ClubPN

M/F


helena

А я сама-прекрасная!


Санаторий этот мне сразу не понравился. Полный отстой! И отдыхают тут одни старперы! Конечно, кто в здравом уме попрётся на юг в марте? В основном, те, кому по этим новым законам о монетизации льгот путёвка бесплатная досталась. Значит, старики с инвалидностью. Про монетизацию и всё прочее я только здесь узнала, эти бабушки и дедушки такие словоохотливые, жуть! Никуда от них не деться: и в столовой меня за пенсионерский столик определили, и в клинике они на всех диванчиках сидят, очереди на процедуры ждут и пристают, пристают…
Вообще-то я обычно неплохо к пожилым людям отношусь, но тут они меня просто достали уже, и всего-то за неполную неделю!
«Деточка, ты такая бледненькая, надо больше кушать. Почему ты свёколки не взяла? Она хорошо гемоглобин повышает. А чем ты болеешь, дорогая? Наверное, лёгкие у тебя не в порядке? А, знаешь, есть такая дыхательная гимнастика замечательная, ты приходи к нам в гости после обеда, мы с Марьей Ивановной занимаемся, и тебе покажем»
Тут ни есть не захочешь, да и вообще из номера лишний раз выходить. Хорошо, хоть живу я здесь одна, родители постарались.
«Доченька, ты не волнуйся, мы тебе отдельный номер оплатили, никто тебя не побеспокоит, условия там хорошие, кровать удобная, диван, телевизор, холодильник, душевая кабина, и вид на море прекрасный. Поезжай, прошу тебя! Этот врач…Дмитрий Кононцов, он такие чудеса творит! Самый известный психотерапевт на Кубани, в этот санаторий специально из-за него со всей России люди приезжают! Да вот помнишь тётю Свету Тюрину? Она свою Лидочку в прошлом году отправляла, девчонка как новая вернулась. Ни следа никакой депрессии на осталось, а ведь так всё было плохо, она же вены себе резала! Мы с папой денег заняли, нам главное тебя на ноги поставить»
Я со вздохом перевернулась на живот на своей удобной кровати с дорогим ортопедическим матрацем.
Родителей огорчать не хотелось, вот и поехала. Да, если честно…мне тогда было всё равно…в санаторий ехать или под поезд броситься…как Анна Каренина. Всё равно, и всё тут! Вены только дураки себе режут, неэффективно это, на публику больше работает. Хотя это я так болтаю. Ни под поезд не брошусь, ни вены резать не буду. Да, плохо мне сейчас, очень плохо, но не настолько. И вообще, давно заметила: я человек критической ситуации. Когда совсем «кранты» – собираюсь, сжимаюсь как стальная пружина, которая, если уж разожмётся – никому мало не покажется. А поскольку сейчас так расклеилась и нюни распустила - ситуация явно не критическая.
Но плохо, гадко, грустно…это факт.
На глаза навернулись слёзы. Ну, и нафига мне этот шикарный номер, за который родители такие бабки отдали? Зачем мне весь этот комфорт, зачем это море, если со мной нет Ромки???
А Ромки нет, и никогда уже не будет в моей жизни. Потому что он меня бросил. Другую нашёл. Конечно…кто я? Обычная ничем не примечательная девчонка. Да, смазливенькая, да, молоденькая, да…стройненькая, может быть …с натяжкой, но таких разве мало? А он! Он…он…он как Бог! Красивый, умный, талантливый! Я его боготворила! И ведь мы жили вместе целый год! Я надеялась, что и он меня любит, всё думала, за что же мне так повезло? Но, увы, чудес не бывает.
Какой это для меня был удар! Я пыталась его спросить, когда он уходил: «Но почему? За что? Ведь ничего не изменилось, я такая же, и всё делаю, как обычно!» А он, запихивая свои шмотки в чемодан, только усмехнулся. «Вот именно. Как обычно. С тобой «всё, как обычно». Ты слишком «обычная». А мне нужна женщина удивительная…загадочная...с изюминкой…можешь ты это понять?»
Да понять-то могу, только вот непонятно, а я-то теперь как без него буду??? И, конечно, только такая дура, как я, могла в тот момент ляпнуть: «Рома, а я тебе уже подарок ко дню рождения приготовила, вот возьми»
И, волнуясь, достала запрятанный в комоде под моим нижним бельём сюрприз: новую навороченную разрекламированную электробритву. А Ромка взял её, критически осмотрел, сказал: «Пойдёт» и небрежно швырнул туда же, в чемодан.
Больше я его не видела. Почти две недели провалялась на диване дома в полной депрессии, институт забросила…пока всерьёз обеспокоенные родители сюда меня не определили. Мама готова была с работы отпроситься и со мной поехать, но это «светило» – доктор-психотерапевт, был непреклонен.
«Девушка должна приехать одна. И сама со всем справляться»
Ну, вот я и здесь. И что толку?
Первые две беседы со «светилом» абсолютно не впечатлили. Доктор оказался пожилым и неинтересным: лысина, усы неаккуратные, глаза холодные и пустые какие-то. И говорит прописные истины. Недаром не верю я психотерапевтам!
Назначил успокоительный сбор пить в фитобаре и кучу разных бесполезных процедур.
Взять хотя бы эту ароматерапию. Бабушки хором восторгались: «Деточка, это так здорово, тебе понравится! В комнате удобные кресла, полумрак, лампочки красивые мигают, музыка приятная, и лавандой божественно пахнет! Это так успокаивает!»
Ну, пришла я. И что? Фигня полная. Расселись человек двадцать по креслам, в центре комнаты торчит дурацкое искусственное дерево с белыми цветами. Лавандой этой воняет ужасно, до тошноты! А лампочек мигающих я не видела, что ли? А музыка…сначала ничего было, шум морского прибоя, а потом Бетховен пошёл. Лунная соната. Как назло, блин! Никто не верит, потому что банально слишком, но мы с Ромкой в филармонии познакомились, сидели рядом, слушали шедевры классической музыки. А потом и в буфете вместе оказались…а из филармонии ко мне поехали. Благо, квартира у меня отдельная, опять же спасибо родителям.
Ну, как только эта соната зазвучала, я и заревела. Сначала тихо, а потом почти в голос. Меня инструкторша вывела в холл, успокаивала и всё пыталась внушить, что «во время процедуры нельзя ни о чём думать» А как не думать? Ромка у меня из головы не выходит. Не Ромка, вернее, а его теперь в моей жизни отсутствие.
Массаж шейно-воротниковой зоны – тоже ужасно! Массажистка – толстая тётка не иначе как в климактерическом периоде. Руки грубые, мою нежную шейку разминала так…как будто гусеницы танка проехались! И всё время болтает с коллегами. А я терпеть не могу, когда мной занимаются и одновременно о постороннем с кем-то болтают. Так ей и сказала. Мадам обиделась и пообещала доктору нажаловаться.
А душ Шарко? Это же настоящая пытка! Вода холодная, больно, мокро, противно! Исхлестали мне всё тело этими струями, а я вообще по жизни боли боюсь! А когда заявила медсестре, что «я вам не мазохистка», та заржала, как лошадь, и пообещала на подводный душ-массаж перевести. Там, говорит, узнаешь, кто такие мазохисты.
Лечебный бассейн с морской водой вроде как лечить должен. И нервы в том числе. А я там только ещё больше психую. Вода горькая-прегорькая, и поплавать толком не удаётся. Полный бассейн старушенций, которые не плавают, а перекатываются, как огромные лягушки. Или соберутся вдвоём-втроём - и болтают, плавно на месте подпрыгивая. Попробуй между ними полавируй!
В общем, за неделю пребывания в этом «раю» мне стало только хуже. Постоянно слёзы на глазах. Ничего не хочется.
А сейчас надо вставать и тащиться к «светиле» на очередной сеанс его расхваленной психотерапии. Надо! Мама каждый день звонит, я ей обещала лечиться. Расстраивать не хочется. Родители у меня хорошие. И ни в чём не виноваты. Это я такая дура. Никчёмная, уродливая, слабовольная… Такого мужчину, как Ромка, рядом с собой удержать – это не по моим зубам оказалось.
Со вздохом одеваюсь, сдаю ключ дежурной по этажу («Здравствуй, деточка, погулять пошла? А сегодня, жаль, солнышка нету») и по набережной неохотно плетусь к лечебному корпусу.
Единственное, что хоть немного примиряет меня со здешним существованием – это море. Море - оно изумительное. Никак не перестаю удивляться, что оно каждый раз разное.
Вчера было серо- голубое, спокойное. Редкие барашки на ленивых волнах. Позавчера – зелёное, шумное, грозное. Волны накатывают на берег истово, с рёвом. Красиво - глаз не отвести. А ещё бывает многоцветное. Несколько оттенков переходят один в другой – синий, бирюзовый, ультрамарин… А вечером, на закате – вообще красота. Сегодня же оно – чисто-чисто синее. Почему, интересно? Солнце нет, небо серое… А море синее. Загадка!
Впрочем, море я всегда любила. И всё же – эх, была бы я тут с Ромкой!

