ClubPN

helena


Ох уж эти норовистые кобылки!



- Элька, дурочка моя любимая, ну не расстраивайся ты так…
Эдвин ещё крепче прижал к себе всхлипывающую, растрёпанную подругу, другой рукой попытался собрать в пучок её длинные тёмные волосы, рассыпавшиеся по всей подушке.
- Эди, пусти, ты меня так сильно сжал, дышать не могу! – капризно потребовала девушка.
- Говорю же, дурочка, - ласково улыбнулся Эдвин. – Если я тебя отпущу – с полки слетишь!
Словно в подтверждение его слов вагон сильно тряхнуло, и, если бы не крепкие объятия друга – Эля точно оказалась бы на полу.
- Три месяца, милая. Всего три месяца – и мы опять будем вместе! Ты пересдашь этот чёртов зачёт, тоже получишь звание инструктора, мы сразу поженимся, и ты распределишься в мой отдел. Как и собирались!
- Да мы сейчас собирались, а не через три месяца! – воскликнула Эля. – Как я буду без тебя всё это время? Как? Да я и дня без тебя прожить не смогу!
Девушка опять расплакалась, уткнувшись носом в плечо Эдвина.
- Ну, успокойся, милая, мы…
- И надо же было завалить эту верховую езду! - Эля не способна была сейчас воспринимать разумные доводы. - Ведь экзамены, трудные-претрудные, все сдала, а на лошади…да я на лошади себя как рыба в воде всегда чувствовала, и за этот последний зачёт не беспокоилась нисколько! И как назло!
Она горестно вздохнула.
- И как я умудрилась свалиться? Да, с кобылкой мне не повезло, с гонором лошадка оказалась! Но ведь она сбросила меня даже не на галопе!
Внезапно по заплаканному лицу Эли пробежала тень.
- Слушай…а, может быть, это её происки? Моники твоей? Ведь она инструктор, маршруты размечала, лошадей нам подбирала. Вполне могла подстроить моё падение!
Эля возбуждённо вскочила, чуть не свалившись с полки.
- Ведь ей-то это на руку, подумай! Для неё главное нас с тобой разлучить. Она влюблена в тебя, как кошка, проходу нам не даёт, меня весь экзаменационный семестр терроризировала, глаз с меня не спускала! Все усилия прилагала, чтобы мы с тобой встречаться не могли.
- Глупая, - Эди снисходительно улыбнулся. – У тебя в последнее время настоящая паранойя развилась, всюду ты видишь от Моники разные происки. То-то мы с тобой и не встречались, можно подумать! Да мы в этом летнем лагере отлично время провели! Каждую ночь в нашей любимой беседке…мурлыкали.
Эля слегка улыбнулась и вытерла ладонью слёзы.
- А ты клумбу под моим окном видел? Как думаешь, почему на ней ничего не росло, а земля регулярно тщательно взрыхлялась?
Эдвин пожал плечами.
- Не знаю…
- Да потому что я почти каждую ночь из окна в эту клумбу прыгала. Со второго этажа! Для того чтобы в парк к тебе удирать. И припрятанными граблями следы свои маскировала. А всё потому, что эта мегера на дежурство устраивалась аккурат напротив моей двери, чтобы я никуда выйти не могла.
- Ничего себе… - растерянно протянул Эдвин.
- Хорошо, что инструкторам запрещено входить ночью в наши комнаты, этим я и пользовалась. А тебе не говорила, чтобы…ну…ты бы за меня испугался, и свидания бы наши накрылись.
- Зря боялась, - рассмеялся Эди. – Я знаю, что для тебя прыжок со второго этажа – это пустяк. А если бы нас поймали в беседке – тоже ничего страшного: в худшем случае получили бы по предупреждению за нарушение режима. А интимные отношения между курсантами не запрещены, слава Богу.
А вот теперь…
Он вздохнул.
- Теперь всё изменилось. Потому что я экзамены сдал, звание инструктора получил…а вот курсантам с инструкторами никаких отношений иметь категорически нельзя, даже просто романтических. Об этом нас перед отъездом на церемонии вручения дипломов ещё раз предупредили. А насчёт Моники ты зря. Падение твоё она вряд ли подстроила, не так это легко на самом деле, да и не совсем же она…
- Наивный ты, - фыркнула Эля.
- Просто нам не повезло.
Эдвин внезапно схватил сидящую Элю, повалил на полку и опять крепко обнял.
- Не сопротивляйся! Бесполезно, - заявил он барахтающейся девушке. Сопротивлялась Эля, однако, больше для проформы.
- Вот застукают нас с тобой сейчас вместе – и всё, - продолжал пугать Эдвин. – Меня уволят и дисквалифицируют, тебя отчислят из «Элитшколы», без права восстановления. Поэтому давай…не будем терять времени, попрощаемся как следует…в последний раз, и ты пойдёшь к себе в вагон, к девчонкам.
Эля молчала. Даже барахтаться перестала.
- Я люблю тебя, - серьёзно добавил Эдвин. – Кроме тебя, мне никто не нужен. Я знаю, что Моника имеет на меня виды. Да, она признавалась мне в любви, но между нами ничего не было! И быть не могло – она же инструктор. И мне на неё наплевать, понимаешь?
- Теперь вы оба инструкторы, - с горечью произнесла Эля. – И можете иметь отношения. Вы уедете, а я останусь в «Школе»… Знаю я вас, мужчин.
Девушка опять всхлипнула.
- Ревнивица ты моя, - Эди ласково поцеловал подругу прямо в мокрые глаза. – Мы с тобой жених и невеста. Мне нужна именно ты, и только ты! И не сомневайся. А чтобы ты была спокойна, я приложу все усилия, чтобы не распределиться с ней вместе, да и Алекс в курсе всей этой истории, обещал посодействовать. А через 3 месяца ты ко мне приедешь. Ну…давай же! Я не могу больше, так тебя хочу! А то завтра утром наше путешествие закончится, приедем обратно в «Школу», а там никак уже наедине не сможем увидеться.
Белые трусики Эли мягко спланировали на ковровую дорожку.
- А никто сюда не придёт? – спросила девушка, а сама уже задыхалась от встречного желания…
- Нет, Алекс ушёл к своей Кристиане, сказал, что на всю ночь. У инструкторов ведь с этим проще. А вот тебя Моника не хватится?
- Девчонки прикроют. Эди…я тоже люблю тебя…милый…


