ClubPN

M/M, F/M


roroo


Новенький



Одуряющий, уже почти забытый, запах жареного мяса защекотал ноздри мальчишки. Ильмен, словно охотничья собака, вскинул голову, держа нос по ветру.
Пастушок только что загнал в овин отбившуюся от отары овцу и собрался перекусить козьим молоком и твердым словно камень, соленым сыром.
Опираясь на посох, поправляя на поясе широкий нож, мальчишка свистнул собаку и пошел туда, откуда ветер приносил уже почти забытый аромат тепла и уюта.
Идти пришлось не далеко, дойдя до оврага, мальчик увидел костер и сидящих вокруг пастухов. Самому старшему из окруживших костер мальчишек было уже почти пятнадцать и он уверенно держал на коленях хотя и потертый, но все еще грозный АК-74 с большим, барабанным магазином от ручного пулемета. Ильмен посмотрел на руки сжимавшие автомат и сразу вспомнил, как ловко и быстро этот мальчишка разделывал тушу им же зарезанного барана. Острый как бритва, кривой разделочный нож словно жил отдельной жизнью и просто летал в его руках, а баран - просто разваливался на куски. При этом лицо подростка было каким то мечтательно-отрешенным, словно нож рисовал прекрасную, только ему видимую картину. Ильмен даже залюбовался им тогда.
Этот подросток был главным в приютившей новичка группе пастухов, звали его Хасим.
Именно он и подошел к Ильмену, когда тот уже собирался уходить из чайханы, куда приходили все, кто уже отчаялся найти работу и был готов работать просто за кусок хлеба.
Сейчас здесь были мальчишки-пастухи были самого разного возраста, многих из них Ильмен еще совсем не знал - отары в одно место, на зимние пастбища они перегнали только вчера. Ильмен видел, как самый младший, лет восьми-девяти, почти шепотом, что-то торопливо доказывал старшим мальчикам, уже подросткам, вооруженных самым разным оружием. Наконец Хасим сердито махнул рукой и до новичка долетел его голос:
- Хватит, мы уже второй раз за тебя отару собираем! И не смотри так на меня, о чем ты договаривался с Гилютом и что он с тобой станет делать – это ваше дело, а мы тебя все равно накажем! Отара в три овцы и ту – растерял!
Выслушав приговор старшего, мальчишка - пастушок немного отступил от костра, медленно обвел улыбающихся "товарищей" мокрыми глазами и не найдя сочувствия в их лицах начал развязывать штаны.
Низко наклонившись, мальчик спустил штаны и теплое белье на самые щиколотки, так и замер, упираясь ладошками в чуть дрожащие коленки.
Ильмен неслышно спустился к костру и выступил из темноты, дети испуганно вскочили, а Хасим вскинул автомат, но сразу опустил ствол, рассмотрев подошедшего.
- Напугал! Где ты научился так бесшумно ходить?
Один из мальчиков постарше, зайдя со спины, стиснул ладонями ребра новичка и легко приподнял Ильмена над землей.
- Да он почти ничего не весит и даже следов на снегу не оставляет! Тебя дома совсем не кормили, что ли?
Пастухи засмеялись, а шутник осторожно опустил растерявшегося новичка на землю.
Хасим, вешая автомат на плечо стволом вниз приглашающее повел рукой в направлении постеленной у костра кошмы.
- Присаживайся Ильмен! Ты у нас новенький, но уже месяц пасешь овец и ни одна не пропала, и не сорвалась в пропасть. Это хорошо. Темноты и ущелий ты не боишься, волков то же и это хорошо . Собаки тебя слушаются. Садись – ешь. Сегодня у тебя особый день.
Мальчишка присел на овечью шкуру среди подвинувшихся подростков и жадно впился зубами в протянутый ему, сочный кусок горячего мяса.
Хасим снова повернулся к согнувшемуся малышу, неторопливо закинул куртку и свитера на самые плечи, обнажая тело провинившегося ребенка, взял в руку протянутый одним из мальчишек, длинный, ободранный от коры прут. Резко, хотя и не особенно сильно хлестнул согнутого мальчика по худым, сжавшимся ягодицам. Малыш вздрогнул, но легко переборол боль от удара.
Хасим покрутил прут в руках:
- Можно было и потоньше срезать...
Но передал прут следующему, поднявшемуся со шкуры пастуху.
Этот ударил намного сильнее, хорошо примерившись, с протягом, так, что согнутый мальчишка звонко вскрикнул, пробежал вперед пару шагов и схватился руками за горячие ягодицы. На тонком бедре, там, куда захлестнул кончик прута, появилось пятнышко крови.
- Не увлекайтесь! Я не хочу в крови перепачкаться: – довольно крепкий подросток с кривым, перебитым носом, ловко вскочив на ноги и взмахнув ладонью, одним движеньем, легко, как невесомую куклу, опрокинул ударившего, сбив того с ног.
