тщательно дожевав блинчик, спросил:

— Так, чем я заниматься у вас буду?

— А на прежнем месте, ты что делал? — тут же задал вопрос дед.

— Я подарки развозил.

Аленушка аккуратно поставил на стол чашку из тонкого фарфора, которую придерживала кончиками пальцев, благородно отставив мизинец и плавно повела бровью:

— А на чем у вас там развозят заказы?

— На оленьей упряжке, — я пожал плечами, так как был уверен, что весь мир про это знает.

— Надо же, — искренне удивилась девушка, — А я была уверена, что Санта Клаус лично управляет своими оленями.

Я поперхнулся чаем. Но все присутствующие за столом сделали вид, что не заметили. Правда белка, сидевшая на буфете, показушно закатила глаза, но это ерунда.

— Лично, — кивнул я.

Тонкая изящная бровь снова поползла вверх. Я покраснел. Вздохнул.

— Я… оленем в упряжке был.

Девушка недоверчиво распахнула синие глаза. Белка навернулась с буфета, грузно шлепнувшись на пол. Пока в комнате царило замешательство, быстро задал волнующий меня вопрос:

— А у вас подарки кто развозит?

Аленка внимательно посмотрела на меня и ответила:

— Лисички, зайки и медведь.

Горло сдавил колючий спазм.

— Медведь?!

— Да, — спокойно продолжила Алена, — если подарок крупный и тяжелый, то его мишка несет. Кто же еще по лесу и сугробам такое потащит?

Я вздохнул.

— И вакансия медведя у вас занята?

— Занята-занята, — заверещала белка, которая тем временем пробежалась до стола и вскарабкалась к деду на спинку стула, — Михал Потапыч вряд ли кому позволит…

— Да уймись ты, заполошная, — отмахнулся дед, — Ты, парень, чего так напрягся? У нас с доставкой подарков нет проблем.

Я хмуро уставился в свою чашку.

— Ты… правда был оленем в упряжке Санты? — тихо спросила Алена.

Кивнул.

— Дикость какая! Превращать человека в животное, ради…

— А у вас, что, не так? — вскинулся я.

— Не так! — ответил дед. — У нас зайцы и прочая мелочь добровольно помогают.

Стало легче дышать.

— Так чем я у вас буду заниматься?

— Архивы разбирать. Поможешь? Я вот, сейчас…

Дед резво вскочил и вышел из комнаты.

Я кинул на Алену смущенный взгляд и тут же отвел глаза.

— А как ты в оленью упряжку попал? — спросила девушка, внимательно разглядывая яркий фантик шоколадной конфеты.

— Выиграл грант, как самый отмороженный урод, — прозвучало все же с горечью.

— Это как? — ахнула девушка.



Все хорошие мальчики получают от старика на праздник подарки. А непослушные и хулиганы — розги. Всякий об этом слышал, а верить или нет — дело каждого. Вот только мне посчастливилось узнать третий вариант этой истории.

Однажды, после какой-то очередной мерзкой попойки я пришел в себя от дикого холода. Помню грязные доски пола, с огромными щелями. Темные бревна кривой избы и мерзкий хохот, вызывавший настойчивый приступ тошноты.

— Ну, что очнулся? — в дальнем углу комнаты сидел какой-то старик, в грязной красной куртке.

Стуча своими сапогами так, что, казалось, у меня лопнут барабанные перепонки, он подошел и присел возле меня.

— Молодой, крепкий. Отлично. Лет десять протянешь, будет здорово.

— Вы кто? Где я?

— Я Санта Клаус, ты у меня в гостях. И, конечно, же, у меня есть для тебя подарочек!

Старик снова расхохотался и поставил на пол, прямо передо мной, небольшую бутылку.

— Хрень какая-то! — я попытался встать на ноги, но стены избушки плыли перед глазами, а пол качался, как палуба во время шторма.

— Да нет, — Санта ухмыльнулся. — Мне давно был нужен новый помощник, а ты побил все рекорды за последние полста лет.

— Это вы, о чем? — я сел на пол и поежился.

Холодно! А на мне одни джинсы. Ни майки, ни даже носков с обувью.

— Читай!

И мне на колени упала пачка писем…

«Дорогой Санта, можешь ничего мне не дарить, только преврати этого мерзкого мальчишку в козла и пусть он…» — писала девочка из моего класса, которой я регулярно разрисовывал и заливал красками тетрадки.

«Санта, все чего я хочу, это чтобы (мое имя вкупе с отборными матами) …» — парень из параллельного желал мне подохнуть в страшных мучениях. Кажется, я тогда встречался с девушкой, которая мне была не нужна, а ему нравилась.

Я не понимающе посмотрел на старика.

— И чем старше ты становился, тем забавнее было читать. Это же ты заклеил двери у машины нелюбимого педагога в колледже? Доказать не смогли, но все понимали, что на такое способен только ты. А на последнем курсе ты присвоил себе результаты чужой работы. Было дело?

Я с ужасом смотрел на пьяную ухмылку старика.

— Да, да, я в курсе и про то, как ты соблазнил жену своего первого начальника. И как умудрился так быстро сделать карьеру на новом месте. Ну, что, сказать, это была знатная подстава. Сразу троих вышвырнули на улицу, ни за что, а ты сел в отдельный кабинет.

— Откуда? Откуда вы все это знаете? — зубы стучали уже не столько от холода, сколько от безумности всей ситуации.

— А кому им было жаловаться? Кому они нужны со своими проблемами, кто бы им поверил и посочувствовал? Вот и писали. Мне. Это как же нужно было тебя ненавидеть, чтобы разменять свое желание на месть, прикидываешь? Ну, там еще ты собаку чью-то задавил и скрылся, в пьяном виде морду набил приличному человеку и откупился…, — Санта перечислял все мои прегрешения со смаком. Многое я и не помнил уже.

— Охренеть…

— А ты чего так дрожишь, как новорожденный олененок, а?

— Холодно у вас, — буркнул я.

— Ничего, скоро согреешься, — как-то подозрительно двусмысленно хмыкнул старик.

— А тут у вас что, типа исправительной колонии, что ли?

— Нет, олененок, у меня тут пожизненная каторга. Пойдешь оленем в пряжку и до конца своих дней будешь любоваться на чужой праздник. Может поймешь чего-то. Хотя… это вряд ли, таких даже могила не правит.

— Да за что вообще? Все так живут. Все!

— Все да не все. И не ори на меня! — прикрикнул Санта, — Ты уж очень сильно постарался пожить.

Он переворошил кучку писем, и протянул мне красивый, узорчатый конверт.

— Вот, читай, вчера пришло. Оно и поставило точку.



«… самое страшное, что он даже не понимает, как живет, что тратит, как много теряет. Пусть он никогда не увидит нашего малыша, не возьмет его на руки…» — строчки со знакомым почерком поплыли перед глазами. Меня бросило в жар.

— Она… беременна?

Санта кивнул:

— Была.

— Я же не знал! Она же не сказала мне ничего…

Старик скорчил презрительную мину.

— А ты и не стоишь того, что бы знать про такое.

Я подавился воздухом.

— Где она?

Санта расхохотался.

— Дома, естественно. А писала в больнице, перед операцией. Пока письмо дошло, уже все, — Старик многозначительно развел руками, — Так что волноваться тебе теперь не о чем. Искать тебя некому, а свой план по гадостям ты переполнил. Вот каждый такой отморозок и выполняет одним махом сразу кучу желаний несчастных, попадая в мою упряжку.

— Нет. Так не бывает, этого просто не может быть! Она не могла желать мне зла, не могла! Она не такая!

— Много ты о женщинах знаешь, а? Ты хоть об одной подумал, позаботился, хоть раз проникся…

— Все равно. Именно она — не могла!

— Вот достали. С каждым одно и тоже. Возись, объясняй, — Санта начал злиться, — Там, в самом конце письма ее желание.

Я бегу глазами по строчкам, в паре мест, размытых маленькими капельками…

«…все чего я хочу — чтобы он понял…»

Эти слова были подчеркнуты красным карандашом, а на полях стоял жирный плюс.

— Ну, короче, до тебя сейчас все дошло, да?

Я положил письмо на пол и закусил губу.

Санта протянул мне бутылку.

— Пей.

— Что это?

— Давай без вопросов? Сложно объяснять, да и лень!

— Не буду, — я поморщился.

Санта вздохнул и выпрямился. Откуда он достал бич, в тот, самый первый раз, я просмотрел. Позже уже научился замечать это неуловимое движение, которое, как правило, заканчивалось для нас лихой бедой. Старик коротким жестом раскрутил плеть и через пару секунд я взвыл от обжигающей боли. Свист, удар за ударом, пытаясь увернуться, я добрался до противоположной стены.

— Ты, что творишь, урод?! — я уже стоял на ногах и думал, как перехватить бич.

— На оленях слишком быстро все заживает. А эти шрамы у тебя останутся на долго, — злорадно ухмыльнулся старик.

«Кажется он употребляет не только крепкие напитки» — мелькнула в голове шальная мысль.

Плеть снова свистнула, я не успел увернуться. На моем плече появился свежий рубец.

— Хватит ломаться, — гаркнул Санта. — Это же виски. Пей.

— Не буду!

Старик вдруг улыбнулся:

— Хорошо, как скажешь. Мне нужно по делам, а ты посиди тут. При такой температуре, окочуришься за восемь часов. Не захочешь подыхать — хлебни виски.

Санта вышел из избы, нарочно не закрыв дверь. Через несколько минут ветер нагнал на порог сугроб…

Виски был мерзким. Я пил его, проклиная все на свете и себя в первую очередь. Очень хотелось подохнуть, но предательская жажда жизни заставляла глотать алкоголь. Перед глазами плясали строчки последнего письма.

Неужели я действительно такое животное, что мне можно даже не говорить, что я мог бы стать отцом?

Когда Санта вернулся, я лежал скорчившись, в углу, подтянув под себя все четыре копыта и тихонько сходя с ума.

Старик заглянул мне в глаза и хмыкнул:

— Э, нет, так дело не пойдет. Ты с тоски что ли решил подохнуть? А пахать кто будет?

Я отвернулся. Мне было все равно. Он поднял меня на ноги с двух ударов и выгнал на улицу.

— Я из тебя эту дурь выбью легко, даже не сомневайся, — процедил Санта сквозь зубы, — У меня тут суицидников нет.

Природный инстинкт согнул мою шею и выставив рога я попытался атаковать своего нового хозяина. Старик легко увернулся, даже расхохотавшись от удовольствия. И, пока я с непривычки неуклюже разворачивался на четырех ногах, несколько раз вытянул меня бичом.

— А ты хорош, олененок. Ладно, буду звать тебя Бэмби.

Я с тоской посмотрел на упряжку. Остальные животные лениво что-то жевали, делая вид, что их ничего не волнует на этом белом свете.

— Не злись, Бэмби. Я ж тебе самого главного не сказал.

Бич свистнул и обвил мой рог. Санта подтянул меня к саням и взял в руки упряжь.

— Надеюсь, тебе станет проще. Короче, чтоб ты знал. Это был не аборт. Выкидыш у нее случился.
Я дернулся.

— Стой смирно, пока не огреб. Да, выкидыш. Но ты все равно к этому хорошо приложился. Иначе бы, ее желание не сработало…



Я представляю, как узнав все о моем прошлом, эта красивая девушка молча выйдет из комнаты и, скорее всего, больше никогда со мной не заговорит. Ее дед похоронит меня под своими папками… Ну уж нет! Если мне выпал шанс остаться человеком, я хоть попытаюсь выжать максимум комфорта для себя.

— Ну, белым и пушистым я никогда не был. И кто-то очень сильно пожелал…

Тут я сделал трагическую паузу.

— А Санта Клаус взял и исполнил чье-то злое желание? — с ужасом закончила за меня Аленка.

Я кивнул и отвел глаза.

— Ужасно! — внучка Мороза смотрела на меня с такой жалостью, что у меня живот свело, — У нас ничего подобного нет. Мы исполняем только самые хорошие и добрые желания.

— Это хорошо! — ответил я, разглядывая белоснежную скатерть.

Странное дело, раньше я никогда не маялся стыдом, а сейчас от моих ушей можно было спичку зажечь.

Хлопнула дверь, дед вошел в комнату с громадной коробкой. Я тут же подскочил и поспешил перехватить ношу.

— Ну, вот. Это наш неразобранный архив, — пояснил Мороз.

Я охнул. Не ожидал, что коробка будет такой тяжелой.

— И много у вас таких? — прохрипел я, ставя свою ношу на пол, возле стола.

— Сколько, внученька? — спросил Мороз, поморщившись и растирая поясницу.

— Много, дедушка, много! — ответила Аленка, бросившись к деду и усаживая его на стул. — Совсем себя не бережете!

Дед отдышался, а я, тем временем, открыл морозовский архив.

Он состоял из аккуратных, совершенно одинаковых на первый взгляд папок, подписанных каллиграфическим почерком. Внутри каждой лежали письма.

— Так что, парень, — Мороз пыхтел, пока Аленка растирала ему поясницу какой-то мазью. — Будешь разбирать архив. Нужно проверить, кто и по какой причине не получил подарки. А самое главное, проследить, чтобы каждый, хотя бы раз, но имел в жизни чудо — сбывшееся желание, загаданное на праздник.

Я присвистнул.