Через 20 минут уже сижу в кабинете у «светила» и мрачно выслушиваю очередную психопропаганду. Смотрю доктору прямо в глаза. Выразительно, видимо, смотрю, потому что он внезапно прерывается на полуслове и решительно заявляет:
- Впрочем, Юлия, так дело у нас всё равно не пойдёт. Я уже вчера решил кардинально поменять тактику вашего лечения.
- Очень хорошо, Дмитрий Фёдорович.
А что я ещё могу сказать? Пусть свои деньги отрабатывает!
- У нас с моим молодым ассистентом разработан авторский метод лечения подобных недомоганий, - продолжает «светило». – Мы с ним посовещались, и решили начать прямо сегодня. Сейчас.
Доктор вынул из ящика стола несколько бланков.
- Поскольку методика относится к альтернативной медицине, прошу вас, Юлия, дать письменное согласие на лечение.
Да пожалуйста!
Я в детстве много болела, и мама всегда в каждой больнице кучу этих бланков подписывала. Общая суть всегда сводилась к тому, что, если больной вдруг умрёт, то он предупреждён, что такое может быть, и его просят письменно с этим согласиться. И не предъявлять претензий.
Обычная бумаговолокита. Поэтому сейчас я подмахнула два бланка, не глядя. Пробурчала только:
- Вроде мама все эти формальности должна была решить без меня.
На что доктор спокойно ответил:
- Вам, Юля, уже 20, Вы совершеннолетняя. Метод экспериментально - альтернативный, положено и Ваше согласие. Насильно мы не лечим.
Я только плечами пожала. Не скрою, заинтересовалась немного. Экспериментально-альтернативный…хм…посмотрим.
Вместе с доктором выходим из кабинета и спускаемся по лестнице на второй этаж. Проходим через холл. Я привычно бросаю взгляд на понравившуюся мне с первого дня композицию в центре. Оригинальная скульптурная группа – цветные смешные гномики ловят рыбу в ручье. Ручей настоящий – бодро журчит вода. Жизнерадостные лягушки расселись на камушках. И всё утопает в настоящей зелени. Красиво!
Санаторий-то этот, похоже, действительно, процветает. И дизайнеры в городе явно талантливые: на улицах и в многочисленных кафе тоже много всего в плане дизайна интересного.
Тем временем мы сворачиваем в один из разветвлённых коридорчиков и останавливаемся перед кабинетом со скромной вывеской:
«Отдел экспериментально-альтернативной медицины. Кабинет натурологического лечения»
« Натурологическое лечение» – звучит многообещающе. Конечно, каждый мыслит в меру своей испорченности. Я лично выхватила слово «натура» и представила, в чём будет заключаться лечение. А что, в моём положении… Не сдержавшись, невольно фыркнула.
- Я рад, что у вас уже поднялось настроение, - заметил доктор и распахнул дверь. Увидев ассистента «светилы», я подумала, что с ним мне, может быть, и удастся найти общий язык. Нет, не то, чтобы меня сейчас интересовали какие-то другие мужчины, кроме Ромки…Но мне всегда легче было иметь дело по любым вопросам с молодыми и красивыми представителями сильного пола, а не с пожилыми и лысыми.
«Даниил Сергеевич Симановский. Врач-психотерапевт-натуролог»
Так гласил бейджик, прикреплённый к нагрудному карману белоснежного халата Даниил Сергеевича.
Когда мы вошли, ассистент поднялся со стула, поздоровался и всё время, пока Дмитрий Фёдорович вводил его в курс дела, неотрывно смотрел на меня и улыбался. Только изредка кивал.
Он был молод, лет 27-28, и, на мой вкус, очень хорош собой. Брюнет, на голову выше меня (а я метр семьдесят пять ростом как-никак), открытый высокий лоб, стильная причёска, а в серых живых глазах проскакивают весёлые серебряные искорки.
Я и не заметила, как мы с ним остались в кабинете одни. Тут Даниил Сергеевич сразу посерьёзнел и выразил надежду, что «сотрудничать мы с Вами, Юлия, будем плодотворно, и уже от первого сеанса я ожидаю выраженного терапевтического эффекта».
Кстати, голос у него тоже приятный: бархатистый такой, но мужественный.
Я собралась было присесть около рабочего стола доктора, но тот жестом указал мне на
ещё одну дверь, которую я сразу не заметила.
- Не будем терять времени, Юлия, проходите.
Я послушно прошла, куда сказали, и оказалась в небольшой странной комнате. Странной – это такое первое впечатление у меня сложилось, это потом уже я проанализировала, почему. Здесь почему-то отсутствовали окна, горели люминесцентные лампы, стены были не оклеены обоями, а выкрашены краской. Разной. Каждая стена – своей. Я стояла и глупо оглядывалась: эта стена – розовая, та – жёлтая, напротив – голубая, а за моей спиной, оказывается, весёленько-зелёная. А в центре помещения красовался светлый массажный стол. Только тоже какой-то необычный: середина сплошная, а вверху и внизу отдельные узкие панели. Не совсем понятно: для рук и ног, что ли? Чтобы каждую конечность отдельно положить?
Я испытала лёгкое разочарование: так Даниил Сергеевич всего-навсего мануальный терапевт какой-нибудь? Их экспериментальный метод – не более чем массаж?
- Ну, Юлия, - услышала я, - раздевайтесь до купальника и ложитесь животом вниз. Я пока пойду переоденусь.
Доктор вышел из комнаты. Я подумала-подумала, а потом разделась и легла на это приспособление. Руки пришлось вытянуть вперёд вдоль панелей. Ноги тоже улеглись каждая на свою. Купальник в этом санатории всегда на мне, на многих процедурах раздеваться надо. Улёгшись, прямо перед глазами я обнаружила ещё и ширму – не казённую медицинскую, а более жизнерадостную – из какого-то тонкого пластика, разрисованную цветочками и птичками.
Появившийся врач неожиданно для меня быстро зафиксировал мои руки и ноги: прикрепил их к панелям невесть откуда взявшимися ремнями на липучках. А! Поняла, откуда! Они под столом болтались, наверное, раз я их не заметила. Я удивилась, но спросить ничего не смогла по причине сильного «оторопения», вызванного изменившимся обликом доктора. Даниил Сергеевич теперь был в ярко-красном коротком халате, немного расширенном снизу, с рукавами длиной до локтя, серые брюки он сменил на чёрные обтягивающие джинсы (или что-то в этом роде), а голову вместо белого колпака украшала тоже красная, под цвет халата, повязка. Такая, типа банданы.
«Что, блин, за маскарад?»
Затягивая ремни на моих запястьях, доктор очаровательно улыбнулся, и в глазах опять мелькнули так впечатлившие меня золотистые искорки.
- Так будет лучше, Юля. Чтобы хаотичные движения конечностей не мешали тебе полностью отдаваться ощущениям и размышлениям.
Звучит интригующе… И на «ты» он уже перешёл…
Я расслабилась, закрыла глаза и вдруг взвилась от неожиданности и гнева. С меня резко сдёрнули трусики!!!! Этот зарвавшийся доктор спустил мне их до самых лодыжек!
Правда, высоко взвиться мне не позволили ремни (прочные, заразы!), я быстро обнаружила, что могу только вилять попой, причём, очень неприлично.
- Да вы что? – я задыхалась от возмущения. – Мне без трусов стыдно!
Последняя фраза прозвучала хоть и громко, но я сама уловила в ней изрядную долю беззащитности и растерянности. Ну, что он себе позволяет, в самом-то деле? Если хочет делать массаж, необязательно сразу начинать с попы! Можно было постепенно меня к этому подготовить!
- А сопли распускать из-за какого-то бабника тебе не стыдно? – закричал вдруг Даниил Сергеевич. – За депрессию свою не стыдно тебе? Не стыдно рукой на себя махнуть и совсем себя не ценить?
С этими словами доктор подскочил (именно подскочил! секундой раньше он был почти у двери!) к моему ложу и, размахнувшись, сильно ударил меня ладонью по голой попе. И ещё раз! И сразу же ещё!
Я прямо обалдела от боли и такой наглости, даже закричать не смогла.
ЕЩЁ НИКОГДА ЗА ВСЮ МОЮ ЖИЗНЬ МЕНЯ НЕ БИЛИ!
Моя мать никогда не поднимала на меня руку. Ни в детском саду, ни в школе нас не наказывали. А тут…это ШОК!
А доктор, наградив меня ещё парой смачных болезненных шлепков, подбежал ко мне спереди, схватил за руки и посмотрел прямо в мои полные недоумения, ужаса и злости глаза. Как я не сердита, но замечаю, что его лицо стало совершенно другим. Тоже злое, твёрдое. Уголки рта опустились. В глазах больше не играют золотистые искорки, они просто серые, как сегодняшнее небо.
- Объясняю популярно, - жёстко говорит он. – Ты сейчас в заблуждении. Твой Ромка – не Бог и не ангел. Он козёл, бабник и эгоист. Ты сама это знаешь, просто признаться себе в этом не хочешь. Не ты его, а он тебя недостоин. Ты красивая, умная и добрая девушка. Учишься, работаешь, всё успеваешь. У тебя есть квартира, будет хорошая работа, и отбою не будет от претендентов на твоё сердце. Тебе останется только выбрать. Но всё это будет несколько позже, тогда, когда ты избавишься от своего заблуждения. А вот в этом я тебе помогу.