Уткнувшийся лицом в снег мальчишка медленно выбрался из сугроба, поднял слетевший с головы паколь и потирая ухо, с осторожной обидой выдал в лицо своему товарищу:
- Гилют, ну почему ты сразу ничего не сказал!
Гилют не удостоил поднявшегося ответом, взял упавший прут и легонько хлопнул вновь согнувшегося и выставившего ягодицы ребенка по перечеркнутым двумя красными полосами холмикам дрожащей плоти.
Следующий из мальчиков, посмотрел на Гилюта, потом на отрешенно уставившегося в огонь Хасима примерился и с явным сожалением, хлестнул малыша хотя довольно сильно, но не в пример слабее и осторожнее чем его, потирающий распухшее ухо, жестокий предшественник.
Наконец один из мальчиков протянул прут Ильмену, тот на секунду оторвался от мяса и медленно покачал головой.
Мальчишка оглянулся на Хасима и настойчиво толкнул новичка в плечо.
- Так надо...
- Я... не собирал его овец. Я его вообще – впервые вижу и бить мне его не за что...
- Нас бы всех за это наказали и тебя то же, хоть ты и новичок!
Хасим, наконец отвернувшийся от огня и с интересом смотревший на Ильмена, вдруг махнул рукой и мальчик, негромко хмыкнув, передал прут следующему пастуху.
Отхлестав провинившегося мальчишку пастухи снова расселись на шкурах, Только Гилют вдруг по волчьи завыв, весело скаля зубы, подхватив всхлипывающего, так и не одевшего штаны, ребенка под иссеченные ягодицы, легко, как барашка, вскинул того на плечо и увязая снегу, под смех собравшихся, медленно пошел с ним в сторону от костра.
Ильмен, вслушиваясь в веселые советы звучащие вслед уходящему (от которых у него налились краснотой уши), перестал есть и вздрогнул, когда из темноты донесся закладывающий уши отчаянный визг - словно мальчишку действительно терзал волк, за первым криком последовал второй, а потом громкий, в захлеб, плач и жалобные, умоляющие вскрики.
Повернувшись к сосредоточенно жующему мясо соседу, Ильмен негромко спросил:
- Почему он так кричит?
Тот усмехнулся, вытер губы и пояснил:
- Ты у Гилюта просто... не видел – толстый и длинный, почти как у ишака..., бедный Гапур – ну чем он думал?! Наверное тем, что сейчас так страдает! Теперь он десять раз подумает головой, прежде чем растерять овец... или попросить Гилюта о помощи!
Сидящие у костра мальчики снова рассмеялись, а сидящий рядом с Ильменом, осторожно следящий за ним Хасим, минуя очередь, протянул новичку еще один кусок мяса.
Наконец крики прекратились сменившись хорошо слышимыми в темноте стонами означавшими скорый конец постыдной экзекуции, которые через время наконец затихли и Гилют, довольно улыбаясь, демонстративно почесывая себя между ног, занял свое место у костра. Подошедший следом за ним, вытирающий глаза, Гапур осторожно опустился в стороне от всех, на край шкуры (коснувшись ее ягодицами мальчик вскрикнул, а потом так и замер на корточках) , спрятав в ладонях заплаканное лицо. Мяса или хотя бы хлеба, жестоко наказанному малышу, никто не предложил.
Ильмен задумчиво, с абсолютно невыразительным лицом, смотрел на Гилюта, с таким видом, словно рассматривал какое-то непонятное животное, или насекомое, пока Хасим не пложил руку ему на плечо:
- Ребята здесь простые и забавы у нас бывают иногда немного... странные. Но он (старший кивнул на сжавшегося малыша) сам виноват и он сам попросил Гилюта найти, и собрать тех овец которые убежали к ущелью! Там много людей разбилось...
Гилют внимательно вслушивающийся в разговор неожиданно широко и открыто улыбнулся. Дерзкий и сильный подросток почему-то смутился под пристальным взглядом новичка и словно оправдываясь, пояснил:
- Я сам два раза чуть в пропасть не скатился, пока всех нашел и пригнал! И я сразу сказал Гапуру, что я у него за это хочу и он согласился, а я его два раза спросил! Все по честному!
Ильмен с пониманием кивнул головой, а поднялся со своего места, под взглядами притихших мальчишек подошел к сжавшемуся малышу и протянул тому свой кусок мяса. Уже переставший плакать, изголодавшийся, вытерпевший все издевательства своих товарищей, ребенок некоторое время сидел неподвижно, словно не замечая подношения. Ильмен удивленно посмотрел на Хасима и тот пояснил:
- Провинившиеся не получают еды, нельзя им ничего давать, но ты... ты можешь его накормить. Он голодный, просто думает, что ты его будешь дразнить... ну, прятать мясо, а потом опять протягивать.
Ильмен осторожно тронул мальчика за колено:
- Я не буду тебя дразнить, не бойся! Ешь!
Мальчишка быстро посмотрел ему в лицо мокрыми и совсем растерянными глазами, а потом схватил кусок и жадно впился в него зубами.

