Конкурс 2024. №8: Сказка - feyerverk

[feyerverk]

Сказка

Снег, снег. Полуодетый молодой человек переводил взгляд со снегопада на спящую подругу. Система центрального отопления работала отлично; девушка спала под одной простыней.

Уличное освещение потушили, но еще не рассвело. Только что из-за снежной завесы выглядывали фонарные пятна, а теперь ничего, кроме снега. Но молодой человек и не стремился разглядеть что-либо за завесой; он смотрел вглубь завесы, призывая что-то к себе на ум из этой снежной глубины.

Очередная попытка провалилась, и он опять посмотрел на девушку. Потянул за край простыни, стянул совсем; подруга спала нагой. Он хладнокровно и внимательно рассмотрел ее тело, фиксируя взгляд на ключицах, сосках, бедре. Подруга спала на боку, и пах скрывало бедро.

Тело казалось и чужим, и родным, а главное - беззащитным, и татуировка на предплечье, непонятный древний символ, делала девушку еще беззащитнее. Она спала, она была обнажена, куда уж беззащитнее. Но главное, он чувствовал, что он ее не любит, асимметрично к ней относится, место любви занимала жалость, ведь он с ней спал, и уже долгий период, и в моменты близости ощущал кратковременный прилив нежности, но не более. Потом опять жалость, больше ничего. Необходимо было все разорвать, но каждый раз не хватало духу.

Он вытащил с антресолей коробку из-под елочных игрушек, снял крышку, вытащил завернутый в полотенце револьвер, размотал полотенце, уставился на свое оружие. Купил он его пару недель назад на черном рынке, копил полгода. Взвел курок, схватил поудобнее. Револьвер был не новый, дуло многократно шкурили, рукоятка была в царапинах. Выходит, бывал в деле, довольно думал он. Он поднес дуло ей ко лбу, на расстоянии, чтобы не разбудить холодным касанием. Поднес потом себе ко лбу, прижался к металлу. Свести счеты с жизнью задумал давно, а с момента, как в его распоряжение поступил револьвер, жизнь превратилась в забавный компьютерный квест, который можно было завершить в одно нажатие. Пришла осознанность, стройность мысли, четкость планов, вернулся данным-давно угаснувший драйв. Он убрал револьвер, положил на полотенце. Этот день он еще поживет, так и быть. А может, распахнуть раму и шагнуть навстречу снегопаду с шестнадцатиэтажной высоты? Раскрыл окно, в комнату ринулись снежинки, девушка во сне поежилась. Он закрыл окно, накрыл спящую простыней. Не время.

С обожженным снежинками лицом он вдруг вспомнил нужное. Ему двенадцать, он на интернатской прогулке с другими детьми в далеком северном городе. Задумчивый, отрешенный с самого детства, он с трудом сходился с мальчишками-сверстниками. Зато дружил все детство с Ханной, как и он - отрешенной, задумчивой. Тогда была весна, и воздух полнили неясные предчувствия. Снег начал таять, обнажалась земля, зеленела прошлогодняя трава, пробивалась свежая, пели птицы, подламывался под башмаками некрепкий лед. Лесная тропа вела вверх, и в который раз с высоты открылась панорама до горизонта - деревья, холмы.

- Как красиво! - воскликнул он в тот день.
- Да, я люблю это место, - ответила Ханна, детей вокруг не было, да и учитель отстал.
- Вот бы узнать, что там, за холмами! - воодушевился он.
- А я знаю. Соседняя деревня, - Ханна выговорила сложное название.
- Ты бывала там?
- Нет. Мне рассказывал господин учитель.
- Вот бы побывать там, а? Топать до изнеможения, найти там приют, а потом - дальше, дальше! И поминай как звали!
- Ты хочешь сбежать? - нахмурилась Ханна.
- Нет, - сообразил он, - Мне нравится у нас. Хоть я и нелюдим. Но у меня есть ты, и господин директор не строг. Слыхал я о порядках в соседнем интернате. Я просто мечтаю. Интересно ж! Побывать там, где прежде ни разу не был! Знаешь, я хотел бы побывать везде.
- А я нет, - улыбнулась Ханна, - Мне хорошо на своем месте.
- Отойдем-ка, - завидев фигуру учителя, он отвел Ханну в сторону за локоток, - Посмотри, что у меня есть!

