41.
Осознав суть происходящего, Флоранс не то, чтобы покраснела. Скорее, она вспыхнула лицом – это было хорошо заметно, невзирая на то, что визуально ее темный, глубинный истинный контур-силуэт все еще главенствовал в визуальном отображении старшей из собеседниц. Высказанное обвинение прозвучало, хотя и намеком, но достаточно жестко, конкретно и даже неотразимо - по-своему, конечно же! Однако девочка вовсе не думала ни уступать собеседнице, ни смягчать удар. Никакой жалости в ее словесной атаке не предполагалось в принципе.
- То, что ты сделала со мной сегодня, можно назвать очень просто, - начала она свою филиппику, полную скрытого гнева - едва ли не ярости! – «Передай добро по кругу!». Это была такая... передача эстафеты. Эстафеты... зла и жестокости! - добавила она, и Флоранс сразу же поникла головой.
Между тем, девочка продолжала свою атаку.
- Суть этой эстафеты проста! - сказала она. - Та, кто получил подобное жестокое унижение в детстве и юности, непременно вымещает прошлую свою боль на той, кто видится ей своеобразной наследницей ситуации, в которой сторона, имеющая возможность истязать, сама когда-то была страдающей. И такая жестокосердная дрянь... Она освобождается от этого тяжкого груза собственных былых унижений через унижение той, кто пришла ей на смену! Чтобы эта дрянная традиция продолжалась все дальше и дальше, развиваясь в своей мерзотности, превращаясь в нечто... воистину чудовищное!
- Все так, моя девочка, все так! - прошептала Флоранс.
Эти слова вызвали у Лизы только презрительную усмешку, обращенную к той, кто совсем недавно исповедовалась перед нею, о не самых приятных делах из времен своего былого воплощения. Однако молодая женщина все-таки решилась поднять на девочку свои глаза. Взгляд ее при этом был...
В нем было странное выражение. Не раскаяние, нет. И даже вовсе не огорчение, от того, что она совсем недавно совершила в отношении адресата. Некая смесь сожаления, доверительного уважения, щедро приправленных нотками чего-то очень похожего на сдержанное восхищение юной собеседницей.
Слова же, которые она произнесла, оказались еще более красноречивы.
- Не будет никакой дрянной традиции, - сказала Флоранс. – Ты разорвала этот порочный круг… Порочный во всех возможных смыслах этого слова! Ты разорвала его своим бунтом. Да-да, вовсе не рафинированными утонченными речами с изощренной логикой и аргументацией, а этим твоим вульгарным мордобоем!
[Традиция от traditio – передача чего-либо. Например обычаев – лат.]
Она улыбнулась, эдак ободряюще. Лиза ответила ей взглядом, полным недоверия. Но взрослую собеседницу это вовсе не смутило.
- Ты спасла нас обеих! – продолжила Флоранс. – Впрочем…
Молодая женщина грустно усмехнулась.
- Давай уж начистоту! – сказала она. – Если по-честному, то спасла ты именно меня!
- Интересно чем?
Голос девочки по-прежнему звучал недоверием.
- Я же сказала, мордобоем! – Флоранс попыталась изобразить на лице своем улыбку «повышенной градусности содержания» - не очень удачно, но как уж вышло! – Нет, ты не думай, пожалуйста, будто мне так уж нравится, когда с размаху прилетает кулаком в скулу, да еще не один раз! Просто…
Молодая женщина снова усмехнулась – но так же невесело, скорее, с некой иронической грустью в этом мимическом жесте. А после она повлекла девочку к скамейке. Уселась сама, усадила ее с собою рядом. И прижала к себе, не стесняясь.
Лиза по-прежнему держала себя нервно и настороженно, но не сопротивлялась.
- Спасибо, моя дорогая! – шепнула Флоранс ей над ушком. – Сегодня я получила доказательство того, что ты бесконечно выше меня! Там, где я струсила и не рискнула защитить свою честь, ты совсем не испугалась и смогла, сумела дать по морде той, кого считала своей оскорбительницей – даром, что она скрывается в шкуре женщины, которую ты искренне любишь и уважаешь! Настолько любишь, что ты готова даже пойти на все, лишь бы только последствия ударов на теле твоей Старшей начисто изгладились!
- Ты… преувеличиваешь, - ответила Лиза. – И потом… Мои мотивы вовсе не возвышенного рода… Совсем не такие, какими ты их себе вообразила! Может быть, я всего-то и хотела, избежать обид нашей Элли! А также того наказания, которое она мне устроила бы по этому поводу! Как ты думаешь?
- Я вообще не люблю думать, - как-то небрежно отмахнулась от нее словами взрослая собеседница. – Я предпочитаю знать. И я точно знаю, что ты готова была сделать для этого все, что угодно. Если бы я запросила много больше, чем просто неукоснительное следование букве нашего с тобою договора... Запросила бы у тебя многое, сверх запрета для тебя уклоняться от нашего субботнего общения… Ты бы пошла на все и сразу. Без колебаний и попыток выторговать лично себе какие-то послабления.
- Тебя это… впечатлило, да? – тихо спросила Лиза.
- Разумеется! – ответила Флоранс. – И поэтому… мне придется тебя кое о чем попросить.
Произнеся это, Флоранс отпустила девочку. А после...
Она скользнула чуточку в сторону и вниз. В итоге этого изящного движения, молодая женщина оказалась на коленях перед девочкой, которая осталась на той самой скамейке, на которой совсем недавно...
Именно то самое, болевое и жестокое, Лиза припомнила, когда Флоранс так внезапно сменила свою диспозицию. Девочка не стала подниматься, осталась там, на прежнем месте. И оттуда... Ей было странно наблюдать ту, кто все время над нею господствовала, вовсе иначе, по линии сверху вниз.
Флоранс явно импровизировала по ходу этой... интермедии. Поэтому имело смысл просто выслушать все, что она сейчас выскажет. А выводы делать уже после завершения ее словесного обращения, осмыслив его. Потом, когда получится осознать настоящее значение ее слов и действий. Странных и непонятных... пока что непонятных.
- Лиза! Я признаю, что вела себя с тобою, мягко говоря, странно... неправильно... И, откровенно говоря, жестоко. Я признаю, что была неправа... и с твоей точки зрения, и с точки зрения любого нормального человека. Я признаю, что сегодня превысила меру допустимого, меру ожидаемого тобою. Я вела себя эгоистично и глупо - с твоей точки зрения. Я прошу у тебя прощения за все. За все мои слова и действия, которые причинили тебе боль и обиду. Поверь, сегодня... был особый случай. В дальнейшем, я постараюсь быть хотя бы чуточку более благоразумной. Впредь... я буду заботиться о тебе и не позволю моим желаниям затмить твои интересы. Начиная со следующей субботы, ты будешь уже сама определять степень допустимого в нашем с тобою общении. И главное...
Флоранс сделала короткую паузу и буквально выдохнула нечто совершенно невероятное.
- Пожалуйста, Лиза! Даже если ты не смогла... не сумела меня понять и простить... Не наказывай меня!
- Интересно, как же это я смогу тебя наказать? - удивилась Лиза. - Я ведь пообещала тебе не уклоняться от наших встреч... целый год! Куда я теперь от тебя... денусь?
- Зачем тебе куда-то деваться? - Флоранс ответила ей встречным вопросом и тут же, новым вопросом разъяснила свою мысль:
- Если ты по-прежнему можешь меня прогнать?
- А что, так все еще можно? - уточнила Лиза. - Ну, в свете моих... обещаний?
- Разумеется! - подтвердила коленопреклоненная. - Ты можешь приходить сюда, каждую неделю, в точности так, как и обещала мне. Дожидаться чудного мгновения - когда я появлюсь перед тобою, и... Отправлять меня обратно, восвояси и без малейших намеков на удовлетворение моих... желаний! Так ты сможешь соблюсти все свои обещания и... сумеешь очень сурово меня наказать!
- Зачем ты снова даешь мне такую подсказку? - ошеломленно спросила адресат ее безумных откровений. - Ведь я бы сама... Нипочем бы не догадалась, что так тоже можно сделать! Ну, что так можно... бороться против тебя!
- Рано или поздно, ты и сама бы сообразила, - ответила Флоранс. - Ну, или же наша Элли, наша милая и добрая Элли... Она бы подсуетилась, подсказала бы тебе такой вариант - просто для того, чтобы защитить тебя от моей жестокости! Уж поверь, ей было бы весьма соблазнительно устроить для меня какие-нибудь обиды и прочее... неприятное! Она ведь меня все еще ненавидит!
- Фло... - Лиза обратилась к ней именно так, и молодая женщина сразу же оживилась лицом своим. - Я не стала бы жаловаться Элли... наверное!
- Вот видишь! - с грустью произнесла Флоранс. - Даже ты в этом не уверена! Что же касается твоих "годичных" обещаний и прочего...
Она взяла девочку за руку и в который раз уже обозначила на ней свой поцелуй - исполнив этот жест с каким-то особенным... отношением... значением... Лиза так и не сумела толком понять всех оттенков смысла, которые, наверняка, хотела передать ее загадочная собеседница. Слишком сильный шок испытала девочка... от того, что было добавлено к этому жесту словами!
- Я возвращаю тебе все твои клятвы и обещания - те, которые ты успела мне дать за сегодняшний день. Давай вернемся к тому, что мы согласовали с тобой в нашем договоре... И даже смягчим ситуацию в твою пользу!
Так сказала Флоранс. И по голосу ее, по ее жестам... да просто изнутри самоё себя, Лиза поняла что все это было высказано ею честно, искренне и безо всякой задней мысли. Она просто почувствовала это.
Однако стоило ли теперь доверять, и своим чувствам, и той, кто эти самые чувства у нее сейчас вызывала - не исключено, что умышленно, с целью очередной своей манипуляции!
Вопрос... И вопрос не менее интересный, чем те, которые девочка задавала ей прежде. Кстати, ответ на них, по существу, так и не был дан. Флоранс поведала ей о своем прошлом... Она откровенно спровоцировала девочку на словесную агрессию, состоящую из претензий, предположений и обвинений - достаточно обоснованных, но не более того! И при этом, темная сущность так толком их и не подтвердила. Впрочем, и не опровергла. Можно сказать, что она всего-навсего дала ей несколько условных намеков, не пойми на что...
Этого было совершенно недостаточно. Следовало, все же, прояснить ситуацию, раз и навсегда, точно и до предела! Однако, прежде имело смысл уточнить озвученное предложение. Каковое представлялось девочке более чем заманчивым!
- Что именно ты предлагаешь мне? - спросила Лиза. Она попробовала убрать из своего голоса нотки недоверия. И собеседница, кажется, ее старания оценила!
- Отныне, после того, как я проявлюсь в теле твоей Старшей, ты обретаешь право сама определять степень моих прав в отношении тебя, - ответила Флоранс. - Каждый раз! - подчеркнула она. - Да-да, каждый раз ты заново будешь определять, как меня поощрить! Я... не дерзну совершать в отношении тебя ничего, что могло бы хоть как-то тебя обеспокоить! Ничего, кроме того, что ты разрешишь мне сама, и каждый раз снова: точно, четко, однозначно, разумно и... словесно! Кивки и прочие жесты не считаются! Ты согласна?
- Интересно... - как-то неопределенно и все же недоверчиво произнесла девочка. - То есть... Давай-ка, мы представим эту картину в лицах!
Она живо вскочила со скамейки и протянула руку Флоранс.
- Поднимайся! - то ли попросила, то ли распорядилась она и молодая женщина охотно исполнила это ее требование.
Девочка отошла обратно ко входу - все еще запертому изнутри. Она жестом указала Флоранс ее предполагаемое место и та послушно встала именно там, у двери, повернувшись лицом своим к юной собеседнице. И замерла в ожидании продолжения.
Она явно прочитала все оттенки мыслей и пожеланий девочки. Впрочем, как обычно!
- Давай представим, что ты... только что снова вошла в тело нашей Элли! - предложила Лиза и Флоранс кивнула в знак согласия. - Ты... представилась мне. Допустим, я кивнула головой... Просто кивнула! Согласно нашему договору, с этого мгновения ты имеешь право мне приказывать. Твои действия?
- Лиза, милая! - прозвучал немедленно голос ее взрослой собеседницы. - Чем ты порадуешь меня сегодня?
Произнеся эти слова, Флоранс вопросительно уставилась на девочку. Дескать, теперь мяч на твоей стороне, действуй так, как ты посчитаешь нужным!
Однако Лиза осталась в недоумении.
- И... что же мне тебе ответить? - спросила она.
- Все, что ты хочешь! - последовало немедленное - и парадоксальное! - разъяснение. - Ты скажешь, что мне дозволено... на этот раз. И мы приступим. В любом случае, неважно, что именно ты мне разрешишь... Я обещаю, что буду вести себя с тобою... как минимум уважительно и корректно! По возможности, ласково! - чуть смущенно добавила она. - Прости, если ты все-таки дозволишь мне поиграть лозой с твоим телом... будет несколько больно... тебе! - произнесла она. И сразу же оговорилась:
- Но ты, при этом, можешь сама определить все конкретные запреты и дозволения, а также их оттенки! Я даже готова принять ту забавную систему приостановления и прекращения болевых воздействий, которую придумала для тебя наша Элли! Только не прогоняй меня, хорошо?
- Ты внезапно решила смягчиться? – поинтересовалась девочка. – С чего бы это?
- Из страха, - ответила ее взрослая собеседница. – Я же говорила, что любовь моя к тебе, это единственное, что у меня осталось! И то, что я рискую потерять твое благорасположение, пугает меня!
- Врешь! - уверенно произнесла Лиза. – Вернее, недоговариваешь!
- Второе, - кивнула Флоранс. – Я же сказала, ты не поняла… многого. Ты распространила на меня ту ситуацию, которая была между тобой и нашей Элли. Помнишь, ты пожелала ей помочь… И ты тогда излечила ее! А сегодня ты решила, что со мной все примерно так же, как и с нею, только применила ко мне отношение со знаком минус. Ты имела на это право, поскольку я, в отличие от твоей Старшей, не извинялась перед тобою полчаса подряд. Я не обговаривала, со слезами на глазах, право хлестать тебя особым образом и, непременно, с твоего согласия. Конечно же, я вела себя жестко и агрессивно. И боль от моих ударов ощущалась тобою много сильнее. Лиза! Я признаю мою вину перед тобой!
- Тогда…
Лиза взяла ее за руку – особым образом. Правую ладонь собеседницы она положила на левую свою ладонь, правой своей покрыла сверху. То ли взяла ее в некое подобие плена, то ли под покровительство.
- Я хочу услышать, что именно ты о себе недоговорила и оставила в умолчании, - сказала она. - Если я что-то о тебе не поняла до конца - пожалуйста, объясни. Я хочу это знать.
- Я... много думала о том, что же чувствовала та моя хозяйка, которая меня тогда... растлила, - с трудом, с запинкой произнесла Флоранс. - Когда она хлестала меня... перед тем, как...
Она на секунду потупила очи долу, потом подняла глаза на юную свою собеседницу и посмотрела на нее умоляюще.
- Лиза, пойми! - произнесла она. - Ты так похожа на меня... На ту самую девочку, которой я была тогда! Ты оказалась в моей власти и у меня возникла бредовая идея, повторить ситуацию того моего воплощения, только... с другой стороны! Понять, как это происходит. Посмотреть, как это было, прочувствовать все это, будто я твоя госпожа и вправе совершать с тобой... такое!
- Ты хотела... проделать со мною все то же самое? - напряженным голосом произнесла Лиза. - До самого конца? До...
Она не договорила, а ее взрослая собеседница энергично замотала головой, в знак отрицания этого ее предположения - жестокого и, откровенно говоря, в высшей степени обидного для нее.
- Нет! Нет, моя девочка! - воскликнула она. - Я не думала ни о чем подобном! Ни о чем таком... скабрезном, в отношении тебя я даже и помыслить не могла! Я признаю, что у меня возникло неумолимое желание насладиться моей внезапной властью над тобой! Но не в той форме, не так, как ты себе это сейчас представила! Лиза, пожалуйста, не думай обо мне так дурно!
Флоранс нервным жестом прижала свою левую ладонь к тыльной стороне ее ладони, снизу. Получилось так, что их руки теперь обозначали странное единство, эдакую связь слоями. Снизу вверх - Фло и Лиза, Фло и Лиза. Каждая вольна была убрать из нее свою часть. И каждая медлила, не желая того.
- Лиза... Ты мне веришь?
На глазах молодой женщины блеснули слезы.
- Да, я... дрянь! Жестокосердная дрянь! - воскликнула она. - Я и вправду наслаждалась твоими страданиями! Но я... устыдилась этого! Поверь мне! Прочти меня изнутри, ты же знаешь... умеешь это! Молю!
Лиза зажмурилась и... представила то самое зеленовато-голубое, то ли вещество, то ли пространство, которое чуть ранее соединяло их в общем излечении. Его... то ли отголоски, то ли, своего рода, обрывки, кажется, остались - там, у нее, внутри! Да... нашлось, кажется, несколько капель, светящихся именно так, как это было в прошлый раз. Девочка попыталась вглядеться в них своим внутренним зрением. И тогда...
О, чудо! Капельки зелено-голубого сияния внезапно начали расширяться, увеличиваясь в своих условных визуальных размерах! Под ее, Лизы, внутренним взглядом они разрастались и заполняли девочку там, изнутри. Заполняли то самое ее пространство, доступное ее особому восприятию специфических сущностей, магических и ментальных. А заполнив, тут же начали искать выход наружу - вернее, устремились навстречу чему-то однородному с собою, единому с ними по цвету и по сути своей. К тому, что уже заполнило ее собеседницу - к другой волне зеленовато-голубого цвета, рвущейся у нее изнутри.
Эти две волны... Они соприкоснулись между собою, и в этой особой среде, мистической и загадочной, когерентные колебания-волны дали девочке возможность прочесть воспоминания Флоранс о том, что случилось несколько ранее.
Да, в мыслях темной сущности о той, кто оказалась в ее власти, было много... скажем прямо, весьма неоднозначного. Того, что нормальный человек принял бы за нечто недопустимое.
Восхищение, почти что восторг - при виде покорно возлежащей девочки, притянутой путами к скамье и готовой ко всему, о чем мечтала Флоранс. Немыслимое, воистину необоримое вожделение - страстное желание насладиться стонами и криками своей несчастной жертвы. Пик эмоций, по ходу этого наслаждения - жестокого и запретного! И внезапное осознание того, что сделанное ею по ходу этого болевого спектакля, было чрезмерным и неприемлемым. Сожаление и запоздалая нежность с истерзанной девочке. Желание и готовность принять ее, обнять, приласкать и успокоить... в надежде на то, что этим удастся получить у нее хотя бы прощение - если уж понимание смысла того, что она сделала, окажется невозможным.
И... никаких мыслей об унизительных грубостях, интимном насилии и прочих постельных пошлостях! Нет, ничего такого в голове у Флоранс вовсе не было!
Она не лгала. Во всяком случае, в этот раз.
Ну что же... Этого было вполне достаточно для примирения... Хотя бы условного. Имело смысл воспользоваться такой возможностью.
Лиза максимально аккуратно смягчила контакт изнутри, который сейчас объединял ее с той самой темной сущностью - любящей и жестокой, в одно и то же время! Зеленовато-голубое сияние смягчилось, оно перестало быть таким ярким. Мистическая материя, по ее воле, становилась все более разреженной. Две ее волны... Они постепенно расходились в стороны - каждая к своей владелице, Чтобы, оказавшись внутри, остаться эдаким... связующим звеном между ними - резервным и значимым. В итоге, там, в ее, Лизы, внутреннем пространстве остались несколько зеленовато-голубых капелек, всегда готовых прийти к ним на помощь.
К ним. К двоим. К обеим и вместе.
Просто...
Лиза точно знала о том, что несколько таких вот капелек - мистических следов-последствий их странного общения изнутри самоё себя и друг друга - остались внутри ее собеседницы. И это радовало.
Через некоторое время девочка смогла полностью восстановить свое привычное внутреннее состояние. После этого она, наконец-то, позволила себе открыть глаза.
Кажется, Флоранс сделала то же самое, почти одновременно с нею. И теперь эта темная сущность смотрела на девочку своими странными ярко-серыми глазами, с надеждой на ее, Лизы, понимание и милосердие.
Необходимо было ответить. Немедленно, точно и однозначно.
- Я… хочу уточнить, - сказала девочка, - как ты поступишь, если я молчу, не говорю ни да, ни нет – там, прямо у двери. Ты предлагаешь мне тебя поощрить, а я не отвечаю. Просто молчу. Что будет дальше?
- Я просто буду смотреть на тебя, - тихо откликнулась ее собеседница. – Стоять и смотреть, молча. До тех пор, пока ты не пригласишь меня… к чему-либо иному.
- И ты… не сорвешься? – поинтересовалась Лиза. – Ведь… как там, в договоре?
- По договору… Я приказываю тебе, а ты беспрекословно подчиняешься, - ответила Флоранс. – Мне даже не надо было сегодня обсуждать это с тобою… снова. Но я очень хотела… привести тебя в чувство. Напоминать о том, что все, согласованное раньше, было не лучшей идеей. Гораздо легче было договориться с тобой заново... о том же самом. Кстати, хорошо, что ты теперь вспомнила об этом. Думаю, ты оценила, что я не так уж много с тебя запросила. Хотя, конечно же, все это вовсе не имеет никакого значения. Потому что ты вправе в любое время вышвырнуть меня обратно, в мир воспоминаний нашей Элли.
- Зачем же ты снова напоминаешь мне об этой моей… возможности? – поинтересовалась девочка.
- Так будет честно, - ответила Флоранс.
Лиза кивнула головой, а потом убрала из их «связующего замка» свою правую ладонь – ту, которая была сверху. Ее собеседница убрала свою. Потом они снова проделали то же самое парное последовательное движение, как бы символически отделяющее их друг от друга – Лиза снова действовала первой. Далее Флоранс, неловко раздвинув руки, обозначила свое желание обнять девочку. Молодая женщина замерла, на половине своего жеста, в ожидании встречного движения, с ее стороны.
И дождалась. Лиза придвинулась к ней. И получила – все то, что было обещано ей этим… намеком или же предложением.
И шепот… Шепот, слышимый на ушко - а может быть, звучащий прямо изнутри…
- Я… готова к тому, что ты разрешишь мне… просто стоять перед тобою, - этот голос звучал то ли отчаянием, то ли надеждой. – Если хочешь, я даже встану перед тобою на колени. Ты будешь сидеть на скамейке. А я, коленопреклоненная, буду смотреть на тебя, даже не касаясь тебя рукой. Мне хватит даже этого – чтобы отвлечься от тоски пребывания далеко, в глубине той, кто меня пленила… А если бы еще иметь возможность коснуться, обнять тебя, прижать тебя к себе… Как это было бы здорово, если бы ты мне это позволила! Хотя бы один час в неделю – возможность чувствовать тебя, это прекрасно!
- Я… - голос девочки прервался. Но она совладала с собой и продолжила:
- Я разрешу тебе… это. И другое тоже… наверное…
- Молчи! – слышится голос-шепот в ответ ее слов. – Не обещай мне ничего заранее… Кроме того, что ты придешь сюда через неделю и… не прогонишь меня. Ты можешь мне что-то разрешить… Или запретить… Не важно! Только приди сюда и позволь мне присутствовать рядом с тобою! А дальше… Ты сама решишь, я не стану тебя о чем-то просить и настаивать! Все будет так, как захочешь именно ты!
- Хорошо! – тихо усмехнулась Лиза. И добавила шепотом:
- Ты можешь меня поцеловать. Разрешаю!
Ответом было мягкое касание губ. Флоранс поцеловала ее в висок, в ушко и в щечку, немного ниже скулы. И слова…
- Спасибо… Люблю тебя!
Произнеся это, Флоранс отстранилась от девочки – мягко и аккуратно – а после легонько провела-коснулась ее лица и шеи. Обеими руками – самыми кончиками пальцев, движением сверху вниз. В результате этого жеста нежности ладони молодой женщины оказались на плечах у Лизы, задавая короткую доверительную дистанцию общения. Примерно так же поступала ее, Лизы, Старшая - в этом смысле, Флоранс оказалась прилежной и смышленой ученицей!
- Я знаю, - сказала Флоранс, - я уже превзошла меру времени, которую мы с тобой согласовали… Да и меру твоего терпения тоже. И все-таки, я прошу у тебя еще одной милости, высокой и значимой. Уповая всецело только на твое благородство.
На секунду она замолчала, собираясь с мыслями. Впрочем, Лиза сразу же поняла, что именно она сейчас услышит. И не ошиблась.
- Я прошу у тебя одного, - произнесла молодая женщина, - прости меня за все, что я сегодня натворила. Я раскаиваюсь и постараюсь все исправить. Кое-что я уже сделала… Я повинилась перед тобой. Ты читала меня изнутри. Ты знаешь, что я была искренней. Лиза, милая, прости меня!
Дальше…
Они смотрели друг на друга. Темная сущность своими ярко-серыми глазами глядела в голубые глаза девочки – по условной линии сверху вниз, но вовсе, при этом, не главенствуя над нею.
Несколько томительных мгновений Флоранс ожидала ее ответа - молчала напряженно, нервно. И, наконец-то, услышала ожидаемое.
- Я прощаю тебя.
Что ей оставалось? Всего лишь опустить голову и пробормотать в ответ одно только слово.
- Спасибо!
Потом они открыли форточку, чтобы проветрить кладовку. И дальше вместе прибирались, собирали с полу ошметки прутьев, засовывая их в пластиковый пакет, который Флоранс достала с какой-то полки – он там лежал, сложенный в несколько раз, в числе прочего такого… хозяйственного. После этого, она взяла ключи - уже с другой полки – и отперла дверь. Лиза сбегала к мусорному ведру, что стояло на кухне, в шкафчике под мойкой и аккуратно пристроила там, внутри, пакет с наглядными доказательствами болевых подробностей их с Флоранс сегодняшнего общения. Пристроила так, чтобы не было видно, прикрыв его сверху какими-то обертками – надеясь на то, что ее Старшая не захочет возиться с проверкой столь специфического места на предмет возможных улик. Потом она вымыла руки – там же, под кухонным краном. Вытерла их полотенцем для посуды и вернулась обратно.
Ее партнерша по всем этим… «играм разума и тела», дожидалась девочку все там же. Кажется, Флоранс запретила себе покидать это помещение - до тех самых пор, пока они не закончат. Ну, или же ей там просто было комфортно - по какой-то неясной причине. Серые глаза Флоранс глядели на девочку с грустью. Лиза кивнула ей в знак понимания.
Отчего-то заслезился правый глаз. Потом левый. Девочка чуть шмыгнула носом и отвернулась. Странно… С чего бы это так… переживать - после всего, что случилось? Но ей, отчего-то, вовсе теперь не хотелось, чтобы Флоранс уходила.
Наверное, то, что их связало – то, что осталось у них, у обеих, внутри! – имело весьма необычные черты и атрибуты. Оно, сущность загадочного и мистического рода - то ли вещество, а то ли пространство - не хотело такого расставания. И потому сие таинственное явление, связавшее их в ментальном смысле, теперь показывало свою особенную грань - имманентное ему свойство слезопогрустительности.
Забавное слово, да? Такое... почти точное, почти что отражающее суть и смысл. Но только почти.
Однако... другого почему-то не придумывается. Сорри.
Впрочем, тягостную миссию заявления декларации о необходимости расставания, Флоранс милосердно взяла на себя.
- Мне пора, - шепнула она. – Говори то, что нужно, не тяни! Вот только…
Она снова сменила диспозицию. Присела на пол, вытянув вперед ноги – примерно так же, как делала это несколько раз сегодня, прежде того. Устроилась в более или менее удобной позе, оперлась спиной о полки. Потом кивнула девочке и прикрыла глаза.
- Фло… Флоранс! Твое время истекло! – произнесла Лиза.
Ее голос дрогнул. А спустя какое-то мгновение, вздрогнуло тело… которое темная сущность использовала для своего временного воплощения. И это означало...
Посторонний. Беглянка
Re: Посторонний. Беглянка
42.
Лиза пулей сорвалась с места, в сторону двери, промчалась на кухню. Ругая себя последними словами за эгоизм и отсутствие соображения, она трясущимися руками схватила со стола высокий стакан и живо налила в него воды из графина, заполнив его чуть более чем наполовину. Быстро пробежала обратно, в сторону кладовой, стараясь не расплескать содержимое стакана и буквально ворвалась в то самое помещение - где столько всего в этот раз случилось - как раз к тому моменту, когда миссис Эллона Мэйбл начала понемногу приходить в себя.
Оказавшись внутри кладовой, девочка метнулась к своей Старшей и опустилась перед нею на колени. Потянуло сквозняком – от окна в сторону чуть приоткрывшейся двери – но это, пожалуй, было к лучшему. Молодая женщина открыла глаза и…
Первым, что она увидела, был тот самый стакан с водой, который Лиза поднесла к ее лицу – купируя возможный приступ дурноты, который вполне мог сопровождать возвращение ее, Лизы, Старшей, в привычное для нее, свое же собственное тело. Вторым, что увидела миссис Эллона Мэйбл, когда пришла в себя, был взгляд ее воспитанницы – настороженный, встревоженный, и даже чуточку испуганный.
-Пей! – потребовала девочка. И добавила, чуточку более вежливым тоном:
- Пожалуйста!
Элли коротко кивнула головой и, приняв у нее стакан, отпила примерно половину его содержимого, едва ли не одним глотком.
- Как ты? – тихо спросила ее Лиза.
Элли как-то странно усмехнулась – все еще держа стакан у своего лица. Сделала еще один глоток – на этот раз, небольшой – и вернула стакан своей воспитаннице.
- Знаешь, вот этот же самый вопрос я хотела задать тебе,- сказала она. – Ты сама-то как? Ну… после всего… этого?
Молодая женщина указала глазами на скамейку, стоявшую почти что посередине комнаты – стандартное ее положение… с некоторых пор. Чуть вытянув ногу, она коротко задела... скорее, даже, ткнула в этот предмет меблировки, обозначив, тем самым, свое отношение к тому, что здесь, почти наверняка, случилось… без нее.
В смысле, без ее желания, понимания и против ее намерений. Правда, с участием ее тела.
- Все нормально! – быстро ответила Лиза. – Не переживай! Все в порядке! Даже… совсем не больно! В смысле, уже не больно!
Она эдаким бравым жестом шлепнула сама себя по пятой точке опоры – сквозь джинсы, конечно же, но достаточно звонко! Чтобы обозначить отсутствие тех самых проблем, на которые намекала ее Старшая - проблем на том самом месте.
- Точно? – Элли обозначила интонацией совершенно особый интерес к правдивости высказанного ее воспитанницей.
- Точнее не бывает! – как можно более весело и решительно заверила ее девочка. Она даже улыбнулась, подмигнула своей Старшей и дополнила свой оптимистический взгляд словами:
- Если хочешь – посмотри сама! Но… давай чуточку позже, когда ты придешь в себя полностью. Хорошо?
- Хорошо! – Элли постаралась улыбнуться ей в ответ. У нее почти получилось. Но Лизу, честно говоря, устроила даже такая условная имитация согласия и одобрения. Ибо сама она, в смысле образца честности и искренности, тоже сейчас вовсе не была на высоте.
Но это пока что принципиального значения не имело. Главное сейчас было удостовериться в том, что с Элли все в порядке.
Флоранс, казалось бы, вовсе не была заинтересована в каких-либо проблемах у ее, Лизы, Старшей. В прошлый раз, когда темная сущность проявлялась в теле миссис Эллоны Мэйбл, она ее даже спасла. Но это была только одна сторона их общей нынешней, весьма запутанной ситуации.
С другой стороны... А что эта самая темная сущность могла знать о специфике взаимодействий такого рода? Сколько у нее имеется личных воспоминаний о ее прошлых воплощениях? Вряд ли много. А этот их случай, с ментальным подселением… возможно, просто уникален!
Сейчас у Лизы не было даже какой-либо тени воспоминаний о том, что происходит в подобных ситуациях, какие опасности и риски может нести такая вот ментальная игра, в стиле «Одно тело - две души - меняемся туда-сюда!» Не исключено, что и ее опыт - предполагаемый и даже возможный! - тоже мог оказаться совершенно бесполезным. Это если принять на веру все те странные разговоры Флоранс о том, что Лиза – так же, как и она сама! - имеет в высшей степени странную привычку, играть в некие «управляемые реинкарнации».
Девочка знала о странностях своего восприятия, о том, что у нее есть те самые спорадически проявляющиеся ментальные способности, которые дают ее Старшей право обозначать свою воспитанницу этим странным словом «ментат». Но считать себя некой особой сущностью, «не от мира сего», для которой земная жизнь не более, чем занятное развлечение... Вряд ли это вообще имело смысл. Ведь если всерьез принимать мнение Флоранс, то смыслы всей этой Игры самой Лизе вот прямо сейчас попросту неизвестны. Вовсе не исключено, что эта самая сущность - то есть сама Лиза, до ее местного земного воплощения! - все замыслила так, чтобы делать какие-то сюрпризы, для себя любимой, по ходу реализации жизненного пути, своего и на Земли. Но что это будут за сюрпризы и самое главное, как могут они отозваться на тех, кто окажется с нею рядом... Это было как раз совершенно неизвестно.
В общем, Флоранс, по своему обыкновению, навела тень на ясный день to mess up an issue [букв. чтобы испортить проблему. В смысле, ее усложнить, в том или ином смысле, тем или иным образом]. Темнит, короче. То ли умалчивает... о многом. То ли и сама вовсе даже не знает, что к чему.
Вот скажите, пожалуйста, что именно дало это странное знание, о целенаправленном осуществлении собственной реинкарнации, одной простой девочке из штата Мэн - обычной школьнице, с ее обычными проблемами?
Ну, ладно, ладно... Не совсем обычной. Да и проблемы у нее, тоже, более чем специфические - надо честно признать! Но все равно, пускай она все-таки ментат... начинающий и совершенно не умеющий контролировать свои странные проявления. И не умеющий извлекать из этих своих странностей никакой практической пользы - надо честно отметить! Все равно, для обыденной жизни знания о таких материях - запредельно высоких и более чем странных! - совершенно неприменимы!
Кстати, насчет школьницы... В этом вопросе для нее пока что все тоже... не очень понятно. Элли вроде бы как собиралась решать проблемы по устройству полноценного обучения для своей воспитанницы в местной школе, причем где-то на будущей неделе. С перспективой в стиле, «С ближайшего понедельника - за парту!» Но это было совсем не так уж однозначно и вовсе не точно.
Странные мысли такого... отвлеченного плана так и лезли в голову девочке - не исключено, что на нервной почве! Лиза действительно испугалась за последствия их странной игры - как сам факт сравнительно долгого «отстранения» исходной души от управления телом повлияет на физическое состояние ее, Лизы, Старшей. Конечно же, думать обо всем, об этом, надо было начинать несколько ранее... Но всякая по-настоящему разумная мысль, отчего-то, всегда приходит несколько позже, чем ей бы следовало оказаться в соответствующей голове. Так уж выходит... обычно. Так вышло и на этот раз.
- Элли, как ты себя чувствуешь? - осведомилась она самым серьезным тоном, с яркими нотками крайней озабоченности всем происходящим. - Голова не болит? Не кружится? Пошевели руками и ногами! Ты чувствуешь их? Какие симптомы? Ты что-нибудь помнишь... из того, что здесь было?
Крайняя фраза прозвучала определенным смущением - по понятным причинам.
Миссис Эллона Мэйбл снова усмехнулась - эдак сдержанно и при этом весьма иронически.
- Скажите пожалуйста! - произнесла она весьма насмешливым голосом. - Какие мы тут... все из себя образованные и грамотные! Задаем правильные вопросы... Кто это из нас двоих здесь дипломированный медик, скажи на милость?
Лиза вспыхнула лицом от этой насмешки и с трудом сообразила, что сказать.
- В «Энциклопедии всякого» я... читала... про всякое такое... медицинское. К тому же, мама убирала в больнице... когда-то. Ну, а я... иногда бывала при ней, там. Я слышала, как говорят врачи... Ну и запомнила кое-что... наверное! Вот!
Произнеся этот спич, она на мгновение потупила очи долу, но потом все же рискнула посмотреть в лицо той, кому адресованы были все ее вопросы и разъяснения - отважилась глянуть ей в лицо, вопросительно и почти что дерзко. И прочла в глазах и улыбке своей Старшей полное одобрение.
- Ты моя умница! - безапелляционно заявила своей воспитаннице миссис Эллона Мэйбл. - Не обижайся, моя дорогая! Я же не ругаю тебя, а хвалю! Так что... можешь еще немножечко поиграть в доктора, я не возражаю. А насчет симптомов и прочего...
Элли на секунду задумалась, а потом решительно произнесла следующее.
- Фиксируй анамнез, моя дорогая! - заявила она с неподражаемой поучительной насмешливостью в голосе - В уме и в памяти - раз уж никаких блокнотов и карандашей ты вовсе не припасла! Значит, к вопросу о самочувствии... Нормальное. Более или менее - с поправкой на специфику того, что здесь у нас с тобою творится, можно сказать, что очень даже неплохое! Насчет головушки бо-бо... Нет, не бо-бо, Бог миловал! Ну или же просто повезло... нам с тобою!
[Анамнез - от греч. воспоминание. Согласно медицинским энциклопедиям это, с одной стороны, совокупность сведений о больном и его заболевании, полученных путем опроса самого больного, а также знающих его лиц. Используется для постановки диагноза, прогноза развития болезни, выбора оптимальных методов ее лечения. С другой стороны, анамнез рассматривается как процесс получения этих сведений и является одним из основных методов клинического обследования больного.]
На этом месте миссис Эллона Мэйбл вздохнула - громко, по-театральному, многозначительно и ярко! И, естественно, продолжила - тем же тоном и в том же стиле.
- Насчет кружится - не кружится... В смысле голова! - логично уточнила она. - Не то, чтобы очень... а так, слегка. Вообще, я оказалась в весьма странной ситуации - вот только что стояла около двери и думала ее запереть... А теперь вот, нахожусь здесь - на полу и в сидячем положении. Как будто бы я вырубилась, по какой-то нелепой причине, и ты меня привела в чувство... вот прямо сейчас. Это к вопросу о том, что именно я помню. Ничегошеньки я не помню. И все еще немножечко надеюсь на то, что здесь все обошлось без эксцессов... Я просто надеюсь. Имею я на это право, в конце-то концов?
Задав этот самый риторический вопрос, молодая женщина посмотрела на девочку, в высшей степени вопросительно - опять-таки до театральности. Комической театральности - это важно!
Впрочем, Лиза вовремя сообразила, что словесно отвечать на сие вопрошение вовсе даже не надо, достаточно просто кивнуть, в знак согласия. Что она и сделала. Судя по ответному кивку со стороны ее Старшей, она поступила правильно.
- Теперь насчет моих конечностей, - продолжила Элли. - Я их вполне себе чувствую. Вот, смотри!
Она на секунду оторвала ноги от полу и эффектно выполнила махи-«ножницы» - чуть отвернув ноги в сторону, чтобы не задеть девочку на крайней точке амплитуды своих движений. Потом вернула их обратно и далее продемонстрировала своей воспитаннице раскрытые ладони, поднятые на уровень плеч. Ими молодая женщина исполнила некий... пластический этюд. Кажется, это было нечто среднее между игрой пальцев по ходу какого-то экзотического танца - требующего именно такого странного жеста-движения - и разминкой актера театра «пальчиковых» кукол.
- Видишь, - сказала Элли, - я вполне прилично владею и руками, и ногами... так, как надо. Координация движений и мелкая моторика не нарушены. Функционального расстройства своего организма я вовсе не наблюдаю. А психологически...
В этом месте она снова-сызнова вздохнула. Уже не столь комически, иронически и театрально-весело. Примерно так, как это делает комик, хорошо отыгравший свой спектакль и уже возвратившийся в гримерку.
- А с точки зрения психологии, - продолжила она, - мы, наверное, продолжим это все обсуждать не здесь и не сейчас. А только тогда, когда ты будешь к этому готова. Ибо чует мое сердце, есть во всем этом нашем... общении нечто весьма и весьма странное. И я... Лично я очень бы хотела об этом поговорить... Хотя бы с тобой. Ну... если уж не получится выяснить все как-нибудь иначе...
Эти слова... они прозвучали более чем странно и непонятно для девочки. Лиза с тревогой посмотрела на свою Старшую. Впрочем, молодая женщина в ответ улыбнулась ей - так, что этот мимический жест вполне можно было бы принять за извинения.
- Не волнуйся, моя дорогая! - произнесла она. - Я, конечно же, весьма любопытна от природы, но... В общем, я не стану тебя... допрашивать с пристрастием. Тем более, по этому поводу. Я уважаю твое право хранить молчание и... Я не буду иметь к тебе никаких претензий, по поводу всего того, что случилось. Обещаю!
- Спасибо! - искренне отозвалась девочка.
Ей показалось, что конфликт улажен и что теперь можно просто перейти к чему-нибудь более приятному. Например...
- Элли, ты не забыла? Нас ждет лимонад! - напомнила Лиза самым невинным голосом. - В твоем кабинете, между прочим! Пойдем?
Девочка поднялась на ноги и протянула руку своей Старшей.
- Ну, если мой милый доктор завершил свои исследования... Тогда, конечно же, пойдем!
Элли охотно приняла ее символическую помощь. Молодая женщина встала на ноги, а потом...
Миссис Эллона Мэйбл посмотрела на девочку очень странным взглядом - внимательным и цепким. Потом окинула тем же самым взглядом все пространство вокруг себя. Как будто сканировала его, подмечая даже самую незначительную деталь - любую и каждую.
- Лиза, возможно, ты решишь, что это вовсе даже не мое дело, - произнесла она, - однако... мне показалось, что в вазе стало меньше прутьев.
- Это так, - кивнула девочка.
- Она все-таки... хлестала тебя, - ее, Лизы, Старшая констатировала очередной факт. - И это было... больно. Очень больно.
- Да, но...
Лиза смутилась и замолчала. В то время, как миссис Эллона Мэйбл произнесла одно только слово.
- Дрянь.
Она произнесла это спокойно, без эмоций. Как простую констатацию факта - очевидного и несомненного в своей банальности. Адресатом ее посыла предполагалась, конечно же, вовсе не Лиза. Но от этого, честно говоря, было никак не легче.
- Элли... ты только не волнуйся! - девочка попыталась с нею объясниться. - Флоранс... Она умеет лечить. Все у меня там уже в порядке, правда-правда! Вот только...
Она опять смутилась.
- Вот только... что? - переспросила Элли, со значением в голосе.
- Лекарство у нас... кончилось, - сказала девочка. - Прости...
Лиза вынула смятый тюбик из заднего кармана джинсов. Девочка прихватила его с полу, когда они прибирались и оставила у себя. Не то, чтобы для какой-то отчетности перед своей Старшей, но так... на всякий случай. И вот... пригодилось.
Она протянула сей предмет своей воспитательнице и та, негромко хмыкнув, положила его в карман - наверняка, для того, чтобы выбросить.
Лиза немного успокоилась. Скорее всего, ее Старшая оценила количество потраченного на нее медикамента и приняла факт излечения как данность. Ну, скорее всего.
- Это был... последний, - добавила девочка к своему предыдущему обращению и жесту. - Пожалуйста, не сердись. Он очень пригодился.
Лиза всеми силами пыталась создать у своей Старшей иллюзию, будто все это лекарство было потрачено на ее же, Лизы, исцеление – именно и в точности! Кажется, она в этом преуспела.
- Ну... это всего лишь один тюбик! - пожала плечами Элли. - Подумаешь! Ерунда какая! Не мелочись, моя дорогая! Для тебя мне этого добра не жалко! Тем более что у меня в столе есть еще... И в аптечке, на кухне, тоже пара тюбиков отложено. Пользуйся на здоровье! Хорошо, если и вправду... помогло!
- Э-э-э...
Лиза вовремя успела заткнуться. А про себя подумала, что с правдивостью у Флоранс какие-то воистину глобальные проблемы! Интересно, с чего бы это?
Однако все и вправду было curiouser and curiouser...
Впрочем, девочка все же рискнула кое-что уточнить. Просто для того, чтобы удостовериться в том, что она права.
- А они... все еще пригодны? - спросила она. - Ну, они же у тебя остались... еще с войны!
- Представь себе, нет! - как-то уж очень откровенно усмехнулась ее Старшая. - В смысле, не все. Вот те тюбики, что лежат у меня в столе, в том числе и этот, они да, армейские. А те, что я положила в аптечку, я купила в одном Guns Market [оружейный магазин, - перевод с англ.], в сопутствующих товарах. «Русская мазь»… О ее полезных свойствах, если честно, мало кто знает. И я в курсе, где можно достать ее у нас. Так что, не переживай, лекарства... хватит. Что, между прочим, вовсе не означает, будто поводов к его применению непременно должно быть много!
- Я... понимаю! - улыбнулась Лиза. И продолжила, отвлекая ее от скользкой темы намеков на... предыдущее применение этого самого лекарства. - Но как там со сроками хранения?
- Знаешь, из тебя получится неплохой медик! - усмехнулась Элли. - Девочка моя! Расслабься и успокойся! Я не держу в доме просроченных лекарств. Можешь быть спокойна. Все, что у нас имеется лечебного - все это пригодно к употреблению. Уж я за этим слежу, можешь мне поверить!
- Хорошо! - Лиза постаралась улыбнуться.
Все это было очень странно. С одной стороны, Флоранс подтвердила принципиальную щепетильность ее Старшей, по поводу отношения к лекарствам и специфике их применения. С другой стороны, темная сущность нагло соврала, заявив о том, что лекарства хватить только на одно излечение.
Зачем эта самая ложь оказалась ей так уж необходима? Это было совершенно непонятно.
Впрочем, имело смысл задать все эти вопросы - и ряд других, не менее серьезных! - самой Флоранс, при очередной встрече. А сейчас...
- Пойдем, Лиза!
Элли подала ей руку, и девочка шагнула к выходу вместе со своей Старшей.
...
Лимонад закончился достаточно быстро. Все-таки вкусная штука! Однако, когда Элли предложила повторить, Лиза вежливо отказалась. Не потому, что не хотела вовсе - хотела, да еще как! Просто, утруждать свою Старшую ей, отчего-то, казалось совершенно неправильным.
Кстати, молодая женщина это заметила и оценила. Хотя и не согласилась с ее, Лизы, мнением.
- Между прочим, мне вовсе не трудно это сделать! – заметила Элли. – Если ты все еще числишь меня не вполне здоровой… Имей в виду, это вовсе не так, Слава Тебе, Господи!
- Я верю! – ответила девочка. – Но… давай попозже! После ужина! Нам ведь его еще надо… приготовить!
- Не приготовить, а только разогреть! – наставительным тоном заметила Элли. – Ты уже забыла, что мы все с тобою приготовили раньше, еще до обеда!
- Я… и правда, забыла! – улыбнулась в ответ Лиза.
- И немудрено, моя дорогая! После всего… такого!
Элли произнесла эти слова весьма многозначительным тоном.
Лиза смутилась. И решилась быть… откровенной.
- Элли, ты хочешь удостовериться в том, что я не солгала… В том, что Флоранс меня действительно излечила. Я правильно поняла?
Миссис Эллона Мэйбл головой кивнула ей в ответ.
- Лиза… Я не вправе требовать от тебя этого… - быстро добавила она, крайне смущенным голосом.
- Почему? – искренне удивилась девочка.
- Потому, что я обещала доверять тебе, - последовал смущенный ответ ее Старшей. – В том числе и в этих вопросах. А так получается, будто я сомневаюсь в твоих словах… Ну, как бы…
Лиза молча пожала плечами. Потом поставила пустой стакан, который она все еще держала в руках, на стол, за которым они сидели – сама Элли устроилась в кресле, Лиза – сбоку, на стуле, специально принесенном ею для этих… дружеских посиделок, под вечер и перед ужином. Встала, отодвинув сей стул назад и чуточку в сторону. И шагнула в сторону дивана.
Девочка легла на черную гладкую кожу, головой на подлокотник – тот, что слева. И оглянулась на свою Старшую через левое плечо.
- Элли, я прошу тебя осмотреть меня… там, - сказала она.
- Лиза, я…
Элли, похоже, окончательно смутилась. Она, кажется, даже покраснела лицом своим.
- Элли, я не разрешаю тебе… Я прошу тебя это сделать.
Взгляд девочки четко и однозначно обозначил ее, Лизы, отношение к предложенному. И молодая женщина решилась. Миссис Эллона Мэйбл кивнула ей, в знак согласия. После чего, она тоже встала и вышла из-за стола. Подошла к дивану и опустилась перед девочкой на колени.
- Элли… Пожалуйста!
Голос девочки звучал настойчиво. Адресат ее обращения кивнула головой, в знак понимания, а потом неловко коснулась ее джинсов – там, на поясе, сверху.
- Лиза… ты могла бы… - смущенно произнесла она.
- Да, конечно же!
Лиза дернулась-приподнялась поясницей чуточку кверху. Засунула руки под себя. Как уж могла, расстегнула верхнюю пуговицу и спустила-раздернула молнию. А потом даже чуточку приспустила джинсы с пояса.
- Элли, я… вот… - произнесла она со смущением в голосе, намекая на то, что ее Старшая дальше уже могла бы справиться и сама. Впрочем, молодая женщина кивнула головой, в знак полного понимания этого… невнятного обращения. Выглядела она, при этом, не менее смущенно, чем ее воспитанница.
