ClubPN

qwasar


Сказки-страшилки на ночь для мазохисток



КУКУШКА

Жила-была одна мазохистка. И как-то раз захотелось ей потемачиться так сказать на пленэре, то есть на открытом воздухе.

Поведала она об этом своему Верхнему, лучшему Верхнему в мире, разумеется. Верхний отнёсся благосклонно, так как и сам был не прочь потемачиться на пленэре. Раньше он этого никогда не делал, не доводилось всё как-то.

Памятуя о том, что порка на пленэре это совсем не то, что в уютной квартире, и таит в себе много скрытых опасностей и подвохов, подготовились они тщательно, с соблюдением всех правил ТБ и БРД. Верхний загодя нарезал прямых и длинных розог, аккуратно снял с них кору, вымочил и простерилизовал. С избытком запаслись также всякими хлоргексидинами, троксевазинами, ватными тампончиками и прочими репеллентами. И неранним (так как оба были не дураки поспать) субботним утром выехали на пленэр.

Ехали аж полдня. Сперва ползли в пробке на выезде из мегаполиса, затем постарались отъехать подальше, чтобы не было вокруг лишних глаз да ушей.

Наконец свернули с шоссейки на какую-то не обозначенную в «Атласе для рыбака и грибника» полузаросшую просёлочную дорогу и вдруг выехали по ней на чудесную полянку, круглую, с большой белой и гладкой берёзой посередине, будто нарочно выросшей здесь для удобного привязывания мазохисток.

Тут бы им и призадуматься! Ведь не бывает таких идеальных полянок для порки в окрестностях мегаполисов, и чтобы без мусора и никого вокруг. А ещё под этой такой располагающей к порке берёзой торчал гриб-подосиновик с большой ярко красной шляпкой. И ежу понятно, что не должен он был там вырасти!

Однако мазохистка и её Верхний не обратили внимания на эти очевидные знаки. Вместо того чтобы насторожиться, Верхний хвастливо заявил:
- Сейчас твоя попка белая, как эта берёза, а будет красная, как этот гриб!
Мазохистка аж вся запунцовела в волнении и предвкушении.

Короче, разделась она, лифчик, трусики сняла, как положено, хотела только чулочки оставить, но Верхний сказал, что не нужно в лесу и чулочков, не тот интерьер, ну стянула она и чулочки, после чего Верхний умело привязал её к берёзе, так чтобы и стоять было удобно, и рыпаться особо не могла.

Затем отошёл Верхний в сторонку с фотиком, чтобы запечатлеть эту красоту до порки, а тут из леса вылазит грибник, за каким-то чёртом его принесло именно сюда. Деловой такой грибник, словно не замечает привязанную к берёзе голую мазохистку. Нырнул прямиком к подосиновику, цоп его в корзинку – и мимо Верхнего, едва не задев того корзинкой, снова в лес.

Обалдели слегка наши мазохистка и Верхний, но грибника уже и след простыл.

- Шляется ваниль всякая! – раздражённо сказал Верхний, но вместо того, чтобы внять, наконец, ещё одному предупреждающему знаку и сваливать отсюда, пока не поздно, сунулся проверить, не слямзил ли деловой грибник заодно и трусики его нижней.

Нет, не слямзил! Ну тогда ладно, скатертью тропинка! И только замахнулся Верхний тщательно вымоченной и продезинфицированной розгой, как был им последний знак, кукушка начала куковать: КУ-КУ КУ-КУ КУ-КУ.

Однако читательница, конечно, уже понимает, что и на это предупреждение не обратили они внимания. Ну и поделом им, беспечным, раз так!

У Верхнего не к месту разыгралось воображение, и он торжественно изрёк:

- Сегодня ты получишь без счёта! Сколько кукушка прокукует! – сам, правда, при этом усомнился, а ну как глупая кукушка быстро замолкнет, но тут же отбросил сомнения прочь. Чего-чего, а с ходу озвучить новый, более суровый, приговор было для него раз плюнуть, такой настойчивый и строгий Верхний нашей мазохистке попался.

А она тоже обрадовалась: считать не велено, можно всласть поорать-покричать, как давно хотелось!

И начал Верхний пороть в ритм кукушкиного КУ-КУ, благо был этот ритм удивительно близок их привычному.

Верхний порет, мазохистка наслаждается! Ещё бы: свежий воздух, природа-мать-наша кругом, тёплое солнышко, берёза щедро делится своей женской силушкой, орать можно как угодно, не боясь побеспокоить нетолерантных соседей! И розги без разогрева – это что-то! Нет, это правда что-то!! Ещё не пробовали? Так вперёд!

Примерно час так темачились, пока мазохистка не притомилась тереться о берёзу и голосить и скромненько не запросила перерыва.

