Герда
Добавлено: Пт янв 28, 2022 3:16 pm
(Рассказ давний, довольно простенький. Но на ПИНе раньше не выкладывала, думаю, пусть будет)
- Герда… - Женя, запинаясь, обратился к высокой блондинке, неторопливо наводившей макияж перед зеркалом, осторожно заглянув в полуоткрытую дверь ванной комнаты. Он счел момент подходящим – сейчас у нее настроение на подъеме, да и мысли заняты другим. И потому решился. Вечером будет поздно… - Герда, прости, можно?
- Что тебе? – женщина повернула голову и смерила взглядом невысокого парня в домашней футболке и шортах, в свои двадцать три выглядевшего максимум на шестнадцать-семнадцать
- Герда, слушай… Ты могла бы… Не наказывать меня сегодня вечером?
- Еще чего, - Герда сердито поджала ярко напомаженные губы. – Будешь мне тут семерки таскать, а я прощать должна? Все будет, как договорились – каждый день в течение недели.
- Но можно сегодня пропустить? – юноша отвел глаза. – Потом, в другой раз, добавишь.
- А что за важность такая?
- Просто встреча завтра. В честь окончания года, - Женя уже начал дрожать, ощущая ледяной взгляд голубых глаз. – Не хочется, в общем… Я итак после вчерашнего…
- Встреча, значит, - Герда поправила расческой волосы и направилась к выходу из ванной, оттеснив юношу в коридор. – А позволь спросить: с чего ты взял, что ты на нее пойдешь? Ты, кажется, еще не спросил у меня разрешения.
- Но… Это же официальное почти мероприятие, - Женька поднял руку, будто защищаясь. – Мне нужно поддерживать коммуникацию и…
- Перед девками тебе нужно выпендриваться, - сплюнула Герда. – Никуда ты не пойдешь. Знаешь, я устала препираться. Иди в гостиную и снимай шорты, я сейчас.
- Но… Тебе же идти пора… - он попробовал робко возразить, но сам уже направился к широкому дивану в гостиной. Он не мог противиться этому повелительному голосу со стальными нотками, так похожему на материнский.
- Я разберусь сама, - девушка улыбнулась и снова зашла в ванную с тем, чтобы через пару секунд выйти из нее с широкой деревянной щеткой для волос в руках. – Сейчас я тебя больно и стыдно отшлепаю. Как понимаешь, вечерних розог это не отменяет.
- Может не щеткой? – совсем уже жалобно попросился Женька. Он уже стоял возле дивана, послушно сняв шорты и трусики и бросив их на кресло.
- Ногти уже накрасила, так что без вариантов. Могу, конечно, ремешок взять… - Женя отрицательно покрутил головой. Герда тут же схватила его за ухо и, присев на диван, ловким движением перебросила через колени. Спустя мгновение тыльная поверхность щетки обрушилась на худенький мальчишеский зад. Парень ойкнул, девушка рассмеялась.
На сей раз наказание закончилось быстро. Всыпав Жене от силы двадцать увесистых шлепков, Герда разрешила ему подняться.
- Видели бы сейчас твои подружки твою красную задницу, - хихикнула она. – Вообще я думаю, что тебя нужно наказывать чаще и строже. А то все жалею и жалею. До конца дня тебе запрещено выходить из дому и заходить в Сеть. Если что – в телефоне у тебя маячок, а во всех соцсетях я у тебя в друзьях. Так что не думай даже обмануть, - Герда погрозила юноше пальчиком, натянув туфли. – Вечером розги, гречка и воспитательная беседа. А пока я побежала. Пока!
…
- Привет, Ань.
- Жень, привет. Как дела?
- Да ничего. Слушай, извини, я завтра не смогу.
- Да? Почему? – в голосе однокурсницы послышалось удивление.
- Семейные обстоятельства, - бросил Женя и тут же внутренне обругал себя за эти слова. Нет, чтобы больным сказаться…
- Семейные? Ты же с девушкой живешь? – с интересом спросила Анька.
- С девушкой, - тяжело вздохнул парень. – Ладно, слушай, не могу говорить – дела.
- Что, приревновала тебя? – не унималась девчонка, но Женя, не прощаясь, нажал на красную кнопку и отложил телефон.
