Полукрест в середине самой верхней комнаты Башни, прямо под крышей, был всё таким же, что и пятнадцать лет назад – огромным, с намертво вмурованным в пол основанием квадратного деревянного бруса и такой же перекладиной чуть выше плеч. Таким же могучим, надёжным и неотвратимым, каким Адамант его помнил.
Источник.
Источник Осознания и Смирения, как называл его Старший Брат.
Источник унижения и муки, которым он был для всех других.
- Одежду – как всегда, - Старший Брат кивнул на большое плетёное кресло у окна. А сам отошёл в сторону, к стене между двух больших окон, к вычурно-красивому резному держателю, на котором висел короткий чёрный кнут.
Адаманту нужно было много времени, чтобы совладать со всеми застёжками и расстаться с одеждой. Старший Брат стоял, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдал. И не торопил. Он никогда не торопил. Ему нравилось это действо – созерцание ученика, которому он собирался преподать очередной урок. Ученика, чья рука выскальзывала из рукава, как крыло бабочки из куколки, такой же ранимой, как неприкрытое тело, освободившееся от тонкой ткани. Но, конечно, ещё больше он наслаждался тем, что следовало потом.
Поэтому он просто встал как можно дальше от своего бывшего – а при желании и будущего – ученика, будто бы оставляя ему достаточно места для движений. На самом же деле – держа расстояние до него, даря ему призрачную надежду сохранности, хрупкую иллюзию защищённости. О, как быстро рушится эта иллюзия! Старший Брат искренне обожал этот момент – когда ломалась эта непрочная оболочка, когда этот изящный мираж разбивался вдребезги, когда тонкая скорлупка мнимой безопасности разлеталась великолепным фонтаном осколков, обнажая душу и выбрасывая её из обмана в реальность. И одновременно и предвкушал, и оттягивал этот миг. Ему каждый раз было интересно, когда он наступит, как долго придётся его ждать.
Старший Брат был ценителем прекрасного.
Он терпеливо дождался, когда пальцы ученика коснутся светлого дерева поперечной балки, скользнут по гладкой поверхности в стороны, раскидывая руки, повторяя силуэт полукреста и деля мгновения на «до» и «сейчас». Его рука, жилистая и не по возрасту крепкая, взялась за рукоять чёрного кнута, и та легла в ладонь, как родная.
- Надеюсь, ты ещё не опустился до того, чтобы пришлось тебя привязать.
В сложном умении росписи по телу Старший Брат считал себя мастером. Он виртуозно владел чёрным кнутом, и всегда начинал своё произведение с ювелирного искусства нанесения сложной вязи из тёмных полос на нетронутую кожу. Эту картину он дополнял великолепным затейливым узором из тонких вспухших рубцов, и восторгался особо изящными переплетениями, повторяющими очертания тела. Творя красоту ажурной сети с алыми бусинами крови на пересечениях полос, а потом оттеняя их длинными, блестящими красными росчерками, Старший Брат ощущал себя художником.
Едва слышный, зажатый в зубах стон, не попавший в резонанс, нарушил вибрацию эфира, сбил тонкую волну эстетического удовольствия, раздражая слух – он был лишним в этой деликатной гармонии движений и контуров.
Старший Брат остановился.
- Да ты, никак, голос подать решил? Сдаёшь, однако, сдаёшь... Размяк. Одомашнился. Но это ничего, это можно исправить. – Он подошёл совсем близко. Рукоять кнута легла на подбородок Адаманта, надавила, отрывая опущенную голову от опоры, скользнула вниз, и тому показалось, что к кадыку прижался не кнут, а нож, в любой момент готовый к рывку. – Заткни свою глотку, потому что если я услышу из неё ещё один звук, то ты об этом сильно пожалеешь.
Когда сознание вынырнуло из хаоса ужаса и боли, Адамант обнаружил себя стоящим на коленях, в крепких объятиях с основанием креста. Старший Брат мелькал где-то на краю поля зрения. Адамант прерывисто вдохнул и ещё сильнее прижался к тёплому скользкому дереву, мокрый, дрожащий и сосредоточенный только на том, чтобы не упасть.
- Что ж, это хорошее начало. У тебя будет время подумать над тем, что и сколько ты задолжал. – Насмешливый голос таки пробился сквозь шум в ушах. – Позже я пришлю Братьев, они... тобой займутся. А пока постой так – тебе полезно.
Viktoria. За тебя
Re: Viktoria. За тебя
Мику терпеть не мог ковыряние в огороде. Когда он был ещё таким маленьким, что его вместе с другими детьми регулярно отправляли туда, чтобы под чьим-то надзором выполнять мелкую работу, он всячески пытался отлынить от дежурства или поменять его на что-то другое. На всё, что угодно – даже уборку в доме или чистку курятника он предпочитал нескончаемым рядам одинаковых грядок, где надо было что-то копать, выдёргивать, сортировать, втыкать... Он ужасно обрадовался, когда наконец вырос и окреп достаточно, чтобы заниматься более серьёзными с его точки зрения делами. С тех пор он бывал в огороде крайне редко, и только тогда, когда кто-то его туда посылал.
За последние недели он сходил туда чаще, чем за все лет пять до этого.
Но, как и раньше, грядки его не привлекали; зато его неудержимо тянуло в солнечный уголок, где в разрыхлённой, очищенной от камней и правильно смешанной земле росли лечебные травы. Интересовали его, конечно, не эти растения, а их опекунья, которая в старой одежде, с завёрнутой рожком косой – чтобы не пришлось поправлять – и закатанными рукавами проводила там большую часть дня. Мику под её руководством перекопал всю землю, используя на это всё свободное от тренировок, патруля и охоты время, но это время совершенно не казалось ему потраченным зря. Рассадкой этих растений он, конечно, не стал заниматься, боясь в этом тонком деле принести больше вреда, чем пользы, но составил компанию Серпе, которая ловко распределила семена и ростки по намеченным местам. Умело орудуя руками, она одновременно осыпала Мику разными фактами о травах и снадобьях, которые он пропустил мимо ушей, так как занимался созерцанием собеседницы, и мысли его при этом были очень далеко от полезной зелени. С тех пор зелёные листики росли прямо на глазах, копать ничего не надо было, но и Мику не искал больше предлога, чтобы навестить этот уголок и его хозяйку; он просто приходил.
Потом Мику принял решение. Вернее, два. Первое решение они приняли вместе после того, как Мику смог выговорить то, что хотел, но побаивался сказать Серпе уже довольно долгое время. Когда же он наконец, мысленно в стиле Адаманта обозвав себя слюнтяем, облёк мысли в слова, то оказалось – в очередной раз – что всё не только не страшно, а наоборот – так хорошо, как можно было только мечтать.
Второе решение он принял сам. Это решение было просьбой, которую он собирался озвучить довольно скоро.
Тотчас же, как приедет Адамант.
За последние недели он сходил туда чаще, чем за все лет пять до этого.
Но, как и раньше, грядки его не привлекали; зато его неудержимо тянуло в солнечный уголок, где в разрыхлённой, очищенной от камней и правильно смешанной земле росли лечебные травы. Интересовали его, конечно, не эти растения, а их опекунья, которая в старой одежде, с завёрнутой рожком косой – чтобы не пришлось поправлять – и закатанными рукавами проводила там большую часть дня. Мику под её руководством перекопал всю землю, используя на это всё свободное от тренировок, патруля и охоты время, но это время совершенно не казалось ему потраченным зря. Рассадкой этих растений он, конечно, не стал заниматься, боясь в этом тонком деле принести больше вреда, чем пользы, но составил компанию Серпе, которая ловко распределила семена и ростки по намеченным местам. Умело орудуя руками, она одновременно осыпала Мику разными фактами о травах и снадобьях, которые он пропустил мимо ушей, так как занимался созерцанием собеседницы, и мысли его при этом были очень далеко от полезной зелени. С тех пор зелёные листики росли прямо на глазах, копать ничего не надо было, но и Мику не искал больше предлога, чтобы навестить этот уголок и его хозяйку; он просто приходил.
