Bear
Обыкновенная история
Люська встает с кушетки в ординаторской, не торопясь причесывается и одергивает подол халатика.
- Спасибо, Витюш, ты настоящий друг - она целует меня в щеку. Пойду в восьмой капельницу проверю. И в двенадцатой два укола.
***
Это началось довольно давно, с тех пор, как я полушутя пригрозил выпороть медсестру Люську за какую-то постоянную ошибку в работе. В следующий раз во время ночного дежурства, повторив ту же ошибку, Люська сама заперла изнутри дверь ординаторской, принесла резиновый жгут и, стараясь не смотреть мне в глаза, ничком легла на кушетку. Позже она призналась мне, что, хотя и очень любит своего мужа, ей иногда не хватает именно этого.
- Знаешь, я не могу отделаться от чувства вины...
- Люська, я врач. Женщин насмотрелся вот так и даже больше, снаружи, и с изнанки. Поэтому здесь ты меня вряд ли чем-нибудь удивишь. И я тоже очень люблю свою жену. Считай, что я оказываю тебе своего рода медицинскую помощь. Или просто дружескую, как удобнее.
- Да, - задумчиво отозвалась Люська, - ты действительно друг. На тебя можно положиться, и ты не из болтливых.
- Люсь, а почему ты не попросишь об этом мужа?
- Да ты что... Я боюсь... Вдруг он разлюбит, если узнает, что я... вот такая... Ты только следов не оставляй, хорошо?
***
Татьяна приходит с работы и как-то необычно быстро переодевается. Я подхожу поближе и целую ее там, где шейка изящной линией переходит в плечо. Ее явно что-то гнетет - раньше она никогда не спешила, переодеваясь. Она всегда наслаждалась, демонстрируя мне изящество своего тела, каждый изгиб которого я помню и зрительно, и на ощупь. Я пробегаю пальцами по ее бедру - что-то не так...
- Что это, Танюш?
- Ой, Вить, я споткнулась и сломала каблук...
- Ага, и так восемь раз подряд, - насмешливо отвечаю я. - Зимой ты падала на льду, хотя тогда уже дня три стояла оттепель, и лед давно стаял. Сейчас каблук. Тань, я сдавал судебную медицину и кое-что еще помню. По характеру следов - я провел по ним пальцем - можно с уверенностью определить, что они не могли возникнуть при падении. А вот в результате множественных ударов твердым плоским продолговатым предметом, предположительно линейкой - очень даже возможно.
- Рейсшиной, - отозвалась она чуть слышно. - Помнишь, были такие еще до эпохи компьютеров. Точнее, куском рейсшины. Но ты не думай, Вить, у нас... У меня с ним ничего не было, кроме этого... Чего мне не хватает с тобой... Он умный, порядочный человек и очень любит свою жену. Ты ведь не стал бы ревновать меня к парикмахеру или массажисту, верно?
- Как же вы встретились с этим "массажистом"?
- В Интернете познакомились.
- Тань, а почему ты меня не попросила?
- Я боялась... Вдруг ты узнаешь, что я у тебя… с такими наклонностями и не станешь больше любить...
...Вот ведь дуреха, столько лет молчала…
- Танюшка, я не перестану любить тебя, даже если окажется, что ты инопланетянин с тремя головами и семью щупальцами. А вот чего я действительно не люблю, так это когда мне врут. Поэтому - я подвел ее к раскрытому окну - вон, видишь ту иву? Сейчас ты нарежешь с нее прутьев вот такой длины - я показал на ее руке - и принесешь сюда. Да поживее, я жду.
Как страшно хрустит под ногами тонкий ледок... Сейчас она фыркнет и уйдет, хлопнув дверью... Но вместо этого, Танька вытягивается в струнку, в глазах пляшут веселые чертенята.
- Слушаюсь, вашбродь!
Через минуту ее каблучки уже резво цокают вниз по ступенькам.
***
Подьем на два часа раньше обычного. Сбегать на угол за цветами. Букет в вазу, вазу у изголовья. Сегодня Танюшкин день рождения, самый любимый мною день.
Так, теперь подарки. Каплю духов из флакончика на одеяло - чтобы проснулась, чувствуя аромат. Легкий и свежий, как ветерок над летним альпийским лугом. Как она сама...
Над вторым подарком пришлось попотеть, причем втайне от Таньки и мальчишек. Но труды того стоили...
Танька просыпается, шарит рукой по одеялу... Возглас удивления, потом восторга... Она вскакивает, держа подарки в руках. Я не зря старался - плетка получилась гибкой и грациозной, точно пантера в прыжке. Третий подарок, увесистая скамья из толстых сосновых досок, стоит у стены, ожидая своей очереди. Танька горит желанием опробовать все это немедленно.
...Ну как откажешь любимой, да еще в такой день...
Вдоволь напищавшись, наойкавшись и наерзавшись по гладкой поверхности скамейки, Танька встает и вознаграждает меня крепким, благодарным поцелуем. Она вертит в руках плетку, рассматривает, щупает и даже нюхает.
- Совсем, как твои руки - сильная, упругая… и нежная!
...Только женщина может найти общее между понятиями "плетка" и "нежность"...
- Вить, а давай повесим ее на стенку!
- Ну да, а пацаны?
- Ну и что! Там же висит кинжал, что тебе в Махачкале подарили. Пускай думают, что и плетка тоже для бутафории.
...Все отдам, только бы почаще видеть счастливый блеск в ее глазах...
***
Вечереет. Мы идем по аллее, впереди бегут пацаны. Аллея делает резки изгиб - и за поворотом мы неожиданно сталкиваемся с Люськой. Рядом с ней высокий брюнет, приобнимающий ее за талию. Возле них, чинно взявшись за руки, две девчонки-близняшки. От неожиданности замедляем шаг с обеих сторон. Первой приходит в себя Люська.
- Коль, познакомься - это Витюша, мой вождь и учитель.
- Вы уж с ней построже, Виктуар, - басовито напутствует меня Коля, пожимая мне руку.
- Ой, да он и так строгий, - смеется Люська, и мы с ней обмениваемся многозначительными взглядами. Дальше идем все вместе. Дети бегут шумной стайкой, то обгоняя нас, то приотставая. Татьяна с Люськой - может, теплый вечер тому причиной - быстро нашли обшие точки и безумолку щебечут, перемежая болтовню хохотом. Нам с Николаем тоже есть о чем поговорить - он, как и я, оказался страстным рыбаком и альпинистом. Мы перебиваем друг друга, усыпая речь названиями снастей, перевалов и ледников.
- ...Жерех на нее здорово берет...
- ...Нее, по кулуару там не пройдешь, сильно вправо уводит и камнеопасный. Надо левей, где два жандарма...
Расходимся, когда уже темнеет, условившись о встрече на следующие выходные.
Когда Николай и Люська пропадают из виду, Таня тихонько говорит:
- Это он.
- Кто - он?
- Николай. Он и есть тот самый "массажист"...