— Вот это подход у вас. Вы, что, действительно, стремитесь к тому, чтобы исполнить каждое желание?

— Не каждое, — Мороз поднялся со стула и начал поправлять свитер. — Детские у нас в приоритете. Но у любого, хотя бы раз в жизни должно свершиться чудо. Это понятно?

— Примерно…, а технику-то дадите?

— Это какую такую технику?

— Макбук и сканер, хотя бы.

Дед озадаченно посмотрел на внучку, Аленка фыркнула. Белочка полоснула меня гневным взглядом.

— Ну, что я такого страшного сказал? Вручную что ли это все перебирать и систематизировать? — я насупился.

— Да нет, конечно, — как-то виновато ответил дед. — Есть у меня что-то такое, сам не знаю, что. Выдали. Но я так и не смог… освоить. Не разобрался.

— Я разберусь, спасибо.

— Ну вот и славно! Так звать величать-то тебя как будут?

— Даниилом, — твердо ответил я. — Можно Даник.

— Ну, хорошо, Данила-мастер, — усмехнулась Алена. — Пошли, покажу, где жить будешь.

Меня отвели на второй этаж, в милую, достаточно просторную комнату, со всей необходимой мебелью.

— Вот, располагайся. В шкафу сколько хочешь одежды, вся по размеру. Санузел там, — девушка кивнула в сторону. Завтрак, обед и ужин по звонку. А работать будешь в соседней со столовой комнате.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил я.

— Если что-то понадобится — говори, не молчи. Меня или дедушку не найдешь, мы иногда уезжаем по делам, у белки спрашивай, она тут за домохозяйку.

— Хорошо, понял. Ален…, — я замялся. — А вообще… ну, как у вас тут…

Девушка понимающе улыбнулась:

— Да не бойся, никто тебя ни в кого не превратит. Работа нудная, конечно, но останешься человеком.

Последние слова она произнесла так, словно вложила в них какой-то особенный смысл. А от ее внимательного взгляда мне стало не по себе.

— Ок, а остальные коробки с архивом где? Давайте я их пока в свой рабочий кабинет перенесу.

— В подвале. Белку попроси, она покажет, — девушка явно торопилась свернуть разговор и покинуть мою комнату.

— А ты чем занята?

Как бы между прочим, я оперся плечом об шкаф, заняв собой проход к двери.

Аленка усмехнулась, непринужденно села на кровать и закинула ногу на ногу.

— А я, Данила-мастер, заявки принимаю на исполнение желаний, а потом решаю, чьим сбыться, а чьим нет. Как тебе такая работа?

Я слегка опешил от того, каким игривым стал ее тон.

— Дяде Коле по хозяйству помогаю, отвечаю за наличие подарков, ищу пути для наиболее удобной доставки, — продолжала Алена нараспев.

— Он же дед тебе вроде, — недоверчиво буркнул я.

— Он всем дед, должность у него такая! — отрезала девушка и резко встала. — Выпусти!

Я вжался спиной в дверь шкафа и Алена вышла из комнаты.



Ближе к вечеру я под бдительным оком пушистой рыжей вредины перетаскал кучу громадных и тяжелых коробок на свое рабочее место. Под кабинет мне отвели узкую и длинную комнату с небольшим окном.

Дед принес допотопный ноутбук, принтер и сканер.

— Я вот только не знаю, как это все… нууу, — смущенно пробасил он.

— Это не пролема. Я знаю. И как подключается, и как работает, не беспокойтесь.

— Ох, ну, хорошо, — успокоился дед.

Он сел на стул и удовлетворительно кивнул ровному ряду коробок с папками, который я выстроил вдоль стены.

Подключая технику, я наконец решил прояснить очень важный для себя момент:

— Меня же к вам насовсем прислали, да?

Дед вздохнул.

— Понимаешь, Даня, тут такие дела. Помощника я себе просил давно. Стар же, не справляюсь уже. Изначально договор был, что пришлют кого-нибудь на смену.

У меня слегка задрожали руки. Вырисовывалась неплохая перспектива: не конфликтовать с дедом, выйти на повышение, а потом… слить эту фирму, вырвавшись на свободу. Ха! Не в первый раз.

— Но с тобой как-то непонятно все вышло.

— Какие-то проблемы? — быстро спросил я.

— Все так сложно, сам разобраться не могу! — Мороз вздохнул.

Я поторопился прикусить язык, чтобы не начать в раздражении спрашивать, что со мной не так.

Наконец, дед собрался с мыслями:

— Вот за рубежом оно как: попал кто-то на службу — и с концами.

Я кивнул, делая вид, что заинтересован больше тем, как устанавливается браузер.

— А у нас не так, — продолжал дед не спеша. — К нам если и попадают, то можно же потом и обратно…

Мороз с неподдельным интересом засмотрелся на экран. Я скрипнул зубами, но торопить деда не стал. Сейчас очень важно вести себя прилично, ничем не выдав своих намерений.

— И вот, — наконец продолжил дед, — а ты же вроде как по их законам попал на службу. Значит действуют на тебя только те условия.

Больно закусываю губу, чтобы не застонать от отчаяния.

— С другой стороны, вроде бы, тебя к нам насовсем прислали и уже только нам решать, что с тобой делать.

Разжимаю челюсти и сглатываю.

— Николай Иванович, скажите честно, возможно с вашей службы вернуться к обыкновенной человеческой жизни?

Дед не отвел глаза. Хороший признак. Но и с ответом не торопился.

Я медленно вздохнул. Вся техника оказалась рабочей.

— Ладно. Значит навсегда. Что ж, у вас хоть условия человеческие. Смирюсь.

— Ты, Даня, не горячись только, ладно? В такую историю попасть, тоже нужно заслужить.

Я резко отвернулся к окну, чтобы дед не увидел, каким бешенством меня накрыло от его слов.

— Я попробую договориться с той стороной, чтобы они на тебя уже прав не имели. А если выгорит, можно будет подумать и над тем, как совсем тебя освободить.

Аж зажмурился от такой перспективы!

— Значит есть такой способ? — тихо спросил я.

— Должен быть, — ответил дед.

— А что мне мешает уйти сейчас? — обернулся к Морозу. — Я же человек. В животное вы меня обращаться не будете, сами говорили. Почем я просто не могу встать и уйти?

— Лес тебя не выпустит. Мы тут силой никого не держим. Была б моя воля — отпустил бы тебя на все четыре стороны. Но на тебе исполнилось желание. И на сколько я в этом разбираюсь — точно не одно. Эта сила тебя не выпустит.

Еще раз вздохнул.

— Ладно, Николай Иванович, нет, так нет. Спасибо, что предупредили. Если можно, назад, в упряжку, я бы не хотел возвращаться, уж лучше у вас, тут.

— А ты почему вообще там оказался? Ты же наш!

Как-то тепло и приятно стало от этого «наш».

— Так получилось. Мама замуж удачно вышла.

Дед промолчал. Я остался благодарен.


Теперь, каждое утро, после завтрака, я шел в свой кабинет и разбирал папки с письмами. О чем только не просят дети дедушку Мороза! Вы думаете, что в основном машинки и куклы? Куда там… Собак, котиков, крокодила и слона. Книги. Ридеры, айфоны, макбуки и прочее. Ну, сладости — это, само собой. Одна девочка просила, чтобы мама не умерла от рака. Мальчишка из приюта просил, чтобы его нашли родители. Ему воспитатели сказали, что он потерялся. Еще один просил миллион долларов на развитие собственного бизнеса. И, кстати, проект приложил. Не самый дурной. Девочка с красивым именем Лиана просила, что бы ее поцеловал парень по имени Леша, они с ним в художественную школу вместе ходят. А Кристина мечтала, чтобы ее родители развелись, потому что «папа достал уже, все пропивает». На Бали, Мальдивы и в Турцию тоже просились многие. Было несколько просьб помочь закончить учебный год на отлично.

Конечно, большинство этих просьб Алена отклонила. Но в каждой, я тщательно проверил, абсолютно в каждой папке было хотя бы одно исполненное желание. Писем с благодарностями почти не было. Впрочем, с ругательствами тоже.

В одной из папок я обнаружил красивый фотоснимок. Девушку в свадебном платье обнимал жених. Молодоженам было около двадцати. Подпись на фото была короткой: «Спасибо! Это я и Саша». Дата. За три года до этого, девушка написала письмо с пожеланием, чтобы парень после армии сделал ей предложение. Я улыбнулся. Наверное, Аленке приятно читать такие письма.

Когда я обнаружил первую папку, в которой не было ни одного исполненного желания, у меня чуть сердце не остановилось. Это было шесть писем. Каждый год, мальчик Леня, из Кемерово, присылал, даже не письмо, а короткую записку: «Хочу, чтобы врачи нашли лекарство от прогерии.» С каждым годом почерк становился ровнее и тверже. А на последнем письме, уже не «Леня» и не «Леонид», а короткая роспись.

— Алена!

Я позвал ее, вылетев в коридор, даже не зная, дома ли она, но орал так, словно девчонка находилась на северном полюсе.

Аленушка появилась почти сразу. В черных, узких брючках и белой рубашке навыпуск. В одной руке она держала ручку, в другой калькулятор. Прическа была слегка растрепанной. И я первый раз тогда увидел ее в очках.

— Чего кричишь, Данила-мастер, не выходит у тебя дурман-чаша?

Я схватил девушку за руку и затянул в свой кабинет.

— Ален, смотри вот… это… ну, Леня. Он из Кемерово.

Разложив папку на столе я торопливыми, нервными движениями доставал из нее записки мальчугана.

— Даник…, — девушка вздохнула.

— Алена, ты же и тогда отвечала за исполнение, да? Отвечала? — меня трясло.

— Даник, ты не понимаешь!

— Что я не понимаю, Алена? Что, скажи мне, что я не понимаю? Ты могла? Тебе подвластны такие вещи?

Я больше не мог смотреть на письма. Схватив Алену за плечи, я тряс девушку и требовал от нее ответа.

— Просто скажи, ты могла исполнить его желание или нет? Волшебство, магия, эликсиры, порошки, таблетки, травы, гипноз, что угодно! Вы же не просто люди. Вы можете или нет?!

Алена смотрела на меня своими громадными синими глазами и в них стоял лед. Холодный, колючий. И словно свистел пронизывающий северный ветер. Так же безжалостно, как свистел бич Санты. И таким же режуще-убивающим, как его удары, был ее взгляд.

— Значит могла?

Аленка брезгливо дернула точеным плечиком, скинув мою руку.

— Тебе с такими нервами и правда, только оленем работать!

— Но почему? Почему тогда «нет»? Чего тебе стоило?

Девушка устало поморщилась, оглянулась и села на ближайшую коробку, у стены.

— А ты, Даник, хотя бы раз, исполнил чье-нибудь желание? Просто так, от души, а?

— Я тут при чем? Я же человек! Я не умею.

— Замечательно! То есть, желания исполнять должны только мы, да? А такие как ты могут ни о чем не заботиться? Человек говоришь? Да в тебе от человека…

Я подошел, и потянув за руку, поднял ее с коробки, чуть жестче, чем следовало, сжав узкое запястье.

Если в ее глазах и мелькнул испуг, она успешно это скрыла.

— Хорошо, я не человек. Сволочь, подонок и вообще, животное. — Я старался говорить, как можно спокойнее, чтобы не сорваться. — Пусть я олень. Что угодно. Но я точно не волшебник. А если бы им был и от меня зависело, жить этому пацану или нет…

— То ты бы его непременно спас, правда? И чью-то маму от рака, а заодно и папу от алкоголизма, — ее голос стал хриплым. — Отпусти, синяки оставишь!

Я отошел и сел на свой стул.

— Ну, объясни дураку. Я не понимаю! Если ты могла исполнить его желание, то почему…?

— Даник, а по-твоему волшебство, это щелкнуть пальцами и абсолютно любое желание исполняется, да?

— Алена, я не только не учился в Хогвартсе, но даже книжки про Гарри Поттера не читал. Так что, просто расскажи. Пожалуйста!

— Даник, для того, чтобы исполнить чье-то желание, нужны силы, понимаешь? Чем сложнее проблема, тем больше сил требуется. А где их взять? Вот ты в детстве верил в доброго дедушку Мороза, который приносит тебе подарки?

Я нахмурился. В эту чушь, мне кажется, я не верил никогда.

— В садике костюмы Мороза и Снегурочки надевали нянечки, я точно помню. А потом, папа с мамой развелись, и я сразу вырос.

Аленка усмехнулась.

— Простые желания исполнить не сложно. Особенно, если есть кто-то желающий помочь. Например, родители. Если они тоже хотят, чтобы желание их ребенка сбылось, то, нам проще реализовать такие запросы. Ты понимаешь?

— Нет, Снегурочка, не понимаю!

Девушка снова поморщилась.

— Желание человека должен кто-то питать! И чем сложнее желание, тем сильнее должна быть поддержка, что тут не понятного? Мальчику просто не хватило сил. Не его личных, тут только на своем желании не вытянуть. Рядом с ним не было никого, кто так же отчаянно, любой ценой, хотел, чтобы он выжил!

— А родители?

— И этого мало, Даник. Для такой болезни пары человек слишком мало.

— То есть, если бы сто человек подписали петицию для деда, то ты бы выполнила их желание?

— Нет! Как ты не понимаешь?

