Кай, Герда, его Королева и её Разбойница
Добавлено: Сб апр 13, 2024 1:38 pm
Герда медленно шагала по пустоши, покрытой снегом, ежась от порывов ледяного ветра. На мгновение она остановилась и подняла руки, чтобы поправить воротник шубки. Натянувшаяся ткань платья пробудила волну боли на исхлёстанной коже. Прошлым вечером финская ведьма, маленькая пожилая женщина с каменным бесстрастным лицом и растрёпанными волосами, отвела Герду в баню, несколько раз намылила её и облила горячей водой. При этом ведьма что-то бормотала про предназначение, преодоление и превращение, а затем перевернула расслабившуюся Герду на живот, вытащила из бадьи пук мокрых прутьев и долго, больно хлестала её от затылка до пят. Герда растерянно вздрагивала и тихо всхлипывала, крепко вцепившись в края лавки. Количества ударов она сосчитать не смогла, поэтому записала в блокнотик лишь: «порка прутьями от финской ведьмы, долго и больно».
Утром ведьма сунула Герде в котомку несколько полосок вяленого оленьего мяса и фляжку с травяным настоем, а затем махнула рукой в сторону пустоши. Герда вздохнула и побрела в указанном направлении, проваливаясь в снег по щиколотку. Внутренне её согревала надежда, что сегодня она наконец-то достигнет цели многолетних поисков, вот только она уже и сама не могла объяснить себе, что же она будет делать, когда дойдёт до замка и зачем вообще когда-то отправилась в этот путь. Она попыталась вспомнить город своего детства – старый, с домами словно вросшими в землю, но такой красивый и уютный, что когда перед её внутренним взором проплывали воспоминания о нём, у Герды перехватывало дух.
Она попыталась вспомнить их с Каем комнатки в мансардах двух соседних домов, узкий желобок, что разделял их и, самое главное, самое драгоценное воспоминание – два куста роз, что каким-то чудом удалось вырастить в том самом желобке между окнами. Только вот сейчас всё это казалось таким далёким и чужим, что даже не верилось: существовало ли это всё – дома, мансарды, розы - на самом деле или Герда просто вычитала о них в книжке или увидела на картинке.
Где-то через час пути уставшая, озябшая Герда дошла до огромного дуба, росшего на невысоком холме. Она села возле ствола, хоть немного прикрывавшего от ветра, достала полоску оленьего мяса и начала её жевать. Тут же над её головой захлопали крылья. Герда взглянула вверх и увидела, как на ветку приземлился ворон.
- Что ж, привет, дружочек, - сказала Герда, - давно не виделись. А ты тот же самый? Или его сын? Или родственник? Вы ведь живёте долго, так что, может, и тот же самый. Что, мяса хочешь?
Она отщипнула небольшой кусок оленины и бросила на снег. Ворон охотно слетел с ветки и принялся клевать мясо, косясь на Герду недобрым взглядом.
- А помнишь, как ты меня провёл во дворец, к Принцу и Принцессе? Сколько же лет прошло…
Герда услышала, как на базаре торговки судачат о том, что Принцессы появился жених, невесть откуда. Молодой, светловолосый, симпатичный. То ли и правда принц из далёкой земли, то ли какой-то мошенник, выдающий себя за принца.
- Это Кай, - сказала себе Герда, - наверняка он. Та страшная женщина с ледяными глазами выбросила его из саней, а Принцесса подобрала. Обогрела, приютила. А теперь хочет за него замуж выйти.
Сейчас она не могла вспомнить, с чего вдруг сочинила такую глупую историю. Наверное, из-за детской наивности и простодушия. А ещё из-за тех волшебных сказок, что ей когда-то читали родители на ночь, сказок, в которых персонажей всегда сводила друг с другом какая-нибудь случайность. Она тогда слишком уж сильно верила в то, что найти Кая будет легко и просто, а потому велась на слухи и обманывала себя.
Когда Герда оказалась перед дворцом и увидела суету, творящуюся вокруг, увидела стражу возле парадных ворот, увидела разряженных придворных, то растерялась, не понимая, как проникнуть внутрь. Тут-то её и выручил ворон. Он слетел с дворцовой стены, покружил над Гердой, так низко, что ветер от его крыльев взметнул ей волосы, а потом полетел куда-то в сторону. Герда доверчиво пошла за ним. Ворон привёл её к дальнему боковому входу, куда заносили продукты для кухни.
Герда тихо прошмыгнула следом за слугами, прошла через кухню в длинный коридор, где она и притаилась за пыльной портьерой в оконной нише до вечера. Когда беготня слуг утихла, Герда вылезла из своего убежища и отправилась дальше; она долго бродила по переходам из одного помещение в другое, поднималась и спускалась по лестницам, пока не набрела на череду прекрасно оформленных залов, ведущих к спальне принцессы. Там на широкой кровати под узорчатым балдахином она и обнаружила сплетшихся в объятиях Принца и Принцессу. Герде показалось, что она узнаёт Кая со спины по светлым волосам, она радостно вскликнула. Но когда тот испуганно обернулся и спрыгнул с кровати, она обнаружила, что хоть лицом Принц и похож немного на Кая, но он старше и крепче, и уж точно Кай никогда не смотрел на неё с такой злостью.
- Ты кто? Откуда взялась? – прошипел Принц, подскочил к Герде и схватил её за плечи.
- Я… я ищу Кая!
Герда расплакалась и сквозь слёзы начала рассказывать о том, как женщина в белом платье похитила Кая, увезла его на санях, как она, Герда, отправилась его искать, услышала на базаре о Принце и решила, что это Кай…
- Отпусти её, пожалуйста, - сказала Принцесса, севшая на край постели и укутавшаяся в одеяло. – Ты же видишь, девочка не в себе.
- И что с того? Это не значит, что она может вот так запросто вваливаться к нам в спальню! А её безумие можно запросто вылечить! Крепкой поркой плетью из воловьих жил!
Герда заплакала ещё отчаянней, а Принцесса закатила глаза и воскликнула:
- Каким же ты иногда бываешь злюкой! Иди сюда, девочка, иди ко мне.
Принц отпустил Герду, и та робко подошла к Принцессе и сказала:
- Простите меня, пожалуйста… Я… Я не знала…
- Ой, ты такая миленькая. Конечно, прощу, но сначала… ложись ко мне на колени животиком.
Герда застыла в изумлении, а Принцесса подалась вперёд и прошептала:
- Либо так, либо плётка.
И Герда, всхлипнув, подчинилась.