Озмоиш (испытание)

Когда от барашка остались только обглоданные кости Ильмен, вытирая руки, посмотрел на Хасима.
- Разве Зунтар разрешает резать овец?
- Конечно нет, но овцы теряются, их уносят волки иногда он срываются в пропасть. Зунтар об этом знает. Наказывает конечно за недосмотр, но...
Сидящие у костра мальчишки вдруг засмеялись, а Хасим, присев на корточки рядом с Ильменом, под веселыми взглядами мальчишек, чуть обнял худенького пастушка за плечи.
- Тебе говорили про "испытание"? Ну вот... оно ведь уже и началось.
Ильмен замер, тонкие плечи ощутимо дрогнули под рукой подростка.
- Я слышал..., но мне никто не говорил, что я должен сделать.
- Тебе ничего не надо делать. Совсем ничего. Один раз в неделю мы режем барашка, по очереди, из каждой отары, вот как сегодня.
Подросток чуть помолчал, поправляя автомат, и продолжил:
- Сегодня как раз очередь твоей отары.
Ильмен удивленно повернул голову к Хасиму, глаза мальчишки расширились, а голос чуть дрогнул:
- Но ведь Зунтар..., вы же сами говорили, что он жестоко накажет любого, если овца пропадет... или даже... (тут голос мальчишки понизился до шепота) - отправит меня вниз! В долину!
Сидящи6е у костра вдруг рассмеялась.
- Не бойся! Это тебе точно не грозит, клянусь Аллахом! Даже, скажу тебе по секрету (тут подросток почти прижался губами к уху Ильмена)... он будет очень доволен!
- Доволен, чем?
- Тобой! Или ты думаешь он просто так сказал отвезти тебя в горы? Отдавал хадыр талибам на перевале?
- Я отработаю!
- Конечно, вот как раз завтра и... отработаешь. Конечно..., ты можешь отказаться...
- Нет!!! – Ильмен даже чуть подскочил (про перспективу своего будущего, в случае отказа, он даже боялся подумать).
- Вот молодец! – Хасим сдернул шапку с головы мальчишки и одобрительно потрепал его светлые короткие волосы: - хороший ты парень, хоть и сын шурави... Не смотри на меня так, мы тут все такие же...
Ильмар согнулся упираясь подбородком в колени, тихо спросил:
- И ты... то же?
Хасим усмехнулся:
- Я что – особенный? Просто своего отца я знаю, ну... где он лежит – знаю. Его Зунтар убил, когда шурави уже отступали, а потом, когда талибы хотели меня убить – не дал и забрал к себе. Зунтар говорит – он был отважный враг!
- А Гилют?
- Гилют? Конечно.
- Скажи, а что Зунтар будет со мной делать?
Хасим пожал плечами:
- То же, что и со всеми..., да ничего страшного! Рустам, покажи ему...
Сидящий с краю мальчик, возрастом едва ли старше чем сам Ильмен, но более крепкий и жилистый быстро поднялся, шагнул к нему разматывая пояс, а потом схватив штаны у бедер низко наклонившись спустил их до самых щиколоток вместе с нижним бельем.
После чего задрал куртку почти под мышки, оказавшись обнаженным от середины спины до самых икр и повернулся спиной к свету костра. Аккуратные холмики смуглых ягодиц мальчишки, бедра и даже икры были покрыты темными, уже начавшими пропадать полосами и синяками. Оглядываясь через плечо на вновь смущенного Ильмена, мальчик спокойно пояснил:
- Это всего неделю назад было, а уже почти и нет ничего, можешь даже потрогать...
Ильмен, мучительно краснея лицом, наклонившись вперед, осторожно прикоснулся ладонью к ягодицам, протянул ладонью по чуть припухшим рубцам на гладкой, странно светлой коже, а Рустам, словно не замечая теплой ладони на своих ягодицах, продолжил:
- Ох я и орал! Ты то же кричи, но не плач - Зунтар это любит, когда кричат и не плачут - бьет тогда не так сильно.
Неожиданно мальчик повернулся к Ильмену передом и не смущаясь, чуть присел разводя бедра в стороны:
- Вот смотри, сюда то же попало..., так ты ноги сильнее сжимай!
С этими словами, Рустам наклонился и потянул штаны на свои исхлестанные ягодицы (правда это ему удалось не сразу, так как Хасим, чуть улыбаясь и глядя в сторону, словно случайно прижал штаны и белье мальчишки прикладом автомата, заставляя задержаться в согнутом положении под смех своих товарищей). Впрочем Рустам не смутился, выпрямился и вдруг сделал недвусмысленное движение низом живота в направлении сидящего перед ним старшего. Тот отшатнулся, потянув за собой автомат и находчивый мальчишка, быстро натянул освободившиеся штаны, продолжил - обращаясь к Ильмену:
- Плетка у него не злая, без узлов на концах и без свинца – просто хлещет и все. Больно конечно, особенно когда долго и ремни к коже липнуть начинают – но терпеть можно... Вот, помню, когда я украл...
Закончить фразу Хасим мальчишке не дал, просто толкнув того прикладом автомата назад, на место - пояснив:
- Его по другому не заткнешь, даже волки когда его видят – убегают. До смерти заговорит, а нам уже спать пора.
Повернувшись Хасим посмотрела на побелевшее лицо Ильмена.
- Что с тобой? Неужели испугался?
Ильмен растерянно смотрел на старшего мальчика, потом кивнул головой на Рустама:
- Он говорит, что "ремни к коже линут", а Зунтар он, что... по голому телу бьет?
- Да, а что здесь такого? Женщин там нет.
- Но ведь Аллах, запрещает обнажаться и...
Но Хасим раздраженно толкнул мальчика в плечо, прервав его слова, хотя тон, которым он обратился к нему, был немного смущенным и в глаза Ильмену он старался не смотреть:
- Где мы, а где Аллах? Скажешь то же... Зунтар если захочет, то и плясать перед ним голым будешь... и не только ты! У тебя не только имя – странное: - на секунду замолчал коротко скомандовал мальчишкам: - Пошли спать!
Поднявшись Хасим чуть приспустил штаны, помочился на угасающий костер, его товарищи сделали то же самое. Только Ильмен, поднявшись вместе со всеми, не принял участия в исконной мальчишечьей забаве, а неслышной тенью отступил в темноту.

Беглец

- Хасим! Хасим! Да проснись же ты! – звонкий голос, словно нож прорезал спертый воздух кошары. Тонкая рука Рустама назойливо трясла за плечо старшего пастухов, вырывая того из сладких объятий сна.
Даже лежащие у стен подростки и старшие мальчики зашевелились, недовольно глядя на назойливого и шумного визитера.
Хасим, сбрасывая сшитое из овечьх шкур одеяло, потянулся не по возрасту крепким телом, присев на лежаке привычно перекинул через колени автомат, хмуро глядя на нарушителя спокойствия.
- Ну и какие демоны тебя сюда принесли? Еще час до подъема...
- Ильмен сбежал! Прямо в мертвое ущелье пошел, а в горах – снег!
Рустам с нескрываемым удовольствием смотрел в распахнутые глаза старшего, сейчас Хасим как никогда походил на растерянного и немного напуганного ребенка. Впрочем растерянность длилась не долго. Вскочив Хасим начал торопливо одеваться:
- Гилют! Ашер! Хабиб! Быстро одевайтесь, Шайтана и Клыкастого возьмите!
Торопливо застегивая одежду, мотая шарф растерянно бормотал:
- Он, что - совсем разум утратил? Зимой никто не перейдет через перевал, а в снегопад он и до половины пути не дойдет..., да и откуда он может знать дорогу?! Быстрее лежебоки!
Одеваясь подростки торопливо расхватывали карабины, прятали в карманы курток обоймы с патронами. Граница проходила совсем рядом, по перевалу.
Хасим некоторое время смотрел на замершего возле его кровати Рустама, мальчишка просто сверлил его умоляющими глазами. Хасим чуть усмехнулся потом кивнул на стоящий у стены СКС :
- Бери, патроны в ящике. С нами пойдешь! Если Ильмена отловим – переберешься спать сюда, к старшим.
Повернувшись лицом, к своему маленькому отряду, произнес:
- Возьмите веревки и крючья, я и Рустам на карнизе срежем, а вы идите по следам! Если найдете его первыми, не вздумайте стрелять. Оружия у него нет! Не вздумайте даже ударить! Кто его хоть пальцем тронет сам к Зунтару пойдет.
Подростки молчали, только Гилют потирая перебитый нос, произнес:
- Даже и не думали! Он ведь не вор, испугался наверное, может там, откуда он пришел, его все любили и он никогда плетки не пробовал, а может... его вообще никогда не били... Ну а вдруг?
Мальчики переглянулись и вышли из кошары, вслед за свои командиром.
Никто из них ничего не сказал. Они давно перестали верить в сказки.



