ClubPN

F/F, F/M, M/F, M/M

Амалия


Ученица колдуньи



Глава 1

Этот год для меня был годом полного разочарования, возможно, что меня накрыло кризисом среднего возраста, или просто устала, но налаженная годами жизнь трещала по швам. Сначала сбежал любимый мужчина, предварительно поставив ультиматум, что он хочет немедленно жениться на мне, я похода в ЗАГС не хотела, считая, что после 30 штамп в паспорте совершенно не обязателен, да и ультиматумов не люблю. Тогда он ушел, хлопнув дверью, а через неделю я застала партнеров по бизнесу за разворовыванием общей прибыли. Тогда хлопнула дверью, предварительно забрав свою долю, я. Новый бизнес мне почему-то отчаянно не хотелось, денег должно было хватить при умеренном расходовании до конца жизни, даже если жить до 100 лет, а яхты и самолеты мне покупать ни к чему. Пару раз я съездила в путешествия, выспалась за все годы работы и обнаружила, что мне совершенно нечего делать. Лениво ходила в фитнес-центр на соседней улице, ездила по магазинам, сплетничала с такими же неработающими соседками и никак не могла избавиться от ощущения, что что-то не успеваю, что-то должна сделать, видимо, привычка работать во мне прочно укоренилась. Жизнь стала размеренной, я обленилась, в некоторые дни даже не выходила из дома, а весной решила посадить клубнику на грядке.
Но как-то в воскресенье, выйдя утром на крыльцо, услышала писк. Рядом с калиткой стояла картонная коробка, источник писка явно был внутри. Я подошла, осторожно заглянула внутрь и увидела маленького щенка, похожего на медвежонка. Он тыкался носом в какую-то тряпку и отчаянно пищал. Я взяла его руки, малыш еще пару раз пискнул, уткнулся мне носом в руку и затих. Надо было чем-то его накормить, щенок совсем еще маленький, я завернула малыша в плед, положила в корзину и поехала к ближайшему ветеринару. Пожилой мужчина, как две капли похожий на Айболита, скучал в пустом здании клиники. Услышав историю щенка, он напрягся, решив, что я просто хочу избавиться от него, но когда понял, что я оставляю найденыша себе, обрадовавшись, завалил меня советами по вскармливанию. Купив там же соски, витамины, заменитель молока (сучьего, между прочим, так и называлось) и кучу еще всяких необходимых щенку вещей, я отбыла домой. Щенка назвала Мишкой, уж очень он на медвежонка похож. Он был на удивление спокойный и ласковый. Грыз исключительно свои игрушки, пил молоко из соски и пытался пискляво гавкать. Рос Мишка как на дрожжах и, кажется, собирался вырасти в крупную псину.
Лето между тем кончилось и наступило то, что называется золотая осень. Она была действительно какой-то особенно золотой с кружевными желтыми листьями, красно-желтыми осенними яблоками и чуть пожелтевшей травой. Щенок, выросший раза в три за два месяца, продолжал радовать меня своими играми. Утром, гуляя с ним по дорожке, я вдруг увидела двух женщин с огромными корзинам грибов и вспомнила, что уже лет 10 не ездила за грибами, и так остро захотелось пройтись по осеннему лесу с корзинкой, насобирать упругих грибочков, пожарить со сметаной, что быстро подхватила Мишку, сбрызнула на всякий случай антиклещевым спрэем и поехала в лес. Никаких грибных мест я не знала, просто ехала по шоссе подальше от города, там наверное должны бы быть грибы. Ехали мы долго, все как-то не было подходящего леса, да и понятно почему, все Подмосковье застроено коттеджными поселками. Часа через два показался подходящий лесок, почему я решила, что он именно грибной не знаю, но свернула на проселочную дорогу. Проехав по ней еще полчаса, остановилась у небольшого озерца, поставила машину на полянке под дерево и пошли мы с Мишкой по грибы. Заблудиться я не боялась, GPS работал исправно, лес был сказочно красив, грибы, как ни странно, стали попадаться уже метрах в трех от машины. Мишка радостно носился вокруг каждого дерево и восторженно лаял. Я шла в задумчивости, наклоняясь за очередным подосиновиком, корзинка была почти полная, когда я вдруг услышала щенячий визг. Бросив корзину в траву, помчалась на звук: мой Мишка скатился в глубокую яму, метра под три глубиной, на дне была вода, и он отчаянно барахтался, пытаясь зацепиться за отвесные стенки.
Я полезла в яму, пытаясь помочь себе валявшейся рядом длинной палкой, но оступилась и приземлилась в той же глубокой луже, что-то оцарапало ногу, мне было не до этого. Схватив плачущего щенка, я стала карабкаться вверх, цепляясь свободной рукой за корни деревьев и какие-то палки. Вылезла и стала осматривать Мишку, но с ним было все в порядке, а вот у меня на ноге был глубокий порез и кровь текла очень сильно. Я сняла с шеи легкую косынку и как могла перевязала ногу. Надо было идти назад, Мишка сидел на траве и скулил, идти боялся, пришлось взять его на руки и, приволакивая конечность, идти вперед, оставляя за собой кровавые следы, ну ей-богу как в фильме ужасов. Через полчаса я поняла, что долго не продержусь, стала кружиться голова, телефон стал пищать, что разряжается и выключился. Я присела на поваленный ствол дерева, чтобы передохнуть. По моим расчетам до машины примерно еще полчаса, направление я знала, вот только нога начала неметь и маленький щенок казался неподъемно тяжелым.
- Ты чо тут сидишь? - раздался старческий голосок. Я увидела старушку, обычную деревенскую старушку в белом платочке с корзинкой грибов конечно же.
- Да вот собака в яму скатилась, я за ним полезла и ногу порезала. – Я показала ей израненную конечность, платок был совсем красным от крови.
- Ох, это тебе к Матвеевне надо, она тут рядом живет, пойдем-ка.
- А кто это? Врач? Фельдшер?
- Ведунья она, лечит всех.
-Знахарка что ли? Колдунья?
- Да хоть колдуньей назови. Она женщина умная, много знает. Кровь враз остановит. Пойдем.
И я пошла за бабулькой к этой колдунье, понимая, что есть шанс не дойти до своей машины.
Идти и правда было недалеко, наверное минут пять. Между соснами виднелся высокий забор, а за ним крыша домика совсем не деревенской архитектуры. Справа от калитки я заметила глазок видеокамеры, ничего себе деревенская знахарка. Бабка позвонила.
Что, Агафья? – раздался женский голос.
Да я тут раненую в лесу нашла.
- Входите.
Я вошла. Агафья закрыла за мной калитку и исчезла. Мне стало не по себе. Прижав к себе Мишку, я вошла в дом. Вошла и замерла, вокруг был недешевый дизайнерский интерьер, но в русском стиле, огромный плазменный экран в полстены из этого стиля выбивался, но картину не портил…
- Заходи, заходи, не бойся. Меня зовут Алевтина Матвеевна. Садись, я ногу посмотрю. А собачку положи на коврик сюда, он поспит.
Мишка лег на коврик и мгновенно заснул, даже не обнюхав незнакомое помещение, что на него было совсем не похоже. Голова кружилась все больше, начало знобить, я села на низкий диванчик и откинулась на спинку.
Алевтина дала мне выпить какой-то травяной отвар из высокого стакана, развязала пропитанный кровью платок, промыла ногу другим настоем, кровь мгновенно остановилась, она что-то шептала над раной, потом приложила пучок сухой травы и перевязала толстой ниткой. Сверху завязала обычным медицинским бинтом, нестерильным причем.
- Не бойся, все быстро пройдет, посиди пока. Пока нельзя тебе идти, не дойдешь одна, к тому же темнеет уже.
- У меня там…
- Знаю, знаю, машина твоя стоит у пруда. Давай ключи, сюда привезу.
Я безропотно отдала ключи от джипа совершенно незнакомой женщине, сил возражать у меня не было, и тут же заснула.
Проснулась от того, что Мишка, забравшись на диван, тщательно облизывал мой нос. Согнав его на пол, попробовала встать, боли в ноге совсем не чувствовалось, да и повязки уже не было. Я пригляделась повнимательнее и замерла: шрама не было! То есть вообще никаких следов глубокого пореза и повреждения вены. В окно я увидела свой джип, стоящий во дворе. Дверь открылась и вошла хозяйка. При виде моей удивленной донельзя физиономии она рассмеялась: я ж сказала, все пройдет.
Да, но как вы…
Да вот так, перебила она меня, улыбаясь. – Все, давай-ка чай пить. У меня тут мед есть необыкновенный.
Чай был необыкновенно вкусный тоже, тоже совсем не деревенский. В голове у меня была полная неразбериха: кто эта женщина, как она сумела залечить рану за несколько часов, что это за домик такой сказочный и вообще, что происходит, почему-то мне казалось, что сплю и все это мне снится.
- Не снится, снова засмеялась Алевтина. Похоже, она читала мои мысли.
- Да они у тебя на лице написаны!
Тут я набралась храбрости, ну или нахальства.
- А кто вы?
- Я? Ведунья. Знахарка. Травница. Ведьма. Колдунья. Как хочешь называй.
- А как становятся колдуньей? - выдавила я из себя идиотский вопрос и она снова рассмеялась.
- Учатся, просто учатся.
- То есть любой может научиться? И я могу?
- Не любой, но ты можешь, у тебя есть дар. Но это непросто, учиться нужно долго. Это трудно, нудно, а иногда больно.
- Мне бы хотелось научиться Алевтина Матвеевна.
- А ты уверена, что готова? Жить в лесу, собирать травы в пять утра, а то и ночью. Помогать пьяным трактористам. Учиться много лет.

