Expat писал(а): ↑Чт дек 21, 2023 3:48 pm
Alexander Kovalskij писал(а): ↑Чт дек 21, 2023 1:36 pm
Справедливости ради отмечу, что ничего невозможного в этом обстоятельстве нет. Как и никаких невероятных последствий для барышни не повлекла бы даже огласка такого случая. Тем более, что это уже середина 19-го века и замуж стали выдавать попозже.
Но соглашусь в том, что эта линия в рассказе выглядит излишней
Я-то понимал так, что барышня не шибко взрослая, лет пятнадцать? Или я чего-то упустил.
А сделать эту линию более естественной и логичной, по-моему, совсем не трудно: просто нужно, чтобы барышня уже знала, в какую неприятность она втравила Ваню. Не так много и поправить в рассказе придётся. От интермеццо при этом можно было бы отказаться.
Правда, при этом пропало бы M/F, но что поделать.
Кстати, и в M/f в наказании Эльзы мне тоже не очень верится. Ей вроде как тоже лет 15, в этом возрасте даже родному отцу наказывать девушку было уже неприлично, по-моему ...
Эльзе - лет 15, да.
В беседке сидела Эльза – барышня на два года старше Пауля.
Оленьке - хорошо если 14. Ване еще не исполнилось четырнадцати, но уже вот-вот, судя по упомянутому в эпизоде с вазой возрасту героев: "...дом поступил в распоряжение восьмилетней Оленьки и её ровесника – Ванечки". Кстати, сцена эта дает задел и к последующему наказанию Оленьки.
- Тебе что за это будет? – спросил Ваня.
Оленька не ответила.
- Что случилось? – одновременно крикнули Екатерина Александровна, и Анна Петровна, с порога комнаты.
Оленька молчала, будто невидимый клей вместо вазы заклеил губы. Ваня взглянул на неё, перевел взгляд на хозяйку усадьбы и спокойно сказал:
- Простите, я случайно толкнул.
Анна Петровна шагнула к сыну, схватила за ухо, едва ли не подняла. Ваня молча сопел, Оленька очнулась.
- Не надо его, это я уронилаааа! – закричала она сквозь слёзы….
Екатерине Александровне и Павлу Михалычу пришлось постараться. Маменька объясняла удивленной гостье, что самые драгоценные вазы, графины и кувшины не стоят детских слёзок и это не блажь, а новая теория, по которой в современной Европе воспитывают детей монархов.
Специально сделала цитату такой длинной ради последней фразы: по крайней мере в реальности рассказа теория - новая, и в домашнем наказании дворянских отпрысков нет ничего настолько странного, чтобы вызвать пересуды. Насчет исторической достоверности - это к Ковальскому, но давайте не забывать, что мир-то не совсем наш с вами, в нем есть Хишарта...
И поправлять в рассказе ничего не нужно, Оленьке и раньше не нужно было знать всех деталей предстоящего "что за это будет", чтобы вообразить что-то очень страшное (хотя тут-то - действительно страшное), и, разрыдавшись, но не думая уже о себе, кинуться восстанавливать справедливость (см. эпизол 15, там и ваза упоминается). Еще длинная цитата:
- Это… Это из-за моего альбома?
Николай Андреевич замер. Вдохнул, внимательно взглянул на Оленьку. Наконец сказал: «да».
- Дядя Коля, - -шепнула Оленька, сжавшись в ожидании утвердительного ответа, - Ванечку больше не отпустят к нам из Корпуса?
- Из Корпуса? – ответил дядя так спокойно, что Оле стало страшно, - его не отпустят из Омска, из Петропавловска, из Читы, другого далекого гарнизона. Или отпустят, лет через десять.
Еще секунду назад Оленька была полна удивления, обиды, тоски. Теперь их сменил ужас.
- Почему, за что?!
Кузен Николя взял её за руки, взглянул в лицо.
- Потому что ты нарисовала римского кесаря, пронзенного мечом, а его лицо – лицо нашего Государя. Увы, узнаваемое даже тем, кто видел его издали. А твой друг – кадет, взял на себя этот цареубийственный умысел. Пусть и рисованный. За это не запретом на субботний отпуск наказывают. И даже не исключением.
По-моему, доходчиво, хоть и без упоминания порки, но его и не нужно. Оленька понимает, что случилось, понимает, что последствия будут ужаснами, а что самое ужасное видела она в своей благополучной жизни? Порку девки Малашки. Поэтому и такая странная просьба...
Просто вы мало знаете о добрых феях.