Если они не основали этот Клан
.За тебя: Свобода (сериал)
Re: За тебя: Свобода (сериал)
Из тех, что были - пожалуй, да. Смог бы Сагит (или Венат) управлять Кланом? Вряд ли. Если бы, например, пришлось наказать кого-то - смог бы Сагит? (Хотя, скорее всего, не пришлось бы, все и так из кожи вон лезли, чтобы ему угодить.) Или упереться рогами и гнуть свою линию против другого Клана - смог бы? Думаю, нет.
А уж другие - точно не смогли бы быть Главой. Так что приходилось терпеть Адаманта, потому что даже если бы посмели ему возразить, заменить всё равно было некем.
На земле
Re: За тебя: Свобода (сериал)
1. Сражение
1.1
Даже летом эти толстые стены из грубого камня были холодными. В крошечное зарешёченное окошко под потолком проникал слабый свет, но за ним не было видно ничего, кроме каких-то построек, тоже каменных – видимо, оно было на уровне земли. Ни выглянуть, ни глотнуть свежего воздуха вместо затхлой, влажноватой духоты подземелья. Массивная дверь обита железом, заперта мощным засовом – Реа видела его, когда её втащили внутрь. У одной из стен – соломенная подстилка, на которую страшно присесть, а уж лечь – тем более.
Она сидела на корточках, уже всё время с тех пор, как её привели сюда, время от времени поднимаясь и прохаживаясь взад-вперёд, чтобы размять затёкшие ноги. Сидела, прекрасно понимая, что когда-то усталость и слабость окажутся сильнее отвращения.
Это сражение проиграно.
Перед её глазами мелькали лица. Будто вырванные из темноты вспышкой молнии в ночную грозу, появлялись и тут же исчезали, так быстро, что она не успевала их узнать. Да некоторых и нельзя было бы узнать, они изменились так, что не были похожи на себя прежних. А несколько даже и на лица уже не похожи... Вот чей-то висок и край скулы, больше не видно, и сухие травинки с истоптанного поля налипли на него, приклеены подсыхающей, уже не блестящей кровью. Тут чей-то злобный оскал и немой крик, и крик этот обрывается, а лицо с открытым ртом уплывает назад, медленно-медленно падая, закрывается чьей-то тенью, исчезает, как все остальные. А это – это кажется знакомым, неужели это... нет, не распознать, да и не хочется, пожалуй, иначе ведь придётся поверить, что именно это лицо разделилось пополам зияющей красной чертой. Не хочется в это верить, лучше зажмуриться, прислонившись к холодному твёрдому камню за спиной. Пусть острые края впиваются в спину, пусть ноги начинает колоть – может, это немножко отвлечёт от лиц, видных и с закрытыми глазами, скроет их, сменяющих одно другое.
Только бы это было не зря.
Сколько осталось из её отряда? У скольких будет исчезающе малый шанс обмена? Если вообще есть, кого менять... Но корпус Аудакса – нет, теперь Докиля... корпус сохранён. Значит, не зря.
Лица... и близкие друзья, и не очень, но все ставшие родными за эти годы, каждый – как брат, как частичка души, которую приходится рвать на куски, вот так, один клочок за другим бросая в огонь и глядя, как он горит. Какое из её решений направило их всех во вражескую ловушку? Выжил ли хоть кто-то? Никто из них не сдался, а ведь лучше было бы, хотя – неизвестно. Но нет, не при ней, а потом... потом она уже ничего не видела. После того, как её окружили, топча тела охраны и – нет, не сошлись в поединке, не предложили сдаться, побоялись подойти на длину меча, а навалились скопом и накинули сеть и мешок на голову, как на дикого зверя, спутав и ослепив. Да воины ли они вообще? А её ребята, те, что стояли до конца – их тоже схватили. Оставили в живых хоть кого-то? Или?...
Лица...
Но всё это уже не важно. Они выполнили свою задачу – прикрыли отступление, и корпус смог спастись. Соберут силы и атакуют снова. Завоевание продолжается.
А с ними что?... Уже ничего. За них будут сражаться другие.
Реа заставила себя встать, походить по просторной камере – семь шагов вдоль, четыре с половиной поперёк – подвигать руками, телом. Всё тело болело, и сейчас пока не понять – то ли это отходящие от напряжения мыщцы, то ли распухшие кровоподтёки от тычков и пинков, которые сыпались на неё со всех сторон, когда враги совладали с ней.
Пока не появился он.
Грозный голос из ниоткуда рявкнул: «Прекратить немедленно!» - и от неё внезапно отстали, а голос продолжил тише, но не менее властно: «Это капитан отряда. Она – ценнейшая пленница. Обращайтесь с ней, как с благородной. Это приказ!»