И тут я поняла, что не хочу отсюда уходить, что меня в принципе никто не ждет кроме моего пса, который со мной, что я хочу выучиться на ведунью-колдунью, а сложностями меня не испугать, у меня всякого было, когда бизнес поднимала, и бандитские наезды и много всего. Я перестала бояться давно. И я задала очередной дурацкий вопрос: а вы с собакой принимаете?
Алевтина расхохоталась: да он уже сам себя принял.
Мишка удобно расположился на коврике рядом с дверью и притащил к себе рядом пластмассовый цветочный горшок вместо миски.
Так я стала ученицей колдуньи.

Глава 2

Ученье свет. Да, только собирать эти корни надо было ночью, поэтому со светом было совсем напряженно. Вонзая при свете фонарика лопату в землю на опушке, я думала, что предупреждала меня Алевтина не напрасно. Не простая эта наука, совсем непростая. А интересно сколько ей лет? На вид Алевтине было не больше 35, кожа ровная и гладкая, волосы блестящие, глаза озорные, вот только воспоминания у нее иногда были странные, то о событиях семнадцатого года, а то и еще раньше. Спросить я не решалась. Алевтина как-то обмолвилась, что должна передать свои знания, иначе никогда не будет ей покоя, даже если она захочет успокоиться с миром. Я боялась задавать много вопросов, даже не знаю почему.
Иногда я чувствовала себя как в средневековой обители, когда Алевтина, как заправская ведьма, вытаскивала откуда-то лягушачьи лапки или шкурку летучей мыши. Впрочем через пару месяцев учебы я уже ничему не удивлялась. Мишка вырос в огромного кобеля и жил во дворе, внимательно обнюхивая входящих, он был прирожденный сторож. Если человек ему не нравился, то можно было с уверенностью сказать, что личность явно не светлая.
Учиться я старалась изо всех сил, мне было интересно, да и не хотелось учительницу свою разочаровывать. Вскоре она мне уже доверяла смешивать мази и настои, принимать бабулек с жалобами на радикулит и мозоли, оставив себе только сложные случаи.
Старуха Агафья, которая привела меня в тот памятный день к Алевтине, бывала у нас чаще всех. Приносила молоко, деревенские сплетни, шумно пила чай из блюдца, жаловалась на старческие недуги и память. Как-то Алевтина сказала мне дать ей мазь от боли в спине, которую мы закончили готовить накануне. Рецепт был сложный, сорок шесть трав, настаивались по-разному, мы не спали последние сутки, чтобы сделать глиняный жбан этой мази. Я потянулась за посудиной, задела рукавом полку и тщательно приготовленное зелье оказалось на полу среди осколков.
Алевтина сурово сдвинула брови, собрала с пола пару ложек мази, протерла через сито, чтобы не было осколков, положила в маленькую коробочку, отдала Агафье и быстро вывела ее за калитку.
Я приготовилась извиняться, просить прощения, не зная, что сказать. Испортить результаты труда целой недели и бессонной ночи, было глупостью и неуклюжестью неимоверной. Я тупо уставилась в пол и не представляла, что делать.
Алевтина была в ярости, я физически ощущала ее злость, как будто искры сыпались от нее и обжигали мне кожу. Я лепетала какие-то извинения, клялась, что все исправлю, переделаю сама. Она молчала. От ее молчания мне стало страшно, я ее такой никогда не видела.
- Я предупреждала тебя, что может быть больно. За ошибки надо расплачиваться.
Тут уж у меня внутри все похолодело, что она со мной сделает? В лягушку превратит и пошлет ночью на болото? Ведьма все-таки…- подумала я, только мне было совсем не до шуток.
Алевтина резко развернулась и вышла из дома. Я так и осталась стоять, размышляя о том, что же меня ждет. Впрочем я готова была согласиться с любым ее решением, только бы не выгнала.
Минут через десять она вернулась с пучком длинных прутьев.
- Ну что ж, буду тебя учить аккуратности. Как меня учили в свое время.
- Как-к-к эттто?
- А вот так, розгами буду учить, как меня учили. Мне еще мой учитель говорил: хорошую ведьму без розги не выучишь. Знаешь, как мне попадало в ученицах, да и рука у него потяжелее была моей. Так что вот лавка у окна, поднимай юбку да укладывайся.
Меня начала бить крупная дрожь. Розги, лавка… вспомнился школьный учебник с рассказами о крепостных, детство Горького, еще какая ерунда.
- Не хочешь, можешь уходить. Я тебя предупреждала, что может быть больно.
- Нет, нет, Алевтина Матвеевна, не прогоняйте меня. Я, я согласна. – я почему-то стала заикаться.
Неловко, как-то боком легла на лавку, после этого стала задирать юбку, которая конечно же в лежачем положении совсем не поддавалась моим дрожащим рукам. Алевтина сама резким движением подняла юбку, под ней были стринги, совсем ничего не закрывавшие.
Я закрыла глаза, мне опять показалось, что это все во сне, но свистящий звук розги и жгучая боль быстро пробудили сознание. Я задохнулась, как от ожога, даже вскрикнуть не смогла, но второй удар вернул голосистость осипшим связкам и я завизжала, тщетно пытаясь сама себе зажать рот рукой. Слезы катились из глаз от боли и обиды на саму себя, я просила Алевтину перестать, обещала быть внимательной и аккуратной, ревела в голос, пыталась прикрыть попу рукой, но, получив по руке, быстро спрятала руку под лавку. Каждый удар воспринимался жгучей вспышкой боли, время остановилось, только я и этот раскаленный прут, я давилась рыданиями.
Вдруг услышала голос как бы стороны: ну вот я же тебя уже не трогаю, а ты все ревешь.
Я подняла голову, Алевтина стояла рядом и улыбалась. Грозовые тучи исчезли из ее глаз, она насмешливо смотрела на меня: вставай, ученица колдуньи, с боевым крещением тебя! Да не бойся уже меня, вот скоро мой учитель приедет – вот кого надо бояться. Вот уж кто суров…