Пока он говорил, я немного успокоилась и уже расхотела кричать и ругаться.
- Вы всё сказали? – произнесла я самым холодным тоном, на который была способна. – Тогда немедленно развяжите меня. Я ухожу и буду на вас жаловаться.
Но этот нахал и ухом не повёл!
- Продолжаю объяснять популярно, - ещё жёстче продолжал он. – Ты подписала согласие на лечение и никуда отсюда не уйдёшь, пока я тебе не разрешу. А я разрешу только тогда, когда ты всё осознаешь. Заблуждения из твоей головы будем выбивать старым проверенным методом. А именно – поркой.
- Что-о-о? – мой голос в конце сорвался на истерический крик.
- Что слышала, - отпарировал врач. – Сейчас я буду пороть тебе розгами по голой заднице. До тех пор, пока в этом ещё будет необходимость.
С этими словами он резко отодвинул ширму, и моему взору предстало огромное оцинкованное корыто, в котором плавала целая куча длинных прутьев. Отдельно в углу были свалены какие-то толстые палки желтоватого цвета.
Противно усмехаясь, врач достал из кармана бейджик (уже другой) и прикрепил его себе на грудь.
«Врач - поркотерапевт высшей категории», - прочитала я. Но сдаваться так легко не собиралась.
- Я не соглашалась на порку! Речь шла о натурологическом лечении! Вы обманщики!
- Никакого обмана, Юлия. Розги и бамбук – абсолютно натуральные экологически чистые лечебные средства. А в договоре вся процедура лечения расписана подробно. Не наша вина, что ты невнимательно читала.
Я не совсем дура, и прекрасно поняла, что дело очень даже сильно запахло керосином.
- Немедленно отпустите меня! Я отказываюсь от лечения! Вы не имеете права!
- Имеем, дорогая.
Даниил наклонился к корыту, выбрал три мокрых прута и встряхнул ими в воздухе.
- В договоре чётко прописано, что отказ от лечения невозможен, и претензии не принимаются. А сейчас приступим.
Внезапно во взгляде доктора появилось что-то человеческое.
- Тебя хоть ремнём предки пороли иногда?
- Нет! – возмутилась я.
- Ладно. Тогда для начала я покажу тебе, что такое розги. Сейчас получишь 10 ударов пучком. Для разогрева. А потом уже начнём настоящую порку.
- Не смейте, - предостерегающе начала я. – Я…
- А-а-а-а! – вопль вырвался из уст непроизвольно, когда розги хлестнули меня по ягодицам, обдав волной резкой боли и мелкими холодными брызгами.
- Побереги силы, - посоветовал доктор.- Два.
В этот раз всё тело взорвалось болью. Я не только завопила ещё громче, но и отчаянно задёргалась. Доктора, однако, это ни капли не смутило, и он продолжал своё черное дело.
- Три. Четыре.
- Нет! Не надо! Перестаньте! Это безобразие! Не могу больше! – успевала я отрывисто крикнуть после каждого удара, прерывая свои нечленораздельные завывания.
Я своими глазами видела, что прутьев было только три, но ощущалось, будто на самом деле не меньше десятка розог беспощадно раздирают моё тело. Казалось, они мучительно впиваются в меня везде! Эти гадкие прутья, которые я сразу возненавидела всей душой, обжигали не только попу. Каким-то непонятным образом боль разливалась по всему моему вытянутому в струнку телу.
Я вырывалась, выла и кричала самым недостойным образом, и, хотя думать ни о чём не могла, к десятому удару всё же чётко поняла одно. Боль от этих дурацких розог – совершенно безумная и для меня непереносимая, и я должна что-то предпринять, как-то выкрутиться, чтобы эта пытка прекратилась.
- Передохни минутку, и начнём настоящее лечение, - голос врача был твёрдым, но это меня не смутило. Отдышавшись немного, я подняла голову.
- Даниил Сергеевич, выслушайте меня. Давайте договоримся. Вы сейчас меня развяжете, и я уйду. Я сегодня же уеду домой, и больше не буду вас беспокоить. Со мной всё будет в порядке. Я не нуждаюсь в лечении.
- Ща-а-з, – усмехнулся этот наглец. Он, казалось, и вообще меня не слушал, а копался в этом долбаном корыте, вынимал оттуда один прут за другим и внимательно их осматривал. Некоторые после осмотра откладывал в сторону.
- Да послушайте же меня! – разозлилась я.
Доктор неторопливо подошёл ко мне, держа в руках толстый длинный прут.
- Это ты послушай. Сейчас я начинаю порку одиночной розгой. Пороть буду очень больно и, скорее всего, долго. Твоя задача – осознать, что Роман – недостойный тебя бабник, что ты должна радоваться вашему разрыву, так как теперь тебе ничто не мешает встретить свою настоящую любовь. Пока этого осознания не произойдёт, порка не прекратится.
- Вы что, не поняли? – заорала я во весь голос.- Я! Не могу! Это! Терпеть! Это запредельно! Немедленно отпустите меня!
- Мне остаётся только тебе посочувствовать,- притворно вздохнул эскулап. – И…поверь мне, что такое «запредельно», боюсь, тебе ещё предстоит узнать.
В следующий миг доктор оказался прямо у моей головы, и я невольно зажмурилась: по глазам полоснуло ядовито-красным цветом его клоунского прикида.
- Открыть глаза!- закричал мой мучитель. – Твой Ромка – врун и бабник. Соглашайся с этим. Вспоминай факты. Двадцать розог для начала. Под розгами хорошо вспоминается.