Принцесса задрала ей юбку, спустила вниз панталончики, занесла руку и громко шмякнула ладонью по обнажившейся поверхности. Герда ойкнула и завиляла задом. Принцесса шлёпала неторопливо, иногда останавливалась, поглаживала кожу, слегка, как будто кокетливо проводила ноготками. Герда всхлипывала и тяжело вздыхала. Кажется, именно тогда, на коленях Принцессы, она впервые подумала, что найти Кая будет не так-то просто… она тогда ещё не знала, насколько пророческой окажется эта мысль.
Тем временем удары Принцессы становились всё сильнее, а рыдания Герды всё громче.
- Вот так! Так! Всыпь этой чокнутой!
Герда повернулась и сквозь слёзы увидела гримасу возбуждения на лице Принца. Сейчас он совсем уж перестал походить на Кая и напоминал скорее сатира, одного из тех, что восхищали Герду на иллюстрациях в книжке сказок.
- Больно! – простонала Герда. – Не надо! Хватит!
Принцесса противно захихикала и отвесила Герде такую порцию быстрых и сильных шлепков, что та зашлась криком и задёргалась так, что слетела с коленей на пол. Принцесса встала с кровати и посмотрела на Принца призывным взглядом. Тот порывисто шагнул к ней, но тут же наткнулся на подвывающую, держащуюся ладонями за ягодицы, в тщетной попытке усмирить горящий в них огонь, Герду, и брезгливо сказал:
- Выметайся!
- Нет, подожди, нам не надо, чтобы она бродила по замку, – возразила Принцесса, взяла со столика рядом с кроватью колокольчик и громко позвонила. Через полминуты в спальню влетела молоденькая симпатичная фрейлина. Судя по растрепанной одежде и покрасневшему лицу звук колокольчика оторвал её от какого-то очень интимного занятия.
- Что это? – грозно вопросила Принцесса, указуя перстом на всхлипывающую Герду.
- А… это… ну…, - забормотала фрейлина.
- Вот так-то ты выполняешь свои обязанности? Гуляешь напропалую, а ко мне в спальню кто угодно может забраться!
- Да я только на минуточку всего-то… отлучилась… по надобности
- Ага, по тебе видно, по какой надобности. Ничего, утром пойдёшь к камер-фрейлине, доложишь о своём проступке, и скажи, чтобы построже с тобой разобралась! А пока бери девчонку, найти, где ей переночевать. Пусть её утром покормят, а потом отправят в сиротский приют.
- Да, Ваше Величество. Всё исполню, Ваше Величество!
Фрейлина схватила Герду за руку и поволокла за собой, и последнее, что она успела заметить – то, что Принцесса сбросила с себя одеяло и кинулась в объятия Принца.
- Откуда ж ты взялась на мою голову? – прошипела фрейлина на ходу.
Герда, всхлипывая, начала заново рассказ про похищение Кая, свои поиски, слухи на базаре... Но фрейлина в ответ больно крутанула её за ухо и с обидой сказала:
- Да ты просто чокнутая! Ну вот, из-за какой-то психички меня завтра высекут! Да пребольно. Знаешь, как наша камер-фрейлина сечёт? Ух, лучше тебе и не знать. По голому телу! Мокрыми прутьями! Со всей силы! До крови! Ну ничего, ничего, знаешь, что в приюте делают с такими красивыми девочками, как ты?
Герда испуганно помотала головой, а фрейлина зловеще рассмеялась.
Ночь Герда провела среди служанок, которые не стали ни о чём расспрашивать, а просто уложили её спать на сундук в углу комнаты. Утром Герду разбудила всё та же фрейлина, отвела на кухню и приказала выдать кусок хлеба и ветчины, а сама ушла. Вернулась она примерно через полчаса, с заплаканными глазами и красным лицом.
- Что, больно было? – спросила Герда с сочувствием. Фрейлина молча вцепилась пальцами ей в ухо и потянула Герду за собой, слегка пошатываясь на ходу и то и дело оглаживая заднюю часть юбки свободной рукой. Глядя на страдания фрейлины, Герда от всей души порадовалась, что ночью всё обошлось только шлепаньем на коленях у Принцессы, что не досталось ей ни мокрых прутьев, ни плётки из воловьих жил.
На что способна такая плётка Герда, впрочем, позже узнала, хотя и не на собственной шкуре. На городской площади, на высоком помосте именно такой плёткой палач хлестал раздетую догола и привязанную к столбу Разбойницу. Палач бил с размаху, поддавался вперёд всем телом, да ещё и продёргивал плеть на себя. На широкой могучей спине Разбойницы один за другим взбухали ярко-розовые полосы. Она принимала удара молча, почти не шевелясь, и тлишь когда после очередного удара на коже выступила кровь, Разбойница застонала низким глухим голосом.
Палач зачерпнул ковшом воду из бочки и окатил спину Разбойницы, отчего та задрожала и несколько раз переступила босыми ногами по доскам помоста. Палач снова взял плеть, подошёл к своей жертве и с ходу жестоко хлестнул её, но уже не по спине, а ниже, по нетронутым до того ягодицам. Палач расставил ноги пошире, снова взмахнул плетью и с бодрым уханьем ударил несколько раз подряд; Разбойница со стоном дёрнулась вперёд, распласталась по столбу и судорожно сжала половинки зада. Довольный произведённым впечатлением палач немного подождал пока его жертва успокоится и расслабится, а затем продолжил порку, но уже более размеренно, выдерживая паузу после каждого удара. Разбойница от ударов подпрыгивала и виляла могучими ягодицами к большому восторгу толпы. От особо сильных ударов она корчилась и издавала низкий неразборчивый рык.
Герда смотрела на экзекуцию сквозь пелену слёз и вздрагивала при каждом звуке соприкосновения плети и голой кожи. Она трепетала перед Разбойницей с того самого мгновения, как та вытащила Герду из повозки и – недовольная жалкой добычей – хотела зарезать её тут же на месте. Но тут подбежала и вмешалась её дочка, Маленькая Разбойница; она капризно, почти истерично потребовала, чтобы Герду немедленно отдали ей в качестве любимой игрушки. Не чаявшая души в дочери мамаша выполнила просьбу, но впоследствии никогда не упускала шанса ущипнуть, шлёпнуть или толкнуть Герду. Но сейчас, наблюдая за тем, как Разбойница получает по заслугам за то, что творила и с Гердой, и с другими несчастными, попавшимися на её пути, Герда отнюдь не ощущала, что здесь в этот момент творится справедливость и торжествует правосудие. Она видела лишь жестокое истязание немолодой женщины под радостное улюлюкание и подбадривание толпы горожан.