- А тебе идёт этот костюм. Очень сексапильно выглядишь! – голос Алекса внезапно раздался прямо за дверью.
- Мне тоже нравится, даже снимать не хочется. Зачёт давным-давно закончился, уже полпути назад проехали, а я так вот и хожу, сама собой любуюсь. А насчёт сексапильно…вот расскажу Кристе, как ты на других девушек заглядываешься.
-Злыдня, – рассмеялся Алекс. – Пойдём к нам с Эдвином, буду тебя подкупать, чтоб молчала. У меня шоколадка есть и коньяку немного.
- А, так Эда к тебе поселили? А я как раз его ищу!
- А куда же ещё могли поселить моего лучшего друга? - засмеялся Алекс. – Правда, он спать уже собирался, но я всё равно мобилу в купе забыл. Пойдём.

- Это Моника! Её голос. Блин! – Эля подскочила на полке. – Эди, а дверь точно закрыта?
- Я закрывал, но у Алекса есть свой ключ! Вот чёрт!
Щёлкнул замок, дверь плавно отъехала, и в купе ввалились смеющиеся инструкторы. Эдвин с Элей, не сговариваясь, нырнули под одеяло.
- Сейчас свет зажгу. Похоже, Эдька уже дрыхнет. Ничего, разбудим!
Алекс щёлкнул выключателем. Эдвин уже успел немного собраться с духом, вылез из-под одеяла и сел на полке. Эля, натянув одеяло себе почти до подбородка, примостилась рядом.

Первой пришла в себя Моника.
- Курсантка Элина, вы без разрешения покинули предназначенный для девушек вагон, - холодно выговорила она.
Эля молчала. Сказать было нечего. Действительно, покинула.
Моника стояла у двери в купе – красивая стройная брюнетка, в чёрном облегающем брючном костюме для верховой езды, и постукивала себя по высоким сапогам лошадиным стеком.
- Кроме того, вы позволили себе вступить в интимные отношения с инструктором. Интимней некуда, - усмехнулась она и подцепила кончиком стека Элины трусики.
Девушка вспыхнула.
- Держите!
Трусики упали на одеяло. Эля не пошевельнулась.
- А вы, инструктор Эдвин? О чём вы думали?
Моника презрительно посмотрела на Эдвина.
- Вы понимаете, что теперь ваша карьера закончена?
Она обернулась к Алексу.
- Алекс, вы, как старший инструктор…
- Моника, давайте выйдем на минутку.
Моника пожала плечами и направилась к двери.
- Оденьтесь пока, ребята, - кивнул влюблённым Алекс и вышел следом.