Какое-то движение вокруг, Реа пыталась что-то угадать, но ничего не было видно из-за накинутого на голову мешка, да уже и не слышно, всех заставил умолкнуть этот командный голос.
- Посадите её на телегу. Аккуратно. Следите внимательно. Да поможет вам Бог, если она сбежит или получит новые травмы!
А ведь что-то с ним не так, подумала Реа, всё ещё пытаясь понять, кто говорит. Его голос напряжён, прерывается. Так говорят, когда очень взволнованы. Или испытывают сильную боль.
Больше она его не слышала. Обладатель голоса исчез, но власть его осталась – после этого с ней действительно обращались хорошо.
Из тяжёлых мыслей её вырвали шаги за дверью и знакомый голос. Она сразу же вспомнила его, хоть звучал он теперь чуть иначе, приглушённый толстой дверью, искажённый гулким эхом каменного лабиринта, но зато и более спокойный и твёрдый. Это он тогда велел её не трогать. А потом говорил ещё что-то, отдавал строгие приказы, и слышно было, что говорит он с трудом – но всё равно говорит, веля обращаться с ней осторожно и почтительно. Лица она не видела из-за мешка, но голос... это был голос прирождённого командира, привыкшего к повиновению. Его послушались сразу, схватили её, усадили в угол телеги и оставили в покое. Лишь шестым чувством она ощущала присутствие конвоиров, стоящих рядом. Мешок и сеть с неё сняли только в лагере, но этого командира она так и не увидела.
Сейчас он, похоже, шёл сюда.
Реа остановилась посреди камеры, скрестив руки на груди. Не хотела встречать врага, скорчившись у стены.
Теперь голос звучал уже ближе. Что-то говорил страже, а что – было не разобрать, только интонация уверенной силы проникала сквозь железную дверь. И вот, совсем рядом – «Ваша светлость, позвольте нам вперёд, нельзя знать, что от ведьмы ждать» - и его ответ, короткий, резкий, будто он не собирался удостаивать их более длинным: « Откройте дверь и отойдите!»
Лязгнул ключ, потом засов, и двери распахнулись.
Он стоял на пороге, глядя на Рею. Высокий, прямой, с красивым умным лицом. Слишком молодым лицом. В красной военной форме с сияющим фамильным гербом Шусков на груди. И с правой рукой на перевязи.
Шагнул внутрь, оставляя стражников в дверном проёме.
- Приветствую, госпожа Реа. Как вы себя чувствуете?
Сейчас его голос вовсе не был грозным, а бесстрастным и даже приятным. Но она не ответила и не шевельнулась, глядя ему в глаза. Враг. Живой – всё ещё живой, в отличие от её ребят! – враг, расчётливый, безжалостный, прячущийся под личиной молодого дружелюбного красавчика.
- Думаю, вы уже знаете, кто я. Скопус из дома Шусков, генерал-капитан этого корпуса. Которому посчастливилось одержать победу в последнем столкновении. Благодарю за этот бой, я считаю честью сражаться с таким противником, как вы.
Реа молчала.
- Мне не хотелось бы заставлять вас терпеть такие условия, как тут, госпожа. К сожалению, не могу предложить ничего лучшего. Я знаю, на что способен каждый воин Кланов, и вы – не исключение. Было бы легкомысленно с моей стороны предоставить вам более удобное, но менее надёжное место пребывания.
Он не дождался реакции и продолжил, всё так же глядя Рее прямо в глаза:
- Но мне было бы крайне неловко даже не попытаться как-то облегчить ваше пребывание здесь. Я распоряжусь принести сюда свежий матрас, бадью с водой для мытья и чистую одежду. Увы, у нас нет ничего, похожего на ваше – только с мужского плеча, и это солдатская форма или одежда слуг. Не смею предлагать вам ни того, ни другого. Я распоряжусь принести вам женское платье.
От него не ускользнуло, что её губы напряглись, собираясь вытянуться в суровую линию – но она сдержалась.
- А ещё я пошлю сюда служанку, чтобы помогала вам, и велю кормить вас получше.
И теперь, наконец, удерживая твёрдый взгляд тёмных глаз, Скопус получил ответ.
- Вы же не думаете, принц, что парой вежливых слов сразите меня наповал? И что мягкой подстилкой, похлёбкой погуще и кучкой чистых тряпок сможете купить моё доверие?
1.1
Даже летом эти толстые стены из грубого камня были холодными. В крошечное зарешёченное окошко под потолком проникал слабый свет, но за ним не было видно ничего, кроме каких-то построек, тоже каменных – видимо, оно было на уровне земли. Ни выглянуть, ни глотнуть свежего воздуха вместо затхлой, влажноватой духоты подземелья. Массивная дверь обита железом, заперта мощным засовом – Реа видела его, когда её втащили внутрь. У одной из стен – соломенная подстилка, на которую страшно присесть, а уж лечь – тем более.