Герда отвернулась от эшафота и посмотрела на стоящую рядом Маленькую Разбойницу. Та застыла на месте, лицо её, всегда такое живое и озорное, стало осунувшимся и бледным, напоминавшим скорее лик статуи, чем человеческий. Герда хотела утешить её, ведь из всех людей, встреченных ею за время поисков Кая, Маленькая Разбойница единственная проявляла хоть что-то отдалённо похожее на сочувствие, хотя и сопровождала его жестокими насмешками.
Всё время, которое Герда провела в лагере бандитов, Маленькая Разбойница держала её при себе и даже укладывала спать в свою постель. Хотя Герду пугала привычка Маленькой Разбойницы размахивать длинным и острым, совсем не детским ножом, а ещё сильно смущала манера обращения с ней как с домашним питомцем, и Герда даже в мыслях не называла ту подругой, а воспринимала скорее как покровительницу или хозяйку, она всё же чувствовала к ней некоторую смутную симпатию. Герде нравились безбашенность и смелость Маленькой Разбойницы, её лёгкое отношение к жизни, весёлость и бурлящая энергичность, те качества, которых отчаянно не хватало самой Герде. И сейчас она чувствовала страдание Маленькой Разбойницы, которая, похоже, впервые в жизни столкнулась с такими обстоятельствами, с которыми не могла совладать. При мысли о том, как тяжело ей сейчас приходится, Герда расплакалась ещё сильнее, и её всхлипывания привлекли внимание Маленькой Разбойницы.
- Ш-ш-ш, - сказала она, подняла связанные верёвкой руки и провела пальцами по лицу Герды, пытаясь утереть её слёзы. – Не плачь, будь сильной. Пусть они видят, как нам на них плевать. Запомни: они могут сделать что угодно с нашими телами, но они никогда не укротят наш дух.
Герда кивнула, но так и не смогла унять плач. И при каждом новом ударе ещё одна слезинка ползла по щеке и капала на платье.
Когда экзекуция закончилась, двое стражников отвязали Разбойницу от столба, подхватили её под руки и утащили с помоста, грубо швырнули в повозку, которая должна была отвезти её в тюрьму, а оттуда с партией заключённых – на каторгу. Герда проводила взглядом Разбойницу, распластанную на соломе внутри повозки, исхлёстанную и судорожно подёргивающуюся от боли. Но тут её и Маленькую Разбойницу толкнули в спины стражники, и девочки послушно побрели назад, в сиротский приют, куда их поместили сразу же после суда над бандой. Напоследок Герда бросила быстрый взгляд на эшафот и увидела, что на столб для порки уселся ворон. И это был тот же самый ворон, что сейчас клевал оленину или очень сильно на него похожий.
Герда достала из котомки фляжку и сделал глоток. Пряный травяной настой обжёг ей гортань, так что Герда закашлялась, но в то же время наполнил теплом её замёрзшее тело.
- Надо встать и идти, - произнесла Герда вслух, непонятно то ли себе, то ли ворону. – До замка совсем чуть-чуть, рукой подать, так ведь? Может, подскажешь куда дальше?
Ворон доклевал мясо, подпрыгнул и взмахнул крыльями, сделал круг над деревом и полетел над пустошью. Герда сделала ещё один глоток из фляжки, поднялась и направилась вслед за вороном. Если верить рассказу Лапландки о пути до замка Снежной Королевы, ей оставалось идти уже не так и долго. Она в очередной раз задалась вопросом, насколько можно верить полученным когда-то наставлениям, впрочем, возвращаться уже не имело смысла, ей оставалось либо найти замок, либо замёрзнуть здесь в пустошах. Герда зябко поёжилась и в очередной раз вспомнила со смешанными чувствами время, проведённое в доме Лапландки.
Когда Герда пришла в тот город, её сразу возле ворот схватили стражники и обвинили в бродяжничестве. На суде она не нашла что сказать в свою защиту, так что её приговорили к порке розгами и колодкам. Герду отвели на площадь, где ей пришлось спустить до пояса платье; городской экзекутор приказал ей поднять вверх руки и привязал их к столбу. Затем он неторопливо достал из деревянного ведра пучок розог, размахнулся и вытянул ими Герду по лопаткам. Герда вздрогнула и закусила губу. На её счастье, экзекутор хлестал вполсилы, жалеючи. И это было настолько заметно, что один из магистратов, стоявших рядом с помостом, возмущённо крикнул:
- ЭЙ, палач! Ты что, не выспался или нетрезв?
Экзекутор опустил розгу, подошёл к краю и с достоинством произнёс:
- Каждый из нас, трудящихся на благо нашего любимого города, выполняет своё предназначение с тем усердием и той квалификацией, коими обладает от природы, а также посредством обучения и обретения опыта. Я, скромный служитель правосудия, произвожу по мере сил предписанные мне обязанности и не сужу о тех постановлениях, что выносят другие служители, а потому попросил бы их оказывать мне в ответ ту же любезность. Если же кто-то ставит под сомнение мои физические возможности, то могу дать ему ответ в любом соревновании, будь то в борьбе на руках или поднятии тяжестей. Если же меня обвиняют в том, что я приступил к выполнению своих обязанностей в состоянии опьянения, могу подойти и дыхнуть ему в лицо, дабы обвиняющий самолично убедился в чистоте и свежести моего дыхания.
В толпе раздались смешки, помрачневший магистрат ничего не ответил экзекутору, а тот, выждав немного, пожал плечами и вернулся к своему занятию. После порки он отвязал Герду от столба, усадил на помост и заковал её ноги в деревянные колодки. Толпа начала расходиться, а Герда с тоской подумала о том, что после ночи в тюрьме её придётся брести в другой город, с отхлёстанной спиной. И ещё сильно повезет, если ей дадут хотя бы кусок хлеба. Но тут на помост вышла женщина, внешне заметно отличавшаяся от прочих горожан. Коренастая, с чёрными прямыми волосами, широкими скулами и приплюснутым носом, она явно происходила не из этих мест. Позже Герда узнала, что когда-то её привёз в город из далёкой Лапландии один из местных купцов, женился на ней, а несколько лет спустя умер, оставив ей приличное наследство.
Женщина подошла к Герде и строгим голосом спросила:
- Хочешь стать моей служанкой?
- Да, - ответила Герда.
- Палач, освободи её!
- Так время-то ещё не закончилось, - пробубнил экзекутор, - пусть посидит…
Женщина недобро глянула на него, и экзекутор, пожав плечами, занялся колодками, бормоча себе под нос:
- А, ладно, ну их всех. Они меня так скоро младенцев пороть заставят и в колодки запихивать.
Лапландка отвела Герду к себе домой и сразу отправила её мыться в большую бочку с горячей водой. Когда Герда, вдоволь насладившись купанием, вылезла из бочки и вытерлась полотенцем, в комнату вошла Лапландка с баночкой в руках. Смущённая Герда потянулась за платьем, но Лапландка остановила её и сказала:
- Я дам тебе новое платье взамен этих обносок, но сначала смажу спину. Повернись-ка!