Он шел в горах всего пару часов, но уже совершенно выбился из сил. Когда поначалу мягкий, постепенно превратившийся в непреодолимый снег стал доходить до бедер, а нога Ильмена пару раз почти сорвалась с карниза, он наконец понял, что до перевала ему не дойти. Но он не остановился и продолжал медленно двигаться вперед, пока не вышел на широкое, заваленное снегом плато. Ильмен уже почти пересек его, когда из-за сколотого куска скалы, положив руки на ремень, висящего через грудь автомата, к нему навстречу вышел Хасим. Подросток выглядел так, словно он не шел по снегу, а его перенесли сюда гурии из садов Аллаха, только позади него, шатаясь от усталости стоял опиравшийся на карабин Рустам.
Мальчики долго стояли друг напротив друга почти не шевелясь, только снег медленно укрывал их белым покрывалом смерти, делая их одежду похожей на саван подготовленного к погребению мертвеца. Наконец Хасим сделал шаг вперед. Он ждал, что Ильмар бросится бежать, но тот остался на месте, только тихо спросил, мотнув головой в сторону долины:
- Там то же кто-то есть?
- Гилют и Ашер с Хабибом. Мы даже собак взяли, думали придется тебя под снегом искать... если ты решил умереть, то есть много способов попроще, чем замерзнуть или быть разорванным волками.
- Это все равно лучше...
- Лучше чем что?
- Чем когда тебя забивают камнями!
- Ты совсем с ума сошел? Или демоны гор украли твой разум? Ну кто станет тебя забивать камнями?! Да за что? За эту несчастную овцу? Тогда и меня и вон... этого... (Хасим быстро кивнул на Рустама) забили бы уже раз триста!
Подросток, высоко поднимая ноги в снегу, подошел к мальчику и неожиданно мягко положил руку тому на плечо. Уставший ребенок качнулся, но постарался стать прямо.
- Пойдем вниз..., я не скажу Зунтару, что ты убегал и еще... я скажу, что ты всю ночь искал в горах пропавшую овцу...
Хасим замолчал смущенный огромными, наполненными тоской глазами стоящего перед ним мальчишки:
- Хасим... ты не понимаешь! Ты просто не понимаешь...
Ильмар в отчаянии махнул рукой, а потом тихо произнес:
- Все в руках Аллаха! Может и правда, так... будет лучше.

Танцующий мальчик

Свернувшийся в комок, под теплой шкурой, Ильмен просунулся от толчка в плечо и сел на лежаке, протирая глаза.
Стоящий перед ним, уже одетый Хасим, поправил на плече звякнувший автомат, из-за его спины выглядывал Рустам, правда сегодня он выглядел немного смущенным.:
- Вставай лежебока! Сколько проспал! К Зунтару лучше пораньше идти, пока он с утра - добрый.
Кивнув головой, Ильмен быстро оделся, провел рукой по взъерошенным волосам.
Хасим задумчиво смотрел на него чуть покачиваясь с носка на пятку:
- Поговори с Рустамом, он тебе расскажет... ну, в общем...
- Что?
Встретив взгляд больших, настороженных глаз своего младшего товарища, Хасим еще неожиданно смутился:
- Все расскажет! Поговорите! Только не долго.
После чего быстро вышел из кошары.
Присев на корточки, завязывая поношенные армейские ботинки Ильмен, снизу вверх смотрел на замершего возле дверей Рустама.
- Что я еще должен знать?
Рустам тяжело вздохнул и глядя в сторону тихо произнес:
- Ты... на "бача-бозы" когда нибудь... попадал?
- Я не умею танцевать... в женском платье.
- Я ведь не про танцы!
- Я то же.
Несколько секунд мальчишки смотрели друг на друга, наконец Рустам, отводя глаза в сторону пояснил:
- Зунтар все равно сделает с тобой все, что захочет! Он даже может оставить тебя, на всю зиму... "греть постель", как... меня.
- Он тебя так "оставлял"?
- Прошлой зимой...
- И как?
Глядя в стену кошары мальчик глухо, словно выжимая из себя слова произнес:
- Сначала противно и больно, но это, наверное, лучше чем пасти овец и бегать от волков! И не думай, что здесь все так уж просто, здесь нет женщин. Хасим или Гилют, или Ашер тебя бы уже давно... "попробовали" и ничего бы ты не сделал! Просто вперед Зунтара никто не решился...
- Хасим?
- Ну... Хасим может и нет, а вот остальные...
Ильмен резко поднялся и шагнув к Рустаму положил руку ему на плечо:
- Мне надо пережить зиму, как угодно и не ослабеть... думаешь, Зунтар оставит меня у себя в доме?
Мальчики вновь встретились глазами:
- Оставит, ты ведь красивый... Хасим тебя не зря чайхане выбрал...
Ильмен, краснея, пожал плечами:
- Все говорят, что я слишком худой..., а скажи мне, Зунтар..., он любит только мальчиков?
- Нет, у него есть жены. Не здесь - внизу. Но может, если бы у него была девочка, не старше нас, он бы нас и не трогал... Только девочку ему никто не продаст.
- Разве внизу, в городе не осталось "таких" девочек?
- А где ты их встречал? На земле талибов? Да ты наверное шутишь! Разве их не всех забили камнями как грешниц? Или там, откуда бы ты ни пришел, этого никогда не видел?
- Видел конечно и не раз.
Набросив на плечи газни мальчик двинулся к выходу.
- Подожди!
Ильмен повернулся и увидел Рустама протягивающего ему небольшую стеклянную баночку.
- Что это?
- Смаж себя... там. Ну что ты так смотришь?! Когда мальчики идут на "бача-бозы" многие так делают!
- Разве я иду на "бача-бозы"?
- Ну почти... Тогда он поймет, что ты его... ну... вроде как... хочешь и согласен, тогда сильно бить не будет!
- Но все равно будет бить?
Рустам непонимающе уставился на Ильмена, а затем, грустно улыбаясь развел руками:.
- Конечно будет! Ты же потеря овцу...

