Herъ Хрюкиндъ. МАСТЕР и МАРГАРИТА
Добавлено: Сб янв 08, 2022 12:47 pm
Herъ Хрюкиндъ
МАСТЕР и МАРГАРИТА
Ночные сумерки сгустилась над разгоряченными летней жарой улицами и площадями великого города Ершалаим. Большие часы на городской ратуше пробили десять, вспыхнули бесчисленные огни, и в воздухе повеяло прохладой, предвещавшей скорую грозу. Маргарита сидела у окна и с замиранием сердца смотрела на конную статую Мастера, возвышавшуюся на площади в самом центре города. Взгляд ее с благоговейным восторгом скользил по бронзовому изваянию: по глазам Мастера, вглядывающимся в Грядущее из под тяжелых бронзовых век, мощному волевому подбородку и бровям, нахмуренным в неустанных думах о Вечном. Особенно скульптору удались руки - красивые, мускулистые, с рельефными дорожками вздувшихся от напряжения вен. Левой рукой Мастер натягивал поводья породистого скакуна, правую же он приложил козырьком к глазам, напряженно вглядываясь в нечто неведомое Маргарите, а свисавшая с его запястья толстая плеть заставляла сердце ее сжиматься от благоговейного ужаса и неистового восторга одновременно.
Сам Мастер в это время находился в соседней комнате и ужинал. Ты, дорогой мой читатель, можешь удивиться: зачем было Маргарите рассматривать бронзовое изваяние, если рядом находился сам оригинал? О, нет! Никогда, слышите, никогда Маргарита не рискнула бы посмотреть на самого Мастера! Даже при созерцании скульптурного его изображения Маргариту охватывала дрожь неизъяснимого восторга, она испытывала множественные оргазмы, и, бывало, теряла сознание от внезапно нахлынувшей на нее неземной благодати. Следует ли говорить, что присутствие живого Мастера парализовывало Маргариту, напрочь лишая ее дара речи, и она тут же падала ниц, не в силах поднять взгляд. Кто знает что могло бы с ней случиться, узри она Его? Кто поручился бы, что ее чувствительная и тонкая натура выдержала бы эмоциональный накал от созерцания величественного образа Мастера?
Покончив с салатом из обогащенного урана и сэндвичем с пластитом, и запив все это большим бокалом серной кислоты, Мастер удовлетворенно откинулся в кресле, и потянувшись было за сигарой, вдруг удивленно воззрился на открытое окно. Это был явный непорядок. Тут надобно заметить, что после ужина Мастер всегда имел обыкновение курить, но этого никак нельзя было делать при открытых окнах. Нам доподлинно не известно из чего были сделаны сигары, которые пользовал Мастер, но были они столь крепки и забористы, что однажды, когда он по забывчивости выпустил струю дыма в открытую форточку, на тополях в близлежащем сквере завязались абрикосы, а пролетавшая мимо окна незадачливая ворона зависла на мгновение в воздухе, словно бы вспомнив что-то важное, а потом вдруг полетела в обратном направлении задом наперед.
Мастер удивленно вскинул бровь… О, читатель, если бы ты мог видеть как Мастер делает это! От этого едва заметного сокращения Его мимических мышц падали в обморок криминальные авторитеты, в океане возникали цунами, а в Азрии начиналось неконтролируемое размножение саранчи. Удивленно вскинутая бровь Мастера предвещала бурю и, и буря не преминула начаться. Во дворе завыла собака, итальянский парламент тут же объявил вотум недоверия премьер-министру, а Маргарита как подкошенная рухнула на пол, и, повинуясь непреодолимому позыву, прямо так, на четвереньках, обреченно отправилась в комнату.
«Окно…» - Мастер как всегда был немногословен. «Окно!» - молнией пронеслось в мозгу Маргариты - «Боже, я же забыла его закрыть!». В комнате воцарилось мучительное молчание. Воздух был наэлектризован так, что казалось гудел, а заряды с треском проскакивали между люстрой и ковром, на котором стояла на четвереньках боявшаяся вздохнуть Маргарита. Оправдываться было бессмысленно и она это знала. С замиранием сердца ожидала она неотвратимого приговора, единственного слова Мастера, от которого зависела сама ее судьба.