Герда повернулась к ней, и ладони Лапландки нежными круговыми движениями начали втирать лекарство в рубцы от розог. Герда зажмурилась и тяжело вздохнула.
- Больно?
- Щиплет немного. Но ничего, я потерплю.
- Умница. Хорошая девочка.
Лапландка продолжила движения по коже, и по лёгкой дрожи в её пальцах и участившемуся дыханию Герда заподозрила, что такая забота вызвана не одним только сочувствием, но ничего не сказала своей новой хозяйке.
На следующий день Лапландка рассказала Герде о том, чем та будет заниматься: уборка, готовка, шитьё, покупка продуктов и прочие домашние дела. Вечером Лапландка снова втёрла лекарство в рубцы на спине Герды всё теми же медленными ласковыми движениями, и Герда снова почувствовала напряжение, исходящее от ладоней. Так продолжалось несколько дней, и после очередного лечения Лапландка сказала:
- Всё, спина зажила. Больше не буду мазать.
В её голосе звучало столь явное сожаление, что Герда не выдержала и тихо рассмеялась.
- Что такое? Не нравится моя забота? – грозно спросила Лапландка.
- Нет… я просто…, - в замешательстве пробормотала Герда, - то есть я… не знаю…
Лапландка приобняла её за плечи и прошептала на ухо:
- Что? Совсем-совсем не нравится?
- Ну…, - Герда сглотнула, чувствуя, как её лицо заливается краской, - может… чуть-чуть.
Лапландка довольно рассмеялась в ответ. И Герда ничуть не удивилась, когда через пару дней, возмутившись какой-то незначительной оплошностью на кухне, Лапландка задрала на Герде юбку и крепко отдубасила деревянной лопаткой, а потом всё так же нежно и аккуратно смазывала ей ягодицы мазью каждый день до тех пор, пока синяки не сошли с кожи.
Вот так потянулась день за днём её жизнь у Лапландки: бытовые хлопоты, перемежающиеся порками и последующим лечением. За время, проведённое в доме Лапландки, Герда перепробовала несколько ремней разной толщины и жёсткости, розги свежесрезанные и розги, вымоченные в солёном растворе, короткую многоховостую плётку, выбивалку для ковра, а также разные кухонные инструменты - обычно Лапландка хватала первый попавшийся под руку и обрушивала на ягодицы своей служанки.
Герда стоически переносила наказания, и после каждого записывала в книжечку количество ударов. Страницы методично заполнялись одна за другой, и Герда уже сама не помнила, зачем она это делает. Цель её путешествия ушла куда-то в дальние уголки разума, а всё заполнили кухня, уборка, походы по лавочкам и на рынок за продуктами, регулярные экзекуции… но сильнее всего на Герду влияло лекарство Лапландки и её мягкие нежные ладони – волны тепла распространялись по всему телу, вымывали воспоминания; оставались только утихающая боль и успокаивающая нежность прикосновений.
Так продолжалось до того дня, когда Герда по дороге на рынок встретила всё того же ворона. Он слетел с крыши, пролетел над самой головой Герды, взъерошив той волосы ветром от крыльев, снова взмыл вверх, а затем нырнул за угол, на другую улицу, и Герда как зачарованная последовала за ним. Ворон привёл её ко входу в городской парк. Герда прошла через ворота и увидела, что ворон летит дальше, над пустой из-за раннего времени аллеей к большой оранжерее. Ворон сел на крышу оранжереи и испытующе глянул на Герду. Та всё так же заворожённо, словно во сне, вошла внутрь, двинулась вдоль кустов, ведя рукой по листьям, пока не почувствовала внезапный укол. Герда, вырванная болью из своего состояния, посмотрела сначала на каплю крови, выступившую на пальце, затем на то, что стало её причиной – и обнаружила несколько багрово-красных бутонов. Розы! Точно такие же какие росли когда-то, где-то. Они выращивали розы в ящиках, что стояли между окнами мансард. Они… но с кем?
Герда наклонилась и втянула запах так глубоко, как только смогла, и тут же с её сознания как будто схлынула пелена. Боль от укола шипом и запах роз вытеснил тот морок, в котором она пребывала с того дня, как пришла в этот город. Герда вспомнила свою уютную комнатку, папу и маму, кусты роз возле их окна и самое главное: окно в мансарде напротив и того, кто там жил.
- Кай, - прошептала Герда, и слёзы выступили на её глазах. – Как же я могла забыть тебя?
Оглянувшись и убедившись, что её никто не видит, Герда сорвала цветок розы и побежала к выходу из оранжереи, а затем и из парка. И всю дорогу, пока она шла к дому Лапландки, Герда то и дело подносила к носу цветок и ещё больше укреплялась в своём желании продолжать прерванное путешествие.
Лапландка встретила её возле двери и сурово нахмурилась:
- Где продукты? Я тебя зачем на рынок посылала?
Герда немного испугалась, но роза, зажатая в ладони, придала ей храбрости.
- Я больше не хочу служить у тебя. Мне надо идти дальше. Я должна найти Кая и вернуть его.
- Ох, что ты себе в голову втемяшила. Какой ещё Кай? Куда ты собралась его вернуть?
И Герда торопливо, перескакивая с одного на другое, начала рассказывать про старый город, метель, женщину в белом с горделивым застывшим лицом, Маленькую Разбойницу и её злобную мать, морозные узоры на окнах, Принца и Принцессу, загадочного ворона, подсказывающего куда идти, сиротский приют, розовые кусты, внезапную перемену Кая, чародейство и похищение, зиму, которая всё никак не проходит.
Лапландка слушала, раздражённо скривив губы, а когда Герда остановилась, чтобы перевести дыхание, сухо сказала:
- Кажется, я знаю, о ком ты говоришь. Там, где я родилась, эту женщину называют Снежной Королевой. Она живёт в замке на самом краю обитаемой земли, среди снежной пустыни.
- Так значит, я смогу её найти? – воскликнула Герда.
- Найти-то найдёшь, а что потом? Она – могучая колдунья. Как ты её победишь?
- Но я никого не хочу победить! Я всего лишь хочу спасти Кая! Вернуть его домой! Чтобы мы снова вместе выращивали розы.
Лапландка покачала головой в изумлении.