Миссис Эллона Мэйбл подхватила, так сказать, из рук девочки своеобразную эстафету «джинсоспускания» и стянула сей предмет одеяния чуть ли не до середины бедер возлежащей. После чего аккуратно коснулась белых трусиков своей воспитанницы и вопросительно глянула на нее: дескать, не будешь ли ты против, если я?.. Лиза снова ей кивнула, в знак того, что вовсе не будет против, и молодая женщина стянула-спустила их, в ту же сторону, обнажив девочке пятую точку опоры. Лиза теперь и не думала стесняться ни ее глаз, ни ее рук. Она просто еще раз обозначила кивком головы свое полное согласие с деяниями своей Старшей. И отвернула лицо. Теперь она глядела прямо вперед. Разумеется, чтобы не смущать ту, кто сейчас осторожно коснулась ее кожи – там, на нижних-мягких.
Миссис Эллона Мэйбл некоторое время рассматривала на ней… э-э-э… скажем корректно, область традиционного тематического воздействия. Периодически касалась-проводила по коже своей воспитанницы. Будь ситуация не такой щекотливой, девочка, возможно, посмеялась бы над такими ее попытками обнаружить следы состоявшегося истязания наощупь. Но здесь и сейчас насмехаться над искренностью той, кто ее осматривала, Лиза посчитала для себя совершенно неуместным.
Продолжалось это… вряд ли больше двух минут. При этом Лизе все равно показалось, что это самое визуально-контактное исследование кожи, на ее когда-то пострадавших нежных-мягких, несколько затянулось – ну что там смотреть такого… странного, неужто сразу же все не видно? Однако жаловаться на неудобства, и уж тем более возмущаться, у нее и в мыслях не было.
Занятно, что даже щекотки от того, что ее касались-поглаживали пальцы миссис Эллоны Мэйбл, Лиза вовсе не ощущала. Все эти прикосновения по-прежнему, вовсе не казались девочке какими-то неприятными. Напротив, хотелось, чтобы ее Старшая вела себя с нею сейчас не так уж стеснительно и осторожно. Естественно, просить ее о чем-то подобном, девочка не рискнула – молодая женщина и без того чувствовала себя более чем неловко.
Наконец, Элли как-то непонятно вздохнула и отодвинулась от нее. Лиза оглянулась и посмотрела на свою Старшую эдак вопросительно. Молодая женщина молча кивнула ей, в знак разрешения одеваться, а потом отвернулась и присела на пол, откинувшись спиной на диван.
Лиза проворно натянула сбуровленную одежду обратно, расправила ее – как смогла, пускай и чуточку неловко - и сразу же спустила ноги на пол. Скользнула вниз и присела-прижалась к своей Старшей. Элли в этот раз немедленно обозначила свое желание, чтобы ее воспитанница снова легла головой и плечами к ней на колени, вверх лицом. Что девочка и сделала, весьма охотно и с удовольствием. Устроилась так, как ей было удобно и привычно. И взглянула на свою Старшую снизу вверх. И даже позволила себе улыбнуться ей. В том же направлении.
Просто потому, что адресат ее мимического жеста выражала лицом своим нечто странное. Казалось, будто она недовольна и, одновременно с тем, несколько озадачена увиденным. Лиза изобразила лицом своим вопросительное выражение. Элли в ответ хмыкнула.
- Лиза, скажи мне… - обратилась она к девочке через мгновение выжданной паузы-размышления. – После завершения вашего с нею… общения, у тебя оставались следы? Я имею в виду, там, сзади?
- Э-э-э… нет!
Произнеся это, девочка покраснела, потому, что поняла: ее Старшая вот прямо сейчас, впадает в когнитивный диссонанс. И попыталась объяснить непонятное:
- Флоранс… она сначала меня излечила. Ну, после всего. А потом мы с нею распрощались. И вернулась ты.
- Интересное кино… получается у нас… - задумчиво произнесла ее Старшая. – Лиза, а сколько времени заняло это ее… лечение? Ну, хотелось бы знать… Хотя бы примерно!
- Не знаю, - честно ответила девочка. – Наверное, не меньше получаса. Может быть, даже больше. Я… не следила за временем. А будильник… Флоранс попросила его отключить – просто, чтобы она не отвлекалась.
- Твой телефон… он ведь при тебе?
- Да, конечно!
Девочка забавно – если смотреть со стороны! – дернулась, залезла пальцами в карман джинсов. Зацепила, вынула и… предъявила своей Старшей искомый мобильный аппарат. Свой телефон, который она забрала с полки в той самой кладовой - как раз, когда они с Флоранс там прибирались, сразу же после… общения.
Миссис Эллона Мэйбл открыла настройки будильника и попыталась прикинуть темпоральную протяженность действий – тех, которые Лиза и Флоранс успели, так сказать, реализовать во время ее отсутствия.
- Мы начали… минут за двадцать до сигнала, - подсказала ей Лиза. – Я отключила его сама - поэтому запомнила примерное время!
- Хм…
Элли, в сомнениях, наморщила лоб. А потом раздраженно фыркнула.
- Нет, это решительно невозможно! – заявила она почти что возмущенным тоном голоса своего, - С учетом того, сколько я приходила в себя… Потом мы с тобой поднимались сюда… У нее всяко ушло на лечение минут сорок, никак не больше! Непостижимо!
- А что здесь такого… странного? – поинтересовалась Лиза. Преувеличенно небрежным тоном.
Ей было понятно, что беседа начинает развиваться в несколько… нежелательном направлении. И еще. Ей просто в этот раз не хотелось лгать той, кого она любит. Но и говорить своей Старшей всю правду, это тоже было бы, пожалуй, чересчур опрометчиво. С ее стороны.
Однако миссис Эллона Мэйбл явно имела к этому вопросу особый, можно сказать, профессиональный интерес.
- Видишь ли, моя дорогая! – сказала она. – «Русская мазь»… Она так не работает! Нет, обезболивание синяков, осаднений и небольших царапин, как в наших с тобою случаях, – сделала она важную оговорку и Лиза кивнула ей в знак понимания, - это ее первичное действие. И оно происходит буквально сразу. Но для того, чтобы произошла регенерация поврежденных тканей - так, чтобы визуальные признаки повреждений исчезли, сошли на нет... Для этого необходимо от двух до четырех часов - в зависимости от разных обстоятельств, и еще, при условии полного покоя пациента! А по твоим словам выходит, будто Флоранс шутя справилась с этой проблемой минут за сорок! Исходя из того, что я знаю о клинической работе медиков, такое в принципе невозможно! Знаешь, - добавила она, - будь я врачом-клиницистом, я бы рекомендовала такого кудесника, специализирующегося на травмах кожных покровов, для работы в любом госпитале, особенно военном!
Лиза улыбнулась, подумав, что сейчас ее Старшая отвлечется от проблемных моментов их с Флоранс общения и перейдет на что-нибудь другое, более позитивное и безопасное, в части возможных отсылок, аллюзий, воспоминаний и прочего такого, в стиле «что я имела в виду».
Но не тут-то было!
- Лиза... как это у нее получилось? - последовал вопрос со стороны ее Старшей. - Я не понимаю.
Эти слова расставляли все точки над "i". И не ответить было просто невозможно.
- Ты... действительно хочешь знать, как она это сделала? - спросила Лиза.
Элли молча кивнула головой. После чего, девочке пришлось устроить себе некое подобие мозгового штурма… Ну, или шторма… В связи с этим молчаливым требованием со стороны своей Старшей. Просто потому что…
Тот факт, что Элли сейчас намекнула своей воспитаннице, мол, девочка вправе не откровенничать с нею до конца и оставить кое-что в умолчаниях, входил в явное противоречие с тем, что они вместе решили несколько ранее – насчет полной открытости друг перед другом. Элли обозначила свое желание быть тактичной – в этом конкретном случае. Но она ждала некоторых… объяснений ситуации. И, в общем-то, имела на это полное моральное право.
Проблема была в том, что полная откровенность привела бы ее, Лизы, Старшую в ярость – адресованную одной малодоступной для нее сущности, темной и весьма потусторонней. Понятное дело, Элли не тронет свою воспитанницу – по этому поводу Лиза могла в принципе не беспокоиться. Однако становиться поводом для нового витка противостояния миссис Эллоны Мэйбл и «подселенной» в ее тело темной виртуальной персоны, девочке совсем не улыбалось.
В то же время, и лгать по этому поводу было бы вовсе… неправильно. Оставалось попытаться сыграть на неких условных недомолвках. Не переходя грань откровенной лжи, оставаясь на скользком льду всяческих недомолвок, умолчаний и уклончивых формулировок, позволяющих удерживать хрупкое равновесие, защищая интересы той, кого она, Лиза, любит и уважает... одновременно с тем не ухудшая и без того невеселого положения той мистической сущности, которая ей, Лизе, доверилась.
При всех странностях Флоранс – ее феноменальной лживости, бездумной и нервной жестокости, которая совершенно внезапно могла смениться порывами раскаяния, вроде бы даже искренними! – Лиза чувствовала, что ей надо…
В общем, задача перед девочкой стояла не из легких. Но деваться было, в общем, некуда. Приходилось импровизировать, в надежде на то, что ее, Лизы, Старшая не станет интересоваться некоторыми подробностями состоявшегося между ними общения – теми, которые не стоило раскрывать. Во избежание обид и недоразумений.
Наверное, какая-то часть этих самых сумбурных размышлений отразились на ее лице. Миссис Эллона Мэйбл как-то понимающе вздохнула и мягко погладила свою воспитанницу но щеке.
- Давай сделаем так, - предложила она. – Я буду говорить… в предположительном тоне, хорошо? А ты… подтвердишь мои догадки или опровергнешь. А может, просто дополнишь их. Ты согласна?
Лиза коротко кивнула ей в знак согласия. Однако для себя отметила, что возможность исказить истину, через умолчания, теперь для нее безмерно сузилась.
Тем временем, миссис Эллона Мэйбл перешла к объявленному, сразу же и без дополнительных условий.
- Лиза, Флоранс использовала «русскую мазь»?
- Да…
Произнеся это, девочка кивнула, как бы акцентируя внимание на самом факте. На самом деле, она боялась, что ее Старшая уточнит специфику этого самого… применения. В смысле, как именно, и на ком. Но Элли пока что была далека от выхода на самые неприятные обстоятельства сегодняшнего общения с Флоранс.
- Помимо этого она применяла какие-то… особые техники лечения, да?
- Да, - подтвердила девочка снова – и словесно, и кивком головы, одновременно. И сразу же уточнила:
- Мне рассказать … о них?
- Если можно, - вежливо попросила ее Старшая. – Флоранс ведь… не просила тебя сохранять их в тайне?
- Нет, не просила, - ответила Лиза.
- Тогда, если можно, хотя бы самую суть. Подробности - на твое усмотрение, - великодушно разрешила Элли.
- Я... попробую.
Лиза собралась с мыслями и... попыталась сымпровизировать некий содержательный спич, с намеком на медицинскую терминологию - при этом маскируя словами разные... неудобные моменты.
- Флоранс использовала воздействие вибрациями, - сказала она. - После того, как была использована «русская мазь», она перешла к лечению своими силами. Непосредственно воздействуя на... поврежденные ткани. Контактный метод - кожа к коже, - добавила она несколько неудобное, весьма небрежным тоном. - Я тогда... закрыла глаза. Однако я все чувствовала. Такие странные колебания, передаваемые на кожу. Но при этом...
Она смутилась и замолчала.
- Что «при этом»? - уточнила Элли. - Лиза, продолжай, мне очень интересно!
- Я... видела изнутри себя такое... свечение. Или туман... Зеленовато-голубой, - уточнила она, говоря своей Старшей сущую правду, но при этом осторожно и аккуратно. - Флоранс... Она связала нас этим... свечением - там, изнутри. Через него она передавала вибрации на кожу, изнутри себя - и мне, и себе!
На этом месте Лиза поспешно заткнулась - смущенно и благоразумно. Надо же! Сама же решила быть аккуратной и помалкивать обо всяком таком... неоднозначном! А ведь только что едва не проговорилась! Впрочем, миссис Эллона Мэйбл истолковала это внезапное смущение, в ее Лизы, пользу.
- То есть, ты смотрела на это изнутри себя, как ментат. И ты видела своего рода несущую среду особых колебаний, которая объединяла тебя и Флоранс изнутри. Эти колебания определенным образом активировали ресурсы твоего организма, ответственные за регенерацию. После чего они работали по направлению «изнутри во вне», в сторону кожи, - высказала она идею, в предположительном тоне голоса своего.
- Да, - кивнула девочка, в радостной надежде на то, что ей все же удалось избежать возможных словесных ловушек… На то, что она не выболтала ничего лишнего - того, что могло бы повредить им, всем троим, вместе и порознь!
Да, Лиза уже привыкла числить Флоранс как некое особенное существо, как составную и неотъемлемую часть их весьма непростых домашних отношений. Можно сказать, что она все время пыталась ввести ее в это особое личное пространство, в принципе созданное и существующее «на двоих». Элли... она все время молчаливо противилась этим ее попыткам. Однако Лиза была настойчива. При этом двигала ею не только и не столько жалость, сколько странное - можно сказать, бредовое, на грани мучительного! - желание добиться некой справедливости для той, кто была упрятана в мир воспоминаний ее, Лизы, Старшей.
Тем временем, миссис Эллона Мэйбл взяла паузу - для того, чтобы еще немного осмыслить сказанное девочкой. И, после минутного размышления, позволила себе сделать ряд выводов из того, что услышала и поняла – из того, что уяснила для себя.
- Значит, ты, как ментат, восприняла ее лечение, как систему вибраций, исходящих одновременно снаружи и изнутри, вызывающих значительное ускорение темпов и увеличение эффективности регенерации. И то, что она воспользовалась «русской мазью», было лишь дополнительным фактором, повлиявшим на результат. Я правильно поняла?
- Да, все так, Элли! - девочка снова кивнула головой в дополнение к словам.
- Ну... это все, конечно же, более чем странно, на первый взгляд, - подытожила ее Старшая. - Но я не вижу здесь ничего принципиально невозможного. Чисто теоретически, эффект от так называемого «полевого» воздействия вполне может проявиться, особенно у ментата, - добавила она многозначительным тоном голоса. - Впрочем...
Она сделала паузу, то ли вспоминая нечто значимое, то ли пытаясь словесно сформулировать нечто невнятное - сущность-явление, смысл которого все время, почему-то, ускользает от понимания.
- Что «впрочем»? - Лиза решила, как бы вернуть ей такое... обращение-подсказку, ободряющее и, в то же самое время, заставляющее... провоцирующее собеседницу выдать внезапную и искреннюю формулировку того, что самому говорящему, возможно, кажется неважным, небрежным и попросту несуразным - а потому недостойным слуха собеседника.
- Я ведь помню, что лично получила от тебя подобное воздействие, - напомнила девочке ее Старшая. - Причем, совсем недавно! Так что кому-кому, а мне-то придется поверить, что такое на практике не просто вероятно, а очень даже возможно! Другое дело, что лично я ничего подобного не умею. К сожалению! - добавила она. - А вот Флоранс... посредством моего же тела, смогла, сумела устроить тебе весьма эффектный - и главное, эффективный! - лечебный сеанс! А это значит... что дело, пардон, вовсе не в самом теле, а в особых талантах и умениях того... или той, кто это самое тело занимает - по праву или же не по праву... это отдельный разговор!
- Значит, мы, в принципе, можем его этот самый ее талант, как-то использовать! - заявила Лиза, с воодушевлением, явным и ярким - эдаким чрезмерным оптимизмом в голосе! - Например, если надо будет быстро свести-убрать у меня какие-то... синяки, ну или что-нибудь подобное! Перед медицинским осмотром... Или же перед купанием! Мы можем пригласить Флоранс, попросить ее заняться этим! А что? Она будет очень рада! Наверное... Ой...
Крайнее слово девочка произнесла озадаченно-испуганным тоном. Просто потому, что заметила мгновенную вспышку эмоций на лице своей Старшей - раздражение, недовольство и даже нечто похожее на гнев! Эта гремучая смесь визуально доступных проявлений неприязни к высказанному предложению промелькнула за какое-то мгновение. Но это было...
Кажется, Элли осталась недовольна собственной эмоциональной физиогномичностью [Ну и слово, блин, затесалось в текст! Но иначе не скажешь! Сорри! - прим. Автора
] - совершенно излишней в этой ситуации общения, которое предполагалось, вообще-то, вполне себе доверительным! Молодая женщина чуть покраснела и постаралась словесно исправить впечатление от своей нервной реакции на произнесенное адресатом ее эмоций.
- Между прочим, это совсем неплохая идея, - сказала она, не слишком-то пытаясь скрыть истинное свое отношение к высказанному. - Не исключено, что мы воспользуемся ею, если у нас с тобою не будет иного выхода. Но мне бы все-таки хотелось обойтись без такого... экстрима.
- Прости... - Лиза тоже покраснела от неловкости момента. - Я забыла, что тебе такое будет... неприятно. Не обижайся, ладно? Я не хотела, чтобы ты огорчилась!
- Я не огорчена, Лиза! - вздохнула ее взрослая собеседница. - Я...
Она отвернулась, и девочка позволила себе расшифровать это ее движение-жест. Словесно и, возможно, чрезмерно откровенно раскрывая его суть.
- Ты... ревнуешь меня к ней, - констатировала она бесспорный факт. - Она тебя все еще… раздражает. И ты считаешь, что я не вправе уделять ей свое внимание.
- Все так, - Элли вернула ей свой взгляд. И даже некоторое подобие улыбки - скептической и выражающей откровенное недовольство. - Но заметь, я не собираюсь тебя отговаривать. Запомни, моя дорогая, если я сделаю какую-то глупость, после которой у тебя возникнут проблемы синяков и прочего... болезненного - как говорится, не на один час, а возможно и не на одни сутки! - то в этом случае... В общем, я даю тебе право вызвать к себе Флоранс без моего согласия! Пускай это послужит мне таким... уроком - не обижать тебя, тем более, глупо и без причины!
- Ты не способна на такое! - возразила Лиза.
- Ой, моя девочка! - грустно усмехнулась ее Старшая. - Глупость такая штука... Все мы думаем, что не способны натворить ничего такого-подобного. И очень удивляемся, когда что-то случается вовсе не так, как мы задумывали.
Она взяла девочку за правую руку, потянула-приподняла вверх, и, чуть нагнувшись, поцеловала ее - почти что так, как это делала Флоранс! На мгновение Лиза даже испугалась - вдруг темная сущность всерьез пожелала внезапно явиться к ним и поучаствовать в их доверительном разговоре!
Нет, Слава Тебе, Господи, она все-таки ошиблась. Внешность ее Старшей вовсе не переменилась, а дальнейшие ее слова не оставляли никаких сомнений в том, кто именно их произносит.
- Давай не будем зарекаться, дорогая моя! - сказала миссис Эллона Мэйбл - нет, ее, Лизы, Элли! - Я никогда не тешила себя иллюзиями собственной моей непогрешимости. Я уже причинила тебе боль - совершенно попусту, без малейшего смысла! И я слишком тебя люблю, чтобы не отдавать себе отчет в том, что могу оказаться совершенно неправа… Особенно, причиняя тебе боль по моему личному произволу. Если моего лечения окажется мало или оно покажется тебе недостаточно быстрым и эффективным - для результата, который устроит именно тебя! - немедленно вызывай Флоранс! Тем более...
Здесь она усмехнулась, иронично и грустно - в одно и то же время.
- Тем более что согласно вашему с нею... Ой, прости-прости! Конечно же, нашему общему договору - этому самому, «Пакту трех!» - Флоранс... просто обязана вмешаться, если что-то будет угрожать твоему здоровью. Должен же быть хотя бы какой-то смысл в ее существовании - там, у меня внутри!
- Хорошо! - как-то серьезно отозвалась девочка. И снова попросила ее:
- Элли! Прости меня!
- Пустое, моя девочка! - ответила молодая женщина. - Я же знаю, что ты не станешь злоупотреблять этим своим правом. Как бы мне не пришлось еще, и уговаривать тебя им воспользоваться! Ты ведь будешь стесняться, терпеть, мучиться... А ведь следы у тебя там, сзади... Они сами по себе быстро никуда не исчезнут! Вполне возможно, что помощь Флоранс придется весьма кстати!
- Хорошо! - просто ответила Лиза.
Элли кивнула, в знак того, что ее согласие принято. А потом устало прикрыла глаза.
- Элли! Что не так? - встревоженно спросила девочка.
- Не бери в голову, - вздохнула ее Старшая. - Это мои проблемы!
Не брать в голову... Ага! Щас!
Лиза буквально подскочила и через секунду она уже стояла перед нею на коленях - сбоку от молодой женщины.
- О чем ты задумалась? - требовательно спросила она. - Я хочу это знать! Говори!
Элли отрицательно покачала головой. Но девочка не собиралась успокаиваться.
- Ты же знаешь, - сказала она, - я не отстану от тебя, пока ты не скажешь!
Миссис Эллона Мэйбл, для начала, изобразила на лице своем некое скептически-ироническое выражение - совершенно притворное. А потом и словами добавила... кое-что.
- А ремня? - спросила она, приоткрыв свой правый глаз, повышая степень иронии словами и взглядом своим.
- Сейчас принесу, - совершенно серьезно произнесла ее воспитанница. - Можешь применить его, как посчитаешь нужным. Но только потом... Будь так любезна, ответь на мои вопросы. Пожалуйста!
Сказав такое, девочка обозначила вполне логичное движение, попыталась подняться на ноги - наверняка, для того, чтобы сдержать свое обещание. Она немедленно была поймана за руку и возвращена на место - ее Старшая оказалась достаточно внимательной и проворной, чтобы это сделать, даром, что следила за своей воспитанницей, так сказать, «в один глаз»!
Впрочем, на этом движении миссис Элллона Мэйбл останавливаться не стала, а сразу же притянула девочку куда как поближе, слева к себе, боком и в объятия. С поцелуем в щечку.
Кстати, при этом молодая женщина снова прикрыла оба глаза, полностью переключившись на тактильно-контактно-сенсорное восприятие объекта своего внимания.
- Не обижайся! - шепнула она своей воспитаннице на ушко. – Ну, зачем тебе знать... все мои придумки, фантазии и всякие прочие личные глупости?
- Чтобы быть умнее! - тут же последовал ответ со стороны ее упрямицы. - Чтобы иметь возможность просто помочь тебе, хоть как-то вовремя! Да и просто я у тебя... ужасно любознательная!
- Хорошо, я скажу,- сухо произнесла ее, Лизы, Старшая. - Но учти, моя дорогая, это не самое приятное, из того, что я могу рассказать... Из того, что ты могла бы услышать!
- Обещаю, что постараюсь не огорчаться и... не обижаться на тебя, - быстро сказала девочка. И посмотрела на нее близко-близко, снизу и умоляюще.
Миссис Эллона Мэйбл несколько отстранила ее от себя. Она открыла глаза. Теперь она смотрела на свою девочку очень серьезно, таким испытывающим взглядом. Лиза выдержала его и коротко кивнула, дескать, можешь начинать. Молодая женщина пожала плечами и задала вопрос... ответ на который имело смысл искать в какой-нибудь медицинской энциклопедии.
- Лиза, - спросила она, - что ты знаешь о диссоциативном расстройстве идентичности?
Лиза пулей сорвалась с места, в сторону двери, промчалась на кухню. Ругая себя последними словами за эгоизм и отсутствие соображения, она трясущимися руками схватила со стола высокий стакан и живо налила в него воды из графина, заполнив его чуть более чем наполовину. Быстро пробежала обратно, в сторону кладовой, стараясь не расплескать содержимое стакана и буквально ворвалась в то самое помещение - где столько всего в этот раз случилось - как раз к тому моменту, когда миссис Эллона Мэйбл начала понемногу приходить в себя.
Оказавшись внутри кладовой, девочка метнулась к своей Старшей и опустилась перед нею на колени. Потянуло сквозняком – от окна в сторону чуть приоткрывшейся двери – но это, пожалуй, было к лучшему. Молодая женщина открыла глаза и…
Первым, что она увидела, был тот самый стакан с водой, который Лиза поднесла к ее лицу – купируя возможный приступ дурноты, который вполне мог сопровождать возвращение ее, Лизы, Старшей, в привычное для нее, свое же собственное тело. Вторым, что увидела миссис Эллона Мэйбл, когда пришла в себя, был взгляд ее воспитанницы – настороженный, встревоженный, и даже чуточку испуганный.
-Пей! – потребовала девочка. И добавила, чуточку более вежливым тоном:
- Пожалуйста!
Элли коротко кивнула головой и, приняв у нее стакан, отпила примерно половину его содержимого, едва ли не одним глотком.
- Как ты? – тихо спросила ее Лиза.
Элли как-то странно усмехнулась – все еще держа стакан у своего лица. Сделала еще один глоток – на этот раз, небольшой – и вернула стакан своей воспитаннице.
- Знаешь, вот этот же самый вопрос я хотела задать тебе,- сказала она. – Ты сама-то как? Ну… после всего… этого?
Молодая женщина указала глазами на скамейку, стоявшую почти что посередине комнаты – стандартное ее положение… с некоторых пор. Чуть вытянув ногу, она коротко задела... скорее, даже, ткнула в этот предмет меблировки, обозначив, тем самым, свое отношение к тому, что здесь, почти наверняка, случилось… без нее.
В смысле, без ее желания, понимания и против ее намерений. Правда, с участием ее тела.
- Все нормально! – быстро ответила Лиза. – Не переживай! Все в порядке! Даже… совсем не больно! В смысле, уже не больно!
Она эдаким бравым жестом шлепнула сама себя по пятой точке опоры – сквозь джинсы, конечно же, но достаточно звонко! Чтобы обозначить отсутствие тех самых проблем, на которые намекала ее Старшая - проблем на том самом месте.
- Точно? – Элли обозначила интонацией совершенно особый интерес к правдивости высказанного ее воспитанницей.
- Точнее не бывает! – как можно более весело и решительно заверила ее девочка. Она даже улыбнулась, подмигнула своей Старшей и дополнила свой оптимистический взгляд словами:
- Если хочешь – посмотри сама! Но… давай чуточку позже, когда ты придешь в себя полностью. Хорошо?
- Хорошо! – Элли постаралась улыбнуться ей в ответ. У нее почти получилось. Но Лизу, честно говоря, устроила даже такая условная имитация согласия и одобрения. Ибо сама она, в смысле образца честности и искренности, тоже сейчас вовсе не была на высоте.
Но это пока что принципиального значения не имело. Главное сейчас было удостовериться в том, что с Элли все в порядке.
Флоранс, казалось бы, вовсе не была заинтересована в каких-либо проблемах у ее, Лизы, Старшей. В прошлый раз, когда темная сущность проявлялась в теле миссис Эллоны Мэйбл, она ее даже спасла. Но это была только одна сторона их общей нынешней, весьма запутанной ситуации.
С другой стороны... А что эта самая темная сущность могла знать о специфике взаимодействий такого рода? Сколько у нее имеется личных воспоминаний о ее прошлых воплощениях? Вряд ли много. А этот их случай, с ментальным подселением… возможно, просто уникален!
Сейчас у Лизы не было даже какой-либо тени воспоминаний о том, что происходит в подобных ситуациях, какие опасности и риски может нести такая вот ментальная игра, в стиле «Одно тело - две души - меняемся туда-сюда!» Не исключено, что и ее опыт - предполагаемый и даже возможный! - тоже мог оказаться совершенно бесполезным. Это если принять на веру все те странные разговоры Флоранс о том, что Лиза – так же, как и она сама! - имеет в высшей степени странную привычку, играть в некие «управляемые реинкарнации».
Девочка знала о странностях своего восприятия, о том, что у нее есть те самые спорадически проявляющиеся ментальные способности, которые дают ее Старшей право обозначать свою воспитанницу этим странным словом «ментат». Но считать себя некой особой сущностью, «не от мира сего», для которой земная жизнь не более, чем занятное развлечение... Вряд ли это вообще имело смысл. Ведь если всерьез принимать мнение Флоранс, то смыслы всей этой Игры самой Лизе вот прямо сейчас попросту неизвестны. Вовсе не исключено, что эта самая сущность - то есть сама Лиза, до ее местного земного воплощения! - все замыслила так, чтобы делать какие-то сюрпризы, для себя любимой, по ходу реализации жизненного пути, своего и на Земли. Но что это будут за сюрпризы и самое главное, как могут они отозваться на тех, кто окажется с нею рядом... Это было как раз совершенно неизвестно.
В общем, Флоранс, по своему обыкновению, навела тень на ясный день to mess up an issue [букв. чтобы испортить проблему. В смысле, ее усложнить, в том или ином смысле, тем или иным образом]. Темнит, короче. То ли умалчивает... о многом. То ли и сама вовсе даже не знает, что к чему.
Вот скажите, пожалуйста, что именно дало это странное знание, о целенаправленном осуществлении собственной реинкарнации, одной простой девочке из штата Мэн - обычной школьнице, с ее обычными проблемами?
Ну, ладно, ладно... Не совсем обычной. Да и проблемы у нее, тоже, более чем специфические - надо честно признать! Но все равно, пускай она все-таки ментат... начинающий и совершенно не умеющий контролировать свои странные проявления. И не умеющий извлекать из этих своих странностей никакой практической пользы - надо честно отметить! Все равно, для обыденной жизни знания о таких материях - запредельно высоких и более чем странных! - совершенно неприменимы!
Кстати, насчет школьницы... В этом вопросе для нее пока что все тоже... не очень понятно. Элли вроде бы как собиралась решать проблемы по устройству полноценного обучения для своей воспитанницы в местной школе, причем где-то на будущей неделе. С перспективой в стиле, «С ближайшего понедельника - за парту!» Но это было совсем не так уж однозначно и вовсе не точно.
Странные мысли такого... отвлеченного плана так и лезли в голову девочке - не исключено, что на нервной почве! Лиза действительно испугалась за последствия их странной игры - как сам факт сравнительно долгого «отстранения» исходной души от управления телом повлияет на физическое состояние ее, Лизы, Старшей. Конечно же, думать обо всем, об этом, надо было начинать несколько ранее... Но всякая по-настоящему разумная мысль, отчего-то, всегда приходит несколько позже, чем ей бы следовало оказаться в соответствующей голове. Так уж выходит... обычно. Так вышло и на этот раз.
- Элли, как ты себя чувствуешь? - осведомилась она самым серьезным тоном, с яркими нотками крайней озабоченности всем происходящим. - Голова не болит? Не кружится? Пошевели руками и ногами! Ты чувствуешь их? Какие симптомы? Ты что-нибудь помнишь... из того, что здесь было?
Крайняя фраза прозвучала определенным смущением - по понятным причинам.
Миссис Эллона Мэйбл снова усмехнулась - эдак сдержанно и при этом весьма иронически.
- Скажите пожалуйста! - произнесла она весьма насмешливым голосом. - Какие мы тут... все из себя образованные и грамотные! Задаем правильные вопросы... Кто это из нас двоих здесь дипломированный медик, скажи на милость?
Лиза вспыхнула лицом от этой насмешки и с трудом сообразила, что сказать.
- В «Энциклопедии всякого» я... читала... про всякое такое... медицинское. К тому же, мама убирала в больнице... когда-то. Ну, а я... иногда бывала при ней, там. Я слышала, как говорят врачи... Ну и запомнила кое-что... наверное! Вот!
Произнеся этот спич, она на мгновение потупила очи долу, но потом все же рискнула посмотреть в лицо той, кому адресованы были все ее вопросы и разъяснения - отважилась глянуть ей в лицо, вопросительно и почти что дерзко. И прочла в глазах и улыбке своей Старшей полное одобрение.
- Ты моя умница! - безапелляционно заявила своей воспитаннице миссис Эллона Мэйбл. - Не обижайся, моя дорогая! Я же не ругаю тебя, а хвалю! Так что... можешь еще немножечко поиграть в доктора, я не возражаю. А насчет симптомов и прочего...
Элли на секунду задумалась, а потом решительно произнесла следующее.
- Фиксируй анамнез, моя дорогая! - заявила она с неподражаемой поучительной насмешливостью в голосе - В уме и в памяти - раз уж никаких блокнотов и карандашей ты вовсе не припасла! Значит, к вопросу о самочувствии... Нормальное. Более или менее - с поправкой на специфику того, что здесь у нас с тобою творится, можно сказать, что очень даже неплохое! Насчет головушки бо-бо... Нет, не бо-бо, Бог миловал! Ну или же просто повезло... нам с тобою!
[Анамнез - от греч. воспоминание. Согласно медицинским энциклопедиям это, с одной стороны, совокупность сведений о больном и его заболевании, полученных путем опроса самого больного, а также знающих его лиц. Используется для постановки диагноза, прогноза развития болезни, выбора оптимальных методов ее лечения. С другой стороны, анамнез рассматривается как процесс получения этих сведений и является одним из основных методов клинического обследования больного.]
На этом месте миссис Эллона Мэйбл вздохнула - громко, по-театральному, многозначительно и ярко! И, естественно, продолжила - тем же тоном и в том же стиле.
- Насчет кружится - не кружится... В смысле голова! - логично уточнила она. - Не то, чтобы очень... а так, слегка. Вообще, я оказалась в весьма странной ситуации - вот только что стояла около двери и думала ее запереть... А теперь вот, нахожусь здесь - на полу и в сидячем положении. Как будто бы я вырубилась, по какой-то нелепой причине, и ты меня привела в чувство... вот прямо сейчас. Это к вопросу о том, что именно я помню. Ничегошеньки я не помню. И все еще немножечко надеюсь на то, что здесь все обошлось без эксцессов... Я просто надеюсь. Имею я на это право, в конце-то концов?
Задав этот самый риторический вопрос, молодая женщина посмотрела на девочку, в высшей степени вопросительно - опять-таки до театральности. Комической театральности - это важно!
Впрочем, Лиза вовремя сообразила, что словесно отвечать на сие вопрошение вовсе даже не надо, достаточно просто кивнуть, в знак согласия. Что она и сделала. Судя по ответному кивку со стороны ее Старшей, она поступила правильно.
- Теперь насчет моих конечностей, - продолжила Элли. - Я их вполне себе чувствую. Вот, смотри!
Она на секунду оторвала ноги от полу и эффектно выполнила махи-«ножницы» - чуть отвернув ноги в сторону, чтобы не задеть девочку на крайней точке амплитуды своих движений. Потом вернула их обратно и далее продемонстрировала своей воспитаннице раскрытые ладони, поднятые на уровень плеч. Ими молодая женщина исполнила некий... пластический этюд. Кажется, это было нечто среднее между игрой пальцев по ходу какого-то экзотического танца - требующего именно такого странного жеста-движения - и разминкой актера театра «пальчиковых» кукол.
- Видишь, - сказала Элли, - я вполне прилично владею и руками, и ногами... так, как надо. Координация движений и мелкая моторика не нарушены. Функционального расстройства своего организма я вовсе не наблюдаю. А психологически...
В этом месте она снова-сызнова вздохнула. Уже не столь комически, иронически и театрально-весело. Примерно так, как это делает комик, хорошо отыгравший свой спектакль и уже возвратившийся в гримерку.
- А с точки зрения психологии, - продолжила она, - мы, наверное, продолжим это все обсуждать не здесь и не сейчас. А только тогда, когда ты будешь к этому готова. Ибо чует мое сердце, есть во всем этом нашем... общении нечто весьма и весьма странное. И я... Лично я очень бы хотела об этом поговорить... Хотя бы с тобой. Ну... если уж не получится выяснить все как-нибудь иначе...
Эти слова... они прозвучали более чем странно и непонятно для девочки. Лиза с тревогой посмотрела на свою Старшую. Впрочем, молодая женщина в ответ улыбнулась ей - так, что этот мимический жест вполне можно было бы принять за извинения.
- Не волнуйся, моя дорогая! - произнесла она. - Я, конечно же, весьма любопытна от природы, но... В общем, я не стану тебя... допрашивать с пристрастием. Тем более, по этому поводу. Я уважаю твое право хранить молчание и... Я не буду иметь к тебе никаких претензий, по поводу всего того, что случилось. Обещаю!
- Спасибо! - искренне отозвалась девочка.
Ей показалось, что конфликт улажен и что теперь можно просто перейти к чему-нибудь более приятному. Например...
- Элли, ты не забыла? Нас ждет лимонад! - напомнила Лиза самым невинным голосом. - В твоем кабинете, между прочим! Пойдем?
Девочка поднялась на ноги и протянула руку своей Старшей.
- Ну, если мой милый доктор завершил свои исследования... Тогда, конечно же, пойдем!
Элли охотно приняла ее символическую помощь. Молодая женщина встала на ноги, а потом...
Миссис Эллона Мэйбл посмотрела на девочку очень странным взглядом - внимательным и цепким. Потом окинула тем же самым взглядом все пространство вокруг себя. Как будто сканировала его, подмечая даже самую незначительную деталь - любую и каждую.
- Лиза, возможно, ты решишь, что это вовсе даже не мое дело, - произнесла она, - однако... мне показалось, что в вазе стало меньше прутьев.
- Это так, - кивнула девочка.
- Она все-таки... хлестала тебя, - ее, Лизы, Старшая констатировала очередной факт. - И это было... больно. Очень больно.
- Да, но...
Лиза смутилась и замолчала. В то время, как миссис Эллона Мэйбл произнесла одно только слово.
- Дрянь.
Она произнесла это спокойно, без эмоций. Как простую констатацию факта - очевидного и несомненного в своей банальности. Адресатом ее посыла предполагалась, конечно же, вовсе не Лиза. Но от этого, честно говоря, было никак не легче.
- Элли... ты только не волнуйся! - девочка попыталась с нею объясниться. - Флоранс... Она умеет лечить. Все у меня там уже в порядке, правда-правда! Вот только...
Она опять смутилась.
- Вот только... что? - переспросила Элли, со значением в голосе.
- Лекарство у нас... кончилось, - сказала девочка. - Прости...
Лиза вынула смятый тюбик из заднего кармана джинсов. Девочка прихватила его с полу, когда они прибирались и оставила у себя. Не то, чтобы для какой-то отчетности перед своей Старшей, но так... на всякий случай. И вот... пригодилось.
Она протянула сей предмет своей воспитательнице и та, негромко хмыкнув, положила его в карман - наверняка, для того, чтобы выбросить.
Лиза немного успокоилась. Скорее всего, ее Старшая оценила количество потраченного на нее медикамента и приняла факт излечения как данность. Ну, скорее всего.
- Это был... последний, - добавила девочка к своему предыдущему обращению и жесту. - Пожалуйста, не сердись. Он очень пригодился.
Лиза всеми силами пыталась создать у своей Старшей иллюзию, будто все это лекарство было потрачено на ее же, Лизы, исцеление – именно и в точности! Кажется, она в этом преуспела.
- Ну... это всего лишь один тюбик! - пожала плечами Элли. - Подумаешь! Ерунда какая! Не мелочись, моя дорогая! Для тебя мне этого добра не жалко! Тем более что у меня в столе есть еще... И в аптечке, на кухне, тоже пара тюбиков отложено. Пользуйся на здоровье! Хорошо, если и вправду... помогло!
- Э-э-э...
Лиза вовремя успела заткнуться. А про себя подумала, что с правдивостью у Флоранс какие-то воистину глобальные проблемы! Интересно, с чего бы это?
Однако все и вправду было curiouser and curiouser...
Впрочем, девочка все же рискнула кое-что уточнить. Просто для того, чтобы удостовериться в том, что она права.
- А они... все еще пригодны? - спросила она. - Ну, они же у тебя остались... еще с войны!
- Представь себе, нет! - как-то уж очень откровенно усмехнулась ее Старшая. - В смысле, не все. Вот те тюбики, что лежат у меня в столе, в том числе и этот, они да, армейские. А те, что я положила в аптечку, я купила в одном Guns Market [оружейный магазин, - перевод с англ.], в сопутствующих товарах. «Русская мазь»… О ее полезных свойствах, если честно, мало кто знает. И я в курсе, где можно достать ее у нас. Так что, не переживай, лекарства... хватит. Что, между прочим, вовсе не означает, будто поводов к его применению непременно должно быть много!
- Я... понимаю! - улыбнулась Лиза. И продолжила, отвлекая ее от скользкой темы намеков на... предыдущее применение этого самого лекарства. - Но как там со сроками хранения?
- Знаешь, из тебя получится неплохой медик! - усмехнулась Элли. - Девочка моя! Расслабься и успокойся! Я не держу в доме просроченных лекарств. Можешь быть спокойна. Все, что у нас имеется лечебного - все это пригодно к употреблению. Уж я за этим слежу, можешь мне поверить!
- Хорошо! - Лиза постаралась улыбнуться.
Все это было очень странно. С одной стороны, Флоранс подтвердила принципиальную щепетильность ее Старшей, по поводу отношения к лекарствам и специфике их применения. С другой стороны, темная сущность нагло соврала, заявив о том, что лекарства хватить только на одно излечение.
Зачем эта самая ложь оказалась ей так уж необходима? Это было совершенно непонятно.
Впрочем, имело смысл задать все эти вопросы - и ряд других, не менее серьезных! - самой Флоранс, при очередной встрече. А сейчас...
- Пойдем, Лиза!
Элли подала ей руку, и девочка шагнула к выходу вместе со своей Старшей.
...
Лимонад закончился достаточно быстро. Все-таки вкусная штука! Однако, когда Элли предложила повторить, Лиза вежливо отказалась. Не потому, что не хотела вовсе - хотела, да еще как! Просто, утруждать свою Старшую ей, отчего-то, казалось совершенно неправильным.
Кстати, молодая женщина это заметила и оценила. Хотя и не согласилась с ее, Лизы, мнением.
- Между прочим, мне вовсе не трудно это сделать! – заметила Элли. – Если ты все еще числишь меня не вполне здоровой… Имей в виду, это вовсе не так, Слава Тебе, Господи!
- Я верю! – ответила девочка. – Но… давай попозже! После ужина! Нам ведь его еще надо… приготовить!
- Не приготовить, а только разогреть! – наставительным тоном заметила Элли. – Ты уже забыла, что мы все с тобою приготовили раньше, еще до обеда!
- Я… и правда, забыла! – улыбнулась в ответ Лиза.
- И немудрено, моя дорогая! После всего… такого!
Элли произнесла эти слова весьма многозначительным тоном.
Лиза смутилась. И решилась быть… откровенной.
- Элли, ты хочешь удостовериться в том, что я не солгала… В том, что Флоранс меня действительно излечила. Я правильно поняла?
Миссис Эллона Мэйбл головой кивнула ей в ответ.
- Лиза… Я не вправе требовать от тебя этого… - быстро добавила она, крайне смущенным голосом.
- Почему? – искренне удивилась девочка.
- Потому, что я обещала доверять тебе, - последовал смущенный ответ ее Старшей. – В том числе и в этих вопросах. А так получается, будто я сомневаюсь в твоих словах… Ну, как бы…
Лиза молча пожала плечами. Потом поставила пустой стакан, который она все еще держала в руках, на стол, за которым они сидели – сама Элли устроилась в кресле, Лиза – сбоку, на стуле, специально принесенном ею для этих… дружеских посиделок, под вечер и перед ужином. Встала, отодвинув сей стул назад и чуточку в сторону. И шагнула в сторону дивана.
Девочка легла на черную гладкую кожу, головой на подлокотник – тот, что слева. И оглянулась на свою Старшую через левое плечо.
- Элли, я прошу тебя осмотреть меня… там, - сказала она.
- Лиза, я…
Элли, похоже, окончательно смутилась. Она, кажется, даже покраснела лицом своим.
- Элли, я не разрешаю тебе… Я прошу тебя это сделать.
Взгляд девочки четко и однозначно обозначил ее, Лизы, отношение к предложенному. И молодая женщина решилась. Миссис Эллона Мэйбл кивнула ей, в знак согласия. После чего, она тоже встала и вышла из-за стола. Подошла к дивану и опустилась перед девочкой на колени.
- Элли… Пожалуйста!
Голос девочки звучал настойчиво. Адресат ее обращения кивнула головой, в знак понимания, а потом неловко коснулась ее джинсов – там, на поясе, сверху.
- Лиза… ты могла бы… - смущенно произнесла она.
- Да, конечно же!
Лиза дернулась-приподнялась поясницей чуточку кверху. Засунула руки под себя. Как уж могла, расстегнула верхнюю пуговицу и спустила-раздернула молнию. А потом даже чуточку приспустила джинсы с пояса.
- Элли, я… вот… - произнесла она со смущением в голосе, намекая на то, что ее Старшая дальше уже могла бы справиться и сама. Впрочем, молодая женщина кивнула головой, в знак полного понимания этого… невнятного обращения. Выглядела она, при этом, не менее смущенно, чем ее воспитанница.
Миссис Эллона Мэйбл подхватила, так сказать, из рук девочки своеобразную эстафету «джинсоспускания» и стянула сей предмет одеяния чуть ли не до середины бедер возлежащей. После чего аккуратно коснулась белых трусиков своей воспитанницы и вопросительно глянула на нее: дескать, не будешь ли ты против, если я?.. Лиза снова ей кивнула, в знак того, что вовсе не будет против, и молодая женщина стянула-спустила их, в ту же сторону, обнажив девочке пятую точку опоры. Лиза теперь и не думала стесняться ни ее глаз, ни ее рук. Она просто еще раз обозначила кивком головы свое полное согласие с деяниями своей Старшей. И отвернула лицо. Теперь она глядела прямо вперед. Разумеется, чтобы не смущать ту, кто сейчас осторожно коснулась ее кожи – там, на нижних-мягких.
Миссис Эллона Мэйбл некоторое время рассматривала на ней… э-э-э… скажем корректно, область традиционного тематического воздействия. Периодически касалась-проводила по коже своей воспитанницы. Будь ситуация не такой щекотливой, девочка, возможно, посмеялась бы над такими ее попытками обнаружить следы состоявшегося истязания наощупь. Но здесь и сейчас насмехаться над искренностью той, кто ее осматривала, Лиза посчитала для себя совершенно неуместным.
Продолжалось это… вряд ли больше двух минут. При этом Лизе все равно показалось, что это самое визуально-контактное исследование кожи, на ее когда-то пострадавших нежных-мягких, несколько затянулось – ну что там смотреть такого… странного, неужто сразу же все не видно? Однако жаловаться на неудобства, и уж тем более возмущаться, у нее и в мыслях не было.
Занятно, что даже щекотки от того, что ее касались-поглаживали пальцы миссис Эллоны Мэйбл, Лиза вовсе не ощущала. Все эти прикосновения по-прежнему, вовсе не казались девочке какими-то неприятными. Напротив, хотелось, чтобы ее Старшая вела себя с нею сейчас не так уж стеснительно и осторожно. Естественно, просить ее о чем-то подобном, девочка не рискнула – молодая женщина и без того чувствовала себя более чем неловко.
Наконец, Элли как-то непонятно вздохнула и отодвинулась от нее. Лиза оглянулась и посмотрела на свою Старшую эдак вопросительно. Молодая женщина молча кивнула ей, в знак разрешения одеваться, а потом отвернулась и присела на пол, откинувшись спиной на диван.
Лиза проворно натянула сбуровленную одежду обратно, расправила ее – как смогла, пускай и чуточку неловко - и сразу же спустила ноги на пол. Скользнула вниз и присела-прижалась к своей Старшей. Элли в этот раз немедленно обозначила свое желание, чтобы ее воспитанница снова легла головой и плечами к ней на колени, вверх лицом. Что девочка и сделала, весьма охотно и с удовольствием. Устроилась так, как ей было удобно и привычно. И взглянула на свою Старшую снизу вверх. И даже позволила себе улыбнуться ей. В том же направлении.
Просто потому, что адресат ее мимического жеста выражала лицом своим нечто странное. Казалось, будто она недовольна и, одновременно с тем, несколько озадачена увиденным. Лиза изобразила лицом своим вопросительное выражение. Элли в ответ хмыкнула.
- Лиза, скажи мне… - обратилась она к девочке через мгновение выжданной паузы-размышления. – После завершения вашего с нею… общения, у тебя оставались следы? Я имею в виду, там, сзади?
- Э-э-э… нет!
Произнеся это, девочка покраснела, потому, что поняла: ее Старшая вот прямо сейчас, впадает в когнитивный диссонанс. И попыталась объяснить непонятное:
- Флоранс… она сначала меня излечила. Ну, после всего. А потом мы с нею распрощались. И вернулась ты.
- Интересное кино… получается у нас… - задумчиво произнесла ее Старшая. – Лиза, а сколько времени заняло это ее… лечение? Ну, хотелось бы знать… Хотя бы примерно!
- Не знаю, - честно ответила девочка. – Наверное, не меньше получаса. Может быть, даже больше. Я… не следила за временем. А будильник… Флоранс попросила его отключить – просто, чтобы она не отвлекалась.
- Твой телефон… он ведь при тебе?
- Да, конечно!
Девочка забавно – если смотреть со стороны! – дернулась, залезла пальцами в карман джинсов. Зацепила, вынула и… предъявила своей Старшей искомый мобильный аппарат. Свой телефон, который она забрала с полки в той самой кладовой - как раз, когда они с Флоранс там прибирались, сразу же после… общения.
Миссис Эллона Мэйбл открыла настройки будильника и попыталась прикинуть темпоральную протяженность действий – тех, которые Лиза и Флоранс успели, так сказать, реализовать во время ее отсутствия.
- Мы начали… минут за двадцать до сигнала, - подсказала ей Лиза. – Я отключила его сама - поэтому запомнила примерное время!
- Хм…
Элли, в сомнениях, наморщила лоб. А потом раздраженно фыркнула.
