ClubPN

Cоциалина


Козлик



Женька была милой, стройной девушкой невысокого роста, с каштановыми волосами. На вид ей было лет двадцать пять. Порку любила среднюю и сильную. Мазохисткой была всеядной: любила пробивные и жгучие удары. Ее партнер Слава – среднего роста, кареглазый блондин был немного старше. Среди завсегдатаев тематических вечеринок Слава имел репутацию «робкого молодого человека, подающего большие надежды». Женька любила приватные встречи, но порой, под настроение, легко соглашалась на порку в клубе. А посему ребят в тематическом сообществе знали и симпатизировали им.

Веселая, азартная Женька с энтузиазмом экспериментировала с девайсами и позами. И только козлик всегда был в табу. Женька не понимала, почему в ней все протестует против козлика. Сильно злилась на себя, за то, что не могла этого понять и внятно объяснить партнеру. Да, на козлике не очень удобно и поза достаточно откровенная, но не это останавливало азартную мазохистку, а что-то совсем другое. От этого козлика, даже от самого слова, веяло на Женьку чем-то опасным.

У Славки же все было наоборот. Его тематические фантазии так и вились, хороводились вокруг этого козлика. На одной из вечеринок Славке опять попался на глаза козлик. Новенький козлик так и манил к себе мазохисток, так и будоражил воображение садистов. Славка таким взглядом смотрел на этого козлика, что Женька сдалась и согласилась попробовать.
В тот момент, когда Женька пыталась устроиться поудобнее, если это вообще можно сделать на козлике, она отчетливо почувствовала запах новенькой обивки снаряда. Вместе с этим запахом нахлынула тревога: не тематическая, создающая настроение, а какая-то тяжелая, безысходная.

– Ты как? – спросил Славка.
– Нормально, – ответила Женька.
Она еще не могла соединить запах и чувство тревоги.
Все шло как обычно. Славка начал с разогрева различными кожаными девайсами и постепенно перешел к порке тростью, опять же, не торопясь, наращивал силу удара. В какой-то момент этой, уже достаточно сильной, порки в Женькином сознании вдруг соединились запах дерматина, непонятная тревога и слово. И две боли: боль от удара тростью, пробившего тело и боль, пронзившая душу, слились воедино и усилились до невозможности молчать.

– Козлик! – громко закричала Женька.

Славка вздрогнул от неожиданности и замер с тростью в руке Он не совсем понимал, что происходит. Обычно сдержанная, даже на приватных встречах, Женька могла громко застонать, вскрикнуть, но такой откровенный крик от партнерши он слышал впервые. Да, более опытные верхние рассказывали ему, что девушки во время порки могут ругаться, и даже обзывать партнера, но Женька никогда этого не делала. И еще это странное - «козлик».

– Бей, – почти прорычала Женька сквозь рыдания.

Славка не узнал ее голос. Поддавшись какому-то внутреннему чутью, Славка продолжал пороть. И что там подумают посетители вечеринки, ему в этот момент было все равно. Сейчас их было только трое: Женька, он и…козлик.

– Козлик, – повторяла про себя дрожащая от боли и какого-то внутреннего страха Женька. И все сильнее прижималась к нему красивым, гибким девичьим телом.

Так когда-то, очень давно, маленькая восьмилетняя девочка, прижималась к полу УАЗика, с поднятым брезентовым верхом, и вдыхала запах брезента, резины и дерматиновой обивки сидений. Нет, тогда Женечка не плакала, просто тихо лежала под накинутой шинелью, как велели. И пусть на ней было пальто, а пол автомобиля закрывала плотная, колючая, темно-серая ткань, девочка всем своим детским телом чувствовала этого «козлика» и всем своим детским сердечком понимала, что только этот УАЗик может спасти. Если мама с папой, которые ее очень любят, отправили ее в такое странное путешествие, значит грозит опасность, а взрослые бессильны что-либо сделать.
Маленькая второклашка не боялась за себя, она боялась за тех взрослых, которые были с ней в машине: за дядю Гену и дядю Виталика, за водителя, который был очень молод, и все, даже дети, звали его просто Марк. Марк часто был за рулем школьного автобуса. Других она не знала, но они были в военной форме, как у папы, а значит, свои. Всех их мог спасти только этот УАЗик.

Всколыхнувшийся и вырвавшийся наружу детский страх подорвал стойкость. Женька выбилась из сил раньше, чем обычно. Слава, всегда очень хорошо улавливающий состояние партнерши, понял – надо завершать порку.

– Козлик, миленький, – уже стоя на полу, Женька обнимала станок, сверкала попой в рельефных полосках от трости и рыдала в голос.
Слезы прозрачными горошинами падали на красную обивку козлика и сразу растекались, оставляя яркие мокрые пятна.
Плакала это сегодняшняя Женька или внезапно проснувшаяся в ней та, маленькая девочка? Женя не смогла бы ответить на этот вопрос.

Посетители вечеринки сидели молча, ничего толком не понимая. Да, и откуда они могли знать то, что было не понятно верхнему, да и сама Женька только-только начала понимать. Славка интуитивно чувствовал, что Женьке надо дать отрыдать страх.

Потом было все, как всегда. Женька со Славкой сидели на диванчике в самом дальнем уголке зала. Славка обнимал девушку за плечи, а она, иногда всхлипывая, рассказывала о том, как их, детей офицеров Среднеазиатского военного округа, накануне тревожных девяностых вывозили из военного городка на УАЗах, которые в просторечье называли «козликами».

– Почему вывозили именно так? – спросил Славка.
– Не знаю. Значит, так было надо, – улыбнулась Женька. Уткнулась в Славкину грудь носом, спрятав распухшее от слез лицо, и тихо добавила, – кажется, я больше не боюсь.