- Что ж, может, такое безвредное и тихое создание, как ты, сможет победить там, где потерпели поражение могучие и достойные. Звучит абсурдно, а, может, потому и окажется истиной. Что же, мне жаль расставаться с тобой, но раз уж ты решила… пойдём, расскажу тебе, как добраться до Лапландии, а оттуда до замка Снежной Королевы. Но сначала, - и в её голосе прорезалось неожиданное лукавство, - распоряжение моё ты ведь не выполнила, продукты не купила. Так что теперь выбирай – ремень, розги, плётка или выбивалка для ковра? А впрочем, чего уж там, напоследок угощу тебя всем понемногу. А может, и помногу…
Герда обречённо последовала за своей хозяйкой. Уйти она смогла только через пару дней, проведённых в постели, лёжа на животе, – так крепко Лапландка расстаралась на прощание.
Утром ведьма сунула Герде в котомку несколько полосок вяленого оленьего мяса и фляжку с травяным настоем, а затем махнула рукой в сторону пустоши. Герда вздохнула и побрела в указанном направлении, проваливаясь в снег по щиколотку. Внутренне её согревала надежда, что сегодня она наконец-то достигнет цели многолетних поисков, вот только она уже и сама не могла объяснить себе, что же она будет делать, когда дойдёт до замка и зачем вообще когда-то отправилась в этот путь. Она попыталась вспомнить город своего детства – старый, с домами словно вросшими в землю, но такой красивый и уютный, что когда перед её внутренним взором проплывали воспоминания о нём, у Герды перехватывало дух.
Она попыталась вспомнить их с Каем комнатки в мансардах двух соседних домов, узкий желобок, что разделял их и, самое главное, самое драгоценное воспоминание – два куста роз, что каким-то чудом удалось вырастить в том самом желобке между окнами. Только вот сейчас всё это казалось таким далёким и чужим, что даже не верилось: существовало ли это всё – дома, мансарды, розы - на самом деле или Герда просто вычитала о них в книжке или увидела на картинке.
Где-то через час пути уставшая, озябшая Герда дошла до огромного дуба, росшего на невысоком холме. Она села возле ствола, хоть немного прикрывавшего от ветра, достала полоску оленьего мяса и начала её жевать. Тут же над её головой захлопали крылья. Герда взглянула вверх и увидела, как на ветку приземлился ворон.
- Что ж, привет, дружочек, - сказала Герда, - давно не виделись. А ты тот же самый? Или его сын? Или родственник? Вы ведь живёте долго, так что, может, и тот же самый. Что, мяса хочешь?
Она отщипнула небольшой кусок оленины и бросила на снег. Ворон охотно слетел с ветки и принялся клевать мясо, косясь на Герду недобрым взглядом.
- А помнишь, как ты меня провёл во дворец, к Принцу и Принцессе? Сколько же лет прошло…
Герда услышала, как на базаре торговки судачат о том, что Принцессы появился жених, невесть откуда. Молодой, светловолосый, симпатичный. То ли и правда принц из далёкой земли, то ли какой-то мошенник, выдающий себя за принца.
- Это Кай, - сказала себе Герда, - наверняка он. Та страшная женщина с ледяными глазами выбросила его из саней, а Принцесса подобрала. Обогрела, приютила. А теперь хочет за него замуж выйти.
Сейчас она не могла вспомнить, с чего вдруг сочинила такую глупую историю. Наверное, из-за детской наивности и простодушия. А ещё из-за тех волшебных сказок, что ей когда-то читали родители на ночь, сказок, в которых персонажей всегда сводила друг с другом какая-нибудь случайность. Она тогда слишком уж сильно верила в то, что найти Кая будет легко и просто, а потому велась на слухи и обманывала себя.
Когда Герда оказалась перед дворцом и увидела суету, творящуюся вокруг, увидела стражу возле парадных ворот, увидела разряженных придворных, то растерялась, не понимая, как проникнуть внутрь. Тут-то её и выручил ворон. Он слетел с дворцовой стены, покружил над Гердой, так низко, что ветер от его крыльев взметнул ей волосы, а потом полетел куда-то в сторону. Герда доверчиво пошла за ним. Ворон привёл её к дальнему боковому входу, куда заносили продукты для кухни.
Герда тихо прошмыгнула следом за слугами, прошла через кухню в длинный коридор, где она и притаилась за пыльной портьерой в оконной нише до вечера. Когда беготня слуг утихла, Герда вылезла из своего убежища и отправилась дальше; она долго бродила по переходам из одного помещение в другое, поднималась и спускалась по лестницам, пока не набрела на череду прекрасно оформленных залов, ведущих к спальне принцессы. Там на широкой кровати под узорчатым балдахином она и обнаружила сплетшихся в объятиях Принца и Принцессу. Герде показалось, что она узнаёт Кая со спины по светлым волосам, она радостно вскликнула. Но когда тот испуганно обернулся и спрыгнул с кровати, она обнаружила, что хоть лицом Принц и похож немного на Кая, но он старше и крепче, и уж точно Кай никогда не смотрел на неё с такой злостью.
- Ты кто? Откуда взялась? – прошипел Принц, подскочил к Герде и схватил её за плечи.
- Я… я ищу Кая!
Герда расплакалась и сквозь слёзы начала рассказывать о том, как женщина в белом платье похитила Кая, увезла его на санях, как она, Герда, отправилась его искать, услышала на базаре о Принце и решила, что это Кай…
- Отпусти её, пожалуйста, - сказала Принцесса, севшая на край постели и укутавшаяся в одеяло. – Ты же видишь, девочка не в себе.
- И что с того? Это не значит, что она может вот так запросто вваливаться к нам в спальню! А её безумие можно запросто вылечить! Крепкой поркой плетью из воловьих жил!
Герда заплакала ещё отчаянней, а Принцесса закатила глаза и воскликнула:
- Каким же ты иногда бываешь злюкой! Иди сюда, девочка, иди ко мне.
Принц отпустил Герду, и та робко подошла к Принцессе и сказала:
- Простите меня, пожалуйста… Я… Я не знала…
- Ой, ты такая миленькая. Конечно, прощу, но сначала… ложись ко мне на колени животиком.
Герда застыла в изумлении, а Принцесса подалась вперёд и прошептала:
- Либо так, либо плётка.
И Герда, всхлипнув, подчинилась.
Принцесса задрала ей юбку, спустила вниз панталончики, занесла руку и громко шмякнула ладонью по обнажившейся поверхности. Герда ойкнула и завиляла задом. Принцесса шлёпала неторопливо, иногда останавливалась, поглаживала кожу, слегка, как будто кокетливо проводила ноготками. Герда всхлипывала и тяжело вздыхала. Кажется, именно тогда, на коленях Принцессы, она впервые подумала, что найти Кая будет не так-то просто… она тогда ещё не знала, насколько пророческой окажется эта мысль.
Тем временем удары Принцессы становились всё сильнее, а рыдания Герды всё громче.
- Вот так! Так! Всыпь этой чокнутой!