— Я животное, если что. Так что давай по проще как-то, для особо тупых!

— Хорошо. Допустим кто-то очень сильно хочет выиграть в лотерею миллион долларов. Другой — унаследовать Тадж-Махал. Третья, стать женой арабского шейха. Для каждого это вопрос жизни и смерти, понимаешь? И если бы кто-то из них, а лучше все вместе, от всего сердца, отказались от своего желания, зная наверняка, что оно попадает в категорию тех, что исполнятся, ради исполнения желания такого ребенка, тогда бы сработало, вместе с молитвами всех мам, пап и прочих близких родственников. А без этого, на всех, никакого волшебства не хватит. Кто-то еще должен очень сильно хотеть добра этому человеку, понимаешь? И не просто так хотеть, а дорогой для себя ценой.

— Это нереально!

— Да, Даник, поэтому такие желания, как правило, не исполняются.

— Тогда отклоняй желания с миллионами и Тадж-Махалом! Не трать силы на эту ерунду, помогай в первую очередь только таким, как этот мальчик!

— Даник, все хотела спросить, а сколько тебе лет?

От злости аж челюсти свело. Я промолчал. А она продолжила:

— Не учи меня делать мою работу. А то все вокруг такие умные. Хорошо знают только то, где кто-то, по их мнению, ошибается.

От ее голоса веяло мертвым холодом. Злость просто звенела в каждом звуке. Вот тебе и Снегурочка! Ледяное сердце.

— Ладно, не кипятись. Верю, что, если бы могла — помогла бы.

Тонкая бровь вздернулась и девушка, как-то цинично усмехнулась.

— А ты, Даник, ты бы помог такому мальчик ценой своего желания?

— Я о миллионе и прочем, что потянуло бы на компенсацию за такую болезнь даже не мечтал.

— Ой, лукавишь, Данила-мастер! А свободу свою готов разменять?

— Какую свободу?

В горле мгновенно пересохло.

Алена хищно прищурилась.

— А ту самую, человеческую, которую ты потерял по чужому желанию.

Черт, ну почему тут так жарко?!

— Смысл это обсуждать, если ее не вернуть? Я перетер с шефом. Обратно бы не отправили — уже счастье.

— Так и скажи, что не готов. И за свое желание, если потребуется, по головам пойдешь.

Ее глаза потемнели от гнева и презрения.

— А ты-то чего злая такая, словно у самой куча неудовлетворенных желаний? Небось себя-то ты не обделила?

Девчонка неловко замахнулась. Я легко увернулся от затрещины.

— Полегче! Ты мне тут еще плетью махать начни.

Эти слова произвели на Аленку просто неизгладимое впечатление.

Она замерла, широко распахнув глаза и даже рот слегка приоткрыла от неожиданности.

— Ален, ну, серьезно, в руках себя держи, ладно?

Грудь девушки плавно вздымалась, она явно старалась выровнять дыхание.

— Может тебе водички, а? — заботливо предложил я.

Аленка покраснела и отмахнулась.

— А то ты аж в лице поменялась.

— Ты почему про плеть сказал? — медленно спросила она.

Девушка даже не скрывала жгучего любопытства. Облизнула губы и посмотрела в упор, словно требуя ответа.

— Да просто брякнул. Санта любил, когда злился, руки распускать.

— Санта?

— Санта Клаус. Прежний мой работодатель, — я усмехнулся.

— Он. Тебя. Бил?

Надо было видеть, как она это произнесла! Словно речь шла не об издевательстве, а о какой-то потрясающе прекрасной новости.

— А что это у тебя за странный интерес? — я попытался свести все на шутку.

И теперь уже она боком прислонилась к стене, загородив собой пространство от стенки до стола.

— Ты от ответа-то не уходи, Данила-мастер!

Да уж. Наверное, проще ответить, чтобы отстала, чем сопротивляться, развозя всю эту историю.

— Да, Алена. И меня и всю упряжку. Хобби у него такое.

Мягким кошачьим движением девушка отлипла от стены и села на стол. Чтобы ее коленка не уперлось в мое бедро, пришлось немного откатиться.

— Чем порол, неужели плетью?

Черт! Я покраснел. Ну, что за вопросы? Да еще таким голосом, словно у нас удачное романтическое свидание в предфинальной стадии.

А Аленка между тем забавлялась от души. Она удобно расположилось на моем столе, закинув ногу на ногу. В глазах плясали веселые черти. Ее замшевая туфелька фривольно покачивалась в паре миллиметров от моего колена.

— Больно было? — ласково-доверительным тоном продолжала Снегурочка свой странный допрос.

— Конечно! — возмутился я.

И как-то не к месту вспомнил про следы, которые бывший шеф поторопился оставить на моем человеческом теле, потому что на оленьей шкуре все заживало очень быстро.

— Ммм, бедненький!

Чего-чего, а уж сочувствия в ее голосе точно не было.

Умеет девушка озадачить, факт.

Я прочистил горло и постарался улыбнуться:

— Так что за интерес, моя хорошая, а? — я собрал все оттенки нежности, на которую только способен.

— А головой подумать, м? — в тон.

И ни один мускул на лице не дрогнул. Да к чему она клонит?

— Ну же, Бэмби, не смущайся, ты отлично понимаешь, о чем мы сейчас говорим, правда?

Я опешил.

— Ты… как меня сейчас назвала?

Аленка рассмеялась.

— Олененок, это Мороз у нас дед древний, с современными технологиями не дружит. А я с твоим файлом ознакомилась еще до того, как ты у нас очнулся. Нам же не только письма с желаниями приходят. Деловая переписка тоже существует.

За сотую долю секунды я промотал в памяти каждое свое слово в этом доме.

Да…, дела.

Добивала Алена со вкусом.

— Не красней, тебе не идет эта расцветка. Я знала за что ты к Санте попал. Впечатляющий кондуит! А ты себе не изменяешь, правда, Данила-мастер? Ловко скинул вину на пострадавших.

Скрипнул зубами.

— Хорошо, я вам врал. И дальше что? Деду заложишь?

Аленка фыркнула.

— Нет, конечно. Даже не думала!

— Знала и молчала. С какой целью?

— Понаблюдать хотелось очень.

— Ага, в условиях тяжкой неволи.

— Грех тебе жаловаться, Данила-мастер! У нас ты, как сыр в масле катаешься.

Она немного помолчала и добавила, ласково растягивая гласные:

— Неее цееенишь! Впрочем, добро вообще мало кто ценит.

— Ладно, хватит! Выкладывай, что ты от меня хочешь?

— Высечь тебя хочу, Данила-мастер! Ты просто не представляешь, как руки чешутся. Ночами не сплю, все мне грезится, как шкуру с тебя спускаю. Уж я бы тебя так стеком отходила, что бич Санты тебе маминым подзатыльником бы показался.

Я чуть челюсть не уронил от таких откровений! Ни стыда, ни смущения в голосе Алены близко не звучало. А смотрела она на меня… как волк на поверженную добычу.

— Ален, у тебя с психикой все в порядке?

— А у тебя?

— За свою я уверен!

— Тогда почему ты в моей сомневаешься?

— Ален, ну, потому что твои фантазии несколько странные.

Девушка посмотрела на меня с нескрываемым восхищением.

— Какой же ты редкостный ублюдок, Даниил! Удивил, ничего не скажешь.

Нет. Черт, нет! Да быть такого не может, откуда?

— Ты, наверное, решил, что если твои нижние выли по ночам в одиночку и Санте доносы на тебя не строчили, то их проклятья можно смело скидывать со счетов? Так, Данила-мастер? — могу поклясться, что на последней фразе с ее клыков яд сочился. И это «Данила-мастер» прозвучало совсем по-иному, с тем самым оттенком…

— Откуда ты знаешь?

— Тебя правда, именно это сейчас волнует?

Покачал головой.

— Хорошо. Я всегда был исключительной сволочью. Да еще, в добавок, тематиком-извращенцем. Но извини, подруга, я под тебя не лягу.

— Ой, не зарекайся, Даниилушка, — она расхохоталась. — Думаешь, раз всю жизнь только верхним был, так оно всегда и будет? Ничему тебя жизнь так и не научила.

— Да плевать мне, Аленушка! Ну знаешь ты про все мои грехи и тайные страсти. И что?

— Голод меня мучит, Данечка. Зря вот ты давеча помянул про неудовлетворенные девичьи желания. Придется тебе…

— Не придется! — рыкнул я. — Сворачивайся. Реально, достало. Знаешь? Вот и отлично. Что хочешь с этой информацией делай. Раз в теме, значит и развлечение себе искать умеешь. Так что без меня, пожалуйста! И со стола слезь, мне работать надо.

Аленка легко спрыгнула на пол, поправила прическу.

— Как знаешь, Данила-мастер. Смотри, я дважды таких предложений никому не делаю. Проситься будешь — откажу.

Я неприлично заржал в голос.

— Я? В нижние?! Не, Солнышко, что-то с тобой точно не так.

Аж слезы от смеха на глаза навернулись.

— Рано ты плакать начал, Данила-мастер. Рано. Слезы-то побереги. Пригодятся.

Нет, тут точно что-то не так.

Я еще раз прокрутил в голове всю информацию. Нет у этой отмороженной на меня зацепки!

Но смотрела она с таким сожалением, словно я на ее глазах жизнь проиграл.

Черт, и правда, не до смеха.

— Ален, давай до конца, а? Что ты еще знаешь?

— Пороть тебя буду каждый день. Вот чуть слегка шкура подживет — и заново. И не только стеком. И плеть у нас найдется, и розги.

— Да что я тебе сделал-то, сумасшедшая?!

Все же не выдержал. Взорвался.

— В том-то и дело, что ничего, Даниилушка. Мне для таких дел повод не нужен. Сейчас согласишься или предпочитаешь побегать, повыпрашивать, в ногах поваляться?

— Вот ты сука! Да не выйдет у тебя ни хрена, я скорее подохну, чем позволю тебе ко мне прикоснуться.

— Пыл побереги, ласковый ты мой! А когда плеть в зубах притащишь, не забудь потом еще и за этот тон извиниться.

«Блефует же?» — сам у себя спросил я, с ненавистью глядя на девушку, которая выходила из моего кабинета.


Ужин проходил в идеальной тишине. Я хмуро копался вилкой в тарелке. Алена с уставшим видом ела апельсин, запевая его чаем. Дед, время от времени, переводил взгляд то на меня, то на Снегурочку и тоже молчал.

Наконец, когда мы закончили и уже собирались расходиться по своим комнатам, шеф вздохнул и обратился ко мне:

— Ты из-за письма так расстроен?

Я напрягся, но вопросительно посмотрел на Алену. Она же тут недавно хвалилась, что отвечает за всю корреспонденцию.

— Какое письмо?

Аленушка мне улыбнулась самой доброй и ласковой улыбкой на свете:

— Ой, прости, Данила-мастер! Ты же так сегодня из-за того мальчика перенервничал, а я тебя утешала, что совсем позабыла сообщить радостную новость!

— Устала? Совсем заработалась, девочка, — заботливо вздохнул дед.

А я по крепче сжал зубы.

Аленка неторопливо прибрала со стола. Потом сходила за письмом.

— Вот, Данила-мастер, распечатала. Привет тебе, с прежнего места работы. От Санты и твоих друзей, — ее губы дрогнули в оскале полуулыбки.

Вот уж действительно, не всегда разберешь, кто тебе друг, а кто враг!

Письмо Санты являлось ответом на запрос по моему делу. Санта сообщил, что хоть я и не отличался особо дисциплинированностью, но серьезных претензий у него ко мне нет, все же работал я добросовестно. Все олени это подтверждали. Спасибо, парни! А по сему, передают меня Морозу в полное и абсолютное пользование. Что же касается вопроса по моему освобождению, то тут все должно разрешаться по законам вселенской справедливости. Если найдется такой человек, который согласится свое самое сокровенное желание обменять на мою свободу — быть по сему. Не найдется — значит не заслужил. Ни силой, ни обманом, ни шантажом, ни угрозами, ни под каким другим давлением такое желание не может быть произнесено. Только от всей души и от чистого сердца. Чтобы больше всего на свете человек желал только моей свободы. Так-то!

В глазах резко защипало. Чай с брусникой ледяным, колючим комом встал в горле.

— Ты не расстраивайся так, сынок. Все в жизни бывает, может и найдется такой человек, — сочувственно пробасил дед.

— Конечно найдется, дедушка, ну какие его годы? — тут же отозвалась Аленушка.

— Спасибо! — поблагодарил я всех. — Можно я к себе пойду? Устал.

Проводили меня гробовым молчанием.

Белка, словно конвоир шла следом за мной, до порога комнаты, на почтительном расстоянии.

— Чего тебе, рыжая? — недовольно спросил я.

— Сходи к хозяйке, помирись!

— Еще чего! Она мне не хозяйка и никогда не будет.

— Дурррак! — цокнула белочка.

— Какой есть.

— Аленушка, между прочим, в юридическом училась, — заявила рыжая с апломбом.

— Оно и видно, скора на расправу. Почем диплом прикупила?

— Не тупи. Она из любой ситуации может выход найти. В любом договоре лазейку обнаружит. Попроси.

— Бел, скажи честно, это она тебя подослала?

Белка покачала головой. То ли хотела показать, что пришла по собственной инициативе, то ли осмотрелась, не подслушивают ли нас.