Она сидела на корточках, уже всё время с тех пор, как её привели сюда, время от времени поднимаясь и прохаживаясь взад-вперёд, чтобы размять затёкшие ноги. Сидела, прекрасно понимая, что когда-то усталость и слабость окажутся сильнее отвращения.
Это сражение проиграно.
Перед её глазами мелькали лица. Будто вырванные из темноты вспышкой молнии в ночную грозу, появлялись и тут же исчезали, так быстро, что она не успевала их узнать. Да некоторых и нельзя было бы узнать, они изменились так, что не были похожи на себя прежних. А несколько даже и на лица уже не похожи... Вот чей-то висок и край скулы, больше не видно, и сухие травинки с истоптанного поля налипли на него, приклеены подсыхающей, уже не блестящей кровью. Тут чей-то злобный оскал и немой крик, и крик этот обрывается, а лицо с открытым ртом уплывает назад, медленно-медленно падая, закрывается чьей-то тенью, исчезает, как все остальные. А это – это кажется знакомым, неужели это... нет, не распознать, да и не хочется, пожалуй, иначе ведь придётся поверить, что именно это лицо разделилось пополам зияющей красной чертой. Не хочется в это верить, лучше зажмуриться, прислонившись к холодному твёрдому камню за спиной. Пусть острые края впиваются в спину, пусть ноги начинает колоть – может, это немножко отвлечёт от лиц, видных и с закрытыми глазами, скроет их, сменяющих одно другое.
Только бы это было не зря.
Сколько осталось из её отряда? У скольких будет исчезающе малый шанс обмена? Если вообще есть, кого менять... Но корпус Аудакса – нет, теперь Докиля... корпус сохранён. Значит, не зря.
Лица... и близкие друзья, и не очень, но все ставшие родными за эти годы, каждый – как брат, как частичка души, которую приходится рвать на куски, вот так, один клочок за другим бросая в огонь и глядя, как он горит. Какое из её решений направило их всех во вражескую ловушку? Выжил ли хоть кто-то? Никто из них не сдался, а ведь лучше было бы, хотя – неизвестно. Но нет, не при ней, а потом... потом она уже ничего не видела. После того, как её окружили, топча тела охраны и – нет, не сошлись в поединке, не предложили сдаться, побоялись подойти на длину меча, а навалились скопом и накинули сеть и мешок на голову, как на дикого зверя, спутав и ослепив. Да воины ли они вообще? А её ребята, те, что стояли до конца – их тоже схватили. Оставили в живых хоть кого-то? Или?...
Лица...
Но всё это уже не важно. Они выполнили свою задачу – прикрыли отступление, и корпус смог спастись. Соберут силы и атакуют снова. Завоевание продолжается.
А с ними что?... Уже ничего. За них будут сражаться другие.
Реа заставила себя встать, походить по просторной камере – семь шагов вдоль, четыре с половиной поперёк – подвигать руками, телом. Всё тело болело, и сейчас пока не понять – то ли это отходящие от напряжения мыщцы, то ли распухшие кровоподтёки от тычков и пинков, которые сыпались на неё со всех сторон, когда враги совладали с ней.
Пока не появился он.
Грозный голос из ниоткуда рявкнул: «Прекратить немедленно!» - и от неё внезапно отстали, а голос продолжил тише, но не менее властно: «Это капитан отряда. Она – ценнейшая пленница. Обращайтесь с ней, как с благородной. Это приказ!»
Какое-то движение вокруг, Реа пыталась что-то угадать, но ничего не было видно из-за накинутого на голову мешка, да уже и не слышно, всех заставил умолкнуть этот командный голос.
- Посадите её на телегу. Аккуратно. Следите внимательно. Да поможет вам Бог, если она сбежит или получит новые травмы!
А ведь что-то с ним не так, подумала Реа, всё ещё пытаясь понять, кто говорит. Его голос напряжён, прерывается. Так говорят, когда очень взволнованы. Или испытывают сильную боль.
Больше она его не слышала. Обладатель голоса исчез, но власть его осталась – после этого с ней действительно обращались хорошо.