- Нет, это решительно невозможно! – заявила она почти что возмущенным тоном голоса своего, - С учетом того, сколько я приходила в себя… Потом мы с тобой поднимались сюда… У нее всяко ушло на лечение минут сорок, никак не больше! Непостижимо!
- А что здесь такого… странного? – поинтересовалась Лиза. Преувеличенно небрежным тоном.
Ей было понятно, что беседа начинает развиваться в несколько… нежелательном направлении. И еще. Ей просто в этот раз не хотелось лгать той, кого она любит. Но и говорить своей Старшей всю правду, это тоже было бы, пожалуй, чересчур опрометчиво. С ее стороны.
Однако миссис Эллона Мэйбл явно имела к этому вопросу особый, можно сказать, профессиональный интерес.
- Видишь ли, моя дорогая! – сказала она. – «Русская мазь»… Она так не работает! Нет, обезболивание синяков, осаднений и небольших царапин, как в наших с тобою случаях, – сделала она важную оговорку и Лиза кивнула ей в знак понимания, - это ее первичное действие. И оно происходит буквально сразу. Но для того, чтобы произошла регенерация поврежденных тканей - так, чтобы визуальные признаки повреждений исчезли, сошли на нет... Для этого необходимо от двух до четырех часов - в зависимости от разных обстоятельств, и еще, при условии полного покоя пациента! А по твоим словам выходит, будто Флоранс шутя справилась с этой проблемой минут за сорок! Исходя из того, что я знаю о клинической работе медиков, такое в принципе невозможно! Знаешь, - добавила она, - будь я врачом-клиницистом, я бы рекомендовала такого кудесника, специализирующегося на травмах кожных покровов, для работы в любом госпитале, особенно военном!
Лиза улыбнулась, подумав, что сейчас ее Старшая отвлечется от проблемных моментов их с Флоранс общения и перейдет на что-нибудь другое, более позитивное и безопасное, в части возможных отсылок, аллюзий, воспоминаний и прочего такого, в стиле «что я имела в виду».
Но не тут-то было!
- Лиза... как это у нее получилось? - последовал вопрос со стороны ее Старшей. - Я не понимаю.
Эти слова расставляли все точки над "i". И не ответить было просто невозможно.
- Ты... действительно хочешь знать, как она это сделала? - спросила Лиза.
Элли молча кивнула головой. После чего, девочке пришлось устроить себе некое подобие мозгового штурма… Ну, или шторма… В связи с этим молчаливым требованием со стороны своей Старшей. Просто потому что…
Тот факт, что Элли сейчас намекнула своей воспитаннице, мол, девочка вправе не откровенничать с нею до конца и оставить кое-что в умолчаниях, входил в явное противоречие с тем, что они вместе решили несколько ранее – насчет полной открытости друг перед другом. Элли обозначила свое желание быть тактичной – в этом конкретном случае. Но она ждала некоторых… объяснений ситуации. И, в общем-то, имела на это полное моральное право.
Проблема была в том, что полная откровенность привела бы ее, Лизы, Старшую в ярость – адресованную одной малодоступной для нее сущности, темной и весьма потусторонней. Понятное дело, Элли не тронет свою воспитанницу – по этому поводу Лиза могла в принципе не беспокоиться. Однако становиться поводом для нового витка противостояния миссис Эллоны Мэйбл и «подселенной» в ее тело темной виртуальной персоны, девочке совсем не улыбалось.
В то же время, и лгать по этому поводу было бы вовсе… неправильно. Оставалось попытаться сыграть на неких условных недомолвках. Не переходя грань откровенной лжи, оставаясь на скользком льду всяческих недомолвок, умолчаний и уклончивых формулировок, позволяющих удерживать хрупкое равновесие, защищая интересы той, кого она, Лиза, любит и уважает... одновременно с тем не ухудшая и без того невеселого положения той мистической сущности, которая ей, Лизе, доверилась.
При всех странностях Флоранс – ее феноменальной лживости, бездумной и нервной жестокости, которая совершенно внезапно могла смениться порывами раскаяния, вроде бы даже искренними! – Лиза чувствовала, что ей надо…
В общем, задача перед девочкой стояла не из легких. Но деваться было, в общем, некуда. Приходилось импровизировать, в надежде на то, что ее, Лизы, Старшая не станет интересоваться некоторыми подробностями состоявшегося между ними общения – теми, которые не стоило раскрывать. Во избежание обид и недоразумений.
Наверное, какая-то часть этих самых сумбурных размышлений отразились на ее лице. Миссис Эллона Мэйбл как-то понимающе вздохнула и мягко погладила свою воспитанницу но щеке.
- Давай сделаем так, - предложила она. – Я буду говорить… в предположительном тоне, хорошо? А ты… подтвердишь мои догадки или опровергнешь. А может, просто дополнишь их. Ты согласна?
Лиза коротко кивнула ей в знак согласия. Однако для себя отметила, что возможность исказить истину, через умолчания, теперь для нее безмерно сузилась.
Тем временем, миссис Эллона Мэйбл перешла к объявленному, сразу же и без дополнительных условий.
- Лиза, Флоранс использовала «русскую мазь»?
- Да…
Произнеся это, девочка кивнула, как бы акцентируя внимание на самом факте. На самом деле, она боялась, что ее Старшая уточнит специфику этого самого… применения. В смысле, как именно, и на ком. Но Элли пока что была далека от выхода на самые неприятные обстоятельства сегодняшнего общения с Флоранс.
- Помимо этого она применяла какие-то… особые техники лечения, да?
- Да, - подтвердила девочка снова – и словесно, и кивком головы, одновременно. И сразу же уточнила:
- Мне рассказать … о них?
- Если можно, - вежливо попросила ее Старшая. – Флоранс ведь… не просила тебя сохранять их в тайне?
- Нет, не просила, - ответила Лиза.
- Тогда, если можно, хотя бы самую суть. Подробности - на твое усмотрение, - великодушно разрешила Элли.
- Я... попробую.
Лиза собралась с мыслями и... попыталась сымпровизировать некий содержательный спич, с намеком на медицинскую терминологию - при этом маскируя словами разные... неудобные моменты.
- Флоранс использовала воздействие вибрациями, - сказала она. - После того, как была использована «русская мазь», она перешла к лечению своими силами. Непосредственно воздействуя на... поврежденные ткани. Контактный метод - кожа к коже, - добавила она несколько неудобное, весьма небрежным тоном. - Я тогда... закрыла глаза. Однако я все чувствовала. Такие странные колебания, передаваемые на кожу. Но при этом...
Она смутилась и замолчала.
- Что «при этом»? - уточнила Элли. - Лиза, продолжай, мне очень интересно!
- Я... видела изнутри себя такое... свечение. Или туман... Зеленовато-голубой, - уточнила она, говоря своей Старшей сущую правду, но при этом осторожно и аккуратно. - Флоранс... Она связала нас этим... свечением - там, изнутри. Через него она передавала вибрации на кожу, изнутри себя - и мне, и себе!
На этом месте Лиза поспешно заткнулась - смущенно и благоразумно. Надо же! Сама же решила быть аккуратной и помалкивать обо всяком таком... неоднозначном! А ведь только что едва не проговорилась! Впрочем, миссис Эллона Мэйбл истолковала это внезапное смущение, в ее Лизы, пользу.
- То есть, ты смотрела на это изнутри себя, как ментат. И ты видела своего рода несущую среду особых колебаний, которая объединяла тебя и Флоранс изнутри. Эти колебания определенным образом активировали ресурсы твоего организма, ответственные за регенерацию. После чего они работали по направлению «изнутри во вне», в сторону кожи, - высказала она идею, в предположительном тоне голоса своего.
- Да, - кивнула девочка, в радостной надежде на то, что ей все же удалось избежать возможных словесных ловушек… На то, что она не выболтала ничего лишнего - того, что могло бы повредить им, всем троим, вместе и порознь!
Да, Лиза уже привыкла числить Флоранс как некое особенное существо, как составную и неотъемлемую часть их весьма непростых домашних отношений. Можно сказать, что она все время пыталась ввести ее в это особое личное пространство, в принципе созданное и существующее «на двоих». Элли... она все время молчаливо противилась этим ее попыткам. Однако Лиза была настойчива. При этом двигала ею не только и не столько жалость, сколько странное - можно сказать, бредовое, на грани мучительного! - желание добиться некой справедливости для той, кто была упрятана в мир воспоминаний ее, Лизы, Старшей.
Тем временем, миссис Эллона Мэйбл взяла паузу - для того, чтобы еще немного осмыслить сказанное девочкой. И, после минутного размышления, позволила себе сделать ряд выводов из того, что услышала и поняла – из того, что уяснила для себя.
- Значит, ты, как ментат, восприняла ее лечение, как систему вибраций, исходящих одновременно снаружи и изнутри, вызывающих значительное ускорение темпов и увеличение эффективности регенерации. И то, что она воспользовалась «русской мазью», было лишь дополнительным фактором, повлиявшим на результат. Я правильно поняла?
- Да, все так, Элли! - девочка снова кивнула головой в дополнение к словам.
- Ну... это все, конечно же, более чем странно, на первый взгляд, - подытожила ее Старшая. - Но я не вижу здесь ничего принципиально невозможного. Чисто теоретически, эффект от так называемого «полевого» воздействия вполне может проявиться, особенно у ментата, - добавила она многозначительным тоном голоса. - Впрочем...
Она сделала паузу, то ли вспоминая нечто значимое, то ли пытаясь словесно сформулировать нечто невнятное - сущность-явление, смысл которого все время, почему-то, ускользает от понимания.
- Что «впрочем»? - Лиза решила, как бы вернуть ей такое... обращение-подсказку, ободряющее и, в то же самое время, заставляющее... провоцирующее собеседницу выдать внезапную и искреннюю формулировку того, что самому говорящему, возможно, кажется неважным, небрежным и попросту несуразным - а потому недостойным слуха собеседника.
- Я ведь помню, что лично получила от тебя подобное воздействие, - напомнила девочке ее Старшая. - Причем, совсем недавно! Так что кому-кому, а мне-то придется поверить, что такое на практике не просто вероятно, а очень даже возможно! Другое дело, что лично я ничего подобного не умею. К сожалению! - добавила она. - А вот Флоранс... посредством моего же тела, смогла, сумела устроить тебе весьма эффектный - и главное, эффективный! - лечебный сеанс! А это значит... что дело, пардон, вовсе не в самом теле, а в особых талантах и умениях того... или той, кто это самое тело занимает - по праву или же не по праву... это отдельный разговор!
- Значит, мы, в принципе, можем его этот самый ее талант, как-то использовать! - заявила Лиза, с воодушевлением, явным и ярким - эдаким чрезмерным оптимизмом в голосе! - Например, если надо будет быстро свести-убрать у меня какие-то... синяки, ну или что-нибудь подобное! Перед медицинским осмотром... Или же перед купанием! Мы можем пригласить Флоранс, попросить ее заняться этим! А что? Она будет очень рада! Наверное... Ой...
Крайнее слово девочка произнесла озадаченно-испуганным тоном. Просто потому, что заметила мгновенную вспышку эмоций на лице своей Старшей - раздражение, недовольство и даже нечто похожее на гнев! Эта гремучая смесь визуально доступных проявлений неприязни к высказанному предложению промелькнула за какое-то мгновение. Но это было...
Кажется, Элли осталась недовольна собственной эмоциональной физиогномичностью [Ну и слово, блин, затесалось в текст! Но иначе не скажешь! Сорри! - прим. Автора
] - совершенно излишней в этой ситуации общения, которое предполагалось, вообще-то, вполне себе доверительным! Молодая женщина чуть покраснела и постаралась словесно исправить впечатление от своей нервной реакции на произнесенное адресатом ее эмоций.- Между прочим, это совсем неплохая идея, - сказала она, не слишком-то пытаясь скрыть истинное свое отношение к высказанному. - Не исключено, что мы воспользуемся ею, если у нас с тобою не будет иного выхода. Но мне бы все-таки хотелось обойтись без такого... экстрима.
- Прости... - Лиза тоже покраснела от неловкости момента. - Я забыла, что тебе такое будет... неприятно. Не обижайся, ладно? Я не хотела, чтобы ты огорчилась!
- Я не огорчена, Лиза! - вздохнула ее взрослая собеседница. - Я...
Она отвернулась, и девочка позволила себе расшифровать это ее движение-жест. Словесно и, возможно, чрезмерно откровенно раскрывая его суть.
- Ты... ревнуешь меня к ней, - констатировала она бесспорный факт. - Она тебя все еще… раздражает. И ты считаешь, что я не вправе уделять ей свое внимание.
- Все так, - Элли вернула ей свой взгляд. И даже некоторое подобие улыбки - скептической и выражающей откровенное недовольство. - Но заметь, я не собираюсь тебя отговаривать. Запомни, моя дорогая, если я сделаю какую-то глупость, после которой у тебя возникнут проблемы синяков и прочего... болезненного - как говорится, не на один час, а возможно и не на одни сутки! - то в этом случае... В общем, я даю тебе право вызвать к себе Флоранс без моего согласия! Пускай это послужит мне таким... уроком - не обижать тебя, тем более, глупо и без причины!
- Ты не способна на такое! - возразила Лиза.
- Ой, моя девочка! - грустно усмехнулась ее Старшая. - Глупость такая штука... Все мы думаем, что не способны натворить ничего такого-подобного. И очень удивляемся, когда что-то случается вовсе не так, как мы задумывали.
Она взяла девочку за правую руку, потянула-приподняла вверх, и, чуть нагнувшись, поцеловала ее - почти что так, как это делала Флоранс! На мгновение Лиза даже испугалась - вдруг темная сущность всерьез пожелала внезапно явиться к ним и поучаствовать в их доверительном разговоре!
Нет, Слава Тебе, Господи, она все-таки ошиблась. Внешность ее Старшей вовсе не переменилась, а дальнейшие ее слова не оставляли никаких сомнений в том, кто именно их произносит.
- Давай не будем зарекаться, дорогая моя! - сказала миссис Эллона Мэйбл - нет, ее, Лизы, Элли! - Я никогда не тешила себя иллюзиями собственной моей непогрешимости. Я уже причинила тебе боль - совершенно попусту, без малейшего смысла! И я слишком тебя люблю, чтобы не отдавать себе отчет в том, что могу оказаться совершенно неправа… Особенно, причиняя тебе боль по моему личному произволу. Если моего лечения окажется мало или оно покажется тебе недостаточно быстрым и эффективным - для результата, который устроит именно тебя! - немедленно вызывай Флоранс! Тем более...
Здесь она усмехнулась, иронично и грустно - в одно и то же время.
- Тем более что согласно вашему с нею... Ой, прости-прости! Конечно же, нашему общему договору - этому самому, «Пакту трех!» - Флоранс... просто обязана вмешаться, если что-то будет угрожать твоему здоровью. Должен же быть хотя бы какой-то смысл в ее существовании - там, у меня внутри!
- Хорошо! - как-то серьезно отозвалась девочка. И снова попросила ее:
- Элли! Прости меня!
- Пустое, моя девочка! - ответила молодая женщина. - Я же знаю, что ты не станешь злоупотреблять этим своим правом. Как бы мне не пришлось еще, и уговаривать тебя им воспользоваться! Ты ведь будешь стесняться, терпеть, мучиться... А ведь следы у тебя там, сзади... Они сами по себе быстро никуда не исчезнут! Вполне возможно, что помощь Флоранс придется весьма кстати!
- Хорошо! - просто ответила Лиза.
Элли кивнула, в знак того, что ее согласие принято. А потом устало прикрыла глаза.
- Элли! Что не так? - встревоженно спросила девочка.
- Не бери в голову, - вздохнула ее Старшая. - Это мои проблемы!
Не брать в голову... Ага! Щас!
Лиза буквально подскочила и через секунду она уже стояла перед нею на коленях - сбоку от молодой женщины.
- О чем ты задумалась? - требовательно спросила она. - Я хочу это знать! Говори!
Элли отрицательно покачала головой. Но девочка не собиралась успокаиваться.
- Ты же знаешь, - сказала она, - я не отстану от тебя, пока ты не скажешь!
Миссис Эллона Мэйбл, для начала, изобразила на лице своем некое скептически-ироническое выражение - совершенно притворное. А потом и словами добавила... кое-что.
- А ремня? - спросила она, приоткрыв свой правый глаз, повышая степень иронии словами и взглядом своим.
- Сейчас принесу, - совершенно серьезно произнесла ее воспитанница. - Можешь применить его, как посчитаешь нужным. Но только потом... Будь так любезна, ответь на мои вопросы. Пожалуйста!
Сказав такое, девочка обозначила вполне логичное движение, попыталась подняться на ноги - наверняка, для того, чтобы сдержать свое обещание. Она немедленно была поймана за руку и возвращена на место - ее Старшая оказалась достаточно внимательной и проворной, чтобы это сделать, даром, что следила за своей воспитанницей, так сказать, «в один глаз»!
Впрочем, на этом движении миссис Элллона Мэйбл останавливаться не стала, а сразу же притянула девочку куда как поближе, слева к себе, боком и в объятия. С поцелуем в щечку.
Кстати, при этом молодая женщина снова прикрыла оба глаза, полностью переключившись на тактильно-контактно-сенсорное восприятие объекта своего внимания.
- Не обижайся! - шепнула она своей воспитаннице на ушко. – Ну, зачем тебе знать... все мои придумки, фантазии и всякие прочие личные глупости?
- Чтобы быть умнее! - тут же последовал ответ со стороны ее упрямицы. - Чтобы иметь возможность просто помочь тебе, хоть как-то вовремя! Да и просто я у тебя... ужасно любознательная!
- Хорошо, я скажу,- сухо произнесла ее, Лизы, Старшая. - Но учти, моя дорогая, это не самое приятное, из того, что я могу рассказать... Из того, что ты могла бы услышать!
- Обещаю, что постараюсь не огорчаться и... не обижаться на тебя, - быстро сказала девочка. И посмотрела на нее близко-близко, снизу и умоляюще.
Миссис Эллона Мэйбл несколько отстранила ее от себя. Она открыла глаза. Теперь она смотрела на свою девочку очень серьезно, таким испытывающим взглядом. Лиза выдержала его и коротко кивнула, дескать, можешь начинать. Молодая женщина пожала плечами и задала вопрос... ответ на который имело смысл искать в какой-нибудь медицинской энциклопедии.
- Лиза, - спросила она, - что ты знаешь о диссоциативном расстройстве идентичности?
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Беглянка
43.
- Э-э-э...
Вместо того, чтобы честно признаться в полном своем неведении, относительно заявленного - наверняка, какого-то медицинского явления или свойства! - Лиза, почему-то, решила податься в рассуждения.
- Слово диссоциация - означает распад, - начала она.
И взглянула на свою Старшую - дескать, не ошиблась ли я?
Элли кивнула ей. Причем во взгляде ее теперь читался неподдельный интерес к тому, что ее девочка выскажет далее, рассуждая о незнакомом - и весьма сложном! - понятии.
- Расстройство - ну, значит расстройство, - продолжила девочка свои рассуждения. - То есть заболевание. Идентичность - это такое свойство... соответствие чему-то. И, наверное, понимание такого... соответствия тем, кто оценивает это самое... соответствие. То есть, в целом, это будет... Болезнь, связанная с непониманием человеком того, кем он является. Наверное, это что-то из психиатрии.
Лиза снова вопросительно взглянула на Элли. Та кивнула головой.
- Достаточно близко к сути, - сказала она, - хотя и не совсем точно. На самом деле, это распад личности на несколько частей. И отсутствие у человека, как возможности контролировать их, так и возможности всерьез осознать наличие такой проблемы. При этом личности могут очень сильно отличаться друг от друга.
- Но... причем здесь ты? Неужели, ты думаешь, будто у тебя нечто подобное? - с тревогой осведомилась девочка. - Но Элли... Флоранс это действительно, вовсе не ты! Это никакая не «темная» сторона твоей личности! Она совершенно особое существо, отдельная душа, подселившаяся в твое тело. Прости, но я... как ты выражаешься, ментат! И я знаю, о чем говорю!
- Ты и вправду, не догадываешься? - поинтересовалась Элли. И получив в ответ отрицательное движение-жест, которое ее воспитанница обозначила головой, пояснила:
- Когда нам в Университете читали курс клинической психиатрии, я... как бы это сказать... примеряла на себя описание сего болезненного состояния. И постаралась уточнить ситуацию, задавая вопросы преподавателю, который вел у нас занятия по этому предмету, насчет точных симптомов, а также насчет возможности взаимосвязи этого варианта с иными... расщепленными состояниями личности.
- И... что? - голос у девочки дрогнул.
- Тогда меня, в общем-то, разубедили, - ответила Элли. - Согласно позиций, которых придерживался наш лектор, мое общение с Флоранс тянуло, скорее, на шизофрению с параноидным синдромом... Ну, или же синдромом Кандинского-Клерамбо. Там, знаешь, все несколько... рядом. Псевдогаллюцинации - яркие образы внутреннего мира, в том числе и в виде личностей... отсутствующих наяву. Как раз похоже... на мой случай.
- Ты ведь... не открылась ему? Ну, или ей? - Лиза произнесла этот вопрос скорее утвердительным тоном. И ее взрослая собеседница кивнула, подтверждая ее догадку.
- Конечно же, я была аккуратна в своих... вопросах, - сказала она. - Никаких намеков на себя любимую или кого-то, кто мог быть рядом. Я обозначала интерес именно к разграничению смежных ситуаций психических заболеваний. Преподаватели, как теоретики, так и практики, это любят. Так что, не волнуйся, никто ничего не заподозрил.
- Но ты... сама себе поставила диагноз именно такого плана, да? - продолжила девочка свой допрос на весьма щепетильные медицинские темы.
- И да, и нет! - усмехнулась Элли. - Видишь ли, опять-таки, согласно воззрениям нашего преподавателя... В общем, с точки зрения профессора Хиггинса, который читал нам этот курс, лицо, подозревающее у себя некие особенности, сходные с психопатологическими синдромами, но имеющее волю держать такое мнение при себе, является скорее здоровым, чем больным. Ну, а чисто и незамутнённо здоровых личностей, с точки зрения науки психиатрии, и вовсе не существует! Это, кстати, его мнение, которое он неоднократно высказывал - причем, не сказать, чтобы в шутку!
- А почему ты вспомнила про это... расстройство? - спросила Лиза.
- Ну, понимаешь, - усмехнулась ее Старшая, - то, что происходило со мною, с некоторых пор... Такое замещение моего сознания другим, без возможности вспомнить то, что происходило, пока меня, так сказать, не было в гостях у моей многострадальной «крыши»... Это как раз ситуация множественной личности - так еще называют диссоциативное расстройство. Выходы на поверхность иной духовной сущности - такой, как наша Флоранс! - вполне тянут на усеченную версию так называемой диссоциативной фуги. Как раз по этому поводу мы когда-то спорили в студенческой аудитории.
- Фуга... Это ведь что-то из музыки, да? - уточнила Лиза. И пояснила:
- Нам в приюте немного преподавали... старинную музыку. Ну, такую, церковную. Давным-давно в Германии жил такой композитор, Бах. Он вроде бы писал эти самые... фуги!
- Ну... Про Баха я тоже знаю! - улыбнулась Элли. - Но диссоциативная фуга это все-таки нечто другое. Нам ее показывали на примере одного священника, который внезапно снял в банке все личные деньги, сбежал из своего прихода, переехал в другую местность, там прожил несколько месяцев. Он даже готовил к открытию небольшой магазинчик, с разными товарами, предназначенными для местных жителей. В общем, все это время он считал себя торговцем, назвался другим именем, да и вел себя вовсе иначе, совсем не так, как святой отец! И, внезапно, как бы пробудился, в удивлении от того, что натворил, не понимая, что он делает так далеко от своего прихода, да еще, зачем-то, выдавая себя за торгаша!
- А может быть он... Ну, просто сбежал с какой-нибудь... подругой? - предположила девочка. - А потом, когда она его оставила, придумал всю эту легенду, для того, чтобы оправдаться и вернуться обратно, в свой приход?
- Браво, моя дорогая! - воскликнула Элли. - Твое здравомыслие и критичность к рассказам о всяческих чудесах подтверждают, что ты находишься в здравом уме и твердой памяти!
- Ну… Это же логично! – улыбнулась девочка. – Разве нет?
- В принципе, да! – ответила ее Старшая. – Но он такой… В общем, не единственный пример ситуаций, когда в голове одного индивида помещалось сразу два персонажа… А то и больше!
- Однако… - в сомнениях покачала головой Лиза. – Разве такое может быть?
- Голова человека – это нечто! – усмехнулась адресат ее сомнений. – Но не в этом главная проблема.
- А в чем? – поинтересовалась девочка.
- В том, как эти самые «дополняющие» личности формировались... по ходу своего, так сказать, «вызревания». Ну, если посмотреть на это с позиций науки! Вот об этом мы тогда с удовольствием поспорили.
- Там… на лекции? – спросила Лиза. Получив ответ, в виде утвердительного кивка головой, со стороны Элли, она уточнила:
- И о чем же был у вас спор?
- О том, каковы были свойства этих самых… «дополняющих» личностей, - ответила ее Старшая. – Что они знали, что они умели… И откуда они могли добыть эти самые знания и умения.
- В смысле? – девочка обозначила лицом своим живой интерес.
- Возьми, к примеру, того же священника, который сбежал, чтобы сделаться торговцем, - напомнила Элли то, что рассказала чуточку ранее. - Его навыки, как специалиста по богословию, вряд ли пригодились бы ему при открытии магазина. Так?
- Конечно! - согласилась Лиза.
- Но, опять-таки, навыки устного счета и основ грамотности у него были, в любом случае! - продолжила объяснять ее Старшая. - Поэтому он, чисто теоретически, вполне мог бы справиться с торговлей - вести счета, общаться с поставщиками и покупателями. Так?
- Ну… Наверное! – Лиза кивнула в знак согласия.
- Однако нам приводили и другие примеры, - сказала Элли. – Когда бедная немецкая поденщица, с трудом сводившая концы с концами, внезапно переключалась на личность аристократического происхождения! Причем та, кем эта девушка становилась, говорила вовсе не по-немецки, а на хорошем французском языке!
- А… откуда она могла знать… такое? – удивилась Лиза. – Этому же нужно учиться! Ну... или жить среди тех, кто знает чужой язык - а уж это ее первая личность точно бы запомнила.
- Вот-вот! – кивнула головой ее Старшая. – А еще нам приводили примеры, когда «дополняющая» личность владела тонкостями профессии, совершенно не связанной с жизнью, бытом, трудом и повседневными интересами основной персоны. И наш лектор согласился со мной, что эта проблема не имеет внятного научного объяснения. Впрочем, по его же словам, такие вещи встречаются крайне редко. Так что наука ее оставляет за скобками общего правила, в виде исключения!
- И… что это дает нам с тобой? – поинтересовалась девочка.
- Какой хороший вопрос! – усмехнулась молодая женщина.
Потом она изменилась лицом
- Дает это вовсе не нам обеим, а только и исключительно мне, - ответила миссис Эллона Мэйбл, уже серьезно, без улыбки. - Дает немного понимания и еще... малую толику спокойствия. Спокойствия за тебя.
- В смысле? - не поняла девочка.
- Понимаешь, Лиза, - сказала ее Старшая, - некоторое время я всерьез задумывалась о том, что самым простым объяснением происходящего - там, внутри меня! - всем этим странностям общения с моей темной сущностью... Да, проще всего было бы признать, что я редкостная психопатка - причем, весьма жестокая, совершенно непредсказуемая в своих поступках и, потому, опасная для тебя!
- Но, Элли... - растерянно отозвалась Лиза.
Однако ее Старшая коротким жестом приказала ей молчать и слушать. И девочка подчинилась, внимая продолжению речи и имея желание, по необходимости, опровергнуть все, что окажется в противоречии с интересами миссис Эллоны Мэйбл - естественно, при наличии возможности к возражению! В то время, как молодая женщина продолжала.
- Конечно же, я не могу похвастаться абсолютным здравомыслием, - заявила она с некой самокритичностью в голосе. - Но, согласись, признавать себя одержимой банальным психозом «родом из детства» - а именно к детским психологическим травмам относят корни диссоциативных расстройств знакомые мне специалисты! - было бы несколько... примитивно, что ли! Так что я, несколько лет назад, начала искать некоторые объяснения, помимо очевидного - вернее, самого простого. И вот сейчас, ты, Лиза, вручила мне доказательства того, что я не психопатка. Доказательства того, что Флоранс действительно объективно существует в моем теле, что она и вправду некая «подселенная» личность, сущность, персона - виртуальная и реальная, в одно и то же время. И нет в моем случае никакой диссоциативной фуги... Да и шизофрении тоже нет! Хотя от того, что приходится принять, как реальное и очевидное… Не сказать, что намного легче.
- Что за доказательства я тебе вручила?
Лиза произнесла эти слова весьма заинтересованным тоном голоса. Проблемный вопрос из финала-коды спича своей Старшей, девочка предпочла пока что оставить в стороне - в надежде на то, что и с ним тоже можно будет как-то справиться.
- Лиза… Я не умею так лечить, - ответила ее Старшая. – В смысле, излечивать травмированную кожу так быстро. Даже при помощи «русской мази». Это просто нереально. Ты прости, я гладила тебя… там. И не только потому, что это было приятно… нам обеим. Последствия осаднения… они всегда ощутимы, так сказать, на ощупь. Особенно в период лечения, находящегося в самом разгаре... Лиза, милая моя! Ведь, если прикинуть по времени, то твое лечение должно было дойти до стадии примерно чуть дальше середины первой его половины – когда воспаление уже проявилось полностью и организм буквально выдавливает из поврежденной кожи, отторгает все то лишнее, что заменяется по ходу регенерации. Так вот, дорогая моя… У тебя нет ничего подобного – там, на…
Элли отчего-то смутилась, не желая называть традиционное место приложения усилий болевого и воспитательного рода – то, что пониже спины.
- На ягодицах, - Лиза взяла на себя смелость и наглость огласить то, что ее Старшая зачем-то попыталась оставить в стыдливом умолчании.
- Да, на ягодицах, - Элли улыбнулась. Кажется, она была благодарна ей за некое дозволение - ввести в разговор такое, литературно допустимое название части тела. – Там у тебя… чистая кожа – мягкая и бархатистая, очень приятная… если ее гладить. Совершенно неповрежденная. А ведь Флоранс тебя вовсе не жалела, я в этом уверена!
- И что это значит?
Лиза, в общем-то, сама уже обо всем догадалась. Но захотела, чтобы ее Старшая, так сказать, вербализировала проблему. Именно для себя.
Что касается Элли, то она не возражала.
- Это значит, что темная часть моей личности не могла такому научиться. Нигде, - подчеркнула миссис Эллона Мэйбл. – Увы и ах, в реальности ничто не работает быстрее и эффективнее, чем «русская мазь». Это я точно знаю! И я прекрасно понимаю, что подобным умениям внутри меня просто неоткуда взяться. А значит…
Элли вздохнула и грустно улыбнулась.
- Это значит, что твое излечение - заслуга настоящей «внешней» сущности, - продолжила она. – Результат приложения иных талантов – ее, а вовсе не моих! А значит, существование Флоранс - это все-таки реальность, с которой мне теперь придется жить. Ты, конечно же, была права, когда говорила, что это вовсе не мой глюк, не придумка. Флоранс это вовсе не моя фантазия, вызванная желанием защитить себя от боли и одиночества. И с ней… придется что-то делать. Ты решила ей помочь. Позволила ей общаться с тобой. Ну и пострадала от этого… общения.
- Я на нее вовсе не в обиде!
Лиза начала было снова оправдывать темную сущность - ту самую, от которой она действительно пострадала! Но сообразила, что по этому самому поводу имело смысл немедленно заткнуться. Хотя бы из уважения к ее Старшей.
Впрочем, Элли, кажется, вовсе не обратила внимания на ее оговорку. Молодая женщина обозначила лицом своим странную задумчивость, как будто ей пришла в голову некая идея, важная и значимая – из числа тех, которые необходимо… если уж не обдумать-домыслить сразу, полностью и до конца то, хотя бы, зафиксировать для себя общий смысл и суть.
Вряд ли стоило этому мешать. В общем, именно по этой самой причине девочка замерла. Она буквально застыла на время размышления ее Старшей, боясь спугнуть ту самую значимую мысль.
Впрочем, это продолжалось отнюдь не долго, несколько мгновений такой многозначительной паузы оказалось более чем достаточно. В итоге, миссис Эллона Мэйбл смущенно улыбнулась и вернула девочке свое внимание коротким поцелуем в щечку – в знак благодарности ее терпению и… тактичности. Естественно, Лиза не стала уточнять тематику тех самых размышлений, логично рассчитывая на то, что когда-нибудь Элли обязательно поделится с нею подробностями. И не без оснований. Нужно было только подождать. Ну, а пока что…
Ее Старшая, кажется, окончательно созрела для того, чтобы накормить свою воспитанницу тем самым, заранее приготовленным ужином. Молодая женщина коротким жестом приказала девочке подняться. Лиза исполнила это требование и, в свою очередь, протянула ей руку. Элли снова воспользовалась этой ее символической помощью и тоже встала на ноги.
Они забрали стаканы – каждая свой! – и, держась друг за друга – правая рука девочки в левой руке ее Старшей! - шагнули к выходу. И шли так дальше. До самой двери, где Лиза шагнула вперед и обозначила тот занятный факт, что именно она сейчас ведет молодую женщину вниз по лестнице. Элли при этом, не то, чтобы всерьез опиралась на руку своей воспитанницы, скорее выступала деятельной соучастницей в ее игре, с условным названием «Я помогаю!» Она улыбалась, оценив такую принципиальную заботу о ней, и вовсе не собиралась ни сопротивляться, ни даже словесно возражать.
В общем, Лиза провела ее на кухню и отпустила руку своей Старшей только там. Далее, они обменялись поклонами – иронично-уважительными. Причем, Лиза даже исполнила нечто вроде книксена. Элли рассмеялась и погладила ее по голове.
Ужин… начинался, в принципе, как обычно. Как обычно, Лиза присела за стол первая, удобно устроившись на легком стуле ажурной конструкции, составленной из гнутых стальных трубок, скрепленных кое-где пластинами из жесткого формованного пластика, повторявшего контуры тела человека - в смысле тех самых его частей для соприкосновения с которыми фантазия дизайнера и поместила их туда, где они скрепляли трубчатую конструкцию. Элли выложила на тарелки рагу - с копченостями, болгарским перцем, баклажанами, приправленное каким-то умопомрачительным набором специй! Все такое изумительно вкусное - впрочем, как и все, что они готовили вместе. Разлила по стаканам свежеприготовленную порцию лимонада и тоже присоединилась к своей воспитаннице, устроившись на таком же стуле.
Тогда девочка, подмигнув своей Старшей, нажала кнопку на пульте от небольшого кухонного телевизора, висевшего на подвесной поворотной конструкции. Уже несколько дней подряд она включала его… Ну, так, фоном, чтобы что-то такое, условно информационное, болтало-бормотало по ходу поедания вкусностей - при этом, не особенно отвлекая от еды. Элли не возражала, но время от времени забирала пульт и переключала канал, если он ей не нравился. Лиза по этому поводу с ней не спорила, просто потому, что в это время каких-то принципиально интересных ей программ по телевизору не показывали. Вроде бы.
В этот раз миссис Эллона Мэйбл поступила так же, как и прежде. Не согласившись с выбором своей воспитанницы - на экране была какая-то очередная сериальная фантастика, про звездные корабли, космических пиратов и галактические спецслужбы, причем, где-то примерно с середины очередной арки запутанного приключенческого сюжета! - она поиграла пультом, пробежалась по каналам и быстренько нашла некий такой условно нейтральный фон для ужина. В смысле, какой-то фильм о красотах природы Техаса - причем, включила уже самый его конец, буквально за минуту до того, как начали мелькать на экране ускоренные титры! Но ее это почему-то вовсе не смутило. Как не смутило молодую женщину и начало следующей программы, название которой прозвучало, в общем-то, нейтрально – нечто вроде «Американцы и Мир». Кажется, в ней рассказывалось о том, как эти самые американцы участвуют в делах тех стран, которые находятся за пределами Штатов.
В общем, в этой конкретной программе рассказывали о техасской национальной гвардии. Судя по видеоряду, бойцы из «Штата Одинокой Звезды», действовали где-то за границей, причем в очень разных местах: то в приморских лесах, то в горах, то в пустынях. Всякий раз одетые в соответствующую форму, сливающуюся по цвету с той местностью, где происходила их боевая работа.*
Лиза хотела задать вопрос своей Старшей… Вернее, много вопросов! Например, что именно забыли все эти брутальные ребята там, за границей - так далеко от своих родных лесов, гор, степей и пустынь с цветущими кактусами? Встречала ли Элли подобных молодцов там, где ей довелось служить? И еще, такие ли уж они бравые храбрецы, как смотрятся на экране? Хотела... однако все ее мысли, по этому поводу, слова, которые она почти что придумала, и даже само желание их произносить сразу же улетучились, как только девочка на секунду отвлеклась от телеэкрана и посмотрела на предполагаемого адресата своего вопроса.
Миссис Эллона Мэйбл глядела на экран напряженным взглядом, не отрываясь. Видимо, сцены из военной жизни техасцев, служивших там, за границей, всколыхнули ее воспоминания о том, что с нею было - там и тогда, на войне...
Говорят, упоминания о делах, в которых человек принял деятельное свое участие, провоцируют его, участника былых событий - значимых и не очень! – на позитивные воспоминания. В силу обычного желания человека числить все произошедшее с ним – там и тогда! - в категории «плюс». По умолчанию.
Здесь... явно был совсем иной случай. Совершенно противоположного стиля и смысла.
Выражение лица молодой женщины было какое-то… огорченно-обиженное. Как будто видеть тех самых персонажей, в военной форме, ей было очень больно. Совершенно не понятно, почему.
Лиза с тревогой наблюдала за тем, как ее Старшая смотрела картинки-слайды, иллюстрировавшие некие… не вполне понятные дела бойцов из Техаса. Эти кадры - где они то высаживались с вертолетов, то ехали на армейских джипах и грузовиках, то передвигались, взяв оружие наизготовку, как бы в ходе самих боев с непонятным противником - быстро сменяли друг друга на экране и
как бы обозначали динамику развития сюжета о тех, кто стали героями этой программы. А потом визуальный ряд дополнила песня.
Звуковая часть этого видеоклипа началась с дроби-треска армейского барабана - сразу же настраивавшего слушателя на соответствующий тон понимания того, что будет звучать. Певица, голос которой, в общем-то, воспринимался как обычный и даже стандартный для стиля «кантри» - кстати, не такой уж красивый голос, эдакое хрипловатое сопрано! - исполняла песню, текст которой, вернее, его смысл, девочка понимала с трудом, как говорится, через два слова на третье.
Fighting soldiers from the sky
Fearless men who jump and die
Men who mean just what they say
The brave men of the Green Beret**
Далее, хрипловатое сопрано певицы поддержал хор, усиливая исходное настроение. Правда, припев, как во всякой балладе, разнообразием интонаций и мотивов не баловал. Впрочем, мелодия запоминалась с первого раза. А что еще можно требовать от удачной песни?
Silver wings upon their chest
These are men, America's best
One hundred men we'll test today
But only three win the Green Beret***
Кажется, ее Старшая прикусила губу... И еще...
Да, точно! Лицо Элли на мгновение исказилось судорогой грядущего рыдания. Она сдержалась, но глаза теперь у нее были явно на мокром месте. Но отчего же? Неужто те самые времена военной службы были для нее таким уж мрачным временем? А как же ее замужество?
Впрочем... Джон, муж Элли, пропал там же и тогда. И эта потеря все еще гложет ее... Так что, можно понять нервную реакцию на то, что она увидела - наверняка, впервые за много дней!
А песня продолжалась. Солирующее хрипловатое сопрано певицы странно сочеталось с несколько невнятным произношением слов. Впрочем, смысл их, на этот раз, был более понятен.
Trained to live, off nature's land
Trained in combat, hand to hand
Men who fight by night and day
Courage deep from the Green Beret****
Элли чуть отвернулась, уперлась взглядом куда-то вниз и в сторону, пряча глаза от картинок бойцов и их полевого быта, что показывались на экране. Она явно пыталась сдержаться, хотя слушала песню, выбранную для иллюстрации ярких картинок военной жизни, с явным напряжением всех своих душевных сил.
Ей было нелегко... Ой, как нелегко... И по ходу исполнения припева, Лиза глядела на нее со все возрастающей тревогой, но никак не понимала, чем же она может здесь помочь.
Однако следующий куплет... был выделен особым образом. Музыка как бы притихла, слышен был только боевой барабан, подзвученный приглушенным хором мужских голосов. Кажется, такое умаление громкости сопровождения давало певице возможность сделать акцент на словах, которые, видимо, были очень важны - для нее и не только...
Delta Force and CIA
Seals and SOCOM clear the way
Covert missions now in play
The Special OPS like the Green Beret*****
Если честно, большую часть текста этого куплета девочка вообще не поняла - что там за «тюлени», и зачем это они «чистят путь»? Просто, на экране по-прежнему были техасские бойцы. Кадры, которые сопровождала песня, повествовали о буднях их боевой работы - как они бегают, пригнувшись, короткими перебежками, возможно под огнем противника. Потом сами куда-то стреляют... После этого позируют на фоне каких-то полуразрушенных зданий или обгоревших боевых машин - все такие сами из себя отважные и решительные, бородатые, в темных очках, в странных своих мятых панамах, с эффектно ободранными и разлохмаченными краями полей... И еще, с оружием на плече или на руках - это обязательно! В общем, причем здесь были загадочные «тюлени», работающие дворниками, оставалось совершенно непонятно! Как и куча странных слов, возможно обозначавших неких... трудовых компаньонов тех многострадальных зверьков, что вынуждены были, непонятно для чего, «чистить путь» .
Возможно, здесь таились намеки на какие-то поэтические аллегории. Но понять их смысл было совершенно невозможно!
Но все это вместе взятое - понимание и непонимание текста загадочной песни с ее стороны - все это было уже совершенно неважно. Просто потому, что Лиза с ужасом увидела, как лицо ее Старшей исказилось яростью. А дальше...
Хор голосов, мужских и женских, только и успел пропеть «Silver wings...» - в смысле, первые слова припева. На этом самом месте, миссис Эллона Мэйбл схватила со стола пульт от телевизора, нажала на нем кнопку выключения. После чего размахнулась и швырнула сей предмет куда-то в сторону погасшего экрана. К счастью, бросила она его не целясь, наугад, а потому немного промахнулась. Пластиковая продолговатая коробочка - между прочим, один из современных символов семейной власти над вниманием и интересами всех домашних! - лишь скользнула по боковой части телевизионного приемника. В результате такого промаха, пульт потерял часть своей скорости, пролетел, по инерции, немного дальше, а потом ударился о стену и развалился, в стиле: корпус - на две части, крышка отсека для элементов питания и сами батарейки - отдельно друг от друга и в разные стороны.
Далее, ситуация развивалась и ожидаемо, и предсказуемо. Элли вся
как бы сжалась, чуть наклонилась вперед. Потом снова выпрямилась, развернулась в сторону, ногами параллельно столу, откинулась спиной на стену кухни, прикрыла лицо руками и заревела громко, навзрыд. Исторгая из себя потаенную боль - сквозь брешь, которую нечаянно пойманная телепередача, показанная плоской серебристой коробочкой-экраном, безвинно пострадавшей от вспышки ее гнева, пробила там... в той самой стене - находившейся глубоко внутри ее, Лизы, Старшей. В той самой незримой стене, которую она выстроила там сама, пытаясь защитить и себя, и свою воспитанницу от своего невыплаканного горя.
Лиза... была с ним знакома, так сказать, обрывками-урывками, походя и вскользь. По дневнику своей Старшей, который дозволено было ей читать. Кое-что о тех своих днях молодая женщина рассказала ей тогда же, вечером... Однако, если честно, Элли всегда, по возможности, избегала говорить с ней о странностях своего прошлого. О той же мучительной боли в отношениях с родителями, молодая женщина поведала своей воспитаннице в ситуации, когда у них, так сказать, случилось-получилось открыть себя друг другу, причем, по-настоящему резко и сурово - личной болью, слезами и странным ощущением неизъяснимой близости и даже единства. Однако от подробностей недавнего своего горя Элли тщательно ее оберегала. И вот теперь...
Лиза, в общем-то, все уже решила для себя заранее и, в принципе, оказалась готова к тому, что могло произойти - была, можно сказать, в состоянии комендора, после команды «Ready!»****** Девочка буквально сорвалась с места, утянув за собою легкий кухонный стул и едва не опрокинув его. Вскочив на ноги, Лиза немедленно плеснула воды из графина на столе, в высокий стакан - не тот, что с лимонадом, а другой! - наполнив его примерно наполовину. Сдвинула его по столешнице, по направлению к той части стола, где стояла тарелка Элли. Сама девочка подскочила к своей Старшей, встала перед ней, придвинувшись вплотную - своими ногами к ее ногам. Наклонилась к молодой женщине и положила руки ей на плечи эдаким жестом дружеского участия и мягкого повеления, в одно и то же время. Не говоря ни слова, просто давая понять, что она, Лиза, рядом и готова помочь всем, чем только сможет. Нужно только попросить...
Адресат ее жеста коротко мотнула головой, отрицая участие своей воспитанницы. Дескать, нет, нет, не надо! Но девочка не собиралась отступать и даже рискнула пойти на некое символическое усиление, акцентуацию своего внимания. Мягко провела пальцами от шеи молодой женщины по ее плечам в стороны - примерно так, как это делала сама Элли, когда успокаивала ее, Лизу.
Это... не то, чтобы помогло. Просто ее, Лизы, Старшая, не отрывая ладоней от своих глаз, снова коротко мотнула головой. Но в этот раз дополнила отрицающее движение словесно.
- Не надо... - пробормотала она сквозь слезы. И добавила, неловко всхлипнув:
- Прости...
- Надо! - уверенно произнесла ее воспитанница. - Не все же мне реветь у тебя на плече!
В ответ Элли опять всхлипнула, убрала ладони от своего лица и протянула к ней руки. Девочка приняла ее в объятия - правда, только одной рукой. Другой она опиралась на край кухонного стола. Так стоять было, конечно, не слишком удобно. Но это первое касание необходимо было и принять, и удержать...
Элли плакала недолго. Наверное. Лиза не смотрела на часы, не до того ей было. Она обнимала свою Старшую, гладила ее по спине свободной рукой и старалась удержаться в такой неловкой позиции. В голове у нее несколько раз подряд всплыла печатная фраза - эдаким транспарантом, доступным сугубо внутреннему зрению. «В случае истерики пациента - если он к вам тянется и не агрессивен! - для того, чтобы его успокоить, имеет смысл принять и поддерживать тактильный контакт». Бог Весть, откуда она взялась, где и когда Лиза успела ее вычитать или же услышать. Эта условная подсказка как бы подтверждала правильность ее инстинктивного поступка. И это было главное.
Она так и действовала. Держала свою Старшую в объятиях, успокаивала ее. Ну, а когда стоять внаклонку стало совсем уже трудно и неудобно, Лиза все-таки на несколько мгновений высвободилась - не полностью, правой рукой она продолжала при этом держать левую руку Элли! Далее последовал акробатический этюд - занятный и забавный. По ходу которого девочка сумела таки подцепить ногой тот самый стул, на котором она сидела прежде, и подтянуть, пододвинуть его к себе. После чего она умудрилась усесться на нем вплотную к объекту своей «успокоительной» работы и сумела обнять свою Старшую уже полноценно, то есть обеими руками и сразу.
Через некоторое время, Элли как-то по-особенному шмыгнула носом и короткими движениями потерлась о плечо своей воспитанницы. Девочка поняла это как желание молодой женщины освободиться и тут же выпустила ее из своих объятий. Миссис Эллона Мэйбл выпрямилась и поглядела на нее смущенно и многозначительно. Лиза все прекрасно поняла. Она буквально метнулась в сторону чистого полотенца, быстренько намочила из-под крана один его конец и, вернувшись, подала с поклоном своей Старшей сей матерчатый предмет. А когда Элли привела себя чуть-чуть в порядок, подвинула в ее сторону ранее наполненный стакан, дескать, пей!
Элли послушно отпила несколько глотков и поставила стакан обратно на стол. После приступа плача ее лицо покраснело, но на нем уже играла улыбка - смущенная и благодарная. И это было здорово!
Миссис Эллона Мэйбл молча протянула ей обе руки, а когда Лиза, снова присев на стул, приняла их в свои, молодая женщина, все еще не говоря ни слова, притянула девочку к себе и коснулась губами ее левой щеки.
- Спасибо, Лиза! - с чувством шепнула она ей на ушко. И добавила едва ли не восторженным голосом:
- Господи, какое же Чудо Ты мне подарил!
- Так-то уж и чудо... Скажешь тоже! - смущенно откликнулась ее воспитанница.
Лиза коротко коснулась губами ее щеки, в ответ. А после коротко побарабанила пальцами по спине своей Старшей, давая понять, что пора уже заканчивать обнимашки и переходить к другой форме-стадии общения, чуть более дистанционной. Намек был и понят, и принят. Элли отпустила ее, чуточку отодвинувшись, зато тактильный контакт полностью не прервала, переместив ладонь из-за спины девочки на ее, Лизы, плечо. Ласково коснулась пальцами ее шейки, снова обозначив нежность и благодарность.
- Прости... - произнесла она смущенным голосом. - Я... наверное, тебя напугала, да? Раскричалась, расшвырялась... разревелась...
- Ну... Насчет раскричалась-разревелась... Знаешь, всякое бывает! - как-то чрезмерно оптимистично заявила Лиза. - А насчет расшвырялась - так это мы сейчас соберем... мигом!
Она аккуратно - но эффективно! - уклонилась от руки своей Старшей и, шагнув-подскочив к месту падения многострадального мобильного переключателя каналов местной кухонной телевизионной точки, исполнила свое обещание. Благо, ни одна их тех частей и элементов внутреннего содержимого, на которые он развалился, по итогам столкновения - в начале со стеной, а потом и с полом - далеко не укатились, не попрятались под мебель, а остались на виду. И через минуту сей раздолбанный предмет - вернее, детали, его составляющие - оказался уже на столе. В готовности к попытке его собрать обратно.
Вернее, это Лиза предложила его к такому незамедлительному восстановлению - деятельно и настойчиво. Просто, чтобы отвлечь свою Старшую и от тех мыслей и воспоминаний, которые вызвали вспышку ее гнева и отчаяния... И от настойчивого желания обнимать единственное существо, готовое ее понять - то есть, саму Лизу. Нет, это было очень даже приятно, но девочка, отчего-то, чувствовала настоятельную потребность как можно быстрее вывести Элли из столь неоднозначного состояния. И ей показалось, что внезапная созидательная деятельность может оказаться для этого очень даже полезна.
- Сейчас посмотрим... - многозначительно произнесла девочка.
Лиза подвинула стул к другой стороне столешницы, под прямым углом в отношении стула ее Старшей, присев на него так, чтобы оказаться и рядом и чуть в отдалении от нее. Тем самым, недвусмысленно приглашая свою Старшую обратить внимание на предлагаемую деятельность - вне зависимости от возможного результата, в части восстановления работоспособности разбитого агрегата.
Разумеется, никаких навыков, по части ремонта каких-либо электронных устройств, у девочки не было вовсе. Но было понимание, что главное - это чтобы провода, которые кто-то правильно припаял, не оказались оборваны. Что же касается более сложного ремонта - замены разбитых микросхем и прочего - Лиза не питала никаких иллюзий, насчет своих умений. Вот уж чего не было - того не было! Зато присутствовала непонятная уверенность - в стиле «Откуда ни возьмись!» - в том, что даже сам факт такой попытки сыграет в плюс. Даже если результат их общих усилий - общих, это важно! - окажется нулевым.
Пульт развалился... логично и даже как-то чрезмерно аккуратно. Почти что по линии монтажа, с небольшим сколом. Кажется, исходно он был составлен по принципу «сверху – вниз». То есть, основание... Потом электронная начинка - эдакой срединной пластиной с проводками, ведущими к вставным контактам батарейного отсека... А потом сверху ставится панель с резиновыми кнопочками, прижимающими какие-то металлические вставки на пластине электронной схеме. Ставится, конечно же, точно по периметру, нижней части, без перекосов. Фиксируется на такие... пружинящие пластиковые штырьки-пластинки, с зубчиком - входящим в противоположные пазы - и, наверняка, до щелчка.
Лиза молча показала Элли нижнюю часть пульта. Вопросительно поглядела на нее, дескать, что ты скажешь?
- Да, ты права! - поняла ее молчаливое обращение ее Старшая. - Кажется, плата не треснула. И провода... вроде бы на месте. Контакты только нужно поправить.
Элли аккуратно приподняла вставленную в нижнюю часть пульта плату и поправила контакты в стенке батарейного отсека. Потом вернула плату обратно и примерила верхнюю часть пульта на ее прежнем месте.
- Там... два штырька сломались, - обратила ее внимание девочка. - Ну, эти, защелки... наверное.
- Да, без клея нам теперь не обойтись, - нахмурилась Элли. И обратилась к своей воспитаннице с просьбой:
- Лиза, будь так добра, подай мне аптечку! Ты помнишь, где она?
- Да, конечно!
Лиза немедленно поднялась-шагнула в сторону шкафа-пенала для разных кухонных принадлежностей. Открыла дверцу и достала оттуда коробку с красным крестом на крышке. Отнесла его и поставила на стол. И присела обратно на свой стул.
- А... зачем здесь клей? - поинтересовалась она. - В смысле, здесь, в аптечке?
- Это такой... простой перевязочный материал, - пояснила ее Старшая. - Цианоакрилатный клей армейцы используют для заклеивания ран. Накладывают кусочек марли и заливают сверху клеем. Как заплатка. Цианоакрилат застывает очень быстро и крепко. Помогает, как такой эрзац... заменитель грамотной перевязки. Естественно, в простых ситуациях!
- Циан... В смысле, цианид? - удивилась девочка. - А разве это не опасно? Это же... яд!
- У тебя в «Энциклопедии Всякого» была статья про яды, и ты ее, конечно же, читала? - Элли не столько спрашивала, сколько констатировала очевидный для нее факт. - И потом прикидывала, какие вещества вокруг тебя могут оказаться опасными, так?
Лиза молча кивнула головой. Молодая женщина одобрительно усмехнулась. Потом сняла с аптечки крышку, отложила ее в сторону и вынула пластиковый флакончик, с герметично завинченной крышкой-пробкой.
- На тюбике такого клея действительно пишут предупреждение, - она показала девочке крупные буквы «Warning!» - о том, что вещество опасно. Беречь от детей и все такое. Эта жидкость... весьма едкая. Ее не стоит пить. Она реагирует на влажность тем, что сильно нагревается и склеивает все подряд. В глаза... лучше, чтобы она тоже не попадала. Но сквозь марлю, на кровоточащую ранку ее можно накапать совершенно свободно. В этом случае она не токсична.*******
- Ага... То есть, заляпав пальцы клеем, на язык не пробовать и в глаза не лезть, да? - уточнила Лиза.
- Именно! - подтвердила ее Старшая. - Но мы ведь будем с тобою очень аккуратны, да? Просто этот клей неплохо берет большинство известных мне пластиков. Их он буквально расплавляет. Имеет смысл попробовать, тем более, что сохнет он почти мгновенно! Правда, потом переделать будет уже сложно... Но мы попробуем, да?
- Конечно!
Лиза кивнула головой. А потом аккуратно взяла ту самую нижнюю часть пульта, с уже вложенной в него платой электронной начинки и повернула ее к Элли одной из сторон, предполагаемых к склеиванию. Молодая женщина аккуратно развинтила крышку пластикового флакона и обозначила на подставленной части несколько капель. То же с другой стороны... Ну и еще с задней, затыльной части восстанавливаемого предмета и особо в месте скола, по бокам от него. Отставила флакон, взяла верхнюю часть, ту, что с кнопками. Коротким жестом приказала девочке поставить низ пульта на стол и, когда Лиза выполнила ее команду, аккуратно водрузила ту часть, что держала в руках, на ту, что была с клеевыми точками. Прижала все это сверху и некоторое время держала так, под давлением. А потом подняла готовый склеенный предмет и удовлетворенно хмыкнула.
- Все готово? - поинтересовалась Лиза.
- Вроде бы... - Элли кивнула головой.
Она еще раз осмотрела клеевой шов, сжала пульт и, удовлетворившись результатом проделанной работы, передала склеенный предмет девочке.
- Попробуешь? - вопрос прозвучал, скорее, как настоятельное предложение к действию. С ее, Лизы, стороны.
- Да, сейчас...
Лиза взяла пульт, перевернула его и вставила в отверстый батарейный отсек элементы питания. При этом, она не позабыла ознакомиться с инструкцией-пиктограммой, на дне этой самой условной емкости - в виде нарисованных там вытянутых прямоугольников, символически обозначающих расположение батареек, по части «плюс-минус». Прикрыла отсек крышкой. Теперь, после того, как все части предмета, разломанного ее Старшей, были сложены, так сказать, воедино, имело смысл действительно проверить работоспособность восстановленного артефакта.
Девочка направила пульт в сторону телевизора и нажала красную кнопку. Контрольная лампочка на передней панели телевизора немедленно сменила красный цвет ожидания на зеленый, обозначающий активацию устройства и через мгновение экран засветился, как ни в чем не бывало. Лиза немедленно нажала пару кнопок с цифрами, наугад - просто, чтобы соскочить с ранее выбранного канала, программа которого вызвала такое внезапное раздражение у ее Старшей. Попала на какой-то рекламный блок, где очередная улыбающаяся домохозяйка делилась своими восторгами по поводу очередной версии моющего средства. Лиза таких позитивных эмоций по поводу рекламируемого товара вовсе не разделяла, а потому, с чистой совестью, снова нажала на красную кнопку. И стало тихо. В том смысле, что экран погас и звук навязчивой пропаганды покупки не пойми чего и зачем, соответственно, прекратился.
Лиза торжественно возвратила пульт своей Старшей. Элли снова улыбнулась ей, кивнула девочке в знак одобрения и отложила сей предмет, починенный ими вместе, на стол и в сторонку. А после протянула руку девочке, через угол стола, и развернула ее ладонью вверх, приглашая к ответному жесту. Лиза, естественно, протянула свою в ответ. И была поймана нежными пальцами на предмет тактильного обозначения благодарности.
А вот насчет того, что делать дальше... Лиза уже подумала и даже составила по этому поводу некий план - более чем условный и несколько вариативный. Теперь самое время было рискнуть и попытаться его реализовать.
- Элли! - обратилась девочка к своей Старшей. - Ты... в порядке?
- Твоими стараниями! - ответствовала молодая женщина. - Более или менее... Скорее более чем менее. Да, можно сказать, я в порядке. Насколько это возможно в наших с тобою обстоятельствах.
Она усмехнулась. Лиза смущенно потупила очи долу. Вернее, вниз и немного в сторону от стола и адресата своих слов. Однако миссис Эллона Мэйбл коротким нажатием на ее пальцы - мягким и при этом настойчивым - вернула себе внимание девочки.
- Как видишь, я повторяюсь в своих ответах, - сказала она с улыбкой, полной грустной иронии, намекая на их прежний разговор, случившийся сразу же после ухода Флоранс. - Так же, как и ты в своих вопросах. Эдакое, наше общее с тобою дежа-вю, причем, второй раз за время меньше чем в половину суток. Тебе не кажется, что это слишком часто?
- Ну... так получилось... - неопределенно откликнулась на ее выпад девочка. - Совпадение... наверное.
- Совпадение? Вот уж не уверена! - услышала она в ответ. - Ты второй раз приходишь мне на выручку, защищая меня от последствий моих же глупостей!
- Ты помогла Флоранс, - напомнила Лиза. - Это вовсе не глупость. Это... милосердие!
- А то, что я сейчас вот так... распсиховалась перед тобою? - скептически отозвалась ее Старшая. - Это тоже не глупость?
- Я не знаю, что это, - ответила девочка. - Твоя обида на кого-то... Или же просто усталость... Сегодня ведь ты отдала свое тело Флоранс, больше чем на час! И я не знаю, как сильно это все тебя могло утомить. Но я подозреваю, что ты сорвалась еще и по этой причине. А значит... Я виновата в том, что тебе стало так невыносимо больно... Так больно, что ты уже не могла терпеть! Прости меня!
- Как трогательно! - усмехнулась Элли. Такой... грустной улыбкой. - Ты дважды приводила меня в чувство, и все же просишь у меня прощения. Интересно, за что?
- Я...
Лиза на секунду зажмурилась. А потом решилась, резко и широко раскрыла свои глаза и выпалила, обращаясь к своей Старшей.
- Я настаивала на том, чтобы ты подписала договор между нами троими. Значит, это я виновата в том, что тебе от этого стало плохо!
- Успокойся! - Элли повысила голос. Самую малость, но так, чтобы девочка почувствовала, что она сейчас вовсе не чувствует слабости, а совсем напротив, ощущает себя вполне уверенной в собственных силах. - То, что я сорвалась... В общем, этому есть мои личные причины. И при всей моей неприязни к Флоранс, я прекрасно понимаю, что на это она никак уж не могла повлиять! А ты и вовсе, к перепадам моего настроения никакого отношения не имеешь!
- Элли, я не вправе... - Лиза на секунду запнулась в импровизации путаной своей речи. Она сделала короткую паузу и продолжила спустя мгновение. - Не вправе требовать у тебя объяснений. Давай мы просто все забудем. Ну что там... Пульт ведь работает. Ты уже успокоилась. А я никому и никогда не скажу о том, что ты так... вспылила! Мало ли что! Ерунда это все! Забыли!
- Имеешь ли ты право требовать с меня объяснений или нет - вопрос, конечно же, спорный, - откликнулась ее Старшая. - Но я обязана объясниться. Потому, что обещала быть с тобой откровенной. Так что...
Элли задумалась. Лиза видела, что ей очень трудно сообразить, с чего начать свой рассказ, но она вовсе не знала, чем ей можно помочь, как подсказать ей первое слово. Поэтому, она снова потупила очи долу и затихла, ожидая обещанных ей объяснений. Надеясь на то, что сумеет их понять, не задавая своей Старшей излишних вопросов - тех, которые она может посчитать для себя обидными или же попросту неуместными.
* Для русскоязычных читателей приходится пояснять частности… специфики американских вояк. Обычно с экрана телевизора российским гражданам «американскую военщину» преподносят как отстойник неких «тупых пиндосов», не умеющих ничего, нигде и никак. В смысле, совершенно некомпетентных в военном деле. Эти утверждения являются, мягко говоря, преувеличением со стороны местных «пропагандонов».
1. Американская «национальная гвардия» не имеет ничего общего с теми… «забавными» существами, которых среди русскоязычных лиц обоснованно называют «нацгадами». Слово «забавные» поставлено в кавычки. Это ирония. В «нацгадах» ничего забавного нет. Как, в общем-то, и человеческого в них... не так уж и много.
2. Национальная гвардия Техаса это вообще особый случай. Они, скорее, «армейцы-универсалы», чем персонажи, так сказать, «местного» и «резервно-армейского» употребления. Они числились по линии бронетанковых войск, пехоты и десантуры. В разное время, но с неизменной эффективностью. Так получилось.
3. Бойцы национальной гвардии являются самыми обстрелянными бойцами вооруженных подразделений США. Обстрелянными без кавычек и в прямом смысле этого слова. Просто по той причине, что их привлекают, на контрактной основе, для патрулирования местностей, которые контролируют американские «армейцы» - примечание Автора.
** Сражающиеся солдаты с неба
Бесстрашные мужчины, готовые к смертельному прыжку,
Мужчины, которые не бросают слов на ветер,
Отважные мужчины, которые носят Зеленый Берет.
*** Серебряные крылья на груди
Это лучшие мужчины Америки
Сотню мужчин мы проведем сегодня через испытания,
Но только трое из них выиграют Зеленый Берет.
**** Тренированы для того, чтобы выжить в диких местах,
Обучены побеждать в рукопашных схватках,
Мужчины, готовые сражаться и днем, и ночью
Отвагу им дает их Зеленый Берет.
***** Условно перевожу для русскоязычных читателей некоторые термины и понятия.
Ну, что такое Delta Force... Отряд специального назначения. Входит в так называемые Force Green.
CIA... Ну, это даже пояснять не нужно. Благодаря древней советской пропаганде, это самая раскрученная на территории 1/6 части суши «амерская» спецслужба, значительная часть сотрудников которой, в основном, работает «в поле». Да-да, агенты ЦРУ трудятся не только в Лэнгли!
SOCOM... Это сокращенная аббревиатура. Полная USSOCOM. Переводится как командование специальных операций. Координаторы тех групп, что работают «в поле».
Seals это «тюлени». Или «котики». Морские.
Правильно United States Navy SEALs (составлено из частей нескольких слов: англ. Sea — море, Air — воздух, Land — земля). Бойцы-универсалы, работающие на земле, в небесах и на море.
Clear the way, букв. «расчищают путь». В том смысле, что бойцы специальных групп выполняют зачистку местности.
Covert missions это «скрытые миссии». Или «тайные задания». Now in play примерно переводится как «снова в деле».
The Special OPS это SOF, в смысле, Special Operations Forces. То есть, Силы специальных операций. Там их много. Да, US Marine Corps Special Operations Command (MARSOC) туда входят.
like ну, это знают все интернетчики. А насчет the Green Beret... это просто Зеленый Берет.
****** У американских вояк это предварительная команда для стрельбы. Примерно то же, что у русскоязычных военных «Товсь!»
******* Автор не призывает использовать цианоакрилатный клей в точности так, как рассказывает героиня. Просто обращает внимание на то, что такое использование этого клея обычно в полевой практике американской армии, примерно со времен войны в Корее.
- Э-э-э...
Вместо того, чтобы честно признаться в полном своем неведении, относительно заявленного - наверняка, какого-то медицинского явления или свойства! - Лиза, почему-то, решила податься в рассуждения.
- Слово диссоциация - означает распад, - начала она.
И взглянула на свою Старшую - дескать, не ошиблась ли я?
Элли кивнула ей. Причем во взгляде ее теперь читался неподдельный интерес к тому, что ее девочка выскажет далее, рассуждая о незнакомом - и весьма сложном! - понятии.
- Расстройство - ну, значит расстройство, - продолжила девочка свои рассуждения. - То есть заболевание. Идентичность - это такое свойство... соответствие чему-то. И, наверное, понимание такого... соответствия тем, кто оценивает это самое... соответствие. То есть, в целом, это будет... Болезнь, связанная с непониманием человеком того, кем он является. Наверное, это что-то из психиатрии.
Лиза снова вопросительно взглянула на Элли. Та кивнула головой.
- Достаточно близко к сути, - сказала она, - хотя и не совсем точно. На самом деле, это распад личности на несколько частей. И отсутствие у человека, как возможности контролировать их, так и возможности всерьез осознать наличие такой проблемы. При этом личности могут очень сильно отличаться друг от друга.
- Но... причем здесь ты? Неужели, ты думаешь, будто у тебя нечто подобное? - с тревогой осведомилась девочка. - Но Элли... Флоранс это действительно, вовсе не ты! Это никакая не «темная» сторона твоей личности! Она совершенно особое существо, отдельная душа, подселившаяся в твое тело. Прости, но я... как ты выражаешься, ментат! И я знаю, о чем говорю!
- Ты и вправду, не догадываешься? - поинтересовалась Элли. И получив в ответ отрицательное движение-жест, которое ее воспитанница обозначила головой, пояснила:
- Когда нам в Университете читали курс клинической психиатрии, я... как бы это сказать... примеряла на себя описание сего болезненного состояния. И постаралась уточнить ситуацию, задавая вопросы преподавателю, который вел у нас занятия по этому предмету, насчет точных симптомов, а также насчет возможности взаимосвязи этого варианта с иными... расщепленными состояниями личности.
- И... что? - голос у девочки дрогнул.
- Тогда меня, в общем-то, разубедили, - ответила Элли. - Согласно позиций, которых придерживался наш лектор, мое общение с Флоранс тянуло, скорее, на шизофрению с параноидным синдромом... Ну, или же синдромом Кандинского-Клерамбо. Там, знаешь, все несколько... рядом. Псевдогаллюцинации - яркие образы внутреннего мира, в том числе и в виде личностей... отсутствующих наяву. Как раз похоже... на мой случай.
- Ты ведь... не открылась ему? Ну, или ей? - Лиза произнесла этот вопрос скорее утвердительным тоном. И ее взрослая собеседница кивнула, подтверждая ее догадку.
- Конечно же, я была аккуратна в своих... вопросах, - сказала она. - Никаких намеков на себя любимую или кого-то, кто мог быть рядом. Я обозначала интерес именно к разграничению смежных ситуаций психических заболеваний. Преподаватели, как теоретики, так и практики, это любят. Так что, не волнуйся, никто ничего не заподозрил.
- Но ты... сама себе поставила диагноз именно такого плана, да? - продолжила девочка свой допрос на весьма щепетильные медицинские темы.
- И да, и нет! - усмехнулась Элли. - Видишь ли, опять-таки, согласно воззрениям нашего преподавателя... В общем, с точки зрения профессора Хиггинса, который читал нам этот курс, лицо, подозревающее у себя некие особенности, сходные с психопатологическими синдромами, но имеющее волю держать такое мнение при себе, является скорее здоровым, чем больным. Ну, а чисто и незамутнённо здоровых личностей, с точки зрения науки психиатрии, и вовсе не существует! Это, кстати, его мнение, которое он неоднократно высказывал - причем, не сказать, чтобы в шутку!
- А почему ты вспомнила про это... расстройство? - спросила Лиза.
- Ну, понимаешь, - усмехнулась ее Старшая, - то, что происходило со мною, с некоторых пор... Такое замещение моего сознания другим, без возможности вспомнить то, что происходило, пока меня, так сказать, не было в гостях у моей многострадальной «крыши»... Это как раз ситуация множественной личности - так еще называют диссоциативное расстройство. Выходы на поверхность иной духовной сущности - такой, как наша Флоранс! - вполне тянут на усеченную версию так называемой диссоциативной фуги. Как раз по этому поводу мы когда-то спорили в студенческой аудитории.
- Фуга... Это ведь что-то из музыки, да? - уточнила Лиза. И пояснила:
- Нам в приюте немного преподавали... старинную музыку. Ну, такую, церковную. Давным-давно в Германии жил такой композитор, Бах. Он вроде бы писал эти самые... фуги!
- Ну... Про Баха я тоже знаю! - улыбнулась Элли. - Но диссоциативная фуга это все-таки нечто другое. Нам ее показывали на примере одного священника, который внезапно снял в банке все личные деньги, сбежал из своего прихода, переехал в другую местность, там прожил несколько месяцев. Он даже готовил к открытию небольшой магазинчик, с разными товарами, предназначенными для местных жителей. В общем, все это время он считал себя торговцем, назвался другим именем, да и вел себя вовсе иначе, совсем не так, как святой отец! И, внезапно, как бы пробудился, в удивлении от того, что натворил, не понимая, что он делает так далеко от своего прихода, да еще, зачем-то, выдавая себя за торгаша!
- А может быть он... Ну, просто сбежал с какой-нибудь... подругой? - предположила девочка. - А потом, когда она его оставила, придумал всю эту легенду, для того, чтобы оправдаться и вернуться обратно, в свой приход?
- Браво, моя дорогая! - воскликнула Элли. - Твое здравомыслие и критичность к рассказам о всяческих чудесах подтверждают, что ты находишься в здравом уме и твердой памяти!
- Ну… Это же логично! – улыбнулась девочка. – Разве нет?
- В принципе, да! – ответила ее Старшая. – Но он такой… В общем, не единственный пример ситуаций, когда в голове одного индивида помещалось сразу два персонажа… А то и больше!
- Однако… - в сомнениях покачала головой Лиза. – Разве такое может быть?
- Голова человека – это нечто! – усмехнулась адресат ее сомнений. – Но не в этом главная проблема.
- А в чем? – поинтересовалась девочка.
- В том, как эти самые «дополняющие» личности формировались... по ходу своего, так сказать, «вызревания». Ну, если посмотреть на это с позиций науки! Вот об этом мы тогда с удовольствием поспорили.
- Там… на лекции? – спросила Лиза. Получив ответ, в виде утвердительного кивка головой, со стороны Элли, она уточнила:
- И о чем же был у вас спор?
- О том, каковы были свойства этих самых… «дополняющих» личностей, - ответила ее Старшая. – Что они знали, что они умели… И откуда они могли добыть эти самые знания и умения.
- В смысле? – девочка обозначила лицом своим живой интерес.
- Возьми, к примеру, того же священника, который сбежал, чтобы сделаться торговцем, - напомнила Элли то, что рассказала чуточку ранее. - Его навыки, как специалиста по богословию, вряд ли пригодились бы ему при открытии магазина. Так?
- Конечно! - согласилась Лиза.
- Но, опять-таки, навыки устного счета и основ грамотности у него были, в любом случае! - продолжила объяснять ее Старшая. - Поэтому он, чисто теоретически, вполне мог бы справиться с торговлей - вести счета, общаться с поставщиками и покупателями. Так?
- Ну… Наверное! – Лиза кивнула в знак согласия.
- Однако нам приводили и другие примеры, - сказала Элли. – Когда бедная немецкая поденщица, с трудом сводившая концы с концами, внезапно переключалась на личность аристократического происхождения! Причем та, кем эта девушка становилась, говорила вовсе не по-немецки, а на хорошем французском языке!
- А… откуда она могла знать… такое? – удивилась Лиза. – Этому же нужно учиться! Ну... или жить среди тех, кто знает чужой язык - а уж это ее первая личность точно бы запомнила.
- Вот-вот! – кивнула головой ее Старшая. – А еще нам приводили примеры, когда «дополняющая» личность владела тонкостями профессии, совершенно не связанной с жизнью, бытом, трудом и повседневными интересами основной персоны. И наш лектор согласился со мной, что эта проблема не имеет внятного научного объяснения. Впрочем, по его же словам, такие вещи встречаются крайне редко. Так что наука ее оставляет за скобками общего правила, в виде исключения!
- И… что это дает нам с тобой? – поинтересовалась девочка.
- Какой хороший вопрос! – усмехнулась молодая женщина.
Потом она изменилась лицом
- Дает это вовсе не нам обеим, а только и исключительно мне, - ответила миссис Эллона Мэйбл, уже серьезно, без улыбки. - Дает немного понимания и еще... малую толику спокойствия. Спокойствия за тебя.
- В смысле? - не поняла девочка.
- Понимаешь, Лиза, - сказала ее Старшая, - некоторое время я всерьез задумывалась о том, что самым простым объяснением происходящего - там, внутри меня! - всем этим странностям общения с моей темной сущностью... Да, проще всего было бы признать, что я редкостная психопатка - причем, весьма жестокая, совершенно непредсказуемая в своих поступках и, потому, опасная для тебя!
- Но, Элли... - растерянно отозвалась Лиза.
Однако ее Старшая коротким жестом приказала ей молчать и слушать. И девочка подчинилась, внимая продолжению речи и имея желание, по необходимости, опровергнуть все, что окажется в противоречии с интересами миссис Эллоны Мэйбл - естественно, при наличии возможности к возражению! В то время, как молодая женщина продолжала.
- Конечно же, я не могу похвастаться абсолютным здравомыслием, - заявила она с некой самокритичностью в голосе. - Но, согласись, признавать себя одержимой банальным психозом «родом из детства» - а именно к детским психологическим травмам относят корни диссоциативных расстройств знакомые мне специалисты! - было бы несколько... примитивно, что ли! Так что я, несколько лет назад, начала искать некоторые объяснения, помимо очевидного - вернее, самого простого. И вот сейчас, ты, Лиза, вручила мне доказательства того, что я не психопатка. Доказательства того, что Флоранс действительно объективно существует в моем теле, что она и вправду некая «подселенная» личность, сущность, персона - виртуальная и реальная, в одно и то же время. И нет в моем случае никакой диссоциативной фуги... Да и шизофрении тоже нет! Хотя от того, что приходится принять, как реальное и очевидное… Не сказать, что намного легче.
- Что за доказательства я тебе вручила?
Лиза произнесла эти слова весьма заинтересованным тоном голоса. Проблемный вопрос из финала-коды спича своей Старшей, девочка предпочла пока что оставить в стороне - в надежде на то, что и с ним тоже можно будет как-то справиться.
- Лиза… Я не умею так лечить, - ответила ее Старшая. – В смысле, излечивать травмированную кожу так быстро. Даже при помощи «русской мази». Это просто нереально. Ты прости, я гладила тебя… там. И не только потому, что это было приятно… нам обеим. Последствия осаднения… они всегда ощутимы, так сказать, на ощупь. Особенно в период лечения, находящегося в самом разгаре... Лиза, милая моя! Ведь, если прикинуть по времени, то твое лечение должно было дойти до стадии примерно чуть дальше середины первой его половины – когда воспаление уже проявилось полностью и организм буквально выдавливает из поврежденной кожи, отторгает все то лишнее, что заменяется по ходу регенерации. Так вот, дорогая моя… У тебя нет ничего подобного – там, на…
Элли отчего-то смутилась, не желая называть традиционное место приложения усилий болевого и воспитательного рода – то, что пониже спины.
- На ягодицах, - Лиза взяла на себя смелость и наглость огласить то, что ее Старшая зачем-то попыталась оставить в стыдливом умолчании.
- Да, на ягодицах, - Элли улыбнулась. Кажется, она была благодарна ей за некое дозволение - ввести в разговор такое, литературно допустимое название части тела. – Там у тебя… чистая кожа – мягкая и бархатистая, очень приятная… если ее гладить. Совершенно неповрежденная. А ведь Флоранс тебя вовсе не жалела, я в этом уверена!
- И что это значит?
Лиза, в общем-то, сама уже обо всем догадалась. Но захотела, чтобы ее Старшая, так сказать, вербализировала проблему. Именно для себя.
Что касается Элли, то она не возражала.
- Это значит, что темная часть моей личности не могла такому научиться. Нигде, - подчеркнула миссис Эллона Мэйбл. – Увы и ах, в реальности ничто не работает быстрее и эффективнее, чем «русская мазь». Это я точно знаю! И я прекрасно понимаю, что подобным умениям внутри меня просто неоткуда взяться. А значит…
Элли вздохнула и грустно улыбнулась.
- Это значит, что твое излечение - заслуга настоящей «внешней» сущности, - продолжила она. – Результат приложения иных талантов – ее, а вовсе не моих! А значит, существование Флоранс - это все-таки реальность, с которой мне теперь придется жить. Ты, конечно же, была права, когда говорила, что это вовсе не мой глюк, не придумка. Флоранс это вовсе не моя фантазия, вызванная желанием защитить себя от боли и одиночества. И с ней… придется что-то делать. Ты решила ей помочь. Позволила ей общаться с тобой. Ну и пострадала от этого… общения.
- Я на нее вовсе не в обиде!
Лиза начала было снова оправдывать темную сущность - ту самую, от которой она действительно пострадала! Но сообразила, что по этому самому поводу имело смысл немедленно заткнуться. Хотя бы из уважения к ее Старшей.
Впрочем, Элли, кажется, вовсе не обратила внимания на ее оговорку. Молодая женщина обозначила лицом своим странную задумчивость, как будто ей пришла в голову некая идея, важная и значимая – из числа тех, которые необходимо… если уж не обдумать-домыслить сразу, полностью и до конца то, хотя бы, зафиксировать для себя общий смысл и суть.
Вряд ли стоило этому мешать. В общем, именно по этой самой причине девочка замерла. Она буквально застыла на время размышления ее Старшей, боясь спугнуть ту самую значимую мысль.
Впрочем, это продолжалось отнюдь не долго, несколько мгновений такой многозначительной паузы оказалось более чем достаточно. В итоге, миссис Эллона Мэйбл смущенно улыбнулась и вернула девочке свое внимание коротким поцелуем в щечку – в знак благодарности ее терпению и… тактичности. Естественно, Лиза не стала уточнять тематику тех самых размышлений, логично рассчитывая на то, что когда-нибудь Элли обязательно поделится с нею подробностями. И не без оснований. Нужно было только подождать. Ну, а пока что…
Ее Старшая, кажется, окончательно созрела для того, чтобы накормить свою воспитанницу тем самым, заранее приготовленным ужином. Молодая женщина коротким жестом приказала девочке подняться. Лиза исполнила это требование и, в свою очередь, протянула ей руку. Элли снова воспользовалась этой ее символической помощью и тоже встала на ноги.
Они забрали стаканы – каждая свой! – и, держась друг за друга – правая рука девочки в левой руке ее Старшей! - шагнули к выходу. И шли так дальше. До самой двери, где Лиза шагнула вперед и обозначила тот занятный факт, что именно она сейчас ведет молодую женщину вниз по лестнице. Элли при этом, не то, чтобы всерьез опиралась на руку своей воспитанницы, скорее выступала деятельной соучастницей в ее игре, с условным названием «Я помогаю!» Она улыбалась, оценив такую принципиальную заботу о ней, и вовсе не собиралась ни сопротивляться, ни даже словесно возражать.
В общем, Лиза провела ее на кухню и отпустила руку своей Старшей только там. Далее, они обменялись поклонами – иронично-уважительными. Причем, Лиза даже исполнила нечто вроде книксена. Элли рассмеялась и погладила ее по голове.
Ужин… начинался, в принципе, как обычно. Как обычно, Лиза присела за стол первая, удобно устроившись на легком стуле ажурной конструкции, составленной из гнутых стальных трубок, скрепленных кое-где пластинами из жесткого формованного пластика, повторявшего контуры тела человека - в смысле тех самых его частей для соприкосновения с которыми фантазия дизайнера и поместила их туда, где они скрепляли трубчатую конструкцию. Элли выложила на тарелки рагу - с копченостями, болгарским перцем, баклажанами, приправленное каким-то умопомрачительным набором специй! Все такое изумительно вкусное - впрочем, как и все, что они готовили вместе. Разлила по стаканам свежеприготовленную порцию лимонада и тоже присоединилась к своей воспитаннице, устроившись на таком же стуле.
Тогда девочка, подмигнув своей Старшей, нажала кнопку на пульте от небольшого кухонного телевизора, висевшего на подвесной поворотной конструкции. Уже несколько дней подряд она включала его… Ну, так, фоном, чтобы что-то такое, условно информационное, болтало-бормотало по ходу поедания вкусностей - при этом, не особенно отвлекая от еды. Элли не возражала, но время от времени забирала пульт и переключала канал, если он ей не нравился. Лиза по этому поводу с ней не спорила, просто потому, что в это время каких-то принципиально интересных ей программ по телевизору не показывали. Вроде бы.
В этот раз миссис Эллона Мэйбл поступила так же, как и прежде. Не согласившись с выбором своей воспитанницы - на экране была какая-то очередная сериальная фантастика, про звездные корабли, космических пиратов и галактические спецслужбы, причем, где-то примерно с середины очередной арки запутанного приключенческого сюжета! - она поиграла пультом, пробежалась по каналам и быстренько нашла некий такой условно нейтральный фон для ужина. В смысле, какой-то фильм о красотах природы Техаса - причем, включила уже самый его конец, буквально за минуту до того, как начали мелькать на экране ускоренные титры! Но ее это почему-то вовсе не смутило. Как не смутило молодую женщину и начало следующей программы, название которой прозвучало, в общем-то, нейтрально – нечто вроде «Американцы и Мир». Кажется, в ней рассказывалось о том, как эти самые американцы участвуют в делах тех стран, которые находятся за пределами Штатов.
В общем, в этой конкретной программе рассказывали о техасской национальной гвардии. Судя по видеоряду, бойцы из «Штата Одинокой Звезды», действовали где-то за границей, причем в очень разных местах: то в приморских лесах, то в горах, то в пустынях. Всякий раз одетые в соответствующую форму, сливающуюся по цвету с той местностью, где происходила их боевая работа.*
Лиза хотела задать вопрос своей Старшей… Вернее, много вопросов! Например, что именно забыли все эти брутальные ребята там, за границей - так далеко от своих родных лесов, гор, степей и пустынь с цветущими кактусами? Встречала ли Элли подобных молодцов там, где ей довелось служить? И еще, такие ли уж они бравые храбрецы, как смотрятся на экране? Хотела... однако все ее мысли, по этому поводу, слова, которые она почти что придумала, и даже само желание их произносить сразу же улетучились, как только девочка на секунду отвлеклась от телеэкрана и посмотрела на предполагаемого адресата своего вопроса.
Миссис Эллона Мэйбл глядела на экран напряженным взглядом, не отрываясь. Видимо, сцены из военной жизни техасцев, служивших там, за границей, всколыхнули ее воспоминания о том, что с нею было - там и тогда, на войне...
Говорят, упоминания о делах, в которых человек принял деятельное свое участие, провоцируют его, участника былых событий - значимых и не очень! – на позитивные воспоминания. В силу обычного желания человека числить все произошедшее с ним – там и тогда! - в категории «плюс». По умолчанию.
Здесь... явно был совсем иной случай. Совершенно противоположного стиля и смысла.
Выражение лица молодой женщины было какое-то… огорченно-обиженное. Как будто видеть тех самых персонажей, в военной форме, ей было очень больно. Совершенно не понятно, почему.
Лиза с тревогой наблюдала за тем, как ее Старшая смотрела картинки-слайды, иллюстрировавшие некие… не вполне понятные дела бойцов из Техаса. Эти кадры - где они то высаживались с вертолетов, то ехали на армейских джипах и грузовиках, то передвигались, взяв оружие наизготовку, как бы в ходе самих боев с непонятным противником - быстро сменяли друг друга на экране и
как бы обозначали динамику развития сюжета о тех, кто стали героями этой программы. А потом визуальный ряд дополнила песня.
Звуковая часть этого видеоклипа началась с дроби-треска армейского барабана - сразу же настраивавшего слушателя на соответствующий тон понимания того, что будет звучать. Певица, голос которой, в общем-то, воспринимался как обычный и даже стандартный для стиля «кантри» - кстати, не такой уж красивый голос, эдакое хрипловатое сопрано! - исполняла песню, текст которой, вернее, его смысл, девочка понимала с трудом, как говорится, через два слова на третье.
Fighting soldiers from the sky
Fearless men who jump and die
Men who mean just what they say
The brave men of the Green Beret**
Далее, хрипловатое сопрано певицы поддержал хор, усиливая исходное настроение. Правда, припев, как во всякой балладе, разнообразием интонаций и мотивов не баловал. Впрочем, мелодия запоминалась с первого раза. А что еще можно требовать от удачной песни?
Silver wings upon their chest
These are men, America's best
One hundred men we'll test today
But only three win the Green Beret***
Кажется, ее Старшая прикусила губу... И еще...
Да, точно! Лицо Элли на мгновение исказилось судорогой грядущего рыдания. Она сдержалась, но глаза теперь у нее были явно на мокром месте. Но отчего же? Неужто те самые времена военной службы были для нее таким уж мрачным временем? А как же ее замужество?
Впрочем... Джон, муж Элли, пропал там же и тогда. И эта потеря все еще гложет ее... Так что, можно понять нервную реакцию на то, что она увидела - наверняка, впервые за много дней!
А песня продолжалась. Солирующее хрипловатое сопрано певицы странно сочеталось с несколько невнятным произношением слов. Впрочем, смысл их, на этот раз, был более понятен.
Trained to live, off nature's land
Trained in combat, hand to hand
Men who fight by night and day
Courage deep from the Green Beret****
Элли чуть отвернулась, уперлась взглядом куда-то вниз и в сторону, пряча глаза от картинок бойцов и их полевого быта, что показывались на экране. Она явно пыталась сдержаться, хотя слушала песню, выбранную для иллюстрации ярких картинок военной жизни, с явным напряжением всех своих душевных сил.
Ей было нелегко... Ой, как нелегко... И по ходу исполнения припева, Лиза глядела на нее со все возрастающей тревогой, но никак не понимала, чем же она может здесь помочь.
Однако следующий куплет... был выделен особым образом. Музыка как бы притихла, слышен был только боевой барабан, подзвученный приглушенным хором мужских голосов. Кажется, такое умаление громкости сопровождения давало певице возможность сделать акцент на словах, которые, видимо, были очень важны - для нее и не только...
Delta Force and CIA
Seals and SOCOM clear the way
Covert missions now in play
The Special OPS like the Green Beret*****
Если честно, большую часть текста этого куплета девочка вообще не поняла - что там за «тюлени», и зачем это они «чистят путь»? Просто, на экране по-прежнему были техасские бойцы. Кадры, которые сопровождала песня, повествовали о буднях их боевой работы - как они бегают, пригнувшись, короткими перебежками, возможно под огнем противника. Потом сами куда-то стреляют... После этого позируют на фоне каких-то полуразрушенных зданий или обгоревших боевых машин - все такие сами из себя отважные и решительные, бородатые, в темных очках, в странных своих мятых панамах, с эффектно ободранными и разлохмаченными краями полей... И еще, с оружием на плече или на руках - это обязательно! В общем, причем здесь были загадочные «тюлени», работающие дворниками, оставалось совершенно непонятно! Как и куча странных слов, возможно обозначавших неких... трудовых компаньонов тех многострадальных зверьков, что вынуждены были, непонятно для чего, «чистить путь» .
Возможно, здесь таились намеки на какие-то поэтические аллегории. Но понять их смысл было совершенно невозможно!
Но все это вместе взятое - понимание и непонимание текста загадочной песни с ее стороны - все это было уже совершенно неважно. Просто потому, что Лиза с ужасом увидела, как лицо ее Старшей исказилось яростью. А дальше...
Хор голосов, мужских и женских, только и успел пропеть «Silver wings...» - в смысле, первые слова припева. На этом самом месте, миссис Эллона Мэйбл схватила со стола пульт от телевизора, нажала на нем кнопку выключения. После чего размахнулась и швырнула сей предмет куда-то в сторону погасшего экрана. К счастью, бросила она его не целясь, наугад, а потому немного промахнулась. Пластиковая продолговатая коробочка - между прочим, один из современных символов семейной власти над вниманием и интересами всех домашних! - лишь скользнула по боковой части телевизионного приемника. В результате такого промаха, пульт потерял часть своей скорости, пролетел, по инерции, немного дальше, а потом ударился о стену и развалился, в стиле: корпус - на две части, крышка отсека для элементов питания и сами батарейки - отдельно друг от друга и в разные стороны.
Далее, ситуация развивалась и ожидаемо, и предсказуемо. Элли вся
как бы сжалась, чуть наклонилась вперед. Потом снова выпрямилась, развернулась в сторону, ногами параллельно столу, откинулась спиной на стену кухни, прикрыла лицо руками и заревела громко, навзрыд. Исторгая из себя потаенную боль - сквозь брешь, которую нечаянно пойманная телепередача, показанная плоской серебристой коробочкой-экраном, безвинно пострадавшей от вспышки ее гнева, пробила там... в той самой стене - находившейся глубоко внутри ее, Лизы, Старшей. В той самой незримой стене, которую она выстроила там сама, пытаясь защитить и себя, и свою воспитанницу от своего невыплаканного горя.
Лиза... была с ним знакома, так сказать, обрывками-урывками, походя и вскользь. По дневнику своей Старшей, который дозволено было ей читать. Кое-что о тех своих днях молодая женщина рассказала ей тогда же, вечером... Однако, если честно, Элли всегда, по возможности, избегала говорить с ней о странностях своего прошлого. О той же мучительной боли в отношениях с родителями, молодая женщина поведала своей воспитаннице в ситуации, когда у них, так сказать, случилось-получилось открыть себя друг другу, причем, по-настоящему резко и сурово - личной болью, слезами и странным ощущением неизъяснимой близости и даже единства. Однако от подробностей недавнего своего горя Элли тщательно ее оберегала. И вот теперь...
Лиза, в общем-то, все уже решила для себя заранее и, в принципе, оказалась готова к тому, что могло произойти - была, можно сказать, в состоянии комендора, после команды «Ready!»****** Девочка буквально сорвалась с места, утянув за собою легкий кухонный стул и едва не опрокинув его. Вскочив на ноги, Лиза немедленно плеснула воды из графина на столе, в высокий стакан - не тот, что с лимонадом, а другой! - наполнив его примерно наполовину. Сдвинула его по столешнице, по направлению к той части стола, где стояла тарелка Элли. Сама девочка подскочила к своей Старшей, встала перед ней, придвинувшись вплотную - своими ногами к ее ногам. Наклонилась к молодой женщине и положила руки ей на плечи эдаким жестом дружеского участия и мягкого повеления, в одно и то же время. Не говоря ни слова, просто давая понять, что она, Лиза, рядом и готова помочь всем, чем только сможет. Нужно только попросить...
Адресат ее жеста коротко мотнула головой, отрицая участие своей воспитанницы. Дескать, нет, нет, не надо! Но девочка не собиралась отступать и даже рискнула пойти на некое символическое усиление, акцентуацию своего внимания. Мягко провела пальцами от шеи молодой женщины по ее плечам в стороны - примерно так, как это делала сама Элли, когда успокаивала ее, Лизу.
Это... не то, чтобы помогло. Просто ее, Лизы, Старшая, не отрывая ладоней от своих глаз, снова коротко мотнула головой. Но в этот раз дополнила отрицающее движение словесно.
- Не надо... - пробормотала она сквозь слезы. И добавила, неловко всхлипнув:
- Прости...
- Надо! - уверенно произнесла ее воспитанница. - Не все же мне реветь у тебя на плече!
В ответ Элли опять всхлипнула, убрала ладони от своего лица и протянула к ней руки. Девочка приняла ее в объятия - правда, только одной рукой. Другой она опиралась на край кухонного стола. Так стоять было, конечно, не слишком удобно. Но это первое касание необходимо было и принять, и удержать...
Элли плакала недолго. Наверное. Лиза не смотрела на часы, не до того ей было. Она обнимала свою Старшую, гладила ее по спине свободной рукой и старалась удержаться в такой неловкой позиции. В голове у нее несколько раз подряд всплыла печатная фраза - эдаким транспарантом, доступным сугубо внутреннему зрению. «В случае истерики пациента - если он к вам тянется и не агрессивен! - для того, чтобы его успокоить, имеет смысл принять и поддерживать тактильный контакт». Бог Весть, откуда она взялась, где и когда Лиза успела ее вычитать или же услышать. Эта условная подсказка как бы подтверждала правильность ее инстинктивного поступка. И это было главное.
Она так и действовала. Держала свою Старшую в объятиях, успокаивала ее. Ну, а когда стоять внаклонку стало совсем уже трудно и неудобно, Лиза все-таки на несколько мгновений высвободилась - не полностью, правой рукой она продолжала при этом держать левую руку Элли! Далее последовал акробатический этюд - занятный и забавный. По ходу которого девочка сумела таки подцепить ногой тот самый стул, на котором она сидела прежде, и подтянуть, пододвинуть его к себе. После чего она умудрилась усесться на нем вплотную к объекту своей «успокоительной» работы и сумела обнять свою Старшую уже полноценно, то есть обеими руками и сразу.
Через некоторое время, Элли как-то по-особенному шмыгнула носом и короткими движениями потерлась о плечо своей воспитанницы. Девочка поняла это как желание молодой женщины освободиться и тут же выпустила ее из своих объятий. Миссис Эллона Мэйбл выпрямилась и поглядела на нее смущенно и многозначительно. Лиза все прекрасно поняла. Она буквально метнулась в сторону чистого полотенца, быстренько намочила из-под крана один его конец и, вернувшись, подала с поклоном своей Старшей сей матерчатый предмет. А когда Элли привела себя чуть-чуть в порядок, подвинула в ее сторону ранее наполненный стакан, дескать, пей!
Элли послушно отпила несколько глотков и поставила стакан обратно на стол. После приступа плача ее лицо покраснело, но на нем уже играла улыбка - смущенная и благодарная. И это было здорово!
Миссис Эллона Мэйбл молча протянула ей обе руки, а когда Лиза, снова присев на стул, приняла их в свои, молодая женщина, все еще не говоря ни слова, притянула девочку к себе и коснулась губами ее левой щеки.
- Спасибо, Лиза! - с чувством шепнула она ей на ушко. И добавила едва ли не восторженным голосом:
- Господи, какое же Чудо Ты мне подарил!
- Так-то уж и чудо... Скажешь тоже! - смущенно откликнулась ее воспитанница.
Лиза коротко коснулась губами ее щеки, в ответ. А после коротко побарабанила пальцами по спине своей Старшей, давая понять, что пора уже заканчивать обнимашки и переходить к другой форме-стадии общения, чуть более дистанционной. Намек был и понят, и принят. Элли отпустила ее, чуточку отодвинувшись, зато тактильный контакт полностью не прервала, переместив ладонь из-за спины девочки на ее, Лизы, плечо. Ласково коснулась пальцами ее шейки, снова обозначив нежность и благодарность.
- Прости... - произнесла она смущенным голосом. - Я... наверное, тебя напугала, да? Раскричалась, расшвырялась... разревелась...
- Ну... Насчет раскричалась-разревелась... Знаешь, всякое бывает! - как-то чрезмерно оптимистично заявила Лиза. - А насчет расшвырялась - так это мы сейчас соберем... мигом!
Она аккуратно - но эффективно! - уклонилась от руки своей Старшей и, шагнув-подскочив к месту падения многострадального мобильного переключателя каналов местной кухонной телевизионной точки, исполнила свое обещание. Благо, ни одна их тех частей и элементов внутреннего содержимого, на которые он развалился, по итогам столкновения - в начале со стеной, а потом и с полом - далеко не укатились, не попрятались под мебель, а остались на виду. И через минуту сей раздолбанный предмет - вернее, детали, его составляющие - оказался уже на столе. В готовности к попытке его собрать обратно.
Вернее, это Лиза предложила его к такому незамедлительному восстановлению - деятельно и настойчиво. Просто, чтобы отвлечь свою Старшую и от тех мыслей и воспоминаний, которые вызвали вспышку ее гнева и отчаяния... И от настойчивого желания обнимать единственное существо, готовое ее понять - то есть, саму Лизу. Нет, это было очень даже приятно, но девочка, отчего-то, чувствовала настоятельную потребность как можно быстрее вывести Элли из столь неоднозначного состояния. И ей показалось, что внезапная созидательная деятельность может оказаться для этого очень даже полезна.
- Сейчас посмотрим... - многозначительно произнесла девочка.
Лиза подвинула стул к другой стороне столешницы, под прямым углом в отношении стула ее Старшей, присев на него так, чтобы оказаться и рядом и чуть в отдалении от нее. Тем самым, недвусмысленно приглашая свою Старшую обратить внимание на предлагаемую деятельность - вне зависимости от возможного результата, в части восстановления работоспособности разбитого агрегата.
Разумеется, никаких навыков, по части ремонта каких-либо электронных устройств, у девочки не было вовсе. Но было понимание, что главное - это чтобы провода, которые кто-то правильно припаял, не оказались оборваны. Что же касается более сложного ремонта - замены разбитых микросхем и прочего - Лиза не питала никаких иллюзий, насчет своих умений. Вот уж чего не было - того не было! Зато присутствовала непонятная уверенность - в стиле «Откуда ни возьмись!» - в том, что даже сам факт такой попытки сыграет в плюс. Даже если результат их общих усилий - общих, это важно! - окажется нулевым.
Пульт развалился... логично и даже как-то чрезмерно аккуратно. Почти что по линии монтажа, с небольшим сколом. Кажется, исходно он был составлен по принципу «сверху – вниз». То есть, основание... Потом электронная начинка - эдакой срединной пластиной с проводками, ведущими к вставным контактам батарейного отсека... А потом сверху ставится панель с резиновыми кнопочками, прижимающими какие-то металлические вставки на пластине электронной схеме. Ставится, конечно же, точно по периметру, нижней части, без перекосов. Фиксируется на такие... пружинящие пластиковые штырьки-пластинки, с зубчиком - входящим в противоположные пазы - и, наверняка, до щелчка.
Лиза молча показала Элли нижнюю часть пульта. Вопросительно поглядела на нее, дескать, что ты скажешь?
- Да, ты права! - поняла ее молчаливое обращение ее Старшая. - Кажется, плата не треснула. И провода... вроде бы на месте. Контакты только нужно поправить.
Элли аккуратно приподняла вставленную в нижнюю часть пульта плату и поправила контакты в стенке батарейного отсека. Потом вернула плату обратно и примерила верхнюю часть пульта на ее прежнем месте.
- Там... два штырька сломались, - обратила ее внимание девочка. - Ну, эти, защелки... наверное.
- Да, без клея нам теперь не обойтись, - нахмурилась Элли. И обратилась к своей воспитаннице с просьбой:
- Лиза, будь так добра, подай мне аптечку! Ты помнишь, где она?
- Да, конечно!
Лиза немедленно поднялась-шагнула в сторону шкафа-пенала для разных кухонных принадлежностей. Открыла дверцу и достала оттуда коробку с красным крестом на крышке. Отнесла его и поставила на стол. И присела обратно на свой стул.
- А... зачем здесь клей? - поинтересовалась она. - В смысле, здесь, в аптечке?
- Это такой... простой перевязочный материал, - пояснила ее Старшая. - Цианоакрилатный клей армейцы используют для заклеивания ран. Накладывают кусочек марли и заливают сверху клеем. Как заплатка. Цианоакрилат застывает очень быстро и крепко. Помогает, как такой эрзац... заменитель грамотной перевязки. Естественно, в простых ситуациях!
- Циан... В смысле, цианид? - удивилась девочка. - А разве это не опасно? Это же... яд!
- У тебя в «Энциклопедии Всякого» была статья про яды, и ты ее, конечно же, читала? - Элли не столько спрашивала, сколько констатировала очевидный для нее факт. - И потом прикидывала, какие вещества вокруг тебя могут оказаться опасными, так?
Лиза молча кивнула головой. Молодая женщина одобрительно усмехнулась. Потом сняла с аптечки крышку, отложила ее в сторону и вынула пластиковый флакончик, с герметично завинченной крышкой-пробкой.
- На тюбике такого клея действительно пишут предупреждение, - она показала девочке крупные буквы «Warning!» - о том, что вещество опасно. Беречь от детей и все такое. Эта жидкость... весьма едкая. Ее не стоит пить. Она реагирует на влажность тем, что сильно нагревается и склеивает все подряд. В глаза... лучше, чтобы она тоже не попадала. Но сквозь марлю, на кровоточащую ранку ее можно накапать совершенно свободно. В этом случае она не токсична.*******
- Ага... То есть, заляпав пальцы клеем, на язык не пробовать и в глаза не лезть, да? - уточнила Лиза.
- Именно! - подтвердила ее Старшая. - Но мы ведь будем с тобою очень аккуратны, да? Просто этот клей неплохо берет большинство известных мне пластиков. Их он буквально расплавляет. Имеет смысл попробовать, тем более, что сохнет он почти мгновенно! Правда, потом переделать будет уже сложно... Но мы попробуем, да?
- Конечно!
Лиза кивнула головой. А потом аккуратно взяла ту самую нижнюю часть пульта, с уже вложенной в него платой электронной начинки и повернула ее к Элли одной из сторон, предполагаемых к склеиванию. Молодая женщина аккуратно развинтила крышку пластикового флакона и обозначила на подставленной части несколько капель. То же с другой стороны... Ну и еще с задней, затыльной части восстанавливаемого предмета и особо в месте скола, по бокам от него. Отставила флакон, взяла верхнюю часть, ту, что с кнопками. Коротким жестом приказала девочке поставить низ пульта на стол и, когда Лиза выполнила ее команду, аккуратно водрузила ту часть, что держала в руках, на ту, что была с клеевыми точками. Прижала все это сверху и некоторое время держала так, под давлением. А потом подняла готовый склеенный предмет и удовлетворенно хмыкнула.
- Все готово? - поинтересовалась Лиза.
- Вроде бы... - Элли кивнула головой.
Она еще раз осмотрела клеевой шов, сжала пульт и, удовлетворившись результатом проделанной работы, передала склеенный предмет девочке.
- Попробуешь? - вопрос прозвучал, скорее, как настоятельное предложение к действию. С ее, Лизы, стороны.
- Да, сейчас...
Лиза взяла пульт, перевернула его и вставила в отверстый батарейный отсек элементы питания. При этом, она не позабыла ознакомиться с инструкцией-пиктограммой, на дне этой самой условной емкости - в виде нарисованных там вытянутых прямоугольников, символически обозначающих расположение батареек, по части «плюс-минус». Прикрыла отсек крышкой. Теперь, после того, как все части предмета, разломанного ее Старшей, были сложены, так сказать, воедино, имело смысл действительно проверить работоспособность восстановленного артефакта.
Девочка направила пульт в сторону телевизора и нажала красную кнопку. Контрольная лампочка на передней панели телевизора немедленно сменила красный цвет ожидания на зеленый, обозначающий активацию устройства и через мгновение экран засветился, как ни в чем не бывало. Лиза немедленно нажала пару кнопок с цифрами, наугад - просто, чтобы соскочить с ранее выбранного канала, программа которого вызвала такое внезапное раздражение у ее Старшей. Попала на какой-то рекламный блок, где очередная улыбающаяся домохозяйка делилась своими восторгами по поводу очередной версии моющего средства. Лиза таких позитивных эмоций по поводу рекламируемого товара вовсе не разделяла, а потому, с чистой совестью, снова нажала на красную кнопку. И стало тихо. В том смысле, что экран погас и звук навязчивой пропаганды покупки не пойми чего и зачем, соответственно, прекратился.
Лиза торжественно возвратила пульт своей Старшей. Элли снова улыбнулась ей, кивнула девочке в знак одобрения и отложила сей предмет, починенный ими вместе, на стол и в сторонку. А после протянула руку девочке, через угол стола, и развернула ее ладонью вверх, приглашая к ответному жесту. Лиза, естественно, протянула свою в ответ. И была поймана нежными пальцами на предмет тактильного обозначения благодарности.
А вот насчет того, что делать дальше... Лиза уже подумала и даже составила по этому поводу некий план - более чем условный и несколько вариативный. Теперь самое время было рискнуть и попытаться его реализовать.
- Элли! - обратилась девочка к своей Старшей. - Ты... в порядке?
- Твоими стараниями! - ответствовала молодая женщина. - Более или менее... Скорее более чем менее. Да, можно сказать, я в порядке. Насколько это возможно в наших с тобою обстоятельствах.
Она усмехнулась. Лиза смущенно потупила очи долу. Вернее, вниз и немного в сторону от стола и адресата своих слов. Однако миссис Эллона Мэйбл коротким нажатием на ее пальцы - мягким и при этом настойчивым - вернула себе внимание девочки.
- Как видишь, я повторяюсь в своих ответах, - сказала она с улыбкой, полной грустной иронии, намекая на их прежний разговор, случившийся сразу же после ухода Флоранс. - Так же, как и ты в своих вопросах. Эдакое, наше общее с тобою дежа-вю, причем, второй раз за время меньше чем в половину суток. Тебе не кажется, что это слишком часто?
- Ну... так получилось... - неопределенно откликнулась на ее выпад девочка. - Совпадение... наверное.
- Совпадение? Вот уж не уверена! - услышала она в ответ. - Ты второй раз приходишь мне на выручку, защищая меня от последствий моих же глупостей!
- Ты помогла Флоранс, - напомнила Лиза. - Это вовсе не глупость. Это... милосердие!
- А то, что я сейчас вот так... распсиховалась перед тобою? - скептически отозвалась ее Старшая. - Это тоже не глупость?
- Я не знаю, что это, - ответила девочка. - Твоя обида на кого-то... Или же просто усталость... Сегодня ведь ты отдала свое тело Флоранс, больше чем на час! И я не знаю, как сильно это все тебя могло утомить. Но я подозреваю, что ты сорвалась еще и по этой причине. А значит... Я виновата в том, что тебе стало так невыносимо больно... Так больно, что ты уже не могла терпеть! Прости меня!
- Как трогательно! - усмехнулась Элли. Такой... грустной улыбкой. - Ты дважды приводила меня в чувство, и все же просишь у меня прощения. Интересно, за что?
- Я...
Лиза на секунду зажмурилась. А потом решилась, резко и широко раскрыла свои глаза и выпалила, обращаясь к своей Старшей.
- Я настаивала на том, чтобы ты подписала договор между нами троими. Значит, это я виновата в том, что тебе от этого стало плохо!
- Успокойся! - Элли повысила голос. Самую малость, но так, чтобы девочка почувствовала, что она сейчас вовсе не чувствует слабости, а совсем напротив, ощущает себя вполне уверенной в собственных силах. - То, что я сорвалась... В общем, этому есть мои личные причины. И при всей моей неприязни к Флоранс, я прекрасно понимаю, что на это она никак уж не могла повлиять! А ты и вовсе, к перепадам моего настроения никакого отношения не имеешь!
- Элли, я не вправе... - Лиза на секунду запнулась в импровизации путаной своей речи. Она сделала короткую паузу и продолжила спустя мгновение. - Не вправе требовать у тебя объяснений. Давай мы просто все забудем. Ну что там... Пульт ведь работает. Ты уже успокоилась. А я никому и никогда не скажу о том, что ты так... вспылила! Мало ли что! Ерунда это все! Забыли!
- Имеешь ли ты право требовать с меня объяснений или нет - вопрос, конечно же, спорный, - откликнулась ее Старшая. - Но я обязана объясниться. Потому, что обещала быть с тобой откровенной. Так что...
Элли задумалась. Лиза видела, что ей очень трудно сообразить, с чего начать свой рассказ, но она вовсе не знала, чем ей можно помочь, как подсказать ей первое слово. Поэтому, она снова потупила очи долу и затихла, ожидая обещанных ей объяснений. Надеясь на то, что сумеет их понять, не задавая своей Старшей излишних вопросов - тех, которые она может посчитать для себя обидными или же попросту неуместными.
* Для русскоязычных читателей приходится пояснять частности… специфики американских вояк. Обычно с экрана телевизора российским гражданам «американскую военщину» преподносят как отстойник неких «тупых пиндосов», не умеющих ничего, нигде и никак. В смысле, совершенно некомпетентных в военном деле. Эти утверждения являются, мягко говоря, преувеличением со стороны местных «пропагандонов».
1. Американская «национальная гвардия» не имеет ничего общего с теми… «забавными» существами, которых среди русскоязычных лиц обоснованно называют «нацгадами». Слово «забавные» поставлено в кавычки. Это ирония. В «нацгадах» ничего забавного нет. Как, в общем-то, и человеческого в них... не так уж и много.
2. Национальная гвардия Техаса это вообще особый случай. Они, скорее, «армейцы-универсалы», чем персонажи, так сказать, «местного» и «резервно-армейского» употребления. Они числились по линии бронетанковых войск, пехоты и десантуры. В разное время, но с неизменной эффективностью. Так получилось.
3. Бойцы национальной гвардии являются самыми обстрелянными бойцами вооруженных подразделений США. Обстрелянными без кавычек и в прямом смысле этого слова. Просто по той причине, что их привлекают, на контрактной основе, для патрулирования местностей, которые контролируют американские «армейцы» - примечание Автора.
** Сражающиеся солдаты с неба
Бесстрашные мужчины, готовые к смертельному прыжку,
Мужчины, которые не бросают слов на ветер,
Отважные мужчины, которые носят Зеленый Берет.
*** Серебряные крылья на груди
Это лучшие мужчины Америки
Сотню мужчин мы проведем сегодня через испытания,
Но только трое из них выиграют Зеленый Берет.
**** Тренированы для того, чтобы выжить в диких местах,
Обучены побеждать в рукопашных схватках,
Мужчины, готовые сражаться и днем, и ночью
Отвагу им дает их Зеленый Берет.
***** Условно перевожу для русскоязычных читателей некоторые термины и понятия.
Ну, что такое Delta Force... Отряд специального назначения. Входит в так называемые Force Green.
CIA... Ну, это даже пояснять не нужно. Благодаря древней советской пропаганде, это самая раскрученная на территории 1/6 части суши «амерская» спецслужба, значительная часть сотрудников которой, в основном, работает «в поле». Да-да, агенты ЦРУ трудятся не только в Лэнгли!
SOCOM... Это сокращенная аббревиатура. Полная USSOCOM. Переводится как командование специальных операций. Координаторы тех групп, что работают «в поле».
Seals это «тюлени». Или «котики». Морские.
Правильно United States Navy SEALs (составлено из частей нескольких слов: англ. Sea — море, Air — воздух, Land — земля). Бойцы-универсалы, работающие на земле, в небесах и на море.
Clear the way, букв. «расчищают путь». В том смысле, что бойцы специальных групп выполняют зачистку местности.
Covert missions это «скрытые миссии». Или «тайные задания». Now in play примерно переводится как «снова в деле».
The Special OPS это SOF, в смысле, Special Operations Forces. То есть, Силы специальных операций. Там их много. Да, US Marine Corps Special Operations Command (MARSOC) туда входят.
like ну, это знают все интернетчики. А насчет the Green Beret... это просто Зеленый Берет.
****** У американских вояк это предварительная команда для стрельбы. Примерно то же, что у русскоязычных военных «Товсь!»
******* Автор не призывает использовать цианоакрилатный клей в точности так, как рассказывает героиня. Просто обращает внимание на то, что такое использование этого клея обычно в полевой практике американской армии, примерно со времен войны в Корее.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Беглянка
44.
- Видишь ли, моя девочка, - начала миссис Эллона Мэйбл, - эта песня... В общем, ее любил слушать отец Генри, наш капеллан. Да-да, тот самый, я тебе про него уже рассказывала! Знаешь, у него был электронный проигрыватель. Универсальный, с внутренней памятью и дисководом под CD и мини-диски. Там, на этом проигрывателе, было несколько разъемов, он мог его подключить к любой аппаратуре! Но светские песни он слушал нечасто. А вот эту любил. Баллада о Зеленом Берете. Ее пели… многие певцы-мужчины, начиная от автора, штаб-сержанта Барри Садлера. Но отец Генри, почему-то, предпочитал именно эту версию, где поет женщина... Эта самая, кантри-певица. И мне эта песня тоже нравилась. Я даже сама пыталась ее петь. Когда мы с Джоном уже встречались… я однажды исполнила ему эту песню - правда а-капелла, без сопровождения на гитаре или каком-либо еще музыкальном инструменте. Джон тогда так улыбнулся... вежливо. А потом спросил, эдак многозначительно - кому именно посвящается мое исполнение. Вопрос был странный - хотя бы, потому, что мы были с ним тогда наедине, в моем кабинете, который, в кои-то веки оказался свободным! Тогда я сказала, что песня, естественно, посвящается ему - а кому же еще! Он мне ответил, что есть небольшая проблема. Потом отошел в сторонку, к стене, где стоял его рюкзак. И достал оттуда кеми-восьмиклинку, в пиксельном камуфляже - это такой, где пятна по краям обозначены... квадратиками, что ли... Джон ее надел и сказал, что морпехи не носят беретов. Их головной убор только такой... И менять его, ни один из них, не согласится ни за что, и ни на что. Ни на берет, ни даже на неуставной «стетсон», как у некоторых кавалеристов. Морпех носит кепи... Ну, или панаму, если работает в поле. Или фуражку, при парадном мундире. И все.
Элли на секунду замолчала. Девочка не рискнула подать голос. Она просто ждала, пока ее Старшая приведет себя в чувство. Молодая женщина взяла стакан с водой, одним глотком допила его содержимое и продолжила.
- Я тогда… выскочила, как ошпаренная, из моего же собственного кабинета, вся в слезах! Тогда я на него очень сильно разозлилась. Ревела – там, в коридоре, в самом его конце. Там у нас было устроено нечто вроде «зеленого уголка», с монстерами и прочими такими… высокими растениями в горшках. Мы - в смысле, медики госпиталя - договорились там не курить и не хулиганить как-нибудь иначе. И приходили туда… ну, просто, чтобы успокоиться и поразмышлять – обычно каждый сам по себе, редко вдвоем, на поплакаться в жилетку особенно доверенному лицу. У меня такой человек был. Он тогда меня спас… Не дал мне порвать с тем, кого я полюбила. Это был…
Миссис Эллона Мэйбл сделала паузу такого... нервного окраса. То ли действительно, для того, чтобы собраться с мыслями, то ли приглашая свою воспитанницу продолжить недосказанную мысль. Лиза, естественно, предпочла второй вариант.
- Это был он, - с уверенностью в голосе заявила девочка. - Отец Генри, ваш капеллан!
- Все-то ты знаешь, моя милая! – улыбнулась Элли. – Все-то ты понимаешь!
Она погладила девочку по голове. Лиза прикрыла глаза и улыбнулась. А ее Старшая вздохнула и продолжила
- Отец Генри тогда услышал, что в «зеленом уголке» кто-то проливает горькие слезы. Пришел и утешил, как он выразился, погрустневшую душу. В смысле, меня он так назвал, там и тогда. А потом... привел туда Джона. Он нашел его в моем кабинете. Джон остался там, как он выразился, караулить помещение, на всякий случай. Отец Генри вернулся с ним ко мне и сделал ему серьезное внушение. Аккуратно и тактично - так, как умел это делать только он один! Тогда отец Генри усадил его рядом со мною – я при этом демонстративно отодвинулась, прямо таки скользнула по дивану в сторону… на полфута, не дальше. И смотрела вовсе не на того, кто оказался наравне со мной и рядом, хотя Джон, по ходу речи нашего капеллана, все время на меня виновато оглядывался. Но я глядела только прямо перед собой - в смысле, на отца Генри, но никак не на него. Вот принципиально! А наш капеллан говорил о том, что Зеленый Берет, тот, что из песни, не столько принадлежность U.S. Army Special Forces*, чей лозунг De Oppresso Liber** уважают во всем мире, сколько образ, символ мужества всех тех, кто служит своей стране active-duty*** в пресловутых hot spots****. В общих для них covert missions*****. А уж какой именно головной убор носит каждый из них, согласно форме одежды и боевому функционалу, принципиального значения не имеет. При этом, отец Генри сообщил адресату своей речи, крайне смущенному бойцу нашей славной морской пехоты, что сам этот берет обозначает готовность истинного бойца отказаться от подчинения глупым правилам, в том числе и армейским. Рассказал, что этот берет попал в войска, как раз из-за свободомыслия их командира, который, невзирая на запреты, принципиально надел его на парад и добился решения о признании его официальным головным убором сил специального назначения******.
На этом месте своего рассказа миссис Эллона Мэйбл усмехнулась, как бы подтверждая своей эмоцией неопровержимый факт торжества неотразимых аргументов капеллана. Видимо то, что убедительная победа в этом споре осталась именно за отцом Генри, было для нее принципиально важно.
- В общем, нашему капеллану удалось приструнить одного доблестного морпеха, - заявила она с торжествующей улыбкой на лице. – Джон так и сидел рядом со мной на диване, в этой своей кепи-восьмиклинке, в их фирменном-форменном головном уборе. Все время этого спича, пока отец Генри стоял перед нами и тратил на нас – в основном на него! – свое красноречие. В итоге, Джон смущенно покраснел, а потом… позволил себе нечто невообразимо бестактное!
Здесь она улыбнулась с нежностью.
- И… что же натворил твой… жених? – уточнила девочка.
- Ну… тогда женихом он вроде бы как не числился, - чуть смущенно пояснила Элли. – В смысле, еще не числился. Но уже имел к этому определенную… склонность. Поскольку, для начала сказал: «Я все понял!» После этого Джон повернулся ко мне и произнес: «Элли, извини!» А далее… Он снял с себя свою кепи, нахлобучил ее мне на голову, а потом… притянул меня к себе, обнял и поцеловал. В губы и при священнике! Как тебе такое нравится?!
- Не знаю… - Лиза смутилась. – Наверное, это было приятно… тебе. Но лично я бы посопротивлялась такой наглости! Хотя бы так… символически!
Девочка подняла руку на уровень своего лица и показала пальчиками мизерную дистанцию этого самого сопротивления – символического и предполагаемого. Молодая женщина усмехнулась, эдак одобрительно.
- Ну, если честно, то все примерно так и было! – ответила она. - Конечно же, я сопротивлялась этому самому… «нарушителю глупых правил»! Даже стукнула его несколько раз, по спине… обнимая его в ответ!
- А что священник? – поинтересовалась Лиза.
Она не то, чтобы ожидала от героя-священнослужителя какого-нибудь скандала - в стиле: «Покайтесь, грешники, блудники и блудницы! Неделю вам епитимьи… на гауптвахте!» Но все-таки, ей было очень интересно, как именно отреагировал именно этот служитель Господа на подобное... почти что развратное поведение своих духовных чад!
- А что, священник? – произнесла ее Старшая - вся в эдаком показном, комически-ханжеском смущении - повторив слова своей воспитанницы, правда, уже с другой интонацией. – Священник посмотрел на нас… Сурово так посмотрел! Я, кстати, с самого начала этой… обнимательной агрессии, одним глазом своим поглядывала на отца Генри, не вмешается ли он в ситуацию. Но наш капеллан…
Она рассмеялась таким… счастливым смехом доброго воспоминания. И продолжила.
- Отец Генри возвел очи горе – визуально, куда-то под потолок, дальше просто некуда было глядеть обычным нашим… человеческим зрением! – сказала она, улыбаясь искренне и радостно. - Потом воздел длани к сводам – то есть, поднял руки, ладонями на уровень лица, одну к другой, раздвинув их на уровень плеч. И сказал…
Элли набрала своим внешним видом – не только лицом! – максимально возможное количество визуально отображаемого ханжества. И произнесла следующее.
- Господи! – сказала она, обращаясь куда-то туда, ввысь, к незримому Субъекту, находящемуся где-то там, Свыше! – Благослови этих детей… как я благословляю их!
Молодая женщина улыбнулась и при этом выразительно глянула на свою воспитанницу. Лиза отреагировала на этот ее заинтересованный, условно вопросительный взгляд чуточку смущенной улыбкой, со своей стороны. Элли как-то удовлетворенно кивнула ей, отвернулась от своей юной собеседницы чуточку в сторону, и завершила свое выступление эффектной кодой.
- А потом, - сказала она, - отец Генри рассмеялся так… по-доброму. И перекрестил нас обоих, обнимающих друг друга. А после этого еще раз усмехнулся, покачал головой, махнул рукою нам, так сказать, на прощание. И ушел. Давая нам возможность самостоятельно обговорить все наши… спорные вопросы. В перерывах между поцелуями!
- Он любил вас, - тихо произнесла Лиза. Обозначила крошечную паузу, и продолжила, делая свой вывод из всего услышанного:
- Любил вас обоих. И он очень-очень хотел, чтобы вы с Джоном были счастливы.
Элли замолчала на целую минуту. Она замерла на полудвижении поворота головы в сторону девочки. И теперь, кажется, пыталась справиться с несколькими проблемами одновременно.
Лиза замерла, читая невысказанное. Или же придумывая самой себе возможность и умение все это... прочитать, понять, принять и осмыслить в личной своей рефлексии.
Судя по всему, миссис Эллона Мэйбл хотела:
1. Подавить внезапную свою реакцию на слова воспитанницы...
a) В смысле, вернуть обратно слезу, которая застыла в нерешительности в уголке ее левого глаза, забыв о том, что путь у нее только один - вниз и по щеке...
b) И еще, одновременно с этим, убрать слезный спазм из горла.
2. Вернуть воспитаннице свое внимание взглядом...
3. Коснуться рукой той самой девочки. которая была так неосторожна со словами и смыслами.
a) То ли для того, чтобы притянуть ее к себе - для объятий...
b) То ли для того, чтобы ударить ее - за дерзость.
Пункт второй, в перечне ее немедленных желаний, можно было выполнить, даже не реализуя пункта первого. Но в этом случае, возможность показать, продемонстрировать девочке свою адекватность и стрессоустойчивость накрывалась, образно выражаясь, туманом сомнения... А с подлинным-истинным содержанием пункта третьего тоже необходимо было как-то определиться...
Подпункт 3b) со стороны молодой женщины мог показаться весьма эффектным решением проблемы главенства, подчинения и неуместности некоторых… высказываний. Однако подпункт 3a) мог быть использован для позитивного решения проблемы. Поэтому Лиза предпочла остановиться именно на этом варианте.
Однако девочка не угадала. Совсем.
Ее Старшая тяжело вздохнула. Она развернулась к своей воспитаннице всем своим телом – ногами влево, на девяносто градусов, передвинувшись в ту самую позицию, в которой девочка ее утешала прежде - и отодвинулась назад, откинулась на ту же стену, что и несколько ранее. Прикрыла глаза. Застывшая в неопределенности слеза скользнула по щеке вниз - но только она одна, соло и без аккомпанемента. В том числе, звукового и ожидаемого.
- Элли…- растерянно произнесла девочка. – Я что, тебя обидела?
- Нет, - тихо отозвалась ее Старшая. – Ты сказала правду, просто…
Она снова вздохнула, открыла глаза и посмотрела на свою воспитанницу весьма сочувственным взглядом.
- Напугалась? – спросила она. – Думала, я врежу тебе, наотмашь, разобью тебе лицо… Просто, чтобы не заморачиваться применением розог и прочего, да?
- Нет… - Лиза отрицательно мотнула головой. – Я же знаю, ты любишь меня!
- Что никак не мешает мне применять к тебе средства, которые любой разумный человек посчитает недопустимыми, - прокомментировала молодая женщина ее предполагаемые мысли. – Лиза… Я помню, что я себе позволяла… И что я, наверняка, еще позволю себе… в отношении тебя!
- Это неважно! – тихо, но уверенно произнесла девочка. – Важно, чтобы ты не обижалась… А если обиделась, то простила… меня! Пожалуйста!
- Ой, бедная ты моя девочка… - вздохнула Элли. – Ну, с чего ты решила, что тебе есть, за что просить у меня прощения?
- Я тебя люблю, - ответила Лиза. – И я хочу, чтобы ты была счастлива. И если мои слова, дела или даже намеки… Если они тебя обидели - мне больно!
- Правда – штука колючая. Но боль от нее - это неизбежная боль. Ты причинила ее мне, но… Я тебе за нее благодарна.
Так сказала миссис Эллона Мэйбл. Она коротко кивнула своей юной собеседнице, подтвердив тем самым факт своей благодарности. И еще, факт принятия сказанного девочкой, без обид.
- Ты права, - сказала Элли, - отец Генри любил нас обоих. И не считал наши отношения какими-то безнравственными, потому и благословил нас. И мы… тоже любили его.
- Ты… вспомнила прошлое? По этой причине ты так рассердилась на то, что показывали по телевизору, да? – уточнила девочка.
- И да, и нет, - ответила ее Старшая. - Песня, которую ты услышала... Она когда-то пробуждала во мне только хорошие воспоминания. Но... так уж совпало, что я теперь, наверное, очень долго не смогу ее слушать.
- Почему? - спросила Лиза. - Неужто из-за того, что эту песню вставили в фильм про техасцев? Они ведь, наверное, тоже не имеют права носить этот самый... зеленый берет, да?
- Ой, девочка моя! - грустно улыбнулась Элли. - Мне нет смысла к этому придираться! Журналисты, в том числе и те, кто готовят телепередачи, как правило, знают выбранную ими тему «по верхам», и не задумываются обо всяких тонкостях и частностях. Скорее всего, они рассуждали примерно так же, как отец Генри. Принимая Зеленый Берет как символ доблести всех наших бойцов, которые воевали за границей. Не в этом дело...
- А в чем?
Вопрос этот девочка задала... настойчиво - наверное, даже слишком. Однако, адресат этого самого вопрошения нисколько не сочла себя задетой этой настойчивостью. Скорее, наоборот, она приняла очередной вопрос своей воспитанницы как повод для объяснений. Вполне искренних и... наверняка, необходимых. Для нее самой.
- Ты помнишь, на каком куплете я не выдержала и сорвалась?
Встречный вопрос миссис Эллона Мэйбл произнесла достаточно спокойным тоном голоса. Девочка сразу же нахмурилась. Однако вопрос был задан. Ее Старшая, почему-то, очень хотела знать мнение своей воспитанницы именно по этому поводу.
- Я помню, - ответила Лиза.
Сразу же после этой вводной фразы к ожидаемому ответу, девочка взяла себе паузу - небольшую, всего на несколько секунд - для раздумья, вызванного попыткой придумать некий хотя бы условно правильный ответ. Нейтральный и соответствующий: с одной стороны - правде-истине и фактическому содержанию текста, который девочка толком даже не смогла понять; с другой стороны - состоянию ее, Лизы, Старшей, которое все еще было достаточно неопределенным и несколько далеким от обычной нормы. В общем, мысленно обозначив примерное содержание продолжения спича, девочка позволила себе перейти к сути.
- В том куплете, - сказала она, - я поняла совсем немного. Слова там... какие-то странные. Кто-то там... «чистил путь». И перечислялось, кто именно участвовал в этой миссии... которая, зачем-то была тайной, скрытой ото всех. Но я из всех тех, кто это делал, поняла только про тюленей. Однако как они все это делали, а самое главное, зачем... Прости, но я никак не могла сообразить. Этот куплет... он про какой-то секретный зоопарк? Куда привезли дрессированных тюленей и еще кого-то, им в компанию, чтобы скучно не было? Или это про какой-то цирк?
Ее слова произвели на молодую женщину очень странное впечатление. Миссис Эллона Мэйбл расхохоталась эдаким искренним смехом облегчения. Отсмеявшись, она резко подвинулась вперед, обхватила свою воспитанницу, расцеловала ее в обе щечки. Потом отодвинулась на дистанцию в стиле «руки на плечи» и ласково потеребила пальцами только что расцелованные места.
- Умница ты моя! - безапелляционно заявила она. - Господи, какое же ты чудо! Так забавно обыграть своей иронией всю эту историю! Причем искренне, безо всякого глума и издевательства! Браво, моя дорогая!
- Элли... Я снова сказала что-то не то? - Лиза смутилась. - Какую-то глупость, да?
- Ну, в принципе, конечно же, так! - усмехнулась ее Старшая. - Но только примерно. Во всяком случае, меня ты развеселила! А что еще нужно, правда?
Она снова притянула девочку к себе, на дистанцию нос к носу - в буквальном смысле этих самых слов. И ласково коснулась ее - вот так вот, кончик носика молодой женщины задел самый-самый кончик носика одной девочки, позволяющей себе столь занятно иронизировать над серьезными вещами. А потом Элли еще и повертела головой своей из стороны в сторону - чуть-чуть, самую капельку! - обозначив коротенькую серию быстрых касаний-задеваний, щекотных до смешного поморщивания, улыбки и... чиха в самом конце!
В смысле, чихнула именно Лиза. Едва успела чуточку отодвинуться и прикрыться ладошкой, чтобы, пардон, не забрызгать свою Старшую. Впрочем, Элли была на нее вовсе не в обиде. Сама она отодвинулась на несколько более протяженную дистанцию, а после подала своей воспитаннице то самое полотенце, которое девочка предоставила ей чуточку ранее. Лиза смущенно привела себя в порядок и вернула сей утирательный предмет обратно. Молодая женщина снова отложила его в сторонку и подальше, чтобы не мозолил глаза, а потом взяла девочку за руки и улыбнулась ей, откровенно и чуточку смущенно.
- Прости меня, Лиза! - сказала она. - Я просто хотела тебя повеселить, так сказать, в порядке благодарности. Ты... лучший лекарь для моей души, какого я могла бы отыскать! Спасибо тебе!
- Ты мне... льстишь, вот! - откликнулась девочка на ее восторженно-благодарную реплику. - А я ведь, кажется, действительно сказала глупость!
- Глупость! - подтвердила ее Старшая. - Но забавную! И лекарственную... для меня!
- Просветишь? - поинтересовалась адресат ее восторгов. - А то, лично я так и не поняла всего, что успела здесь для тебя... наюморить! Вот! А я хочу знать, над чем ты сейчас смеялась! Вдруг... надо мной?
- Разумеется, нет! - ответила с улыбкой та, кто взяла на себя многосложный труд по ее, Лизы, воспитанию. - Я смеялась над тем, как ты, обычный ребенок... Ну, хорошо, не такой уж обычный - просто весьма отдаленный от наших армейских глюков и тараканов мозгового обитания - поняла слова, связанные с нашим сленгом! Это так мило! И даже в чем-то точнее, чем буквальное понимание... ситуации!
- Ну, так расскажи мне! - настойчиво попросила девочка. И добавила:
- Пожалуйста!
- Видишь ли, Лиза,- начала ее Старшая очередную серию своих пояснений - увы, совершенно необходимых, просто из соображений элементарной справедливости! - В том куплете... В общем там идет перечисление множества подразделений и служб, связанных с проведением специальных операций за границей. Все они, в общем, работают на общий результат... Вернее, должны работать. На самом деле, получается... очень даже по-разному, так что, реальное взаимодействие спецслужб, несмотря на наличие координирующих органов, типа SOCOM, время от времени превращается в грустно-веселый цирк, зоопарк и карнавал одновременно. Я сама с таким не сталкивалась, но Джон несколько раз говорил мне об этом, примерно этими словами - естественно, без подробностей, тех самых неприятных случаев накладок и неразберихи, в которых ему довелось участввовать и наблюдать их изнутри. Лиза, ты... действительно, ментат, раз сумела считать такую подробность нашего с ним... прошлого!
- Я... Не считывала ничего подобного! - возразила девочка. - В смысле, не считывала ничего такого специально. Просто... подумалось. Именно этими словами. Не знаю, почему.
- Что же касается, тюленей, - продолжила Элли, - Это просто аббревиатура. Составное слово, сокращение. Sea, air и land. Так называют флотских боевых пловцов, которые могут действовать и на море, и в воздухе, и на земле. Вместе получается Navy SEALs. Звучит, как «тюлени». Кстати, когда пловцы работают в аквалангах, они действительно чуточку похожи на морских... зверушек!
- Теперь понятно, - чуть смущенно улыбнулась девочка. - SOCOM командует, все прочие им подчиняются. А «тюлени» из песни это просто боевые пловцы. А «чистить путь» они выходят...
Лиза намеренно оборвала фразу, приглашая свою Старшую ее закончить - как бы возвращая адресату своих слов применение этого риторического приема. Ответ молодой женщины не заставил себя долго ждать.
- Они выходят в полном вооружении, - ответила Элли, - и очищают дорогу от любого противника, который может оказаться на пути. Обезвреживают мины, ловушки... Уничтожают врагов, укрывшихся в засадах. Такова их работа - жестокая, безжалостная и эффективная... чаще всего.
- Бывают исключения? - уточнила Лиза.
- Бывают, - Элли отвела свой взгляд. Но пауза, которую она взяла себе была очень короткой. Просто потому, что она решила выговориться, рассказав своей воспитаннице главную суть проблемы - обозначив ее раз и навсегда, точно и без прикрас:
- Именно они, все вместе, должны были спасать Джона и его бойцов. Обязаны были вытащить их из плена - живых или мертвых! Джон так и говорил мне, что даже если он погибнет на войне, я смогу его достойно похоронить.
- Прости... - Лиза огорченными глазами посмотрела ей в лицо. Но миссис Эллона Мэйбл, встретившись со своей воспитанницей взглядом, продолжила разъяснения их непростой ситуации - той, что случилась там и тогда. Ситуации, о которой девочка имела неосторожность ей напомнить.
- Их так много... - с горечью произнесла Элли. - Всех этих специальных команд, бойцы которых прошли огонь, воду, медные трубы и всевозможные «горячие точки» на карте мира. Но никто из них так и не смог мне помочь. А их командование...
Она сделала паузу, а потом... Нет, не всхлипнула. Просто тяжело вздохнула и сделала вывод, горечью в тысячу хинных единиц... если не горше.
- Их командиры предали Джона и его ребят, - сказала она. - Или струсили... Или же и то, и другое вместе. Ты ведь помнишь... после чего я ревела и неслась по обледенелой зимней дороге, перед тем, как повстречала тебя?
- Помню, - девочка утвердительно кивнула головой. - В тот день... тебе отказали в продолжении поисков. И ты почти отчаялась.
- Не почти, а совсем, - холодно поправила ее Старшая. - И меня в ту холодную ночь спасла только встреча с тобой. И я не устану благодарить Бога за то, что Он подарил... нас с тобою друг другу. И еще...
Она снова замолчала, собираясь с мыслями. И девочка не рискнула ее торопить, до тех самых пор, пока молодая женщина сама не продолжила свою речь.
- В той песне, которую я когда-то любила... Там есть еще один куплет. Я хочу, чтобы ты его услышала... в моем исполнении. Так будет проще и понятнее. Понимаю, - добавила Элли, - я не самая талантливая певица в штате Мэн... Но ты ведь потерпишь, да?
- А вдруг мне понравится? - улыбнулась Лиза. - И вызову тебя «»на бис»?
- Ну, это вряд ли! - смущенно произнесла адресат ее комплимента. - Не думаю, что тебе так уж придется по вкусу мой вокал. Но все равно... Слушай!
Молодая женщина слегка откашлялась, приводя свой голос в порядок. Потом выпрямилась и... буквально выдохнула первые слова куплета.
While back at home a young wife waits
Her Green Beret has met his fate
He has died for those oppressed
Leaving her this last request*******
Голос молодой женщины звучал иначе, чем вокал певицы, чья песня была использована при монтаже телевизионной программы. То, как пела ее, Лизы, Старшая, понравилось девочке гораздо больше - возможно, по той простой причине, что исполнение a capella отличалось смещением звучания в сторону низких обертонов. Ну и еще, во время своего пения Элли гораздо четче произносила окончания слов, так что уловить содержание песни в ее исполнении было куда как легче! Вот только то, о чем она сейчас пела...
Смысл текста был более, чем ясен. Даже слова о том, что герой песни «погиб за угнетенных», имели четкую и однозначную коннотацию-отсылку к той речи, которую когда-то для двух поссорившихся влюбленных произнес отец Генри, капеллан военного госпиталя. Человек, который для ее, Лизы, Старшей был не просто духовным наставником... Он для нее был - и оставался! - кем-то куда более значимым и дорогим. Наверняка, именно ему она поверяла все свои самые тайные мысли - те, что обычно принято скрывать от окружающих.
Да... Вряд ли миссис Эллона Мэйбл что-то утаивала от него на исповеди. Да и в повседневном общении, когда приходила в его капелланский закуток просто для того, чтобы выпить чаю и поболтать, а вовсе не для покаяния...
Тем временем, ее, Лизы, Старшая уже перешла к финалу этой самой песни.
Put silver wings on my son's chest
Make him one of America's best
He'll be a man they'll test one day
So have him win the Green Beret
Have him win the Green Beret********
Повторив крайнюю строчку припева, Элли замолчала. Кажется, глаза у нее снова были на мокром месте. Впрочем, на этот раз она сдержалась и, буквально задавив внутри себя слезный спазм, смогла даже прокомментировать то, что она сейчас пропела.
- Лиза, милая! – сказала она. – Помнишь, мы с тобою говорили, насчет того, чтобы я тебя удочерила? И ты мне тогда отказала, помнишь?
- Помню! – кивнула головой Лиза. И добавила смущенно:
- Прости…
- Тебе не за что просить у меня прощения, - ответила ее Старшая. – Ты была абсолютно права. Ведь ты действительно любишь меня вовсе не так, как свою маму. И я, похоже, люблю тебя вовсе не так, как свое собственное дитя, а совсем иначе. Собственный ребенок… он растет и формируется, как личность, с подачи родителей… особенно матери! Именно под ее контролем, особенно когда дитя совсем еще малое и несмышлёное! Родитель может влиять на свое дитя с самого рождения! Ну… я так думаю! А ты…
Элли улыбнулась ей – такой странной, особенной улыбкой, с оттенками радости, удивления и восхищения одновременно.
- Ты свалилась на меня нежданно-негаданно, - сказала она. – Вся и сразу, такая, как ты есть! Девочка-ментат, моя личная загадка и… подарок Свыше мне во утешение!
Элли мягко коснулась ее щеки, самыми кончиками пальцев. Лиза хотела, как обычно, поймать ее руку губами. Но в этот раз отчего-то не решилась. Впрочем, кажется, ее Старшая поняла это и приняла как приглашение выразить все, что она хотела, полностью и до конца. Элли кивнула головой, в знак принятия этого предложения.
- Я люблю тебя, Лиза! – произнесла она. – Но я прошу тебя… Постарайся понять: то, что мы вместе и рядом, вовсе не заменит мне исполнения обычного и нормального женского желания – продолжить жизнь любимого мужчины через дитя, рожденное от него и для него. А мне, увы, некому надеть на грудь Silver Wings - серебряный значок парашютистов Army Special Forces. На память об отце…
- Элли, я же сказала, что твой муж вернется! – воскликнула девочка. – И у вас с ним будут дети! Все случится именно так! Обязательно! Ты знаешь, что я ментат. А значит, я иногда чувствую все так, как оно есть на самом деле. Пожалуйста, поверь мне!
- Ой, милая моя девочка… - Элли притянула к себе Лизу и обняла ее. – Как же я хочу, чтобы ты оказалась права…
Продолжать успокоительные заверения девочка не рискнула. Просто потому, что все уже было сказано. А для того, чтобы дополнить свои речи иными аргументами, необходимо было иметь нечто более наглядное, чем общие ощущения и предположения о благоприятном развитии ситуации – в итоге ее разрешения, которое случится… Бог Весть когда!
Вечер… завершился вполне ожидаемо. Укладыванием одной юной и весьма пострадавшей – хотя телесно вылеченной! – персоны в постель, со всеми возможными церемониями. Кажется, Элли чувствовала себя теперь очень неловко, после всего, что случилось за день. Поэтому молодая женщина все время смотрела на свою воспитанницу и как будто бы извинялась. Ну… или готова была извиниться, при первом же намеке на свою предполагаемую неправоту.
Лизе от этого тоже было весьма неудобно. Но как снять эту неловкость, она не знала. Встречные извинения, с ее стороны, разумеется, были совершенно неуместны. Объясняться – тоже было бессмысленно, поскольку все слова были уже сказаны, и вроде бы произносились самым доброжелательным и правильным тоном. Оставалось… переспать с этой проблемой. Причем, каждой из них самостоятельно. Поэтому девочка позволила своей Старшей себя раздеть… А далее осмотреть ее, Лизу, снова, на этот раз при полном электрическом свете, непоследственно под лампой, на предмет наличия – вернее, отсутствия! – зримых подтверждений полученных ею в этот день жестких болевых воздействий. Не обнаружив у нее на коже ничего такого, яркого и предосудительного, Элли подала ей ночную рубашку. Ну, а дальше, после того, как ее воспитанница надела-натянула сие одеяние, предназначенное для путешествия в Страну Морфея [имеется в виду древнегреческий бог добрых сновидений, а вовсе не то, что некоторые подумали!], Элли снова обняла ее. Причем девочка буквально кожей своей чувствовала все невысказанные извинения и сожаления, которые ее Старшая стеснялась произнести вслух. Ее, Лизу, это, в общем-то, устраивало. Поскольку смысла в них она не видела вовсе. И вполне себе радостно улеглась в постель, как только ее отпустили.
Однако и там ее не оставили. Погасив все лампы в ее, Лизы, комнате – кроме ночника! – миссис Эллона Мэйбл опустилась перед ее постелью на колени. Она долго молилась – не принуждая, впрочем, свою воспитанницу к этому душеспасительному занятию. В результате девочка снова почувствовала определенную неловкость и даже задумалась о том, что в следующий раз, скорее всего, присоединится к своей Старшей, в этом ритуальном действии - если уж не рядом с ней, на коленях, то, во всяком случае, здесь в постели. Лиза подумала, что Элли охотно научит ее какой-нибудь молитве, читаемой по-латыни, помимо тех, которые известны ей со времен приютской жизни. И даже, возможно, переведет ее, разъяснив смысл тех слов, которые сейчас звучали для девочки красиво, таинственно-странно и совершенно непонятно. Приняв для себя такое... предварительное решение, Лиза даже успокоилась и дослушала сие религиозно-мистическое выступление своей Старшей перед Богом вовсе даже без прежней своей аккуратно скрываемой иронии или неприязни, каковые - что уж греха таить! - время от времени переполняли ее в отношении всевозможных религиозно-обрядных процедур. Все-таки нет лучшей прививки от Веры, чем нелепая и дурацки устроенная обрядовость, к которой принуждают те, кого ты не уважаешь, презираешь и даже порою ненавидишь!
Кстати, подобное осознание пришло к девочке впервые. И она отчего-то подумала, что если бы знакомство с основами религии ей устроил покойный капеллан, благословивший ее, Лизы, Старшую и одного отважного морпеха, то она, Лиза, относилась бы к религиозным догматам с куда большим уважением! И не имела бы никаких проблем в личном общении с Тем, Кого миссис Эллона Мэйбл рекомендовала ей как адресата любых искренних прошений духовного плана.
Эти мысли... подвигли ее на реализацию двух идей - ну, помимо возможного составления молитвенной компании для своей Старшей, приблизительно завтра вечером. Прежде всего, как только миссис Эллона Мэйбл закончила молиться и выпрямилась, Лиза тут же потянулась-нагнулась в ее сторону и все-таки поймала поцелуем ее руку - ту самую, которой молодая женщина только что осеняла крестным знамением, сначала на себя, потом на свою воспитанницу. Элли, конечно же, несколько смутилась, но скорее порадовалась ее, Лизы движению, обозначавшему явное уважение к тому самому религиозному жесту. Миссис Эллона Мэйбл пожелала девочке спокойной ночи, Лиза ответила ей тем же самым. И молодая женщина отправилась к себе в комнату, аккуратно притворив за собою дверь.
В общем, это было как бы во-первых. А во-вторых...
Во-вторых случилось спустя несколько минут после того, как Элли поднялась к себе. Все это время девочка напряженно вслушивалась в то, что происходило там, за дверью. В смысле, не идет ли ее, Лизы, Старшая обратно - вдруг ей захочется продолжить свои увещевания, по какому-либо поводу... Ну, или возникнет у нее желание снова поведать воспитаннице какую-нибудь историю из времен своего военного или же медицинского прошлого! Однако нет, все было тихо. Наверное, миссис Эллона Мэйбл и впрямь, легла спать. И это давало возможность...
Лиза припомнила, как она делала все это в прошлый раз - в смысле, прикинула примерный алгоритм действий, после которых все у нее получилось. Вспомнила, вроде бы, все, что нужно. А значит, теперь имело смысл приступать уже к самой процедуре... обращения-вызова.
Снова посыл изнутри, внутреннее движение в сторону адресата этого самого обращения. Прикрыть глаза, представить себе Флоранс - такую, какой она, Лиза, ее запомнила по прошлому визиту в ментальное пространство своей Старшей. Да-да, ту самую... Блондинку в белом. Темнокожую, с глазами нестерпимо яркого оттенка серого цвета. Представить ее... для начала как картинку. Затем представить себе, как она, картинка, становится все более объемной. Как она оживает... И как, в итоге, из этих объемных контуров, нарисованных памятью и воображением, выходит - вот прямо сейчас, шагнув вперед! - ее, Лизы странная знакомая, ментальная пленница миссис Эллоны Мэйбл. Выходит и замирает в неком... живом и вещественном пространстве условно серого цвета. Зависает, как в дымке, в полушаге от исходного контура-портала, за которым начинается... пространство ее тюрьмы. То самое, куда более неопределенное и потому подверженное ее влиянию. Сейчас эта странная ментальная сущность - заблудшая душа! - стоит на максимально возможном удалении от тех условных ворот, что ведут в некое измерение-пространство-вещество, где Флоранс может чувствовать себя комфортно. Ну, более или менее. Ментальная узница стоит вся в напряжении, удерживаясь в этом месте усилием воли, в ожидании продолжения - со стороны той, кто призвала ее образ своим воображением.
Теперь имеет смысл обратиться словесно - видимо, это необходимая часть ритуала, который может провести ее, Лизы, душу в глубины того самого ментального пространства. Туда, где Флоранс обитает много лет подряд и где она успела построить целую серию занятных виртуальных декораций, оставляющих для имеющегося здесь подобия органов чувств некую иллюзию-отголосок реального мира.
- Флоранс, я желаю говорить с тобою! – обозначает девочка прежнюю формулу своего обращения. - Прошу тебя, позволь мне войти! Клянусь, я не причиню тебе зла!
Адресат ее обращения отвечает молчаливым кивком головы и далее рука темной сущности тянется к той, кто ее призвала. Но девочка, отчего-то, вовсе даже ее не страшится, и спокойно протягивает руку в ответ.
Касание... ощущается как некий теплый вихрь. Который, подобно браслету, начинает навиваться на руку девочки, а после... Расширяется, обволакивает ее и превращается в некий полупрозрачный кокон, сотканный из призрачной материи лунных грез. Он и вправду, светится лунным светом, все ярче и ярче. И тянет, тянет девочку к тому порталу, куда сейчас отступает ментальная узница.
Вот уже Лиза внутри этого неописуеого пространства, которое состоит из осколков-корпускул, которые суть воспоминания и волн, которые суть былые чувства и ощущения твоей Старшей. Движение ускоряется и, внезапно...
Странное ощущение, новое и резкое. Толчок в ноги - снизу, будто ты приземлилась после прыжка. Легкое замешательство, на грани головокружения и...
Свет вокруг. Теперь - вот прямо сейчас - ты стоишь на холме. В том смысле, что ты, кажется, только что поднялась на него по пологому склону. Под ногами у тебя песчаная дорожка-тропинка. Справа-слева от нее невысокая трава - ярко зеленая, весенняя...
А впереди перед тобой некое подобие низенького каменного забора - наверняка, символизирующего старую поговорку: «My house is my castle»*********. Естественно, в этом заборе есть ворота - вернее, небольшая калитка. А там, внутри находится небольшой одноэтажный дом - не из кирпича, из старого камня. Дом этот окружен цветущим садом. Кажется здесь, в этом самом месте, выбранном для вашего свидания узницей по имени Флоранс, весна, как раз в самом разгаре.
Воздух здесь наполнен ароматом цветущих вишен – крупные цветы на деревьях, белые с розоватым оттенком, благоухают именно так! Этот волшебный запах кружит тебе голову, когда ты поворачиваешь ручку калитки, отворяешь дверь и делаешь первый шаг туда, за ограду...
Да! Лиза очутилась внутри этого цветущего сада – зимой, но ведь это же сон, здесь ведь возможно и такое! Прошла легким шагом по дорожке, выложенной розовой узорной плиткой, от самой калитки до крыльца этого маленького дома. Поднялась на крыльцо и… замерла в ожидании.
Нет, ей никто не открыл. Дверь – деревянная-дощатая, на металлических петлях, декоративных, но массивных, доходящих слева почти до ее середины, с ручкой-вертушкой, - даже не шелохнулась.
Лиза поискала что-то похожее на звонок. Справа, где-то на уровне ее лица, нашлось нечто странное и узорное, за которым с трудом угадывался динамик. Чуть ниже оказался отдельный зеленый выпуклый листок. Девочка догадалась, что это замаскированная кнопка, и надавила на него.
Она не ошиблась. Нет, звонок она не услышала – возможно, там, в доме, прозвучал какой-то другой сигнал. В динамике что-то щелкнуло, а потом зазвучал уже знакомый голос – который так странно был похож на голос ее Старшей, и в то же время так сильно отличался от него.
- Входи, Лиза! Поверни ручку и входи. Там не заперто! Я ждала тебя!
*Силы специального назначения Армии США
**Из угнетенных – в свободные! – перевод с лат.
***На действительной службе – перевод с англ.
****Буквально «горячие точки». В смысле, опасные места – перевод с англ.
*****Скрытые миссии. Или «тайные задания» – перевод с англ.
******Согласно официальной легенде, поначалу зеленые береты бойцы сил специального назначения носили неофициально. Их постоянно дергали по этому поводу, за нарушения формы одежды. До тех пор, пока один из их командиров, бригадный генерал William P. Yarborough, не взбунтовался против казенщины. Генерал Ярборо надел зеленый берет на параде в Центре специальных военных операций Форта Брэгг и промаршировал в таком… неуставном виде перед президентом Кеннеди. Его поступок привел генералов в бешенство. Ярборо хотели отдать под суд. Но лично JFK, который до этого был впечатлен подготовкой бойцов, носивших этот головной убор, утвердил зеленый берет, в качестве головного убора сил специального назначения.
******* В то время как он вернулся домой, его ждала молодая жена…
Зеленый Берет встретил свою судьбу
Он погиб, спасая угнетенных
И оставил ей, напоследок, только одну свою последнюю просьбу
********Прикрепи серебряные крылья на грудь моего сына
Сделай его одним из лучших в Америке
Пускай он пройдет через все испытания
Пусть он выиграет Зеленый Берет
Он выиграет Зеленый Берет
*********«Мой дом - моя крепость!» - перевод с англ.
- Видишь ли, моя девочка, - начала миссис Эллона Мэйбл, - эта песня... В общем, ее любил слушать отец Генри, наш капеллан. Да-да, тот самый, я тебе про него уже рассказывала! Знаешь, у него был электронный проигрыватель. Универсальный, с внутренней памятью и дисководом под CD и мини-диски. Там, на этом проигрывателе, было несколько разъемов, он мог его подключить к любой аппаратуре! Но светские песни он слушал нечасто. А вот эту любил. Баллада о Зеленом Берете. Ее пели… многие певцы-мужчины, начиная от автора, штаб-сержанта Барри Садлера. Но отец Генри, почему-то, предпочитал именно эту версию, где поет женщина... Эта самая, кантри-певица. И мне эта песня тоже нравилась. Я даже сама пыталась ее петь. Когда мы с Джоном уже встречались… я однажды исполнила ему эту песню - правда а-капелла, без сопровождения на гитаре или каком-либо еще музыкальном инструменте. Джон тогда так улыбнулся... вежливо. А потом спросил, эдак многозначительно - кому именно посвящается мое исполнение. Вопрос был странный - хотя бы, потому, что мы были с ним тогда наедине, в моем кабинете, который, в кои-то веки оказался свободным! Тогда я сказала, что песня, естественно, посвящается ему - а кому же еще! Он мне ответил, что есть небольшая проблема. Потом отошел в сторонку, к стене, где стоял его рюкзак. И достал оттуда кеми-восьмиклинку, в пиксельном камуфляже - это такой, где пятна по краям обозначены... квадратиками, что ли... Джон ее надел и сказал, что морпехи не носят беретов. Их головной убор только такой... И менять его, ни один из них, не согласится ни за что, и ни на что. Ни на берет, ни даже на неуставной «стетсон», как у некоторых кавалеристов. Морпех носит кепи... Ну, или панаму, если работает в поле. Или фуражку, при парадном мундире. И все.
Элли на секунду замолчала. Девочка не рискнула подать голос. Она просто ждала, пока ее Старшая приведет себя в чувство. Молодая женщина взяла стакан с водой, одним глотком допила его содержимое и продолжила.
- Я тогда… выскочила, как ошпаренная, из моего же собственного кабинета, вся в слезах! Тогда я на него очень сильно разозлилась. Ревела – там, в коридоре, в самом его конце. Там у нас было устроено нечто вроде «зеленого уголка», с монстерами и прочими такими… высокими растениями в горшках. Мы - в смысле, медики госпиталя - договорились там не курить и не хулиганить как-нибудь иначе. И приходили туда… ну, просто, чтобы успокоиться и поразмышлять – обычно каждый сам по себе, редко вдвоем, на поплакаться в жилетку особенно доверенному лицу. У меня такой человек был. Он тогда меня спас… Не дал мне порвать с тем, кого я полюбила. Это был…
Миссис Эллона Мэйбл сделала паузу такого... нервного окраса. То ли действительно, для того, чтобы собраться с мыслями, то ли приглашая свою воспитанницу продолжить недосказанную мысль. Лиза, естественно, предпочла второй вариант.
- Это был он, - с уверенностью в голосе заявила девочка. - Отец Генри, ваш капеллан!
- Все-то ты знаешь, моя милая! – улыбнулась Элли. – Все-то ты понимаешь!
Она погладила девочку по голове. Лиза прикрыла глаза и улыбнулась. А ее Старшая вздохнула и продолжила
- Отец Генри тогда услышал, что в «зеленом уголке» кто-то проливает горькие слезы. Пришел и утешил, как он выразился, погрустневшую душу. В смысле, меня он так назвал, там и тогда. А потом... привел туда Джона. Он нашел его в моем кабинете. Джон остался там, как он выразился, караулить помещение, на всякий случай. Отец Генри вернулся с ним ко мне и сделал ему серьезное внушение. Аккуратно и тактично - так, как умел это делать только он один! Тогда отец Генри усадил его рядом со мною – я при этом демонстративно отодвинулась, прямо таки скользнула по дивану в сторону… на полфута, не дальше. И смотрела вовсе не на того, кто оказался наравне со мной и рядом, хотя Джон, по ходу речи нашего капеллана, все время на меня виновато оглядывался. Но я глядела только прямо перед собой - в смысле, на отца Генри, но никак не на него. Вот принципиально! А наш капеллан говорил о том, что Зеленый Берет, тот, что из песни, не столько принадлежность U.S. Army Special Forces*, чей лозунг De Oppresso Liber** уважают во всем мире, сколько образ, символ мужества всех тех, кто служит своей стране active-duty*** в пресловутых hot spots****. В общих для них covert missions*****. А уж какой именно головной убор носит каждый из них, согласно форме одежды и боевому функционалу, принципиального значения не имеет. При этом, отец Генри сообщил адресату своей речи, крайне смущенному бойцу нашей славной морской пехоты, что сам этот берет обозначает готовность истинного бойца отказаться от подчинения глупым правилам, в том числе и армейским. Рассказал, что этот берет попал в войска, как раз из-за свободомыслия их командира, который, невзирая на запреты, принципиально надел его на парад и добился решения о признании его официальным головным убором сил специального назначения******.
На этом месте своего рассказа миссис Эллона Мэйбл усмехнулась, как бы подтверждая своей эмоцией неопровержимый факт торжества неотразимых аргументов капеллана. Видимо то, что убедительная победа в этом споре осталась именно за отцом Генри, было для нее принципиально важно.
- В общем, нашему капеллану удалось приструнить одного доблестного морпеха, - заявила она с торжествующей улыбкой на лице. – Джон так и сидел рядом со мной на диване, в этой своей кепи-восьмиклинке, в их фирменном-форменном головном уборе. Все время этого спича, пока отец Генри стоял перед нами и тратил на нас – в основном на него! – свое красноречие. В итоге, Джон смущенно покраснел, а потом… позволил себе нечто невообразимо бестактное!
Здесь она улыбнулась с нежностью.
- И… что же натворил твой… жених? – уточнила девочка.
- Ну… тогда женихом он вроде бы как не числился, - чуть смущенно пояснила Элли. – В смысле, еще не числился. Но уже имел к этому определенную… склонность. Поскольку, для начала сказал: «Я все понял!» После этого Джон повернулся ко мне и произнес: «Элли, извини!» А далее… Он снял с себя свою кепи, нахлобучил ее мне на голову, а потом… притянул меня к себе, обнял и поцеловал. В губы и при священнике! Как тебе такое нравится?!
- Не знаю… - Лиза смутилась. – Наверное, это было приятно… тебе. Но лично я бы посопротивлялась такой наглости! Хотя бы так… символически!
Девочка подняла руку на уровень своего лица и показала пальчиками мизерную дистанцию этого самого сопротивления – символического и предполагаемого. Молодая женщина усмехнулась, эдак одобрительно.
- Ну, если честно, то все примерно так и было! – ответила она. - Конечно же, я сопротивлялась этому самому… «нарушителю глупых правил»! Даже стукнула его несколько раз, по спине… обнимая его в ответ!
- А что священник? – поинтересовалась Лиза.
Она не то, чтобы ожидала от героя-священнослужителя какого-нибудь скандала - в стиле: «Покайтесь, грешники, блудники и блудницы! Неделю вам епитимьи… на гауптвахте!» Но все-таки, ей было очень интересно, как именно отреагировал именно этот служитель Господа на подобное... почти что развратное поведение своих духовных чад!
- А что, священник? – произнесла ее Старшая - вся в эдаком показном, комически-ханжеском смущении - повторив слова своей воспитанницы, правда, уже с другой интонацией. – Священник посмотрел на нас… Сурово так посмотрел! Я, кстати, с самого начала этой… обнимательной агрессии, одним глазом своим поглядывала на отца Генри, не вмешается ли он в ситуацию. Но наш капеллан…
Она рассмеялась таким… счастливым смехом доброго воспоминания. И продолжила.
- Отец Генри возвел очи горе – визуально, куда-то под потолок, дальше просто некуда было глядеть обычным нашим… человеческим зрением! – сказала она, улыбаясь искренне и радостно. - Потом воздел длани к сводам – то есть, поднял руки, ладонями на уровень лица, одну к другой, раздвинув их на уровень плеч. И сказал…
Элли набрала своим внешним видом – не только лицом! – максимально возможное количество визуально отображаемого ханжества. И произнесла следующее.
- Господи! – сказала она, обращаясь куда-то туда, ввысь, к незримому Субъекту, находящемуся где-то там, Свыше! – Благослови этих детей… как я благословляю их!
Молодая женщина улыбнулась и при этом выразительно глянула на свою воспитанницу. Лиза отреагировала на этот ее заинтересованный, условно вопросительный взгляд чуточку смущенной улыбкой, со своей стороны. Элли как-то удовлетворенно кивнула ей, отвернулась от своей юной собеседницы чуточку в сторону, и завершила свое выступление эффектной кодой.
- А потом, - сказала она, - отец Генри рассмеялся так… по-доброму. И перекрестил нас обоих, обнимающих друг друга. А после этого еще раз усмехнулся, покачал головой, махнул рукою нам, так сказать, на прощание. И ушел. Давая нам возможность самостоятельно обговорить все наши… спорные вопросы. В перерывах между поцелуями!
- Он любил вас, - тихо произнесла Лиза. Обозначила крошечную паузу, и продолжила, делая свой вывод из всего услышанного:
- Любил вас обоих. И он очень-очень хотел, чтобы вы с Джоном были счастливы.
Элли замолчала на целую минуту. Она замерла на полудвижении поворота головы в сторону девочки. И теперь, кажется, пыталась справиться с несколькими проблемами одновременно.
Лиза замерла, читая невысказанное. Или же придумывая самой себе возможность и умение все это... прочитать, понять, принять и осмыслить в личной своей рефлексии.
Судя по всему, миссис Эллона Мэйбл хотела:
1. Подавить внезапную свою реакцию на слова воспитанницы...
a) В смысле, вернуть обратно слезу, которая застыла в нерешительности в уголке ее левого глаза, забыв о том, что путь у нее только один - вниз и по щеке...
b) И еще, одновременно с этим, убрать слезный спазм из горла.
2. Вернуть воспитаннице свое внимание взглядом...
3. Коснуться рукой той самой девочки. которая была так неосторожна со словами и смыслами.
a) То ли для того, чтобы притянуть ее к себе - для объятий...
b) То ли для того, чтобы ударить ее - за дерзость.
Пункт второй, в перечне ее немедленных желаний, можно было выполнить, даже не реализуя пункта первого. Но в этом случае, возможность показать, продемонстрировать девочке свою адекватность и стрессоустойчивость накрывалась, образно выражаясь, туманом сомнения... А с подлинным-истинным содержанием пункта третьего тоже необходимо было как-то определиться...
Подпункт 3b) со стороны молодой женщины мог показаться весьма эффектным решением проблемы главенства, подчинения и неуместности некоторых… высказываний. Однако подпункт 3a) мог быть использован для позитивного решения проблемы. Поэтому Лиза предпочла остановиться именно на этом варианте.
Однако девочка не угадала. Совсем.
Ее Старшая тяжело вздохнула. Она развернулась к своей воспитаннице всем своим телом – ногами влево, на девяносто градусов, передвинувшись в ту самую позицию, в которой девочка ее утешала прежде - и отодвинулась назад, откинулась на ту же стену, что и несколько ранее. Прикрыла глаза. Застывшая в неопределенности слеза скользнула по щеке вниз - но только она одна, соло и без аккомпанемента. В том числе, звукового и ожидаемого.
- Элли…- растерянно произнесла девочка. – Я что, тебя обидела?
- Нет, - тихо отозвалась ее Старшая. – Ты сказала правду, просто…
Она снова вздохнула, открыла глаза и посмотрела на свою воспитанницу весьма сочувственным взглядом.
- Напугалась? – спросила она. – Думала, я врежу тебе, наотмашь, разобью тебе лицо… Просто, чтобы не заморачиваться применением розог и прочего, да?
- Нет… - Лиза отрицательно мотнула головой. – Я же знаю, ты любишь меня!
- Что никак не мешает мне применять к тебе средства, которые любой разумный человек посчитает недопустимыми, - прокомментировала молодая женщина ее предполагаемые мысли. – Лиза… Я помню, что я себе позволяла… И что я, наверняка, еще позволю себе… в отношении тебя!
- Это неважно! – тихо, но уверенно произнесла девочка. – Важно, чтобы ты не обижалась… А если обиделась, то простила… меня! Пожалуйста!
- Ой, бедная ты моя девочка… - вздохнула Элли. – Ну, с чего ты решила, что тебе есть, за что просить у меня прощения?
- Я тебя люблю, - ответила Лиза. – И я хочу, чтобы ты была счастлива. И если мои слова, дела или даже намеки… Если они тебя обидели - мне больно!
- Правда – штука колючая. Но боль от нее - это неизбежная боль. Ты причинила ее мне, но… Я тебе за нее благодарна.
Так сказала миссис Эллона Мэйбл. Она коротко кивнула своей юной собеседнице, подтвердив тем самым факт своей благодарности. И еще, факт принятия сказанного девочкой, без обид.
- Ты права, - сказала Элли, - отец Генри любил нас обоих. И не считал наши отношения какими-то безнравственными, потому и благословил нас. И мы… тоже любили его.
- Ты… вспомнила прошлое? По этой причине ты так рассердилась на то, что показывали по телевизору, да? – уточнила девочка.
- И да, и нет, - ответила ее Старшая. - Песня, которую ты услышала... Она когда-то пробуждала во мне только хорошие воспоминания. Но... так уж совпало, что я теперь, наверное, очень долго не смогу ее слушать.
- Почему? - спросила Лиза. - Неужто из-за того, что эту песню вставили в фильм про техасцев? Они ведь, наверное, тоже не имеют права носить этот самый... зеленый берет, да?
- Ой, девочка моя! - грустно улыбнулась Элли. - Мне нет смысла к этому придираться! Журналисты, в том числе и те, кто готовят телепередачи, как правило, знают выбранную ими тему «по верхам», и не задумываются обо всяких тонкостях и частностях. Скорее всего, они рассуждали примерно так же, как отец Генри. Принимая Зеленый Берет как символ доблести всех наших бойцов, которые воевали за границей. Не в этом дело...
- А в чем?
Вопрос этот девочка задала... настойчиво - наверное, даже слишком. Однако, адресат этого самого вопрошения нисколько не сочла себя задетой этой настойчивостью. Скорее, наоборот, она приняла очередной вопрос своей воспитанницы как повод для объяснений. Вполне искренних и... наверняка, необходимых. Для нее самой.
- Ты помнишь, на каком куплете я не выдержала и сорвалась?
Встречный вопрос миссис Эллона Мэйбл произнесла достаточно спокойным тоном голоса. Девочка сразу же нахмурилась. Однако вопрос был задан. Ее Старшая, почему-то, очень хотела знать мнение своей воспитанницы именно по этому поводу.
- Я помню, - ответила Лиза.
Сразу же после этой вводной фразы к ожидаемому ответу, девочка взяла себе паузу - небольшую, всего на несколько секунд - для раздумья, вызванного попыткой придумать некий хотя бы условно правильный ответ. Нейтральный и соответствующий: с одной стороны - правде-истине и фактическому содержанию текста, который девочка толком даже не смогла понять; с другой стороны - состоянию ее, Лизы, Старшей, которое все еще было достаточно неопределенным и несколько далеким от обычной нормы. В общем, мысленно обозначив примерное содержание продолжения спича, девочка позволила себе перейти к сути.
- В том куплете, - сказала она, - я поняла совсем немного. Слова там... какие-то странные. Кто-то там... «чистил путь». И перечислялось, кто именно участвовал в этой миссии... которая, зачем-то была тайной, скрытой ото всех. Но я из всех тех, кто это делал, поняла только про тюленей. Однако как они все это делали, а самое главное, зачем... Прости, но я никак не могла сообразить. Этот куплет... он про какой-то секретный зоопарк? Куда привезли дрессированных тюленей и еще кого-то, им в компанию, чтобы скучно не было? Или это про какой-то цирк?
Ее слова произвели на молодую женщину очень странное впечатление. Миссис Эллона Мэйбл расхохоталась эдаким искренним смехом облегчения. Отсмеявшись, она резко подвинулась вперед, обхватила свою воспитанницу, расцеловала ее в обе щечки. Потом отодвинулась на дистанцию в стиле «руки на плечи» и ласково потеребила пальцами только что расцелованные места.
- Умница ты моя! - безапелляционно заявила она. - Господи, какое же ты чудо! Так забавно обыграть своей иронией всю эту историю! Причем искренне, безо всякого глума и издевательства! Браво, моя дорогая!
- Элли... Я снова сказала что-то не то? - Лиза смутилась. - Какую-то глупость, да?
- Ну, в принципе, конечно же, так! - усмехнулась ее Старшая. - Но только примерно. Во всяком случае, меня ты развеселила! А что еще нужно, правда?
Она снова притянула девочку к себе, на дистанцию нос к носу - в буквальном смысле этих самых слов. И ласково коснулась ее - вот так вот, кончик носика молодой женщины задел самый-самый кончик носика одной девочки, позволяющей себе столь занятно иронизировать над серьезными вещами. А потом Элли еще и повертела головой своей из стороны в сторону - чуть-чуть, самую капельку! - обозначив коротенькую серию быстрых касаний-задеваний, щекотных до смешного поморщивания, улыбки и... чиха в самом конце!
В смысле, чихнула именно Лиза. Едва успела чуточку отодвинуться и прикрыться ладошкой, чтобы, пардон, не забрызгать свою Старшую. Впрочем, Элли была на нее вовсе не в обиде. Сама она отодвинулась на несколько более протяженную дистанцию, а после подала своей воспитаннице то самое полотенце, которое девочка предоставила ей чуточку ранее. Лиза смущенно привела себя в порядок и вернула сей утирательный предмет обратно. Молодая женщина снова отложила его в сторонку и подальше, чтобы не мозолил глаза, а потом взяла девочку за руки и улыбнулась ей, откровенно и чуточку смущенно.
- Прости меня, Лиза! - сказала она. - Я просто хотела тебя повеселить, так сказать, в порядке благодарности. Ты... лучший лекарь для моей души, какого я могла бы отыскать! Спасибо тебе!
- Ты мне... льстишь, вот! - откликнулась девочка на ее восторженно-благодарную реплику. - А я ведь, кажется, действительно сказала глупость!
- Глупость! - подтвердила ее Старшая. - Но забавную! И лекарственную... для меня!
- Просветишь? - поинтересовалась адресат ее восторгов. - А то, лично я так и не поняла всего, что успела здесь для тебя... наюморить! Вот! А я хочу знать, над чем ты сейчас смеялась! Вдруг... надо мной?
- Разумеется, нет! - ответила с улыбкой та, кто взяла на себя многосложный труд по ее, Лизы, воспитанию. - Я смеялась над тем, как ты, обычный ребенок... Ну, хорошо, не такой уж обычный - просто весьма отдаленный от наших армейских глюков и тараканов мозгового обитания - поняла слова, связанные с нашим сленгом! Это так мило! И даже в чем-то точнее, чем буквальное понимание... ситуации!
- Ну, так расскажи мне! - настойчиво попросила девочка. И добавила:
- Пожалуйста!
- Видишь ли, Лиза,- начала ее Старшая очередную серию своих пояснений - увы, совершенно необходимых, просто из соображений элементарной справедливости! - В том куплете... В общем там идет перечисление множества подразделений и служб, связанных с проведением специальных операций за границей. Все они, в общем, работают на общий результат... Вернее, должны работать. На самом деле, получается... очень даже по-разному, так что, реальное взаимодействие спецслужб, несмотря на наличие координирующих органов, типа SOCOM, время от времени превращается в грустно-веселый цирк, зоопарк и карнавал одновременно. Я сама с таким не сталкивалась, но Джон несколько раз говорил мне об этом, примерно этими словами - естественно, без подробностей, тех самых неприятных случаев накладок и неразберихи, в которых ему довелось участввовать и наблюдать их изнутри. Лиза, ты... действительно, ментат, раз сумела считать такую подробность нашего с ним... прошлого!
- Я... Не считывала ничего подобного! - возразила девочка. - В смысле, не считывала ничего такого специально. Просто... подумалось. Именно этими словами. Не знаю, почему.
- Что же касается, тюленей, - продолжила Элли, - Это просто аббревиатура. Составное слово, сокращение. Sea, air и land. Так называют флотских боевых пловцов, которые могут действовать и на море, и в воздухе, и на земле. Вместе получается Navy SEALs. Звучит, как «тюлени». Кстати, когда пловцы работают в аквалангах, они действительно чуточку похожи на морских... зверушек!
- Теперь понятно, - чуть смущенно улыбнулась девочка. - SOCOM командует, все прочие им подчиняются. А «тюлени» из песни это просто боевые пловцы. А «чистить путь» они выходят...
Лиза намеренно оборвала фразу, приглашая свою Старшую ее закончить - как бы возвращая адресату своих слов применение этого риторического приема. Ответ молодой женщины не заставил себя долго ждать.
- Они выходят в полном вооружении, - ответила Элли, - и очищают дорогу от любого противника, который может оказаться на пути. Обезвреживают мины, ловушки... Уничтожают врагов, укрывшихся в засадах. Такова их работа - жестокая, безжалостная и эффективная... чаще всего.
- Бывают исключения? - уточнила Лиза.
- Бывают, - Элли отвела свой взгляд. Но пауза, которую она взяла себе была очень короткой. Просто потому, что она решила выговориться, рассказав своей воспитаннице главную суть проблемы - обозначив ее раз и навсегда, точно и без прикрас:
- Именно они, все вместе, должны были спасать Джона и его бойцов. Обязаны были вытащить их из плена - живых или мертвых! Джон так и говорил мне, что даже если он погибнет на войне, я смогу его достойно похоронить.
- Прости... - Лиза огорченными глазами посмотрела ей в лицо. Но миссис Эллона Мэйбл, встретившись со своей воспитанницей взглядом, продолжила разъяснения их непростой ситуации - той, что случилась там и тогда. Ситуации, о которой девочка имела неосторожность ей напомнить.
- Их так много... - с горечью произнесла Элли. - Всех этих специальных команд, бойцы которых прошли огонь, воду, медные трубы и всевозможные «горячие точки» на карте мира. Но никто из них так и не смог мне помочь. А их командование...
Она сделала паузу, а потом... Нет, не всхлипнула. Просто тяжело вздохнула и сделала вывод, горечью в тысячу хинных единиц... если не горше.
- Их командиры предали Джона и его ребят, - сказала она. - Или струсили... Или же и то, и другое вместе. Ты ведь помнишь... после чего я ревела и неслась по обледенелой зимней дороге, перед тем, как повстречала тебя?
- Помню, - девочка утвердительно кивнула головой. - В тот день... тебе отказали в продолжении поисков. И ты почти отчаялась.
- Не почти, а совсем, - холодно поправила ее Старшая. - И меня в ту холодную ночь спасла только встреча с тобой. И я не устану благодарить Бога за то, что Он подарил... нас с тобою друг другу. И еще...
Она снова замолчала, собираясь с мыслями. И девочка не рискнула ее торопить, до тех самых пор, пока молодая женщина сама не продолжила свою речь.
- В той песне, которую я когда-то любила... Там есть еще один куплет. Я хочу, чтобы ты его услышала... в моем исполнении. Так будет проще и понятнее. Понимаю, - добавила Элли, - я не самая талантливая певица в штате Мэн... Но ты ведь потерпишь, да?
- А вдруг мне понравится? - улыбнулась Лиза. - И вызову тебя «»на бис»?
- Ну, это вряд ли! - смущенно произнесла адресат ее комплимента. - Не думаю, что тебе так уж придется по вкусу мой вокал. Но все равно... Слушай!
Молодая женщина слегка откашлялась, приводя свой голос в порядок. Потом выпрямилась и... буквально выдохнула первые слова куплета.
While back at home a young wife waits
Her Green Beret has met his fate
He has died for those oppressed
Leaving her this last request*******
Голос молодой женщины звучал иначе, чем вокал певицы, чья песня была использована при монтаже телевизионной программы. То, как пела ее, Лизы, Старшая, понравилось девочке гораздо больше - возможно, по той простой причине, что исполнение a capella отличалось смещением звучания в сторону низких обертонов. Ну и еще, во время своего пения Элли гораздо четче произносила окончания слов, так что уловить содержание песни в ее исполнении было куда как легче! Вот только то, о чем она сейчас пела...
Смысл текста был более, чем ясен. Даже слова о том, что герой песни «погиб за угнетенных», имели четкую и однозначную коннотацию-отсылку к той речи, которую когда-то для двух поссорившихся влюбленных произнес отец Генри, капеллан военного госпиталя. Человек, который для ее, Лизы, Старшей был не просто духовным наставником... Он для нее был - и оставался! - кем-то куда более значимым и дорогим. Наверняка, именно ему она поверяла все свои самые тайные мысли - те, что обычно принято скрывать от окружающих.
Да... Вряд ли миссис Эллона Мэйбл что-то утаивала от него на исповеди. Да и в повседневном общении, когда приходила в его капелланский закуток просто для того, чтобы выпить чаю и поболтать, а вовсе не для покаяния...
Тем временем, ее, Лизы, Старшая уже перешла к финалу этой самой песни.
Put silver wings on my son's chest
Make him one of America's best
He'll be a man they'll test one day
So have him win the Green Beret
Have him win the Green Beret********
Повторив крайнюю строчку припева, Элли замолчала. Кажется, глаза у нее снова были на мокром месте. Впрочем, на этот раз она сдержалась и, буквально задавив внутри себя слезный спазм, смогла даже прокомментировать то, что она сейчас пропела.
- Лиза, милая! – сказала она. – Помнишь, мы с тобою говорили, насчет того, чтобы я тебя удочерила? И ты мне тогда отказала, помнишь?
- Помню! – кивнула головой Лиза. И добавила смущенно:
- Прости…
- Тебе не за что просить у меня прощения, - ответила ее Старшая. – Ты была абсолютно права. Ведь ты действительно любишь меня вовсе не так, как свою маму. И я, похоже, люблю тебя вовсе не так, как свое собственное дитя, а совсем иначе. Собственный ребенок… он растет и формируется, как личность, с подачи родителей… особенно матери! Именно под ее контролем, особенно когда дитя совсем еще малое и несмышлёное! Родитель может влиять на свое дитя с самого рождения! Ну… я так думаю! А ты…
Элли улыбнулась ей – такой странной, особенной улыбкой, с оттенками радости, удивления и восхищения одновременно.
- Ты свалилась на меня нежданно-негаданно, - сказала она. – Вся и сразу, такая, как ты есть! Девочка-ментат, моя личная загадка и… подарок Свыше мне во утешение!
Элли мягко коснулась ее щеки, самыми кончиками пальцев. Лиза хотела, как обычно, поймать ее руку губами. Но в этот раз отчего-то не решилась. Впрочем, кажется, ее Старшая поняла это и приняла как приглашение выразить все, что она хотела, полностью и до конца. Элли кивнула головой, в знак принятия этого предложения.
- Я люблю тебя, Лиза! – произнесла она. – Но я прошу тебя… Постарайся понять: то, что мы вместе и рядом, вовсе не заменит мне исполнения обычного и нормального женского желания – продолжить жизнь любимого мужчины через дитя, рожденное от него и для него. А мне, увы, некому надеть на грудь Silver Wings - серебряный значок парашютистов Army Special Forces. На память об отце…
- Элли, я же сказала, что твой муж вернется! – воскликнула девочка. – И у вас с ним будут дети! Все случится именно так! Обязательно! Ты знаешь, что я ментат. А значит, я иногда чувствую все так, как оно есть на самом деле. Пожалуйста, поверь мне!
- Ой, милая моя девочка… - Элли притянула к себе Лизу и обняла ее. – Как же я хочу, чтобы ты оказалась права…
Продолжать успокоительные заверения девочка не рискнула. Просто потому, что все уже было сказано. А для того, чтобы дополнить свои речи иными аргументами, необходимо было иметь нечто более наглядное, чем общие ощущения и предположения о благоприятном развитии ситуации – в итоге ее разрешения, которое случится… Бог Весть когда!
Вечер… завершился вполне ожидаемо. Укладыванием одной юной и весьма пострадавшей – хотя телесно вылеченной! – персоны в постель, со всеми возможными церемониями. Кажется, Элли чувствовала себя теперь очень неловко, после всего, что случилось за день. Поэтому молодая женщина все время смотрела на свою воспитанницу и как будто бы извинялась. Ну… или готова была извиниться, при первом же намеке на свою предполагаемую неправоту.
Лизе от этого тоже было весьма неудобно. Но как снять эту неловкость, она не знала. Встречные извинения, с ее стороны, разумеется, были совершенно неуместны. Объясняться – тоже было бессмысленно, поскольку все слова были уже сказаны, и вроде бы произносились самым доброжелательным и правильным тоном. Оставалось… переспать с этой проблемой. Причем, каждой из них самостоятельно. Поэтому девочка позволила своей Старшей себя раздеть… А далее осмотреть ее, Лизу, снова, на этот раз при полном электрическом свете, непоследственно под лампой, на предмет наличия – вернее, отсутствия! – зримых подтверждений полученных ею в этот день жестких болевых воздействий. Не обнаружив у нее на коже ничего такого, яркого и предосудительного, Элли подала ей ночную рубашку. Ну, а дальше, после того, как ее воспитанница надела-натянула сие одеяние, предназначенное для путешествия в Страну Морфея [имеется в виду древнегреческий бог добрых сновидений, а вовсе не то, что некоторые подумали!], Элли снова обняла ее. Причем девочка буквально кожей своей чувствовала все невысказанные извинения и сожаления, которые ее Старшая стеснялась произнести вслух. Ее, Лизу, это, в общем-то, устраивало. Поскольку смысла в них она не видела вовсе. И вполне себе радостно улеглась в постель, как только ее отпустили.
Однако и там ее не оставили. Погасив все лампы в ее, Лизы, комнате – кроме ночника! – миссис Эллона Мэйбл опустилась перед ее постелью на колени. Она долго молилась – не принуждая, впрочем, свою воспитанницу к этому душеспасительному занятию. В результате девочка снова почувствовала определенную неловкость и даже задумалась о том, что в следующий раз, скорее всего, присоединится к своей Старшей, в этом ритуальном действии - если уж не рядом с ней, на коленях, то, во всяком случае, здесь в постели. Лиза подумала, что Элли охотно научит ее какой-нибудь молитве, читаемой по-латыни, помимо тех, которые известны ей со времен приютской жизни. И даже, возможно, переведет ее, разъяснив смысл тех слов, которые сейчас звучали для девочки красиво, таинственно-странно и совершенно непонятно. Приняв для себя такое... предварительное решение, Лиза даже успокоилась и дослушала сие религиозно-мистическое выступление своей Старшей перед Богом вовсе даже без прежней своей аккуратно скрываемой иронии или неприязни, каковые - что уж греха таить! - время от времени переполняли ее в отношении всевозможных религиозно-обрядных процедур. Все-таки нет лучшей прививки от Веры, чем нелепая и дурацки устроенная обрядовость, к которой принуждают те, кого ты не уважаешь, презираешь и даже порою ненавидишь!
Кстати, подобное осознание пришло к девочке впервые. И она отчего-то подумала, что если бы знакомство с основами религии ей устроил покойный капеллан, благословивший ее, Лизы, Старшую и одного отважного морпеха, то она, Лиза, относилась бы к религиозным догматам с куда большим уважением! И не имела бы никаких проблем в личном общении с Тем, Кого миссис Эллона Мэйбл рекомендовала ей как адресата любых искренних прошений духовного плана.
Эти мысли... подвигли ее на реализацию двух идей - ну, помимо возможного составления молитвенной компании для своей Старшей, приблизительно завтра вечером. Прежде всего, как только миссис Эллона Мэйбл закончила молиться и выпрямилась, Лиза тут же потянулась-нагнулась в ее сторону и все-таки поймала поцелуем ее руку - ту самую, которой молодая женщина только что осеняла крестным знамением, сначала на себя, потом на свою воспитанницу. Элли, конечно же, несколько смутилась, но скорее порадовалась ее, Лизы движению, обозначавшему явное уважение к тому самому религиозному жесту. Миссис Эллона Мэйбл пожелала девочке спокойной ночи, Лиза ответила ей тем же самым. И молодая женщина отправилась к себе в комнату, аккуратно притворив за собою дверь.
В общем, это было как бы во-первых. А во-вторых...
Во-вторых случилось спустя несколько минут после того, как Элли поднялась к себе. Все это время девочка напряженно вслушивалась в то, что происходило там, за дверью. В смысле, не идет ли ее, Лизы, Старшая обратно - вдруг ей захочется продолжить свои увещевания, по какому-либо поводу... Ну, или возникнет у нее желание снова поведать воспитаннице какую-нибудь историю из времен своего военного или же медицинского прошлого! Однако нет, все было тихо. Наверное, миссис Эллона Мэйбл и впрямь, легла спать. И это давало возможность...
Лиза припомнила, как она делала все это в прошлый раз - в смысле, прикинула примерный алгоритм действий, после которых все у нее получилось. Вспомнила, вроде бы, все, что нужно. А значит, теперь имело смысл приступать уже к самой процедуре... обращения-вызова.
Снова посыл изнутри, внутреннее движение в сторону адресата этого самого обращения. Прикрыть глаза, представить себе Флоранс - такую, какой она, Лиза, ее запомнила по прошлому визиту в ментальное пространство своей Старшей. Да-да, ту самую... Блондинку в белом. Темнокожую, с глазами нестерпимо яркого оттенка серого цвета. Представить ее... для начала как картинку. Затем представить себе, как она, картинка, становится все более объемной. Как она оживает... И как, в итоге, из этих объемных контуров, нарисованных памятью и воображением, выходит - вот прямо сейчас, шагнув вперед! - ее, Лизы странная знакомая, ментальная пленница миссис Эллоны Мэйбл. Выходит и замирает в неком... живом и вещественном пространстве условно серого цвета. Зависает, как в дымке, в полушаге от исходного контура-портала, за которым начинается... пространство ее тюрьмы. То самое, куда более неопределенное и потому подверженное ее влиянию. Сейчас эта странная ментальная сущность - заблудшая душа! - стоит на максимально возможном удалении от тех условных ворот, что ведут в некое измерение-пространство-вещество, где Флоранс может чувствовать себя комфортно. Ну, более или менее. Ментальная узница стоит вся в напряжении, удерживаясь в этом месте усилием воли, в ожидании продолжения - со стороны той, кто призвала ее образ своим воображением.
Теперь имеет смысл обратиться словесно - видимо, это необходимая часть ритуала, который может провести ее, Лизы, душу в глубины того самого ментального пространства. Туда, где Флоранс обитает много лет подряд и где она успела построить целую серию занятных виртуальных декораций, оставляющих для имеющегося здесь подобия органов чувств некую иллюзию-отголосок реального мира.
- Флоранс, я желаю говорить с тобою! – обозначает девочка прежнюю формулу своего обращения. - Прошу тебя, позволь мне войти! Клянусь, я не причиню тебе зла!
Адресат ее обращения отвечает молчаливым кивком головы и далее рука темной сущности тянется к той, кто ее призвала. Но девочка, отчего-то, вовсе даже ее не страшится, и спокойно протягивает руку в ответ.
Касание... ощущается как некий теплый вихрь. Который, подобно браслету, начинает навиваться на руку девочки, а после... Расширяется, обволакивает ее и превращается в некий полупрозрачный кокон, сотканный из призрачной материи лунных грез. Он и вправду, светится лунным светом, все ярче и ярче. И тянет, тянет девочку к тому порталу, куда сейчас отступает ментальная узница.
Вот уже Лиза внутри этого неописуеого пространства, которое состоит из осколков-корпускул, которые суть воспоминания и волн, которые суть былые чувства и ощущения твоей Старшей. Движение ускоряется и, внезапно...
Странное ощущение, новое и резкое. Толчок в ноги - снизу, будто ты приземлилась после прыжка. Легкое замешательство, на грани головокружения и...
Свет вокруг. Теперь - вот прямо сейчас - ты стоишь на холме. В том смысле, что ты, кажется, только что поднялась на него по пологому склону. Под ногами у тебя песчаная дорожка-тропинка. Справа-слева от нее невысокая трава - ярко зеленая, весенняя...
А впереди перед тобой некое подобие низенького каменного забора - наверняка, символизирующего старую поговорку: «My house is my castle»*********. Естественно, в этом заборе есть ворота - вернее, небольшая калитка. А там, внутри находится небольшой одноэтажный дом - не из кирпича, из старого камня. Дом этот окружен цветущим садом. Кажется здесь, в этом самом месте, выбранном для вашего свидания узницей по имени Флоранс, весна, как раз в самом разгаре.
Воздух здесь наполнен ароматом цветущих вишен – крупные цветы на деревьях, белые с розоватым оттенком, благоухают именно так! Этот волшебный запах кружит тебе голову, когда ты поворачиваешь ручку калитки, отворяешь дверь и делаешь первый шаг туда, за ограду...
Да! Лиза очутилась внутри этого цветущего сада – зимой, но ведь это же сон, здесь ведь возможно и такое! Прошла легким шагом по дорожке, выложенной розовой узорной плиткой, от самой калитки до крыльца этого маленького дома. Поднялась на крыльцо и… замерла в ожидании.
Нет, ей никто не открыл. Дверь – деревянная-дощатая, на металлических петлях, декоративных, но массивных, доходящих слева почти до ее середины, с ручкой-вертушкой, - даже не шелохнулась.
Лиза поискала что-то похожее на звонок. Справа, где-то на уровне ее лица, нашлось нечто странное и узорное, за которым с трудом угадывался динамик. Чуть ниже оказался отдельный зеленый выпуклый листок. Девочка догадалась, что это замаскированная кнопка, и надавила на него.
Она не ошиблась. Нет, звонок она не услышала – возможно, там, в доме, прозвучал какой-то другой сигнал. В динамике что-то щелкнуло, а потом зазвучал уже знакомый голос – который так странно был похож на голос ее Старшей, и в то же время так сильно отличался от него.
- Входи, Лиза! Поверни ручку и входи. Там не заперто! Я ждала тебя!
*Силы специального назначения Армии США
**Из угнетенных – в свободные! – перевод с лат.
***На действительной службе – перевод с англ.
****Буквально «горячие точки». В смысле, опасные места – перевод с англ.
*****Скрытые миссии. Или «тайные задания» – перевод с англ.
******Согласно официальной легенде, поначалу зеленые береты бойцы сил специального назначения носили неофициально. Их постоянно дергали по этому поводу, за нарушения формы одежды. До тех пор, пока один из их командиров, бригадный генерал William P. Yarborough, не взбунтовался против казенщины. Генерал Ярборо надел зеленый берет на параде в Центре специальных военных операций Форта Брэгг и промаршировал в таком… неуставном виде перед президентом Кеннеди. Его поступок привел генералов в бешенство. Ярборо хотели отдать под суд. Но лично JFK, который до этого был впечатлен подготовкой бойцов, носивших этот головной убор, утвердил зеленый берет, в качестве головного убора сил специального назначения.
******* В то время как он вернулся домой, его ждала молодая жена…
Зеленый Берет встретил свою судьбу
Он погиб, спасая угнетенных
И оставил ей, напоследок, только одну свою последнюю просьбу
********Прикрепи серебряные крылья на грудь моего сына
Сделай его одним из лучших в Америке
Пускай он пройдет через все испытания
Пусть он выиграет Зеленый Берет
Он выиграет Зеленый Берет
*********«Мой дом - моя крепость!» - перевод с англ.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Беглянка
45.
Лиза поступила в точности так, как ей рекомендовали с той стороны динамика. В том смысле, что она просто повернула ручку, открыла дверь в направлении «на себя» – с усилием, противодействуя грамотно настроенному дверному доводчику – и шагнула туда, за порог.
Внутри оказалось нечто вроде холла-прихожей. Странно было то, что здесь… В общем, визуально места оказалось несколько больше, чем можно было бы ожидать. Стена по правую руку состояла из встроенных стенных шкафов, нескольких подряд, со сдвижными панелями, зеркальными и красного дерева. В правом углу впереди виднелись две стойки-вешалки с одеждой и прочим. На стене слева располагались два окна – витражные, составленные из вытянутых прямоугольников, кое-где в мелкое стекло, кое-где покрупнее. Витражи изображали что-то из рыцарских походов, кажется из серии легенд о Святом Граале. В левой части стены, противоположной входу, виднелась двустворчатая дверь, через которую можно было пройти дальше в этот дом. А посередине этого пространства прихожей стояла она, Флоранс. Темнокожая блондинка, с ярко-серыми глазами, по-прежнему вся в белом, стильном и изящном. И на ее одежде играли цветные лучи от священных легенд, изображенных на витражах.
Ну и, разумеется, как только Лиза сделала от порога пару шагов в ее направлении, эта самая Флоранс набросилась на нее, обхватила, приподняла, закружила, в совершеннейшем восторге от ее, Лизы, присутствия в этом доме.
- Ты здесь! Ты здесь! Ты здесь! – повторяла она восторженным голосом. – Ты пришла! Спасибо!
- Флоранс… Фло! – откликнулась на ее энергичные объятия Лиза. - Я... Ой, не жми так сильно, задушишь!
Крайние слова и вправду, были произнесены эдаким... сдавленным тоном голоса. И, естественно, адресат обращения на него отреагировала, причем весьма своеобразно. Флоранс оставила свои вращательные па, позволила ногам девочки коснуться пола, однако вовсе не пожелала выпустить объект своих восторгов. Напротив, она обозначила на теле своей гостьи серию объятий-прижатий, числом целых три штуки - ну или как там обозначить числительные в отношении таких... личных жестов-движений, на грани интимности? Особенно, если они перемежаются с поцелуями... В щечку слева, в щечку справа, а дальше... посередине и прямо в губы!
Безобразие, правда? Вот и Лиза тоже несколько... засмущалась.
- Фло… что ты делаешь? – спросила она, сконфузившись. – Зачем?
- Не зачем, а почему! Просто потому, что люблю тебя! – безапелляционно заявила узница этого странного места. – Ну... Хорошо, хорошо! Так уж и быть! Если ты стесняешься моих откровенных поцелуев, я учту твое мнение... на будущее!
Прижав ее к себе еще раз – с явным наслаждением! - темнокожая девушка, наконец-то, отпустила свою гостью. Потом немедленно исполнила странный танцевальный пируэт. Развернулась кругом - вернее, закружилась, повернувшись направо, быстро и сразу же на все триста шестьдесят градусов - снова оказавшись к ней лицом. Отступила на один шаг и повернувшись чуть направо, темная личность низко поклонилась девочке – церемониально, в стиле поклонов придворных дам, которые на дворцовом приеме обращаются в сторону монаршей особы! – как будто Лиза и вправду была некой… властительницей!
- Добро пожаловать, моя дорогая! – торжественно произнесла Фло. – Приглашаю тебя войти!
И немедленно обозначила направление предполагаемого движения своей гостьи – рукой, эдаким старомодным изящным жестом, не выходя, при этом, из поклона.
Между прочим, не было заметно, чтобы Фло хоть как-то по этому поводу иронизировала. Во всяком случае, на выражении ее лица это никак не отражалось. Напротив, у девочки оставалось такое впечатление, что темнокожая девушка с фантастически яркими серыми глазами просто искренне радуется ее, Лизы, приходу.
С одной стороны, это, несомненно, радовало. С другой стороны… несколько удивляло.
Лиза постаралась быть вежливой. Обозначила поклон – как ей самой показалось, исполненный достоинства. И шагнула в сторону двери, створки которой сами собой, как по волшебству - а куда же здесь без него? - раскрылись ей навстречу.
Девочка вошла в следующее помещение и обнаружила там небольшой коридор – вдоль стены этого дома. Слева от нее оказались два окна, с видом на некие зеленеющие поля и высокие стрелы деревьев с пирамидальными кронами – учитывая склонность владелицы дома сего к средиземноморским пейзажам, это, возможно, были кипарисы. Справа находились три двери. Флоранс шагнула вослед своей гостье и снова молча, жестом предложила ей среднюю из них. Лиза кивнула в знак понимания, подошла к указанной двери, сама распахнула ее и зашла внутрь.
Там она обнаружила гостиную – небольшую, наверное, пропорционально размерам всего этого дома, хотя…
Мелькнула мысль, что ежели здесь все, по сути, состоит из образов-воспоминаний, то внешние размеры дома никакого значения не имеют в принципе. И внутри могут быть помещения сколь угодно большого размера и даже вариативные, в соответствии с переменчивым вкусом той, кто все это творит hic et nunc*, в переменчиво-условном ментальном пространстве миссис Эллоны Мэйбл.
И еще…
Следующая мысль, которая пронеслась в ее голове, была уже о том, что здесь, в этом странном месте-которого-нет, хозяйка этого… придуманного дома вполне может знать все то, о чем она, Лиза, сейчас думает. Просто потому, что ее, Лизы, душа… как минимум частично находится вне того самого тела, которое она обычно занимает.
Лиза повернулась к той темнокожей девушке, которая выступала принимающей стороной этого визита. Флоранс уже успела войти. Хозяйка этого... придуманного дома на короткое время отвернулась к двери – для того, чтобы ее, эту самую дверь, прикрыть. Потом развернулась обратно к своей гостье и коротко кивнула головой, в знак согласия.
- Все так, - дополнила она свой жест словами. – Я не то, чтобы могу читать твои мысли… Я их слышу сейчас. Ну, или как-то еще… ощущаю.
- А я вот так не умею, - вздохнула Лиза. И уточнила:
- Слушай, я когда-нибудь смогу этому… научиться?
- Ты можешь научиться, дело нехитрое, - согласилась Фло. – Тем более, для тебя. Но… зачем тебе такие сложности? Слышать мысль внутри себя и эхом, через подобие звука, на слух, воспринимать то, что я говорю... Это же просто неудобно!
- А как же ты? – поинтересовалась девочка.
- Я – совсем другое дело! – ответила Флоранс. – Я уже привыкла… читать мысли нашей Элли и слышать ее слова, произвольно варьируя восприятие двух условных линий… сигналов. Не забывай, я обитаю здесь уже несколько лет. И у меня, в общем-то, не было особого выбора.
- К тому же, ты бы предпочла оставить свои мысли в неприкосновенности, - дополнила ее мысль девочка и Флоранс охотно кивнула ей в ответ.
- Конечно же, я предпочту некоторую приватность, - согласилась она. - Во всяком случае, сейчас, пока еще мы не узнали друг друга ближе. Просто для того, чтобы у нас с тобою был шанс привыкнуть к нашим... Вернее, к моим странностям.
- А зачем тебе к ним привыкать, если они и так уже твои? - искренне удивилась Лиза.
- Мне ведь нужно будет привыкать еще и к тому, как именно ты на них отреагируешь! - немедленно нашлась ее собеседница. - Вдруг тебе что-то не понравится? И мне тогда придется срочно менять мои привычки... некоторые. Ну, или же как-то уговаривать тебя принять их или хотя бы... смириться с ними,
- Думаешь, такое возможно? - усомнилась девочка.
- Конечно, возможно! - энергично подтвердила Флоранс. - Ты же приняла некоторые привычки нашей Элли! И вовсе даже не пытаешься переделывать ее под себя и свои интересы.
- Элли сама пытается ограничивать себя в том, что может мне оказаться не по нраву, - попыталась защитить свою Старшую девочка. - Я даже частенько думаю, что она все время чувствует себя передо мною виноватой. Поэтому она все время смягчает те строгости, которые вправе ко мне применять - те, на которые я согласилась с самого начала.
- Мало ли, на что ты тогда согласилась! - фыркнула темнокожая девушка. - Элли с самого начала запросила в отношении тебя... слишком много прав! Но это нормально. Она ведь сама начала постепенно делать оговорки о том, что ты вправе ограничивать ее, в части таких... крайностей. И я не могу с нею не согласиться. Знаешь, Лиза, дети бывают очень разные. Некоторым суровое обращение просто необходимо. Но у тебя вовсе другой случай. Поэтому и я тоже... сделала оговорки, насчет того, чтобы ты могла говорить свое «Нет!» не только ей, но и мне!
- Спасибо! - улыбнулась девочка.
- Пожалуйста! - в тон ей откликнулась Флоранс. - Все для тебя!
Она подмигнула своей гостье. И добавила:
- В том числе и чай!
- Э-э-э... Где? - не поняла Лиза.
- Там! - Флоранс махнул рукой в сторону другой двери, на той стороне гостиной, которая была напротив двери, через которую они вошли. - Присаживайся! Я все сейчас принесу!
- Я помогу тебе, хорошо? - Лиза попыталась двинуться в указанном направлении, но темнокожая девушка обозначила той же рукой отрицательный жест.
- Присядь! - настойчиво произнесла она. - Ты у меня в гостях!
- Но... - Лиза хотела еще что-то возразить, но хозяйка сего дома - пускай и не вполне реального! - отрицательно мотнула головой и гостья подчинилась.
Девочка присела за круглый столик с мозаичным панно, посередине деревянной столешницы. Сие творение декоративно-прикладного искусства изображало, как ни странно, тот же самый пейзаж, который она совсем недавно видела за окном этого дома. Коснувшись ее рукой, Лиза, к своему удивлению, почувствовала, что дерево, которое прекрасно ощущалось наощупь сбоку, сверху было покрыто слоем какого-то прозрачного пластика - толщиной никак не меньше двух, а быть может, даже трех линий*!
В это же самое время, Флоранс прошла к указанной ей двери,открыла ее и шагнула за порог. Лиза попыталась рассмотреть, что же там находится, но... Не смогла разглядеть там чего-то определенного.
Она даже подумала, что там располагается некая часть еще не отформатированного ментального пространства. Или же напротив, некий... условный переход в другие части этого самого места, предполагающий ту самую неопределенность, как основу для мыслительного усилия в сторону уже придуманной части личной реальности, в которой здесь обитает эта странная темная сущность.
Хозяйка дома вернулась обратно меньше, чем через минуту. Держа в руках поднос, на котором располагались чайник, чашки и... скажем так, множество всяческих вкусностей, разных и приятных, Флоранс прошла к столу и поставила принесенное прямо на ту самую настольную инкрустацию.
- Здесь сверху дерево и мозаика залиты эпоксидной смолой, - ответила она на невысказанный со стороны девочки вопрос. - Все это отполировано и выглядит... весьма интересно. Даже для тебя, - добавила она многозначительно.
- Да... Красиво! - смущенно подтвердила адресат ее ответа. И сразу же вербализировала свой второй интерес:
- А там, за дверью...
Она сделала паузу, приглашая, тем самым, свою собеседницу завершить и разъяснить ее мысль. Флоранс присела в мягкое кресло старинного стиля - точно такое, как то, на краешке которого примостилась сейчас ее гостья. Она улыбнулась юной собеседнице и кивнула головой, подтверждая ее догадку.
- Там действительно... своеобразный коридор-портал, через который я имею связь с моими здешними владениями напрямую. Я могу попасть куда мне нужно, прямо из этого коридор - сразу же, по моему желанию. Достаточно сосредоточиться, представить необходимое место, из тех, что я создала и обустроила здесь. А дальше, один шаг - и я уже там! - доверительно сообщила она. - Но тебе пока что туда не надо. До тех пор, пока ты не привыкнешь бывать здесь... у меня!
Лиза кивнула ей в ответ, в знак согласия с ее разъяснениями и доводами. Флоранс удовлетворенно улыбнулась. Далее она, на правах хозяйки стола и дома, разлила чай по чашкам, пододвинула одну из них гостье, вторую - себе.
- Лиза... Я могу тебя попросить об одном одолжении? - спросила она.
В голосе ее чувствовалось легкое напряжение.
- Да, - Лиза кивнула головой, всем видом своим обозначая благожелательность.
- Пожалуйста... отложи свою просьбу, хотя бы на несколько минут. А лучше до конца нашего с тобою чаепития.
- Хорошо, - девочка смутилась таким предложением.
Флоранс же на секунду потупила очи долу, взохнула. Снова подняла глаза свои на юную собеседницу и продолжила, чуточку более настойчиво.
- У нас с тобою так много тем для разговоров! - сказала она. - Любая из них подойдет. Ты можешь задавать мне любые, самые сложные вопросы, в том числе и касающиеся моей личности. Но то, ради чего ты сюда ко мне пришла... В общем, обсуждение именно этой проблемы мы лучше оставим на потом.
- Как скажешь, - ответила Лиза. - А... когда я смогу к ней вернуться? - немедленно уточнила она. - Ведь мы с тобою можем беседовать... не торопясь и на весьма отдаленные темы!
- Такой темп меня вполне устроит! - живо кивнула головой хозяйка этого странного дома. - Просто...
Темнокожая блондинка снова посмотрела на девочку эдак многозначительно - причем, на этот раз взгляд ее ярко-серых глаз содержал в себе изрядную долю ноток сожаления.
- Сейчас я просто хочу говорить с тобою, - добавила она. - Хочу наслаждаться нашей внезапной беседой. Слушать твой голос - хотя бы такое... условное его подобие. И рассказывать тебе что-нибудь занятное и вовсе не имеющее никакого принципиального значения... для наших с тобою отношений. Мы ведь можем себе такое позволить?
- Можем, - кивнула ей в ответ Лиза.
Дальше они действительно говорили о многом и разном. К примеру, Лиза получила очередное подтверждение того, что дом этот связан с медовым месяцем ее Старшей. Именно такой домик Элли и ее муж снимали когда-то в Италии, неподалеку от побережья Лигурийского моря.
Потом она узнала о том, что путь миссис Эллоны Мэйбл и ее «законного и, несомненно, любимого супруга» - выражение Флоранс, исполненное непонятной и резковатой иронии - в смысле, маршрут их путешествия из пыльного, дымного, пропахшего гарью и порохом Афганистана в солнечную Италию, был весьма своеобычен. Сначала они летели военным бортом. Самолет транспортной авиации Air Mobility Command USAF*** доставил их на транзитную авиабазу, находившуюся где-то неподалеку от Милана. Попутным джипом молодым помогли добраться до города. А дальше был поезд, который вез их ночью в сторону одного из городов итальянской Ривьеры. И одно купе на двоих... И небывалая возможность отрешиться от всего, кроме возможности быть рядом и ласкать друг друга... хотя бы даже и на пару часов.
Странно. На этом месте рассказа Флоранс, Лиза услышала в ее голосе странные нотки - ревности и зависти, сразу, одновременно. Для девочки это прозвучало как-то уж очень неприятно. Поэтому она решила сменить тему разговора - на несколько более личную для принимающей стороны. Тему мистическую и непростую. Что-то подсказывало девочке - вопросы такого рода заставят Флоранс разговориться кое о чем интересном и, соответственно, отвлекут ее от раздражения по поводу неких интимных аспектов семейной жизни миссис Эллоны Мэйбл. Это было важно.
Нет, не так. Именно это имело значение - в контексте причины, приведшей Лизу Лир в этот виртуальный дом-обиталище... Дом, построенный некой девушкой, темнокожей и светловолосой, внутри ментального пространства той самой Элли, которую они любили - обе, но каждая по-своему.
Лиза съела шоколадную конфету - внутри оказалась засахаренная вишня, сочная и без косточки. Сделала очередной глоток чая - кажется, это был «эрл грей». И после этого все-таки решилась.
- Фло! - обратилась она к этой загадочной сущности - темной, но весьма гостеприимной. - Как ты стала такой? В смысле, как ты обрела эту редкую способность - управлять своими последующими воплощениями?
- Самый сложный и... самый неоднозначный вопрос, какой только ты могла выбрать! - усмехнулась Флоранс. - Ты ведь и сама его так оценила, ведь правда?
- Ты же со мной согласна, верно? - Лиза ответила вопросом, но вполне утвердительно. - Я правильно поняла?
- Вполне! - усмехнулась ее мистическая собеседница. - Вообще, я несколько тщеславна. Люблю хвастаться своими достижениями, особенно перед теми, кто способен это оценить... по-настоящему!
- Я... именно такая? - смутилась девочка.
- Ой, а ты сомневалась? - Флоранс, в свою очередь, задала этот вопрос утвердительным тоном. - Какая ты у меня... скромница!
Она как-то особенно ласково ей улыбнулась, А потом... отвела свой взгляд в сторону и сразу же как-то странно изменилась лицом. Посерьезнела и обозначила всем своим видом совершенно другое отношение к ситуации - к тому, что она собиралась теперь... доложить.
- Ты ведь не боишься... Смерти, верно? - спросила Флоранс. Слово «Смерть» темная сущность выделила особым образом, произнеся его как некое… имя, а не просто условное обозначение физического процесса или же результата. И, дождавшись согласного кивка головы от своей собеседницы, она продолжила. - Однажды, после ухода из очередного мира, где я обитала, мне довелось встретиться с некой личностью... которая некоторое время замещала ее. В моем конкретном случае, - многозначительно добавила она.
- А... разве так бывает? - удивилась Лиза. - Смерть... есть Смерть. Она может являться уходящему в разных обличиях. Но... она всегда суть одна и та же. Такая, какая есть. Прости, - добавила она, чуточку смущенным голосом, - на самом деле я, конечно же, не знаю в точности, как это происходит на самом деле. Но мне, почему-то, кажется, будто все обстоит именно так.
- Какая ты у меня информированная! Почему меня это ни секунды не удивляет? - многозначительным тоном поинтересовалась хозяйка этого странного обиталища. – Разумеется, ты в курсе того, как именно выглядит для тебя твоя лучшая подруга! Она ведь тебе знакома, как бы ни с начала времен!
- Так уж и подруга! – смутилась Лиза. – Скажешь тоже! Я, к примеру, ничего подобного вовсе даже не помню!
Это девочка высказала вслух. А про себя, почему-то, подумала, что лично у нее, вот прямо сейчас, эта самая мысль - будто бы со Смертью можно как-то подружиться - не вызвала никакого удивления. Как будто это не просто вполне возможно, а в принципе никак по-иному не может быть. Именно для нее, для самой Лизы.
Флоранс, несомненно, прочитала эти ее странные мысли – во всяком случае, она, наверняка, ощутила их отголоски! Однако не стала их комментировать. Предпочла продолжить.
- Я… тогда, наверное, ощутила, что все, отчего-то, пошло совсем не так, как это было по-прошлому - обычно и привычно. Нет, я не помнила, что именно предшествовало тогдашнему моему воплощению. Но точно понимала, что прелестное существо, которое вышло мне навстречу, никак не могло быть той самой неотмирной сущностью, которая определяет посмертные пути всех и каждого. Ну, почти всех, - смущенно добавила она, глядя на свою собеседницу, юную, но вполне осведомленную о многих тонкостях подобных ситуаций – весьма загадочных и более чем мистического рода!
Лиза просто кивнула ей, дескать, да-да, конечно же, я с тобой согласна! Продолжай, мне очень даже интересно!
Флоранс оценила это ее дозволение и вернулась к своему рассказу.
- Так вот, - продолжила она, - когда я уходила из очередного мира, куда меня вовлек круговорот судеб, и оказалась в начальной стадии развоплощения - той, где я еще имела почти что полноценное подобие телесности и даже одеяние, весьма похожее на то, которое я до этого носила в обычном мире - там… внизу… В туманном пространстве Внешней грани плотного мира, где проходит граница между телесным-и-воплощенным и духовным, лишенным плоти, ко мне явилась вовсе не та, кого я ожидала. Вместо мрачной скелетообразной личности, одетой в черное, или же суровой женщины в темно-сером одеянии, ко мне пришла милая девочка, лет шестнадцати – наверное, даже младше… на вид.
- Ну-у-у… - протянула Лиза. – Ты знаешь, я и вправду, не помню, среди известных мне образов Смерти, именно такого. Но я ведь и не могла увидеть их все. Ты же понимаешь, да?
- Разумеется! – усмехнулась ее собеседница. – К тебе твоя давняя подруга всегда поворачивалась исключительно светлыми гранями своей… личности. Но в образе той, кого я встретила, оказалось нечто такое, что вовсе не соответствовало сущности, которая должна была выйти мне навстречу - для того, чтобы решать мою дальнейшую участь.
- Что же с ней было не так? – уточнила девочка.
- Глаза, - ответила темная личность. – Ее глаза оказались вовсе не обычного для нее… зеленого цвета. У нее были серые глаза. Серые и… смешливые!
- Не может быть… - прошептала Лиза.
В памяти ее возник странный образ. Сероглазая смешливая шалунья, одетая в изящное платье муарового шелка, серо-стального цвета, с белой атласной отделкой на рукавах, длиною чуть ниже колена. Из-под платья виднеется нижняя юбка белого атласа, с кружевной отделкой по нижнему краю. Длинные пепельные волосы этого прелестного существа перехвачены в «конский хвост» пестрым плетеным шнурком, концы которого украшены дивными крупными изумрудами.
Да... это она. Эта девочка ей знакома. Где-то, когда-то Лизе уже довелось с ней гулять, играть и болтать о всяком разном. Ее смех звенит как колокольчик. Ее доброжелательность безгранична. И еще... она, почему-то, не любит обувь, предпочитая ступать по травам и песку босиком - и в тех местах, где она гуляет, все живое старается сделать так, чтобы она нигде, ничем и никак не оцарапала и не наколола свои босые ножки. Нет, отнюдь не из страха перед той, кто может за нее заступиться... а вовсе по другой причине. Просто, главное свойство этой юной особы состоит в том, что ее невозможно не любить.
Да, именно эта сероглазая бестия, улыбчивая и смешливая, оказалась перед внутренним взором Лизы – на мгновение, но так ярко! Казалось, еще чуть-чуть и девочка вспомнит ее имя…
Но нет, пока что у нее не получилось. Видимо, не сегодня...
Однако Флоранс все же успела считать этот яркий образ из ее, Лизы, то ли памяти, то ли воображения, и утвердительно кивнула головой.
- Это она! – уверенно заявила темная личность. И добавила:
- Ее звали Вероника. Я услышала это имя… чуточку позже. Ты права, ее улыбка… это нечто! Кстати, ее платье было подпоясано таким... очень красивым серебряным узорным кушаком. И еще, на этом самом поясе у нее, на специальной защелке-карабине, висел непонятный предмет – нечто вроде жезла, в самом низу которого была загадочная... голова - не голова... В общем, своего рода скульптура. Изображение улыбающегося черепа, с берилловыми глазами! Вот такое чудное создание, с этим жутковатым жезлом на поясе, вышло меня… встречать!
- Вероника?! – встрепенулась Лиза.
Да, это имя… его она когда-то слышала. Оно было связано… вовсе не с прежними воплощениями, а с тем, что случалось между ними. То самое имя, которое она никак не могла вспомнить. Имя, которое темная сущность произнесла сразу же и без колебаний. И это означало…
- Что она сказала тебе? – поинтересовалась Лиза. – Как она к тебе обратилась?
- Эта юная особа… заменившая для моей персоны Смерть... Она просто сказала мне «Здравствуй!» А потом улыбнулась мне, с таким очаровательным смущением, на лице своем. И добавила: «Как и что я могу сделать для тебя?» Представляешь?!
- Ну… да, - кивнула головой Лиза. – Она такая… Любит помогать, всем и каждому!
- Так вот, я тогда, помнится, очень сильно удивилась столь странному вопросу, заданному с ее стороны, – продолжила Флоранс. - И даже напомнила ей о том, что это она решает мою судьбу, в этом конкретном случае – в смысле, там и тогда! На что получила еще один вопрос, более чем удивительный. Моя собеседница чуточку смягчила свою улыбку и поинтересовалась у меня, а чего именно я хочу… вот прямо сейчас и на будущее?
- Каков же был твой ответ? – поинтересовалась девочка.
- Я… сказала ей честно и прямо. Что хочу… на сейчас, и на будущее сама определять свою посмертную судьбу, - ответила темная личность. - Чтобы впредь я сама решала, где и как я буду воплощаться. Да… вот так вот, по-наглому! – добавила она. – Мне ведь предложили сказать все в точности так, как я думаю. Я и воспользовалась такой уникальной возможностью. Pourquoi Pas?****
- Действительно… - отозвалась девочка. – Тебе предложили высказать свои пожелания. Ты их высказала. При этом ты вовсе не настаивала на их выполнении. Ведь так?
- Именно так! – утвердительно кивнула головой Флоранс. – Я ни о чем специально ее не просила, не умоляла. Просто сказала, чего я хочу. Она ведь вполне могла наказать меня, за неуместные заявления. Ну… или просто посмеяться... даже поиздеваться над моей беспомощной наглостью! Она была в своем праве!
- Разумеется! – согласилась с нею Лиза. А потом добавила, с выраженным интересом:
- И что же было дальше?
- Дальше… - Флоранс странно усмехнулась – как бы с недоверием к собственным воспоминаниям. Возможно, они все еще казались ей чем-то невероятным! – Та, кто пришла решать мою судьбу, на какое-то время призадумалась, а после… решительно раздернула на себе свой красивый пояс. Она сняла его с себя, развернула... Между прочим, тот самый жезл, который был прицеплен на нем, после этого, надо честно признать, резковатого движения, вовсе не упал наземь! Ну, или что там было, в той самой части мироздания, вместо земной тверди… Я не знаю! Так вот, тот самый жезл, с черепом внизу, просто отлетел на два фута в сторону и… завис прямо в воздухе! Казалось, он был… живым помощником той, кто вот так вот занятно разоблачалась в моем присутствии!
- Э-э-э… Надеюсь, она разделась не полностью? – Лиза условным смущением обозначила свое отношение к сказанному ее темной собеседницей.
- Разумеется, нет! – фыркнула Флоранс. – Это же так, метафора! Конечно же, она сняла с себя только пояс! Но ведь прежде… Та, кого она замещала, в принципе ничего подобного не делала! Впрочем…
На этом месте темная личность как-то странно покачала головой – будто она сейчас никак не могла припомнить… кое-что значимое.
- Ты знаешь, - сказала она, - я ведь, на самом деле, никак не могу восстановить в моей памяти, как все подобное происходило у меня до этого случая. Нет, я помню, кто приходил ко мне, как выглядела та, кто меня принимала - после очередной моей кончины в одном из плотных миров. А что она со мною делала – сказать не могу. И все-таки мне, отчего-то, кажется, что в тех случаях все было вовсе иначе!
- Наверное! – согласилась Лиза. И добавила, направляя продолжение рассказа своей собеседницы:
- Но ведь это не существенно, верно? Расскажи мне, лучше, то, что ты помнишь об этом случае, после которого ты оказалась свободна от такого обязательного… сопровождения!
- Да! – Флоранс оживилась лицом своим. – Я ведь… и вправду, уже привыкла к тому, что каждое перевоплощение происходит без участия той, кто когда-то меня встречала! Что я уже несколько жизней подряд сама все решаю - для себя и только так, как мне это кажется правильным!
- Так расскажи мне, - снова попросила Лиза, - что же тебя так удивило именно в том твоем общении, с девушкой, которая, отчего-то, захотела тебе помочь!
- Ты знаешь, меня, почему-то, больше всего удивило, что тот самый жезл, что слетел с ее пояса, он тогда не просто так левитировал в воздухе, - произнесла ее собеседница не слишком-то уверенным голосом. - Мне показалось, будто он при этом... следил за мною своими цветными глазами-бериллами!
- Следил и... что? - уточнила Лиза. - Кстати, а ему... точно было, на что посмотреть? Ну, кроме частичного разоблачения той, кто носила его с собою и, возможно, как-то даже использовала?
- Не знаю, - смутилась Флоранс. - Видишь ли, я потом ничего не видела.
- Почему? - удивилась девочка.
- Из-за пояса, - ответила Флоранс. - Она... просто намотала мне его на голову - в смысле, завязала мне глаза. Сказала, что попробует мне помочь… Но нужно сделать так, чтобы я этого не видела напрямую, поскольку она не слишком-то уверена в себе, и не хочет, чтобы я смущала ее моим скептическим взглядом - это именно она так выразилась!
- Она завязала тебе глаза... - пробормотала Лиза. А потом, кивнув головой, произнесла громко и вслух:
- А знаешь, в этом есть определенный смысл! Не слишком опытный чародей очень даже может стесняться того... ну, или той, кто становится объектом приложения его, чародея, искусства!
- Да… Наверное, именно по этой причине, она попросила меня прикрыть глаза, а потом завязала мне их этим самым поясом,- сказала Флоранс. – Знаешь, он у нее такой… мягкий и нежный... Как она сама! Так что, это было в чем-то даже приятно! Впрочем…
Она вздохнула.
- Не буду скрывать, - продолжила темная личность, - я боялась... очень боялась того, что будут со мною делать дальше. Но я, почему-то, доверяла этой девочке. Слушала и надеялась... на лучшее!
- И что же ты услышала?
Прежде чем ответить, Флоранс на мгновение задумалась. Потом решительно произнесла нечто совершенно неожиданное.
- Ты знаешь, - сказала она, - я запомнила голос... вернее, голоса, которые звучали около... В смысле, вокруг меня, в тот раз. И я, наверное, даже смогу, сумею передать тебе часть моих воспоминаний. Если ты хочешь и не боишься это знать!
- Хочу, - подтвердила девочка. - И не боюсь.
- Тогда... прикрой глаза и возьми меня за руку.
Темная личность обозначила на лице своем некое особое выражение – значительное и серьезное. Лиза подчинилась, правда сделала все по-своему - впрочем, как обычно! Она сначала взяла собеседницу за руку, а уж после этого закрыла глаза. Впрочем, судя по всему, такое нарушение последовательности действий принципиального значения не имело.
- Молчи... и постарайся ни о чем не думать. Я сейчас вспоминаю... и передаю тебе образ. Попробуй его поймать. У тебя получится... я надеюсь!
Голос темной сущности прозвучал... как бы по убывающей. Крайняя произнесенная ею фраза, в итоге, не столько слышалась, сколько угадывалась по отголоскам колебаний акустических волн местного пространства – вернее, их условного подобия.
Лиза только сейчас осознала, что визуально и акустически доступная ей часть местного обиталища суть иллюзия - прекрасно сформированная местной узницей и переведенная ею в некое подобие условной реальности. Соответственно, тот факт, что она открывает или закрывает свои глаза здесь - это тоже не более чем условность. То есть, в принципе, они все время находятся в ментальном контакте с той, кто сейчас попытается передать для нее какую-то часть своих воспоминаний. С другой стороны, некая система визуальных координат, заданных в этом общении, облегчала его, позволяя, им обеим, понять друг друга. А значит, никаких проблем с приемом заявленного образа возникнуть просто не могло.
Нужно было просто услышать... Вернее, принять некие звуки изнутри самое себя. Звуки из прошлого... в чем-то ей хорошо знакомые.
* Здесь и сейчас – перевод с лат.
**Линия - 1/10 дюйма. Примерно 2,54 мм.
***Командование воздушных перевозок Военно-воздушных сил Соединённых Штатов Америки
****Почему нет? – перевод с фр.
Лиза поступила в точности так, как ей рекомендовали с той стороны динамика. В том смысле, что она просто повернула ручку, открыла дверь в направлении «на себя» – с усилием, противодействуя грамотно настроенному дверному доводчику – и шагнула туда, за порог.
Внутри оказалось нечто вроде холла-прихожей. Странно было то, что здесь… В общем, визуально места оказалось несколько больше, чем можно было бы ожидать. Стена по правую руку состояла из встроенных стенных шкафов, нескольких подряд, со сдвижными панелями, зеркальными и красного дерева. В правом углу впереди виднелись две стойки-вешалки с одеждой и прочим. На стене слева располагались два окна – витражные, составленные из вытянутых прямоугольников, кое-где в мелкое стекло, кое-где покрупнее. Витражи изображали что-то из рыцарских походов, кажется из серии легенд о Святом Граале. В левой части стены, противоположной входу, виднелась двустворчатая дверь, через которую можно было пройти дальше в этот дом. А посередине этого пространства прихожей стояла она, Флоранс. Темнокожая блондинка, с ярко-серыми глазами, по-прежнему вся в белом, стильном и изящном. И на ее одежде играли цветные лучи от священных легенд, изображенных на витражах.
Ну и, разумеется, как только Лиза сделала от порога пару шагов в ее направлении, эта самая Флоранс набросилась на нее, обхватила, приподняла, закружила, в совершеннейшем восторге от ее, Лизы, присутствия в этом доме.
- Ты здесь! Ты здесь! Ты здесь! – повторяла она восторженным голосом. – Ты пришла! Спасибо!
- Флоранс… Фло! – откликнулась на ее энергичные объятия Лиза. - Я... Ой, не жми так сильно, задушишь!
Крайние слова и вправду, были произнесены эдаким... сдавленным тоном голоса. И, естественно, адресат обращения на него отреагировала, причем весьма своеобразно. Флоранс оставила свои вращательные па, позволила ногам девочки коснуться пола, однако вовсе не пожелала выпустить объект своих восторгов. Напротив, она обозначила на теле своей гостьи серию объятий-прижатий, числом целых три штуки - ну или как там обозначить числительные в отношении таких... личных жестов-движений, на грани интимности? Особенно, если они перемежаются с поцелуями... В щечку слева, в щечку справа, а дальше... посередине и прямо в губы!
Безобразие, правда? Вот и Лиза тоже несколько... засмущалась.
- Фло… что ты делаешь? – спросила она, сконфузившись. – Зачем?
- Не зачем, а почему! Просто потому, что люблю тебя! – безапелляционно заявила узница этого странного места. – Ну... Хорошо, хорошо! Так уж и быть! Если ты стесняешься моих откровенных поцелуев, я учту твое мнение... на будущее!
Прижав ее к себе еще раз – с явным наслаждением! - темнокожая девушка, наконец-то, отпустила свою гостью. Потом немедленно исполнила странный танцевальный пируэт. Развернулась кругом - вернее, закружилась, повернувшись направо, быстро и сразу же на все триста шестьдесят градусов - снова оказавшись к ней лицом. Отступила на один шаг и повернувшись чуть направо, темная личность низко поклонилась девочке – церемониально, в стиле поклонов придворных дам, которые на дворцовом приеме обращаются в сторону монаршей особы! – как будто Лиза и вправду была некой… властительницей!
- Добро пожаловать, моя дорогая! – торжественно произнесла Фло. – Приглашаю тебя войти!
И немедленно обозначила направление предполагаемого движения своей гостьи – рукой, эдаким старомодным изящным жестом, не выходя, при этом, из поклона.
Между прочим, не было заметно, чтобы Фло хоть как-то по этому поводу иронизировала. Во всяком случае, на выражении ее лица это никак не отражалось. Напротив, у девочки оставалось такое впечатление, что темнокожая девушка с фантастически яркими серыми глазами просто искренне радуется ее, Лизы, приходу.
С одной стороны, это, несомненно, радовало. С другой стороны… несколько удивляло.
Лиза постаралась быть вежливой. Обозначила поклон – как ей самой показалось, исполненный достоинства. И шагнула в сторону двери, створки которой сами собой, как по волшебству - а куда же здесь без него? - раскрылись ей навстречу.
Девочка вошла в следующее помещение и обнаружила там небольшой коридор – вдоль стены этого дома. Слева от нее оказались два окна, с видом на некие зеленеющие поля и высокие стрелы деревьев с пирамидальными кронами – учитывая склонность владелицы дома сего к средиземноморским пейзажам, это, возможно, были кипарисы. Справа находились три двери. Флоранс шагнула вослед своей гостье и снова молча, жестом предложила ей среднюю из них. Лиза кивнула в знак понимания, подошла к указанной двери, сама распахнула ее и зашла внутрь.
Там она обнаружила гостиную – небольшую, наверное, пропорционально размерам всего этого дома, хотя…
Мелькнула мысль, что ежели здесь все, по сути, состоит из образов-воспоминаний, то внешние размеры дома никакого значения не имеют в принципе. И внутри могут быть помещения сколь угодно большого размера и даже вариативные, в соответствии с переменчивым вкусом той, кто все это творит hic et nunc*, в переменчиво-условном ментальном пространстве миссис Эллоны Мэйбл.
И еще…
Следующая мысль, которая пронеслась в ее голове, была уже о том, что здесь, в этом странном месте-которого-нет, хозяйка этого… придуманного дома вполне может знать все то, о чем она, Лиза, сейчас думает. Просто потому, что ее, Лизы, душа… как минимум частично находится вне того самого тела, которое она обычно занимает.
Лиза повернулась к той темнокожей девушке, которая выступала принимающей стороной этого визита. Флоранс уже успела войти. Хозяйка этого... придуманного дома на короткое время отвернулась к двери – для того, чтобы ее, эту самую дверь, прикрыть. Потом развернулась обратно к своей гостье и коротко кивнула головой, в знак согласия.
- Все так, - дополнила она свой жест словами. – Я не то, чтобы могу читать твои мысли… Я их слышу сейчас. Ну, или как-то еще… ощущаю.
- А я вот так не умею, - вздохнула Лиза. И уточнила:
- Слушай, я когда-нибудь смогу этому… научиться?
- Ты можешь научиться, дело нехитрое, - согласилась Фло. – Тем более, для тебя. Но… зачем тебе такие сложности? Слышать мысль внутри себя и эхом, через подобие звука, на слух, воспринимать то, что я говорю... Это же просто неудобно!
- А как же ты? – поинтересовалась девочка.
- Я – совсем другое дело! – ответила Флоранс. – Я уже привыкла… читать мысли нашей Элли и слышать ее слова, произвольно варьируя восприятие двух условных линий… сигналов. Не забывай, я обитаю здесь уже несколько лет. И у меня, в общем-то, не было особого выбора.
- К тому же, ты бы предпочла оставить свои мысли в неприкосновенности, - дополнила ее мысль девочка и Флоранс охотно кивнула ей в ответ.
- Конечно же, я предпочту некоторую приватность, - согласилась она. - Во всяком случае, сейчас, пока еще мы не узнали друг друга ближе. Просто для того, чтобы у нас с тобою был шанс привыкнуть к нашим... Вернее, к моим странностям.
- А зачем тебе к ним привыкать, если они и так уже твои? - искренне удивилась Лиза.
- Мне ведь нужно будет привыкать еще и к тому, как именно ты на них отреагируешь! - немедленно нашлась ее собеседница. - Вдруг тебе что-то не понравится? И мне тогда придется срочно менять мои привычки... некоторые. Ну, или же как-то уговаривать тебя принять их или хотя бы... смириться с ними,
- Думаешь, такое возможно? - усомнилась девочка.
- Конечно, возможно! - энергично подтвердила Флоранс. - Ты же приняла некоторые привычки нашей Элли! И вовсе даже не пытаешься переделывать ее под себя и свои интересы.
- Элли сама пытается ограничивать себя в том, что может мне оказаться не по нраву, - попыталась защитить свою Старшую девочка. - Я даже частенько думаю, что она все время чувствует себя передо мною виноватой. Поэтому она все время смягчает те строгости, которые вправе ко мне применять - те, на которые я согласилась с самого начала.
- Мало ли, на что ты тогда согласилась! - фыркнула темнокожая девушка. - Элли с самого начала запросила в отношении тебя... слишком много прав! Но это нормально. Она ведь сама начала постепенно делать оговорки о том, что ты вправе ограничивать ее, в части таких... крайностей. И я не могу с нею не согласиться. Знаешь, Лиза, дети бывают очень разные. Некоторым суровое обращение просто необходимо. Но у тебя вовсе другой случай. Поэтому и я тоже... сделала оговорки, насчет того, чтобы ты могла говорить свое «Нет!» не только ей, но и мне!
- Спасибо! - улыбнулась девочка.
- Пожалуйста! - в тон ей откликнулась Флоранс. - Все для тебя!
Она подмигнула своей гостье. И добавила:
- В том числе и чай!
- Э-э-э... Где? - не поняла Лиза.
- Там! - Флоранс махнул рукой в сторону другой двери, на той стороне гостиной, которая была напротив двери, через которую они вошли. - Присаживайся! Я все сейчас принесу!
- Я помогу тебе, хорошо? - Лиза попыталась двинуться в указанном направлении, но темнокожая девушка обозначила той же рукой отрицательный жест.
- Присядь! - настойчиво произнесла она. - Ты у меня в гостях!
- Но... - Лиза хотела еще что-то возразить, но хозяйка сего дома - пускай и не вполне реального! - отрицательно мотнула головой и гостья подчинилась.
Девочка присела за круглый столик с мозаичным панно, посередине деревянной столешницы. Сие творение декоративно-прикладного искусства изображало, как ни странно, тот же самый пейзаж, который она совсем недавно видела за окном этого дома. Коснувшись ее рукой, Лиза, к своему удивлению, почувствовала, что дерево, которое прекрасно ощущалось наощупь сбоку, сверху было покрыто слоем какого-то прозрачного пластика - толщиной никак не меньше двух, а быть может, даже трех линий*!
В это же самое время, Флоранс прошла к указанной ей двери,открыла ее и шагнула за порог. Лиза попыталась рассмотреть, что же там находится, но... Не смогла разглядеть там чего-то определенного.
Она даже подумала, что там располагается некая часть еще не отформатированного ментального пространства. Или же напротив, некий... условный переход в другие части этого самого места, предполагающий ту самую неопределенность, как основу для мыслительного усилия в сторону уже придуманной части личной реальности, в которой здесь обитает эта странная темная сущность.
Хозяйка дома вернулась обратно меньше, чем через минуту. Держа в руках поднос, на котором располагались чайник, чашки и... скажем так, множество всяческих вкусностей, разных и приятных, Флоранс прошла к столу и поставила принесенное прямо на ту самую настольную инкрустацию.
- Здесь сверху дерево и мозаика залиты эпоксидной смолой, - ответила она на невысказанный со стороны девочки вопрос. - Все это отполировано и выглядит... весьма интересно. Даже для тебя, - добавила она многозначительно.
- Да... Красиво! - смущенно подтвердила адресат ее ответа. И сразу же вербализировала свой второй интерес:
- А там, за дверью...
Она сделала паузу, приглашая, тем самым, свою собеседницу завершить и разъяснить ее мысль. Флоранс присела в мягкое кресло старинного стиля - точно такое, как то, на краешке которого примостилась сейчас ее гостья. Она улыбнулась юной собеседнице и кивнула головой, подтверждая ее догадку.
- Там действительно... своеобразный коридор-портал, через который я имею связь с моими здешними владениями напрямую. Я могу попасть куда мне нужно, прямо из этого коридор - сразу же, по моему желанию. Достаточно сосредоточиться, представить необходимое место, из тех, что я создала и обустроила здесь. А дальше, один шаг - и я уже там! - доверительно сообщила она. - Но тебе пока что туда не надо. До тех пор, пока ты не привыкнешь бывать здесь... у меня!
Лиза кивнула ей в ответ, в знак согласия с ее разъяснениями и доводами. Флоранс удовлетворенно улыбнулась. Далее она, на правах хозяйки стола и дома, разлила чай по чашкам, пододвинула одну из них гостье, вторую - себе.
- Лиза... Я могу тебя попросить об одном одолжении? - спросила она.
В голосе ее чувствовалось легкое напряжение.
- Да, - Лиза кивнула головой, всем видом своим обозначая благожелательность.
- Пожалуйста... отложи свою просьбу, хотя бы на несколько минут. А лучше до конца нашего с тобою чаепития.
- Хорошо, - девочка смутилась таким предложением.
Флоранс же на секунду потупила очи долу, взохнула. Снова подняла глаза свои на юную собеседницу и продолжила, чуточку более настойчиво.
- У нас с тобою так много тем для разговоров! - сказала она. - Любая из них подойдет. Ты можешь задавать мне любые, самые сложные вопросы, в том числе и касающиеся моей личности. Но то, ради чего ты сюда ко мне пришла... В общем, обсуждение именно этой проблемы мы лучше оставим на потом.
- Как скажешь, - ответила Лиза. - А... когда я смогу к ней вернуться? - немедленно уточнила она. - Ведь мы с тобою можем беседовать... не торопясь и на весьма отдаленные темы!
- Такой темп меня вполне устроит! - живо кивнула головой хозяйка этого странного дома. - Просто...
Темнокожая блондинка снова посмотрела на девочку эдак многозначительно - причем, на этот раз взгляд ее ярко-серых глаз содержал в себе изрядную долю ноток сожаления.
- Сейчас я просто хочу говорить с тобою, - добавила она. - Хочу наслаждаться нашей внезапной беседой. Слушать твой голос - хотя бы такое... условное его подобие. И рассказывать тебе что-нибудь занятное и вовсе не имеющее никакого принципиального значения... для наших с тобою отношений. Мы ведь можем себе такое позволить?
- Можем, - кивнула ей в ответ Лиза.
Дальше они действительно говорили о многом и разном. К примеру, Лиза получила очередное подтверждение того, что дом этот связан с медовым месяцем ее Старшей. Именно такой домик Элли и ее муж снимали когда-то в Италии, неподалеку от побережья Лигурийского моря.
Потом она узнала о том, что путь миссис Эллоны Мэйбл и ее «законного и, несомненно, любимого супруга» - выражение Флоранс, исполненное непонятной и резковатой иронии - в смысле, маршрут их путешествия из пыльного, дымного, пропахшего гарью и порохом Афганистана в солнечную Италию, был весьма своеобычен. Сначала они летели военным бортом. Самолет транспортной авиации Air Mobility Command USAF*** доставил их на транзитную авиабазу, находившуюся где-то неподалеку от Милана. Попутным джипом молодым помогли добраться до города. А дальше был поезд, который вез их ночью в сторону одного из городов итальянской Ривьеры. И одно купе на двоих... И небывалая возможность отрешиться от всего, кроме возможности быть рядом и ласкать друг друга... хотя бы даже и на пару часов.
Странно. На этом месте рассказа Флоранс, Лиза услышала в ее голосе странные нотки - ревности и зависти, сразу, одновременно. Для девочки это прозвучало как-то уж очень неприятно. Поэтому она решила сменить тему разговора - на несколько более личную для принимающей стороны. Тему мистическую и непростую. Что-то подсказывало девочке - вопросы такого рода заставят Флоранс разговориться кое о чем интересном и, соответственно, отвлекут ее от раздражения по поводу неких интимных аспектов семейной жизни миссис Эллоны Мэйбл. Это было важно.
Нет, не так. Именно это имело значение - в контексте причины, приведшей Лизу Лир в этот виртуальный дом-обиталище... Дом, построенный некой девушкой, темнокожей и светловолосой, внутри ментального пространства той самой Элли, которую они любили - обе, но каждая по-своему.
Лиза съела шоколадную конфету - внутри оказалась засахаренная вишня, сочная и без косточки. Сделала очередной глоток чая - кажется, это был «эрл грей». И после этого все-таки решилась.
- Фло! - обратилась она к этой загадочной сущности - темной, но весьма гостеприимной. - Как ты стала такой? В смысле, как ты обрела эту редкую способность - управлять своими последующими воплощениями?
- Самый сложный и... самый неоднозначный вопрос, какой только ты могла выбрать! - усмехнулась Флоранс. - Ты ведь и сама его так оценила, ведь правда?
- Ты же со мной согласна, верно? - Лиза ответила вопросом, но вполне утвердительно. - Я правильно поняла?
- Вполне! - усмехнулась ее мистическая собеседница. - Вообще, я несколько тщеславна. Люблю хвастаться своими достижениями, особенно перед теми, кто способен это оценить... по-настоящему!
- Я... именно такая? - смутилась девочка.
- Ой, а ты сомневалась? - Флоранс, в свою очередь, задала этот вопрос утвердительным тоном. - Какая ты у меня... скромница!
Она как-то особенно ласково ей улыбнулась, А потом... отвела свой взгляд в сторону и сразу же как-то странно изменилась лицом. Посерьезнела и обозначила всем своим видом совершенно другое отношение к ситуации - к тому, что она собиралась теперь... доложить.
- Ты ведь не боишься... Смерти, верно? - спросила Флоранс. Слово «Смерть» темная сущность выделила особым образом, произнеся его как некое… имя, а не просто условное обозначение физического процесса или же результата. И, дождавшись согласного кивка головы от своей собеседницы, она продолжила. - Однажды, после ухода из очередного мира, где я обитала, мне довелось встретиться с некой личностью... которая некоторое время замещала ее. В моем конкретном случае, - многозначительно добавила она.
- А... разве так бывает? - удивилась Лиза. - Смерть... есть Смерть. Она может являться уходящему в разных обличиях. Но... она всегда суть одна и та же. Такая, какая есть. Прости, - добавила она, чуточку смущенным голосом, - на самом деле я, конечно же, не знаю в точности, как это происходит на самом деле. Но мне, почему-то, кажется, будто все обстоит именно так.
- Какая ты у меня информированная! Почему меня это ни секунды не удивляет? - многозначительным тоном поинтересовалась хозяйка этого странного обиталища. – Разумеется, ты в курсе того, как именно выглядит для тебя твоя лучшая подруга! Она ведь тебе знакома, как бы ни с начала времен!
- Так уж и подруга! – смутилась Лиза. – Скажешь тоже! Я, к примеру, ничего подобного вовсе даже не помню!
Это девочка высказала вслух. А про себя, почему-то, подумала, что лично у нее, вот прямо сейчас, эта самая мысль - будто бы со Смертью можно как-то подружиться - не вызвала никакого удивления. Как будто это не просто вполне возможно, а в принципе никак по-иному не может быть. Именно для нее, для самой Лизы.
Флоранс, несомненно, прочитала эти ее странные мысли – во всяком случае, она, наверняка, ощутила их отголоски! Однако не стала их комментировать. Предпочла продолжить.
- Я… тогда, наверное, ощутила, что все, отчего-то, пошло совсем не так, как это было по-прошлому - обычно и привычно. Нет, я не помнила, что именно предшествовало тогдашнему моему воплощению. Но точно понимала, что прелестное существо, которое вышло мне навстречу, никак не могло быть той самой неотмирной сущностью, которая определяет посмертные пути всех и каждого. Ну, почти всех, - смущенно добавила она, глядя на свою собеседницу, юную, но вполне осведомленную о многих тонкостях подобных ситуаций – весьма загадочных и более чем мистического рода!
Лиза просто кивнула ей, дескать, да-да, конечно же, я с тобой согласна! Продолжай, мне очень даже интересно!
Флоранс оценила это ее дозволение и вернулась к своему рассказу.
- Так вот, - продолжила она, - когда я уходила из очередного мира, куда меня вовлек круговорот судеб, и оказалась в начальной стадии развоплощения - той, где я еще имела почти что полноценное подобие телесности и даже одеяние, весьма похожее на то, которое я до этого носила в обычном мире - там… внизу… В туманном пространстве Внешней грани плотного мира, где проходит граница между телесным-и-воплощенным и духовным, лишенным плоти, ко мне явилась вовсе не та, кого я ожидала. Вместо мрачной скелетообразной личности, одетой в черное, или же суровой женщины в темно-сером одеянии, ко мне пришла милая девочка, лет шестнадцати – наверное, даже младше… на вид.
- Ну-у-у… - протянула Лиза. – Ты знаешь, я и вправду, не помню, среди известных мне образов Смерти, именно такого. Но я ведь и не могла увидеть их все. Ты же понимаешь, да?
- Разумеется! – усмехнулась ее собеседница. – К тебе твоя давняя подруга всегда поворачивалась исключительно светлыми гранями своей… личности. Но в образе той, кого я встретила, оказалось нечто такое, что вовсе не соответствовало сущности, которая должна была выйти мне навстречу - для того, чтобы решать мою дальнейшую участь.
- Что же с ней было не так? – уточнила девочка.
- Глаза, - ответила темная личность. – Ее глаза оказались вовсе не обычного для нее… зеленого цвета. У нее были серые глаза. Серые и… смешливые!
- Не может быть… - прошептала Лиза.
В памяти ее возник странный образ. Сероглазая смешливая шалунья, одетая в изящное платье муарового шелка, серо-стального цвета, с белой атласной отделкой на рукавах, длиною чуть ниже колена. Из-под платья виднеется нижняя юбка белого атласа, с кружевной отделкой по нижнему краю. Длинные пепельные волосы этого прелестного существа перехвачены в «конский хвост» пестрым плетеным шнурком, концы которого украшены дивными крупными изумрудами.
Да... это она. Эта девочка ей знакома. Где-то, когда-то Лизе уже довелось с ней гулять, играть и болтать о всяком разном. Ее смех звенит как колокольчик. Ее доброжелательность безгранична. И еще... она, почему-то, не любит обувь, предпочитая ступать по травам и песку босиком - и в тех местах, где она гуляет, все живое старается сделать так, чтобы она нигде, ничем и никак не оцарапала и не наколола свои босые ножки. Нет, отнюдь не из страха перед той, кто может за нее заступиться... а вовсе по другой причине. Просто, главное свойство этой юной особы состоит в том, что ее невозможно не любить.
Да, именно эта сероглазая бестия, улыбчивая и смешливая, оказалась перед внутренним взором Лизы – на мгновение, но так ярко! Казалось, еще чуть-чуть и девочка вспомнит ее имя…
Но нет, пока что у нее не получилось. Видимо, не сегодня...
Однако Флоранс все же успела считать этот яркий образ из ее, Лизы, то ли памяти, то ли воображения, и утвердительно кивнула головой.
- Это она! – уверенно заявила темная личность. И добавила:
- Ее звали Вероника. Я услышала это имя… чуточку позже. Ты права, ее улыбка… это нечто! Кстати, ее платье было подпоясано таким... очень красивым серебряным узорным кушаком. И еще, на этом самом поясе у нее, на специальной защелке-карабине, висел непонятный предмет – нечто вроде жезла, в самом низу которого была загадочная... голова - не голова... В общем, своего рода скульптура. Изображение улыбающегося черепа, с берилловыми глазами! Вот такое чудное создание, с этим жутковатым жезлом на поясе, вышло меня… встречать!
- Вероника?! – встрепенулась Лиза.
Да, это имя… его она когда-то слышала. Оно было связано… вовсе не с прежними воплощениями, а с тем, что случалось между ними. То самое имя, которое она никак не могла вспомнить. Имя, которое темная сущность произнесла сразу же и без колебаний. И это означало…
- Что она сказала тебе? – поинтересовалась Лиза. – Как она к тебе обратилась?
- Эта юная особа… заменившая для моей персоны Смерть... Она просто сказала мне «Здравствуй!» А потом улыбнулась мне, с таким очаровательным смущением, на лице своем. И добавила: «Как и что я могу сделать для тебя?» Представляешь?!
- Ну… да, - кивнула головой Лиза. – Она такая… Любит помогать, всем и каждому!