Герда повернулась и сквозь слёзы увидела гримасу возбуждения на лице Принца. Сейчас он совсем уж перестал походить на Кая и напоминал скорее сатира, одного из тех, что восхищали Герду на иллюстрациях в книжке сказок.
- Больно! – простонала Герда. – Не надо! Хватит!
Принцесса противно захихикала и отвесила Герде такую порцию быстрых и сильных шлепков, что та зашлась криком и задёргалась так, что слетела с коленей на пол. Принцесса встала с кровати и посмотрела на Принца призывным взглядом. Тот порывисто шагнул к ней, но тут же наткнулся на подвывающую, держащуюся ладонями за ягодицы, в тщетной попытке усмирить горящий в них огонь, Герду, и брезгливо сказал:
- Выметайся!
- Нет, подожди, нам не надо, чтобы она бродила по замку, – возразила Принцесса, взяла со столика рядом с кроватью колокольчик и громко позвонила. Через полминуты в спальню влетела молоденькая симпатичная фрейлина. Судя по растрепанной одежде и покрасневшему лицу звук колокольчика оторвал её от какого-то очень интимного занятия.
- Что это? – грозно вопросила Принцесса, указуя перстом на всхлипывающую Герду.
- А… это… ну…, - забормотала фрейлина.
- Вот так-то ты выполняешь свои обязанности? Гуляешь напропалую, а ко мне в спальню кто угодно может забраться!
- Да я только на минуточку всего-то… отлучилась… по надобности
- Ага, по тебе видно, по какой надобности. Ничего, утром пойдёшь к камер-фрейлине, доложишь о своём проступке, и скажи, чтобы построже с тобой разобралась! А пока бери девчонку, найти, где ей переночевать. Пусть её утром покормят, а потом отправят в сиротский приют.
- Да, Ваше Величество. Всё исполню, Ваше Величество!
Фрейлина схватила Герду за руку и поволокла за собой, и последнее, что она успела заметить – то, что Принцесса сбросила с себя одеяло и кинулась в объятия Принца.
- Откуда ж ты взялась на мою голову? – прошипела фрейлина на ходу.
Герда, всхлипывая, начала заново рассказ про похищение Кая, свои поиски, слухи на базаре... Но фрейлина в ответ больно крутанула её за ухо и с обидой сказала:
- Да ты просто чокнутая! Ну вот, из-за какой-то психички меня завтра высекут! Да пребольно. Знаешь, как наша камер-фрейлина сечёт? Ух, лучше тебе и не знать. По голому телу! Мокрыми прутьями! Со всей силы! До крови! Ну ничего, ничего, знаешь, что в приюте делают с такими красивыми девочками, как ты?
Герда испуганно помотала головой, а фрейлина зловеще рассмеялась.
Ночь Герда провела среди служанок, которые не стали ни о чём расспрашивать, а просто уложили её спать на сундук в углу комнаты. Утром Герду разбудила всё та же фрейлина, отвела на кухню и приказала выдать кусок хлеба и ветчины, а сама ушла. Вернулась она примерно через полчаса, с заплаканными глазами и красным лицом.
- Что, больно было? – спросила Герда с сочувствием. Фрейлина молча вцепилась пальцами ей в ухо и потянула Герду за собой, слегка пошатываясь на ходу и то и дело оглаживая заднюю часть юбки свободной рукой. Глядя на страдания фрейлины, Герда от всей души порадовалась, что ночью всё обошлось только шлепаньем на коленях у Принцессы, что не досталось ей ни мокрых прутьев, ни плётки из воловьих жил.
На что способна такая плётка Герда, впрочем, позже узнала, хотя и не на собственной шкуре. На городской площади, на высоком помосте именно такой плёткой палач хлестал раздетую догола и привязанную к столбу Разбойницу. Палач бил с размаху, поддавался вперёд всем телом, да ещё и продёргивал плеть на себя. На широкой могучей спине Разбойницы один за другим взбухали ярко-розовые полосы. Она принимала удара молча, почти не шевелясь, и тлишь когда после очередного удара на коже выступила кровь, Разбойница застонала низким глухим голосом.
Палач зачерпнул ковшом воду из бочки и окатил спину Разбойницы, отчего та задрожала и несколько раз переступила босыми ногами по доскам помоста. Палач снова взял плеть, подошёл к своей жертве и с ходу жестоко хлестнул её, но уже не по спине, а ниже, по нетронутым до того ягодицам. Палач расставил ноги пошире, снова взмахнул плетью и с бодрым уханьем ударил несколько раз подряд; Разбойница со стоном дёрнулась вперёд, распласталась по столбу и судорожно сжала половинки зада. Довольный произведённым впечатлением палач немного подождал пока его жертва успокоится и расслабится, а затем продолжил порку, но уже более размеренно, выдерживая паузу после каждого удара. Разбойница от ударов подпрыгивала и виляла могучими ягодицами к большому восторгу толпы. От особо сильных ударов она корчилась и издавала низкий неразборчивый рык.
Герда смотрела на экзекуцию сквозь пелену слёз и вздрагивала при каждом звуке соприкосновения плети и голой кожи. Она трепетала перед Разбойницей с того самого мгновения, как та вытащила Герду из повозки и – недовольная жалкой добычей – хотела зарезать её тут же на месте. Но тут подбежала и вмешалась её дочка, Маленькая Разбойница; она капризно, почти истерично потребовала, чтобы Герду немедленно отдали ей в качестве любимой игрушки. Не чаявшая души в дочери мамаша выполнила просьбу, но впоследствии никогда не упускала шанса ущипнуть, шлёпнуть или толкнуть Герду. Но сейчас, наблюдая за тем, как Разбойница получает по заслугам за то, что творила и с Гердой, и с другими несчастными, попавшимися на её пути, Герда отнюдь не ощущала, что здесь в этот момент творится справедливость и торжествует правосудие. Она видела лишь жестокое истязание немолодой женщины под радостное улюлюкание и подбадривание толпы горожан.
Герда отвернулась от эшафота и посмотрела на стоящую рядом Маленькую Разбойницу. Та застыла на месте, лицо её, всегда такое живое и озорное, стало осунувшимся и бледным, напоминавшим скорее лик статуи, чем человеческий. Герда хотела утешить её, ведь из всех людей, встреченных ею за время поисков Кая, Маленькая Разбойница единственная проявляла хоть что-то отдалённо похожее на сочувствие, хотя и сопровождала его жестокими насмешками.