Как в кошмарном сне я увидела, что Даниил Сергеевич размахнулся всей вытянутой рукой, в которой держал длинный прут. Секундой позже розга с противным свистом впечаталась в меня, рассекла мне попу, ногу по всей длине, а кончик прута пребольно впился в пятку. По крайней мере, в тот момент я была уверена, что именно так всё и было. (Это уже позже, разглядывая перед зеркалом своё тело, я убедилась, что ниже середины бёдер никаких следов нет). Не успела я опомниться от дикой боли, как получила точно такой же удар по другой половине тела, и только теперь дёрнулась и тонко завизжала. И понеслось…
Доктор порол меня размеренно, но очень сильно. То сверху вниз, то наискосок, попадая одновременно по попе и бёдрам. Как будто раскалённая проволока обжигала меня вновь и вновь, и по-прежнему боль растекалась до пяток! Вскоре я уже не визжала, а опять надрывно выла, и металась, как раненое животное. Руки и ноги были привязаны крепко, но я отчаянно вертела попой и в стороны, и вверх-вниз, с такой амплитудой, что животом и самыми сокровенными местами довольно сильно с глухим стуком бабахалась об этот чёртов массажный стол.
Да, эскулап был прав… Пока он порол меня пучком, о запредельности боли речь не шла точно. О Ромке я, конечно, думать не могла, но одна умная мысль к концу первого десятка меня всё же посетила. Всё, что в жизни было со мной плохого раньше – это почти ерунда. А сейчас наступила критическая ситуация. И мне бы выбраться из неё, и, желательно, живой. Значит, надо принимать условия этого…живодёра.
А «живодёр» тем временем сменил прут на более толстый, и мои мучения усугубились. Теперь меня не просто обжигала проволока, а всё тело прожигал насквозь толстый металлический стержень, и даже между ударами боль нисколько не стихала. У меня не было даже миллисекунды, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть от неё!
Как только доктор проговорил: «Двадцать», я заорала: «Всё, прошу вас! Я согласна! Он бабник, врун и меня недостоин! Пожалуйста, отпустите меня!»
Неудивительно: я готова была не только Ромку бабником объявить, сейчас бы я что угодно подтвердила, чтобы избавиться от продолжения экзекуции.
Однако не тут-то было! Даниил Сергеевич не на шутку рассердился.
- Не смей мне врать! – заявил он. - Ничего ты ещё не осознала. А за враньё будешь получать вот так!
Раз-два-три-четыре-пять! Розга хлёстко опускалась на мою бедную попу почти без всяких пауз. Совершенно непереносимо!
Обождав, пока стихнет мой истошный вопль, врач закрепил мне на правой ладони какую-то круглую пластмассовую штуку, которая светилась красным цветом.
- Облегчу немного нам обоим задачу, - пояснил он. – Внутри прибора – две лампочки. Сейчас горит красная. Как только ты изменишь своё мнение о Романе и о ваших отношениях, цвет изменится на зелёный. Это будет мне знаком прекратить порку. Поняла?
Я покорно кивнула, подавив желание выяснить, что это за бред?
Даниил объяснил сам.
- Это тоже наша разработка: беспроводной детектор мыслей и чувств. Располагаясь на расстоянии вытянутой руки от головы, улавливает и перерабатывает нужные импульсы. Можешь ему доверять, погрешность работы прибора стремится к нулю.
А теперь продолжаем. Займись, наконец, своим бывшим возлюбленным, это в твоих же интересах.
Без всякого промедления он опять взял новый прут и подошёл ко мне сбоку.
- Ещё двадцать,- произнёс бесстрастно и тут же сильно, с размахом хлестнул поперёк ягодиц.
- Не-е-е-т! – не сдержалась я.
Да что это такое, сколько можно меня мучить? Боль безумная, и чем дальше, тем всё более изощрённая! К ней не привыкнуть!
Розга ритмично полосовала мою попу, я верещала и рыпалась, а Даниил Сергеевич решил, видимо, немного мне посодействовать, потому что с каждым ударом стал приговаривать:
- Вспоминай, ведь он изменял тебе, пока вы ещё были вместе.
- О-о-о-й, не на-а-адо!
- Сколько раз врал тебе про совещания на работе?
- У-у-у-у!
- Про посиделки в пивной с друзьями?
- Бо-о-о-льно!
- Да отвечай ты по существу! – рассердился доктор.- Было же это всё! Вспоминай!
- Не могу-у больше-е!
- А почему ко всем твоим подругам он такой интерес проявлял? Ты просто хотела видеть и слышать то, что тебя устраивало. А его идеализировала. Признай это!
- Да-а-а! – не выдержала я.
Как раз закончился первый десяток из обещанных двадцати, и мы оба взглянули на прибор. Я – с надеждой, врач – с интересом. Красный.
- Незачёт!
Я взвыла, потому что совершенно не представляла, как буду терпеть дальше.
- Одиннадцать!
Терпеть пришлось. Розги продолжали безжалостно хлестать, вырывая из меня такие душераздирающие крики, что в какой-то момент мне, несмотря на ужасное состояние, стало за себя стыдно.
А доктор подзуживал.
- Ну, рассердись же ты на него! Из-за него ведь мучаешься! Представь, где он сейчас? Чем занимается? Ясно чем – с Мариной своей в постели кувыркается. А ты лежишь тут перед посторонним мужчиной с голой задницей и боль адскую терпишь. Вот таку-у-ю!
Следующим ударом Даниил буквально содрал с меня кожу. Честно. Так я подумала и заорала даже не столько от боли, сколько от страха: что теперь будет? Он меня изуродует!
- И вот таку-у-ю!
Теперь прут разорвал мне бёдра.
- Да перестаньте! – взмолилась я. – Уже до мяса допороли!
- Ага, - усмехнулся мой мучитель. – До мяса. И кровища так и хлещет, факт.
Тут я не выдержала и разрыдалась в голос. Ревела, захлёбывалась слезами и соплями, и никак не могла остановиться, хотя порка пока не возобновлялась.