Глава 3

Пришла зима. Дорогу завалило снегом, но из ближайшей деревни страждущие излечения уже протоптали тропинку к дому Алевтины. А потом приехал тракторист Петр лечить обострение геморроя и проложил к нам широкую трассу. Почти каждый день у калитки собиралась компания увечных, кто с нарывом, кто с бессонницей, жены просили средства от пьянства мужей, а мужья что-нибудь для облегчения синдрома похмелья. А как-то даже привезли козу Кашку, которая никак не могла разродиться, не богата ветеринарами русская деревня. Алевтина завела козу в гараж, постелила на пол старый плед, влила ей в ухо какие-то капли, пошептала над ней, дунула в нос и через полчаса Кашка разродилась смешным белесым козленком. Дед Михась запихнул козу обратно в свой раздолбанный уазик, козленка положил на переднее сиденье и отбыл в деревню отмечать благополучные козьи роды. Денег Алевтина ни с кого не брала, но между тем жила совсем не бедно. Меня мучило любопытство, как ей это удается, но я почему-то побаивалась спрашивать. Когда больных не было, я снова училась делать мази, настойки и порошки, составлять травяные сборы, Алевтина заставляла рассказывать все, что я запомнила о каждом стебельке, который брала для очередного отвара: как называется, когда собирать надо и от чего лечит. Память у меня хорошая и не подводила, я с ходу запоминала все неправильные французские глаголы, когда училась в университете на кафедре французской филологии. В общем, надо признаться теперешнее ученье было не сравнить со студенческими годами, когда я, в основном, бездельничала и прогуливала лекции, а подготовка к экзамену занимала всего несколько часов, да и расплачиваться за ошибки приходилось всего лишь пересдачей экзамена.
Мишка вырос в громадного пса, было в его породе нечто, заставлявшее подозревать, что мама его попуталась с кавказской овчаркой и бобтейлом одновременно. Он был мохнат, но шерсть была длинная и очень прямая, совсем не напоминала нечесаную дворнягу. Жил он во дворе в огромной будке, приближение людей чувствовал задолго и начинал негромко ворчать, подавая нам сигнал: ждите гостей.
Как-то хмурым зимним утром я вышла во двор покормить Мишку и уловила его предупредительное ворчание. За воротами послышался звук приближающегося автомобиля. Затем раздался звонок в домофон и недовольный мужской голос произнес: я Игорь Васильевич Гомонов, вас должны были предупредить, что я приеду.
- Никто мне не говорил ничего, - весело ответила Алевтина, - да все равно заходите.
Я нажала на кнопку, чтобы открыть калитку и приказала Мишке сидеть.
В приоткрытую калитку неожиданно вбежали два рослых мужика в костюмах, галстуках и с пистолетами в руках. Они пробежались по саду, оттолкнув Алевтину с крыльца, зашли в дом, пробежались по комнатам, потом один из них сказал в маленький микрофончик, прицепленный к уху: все чисто, шеф.
- Это охранники, - сказала я ошеломленной колдунье, - телохранители. Видимо, к нам какой-то олигарх пожаловал.
- Ах олигааааарх, - протянула моя наставница и глаза ее зажглись каким-то нехорошим светом. Она повела изящным плечиком и щелкнула пальцам. Глаза отвела, догадалась я и приготовилась смотреть. Мишка, выполняя команду, смирно сидел около своей будки. Два бугая внимательно уставились друг на друга, потом начали озираться по сторонам, и на полусогнутых двинулись в сторону собачьей будки. Будка у Мишки конечно громадная по собачьим размерам, но двоих дюжих мужиков все таки не вмещала, внутрь поместились только головы, два тела плечом к плечу на коленях стояли у будки, заднюю часть направив к небесам. Мишка заворчал, всем видом показывая свое отношение к нарушению неприкосновенности его жилища. И тут калитка распахнулась настежь и вошел олигарх. Увидев своих бравых охранников, пытающихся проникнуть в собачье убежище, он дернулся и заорал: Васька, в чем дело. Алевтина снова незаметно щелкнула пальцами. Бравые охранники выстроились перед начальством: мы это…того….охраняли…этого…..вас…
-Идите в машину, идиоты, - заорал начальник.
- Здравствуйте, уважаемый, заходите в дом, - улыбаясь, пригласила гостя Алевтина, но что-то мне не понравилось в ее улыбке.
Игорь Васильевич Гомонов – владелец заводов, газет, пароходов – оказался крупным плечистым мужчиной лет 35, одетым в элегантный дорогой костюм, его можно было бы назвать привлекательным, если бы не капризное выражение лица Игоря Васильевича, как бы говорящего «как вы мне все надоели».
- С чем пришли, уважаемый? Что беспокоит? Боли? Бессонница? Или кого приворожить хотите? Тогда это не ко мне, я приворотами не занимаюсь.
Гость замялся: понимаете, у меня проблема. Нет, ничего не болит, но такая проблема, как бы это сказать, по мужской части. Мне вот несколько проблематично общаться с женщинами. Испытываю, так сказать, затруднения……ээээээ…… Блин, в общем, импотент я! – наконец вытолкнул из себя горькую правду олигарх и с отчанием посмотрел на целительницу.
- Ну а к врачу то обращались? Зачем сразу ко мне?
- Да я у всех московских врачей был! У американских и швейцарских был! В Мексике меня лечили горячим пеплом вулкана, в Исландии в гейзерах ванны принимал! Ничего не помогает!
Мне показалось, что всемогущий олигарх сейчас зарыдает.
-Да….сложный случай, очень сложный у вас случай, - Колдунья обошла его кругом, приложила руку к пояснице, нажала на какую-то точку на спине, посетитель охнул от боли.
-Да я заплачу, я ничего не пожалею, помогите мне только, пока все не узнали, надо мной уже смеются, «могучим импотентом» называют.
-А я у вас денег не прошу, - задумчиво отмечала Алевтина, выдержав паузу, продолжала, -
да только лечение сложным будет и болезненным.
- Да я на все готов, да меня и так уже в Мексике чуть не зажарили в этом пепле, а потом в гейзере чуть не сварили. Был бы только толк, я уже и надежду потерял.
Колдунья подошла поближе и что-то прошептала ему на ухо, глаза у олигарха расширись от удивления, но он тут же закивал головой, выражая полное согласие.
-Я вас не держу, если вам не нравится лечение, вы можете идти.
-Нет-нет, я согласен на все, я сделаю все, что вы скажете.
-Ну что ж раздевайтесь и ложитесь, моя помощница мне поможет, - и Алевтина показала мне глазами на ведро с замоченными розгами, стоящее в углу. Не то, чтобы оно ей часто было нужно, но ей для снадобий периодически требовались тщательно перемолотые замоченные прутья орешника и ивы, поэтому они всегда был у нас про запас. Да и мне как-то изрядно ими досталось. Я вынула несколько прутьев и подала Алевтине Матвеевне. Олигарх к этому времени снял свой модный костюм и ботинки и улегся на хорошо знакомую мне лавку, вытянув длинные белые ноги в черных носках. Он был бы и телом хорош, если бы не был таким изнеженным, поверх мышц расположился слой недавно накопленного жирка.
Придержи, - попросила моя колдунья. Я взяла его за руки и прижала их к лавке. Засвистел прут, бедный Игорь Васильевич дернулся, но вытерпел, от третьего удара негромко застонал. Алевтина без всякой жалости секла олигархический зад, размахиваясь от души, с оттягом. На десятом ударе он заскулил и задергал ногами, но Матвеевна не знала жалости. На лбу у олигарха выступил пот, потом я заметила слезы, он плакал, да-да плакал, как маленький мальчик. Тут уж и ведьме стало его жалко. Она отбросила прут и велела мне натереть его мазью, хорошая была мазь из сушеных лягушачьих лапок, сожженных на угольках из ливанского кедра крылышек летучей мыши-вампира, трех тибетских корешков и русских полевых трав. В общем, честно говоря, и сечь его не надо было для достижения эффекта, мазь бы и так подействовала.
Я растерла между ладонями комочек мази и стала массировать ему иссеченные ягодицы, постепенно заходя на бедра и как бы ненароком касаясь внутренней стороны бедра, потом немного дальше. Вдруг олигарх попытался вскочить с воплем «работает!». Алевтина прижала его плечи к лавке: да подожди ты, куда торопишься!
-Получилось! – орал счастливый бывший импотент, - получилось!
Я еле сдерживала смех, пока Алевтина давала ему последние наставления: повесить над кроватью сушеную лягушачью лапку на красной ленточке, заниматься физкультурой, положив эту лапку в карман спортивного костюма. Ведь, скажи она ему, что просто нужно вести здоровый образ жизни, он забудет это через три дня, а с лапкой будет заниматься.
-Скажите, Алевтина Матвеевна, что я могу для вас сделать? Что вы хотите? Денег? Славы? Я для вас все!
И тут Алевтина задумалась, а я тихонько толкала ее в бок, надеясь, что она вспомнит, что как раз перед его приездом, мы говорили, что надоело вручную тереть в ступке и молоть ручной мельничкой, изготовляя наши снадобья, хорошо бы купить какой-нибудь набор химика для опытов что-ли.
-Вот сама и скажи, что хочешь, - привычно прочитала мои мысли Алевтина и попрощалась с радостным олигархом, вновь ощутившим свое мужское достоинство.
На следующее утро в дверь робко позвонили и сказали, что их прислал Игорь Васильевич.
Я открыла калитку и увидела огромный грузовик, разгружавшийся у ворот. Из его недр погрузчиком доставали коробки и вносили к нам во двор. Потом приехали установщики и стали распаковывать сверкающие металлом и стеклом приборы. Из всех наклеек на коробках я поняла только одно: электронные весы, остальные названия мне и по-русски ничего не говорили. Освободив летнюю кухню и включив в ней отопление, нам что-то монтировали, налаживали, опробовали. Алевтина не вмешивалась, а только посмеивалась, а на мои вопросы отвечала: просила – получай.
Наконец нам вручили огромный пакет инструкций, документов, каких-то пуско-наладочных актов и прочего. Сверху лежал лист со списком приборов, озаглавленный: оборудование для химической лаборатории, а внизу сумма: итого 500 000 евро.