«Встать!» - произнес Мастер едва слышно, но от этого спокойного и ровного голоса за окном тут же громыхнул раскат грома и сверкнула молния, нападающий Челси промазал по воротам из абсолютно голевой позиции, а где-то в Норвежском море сразу всплыла кверху брюхом парочка американских субмарин. С трудом заставив одервеневшие мышцы повиноваться, Маргарита медленно распрямилась, мелко дрожа и по-прежнему глядя в пол. Мастер неторопливо обошел ее и остановился где-то сзади, скрестив руки на груди.
«Итак?» - произнес Мастер внятно и весомо - так, как умел произносить только Он. При этом негромком «Итак?» сейсмологи планеты зафиксировали подземный толчок силой 4 балла в районе Гималаев, индекс Доу Джонса на нью-йоркской фондовой бирже вошел в неуправляемое пике, а на платье Маргариты лопнули легкомысленные розовые бретельки, и оно бессильно пало к ее ногам. «Так… я слушаю!» - голос Мастера снова прозвучал в готовой взорваться от напряжения тишине. Причем когда он произнес неторопливое «Так…», в Боливии начался государственный переворот, а при последних звуках приказного «я слушаю!» Мадонна объявила о своем разводе с Гаем Ричи, а с Маргариты обреченно упали трусики. Не в силах вымолвить ни слова, заплаканная Маргарита только всхлипнула и отрицательно помотала головой в знак того, что сказать ей нечего. Мастер тоже не счел нужным что-либо говорить, она сама должна была понимать что ей следует делать.
О да, она понимала! Перешагнув лежащее на полу платье, Маргарита нетвердыми шагами направилась к висящей на стене плети. Той самой любимой плети Мастера, которую столь искусно во всех подробностях воспроизвел в бронзе скульптор. Она плохо помнила как опустившись на колени подала ее Мастеру, подняв на вытянутых руках над головой и зажмурившись, как все той же лунатичной походкой отправилась в угол комнаты, где стояла скамья. Ей прекрасно было известно назначение этого предмета, еще бы! Она помнила каждый сучок, каждую трещинку на потемневшей от времени благородной древесине. Да, Маргарита знала что ей нужно делать, и все-таки подойдя к страшной скамье, она стояла, роняя слезы, и вполне осознавая неизбежность того, что должно сейчас произойти, все-таки не в силах была заставить себя лечь.
И тут Мастер впервые перевел на нее взгляд. От этого взгляда где-то в далекой галактике тут же вспыхнула пара сверхновых, а Маргарита рухнула на скамью так, как будто кто-то толкнул ее в спину. Мастер никогда не привязывал ее. Зачем? У него был более надежный способ фиксации - взглядом. Ох, этот леденящий взгляд! Он напрочь парализовывал жертву и мгновенно лишал ее воли. Нижние чувствовали его кожей, и впадая в оцепенение словно кролики перед удавом, до конца экзекуции не могли даже пошевелиться.
Маргарита почувствовала как Мастер взмахнул плетью. Нет, это не был удар. Послушный руке Мастера инструмент просто взметнулся в воздухе и накопившая невиданное напряжение тишина лопнула с прозвучавшим пистолетным выстрелом сухим щелчком. Да, Мастер владел плетью как никто! Уже один этот щелчок сразу отправлял нижних в глубокий сабдроп, вызывал океанические приливы и приводил к колебаниям земной оси.
Время словно замедлилось для Маргариты. Перед ее глазами был лишь маленький кусочек скамьи с таким знакомым ей рисунком волокон, но все, что происходило сзади она ощущала так ясно, как будто видела это. Вот Мастер замахнулся… Вот распрямившийся как пружина хвост плети летит сверху на нее - летит неумолимо, словно огромный мертвый астероид, несущий апокалипсис крохотной живой планете. Удар… Маргарита осознала его лишь через секунду после того, как почувствовала. Он обжег ее ягодицы выплеснувшейся из недр земли раскаленной лавой. Не успев перевести дух, она тут же почувствовала еще один, затем еще и еще…
Как мы уже упоминали, дорогой мой читатель, в деле владения плетью Мастеру не было равных. Среди Ершалаимских дам ходило даже поверье, что вопреки законам физики, Мастер может своей волей направлять кончик плети в любое место так, как по легенде лучники-самураи могли взглядом управлять летящей к цели стрелой. Говорили, что этой плетью Мастер перерубал пополам стальные рельсы, косил как тростник вековые дубы, останавливал грозовые фронты, и мог даже убить севшего на чье-то ухо комара так, что потенциальная жертва надоедливого насекомого этого даже не замечала.