Потом Мику принял решение. Вернее, два. Первое решение они приняли вместе после того, как Мику смог выговорить то, что хотел, но побаивался сказать Серпе уже довольно долгое время. Когда же он наконец, мысленно в стиле Адаманта обозвав себя слюнтяем, облёк мысли в слова, то оказалось – в очередной раз – что всё не только не страшно, а наоборот – так хорошо, как можно было только мечтать.
Второе решение он принял сам. Это решение было просьбой, которую он собирался озвучить довольно скоро.
Тотчас же, как приедет Адамант.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Viktoria. За тебя
Если совсем не двигаться и дышать неглубоко, то почти не больно.
Ноги Адаманта утопали в толстом красном ковре в центре приёмной. Напротив, глядя на него с насмешливым снисхождением, стоял Старший Брат – его бывший кумир и наставник, его хозяин и палач.
- Можешь дальше забавляться в лесу, пока что ты мне не нужен. Всё равно в данный момент всё тихо, и с тебя мало пользы. Но наведи порядок в своём выводке. Если подобное повторится, ты опять приедешь сюда. Сам. Потому что будь уверен – я узнаю. И лучше тебе быть здесь раньше гонца, который принесёт мне эту весть. Но тогда уже и останешься подольше. Придётся снова заняться твоим обучением. Освежить тебе не только память, но и кое-какие навыки – проверенным способом.
Старик тяжело опустил руку на плечо Адаманта и чуть улыбнулся при виде мимолётной гримасы, промелькнувшей у того на лице.
- Ехать-то сможешь?
- Мой конь хорошо обучен, - сказал Адамант, глядя мимо него. – Справлюсь.
- Что ж, надеюсь, ты не собираешься плестись шагом всю обратную дорогу. Это было бы весьма... потешно. Я прикажу оседлать его и упаковать сумки. Если, конечно, не хочешь сам.
Адамант не ответил.
Ноги Адаманта утопали в толстом красном ковре в центре приёмной. Напротив, глядя на него с насмешливым снисхождением, стоял Старший Брат – его бывший кумир и наставник, его хозяин и палач.
- Можешь дальше забавляться в лесу, пока что ты мне не нужен. Всё равно в данный момент всё тихо, и с тебя мало пользы. Но наведи порядок в своём выводке. Если подобное повторится, ты опять приедешь сюда. Сам. Потому что будь уверен – я узнаю. И лучше тебе быть здесь раньше гонца, который принесёт мне эту весть. Но тогда уже и останешься подольше. Придётся снова заняться твоим обучением. Освежить тебе не только память, но и кое-какие навыки – проверенным способом.
Старик тяжело опустил руку на плечо Адаманта и чуть улыбнулся при виде мимолётной гримасы, промелькнувшей у того на лице.
- Ехать-то сможешь?
- Мой конь хорошо обучен, - сказал Адамант, глядя мимо него. – Справлюсь.
- Что ж, надеюсь, ты не собираешься плестись шагом всю обратную дорогу. Это было бы весьма... потешно. Я прикажу оседлать его и упаковать сумки. Если, конечно, не хочешь сам.
Адамант не ответил.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Viktoria. За тебя
Адамант вернулся на закате. Галопом влетел в открытые ворота, осадил вороного уже во дворе, спрыгнул – напряжённый, вымотанный, осунувшийся, как сама смерть – окинул взглядом двор, не останавливаясь ни на ком, бросил поводья подскочившему мальчонке и быстрым шагом направился в дом.
Обычно всех приехавших встречали, будь то охотники, патрульные или сам Глава, вернувшийся из очередного визита в другой клан. Но на этот раз Адамант появился и исчез так быстро, что домашние даже не успели оторваться от своих дел, чтобы подойти.
- Что с ним? – шепнула Реа.
- Не знаю, - ответил Мику так же тихо. Оба сидели прямо во дворе, проверяя и правя наконечники стрел, но и они не успели отреагировать на приезд Главы. – Я его ещё таким не видел, насколько помню. Что-то опять стряслось. Причём не у всего Клана, иначе он нас всех сейчас собрал бы. А у него лично.
Странно, подумал Мику про себя. Адамант выглядел так, будто его выкрутили наизнанку, перетрясли, а потом вернули обратно. Так, что лучше было бы не появляться ему на глаза лишний раз. Но вдруг он опять надолго уедет? И Мику твёрдо решил идти к нему этим же вечером. Будь, что будет.
Встретить Кариту в кухне Коква никак не ожидала. Все малыши давно спали, да и весь дом потихоньку погружался в темноту, лишь во дворе и огороде в вечерних сумерках доделывались дела, которые не хотелось оставлять на завтра. И ужин давно прошёл, и кое-кто уже собирался ко сну.
- Карита? Ты что-то ищешь? Тебе помочь?
- Нет-нет, всё в порядке, ничего не нужно, - Карита проскользнула мимо Коквы в дверь и заспешила по коридору.
Странно, подумала Коква. Что Карита делала в кухне в такое время, причём именно возле шкафчика с лечебными мазями, но не просто попросила снадобье у неё? Коква по природе своей была наблюдательной и умела делать выводы. Конечно, она заметила, что Кариту не так давно вызывал к себе Адамант. Не ушло от неё при более внимательном взгляде и то, что в шкафчике не хватало нескольких баночек. А точная память хозяйки кухни подсказала ей, каких именно.
Но, поскольку она была не только наблюдательной, но и неглупой, то решила, что некоторые вопросы лучше не задавать.
Адамант нашёлся в книжной комнате за столом, но он не писал; просто сидел, уставившись на бумаги, разложенные перед ним, неподвижно и как-то неловко – не откинувшись на спинку стула, как обычно, а опершись локтями о столешницу и слегка скособочившись. Его лицо не выражало ничего – ни радости, ни тревоги, ни даже интереса к испещрённым мелкими экономными буквами записям. Шагнув за порог, Мику словно ударился в стену безразличия; впрочем, безразличия ли? Или плотно надетой маски, за которой не видно ничего?
Адамант вскинул голову, и по его лицу скользнула тень.
- Зачем пришёл? – резкий тон заставил Мику застыть на месте. – Посмотреть, как свершилось правосудие? Как восторжествовала справедливость?
- Э-э-э..., - все заготовленные слова враз застряли у Мику в горле, - Глава, ты о чём?
Ледяной взгляд Адаманта буравил его насквозь, и Мику немедленно захотелось оказаться как можно дальше от его хозяина.
- Я, пожалуй, невовремя, - он попятился обратно в коридор, но промахнулся мимо дверного проёма и уткнулся спиной в косяк. – Я позже зайду.
- Ты даже не представляешь, насколько ты невовремя. Если только твой вопрос не относится к ряду безотлагательных.
Под сверлящим взглядом Мику нащупал руками косяк, скользнул назад в проём, чуть не споткнувшись о порог, и попытался исчезнуть из вида. Но холодный приказ пригвоздил его к полу.
- Стой. Говори уже, раз пришёл.
- Я, - Мику перевёл дух и нашёл в себе силы сделать шаг вперёд, фиксируемый всё таким же взглядом. – Я насчёт Серпы.
Обычно всех приехавших встречали, будь то охотники, патрульные или сам Глава, вернувшийся из очередного визита в другой клан. Но на этот раз Адамант появился и исчез так быстро, что домашние даже не успели оторваться от своих дел, чтобы подойти.
- Что с ним? – шепнула Реа.
- Не знаю, - ответил Мику так же тихо. Оба сидели прямо во дворе, проверяя и правя наконечники стрел, но и они не успели отреагировать на приезд Главы. – Я его ещё таким не видел, насколько помню. Что-то опять стряслось. Причём не у всего Клана, иначе он нас всех сейчас собрал бы. А у него лично.
Странно, подумал Мику про себя. Адамант выглядел так, будто его выкрутили наизнанку, перетрясли, а потом вернули обратно. Так, что лучше было бы не появляться ему на глаза лишний раз. Но вдруг он опять надолго уедет? И Мику твёрдо решил идти к нему этим же вечером. Будь, что будет.
Встретить Кариту в кухне Коква никак не ожидала. Все малыши давно спали, да и весь дом потихоньку погружался в темноту, лишь во дворе и огороде в вечерних сумерках доделывались дела, которые не хотелось оставлять на завтра. И ужин давно прошёл, и кое-кто уже собирался ко сну.