Здесь уместно подчеркнуть, что Верхний у неё был не абы какой, а с Принципами! И ужасно этим гордился, если что сказал, то в лепёшку расшибётся, но непременно выполнит! Считал, что Верхний без Принципов это и не Верхний вовсе, а так, тьфу! верхний с маленькой буквы в лучшем случае.

Но сейчас и он уже подзапыхался и был готов помилосердствовать, дать нижней малость передохнуть, однако… Не тут-то было! Чувствует, что Принципы не дают поступиться собой! Ног не оторвать, будто приросли к месту, а рука словно бы против воли снова и снова поднимается и сечёт, и сечёт! Кукушка-то кукует, зараза!

- Хватит! – кричит мазохистка. - Прекрати! Мне! Нужен! Перерыв!

- Не могу, - стонет Верхний в ответ, - я и рад бы, да никак не могу остановиться! Кукушка, сволочь, будь она неладна! – и продолжает сечь под КУ-КУ.

- Стоп-слово! Стоп-слово!! – вопит мазохистка. Впервые, к её чести, за всю тематическую карьеру.

Но кукушка ведь тупая! Неведомо ей стоп-слово! Хорошо хоть быстрее не кукует! Кстати, и розге последней износа нет и нет!

Обливаясь слезами жалости и потом, Верхний порол и порол. Берёза тряслась, мазохистка орала так, что любая нормальная кукушка уже давно оглохла бы. Нормальная, но не эта!

Долго ещё куковала та кукушка. . .

Неизвестно, чем закончилась эта история. То ли кукушка, наконец, выдохлась, то ли дятел её сменил, и тогда. . . даже страшно представить! то ли Верхнему удалось поступиться Принципами, хотя последнее вряд ли, очень уж непреклонен был этот Верхний, и строги его Принципы.


САБСПЕЙС

Жила-была одна мазохистка. Очень правильная мазохистка, неуклонно соблюдавшая БРД и прочие писаные и неписаные тематические правила. Так, когда-то давно тематическая мама наставила её, чтобы никогда! не темачилась чужими девайсами. Во имя гигиены и эмпатии. И наша мазохистка никогда! не темачилась чужими девайсами. Только своими. Целый чемоданчик девайсов у неё со временем образовался. Миленький такой полосатый чемоданчик, снаружи ни за что не поймёшь, что там внутри.

И вот как-то раз пришлось нашей мазохистке отправиться в служебную командировку в другой город, точнее городишко. Полосатый чемоданчик она с собой не взяла, ибо ничего тематического без своего Верхнего не планировала и рассчитывала скоро вернуться.

Но командировка непредсказуемо затянулась, мазохистке стало скучно, и она решила повидаться с другим Верхним, который жил в этом городишке и с которым она когда-то довольно мило болтала в «аське». Конечно, ни о каком экшене речь не шла, просто попить кофе, поговорить о том о сём.

Верхний оказался гостеприимным и любезным, после кафе пригласил её в свою уютную холостяцкую квартиру, где они выпили ещё вина.

Потом Верхний как бы невзначай стал предлагать ей потемачиться.

Наша мазохистка делала большие глаза и возмущённо отнекивалась, внутренний голос нашёптывал ей, что нельзя! нельзя! темачиться чужими девайсами, а вслух она упирала, конечно, на верность своему Верхнему. Однако контраргументы хозяина квартиры оказались на редкость убедительными.

И вскоре они темачились с радостью и удовольствием, от чужих девайсов совершенно не страдали ни гигиена, ни эмпатия, сабспейс был непрерывный и мощный и качал её на волнах наслаждения как никогда раньше.

А пару дней спустя довольная мазохистка уехала домой, успешно завершив все свои служебные дела.

Тут, казалось бы, и сказке конец. И ведь так оно и вышло! Конец сказке-то!

На первой же после командировки встрече со своим Верхним наша мазохистка обнаружила, что никак не может улететь в сабспейс. На второй и последующих встречах эта фигня повторилась. Сабспейс будто отрубило. А без него, сами понимаете, ну что за порка? Недоразумение одно.

Расстроенная мазохистка свалила всё как водится на своего Верхнего, отношения с которым уже стали приедаться, и начала свободную охоту. За каких-то три месяца она перепробовала с десяток новых Верхних, опытных и умелых, положительно рекомендуемых в тематических кругах, но до желаемого сабспейса и с ними было, как до Пекина раком, и, похоже, становилось всё дальше и дальше. Настолько дальше, что чуть не каждый раз стали появляться пугающие признаки - о ужас! - сабдропа!

В отчаянии наша мазохистка двинула к широко известной в узких кругах бабке, занимавшейся приворотами-отворотами, сглазом, порчей и тому подобной хиромантией.

