Привидение Голиковского переулка. Мистический роман

[Viktoria]

Более того, он в этой области не был лучшим, его изобретение тупиковое

Я в музыке совершенно не разбираюсь, но можно спросить, почему тупиковое?

[Гертруда]

Более того, он в этой области не был лучшим, его изобретение тупиковое

Я в музыке совершенно не разбираюсь, но можно спросить, почему тупиковое?

На терменвоксе очень неудобно играть. Говорю это с полной ответственностью, сама пробовала.

Звук извлекается посредством приближения руки к специальной антенне и удаления руки от антенны. Если не владеть специальной техникой, звук похож на вой, слышный при настойке радиоприемника. Разбить этот вой на ноты – очень непростая задача. Нужно перемещать руку рывками, на точно установленные из опыта расстояния. Ужас…

[Viktoria]

На терменвоксе очень неудобно играть.
…
Звук извлекается посредством приближения руки к специальной антенне и удаления руки от антенны.

Я знаю принцип его работы, видела и слышала (не вживую, видео, в том числе и документальную передачу об инструменте). Я поняла, что «тупиковая» значит «не используется». Но на самом деле, к счастью, используется, и очень красиво звучит. Несомненно, на нём трудно играть, и это редкий инструмент, но это можно сказать и о многих других. Мне он кажется невероятно интересным с точки зрения функции, поэтому обидно стало за него .

[Гертруда]

20. Филология

Открываем, читаем:

«Здесь продаются и обиваются гробы простые и крашеные, также отдаются на прокат и починяются старые»

С этой фразы начинается праздник читателя, наделенного хоть малой толикой воображения. Не замедляя чтения пытаешься представить, как это выглядит в натуре: прокат гробов, починка старых гробов. Продажа — это навсегда, а прокат — на время. Э-ээ… И смерть на время? Сначала истекают сроки жизни, потом истекают сроки смерти, и взятый напрокат гроб пора вернуть изготовителю. Соблазнительно. Заманчиво. Смерть обратима. Все можно вернуть. Починка старых — это недурно, но прокат лучше. Конечно, это всего-навсего наивная попытка гробовщика привести свое объявление в соответствие с обычаем, с образцами и примерами, которые рядом. Тот же набор услуг, что у других ремесленников. Портной шьет фраки новые, продает их, дает напрокат, на свадьбы, например, и починяет старые, латает и перелицовывает. И сапожник. А чем гробовщик хуже? Но из слабой попытки уравняться с прочими выпирает грозная метафизика. Заброшен мостик туда… По нему можно пойти в ту сторону, можно вернуться. По этому мостику они и приходят. Покойницы в чепцах и лентах, мертвецы чиновные в мундирах, но с бородами небритыми, купцы в праздничных кафтанах…

И это только один пункт, одно звено, а их в короткой повести множество. От объявления гробовщика о своем товаре тянется ниточка вперед, к приходу старых клиентов, тянется ниточка назад, к его же объявлению о продаже дома: «…прибил он к воротам объявление о том, что дом продается и отдается внаймы, и пешком отправился на новоселье.» И здесь тоже продажа и наем, можно так, можно этак, можно без возврата, можно с возвратом. Ниточки натягиваются, струны звенят. Одно слово отзывается на другое. Играет целый оркестр.

Праздник, сказка, волшебство и наслаждение.

И этот праздник на каждой странице.

Это у него. А у нас? Почему мы такие зануды? Почему мы такие идиоты? Почему у нас только один дар — уничтожать это волшебство, обращать его в унылую, угрюмую жвачку? Как это у нас получается? Когда это началось?

Может быть тогда, когда тысячелетнюю истину «цель искусства наслаждение» грязные негодяи подменили торгашеским лозунгом «цель искусства польза»? Мораль, назидание, поучение, наставление, проповедь, очищение нравов и борьба за освобождение человечества… Уж на что классицизм нормативная школа, уж на что он любит конфликт чувства и долга, любуется этим конфликтом, а все же и сам Буало не посмел сказать, что цель искусства нравственная. Дудки! Цель искусства наслаждение, он это знает, понимает, ощущает, поэтому не смеет посягнуть на очевидное и несомненное.