- Карита? Ты что-то ищешь? Тебе помочь?
- Нет-нет, всё в порядке, ничего не нужно, - Карита проскользнула мимо Коквы в дверь и заспешила по коридору.
Странно, подумала Коква. Что Карита делала в кухне в такое время, причём именно возле шкафчика с лечебными мазями, но не просто попросила снадобье у неё? Коква по природе своей была наблюдательной и умела делать выводы. Конечно, она заметила, что Кариту не так давно вызывал к себе Адамант. Не ушло от неё при более внимательном взгляде и то, что в шкафчике не хватало нескольких баночек. А точная память хозяйки кухни подсказала ей, каких именно.
Но, поскольку она была не только наблюдательной, но и неглупой, то решила, что некоторые вопросы лучше не задавать.
Адамант нашёлся в книжной комнате за столом, но он не писал; просто сидел, уставившись на бумаги, разложенные перед ним, неподвижно и как-то неловко – не откинувшись на спинку стула, как обычно, а опершись локтями о столешницу и слегка скособочившись. Его лицо не выражало ничего – ни радости, ни тревоги, ни даже интереса к испещрённым мелкими экономными буквами записям. Шагнув за порог, Мику словно ударился в стену безразличия; впрочем, безразличия ли? Или плотно надетой маски, за которой не видно ничего?
Адамант вскинул голову, и по его лицу скользнула тень.
- Зачем пришёл? – резкий тон заставил Мику застыть на месте. – Посмотреть, как свершилось правосудие? Как восторжествовала справедливость?
- Э-э-э..., - все заготовленные слова враз застряли у Мику в горле, - Глава, ты о чём?
Ледяной взгляд Адаманта буравил его насквозь, и Мику немедленно захотелось оказаться как можно дальше от его хозяина.
- Я, пожалуй, невовремя, - он попятился обратно в коридор, но промахнулся мимо дверного проёма и уткнулся спиной в косяк. – Я позже зайду.
- Ты даже не представляешь, насколько ты невовремя. Если только твой вопрос не относится к ряду безотлагательных.
Под сверлящим взглядом Мику нащупал руками косяк, скользнул назад в проём, чуть не споткнувшись о порог, и попытался исчезнуть из вида. Но холодный приказ пригвоздил его к полу.
- Стой. Говори уже, раз пришёл.
- Я, - Мику перевёл дух и нашёл в себе силы сделать шаг вперёд, фиксируемый всё таким же взглядом. – Я насчёт Серпы.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Viktoria. За тебя
Они собрались в центральном зале, как всегда. Как всегда, самых маленьких детей убрали подальше под надзором кого-то, кто в этот раз согласился на время подменить мамку Кариту. Все, кто был дома, сгрудились возле ряда решёток у правой от двери стены, оставляя в середине достаточно места. Они стояли к ним спиной, глядя в зал – на другой ряд решёток напротив, у другой стены. На Адаманта перед ними. На страшную плеть, висящую на решётке меж двух верёвок, которые так никто и не убрал. На Мику рядом с ней, в трёх шагах от Адаманта.
Тот, стоя со скрещёнными на груди руками, обводил взглядом собравшихся, по очереди всматриваясь в каждое лицо. Такие знакомые, привычные, такие... родные? Такие... беззащитные? Нет, уже не совсем беззащитные, какими были раньше, но всё же... Все разные, что внешне, что по характеру, но все хорошие бойцы и надёжные товарищи. Безоговорочно преданные друг другу, обычно послушные, иногда несогласные, редко дерзкие. Свои. Самые близкие к тому, что можно считать семьёй.
Большой дружной семьёй... пока о них не вспомнит Братство.
Адамант чуть двинул локтями, пытаясь поправить непривычный тугой бандаж на рёбрах, который вчера вечером наложила мамка Карита. Понадеялся, что под рубашкой его не видно. Коснулся Кланового Знака, висевшего на груди, бронзового полукреста в тонком круге, повторяющего форму Источника. Его пальцы трогали металл, но ещё помнили тёплое гладкое дерево. Источник помог ему – он таки пришёл к правильным выводам, осознав свою ошибку. «Если ты уходишь...», говорил наставник. Но ничего. Ещё не поздно всё исправить.
Сейчас лица его людей смотрели на него с серьёзным, напряжённым вниманием. Против обычного он собрал их рано утром, сразу после завтрака, велев даже оставить грязную посуду на столе. Довольно быстро, несмотря на удивление, все стеклись в главный зал и теперь стояли аккуратными рядами на привычном месте.
В последнюю очередь Адамант повернул голову и посмотрел на Мику.
А ведь он не боится, подумал он, встретив прямой взгляд. Даже после того, что было, после прошлого раза – не боится.
Интересно.
Об этом стоит задуматься, но потом. Сейчас есть более насущный вопрос.
Он опять повернулся к остальным.
- У нас изменения. Радикальные.
Замолчал. Подождал, пока все сосредоточатся. Или сделают вид.
- Все патрули будут сняты. Наши границы полностью открыты. С Совами неограниченный мир.
Вот теперь они все обратились в слух.
- Почему? – спросил наконец Структ. Единственный, кто осмелился. Кроме Вената, но тому после долгого вчерашнего разговора с глазу на глаз и не надо было ничего спрашивать.
- Потому что я так сказал. Этого недостаточно?
Этого было достаточно. А если кто и думал, что нет – спросит позже. Или будет благоразумно держать критику стратегических решений Главы при себе. Что Адамант ему настоятельно посоветовал бы.
- Теперь, без патрулей, у нас появится много свободного времени. Это время будет уходить на усиленные тренировки. Столько, сколько возможно. Для всех. Вопросы есть?
Все молчали.
- Не сомневаюсь, что есть. Но вы можете задать их позже – либо на сборе, либо мне лично. И нам надо будет составить новые планы тренировок, но это потом, в ближайшие дни, постепенно. Если у кого есть идеи, несите мне. А пока только самое главное – границы открыты. Совы нам не враги. Всё.
Его внимательно слушали, но никто, даже Структ, ничего не спросил.
- А теперь, - Адамант резко развернулся к Мику, но тот даже не вздрогнул, – твоя очередь.
Тот, стоя со скрещёнными на груди руками, обводил взглядом собравшихся, по очереди всматриваясь в каждое лицо. Такие знакомые, привычные, такие... родные? Такие... беззащитные? Нет, уже не совсем беззащитные, какими были раньше, но всё же... Все разные, что внешне, что по характеру, но все хорошие бойцы и надёжные товарищи. Безоговорочно преданные друг другу, обычно послушные, иногда несогласные, редко дерзкие. Свои. Самые близкие к тому, что можно считать семьёй.
Большой дружной семьёй... пока о них не вспомнит Братство.
Адамант чуть двинул локтями, пытаясь поправить непривычный тугой бандаж на рёбрах, который вчера вечером наложила мамка Карита. Понадеялся, что под рубашкой его не видно. Коснулся Кланового Знака, висевшего на груди, бронзового полукреста в тонком круге, повторяющего форму Источника. Его пальцы трогали металл, но ещё помнили тёплое гладкое дерево. Источник помог ему – он таки пришёл к правильным выводам, осознав свою ошибку. «Если ты уходишь...», говорил наставник. Но ничего. Ещё не поздно всё исправить.
Сейчас лица его людей смотрели на него с серьёзным, напряжённым вниманием. Против обычного он собрал их рано утром, сразу после завтрака, велев даже оставить грязную посуду на столе. Довольно быстро, несмотря на удивление, все стеклись в главный зал и теперь стояли аккуратными рядами на привычном месте.
В последнюю очередь Адамант повернул голову и посмотрел на Мику.
А ведь он не боится, подумал он, встретив прямой взгляд. Даже после того, что было, после прошлого раза – не боится.
Интересно.
Об этом стоит задуматься, но потом. Сейчас есть более насущный вопрос.
Он опять повернулся к остальным.
- У нас изменения. Радикальные.
Замолчал. Подождал, пока все сосредоточатся. Или сделают вид.
