За тебя: Решение
Добавлено: Пн июл 15, 2024 2:51 pm
Год: 0
Они бежали по горящим улицам.
Дурацкое это было решение, притащиться в этот посёлок, обманувшись первым впечатлением покоя. Будто не знали, что в таких вот тихих омутах... Хорошо хоть оставили Вената, Кокву и Структа в лесном шалаше, где ютились уже весь последний месяц, прячась от людей. Сагита же Адамант взял с собой в надежде раздобыть в деревушке немного приправ и овощей, и на этот раз даже собираясь честно заплатить.
Зря не присмотрелись получше к лицам, зря не поговорили, зря не понаблюдали сначала издалека, а направились сразу в центр, в трактир, чтобы разузнать у хозяина, где лучше прикупить нужное. Даже не насторожила их необычная тишина в деревеньке, не удивили безлюдные, притихшие улицы и пустующий трактир. Может, из-за обеденного времени, в которое никто не рассиживает по заведениям, они не заподозрили ничего дурного. А может, долгие мотания по лесам притупили бдительность. И как раз в этом трактире они и были, когда внезапно, без предупреждения, вскипело всё.
А потом, чудом вырвавшись, они бежали по улицам горящего посёлка, не зная, как их угораздило попасть прямо в сердце какой-то заварушки, бежали, прячась меж домов, по переулкам, по кустам, подальше от криков, брани, лязга чего-то железного и гулкого стука рушащегося дерева, вдоль заборов, длинными прыжками преодолевая открытые участки, пригибаясь от шальных стрел и глядя лишь под ноги, чтобы не споткнуться о рухлядь, обломки и мечущуюся в панике мелкую домашнюю живность. Бежали с одной целью – как можно быстрее к околице, к лесу, пусть и там, на крайних улицах, уже тоже вспыхнул каждый второй-третий дом, но оттуда хотя бы ближе до спасительных деревьев. Куда надо добраться, пока на них не обратила внимание одна из трёх сторон. Они не знали, кто устроил засаду, а кто обрушился извне. Им было безразлично, как и жителям деревни, попавшим меж двух жерновов.
На последней улице, откуда рукой было подать до желанного леса, Сагит остановился так резко, что Адамант налетел на него, чуть не сбив с ног. И сразу же со всех сторон из объятых пламенем домов нахлынуло то, что отступило в горячке бега – запах гари, дым, вонь разрушения и смерти, треск бревён деревянной избы, где изнутри полыхал нижний этаж, и с одного угла сруб уже начал заниматься и снаружи, а пламя потянулось к крыше, увлекаемое жаркой тягой, и сверху, едва слышно в этой какофонии, тоненько и надрывно, плач ребёнка.
Адамант едва успел схватить за шиворот Сагита, который уже ринулся туда, к ещё не горящей стене, где высоко над землёй было вырублено окошко.
- Пусти! Ребёнок!
- Он обречён!
Адамант не ожидал ни резкого разворота, ни удара по руке – дурак, сам же учил! – но тотчас же прыгнул следом, сгрёб Сагита опять, и в тот же миг принял решение.
- Стой! Я!
Не дал ответить, кинулся к целой стене. Пальцы вцеплялись в старый плющ, ноги соскальзывали с круглых брёвен сруба, глаза заливали слёзы от едкого дыма, тянущегося отовсюду, но он всё-таки смог. Взлетел по деревянной стене в окошко, нырнул туда, жёстким рукавом тщетно пытаясь прочистить глаза, ориенируясь лишь на слух в полутьме комнатушки, почти чёрной после полуденного солнца.
Он не помнил, как опять вернулся, как расстегнул ремень и достал из-за пазухи орущий свёрток, как сунул его в руки Сагиту, и они сразу же пошли – не могли теперь бежать – а он всё кашлял и хватал ртом долгожданный воздух, и всё ещё пытался утереть слёзы, льющиеся из раздражённых едким дымом глаз.
Лес накрыл их тёмным пологом плотных крон, но они не останавливались, а шли и шли быстрым шагом, как можно дальше от неизвестно кем устроенной бойни, от пожарищ и развалин деревни, от рёва скотины и всеобъемлющей вони горящей древесины и плоти. От их одежды тоже несло дымом, и даже свежие ароматы нетронутого леса не могли перебить засевшую гарь.
- Надо было мне пойти. Ты опять влез из-за меня.
Адамант сдержал проклятия, готовые вырваться наружу.
- Да ну? И насколько ты умеешь задерживать дыхание?
Сагит нёс орущего и хрипящего младенца. Они взяли его с собой по инерции, не задумываясь, просто стремясь оказаться как можно дальше от места, где скоро останутся лишь обуглившиеся развалины. Но сейчас, в безопасности, начало приходить осознание.
- Может, его вернуть? – спросил Сагит. – Попозже, когда бой кончится – завтра? Кто-нибудь приютит.
- Кто? Полдеревни в огне. Они сметут там всё. А тем, кто таки выживет, не до чужих детей будет, себя и своих бы прокормить.
- И что с ним теперь делать? – Сагит прижал ребёнка покрепче к груди в бесполезной попытке успокоить. Тот надрывно вопил, захлёбываясь, кашлял, мотал головой и пытался схватится выбившейся из пелёнок ручкой. А они всё шли вперёд, поменяв направление в сторону своего тайного убежища, хорошо скрытые мрачноватой лесной чащей, и уже не слыша воплей людей и рёва запертой скотины.
- Кокве дашь. Мне-то откуда знать?
Не знал Адамант и того, что через двадцать три года этот беспомощный комок кашля и плача тоже примет решение.