— Спасибо за совет, рыжая, но дел я с этой сумасшедшей иметь не хочу. Сам разрулю!


В комнате, я по-всякому крутил эту ситуацию, просчитывая вариант за вариантом. В принципе, положение не безнадежное: найти человека, для которого мои желания и хотелки стояли бы превыше всего. Не в первый раз же. Справлюсь!

Настроение начало выравниваться.

Я вернулся в кухню, чтобы налить себе морс.

На глаза попалась чашка Снегурочки. Белая, из тонкого фарфора.

— Какая же ты сука! — вполголоса чертыхнулся я, вспомнив сегодняшний разговор.

— Звал, Данила-мастер? Соскучился? Или спекся так быстро?

Черт! Ну и походка. Ходит по дому, как кошка.

Я резко развернулся.

— И тебе доброго вечера, Аленушка. Не спится?

— Не спится, Даниилушка, — она улыбнулась. Грустно и одиноко мне одной…

— Брось! — я отмахнулся. Про письмо почему не сказала?

— Так забыла же, Данечка! Я как тебя увижу, так и думать больше ни о чем не могу, как только о слезах твоих горьких, да криках громких, о пощаде молящих.

В очередной раз скрипнул зубами и слегка покраснел. Умеет же, чертовка.

— Вопрос один задам. Личный. Ответишь?

— Спрашивай, Данила-мастер, не торгуйся.

— Родилась такой, или тоже, за добрые дела на эту службу попала?

Бинго! Игривый тон слетел с девушки, как пожухлый лист с ветки, поздней осенью, под порывом крепкого ветра. Она побледнела, а глаза налились яростью.

— Ух, какая! — я подлил масла. — Тигрица. Значит тоже, отличилась. Ок, давай, покайся, сестра. Или может налить чего по крепче, чтобы совсем оттаяла?

Ухмыльнулся. Ну все. У девчонок главное найти болевую точку, а потом нежно и аккуратно ее массировать. У них с выдержкой всегда проблемы, слишком нервные. Сейчас я тебя, баба снежная, раскачаю и выведу из равновесия. Вот и посмотрим, кто кого просить еще будет, и кто под кого ляжет!

— По себе судишь, Данила-мастер.

Черт! Она справилась. Да не бывает таких девчонок. У баб мудрость в лучшем случае после сорока начинается, и то, если повезет…

— Предназначение у нас с дедом такое. Мы в вашем понимании людьми и не были никогда.

От ее тона веяло вековым холодом. И такой силой, что будь я оленем, то прижал бы ушки и зажмурился в ужасе.

Просчитался!

— Хорошая попытка, Данила-мастер, вот только все равно, не выйдет так у тебя дурман-чаша.

Еще и глумится!

— Ладно, Аленка, твоя взяла. Только одно я в толк не возьму. Кем бы ты не была, сколько бы лет тебе не было, а все равно же ты… девушка. Неужели тебя тут все устраивает? В мир, к людям, простой жизнью пожить не хочется? Снять с себя груз этот, решать, кому жить, а кому на Канары ехать, не тянет?

Алена рассмеялась.

— Хочется, Данечка! Очень хочется. Просто девушкой побыть, замуж и семью хочется. Детей. Только не быть этому никогда.

— Ну, почему же…

Мой мозг быстро разворачивал расклад.

— Ален, а вы ходи за меня замуж, а?

В первую секунду девушка не нашлась что сказать. Смутилась, покраснела.

— Ты только не отказывайся сразу, ладно? Подумай. Чем не вариант? Тебе же хочется, правда? Я не против. Будет у тебя и семья, и любовь. И … дети, — слегка запнулся на последнем слове.

Она смотрела на меня немигающим взглядом.

— Ну, я, конечно, не самый приличный экземпляр, но и точно не в списке худших.

— Ты серьезно это сказал, Даниил?

— Да. Девушка ты потрясающей красоты, за такую любой парень голову отдаст. Или не нравлюсь?

— Нравишься.

— Так подумаешь?

— Уже думаю, Данечка. Не просто пороть тебя буду, а еще и все просечки солью засыплю. А выть ты у меня так будешь, что волки полярные возможностям твоей глотки обзавидуются.

— Да что не так-то, Алена?

— А ты ждал, что я растаю, да? Ты мое желание выполнишь, а я, потом, твое. И на свободу с чистой совестью?

— Да почему нет? Ну удобно же и всем хорошо!

— Не выйдет так, Данила-мастер. Моим ты так и так будешь. Чем дольше ломаешься, тем больше рыдать тебе потом придется. А свободу ты никогда не получишь!

— Получу!

— Нет!

— По себе меришь? Если никто на такой стерве жениться не захотел, думаешь и я такой же отморозок, не смогу для кого-то стать на столько нужным и важным, что…

Алена покачала головой.

— Не старайся, Данечка. Хватит. Ничего ты не понял и видимо не поймешь. Найти дуру, да влюбить ты сможешь, верю. Только все равно свободным не станешь.

— Но почему?!

— Потому что только мне решать, Данила-мастер, чье желание сбудется, а чье нет.

Кислород мгновенно утратил все необходимые для жизни свойства, голова закружилась.

— Но, если ты будешь послушным, кротким да покладистым, может быть, я передумаю. Ты только не долго размышляй, Данечка. А то пока все взвесишь, согласишься. Пока натешимся. Глядишь и пройдут твои лучшие годы. Вдруг упустишь свой шанс соблазнить какую-нибудь девочку. Мучайся потом из-за тебя упреками совести.

— Ален, слушай, ну давай спокойно это все обговорим, а?

— Так я спокойна, Данила-мастер! Или, по-моему, будет или никак. Не согласишься — твое дело. Береги себя. Но только никогда я чье-то желание о твоей свободе не исполню. Даже если найдется такая, что от всей души и чистого сердца это пожелает. И ничего ты с этим не поделаешь. Это в моей власти! Согласишься…, — девушка задумчиво посмотрела на потолок. — Обещаю, что отпущу. Правда просить и тебе придется. Долго и старательно. Ну, да я тебя научу, пока найдется такой желающий. По рукам, Данила-мастер?

Я вздохнул.

— Пойду-ка я спать. А то вставать завтра рано, да работы по горло.

— Иди, Данечка. Спи спокойно. Дорогой друг.

Откуда-то со шкафов поскудно хихикнула белка.


И почти ничего в моей жизни не изменилось. Так же, каждое утро, я шел разгребать морозовский архив. Составлял базу клиентов и их желаний. Отмечал сколько раз и кому было отвечено или оказано. Все письма сканировал и сохранял.

Время от времени думал над тем, как же мне разрешить свою проблему. Но каждый раз, когда вспоминал Аленкино предложение, меня накрывало такой яростью и бешенством, что приходилось до изнеможения отжиматься от пола.

Снегурочка меня больше не донимала. Смотрела иногда пристально, с насмешкой, за столом. Так, что любое блюдо тотчас поперек горла становилось. Но нервы не трепала.

«Дорогой дедушка Мороз!» — я читал очередное письмо какой-то девочки. — «Ну, пожалуйста, хотя бы ты, подари мне в этом году куклу Барби! Я очень хочу. В прошлом году мы ездили с папой в Калифорнию, я там попросила. Мне обещали, а потом забыли! Санта, оказывается просто старый морозматик…» Я еще раз перечитал от начала до конца. Точно! Примерно тот же почерк и маразматик, через «оро»! Я быстренько перерыл всю папку.

Ни одного желания этой девочки не было исполнено. Да как же так? Я еще раз все перепроверил. Девочка писала каждый год. За исключением того, когда «старый морозматик» кинул ее с куклой. Все ее желания были не сложными. В чем проблема?

— Аленушка, можно тебя на минуточку? — вежливо позвал я, выйдя в коридор.

Снегурочка появилась через пару минут. В темно-синих джинсах и черной водолазке она выглядела просто шикарно. Черт, будь мы знакомы в простой жизни — я бы точно поплыл.

— Слушаю тебя, Данила-мастер, — у нее была самая искренняя белоснежная улыбка.

— Я тут девушку одну обнаружил. У нее нет ни одного исполненного желания. Хотя… ничего сложного она не просила. Глянешь?

Аленка серьезно кивнула, села на мое рабочее место и быстро разобрала бумаги.

— Странно! У нее стандартные детские желания. Такие выполняются в первую очередь! Почему же… Как мы могли ее пропустить?

Она была на самом деле обеспокоена.

— Намеренный саботаж или халатная небрежность? — съехидничал я.

— Не знаю пока, — растерялась девушка. — Но я разберусь! Я не могла отклонить такое простое желание!

— Не могла, но отклонила. Куклу ребенку зажала. Эх, ты!

— А ну послушай, сюда, олень! Это какая-то ошибка. Точно ошибка! Ребенок за все детство не получил ни разу подарок от Деда Мороза. Ты хоть представляешь, что это, реально, трагедия? А не повод для ерничества и сведения счетов!

Да, мне слегка стало неловко.

— Но я все равно разберусь, в чем причина! Я не могла отклонить такую просьбу.

Аленка быстрыми движениями переписала себе на листок имя и фамилию девочки, и тут же вышла из кабинета.

— А мне-то что делать? — крикнул я ей вслед.

— Дальше работать! — отрезала она.

Угу.

[Книжник]

Работать было в лом. Надо же, какое совпадение! Я видел письмо этой девочки, когда работал у Санты и столкнулся с ней тут. Удивительно.

Вбив данные в поисковую строку — легко получил всю нужную информацию Хвала соцсетям. Есения была стройной, кареглазой девушкой, работала администратором гостиничного комплекса. Предпочитала спортивный стиль одежды деловому, любила кавказскую кухню и собак. Не замужем.

— Шустрый ты!

Я вздрогнул от неожиданности. Алена стояла рядом и рассматривала фото девушки, которая так и не получила свою куклу.

— Родители были в разводе. Она выросла с мамой, отец получил приглашение на работу, в штаты. Это к нему она приезжала, когда просила Барби у Санты.

— Старый козел, — выругал я бывшее начальство. — Этих кукол там… — зло проговорил я.

— Вот тут и зарыта собака, Данечка!

Я вопросительно посмотрел на Алену.
— Если верить зарубежным отчетам, Санта выполнил желание девочки. Вот, у них есть вся документация.

Аленушка вставила в мой ноут флэшку. Первый документ: письмо на английском, написанное печатными буквами. Значит папа знал про желание дочери, раз помогал ей писать письмо! Придурок, не мог что ли купить дочери Барби? Второй документ: чек и фото роскошной куклы в дорогой, праздничной упаковке.

Черт! Да что же все-таки произошло в тот год?

Третий документ: накладная. Где за каким-то номером значилась кукла Барби для Eseniya Dashevskaya. Значит подарок точно существовал и просто не доехал до адресата!

— Соответственно, и у нас всегда значилось, что Дашевская исполнение желания получила. А по факту-то выходит, что нет. Как же это могло получиться?

— А вы что, то, другое письмо, про «морозматика» не читали что ли?

— Нет. Раз желание по кукле считалось выполненным, значит письмо с повторной просьбой автоматически уходит в папку, а не ко мне!

«Да, хреновая ситуация», — подумал я и тут же лязгнул зубами, так как Аленка встала с кресла и залепила мне зверский подзатыльник.

— Ты что натворил в том году, олень?

— Руки прибрала! — мгновенно взорвался я. — Я в том году еще человеком был!

— Да ты вообще никогда человеком не был! И твой предшественник, скорее всего был таким же животным, как и ты. Рассказывай, живо, как могло получиться, что по бумагам подарок значится как врученный, а на деле его никто так и не получил, а?

— Тон смени! И нервы заодно подлечи, если совсем невмоготу!

— Да я с тебя шкуру спущу!

Она действительно злилась! Надо же. Стерва и карьеристка. Вон как задел прокол по работе.

— Если ты еще хоть раз откроешь свой рот на тему порки, я тебя сам так исполосую, что ты несколько дней из своей комнаты не посмеешь выйти. Слышишь? — терять мне было нечего, а терпеть ее командование я не намеревался. — И не смей больше руки распускать!

Аленка только было собралась ответить, но я не дал:

— Меня там не было, в том году. И какое сейчас имеет значение, почему подарок не нашел свою хозяйку? О другом думать надо. Что делать будем?


Нарочито громко откашлявшись, в комнату вошел Дед Мороз.

— Голоса ваши услышал. Подумал, может помощь какая нужна?

Я резко пожал плечами, сел в кресло и уставился в ноут. Аленка надулась.

Ага, она еще и обиделась! Проворонила детскую трагедию, а туда же, строит из себя оскорбленную невинность.

— Рассказывайте уже, что не поделили! — надо же, Дед тоже может быть строгим, когда хочет.

Я вздохнул и подстегнул Аленку взглядом.

— Даня нашел дело одной девочки. Мы ни разу не выполнили ни одного ее желания.

— Бюрократия, — вмешался я. — Кому-то лень просматривать все письма, и жалоба ушла сразу в папку.

— А еще, наверняка, имела место преступная халатность! Кукла была готова к доставке, нужно еще выяснить, почему она не попала к девочке!

— Выяснить, конечно, можно. Я даже могу предположить. Когда сани очень тяжелые, а в упряжке есть особо строптивый олень, то подарки могут и вылететь из саней, на ходу. С оленя какой спрос, он же животное! — я усмехнулся.