- Все патрули будут сняты. Наши границы полностью открыты. С Совами неограниченный мир.
Вот теперь они все обратились в слух.
- Почему? – спросил наконец Структ. Единственный, кто осмелился. Кроме Вената, но тому после долгого вчерашнего разговора с глазу на глаз и не надо было ничего спрашивать.
- Потому что я так сказал. Этого недостаточно?
Этого было достаточно. А если кто и думал, что нет – спросит позже. Или будет благоразумно держать критику стратегических решений Главы при себе. Что Адамант ему настоятельно посоветовал бы.
- Теперь, без патрулей, у нас появится много свободного времени. Это время будет уходить на усиленные тренировки. Столько, сколько возможно. Для всех. Вопросы есть?
Все молчали.
- Не сомневаюсь, что есть. Но вы можете задать их позже – либо на сборе, либо мне лично. И нам надо будет составить новые планы тренировок, но это потом, в ближайшие дни, постепенно. Если у кого есть идеи, несите мне. А пока только самое главное – границы открыты. Совы нам не враги. Всё.
Его внимательно слушали, но никто, даже Структ, ничего не спросил.
- А теперь, - Адамант резко развернулся к Мику, но тот даже не вздрогнул, – твоя очередь.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Viktoria. За тебя
Гонец с белым платком на голове и бронзовым кругом с совиной головой на шее, прибывший почти сразу после общего сбора, не только не заехал в ворота, но даже не спешился. Так и сидя верхом на лошади в десяти шагах от линии ворот, он ждал, пока оседлают вороного мерина. Адаманту собираться было не надо; он был готов к дороге всегда, в любой момент. Как только лошадь подвели, он выехал к гонцу. Те несколько слов, которыми они обменялись, никто не слышал.
- Ждите не раньше, чем через три дня, - бросил Адамант стоящим у ворот домашним, и оба всадника сразу же взяли в галоп.
У Сов ничего не изменилось. Залитый мягким солнцем позднего лета широкий двор перед каменной совой был таким же, каким Адамант видел его в последний раз – обрамлённый кустами, за которыми возвышалась стена непроглядного леса, с низкими зданиями с плоской крышей, с утоптанной площадкой между постройками и серой статуей. Только в этот раз на площадке не было безмолвной, жаждущей крови толпы.
Сапий встретил их на улице. Подошёл, пристально, жёстко посмотрел на Адаманта. Тот вернул ему взгляд, стараясь сохранять неподвижную маску на лице.
Им придётся с этим жить. Теперь придётся. Как-нибудь. Потому что иначе их обоих ждёт Башня.
- Не могу сказать, что рад видеть тебя лично, - медленно, напряжённо сказал Сапий, - но приветствую тебя как Главу Клана Креста. Мы разумные люди. Уверен, что мы сможем начать всё сначала. Ради наших кланов. И, если честно, - добавил он после крошечной паузы гораздо менее пафосно, - проблемы с Братством мне нужны в последнюю очередь.
Ну, ещё бы, подумал Адамант. Хоть Старший Брат не убеждал тебя в этом так же, как меня.
- Пройдём в дом. Там и поговорим. Нам надо многое обсудить. Очень многое.
Он развернулся и направился к постройкам, не сомневаясь, что Адамант последует за ним. Что тот и сделал, ни говоря ни слова, передвигаясь осторожно после изнурительной езды верхом, но, к счастью, Сапий тоже не спешил. Конечно, они будут вести переговоры, долгие, упорные и выматывающие. Никуда не денутся. В дом – так в дом. Адаманту было безразлично, где и как. Ему сейчас, особенно здесь, почти всё было безразлично.
Прошло тринадцать дней с тех пор, как Адамант с поводом гнедой кобылы в руке развернул мерина к дому, оставляя за спиной треть своей души.
Я хочу видеть его могилу, подумал он. Но не сейчас. Сейчас ещё слишком рано.
Сапий открыл дверь главного входа, но прошёл не прямо по коридору в ту комнату, где они обычно совещались, сидя за небольшим круглым столом, а сразу же завернул налево. Адамант знал, что там находились жилые помещения, но не был там ни разу – просто незачем было. Он шёл за Сапием по длинному боковому коридору, окидывая взглядом стены и мимоходом запоминая расстояния и расположение дверей и окон – без усилия, автоматически, про вбитой в самое нутро привычке. Наружние стены были из той же серой массы, как и сова во дворе, внутренние – из деревянных досок, местами просто струганых, местами окрашенных. Стены пустовали – ни картин, ни охотничьих трофеев, ни даже держателей для факелов. Пол, тоже деревянный, тихонько скрипел под их шагами.
Угловая комната в конце коридора, куда Сапий ступил, приглашая Адаманта за собой, была, скорее всего, гостиной, устроенной гораздо уютней, чем голый коридор. Здесь был большой камин. Ещё здесь, в отличие от стен снаружи, висели картины. На полу лежал толстый, плетёный из разрезанных на ленты тряпиц ковёр, окна закрывали пёстрые занавески, вдоль стен стояли диваны. Небольшие столики с вазочками и кружевными ковриками на них, несколько кресел и даже пледы и подушки на диванах показывали, что здесь не просто обитают, а живут. Наверное, именно в таком помещении кто-то, кто ещё был способен чувствовать, мог ощутить душевный покой.
Но всю обстановку гостиной, всю эту мягкую, удобную утварь, Адамант заметил гораздо, гораздо позже. Потому что из большого деревянного кресла, стоящего напротив камина, навстречу ему поднялся Сагит.
- Ждите не раньше, чем через три дня, - бросил Адамант стоящим у ворот домашним, и оба всадника сразу же взяли в галоп.
У Сов ничего не изменилось. Залитый мягким солнцем позднего лета широкий двор перед каменной совой был таким же, каким Адамант видел его в последний раз – обрамлённый кустами, за которыми возвышалась стена непроглядного леса, с низкими зданиями с плоской крышей, с утоптанной площадкой между постройками и серой статуей. Только в этот раз на площадке не было безмолвной, жаждущей крови толпы.
Сапий встретил их на улице. Подошёл, пристально, жёстко посмотрел на Адаманта. Тот вернул ему взгляд, стараясь сохранять неподвижную маску на лице.
Им придётся с этим жить. Теперь придётся. Как-нибудь. Потому что иначе их обоих ждёт Башня.
- Не могу сказать, что рад видеть тебя лично, - медленно, напряжённо сказал Сапий, - но приветствую тебя как Главу Клана Креста. Мы разумные люди. Уверен, что мы сможем начать всё сначала. Ради наших кланов. И, если честно, - добавил он после крошечной паузы гораздо менее пафосно, - проблемы с Братством мне нужны в последнюю очередь.
Ну, ещё бы, подумал Адамант. Хоть Старший Брат не убеждал тебя в этом так же, как меня.
- Пройдём в дом. Там и поговорим. Нам надо многое обсудить. Очень многое.
Он развернулся и направился к постройкам, не сомневаясь, что Адамант последует за ним. Что тот и сделал, ни говоря ни слова, передвигаясь осторожно после изнурительной езды верхом, но, к счастью, Сапий тоже не спешил. Конечно, они будут вести переговоры, долгие, упорные и выматывающие. Никуда не денутся. В дом – так в дом. Адаманту было безразлично, где и как. Ему сейчас, особенно здесь, почти всё было безразлично.
Прошло тринадцать дней с тех пор, как Адамант с поводом гнедой кобылы в руке развернул мерина к дому, оставляя за спиной треть своей души.
Я хочу видеть его могилу, подумал он. Но не сейчас. Сейчас ещё слишком рано.
Сапий открыл дверь главного входа, но прошёл не прямо по коридору в ту комнату, где они обычно совещались, сидя за небольшим круглым столом, а сразу же завернул налево. Адамант знал, что там находились жилые помещения, но не был там ни разу – просто незачем было. Он шёл за Сапием по длинному боковому коридору, окидывая взглядом стены и мимоходом запоминая расстояния и расположение дверей и окон – без усилия, автоматически, про вбитой в самое нутро привычке. Наружние стены были из той же серой массы, как и сова во дворе, внутренние – из деревянных досок, местами просто струганых, местами окрашенных. Стены пустовали – ни картин, ни охотничьих трофеев, ни даже держателей для факелов. Пол, тоже деревянный, тихонько скрипел под их шагами.