А что же наша Маргарита? О, читатель, смогу ли я описать то, что она сейчас чувствовала? Боль терзала ее плоть, но откуда-то из самых глубин ее естества поднималась неведомая теплая волна. Метущаяся в нестерпимых муках, она была уже не в силах кричать и только вонзала зубы в толстую древесину скамьи, прокусив ее в нескольких местах насквозь. Но неведомая теплая волна внутри нее росла, ширилась и крепла, властно поглощая собой все ее существо, и вот она уже заполнила собою всю вселенную, не оставил для боли места.
Наконец что-то огромное и сверкающее веером рассыпалось перед глазами Маргариты и она вдруг ощутила невиданной силы наслаждение. Такое, которое она никогда не испытывала ни с одним из своих прошлых мужчин. Ее затрясло в этой лихорадке, она забилась в судорогах, но новый удар плети уже нес ей новый прилив неземного блаженства. Мастер вызывал у нижних оргазм только одним способом: мысленным приказом. Разумеется ни о каком сексе с ними даже речи быть не могло. Во-первых Он был выше соития с этими презренными существами, а во-вторых семя Мастера было столь обильным, что нижние просто лопались бы как воздушные шарики под мощным напором его жизнетворного заряда.
Бури оргазмов захлестывали ее снова и снова. Она билась в конвульсиях, сжимая до синевы кулаки, и в припадке невиданного блаженства колотила головой по искусанным до дыр доскам скамьи до тех пор, пока после очередного удара тяжелая дубовая скамья не рассыпалась под ней с глухим стуком, и Маргарита не оказалась на полу. Но даже не заметив этого, она продолжала корчиться и извиваться от невообразимого наслаждения на холодном мраморе до тех пор, пока Мастер волевым посылом не остановил ее и она в ту же секунду не замерла, скрючившись на четвереньках и непристойно выставив на всеобщее обозрение свой истерзанный плетью зад.
Счастливая и онемевшая она застыла так в полузабытьи. Сквозь какую-то туманную пелену она слышала приближающиеся шаги Мастера, поняла, что он склонился над нею, и наконец ощутив у себя в анусе нечто холодное, почувствовала воду, потоком устремившуюся в самое ее нутро. Стоит ли говорить, о читатель, что во владении клизмой Мастер был столь же виртуозен, сколь и в искусстве обращаться с плетью?
Приятная прохлада веселясь струилась в разгоряченное тело Маргариты, казалось, что это само Счастье проникает в доселе скрытые глубины ее исстрадавшейся души. И тут… от нахлынувшего на нее восторга, от безбрежного блаженства, от тысячи самой ей неведомых чувств, Маргарита… пукнула. Да, о дорогой мой читатель, глупо было бы обвинить Маргариту в том, что в такой момент она просто не могла себя контролировать!
Мастер со свойственной Ему врожденной реакцией тут же вонзил клизму на всю глубину, но это не помогло - новая звонкая трель огласила комнату. Ничто, ничто в этом мире уже не могло остановить этой победной песни Маргариты! Голос сокровенных глубин ее тела становился громче и громче, и даже Мастер был бессилен сейчас заставить его замолчать. Пробужденное содержимое ее кишечника неудержимо рвалось прочь, на свободу, распыляясь под давлением напиравших газов в густой бурый туман.
Темное облако заполнило комнату и устремившись через открытое окно наружу, поглотило площадь, сквер, конную статую Мастера, а потом и весь город. Улицы, дома, прохожие - все исчезло в непроглядной бурой мгле, и вечный мрак навсегда воцарился над некогда великим городом Ершалаимом.