— В итоге, — перехватила инициативу Алена, — мы получаем отчет, что все хорошо…

— На клиентов нам плевать, зачем проверять, правда? Главное — бумажка!

— Да что ж ты за урод такой, а?

— Сама дура!

Мороз вздохнул.

— Что хоть за девочка, выросла уже?

Я повернул к деду ноутбук, показав фото.

— Есения Дашевская. Живет в живописной местности черноморского побережья, — голосом гида рапортовал я. — Крым, то есть.

— Замужем? — заботливо поинтересовался дед.

— Нет, — почему-то хором ответили мы.

— Живет одна, — уточнил я.

— И в Крым переехала недавно. Еще не обзавелась хорошими знакомствами. Дом, да работа, — добавила Аленка.

— Надо бы ее в гости пригласить! — крякнул дед. — Извиниться. И выполнить любое ее желание. Вне очереди!

— Как это вне очереди?! — ахнула Алена.

— Что, вот прям любое? — тут же вскинулся я.

Мороз Иванович еще раз полюбовался фотографией.

— Красивая девушка. Видно, что добрая, хоть и не случилось в ее жизни чуда, — дед улыбнулся. — Ну, ничего, это поправить можно.

Мы с Аленкой переглянулись.

— Ты, Аленушка, уж пожалуйста, не отклони просьбу девушки. Расскажи ей все, как есть. Мол, так и так, все, что только хотите — сделаем, — задумчиво, словно не распоряжение, а мысли вслух, высказывал Мороз.

— А ты, Даня, свяжись с девушкой, пригласи. Билеты там закажи, все, что нужно, для такой экскурсии.

Я кивнул, еще полностью не осознавая, что от меня требуют.

— И вообще, — продолжал дед, — позаботишься, чтобы она тут не скучала, пока будет над желанием думать!

— Я позабочусь! — моей улыбке сейчас могли позавидовать лучшие актеры мира.

Аленка полоснула меня злым взглядом, но тут же опустила глаза.

— Ну, вот и славно! Нужно обязательно совершить чудо для этой девушки! — закончил шеф и вышел из кабинета.

Мы с Аленой проводили его внимательным взглядом. Как только за дедом закрылась дверь, я кинулся к ноутбуку, чтобы выполнить приказ начальства.

Алена нахмурилась.

— Данечка, ты же помнишь о том, что я отклоню желание, если оно будет касаться твоей свободы?

— Аленушка, а приказ дяди Коли для тебя не указ?

— Не указ, Данечка. И даже если бы не так, имей ввиду, я постараюсь, чтобы до этой девушки дошло в полной мере, что она может просить и миллион, и миллиард долларов. И наследного принца в мужья, и абсолютно все, что пожелает!

Я с трудом сдержался, чтобы не всадить кулак в клавиатуру.

— Думай, что хочешь. А я, просто хочу, наконец, пообщаться с нормальной, психически здоровой девушкой. Красивой, доброй и умной!

— Общайся, Данечка. Особенно, если она захочет с тобой разговаривать, когда узнает все подробности твоей биографии и условия твоего освобождения.

— Ален, ну зачем ты так со мной? Да не собираюсь я ее охмурять ради желания. Просто… красивая же девчонка. Хочется чисто человеческого общения.

— Ммм? Тебе хочется приятного общения с красивой девушкой, Даниил? — Алена соблазнительно улыбнулась.

— Очень хочется, Алена. Знаешь, как тоскует мужское сердце по вниманию доброй, очень доброй девушки с красивой душой?

Синющие глаза сощурились.

— Хорошо, Данила-мастер. Побрыкайся. Все равно, не выйдет у тебя каменный цветок.

И махнув косой, как хвостом, она вылетела из комнаты.


Есения оказалась девушкой очень приятной не только внешне, но и в общении. Я написал ей вежливое письмо о том, что администрация Деда Мороза желает выполнить любое ее желание, а для начала — приглашает в гости.

Мы очень быстро договорились с девушкой о сроках и билетах. Она так искренне удивлялась и радовалось предстоящему приключению, что мне уже самому ужасно хотелось попытаться исполнить ее желание.

До ее приезда оставалось три дня.

— Да ты никак тоскуешь, Данила-мастер? — усмехалась Алена, встретив меня то там, то тут.

Я отмалчивался.

— Может все же поладим, а? Обещаю: сможешь окрутить девчонку так, что свободы для тебя попросит — отпущу.

— Спасибо, не хочется, — отвечал я сквозь зубы.

— Как знаешь, — загадочно улыбалась она.

— Да как же тебя Мороз-то не раскусил за столько лет? — злился я.

— А у него дар такой, Данила-мастер, он в людях только хорошее видит.

— Не зови меня так!

— Как пожелаю, так и буду звать, Данечка. А ты, на любой мой зов откликаться станешь. Вопрос лишь времени. Так что привыкай, смиряйся.

— Снегурка, ну найди ты себе нижнего и доминячь его, сколько душе влезет, я-то тут при чем, а?

— Так не лезет мне в душу никто, Данечка. Тебя одного хочу. Опостылели все!

Так мы перепирались время от времени, с переменным успехом.

Работа шла ни шатко, ни валко. Объектов с невыполненными желаниями больше не попадалось.


В тот день, когда должна была прилететь Есения я проснулся как можно раньше. Дольше умывался, тщательней брился. И нервничал. Влюбить в себя девушку за три дня, чтобы она отказалась от миллиона долларов — это, конечно, сюжет для голливудской сказки. Я понимал, что шансов у меня нет. Но твердо решил, что постараюсь сделать для Есении эти дни приятными. Да и пообщаться с милой, веселой девчонкой, хотелось очень сильно. Аленка с каждой минутой бесила все больше и больше.

— Здравствуйте! — Есения поздоровалась тихо, но я все равно сразу обратил внимание, какой чистый и красивый у нее голос.

Гостья явно смущалась и вообще, вела себя очень робко. Я, так вообще, с трудом подбирал слова. Никогда не терялся в общении с девушками, а тут просто потерял дар речи. И за столом, в рот ничего не лезло.

За то, на удивление, шеф был в ударе.

Он много рассказывал нашей гостье о топографии края, климате, местных легендах и обычаях. Заслушаешься! Я и не знал, что вокруг столько всего интересного творится!

И Есения слушала деда, по-детски смеясь и радуясь его шуткам. А я сидел и любовался. Просто любовался. Красивой и скромной девчонкой.

— Ну, чувствуйте себя, как дома! Даниил вам тут все расскажет, покажет и объяснит. С решением не торопитесь. Мы хотим, чтобы это желание компенсировало вам всю нашу недостачу! — дед неловко засмеялся.

— Да что вы, Николай Иванович, ну какая недостача! У меня были праздники и подарки. Каждый год.

— Были-то были, но не волшебные. Исполнение желания мы вам должны. Вот, возьмите бланк. Как решите, что хотите — мигом ручкой напишите. Ручки нет? Карандашом! Все исполнится потом, — дед прочитал этот стишок с серьезным видом, словно произнес очень сложное заклинанье. Есения расхохоталась.

— Хорошая вы девушка, Есения. Добрая. Пусть ваше желание в этом году исполнится! — дед пожал порозовевшей после комплимента девушке руку и укатил из резиденции по своим делам.

А я повел Есению знакомиться с работой нашей конторы.

Это было так необычно! Рассказывать простой земной девчонке о письмах с желаниями. О том, что какие-то подарки покупают родители, а какие-то, действительно, волшебным образом, дарятся от Деда Мороза. И я, как ни странно, являюсь участником всего этого действа!

Есения смотрела на меня с таким уважением, что мне хотелось провалится сквозь землю от стыда.

— И Снегурочка в самом деле может выполнить любое человеческое желание? — восхищалась Есения.

— Любое.

— Удивительно!

Нагулявшись, мы засели в моем кабинете. Я усадил девушку в кресло, а сам, присел все на те же коробки с папками.

— Есения, ты есть хочешь?

— Пока нет, — она в очередной раз покраснела.

— А желание уже придумала?

— То же нет, — девушка вмиг стала серьезной. — Это же, такое ответственное задание. Нужно попросить, что-то очень важное и великое, да?

Я фыркнул.

— Да прям! Во-первых, это вовсе не задание, а возмещение недостачи. Во-вторых, ты никому ничего не должна. Проси только то, что сама сильно хочешь.

Есения разложила перед собой бланк для желаний.

— Я не знаю, что просить. У меня и так все есть.

Я чуть не застонал!

— Ты путешествовать любишь?

— Да!

— Можешь попросить кругосветное путешествие.

Есения пожала плечами.

— Да, но разве на это можно тратить такую возможность?

— Конечно можно! Да тебе сейчас все, что хочешь можно.

— Хорошо. Тогда я еще подумаю, — почти прошептала она смущенно.

И я кивнул.

— Ты, тогда, в Калифорнию, к отцу прилетала?

— Ага. И Барби просила. Очень хотела настоящую. Американскую, — Есения смеялась так, словно никакой трагедии в ее жизни и не произошло. — У подружек некоторых были. Стоила такая кукла тогда дорого, но родители постарались. Мне и казалось странным, что папа живет в штатах, а я без Барби.

— А маразматик почему черед «оро» потом написала?

— А я… почему-то думала, что «мороз» — проверочное слово. Он же там вместо дедушки Мороза, верно?

Я рассмеялся и кивнул.

— Сильно тогда расстроилась?

— Ужасно! Папу купил мне много подарков, а про куклу… я тогда подумала, что он забыл. Обиделась. А он шутил, что заказывал куклу у Санты, но тот почему-то не привез. Я и написала то письмо. Втихую от папы.

— Да, это было забавно! — я ухмыльнулся.

— Правда? А то я потом переживала, что как-то не вежливо получилось.

— Не переживай. Санта его все равно не прочел, а я не стал переводить.

— Ты видел то письмо?

— Да.

— То есть, ты не всегда тут работал?

— Нет, я раньше трудился в компании Санты. А тут вообще недавно.

— Ух ты, вот здорово! Расскажи, а?


Алена вошла, коротко постучавшись.

— Вы еще не проголодались, молодые люди?

Я был ей благодарен за умение вовремя появиться на сцене.

— Приглашаю всех в столовую. Обед на столе, — официальным тоном объявила Снегурочка.

Шеф так и не появился, так что обедали мы втроем, если не считать белку, занявшую свой дежурный пост на буфете.

Я старался сохранить тот же настрой, что задал утром Мороз. Но получалось плохо. Белка демонстративно засунула лапку в рот и продемонстрировала рвотный рефлекс. У меня снова пропал аппетит.

— Как вам у нас отдыхается, Есения? — начала спасательную операцию по выравниванию ситуации Аленушка.

— Прекрасно! Спасибо вам больше за приглашение, — радостно отозвалась Есения.

Алена вежливо улыбнулась.

— Даниил, наверное, утомил вас своими разговорами? Жалуйтесь на него, не стесняйтесь. Мы его потом сурово накажем, — сообщила она Есении доверительным, дружеским шепотом.

Девочки рассмеялись. Я нервно хлебнул горячий чай, ошпарив язык.

— Нет, он милый собеседник. Как раз начал рассказывать о том, что раньше работал у Санты.

— Неужели? — искренне удивилась Аленушка. — Вот это да! Даниил очень скромный парень и не любит делиться подробностями своей заграничной жизни. Иногда мне кажется, что даже я всего не знаю, хотя мы… достаточно близки, да, Данечка?

Я чуть не грохнул чашку об стол.

Если Есения и уловила какой-то скрытый смысл в этих словах, то сделал вид, что ничего не заметила.

— Все еще думаете над желанием, Есения? — как бы между прочим спросила Алена.

— Да, — Есения снова смутилась. — А вот вы подскажите, Алена, что люди просят чаще всего?

— Даже не знаю, что вам сказать, Есения. Дети просят игрушки и сладости. Взрослые чаще всего просят денег. Реже любви. Иногда здоровья. Да вы не думайте об этом, Есения. Все же люди разные! Просите только то, что вам действительно кажется важным.

— Согласна. Но что-то действительно важное, оно важно для всех! Разве нет?

Аленка улыбнулась и не ответила.

— Я даже не знаю, — продолжала рассуждать Есения. — Нет у меня такого желания! Дань, а у тебя есть? Ты вот чего хочешь? Может мне лучше исполнить твою мечту?

И я испугался. Действительно испугался, потому что не знал, как рассказать этой наивной девушке о своем желании. Кажется, что и Алена была обескуражена такой простотой. Но она быстро вязал себя в руки.

— О! Вы как раз в яблочко, Есения. У нашего Дани есть тайное, практически неисполнимое желание. Такое страстное, что даже простого начертания на бланке от Деда Мороза не хватит, чтобы оно исполнилось.

— Правда? — не поверила Есения.

— Да-да. Там все так сложно, что придется еще и кровью заплатить, — печально закончила Алена.

— Хватит! — я вмешался слишком резко и Есения вздрогнула.

— Извини, — попытался я улыбнуться. — Не обращай внимания, Алена любит пошутить.

— Да, ничего не стоящий разговор. Не нужно мне было так открыто, про сокровенное, — сокрушенно вздохнула Алена. — Извините меня, Даниил. И вы, Есения.

Аленка подскочила и начала убирать посуду со стола.