Угловая комната в конце коридора, куда Сапий ступил, приглашая Адаманта за собой, была, скорее всего, гостиной, устроенной гораздо уютней, чем голый коридор. Здесь был большой камин. Ещё здесь, в отличие от стен снаружи, висели картины. На полу лежал толстый, плетёный из разрезанных на ленты тряпиц ковёр, окна закрывали пёстрые занавески, вдоль стен стояли диваны. Небольшие столики с вазочками и кружевными ковриками на них, несколько кресел и даже пледы и подушки на диванах показывали, что здесь не просто обитают, а живут. Наверное, именно в таком помещении кто-то, кто ещё был способен чувствовать, мог ощутить душевный покой.
Но всю обстановку гостиной, всю эту мягкую, удобную утварь, Адамант заметил гораздо, гораздо позже. Потому что из большого деревянного кресла, стоящего напротив камина, навстречу ему поднялся Сагит.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Viktoria. За тебя
Эпилог
Гиттар, первый лучник Сов, не успел натянуть тетиву. Сагит, выдохнув, не успел вдохнуть снова.
- Стойте! Я думаю, тут у меня есть право голоса.
Из толпы, однородной пёстрой массы, поднялась женщина в чёрном.
- Конечно, - ответил Сапий.
- Глава! Клан! Я не хочу его смерти. Сначала мне казалось, что хочу – но нет. Тело Мориса едва успело остыть. Однако вы не вернёте его к жизни, положив рядом труп убийцы. Его смерть не заменит мне мужа, а детям отца. Не нужна ещё одна загубленная жизнь! Я против!
Сапий повернулся к ней. Смотрел на неё долго, невероятно долго, как показалось Сагиту.
- Ты говоришь за себя?
- За себя и за моих детей. Они слишком малы, чтобы принимать решения. Я прошу отменить казнь и отпустить убийцу!
Сапий обвёл взглядом сидящих зрителей.
- Кто-нибудь считает, что у него больше прав на жизнь убийцы, чем у вдовы и детей погибшего?
Они все смотрели прямо на Сагита, а он – на них. Он слышал только биение собственного сердца, а десятки лиц в первых рядах начали расплываться мутными пятнами.
Но они молчали.
- Сагит из Клана Креста! Вдова убитого тобой от своего имени и имени своих детей дарит тебе жизнь. О компенсации между кланами мы договоримся потом. Но ты лично – свободен.
Позже Сагит стыдился того, что в этот момент потерял сознание.
Первым вернулся слух. Глухо, будто сквозь слой воды, в начинающий работать мозг Сагита пробился голос Сапия:
- Раны не такие уж страшные. То, что с ним сделали – мерзко, но не опасно. Просто он полдня сидел в седле и потом долго стоял под солнцем.
Плюс нервное потрясение, мысленно добавил просыпающийся Сагит от себя. Наверняка ведь Сапий это тоже подумал, но вслух не сказал.
- Ты хочешь лечить убийцу? – а это, кажется... вдова?!
- Ты отказалась от его смерти и подарила ему жизнь. Теперь он для нас уже не убийца, а просто человек. Я бы одолжил ему лошадь и отправил бы его домой, но в таком состоянии он никуда ехать не может. Во-первых. А во-вторых, это дело официальное, которое надо решать лично с Адамантом. Так что придётся оставить его у нас минимум на несколько дней, потом я пошлю гонца к Крестам, чтобы пригласить Адаманта сюда. Но если его раны не обрабатывать, они могут воспалиться, и он умрёт от заражения. Стрела, которую ты остановила, была бы милосерднее. Хочешь, чтобы он помучился? Займись им. И тогда всё в твоих руках.
Потом нахлынула боль. Та, что со вчерашнего вечера отпустила, отошла на задний план, отодвинулась, уступив место дыханию смерти, вернулась с новой силой и накрыла с головой. Только сейчас Сагит почувствовал, насколько измотан.
- Лежи. – Она села рядом, Сагит видел её только краем глаза, но почувствовал ладонь на плече. – Не пробуй поднять голову и не пытайся встать. Я почищу и смажу твои раны.
- Ты хочешь мне помочь? – голос слегка хрипел, но Сагит не хотел просить воды. – Ты, вдова человека, который погиб от моей руки? – Кто ты – добрый дух, или злой? – спросил Сагит сам себя. Хочешь спасти меня, или помучить?
- Сапий велел заняться тобой.
- Велел тебе? Я не думал, что он так жесток.
- Нет, - женщина отвернулась. – Он не жесток. Я сама пришла.
- Почему?
- Больше никто не хотел. К тому же я... умею.
Почему она? Из всего клана Сов некому было позаботиться о Сагите, кроме той женщины, которой наверняка было тяжело даже просто находиться рядом с ним? Сагит знал Сапия только по переговорам, где тот почти всегда сохранял официальный, вплоть до напыщенности, тон – но он не казался ни просто чёрствым, ни любителем тонких душевных издевательств. Почему он послал именно её? И почему она согласилась? Быть может, валяющийся на лежанке Сагит уже был не так похож на подлого убийцу?
- Мне надо промыть твои раны раствором. К сожалению, он жжётся.
- Почему «к сожалению»?
- Я надеюсь... ты не думаешь, что меня это радует?
- Откуда мне знать? – ещё тише спросил Сагит. – Я бы не осудил тебя за это.
- Наверное, я тебя ненавижу. Если ты на самом деле это хочешь спросить. Но я не смогла дать им тебя убить. И, пожалуй, я даже хотела бы, чтобы ты страдал, но не от моей руки. Я постараюсь быть осторожной.
Она очень легко, почти нежно, касалась его смоченной раствором тряпицей, смывая остатки подсохшей крови и прилипшие волокна ткани от рубашки с повреждённой кожи. Раствор действительно сильно щипал. Сагит прикрыл глаза и дышал сквозь зубы, стараясь не двигаться.
- Больно?
- Нет, - ответил Сагит по привычке. Мгновение подумал, и поправился: - Да. Но это не страшно. – Потом добавил: - Не думаю, что мне больнее, чем тебе.
Кажется, только теперь она пригляделась к нему внимательнее.
Через пару дней, когда они уже могли смотреть друг другу в глаза, она спросила:
- Почему ты выстрелил?
Сагиту не надо было долго думать, потому что этот вопрос он уже сто раз задал себе сам.
- Потому что был готов стрелять. Слишком готов.
- А потом ты пришёл сам. Ты же знал, что идёшь на смерть?
- Поэтому я предпочёл прийти один. А не вести за собой весь Клан.
Тогда она сказала:
- Меня зовут Вения.
Она смазывала его спину каждый день по несколько раз, всегда работая очень аккуратно. Её забота действительно помогала – кожа заживала даже быстрее, чем Сагит ожидал. Следы, конечно, будут держатся ещё долго, но не особо помешают, если не надо будет натягивать лук. А уж стрелять ему пока точно не хотелось.
- Эти ссадины и синяки скоро пройдут. Но в некоторых местах кожа лопнула. Уже всё хорошо затянулось, однако от этих ран останутся рубцы. Скорее всего, на всю жизнь.
- Не важно. Их на мне и так полно.
- Почему он это сделал?
- Не знаю. Наверное, думал, что это правильно.
- И ты до сих пор считаешь его другом?
- Да. – Сагит удивился вопросу. – Конечно. Как друг, он этого не хотел. А как Глава, – тут он усмехнулся и пожал плечами, – ну, что с него взять? Это же Адамант. Он по-другому не умеет.
Сагит никогда не осмелился бы просить разрешения присутствовать. Вения пригласила его сама.
Деревянный, сколоченный из струганых сосновых досок гроб с телом погибшего Мориса расположили на длинном столе и украсили вечнозелёными хвойными ветками. Совы вынесли этот стол во двор, поместили ровно посередине между зданиями и каменной совой и встали вокруг. Наверное, по степени близости к Морису – сзади, большой толпой по кругу, почти все члены Клана Сов, ближе, отдельным рядом, человек тридцать мужчин и женщин и даже несколько детей. В первом ряду, прямо рядом с гробом – Вения, держащая за руки малышей. Вокруг гроба, неся безмолвную вахту, салютовали мечами четверо воинов – то ли близкие друзья Мориса, то ли просто товарищи.