Они бежали по горящим улицам.
Дурацкое это было решение, притащиться в этот посёлок, обманувшись первым впечатлением покоя. Будто не знали, что в таких вот тихих омутах... Хорошо хоть оставили Вената, Кокву и Структа в лесном шалаше, где ютились уже весь последний месяц, прячась от людей. Сагита же Адамант взял с собой в надежде раздобыть в деревушке немного приправ и овощей, и на этот раз даже собираясь честно заплатить.
Зря не присмотрелись получше к лицам, зря не поговорили, зря не понаблюдали сначала издалека, а направились сразу в центр, в трактир, чтобы разузнать у хозяина, где лучше прикупить нужное. Даже не насторожила их необычная тишина в деревеньке, не удивили безлюдные, притихшие улицы и пустующий трактир. Может, из-за обеденного времени, в которое никто не рассиживает по заведениям, они не заподозрили ничего дурного. А может, долгие мотания по лесам притупили бдительность. И как раз в этом трактире они и были, когда внезапно, без предупреждения, вскипело всё.
А потом, чудом вырвавшись, они бежали по улицам горящего посёлка, не зная, как их угораздило попасть прямо в сердце какой-то заварушки, бежали, прячась меж домов, по переулкам, по кустам, подальше от криков, брани, лязга чего-то железного и гулкого стука рушащегося дерева, вдоль заборов, длинными прыжками преодолевая открытые участки, пригибаясь от шальных стрел и глядя лишь под ноги, чтобы не споткнуться о рухлядь, обломки и мечущуюся в панике мелкую домашнюю живность. Бежали с одной целью – как можно быстрее к околице, к лесу, пусть и там, на крайних улицах, уже тоже вспыхнул каждый второй-третий дом, но оттуда хотя бы ближе до спасительных деревьев. Куда надо добраться, пока на них не обратила внимание одна из трёх сторон. Они не знали, кто устроил засаду, а кто обрушился извне. Им было безразлично, как и жителям деревни, попавшим меж двух жерновов.
На последней улице, откуда рукой было подать до желанного леса, Сагит остановился так резко, что Адамант налетел на него, чуть не сбив с ног. И сразу же со всех сторон из объятых пламенем домов нахлынуло то, что отступило в горячке бега – запах гари, дым, вонь разрушения и смерти, треск бревён деревянной избы, где изнутри полыхал нижний этаж, и с одного угла сруб уже начал заниматься и снаружи, а пламя потянулось к крыше, увлекаемое жаркой тягой, и сверху, едва слышно в этой какофонии, тоненько и надрывно, плач ребёнка.
Адамант едва успел схватить за шиворот Сагита, который уже ринулся туда, к ещё не горящей стене, где высоко над землёй было вырублено окошко.
- Пусти! Ребёнок!
- Он обречён!
Адамант не ожидал ни резкого разворота, ни удара по руке – дурак, сам же учил! – но тотчас же прыгнул следом, сгрёб Сагита опять, и в тот же миг принял решение.
- Стой! Я!
Не дал ответить, кинулся к целой стене. Пальцы вцеплялись в старый плющ, ноги соскальзывали с круглых брёвен сруба, глаза заливали слёзы от едкого дыма, тянущегося отовсюду, но он всё-таки смог. Взлетел по деревянной стене в окошко, нырнул туда, жёстким рукавом тщетно пытаясь прочистить глаза, ориенируясь лишь на слух в полутьме комнатушки, почти чёрной после полуденного солнца.
Он не помнил, как опять вернулся, как расстегнул ремень и достал из-за пазухи орущий свёрток, как сунул его в руки Сагиту, и они сразу же пошли – не могли теперь бежать – а он всё кашлял и хватал ртом долгожданный воздух, и всё ещё пытался утереть слёзы, льющиеся из раздражённых едким дымом глаз.
Лес накрыл их тёмным пологом плотных крон, но они не останавливались, а шли и шли быстрым шагом, как можно дальше от неизвестно кем устроенной бойни, от пожарищ и развалин деревни, от рёва скотины и всеобъемлющей вони горящей древесины и плоти. От их одежды тоже несло дымом, и даже свежие ароматы нетронутого леса не могли перебить засевшую гарь.
- Надо было мне пойти. Ты опять влез из-за меня.
Адамант сдержал проклятия, готовые вырваться наружу.
- Да ну? И насколько ты умеешь задерживать дыхание?
Сагит нёс орущего и хрипящего младенца. Они взяли его с собой по инерции, не задумываясь, просто стремясь оказаться как можно дальше от места, где скоро останутся лишь обуглившиеся развалины. Но сейчас, в безопасности, начало приходить осознание.
- Может, его вернуть? – спросил Сагит. – Попозже, когда бой кончится – завтра? Кто-нибудь приютит.
- Кто? Полдеревни в огне. Они сметут там всё. А тем, кто таки выживет, не до чужих детей будет, себя и своих бы прокормить.
- И что с ним теперь делать? – Сагит прижал ребёнка покрепче к груди в бесполезной попытке успокоить. Тот надрывно вопил, захлёбываясь, кашлял, мотал головой и пытался схватится выбившейся из пелёнок ручкой. А они всё шли вперёд, поменяв направление в сторону своего тайного убежища, хорошо скрытые мрачноватой лесной чащей, и уже не слыша воплей людей и рёва запертой скотины.
- Кокве дашь. Мне-то откуда знать?
Не знал Адамант и того, что через двадцать три года этот беспомощный комок кашля и плача тоже примет решение.
) ещё два отрывка в работе, но это ещё не скоро, недели две так, не меньше.
.
.
.