А потом, батенька, мы все это пересмотрели…

В этом все дело? В подмене эстетики идеологией? Все дело в победе неправильных идей над правильными? Или у нас это уже в крови? Какой-то из немецких философов выражал простодушное изумление: почему среди сапожных подмастерий так много смышленых мальчишек, а все взрослые сапожники законченные идиоты? Может быть, и у нас так? Каждый, кто закончил филфак, становится идиотом и уже не подлежит исправлению. А?

Вопрос весьма отвлеченный, но Татьяну он тревожил и задевал за живое. Вопрос отвлеченный, но она видит живые примеры. Удивительные примеры. Странные, непостижимые.

Вот профессор П. — он человек остроумнейший. Его шутки радуют страну, народ, это уже национальное достояние. «Необыкновенный концерт» Образцова видели когда-нибудь? Все видели. Вещь неувядаемая, вещь на века. А он как раз был одним из авторов сценария. Все слова, которые произносит конферансье, написаны профессором П. Правда, тогда он, наверное, еще не был профессором. Все это он сочинял как любитель, как чистый и бескорыстный дилетант. А чем он занимается по основному роду деятельности? Чеховым занимается. Откроем, посмотрим… Ой, скучное что-то… Ой, опять все то же самое… У Чехова волшебство, а у филолога жвачка. А куда делась его живость ума? Куда делось прославленное остроумие? Уму непостижимо. Роковое что-то.

А профессор Б., тоже знаменитый шутник и остроумец, автор пародий и анекдотов? Что он там писал о Достоевском?

Что-то ужасное делает наука филология с людьми.

Но в огромном море изящной словесности есть редкие островки, редкие вещицы, которые упорно противостоят дару филолога все растоптать, опохабить и превратить в унылую жвачку. Врешь, не возьмешь! Тут такая вещь, о которой тебе и сказать нечего. На твоем птичьем языке для этого слов нет.

Повесть Гоголя «Коляска» — она именно такая. «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса» Марка Твена — она тоже такая. У больших мастеров литературы «Коляска» вызывает дикий восторг. Чехов от нее был без ума. Толстой, вообще от Гоголя далекий, выражал восхищение. Пушкин хвалил, хотя, пожалуй, более сдержанно. Они знают, в чем дело. А филологу о «Коляске» сказать нечего. Он не знает, с какой стороны к ней подступиться. Ему ухватиться не за что. Нет тех вещей, за которые он привык хвататься. Где мораль? Нет морали. Где глубокие философские идеи? Их тоже как-то не видно. Где социальный пафос, где борьба за освобождение человечества? Нет борьбы. Может быть, там есть какие-то особые изыски в области художественной формы? Нет изысков. А что есть? Почему Толстой восхищался? Непонятно. И с «Лягушкой» все то же самое. Даже более загадочный случай, потому что и сам автор был в недоумении. Он написал эту вещицу в самом начале карьеры, с нее и началась его слава. Напечатал ее в Калифорнии, в местой газетенке. И понеслось… Ее перепечатали все провинциальные газеты страны, от побережья до побережья. Она переплыла океан и вынырнула в Англии. Там тоже бешеный успех. Автор в растерянности разводит руками. Что с ними случилось? Он написал столько хороших рассказов, и никакого эффекта. Зато уцепились за какую-то «Лягушку». Это особенно мило — когда творческие устремления автора расходятся с его теоретическими понятиями. Дар у него огромный, а человек он малообразованный. Понятия о «хорошем рассказе» у него школьные. Все-таки должна же быть какая-то идея, мораль, поучительность…

Татьяна была в своем цеху вроде ренегата. Свою филологическую братию она в душе не уважала, а заветная мечта у нее — дотянуться до тех вещей, которые для науки филологии недоступны. Это феномен чистого искусства, без осадка, без шарлатанских примесей. Вот в таком качестве возьми его и разбери. Пойми, в чем там секрет. Начни с самого трудного, с «Коляски» и «Лягушки». Не уважаешь коллег? А себя уважаешь? Так сделай! Тут Родос, тут и прыгай…

Она прыгнула.
До «Коляски» пока не добралась, силенок маловато, а «Лягушку» разобрала. Для души уже хорошо. А теперь думаем, куда статью отнести. А что тут думать? Профессор Б. член редколлегии «Воплей», то есть «Вопросов литературы». И профессор Б. ей благоволит. Относится с большой симпатией. Она бывает у него дома, знакома с его женой и дочерью. Ну и отдала ему рукопись. После чего вскоре догадалась, что старик ее просто не читал. Даже в руки не брал. А зачем? Что она могла написать такого, что ему стоило бы прочитать? Сама мысль об этом кажется ему дикой. Между тем человек приятный, вежливый. Вслух такого не скажет. Поэтому они как бы по обоюдному молчаливом соглашению о рукописи этой забыли, а дружить продолжают.