МАСТЕР и МАРГАРИТА
Ночные сумерки сгустилась над разгоряченными летней жарой улицами и площадями великого города Ершалаим. Большие часы на городской ратуше пробили десять, вспыхнули бесчисленные огни, и в воздухе повеяло прохладой, предвещавшей скорую грозу. Маргарита сидела у окна и с замиранием сердца смотрела на конную статую Мастера, возвышавшуюся на площади в самом центре города. Взгляд ее с благоговейным восторгом скользил по бронзовому изваянию: по глазам Мастера, вглядывающимся в Грядущее из под тяжелых бронзовых век, мощному волевому подбородку и бровям, нахмуренным в неустанных думах о Вечном. Особенно скульптору удались руки - красивые, мускулистые, с рельефными дорожками вздувшихся от напряжения вен. Левой рукой Мастер натягивал поводья породистого скакуна, правую же он приложил козырьком к глазам, напряженно вглядываясь в нечто неведомое Маргарите, а свисавшая с его запястья толстая плеть заставляла сердце ее сжиматься от благоговейного ужаса и неистового восторга одновременно.
Сам Мастер в это время находился в соседней комнате и ужинал. Ты, дорогой мой читатель, можешь удивиться: зачем было Маргарите рассматривать бронзовое изваяние, если рядом находился сам оригинал? О, нет! Никогда, слышите, никогда Маргарита не рискнула бы посмотреть на самого Мастера! Даже при созерцании скульптурного его изображения Маргариту охватывала дрожь неизъяснимого восторга, она испытывала множественные оргазмы, и, бывало, теряла сознание от внезапно нахлынувшей на нее неземной благодати. Следует ли говорить, что присутствие живого Мастера парализовывало Маргариту, напрочь лишая ее дара речи, и она тут же падала ниц, не в силах поднять взгляд. Кто знает что могло бы с ней случиться, узри она Его? Кто поручился бы, что ее чувствительная и тонкая натура выдержала бы эмоциональный накал от созерцания величественного образа Мастера?
Покончив с салатом из обогащенного урана и сэндвичем с пластитом, и запив все это большим бокалом серной кислоты, Мастер удовлетворенно откинулся в кресле, и потянувшись было за сигарой, вдруг удивленно воззрился на открытое окно. Это был явный непорядок. Тут надобно заметить, что после ужина Мастер всегда имел обыкновение курить, но этого никак нельзя было делать при открытых окнах. Нам доподлинно не известно из чего были сделаны сигары, которые пользовал Мастер, но были они столь крепки и забористы, что однажды, когда он по забывчивости выпустил струю дыма в открытую форточку, на тополях в близлежащем сквере завязались абрикосы, а пролетавшая мимо окна незадачливая ворона зависла на мгновение в воздухе, словно бы вспомнив что-то важное, а потом вдруг полетела в обратном направлении задом наперед.
Мастер удивленно вскинул бровь… О, читатель, если бы ты мог видеть как Мастер делает это! От этого едва заметного сокращения Его мимических мышц падали в обморок криминальные авторитеты, в океане возникали цунами, а в Азрии начиналось неконтролируемое размножение саранчи. Удивленно вскинутая бровь Мастера предвещала бурю и, и буря не преминула начаться. Во дворе завыла собака, итальянский парламент тут же объявил вотум недоверия премьер-министру, а Маргарита как подкошенная рухнула на пол, и, повинуясь непреодолимому позыву, прямо так, на четвереньках, обреченно отправилась в комнату.
«Окно…» - Мастер как всегда был немногословен. «Окно!» - молнией пронеслось в мозгу Маргариты - «Боже, я же забыла его закрыть!». В комнате воцарилось мучительное молчание. Воздух был наэлектризован так, что казалось гудел, а заряды с треском проскакивали между люстрой и ковром, на котором стояла на четвереньках боявшаяся вздохнуть Маргарита. Оправдываться было бессмысленно и она это знала. С замиранием сердца ожидала она неотвратимого приговора, единственного слова Мастера, от которого зависела сама ее судьба.