С загадочным видом он полез в карман, показал Ханне компас.

- Видала, какая полезная штука! У мальчишек выменял! С ним не заблудимся. Смотри. Я припас еды на три дня. Кусок ветчины, банка сардин, три каравая, изюм, орехи. Мы удерем завтра с утренней прогулки. Мы побываем в новых удивительных местах. Вернемся через три дня, соврем, что заблудились! Перейдем реку, я знаю мелкое место. У меня есть карта маршрута, ну, решайся!
- Нет, - Ханна покачала головой, - Никуда я не пойду, и тебе не советую.

На другой день он все же осуществил свой план. Беглеца безуспешно искали всем преподавательским составом. Утром четвертого дня он явился сам - взъерошенный, изможденный, но с победным блеском в глазах. По случаю возвращения ликовал весь интернат, и взрослые, и дети, но перед сном его вызвали к господину директору.

- Почему ты плачешь? - спросила потом Ханна, когда они встретились в коридоре, соединявшем спальни девочек и мальчиков. Кроме них двоих, в коридоре никого не было, дети спали. Можно было не скрывать своих чувств, а Ханны он не стеснялся.
- Господин директор меня высек, - признался, всхлипнув. - Черт знает что! Сам же рад был утром, что я нашелся. Так было больно, Ханна! - пожаловался он подруге.
- Правильно. Я так и хотела, - спокойно объяснила та. - Я все рассказала господину директору. Что вовсе ты не терялся, что это был хитрый план. И компас твой представила как доказательство. Стырила его у тебя ночью перед твоим бегством, мало ли, решила, вдруг передумаешь, без компаса-то. Не передумал. Упрямец, - шептала Ханна в полумраке коридора.

Он припомнил название того городка. Далековато, но чтобы пустить себе пулю в лоб, место вполне подходящее. Как и любое другое, меланхолично думал он. Девушка все спала. «Прости, я уезжаю» - отправил он ей сообщение и услышал, как оно глухо пискнуло у нее в телефоне под подушкой, не разбудив. Он оделся и вышел под снегопад.

В пути он устал и продрог - совсем как тогда, но теперь без победного блеска. Отыскать интернат труда не составило; там он планировал найти и расспросить кого-нибудь из администрации, навести справки о выпуске десятилетней давности; а то мало ли, вдруг кто-то из его преподавателей работает там до сих пор, вдруг ему обрадуются и можно будет предаться совместным воспоминаниям.

Не тут-то было! Ворота оказались заперты, а окна в здании заколочены, хоть это был обычный будний день. И ни души. Вот тут и застрелиться? Он с удовлетворением тронул во внутреннем кармане куртки, у сердца, прохладу верного металла.

Прошелся вокруг здания, и вдруг приметил огонек за ветвистым сплетением голых вязов. Опять шел снег, уже не такой густой. Он зашагал на огонек. Вязы вскоре расступились, и приземистый двухэтажный домик с покатой крышей показался ему знакомым. Конечно! Как он мог забыть! Домик господина директора! Учителя жили кто где, но господин директор - у самого интернатского здания. Вдруг он знает, где Ханна? Или в домике давно живут другие люди?

- Господин директор! Господин директор! - окликнул он, вплотную подойдя к воротам.

Сад был просторным, и тот, кто был внутри, легко мог не услышать его окрика. Может, там никого и не было, забыли просто люстру погасить.

Он взглянул под ноги. Рядом с его свежими рифлеными следами темнели чуть припорошенные, поменьше. Вели прочь от ворот.