- Они нарушили важнейшее правило! Мы должны пойти к руководству и доложить.
- Ники, послушай, давай рассуждать по-человечески. Ну, влюблены они. Да ещё вынуждены расстаться! Эди мой друг. Мы не в «Школе», начальство в другом вагоне, никто, кроме нас, не видел. Зачем ребятам жизнь портить? Все мы не без греха, согласись.
- Нет! – Моника была непреклонна. – Если ты не захочешь, я сама пойду и доложу.
- Знаю я про этот ваш любовный треугольник, - вздохнул Алекс. – Ревнуешь, злишься, хочешь их уничтожить…
- Много ты знаешь, - отмахнулась Моника. – Да я с Эдом давным-давно знакома…ещё до «Школы».
- Близко знакома, - усмехнулась она. – А в «Школе» мы случайно встретились, ну и шевельнулось у нас что-то друг к другу…но я инструктор, а он нет. Решили подождать. А тут – эта мочалка подвернулась!
Монику передёрнуло.
- Ники, да любовь у них, неужели не видишь? Мой тебе совет – оставь их в покое. Самой-то охота унижаться, за вчерашним курсантом бегать, который к тому же в другую влюблён? Свободного парня себе не найдёшь?
- Любовь у них, значит?? А на мою любовь наплевать? Да что вы, мужчины, понимаете в женских чувствах!
Моника раскраснелась, ноздри девушки от волнения раздувались, в этот момент она напоминала ту норовистую кобылку, с которой имела несчастье свалиться Элина.
- А вот посмотрим ещё! Да я…да они…
- Стоп-стоп! – быстро произнёс Алекс. - А ты не подумала о том, что Эля – твоя курсантка, за которой ты недоследила? Она же из вверенного тебе вагона удрала! А Эдвин мой подчинённый. И я, получается, недоследил. Да, их отчислят, но и наша карьера пойдёт коту под хвост. Скажи-ка мне, какое у тебя назначение на остаток лета?
- Ну… - неуверенно протянула Моника. – Сопровождаю группу выпускниц на практику за границу. Куда, какую именно группу – ещё не знаю.
Она не стала уточнять, что сначала хочет узнать, куда распределят новоиспечённых инструкторов.
- Вот! Почётно, престижно, работа непыльная, заплатят отлично. А, если хорошо справишься – есть все шансы осенью в МСОБ попасть. Международный Союз по обеспечению безопасности – это тебе не наша «Элитшкола ВРС», уровень совсем другой. И работа интересная. Не всё же с курсантами возиться?
А раздуешь всю эту историю – получишь выговор и отправишься по просторам нашей страны выявлять «скрытые таланты». Мороки куча, денег пшик!
Моника поморщилась. Этим она уже занималась в начале своего инструкторского пути. Надо было объезжать доставшуюся ей область, включая все провинциальные городки, изучать результаты итогового тестирования выпускников школ и выявлять кандидатов для обучения в «Специальной Элитшколе Внутренних Резервов Страны». И правда, работа муторная.
- Ну и что? – уже без такой уверенности сопротивлялась она. – Спустить им это? Ну уж нет!
- Подумай, - убеждал Алекс. – Если твою подопечную отчислят из «Школы», о заграничной практике и о назначении в МСОБ в ближайшие годы можешь не мечтать. А ещё: ты на Эда глаз положила, ведь так? Решила всё же за него бороться? А вылетят они оба из школы – ты его потеряешь: им с Элькой ничто не помешает тут же пожениться. Тебе ж самой выгодно, чтобы всё осталось, как есть.
- Всё равно!
В голосе девушки звучала злоба.
- Если не доложим руководству, тогда я… тогда я…
- Что? – поддел Алекс.
- А вот возьму и высеку её вот этим самым стеком! Чтобы знала, как…
- Парней уводить? – недобро усмехнулся Алекс.
- Ничего подобного.
Моника уже пришла в себя.
- Нарушать важнейшие правила «Элитшколы».
- Ники, курсантов нельзя подвергать телесным наказаниям.
- А мы неофициально. А не захочет – вылетит из «Школы» вместе со своим дружком. Пусть убираются на «гражданку» и там женятся, скатертью дорога! Вот только не захотят они вылетать, увидишь!
- А дружка тоже будешь пороть? – Алекс пытался свести опасный разговор к шутке, но его коллега распалялась всё больше.
- Нет. Достаточно, что он будет смотреть на её порку.
- Ники, не понял, ты что, серьёзно?
- Да, Алекс! Моё условие такое. Мы её выпорем, прямо в купе, у Эдвина на глазах. И тогда ничего никому не скажем. А пороть будем вместе, сначала – ты, потом я.
- А я-то зачем? Ты в своём уме?
- А так ей будет более стыдно. И ещё это гарантия, что ты никому не проболтаешься: сам соучастник, а не просто зритель!
- Я не буду! Ты совсем рехнулась!
Алекс, потрясённый, помотал головой. «Ну, женщины…блин! И правда – коварные отродья крокодила!» Такое мнение решительно обо всех женщинах имел один хороший знакомый Алекса.
- А по-другому я не согласна, - упрямо заявила Моника. – Да, сама пострадаю, но и их утоплю. И у тебя будут проблемы, так что соглашайся.
- Соглашайся, - проворчал Алекс. – Если даже я соглашусь… раз уж тебе такое в голову втемяшилось… А вот они согласятся ли?
- Куда денутся, голубки! – торжествующе хмыкнула Моника.

Они согласились. Вернее, согласилась Элина. Сразу, не торгуясь. Эдвин пытался протестовать, требовать, чтобы возмездие пало на него, а не на девушку, но Эля с несвойственной ей твёрдостью заявила другу: «Не спорь. Ты что не видишь? Бесполезно. Я справлюсь, всё будет в порядке»
И повернулась к Монике.
- Командуй.
- Ты смеешь обращаться ко мне на «ты»? – чуть не задохнулась от возмущения та.
- Сама сказала, что мероприятие неофициальное. Чего церемониться?
- Ладно, - в глазах инструктора зажглись злые огоньки. – Я думала всыпать тебе 30 ударов, но за это получишь 40. И это не предел, если и дальше будешь выпендриваться.
Эля только пожала плечами.
- Алекс, пожалуйста, перекинь матрац поперёк столика, - попросила Моника.
Инструктор молча снял со своей полки матрац вместе с простыней и водрузил на купейный столик.
Моника деловито положила сверху подушку, попутно проверив, чтобы верхние полки в купе были надёжно закреплены в поднятом положении. Это позволит размахнуться от души.
- А трусики-то снова придётся снимать, - насмешливо сказала она Эле. – Уже, правда, по менее приятному поводу. Располагайся.
Она хлопнула стеком по подушке. Повернулась к Эдвину и предупредила:
- А ты без фокусов, ясно? Смотри молча. За каждое твоё «выступление» она получит лишние 10 ударов.
Тем временем Эля разделась, оставшись в одной короткой футболке, и неловко улеглась животом на подушку. Купе было нешироким, так что её предплечья и ноги, согнутые в коленях, упирались в соответствующие нижние полки, зато попа оказалась удобно приподнятой.
Как Элина внешне не храбрилась, её охватила мелкая противная дрожь. Элю никогда не пороли, и вообще не били. Девушка совершенно не представляла себе, что её ожидает, могла лишь догадываться, что ничего хорошего. Однако она твёрдо решила перенести испытание так стойко, как только сможет, и не только затем, чтобы досадить Монике. Главным образом, Эля не хотела расстраивать любимого. А Монику она в самой-самой глубине души даже понимала, но отнюдь не оправдывала. Стыдно девушке не было совсем. Она прекрасно видела, что Алексу вся эта затея тоже не нравится, и пороть её он будет только потому, что нет другого выхода. Так чего стыдиться? А вот липкий страх уже подбирался к сердцу.