Он задумчиво стоял посреди комнаты и вспоминал. Вспоминал свою жизнь за последние два года. И даже раньше. Время, когда впервые познакомился с Гердой. В то время аспиранткой, преподававшей студентам младших курсов латынь и древнегреческий. Языки всегда давались Жене с трудом, но вот молодая преподавательница сумела его очаровать. Ради нее он занимался, сидел над учебниками ночами, чтобы не получить очередной разнос за небрежно приготовленную домашку (Герда всегда придирчиво проверяла тетрадки подопечных и не стеснялась в выражениях). Сдать экзамены он тогда сумел таки на хорошо и отлично, хоть это и далось ему нелегко. Уже потом, когда формальные отношения официально прекратились, он, стесняясь и краснея, вручил Герде букет цветов. Та посмеялась, но благосклонно.
А потом, спустя где-то месяц, все вдруг завертелось. Она первая пригласила его на свидание. Встречи, кафе, рестораны, поцелуи… Первое время тайком от родителей, хотя они едва ли имели бы что-то против. Просто давний детский страх никак не желал покидать юношу. Сейчас он уже не помнил, кто и как первым поднял тему телесных наказаний. Наверное, все-таки он как-то упомянул о своем воспитании. А там, обретя благодарную слушательницу, пошел вразнос, как это бывало нередко. Признавшись, что в последний раз был выпорот матерью в восемнадцать лет перед поступлением, он получил в ответ смешок Герды и ее заявление, что его и сейчас надо бы сечь. Она всегда говорила именно «сечь». Это слово явно ей нравилось, как и производное от него существительное «сечка».
Дальше ссора после опоздания на свидание. Скандал, завершившийся строгой поркой резиновой прыгалкой у нее дома. Сперва это показалось ему даже забавным, несмотря на дикую боль. Потом первая телесная близость. Переезд в ее квартиру. Тогда он даже радовался будто бы обретенной наконец свободе. И затем железные тиски, начавшие медленно, но верно его сжимать. Сначала Герда порола его редко, только после сильных ссор. Он не сопротивлялся – позволял ей сбросить эмоции, да и сам ощущал свою вину за нытье и капризы. Такая красавица рядом, а он… Дальше периодические вспышки ревности, заканчивавшиеся наказаниями. Затем Герда неожиданно ввела порки за оценки (все, кроме отличных): «Хочешь жить со мной – учись, как следует!». Березовые розги, горох и гречка, прочно вошедшие в их повседневный обиход. В свое время сложно было предположить, что эта красивая интеллектуалка с именем сказочной героини, погруженная в беседы о греческих мифах и поэзии Серебряного Века, может оказаться такой жестокой стервой. Однако он любил ее. Да, любил… Так, все, пора готовить ужин. А то станет еще хуже…
…
- Что, заждался? – Герда кровожадно оскалилась, глядя на склонившего голову мальчишку. Именно мальчишку, иначе она его не воспринимала. – Помоги-ка разуться. На коленках. Вот так. Знаешь, я вот тут подумала, - она легонько коснулась кончиками пальцев его плеча, проходя в комнату, - подумала, что нашим отношениям не хватает откровенности.
- То есть? – он не понял и испуганно поглядел на нее.
- Я стараюсь держать себя с тобой на равных. Почти все время, кроме наказаний. Хотя, на самом-то деле… Сам смотри , - она принялась загибать пальцы, - квартира – моя, деньги – мои, одежки на тебе – мои, все мое. И кстати – у меня от женихов отбоя нет. В любой момент могу дать тебе пинок под зад и выкинуть на улицу.
- Герда… Ты хочешь, чтобы я работал?
- Нет, я хочу, чтобы ты заткнулся и не перебивал! – звонкая пощечина. – В общем, никакого равенства между нами нет и быть не может. Просто прими это как факт, если хочешь быть со мной. И еще. Скажу прямо, если ты до сих пор не понял – мне нравится тебя сечь и унижать. Кайфую с этого. Ты очаровательно визжишь под розгами. И потому да, наказывать я тебя отныне стану гораздо сильнее и чаще. Плюс новые правила. Обращаться ко мне ты обязан «леди» и на «вы». Даже на людях. Не имеет значения, где. Тебе ясно?
- Публично? Но… Подумают же… - он трясся и отводил глаза. Неужели дернется? Даже интересно…
- А не плевать тебе, что подумают? Думай лучше о том, что я спущу с тебя шкуру в случае непослушания. Захочу – на улице отшлепаю. И, разумеется, сечка при моих подругах станет теперь обычным делом.
- Герда, нет!
- Нет? – она повела плечом. – Хорошо, собирай вещи. Через час чтобы тебя здесь не было.
- Постой, прости, - он судорожно потянулся к ней, но она оттолкнула его руку. – Давай обсудим…
- Обсуждать нечего. Не согласен – выметайся. Согласен – заголяйся и ложись на диван. Получишь девяносто девять розог. Считаю до десяти. Один…
- Герда, нет! Я же… Я люблю тебя! – он рухнул на колени и принялся судорожно целовать ее домашние тапочки.