Бабка долго не могла уразуметь, в чём суть дела. «Что за сабспейс?» - спрашивала она. Мазохистка пыталась ей объяснить, как сама понимала, но потерпела крах. И только и могла радоваться, что дремучей бабке не нужно растолковывать и другие крайне неоднозначные тематические термины, например, БД или «лайфстайл». «Это типа оргазм?» - допытывалась бабка. «Да куда там оргазму!». В итоге сошлись на том, что это «когда кого-то по жопе лупят и ему оттого охрененный кайф».

- Тогда, милая, всё ясно! – уверенно сказала бабка. – Езжай к этому своему хахалю (тут мазохистка поморщилась), который тебе в командировке жопу надрал. Пусть он снова тебя теми же плётками отдубасит – и делов-то!

За эту ценную консультацию бабка содрала с нашей мазохистки. . . Ну ладно, не будем о грустном. В конце концов, в качестве совершенно бесплатного бонуса бабка отрезала ей энергетический хвост, который не поймёшь как вырос и несомненно мешал в житейских и любовных делах.

Неотягощённая более энергетическим хвостом и воодушевлённая скорым возвратом сабспейса мазохистка рванула на вокзал.

Но на этот раз в городишке её ждало жестокое разочарование. На её удивление давешний Верхний, казалось, совсем не горел желанием встретиться вновь. А когда она поставила вопрос ребром, честно признался, что за истёкшее время в его личной жизни произошли тектонические по масштабам перемены, он женился на молодой и красивой. И самое ужасное, бесповоротно ванильной.

- Я, конечно, безумна рада за тебя и всё такое, - сказала мазохистка, - но в упор не вижу, что бы помешало тебе ещё разок выпороть меня твоими замечательными девайсами. Молодая и красивая не будет в обиде, особенно если не узнает.

И тут Верхний с печалью сообщил, что по клятвенному уговору с новоиспечённой женой он сразу после свадьбы сложил все свои извратные девайсы в мешок, завязал его самым хитробондажным узлом и утопил аккурат посреди озера, на берегу которого примостился городишко!

- Фа-а-ак! (1) – только и смогла вымолвить мазохистка. В минуты чрезвычайного возбуждения она нередко переходила на иностранные языки. «Ши-и-ит! (2)» - вторил ей внутренний голос.

С тех пор прошло три года.

Местные рыбаки уже давно привыкли к одинокой женской фигуре, которая каждый день встречает их на причале, молча осматривает улов и, убедившись, что того единственного, что ей надобно, всё нет и нет, вздыхает и медленно бредёт прочь, чтобы завтра снова вернуться сюда с надеждой. Так и ждёт, бедолага непоротая, так и ждёт. . .

- - - -
(1) - Английское слово «фак» имеет великое множество значений через тонкую ассоциативную связь с половым актом, в данном случае оно использовано с оттенком глубокого разочарования.
(2) - Английское слово «шит» имеет великое множество значений через тонкую ассоциативную связь с продуктами метаболизма, в данном случае оно использовано с оттенком глубокого разочарования, но произношение ошибочно: с долгим «и» это слово значит «простыня» или «лист бумаги». Внутреннему голосу следовало сказать просто «шит!»


ЧОРНЫЙ САДИСТ

Жила-была одна мазохистка. И всё у неё в принципе было в порядке, и Верхний нормальный, заботливый даже такой, без разогрева ни в жисть не порол.

Но стало у неё, понимаешь, свербить, захотелось чего-то эдакого, конкретно – порки пожёстче. Даже не просто пожёстче, а самой что ни на есть жести.

Первым делом, естественно, попросила своего Верхнего. Но то ли она слишком витиевато и уклончиво изъяснялась, очень издалека заходила, то ли он не таким уж и Верхним на поверку оказался, короче, сделал вид, будто не понял её просьбы.

А мазохистке хотелось всё больше и больше, свербёж стал просто нестерпимым!

Тогда кинулась она по форумам тематическим лазить, доски объявлений изучать, и вскоре присмотрела себе одного, Чорного Садиста. Уж Чорный-то Садист, решила она, устроит мне немилосердную взбучку, покажет моей заднице, где раки зимуют!

Встретились они в кафе, и Чорный Садист произвёл на неё самое положительное впечатление. Был он в чёрных кожаных штанах, чёрных кожаных сапогах с широкими голенищами, чёрной кожаной жилетке, с чёрной бородой, и на пальцах у него к тому же чёрные перстни с этими, как их, трикселями, или трискелями.

- Я буду тебя пороть, пороть и ещё раз пороть! – по-ленински грозно заявил он.

«Вот оно, моё скромное мазохистское счастье!» - подумала наша мазохистка. И с такой готовностью согласилась явиться к нему в донжон прямо завтра, что Чорный Садист аж поперхнулся кофе.