Моника вручила Алексу стек, шепнув при этом: «Только без халтуры. С тебя полноценные 20 ударов»
Тот отмахнулся и кивнул Эдвину:
- Садись ближе, ноги ей подержишь. А то слетит ещё со стола, как давеча с кобылы.
Поезд мчался с большой скоростью, вагон прилично раскачивался. Элина попа вместе с подушкой ритмично подпрыгивала в такт перестуку колёс. Чтобы хоть как-то отвлечься от тягостного ожидания, девушка посмотрела в окно, но уже совсем стемнело. Местность, по которой они проезжали, была довольно лесистая, деревья мрачными тенями вырастали из сумрака, когда на них падал свет фонарей. Неоптимистичная картина! Эля со вздохом задёрнула шторку.
Эдвин сел на свою полку, приподнял ноги Эли и крепко, но бережно прижал их к своим коленям. Девушка обернулась и благодарно посмотрела на друга. В этом взгляде не было ни страха, ни обиды, ни досады…только безграничная нежность.
Это не ускользнуло от Моники. Нервно передёрнув плечами, инструктор уселась на противоположную полку, у головы Эли, и резко схватила девушку за предплечья.
- А я руки придержу, - опять усмехнулась она. – Да и в глазки твои интересно будет посмотреть во время порки. Алекс, начинай!
Эля прерывисто вздохнула. Ей всё ещё казалось, что происходящее – это сон. Ведь невозможно реально попасть в такую глупую ситуацию!
Девушка попыталась принять более удобную позу, но смогла только немного пошевелиться – держали её крепко.
«Я как будто распята между ними! – мелькнула мысль. – Между врагом и самым дорогим для меня человеком. А что, если это развилка судьбы? От того, чем закончится этот кошмар, зависит моё, нет, наше с Эдькой будущее?»
Словно прочитав мысли любимой, Эдвин ободряюще погладил её пятки, пощекотал пальчики ног…знал, что Эля это любит. Эля хотела подать какой-то ответный знак, но не успела.
Длинный гибкий стек резко хлестнул девушку поперёк ягодиц, заставив судорожно дёрнуться от неожиданной пронзительной боли. Усилием воли Эля в последний момент сдержала крик. Вдохнула, вскинула голову, встретила пристально-насмешливый взгляд Моники и через силу улыбнулась.
«Выдержу!»
Однако дальше ей стало не до улыбок. Алекс решил добросовестно выполнить свою часть договора, но явно стремился поскорее покончить с неприятным делом. Поэтому он сёк быстро. Грациозно изгибаясь в воздухе, безжалостный стек ритмично опускался на девичью попку, беспомощно вздрагивающую под частыми резкими ударами. Острая боль казалась непрерывной, это ошеломило Элю, и уже после нескольких ударов терпеть стало совсем невозможно. Девушка расплакалась навзрыд и, совершенно потеряв контроль над собой, начала отчаянно вырываться. Это не удалось – и Моника, и Эдвин держали крепко. Эля билась в их руках, как птица, пойманная в сети, а стек стегал и стегал, и каждый удар пронзал тело жертвы насквозь, раздирал его на части. Эля совсем не была готова к такому кошмару – она ревела от боли, досады, злости на себя и Монику. Иногда, ослеплённая болью, девушка вскидывала голову, и каждый раз натыкалась на торжествующе-довольный взгляд своего врага. От унижения Эля билась лбом о матрац или отворачивалась к окну, не в силах дать достойный ответ. Хотя попытки хоть как-то взять себя в руки Эля предпринимала: задерживала дыхание, пыталась считать удары…да куда там! Ничего не помогало. И она продолжала рыдать и извиваться под ударами.
Эдвин крепко держал любимую за лодыжки, продолжая лихорадочно гладить её ступни. Он побледнел и с трудом заставлял себя сдерживаться. Хотелось гневно заорать, прикрыть Элю своим телом, прибить эту заразу Монику, наконец! Но всё же Эди молчал, в кровь кусая губы, так как опасался ещё более усугубить мучения подруги.
Каждая красная полоска, оставленная стеком на любимом теле, болезненным рубцом впечатывалась в его сердце. Стек был длинным, а Алекс порол первый раз в своей жизни, поэтому на правом бедре Эли один за другим вспухали багровые захлёсты. Каждую эту саднящую ранку Эдвину хотелось расцеловать, чтобы меньше болело!
Сердце Эда переполнялось жалостью и нежностью к страдающей подруге, сейчас он отчётливо осознал, как же сильно он любит свою маленькую гордую птичку, которая терпит ради него такие муки.
Внезапно вагон резко тряхнуло. Очередной удар Алекса, нацеленный на ягодицы, пришёлся по бёдрам девушки. Грозный стек хладнокровно впился в нежную кожу, прочертив яркую полосу поперёк бёдер, а Эля дико закричала и дёрнулась так, что едва не вырвалась из держащих её рук.
Алекс, похоже, сам испугался своего удара и прервал порку. Эля получила минуту передышки, и, благодаря этому, оставшиеся два удара перенесла более спокойно.
- А мне понравилось! – довольно улыбаясь, шепнула Моника Эле в самое ухо. – Из моих ударов не меньше половины всыплю тебе по бёдрам.
- Садистка! – доведённая нестерпимой болью до отчаяния, Эля не сдержалась.
- Садистка? – возмутилась Моника. – Опять хамишь? За оскорбление получишь ещё 10 ударов. От меня.
Эля едва сдержала стон, но тут же закусила губу и промолчала.