«Встать!» - произнес Мастер едва слышно, но от этого спокойного и ровного голоса за окном тут же громыхнул раскат грома и сверкнула молния, нападающий Челси промазал по воротам из абсолютно голевой позиции, а где-то в Норвежском море сразу всплыла кверху брюхом парочка американских субмарин. С трудом заставив одервеневшие мышцы повиноваться, Маргарита медленно распрямилась, мелко дрожа и по-прежнему глядя в пол. Мастер неторопливо обошел ее и остановился где-то сзади, скрестив руки на груди.
«Итак?» - произнес Мастер внятно и весомо - так, как умел произносить только Он. При этом негромком «Итак?» сейсмологи планеты зафиксировали подземный толчок силой 4 балла в районе Гималаев, индекс Доу Джонса на нью-йоркской фондовой бирже вошел в неуправляемое пике, а на платье Маргариты лопнули легкомысленные розовые бретельки, и оно бессильно пало к ее ногам. «Так… я слушаю!» - голос Мастера снова прозвучал в готовой взорваться от напряжения тишине. Причем когда он произнес неторопливое «Так…», в Боливии начался государственный переворот, а при последних звуках приказного «я слушаю!» Мадонна объявила о своем разводе с Гаем Ричи, а с Маргариты обреченно упали трусики. Не в силах вымолвить ни слова, заплаканная Маргарита только всхлипнула и отрицательно помотала головой в знак того, что сказать ей нечего. Мастер тоже не счел нужным что-либо говорить, она сама должна была понимать что ей следует делать.
О да, она понимала! Перешагнув лежащее на полу платье, Маргарита нетвердыми шагами направилась к висящей на стене плети. Той самой любимой плети Мастера, которую столь искусно во всех подробностях воспроизвел в бронзе скульптор. Она плохо помнила как опустившись на колени подала ее Мастеру, подняв на вытянутых руках над головой и зажмурившись, как все той же лунатичной походкой отправилась в угол комнаты, где стояла скамья. Ей прекрасно было известно назначение этого предмета, еще бы! Она помнила каждый сучок, каждую трещинку на потемневшей от времени благородной древесине. Да, Маргарита знала что ей нужно делать, и все-таки подойдя к страшной скамье, она стояла, роняя слезы, и вполне осознавая неизбежность того, что должно сейчас произойти, все-таки не в силах была заставить себя лечь.
И тут Мастер впервые перевел на нее взгляд. От этого взгляда где-то в далекой галактике тут же вспыхнула пара сверхновых, а Маргарита рухнула на скамью так, как будто кто-то толкнул ее в спину. Мастер никогда не привязывал ее. Зачем? У него был более надежный способ фиксации - взглядом. Ох, этот леденящий взгляд! Он напрочь парализовывал жертву и мгновенно лишал ее воли. Нижние чувствовали его кожей, и впадая в оцепенение словно кролики перед удавом, до конца экзекуции не могли даже пошевелиться.
Маргарита почувствовала как Мастер взмахнул плетью. Нет, это не был удар. Послушный руке Мастера инструмент просто взметнулся в воздухе и накопившая невиданное напряжение тишина лопнула с прозвучавшим пистолетным выстрелом сухим щелчком. Да, Мастер владел плетью как никто! Уже один этот щелчок сразу отправлял нижних в глубокий сабдроп, вызывал океанические приливы и приводил к колебаниям земной оси.
Время словно замедлилось для Маргариты. Перед ее глазами был лишь маленький кусочек скамьи с таким знакомым ей рисунком волокон, но все, что происходило сзади она ощущала так ясно, как будто видела это. Вот Мастер замахнулся… Вот распрямившийся как пружина хвост плети летит сверху на нее - летит неумолимо, словно огромный мертвый астероид, несущий апокалипсис крохотной живой планете. Удар… Маргарита осознала его лишь через секунду после того, как почувствовала. Он обжег ее ягодицы выплеснувшейся из недр земли раскаленной лавой. Не успев перевести дух, она тут же почувствовала еще один, затем еще и еще…
Как мы уже упоминали, дорогой мой читатель, в деле владения плетью Мастеру не было равных. Среди Ершалаимских дам ходило даже поверье, что вопреки законам физики, Мастер может своей волей направлять кончик плети в любое место так, как по легенде лучники-самураи могли взглядом управлять летящей к цели стрелой. Говорили, что этой плетью Мастер перерубал пополам стальные рельсы, косил как тростник вековые дубы, останавливал грозовые фронты, и мог даже убить севшего на чье-то ухо комара так, что потенциальная жертва надоедливого насекомого этого даже не замечала.