Выйдя во двор Ильмен подошел к присевшему на корточки Хасиму:
- Пойдем?
- Рустам все тебе рассказал?
- Все.
Хасим поднял голову, внимательно вглядываясь в лицо Ильмена:
- Я не могу тебя понять, ты словно с другой планеты сюда попал, вчера через перевал бежал, а сегодня тебе вроде как и все равно...
- Я не могу каждый день делать глупости, у меня до сих пор ноги болят!
- Ну да, по снегу бегать это совсем другое, тут навык нужен.
Поднимаясь и поправляя автомат Хасим усмехнулся и направляясь к выходу со двора насмешливо произнес:
- А про боль в ногах ты скоро совсем забудешь.
- Я знаю, мог бы и не напоминать!
Поправляя паколь, Ильмен пошел вслед за старшим товарищем. Хасим шел быстро и не оглядываясь.
Некоторое время Ильмен сосредоточенно молчал глядя под ноги, но наконец не выдержал и спросил, глядя в широкую спину:
- А ты... то же?
- Что "то же"?
- То же "танцевал" для Зунтара, как Рустам?
- Нет!
Мальчики замолчали, спускаясь в долину и Хасим вздрогнул, когда сзади прошелестело негромкое, но уверенное:
- Врешь!
Ильмен на всякий случай остановился, с опаской поглядывая на своего проводника, но Хасим не сбавил шага и ничего не сказал и Ильмен снова побежал за ним.
Услышав шаги у себя за спиной Хасим, без выражения, словно говоря с самим собой, негромко произнес:
- Мне было вдвое меньше чем тебе и что я по твоему мог? Я даже и не понимал, что со мной делают. Почти не понимал. Просто радовался когда не били..., а потом Зачем думаешь Зунтару эти овцы, если у него почти полторы сотни шон мака..., это огромные деньги!
- Тогда и правда, зачем ему овцы?
- Ему не нужны овцы, ему нужны именно мы, такие как ты и я, дети шурави. Русские не раз ранили его, не давали торговать маком, жгли посевы и убивали его людей. Мой отец убил его отца и брата. Может ему было приятно делать это со мной и другими детьми шурави, в отместку, за то, что делали наши отцы с такими как он?
- Но почему...
- Замолчи! Я не знаю ответов и не знаю, что тебе еще сказать! Я никому этого не говорил, но у тебя получается вытягивать слова из людей... Не делай так с Зунтаром, он может просто отрезать тебе язык! Молчи.
Когда мальчики спустились в долину, Ильмен догнал Хасма и схватил его за рукав куртки:
- Я не хотел тебя обидеть, правда. Спасибо, что ты меня вчера спас, даже и не знаю как тебя за это и отблагодарить...
Хасим хмуро посмотрел на своего спутника, но не выдержал и улыбнулся:
- Я запомню твои слова! Вот когда ты вернешься на пастбище...
Ильмар опустил глаза, спросил почти шепотом:
- Неужели ты попросишь, что бы я "станцевал" и для тебя?
Хасим перестал улыбаться и посмотрел на мальчика совсем серьезно.
- Других не просил, а с тобой..., я не знаю. Есть в тебе что то..., ты мне ночью приснился.
- Правда? И что тебе снилось?
Хасим покачал головой:
- Лучше тебе не знать, даже не знаю, кто посылает такие сны, Аллах или шайтан!
Хасим на секунду замер, потом, уже смеясь толкнул мальчишку в плечо, произнес:
- Вот ты опять начал говорить! Если бы мы были наверху, я взял бы палку и наказал тебя! Мне следовало заткнуть твой рот еще в кошаре, до начала спуска в долину.
Хасим подался назад и застыл, замерев, так неожиданно, что идущий следом, погруженный в грустные мысли Ильмен не успев остановится ткнулся носом ему между лопаток.
- Стой! Лучше нам подождать здесь.
- Что там? - Ильмен нетерпеливо выглянул из-за спины своего товарища.
- Это талибы из местных, привезли Зунтару деньги за опиум. Они нас не очень то жалуют, лучше встречаться с ними пореже... Пошли за камень, они не долго тут будут, отдадут деньги, Зунтар их посчитает и они уедут. Тебе повезло, у него будет очень хорошее настроение! У него всегда хорошее настроение когда он считает деньги!
Сидя за камнем, мальчики наблюдали, как к стоящим возле дома внедорожникам вышли люди в длинных одеждах, сопровожда6емые хозяином дома.
Ильмар даже чуть привстал, стараясь как можно лучше рассмотреть человека от которого зависела его судьба.
Зунтар был высоким и довольно плотным мужчиной, с длинной, черной бородой и закрученными на пакистанский манер усами. Попрощавшись с гостями хозяин еще некоторое время стоял глядя в след отъехавшим машинам и наконец вернулся в дом.
Хасим повернулся спиной к дому, присев на корточки уперся в камень спиной, зажав между коленями автомат.
- Не будем пока ему мешать, подождем с четверть часа, а потом спустимся.