Глава 4

Время шло к весне. Я многому научилась у Алевтины, держала в памяти тысячу и один рецепт зелий, могла отвести глаза и заставить замереть не месте на долгое время, приворожить и отворожить(хотя Алевтина строго запретила мне заниматься приворотами, зачем тогда учила, спрашивается?), могла останавливать кровь и сращивать кости. В общем, считала себя вполне квалифицированной знахаркой. Учительница моя только посмеивалась и говорила, что мне еще лет пять поучиться, а потом, может, и сойду для деревенский лекарки. Она вообще меня редко хвалила и если вдруг я слышала, что неплохо справилась, это означало высшую степень похвалы. А вот на критику совсем не скупилась, иногда словесно, иногда могла крапивой приложить, задрав мне юбку прямо у лабораторного стола, а несколько раз и розгами доставалось за особо грубые ошибки, при этом строгая наставница всегда приговаривала, что сечет меня ничуть не сурово, по-детски, можно сказать, что во время ее ученичества и чаше и намного строже с ней проводили работу над ошибками. Весна выдалась теплая, была середина апреля, снег таял, в лесу стояла вода, проехать к нам было трудно, даже мой мощный джип застревал на весенней распутице. Мы уже несколько дней не выходили за ворота, да и из деревни к нам никто не мог добраться. Но мы продолжали учиться и делать заготовки для будущих лекарств, Алевтина как-то особенно ловко управлялась с приборами из лаборатории, подаренной нам излеченным от импотенции олигархом, и обучала меня, хотя сначала мне даже страшно было подойти к этим блестящим металлическим штукам со странными названиями. Зато лекарств мы могли сделать намного больше и качество нашей колдовской продукции поднялось на новый уровень.
Утро четверга выдалось солнечным и теплым, я вышла во двор, открыла калитку, чтобы выпустить Мишку погулять и увидела странную картину: по растаявшей, залитой на полметра водой дороге, шел мужчина. Только шел он не по колено в воде, а грузно шагал по поверхности. Водная гладь при этом немного прогибалась под его шагами, но его ботинки были сухими. Одет он был в синие джинсы и белую свободную льняную рубаху, чем-то неуловимо напоминал актера, игравшего в фильме «Горец», только в российском варианте, этакий мачо-блондин.
Взглянув на мою оторопевшую физиономию с отвисшей челюстью, пришелец весело сказал: здравствуйте! Новая ученица, как я понимаю?
- Да… - от растерянности я не знала, что сказать путешествующему по воде аки посуху.
- А я Славомир, учил еще Алевтину нашему мастерству. Будем знакомы.
-Да…Она о вас часто вспоминала, - (к счастью, не так уж часто, подумала я про себя)
- Ну да, я бывал с ней строг, но без этого хорошую ведьму не выучишь, - засмеялся Славомир.
Я осеклась и подумала, что и мыслями своими надо как-то управлять, он читал меня, как раскрытую книгу, еще легче, чем Алевтина, от которой я уже немного научилась закрываться мысленно.
- Хороший у вас песик, - похвалил Мишку колдун.
- Это Мишка, потому что на медведя похож. Мне его подкинули .
-Знаю, знаю. И не подкинули, а он сам тебя нашел. Потому что он ТВОЯ собака.
- Славек, Славек! – Алевтина выбежала на крыльцо к дорогому гостю. – Я знала, что ты придешь, я чувствовала.
Она бросилась к нему на шею. Славомир, улыбаясь, обнял ее своими мощными руками: пришел, пришел, обещал же, что приду. Побуду у тебя пока.
Прошел в дом, посмотрел одобрительно на нашу сияющую лабораторию, что-то пробурчал про себя. Раскрасневшаяся радостная Алевтина засуетилась на кухне, покормить гостя с дороги.
Назавтра с утра учитель (заслуженный педагог, как я его называла про себя) приступил к наставничеству: рассказывал про новые снадобья, учил считывать мысли еще до того, как их подумают, на уровне формирования этой самой мысли. Очень удобная вещь – тебя еще не успели обидеть, а ты уже принял меры. Потом уединился в лаборатории и что-то химичил: высушивал, перегонял, настаивал, расслаивал на центрифуге, негромко напевая и ловко перекидывая из руки в руку колбу Вюрца. Я затеяла печь пироги с капустой, Алевтина смотрела сериал про каких-то американских колдунов и потешалась над попыткой режиссера снять нечто из жизни ведьмочек.
-Что-то больно много смеюсь, - сказала она, - не заплакать бы. И как в воду глядела.
К вечеру Славомир решил проверить, как мы усвоили его науку. С меня как с подмастерья спрос маленький: отбарабанила, что и за чем надо делать, куда глядеть и что говорить, память меня, comme toujours не подвела и села на стул примерной ученицей. А учительница моя на радостях слушала невнимательно, запиналась и повторить опыт не смогла. Наставник нахмурился:
Что это ты, Алечка, меня позоришь? Твоя ученица лучше тебя схватывает? Забыла, как с нерадивыми поступают? Так я напомню. Ну-ка на лавку живо!
Алевтина побледнела, потом покраснела, осознав, что сейчас получит горячих в присутствии ученицы, которую сама не раз пользовала за ошибки, но возражать не посмела и медленно побрела к лавке. Завернула длинную юбку и, вздохнув, легла, взявшись руками за край лавки.
Славомир гневным взглядом указал мне на кадушку с розгами, я вскочила и принесла ему несколько хорошо вымоченных прутьев. Он медленно пропустил пучок через руку, отряхивая лишние капли рассола: хорошие розги, молодец, для себя постаралась Алечка.
Алечка, от розог давно отвыкшая, замерла от страха, вцепившись побелевшими руками в лавку, на лбу у нее выступил пот. Я подошла с полотенцем, вытерла ей лоб и взяла за руки.
Славомир с размаху припечатал прутом: будешь знать, как лениться!
Алевтина с шумом выдохнула, она старалась держаться, не посрамиться перед ученицей, терпеть она умела, старалась ритмично и глубоко вдыхать в момент удара и только шипела во время выдоха, чтобы не кричать. Но слишком опытен был «заслуженный педагог», чтобы позволить воспитуемой колдунье не заплакать. На пятнадцатом ударе она застонала, на двадцатом взвизгнула, а потом слезы полились ручьем и бедная моя наставница зарыдала в голос.
Прутья оставляли вспухшие полосы на ее ягодицах, она извивалась, сучила ногами и, если бы я не держала ее руки, наверное бы упала со скамейки.
Наконец наказание закончилось, я вытерла ее заплаканное лицо и положила завернутый в салфетку лед на покрасневшую, расписанную вздувшимися синими полосами, распухшую ведьмину задницу. Правду говорила Алечка – тяжелая рука у колдуна. Намазать лечебной мазью, чтобы снять боль Славомир мне не позволил: пусть терпит, это не шутки, а воспитание!
Я обошла лавку, наклонилась и посмотрела в заплаканные глаза Алевтины: они светились от счастья.