Всё время, которое Герда провела в лагере бандитов, Маленькая Разбойница держала её при себе и даже укладывала спать в свою постель. Хотя Герду пугала привычка Маленькой Разбойницы размахивать длинным и острым, совсем не детским ножом, а ещё сильно смущала манера обращения с ней как с домашним питомцем, и Герда даже в мыслях не называла ту подругой, а воспринимала скорее как покровительницу или хозяйку, она всё же чувствовала к ней некоторую смутную симпатию. Герде нравились безбашенность и смелость Маленькой Разбойницы, её лёгкое отношение к жизни, весёлость и бурлящая энергичность, те качества, которых отчаянно не хватало самой Герде. И сейчас она чувствовала страдание Маленькой Разбойницы, которая, похоже, впервые в жизни столкнулась с такими обстоятельствами, с которыми не могла совладать. При мысли о том, как тяжело ей сейчас приходится, Герда расплакалась ещё сильнее, и её всхлипывания привлекли внимание Маленькой Разбойницы.
- Ш-ш-ш, - сказала она, подняла связанные верёвкой руки и провела пальцами по лицу Герды, пытаясь утереть её слёзы. – Не плачь, будь сильной. Пусть они видят, как нам на них плевать. Запомни: они могут сделать что угодно с нашими телами, но они никогда не укротят наш дух.
Герда кивнула, но так и не смогла унять плач. И при каждом новом ударе ещё одна слезинка ползла по щеке и капала на платье.
Когда экзекуция закончилась, двое стражников отвязали Разбойницу от столба, подхватили её под руки и утащили с помоста, грубо швырнули в повозку, которая должна была отвезти её в тюрьму, а оттуда с партией заключённых – на каторгу. Герда проводила взглядом Разбойницу, распластанную на соломе внутри повозки, исхлёстанную и судорожно подёргивающуюся от боли. Но тут её и Маленькую Разбойницу толкнули в спины стражники, и девочки послушно побрели назад, в сиротский приют, куда их поместили сразу же после суда над бандой. Напоследок Герда бросила быстрый взгляд на эшафот и увидела, что на столб для порки уселся ворон. И это был тот же самый ворон, что сейчас клевал оленину или очень сильно на него похожий.
Герда достала из котомки фляжку и сделал глоток. Пряный травяной настой обжёг ей гортань, так что Герда закашлялась, но в то же время наполнил теплом её замёрзшее тело.
- Надо встать и идти, - произнесла Герда вслух, непонятно то ли себе, то ли ворону. – До замка совсем чуть-чуть, рукой подать, так ведь? Может, подскажешь куда дальше?
Ворон доклевал мясо, подпрыгнул и взмахнул крыльями, сделал круг над деревом и полетел над пустошью. Герда сделала ещё один глоток из фляжки, поднялась и направилась вслед за вороном. Если верить рассказу Лапландки о пути до замка Снежной Королевы, ей оставалось идти уже не так и долго. Она в очередной раз задалась вопросом, насколько можно верить полученным когда-то наставлениям, впрочем, возвращаться уже не имело смысла, ей оставалось либо найти замок, либо замёрзнуть здесь в пустошах. Герда зябко поёжилась и в очередной раз вспомнила со смешанными чувствами время, проведённое в доме Лапландки.
Когда Герда пришла в тот город, её сразу возле ворот схватили стражники и обвинили в бродяжничестве. На суде она не нашла что сказать в свою защиту, так что её приговорили к порке розгами и колодкам. Герду отвели на площадь, где ей пришлось спустить до пояса платье; городской экзекутор приказал ей поднять вверх руки и привязал их к столбу. Затем он неторопливо достал из деревянного ведра пучок розог, размахнулся и вытянул ими Герду по лопаткам. Герда вздрогнула и закусила губу. На её счастье, экзекутор хлестал вполсилы, жалеючи. И это было настолько заметно, что один из магистратов, стоявших рядом с помостом, возмущённо крикнул:
- ЭЙ, палач! Ты что, не выспался или нетрезв?
Экзекутор опустил розгу, подошёл к краю и с достоинством произнёс:
- Каждый из нас, трудящихся на благо нашего любимого города, выполняет своё предназначение с тем усердием и той квалификацией, коими обладает от природы, а также посредством обучения и обретения опыта. Я, скромный служитель правосудия, произвожу по мере сил предписанные мне обязанности и не сужу о тех постановлениях, что выносят другие служители, а потому попросил бы их оказывать мне в ответ ту же любезность. Если же кто-то ставит под сомнение мои физические возможности, то могу дать ему ответ в любом соревновании, будь то в борьбе на руках или поднятии тяжестей. Если же меня обвиняют в том, что я приступил к выполнению своих обязанностей в состоянии опьянения, могу подойти и дыхнуть ему в лицо, дабы обвиняющий самолично убедился в чистоте и свежести моего дыхания.
В толпе раздались смешки, помрачневший магистрат ничего не ответил экзекутору, а тот, выждав немного, пожал плечами и вернулся к своему занятию. После порки он отвязал Герду от столба, усадил на помост и заковал её ноги в деревянные колодки. Толпа начала расходиться, а Герда с тоской подумала о том, что после ночи в тюрьме её придётся брести в другой город, с отхлёстанной спиной. И ещё сильно повезет, если ей дадут хотя бы кусок хлеба. Но тут на помост вышла женщина, внешне заметно отличавшаяся от прочих горожан. Коренастая, с чёрными прямыми волосами, широкими скулами и приплюснутым носом, она явно происходила не из этих мест. Позже Герда узнала, что когда-то её привёз в город из далёкой Лапландии один из местных купцов, женился на ней, а несколько лет спустя умер, оставив ей приличное наследство.
Женщина подошла к Герде и строгим голосом спросила:
- Хочешь стать моей служанкой?
- Да, - ответила Герда.
- Палач, освободи её!
- Так время-то ещё не закончилось, - пробубнил экзекутор, - пусть посидит…
Женщина недобро глянула на него, и экзекутор, пожав плечами, занялся колодками, бормоча себе под нос:
- А, ладно, ну их всех. Они меня так скоро младенцев пороть заставят и в колодки запихивать.
Лапландка отвела Герду к себе домой и сразу отправила её мыться в большую бочку с горячей водой. Когда Герда, вдоволь насладившись купанием, вылезла из бочки и вытерлась полотенцем, в комнату вошла Лапландка с баночкой в руках. Смущённая Герда потянулась за платьем, но Лапландка остановила её и сказала:
- Я дам тебе новое платье взамен этих обносок, но сначала смажу спину. Повернись-ка!
Герда повернулась к ней, и ладони Лапландки нежными круговыми движениями начали втирать лекарство в рубцы от розог. Герда зажмурилась и тяжело вздохнула.
- Больно?
- Щиплет немного. Но ничего, я потерплю.
- Умница. Хорошая девочка.