- Моя очередь, - Моника отпустила Элины руки, встала и протянула руку за стеком.
- Я считаю, что хватит с неё, - Алекс не спешил расставаться со страшным орудием. – Посмотри – на девчонке уже места живого нет!
Чувствовал себя Алекс препогано. Бить женщину…да ещё такую симпатичную…да ещё так жестоко…и против своей воли… В душе нарастала злость на эту стерву-шантажистку Монику.
Да и попа Эли, особенно правая половинка, по которой попадал самый кончик стека, действительно выглядела удручающе: вся была разукрашена багровыми полосами.
- Нет уж, нечего малодушничать, - усмехнулась Моника. – А место найдём. Вот только…а ну-ка, вставай и переворачивайся!
Она несильно шлёпнула Элю стеком по бедру.
- Сторону сменить надо.
«Ведёт себя, как профессиональный экзекутор какой-то!» – с раздражением подумал Алекс, но спорить не стал, молча отдал стек. Однако заметочку в памяти сделал.
Эля с помощью Эдвина слезла со столика и тут же улеглась снова, теперь уже головой к любимому. И сразу почувствовала себя увереннее. Намного! Кажется, этого фактора Моника не предусмотрела. Эдвин не стал хватать Элю за запястья, а прижал свои ладони к её щекам, нежно вытирая слёзы. А Эля обхватила руками колени друга и замерла. Секундой позже, не сговариваясь, они соприкоснулись лбами. Энергетический круг замкнулся. Любовь и нежность циркулировали внутри этого круга, и Эля почувствовала такую мощную поддержку, что теперь была уверена: они победят!

Моника взмахнула стеком и обрушила на тело жертвы свой первый удар – уверенный и сильный. Ягодицы словно полыхнули огнём, но Эля только крепче прижалась к Эдвину так, как могла - лбом, щеками, руками; и даже не шевельнулась. Моника порола размеренно, не так быстро, как Алекс, но резко и сильно, явно вкладывая в удары всю свою ненависть к сопернице. Было очень больно! Однако сейчас эта боль не вгрызалась внутрь, заполоняя всё существо, а набрасывалась – и тут же отпускала, как будто отброшенная какой-то мощной силой. Силой их любви?
Удары сыпались один за другим, но девушка не издавала ни звука и лежала спокойно, хотя давалось это спокойствие нелегко. Эля использовала каждую паузу, чтобы подготовиться к следующему удару, настроиться на него, принять эту боль и вытерпеть её…ради любимого, ради них двоих. И у неё получалось!
Моника явно была недовольна таким раскладом. После пятнадцатого удара она заявила:
- А теперь обещанное!
И стек резко обжёг бёдра. Не сдержавшись, Эля охнула, но Эдвин тут же нежно её поцеловал. Моника стегала теперь быстро, то поперёк, то наискосок, не давая девушке ни малейшей передышки. Стек жалил беспощадно, но благодаря мощной поддержке любимого, боль по-прежнему быстро рассеивалась. Накатывала – и исчезала. Не сливалась в непрерывный поток! И эти одиночные жгучие всплески Эля терпела достойно.
- Всё! Тридцать! Закончила! – решительно приказал Алекс, который всё это время сидел у двери и внимательно следил за происходящим. Он не держал во время порки ноги Эли, почувствовал, что это было бы совершенно лишним. А за Моникой наблюдал с нарастающим удивлением и возмущением. Очень похоже, что смазливая коллега не понаслышке знает, что такое порка. Слишком уверенны и техничны были её движения, а выражение лица… Очень странное… Что-то тут не то.
Моника нехотя опустила своё орудие и сквозь зубы процедила:
- А жаль. Курсантка Элина, через 15 минут вы обязаны быть в своём вагоне. Я проверю.
Резко повернулась и вышла из купе.

Неделю спустя.

Моника вышла из ванной, не спеша перед зеркалом расчесала свои длинные тёмные волосы, накинула прямо на голое тело лёгкий короткий халатик. Настроение было хорошим. Длинный рабочий день закончен, ночного дежурства сегодня нет. Ожидается приятный вечер. Не так много при такой напряжённой работе свободных вечеров, которые можно провести спокойно, в одиночестве, в своей квартире. Моника уже решила, как именно она проведёт время, и её охватило приятно-трепетное предвкушение…
Прежде чем вставить диск в DVD-проигрыватель, девушка проверила, крепко ли заперта дверь, а затем залезла с ногами в удобное кресло напротив телевизора и надела наушники.