Никто уже не причитал, не плакал, не пел песни. Никто даже ничего не говорил после того, как Сапий произнёс торжественную, но короткую речь о погибшем. Они все просто оставались на своих местах со склонёнными головами, так же неподвижно, как и четверо при оружии, молча прощаясь с усопшим.
И только Сагит, положив скрещённые ладони на край стола и опустив на них голову, стоял перед гробом на коленях.
Тогда он ещё не мог знать, что много-много лет спустя выросший темноглазый мальчишка, как две капли воды похожий на погибшего отца, на межклановых состязаниях по праву получит звание лучшего стрелка не только своего Клана, но и всех окрестных. И, принимая в награду лук последней модели, гордо скажет во всеуслышание:
- Меня учил папка Сагит!
Гиттар, первый лучник Сов, не успел натянуть тетиву. Сагит, выдохнув, не успел вдохнуть снова.
- Стойте! Я думаю, тут у меня есть право голоса.
Из толпы, однородной пёстрой массы, поднялась женщина в чёрном.
- Конечно, - ответил Сапий.
- Глава! Клан! Я не хочу его смерти. Сначала мне казалось, что хочу – но нет. Тело Мориса едва успело остыть. Однако вы не вернёте его к жизни, положив рядом труп убийцы. Его смерть не заменит мне мужа, а детям отца. Не нужна ещё одна загубленная жизнь! Я против!
Сапий повернулся к ней. Смотрел на неё долго, невероятно долго, как показалось Сагиту.
- Ты говоришь за себя?
- За себя и за моих детей. Они слишком малы, чтобы принимать решения. Я прошу отменить казнь и отпустить убийцу!
Сапий обвёл взглядом сидящих зрителей.
- Кто-нибудь считает, что у него больше прав на жизнь убийцы, чем у вдовы и детей погибшего?
Они все смотрели прямо на Сагита, а он – на них. Он слышал только биение собственного сердца, а десятки лиц в первых рядах начали расплываться мутными пятнами.
Но они молчали.
- Сагит из Клана Креста! Вдова убитого тобой от своего имени и имени своих детей дарит тебе жизнь. О компенсации между кланами мы договоримся потом. Но ты лично – свободен.
Позже Сагит стыдился того, что в этот момент потерял сознание.
Первым вернулся слух. Глухо, будто сквозь слой воды, в начинающий работать мозг Сагита пробился голос Сапия:
- Раны не такие уж страшные. То, что с ним сделали – мерзко, но не опасно. Просто он полдня сидел в седле и потом долго стоял под солнцем.
Плюс нервное потрясение, мысленно добавил просыпающийся Сагит от себя. Наверняка ведь Сапий это тоже подумал, но вслух не сказал.
- Ты хочешь лечить убийцу? – а это, кажется... вдова?!
- Ты отказалась от его смерти и подарила ему жизнь. Теперь он для нас уже не убийца, а просто человек. Я бы одолжил ему лошадь и отправил бы его домой, но в таком состоянии он никуда ехать не может. Во-первых. А во-вторых, это дело официальное, которое надо решать лично с Адамантом. Так что придётся оставить его у нас минимум на несколько дней, потом я пошлю гонца к Крестам, чтобы пригласить Адаманта сюда. Но если его раны не обрабатывать, они могут воспалиться, и он умрёт от заражения. Стрела, которую ты остановила, была бы милосерднее. Хочешь, чтобы он помучился? Займись им. И тогда всё в твоих руках.
Потом нахлынула боль. Та, что со вчерашнего вечера отпустила, отошла на задний план, отодвинулась, уступив место дыханию смерти, вернулась с новой силой и накрыла с головой. Только сейчас Сагит почувствовал, насколько измотан.
- Лежи. – Она села рядом, Сагит видел её только краем глаза, но почувствовал ладонь на плече. – Не пробуй поднять голову и не пытайся встать. Я почищу и смажу твои раны.
- Ты хочешь мне помочь? – голос слегка хрипел, но Сагит не хотел просить воды. – Ты, вдова человека, который погиб от моей руки? – Кто ты – добрый дух, или злой? – спросил Сагит сам себя. Хочешь спасти меня, или помучить?
- Сапий велел заняться тобой.
- Велел тебе? Я не думал, что он так жесток.
- Нет, - женщина отвернулась. – Он не жесток. Я сама пришла.
- Почему?
- Больше никто не хотел. К тому же я... умею.
Почему она? Из всего клана Сов некому было позаботиться о Сагите, кроме той женщины, которой наверняка было тяжело даже просто находиться рядом с ним? Сагит знал Сапия только по переговорам, где тот почти всегда сохранял официальный, вплоть до напыщенности, тон – но он не казался ни просто чёрствым, ни любителем тонких душевных издевательств. Почему он послал именно её? И почему она согласилась? Быть может, валяющийся на лежанке Сагит уже был не так похож на подлого убийцу?
- Мне надо промыть твои раны раствором. К сожалению, он жжётся.
- Почему «к сожалению»?
- Я надеюсь... ты не думаешь, что меня это радует?
- Откуда мне знать? – ещё тише спросил Сагит. – Я бы не осудил тебя за это.
- Наверное, я тебя ненавижу. Если ты на самом деле это хочешь спросить. Но я не смогла дать им тебя убить. И, пожалуй, я даже хотела бы, чтобы ты страдал, но не от моей руки. Я постараюсь быть осторожной.
Она очень легко, почти нежно, касалась его смоченной раствором тряпицей, смывая остатки подсохшей крови и прилипшие волокна ткани от рубашки с повреждённой кожи. Раствор действительно сильно щипал. Сагит прикрыл глаза и дышал сквозь зубы, стараясь не двигаться.
- Больно?
- Нет, - ответил Сагит по привычке. Мгновение подумал, и поправился: - Да. Но это не страшно. – Потом добавил: - Не думаю, что мне больнее, чем тебе.
Кажется, только теперь она пригляделась к нему внимательнее.
Через пару дней, когда они уже могли смотреть друг другу в глаза, она спросила:
- Почему ты выстрелил?
Сагиту не надо было долго думать, потому что этот вопрос он уже сто раз задал себе сам.
- Потому что был готов стрелять. Слишком готов.
- А потом ты пришёл сам. Ты же знал, что идёшь на смерть?
- Поэтому я предпочёл прийти один. А не вести за собой весь Клан.
Тогда она сказала:
- Меня зовут Вения.
Она смазывала его спину каждый день по несколько раз, всегда работая очень аккуратно. Её забота действительно помогала – кожа заживала даже быстрее, чем Сагит ожидал. Следы, конечно, будут держатся ещё долго, но не особо помешают, если не надо будет натягивать лук. А уж стрелять ему пока точно не хотелось.
- Эти ссадины и синяки скоро пройдут. Но в некоторых местах кожа лопнула. Уже всё хорошо затянулось, однако от этих ран останутся рубцы. Скорее всего, на всю жизнь.
- Не важно. Их на мне и так полно.
- Почему он это сделал?
- Не знаю. Наверное, думал, что это правильно.
- И ты до сих пор считаешь его другом?
- Да. – Сагит удивился вопросу. – Конечно. Как друг, он этого не хотел. А как Глава, – тут он усмехнулся и пожал плечами, – ну, что с него взять? Это же Адамант. Он по-другому не умеет.
Сагит никогда не осмелился бы просить разрешения присутствовать. Вения пригласила его сама.
Деревянный, сколоченный из струганых сосновых досок гроб с телом погибшего Мориса расположили на длинном столе и украсили вечнозелёными хвойными ветками. Совы вынесли этот стол во двор, поместили ровно посередине между зданиями и каменной совой и встали вокруг. Наверное, по степени близости к Морису – сзади, большой толпой по кругу, почти все члены Клана Сов, ближе, отдельным рядом, человек тридцать мужчин и женщин и даже несколько детей. В первом ряду, прямо рядом с гробом – Вения, держащая за руки малышей. Вокруг гроба, неся безмолвную вахту, салютовали мечами четверо воинов – то ли близкие друзья Мориса, то ли просто товарищи.