Татьяна посмеивалась. Разве она может сказать, что профессор Б. относится к ней несправедливо? Он не считает ее филологом? А она считает его филологом? Он же халтурщик. Как и они все. Почти все… Так что у нас паритет, у нас справедливость и равенство. Можем сохранять самые милые отношения.

А рукопись пусть себе лежит. Почти год она у него лежит. Кушать не просит.

[Хаген]

Может быть тогда, когда тысячелетнюю истину «цель искусства наслаждение»

Золотые слова! Но почему же только искусства? Вообще жизни

[Expat]

Отдельное спасибо автору. "Коляску" я раньше даже и не читал, прочёл с огромным удовольствием. А "Скачущую лягушку" читал только в детстве в переводе - с удовольствием перечитал в оригинале, это всегда лучше

К "Коляске" и "Скачущей лягушке" я бы добавил ещё "Домик в Коломне" Пушкина (тут автор, впрочем, вполне сознательно издевается над будущим критиком, судя по финалу поэмы) и, может быть, "Беппо" Байрона (эту поэму роднит с "Домиком в Коломне" шуточное вступление про достоинства и недостатки октавы как размера - наверяка кто-то это уже заметил).

Про гробы, которые отдаются напрокат, есть даже целая cтатья , то ли историческая, то ли филологическая.

Но да, как ни крути, а написать с юмором статью про произведение, даже искрящееся оным - задача сложная

[Гертруда]

К "Коляске" и "Скачущей лягушке" я бы добавил ещё "Домик в Коломне" Пушкина (тут автор, впрочем, вполне сознательно издевается над будущим критиком, судя по финалу поэмы) и, может быть, "Беппо" Байрона (эту поэму роднит с "Домиком в Коломне" шуточное вступление про достоинства и недостатки октавы как размера - наверяка кто-то это уже заметил).

Добавить можно много чего. Безделушек и пустышек в литературе много – в том числе у больших авторов. По каким-то внутренним причинам, важным только для него, писатель забавляется игрой в бирюльки. Развлекается или упражняется в чем-то, это неважно.

Важно, что «Коляска» и «Лягушка» от всех безделушек отличаются принципиально – это не безделушки и пустышки, а настоящие шедевры, великие произведения. Есть множество людей, которые это чувствуют, но вот объяснить, что именно они там чувствуют, могут очень немногие. Почти никто.
Здесь большая проблема.

Про гробы, которые отдаются напрокат, есть даже целая cтатья , то ли историческая, то ли филологическая.

За ссылку спасибо, конечно…
Но сразу после выражения благодарности должна сделать признание. Предлагаемое публике сочинение, оно… как бы это сказать… ну, его правильное название не «Привидение», а допустим, «Книга ненависти». Персонажи занимаются филологией, даже со страстью занимаются, и как раз в силу этой причины бешено ненавидят весь свой цех как шарлатанов, жуликов, фальсификаторов.

Личные отношения милые, обмениваются услугами, подбрасывают халтуру, но по части идей и принципов, по сути ремесла противоречия непримиримые. Видят шарлатанство с первой страницы, с первого слова, знают все его признаки -– и дрожат от ненависти.

Вот по ссылке как раз можно видеть пример самого ненавистного. Только не образца 1984 года, когда героиня разбирает «Лягушку», а какого-то более свеженького образца. Ну, признаки поменялись, словарь птичьего языка. Тогда это было модное слово «дискурс». Увидишь – дальше не читай. Сейчас слово «нарратив». Все, туши свет!

«Повести Белкина» создавались как своеобразный нарративный эксперимент, выявляющий возможности взаимодействия между разными видами литературного высказывания. Новелла «Гробовщик» представляет собой в этом отношении сложный случай. Ее литературные истоки и контекстуальные связи остаются в значительной степени непроясненными, а нарративные решения зачастую провоцируют излишне вольные исследовательские интерпретации. Последнее касается и сюжетной детали, о которой пойдет речь в статье, — надписи на вывеске Адриана Прохорова, главного героя повести: «Здесь продаются и обиваются гробы простые и крашеные, также отдаются напрокат и починяются старые» [Пушкин 1948: 57].