Значит, господин директор тут больше не живет, рассудил он, шагая по следам. Тот был рослый, крепкий мужчина, а эти следы принадлежат, судя по форме, низенькой женщине. Снег пошел сильнее, и он двинулся быстрее, чтоб следы совсем не занесло. Поворот. И еще поворот. Следы оборвались; он поднял глаза и обнаружил себя у маленького супермаркета. На кассе кто-то расплачивался; он постоял у входа, и вскоре из магазина вышла девушка с двумя высокими пакетами из крафт-бумаги; пакеты были тяжелыми, и она держала их перед собой за днища, облокотив купленное на грудь.

Он предложил помощь, она подняла глаза на доброхота и замерла.

- Хельмут! Ты! - глаза загорелись.
- Ханна! - он попытался ее обнять, но вышло неловко из-за пакетов.
- Держи, - она протянула ему пакет. - Поужинаешь с нами?

Как ни чем не бывало они пошли в обратном направлении. За десять лет Ханна изменилась мало; чуть выросла, оформилась грудь, стали шире бедра, но это была та самая Ханна с тою же задумчивостью в лице, с теми же ямочками, тонкими губами и румянцем. Мысль о самоубийстве забилась куда-то в самый дальний закуток; Хельмут радостно нес перед собой пакет, толком и не задумываясь, куда он, собственно, направляется.

Ладно Ханна, но и господин директор почти не изменился! Воображение Хельмута тщетно искало отличия, директорский облик, казалось, носил вневременной характер; напрасно Хельмут искал признаки увядания. Закономерным образом он перенесся в прошлое, вновь почувствовал себя двенадцатилетним воспитанником интерната…

- Интернат закрылся, и ты можешь называть меня посто Хенрик - как бы ответил бывший господин директор на безмолвный вопрос гостя.
- Да, я видел, окна заколочены досками, - Хельмуту все не верилось в утрату Хенриком директорского сана.
- Давно, - кивнул Хенрик. - Теперь я режу по дереву.
- Ты надолго, Хельмут? - спросила Ханна, накладывая всем ужин, - Где остановился?
- Переночуй у нас, - предложил Хенрик, и Хельмут машинально кивнул.
- Что привело тебя к нам в город? - продолжала допытываться Ханна.
- Ммм, что за чудесный окорок, - ушел он от ответа.
- Мне нужен подмастерье, и если Хельмут у нас задержится… - Хенрик попробовал мясо, - о да, Ханна, сегодня ты превзошла сама себя! - похвалил он.
- Я рада, - просияла та.

…Ханна тормошила Хельмута. Часы у мэрии, что была в двух шагах, еще не пробили полночь, но отключиться Хельмут успел капитально; сказались сытный ужин и дорожное переутомление. И первым, что предстало его сонному взгляду, были полные ярости глаза Ханны, и полумрак в его чердачной спаленке эту ярость только усугублял.

- Ханна, Бога ради, что стряслось? Пожар?! - зачем-то брякнул Хельмут очевидную нелепость, воздух был чист и прохладен.
- А ну выметайся из этого дома, и чтобы ноги твоей тут не было, - прошипела Ханна, перестав тормошить, - Встал и оделся, живо.

Ханна зло наблюдала, покуда Хельмут поспешно натягивал брюки и шнуровал ботинки.

- И гадость забирай свою, - шептала Ханна, скрестив на груди руки; Казалось, она удерживает сама себя за локти, чтобы не расцарапать Хельмуту лицо, - Скажи спасибо, что не позвонила в полицию.
- Дай мне. Где он, - Хельмут протянул ладонь.
- Нет, я не дам тебе, - решила вдруг Ханна, - Я выйду с тобой. Река не встала, в воду зашвырну подальше от греха. Дров нарубишь, знаю я тебя, - ее интонация чуть потеплела.

Оделись, вышли молча. Искрился свежевыпавший снег, небо расчистилось, светила полная луна.

- Как ты… - начал было Хельмут, но Ханна заговорила с ним одновременно о том же самом:
- Куртку твою решила подсушить. На спинку кресла повесила, и как лязгнет. Хорошо, Хенрик спал уже. Убил кого?
- Нет, - грустно улыбнулся Хельмут. - Пока нет.