— Давайте я вам помогу, — тут же предложила Есения.

— Ну, что вы, право не стоит. Отдыхайте. Вон, попросите Даню, пусть он вам еще про работу у Санты расскажет. Очень интересно!

И собрав на поднос посуду, Алена вышла из столовой.

Есения посмотрела ей в след, но ничего не сказала.

Потом села за стол и внимательно посмотрела на меня.

— Дань?

— Что?

— И что это было?

Я выставил локти на стол и сцепил пальцы на затылке.

Не рассчитывал я выманить у Есении желание. Но и портить себе эти дни тоже не хотел. Ну и что мне делать? Врать?

— Дань, у вас с Аленой какие-то проблемы, да? — голос Есении больше не был робким, скорее даже немного холодным.

— Так, рабочие моменты, не обращай внимания.

— А что она такое рассказывала, что у тебя есть желание, которое даже она просто так выполнить не может? — требовательно спросила Есения.

— Было. Давно как-то, было у меня такое желание, а теперь уже нет. Это Аленка так, по старой памяти вспомнила. Не забивай себе голову лишними вещами.

— Странные вы, — вздохнула девушка и вышла из-за стола.

— Странные, — грустно согласился я и двинулся за ней, к выходу.

— А я вот подумала! — она вдруг резко остановилась и обернулась ко мне.

Это произошло настолько неожиданно, что я не успел остановиться и девушка уткнулась лицом мне в грудь, а я невольно обнял ее двумя руками.

— Ой, — пискнула она.

— Не съем, не голодный, — ответил я крепче прижимая ее к себе. — Так, что ты придумала?

— А можно попросить просто счастья для всех?

— Я… не знаю, это нужно у Алены спрашивать.

Ее губы были так близко, что я с трудом сдерживался, чтобы не поцеловать.

— Дань, а у тебя есть сокровенное желание?

Готов поклясться, что в ее серьезном взгляде мелькнул подвох!

— Желание есть, но обыкновенное, — пытливо ответил я.

— Сложно выполнимое? — разрешающе улыбнулась она.

— Даже не знаю… Это же не от меня зависит, — я скользнул рукой с ее спины на затылок и уже собирался осуществить свое желание…

— Ох, простите, помешала! — Алена оказалась на пороге столовой, когда я уже потянулся поцеловать Есению. Наша гостья вспыхнула и тут же отпрянула от меня.

— Извините, — быстро проговорила девушка и выскочила в коридор. Я услышал, как она бегом поднялась по лестнице и как хлопнула дверь ее комнаты.

— А ты молодец, Данила-мастер! Навыки не утратил! — усмехнулась Алена. — Одобряю! Ни одно желание, так другое. С паршивой овцы, да хоть шерсти клок, да?

— А ты молча завидуй!

— Чему ж завидовать-то, Данечка? — деланно вздохнула Снегурка.

— В такую, как Есения, хоть влюбиться можно!

— Так влюбись, Данечка. Если умеешь, конечно. Ты хотя бы раз в своей жизни любил?

— А ты?

Аленка ничего не ответила. Только зыркнула злыми синими глазищами и нахмурилась.

Я попытался сгладить углы:

— Ладно, не злись. Давай хоть этой девчонке не будем портить праздник, ладно?

— Надо же, какой ты заботливый стал!

— Ален, ну не кипятись ты!

— Человеком себя почувствовал, да?

— Я и был человеком! Всегда.

— Не был. Никогда ты человеком, Даня, не был. И любой это поймет, кто нутро твое увидит. А девочка эта, если только узнает, что ты из себя представляешь — сбежит отсюда в тот же час. И единственным ее желанием будет: быть от тебя, как можно дальше. Веришь, нет?

— Верю, Аленушка, — прохрипел я. — И останемся мы тут с тобой вдвоем, жалить друг друга, как два скорпиона в банке.

— Ну почему же? Я тебя жалить буду, а ты — терпеть, — усмехнулась Снегурочка. — Чем не вариант?

Она ласково погладила меня по голове, словно ребенка. Взъерошила волосы на затылке, потянула на себя.

— Не-а, Ален, извини, не выйдет.

— Вот упрямый, — разозлилась она.

— Какой есть, — я вздохнул.


Есения не выходила из комнаты до ужина. Я и работал, и не работал, больше прислушивался к шагам на лестнице, не спустится ли. Не спустилась. И от ужина отказалась.

Ситуация злила меня все больше и больше.

Есения явно понимала, что препираемся мы с Аленой не просто так. Ну как ей все объяснить? Да и надо ли?

Мороз к ужину тоже не появился. Знать бы, где он пропадает!

Алена не спеша прибирала со стола. Белка нагло прихорашивалась на буфете. А я мысленно торговался с самим собой.

То, что Есения получит свое желание и уедет — я не сомневался. Но так не хотелось терять общение с такой девчонкой! Ну, есть же интернет, мы бы могли писать друг другу, звонить. Вот только захочет ли она?

«Не сделаешь — не узнаешь» — вспомнил я откуда-то фразу.

— О чем думаешь, Даниила-мастер?

Привычно сказала, как всегда, но именно сейчас это стало последней каплей.

— Хватит, достало! А ну, пошли!

Я резко схватил Алену за локоть и поволок в коридор.

Белка с протестующим клекотом кинулась за мной, но я подцепил ногой дверь и захлопнул ее прямо перед носом вредного животного. Мне кажется, что даже услышал, как не успевшее затормозить тельце шмякнулось об дерево.

— Ты что удумал, Даниилушка? — она не боялась меня.

— А сейчас в комнату твою попадем и узнаешь!

Я протащил девчонку по лестнице и толкнул плечом ближайшую дверь.

— Входи, мил человек, гостем будешь, — продолжала издеваться Снегурочка.

Я отпустил ее, и она, тут же, развернулась, обняв меня за шею.

— Не за этим, — может чуть грубее, чем следовало оттолкнул ее я.

— А зачем тогда?

— Папку отдай!

— Какую-такую папку, Данила-мастер?

— Ту самую, что пришла перед моим появлением у вас. Со всей моей биографией и прочими безобразиями!

— А тебе зачем? Неужто подзабыл подвиги свои ратные? Освежить в памяти задумал?

— Ален, дурью не майся, отдай папку, а?

— А ты попроси, как следует! Может и отдам.

— Алена, — я почти завыл. — Ты вообще, человек или нет?

— Нет, Данила-мастер, тебе ли не знать, — усмехнулась Снегурочка.

— Так хоть раз, поступи по-человечески, а? — взмолился я. — Ну ты же хочешь, есть же и у тебя сокровенное желание, стать человеком, так начни, чем не время?!

Аленка замерла. Смотрела в упор, меняясь в лице, думая о чем-то своем. Я ждал.

Наконец она вздохнула и спросила:

— Зачем тебе этот файл?

— Есении показать хочу.

— Зачем?

— Не знаю! Просто. Чтобы знала с кем общается.

— Ну узнает. И сбежит от тебя. Зачем тебе это все?

— А может я тоже, хоть раз в жизни хочу поступить, как человек. Можно? Имею право?

— Можно, — кивнула Снегурочка, — будь по-твоему. А не пожалеешь, Данила-мастер?

— Хрен его знает, давай уже папку!

Надо же! Я и не думал, что на меня собран почти том информации. Очень хотелось зайти в свою комнату, разложить там бумаги и почитать. Вроде бы и сам все про себя знаю, но все равно, было очень интересно!

Но сейчас было важнее, постучаться в комнату Есении. Увидеть ее, поговорить, попытаться объяснить.


Есения открыла дверь сразу, как только я ударил кулаком. Словно ждала.

— Привет! Можно мне войти?

Девушка кивнула.

— Ты к ужину не спустилась, я и начал переживать. Может тебе нужно что?

— Нет, спасибо, у меня все хорошо, — она отвечала тихо и спрятала глаза.

— Я тебя напугал?

— Нет, что ты! — тут же вскинулась она.

— Ну, хорошо. А то я вот, чтиво тут одно тебе принес, — я протянул девушке папку.

— Это что? Документы какие-то?

— Страшная сказка, на ночь. Начнут кошмары мучить — моя комната последняя по коридору, — пытался шутить я.

Есения взяла папку, положила кровать, но глянуть не решалась.

— И все же, что там? И почему мне нужно это прочесть? – недоуменный, пытливый взгляд.

Я вздохнул. Да, глупо сунуть девушке компромат и надеяться, что она сама во всем разберется и примет решение.

— Там вся моя биография.

— Биография? Зачем?!

— Я хотел, чтобы ты прочла, чтобы знала…

Чем больше говорил, тем глупее себя чувствовал. Я изобрел самый дурацкий способ познакомиться с девушки поближе! Хочешь узнать меня лучше? Вот, держи, это папка с моей биографией! Дурдом, правда?

— Дань, ты, конечно, парень замечательный, только… что-то там сильно много всего. Может ты как-то коротко изложишь? Самую суть.

— А тебе интересно?

— Очень!

— Хорошо, я попытаюсь не затягивать.

Побороть смущение было невероятно сложно.

— Да не волнуйся ты так, Дань. Все хорошо, правда!

Она погладила по плечу, и я сразу обнял ее.

— Ты только прости меня, ладно? — голос дрогнул.

— За что? — она удивилась.

— За то, что ты сейчас узнаешь.

— Мне уже страшно, — Есения улыбнулась.

Не размыкая объятий, мы дошли до кровати и, я скинул папку на пол, а потом задвинул ее ногой под стол. Усадил девушку на колени, помолчал, набираясь смелости, и начал свою первую в жизни исповедь.

— В первом классе, я вылил целый контейнер краски в ранец одной девочки…

Есения рассмеялась громко и так заливисто, что я слетел с трагического тона и уже просто рассказывал, в течение нескольких часов. Я не боялся, чего-то забыть или упустить. Если что-то и не рассказал, то точно не потому что хотел скрыть. Просто не всплыло в памяти.

За окном давно опустилась ночь. Мы несколько раз меняли положение, потом легли. Есения свернулась клубочком, положив голову мне на плечо и продолжала слушать. Время от времени она вздыхала, сопела или хмыкала, но не перебивала. Так я рассказал ей, как попал к Санте, а потом очутился в резиденции Деда Мороза. Не уверен, бодрствовала ли она еще, когда я рассказывал о письме от Санты к Морозу и о том, чего хотела от меня Снегурочка. Но я все честно рассказал. А потом крепко обнял девушку и уснул. Как раз за окном светало.


Мы проснулись одновременно, от того, как кто-то настойчиво царапался в дверь.

— Это кошка? — сонно спросила меня Есения.

— Нет, скорее всего белка, — недовольно ответил я.

— Да? Тогда, наверное, нужно впустить, — смутилась девушка.

— Входи, — зло прошипел я.

Дверь тут же отворилась и белка, простучав коготками по полу, запрыгнула на стол. Поправив шубку и хвостик, уселась, и осуждающе уставилась на нас с Есенией.

— Ну что? — вызывающе буркнул я, крепче прижимая к себе девушку.
Есения хихикнула.

— Вы завтрак проспали! — патетично проверещала маленькая ханжа.

— Так надо было сюда принести! В чем проблема, рыжая, хвост отвалится?

Белка вытаращила меня глаза, а Есения снова зашлась смехом:

— Дань, не груби. Она же миленькая! Ее можно погладить?

— Кто миленькая, эта? Да она скорее всего не привитая и без ветпаспорта. Допускаю, что больная. Бешенством! — я злился.

— Больной и с бешенством у нас тут только один пациент, — с достоинством ответила мне белочка. Остальные все здоровые.

— Не сердитесь на нас, — вмешалась Есения. — А Даня, он просто не выспался.

— Да, извини, рыжая, перегнул.

Белочка фыркнула, спрыгнула со стола и побежала к выходу, цокнув на ходу:

— Мы накроем завтрак через пятнадцать минут, спускайтесь, сони!

— Бел, спасибо! — успел крикнуть я под смех Есении, но дверь уже закрылась.

— Ну, что будем вставать? — спросила меня девушка.

— А есть другие варианты? — попробовал я.

— Нет! — отрезала она.

— Тогда вставать, — вздохнул. — Я к себе. Умыться, переодеться. За завтраком увидимся.

— Ага.

Уже в своей комнате я тщательно вспомнил все подробности последних часов.

Жалел, что разоткровенничался? Немного. Но, что сделано, то сделано.

Привел себя в порядок, переоделся, глянул на часы.

Нужно спускаться.

Признаюсь, немного нервничал, что, когда Есения осмыслит все, что узнала, попытается выстроить дистанцию. Но, что толку, теперь мучиться.

Я вздохнул, больше беспокойным вихрам своей прически, чем настроению и собрался идти в столовую.

Прежде, чем я коснулся ручки, дверь отворилась и на пороге моей комнаты возник Дед Мороз.

— Доброе утро, Николай Иванович, — очень вежливо поздоровался я, протянув шефу руку.

— Доброе утро, Даниил, как спалось?

Мороз крепко ответил на рукопожатие. Если он и знал, как мне спалось этой ночью, то ничто на это не указывало.

— Спасибо, хорошо, — дежурно ответил я и вопросительно посмотрел на шефа.

— Еще не завтракал? — как-то даже виновато спросил дед.

— Нет, — не задумываясь ответил я и только потом вспомнил про время!