Донжон тоже не подкачал: полумрак, в углу электрокамин, на задрапированных чёрной тканью стенах колышутся тени жутких девайсов, а посередине комнаты громоздится фундаментальнейший станок для порки. Станок, сразу видно, хитроумный и всякими штучками-дрючками оборудованный, не иначе по индивидуальному заказу смастаченный. С такого не то что не сбежишь, даже пошевелиться лишний раз на нём, поди, будет непросто!

В чём мазохистка очень скоро и убедилась, когда Чорный Садист без долгих разговоров ловко и споро распял её голую и крепко-накрепко зафиксировал на этой нелюдской штуке с выпяченным кверху задом. И ещё кляп шариковый в рот ей запихнул. Вообще красота! Разве что крюка анального в неё не впендюрил, ну так с этим крюком, наверное, пороть неудобно.

Потом Чорный Садист стал по очереди подносить к её лицу самые жуткие девайсы, давая их ей как следует рассмотреть и даже понюхать.

- Вот это, - говорит, - мой любимый кнутик! – и показывает длиннющий, не иначе метра в четыре кнутище. Таким, глядишь, и жирафа заарканить можно.

- А это кошечка с коготочками! – и показывает семихвостую плеть, на концах которой железные крючья. Такое впечатление, что ржавые от крови!

- А розги у меня вот такие! Дюжина ударов – и кирдык! – и подносит к её носу пучок длинных стальных прутьев, игриво перевязанный розовым бантиком.

От вида этих чудовищных розог наша мазохистка едва не описалась. Теперь уже не от радости, а от неподдельного ужаса.

«Ну всё, пропала я!» - промелькнуло у неё в голове. – «И ведь никому даже не сообщила, дура, куда пошла!» - и тихо заскулила в кляп.

А довольный произведённым эффектом Чорный Садист ещё и глаза ей завязал. Платком из чёрного шёлка, разумеется.

- Ты была плохая девочка, и потому должна быть строго наказана! – объявил он в то время как наша мазохистка продолжала тоскливо скулить, прощаясь с жизнью.

И вот первый удар!

Мазохистка дико заорала, насколько позволял противный кляп, и задёргалась так, что едва не вывихнула себе руки-ноги.

А когда немного успокоилась, то поняла, что боли-то и нет!

Последующие удары тоже не принесли настоящей боли, а так, какое-то очень слабое её подобие. И нашей мазохистке стало отчаянно стыдно. Получается, она заорала просто от страха.

Мазохистка затихла, но тут в ней пробудился новый страх, заставивший заплакать.

«Это что же получается?» - всхлипывала она про себя. – «Это же от таких жутких девайсов мне ни капли не больно! Как будто не страшная «кошка» с крючьями или чем он там меня порет, а средненький флоггер. Что он со мной сделал? Чем подпоил?»

А Чорный Садист продолжает злобствовать! Рычит, грозит, стращает:

- Что, больно тебе, страшно? Так то ещё цветочки! Ягодки будут потом! Семь шкур с тебя спущу и солью посыплю!

Эта вакханалия продолжалась наверное с полчаса.

Мазохистка уже частично справилась со страхами, убедилась, что пока ещё жива, но что же такое с ней происходит никак не могла взять в толк. И потому стала мычать и дёргаться.

Чорный Садист остановился.

-Ах, ты бунтовать? Ну тогда держись! За это я угощу тебя своими славными стальными розгами!

И принялся угощать.

Но мазохистке опять всё нипочём. В этот раз даже жалких намёков на боль она не уловила. А было ощущение, будто по попе зашелестел мягкий дождик.

«Ваще трындец!» - подумала наша мазохистка. – «Ну я в самом деле попала! Точно, подпоил какой-то дрянью! Ох, только бы живой остаться!» - А поскольку больше ничего нельзя было поделать, и дождик шелестел так нежно и умиротворяющее. . . В общем, мазохистка не заметила, как уснула.

Чорный Садист отложил в сторону бархатную плёточку с двумя десятками коротких хвостов.

«Бедная маленькая девочка!» - подумал он. – «Она ведь так страдала, так рвалась выкрикнуть стоп-слово, когда я беспощадно порол её флоггером! Но я лишил её и этой спасительной соломинки! Ведь она сама просила жести, а я как-никак Чорный Садист!»

Между нами говоря, это был очень добрый и мягкий сердцем Верхний. Получасовой порки флоггером ему с лихвой хватило, чтобы заморить своего садистского червячка. А четырёхметровым кнутом, «кошкой» с крючьями и стальными розгами он пороть не умел, не хотел и использовал их сугубо для антуража и чтобы попугать.

Сладко посапывает на комфортном станке наша мазохистка, слёзы сохнут на её щеках, Чорный Садист, боясь разбудить, ласково гладит её по волосам.

И мы пойдём спать вслед за ней.

«А где же тут страшная сказка?» - возможно спросите вы, если, конечно, хватило терпения дочитать до конца.

А вот во сне и увидите! Спокойной ночи, бесстрашные мазохистки!