Они подошли к старинному чугунному мосту через реку, изукрашенному массивными изваяниями единорогов, кентавров и прочей волшебной живности. Мост был автомобильно-пешеходным, но вокруг не было ни автомобилей, ни пешеходов. Ханна, тем не менее, тщательно огляделась, затем взяла Хельмута под руку и уверенной походкой прошла с ним к середине моста. Облокотилась спиной об ограду моста, взглянула на Хельмута.

- Всё.
- Как, уже? - не понял он.

И только услышав спустя долю секунды тяжелый всплеск, убедился - да, всё. Безоружным он сразу продрог, и стало непонятно, куда идти: только что Ханна выставила его навсегда, но теперь вроде смягчилась? Или ему хотелось бы так думать?.. Ханна молчала. Смотрела на Хельмута испытующе. Он отвел глаза, посмотрел на другой берег реки. Перпендикулярно набережной тянулась улица, частью которой был этот мост, и вдалеке сияли огни автостанции, той самой, куда он прибыл всего несколько часов назад. Здание было выполнено в современном стиле, это был скошенный параллелограмм почти сплошь из стекла, и на разных этажах горели фонари разных цветов. Автостанция напоминала небольшой аэропорт. Там наливают горячий чай, подумал озябший Хельмут. Он вспомнил, как сразу по приезде стал изучать обратное расписание, и вдруг загорелся внезапной идеей:

- Ханна! Я люблю тебя, Ханна! Я приехал специально, чтоб тебя разыскать! В четыре часа утра автобус на Стокгольм, уедем, Ханна, будем вместе, будем друг для друга!
- Оставь, - еле слышно ответила Ханна. - Бога ради, оставь. Поезжай сам.
- Мне будет тебя не хватать, Ханна, - он сгреб с перил снег и яростно натер им лицо, будто пытаясь себя оживить, - Я не смогу. Мне надо тебя видеть, слышать. Не гони меня, Ханна. Я не переживу. Я куплю новый револьвер, куплю десять револьверов…
- Оставайся, - пожала плечами Ханна, - Оставайся у нас. Только будь добр, никаких револьверов. Уважай порядки дома.

Она развернулась и пошла, Хельмут поплелся вслед.

- Ханна, почему что-то кажется прекрасным лишь издали, а стоит приблизиться, как очарование рассеивается?

Ханна шла молча. Даже не повернула головы.

- Ханна, позволь попросить тебя вот о чем… Хенрик… Ты ведь ему не расскажешь? Про револьвер… И что предлагал тебе уехать…

- Да что ты говоришь! - Ханна нехорошо усмехнулась, - Конечно, Хельмут, я ему наутро всё расскажу. У нас не бывает друг от друга секретов. Но он простит, у Хенрика большое сердце. Даже подмастерьем возьмет, ты ведь не намерен даром есть наш хлеб, надеюсь. И знаешь, Хельмут, плетка для провинившихся воспитанников у нас в отличном состоянии, только вот без дела залежалась. За эти годы ты подрос, Хельмут, но лишь физически. Вытянулся тупо в высоту! Как был дурачок-непоседа, так и остался. Но не отчаивайся, Хельмут. Хенрик за тебя возьмется, ох возьмется. Не всё потеряно, дружище! - завершила она на позитивной ноте свою тираду.

Хельмут покорно шел.

***

Он постепенно привык к новой жизни и больше не думал о смерти. Подумать, собственно, было и некогда; зазеваешься - не миновать расплаты, это Хельмут четко уяснил в буквальном смысле на собственной шкуре.

Как вдруг в один прекрасный день привычный ход вещей нарушился. Только Хенрик, Ханна и Хельмут уселись полдничать, в доме раздался звонок. Хельмут пошел к воротам, по колено увязая в снегу, следует срочно расчистить дорожки, напомнил он себе. За воротами стояла девушка - там самая, которой он отправил в день отъезда прощальное сообщение.