Вообще-то я в это время должен заниматься архивами в своем кабинете, а не к завтраку спускаться. К тому что Мороз неизменно добр я уже привык, но годы работы у Санты вбили в меня рефлексы, от которых сложно избавиться за несколько недель комфортного существования, поэтому я все же напрягся.

— Ты, Дань, извини, но завтрак придется отложить. У меня к тебе очень серьезный, и боюсь не самый приятный разговор есть. Присядь лучше.


Ну, вот и все, что называется. До Мороза, наконец-то, дошло, что за отморозок поселился в его доме. Сейчас он с высоты своей многовековой морали расскажет какого мнения о парнях, ночующих не в своей комнате и вообще, как называются мужики, которые ради своих хотелок разводят юных и наивных девочек.

Я вздохнул, сел и опустил голову.

— Такие дела, Даня. Справедливость вселенских законов требует аннулировать наше обещание исполнить любое желание Есении, — дед это сказал на столько грустно, что у меня от всех переживаний чуть слезы не навернулись.

Но в следующую секунду, когда я полностью осознал все услышанное — взбесился.

— Чего?! Чего хочет Вселенная? Отобрать у несправедливо обиженной девочки положенное ей чудо?

— Не заводись, Даня! Понимаешь, тут такая история…, — Мороз вздохнул. — Подарок, действительно, как ты и сказал — выпал по дороге.

— Козлы, а не олени! — я просто не знал, как еще выплеснуть свою ярость. Не материться же при деде.

— Но его потом нашли и все же доставили по адресу. Понимаешь?

— Не понимаю! Я ни хрена в этом идиотизме не понимаю. Как это доставили, если она куклу так и не получила тогда?

— Она уже уехала к тому времени. Но подарок, пусть и с опозданием, все же был доставлен!

— Но она же на следующий год писала, что не получила Барби! Почему?

Мороз вздохнул. Сел рядом.

— Дань, понимаешь, есть такие отцы…

— Ой, только не начинайте. Он, что, забыл выслать дочери куклу?

Мороз кивнул.

Я сглотнул.

— А потом, через год? И вообще?

Мороз отрицательно покачал головой.

Если бы мог, я бы завыл. Мне отец после их развода с матерью, тоже не звонил и не писал. А отчим и подавно, успешно делал вид, что меня не существует. Это у нас взаимное с ним было. Я по сей день помню саднящее чувство пустоты, словно ты лишний и никому не нужный. Как будто тебя изготовили про запас или по ошибке и ты не поместился в упаковку, а так и остался на складе, невостребованным товаром. Ну ладно я. Давно смирился и научился с этим жить. Даже, как показала жизнь, отлично умею не только справляться с подобными ситуациями, но и извлекать из них свою выгоду.

Но Есения... Нежная, хрупкая, такая добрая и наивная девочка, ей-то это все за что и почему? И теперь еще у нее отнимут чудо.

— Николай Иванович, так же нельзя!

— Я и сам, Даня, понимаю, что нельзя. Пригласили, пообещали, а теперь на попятную пошли.

— Да плевать нам на законы Вселенной, Николай Иванович! Они, что, могут нам запретить сотворить чудо для человека?

— Ты, Даня, все же чуть спокойнее рассуждай. Это не просто законы, это законы справедливости!

— Плевать мне на справедливость! И на ее законы, — я вскочил на ноги. — Что, все же решили отказать девчонке, да? Оставить без чуда? Конечно! Почему бы нет. За нее же вступиться некому. И жалобу не напишет. Выросла же. Эх вы!

Меня знатно так потряхивало.

— Вот и я о том же. Ты, Даня, тоже считаешь, что надо выполнить ее любое желание?

— Да! — рявкнул я.

Дед согласно кивнул:

— И я так считаю. Нужно тогда нам подумать, как выйти их положения. Пусть пока девушка размышляет, что ей загадать, а мы голову поломаем, как выйти из ситуации.

Я задумался.

— Алену можно спросить, говорят, что она в любом договоре лазейку найдет.

— Вот и славно! Молодец, Даня! Поговори об этом с Аленушкой, — Дед как-то сразу засуетился и глянул на часы. — Ох, а мне спешить надо, опаздываю совсем.

И Мороз быстро вышел из моей комнаты.


И снова я, сидя за столом, без аппетита взирал на горы вкусной еды.

Итак, все опять упиралось в Снегурочку. Исполнить желание Есении она могла. И если ее хорошенько попросить… Тошнотворный ком подкатывал к горлу. И даже не от того, какую эта стерва цену запросит. Хрен с ним, переживу. Она же, предварительно, высмеивать и глумиться будет так, что никаких нервов на нее не хватит!

«Да пошла она лесом, дура шизанутая!» — я пришел к единственному правильному решению, которое только существовало в этой ситуации.

— Дань, а ты что не ешь ничего? — заботливо спросила Есения.

— Не голоден.

Я, насупившись, смотрел в пустую чашку.

Договариваться с Аленой, ох, как не хотелось. В то же время, я хорошо понимал, что попроси ее хорошенько… «долго и старательно» (тьфу, ну до чего же мерзко!), как она выразилась, — Снегурочка согласится. Весь мозг вынесет, душу вымотает и кровь выпьет, но обещание выполнит. Послать ее лесом хотелось просто невероятно! Но и потерять возможность устроить для Есении чудо я тоже не мог.

И что делать?

К концу завтрака решил, что с Аленой все же поговорю. А вдруг и в моей жизни есть место чуду, и, Аленка согласится помочь просто так. Ну, или в долг. Ну, или… не знаю.


— Совсем похудел, Данила-мастер. Одни глаза. А под ними тени. Что за грусть-тоска тебя тревожат? Поделись, разделенное горе — пол горя.

Мы столкнулись с Аленушкой в коридоре, после обеда. Я шел работать, а Есения ушла к себе в комнату, позвонить друзьям, посмотреть почту.

— Разговор есть, — угрюмо ответил я, коротким жестом пригласив девчонку в свой кабинет.

Аленка легко впорхнула в комнату, по-хозяйски уселась в кресло.

— Ну, что, Данила-мастер, чует мое девичье сердце, что дозрел ты до серьезных отношений, — зубоскальничать Аленка умела. — Только договаривались, что просить ты придешь с плетью в зубах, помнишь?

— Помню! — исподлобья.

— Ну, ничего. Я с тебя за этот промах потом отдельно спрошу, не забуду. Выкладывай, Данечка, не томи. Страсть, как узнать хочется, что же такого упрямого, да упертого на колени ставит. Неужто есть такая сила?

— Ален, тон смени, а? И без того тошно, ты тут еще.

— Для просящего, Данечка, у тебя тоже тон не дюже подходящий, ну да ладно. Что стряслось?

Я вздохнул.

— Мороза на днях дома не было, заметила?

Девушка кивнула.

— Говорит, что ездил куда-то, по делу Есении разбирался.

— А чего там разбираться? — искренне удивилась Алена.

— Было чего. Короче, какие-то важные высшие силы аннулировали наше предложение Есении.

— Это как?! — Аленушка не просто удивилась, она возмутилась.

— Вот так. Свершилось все же тогда чудо. Доехала Барби до места, просто…

Я махнул рукой.

— Ясно, — коротко отреагировала Алена. — Бюрократия победила, да?

— Угу.

— Свинство какое-то! Вот вечно у вас там, за океаном, все ни как у людей!

— За то у вас тут, полный порядок и сплошное равноправие, — выпалил я.

Аленка усмехнулась:

— Жалуешься?

— Не дождешься!

— Ой, да тут и ждать-то недолго осталось. Звал-то зачем, Данила-мастер? Таки желаешь глянуть на каменный цветок?

— Тебе только одно и нужно, — огрызнулся я. — А просто так помочь человеку не хочешь? Честь фирмы, в конце-то концов, тебя не волнует?

— Любуюсь я тобой, Данечка! Речи какие говоришь. Думы-то у тебя какие, высокие. О чужом благе печься стараешься.

— Ален, уймись, а? Просто скажи, поможешь или нет?

— Ну как не помочь хорошему человеку в добром деле. Помогу, конечно, Данечка! Грех не помочь. Тем более, что и возможность такая имеется.

— Что, правда, имеется?

— Правда, Данечка.

Ничего доброго мне улыбка Снегурочки не сулила.

— Ясно. Значит просто так не поможешь, — понял я.

— Просто так, Данила-мастер, ничего не бывает. Сам знаешь! Но если хочется тебе, человеку помочь, да честь фирмы не уронить, я могу дать тебе такую возможность.

— А взамен чего попросишь?

— Я дважды не прошу, Данила-мастер. Хочешь узнать способ помочь своей подруге — шкурой заплатишь.

— Ален, а по-другому с тобой договориться есть способ?

— Нет, Данечка.

— Почему?

— А что с тебя взять, олененок, кроме шкуры?

Мысленно я обругал девчонку всеми известными мне ругательствами.

— Да я даже не свитч!

— Не моя забота! Давай, докажи, что ты способен на такие жертвы, ради блага другого человека!

— Ален…

— Хватит, Данила-мастер. Звал на разговор, значит знал, чем закончится. Да и не терпится мне. Так уже хочется взять твой ремень, разложить тебя на этом столе и выпороть!

— Да пошла ты! — сорвался я.

— Сам позвал, а теперь грубишь, прогоняешь. Не последовательный ты, Данечка. Драть тебя нужно, с утра и до вечера.

— Ну, не обессудь, Аленушка, в печенках у меня уже твои шуточки!

Я рванул пряжку, вытянул ремень из петель джинсов.

— Вставай!

— Ой, рискуешь, Данила-мастер! А как же твои попытки помочь человеку?

— Я этим сейчас и занимаюсь. Выпорю, глядишь совесть у тебя и обновится, а то, смотрю, зависать стала.

— Не посмеешь! — прошипела она, как разъяренная кошка.

— Да запросто!

Я бросил ремень на стол, подошел к креслу и одни рывком поставил Аленку на ноги.

Тонкие девичьи ногти расцарапали мне руки и пару раз Снегурочка весьма чувствительно заехала мне каблуком по ногам, но в конце концов мне удалось заломить ей руки за спину и нагнуть к столу. Коленом я заставил ее раздвинуть ноги. Осталось всего ничего — задрать нахалке юбку.

В дверь два раза сильно постучали и тут же распахнули. Я только успел отпрянуть от стола и прикрыть спиной девушку, которая тоже поспешила занять вертикальное положение и поправить разлохмаченную в потасовке прическу.

— Работаете? — весело гаркнул бас Деда Мороза.

— Пытаемся, — неуверенно ответил я.

— Придурок! — всхлипнула Аленка и оттолкнув меня с дороги, выскочила из кабинета.

— Снова что-то не поделили? — удивился Мороз.

— Да так. Вы не обращайте внимания, Николай Иванович. Я потом извинюсь, нормально все будет. Мы на личной почве, так сказать.

Я спрятал исцарапанные руки за спину и вздохнул, проследив за взглядом шефа, который пытался понять, что на моем рабочем столе делает ремень.


Дед сел. Усмехнулся.

— Я ж чего вернулся-то, Даня! Так расстроился за эту девушку, что самое главное-то и забыл тебе сказать. А Аленушка, она же заработается так, что сама только к вечеру и вспомнит про тебя.

— Ага, — хмыкнул я, — она такая, не только не помнит про меня, а и вообще не замечает.

Мороз кажется не уловил иронии в моем голосе.

— Ты, парень, на нее не серчай. Она девушка хорошая. Вы еще подружитесь!

— Обязательно, Николай Иванович! Так что там за новость у вас?

— А Аленушка тебе еще не сказала?

— Не успела. Она тоже, на столько проблемой Есении обеспокоена, что только об этом и думает! — чувствовал, что меня понесло.

— Дело твое, Даня, пересмотрели. Раз вышел у той стороны такой непорядок. Я и подумал, что может они еще где могли дать промашку. Ну и попросил посмотреть все твои желания. С детства. Ты ж не против?

Я рассмеялся.

— Николай Иванович, да какие желания? Я ж никогда в это все не верил! И ни разу ни одного письма, ни вам, ни Санте не написал!

— В том-то и дело Даня! Никто тебя верить в чудо не научил, никто и не позаботился, чтобы чудо в твоей жизни произошло.

— Да ладно, я не в обиде, подумаешь!

— Это хорошо, сынок, что ты не в обиде! Правильную позицию занимаешь. Только вот, если по справедливости, выходит, что все свои ошибки ты натворил, потому что в детстве у тебя не все правильно было. И не ты в этом виноват.

— Фрейд с Юнгом отдыхают! — чертыхнулся я. — Мороз Иванович, вы серьезно? Натворить столько дел, а потом спрыгнуть, сказав, что это потому что у меня было тяжелое детство? И что, так можно было? А я и не знал!

С каждой секундой мне становилось все смешнее и смешнее. Я больно прикусил губу, только бы остановить нахлынувшие эмоции.

— Так или не так — это уже не мое дело. А только по факту, никогда в твоей жизни не было праздничного чуда. Никто для тебя не выполнил твоего сокровенного желания. Поэтому — держи.

И дед положил на мой стол бланк для желаний.

На бланке стояла громадная, мерцающая золотым отливом печать и несколько неразборчивых подписей.

— Есть такие бланки. Для особых случаев, — Мороз словно оправдывался. — И я подсуетился для тебя. Чтобы уже точно исполнилось и все, как надо было.