Никто уже не причитал, не плакал, не пел песни. Никто даже ничего не говорил после того, как Сапий произнёс торжественную, но короткую речь о погибшем. Они все просто оставались на своих местах со склонёнными головами, так же неподвижно, как и четверо при оружии, молча прощаясь с усопшим.
И только Сагит, положив скрещённые ладони на край стола и опустив на них голову, стоял перед гробом на коленях.
Тогда он ещё не мог знать, что много-много лет спустя выросший темноглазый мальчишка, как две капли воды похожий на погибшего отца, на межклановых состязаниях по праву получит звание лучшего стрелка не только своего Клана, но и всех окрестных. И, принимая в награду лук последней модели, гордо скажет во всеуслышание:
- Меня учил папка Сагит!
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Viktoria. За тебя
Предыстория, которая не поместилась в текст
Пятнадцать лет назад была большая война всех против всех, просто общая бойня и неразбериха. Наконец всем надоело (а может, просто осталось слишком мало боеспособных...), все сели за один круглый стол, договорились, и с тех пор везде царит абсолютный мир и покой. За порядком следит Братство, жестоко карая нарушителей.
Варваров там нет. Точнее, есть ровно один дикарь и варвар - сам Адамант (кроме, разве что, Братства, но Адамант ведь тоже из них). Который избивает плетью собственных боевых товарищей и учит детей воевать. Только Братство ещё хуже.
На войне Адамант (вместе с Сагитом и Венатом) взял «под крылышко» людей, которых Старший Брат назвал «сбродом» - вдов, сирот, раненого Структа и т. д. Сначала нескольких, потом их становилось больше (и после войны брали к себе новых). Поэтому у Мику и Реи нет родителей. Адамант их всех спас и защищал во время войны с риском для собственной жизни. После войны эта группа начала искать пристанище. Адамант попросил у Старшего Брата разрешение основать свой Клан. Нашли здание в лесу (заброшенную церковь), он взял Знак, похожий одновременно на Знак Братства и на форму здания. Совместными усилиями отремонтировали и отстроили новый дом. Сначала было очень тяжело (об этом времени Адамант вспоминает, когда хочет отдать всё за Сагита), но справились.
Совы жили там уже очень давно. Когда на Олений Хребет притащилась горстка оборванцев под защитой троих бывалых, но потрёпанных вояк, и обосновались в старых руинах, Совы посмотрели сквозь пальцы. Лес большой, всем места хватит. Потом горстка начала разрастаться, и в один прекрасный день Совы заметили, что прозевали момент: соседи «застолбили» границы и принялись их охранять. При этом ещё и каждый проходит военную подготовку в меру своих возможностей. Адамант их муштрует по полной программе.
Он спас будущих членов своего клана и пытается их защитить. Но в его понимании это значит выучить/натренировать их так, чтобы могли постоять за себя (и, в идеале, за названых родичей) – каждый, как может. Чего он и добивается со всей жёсткостью. Он по-другому не умеет. Его таким сделали.
А Совам ничего не остаётся, как организовать свои патрули. Мелкие шпильки, которыми они обмениваются в течении нескольких лет, не в счёт (при этом Адамант и Сапий вполне общаются друг с другом, пытаясь сохранить нейтральный тон, хотя друг друга терпеть не могут). Но когда появился первый труп, терпение Сов лопнуло окончательно, и они просто хотели покончить с этим раз и навсегда – то есть, надеялись, что казнью убийцы покажут, что с ними шутки плохи, и пора прекратить всю эту чушь.
(С авторской точки зрения Адаманту должно было прилететь по полной, куда ж без этого?
Для этого нужна была причина, которой послужил убитый патрульный и конфликт с Совами. Да и вообще идея Сагита и его линия сначала только ради этой причины появились. Что Сагит стал моим любимым героем, случайно получилось. А сам он просто попал под авторскую раздачу, но убить его никак не получилось.)
Пятнадцать лет назад была большая война всех против всех, просто общая бойня и неразбериха. Наконец всем надоело (а может, просто осталось слишком мало боеспособных...), все сели за один круглый стол, договорились, и с тех пор везде царит абсолютный мир и покой. За порядком следит Братство, жестоко карая нарушителей.
Варваров там нет. Точнее, есть ровно один дикарь и варвар - сам Адамант (кроме, разве что, Братства, но Адамант ведь тоже из них). Который избивает плетью собственных боевых товарищей и учит детей воевать. Только Братство ещё хуже.
На войне Адамант (вместе с Сагитом и Венатом) взял «под крылышко» людей, которых Старший Брат назвал «сбродом» - вдов, сирот, раненого Структа и т. д. Сначала нескольких, потом их становилось больше (и после войны брали к себе новых). Поэтому у Мику и Реи нет родителей. Адамант их всех спас и защищал во время войны с риском для собственной жизни. После войны эта группа начала искать пристанище. Адамант попросил у Старшего Брата разрешение основать свой Клан. Нашли здание в лесу (заброшенную церковь), он взял Знак, похожий одновременно на Знак Братства и на форму здания. Совместными усилиями отремонтировали и отстроили новый дом. Сначала было очень тяжело (об этом времени Адамант вспоминает, когда хочет отдать всё за Сагита), но справились.
Совы жили там уже очень давно. Когда на Олений Хребет притащилась горстка оборванцев под защитой троих бывалых, но потрёпанных вояк, и обосновались в старых руинах, Совы посмотрели сквозь пальцы. Лес большой, всем места хватит. Потом горстка начала разрастаться, и в один прекрасный день Совы заметили, что прозевали момент: соседи «застолбили» границы и принялись их охранять. При этом ещё и каждый проходит военную подготовку в меру своих возможностей. Адамант их муштрует по полной программе.
Он спас будущих членов своего клана и пытается их защитить. Но в его понимании это значит выучить/натренировать их так, чтобы могли постоять за себя (и, в идеале, за названых родичей) – каждый, как может. Чего он и добивается со всей жёсткостью. Он по-другому не умеет. Его таким сделали.
А Совам ничего не остаётся, как организовать свои патрули. Мелкие шпильки, которыми они обмениваются в течении нескольких лет, не в счёт (при этом Адамант и Сапий вполне общаются друг с другом, пытаясь сохранить нейтральный тон, хотя друг друга терпеть не могут). Но когда появился первый труп, терпение Сов лопнуло окончательно, и они просто хотели покончить с этим раз и навсегда – то есть, надеялись, что казнью убийцы покажут, что с ними шутки плохи, и пора прекратить всю эту чушь.
(С авторской точки зрения Адаманту должно было прилететь по полной, куда ж без этого?
Для этого нужна была причина, которой послужил убитый патрульный и конфликт с Совами. Да и вообще идея Сагита и его линия сначала только ради этой причины появились. Что Сагит стал моим любимым героем, случайно получилось. А сам он просто попал под авторскую раздачу, но убить его никак не получилось.)Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Viktoria. За тебя
Что случилось дальше
Адамант повесил плеть на решётку, между двух верёвок, как напоминание самому себе. И больше никогда не брал её в руки.
Он увидел в Мику потенциал и начал его учить, готовя будущего соратника (и, возможно, преемника). Например, брать его с собой на переговоры к другим кланам. При этом не замечая, что растит Брута. До начала войны ещё лет пять, до конца лет десять, которые уйдут у Адаманта (и у Мику...) на подготовку.
Адамант не ввёл клеймение. Как выученный шпион, он никогда бы не придумал что-то, что оставляет явные признаки принадлежности к какой-то группе на теле. Даже если он не собирался никуда засылать своих клановцев под прикрытием – это просто против его природы. Клеймение ввёл Мику как символ объединения кланов, вспомнив эту идею, о которой ему рассказала Реа.
(А Адамант, который ставит своим клановцам клеймо – начиная с себя, конечно – был... эээ... просто фансервисом для некоторых читателей...)