Глава 5

Настал последний день апреля. Я проснулась от того, что в глаза светило яркое весеннее солнце, вспомнила про недоделанный вчера противогеморройный бальзам и быстренько встала, чтобы Алевтина не осерчала на мою вчерашнюю вечернюю лень. Спустилась вниз на кухню и услышала горький плач. Тут и окончательно проснулась, поняв, что сейчас не до геморройных притирок: Алевтина сидела за столом с чашкой чая и ревела, да так, что слезы капали в чай.
-Что случилось, Алевтина Матвеевна?
-Ушеееел, опять ушел…., - всхлипнула она, вытирая глаза тыльной стороной ладони.
-Не вернется?
-Сказал, что вернется, когда нужно будет….А когда? Может через сто лет я ему понадоблюсь… Месяц всего погостил!
Алевтина содрогалась от горьких рыданий.
-Ну так может скоро вернется? Не плачьте, он обязательно вернется. Раз сказал вернется, значит так и будет. Он ведь никогда не обманывает и попусту не говорит.
Чтобы успокоить совсем расстроенные нервы колдуньи, я налила ей полстакана вишневой настойки. Алевтина выпила крепкий напиток, даже не заметив градусов, и налила себе еще.
- А ты знаешь, какой день сегодня?
-30 апреля, суббота, а что?
-А то, что сбор сегодня на Лысой горе. Вальпургиева ночь, слышала про такую?
-Это когда ведьмы собираются и устраивают оргии?
-Глупости! Где ты такого набралась? Никаких оргий никто не устраивает. Ну, может, и побесились немного в средние века, но теперь все благопристойно. Собираются приличные люди.
Эх, жаль ученицам туда нельзя, а то б мы с тобой полетели. Славомир, правда, не разрешил мне туда, так ведь все равно ушел.
Алевтина, вспомнив про свою беду, снова зашлась рыданиями. И я опять налила ей настойки, да заодно уже и себе, подумав невзначай, что вообще-то не стоило бы с утра, но меня, честно сказать, почему-то тоже расстроил внезапный уход нашего колдуна. На голодный желудок быстро зашумело в голове и мы добавили еще по одной, а потом еще…
А потом Алевтина решительно сказала: все, летим.
-Но ведь нельзя же мне?
-А кто узнает? Я за тебя поручусь, скажу, что ты уже полностью колдунья, - язык у нее слегка заплетался. – Надо только быстренько мазь изготовить. Особую мазь, которой надо натереться, чтобы перемещаться в пространстве, летать то есть.
-На помеле?
Алевтина пьяно засмеялась: ну откуда ты берешь эту чушь? Какое помело? Кто сейчас летает на помеле?
Она достала из шкафа какие-то травы, гадючью шкурку, желе из глаз белой крысы, умершей в полночь на кладбище, и стала перетирать все эти малоаппетитные ингридиенты, постепенно смешивая их с подозрительной жидкостью, цветом напоминавшую обыкновенную зеленку.
Потом что-то выпаривала, добавляла, снова перетирала, смотрела на капельку зелья в микроскоп,
снова что-то добавляла, не забывая при этом добавлять себе в стакан вишневого подкрепления.
К вечеру все было готово, Алевтина раскраснелась от предвкушения приключения и уже не плакала, а сосредоточенно готовилась к путешествию.
-Ну вот, теперь надо раздеться догола и натереться мазью, возьмешь меня за руку и очнешься уже на месте.
Мы быстро скинули с себя одежду и выпили еще по рюмочке для храбрости.
-А там мы выкрутимся, я знаю, как всех обмануть.
-Кто это тут обманывать собрался и кого? – голос прозвучал, как гром среди ясного неба.
На пороге стоял разъяренный Славомир. – Это я на полдня отлучился, а вы уже на гулянки?
Ты что задумала? Как ты можешь ученицу брать? Тебя же там раскусят с полуслова? И себя подставишь и ее? А за обман лет на двести обратят в камень и заключат в подземелье горы вас вдвоем. Будут только гномы вокруг бегать с кирками.
Алевтина пьяно икнула и только тут сообразила, что произошло, глаза ее округлились от ужаса и стали похожи на маленькие блюдца.
-А ты? – обернулся он ко мне. – Ты же знаешь, что нельзя. Зачем слушаешь ведьму пьяную?
Разделись девицы, на гулянку собрались в голом виде! Это хорошо, что разделись, это правильно. По очереди на лавку. Младшая вперед!
От страха хмель мгновенно выветрился из головы и затряслись колени. Я почувствовала, как сердце медленно опускается в пятки. Славомир никогда не наказывал меня сам, только Алевтину, и я уж видела, какая у него тяжелая рука. Он взял меня за собранные в косу волосы, повел к скамье, попутно объясняя, какая я глупая недоучка, и нагнул к лавке.
Я сцепила руки под лавкой, глубоко вздохнула, кляня себя за свою глупость, и приготовилась к неизбежному. Время замедлилось для меня, свист упругого прута на пути к моему телу показался мне бесконечно долгим, я задохнулась, как от ожога, когда он опустился на мое тело, и только секунд через пять сумела справиться с дыханием и завизжать от боли. А в это время прут опустился уже второй раз. Я кричала, визжала, извивалась, пыталась увернуться, но он крепко прижал мою спину к лавке другой рукой, а закрыться руками я боялась еще больше, так как знала, что Алевтине за это доставалось потом еще дополнительно. Взбешенный колдун порол от души, вкладывая в удары всю свою злость на двух идиоток, чуть было не совершивших непоправимое.
Наконец от отпустил меня, но сразу встать с лавки я не могла, так и лежала, тихо плача, уткнув мокрое лицо в ладони.
-Вставай, освобождай место, разлеглась.
Я медленно сползла со скамейки и бочком приземлилась на кресле, закрываясь неизвестно откуда взявшимся махровым банным халатом. Значит, уже не так сердится, - подумала я. – Если позаботился об одежде.
Алевтина двигалась как во сне, задевая за мебель по пути к заветной лавочке. Глаза у нее так и оставались круглыми, видимо опьянение еще не прошло полностью. Глубоко вздохнув, улеглась на жесткое ложе.
Взмах руки с розгой, визг Алечки, еще взмах – еще визг. Славомир сек ее размеренно и сильно, первый гнев уже спал, его приняла на себя моя многострадальная задница. Теперь он уже не злился, а наказывал, впрочем, неизвестно, что хуже. Похоже было, что Алевтине достанется побольше, чем мне.
-Втрое больше, – не оборачиваясь, сказал колдун, (никак я не могу привыкнуть, что он читает все мои мысли). – Во-первых, она старше, во-вторых, нарушила запрет, а, в-третьих, еще и тебя втянула. Вот за все и получит. За все надо платить, Алечка, или потом расплачиваться.
Алевтина шумно дышала и не отвечала ничего. Наставник продолжил экзекуцию. Я сидела, боясь пошевелиться, чтобы не вызвать его гнев еще раз. Алевтина уже охрипла от крика. Попа ее была красно-синяя и распухшая от жестоких ударов, когда Славомир остановился.
-Когда ты наконец поумнеешь? – сказал он уже спокойным голосом и, мне показалось, что в нем прозвучала скрытая нежность и жалость к настрадавшейся колдунье.
Он провел рукой по иссеченной коже и стал мягко ее массировать. Алечка застонала только уже не от боли. Потом он взял ее заплаканную на руки и понес наверх в ее спальню.
А я, оставшись одна и собирая с пола обломки розог, вдруг ощутила черную зависть к своей учительнице.

