ClubPN

Hiaro
HARZABLOG


Чтобы реже вынимать ритуальный клинок


Сдерживая дыхание, я едва касаюсь тяжелых портьер кончиками пальцев, по миллиметру смещая ткань, чтобы смотреть, оставаясь невидимой. «Я дуновение ветра, сквозняк…»

Очень страшно. Но мне надо видеть самой.

Вот он, прибывший с грозным эскортом. Стоит неблизко от меня, вполоборота, я ловлю каждое движение его в просвете меж чужих плеч, черных с золотом. Сколько высоких персон собралось здесь сегодня!

Закусываю губу. И тихо, как мышь, пробираюсь поближе, вдоль ледяной стены, пытаясь не потревожить темные шершавые складки перед собой.

Щеки парня ярко алеют, он взъерошен, волосы торчат прядками, влажными то ли от пота, то ли от подтаявшего снега. Сегодня снаружи метет, валит хлопьями, и черные мундиры покрыты каплями и пахнут мокрой холодной шерстью. Я вижу, как подрагивают пальцы виновника внеурочного собрания. Словно почувствовав мой взгляд, он зябко втягивает руки глубже в рукава.

Рядом с нарушителем — нарочито спокойный Глава дома. Он сед, сколько я его помню, и все так же крепок. В его фигуре, полуприкрытых веках читается учтивая готовность ответить на любой вопрос, если кто-то только рискнет задать его. Но в зале молчание. Все ждут правителя.

Когда он вошел и все склонились перед ним, колыхнулись портьеры, а я с трудом подавила впитанное с детства движение, впервые оставшись стоять прямо. Я не видела его, и Правитель не мог видеть меня, но колени мои подгибались. Впившись в палец зубами, я заставила себя сосредоточиться на происходящем.

Глава дома сделал шаг вперед, и я вынуждена была отстранить ткань еще на несколько миллиметров. Правитель! Я отдернула руку, отчего портьера качнулась, и несколько секунд были потеряны в попытках унять шум крови в ушах. «Открой глаза, дура!» Пока я мысленно отвешивала себе безжалостные пощечины, Правитель обменялся с седовласым Главой парой тихих фраз. До меня долетело только слово «сам». Глава отступил с едва уловимым поклоном. Но правитель уже смотрел не на него. Под этим взглядом виновный застыл на долю мгновения, но тут же вышел вперед, чуть быстрее, чем требовалось, словно пытаясь нагнать упущенный момент. Я вдруг поняла, что у него тоже подгибаются ноги.

Снова молчание, в котором слышно, как снаружи свистит ветер. От промерзших стен тянет стылым, я дрожу и, кажется, клацаю зубами. У Правителя выражение холодного терпения на лице. Это очень, очень плохо.

Наконец мой неудачливый посланник размыкает губы.

— Я нарушил границу, — желвак на горящей скуле обозначился и исчез. Нетерпеливые движения среди членов совета Домов. Я ломаю пальцы.

Правитель, не отводя взгляда, медленно кивает. Я чувствую, как он наливается тяжелой яростью, и у меня тянет в животе от страха.

Лучше продолжай. Не молчи. Говори что-нибудь!

— Я… Это вышло… случайно.

Нет, лучше молчи!

Правитель еще мгновение смотрит на стоящего перед ним младшего отпрыска одного из знатнейших Домов. Я вижу, как подается вперед седоголовый Глава, вдруг растерявший свою невозмутимость, и как замирает, опомнившись, будто наткнувшись на стену.

Правитель вынимает ритуальный клинок.

Между ним и виновным три шага. Парень застыл. Все застыли. И крик мой застыл, как в кошмаре. Не!..

Я не закрывала глаз. Кажется, не закрывала. Но Старый Глава вдруг оказался на коленях в ногах у Правителя. Шум в зале волной прокатился и стих, кольцо разомкнулось – лорды отпрянули. Ошарашенно смотрит в седую макушку сверху вниз нарушитель границ, в лице ни кровинки. Затем деревянно шагает, склоняясь, пытаясь поднять. Правитель недвижим.

Никто не заметил, как вышла я. Прохрипела:

— Правитель!

Я думала, вздрогнет.

Нет.

— Это я, — откашлялась. Повторила: — Я. Я отвечу.

Вытягиваюсь под взглядами первых людей королевства, как в перекрестьи шпаг. Лишь два человека в зале не смотрят на меня. Это по прежнему склоненный, словно подрубленный, седой Глава опозоренного дома. И Отец мой, правитель, чья дочь… Он никогда не простит мне. И Глава не простит. В эту минуту я поняла всю милосердную правду клинка. Весь ритуал. Да, лучше так.

— Отец, я готова, — только скорее, пока я держусь, потому что… Скорее, отец, я прошу, а иначе я снова тебя подведу, на глазах у твоих людей.

Он смотрит. С усмешкой?

Не понимаю…

— А я не готов.

Что? Не готов? Но ведь я…

— Но ведь я…- так трясет, что сгибает. Но вроде стою. Глазами впиваюсь в глаза, в попытке постигнуть.

— Я. Не. Готов. Как я жить буду, дочка?

Он вдруг шагает, за плечи берет, страшный клинок слишком близко, пальцы стальные, мне больно. Он смотрит в лицо мне.

— Ты правда ждала?.. – не договорил. А в глазах мука смертная, страх, и обида, и горечь, и ласка. Спрячь же меня ото всех! Защити! Я уткнулась. Реву.

— Какая я… Ты!.. Подвела… Никогда больше. Прости. Нет, не прощай. Я так виновата. Только я. Только я.