Перед дувалом дома на встречу мальчикам вышел часовой, поздоровался с Хасимом, окинул взглядом тонкую фигурку его спутника, сочувственно произнес:
- Овец не уберег? Не бойся – не ты первый, не ты последний! Проходите.
Перед входом в дом их встретил еще один человек с автоматом в руках. Этот уже не улыбался. Принял из рук Хасима автомат, а Ильмена обыскал с головы до ног, прощупав одежду от щиколоток до подмышек.
Разувшись у входа (сняли даже носки) и пройдя по теплому полу через две комнаты они прошли к кабинету хозяина. Остановившись перед дверями, Хасим кивнул головой на низкую, застеленную ковром скамейку.
- Подожди здесь!
Потом осторожно постучал в двери и скрылся за ними.
Ильмен присел на скамейку, зажав ладони между колен. Помимо воли тело мальчишки стала колотить мелкая дрожь. Опустив глаза и поджав босые ноги, мальчик зашептал слова молитвы.
- Ты и правда думаешь, что молитва поможет тебе избежать наказания за пропажу моих овец? Тогда ты еще больший глупец чем я думал!
От этих тихих, как шипение змеи, но столь же пугающих слов, прозвучавших над самым ухом Ильмен взвился свечой, испуганно вскрикнув. Зунтар и Хасим вышли к нему из совсем других, расположенных в стене за спиной, небольших дверей и погрузившийся в молитву мальчишка их просто не заметил. Но Ильмен быстро справился с испугом и хотя губы мальчишки слегка побелели от волнения, он твердо ответил:
- Молитва помогает всегда, Аллах всемогущ!
Зунтар с улыбкой смотрел на испуганного мальчика, а потом положил ему на плечо свою широкую ладонь и силой усадил на лавку:
- Садись, снова сидеть, даже на мягком ты сможешь еще очень не скоро... так говоришь Аллах всемогущ? Да, мы все в его воле и даже пропажа моей овцы была предопределена всевышним, как и твое... наказание.
Зунтар вдруг наклонился к самому лицу мальчика и совсем тихо спросил:
- Но вот, что странно..., ты начал пасти отару месяц назад, почти не зная местности, была и гроза и буря – и ничего, а тут... раз! И ты потерял овцу. Как такое может быть? Или...: - тут Зунтар снизу прихватил мальчика за подбородок цепкими пальцами, вскидывая его голову к верху (от этого движения голова мальчика резко дернулась, так, что даже заныли шейные позвонки. У Ильмена даже похолодело внутри, от того как силен и почти не контролирует свою мощь этот человек) или может я чего то не знаю? Тогда расскажи мне и ты... избежишь наказания. Даю слово!
Ильмен, все время держащий глаза опущенными долу, наконец решился посмотреть в лицо своего хозяина и вздрогнул. Глаза Зунтара с блестящими, словно вмерзшими в склеры зрачками напугали мальчика еще больше, чем негромкий, вкрадчивый тон и полные скрытой угрозы слова. Ильмар часто видел глаза у "тех кто внизу" (как говорили пастухи, называя так жителей опиумных равнин и городов). За этим мертвым, каким то безжизненным блеском сквозило безумие и ничем неприкрытая жажда, жажда боли и страданий. Чужой боли и чужих страданий.
Но мальчик переборол свой страх и твердо взглянул Зунтару в лицо:
- Я, потерял овцу! Не знаю куда она делась, был туман, а снег не везде покрыл камни. Ее словно забрали дэвы...
Зунтар довольно улыбнулся, словно и ждал, только такого ответа, а потом кивнул в сторону "потайной" двери.
- Тогда... иди туда и ты поймешь, что Дэвы – это совсем не страшно, по сравнении с моим гневом.
Хасим, замерев у стены видел, как новичок, снова опустив глаза, быдто разглядывая узор на ковре, поднялся с лавки и медленно пошел к двери, за которой (как хорошо знал Хасим) был узкий проход, уходящий от разветвления почти вертикально вниз, в самый фундамент дома, а потом в срытую под ним пещеру. Где Зунтар мог спокойно поговорить и с друзьями и с врагами, и где отчаянные вопли его жертв никогда и никем не могли быть услышаны.
Перед самыми дверями мальчишка вдруг оглянулся и Хасиму стало не по себе от безысходного отчаяния и почти неприкрытой мольбы темной волной плескавшегося в его глазах. Ильмар смотрел так, что Хасим даже сделал шаг вперед, но сразу остановился. Как никто другой он знал - что бы он не сказал, это ничего не изменит.
Зунтар, видимо на радостях от удачной сделки "закинулся" какой то наркотической гадостью, движения его были резкие, дерганные и на находящегося в его власти мальчишку он смотрел с ничем не прикрытым вожделением.
Перед тем, как скрыться в проходе Зунтар оглянулся на Хасима.
- Жди меня здесь. Мустафа соберет для вас патроны и припасы, погрузит на осла. Осла отправишь назад вместе с Рустамом... он немного
Хасим сглотнул тяжелый комок слюны и совершенно безразличным тоном произнес:
- Хорошо хозяин. Нам нужен еще один карабин, взамен того, что был у Джавиля.
- Джавиль... вы его так и не нашли?
- От него мало что осталось, а карабин разбило осколками.
- Хорошо, я скажу Агиру, он даст тебе и карабин..., когда закончу с этим:
Зунтар кивнул в сторону Иьмена.
- Не бейте его сильно, хозяин...
Хасим сам не понял, как у него вырвалась эта фраза.
Зунтар остановился и с неприкрытым удивлением уставился на подростка.
- Что ты сказал?
Хасим опустил глаза в пол:
- Извините, хозяин...
- Так то лучше! Он тебе понравился? Ну я оставлю для тебя, все, что от него останется. Поверь, для тебя этого будет вполне достаточно.
Отвернувшись от подростка Зунтар скрылся за дверью, а Хасим, словно оглушенный его словами тупо смотрел на стену, а потом с силой ударил по ней кулаком, так, что глухой, тяжелой болью заныли костяшки.
Боль его отрезвила. Отвернувшись от двери, словно успокаивая себя, подросток произнес:
- Ну и что с ним сделается?! Все через это проходили... Чего от так боится?
С этими словами мальчик опустился на застеленный коврами пол.
Сколько времени он провел в коридоре, Хасим не знал, наверное не слишком много, но ему это показалось вечностью.
Когда дверь открылась и в ней показалось раскрасневшееся, самодовольное лицо Зунтара.
Глядя на подростка, Зунтар неожиданно подмигнул ему и поманил того рукой:
- Ну и кого ты мне привел?
- Как кого? - Подросток непонимающе уставился на хозяина: - Ильмена..., он потерял овцу...
Зунтар громко рассмеялся и неожиданно хлопнул Хасима ладонью по плечу:
- Ильмен не мальчик, Хасим..., ты привел в горы девчонку! Она провела вокруг пальца и тебя и талибов. Судя по всему ее уже с десяток раз должны были забить камнями, хватило бы и того, что мать ее была учительница, а отец русский! Но этого мало! Вместо того, что бы смиренно принять уготованное Аллахом таким как она, эта змея украла мужскую одежду и сбежала в горы! Но разве можно убежать от судьбы?
Зунтар снова рассмеялся.
- Хозяин..., вы..., что вы сделали с ней?
Эти слова дались растерянному мальчику с трудом и Зунтар, глядя на него, довольно улыбнулся:
- Ничего, почти ничего. Все таки, все они шлюхи! Трусливые шлюхи! Стоило ей раздеться и увидеть плеть, как она сразу стала предлагать мне себя. Наверно думала, что посмотрев ей между ног, я про все забуду. Но вот это: - Зунтар потряс зажатой в кулаке плетью: - это ее быстро отрезвило!
Словно стремясь поделиться удачной шуткой, он прихватил подростка за плечо и чуть встряхнул:
- Я приказал ей лечь на спину, а колени подтянуть к плечам и развести в стороны, как можно шире и закрыть глаза! Она думала, что я лягу с ней. Жаль, ты не видел ее лица, когда я взял плеть и хлестнул ее прямо по тому, что она так бесстыдно выставила на показ! А как она кричала!
Потом я снова приказал ей принять лечь, так же... и она легла! Сказал, что если она откроет глаза - я ей их выколю! Ее хватило еще на три раза.
- А потом?
Хасим спросил это совершенно автоматически, но Зунтар, увлеченный рассказом не обратил внимание на дерзость мальчишки:
- Потом она только выла, когда я хлестал ее плетью! Но это ничего, на ней еще осталось достаточно целой кожи, что бы порадовать твои руки, а хорошая порка никогда не повредила ни растяпе-мальчишке ни малолетней, прячущейся в горах шлюхе!
Глядя в растерянные глаза подростка, Зунтар неожиданно произнес:
- Я бы оставил ее себе, но командиры внизу смотрят на меня косо в последнее время, несмотря на то, что со многими из них я воевал. Говорят, что я погряз в грехе и забыл бога! Я верну ее им, вниз в долину и пусть свершится воля Аллаха, но перед этим...: - Зунтар потрепал мальчика по волосам: - я выполню то, что обещал тебе! Пойдем Хасим, ты самый лучший из всех, кого я посылал в свои горы - пора и тебе становится мужчиной. Ты будешь у нее хотя и не самым первым, но вторым, а я посмотрю, сможешь ли ты сделать это так, как делаю я!
Хасим покраснел и опустил глаза в пол:
- Вы умеете это делать хозяин...
Зунтар усмехнулся, наблюдая его смущение, снова взъерошил подростку волосы:
- Ну, ты конечно это чувствовал, но никогда не видел! Пойдем!