- Два, три…
- Герда… - Женя, запинаясь, обратился к высокой блондинке, неторопливо наводившей макияж перед зеркалом, осторожно заглянув в полуоткрытую дверь ванной комнаты. Он счел момент подходящим – сейчас у нее настроение на подъеме, да и мысли заняты другим. И потому решился. Вечером будет поздно… - Герда, прости, можно?
- Что тебе? – женщина повернула голову и смерила взглядом невысокого парня в домашней футболке и шортах, в свои двадцать три выглядевшего максимум на шестнадцать-семнадцать
- Герда, слушай… Ты могла бы… Не наказывать меня сегодня вечером?
- Еще чего, - Герда сердито поджала ярко напомаженные губы. – Будешь мне тут семерки таскать, а я прощать должна? Все будет, как договорились – каждый день в течение недели.
- Но можно сегодня пропустить? – юноша отвел глаза. – Потом, в другой раз, добавишь.
- А что за важность такая?
- Просто встреча завтра. В честь окончания года, - Женя уже начал дрожать, ощущая ледяной взгляд голубых глаз. – Не хочется, в общем… Я итак после вчерашнего…
- Встреча, значит, - Герда поправила расческой волосы и направилась к выходу из ванной, оттеснив юношу в коридор. – А позволь спросить: с чего ты взял, что ты на нее пойдешь? Ты, кажется, еще не спросил у меня разрешения.
- Но… Это же официальное почти мероприятие, - Женька поднял руку, будто защищаясь. – Мне нужно поддерживать коммуникацию и…
- Перед девками тебе нужно выпендриваться, - сплюнула Герда. – Никуда ты не пойдешь. Знаешь, я устала препираться. Иди в гостиную и снимай шорты, я сейчас.
- Но… Тебе же идти пора… - он попробовал робко возразить, но сам уже направился к широкому дивану в гостиной. Он не мог противиться этому повелительному голосу со стальными нотками, так похожему на материнский.
- Я разберусь сама, - девушка улыбнулась и снова зашла в ванную с тем, чтобы через пару секунд выйти из нее с широкой деревянной щеткой для волос в руках. – Сейчас я тебя больно и стыдно отшлепаю. Как понимаешь, вечерних розог это не отменяет.
- Может не щеткой? – совсем уже жалобно попросился Женька. Он уже стоял возле дивана, послушно сняв шорты и трусики и бросив их на кресло.
- Ногти уже накрасила, так что без вариантов. Могу, конечно, ремешок взять… - Женя отрицательно покрутил головой. Герда тут же схватила его за ухо и, присев на диван, ловким движением перебросила через колени. Спустя мгновение тыльная поверхность щетки обрушилась на худенький мальчишеский зад. Парень ойкнул, девушка рассмеялась.
На сей раз наказание закончилось быстро. Всыпав Жене от силы двадцать увесистых шлепков, Герда разрешила ему подняться.
- Видели бы сейчас твои подружки твою красную задницу, - хихикнула она. – Вообще я думаю, что тебя нужно наказывать чаще и строже. А то все жалею и жалею. До конца дня тебе запрещено выходить из дому и заходить в Сеть. Если что – в телефоне у тебя маячок, а во всех соцсетях я у тебя в друзьях. Так что не думай даже обмануть, - Герда погрозила юноше пальчиком, натянув туфли. – Вечером розги, гречка и воспитательная беседа. А пока я побежала. Пока!
…
- Привет, Ань.
- Жень, привет. Как дела?
- Да ничего. Слушай, извини, я завтра не смогу.
- Да? Почему? – в голосе однокурсницы послышалось удивление.
- Семейные обстоятельства, - бросил Женя и тут же внутренне обругал себя за эти слова. Нет, чтобы больным сказаться…
- Семейные? Ты же с девушкой живешь? – с интересом спросила Анька.
- С девушкой, - тяжело вздохнул парень. – Ладно, слушай, не могу говорить – дела.
- Что, приревновала тебя? – не унималась девчонка, но Женя, не прощаясь, нажал на красную кнопку и отложил телефон.
Он задумчиво стоял посреди комнаты и вспоминал. Вспоминал свою жизнь за последние два года. И даже раньше. Время, когда впервые познакомился с Гердой. В то время аспиранткой, преподававшей студентам младших курсов латынь и древнегреческий. Языки всегда давались Жене с трудом, но вот молодая преподавательница сумела его очаровать. Ради нее он занимался, сидел над учебниками ночами, чтобы не получить очередной разнос за небрежно приготовленную домашку (Герда всегда придирчиво проверяла тетрадки подопечных и не стеснялась в выражениях). Сдать экзамены он тогда сумел таки на хорошо и отлично, хоть это и далось ему нелегко. Уже потом, когда формальные отношения официально прекратились, он, стесняясь и краснея, вручил Герде букет цветов. Та посмеялась, но благосклонно.