Я оттолкнулась, метнулась к тому, кто из-за меня на коленях стоит перед всеми. Рядом, как каменный, тот, что попался с моим порученьем. Вдруг понимаю: вопрос не решен. Кто бы не отдал приказ, а измена осталась изменой.

Я застываю. Отец за спиной.

— Да, — говорит. – Отдавая такие приказы, помни о тех, кто предателем станет по воле твоей.

— Нет!

— Да.

Седой неподвижен. Как я боюсь, что мне он посмотрит в глаза.

Отец подошел. Мы ждем, два на два, напротив друг друга. Склоненный глава, словно мир на плечах, и нелепая я, в полушаге. Парень, как тень, и с клинком беспристрастным Правитель. Как же?.. Меня он щадит, а его? И у всех на виду? Ведь отвернутся вассалы от правды двуличной!

— Правитель! Как же ему поступить было должно, скажи? Меня он не смел не послушать. Вам донести? Ведь бесчестье… А скрыть – поступиться присягой… — мой голос сорвался, я уткнулась в ладони. Что я наделала – только сейчас осознала.

Выпрямилась. Глазами весь зал обвела.

— Это моя вина, лорды! Прошу… Я вверяюсь совету. Только моя. Я готова ответить.

Люди молчали. Правитель молчал. Слово сказано.

Медленно, словно в смоле, будто воздух сгустился… Крупная дрожь меня бьет, не сгибаются ноги. Я опускаюсь, неловко, нелепо, долго, почти бесконечно – встаю на колени.

Вот значит как.

Значит вот это как.

Ощущенье, что прежней жизни не будет уже никогда.

— Решайте, — голос правителя там, над моей головою. – Встаньте, Лорд Дерт. Вашу просьбу я принял. Примите теперь и мою. Ваше место в совете.

Неторопливо поднялся Седой. Слегка поклонился.

Главы домов подошли, окружили. Пахло морозом от них, лошадьми, талым снегом.

Как совещались они? Я не знаю. Взглядами может поверх головы обменялись? Ветер лишь слышала я. И время спустя Дерт сказал:

— Мы решили. Дайте клинок, Повелитель.

Я помертвела. Вот значит как. Значит все-таки вот как. Неужто? Даст? Но ведь он говорил!..

Отец!.. Передал над моей головой.

— Встань, госпожа, — это мне. Это Дерт. Я не помню, как встала. Стою. Я не смотрю на Главу, взгляда отца не ищу. Взгляда правителя. Ты же сказал, что не сможешь. Чужими руками? Как ты?…

Но нет. Я выбрала это сама.

Вот ритуальный клинок. Так правитель держал его перед посланцем, назначенным мною в изменники. Теперь же клинок у главы его дома. Твердо, спокойно смотреть бы, но я не смогу. И потому не смотрю. Между мной и отцом, и другими людьми – пустота.

— Повернись, госпожа.

Как истукан бестолковый, как кукла, ступаю. Вот я к Седому спиной. Вот предо мной грудь отца, где недавно рыдала, где ощутила любовь и вину. Но не шагнуть уже больше. Уже не уткнуться. Что теперь? В спину ударят? И он не спасет? Закрыла глаза.

— Посмотри на меня! – требовательный голос отца разорвал оцепенение. Я словно очнулась, испуганно и испытующе всмотрелась в его лицо. На лице было беспокойство, словно он подозревал у меня высокую температуру. Так не смотрят на дочь, отданную на публичное заклание во имя закона.

В этот момент за моей спиной что-то произошло. Потрясенная, я не поняла, что значат эти резкие прикосновения, как вдруг почувствовала лопатками движение воздуха. Повела плечами – и ахнула.

А возле моей левой щеки появился ритуальный клинок рукоятью вперед. Отец принял его и вложил в ножны. В ножны! Хотелось опуститься на пол. Я даже увидела, как безвольно стекаю к ногам лордов, и не важно уже, что будет дальше – оно будет потом, не сейчас. Но мне нельзя. Это будет нечестно. Ничего еще не закончилось.

Я стояла ни жива ни мертва, не зная, что мне делать, боясь шевельнуться, ощущая свою открытую чужим взглядам спину. Но напрасно я ждала подсказку – отец молчал и смотрел не на меня.

За спиной заговорил Лорд Дерт. Голос его был глух.

— Сегодня хороший день. Благодаря бдительности пограничной стражи мы избежали войны. Твоя дочь и мой молодой родич получили хороший урок об ответственности. Благодаря твоей милости, повелитель, они оба смогут им воспользоваться.

Дерт замолчал. Повелитель кивнул, словно отвечая на что-то, чего я не могла видеть.

А седой глава одного из старейших домов вдруг сказал совсем другим тоном.

— Давно я так не краснел. За честь своего дома, — он сделал паузу и добавил. — И за доброе имя своего господина.

Взглянув на отца, я чуть не сгорела со стыда — за то, что из-за меня сейчас он это слышит и парировать ему нечем. Но в звенящей тишине отец медленно проговорил:

— Государственные дела оставляют недостаточно времени для воспитания детей. Но заброшенные ради государства, плохо воспитанные дети могут разрушить государство изнутри даже без злого умысла, одним только легкомыслием. Это моя вина, и я признаю ее, господа. Огласите решение совета.

Кажется, я перестала дышать.

— Совет Домов постановил: чтобы реже вынимать ритуальный клинок, стоит чаще пускать в дело плеть.

Я содрогнулась. Померкло в глазах. Промерзла с макушки до пяток. Чего я ждала? Я не знаю, но точно не… Нет. Прямо сейчас, прямо здесь?

Дайте спрятать лицо! Но я не посмела. Все верно. Все верно.

Спасибо, Дерт.