— Дед…, — мой голос осекся. — Спасибо тебе!

Я с чувством протянул Морозу руку и неожиданно оказался в его медвежьих объятиях.

Что-то как-то дрогнуло в груди, заскребло в горле, хлюпнуло в носу.

В дверь постучали.

Мы неловко разомкнули объятия. Мороз откашлялся, я поковырялся в левом глазу.

— Входи уже, психичка! — мне пока еще сложно было обрести душевное равновесие.

В кабинет вошла Есения.

— Извините, — почти шепотом сказала она.

— Ох, прости! — выдохнул я.

Дед хрюкнул.

— Я желание придумала, — сообщила Есения.

Мы с дедом переглянулись. За все это время никто так и не сообщил девушке, что…

— Вот, — Есения протянула бланк деду. — Тут осталось только вам расписаться и Снегурочке.

Дед прочитал желание девушки и брови его дрогнули.

— Хорошее желание, девочка! Какая же ты… умница. Слов нет.

Кажется, вот сейчас дед на самом деле расчувствовался. Да что же там такого Есения попросила, а?

Мороз тем временем еще раз перечитал желание Есении и выйдя в коридор громко позвал:

— Снегурочка! Спустись, пожалуйста, тут без тебя просто никак! — А потом еще раз посмотрел на Есению счастливыми глазами. — Какая же ты молодец!


Снегурочка вошла, скромно опустив глаза. Щеки ее подернул нежный девичий румянец.

Мороз взял ее за руку и подвел к моему столу.

— Подпиши! — попросил шеф, положив перед Аленкой листок и протянув ручку.

Алена прочла желание Есении. Прочла еще раз. Третий. Схватила бланк и шевеля губами перечитала еще несколько раз. А потом, бессильно опустив руку с листочком, посмотрела на Есению. В глазах Снегурочки было столько боли и тоски, что Есения вздрогнула, а я шагнул и прижал ее к себе.

— Не подпишу! — тихо, но твердо заявила Аленка.

— Подпиши, очень прошу! — Мороз осторожно, бережно, словно Аленка действительно была из снега и льда, обнял ее за плечи. — Давай, ну?

— Не подпишу! Не подпишу, не подпишу! — зарыдала Снегурочка.

Она скомкала бланк и кинула его Есении в лицо.

Но та даже не пошевелилась.

— Забирай! Переписывай. Даньку можешь себе попросить. Я подпишу! А это, — Снегурочка указала тонким пальцем на бумажку, которая, не долетев до нас упала на пол, — никогда не подпишу. Ни за что! Слышишь?

Мы с Морозом оба кинулись поднимать бланк, но ко мне этот комок был ближе.

Я поднял бумагу. Разгладил.

«Хочу, чтобы исполнилось самое заветное желание Снегурочки, и она стала обыкновенной девушкой.»

Я непонимающе посмотрел на Аленушку, которая рыдала, уткнувшись деду в грудь.

— Не подпишу! — повторяла она раз за разом.

— Ну, что же ты, ну, не надо так! — шептал Мороз, гладя ее по голове. — Соглашайся. Жизнь проживешь, замуж выйдешь, детей родишь!

— Нет! Не оставлю. Никогда!

Что-то я все меньше и меньше понимал в этой истории.

А между тем, дед уже не просто утешал Аленку и вытирал ей слезы, а нежно покрывал ее лицо легкими поцелуями, ну явно, не родственного характера!

— Соглашайся, Аленушка, девочка моя хорошая, подпиши! — уговаривал он.

Снегурочка рыдала и качала головой.

— Ты хоть что-то в этом понимаешь? — тихо спросил я Есению.

— А что тут понимать, что ты вообще можешь понимать, олень? — рыдала Аленка.

Мороз, крепко обняв ее, рухнул в мое рабочее кресло, усадив девушку к себе на колени.

— Любим мы друг друга! — наконец прояснил ситуацию дед. — Давно.

— И никуда, слышишь, никуда я от тебя не уйду, — Аленка плакала, прижимаясь к Николаю Ивановичу.

Черт! Я отвел глаза. Во дела!

— Тише, тише, моя хорошая! — успокаивал дед свою подругу.

— Не нужно мне! Не хочу я без тебя, — жарко шептала девушка ему в ответ.

Я уже собирался вывести Есению из кабинета, чтобы эти двое поговорили между собой, как дед приказал:

— Останьтесь!

Час от часу не легче.

— Ты, девочка, — Николай Иванович обратился к моей подруге, — как додумалась-то до такого?

— Даня рассказал про себя, как к вам попал. Как Алена… приставала к нему, — Есения говорила это спокойно, даже твердо, без тени присущего ей смущения.

Снегурочка уткнулась деду в грудь, а Мороз и бровью не повел.

— Я и подумала, — Есения продолжала, смотря на Аленку в упор, — что она злая такая, потому что у нее желание не сбывается. Вот и решила, что… ей приятно будет. Раз она хочет человеческой жизнью пожить.

— Золотой ты человек, Есения. Береги такую, Даня, — Мороз усмехнулся и подмигнул мне.

— Спасибо, — растерянно пробормотал я.

— А теперь, девочка, — Мороз обратился к Есении, чьи руки, уже почти по-хозяйски лежали на моих плечах, — возьми бланк и перепиши. Попроси за Даню, а Снегурочка все подпишет. Подпишешь же?

Аленка еще раз всхлипнула и кивнула.

— Ты точно не в претензии? — спросил я Алену, пока Есения спокойно разглаживала смятый листок и примерялась ручкой, где писать.

— Точно! Твоя взяла, Данила-мастер. Все как в сказке. Простая девушка прозорливее волшебной оказалась.

Аленка уже взяла себя в руки и вытерла остатки слез.

Я кисло посмотрел на деда, предполагая, что мне еще и с ним придется объясняться.

Но тот лишь усмехнулся.

— Расслабься, он мой нижний, — коротко прояснила ситуацию Алена.

— А меня тогда зачем так напрягала? — возмутился я.

— Как это зачем? — удивилась Алена. — Двое нижних лучше, чем один. Надеялась, что не вырвешься ты на свободу. Так и будем тут. Все. Вместе.

— Вот ты дура! — с чувством произнес я, только сейчас понимая до конца, как меня парила вся эта ситуация.

— Олень ты, Данечка. Как был, так и остался!

Помолчали.

— Ален, так… ты только из-за своего нижнего отказываешься?

— Я люблю его. И никуда от него не уйду.

— А если не придется уходить?

Я положил на стол, рядом с бланком Есении свой.

— Ты что задумал, парень? — Мороз напрягся.

«Хочу, чтобы Мороз Иванович стал человеком, и они с Аленой были счастливы!» — быстро написал я и показал бланк Алене.

— А так, подпишешь?

— Даня…!

— Подпишешь?

— Дань, не стоит, я…, — Мороз похоже тоже впал в ступор.

Алена смотрела на оба бланка, как голодный волк на беззащитного ягненка в глухом лесу.

— Ну, вы же любите друг друга, хотите вместе быть, земной жизнью жить. Совет вам, да любовь, ребята!

Мороз с Аленкой переглянулись. Потом он крепко сжал ее руку и подкатился на кресле ближе к столу.

— Подпишешь? — нежно прошептал он.

Не столько спросил, сколько поцеловал ее ухо.

Алена кивнула. Красиво оттопыривая мизинчик подписала оба бланка. И тут же, счастливые влюбленные слились в долгом чувственном поцелуе. Только марша Мендельсона не хватало!

Скрипнула дверь, застучали коготки. Покачивая из стороны в сторону пушистым хвостиком в кабинет вошла белочка.

— Все счастливы? — недовольным, визгливым голосом спросила она.

— Вроде бы да, — удивленно, за всех ответил я.

Есения крепче прижалась ко мне и уткнулась носом в шею.

— Прошу вас ответить, Николай! — белка явно злилась.

— Да, — тут же отозвался дед, тоном провинившегося школьника.

— А теперь вас, Алена!

— Да, я очень счастлива, — Снегурочка покраснела.

— Вселенная объявляет вас свободными и просит покинуть апартаменты в течение часа! Ничего волшебного, магического и принадлежащего Деду Морозу и Снегурочке вы с собой забрать не можете. Так же, до самой смерти не имеете право кому-либо рассказывать…

— Белочка! — Аленка смеялась.

— Что? — недоуменно цокнула рыжая.

— Успокойся, пожалуйста, я же сама составляла этот текст и знаю его наизусть.

— Я несколько веков учила! — рявкнула белочка. — И имею право! Мне по должности положено…

Но Аленка ее не слушала. Они с Николаем продолжили целоваться, празднуя открытие своего медового месяца.


Я снова решил вывести Есению из кабинета.

— А вас, Даниил, я попрошу остаться! — жестким тоном цыкнула белка. — И девушке вашей тоже, лучше задержаться!

Есения прыснула, зажав рот ладошкой.

— Рыжая, давай потом, а?

— Когда потом? — не терпящим возражения тоном возмутилась рыжая? У вас инаугурация через час!

— Чего?

— И постарайтесь не выражаться, пожалуйста. Прежние Дед Мороз и Снегурочка стали людьми и оставили свой пост. По закону справедливости Вселенной, кто их освободил, тот и занимает их место!

— Рыжая, не шути так!

Белка только щекой нервно дернула.

— Алена?! — взвыл я.

— Уходим-уходим, пошли, Коля — прощебетала девушка, ловко юркнув мимо нас с Есенией к выходу, таща за руку Николая, который лишь виновато, на ходу, развел руками.

— Этого не может быть! Этого просто не может быть! — заорал я во всю глотку, всадив кулак в стену.

— Даня, успокойся. Пожалуйста, успокойся! — Есения схватила меня за руки и прижала к стене. — Все хорошо. Мы обязательно что-нибудь придумаем, мы…

Только сейчас до меня дошло, что я не только сам вляпался в эту историю, но и втянул в нее Есению!

— Прости меня, девочка, — прошептал я, зарывшись лицом в ее волосы.

— Все, с истерикой покончено? — деланно поинтересовалась белка. — Можно вводить вас в курс дела?

Белочка рассказывала то, что я и так знал. Ну, может мелочи какие-то были мне неизвестны.

— Что непонятно или неизвестно, спрашиваем у меня, — закончила инструктаж белочка. — Полный свод всех правил и законов хранится в комнате Снегурочки, позже можете ознакомиться. А теперь — в столовую, живо! У вас инаугурация.

Далее, как в тумане. На всю Вселенную нас объявили Дедом Морозом и Снегурочкой. Санта позвонил, поздравил первым. Потом отзвонились Пэр Ноэль и Мош Крэчун. А потом ребята со всех подразделений мира. Про некоторых я даже и не слышал. Есения, на правах хозяйки праздника, улыбалась каждому, и, крепко, ободряюще сжимала мой локоть. Надеюсь, что мне шла сдержанность в этот момент.

За окном мело.

К вечеру я окончательно сошел с ума.

Кто бы мог подумать, я — Дед Мороз! Ну, почему я тогда не решился замерзнуть в избушке Санты?


— Ты не справился, Бэмби! — голос Санты набатом бьет по ушам, заглушая бешеный стук сердца. — И я в тебе сильно разочарован!

Я просыпаюсь в холодном поту от собственного крика.

— Тихо-тихо, все хорошо! Что, снова кошмары? — Снегурочка нежно обнимает меня и целует в плечо. — Спи, любимый.

— Даниил Матвеевич, Даниил Матве-е-вич! — с годами голос белки стал только противнее.

— Ну что? — я с трудом выныриваю из нежного облака сна. — Белка, когда ты сдохнешь? Вы же столько не живете, вам не положено!

— Даниил Матвеевич, слоников привезли! — белка привыкла к моему юмору за пару десятков лет.

— Каких слоников, бел?

— Плюшевых! В подарочной упаковке, для свершения чуда.

Я вздохнул.

— Пусть выгружают.

Белочка ускакала.

— Милая? — тревожно позвал я в пустоту.

— Что, Данечка? — тут же отозвалась Снегурочка от стола с ноутбуком.

— Дай мне один волшебный бланк, пожалуйста! Я тебе желание напишу. Например, чтобы белку летаргия накрывала, каждый раз, когда я захочу.

— Не переводи зря документы, любимый, я все равно не подпишу.

— Ух, какие мы строгие стали с годами, ты посмотри!

— Дань, ты вставать будешь?

— А есть варианты? — заинтересованно спросил я.

— Для вас, Даниил Матвеевич, — Снегурочка подошла к кровати покачивая бедрами, — всегда есть несколько весьма интересных вариантов.

— Я готов рассмотреть их все!


Если вы думаете, что с годами я стал серьезнее и ответственнее, то могу только разочаровать. Не стал. Но я по-прежнему, очень строго слежу за тем, чтобы в жизни каждого человека, находящегося на вверенной мне территории, хотя бы раз, произошло чудо.

Если у вас так и не исполнилось сокровенное желание — напишите мне, я обязательно постараюсь помочь. Только Тадж-Махал не заказывайте, пожалуйста, я его в какой-то год своей любимой подарил. Так нужно было, войдите в положение. А вот если вам миллион долларов нужен или еще что-то, так, по мелочи — обращайтесь. Все решаемо! Главное — верить в чудо.

И да, кстати, тематикам — вне очереди. Обещаю!