Глава 6

В середине лета Алевтина объявила, что вступительная часть моего ученичества окончена и я должна буду сдать экзамен, чтобы показать, чему научилась. Я заволновалась и тут же закидала ее вопросами, кто будут мои экзаменаторы и что я должна буду делать. Она ответила только, что я потом все узнаю. Несмотря на мои явные успехи в обучении, я как-то сразу забеспокоилась. Меня одолевали все новые сомнения: а что будет, если я ошибусь, какие задания мне дадут на экзамене, что будет, когда я сдам – диплом что ли дадут ведьмы высшей квалификации, но Алечка загадочно отмалчивалась, а к Славомиру я не решалась подступиться с расспросами, мог и осерчать за излишнее любопытство, а результаты его праведного гнева я вполне ощутила на себе после нашей неудавшейся попытки путешествия на Лысую гору.
Я чувствовала, что и сама моя наставница изрядно нервничает и заставляет меня по нескольку раз проговаривать давно вызубренные назубок рецепты. Интересно, несет ли она ответственность за ученицу, и какую, если да? Начинали мы рано, собирали травы, лечили, если кто обратится, готовили снадобья, к вечеру я с ног валилась от усталости и пила тонизирующие отвары. От постоянных монотонных занятий страх экзаменов притупился и я уже не ощущала такого острого волнения. День тянулся за днем и как-то утром, наливая в чай столовую ложку пробуждающего к жизни настоя, состоявшего из высушенной желчи ужа, пойманного в пятый день луны, корня папоротника, капли отвара мухомора, росшего на могиле утопленника и золотого корня, именуемого в ботанических справочниках «родиола розовая», я услышала, как Славомир тихо сказал Алевтине: сегодня! Даже не сказал, а прошептал, но сердце у меня привычно ушло в пятки. Она взяла у меня из рук недопитую чашку, отставила ее на стол и повела за собой. Мы обошли дом и вошли в уже нагретую кем-то баню, моя учительница молча сильно пропарила меня березовым веником, потом взяла такой же распаренный пучок березовых прутьев, но уже без листьев и стала с силой стегать мою попу и бедра, я взвизгивала от обжигающих в пару прутьев, длинные и гибкие, они захлестывали на бока, оставляя тонкие красные полосы. От волнения я почти не чувствовала боли, Алевтина стала хлестать сильнее и чаще, добавляя мне полноты ощущений так, что я уже не могла не реагировать. Но как только она увидела у меня на глазах слезы, тут же прекратила экзекуцию, все так же не проронив ни слова. Затем жестом велела одеться в белую льняную одежду - простого покроя рубашку и длинную свободную юбку, присобранную на талии пеньковой веревкой, и вывела из бани. Поднимаясь на крыльцо, я обернулась, услышав звук открывающейся калитки, во двор медленно заходила старуха. Это была настоящая ведьма, похожая на бабу Ягу из сказок, беззубая, с нечесаными седыми лохмами, обязательной бородавкой на носу и свисающими неопрятными лохмотьями неопределенного цвета. Я застыла на месте, но, подталкиваемая в спину сосредоточенной наставницей, продолжила свой путь в дом. Алевтина же низко поклонилась неприглядной старухе и вежливо, даже подобострастно с ней поздоровалась, назвав ее бабушкой Аглаей.
Мишка сидел около своей громоздкой будки и удивленно крутил головой, он не видел и даже не чуял посторонних во дворе, только слышал странные голоса, а ведь собаке отвести глаз намного сложнее. Сильна бабка, пес в отличие от человека не поддается гипнотическому внушению. Впрочем, меня в тот момент не очень занимала зоопсихология.
Славомир сидел на стуле, увидев старуху, вскочил и тоже сердечно ее приветствовал. Видимо бабка была авторитетной особой в неведомом мне колдовском сообществе. За ней в дом протиснулся довольно симпатичный молодой человек, на контрасте с бабкиной внешностью он казался просто красавцем: высокий, плечистый, с кудрявыми черными локонами и ярко-синими глазами. Пока Славомир привествовал грозную ведьму, ее сопровождающий скромно остался стоять у двери.
- Племянник это мой, Антонио, Тонька. Хотела вот выучить, да бестолочь, не пойму в кого уродился, - голос был похож на воронье карканье. – Ну, что у нас тут за новая ведьма? Эта что ль?
Бабка критически смерила меня взглядом: ну посмотрим.
С потолка вдруг посыпалась штукатурка и по непонятно откуда взявшейся веревочной лестнице, стал спускаться карлик в шароварах и черном кожаном фартуке. Голый торс и плечи гостя были расписаны замысловатыми татуировками, я различила виселицу и какие-то горы на фоне облаков.
- Макар Фаддеич! Тышшу лет! Неужто пожаловал? – снова прокаркала старуха Аглая.
Карлик церемонно раскланялся. Еще один член экзаменационной комиссии, - подумалось мне, страх куда-то отступил, осталось безудержное отчаянное любопытство.
Аглая, Макар Фаддеич и Славомир церемонно расселись по одну сторону длинного овального стола, причем Макару пришлось подложить на стул четыре подушки, чтобы он смог хотя бы положить локти на стол. Алевтина, внезапно побледневшая, присела на краешек стула сбоку.
Я стояла с другой стороны стола, как на настоящем экзамене, и мяла в руках веревку, поддерживающую мою юбку. За время обучения я привыкла ничему не удивляться.
В дверь позвонили очередные деревенские больные и Славомир приказал мне лечить их, как на обычном приеме.
Особо сложных случаев не было, я привычно останавливала кровотечения, остановила обострение ишиаса согбенному директору ближайшего молокозавода, избавила молодого деревенского участкового от косоглазия и заодно привычного утреннего похмелья, сняла с плачущей молодой особы венец безбрачия, попутно навсегда удалив ей волосы на ногах, заросшая буйной растительностью барышня не догадывалась, чем отпугивает потенциальных женихов и под конец приема даже вылечила кошку, страдавшую (и заставившую страдать своих хозяев, а особенно хозяйку, озабоченную чистотой в доме) недержанием мочи.
Высокая комиссия, которую никто кроме меня не замечал, в полном составе пила чай, о чем-то негромко переговариваясь.
Наконец больные покинули дом и я получила новое задание: Макар Фаддеич высоким тенорком называл симптомы гипотетических болезней, а я должна была тут же по памяти назвать состав лекарства для излечения. С этим я справилась легко и совсем успокоилась.
Потом бабка Аглая потребовала найти спрятанное, не сказав, ни что было спрятано, ни, естественно, где искать. Я закрыла глаза, сосредоточилась, вытянула руки вперед и попыталась точкой посередине ладони ощутить предмет, связанный в ее сознании со мной. Ее недоброжелательность в данный момент была мне на руку, мне удалось через ее неприязнь проследить нечеткую ассоциацию с неким спрятанным предметом, я почувствовала в ладони металлическое тепло. Значит нечто было сделано из металла, уже теплее. Я двигалась по комнате, но дальнейшего потепления не ощущала, открыла дверь во двор и нащупала как бы тонкую чуть более теплую ниточку, сквозь закрытые веки увидела ее в траве, пошла по ней прямиком к забору. Прислонилась к накрепко вбитым в землю толстым кольям ограды и вдруг как будто увидела сквозь землю маленькую золотую монетку с дырочкой посередине, в которую была продета цепочка. Она вспыхнула красным огоньком и мгновенно погасла. Я руками принялась быстро разрывать землю в месте вспышки и достала монетку, металл был теплым на ощупь. Вбежала с ней в дом, поймав на себе довольный взгляд Алевтины и явную злость старой ведьмы. Карлик вообще не смотрел в мою сторону, уставившись в окно. Ну вот, служебно-розыскная ведьма спрятанный предмет нашла, - улыбнулась про себя я и положила монетку на стол.
- Ну что ж, хорошо, а теперь последнее задание, - повернулся ко мне Макар Фаддеич, ехидно усмехаясь.
И на столе откуда-то появилась лягушка. Обыкновенная болотно-зеленая лягушка, даже скорее лягушонок.
- Ну вот… - сказал Макар, снова захихикав - это и есть последнее задание.
Экзаменаторы молча смотрели на меня. А я не знала, что делать, не понимала, что я должна сотворить с этой лягушкой? Пустить ее на зелье? Засушить, сварить, заморозить? Отрубить голову и приживить? А может вылечить от неизвестной болезни? Самое сложное в этом задании заключалось в отсутствии самого задания. С белой скатерти на меня смотрело лупоглазое земноводное и никаких жалоб на здоровье не высказывало. Я судорожно перебирала в уме все рецепты, связанные с лягушками, понимая, что, скорее всего, в самой постановке задачи есть какой-то хитрый подвох, иначе все было бы слишком просто. Или наоборот, экзаменаторы пытаются сбить меня с толку примитивностью задачи.
Лягушонок тем временем приподнялся, явно намереваясь спрыгнуть со стола, я сделала шаг вперед и поймала его в полете.
Что-то мне вдруг почудилось в его желтоватых глазах навыкате знакомое и я, не совсем даже соображая, что делаю, вдруг чмокнула склизкое существо в макушку и выронила его из рук на пол.
С пола поднимался синеглазый племянник, про которого я совсем забыла в процессе сдачи зачетов, потирая ушибленное колено, повернулся к Аглае: вечно вы, тетушка, меня во всякую гадость превратите!
- А дурак потому что, лентяй безалаберный – проворчала в сердцах бабка, - сам провалил экзамен, прогулял всю уче6у, дубина безголовая!.
Славомир просиял: молодец, сообразила все-таки! Не зря учили, ох не зря!
Он поднялся из-за стола, взял найденный мной медальон с монеткой и надел мне его на шею: вот это и есть твой диплом, теперь ты уже не ученица.
Старуха скорчила недовольную гримасу и я поняла, что теперь у меня появился враг. Я поняла причину ее враждебности: не сумев обучить собственного племянника, она теперь злилась на Алевтину и меня, показавших свою успешность. Не очень то веселое начало деятельности свежедипломированного специалиста – начать с приобретения могущественного недоброжелателя.
Аглая встала со стула, нехотя повернулась к Славомиру и тихо сказала: прав ты, нельзя родственников учить, жалость мешает. Пусть Алевтинка возьмет его в ученики.
- Я не справлюсь одна, да и дел у меня много, пусть мне бывшая ученица помогает.
- Вот и ладно, вот и договорились - заулыбался Макар Фаддеич, спрыгнул со стула, приземлившись на короткие ножки. – а теперь давайте праздновать!
Банкет!
Да, колдунам тоже ничто человеческое не чуждо. Банкет затянулся глубоко за полночь. Расслабившись после нешуточного нервного напряжения, я, выпив пару рюмок крепчайшей Алевтининой рябиновой, совершенно отключилась, успев только подумать, что из воспитуемых сразу была повышена до помощника воспитателя, кажется, это неплохой карьерный рост, и тут же кем-то из старших колдунов была милосердно перенесена в свою спальню.