А потом, спустя где-то месяц, все вдруг завертелось. Она первая пригласила его на свидание. Встречи, кафе, рестораны, поцелуи… Первое время тайком от родителей, хотя они едва ли имели бы что-то против. Просто давний детский страх никак не желал покидать юношу. Сейчас он уже не помнил, кто и как первым поднял тему телесных наказаний. Наверное, все-таки он как-то упомянул о своем воспитании. А там, обретя благодарную слушательницу, пошел вразнос, как это бывало нередко. Признавшись, что в последний раз был выпорот матерью в восемнадцать лет перед поступлением, он получил в ответ смешок Герды и ее заявление, что его и сейчас надо бы сечь. Она всегда говорила именно «сечь». Это слово явно ей нравилось, как и производное от него существительное «сечка».
Дальше ссора после опоздания на свидание. Скандал, завершившийся строгой поркой резиновой прыгалкой у нее дома. Сперва это показалось ему даже забавным, несмотря на дикую боль. Потом первая телесная близость. Переезд в ее квартиру. Тогда он даже радовался будто бы обретенной наконец свободе. И затем железные тиски, начавшие медленно, но верно его сжимать. Сначала Герда порола его редко, только после сильных ссор. Он не сопротивлялся – позволял ей сбросить эмоции, да и сам ощущал свою вину за нытье и капризы. Такая красавица рядом, а он… Дальше периодические вспышки ревности, заканчивавшиеся наказаниями. Затем Герда неожиданно ввела порки за оценки (все, кроме отличных): «Хочешь жить со мной – учись, как следует!». Березовые розги, горох и гречка, прочно вошедшие в их повседневный обиход. В свое время сложно было предположить, что эта красивая интеллектуалка с именем сказочной героини, погруженная в беседы о греческих мифах и поэзии Серебряного Века, может оказаться такой жестокой стервой. Однако он любил ее. Да, любил… Так, все, пора готовить ужин. А то станет еще хуже…
…
- Что, заждался? – Герда кровожадно оскалилась, глядя на склонившего голову мальчишку. Именно мальчишку, иначе она его не воспринимала. – Помоги-ка разуться. На коленках. Вот так. Знаешь, я вот тут подумала, - она легонько коснулась кончиками пальцев его плеча, проходя в комнату, - подумала, что нашим отношениям не хватает откровенности.
- То есть? – он не понял и испуганно поглядел на нее.
- Я стараюсь держать себя с тобой на равных. Почти все время, кроме наказаний. Хотя, на самом-то деле… Сам смотри , - она принялась загибать пальцы, - квартира – моя, деньги – мои, одежки на тебе – мои, все мое. И кстати – у меня от женихов отбоя нет. В любой момент могу дать тебе пинок под зад и выкинуть на улицу.
- Герда… Ты хочешь, чтобы я работал?
- Нет, я хочу, чтобы ты заткнулся и не перебивал! – звонкая пощечина. – В общем, никакого равенства между нами нет и быть не может. Просто прими это как факт, если хочешь быть со мной. И еще. Скажу прямо, если ты до сих пор не понял – мне нравится тебя сечь и унижать. Кайфую с этого. Ты очаровательно визжишь под розгами. И потому да, наказывать я тебя отныне стану гораздо сильнее и чаще. Плюс новые правила. Обращаться ко мне ты обязан «леди» и на «вы». Даже на людях. Не имеет значения, где. Тебе ясно?
- Публично? Но… Подумают же… - он трясся и отводил глаза. Неужели дернется? Даже интересно…
- А не плевать тебе, что подумают? Думай лучше о том, что я спущу с тебя шкуру в случае непослушания. Захочу – на улице отшлепаю. И, разумеется, сечка при моих подругах станет теперь обычным делом.
- Герда, нет!
- Нет? – она повела плечом. – Хорошо, собирай вещи. Через час чтобы тебя здесь не было.
- Постой, прости, - он судорожно потянулся к ней, но она оттолкнула его руку. – Давай обсудим…
- Обсуждать нечего. Не согласен – выметайся. Согласен – заголяйся и ложись на диван. Получишь девяносто девять розог. Считаю до десяти. Один…
- Герда, нет! Я же… Я люблю тебя! – он рухнул на колени и принялся судорожно целовать ее домашние тапочки.
- Два, три…