Алекс с Эдвином подошли к квартире Моники и остановились у двери.
- А ты уверен? – поинтересовался Эди. – Согласись, мероприятие довольно рискованное. Залезть вот просто так в квартиру к инструктору… Да она может охрану вызвать и попадём мы…сам знаешь куда!
- Не боись! – Алекс ободряюще хлопнул друга по плечу. – У меня на неё уже компромата достаточно, эта стерва и пикнуть не посмеет. А, если нам повезёт…то сейчас её и с поличным возьмём. Неужели ты хочешь всё это ей спустить? Лично у меня к ней очень большие претензии.
- Нет, - покачал головой Эдвин. – Да я даже смотреть на неё не могу, и не собираюсь прощать ей мучения Эльки. Кроме того…теперь я уверен, что это из-за Моники Эля с лошади свалилась. Только вот не знаю, как ей это удалось.
- Вот сейчас и выясним. Пойдём!
Отмычка сработала безотказно, дверь бесшумно распахнулась.
- Ты прямо как профессиональный домушник, - шёпотом подколол друга Эдвин.
- Тихо ты! Подержи камеру, я всё закрою.
- Да вряд ли она убежит!
Несмотря на риск, задумка Алекса Эдвину безумно понравилась. После того памятного путешествия на поезде с летнего учебного полигона но основную базу «Школы» друзья решили, что Монику необходимо как следует проучить. Алекс, сотрудник отдела информационной безопасности, предложил план действий и взял на себя всю подготовительную разработку. И вот сейчас предстояло перейти к следующему этапу, основному и самому опасному.
«Завтра уезжаем. У нас только сегодняшний вечер. Всё должно получиться!»
Друзья, осторожно передвигаясь в специально надетых на обувь шерстяных бахилах, прошли по квартире в гостиную. Моника сидела в кресле к ним спиной, не отрывая взгляда от экрана телевизора. Увидев, что именно она смотрит, Эдвин с отвращением передёрнул плечами. Алекс понимающе подмигнул и довольно улыбнулся.
- Порядок! – прошептал он. – Лучше и быть не могло. Давай, действуй!
Эдвин быстро приготовил камеру и приступил к съёмке.