Глава 7

Утром на просторной кухне в ведьмином домике пахло каким-то дымом, у плиты стояла Алевтина и жарила блинчики, чего она не делала с момента моего появления в колдовской резиденции, как-то незаметно я взяла на себя заботу о приготовлении пищи, впрочем, меня это не тяготило, поскольку процесс этот я люблю и, смею думать, умею. На высоком барном стуле примостился вчерашний лягушонок Антонио, наклонившись к тарелке, он шумно и со вкусом втягивал в себя свернутый в трубочку блин, густо намазанный маслом и клубничным вареньем. Проглотив блин, синеглазый красавчик облизал блестящие от масла губы и томно протянул, повернувшись к Алевтине: а чаааааай?
- О, сейчас она ему скажет, куда пойти, укажет единственно верное направление, мысленно усмехнулась я, Алечка даже Славомиру не подавала на стол, скинув нелюбимую ею кухонную работу на меня, но тут меня ждало разочарование. Нет, это было не разочарование, это был шок от удивления, потому что строптивая колдунья заворковала: минутку, мой маленький, будет тебе чаек.
Я тихо опустилась в кресло: видеть мою суровую наставницу сюсюкающей было как-то уж очень необычно.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, я обернулась и увидела такое же удивленное лицо Славомира – блинчиков и ему не досталось, а суровый колдун любил сладкое. Я молча поднялась и пошла делать омлет с ветчиной, чтобы накормить себя и изумленного наставника. Алевтина нас как будто не замечала…
После завтрака помрачневший Славомир повел меня в лес на занятия, он учил меня летать, а точнее подниматься в воздух. Подъем давался мне легко, буквально в тот же день, а вот с обратным спуском было сложнее. Где-то за пару метров до земли меня вдруг осеняло, что это я так медленно падаю без парашюта и мягкой подушки, и от страха я просто мешком валилась на землю, прямо в руки страховавшего меня колдуна. Он злился, встряхивал меня как кошку за плечи, но при следующем подъеме получалось то же самое.
Так прошла неделя. Алевтина ворковала над пижонистым синеглазым красавцем, смотревшем на нее томными блестящими глазами, кормила его пирожками, чему-то учила. Когда мы приходили из леса, заставали ее возбужденной и раскрасневшейся, что-то объяснявшей новому ученику. Он же, в свою очередь, кокетничал напропалую, говорил, что очень устает, делал ошибку за ошибкой, да и вообще, кажется, в учебе не напрягался, при этом постоянно таскал у меня заготовки травы и выдавал сделанные мной снадобья за свои. Славомир готовил какой-то чудодейственный эликсир, который требовал особого внимания и редких компонентов, каждый вечер он уединялся в лаборатории и долго и скрупулезно следовал древнему рецепту, отмеряя по капле драгоценные ингридиенты: порошок из рога белого носорога и окаменевшей кости птеродактиля, растворенную жемчужину китайского императора, сушеный цветок папоротника и растолченный в порошок удивительно вонючий молодильный корень. Любопытный Тонька все время косился глазом на дверь в храм колдовской науки, но его до создания чудо-средства не допускали.
Прошла еще неделя, каждое утро мы с колдуном отправлялись в лес, где я честно пыталась плавно долететь до верхушки самой высокой сосны и так же плавно вернуться назад, но безуспешно. Набив не одну пару синяков и шишек, тщетно изображала я из себя летящую ласточку, но скорее была похожа на поросенка в полете. Моя последняя попытка закончилась тем, что я спикировала прямо на голову отвлекшемуся Славомиру и чуть не сломала ему шею, он оступился и мы оба свалились в лужу, оставшуюся на лесной дорожке после недавнего дождя.
-Твою мать!!! – заляпанный грязью волшебник двумя пальцами взял меня за шкирку и легко приподнял над землей, - Ну что тут сложного?
И он стал трясти меня, как провинившегося щенка. От обиды и стыда за себя неспособную на глаза навернулись предательские слезы. Я всхлипнула, чем, кажется, еще больше разозлила учителя. Он сделал два шага назад, сел на поваленную сосну, с легкостью, как будто я весила пару килограмм, разложил меня животом вниз у себя на коленях, задрал мне юбку и стал шлепать, как несмышленое чадо. От удивления я перестала плакать и замерла, но шлепки раздавались все чаще, попу ощутимо жгло, рука у колдуна всегда была тяжелая, я начала вертеться под его ударами, безуспешно пытаясь уклониться от мощной длани, боль нарастала и, наконец, я позорно заревела от неловкой беспомощности и обиды на свою тупость. Безобидные, казалось бы, шлепки обжигали
так, что, казалось, кожа на ягодицах просто лопнет. Закончив наказание, Славомир одной рукой мощным заключительным шлепком запустил меня вверх к верхушке сосны, долетев до нее, я стала кружить вокруг, не торопясь возвращаться, прохладный воздух приятно овевал горящее наказанное место и, раскинув руки по-птичьи, я медленно парила по спирали вокруг дерева, мягко опустившись на траву. И вдруг до меня дошло – получилось!!! Получилось, я сама опустилась на землю, совершенно об этом не думая.
- Ведь можешь же, когда хочешь? Когда стимул есть, - засмеялась Славомир. – Ну, давай еще раз!
И я легко запорхала по лесу. Так и пропорхала почти всю дорогу до дома. У края леса наставник ласково положил руку мне на плечо и улыбнулся. Так мы вошли в дом.
На диване у стола сидели как обычно раскрасневшаяся довольная Алевтина и кудрявый Антонио с почему-то показавшейся мне ехидной улыбкой.