- Ну, успокойся,- доктор вытер мне лицо мягкой салфеткой. – Не волнуйся, шкурку я тебе сильно не попортил. Никаких кровавых рубцов нет. Так…красивые красненькие полосочки. А вот, если не возьмёшься за ум, то и дальше буду пороть с оттяжкой, и тогда вся попа будет такого цвета, как у меня халат! Поняла?
Вместо ответа я опять зарыдала.
- Даниил Сергеевич, умоляю, отпустите меня. Хватит, ну, пожалуйста.
Доктор вздохнул.
- Можешь меня называть Даниил. Мы же с тобой сейчас союзники. Нам надо, чтобы этот проклятый прибор засветился зелёным. Ферштейн?
И я, как дура, опять покорно кивнула. На самом деле я уже почувствовала, что, как и всегда в экстремальных ситуациях, моя невидимая внутренняя стальная пружина потихоньку распрямляется и стряхивает с себя последние комья налипшей на неё манной каши. Надо бороться!
- А пока будешь получать следующие двадцать, вспомни, при каких обстоятельствах он от тебя ушёл. Думаю, под розгами ты сделаешь другие выводы, не те, что прежде.
Я уже немного собралась, и следующий удар встретила почти достойно. Но только один. Этот Даниил, блин, постоянно менял ритм порки, удары сыпались на меня то размеренно, то почти без перерыва. К тому же мучитель порол теперь не только по попе и ногам, а иногда неожиданно и безумно больно хлестал меня по спине. Мне никак было не приспособиться, и никуда не деться от страшной боли, поэтому я опять вопила, металась и вырывалась.
Однако…пока одна половинка моего подсознания беспрерывно принимала болевые импульсы от клеточек бедного терзаемого тела, вторая как бы обособилась и зажила собственной жизнью. Я вспоминала, что измены Ромки и его флирт с другими девицами были, действительно, явные… И только влюблённая дура-я могла этого не замечать, безоговорочно верить и списывать на…а на что списывать-то? Не помню, на что я списывала. Просто была слепа. И верила, что моя лучшая подруга Марина приходит к нам в моё отсутствие всего лишь попить с Ромкой чаю и побеседовать о жизни. И даже, неожиданно вернувшись раньше и услышав из спальни странные звуки, я сначала ничего не заподозрила. Просто пошла посмотреть, всё ли с Ромкой в порядке…
- Молодец! – завопил вдруг доктор. – На прибор посмотри!
Смахнув застилающие глаза слёзы, я робко взглянула. «Штука» как будто отбивала морзянку. Красный-зелёный-зелёный-зелёный-красный.
- Он мигает! – восхищался врач.- Ты на верном пути, давай в том же духе.
- Но я больше не могу! - отчаянно выкрикнула я.
- Глупости! Продолжаем! Ещё двадцать!
«О Боже!»
Свежий прут стегал меня отменно: глаза на лоб чуть не вылезли от боли, а голос я давно уже сорвала. Тщетно пыталась я как-то облегчить боль: пробовала не вертеться (фиг получилось), плотнее вжиматься в стол (только больнее стало), смотреть по сторонам ( чуть с ума не сошла от мелькания разноцветных весёленьких стенок – издевательство какое-то, специально придумали, что ли?). В итоге плюнула и стала терпеть так. Лежала, виляла попой, совершенно не заботясь, прилично ли это выглядит, и кричала во всё горло.
А подсознание работало… Когда в спальне на нашей кровати я обнаружила голых Ромку и Маринку (мою лучшую подругу!), то повела себя очень адекватно, по-моему. Понаблюдала за их любовными играми некоторое время, благо, что они так были увлечены, что меня не заметили. А потом спокойно сказала: «Браво, это выглядело замечательно. А не пойти ли нам теперь всем вместе выпить чаю?»
И почему они стали швыряться вещами и обзывать меня ненормальной, я так и не поняла тогда. А сейчас, кажется, поняла. И вспомнила, как Ромка на следующий день собирал чемодан и всё сокрушался: «Да как с тобой вообще можно было жить?» А я плакала и умоляла его остаться…
И ЭТО Я БЫЛА ТАКОЙ ДУРОЙ??? МНЕ ИЗМЕНЯЛИ, МЕНЯ ОБМАНЫВАЛИ, А Я ПОЗВОЛЯЛА ВЫТИРАТЬ О СЕБЯ НОГИ, КАК О ДРАНУЮ ТРЯПКУ???
- Уже почти одним зелёным мигает! – радостно возвестил Даниил. Вот как в азарт вошёл, надо же.
- Минутный перерыв, - сжалился он надо мной. – А пока хочу тебе напомнить, что твой Рома не имеет ни постоянной Московской прописки, ни нормальной профессии, зарабатывает копейки (или тебе так говорил), и жили вы в основном на деньги твоих родителей. А с Мариной он закрутил, когда понял, что твои родители никогда не дадут согласия на его регистрацию в квартире. То есть, тебя он не любил и просто хотел использовать. А таких мужчин надо гнать из своей жизни.
Да-да-да, знаю, тебе это всё уже тыщу раз говорили. Но подумай об этом сейчас, пока будешь терпеть ещё двадцать. И хочу тебе один очень полезный девиз посоветовать, вообще для дальнейшей жизни: «ВЫБРОСЬ РУХЛЯДЬ ЗА БОРТ»
Мне было так страшно, что я заорала, ещё пока доктор выбирал прут. Нет, всё же порка розгами – это ужасно!
- Не могу ещё двадцать! Хватит!
- Прибор должен не мигать, а постоянно светиться зелёным. А ты представь, что это Романа твоего сейчас порют розгами. А он орёт как резаный.
Мысль мне понравилась.
И когда противные розги безжалостно секли моё тело, я, закрыв глаза, представила Ромку. Это он лежит с голой задницей на столе, а Я, да-да, именно Я, охаживаю его толстыми прутьями, приговаривая: «За всё! За враньё. За подлость. За измены. За Маринку» И это он, а не я, орёт благим матом, извивается ужом и молит о пощаде. А в углу, съёжившись от страха, с трясущимися коленками стоит Маринка и ждёт своей очереди»
Передышка. Открыв глаза, я сразу посмотрела на «штуку». Зелёная. Горит. Не мигает. Ура. Победа.
Даниил стоит рядом. Вид утомлённый. Но улыбается.

