Кая
Добавлено: Пн авг 19, 2024 3:23 am
В Де Валлене пахнет марихуаной, горячими вафлями с карамельной начинкой и скукой.
На разделенной каналом улице, заполненной звучащими на разных языках словами и трелями велосипедных звонков, скучнее всего Кае, которую привели посмотреть Квартал красных фонарей. Уже сумерки, но почти все подсвеченные фиолетовым и розовым витрины закрыты бархатными шторами. На тех, в которых не горит свет, наклеены объявления о сдаче в аренду.
– Странно, – Кая скользит по ним взглядом, – Вы говорили, что очень сложно снять помещение в центре Амстердама.
– Там написано, – обращает ее внимание Николас, – Что это только для секс-работников.
– Можно совмещать.
Все смеются, думая, что она шутит.
Возле одного из сексшопов Кая тянет меня за рукав. Сбоку от дверного проема стоит обернутый в узкую портупею женский манекен. Мы заходим внутрь, остальные ждут нас на улице.
– Я хочу посмотреть вот это, – говорит она филиппинского вида продавцу, показывая пальцем в сторону двери.
– Желаете примерить? – продавец снимает маску с головы манекена.
– Не я, – Кая отходит в сторону, – Он.
Мне приходится наклониться, чтобы продавец смог застегнуть ремешок на моем затылке. Я смотрю на себя в зеркало. Маска сидит криво.
– Не мой фасон.
Кая забирает у меня маску. Кожаные полоски плотно облегают ее детское лицо. Рыжие кудри топорщатся по бокам от кошачьих ушек. Она поднимает руки, чтобы поправить волосы. Черная майка ползет вверх, из-под свободного пояса юбки становится видна резинка трусов. Филиппинского вида продавец смотрит туда же, куда и я.
Мы выходим в освещенную красным темноту. Слова на иностранных языках звенят громче, стеклянные витрины больше не задернуты. Кая останавливается возле каждой. Я жду комментариев, но она молчит, будто мы на обычной рабочей встрече, и ей нужно время, чтобы проанализировать увиденное.
– У них есть профсоюз? – спрашивает она, разглядывая полную мулатку с большими губами и вываленной из заношенного бюстгальтера грудью.
– Есть, – отвечает Герберт.
Он собирается продолжить свою реплику, но Кая перебивает его:
– Я хочу написать жалобу. Она пялится в телефон. Что это за отношение к работе?
Все смеются, думая, что она шутит.
Около витрины с табличкой “soft sm” останавливаюсь я. За стеклом молодая женщина в светлых обтягивающих брюках и белой, расстегнутой на первые две пуговицы рубашке.
– Пойдем проверим, насколько soft предлагают sm, – я беру Каю повыше локтя.
– Sm? – она смотрит на меня из-под маски, – Тут? Немытыми руками?
– Руки помоют, идем.
Она высвобождается, но идет со мной.
В комнате душный полумрак. Пока я отсчитываю наличные, Кая оглядывается по сторонам.
– Хотите что-то особенное сегодня?
Расположившись на диване, нога на ногу, обе руки упираются в сиденье, проститутка смотрит на меня. Я смотрю на Каю. В эту поездку она утомила меня.
– Хотим что-то простое сегодня.
– Пусть она сначала помоет руки, – говорит Кая, когда я заканчиваю объяснения.
Проститутка усаживается обратно на диван и укладывает к себе на колени Каю. Я смотрю сверху. В рыжих кудрях поблескивает серебристая застежка маски. Юбка у Каи длинная, из легкого шуршащего материала. Шлепки тоже легкие, скользят неуверенно по гладкой ткани. Пахнет лимонным мылом, использованными презервативами и скукой. Мне жаль двести евро и себя – впереди еще два дня рядом с Каей.
Мы идем молча, среди красных отсветов и звенящих иностранных слов. Нас догоняют Николас, Герберт, Михаэль и Ольга.
Михаэль ведет нас в Мулен Руж. Представления идут без перерыва. Пока мы покупаем выпить, начинается банана-шоу. Все смотрят на сцену, я смотрю на Каю. Она пишет кому-то в телефоне. Я наклоняюсь, чтобы лучше видеть.
“На сцене леди, – Кая печатает двумя большими пальцами, – В леди банан. Доброволец из зала в леди тоже, примерно по уши. Представление по динамичности – чистый Бергман: неспешно, местами неловко, потому что пока болтал и пил, пропустил наверняка что-то важное”.
Я не хочу знать, кому она пишет, и продолжаю читать.
“Леди стонет, доброволец из зала напряженно дожевывает банан”.
