Arthur. Штиль

[Книжник]

M/F


Arthur


Штиль



Я стою посреди кабинета, замерев на полувыдохе, и крепко зажмурив глаза. Нужно успокоиться, остыть, взять в себя в руки. Впереди долгий и жаркий рабочий день. Тень ушла за океан, накрыв соседний континент полночью, оставив меня в самом центре гигантского небоскреба, без единого повода для жизни.

Меня разделяют с нижней тысячи миль, долгие часы, сложные обстоятельства. А сейчас, еще и целый океан слез, обид и упреков. "Успокоиться, успокоиться!" - приказываю я себе. Мысли украдкой тянутся к айфону, чтобы посмотреть расписание самолетов, наличие билетов… Я крепче стискиваю зубы и заставляю себя дышать.

Вокруг меня сотни и десятки тысяч движений. Звонки, голоса, пахнет свежим журналом. За стенами моего офиса кипит и бурлит жизнь. И только тут, вот именно здесь, в этой точке, где я стою - жизни нет. Она оборвалась и кончилась, вместе с разорванным разговором, брошенной трубкой и погасшим экранам больше ненужного мне айфона.

Банальная история. Ты покупаешь отдельный телефон, отдельный планшет, сначала флешку, а потом SSD, потому что фото, видео и прочего становится слишком много. Только ей, только для нее, потому что она делает твою жизнь такой, она наполняет тебя собой и новыми для тебя вещами…

Ремень - широкий, кожаный, тяжелый, с логотипом известной фирмы, из той, неизвестной тебе коллекции, о которой ты бы и не узнал, если бы не она. С чего бы тебе знать про такие вещи? Но ты узнаешь, потому что она всегда хотела именно таким… Ты не хочешь знать почему, но она не оставляет тебе выбора.

Ты покупаешь специально, только для нее, наручники, и долго, придирчиво, подбираешь напульсники, потому что слишком дорожишь ее загорелой, пахнущей солнцем кожей, на которой может остаться синева от грубого металла. А потом, в порыве страсти, вы оба забываете о предосторожностях. Целуя следы на запястьях, ты чувствуешь соленый вкус ее слез.

Она плачет каждый раз, когда раздевается перед поркой. Жалобно и тонко, это словно игла, которую ты однажды, по нерасторопности, вогнал себе в руку. Хочется бросить все, развернуться и уйти, лишь бы не дрожало все внутри от смешанного чувства нежности и дикого желания высечь ее розгами и плетью. Так, чтобы поверх ровных кровавых полос легли мягкие розовеющие петли.

У нее идеальная грудь, и я каждый раз в томлении закусываю губу, когда она прижимается темными, большими сосками к холодной поверхности стола. То, как они твердеют от жесткости покрытия и возбуждения, заводит меня намного сильнее, чем совершенные, мраморные полушария ягодиц, покорно приподнятые в ожидании порки.

Она моя и принадлежит только мне. Нет такого места на этом прекрасном теле, где я не смог бы оставить свои следы. От кончиков пальцев, по которым я наказывал ее линейкой за пошлости в письмах, до младенчески гладких пяток, получивших бастинадо за попытку манипуляции - вся она открыта и доступна только мне.

У нее нет для меня табу и запретов. Мы идеально совпадаем в своих маниакальных желаниях и глубочайших неприязнях.
- Просто чуть нежнее и сдержаннее, - смеется она сквозь слезы, сдерживая мой напор.
- Просто будь смелее и выдержаннее! - подначиваю я, но готовый в любой момент отступить.

"Это вечно, это навсегда!" - клялась она. А теперь, отключив телефон, забыв про почту, игнорируя просьбы друзей, лишив меня всех радостей любви и темы, оставила без шанса на объяснение, просто умирать, без кислорода, в громадном, мертвом здании, посреди исполинского мегаполиса, жизнь которого перестала меня волновать.

Я чувствую боль от разочарования ее пустых обещаний, напрасных упреков, беспочвенных обид. Несбывшихся надежд, отмененных встреч, никому теперь ненужных подарков. Боль, которая замерла внутри меня, и не позволяет дышать как прежде: активно, ярко, с удовольствием. Она давит и душит меня, скребется в горле и выжигает глаза.

"Успокойся, успокойся" - уговариваю я себя и прислушиваюсь к толчкам сердца. Кровь шумит в ушах, как океанский прибой. Я пытаюсь обуздать свою боль и принять ситуацию. Мы же знали на какой риск шли. На одном материке, в одной стране, в одном городе, люди не часто могут сохранить отношения, а мы попытались покорить целый мир.

Просто сделать сейчас глубокий вдох, медленный выдох и открыть глаза. Время лечит. Неважно, так это или не так, правда или нет, именно сейчас очень важно помнить, что время лечит. Сначала пройдет месяц, потом два, через год ты перестанешь вздрагивать на улице при виде похожей на нее девушки и научишься засыпать без ее SMS.

Я открываю глаза. Мир по-прежнему клокочет вокруг меня зноем, буйством красок и разнообразными проявлениями жизни. Просто я еще не отмер. Нужно успокоиться, собраться, и выйти из этой точки. Туда, где работа, обязательства и прочее… Выйти, и плотно закрыв за собой дверь, выбросить ключ, чтобы никогда больше не мучиться этой болью!

Не вынимая рук из карманов, я раскачиваюсь с носка на пятку, не решаясь на первый шаг. Повернув голову смотрю на часы. Две минуты сорок секунд. Все, это точно все. Безвозвратно. У меня осталось двадцать коротких мгновений тишины посреди суеты рабочего дня, а потом я должен буду просто смириться с тем, что все когда-нибудь заканчивается.

Айфон взрывается в моей руке либертанго Пьяццоллы, и я дважды почти роняю его, пока у меня получается принять входящий. «Ты жестокий, бессердечный садист, не имеющий никакого понимания о жалости и сострадании…» - ее слезы звенят так, что мне приходится отстраняться от динамика. Или… я просто хочу еще раз полюбоваться на фото контакта.

Я стою посреди кабинета, замерев на полувыдохе и блаженно улыбаюсь синему небу, офисному шуму и запаху кофе. Все твои доводы, льющиеся бесконечным потоком - целительный бальзам для моей замершей от счастья души. Этот звонок - как исцеление, как горькая пилюля, как благословение.

Нас по-прежнему разделяют проклятые мили, бесконечные часы, куча нерешенных проблем. Но теперь, между нами громадный океан искренних чувств, глубочайшей любви и бесконечной нежности. Мир застыл одной гигантской глыбой. И там, внутри него, маленькой точкой, я стою абсолютно спокойный, переполненный счастьем и негой, посреди своего персонального штиля.