На экране резвилась интересная парочка. Атлетически сложенный молодой мужчина, совершенно обнажённый, стоял на четвереньках, пристёгнутый за ошейник к прочному металлическому кольцу, вмонтированному в стену, а высокая светловолосая девица, в короткой чёрной юбке, жилете и высоких сапогах с азартом хлестала его многохвостой плёткой по ягодицам, спине и ногам. Делала она это увлечённо: красиво размахивалась, причём в размахе участвовала не только рука, но и всё её стройное тело. На рукоятке плётки поблёскивали стразы. Мужчина сладострастно прогибался под ударами, раскачивался, вертел попой. Девица постепенно наращивала усилия, порола всё быстрее и сильнее, расписывая извивающееся тело всё новыми и новыми красными полосами. Через какое-то время она отшвырнула многохвостку, и в руках её появился длинный кнут. Порка продолжалась, теперь мужчина извивался уже по-другому, видно было, что сейчас ему по-настоящему больно, да и следы оставались более сочные и яркие.
Эдвин, снимая всё это, не переставал морщиться и внутренне чертыхаться. Ему было противно. Да, мужчина молодой и довольно красивый, и задница даже не такая уж волосатая…но…фу, как можно такой гадостью заниматься?
А вот Моника явно считала по-другому. То, что действо ей нравится, сомнений не оставляло. Она не отрывалась от экрана, сама слегка извивалась в кресле и…производила руками совершенно недвусмысленные действия. Эдвину удалось заснять её сбоку, оставшись незамеченным.
- Теперь спереди. Пора! – шепнул Алекс.
Кивнув, Эди внезапно появился прямо перед Моникой, продолжая снимать. Та сначала ничего не поняла, посмотрела ошарашено, но через пару секунд отчаянно завизжала и вскочила с места.
- Тихо, дорогая, - Эдвин ухватил сопротивляющуюся девушку за волосы, подтащил к креслу и резко перегнул через его спинку. Короткий халатик Моники от такой позы задрался кверху, попа оголилась. Моника рычала от злости и стыда, но ничего не могла поделать. Вырваться из рук Эда не представлялось возможным, он по-прежнему держал Монику за волосы, так что головой было не шевельнуть, а второй рукой прижимал спину к креслу. Девушке волей-неволей приходилось торчать в унизительной позе, с выставленной голой попой, перед двумя мужчинами.
- Смотри на меня и молчи! – властно приказал Алекс.
Эди отпустил волосы Моники, она тут же перестала вырываться, приподняла голову и сквозь слёзы прокричала:
- Вы не имеете права! Отпустите!
- Начнём с того, что ты, оказывается, у нас извращенка. И у нас есть тому доказательства, - заявил Алекс, кивнув на камеру. – Поэтому умерь свой пыл и делай всё, что я скажу. Если о твоих увлечениях узнают – ты не только вылетишь из «Школы», но и на гражданке никуда не устроишься. Извращенцев, милая, нигде не жалуют.
- Как ты узнал, чёрт побери? – девушка задыхалась от злости.
Алекс усмехнулся.
- А очень просто. Посмотрел, как ты стеком орудуешь, а затем проверил твой компьютер. Мне это было нетрудно…ты помнишь, в каком отделе я работаю?
Моника застонала.
- Выяснил, что ты активная участница садомазохистского форума. Кстати…головой надо думать, когда ник выбираешь. «Пани Моника» - умнее ничего не придумала?
Моника с досадой стукнула кулаком по спинке кресла.
- Так вот, я узнал о тебе много интересного, - продолжал Алекс. – Ты у нас, оказывается, Верхняя дама.
- Это терминология у них такая, - пояснил он Эдвину, поймав удивлённый взгляд друга. – Мужиков она порет, понимаешь? А они балдеют от этого. Как этот…
Алекс кивнул на экран телевизора.
- Да не порю я никого! – заорала Моника. - Только на форум хожу и диски могу иногда посмотреть, и всё!
- Порешь-порешь! Не ври, - строго сказал Алекс. – Куда раз в месяц по выходным уезжаешь? Сама же на форуме хвастаешься, что к своему нижнему. И фото его задницы после ваших развлечений на всеобщее обозрение выставляешь.
Моника побледнела.
- А теперь, значит, мужики надоели? – вкрадчиво продолжал Алекс. – Решила девочку попробовать? А тут Элька вовремя подвернулась?
- Чушь это всё! – сопротивлялась Моника.
- Чушь? А кто писал недавно на форуме, что мечтает выпороть «ванильную» девушку?
- Эди, это тоже терминология, - спокойнее сказал он другу. – «Ванильными» они называют нас, нормальных.
- А ты уже изрядно подкован… - пробормотал Эдвин.
- Пришлось, - усмехнулся Алекс. - А ещё я узнал, что она не маза. Совсем. То есть, боится боли. Так ведь, Ники?
Моника молчала. Ей ещё трудно было переварить всё случившееся.
- И о том, что сегодня вечером ты новый фильм смотреть собираешься, я тоже на форуме узнал. Сама же об этом в чате растрепала. Дура ты, Ники, разве можно быть такой неосторожной и самонадеянной? А ещё сотрудница такой серьёзной организации!
Голос Алекса внезапно стал строгим.
- Значит так, дорогая. У меня на тебя очень большой зуб имеется. Ты шантажировала меня и ребят в угоду своим увлечениям. Заставила мучиться Эльку. Вынудила меня…почувствовать себя последним подлецом. Манипулировала мной, а подобного я никому не прощаю. А теперь ты за всё это ответишь.
Моника попыталась распрямиться, но Эдвин с силой вжал её обратно в кресло.
- С этого момента ты будешь не Госпожой, а рабыней. Моей рабыней, - подчеркнул Алекс. – Будешь выполнять все мои приказы, так как у вас там и положено. Ясно?
Подумав секунду, Моника кивнула.
Глаза Алекса гневно сверкнули. Он быстро приблизился к Монике сзади и с силой шлёпнул её ладонью по голой попе. Очень больно! Девушка вскрикнула.
- Как ты должна была ответить? Ведь ты знаешь!
- Да, Господин! – Моника задыхалась от ярости.
- Уже лучше, - кивнул Алекс. – Признаюсь, что у меня подобные игры ничего, кроме отвращения, не вызывают. Однако я пойду на это, чтобы тебя проучить. Будешь оставаться моей рабыней, пока я не сочту, что свою вину ты искупила. Если будешь послушной – я тебя не выдам. Не вижу смысла. Лично я не считаю, что твои увлечения мешают работе. Опять же, не исключено, что в будущем…эти твои способности можно будет как-нибудь использовать, но знать об этом будем только я и Эдвин. И деваться тебе некуда. Ферштейн?
- Да, Господин.
Внутри у Моники всё переворачивалось, но что она могла поделать? Что?
- А сейчас ты получишь свой первый урок. Урок послушания, - сказал Алекс. Встал на виду у Моники и стал неторопливо расстёгивать брючный ремень.
- Нет! – Моника забилась в руках Эдвина. – Не надо! Прошу!
Алекс приготовил ремень, отлучился на минутку в ванную и вернулся с полотенцем.
- Заткни ей рот, - попросил он Алекса. – А то сейчас на вопли вся «Школа» сбежится.

