ClubPN

Лето. Во дворе цветут акации. Запах сильный, как от духов. В тени деревьев около окна своей комнаты играет на гармошке человек в матросском костюме. В комнате видна его жена, расставляющая на столе тарелки. Поблизости небольшая толпа зрителей: мальчиков и девочек.

Мы все стоим молча и смотрим на играющего человека. Мы знаем, что сейчас произойдет. Среди нас дочка этого человека Сонька. Ей, как и всем нам, лет шесть. У нее бледное мучнистое лицо. Она плачет.

Сонькин отец кончает играть, ставит гармошку рядом с собой на землю и пальцем манит дочку.

Она с ревом медленно подходит к нему.

Отец нагибает Сонькину орущую голову и зажимает между колен.

Одной рукой он снимает свой толстый матросский ремень, а другой стаскивает с Соньки трусы.

Молча он долго и методично стегает по Сонькиному белому, пухленькому, вздрагивающему заду, а мы все стоим и молча смотрим.

Сонькина мать молча продолжает расставлять тарелки на столе.

Только Сонька кричит, и лицо у нее синее от крика.

---

Со стадиона в Лужниках, не дослушав блистательной речи Сукарно, мы с Ниной Сатанинцевой пошли в кафе, а потом весь день гуляли по улицам.

Познакомились мы только вчера, когда купались в Москве-реке.

Среда обитания еще не была загрязнена до такой степени, как сейчас, и даже в черте города находилось много купален.

После прекрасно проведенного дня, как говорят вроманах, я провожал Нину домой. Мы шли от Курского вокзала по направлению к Таганке. На улице было темновато, но народу много. День воскресный. Все возвращаются по домам.

Вдруг Нина сказала:
— Хочется! Просто умираю, как хочется!

И потянула меня в кусты, отделявшие тротуар от домов.

Сразу же за кустами Нина повалилась на землю, крепко держа меня за руку.

Я повалился рядом с ней.
— Умираю, хочу! Умираю, хочу! — беспрерывно твердила Нина, а потом сказала трезво, — у тебя даже пиджака нет, чтобы подстелить.
Хочу, хочу, хочу, — повторяла Нина, — умираю, умираю, умираю...

НО Я НИЧЕМ НЕ МОГ ЕЙ ПОМОЧЬ.

Я слышал шаги и разговоры прохожих. Рядом болтали, смеялись.

Кто-то бросил окурок за кусты и угодил мне точно в голову.
***
Приехали мои родители из Сталинабада. Жизнь усложнилась.

И мы расстались с Ниной на несколько лет.

Она разыскала меня года через четыре. Вернее, просто позвонила в мастерскую. У нее сохранился номер
моего телефона.

За это время она побывала в геологической экспедиции. Вышла там замуж. У нее ребенок трех лет, Саша.
— Давай встретимся, — предложила Нина, — мой муж в экспедиции.
Если я говорил:
— Давай пойдем в мастерскую,
Она говорила:
— Лучше в кино.
— Пойдем в кино, — предлагал я.
— Не хочу, пойдем лучше в мастерскую...
***
Потом она звонила мне много раз. Но я не мог больше с ней встречаться.
Я устал.
***
Однажды Нина позвонила и сказала:
— Накажи меня, но давай встретимся.
— Как мне тебя наказать? — спросил я.
— Я скажу тебе, когда мы увидимся.
— Ладно, приезжай, — сказал я.
Она приехала.
— Как мне наказать тебя? — спросил я.
Она посмотрела на меня своими сатанинцевскими светлыми глазами и сказала:
— Выпори меня.
— Раздевайся, — сказал я.
Она спустила трусики и подняла юбку.
— Совсем раздевайся, — сказал я.
Она медленно начала раздеваться, но это не было как обычно.
— А теперь упрись в диван руками и повернись ко мне задом, — сказал я.
Я выдернул ремень из брюк и несколько раз стеганул ее по белому-белому заду.
Выше и ниже кожа у нее была намного темнее. Загар сохранился.
На белом выпукло проступили красные полосы.
Я стеганул еще несколько раз и почувствовал ЗЛОСТЬ.
— Хватит, — вдруг сказала Нинка, — я боюсь.
Она выпрямилась. Повернулась ко мне лицом.
Над верхней губой у нее блестели маленькие капельки пота.
— Я боюсь, что ты не сможешь остановиться. Я знаю это по себе, когда наказываю Сашку.
— Одевайся, — сказал я.
— Возьми меня, — сказала она.
— Не хочу, — сказал я.

Спасибо большое, помнил эти два эпизода, но никак не мог отыскать. Это, кажется, было в журнале "Знамя" где-то в начале 90-х.

Совершенно верно. В конце 90-х кажется эта книга была издана, и теперь ее даже можно найти в Интернете. В свое время второй отрывок очень сильно на меня подействовал, и я запомнил его почти дословно.