Потом он меня развязывает, отправляет в душ (разве можно после порки? Иди-иди, ещё учить меня будешь), смазывает раны какой-то мазью и даёт полежать-отдохнуть минут десять. Затем я одеваюсь, скромно сажусь у его стола (надо же, сидеть могу!) и жду распоряжений. Сама удивляюсь: этот молодой человек только что меня жестоко выпорол, а у меня к нему вместо ненависти и злобы какое-то странное чувство появилось… Будто теперь он имеет право мне что-то приказывать, мной распоряжаться…
- Сегодня мы занимались только твоим бывшим возлюбленным, - говорит Даниил.
- Осталось разобраться с тобой. Ещё не веришь, что ты самая обаятельная и привлекательная?
- Верю. Почти,- шепчу я.
- «Почти» не считается, - хмурит брови доктор. – Придётся ещё раз выпороть в следующую субботу.
У меня от ужаса замирает сердце. Нет, только не розги! Но вдруг спохватываюсь: «Чего это я?», резко вскакиваю со стула и громко кричу:
- Ну уж фигушки! Не дождётесь, чтобы я к вам ещё раз пришла.
- Есть альтернатива, - подмигивает врач. – Получишь домашнее задание. Встретимся через неделю и отчитаешься. А, если что…
Он кивает на дверь в свой страшный массажный кабинет и улыбается.
Я делаю вид, что очень испугалась, и тоже улыбаюсь.
- На самом деле я прекрасно понимаю, что попытка у меня всегда только одна. Поэтому и выкладывался, старался, как мог. Второй раз на порку уже никого никакими калачами не заманишь, но обычно и одной хватает, - говорит доктор.
- Даниил, - решаюсь спросить я.- А…если бы я прочитала договор, а не подписала бы его так, слепо?
- Тогда облом бы вышел,- вздыхает доктор.- Для тебя. Ты бы ушла в возмущении, и позволила бы своей депрессии тебя победить. Но так редко бывает.
Он опять улыбнулся.
- Мы же лечим этим методом только дамочек, вообразивших, что они слишком несчастные, и на которых не действует обычная психотерапия. А такие, по опыту, обычно не читают внимательно всю эту документацию, разве что чересчур мнительные. Большинству, как и тебе, всё равно. Явно формальность, чего на прочтение время тратить? Такого ведь никак не ожидаешь, правда?
Доктор опять мне подмигнул.
- А вы только дамочек так лечите? А мужчин?
- И их тоже, - охотно признаётся Даниил. – Только с мужчинами не я занимаюсь. У Дмитрия Фёдоровича есть ещё очаровательная ассистентка…
- А детектор?
Теперь мне хочется докопаться до истины.
В глазах врача опять мелькнули его золотисто-лукавые искорки.
- Это секретная разработка. Разглашать подробности не имею права.
«Небось, сам втихаря на кнопочки нажимал», - мысленно бурчу я. Но озвучить свои подозрения не решаюсь.
- Всё, Юлия, встречаемся в следующую субботу. И вот тебе мой телефон на всякий случай, звони, не стесняйся.