"Воля Бога есть закон справедливости"

Подросток быстро оглянулся и зашел в темный, ведущий вниз коридор. Он хорошо помнил куда ведет этот проход и даже сейчас, ступая по гладким камням, он испытывал страх, страх от того места куда он шел, словно возвращался в оживший детский кошмар.
Хасим и Зунтар прошли через две небольшие комнаты, заполненных стоящими в ряд сундуками, снарядными и патронными ящиками, мимо не громко гудящего японского дизель-генератора и наконец очутившись возле массивной, оборудованной врезными замками двери.
Ключи от этой комнаты были только у Зунтара и носил он их всегда при себе.
Из-за двери доносились почти не различимые, но от того еще более страшные, словно сверлящие мозг стоны.
Подросток нажал ладонью на дверь, но тяжелые, окованные сталью доски, остались неподвижны. Эту дверь Зунтар закрыть не забыл.
Зунтар вынул из кармана туркменского халата связку ключей и открыл двери, сильной рукой толкнув подростка во внутрь.
Здесь ярко горели электрические лампы, а в центре комнаты, залитое безжалостным, белым светом, лежащее "верхом" на лавке в бесстыдной своей откровенностью позе, еще почти совсем гладкое с в "интересных" местах, стройное, но еще по детски угловатое тело. Запястья и тонкие щиколотки девочки были прикручены к лавке узкими кожаными ремешками. Глаза "Ильмена" были плотно закрыты, а одно из век окровавлено.
Хасим и сам носил на правом веке едва заметный, треугольный шрам от ножа Зунтара, когда то он так же лежал на лавке в ужасе зажмурившись, а затем и крича от разрывающей боли, под тяжелым, не знающим усталости телом.
Было видно, что по девочке не раз безжалостно прошлась плеть, а перепачканные кровью и калом ягодицы с пугающей откровенностью показывали первый путь вторжения похоти хозяина.
В комнате пахло страхом, спермой, дерьмом и кровью... и еще зверем, так пахнет попавший под весенний дождь волк, когда он ищет волчицу.
- Помой ее, пока все это не засохло!
Хасим не сводя глаз с девочки медленно двинулся в угол комнаты, где стояла пластиковая емкость с водой. Набрал воды в медный, потемневший от времени таз и присел рядом с широко раздвинутыми ягодицами и медленно провел губкой по истерзанной плоти.
Неожиданно "Ильмен" повернула голову и открыла глаза. Хасим замер, словно загипнотизированный, и вздрогнул услышав глухой, сорванный от непрерывных криков голос своего недавнего "товарища":
- Хасим... ты это видел..., во сне?
Зунтар шагнул вперед отталкивая мальчишку:
- Шлюха! Ты, наверное совсем не дорожишь глазами, раз их открыла!
Зунтар склонился к голове девушки, вынимая из ножен золоченый индийский кинжал.
Хасим быстро сунул руку в широкий рукав своего газни и выхваченным оттуда кривым разделочным ножом резко ударил Зунтара под коленку, перерезая сухожилия и поднимаясь резанул ножом по кисти сжимавшей кинжал. Звон ударившегося о камень булатного клинка совпал с яростным, полным боли и злобы воплем. Зунтар взревел словно раненый медведь, упав на колено и резко развернувшись схватил мальчишку здоровой рукой за шею, рванул к себе, пытаясь ударить головой в лицо, но Хасим уперевшись растопыренными пальцами левой руки ему в глаза, ловко полоснул ножом по внутреннему сгибу локтя мужчины рассекая мышцы и сухожилия, а затем.... затем крик Зунтара прервался перейдя в глухой, захлебывающийся клекот.
Распятая на лавке девочка, приподняв голову смотрела на мелькающий словно крылья бабочки клинок. Хасим разделывал мощное тело мужчины так же отрешенно и быстро, как он делал это с бараном. Схватив Зунтара за бороду, Хасим вздернул его голову почти к своему лицу, спокойно, словно он говорил о засыпавшем горы снеге, произнес:
- Я ничего не забыл Зунтар, я помню, что ты делал со мной, я помню, кто убил моего отца, я помню кто привел талибов к дому моей матери.
С этими словами Хасим снова взмахнул ножом.
Когда Зунтар наконец упал, то, что осталось лежать на полу лишь отдаленно напоминало человека.
Толкнув ногой почти напрочь отрезанную голову Хасим сделал шаг назад и чуть прикрывая глаза произнес древнюю как мир формулу отмщения:
"Алла... и Ят-ха, вай-о-риа" (Воля Бога есть закон справедливости).
Затем быстро перерезал связывающие девушку ремни, просунув руки ей под мышки, легко поднял невесомое тело.
- Ты сможешь идти?
- Да, а вот верхом или сидеть... это точно не смогу..., что ты делаешь?
Девушка с удивлением наблюдала, как Хасим взятыми у Зунтара ключами открывает замки на старом, потемневшем от времени, окованном железом сундуке.
- Здесь он держит деньги за опиум, до тех пор пока не отвезет их в долину!
Присев на корточки возле медного таза девушка взяла губку и начала мыться, глядя на то , как Хасим вынимает из сундука объемную спортивную сумку, пистолет...
- Откуда ты это знаешь?
- А ты думаешь, что Рустам зря целый год "грел" постель этой твари? Здесь Зунтар прячет не только деньги, но и то, что осталось от его врагов...
Девушка замерла глядя на Хасима:
- Ты давно хотел его убить?
Подросток медленно повернул голову и посмотрел на девушку.
- Давно, сколько себя помню.
Вдруг мальчик замер и медленно повернулся держа в руках плоскую серебряную коробочку. Посмотрел на девушку, словно совсем не замечая ее наготы:
- Это принадлежало моему отцу... шурави носят в них сигареты, Зунтар когда то показывал мне...
- Интересно, дай я посмотрю.
Девушка аккуратно переступила через окровавленные ноги Зунтара, взяла из рук Хасима заинтересовавшие ее предмет, осторожно открыла.
- Это называется "портсигар", но в нем можно носить и патроны. Здесь текст на языке шурави:
"Зажглась, друзья мои, война;
И развились знамена чести;
Трубой заветною она
Манит в поля кровавой мести!
Простите, шумные пиры,
Хвалы достойные напевы,
И Вакха милые дары,
Святая Русь и красны девы!
Забуду я тебя: любовь,
Сует и юности отравы,
И полечу, свободный, вновь
Ловить венок небренной славы!"