Через 15 минут Моника без сил лежала на ковре, рыдая от боли и унижения. Порка закончилась, но боль пока не собиралась отпускать. Голое тело украшали сине-багровые широкие полосы от ремня Алекса. Вспоминая, как она только что выла, извивалась и виляла попой под безжалостными ударами, Моника сгорала от стыда. Ничего более ужасного и постыдного в своей жизни девушка ещё не испытывала! Алекс выпорол её прямо в той же позе, в которой она и стояла – перегнувшись через спинку кресла. Выпорол больно, жестоко… Если бы не полотенце, которым ей заткнули рот, Моника орала бы благим матом, более того – просила, умоляла бы прекратить порку! И готова была пообещать за это всё, что угодно. Но она могла только выть и стонать! А просить о пощаде не получалось даже взглядом, потому что Эдвин всё время экзекуции прижимал её голову к креслу. Пришлось терпеть до тех пор, пока мучитель сам не посчитал нужным закончить наказание. Это было ужасно! Повторения подобного Монике не хотелось бы ни за что!
- Что же, про бёдра я тоже не забывал, - усмехнулся Алекс. – Так что сидеть несколько дней не сможешь. Ничего, лучше запомнишь. А теперь – на колени! Быстро!
Собрав последние силы, Моника выполнила приказ. Не посмела ослушаться: ремень Алекса ещё лежал на виду.
- Эдвин, ты что-то хотел спросить у нашей красавицы, - напомнил Алекс.
- Да, - Эди шагнул вперёд. – Моника, каким образом ты организовала падение Эли с лошади?
Эдвин блефовал, но явно попал в точку. Лицо Моники стало мертвенно бледным.
- Я не… - пробормотала она.
- Так, быстро вставай в прежнюю позу! – потребовал Алекс. Ремень тут же оказался у него в руках. – Сейчас память освежим!
- Не-ет! Умоляю! Не надо больше! Я всё расскажу! – Моника забилась в истерике.
- Дадим ей шанс? – оглянулся на друга Алекс.
Эди кивнул.
- Хорошо, рассказывай.
- Я… я вместе с тренером лошадей ходила в конюшню их выбирать. Он показал тех, которых лучше всего дать курсантам для зачёта. А про эту…её зовут Награда… сказал, что «штучка очень норовистая и коварная, сбросит любого ездока на ровном месте». И велел никого ни в коем случае на неё не сажать. Даже парней.
- И ты подсунула её Элине? – Эдвин почувствовал закипающую ярость.
Моника молча кивнула.
- Вот тварь! – не выдержал Алекс.- Ты думала, что делаешь? Да Элька могла позвоночник сломать или вообще насмерть убиться! Ну, ты и гадина!
- Я не знаю, что на меня нашло! – рыдала Моника. – Простите!
Друзья переглянулись.
- Значит, так.
В голосе Алекса звучала сталь.
- Это меняет дело и усугубляет твою вину в несколько раз. Завтра я, к сожалению, уезжаю, и не смогу лично заниматься твоим воспитанием. Но не переживай – я смогу делать это и на расстоянии, - заверил Алекс. – Слушай мои распоряжения.
Первое. Завтра ты подаёшь рапорт с просьбой в добровольном порядке отстранить тебя от практики за границей и оставить в «Школе» готовить курсанток к переэкзаменовке. Не заслужила пока хорошей работы. Ясно?
- Да, Господин, - Моника заскрипела зубами.
- Второе. Оказываешь полное содействие и почтение курсантке Элине. Её успешная переэкзаменовка – твоя основная задача. Поняла?
- Да, Господин.
- И третье…

После инструктажа Эдвин и Алекс, наконец, ушли, оставив Монику в полном смятении чувств.


Через месяц.
Из письма Эли к Эдвину.

«Эди, милый, давно хочу тебя спросить: ты не знаешь, что случилось с Моникой? Я тебе писала, что она осталась в «Школе», при нашей группе, говорят, что сама отказалась от назначения за границу. Со мной предельно вежлива, во всём помогает, ни к чему не цепляется. Я просто диву даюсь!
И ещё: что-то с ней странное происходит. Жара – а она ходит только в брюках и наглухо закрытых блузках. Никогда не купается. И не только не купается – а даже и не загорает: сидит на берегу, всегда полностью одетая.
А раз в неделю, в свой выходной, уезжает куда-то, а потом дня три ходит как пришибленная и, я заметила, что она всё это время нигде не садится. Ни в столовой, ни на занятиях. Стоит, стенку подпирает. Вот сегодня опять…и такая грустная… Знаешь, мне даже жалко её чего-то… Не знаешь, в чём дело?»

Из ответа Эдвина Эле:

«Милая, что касается Моники, я думаю, что она просто осознала, что поступила с тобой плохо, поэтому ускромнилась и старается загладить вину. А не загорает – так, наверное, врачи ей запретили. Может, родинок на теле много? А не садится…ну, может, ей так больше нравится! Не переживай, родная. Скоро-скоро увидимся. Целую! Твой Эди»

Отправив письмо, Эдвин вошёл в папку «Входящие», щёлкнул по ссылочке, которую не так давно прислал ему Алекс и с удовольствием перечитал одно интересное объявление на «Доске знакомств» форума садомазохистов.

«Город Энск. Молодая красивая стройная рабыня (не маза) по приказу своего Господина ищет для сеансовых отношений опытного садиста-флагеллянта. Необходима регулярная (по субботам) жёсткая порка с фиксацией, на Вашей территории. Обязателен видеоотчёт для моего Господина. Продолжительность отношений – на усмотрение моего Господина»

«Мы-то с Элей её простили уже, а Алекс, значит, ещё сердится. Ну, раз уже даже Эльке стало Монику жалко, замолвлю я, пожалуй, за неё словечко. Вдруг Господин смилуется?»

Решив не откладывать, Эди нажал на кнопку «Написать письмо» и ввёл в нужную строку адрес друга.
«Юстас – Алексу.
Согласно агентурным данным, наша норовистая кобылка значительно присмирела. Не пора ли ослабить поводья?»
Друзьям нравилось переписываться шифровками, это уже вошло в привычку. В шпионов они играли с детства.