У Источника Адамант осознал, в чём была его ошибка. Мудрый наставник учил его: «Если ты уходишь – пусть твой путь лучше отмечают трупы, чем свидетели». А Адамант ослушался совета - уйдя из Братства, оставил за спиной свидетелей – а надо было трупы. Он понял, что надо было уничтожить Братство пятнадцать лет назад. В особенности, Старшего Брата, который Адаманта сделал таким, какой он есть, но и его приспешников заодно (каким был и Адамант, пытался выбраться, но не совсем получилось).
Так что Старший Брат здорово прогадал. То, что проделали в Братстве с Адамантом (нет, не то, что было у Источника…), можно было безнаказанно творить с ним пятнадцать лет назад. Но теперь он, вопреки мнению Старшего Брата, изменился.
Вернувшись домой, Адамант взялся за исправление этой ошибки. Усилил тренировки, готовя своих клановцев к войне. Параллельно нашёл в старых книгах рецепт пороха. На эту подготовку у него ушло несколько лет. Потом он пошёл в Башню (один) и взорвал её вместе со Старшим Братом и теми, кто там был. После со своими клановцами и теми, кто к ним примкнул, открыл охоту на остальных Братьев. Его преимущество было в том, что многих из них (особенно своё поколение, тех, кто как раз сейчас «постарше») он знает в лицо.
Но Адамант – хороший убийца, а политик – так себе. Он просчитался и недооценил, насколько тесно и крепко Братство связано со всеми кланами, поэтому вспыхнуло всё. Так что «Великая Варварская война» - это война сначала против Братства, а потом всех против всех (где все вели себя, как варвары...). Мику убил Адаманта, прекратил всеобщую войну и объединил всех – то есть, молодёжь, которая решила, что старикам, развязавшим войну, пора отойти от дел. Позже они совместными силами начнут экспансию и завоюют окрестности, превратив тамошних жителей в податных (надо же свою воинственность куда-то слить...).
Спина у Мику в конце концов перестала болеть. В тот самый момент, когда у Адаманта заболела грудь от избытка в ней металла )). Возможно, Адамант даже успел увидеть, кто его убил.
Куда делись Венат и Сагит? Тут два варианта - либо они обернутся против Мику (быть может, даже что-то заподозрив), и тогда он втихую прикончит их тоже (но Сагиту надо сначала выучить приёмного сына!). Либо оплачут Адаманта и (поскольку сами уже немолоды) просто примут новое положение дел – скорее всего. Структа, если ему в описанных событиях лет шестьдесят, может десять лет спустя вообще уже не быть в живых.
Реа, конечно же, во всём будет на стороне Мику. И они могут пожениться, они друг другу вообще не родственники. Но этот брак, скорее всего, будет формальным, в политических целях.
А шустрый, ловкий и любознательный Велокс станет способным учеником Мику.
Обсудить на Форуме
Адамант повесил плеть на решётку, между двух верёвок, как напоминание самому себе. И больше никогда не брал её в руки.
Он увидел в Мику потенциал и начал его учить, готовя будущего соратника (и, возможно, преемника). Например, брать его с собой на переговоры к другим кланам. При этом не замечая, что растит Брута. До начала войны ещё лет пять, до конца лет десять, которые уйдут у Адаманта (и у Мику...) на подготовку.
Адамант не ввёл клеймение. Как выученный шпион, он никогда бы не придумал что-то, что оставляет явные признаки принадлежности к какой-то группе на теле. Даже если он не собирался никуда засылать своих клановцев под прикрытием – это просто против его природы. Клеймение ввёл Мику как символ объединения кланов, вспомнив эту идею, о которой ему рассказала Реа.
(А Адамант, который ставит своим клановцам клеймо – начиная с себя, конечно – был... эээ... просто фансервисом для некоторых читателей...)
У Источника Адамант осознал, в чём была его ошибка. Мудрый наставник учил его: «Если ты уходишь – пусть твой путь лучше отмечают трупы, чем свидетели». А Адамант ослушался совета - уйдя из Братства, оставил за спиной свидетелей – а надо было трупы. Он понял, что надо было уничтожить Братство пятнадцать лет назад. В особенности, Старшего Брата, который Адаманта сделал таким, какой он есть, но и его приспешников заодно (каким был и Адамант, пытался выбраться, но не совсем получилось).
Так что Старший Брат здорово прогадал. То, что проделали в Братстве с Адамантом (нет, не то, что было у Источника…), можно было безнаказанно творить с ним пятнадцать лет назад. Но теперь он, вопреки мнению Старшего Брата, изменился.
Вернувшись домой, Адамант взялся за исправление этой ошибки. Усилил тренировки, готовя своих клановцев к войне. Параллельно нашёл в старых книгах рецепт пороха. На эту подготовку у него ушло несколько лет. Потом он пошёл в Башню (один) и взорвал её вместе со Старшим Братом и теми, кто там был. После со своими клановцами и теми, кто к ним примкнул, открыл охоту на остальных Братьев. Его преимущество было в том, что многих из них (особенно своё поколение, тех, кто как раз сейчас «постарше») он знает в лицо.
Но Адамант – хороший убийца, а политик – так себе. Он просчитался и недооценил, насколько тесно и крепко Братство связано со всеми кланами, поэтому вспыхнуло всё. Так что «Великая Варварская война» - это война сначала против Братства, а потом всех против всех (где все вели себя, как варвары...). Мику убил Адаманта, прекратил всеобщую войну и объединил всех – то есть, молодёжь, которая решила, что старикам, развязавшим войну, пора отойти от дел. Позже они совместными силами начнут экспансию и завоюют окрестности, превратив тамошних жителей в податных (надо же свою воинственность куда-то слить...).
Спина у Мику в конце концов перестала болеть. В тот самый момент, когда у Адаманта заболела грудь от избытка в ней металла )). Возможно, Адамант даже успел увидеть, кто его убил.
Куда делись Венат и Сагит? Тут два варианта - либо они обернутся против Мику (быть может, даже что-то заподозрив), и тогда он втихую прикончит их тоже (но Сагиту надо сначала выучить приёмного сына!). Либо оплачут Адаманта и (поскольку сами уже немолоды) просто примут новое положение дел – скорее всего. Структа, если ему в описанных событиях лет шестьдесят, может десять лет спустя вообще уже не быть в живых.
Реа, конечно же, во всём будет на стороне Мику. И они могут пожениться, они друг другу вообще не родственники. Но этот брак, скорее всего, будет формальным, в политических целях.
А шустрый, ловкий и любознательный Велокс станет способным учеником Мику.
Обсудить на Форуме
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Viktoria. За тебя
Хаген писал(а): ↑Ср мар 13, 2024 5:34 am
Двести лет спустя
Виктории, создавшей этот мир, с благодарностью и восхищением
Её отец - охотник, мой - дворцовый эконом.
Её кошель почти пустой, мой полон серебром.
Мои шкафы одежд полны, из шёлка мой дублет.
На ней холщовые штаны да вязаный жилет.
Сестру и мать по двое слуг приставлены беречь,
Её защитник, брат и друг - короткий острый меч.
Когда по улицам летит дружина короля
И под копытами гудит дрожащая земля,
Когда я кланяюсь, упав коленом прямо в грязь -
Высоко голову подняв, она стоит, смеясь.
Вовек не гнувшая спины, выхватывает меч -
Богиня славы и войны, чей гнев страшись навлечь.
На салютующем мече сгустился смертный мрак,
На тонком девичьем плече пылает грозный Знак!
Сова ли, Кольца ли, Ярмо - а у неё Левкой.
Кто выжжет ложное клеймо, поплатится рукой.
Будь сиротой ты иль вдовой без денег и родных -
Склонится низко пред тобой богач из податных.
Но я не серв и не колон, пускай и податной.
Не запрещает мне закон назвать её женой.
И я дерзнул на разговор, и свет укрыла тень,
И я услышал приговор, и пью четвёртый день.
- Мой друг, ты смел, богат, учтив, поистине хорош.
Такого мужа, рассудив, вовеки не найдёшь.
Мне жаль, мой верный мальчуган. Я не хочу иных,
Но я не опозорю Клан, рожая податных.
Каталоги нашей Библиотеки: