— Давайте начнем с простого, — сказал Агеев. — Я деревенщина. Я приехал в Москву из какой-то глухомани. Неважно, в чем состоит главная цель моей поездки. Может быть, у меня каникулы, и я решил именно посетить Третьяковскую галерею. А сверх того у меня в кармане лежит бумажка, на которой рукой моей бабушки записано имя и адрес. Екатерина Илларионовна Гилевская, Голиковский переулок, дом, квартира. Бабушка была знакома с этой женщиной еще до войны, а теперь, почти через пятьдесят лет, решила найти старую подругу. Вдруг она еще жива, вдруг удастся ее разыскать… Что я делаю?
— Идете в ближайший киоск Мосгорсправки.
— Совершенно верно. Я отдаю свою бумажку, плачу ровно пятнадцать копеек, мне предлагают подождать, подойти через час, и в назначенное время дают ответ: Гилевская в настоящее время проживает там-то. Или другой ответ: в настоящее время место проживания неизвестно.
— Наверно, Агеев, вы это уже сделали, раз это так просто.
— Нет, не делал. Потому что я знаю, что мне ответят.
— Откуда?
— Жизнь полна удивительных совпадений. Год назад я шел по своим делам по улице Россошанской, это дальний край Чертаново. А навстречу мне дед. Остановил меня и спрашивает: где улица Звайгзу? Или Жвайгжу, я не помню, как это правильно выговаривается. По-русски это звезда. Так что я уверенно отвечаю деду: в Риге! А он тогда спрашивает: а я где?
— Прекрасно!
— Да, мне тоже понравилось. Узнал дед, что он в Москве, поразмыслил и говорит: это может быть, в Москве у меня сын живет. Наверное, говорит, я к нему в гости приехал.
— Отлично! И что дальше?
— Да все просто. Оказалось, что старик помнит свое имя и имя сына. Он Гилевский. Мы дошли до почты на той же Россошанской. В списках доставки Гилевских нет. Прошли чуть дальше, до станции Красный Строитель. Там отделение милиции. Ментам очень не хотелось с нами возиться, но прогнать нас они не могут. Капитан сел на телефон, и через десять минут написал мне на бумажке адрес. Гилевских в Москве всего одна семья. Одна! Живут где-то в Тушино.
— Странно. Фамилия не кажется редкой.
— Однако редкая. Нам повезло. Далее менты должны доставить старика домой, но им неохота, у них много других дел, и я отвез деда на такси. А там его уже заждались… с фонарями ищут…
— У вас сохранился этот адрес?
— Конечно. Младший Гилевский угостил меня коньяком, мы обменялись телефонами. Кстати, как я и предполагал, оказалось, что у деда в кармане бумажка с адресом — именно на такой случай. Я спрашивал, он отвечал, что бумажки нет. А рыться в его карманах я постеснялся.
— Что делаем дальше? Спрашиваем этого Гилевского, не родня ли ему полковник?
— Не родня. Я уже спрашивал.
— Тогда что?
— Тогда моя очередь покупать коньяк. Для начала возьму две бутылка «Варцихе». Или «Енисели».
— Для Гилевского?
— Ну что вы! Для того капитана на станции Красный Строитель.
— Зачем?
— Затем, что знакомый человек всегда лучше незнакомого. Мужик, ты меня уже выручил год назад! Так давай сделаем это доброй традицией — будем каждый год искать Гилевских!
— Раньше я не понимала, почему у вас всегда рояль в кустах. Теперь начинаю догадываться.
— Не спешите радоваться, Все страдания еще впереди. Екатерина Гилевская по меньшей мере еще один раз выходила замуж. Наверняка меняла фамилию. Надо искать записи загсов, это другие архивы. А покамест я хочу узнать у капитана, что это за волшебная контора, куда он звонил, где находится, как к ним подпозлти… Что за местечко такое, куда стекаются сведения из наших листков убытия и листков прибытия…
— Агеев, а ведь у вас наверняка есть еще план B?
— И C, и D, и E… Не думаю, что архивы будут быстро и охотно отвечать на наши запросы. Если запросы будут подписаны другим Гилевским, моим знакомым, это убедительнее, но все равно надежды плохи. Однако архивы весьма исправно отвечают на запросы суда и еще бойчее отвечают на запросы Инюрколлегии. Не помните эту песню: «А когда откричал Эскамилио, называют мою вдруг фамилию»?
— Что за песня?
— Неважно. Кажется, Галич. Важно, что я плохо знаю гражданский процесс, а это как раз муторная штука. Дела особого производства… установление фактов, имеющих юридическое значение… Надеюсь, до этого не дойдет. Покамест начнем с ментов. И одновременно пойдем с другого конца.
— С какого?
— Бумажки — это хорошо. Если нет записи в загсе о твоем рождении, тебя, считай, и на свете нет. А все же надо и с живыми людьми разговаривать. Искать очевидцев. Кто-то еще жив, помнит…
На том и порешили.
). Как замечательно автор знает и/или помнит нравы относительно позднего СССР, которые я, не так уж мало лет прожив в советских реалиях, уже помню смутно (а про какие-то квартирные биржи первый раз читаю, хотя верю, что они были