- Как ты нашла меня? - он обнял ее, отстранился, растерялся, замер.
- Шла по твоим следам, - просто ответила она.
- Знакомьтесь, это Агнес! - представил он гостью хозяевам.
- Вот так сюрприз! - воскликнула Ханна, - Добро пожаловать, Агнес! Чувствуйте себя, как дома!
- Хотите забрать у нас Хельмута? - поинтересовался Хенрик.
- Ах, на это я не рассчитываю, - потупилась Агнес.
- И правильно! - заверил Хенрик, - Садитесь-ка за стол.
- Морозы крепчают, - задумчиво проговорила Ханна, - Хельмуту наверняка прохладно спать одному, а с вами ему будет теплее.
- А тебе, Ханна, давно бы пригодилась помощница по хозяйству! - улыбнулся Хенрик.
- Еще бы, готовить-то придется теперь на четверых, - шутливо проворчала Ханна.

…В начале весны разминавшая тесто Агнес подняла глаза. В окно тянуло свежим ветерком. С далеких холмов начал сходить снег, снаружи щебетали птицы. Агнес загляделась в окно.

- Как красиво! - обратилась она к стряпавшей подле Ханне, - А что там, за холмами?
Ханна с картофелечисткой в руке развернулась к Агнес.

- Вот что, моя милая, - произнесла она так, что у Агнес задрожали колени, - Хватит с меня этих фокусов. Ничего там нет за холмами. Ни-че-го. И ты тут не просто так. Не затем, чтобы прохлаждаться попусту. Хенрик! - окликнула она, - Поди-ка сюда. Пора проучить ленивицу.
- Ханна, да что с тобой? Я просто спросила! - начала было Агнес, но вошел Хенрик, и она умолкла.
- Она тут еще права качает, - пожаловалась Ханна.
- Ай, нехорошо! - энергично посетовал Хенрик. - Кому-то придется несладко!
- Нет, погодите! Постойте! - в дом ворвался Хельмут, он колол дрова снаружи и слышал весь разговор, - Прошу вас, пожалейте Агнес! Накажите лучше меня!
- Спускай штаны, герой, - пожал плечами Хенрик, - Посмотрим, надолго ли тебя хватит.

Агнес вдруг завизжала, в ужасе от собственного визга забилась в угол, села там на корточки, зажала себе рот, но визг все равно вырывался, как бы она не старалась его заглушить.
Она не видела послушно обнажившегося Хельмута - его полностью заслонил нависший над ним Хенрик, свистнула тугая плеть-одноховостка, и к визгу Агнес присоединился отчаянный возглас Хельмута.

- Сильнее! - хрипло выкрикнула Ханна, - Выбей дурь!
- Нееет, - коварно протянул Хенрик, - Пусть сам скажет, продолжать или нет! Если велит прекратить, я возьмусь за подружку. Как ты, парень? Все еще играем в благородных рыцарей?

Хельмут все никак не мог прийти в себя после удара.

- Все, вставай, - милостиво повелел Хенрик.
- Нет, - помотал головой Хельмут.
- Дурак! - Хенрик взмахнул однохвосткой.
- Ааааааа!
- Нет, нет! Меня, меня! - заголосила из угла Агнес, но Хенрик продолжил пороть Хельмута.
- Нет, нет! - вскричал теперь Хельмут, - Я больше не могууу!
- Пощадить тебя? Заняться Агнес?
- Даааа!
- Был герой, да сплыл, - констатировал Хенрик.
- Этой сучкой я займусь сама, давно мечтаю полюбоваться на ее зад, - встряла Ханна, помахивая собственной однохвосткой, такой же в точности, как и у Хенрика, - Облокотилась на стол и платье задрала, а ну-ка живо! - скомандовала она Агнес.
- Аххх… аххх… аххх… - шумно задышала Агнес ударам в такт, вцепившись пальцами что было мочи в противоположный край стола, - Ах нет! Нет! Неееет!!!
- Попроси Хенрика заняться твоим красавцем, получишь передышку, - рассмеялась Ханна.
- Хенрик, - пролепетала Агнес, судорожно вздыхая, - Займитесь, прошу вас, Хельмутом! Займитесь же, я не выдержуууу!
- Не везет тебе сегодня, Хельмут, - вздохнул Хенрик и взмахнул плеткой.
- Неееет, не бей меня, нееет, - взвыл Хельмут, - Её, её, ударь еёоооо…
- Они меня достали! - с раздражением воскликнула Ханна, и они с Хенриком приступили к синхронной порке, не обращая внимания на рыдания, вопли и неразборчивые мольбы.