А что же наша Маргарита? О, читатель, смогу ли я описать то, что она сейчас чувствовала? Боль терзала ее плоть, но откуда-то из самых глубин ее естества поднималась неведомая теплая волна. Метущаяся в нестерпимых муках, она была уже не в силах кричать и только вонзала зубы в толстую древесину скамьи, прокусив ее в нескольких местах насквозь. Но неведомая теплая волна внутри нее росла, ширилась и крепла, властно поглощая собой все ее существо, и вот она уже заполнила собою всю вселенную, не оставил для боли места.
Наконец что-то огромное и сверкающее веером рассыпалось перед глазами Маргариты и она вдруг ощутила невиданной силы наслаждение. Такое, которое она никогда не испытывала ни с одним из своих прошлых мужчин. Ее затрясло в этой лихорадке, она забилась в судорогах, но новый удар плети уже нес ей новый прилив неземного блаженства. Мастер вызывал у нижних оргазм только одним способом: мысленным приказом. Разумеется ни о каком сексе с ними даже речи быть не могло. Во-первых Он был выше соития с этими презренными существами, а во-вторых семя Мастера было столь обильным, что нижние просто лопались бы как воздушные шарики под мощным напором его жизнетворного заряда.
Бури оргазмов захлестывали ее снова и снова. Она билась в конвульсиях, сжимая до синевы кулаки, и в припадке невиданного блаженства колотила головой по искусанным до дыр доскам скамьи до тех пор, пока после очередного удара тяжелая дубовая скамья не рассыпалась под ней с глухим стуком, и Маргарита не оказалась на полу. Но даже не заметив этого, она продолжала корчиться и извиваться от невообразимого наслаждения на холодном мраморе до тех пор, пока Мастер волевым посылом не остановил ее и она в ту же секунду не замерла, скрючившись на четвереньках и непристойно выставив на всеобщее обозрение свой истерзанный плетью зад.
Счастливая и онемевшая она застыла так в полузабытьи. Сквозь какую-то туманную пелену она слышала приближающиеся шаги Мастера, поняла, что он склонился над нею, и наконец ощутив у себя в анусе нечто холодное, почувствовала воду, потоком устремившуюся в самое ее нутро. Стоит ли говорить, о читатель, что во владении клизмой Мастер был столь же виртуозен, сколь и в искусстве обращаться с плетью?
Приятная прохлада веселясь струилась в разгоряченное тело Маргариты, казалось, что это само Счастье проникает в доселе скрытые глубины ее исстрадавшейся души. И тут… от нахлынувшего на нее восторга, от безбрежного блаженства, от тысячи самой ей неведомых чувств, Маргарита… пукнула. Да, о дорогой мой читатель, глупо было бы обвинить Маргариту в том, что в такой момент она просто не могла себя контролировать!
Мастер со свойственной Ему врожденной реакцией тут же вонзил клизму на всю глубину, но это не помогло - новая звонкая трель огласила комнату. Ничто, ничто в этом мире уже не могло остановить этой победной песни Маргариты! Голос сокровенных глубин ее тела становился громче и громче, и даже Мастер был бессилен сейчас заставить его замолчать. Пробужденное содержимое ее кишечника неудержимо рвалось прочь, на свободу, распыляясь под давлением напиравших газов в густой бурый туман.
Темное облако заполнило комнату и устремившись через открытое окно наружу, поглотило площадь, сквер, конную статую Мастера, а потом и весь город. Улицы, дома, прохожие - все исчезло в непроглядной бурой мгле, и вечный мрак навсегда воцарился над некогда великим городом Ершалаимом.