Теперь я не хожу ни в бассейн, ни на душ Шарко, ни на аквааэробику. Зачем пугать народ моими «красивыми красненькими полосочками», которые, явно, ещё не скоро исчезнут после такой-то порки? Зато прилежно каждый день выполняю задание своего доктора. В моём номере по всем стенам развешаны фотографии молодых знаменитых красавцев. Из разных журналов навырезала, скупила для этой цели в ближайшем ларьке «Союзпечать» кучу самых красивых и дорогущих изданий. Бабушка-продавец пребывала в радостном шоке: не иначе, как я ей недельный план сделала.
Каждое утро я кокетливо здороваюсь со своими красавцами, строю им глазки и весело заявляю: «Сегодня здесь танцевальный класс» После чего включаю музыку и начинаю с воодушевлением танцевать. Собственно, Даниил ничего не говорил о том, что танцевать надо обязательно голой. Но мне нравится именно так. Вернее, в одних стрингах, чтобы уж совсем неприлично не было (как-никак мужчины смотрят). Я танцую, любуюсь собой и припеваю разные «себе-хвалилки-развеселилки»(это тоже задание Даниила). Как же я раньше не замечала, какая у меня красивая фигура? Упругая грудь, тонкая талия, соблазнительно-покатые бёдра, а живот совсем плоский. А ещё у меня роскошные блестящие рыжеватые волосы (и нисколько не крашеные, свои!), которые красивыми волнами спадают на плечи. И лицо такое свежее! (ещё бы, сколько я морским воздухом здесь дышу)
Начинаю отплясывать чечётку и припеваю:
- Чётко-чётко-чётко-чётко
Отбиваю я чечётку,
Вьётся птичечка чечётка
Над моею головой.
Туфли чёрные на пряжке,
(ах, да, на мне, кроме стрингов, ещё и туфли)
Разлетелись кучеряшки,
Ах, красотка! Ах, милашка!
Ах, чертовка, боже ж мой!

Ну, ладно, признаюсь, эту песенку я не сама сочинила, в Интернете нашла, но именно так я себя сейчас ощущаю.
Потом перехожу к более спокойным танцам, но петь и хвалить себя не перестаю.
- Я красива, как картинка,
Моя спинка, как тростинка,
Улыбается мой ротик,
Веселится мой животик.
Своё тело разогрею,
Унесу под небеса,
Я любить себя умею,
Расцветай, моя краса.

А теперь – канкан! Ну…во время исполнения канкана петь пока ещё не могу…физическая форма не та.
Заканчиваю танцем живота.
- Я девица смелая,
Моё тело белое!
Тут я описываю грациозный полукруг, поворачиваюсь спиной к зеркалу и весело фыркаю. Да…про мою попу такого не скажешь. Прямо художественная роспись красными полосочками. Тут же исправляюсь и пою ещё более задорно.
- Я девица смелая,
Моё тело белое,
Попа моя красная,
А я сама - прекрасная!
Заканчиваю, каждому «красавцу» дарю изящный реверанс и перехожу к водным процедурам.

Через месяц. Москва. Апрель.

А у нас в Москве уже настоящая весна! И в душе у меня весна. А ещё в городе уже несколько дней длится международный джазовый фестиваль. Приехали лучшие в мире музыканты!
Я люблю классическую музыку, но сейчас мне необходимы ритм, экстаз, экспрессия. Хочу стучать в такт ногами и смотреть, как музыкантам пот течёт за воротник. Хочу слушать музыку, при которой невозможно оставаться спокойной, хочу самых высоких тонов и стремительных пассажей!
Я приезжаю на концерты каждый день, как раз успеваю после института. После каждого сольного выступления до боли хлопаю в ладоши. Открываю для себя, что в музыке джаза, оказывается, столько сексуальной энергии! Воздух просто насквозь пропитан эротикой!
Я знаю, что мои рыжие кудри пылают в темноте, чувствую, что притягиваю к себе все взоры. Таинственная незнакомка – одна приходит, одна уходит… Это так интригующе…
Музыканты улыбаются мне со сцены. Мужчины придвигаются поближе. Я знаю, что они хотят заговорить со мной, но не осмеливаются.
И после последнего выступления я всегда встаю, выхожу на улицу, беру такси и еду одна домой, утомлённая и счастливая, в ушах ещё звучит музыка, в крови играют ритмы.

- Над Москвой клубится вечер,
Я счастливый человечек!
Горностаями на плечи
Опускается туман…
Кто в Париже,
Кто на даче –
Одарю я всех удачей,
И гудит асфальт горячий,
Как турецкий барабан.

Я «выбросила рухлядь за борт» и больше не грущу! Я живу! Я молода и красива! Всё будет хорошо!