[Хаген]

Безделушек и пустышек в литературе много – в том числе у больших авторов. По каким-то внутренним причинам, важным только для него, писатель забавляется игрой в бирюльки. Развлекается или упражняется в чем-то, это неважно.

Важно, что «Коляска» и «Лягушка» от всех безделушек отличаются принципиально – это не безделушки и пустышки, а настоящие шедевры, великие произведения.

Мне кажется, что такого рода отличия существуют исключительно в глазах смотрящего. Смотрящий может указать, что его точку зрения разделяют многие, может - что гораздо ценнее - объяснить, почему именно он ощущает данное отличие, и если будет достаточно убедителен, приобрести новых единомышленников. Не может он только одного - претендовать на некую "объективность" своей точки зрения.

[Гертруда]

Мне кажется, что такого рода отличия существуют исключительно в глазах смотрящего. Смотрящий может указать, что его точку зрения разделяют многие, может - что гораздо ценнее - объяснить, почему именно он ощущает данное отличие, и если будет достаточно убедителен, приобрести новых единомышленников. Не может он только одного - претендовать на некую "объективность" своей точки зрения.

Ох, а мне кажется, Вы даже не ощущаете, в какие бездны спекулятивной философии Вы проваливатесь… Как принято говорить в романах, я расскажу это Канту за завтраком, вот старик посмеется! М-да… Но вы сделали только первый шаг в этом направлении, а некоторые персонажи романа находятся уже далеко, почти в конце пути. Просто в силу своей специальности, своей повседневной деятельности.

Простите, сейчас подробнее не могу.

Сейчас только грустно вспоминаю классическую формулировку Олеси, владелицы того самого сайта, Вы туда уже заглядывали по моей ссылке. Представленное сочинение заслуживает достойного места на полке приличного букинистического магазина… Э-эх…

Нет, еще одно.
Как-то лет пятнадцать назад доводилось мне бывать на одном математическом форуме. Сейчас он тоже приходит в упадок, а тогда был хорош. Иной раз большие мастера собирались. Так рубились, что любо-дорого смотреть! Умом за ними не поспеваешь, не все понимаешь, а все равно посмотреть приятно. И терлась среди этой весьма взрослой публики одна девочка школьного возраста. Весьма нахальное дитя, писала серьезным дядям и тетям задорные письма в личку, кокетничала. Оч-чень нахальное дитя, но с большими математическими способностями. Только я раз-другой заметила, что она в своих постах на форуме некстати употребляет русское слово «давка». Не к месту. Потом поняла, что это не русское слово. Ну, намекнула ей: Ксанка, пиши по-русски! Ты тут одна из Верхнего Назарета, остальные из Средней полосы, они этих твоих словечек не понимают, не обязаны. Она перешла на правильный русский язык, но это не помогло, все равно ее скоро выгнали с форума. Забанили за создание клона. История известная. Может ли быть что доброе из Назарета, пусть даже из Верхнего…

К чему это я?
К тому, что есть истины относительные и абсолютные.
Ответ на вопрос, русское ли слово «давка» или не русское, никогда не будет абсолютной истиной.
Теперь напишем немножко больше букв – таких же, русских, кириллических. «Увеэт рахамим, бен хашмашот, шхи, вэ эгаль лах сод йесурай!» На каком это языке? Ответ на этот вопрос является абсолютной истиной, и его нельзя оспорить, расшатать, перевести в относительные истины, релятивизировать… Хотя разница только в количестве букв (Берем только философскую сторону, Шеннона и его «расстояние единственности» не рассматриваем).

Эта истина абсолютна. Но объективна ли она? Нет, она не объективна. А в чем разница?

А вот здесь начинаются те самые бездны, на которые намекалось выше. Такой разговор, которые требует очень большой профессиональной подготовки. Хуже того, он требует большой добросовестности в рассуждениях, а это для многих невыносимо тяжело… Нет, лучше туда даже не лезть! Денег за это все равно не платят…

[Хаген]

Ох, а мне кажется, Вы даже не ощущаете, в какие бездны спекулятивной философии Вы проваливатесь… Как принято говорить в романах, я расскажу это Канту за завтраком, вот старик посмеется!

В некоторой степени ощущаю Кант для меня, как для утилитариста, не авторитет, я Эпикура уважаю