- Это сура из их Корана?
- Нет, это слова одного их поэта, он еще был великим воином. Шурави его очень почитают.
- Ты знаешь язык шурави?!
- Не только, моя мать была учителем и переводчиком, за это ее и убили когда пришли талибы. Забили на улице, среди тех кто бил были и ее ученики... и вот еще... "Владиславу Корзуну от боевых товарищей... 1995... Пешавар". Твоего отца звали Владислав. Смешное имя.
Девушка вернула портсигар Хасиму и подойдя к сброшенным возле двери вещам начала быстро одеваться.
- Как тебя на самом деле зовут?
- Спингуль. А ты сними гази, надо почистить его от крови. Сюда никто не зайдет?
- Нет, никто не решится мешать Зунтару в его утехах, если конечно на дом не нападут.
- Как мы выйдем отсюда?
- Закроем дверь, заберем груз, осла и уйдем через перевал. Здесь все к этому привыкли, я всегда так ухожу, только надо деньги переложить в какой – нибудь мешок для продуктов. Пока хватятся, мы уже будем в Пакистане, я знаю все тропы в здешних горах.
Хасим подошел к закончившей одеваться девушке и, взяв ту за плечи, развернул к себе лицом, протягивая пистолет.
- Если нас поймают, вот...
- Я не знаю, как из него стрелять.
- Я покажу, стреляй сразу в себя, так будет лучше.
Мальчик не отпускал плечо Спингуль и девушка медленно провела ладонью по его щеке, осторожно освободилась:
- Обещаю...
- Что?
- Все будет так, как в твоем сне.

Дорога через перевал

Они шли весь остаток дня и всю ночь. Хасим дважды вколол себе и Спингуль найденные у Зунтара американские стимуляторы. Осла пришлось оставить у самого начала горной тропы, заваленной тяжелым, мокрым снегом. Хасим забросил на спину рюкзак с деньгами и автомат, протянул девушке карабин и патроны, приподняв сумки с грузом, сунул под них гранату с выдернутой чекой, прижимая рычаг попоной. Примерно через час за спиной раздался далекий, как горное эхо взрыв.
Хасим повернулся и Спингуль увидела отчаяние написанное на его лице.
- Они срезали через ущелье! Как быстро...
- Почему мы не пошли так?
- Там пост, что бы мы им сказали? Здесь единственный свободный маршрут, сейчас зима, снег и перевал никто не держит.
Солнце медленно понималось над заснеженными горами, с удивлением глядя на преодолевших перевал людей. Мальчик и девочка уже видели своих преследователей, шедших за ними по узкой и длинной тропе серпом идущей по склону заснеженных гор.
Преследователи шли быстро, очень быстро. Сильные, жестокие воины, с которыми Зунтар провел не один бой. В одном месте тропа оказалась перегорожена крупным валуном и Хасим остановился. Сбросил с плечь рюкзак, протягивая его Спингуль.
- Спускайся по тропе вниз, насколько сможешь, а потом пойдешь... пойдешь...
Девушка шагнула к Хасиму, прикрывая его губы рукой.
- Я никуда не пойду! Просто потому, что не найду дороги в этих горах.
- Они убьют нас, а так – хоть какая то надежда! Ну ты же пробовала убежать!
- И не дошла даже до перевала.
Девушка передернула затвор СКС:
- Я остаюсь с тобой...

С низким, тяжелым гулом из ущелья со стороны Пакистана вынырнул словно собранный из отливающих камуфляжем кубиков хищный силуэт штурмового вертолета.

- Что там, Джон?
Пилот, уводя вертолет в сторону, чуть повернул голову к стрелку, прильнувшему к окулярам оптической системы управления огнем.
- Две группы, командир, стволами друг к другу.
Можешь идентифицировать?
- Первая – всего двое и совсем еще дети, а те что за ними – террористы, мразь... талибы, целый взвод, не меньше.
- Даю запрос на открытие огня.

Когда огненный смерчь сорвал в пропасть преследователей, Хасим поднялся из-за камня опираясь на автомат и прижимая к себе Спингуль.
Вертолет, сделав разворот завис немного в стороне и всего в нескольких метрах над ними. Наконец боковое окно кабины чуть сдвинулась в сторону и затянутая в летную перчатку рука бросила под ноги жмурящимся от ветра детям плитку шоколада из армейского пайка.

Шел 342 день 2001 года. Первые сутки вторжения войск США в Афганистан.