… В чердачной спаленке при свете ночника Агнес и Хельмут детально изучили багрово-синие узоры друг у друга на телах.

- Не обижаешься? - понуро спросил Хельмут.
- Какое там, - изможденно улыбнулась Агнес. - Какие обиды, что ты. Ведь я люблю тебя.
- А я не знаю, - грустно сознался Хельмут. - Сперва считал, что люблю тебя, потом - что Ханну. Теперь не знаю даже.
- Ты любил свой револьвер, - вздохнула девушка, - Только его и любил.
- Они не остановятся, Агнес, - предостерег Хельмут. - Дальше будет только хуже.
- А я не боюсь.
- Ты можешь уехать в любой момент.
- Ну, куда я денусь. Сначала думала забрать тебя отсюда. Но вижу, дохлый номер. Ладно, спать. Дел завтра невпроворот. Придется встать затемно, чтобы управиться, - она поставила будильник на телефоне.
- Мне тут перестали сниться сны, - сказал Хельмут, - Проваливаюсь будто в небытие.
- Что может быть лучше, - улыбнулась Агнес и потушила ночник.

[Viktoria]

Когда такая дикая смесь уюта и жути, очень похоже на Фейерверка.

[Hiaro]

Написано хорошо, впечатление оставляет сильное. И хочется сделать усилие и понять, что это было. Подобные постэффекты у меня оставались после текстов Фейерверка, да. )

[weirdiandy]

Любовный четырехугольник, отсутствие социальных рамок, грустинка - это Фейерверк)
Достойно, и сюжет интересный и написано хорошо.

[April]

Ох, какой рассказ. Самый сильный из всех прочитанных на данный момент. Сказка-притча, где всё настолько безнадежно, что даже печали не осталось, только смирение. Финал напомнил "1984" Оруэлла. Обязательно еще перечитаю и постараюсь написать подробнее. Это мой фаворит пока. Этот и №3. Только тот светлый, а этот мрачный.

[Herъ Хрюкиндъ]

Автор тут вроде пытался в груздь и меланхолическое развитие сломленной безысходности одиноких нравов. Хрю. Но получилось, что самодеятельная бдсм-труппа решила снять для PornHub'a ролик с немецко-фошЫЗДской тематикой. А на сцене синхронной порки было полное ощущение, что из угла на всю эту порнографию грустно взирает нанятый где-то начинающий режиссер, который уже понял во что ввязался. И что стараться смысла нет, потому, что каждный следующий дубль будет только хуже.

[Arthur]

Автору поклон. Раньше его рассказы вызывали кучу вопросов, я их постоянно перечитывал и пытался понять. Потом автор пояснил, что просто писал и нет у него ответов. Так что теперь просто читаю, смакую, не задаюсь вопросами, узнаю автора по эмоциям от прочтения. Рассказ классный, точно вернусь сюда.

[Wave]

Ощущение, что все прочитанные строчки исчезают, прошлого нет. Собственно, как в сказке.

[Hiaro]

Ощущение, что все прочитанные строчки исчезают, прошлого нет. Собственно, как в сказке.

Да, что-то такое...

[Viktoria]

Ощущение, что все прочитанные строчки исчезают, прошлого нет. Собственно, как в сказке.

Да, что-то такое...

Да, действительно. Так, наверное, только Фейерверк может.