Славомир, мрачно глянув на Алечку, скрылся в лаборатории. Через пару минут он выскочил оттуда с перекошенным от гнева лицом: кто трогал мой элексир?
- Это она, - манерно указал на меня красавчик, - я видел, она утром туда заходила и что-то уронила там. А мы в поле за деревней ходили, травки собирали. Алечка умильно смотрела на него, не отрываясь. Я, онемев от ужаса перед разъяренным колдуном, не поверила своим ушам. Я туда не заходила! И она это знала. Почему же она молчит?
Разгневанный Славомир взглядом бросил меня на лавку, попутно взглядом же сорвав одежду и прижав сверху огромными ржавыми цепями. В руках у него появился длинный и толстый прут, которым он в ярости ожег мою многострадальную попу, широко размахиваясь с плеча и почти не делая пауз. Я кричала, рыдала, потом просто завыла, потом зашипела, сорвав голос, в ужасе оглянулась назад, увидела злорадную улыбку лягушонка, и тут мой палач замер, высоко подняв руку с розгой: выплеснув первую волну гнева, он обрел свою обычную реакцию и увидел отражение злобной усмешки и мгновенно понял ее причину.
- Ах ты засранец болотный! Обмануть меня решил, - заревел колдун. Больше всего на свете он не терпел, когда его дурачили. И кто? Его бывшая верная ученица и малолетний недоучка.
Чародей тихо щелкнул пальцами, и сладкая парочка застыла, не в силах сдвинуться с места. Наставник быстро зашел в лабораторию, принес оттуда склянку с зеленоватой мазью и стал нежно втирать в мою пострадавшую кожу, мазь приятно охлаждала тело, боль уходила. Он мягко приподнял меня, завернул в неизвестно откуда взявшееся большое махровое полотенце и, усадив в мягкое кресло, достал из кармана маленький стеклянный пузырек, накапал ровно три капли в стакан воды, стоявший на столе и дал мне выпить. Приятное тепло разлилось по телу, на лице у меня почему-то появилась глуповатая улыбка, взгляд расфокусировался, я почувствовала ощущение счастья совершенно неуместное в этой довольно таки драматической ситуации. Тут он отвернулся от меня и направился к собственно виновнику этой ситуации, который, видимо подученный любопытной теткой-ведьмой, пытался разгадать секрет элексира, но скандально прокололся, умудрившись при этом подставить меня, точнее, подложить на известную дубовую лавочку.
Небрежным движением брови Славомир приподнял недвижного Тоньку и приземлил его на той же многострадальной скамейке, с треском лопнули по швам брюки и разлетелись в клочья, противно зазвенели цепи, прижимая к жесткой деревянной поверхности ноги и шею юному шпиону. Откуда-то из-под лавки колдун вытянул очень толстый короткий кожаный ремень с полметра длиной, с одной стороны разрезанный вдоль пополам, и со всего маху опустил его на нежную кожу округлой задницы молодого бездельника. Антонио, племянник знаменитой ведьмы Аглаи, коротко вскрикнул, потом заорал громче в полный голос, Славомир прибавил силу и темп ударов. Наказуемый лазутчик уже орал не, умолкая, ерзая на скамье, насколько позволяли толстые ржавые цепи. Алевтина свирепо вращала глазами, глядя на мучения своего подопечного, но двинуться с места не могла и только бросала злобные взгляды в сторону места казни.
Наконец Славомир успокоился, отошел от лавки и отбросил в сторону ремень, Тонька с распухшей багрово-красной задницей уже тихо всхлипывал, цепи упали на пол, и он пытался подняться с неудобного ложа, морщась и вытирая руками мокрое лицо.
Чародей подошел к Алевтине, положил руку ей на голову и тихо выругался, вытащив из ее волос какую-то нить, похожую на серую шерстяную пряжу: вот ведь бабка хитра, приворожила к племянничку, да так хитро, что не сразу заметишь. Алечка подняла на него удивленное лицо: Славек, что ж такое? Как же мы не догадались? Как же ты не догадался? Неужели ты подумал, что мне по моей воле понравится этот головастик?
Головастик тем временем подполз к ней на коленях и, обхватив ее колени руками, стал просить прощения, при этом пытаясь поцеловать ей то колено, то руку. Алевтина лицом, полным отвращения, отпихивала его мокрые губы. И тут, как гром среди ясного неба, раздался звонок, колдун привычным движением брови открыл калитку, входную дверь и передвинул Мишку в будку, чтобы не смог задержать нежданную гостью.
В дом ворвалась изрядно растрепанная блондинка, пылающая кроваво-красной губной помадой и праведным гневом. Увидев Антонио на коленях перед Алевтиной, она громогласно завопила почему-то низким почти мужским голосом: так вот ты где! Я так знала, что ты мне изменяешь! Я чувствовала! Стоит мне отвернуться, как тут же по бабам бежит! Подонок! Кобель!
Лягушонок побледнел и лишился чувств, со стуком повалившись на пол.
- Я его невеста Василиса, - злобно уставившись на нас, объявила гостья.
- Так и заберите женишка и воспитывайте сами, в учении он себя не показал - усмехнулся наш главный колдун.
- Уж я воспитаю, я ему задам, ему сидорова коза позавидует!!!
Василиса подхватила бесчувственное тело за талию и легко вынесла во двор. Мои наставники вышли за ней. Я, завернувшись в простыню и сгорая от любопытства, тихонечко прокралась за ними и выглянула за ворота. У калитки стоял Хаммер канареечно-желтого цвета, над номерным знаком была привинчена еще одна табличка ВВП. На переднем сиденье, обреченно скрючившись, сидел пристегнутый ремнем Антонио, его буйная невеста протягивала Славомиру визитную карточку с надписью: Василиса Всеволодовна Премудрая (ВВП)




Обсудить на Форуме