Лапландка продолжила движения по коже, и по лёгкой дрожи в её пальцах и участившемуся дыханию Герда заподозрила, что такая забота вызвана не одним только сочувствием, но ничего не сказала своей новой хозяйке.
На следующий день Лапландка рассказала Герде о том, чем та будет заниматься: уборка, готовка, шитьё, покупка продуктов и прочие домашние дела. Вечером Лапландка снова втёрла лекарство в рубцы на спине Герды всё теми же медленными ласковыми движениями, и Герда снова почувствовала напряжение, исходящее от ладоней. Так продолжалось несколько дней, и после очередного лечения Лапландка сказала:
- Всё, спина зажила. Больше не буду мазать.
В её голосе звучало столь явное сожаление, что Герда не выдержала и тихо рассмеялась.
- Что такое? Не нравится моя забота? – грозно спросила Лапландка.
- Нет… я просто…, - в замешательстве пробормотала Герда, - то есть я… не знаю…
Лапландка приобняла её за плечи и прошептала на ухо:
- Что? Совсем-совсем не нравится?
- Ну…, - Герда сглотнула, чувствуя, как её лицо заливается краской, - может… чуть-чуть.
Лапландка довольно рассмеялась в ответ. И Герда ничуть не удивилась, когда через пару дней, возмутившись какой-то незначительной оплошностью на кухне, Лапландка задрала на Герде юбку и крепко отдубасила деревянной лопаткой, а потом всё так же нежно и аккуратно смазывала ей ягодицы мазью каждый день до тех пор, пока синяки не сошли с кожи.
Вот так потянулась день за днём её жизнь у Лапландки: бытовые хлопоты, перемежающиеся порками и последующим лечением. За время, проведённое в доме Лапландки, Герда перепробовала несколько ремней разной толщины и жёсткости, розги свежесрезанные и розги, вымоченные в солёном растворе, короткую многоховостую плётку, выбивалку для ковра, а также разные кухонные инструменты - обычно Лапландка хватала первый попавшийся под руку и обрушивала на ягодицы своей служанки.
Герда стоически переносила наказания, и после каждого записывала в книжечку количество ударов. Страницы методично заполнялись одна за другой, и Герда уже сама не помнила, зачем она это делает. Цель её путешествия ушла куда-то в дальние уголки разума, а всё заполнили кухня, уборка, походы по лавочкам и на рынок за продуктами, регулярные экзекуции… но сильнее всего на Герду влияло лекарство Лапландки и её мягкие нежные ладони – волны тепла распространялись по всему телу, вымывали воспоминания; оставались только утихающая боль и успокаивающая нежность прикосновений.
Так продолжалось до того дня, когда Герда по дороге на рынок встретила всё того же ворона. Он слетел с крыши, пролетел над самой головой Герды, взъерошив той волосы ветром от крыльев, снова взмыл вверх, а затем нырнул за угол, на другую улицу, и Герда как зачарованная последовала за ним. Ворон привёл её ко входу в городской парк. Герда прошла через ворота и увидела, что ворон летит дальше, над пустой из-за раннего времени аллеей к большой оранжерее. Ворон сел на крышу оранжереи и испытующе глянул на Герду. Та всё так же заворожённо, словно во сне, вошла внутрь, двинулась вдоль кустов, ведя рукой по листьям, пока не почувствовала внезапный укол. Герда, вырванная болью из своего состояния, посмотрела сначала на каплю крови, выступившую на пальце, затем на то, что стало её причиной – и обнаружила несколько багрово-красных бутонов. Розы! Точно такие же какие росли когда-то, где-то. Они выращивали розы в ящиках, что стояли между окнами мансард. Они… но с кем?
Герда наклонилась и втянула запах так глубоко, как только смогла, и тут же с её сознания как будто схлынула пелена. Боль от укола шипом и запах роз вытеснил тот морок, в котором она пребывала с того дня, как пришла в этот город. Герда вспомнила свою уютную комнатку, папу и маму, кусты роз возле их окна и самое главное: окно в мансарде напротив и того, кто там жил.
- Кай, - прошептала Герда, и слёзы выступили на её глазах. – Как же я могла забыть тебя?
Оглянувшись и убедившись, что её никто не видит, Герда сорвала цветок розы и побежала к выходу из оранжереи, а затем и из парка. И всю дорогу, пока она шла к дому Лапландки, Герда то и дело подносила к носу цветок и ещё больше укреплялась в своём желании продолжать прерванное путешествие.
Лапландка встретила её возле двери и сурово нахмурилась:
- Где продукты? Я тебя зачем на рынок посылала?
Герда немного испугалась, но роза, зажатая в ладони, придала ей храбрости.
- Я больше не хочу служить у тебя. Мне надо идти дальше. Я должна найти Кая и вернуть его.
- Ох, что ты себе в голову втемяшила. Какой ещё Кай? Куда ты собралась его вернуть?
И Герда торопливо, перескакивая с одного на другое, начала рассказывать про старый город, метель, женщину в белом с горделивым застывшим лицом, Маленькую Разбойницу и её злобную мать, морозные узоры на окнах, Принца и Принцессу, загадочного ворона, подсказывающего куда идти, сиротский приют, розовые кусты, внезапную перемену Кая, чародейство и похищение, зиму, которая всё никак не проходит.
Лапландка слушала, раздражённо скривив губы, а когда Герда остановилась, чтобы перевести дыхание, сухо сказала:
- Кажется, я знаю, о ком ты говоришь. Там, где я родилась, эту женщину называют Снежной Королевой. Она живёт в замке на самом краю обитаемой земли, среди снежной пустыни.
- Так значит, я смогу её найти? – воскликнула Герда.
- Найти-то найдёшь, а что потом? Она – могучая колдунья. Как ты её победишь?
- Но я никого не хочу победить! Я всего лишь хочу спасти Кая! Вернуть его домой! Чтобы мы снова вместе выращивали розы.
Лапландка покачала головой в изумлении.
- Что ж, может, такое безвредное и тихое создание, как ты, сможет победить там, где потерпели поражение могучие и достойные. Звучит абсурдно, а, может, потому и окажется истиной. Что же, мне жаль расставаться с тобой, но раз уж ты решила… пойдём, расскажу тебе, как добраться до Лапландии, а оттуда до замка Снежной Королевы. Но сначала, - и в её голосе прорезалось неожиданное лукавство, - распоряжение моё ты ведь не выполнила, продукты не купила. Так что теперь выбирай – ремень, розги, плётка или выбивалка для ковра? А впрочем, чего уж там, напоследок угощу тебя всем понемногу. А может, и помногу…
Герда обречённо последовала за своей хозяйкой. Уйти она смогла только через пару дней, проведённых в постели, лёжа на животе, – так крепко Лапландка расстаралась на прощание.