Из тяжёлых мыслей её вырвали шаги за дверью и знакомый голос. Она сразу же вспомнила его, хоть звучал он теперь чуть иначе, приглушённый толстой дверью, искажённый гулким эхом каменного лабиринта, но зато и более спокойный и твёрдый. Это он тогда велел её не трогать. А потом говорил ещё что-то, отдавал строгие приказы, и слышно было, что говорит он с трудом – но всё равно говорит, веля обращаться с ней осторожно и почтительно. Лица она не видела из-за мешка, но голос... это был голос прирождённого командира, привыкшего к повиновению. Его послушались сразу, схватили её, усадили в угол телеги и оставили в покое. Лишь шестым чувством она ощущала присутствие конвоиров, стоящих рядом. Мешок и сеть с неё сняли только в лагере, но этого командира она так и не увидела.
Сейчас он, похоже, шёл сюда.
Реа остановилась посреди камеры, скрестив руки на груди. Не хотела встречать врага, скорчившись у стены.
Теперь голос звучал уже ближе. Что-то говорил страже, а что – было не разобрать, только интонация уверенной силы проникала сквозь железную дверь. И вот, совсем рядом – «Ваша светлость, позвольте нам вперёд, нельзя знать, что от ведьмы ждать» - и его ответ, короткий, резкий, будто он не собирался удостаивать их более длинным: « Откройте дверь и отойдите!»
Лязгнул ключ, потом засов, и двери распахнулись.
Он стоял на пороге, глядя на Рею. Высокий, прямой, с красивым умным лицом. Слишком молодым лицом. В красной военной форме с сияющим фамильным гербом Шусков на груди. И с правой рукой на перевязи.
Шагнул внутрь, оставляя стражников в дверном проёме.
- Приветствую, госпожа Реа. Как вы себя чувствуете?
Сейчас его голос вовсе не был грозным, а бесстрастным и даже приятным. Но она не ответила и не шевельнулась, глядя ему в глаза. Враг. Живой – всё ещё живой, в отличие от её ребят! – враг, расчётливый, безжалостный, прячущийся под личиной молодого дружелюбного красавчика.
- Думаю, вы уже знаете, кто я. Скопус из дома Шусков, генерал-капитан этого корпуса. Которому посчастливилось одержать победу в последнем столкновении. Благодарю за этот бой, я считаю честью сражаться с таким противником, как вы.
Реа молчала.
- Мне не хотелось бы заставлять вас терпеть такие условия, как тут, госпожа. К сожалению, не могу предложить ничего лучшего. Я знаю, на что способен каждый воин Кланов, и вы – не исключение. Было бы легкомысленно с моей стороны предоставить вам более удобное, но менее надёжное место пребывания.
Он не дождался реакции и продолжил, всё так же глядя Рее прямо в глаза:
- Но мне было бы крайне неловко даже не попытаться как-то облегчить ваше пребывание здесь. Я распоряжусь принести сюда свежий матрас, бадью с водой для мытья и чистую одежду. Увы, у нас нет ничего, похожего на ваше – только с мужского плеча, и это солдатская форма или одежда слуг. Не смею предлагать вам ни того, ни другого. Я распоряжусь принести вам женское платье.
От него не ускользнуло, что её губы напряглись, собираясь вытянуться в суровую линию – но она сдержалась.
- А ещё я пошлю сюда служанку, чтобы помогала вам, и велю кормить вас получше.
И теперь, наконец, удерживая твёрдый взгляд тёмных глаз, Скопус получил ответ.
- Вы же не думаете, принц, что парой вежливых слов сразите меня наповал? И что мягкой подстилкой, похлёбкой погуще и кучкой чистых тряпок сможете купить моё доверие?
На земле
Re: За тебя: Свобода (сериал)
Реа! Наконец-то! С самого первого сериала, с "За тебя" её не было - только упоминания!
Сражение - это поединок характеров между Реей и Скопусом, наверное?
Сражение - это поединок характеров между Реей и Скопусом, наверное?
Re: За тебя: Свобода (сериал)
Скопус - "тень" князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. Кто знает русскую историю, поймёт сразу, кто не знает - всезнающая почти тёзка автора, Википедия расскажет 
А не пора ли выставить фоточки нового героя? Здесь и в "Персонажах"?
А не пора ли выставить фоточки нового героя? Здесь и в "Персонажах"?
Re: За тебя: Свобода (сериал)
Да, позже выставлю. Описание не подкинете в личку? Чтобы я в его характере ничего не напутала?
На земле
Re: За тебя: Свобода (сериал)
В латыни тоже есть несколько слов, начинающихся на "Scop". Одно из них нам близко и дорого - это "scopa", что значит "розга" 
Но тут это не к месту. Но есть и слово, полностью совпадающее с именем - "scopus". Мишень! Вот это в самую точку!
Но тут это не к месту. Но есть и слово, полностью совпадающее с именем - "scopus". Мишень! Вот это в самую точку!Re: За тебя: Свобода (сериал)
О, как всё сходится! Воистину - мы ничего не придумываем, а открываем!
На земле