– Саша, – толкает меня локтем в бок Михаэль, – Я вспомнил, Ольга сделала селедку под шубой. Поедемте все к нам.
На разделенной каналом улице, заполненной звучащими на разных языках словами и трелями велосипедных звонков, скучнее всего Кае, которую привели посмотреть Квартал красных фонарей. Уже сумерки, но почти все подсвеченные фиолетовым и розовым витрины закрыты бархатными шторами. На тех, в которых не горит свет, наклеены объявления о сдаче в аренду.
– Странно, – Кая скользит по ним взглядом, – Вы говорили, что очень сложно снять помещение в центре Амстердама.
– Там написано, – обращает ее внимание Николас, – Что это только для секс-работников.
– Можно совмещать.
Все смеются, думая, что она шутит.
Возле одного из сексшопов Кая тянет меня за рукав. Сбоку от дверного проема стоит обернутый в узкую портупею женский манекен. Мы заходим внутрь, остальные ждут нас на улице.
– Я хочу посмотреть вот это, – говорит она филиппинского вида продавцу, показывая пальцем в сторону двери.
– Желаете примерить? – продавец снимает маску с головы манекена.
– Не я, – Кая отходит в сторону, – Он.
Мне приходится наклониться, чтобы продавец смог застегнуть ремешок на моем затылке. Я смотрю на себя в зеркало. Маска сидит криво.
– Не мой фасон.
Кая забирает у меня маску. Кожаные полоски плотно облегают ее детское лицо. Рыжие кудри топорщатся по бокам от кошачьих ушек. Она поднимает руки, чтобы поправить волосы. Черная майка ползет вверх, из-под свободного пояса юбки становится видна резинка трусов. Филиппинского вида продавец смотрит туда же, куда и я.
Мы выходим в освещенную красным темноту. Слова на иностранных языках звенят громче, стеклянные витрины больше не задернуты. Кая останавливается возле каждой. Я жду комментариев, но она молчит, будто мы на обычной рабочей встрече, и ей нужно время, чтобы проанализировать увиденное.
– У них есть профсоюз? – спрашивает она, разглядывая полную мулатку с большими губами и вываленной из заношенного бюстгальтера грудью.
– Есть, – отвечает Герберт.
Он собирается продолжить свою реплику, но Кая перебивает его:
– Я хочу написать жалобу. Она пялится в телефон. Что это за отношение к работе?
Все смеются, думая, что она шутит.
Около витрины с табличкой “soft sm” останавливаюсь я. За стеклом молодая женщина в светлых обтягивающих брюках и белой, расстегнутой на первые две пуговицы рубашке.
– Пойдем проверим, насколько soft предлагают sm, – я беру Каю повыше локтя.
– Sm? – она смотрит на меня из-под маски, – Тут? Немытыми руками?
– Руки помоют, идем.
Она высвобождается, но идет со мной.
В комнате душный полумрак. Пока я отсчитываю наличные, Кая оглядывается по сторонам.
– Хотите что-то особенное сегодня?
Расположившись на диване, нога на ногу, обе руки упираются в сиденье, проститутка смотрит на меня. Я смотрю на Каю. В эту поездку она утомила меня.
– Хотим что-то простое сегодня.
– Пусть она сначала помоет руки, – говорит Кая, когда я заканчиваю объяснения.
Проститутка усаживается обратно на диван и укладывает к себе на колени Каю. Я смотрю сверху. В рыжих кудрях поблескивает серебристая застежка маски. Юбка у Каи длинная, из легкого шуршащего материала. Шлепки тоже легкие, скользят неуверенно по гладкой ткани. Пахнет лимонным мылом, использованными презервативами и скукой. Мне жаль двести евро и себя – впереди еще два дня рядом с Каей.
Мы идем молча, среди красных отсветов и звенящих иностранных слов. Нас догоняют Николас, Герберт, Михаэль и Ольга.
Михаэль ведет нас в Мулен Руж. Представления идут без перерыва. Пока мы покупаем выпить, начинается банана-шоу. Все смотрят на сцену, я смотрю на Каю. Она пишет кому-то в телефоне. Я наклоняюсь, чтобы лучше видеть.
“На сцене леди, – Кая печатает двумя большими пальцами, – В леди банан. Доброволец из зала в леди тоже, примерно по уши. Представление по динамичности – чистый Бергман: неспешно, местами неловко, потому что пока болтал и пил, пропустил наверняка что-то важное”.
Я не хочу знать, кому она пишет, и продолжаю читать.
“Леди стонет, доброволец из зала напряженно дожевывает банан”.
– Саша, – толкает меня локтем в бок Михаэль, – Я вспомнил, Ольга сделала селедку под шубой. Поедемте все к нам.