- Так вот, я тогда, помнится, очень сильно удивилась столь странному вопросу, заданному с ее стороны, – продолжила Флоранс. - И даже напомнила ей о том, что это она решает мою судьбу, в этом конкретном случае – в смысле, там и тогда! На что получила еще один вопрос, более чем удивительный. Моя собеседница чуточку смягчила свою улыбку и поинтересовалась у меня, а чего именно я хочу… вот прямо сейчас и на будущее?
- Каков же был твой ответ? – поинтересовалась девочка.
- Я… сказала ей честно и прямо. Что хочу… на сейчас, и на будущее сама определять свою посмертную судьбу, - ответила темная личность. - Чтобы впредь я сама решала, где и как я буду воплощаться. Да… вот так вот, по-наглому! – добавила она. – Мне ведь предложили сказать все в точности так, как я думаю. Я и воспользовалась такой уникальной возможностью. Pourquoi Pas?****
- Действительно… - отозвалась девочка. – Тебе предложили высказать свои пожелания. Ты их высказала. При этом ты вовсе не настаивала на их выполнении. Ведь так?
- Именно так! – утвердительно кивнула головой Флоранс. – Я ни о чем специально ее не просила, не умоляла. Просто сказала, чего я хочу. Она ведь вполне могла наказать меня, за неуместные заявления. Ну… или просто посмеяться... даже поиздеваться над моей беспомощной наглостью! Она была в своем праве!
- Разумеется! – согласилась с нею Лиза. А потом добавила, с выраженным интересом:
- И что же было дальше?
- Дальше… - Флоранс странно усмехнулась – как бы с недоверием к собственным воспоминаниям. Возможно, они все еще казались ей чем-то невероятным! – Та, кто пришла решать мою судьбу, на какое-то время призадумалась, а после… решительно раздернула на себе свой красивый пояс. Она сняла его с себя, развернула... Между прочим, тот самый жезл, который был прицеплен на нем, после этого, надо честно признать, резковатого движения, вовсе не упал наземь! Ну, или что там было, в той самой части мироздания, вместо земной тверди… Я не знаю! Так вот, тот самый жезл, с черепом внизу, просто отлетел на два фута в сторону и… завис прямо в воздухе! Казалось, он был… живым помощником той, кто вот так вот занятно разоблачалась в моем присутствии!
- Э-э-э… Надеюсь, она разделась не полностью? – Лиза условным смущением обозначила свое отношение к сказанному ее темной собеседницей.
- Разумеется, нет! – фыркнула Флоранс. – Это же так, метафора! Конечно же, она сняла с себя только пояс! Но ведь прежде… Та, кого она замещала, в принципе ничего подобного не делала! Впрочем…
На этом месте темная личность как-то странно покачала головой – будто она сейчас никак не могла припомнить… кое-что значимое.
- Ты знаешь, - сказала она, - я ведь, на самом деле, никак не могу восстановить в моей памяти, как все подобное происходило у меня до этого случая. Нет, я помню, кто приходил ко мне, как выглядела та, кто меня принимала - после очередной моей кончины в одном из плотных миров. А что она со мною делала – сказать не могу. И все-таки мне, отчего-то, кажется, что в тех случаях все было вовсе иначе!
- Наверное! – согласилась Лиза. И добавила, направляя продолжение рассказа своей собеседницы:
- Но ведь это не существенно, верно? Расскажи мне, лучше, то, что ты помнишь об этом случае, после которого ты оказалась свободна от такого обязательного… сопровождения!
- Да! – Флоранс оживилась лицом своим. – Я ведь… и вправду, уже привыкла к тому, что каждое перевоплощение происходит без участия той, кто когда-то меня встречала! Что я уже несколько жизней подряд сама все решаю - для себя и только так, как мне это кажется правильным!
- Так расскажи мне, - снова попросила Лиза, - что же тебя так удивило именно в том твоем общении, с девушкой, которая, отчего-то, захотела тебе помочь!
- Ты знаешь, меня, почему-то, больше всего удивило, что тот самый жезл, что слетел с ее пояса, он тогда не просто так левитировал в воздухе, - произнесла ее собеседница не слишком-то уверенным голосом. - Мне показалось, будто он при этом... следил за мною своими цветными глазами-бериллами!
- Следил и... что? - уточнила Лиза. - Кстати, а ему... точно было, на что посмотреть? Ну, кроме частичного разоблачения той, кто носила его с собою и, возможно, как-то даже использовала?
- Не знаю, - смутилась Флоранс. - Видишь ли, я потом ничего не видела.
- Почему? - удивилась девочка.
- Из-за пояса, - ответила Флоранс. - Она... просто намотала мне его на голову - в смысле, завязала мне глаза. Сказала, что попробует мне помочь… Но нужно сделать так, чтобы я этого не видела напрямую, поскольку она не слишком-то уверена в себе, и не хочет, чтобы я смущала ее моим скептическим взглядом - это именно она так выразилась!
- Она завязала тебе глаза... - пробормотала Лиза. А потом, кивнув головой, произнесла громко и вслух:
- А знаешь, в этом есть определенный смысл! Не слишком опытный чародей очень даже может стесняться того... ну, или той, кто становится объектом приложения его, чародея, искусства!
- Да… Наверное, именно по этой причине, она попросила меня прикрыть глаза, а потом завязала мне их этим самым поясом,- сказала Флоранс. – Знаешь, он у нее такой… мягкий и нежный... Как она сама! Так что, это было в чем-то даже приятно! Впрочем…
Она вздохнула.
- Не буду скрывать, - продолжила темная личность, - я боялась... очень боялась того, что будут со мною делать дальше. Но я, почему-то, доверяла этой девочке. Слушала и надеялась... на лучшее!
- И что же ты услышала?
Прежде чем ответить, Флоранс на мгновение задумалась. Потом решительно произнесла нечто совершенно неожиданное.
- Ты знаешь, - сказала она, - я запомнила голос... вернее, голоса, которые звучали около... В смысле, вокруг меня, в тот раз. И я, наверное, даже смогу, сумею передать тебе часть моих воспоминаний. Если ты хочешь и не боишься это знать!
- Хочу, - подтвердила девочка. - И не боюсь.
- Тогда... прикрой глаза и возьми меня за руку.
Темная личность обозначила на лице своем некое особое выражение – значительное и серьезное. Лиза подчинилась, правда сделала все по-своему - впрочем, как обычно! Она сначала взяла собеседницу за руку, а уж после этого закрыла глаза. Впрочем, судя по всему, такое нарушение последовательности действий принципиального значения не имело.
- Молчи... и постарайся ни о чем не думать. Я сейчас вспоминаю... и передаю тебе образ. Попробуй его поймать. У тебя получится... я надеюсь!
Голос темной сущности прозвучал... как бы по убывающей. Крайняя произнесенная ею фраза, в итоге, не столько слышалась, сколько угадывалась по отголоскам колебаний акустических волн местного пространства – вернее, их условного подобия.
Лиза только сейчас осознала, что визуально и акустически доступная ей часть местного обиталища суть иллюзия - прекрасно сформированная местной узницей и переведенная ею в некое подобие условной реальности. Соответственно, тот факт, что она открывает или закрывает свои глаза здесь - это тоже не более чем условность. То есть, в принципе, они все время находятся в ментальном контакте с той, кто сейчас попытается передать для нее какую-то часть своих воспоминаний. С другой стороны, некая система визуальных координат, заданных в этом общении, облегчала его, позволяя, им обеим, понять друг друга. А значит, никаких проблем с приемом заявленного образа возникнуть просто не могло.
Нужно было просто услышать... Вернее, принять некие звуки изнутри самое себя. Звуки из прошлого... в чем-то ей хорошо знакомые.
* Здесь и сейчас – перевод с лат.
**Линия - 1/10 дюйма. Примерно 2,54 мм.
***Командование воздушных перевозок Военно-воздушных сил Соединённых Штатов Америки
****Почему нет? – перевод с фр.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Беглянка
46.
- Ну и задачку ты себе задала! Придумала себе обузу на ровном месте! Вполне, между прочим, могла бы обойтись без всякого такого... инициативного, вот! В кои-то веки Госпожа доверила тебе такое дело... Вполне, между прочим, стандартную процедуру, отработанную не годами - веками! И вдруг... на тебе! Ты все переиначиваешь и все устраиваешь по-своему! Как ты умудряешься вытворять такие глупости и делать ляпы там, где их сделать попросту невозможно - ума не приложу!
Это звучит странный голос. Незнакомый тебе. В том смысле, что ты его никогда не слышала... вроде бы! Голос... высокий, какой-то сухой, немного насмешливый, но обращающийся к адресату своего иронического спича с явным сочувствием и вполне искренним огорчением - в связи с его, адресата, недостаточной сообразительностью.
- Подсказывай, давай! Нечего попусту болтать! Ты же знаешь, как это надо делать! Сколько раз ты в этом принимала участие, а? Вернее, сколько миллиардов раз ты это делала?
А вот это звучит уже знакомый голос той, кого Флоранс обозначила, как Веронику. Да, это и вправду, она! И… о, Боже! Как приятно ее слышать!
- Извини, но лично я такого не делала ни разу! - произносит неведомый тебе персонаж. - Такие задачи вообще относятся к категории эксклюзивных, исключительных и даже уникальных. Освободить субъекта, втиснутого в круговорот бытия - в смысле, в Круг Перевоплощений - это... прерогатива столь Высокой инстанции, что на нее тебе засматриваться, право, не стоит!
- Я и не засматриваюсь, - отвечает Вероника. - И я ни на что не посягаю. Но я хочу сделать для этой конкретной души что-то хорошее. Это запрещено?
- В общем-то... нет! - отвечает голос, ее собеседника-спорщика. И добавляет многозначительно:
- Формально.
- Если запрета нет, - гнет свою линию Вероника, - тогда помоги мне это сделать. Я тебя прошу. Пожалуйста!
- Ой, оно тебе надо? - задает риторический вопрос все тот же странный голос. - А если надо, то зачем?
- Мне дали шанс, - отвечает та, кого ты знала - да-да, знала, ты это вспомнила! - как Веронику. - Так почему бы мне не сделать доброе дело?
- Исполнять желания уходящей ты вовсе не обязана, - ее ироничный собеседник просто сухо констатирует факт. Не более того.
- Но мне этого никто не запрещал! - замечает Вероника. - Я знаю... правда, знаю, что душа, уходящая в круговорот жизней, подчиняется закону притяжения подобий, тяготения к условным нравственным полюсам Мироздания, суть которого проста. Душа, исполненная Света, воспаряет из прежней своей юдоли страдания к Свету, и воплощается в Светлых мирах. А душа, одержимая Тьмой, следует по направлению вниз, согласно своей же собственной низменной сути. Но ведь моя Госпожа... Она ведь сама иной раз проявляет милосердие, лишая тех, что случайно оступился в Круге Бытия, их темной судьбы и забирая их к себе, в Лимб! Я ведь могу устроить некое исключение из общего правила, правда?
- Слушай... подруга моя драгоценная! Неужели предыдущего наказания тебе показалось мало? - голос ее оппонента звучит усталостью - и огорчением, вдобавок! - Моя Владычица и твоя Госпожа... Ты же помнишь - она была совсем не в восторге от того, что ей пришлось делать тогда с тобою!
- Но я ведь на нее ни секунды не обижалась! – немедленно напоминает Вероника носителю того самого иронического голоса-спорщика. - То, что тогда произошло... случилось между нами... Это сблизило нас еще больше! Госпожа, с тех самых пор, относится ко мне с особенной нежностью. Ну, а я... доверяюсь ее рукам и желаниям целиком, полностью и без остатка! И я... ни о чем не жалею! Правда, ни о чем!
- А вот я... жалею! И сильно! - голос ее собеседника - или же собеседницы? - звучит раздражением. - Тебя жалею! Есть у меня такая... дурацкая привычка. И я не хочу, чтобы тебе снова перепало на орехи... за нас двоих! Да-да! - многозначительно добавляет этот неопределенный голос-персонаж. - Я знаю, что твоя Госпожа и моя Владычица держит меня вне каких-либо наказаний, по понятным причинам. Но тебе за это достается вдвойне!
- Нет, - слышится робкое возражение Вероники.
- Не нет, а да! - отвечает ей голос-собеседник, вполне утвердительным тоном. - Она ведь могла... Ну, как минимум, уменьшить твое наказание вдвое!
- Это неважно! - звучит ответ Вероники. - Я никогда по этому поводу не переживала, не обижалась и... не собираюсь обижаться на нее впредь! Так проявляется ее забота обо мне, а вовсе не суровость! Я люблю ее, и она тоже меня любит!
- Любит, - утвердительным тоном произносит голос-собеседник. – Вот только проявления ее любви… Иногда слишком суровые! И я все время сдерживаю себя, чтобы не наговорить ей лишнего… в твою пользу! А после того, что ты хочешь сделать… Ой, как бы твоя Госпожа не устроила тебе… много и очень сурового!
- Забудь об этом! Лучше помоги мне! Исполни мою просьбу, хорошо? – звучит вопрос-просьба Вероники. – Остальное… Будь что будет! Это не так уж и важно! Я справлюсь! А вот здесь…
Интонация, с которой она произносит эти слова, четко обозначает ее желание сделать все в точности так, как она решила и одновременно с тем, отсутствие уверенности в наличии лично у нее тех самых умений, которые для этого всего совершенно необходимы. Однако, это все, вместе взятое, работает «в плюс» - в смысле, на реализацию задуманного. Просто потому, что голос-собеседник дает свое согласие.
- Хорошо! – услышала ты. – Я попробую сымпровизировать. Но имей в виду, - прозвучало незамедлительное дополнение к только что сказанному, - я не могу тебе в точности гарантировать результат – внятный и однозначный!
- Не переживай, у нас все получится! – голос Вероники звучит обрадованно и даже уверенно. Почти. – Я ведь тоже буду это все делать! Разумеется, под твоим чутким руководством!
- Конечно же, моим! И, естественно, чутким, куда же без этого! – чуточку ворчливым тоном отзывается загадочный голос-собеседник Вероники.
А дальше…
Слов уже не было. В смысле, четких, ясных и понятных - для слуха и соображения. Были их невнятные отголоски. И прежде всего, бубнящий распоряжения голос-собеседник. Суть его приказов была ясна, а вот конкретика их реализации оставалась совершенно непонятна. Однако Вероника реагировала на это достаточно четкими и уверенными ответами, означавшими что, скорее всего, она понимает происходящее более чем адекватно…
И еще…
Странный гул в голове… делающий голоса все более невнятными. Этот гул сопровождается вибрацией – дрожью, которая ощущается только изнутри. При этом, то самое подобие кожи, которое имеется у живого существа в этом слое Бытия - на грани развоплощения! – остается в полном стазисе – в неприкосновенности! А вот уровень-частота колебаний внутри все возрастает… возрастает… И достигает, в конечном итоге, запредельного уровня, при котором каждое отдельное колебание кажется почти что неощутимым – настолько они сливаются с прочими! Но все вместе они составляют нестерпимый и крайне мучительный фон, зудящий и оглушительный. Кажется, что внутри тебя нарастает напряжение, которое, с неизбежностью, должно завершиться неким… взрывом.
А потом настала тишина… Всего на несколько мгновений – и это прозвучало внутри тебя куда более эффектно, чем предыдущий яростный гул. Пауза растянулась на неопределенное время, которое оказалось неким воистину приятным контрастом, по сравнению с тем, что ты ощущала до этого. Но сия передышка сменилась резкой болевой волной, до предела заполнившей тебя изнутри и… буквально сразу же опавшей до нуля. Ты даже не успела застонать от этого самого мимолетного мучения.
А после все встало на свои места. Ты поняла, что та, кто сейчас транслирует тебе свои воспоминания, милосердно смикшировала условную громкость своего послания, оставив только самый хвостик того болевого шлейфа.
И ты содрогнулась, поняв, что именно испытала при некой операции по исполнению своего неотмирного желания та, кто принимает тебя в этом воображаемом доме, как гостью.
Да, цена вопроса оказалась весьма высока. И о ней, твою собеседницу, скорее всего, никто не предупредил. Но она ее уплатила. Не торгуясь, и не возмущаясь тем, что о грядущем страдании, как условии исполнения испрошенного, ее как бы и не уведомили вовсе. Ты снова оценила тактичность и милосердие Флоранс, которая дала тебе почувствовать лишь самую конечную нотку финала того, что ей довелось вынести… от руки милосердной Вероники.
«Она… кажется, так и не поняла, что именно в тот раз я испытала, - звучит в твоих мыслях голос темной сущности, владеющей этим домом. – Оно и к лучшему! Вероника... Она ведь хотела все сделать в точности так, как я просила. И ты знаешь… У нее все получилось!»
Ты мысленно киваешь ей в знак согласия. Смешно, но этот жест – незримый, но ощутимый! – твоя собеседница воспринимает точно и однозначно. И ты, изнутри себя, чувствуешь ее улыбку, которой она также молча отвечает на твое одобрение и понимание. И продолжает трансляцию воспоминаний о своем прошлом – немыслимом и запредельно фантастичном.
Голоса вновь становятся различимы. К звуковой составляющей воспоминаний Флоранс добавляется чувственная. В том смысле, что ты на мгновение ощутила, как тебя – вернее, ее! – придержали за плечи. Наверное, чтобы не упала.
Это объятие тебе хорошо знакомо. Ты помнишь эти руки. Так же, как и ее голос. И лишь присутствующее в твоих разуме и памяти четкое понимание того, что это все… прошлое, и не твое… Лишь это останавливает, не позволяя тебе обнять ее в ответ.
- Все уже в порядке! – шепчет тебе Вероника, почти на ушко. – Ты… мы, - поправляет она сама себя, - справились! У нас все получилось! Мы все… молодцы!
- Вот уж не думаю! – звучит уже знакомый тебе голос-спорщик. Причем, теперь в нем слышится не только ирония, но еще и нотки беспокойства – откровенного и… возможно, даже небезосновательного.
- Ой… - прозвучало со стороны Вероники.
Кажется, она обхватила тебя – нет, ее, в смысле, Флоранс, там и тогда! Обхватила, желая защитить уходящую душу - ту, кому она, поддавшись состраданию, только что помогла стать… свободной!
- Что здесь происходит?
Это звучит… совсем другой голос. И он тебе знаком куда лучше! Наверное, как никому другому!
Да… Это она. Та, кого Вероника, по неясным пока что причинам, заменяла в церемонии встречи и принятия души, покидающей мир очередного своего воплощения. Заменяла, как актриса второго-третьего состава, взятая на разовую подмену Примы. Случайно задействованная в своего рода спектакле, сценарий и регламент которого, действительно, за многие века были отработаны до мелочей... В процедуре, сводившей все к банальности - пустой и формальной, бессмысленной для всякого, кто в курсе подробностей такого представления и его обычных последствий...
Бессмысленной для всякого... Но только не для той, кто могла оценить истинный Дар Свободы!
- Ты… разрешила мне… поработать в твоей роли, - Вероника использует очень аккуратные словесные формулировки. Все-таки, она Умничка! – Я… встретила уходящую душу и… разрешила ее судьбу!
- Ну… Разрешила и разрешила, - как-то чрезмерно спокойно произносит явившаяся. - Чего ты так перепугалась?
- Я… не перепугалась, нет! – голос Вероники предательски дрогнул. - Я просто... немного устала, с непривычки! Оказывается, твоя работа... довольно утомительная!
- Ой, а то ведь ты ничего этого вовсе не знала, да?
В голосе пришедшей слышится усмешка. И ты чувствуешь - почти что видишь! - как девушка, которая все еще тебя обнимает, стыдливо прячет свои глаза, будучи изобличенной... Скажем мягко, в попытке обмануть персону, главенствующую здесь и властвующую над всеми участниками действа, совершаемого от ее имени и... скорее всего, не вполне корректно.
- Вероника! Я всегда физически ощущаю твой страх - иногда как приятное дополнение к моим удовольствиям, но чаще, как источник моего личного беспокойства. И я всегда прекрасно чувствую, когда ты мне врешь. Даже если это так называемая «ложь во спасение».
Голос той, кого так опасались обе собеседницы-спорщицы, звучит теперь мягкой укоризной. Ты ощущаешь, что Веронике сейчас мучительно стыдно - буквально до слез! Что она еле сдерживается, чтобы только не броситься на колени перед пришедшей, с мольбой о наказании и прощении одновременно!
Ты ощущаешь некое... колебание пространства - мягкое, но властного оттенка. И понимаешь, что та, кого боятся обитатели всех миров, сейчас находится уже рядом с вами... обеими.
Еще мгновение… и прибывает волна мягкой тяжести – незримая, но могущественная! Нет, конечно же, все это происходило не сейчас, и даже не с тобою… Но ты чувствуешь, как все это наваливается именно на тебя. И она, эта тяжесть, не только окружает тебя со всех сторон – в смысле изъяснения координатных мерностей на плоскости – но также сверху и снизу.
Ты оказываешься в коконе пристального внимания. Тебя не ощупывают, не просвечивают… не сканируют… просто ощущают этой самой тяжестью. Не столько снаружи, сколько изнутри и всю - сразу и полностью. То есть, не только со всеми мыслями, но и в части всего того, что было с тобою прежде… во всех твоих прежних воплощениях!
Таково ее внимание. Оно касается своего объекта концентрированно и полностью. И забирает для осмысления огромный массив информации, сразу и целиком. Эта махина сведений и данных - о фактах, событиях и обстоятельствах многих жизней конкретного живого и разумного существа, их контекста, а также всех его разнообразных воспоминаний и рефлексий за все времена многих и многих его воплощений! – немыслима по объему и сложности! И скорость понимания всего этого со стороны той, кто сейчас осуществляет-оказывает это самое внимание, не может не вызывать восхищения.
Сколько это все длилось… Наверное, всего несколько томительных мгновений. Но это ощущение беспощадной тяжести истребования точных и однозначных знаний о том, что здесь случилось, вызывало беспокойство. У Флоранс – той, кто сейчас транслировала тебе эти свои захватывающие воспоминания… И у тебя тоже.
Разумеется, Вероника по ходу этого молчаливого, но исчерпывающего допроса – исчерпывающего во всех смыслах! – буквально сгорала со стыда. Поэтому, когда тяжелое давление внимания пришедшей пошло на убыль и быстро исчезло, девушка прошептала, рядом с тобой и сквозь слезы, только одно слово…
- Прости…
Пришедшая тяжело вздохнула.
- Оставь ее, - мягко распорядилась она – имея в виду Флоранс, чьи воспоминания и ощущения переполняли тебя прямо сейчас! – Не бойся, она не упадет… Та, которой ты пожелала помочь… Она останется на ногах. Раз уж выстояла до сего момента. А ты… Иди ко мне.
Тебя – в смысле, Флоранс! – немедленно отпускают. Ты чувствуешь – тем самым ощущением-заменой слуха, действующим в этом пространстве – как юная благодетельница делает несколько шагов и попадает в объятия своей Госпожи. Легкий шорох одежд из муарового шелка – ты их прекрасно помнишь, да-да! – означает, что девушку обхватили-прижали и тем самым обозначили истинное к ней отношение. Вне зависимости от того, провинилась ли она хоть в чем-нибудь или же нет.
- Ты… накажешь меня? – шепчет Вероника через минуту после своего попадания в этот плен. Голос ее звучит надеждой на испрошенное.
- Не знаю, - неопределенно отвечает ее Госпожа. – Во всяком случае, не сейчас.
- Хорошо, - в голосе девушки слышится облегчение. И тебе кажется, будто она теперь даже позволила себе улыбнуться, добавляя к своему словесному одобрению кое-что еще.
- Тогда… напомни мне о том, что я признала себя виновной… Сделай это в любое время, когда тебе будет удобно! – заявляет Вероника, отважная, любящая и еще... облекающая полным своим доверием ту, кто ее сейчас обнимает. – А после этого поступай со мною так, как ты сочтешь для себя правильным и справедливым!
- Нет! – слышится возражение со стороны прежнего высокого голоса-спорщика – резкое и внезапное! – Не смей этого делать!
- Не вмешивайся! – в один голос произносят… влюбленные – это ты тоже знаешь!
И далее… они смеются – все так же, вместе. Естественно, возражающая сторона умолкает – наверняка, оставшись при своем мнении. Но какое дело тем, кто любит, до мыслей и рассуждений всяких… посторонних личностей?
Вот и эти двое - наверняка, взглянув на адресата их общего замечания, эдак многозначительно! – переключились друг на друга, тут же и сразу.
- Не бойся, моя дорогая! – произносит Госпожа. – Я… подожду, пока ты решишься и сама мне напомнишь… о том, в чем лично ты считаешь себя виноватой. Мы уединимся с тобою, обсудим все, что здесь случилось… и случится. И мы с тобою все решим… вместе. Ты согласна?
- Согласна! – отвечает ее раба и возлюбленная – ты это тоже прекрасно помнишь! И сразу же обращается к своей хозяйке с просьбой, личной и значимой.
- Пожалуйста, - говорит она, - не перечеркивай мою работу! Не лишай ту, кто пришла ко мне и обратилась с просьбой, всего того, что я… что мы для нее сделали!
- Поддерживаю! – не замедлил присоединиться к ее просьбе голос-спорщик. – Мне тоже не хочется, чтобы плоды моей… в смысле, нашей работы были бездарно слиты под предлогом… незаконности, необоснованности и прочего…
- Раилла! Пожалуйста, вернись на место! – слышится голос Госпожи и Владычицы, пришедшей и главенствующей здесь и сейчас. – Я в курсе ваших пожеланий и поняла их смысл. Однако Решение принимать я буду сама.
- Хорошо-хорошо! – вздыхает-ворчит голос-спорщик, обозначенный этим именем – необычным и непонятным. – Уже и просьбу высказать до конца не дают!
- Вероника, - продолжает распоряжаться пришедшая, - будь так любезна, сними с нее свой кушак.
Девушка немедленно исполнила ее повеление. Тогда открылось все то, что было скрыто пеленой плотной – и, наверняка, волшебной! – ткани.
Ты увидела саму Владычицу Лимба. Она явилась в одном из светлых своих образов. Темноволосая статная женщина, с ярко-зелеными глазами, одетая в светло-серое платье - шелковое, с чуть заметным переливом муаровых узоров, стянутое на талии поясом из переплетенных нитей темного жемчуга. Из-под платья на пару дюймов выглядывает подол нижней рубашки белого атласа, доходящей почти до щиколоток и чуточку приоткрывающей башмаки - узорные, темно-коричневой кожи, острые носы которых загнуты вверх. На плечах Владычицы красуется серый шелковый плащ, на пару тонов темнее платья, скрепленный изумрудным аграфом.
Ах, да... Самое главное. На жемчужном поясе Владычицы Лимба теперь висел символ ее власти. Тот самый жезл, который она доверила своей возлюбленной - чтобы та всего один раз исполнила ее обычную работу. А теперь... Владычице придется оценивать результат.
Вероника, держа в руках тот самый, свой собственный, пояс, которым она прежде завязала глаза адресата своего волшебства, отошла обратно, и когда Госпожа, и ее раба оказались снова рядом, стало отчетливо видно-понятно, что одеты они, в общем-то, в одном стиле - с поправкой на то, что возраст их, естественным образом, разнился. Одеяние младшей было короче, не предусматривало плаща и обуви - наверняка, в соответствии с личным выбором самой девушки. Вероника казалась смущенной, но все-таки постаралась ободряюще улыбнуться адресату их общего внимания. Дескать, не беспокойся, все обойдется!
А вот ее Госпожа напротив, обозначила лицом своим некую суровость. Однако… вот что интересно. Та, кого сейчас зовут Флоранс, чьими чувствами ты сейчас ощущаешь-переживаешь всю эту мистическую ситуацию, за пределами обыденного существования, на грани перехода из мира в мир, чувствует себя достаточно спокойно. Во всяком случае, никакого панического страха перед столь опасной сущностью она не испытывает. И это просто удивительно!
- Слышишь ли ты меня? – обращается Владычица Лимба к Флоранс-тебе. – Способна ли ты сейчас, после всего, что случилось, понять смысл того, что я имею тебе сказать?
- Да, - звучит короткий ответ с твоей стороны.
Странно слышать слова, звучащие как бы от тебя… когда произносишь их вовсе не ты!
- Хорошо! – это слово Владычица Лимба произнесла с явным одобрением. И немедленно перешла к делу:
- То, что случилось с тобою… В общем, тебе повезло. Можно сказать, твое везение совершенно невероятное! Твой случай… он почти уникален. До этого я всего один раз, за все время моей Службы, освободила душу от навязчивой власти Круговорота Бытия. И когда-либо повторять тот самый подвиг я в принципе не собиралась!
- Ты… имеешь в виду меня? – спросила Вероника.
- Ну, а кого же еще? – удивилась Владычица Лимба. – Когда я тебя забирала к себе из юдоли Бытия, я решила, что сделаю тебе такой подарок. Освобождение от власти Круга Перевоплощений… и от моей власти тоже! Чтобы ты не имела причин к сожалению… если когда-нибудь пожелаешь уйти от меня.
- Я выбрала тебя, - смущенно откликнулась ее раба, - твою власть надо мною. Ты – главное, что есть теперь у меня! И я ни о чем не жалела, ни тогда, ни сейчас!
- Я ценю это, поверь! – улыбнулась ее Госпожа. – Но сейчас у нас речь о другом. Ты совершила нечто… немыслимое! Своего рода магический подвиг, почти невозможный для той, кто всерьез колдовала первый раз в своей жизни. Вероника! – со значением произнесла она. – Позволь мне выразить восхищение твоим достижением!
- Согласна! Твое колдовство работает замечательно! Я тоже тобою горжусь! Ты умница!
Эти слова произнес… тот самый голос-спорщик, который прежде общался с Вероникой и помогал в ее колдовской импровизации. И голос этот, похоже, принадлежит… тому самому жезлу, с рукоятью слоновой кости и серебряным черепом внизу который висит теперь на поясе у Владычицы Лимба, на узорной серебряной застежке-карабине. Этот странный предмет – вернее, загадочное существо! – смотрит сейчас в сторону Вероники и произносит свои хвалебные речи… До тех пор, пока Владычица, чуть нагнувшись, не обозначила на его серебряном лбу нечто вроде ласкового постукивания указательным пальцем. Намекая на неуместную разговорчивость этого странного персонажа.
- А я что? – следует вопрос, с его стороны, в тональности средней между недоумением и деланным возмущением. – Просто выражаю свое восхищение! Имею право!
- Могла бы, и промолчать, - укоризненно произносит ее Владычица. – Не раскрывать тайны, которые обычному существу из Круговорота Бытия знать вовсе не полагается!
- Это она-то обычное существо?! - возмутилась адресат ее замечания. Надо же! Теперь у этого странного создания обнаружился пол! - А ничего, что наша Вероника за нее вступилась? Не побоялась, что ты рассердишься на нее за самоуправство. В принципе не испугалась неоднозначности возможного результата! И все ради какого-то обычного существа?! Возможно, эта душа была вполне обычной - до встречи с нашей Вероникой! Однако, после того, как она ей сейчас помогла, эта самая душа сразу же перестала быть обыкновенной!
- Я могу вернуть ее в Круг Бытия обратно, - ответила Владычица Лимба. И добавила многозначительное:
- В принципе...
- Нет! - в один голос воскликнули Вероника и существо-в-жезле.
- Пожалуйста! - жалобным голосом добавила девушка. - Ну... что тебе стоит оставить все, как есть?
- Ну... возможны проблемы... - неопределенно заметила ее Старшая собеседница.
- Какие же проблемы ты видишь... в ее дальнейшем существовании? - скептическим голосом поинтересовалась сущность с серебряным черепом.
- Всякие разные, - ответствовала Владычица. - Например, главная проблема души, которая перестала подчиняться главному Закону перевоплощени, закону о тяготении ее сути к Свету или же Тьме. Некоторые души, которым, в силу особых обстоятельств, удавалось осознанно удержаться в одном и том же мире несколько раз подряд... вели себя не лучшим образом. Например, они позволяли себе на протяжении поколений воплощаться... в семьях властителей - злых и жестоких. К примеру, с целью мучить праведников, оскорблять честных тружеников или убивать невинных. Вот и эта душа, адресат твоего благородного порыва... Она тоже может сознательно пойти по пути злодеяний.
- Или же... по пути развития светлой своей стороны, - упрямо произнесла Вероника. - Госпожа моя! Ну отчего ты так недоверчива... к смертным?
- Многие века Службы дают мне право быть... осторожной, - услышала она в ответ. - Не забывай, то, что для тебя первый значимый опыт - и, я надеюсь, серьезный урок! - для меня всего лишь одно из множества ежесекундных деяний, по переводу душ из мира в мир, и содействию их улучшению! Мои ипостаси-отражения в обитаемых мирах видят и чувствуют всех и вся! И понимание причин и сути деяний смертных... Не самое приятное, что можно ощутить!
- Могу я... поручиться за нее? - голос девушки дрогнул.
- Нет, - спокойно ответила ее Госпожа. - Ты уже сделала для нее все, что могла... И еще много больше! Теперь все зависит только от нее самой!
- Ты слышала? - обращается, развернувшись черепом в твою сторону, сущность условно женского пола, выраженная в жезле Владычицы Лимба. - Говори, не молчи! Проси... убеждай... Не все же нам за тебя... стараться!
Вероника тоже поглядела на адресата своего колдовства - казалось, что прямо на тебя! - едва ли не умоляюще. Кажется, слов у нее почти уже не осталось. Однако в глазах ее все-таки теплилась некоторая надежда на благополучный исход.
- Тебя зовут... Вероника, да? - слышится вопрос вместо ответа, с твоей условной стороны.
- Д-да... - запинаясь отвечает та, кто так хотела помочь уходящей душе.
- Я хотела сказать тебе... спасибо! - продолжает та, чьи воспоминания ты сейчас видишь и слышишь.
- Ну... это лучше, чем ничего! - ироническим тоном заметила сущность-в-черепе. - А что ты еще имеешь нам сказать? Продолжай, не стесняйся!
- А тебя... наверное, зовут Раилла, да? - продолжает та, в отношении которой все время шел этот самый... торг.
- Ну... В общем, ты правильно догадалась! - несколько ехидным тоном подтвердила сущность-в-черепе.
- Я тоже хочу тебя поблагодарить! - произносит душа, чья судьба сейчас будет решаться - возможно, на веки вечныя.
- Не стану скрывать, мне это тоже приятно! - тебе показалось, будто жезл с серебряным черепом обозначил в адрес произносящей благодарность... некое подобие поклона.
- Прости, что я сначала обратилась к ним, - душа, которую ты знаешь как Флоранс, рискнула, наконец, заглянуть прямо в зеленые глаза той, кто главенствовала здесь, между всеми вами. - Они постарались мне помочь... И моя благодарность им, наверное, была вполне уместна!
- Возможно, - на устах величественной собеседницы играет ироничная улыбка. - Во всяком случае, лично я придерживаюсь именно такой точки зрения!
- Как мне к тебе обратиться? - уточняет адресат их всеобщего внимания. - Называть тебя по... твоему функционалу - тому, каким он видится нам, обитателям плотных миров! - было бы, наверное, не совсем точно, не вполне корректно и даже, возможно, вовсе неправильно! Недаром, те, кто тебя любят, - Флоранс коротким жестом указывает сразу же и на смущенную девушку, и на сущность-в-жезле, - избегают называть тебя... именно так!
- Логика у тебя на высоте! - отмечает адресат этого спича. - Те, кто меня любят, имеют несколько иное понимание, моих функций... Истинных моих функций в Мироздании!
- Так как же?
Голос обращающейся звучит чуть настойчивее. И, в результате, получает ответ.
- Называть меня Госпожой - личная привилегия Вероники. Такое право тебе не светит, - звучит первое пояснение.
- Я и не претендую, - обращающаяся тоже позволет себе некоторое подобие условной иронии.
- Это правильно! - лицо собеседницы становится серьезным, а потом... через несколько томительных мгновений специально обозначенной риторической паузы ты слышишь ответ:
- Называй меня Владычицей. Так, наверное, будет и проще, и правильнее. И еще...
Со стороны зеленых глаз Владычицы Лимба следует... нечто вроле легкого всплеска - такого... зеленого цвета. Частицы-волны этого самого всплеска прошли куда-то внутрь самой сути обращающейся - и твоей тоже! - установив некий... доверительный контакт.
- Ты ведь понимаешь, что это значит? - интересуется она.
- Да, - кивает головой адресат ее мягкой атаки за-ради доверия. И немедленно поясняет то, что действительно успела понять:
- Ты позволяешь мне называть себя примерно так, как это дозволено твоим подданным… в том числе, достаточно близким к тебе существам. Тем, кто вправе претендовать в общении с тобою на некоторую... откровенность!
- Все так! - удовлетворенно кивает в ответ Владычица Лимба. - Но учти, моя откровенность... Она может смотреться достаточно жестко - если не сказать, жестоко!
- В случае... если я не сумею оправдать твоих ожиданий, - добавляет к ее очередному пояснению Флоранс. - Некоторых и значимых. Для тебя и... для тех, кого ты считаешь правильным оградить от моей возможной... вредоносности.
- И опять-таки, ты все поняла верно! - соглашается Старшая из собеседниц. - Я хочу... не то, чтобы заключить с тобою сделку - по этому поводу... Скорее уж просто, предупредить тебя... о важном!
- Я слушаю... Владычица! - реагирует адресат ее пояснений.
- Отныне, ты должна быть осторожна в своих желаниях, по непременному воплощению в тех мирах, которые тебе, по каким-либо причинам, приглянулись. Веди себя ответственно... И помни! - как-то очень серьезно добавляет жутковатая сущность, принявшая на сегодня - на сейчас! - образ прекрасной женщины с зелеными глазами. - Я постараюсь избегать встречи с тобою - на выходе из очередного мира, где ты завершишь очередную свою жизнь. Тогда ты сможешь выбирать мир для нового твоего воплощения беспрепятственно - в смысле, почти!
- Слово «почти» немного... настораживает, - ответила на ее слова Флоранс - вернее, та, кто обретет это имя еще через несколько воплощений своих - в местной или какой-нибудь иной юдоли Бытия. Иной, но близкой.
- Я решила, - с нажимом продолжила Владычица Лимба, - что обретенное тобою свойство быть свободной от влияния Круга Перевоплощений, останется у тебя. Уходя из очередного мира, где прошло твое предыдущее воплощение, ты сможешь свободно перейти в другой мир, по своему выбору. Если захочешь, - многозначительно добавила она. – Лично я… готова проводить тебя туда, в один из таких миров – интересный, но весьма непростой для существования. На первый раз.
- Спасибо! – Флоранс обозначила некое подобие поклона, в ее адрес.
- Но помни, - продолжает свои пояснения адресат ее благодарности, - Я буду следить за тобой. Нет, отнюдь не в плане готовности тебе помочь. Ты захотела быть свободной от предопределенности твоих последующих жизней – изволь дальше соображать и действовать сама. Работать будешь без подстраховки, на свой страх и риск. Учись, осваивай… нелегкое искусство Игры с перевоплощениями. Это непросто. Но, если ты решилась – действуй. С какого-то раза у тебя обязательно получится, я в этом уверена!
- Я… согласна! – голос той, кого когда-нибудь назовут именем Флоранс, прервался от волнения. Кажется, она всерьез опасалась, как бы ее собеседница не передумала!
- Не торопись, подумай, - Владычица Лимба явно не одобрила ее энтузиазма. – Дело в том, что тебе лучше несколько жизней подряд провести в одном конкретном мире – для того, чтобы привыкнуть к новым твоим… возможностям. Снова напомню тебе о том, что я точно знаю об одной ключевой проблеме таких, как ты. Право души несколько раз вселяться в тела… персонажей привилегированного класса – особенно, если эти возрождения происходят в пределах одной семьи! – часто провоцирует на то, чтобы сущность, реализующая такое право, сочла себя неподсудной и безнаказанной. Я буду следить за тобой именно в части возможного вредоносного поведения… с твоей стороны. Круг Перевоплощений это механизм, ранжирующий переход сущностей из мира в мир, в соответствии с принципом подобия. Он защищает миры - особенно Светлые миры! - от всяких... злоупотреблений. Ибо злая сущность, пропав в тот мир, где правит Добро… Такая пришелица, чаще всего, ломает и портит все лучшее, что увидит рядом с собою. Любое проявление Добра видится ей как нечто раздражающее – на грани нестерпимого! И самое страшное состоит в том, что злобная сущность объективно сильнее того Добра, с которым начинает бороться. Мера страданий, в том мире, где такое происходит, естественно, превышается. И сам этот мир начинает, понемногу, смещаться в темную сторону… нарушая обычное равновесие Мироздания.
- И, если я подамся в эту сторону… - Флоранс паузой обозначает желание немедленного разъяснения.
- Я приму меры к возвращению тебя в Круг Перевоплощений, - немедленно отвечает Владычица Лимба. – Если я пойму, что ты действительно стала вредоносной - для того мира, который ты облюбовала… В общем, ты сразу же отправишься в один из Темных миров, соответствующий твоей сути.
- А можно… в Лимб? – голос Вероники дрогнул. – Ведь ты же даешь оступившимся… последний шанс! Пожалуйста! Ради меня!
- Хорошо! – Владычица Лимба кивнула в знак согласия. – Так уж и быть. Ради тебя, я дам этой душе, в случае ее падения… возможность очистить свое прошлое и побыть в Лимбе… И даже встретиться там с тобой! Ты сможешь облегчить ее страдания от утери прежних… возможностей. Но… дальше она, опять-таки, будет жить сама, без твоей помощи и советов!
- Спасибо!
Это слово произнесли… сразу три голоса – да-да, Раилла тоже обозначила свою готовность принять то самое решение, как допустимое и правильное. Ну, а Вероника склонилась перед своей Госпожой и коснулась губами ее руки – в благодарность за исполнение своей просьбы.
Естественно, Госпожа смутилась этим знаком внимания. Улыбнулась, потрепала девушку за волосы, а потом… привлекла ее к себе и обняла. И позволила себя поцеловать – как же без этого!
Ты улыбаешься, глядя на эту трогательную картину… А может быть, это улыбается Флоранс… перед тем, как шагнуть к ним обеим, в ожидании исполнения обещания.
Вот уже она рядом с ними. Госпожа и ее возлюбленная раба берут ее за руки и… Все вместе вы делаете шаг. Туда… Первый шаг к свободной жизни, вне порабощения тягостной предопределенностью.
*****
- Ну, что скажешь? – улыбается Флоранс. - Как тебе мои… приключения?
Вы снова находитесь в гостиной ее дома. Она вывела тебя из состояния просмотра своих воспоминаний – легко, просто и даже без головокружения. Ты просто очнулась от состояния… занятного сновидения. Внушенного тебе здесь... во сне.
Забавно, правда? Во всяком случае, ты оценила юмор такой... необычной ситуации. И даже улыбнулась.
Потом ты протянула руку к своей чашке, взяла и отпила из нее, поставила на место. И улыбнулась снова.
- Спасибо! – произнесла ты с чувством. – Мне было приятно увидеть их… снова! А насчет Раиллы… Я даже не знала, что она такая… живая!
- Бьюсь об заклад… О том, что твоя Старшая подруга доверяет Веронике такие… интересные дела, ты тоже не знала! – с гордостью заявила темная личность.
- Я ничего не знала даже о дружбе Вероники и… личного оружия Владычицы Лимба, - призналась ты. – Знаешь, тебе были открыты весьма интересные Тайны Мироздания! Скажи, а ты что, совсем не боишься, доверять такую пикантную информацию кому попало?
- Знаешь, если бы я сомневалась в твоем знакомстве с теми, кто тогда помогли мне, - вот сейчас бы все мои сомнения сразу же и отпали! – воскликнула твоя собеседница, темная и хитроумная. – Ты сейчас сказала все… ее же словами!
- Значит, ты сознательно нарушила ее запрет! – сделала ты вполне обоснованный вывод. – Задумайся!
- Разумеется, я трижды подумала, прежде чем сообщать тебе все, что ты видела и слышала! – рассмеялась темная личность. – И, между прочим, я ничего не нарушила! Я открыла эти забавные тайны вовсе не «кому попало», а тебе!
- Мне до сих пор непонятно, как ты смогла прочесть мое прошлое – то, которое, в основном, скрыто от меня самой, - сказала ты. – Это что, такое дополнительное свойство, обретенное тобою, после операции, которую провела Вероника?
- Полагаю… да, все так и есть! – кивнула головой Флоранс. – Кстати, насчет оружия… Я припоминаю, жезл… в смысле, Раилла, - уточнила она, - имел некое подобие металлической пластины, которая шла от черепа вверх, в сторону кольца. Это клинок? Что-то вроде складного ножа?
- Складная коса, - улыбнулась ты. – Я видела ее в раскрытом состоянии и… кажется, я когда-то держала ее в руках! Но при мне она ни разу не показывала себя, как живую! Так что… Благодаря тебе я узнала много нового!
- Рада, что я оказалась не такой уж бесполезной собеседницей! - откликнулась Флоранс. - Что ж... Выходит, и я тебе могу пригодиться... иной раз!
- Выходит, так! - ответила ты. - Кстати, я так понимаю, у тебя есть еще в запасе немало занятных историй! Хотя, конечно же, именно сегодня ты постаралась развлечь меня рассказом о тех сущностях и тех событиях, которые были мне заведомо интересны!
- Я не просто развлекала... Я завлекала тебя! - усмехнулась в ответ твоя собеседница.
- Чтобы я пришла к тебе снова, да? - ты не столько спрашивала, сколько констатировала факт. - Даже, если ты мне откажешь? Ну, после того, как я выскажу тебе свою просьбу?
- Ты знаешь, тебе, наверное, не будет необходимости ее высказывать, - задумчиво отозвалась на твое предположение темная личность.
Это прозвучало более, чем странно. Ты подняла на нее несколько недоуменный взгляд - дескать, обьясни!
- Дело в том, что у нас гостья! - со значением произнесла Флоранс. - Догадайся с трех раз, кто сейчас поднимается к нам по холму?
- Элли… - дрогнувшим от волнения голосом отвечаешь ты. – Но… как она смогла сюда прийти? Ты же сама говорила, что она… забыла пути к тебе и… как ты сказала… выбросила ключи от твоей темницы!
- Видать, сильно ей припекло… - говорит Флоранс. И немедленно заявляет тебе некую просьбу… на грани распоряжения.
- Лиза, - произносит она. – Будь так любезна… Отойди за ширму! Там у стены стоит нечто вроде пуфика… Или табурета… Присядь на него и подожди, пока я тебя позову. Хорошо?
- А… где?
Ты указываешь рукой на тот самый пуфик у стены, который стоит там совершенно одиноко. В том смысле, что никакая ширма рядом с ним, даже в сложенном состоянии, и близко не находится.
- Ага… Кажется я ошиблась! – усмехается хозяйка дома сего. – Ну… бывает! Не обижайся, просто я хотела, чтобы здесь стояла такая… ширма. Раскладная и обитая тканью, в тон обоям. Но совсем забыла все это доделать. Поэтому…
Она снова усмехнулась, поднялась из-за столика, повернулась лицом в том самом направлении и произнесла несколько фраз, в псевдоволшебной манере, сопровождая слова Mock-Spell-Quasi-Style* небрежными движениями рук своих, в такт ритма импровизированного стихотворения – действуя при этом в динамической манере какого-нибудь экстравагантного дирижера.
Раз, два, три, четыре, пять!
Начинаем колдовать!
Все слова мои верны,
Встань-ка, ширма, у стены!
- Хоп! – провозгласила-воскликнула она. Одновременно с произнесением этого слова, Флоранс эффектно взмахнула руками, обозначая финальный ход своего колдовства.
Искомая ширма немедленно появилась, перекрыв визуальную доступность пуфика, стоявшего у стены. Хозяйка дома сего подмигнула своей гостье.
- Спрячься там… пожалуйста! – попросила она. – Мне нужно, чтобы наша Элли… не знала о том, что ты здесь. Хорошо?
Ты кивнула ей в знак согласия, встала-вышла из-за стола, прошла за ширму, уселась на пуфик и… замерла тихонечко в ожидании.
Ждать пришлось недолго. Впрочем, это время хозяйка дома сего даром не теряла и, судя по звукам, произвела какие-то манипуляции с посудой на столе. Примерно через минуту, раздался отдаленный звонок в дверь. Далее, Флоранс трижды прищелкнула пальцами – наверняка, активируя дистанционный микрофон, для связи с той, кто сейчас стояла у дверей этого дома.
- Элли! – произнесла она несколько напряженным и почти торжественным голосом. – Пожалуйста, входи! Поверни ручку и заходи в холл! Я сейчас иду к тебе навстречу!
*Блин… Не помню, что значат эти слова… По-аглицки… Сложный язык… Текст и контекст. Асимметричный дуализм языкового знака… Всякое такое…
А, вспомнил! Сейчас переведу!
Заклинание-как-бы-и-мнимое
Примерно так!
- Ну и задачку ты себе задала! Придумала себе обузу на ровном месте! Вполне, между прочим, могла бы обойтись без всякого такого... инициативного, вот! В кои-то веки Госпожа доверила тебе такое дело... Вполне, между прочим, стандартную процедуру, отработанную не годами - веками! И вдруг... на тебе! Ты все переиначиваешь и все устраиваешь по-своему! Как ты умудряешься вытворять такие глупости и делать ляпы там, где их сделать попросту невозможно - ума не приложу!
Это звучит странный голос. Незнакомый тебе. В том смысле, что ты его никогда не слышала... вроде бы! Голос... высокий, какой-то сухой, немного насмешливый, но обращающийся к адресату своего иронического спича с явным сочувствием и вполне искренним огорчением - в связи с его, адресата, недостаточной сообразительностью.
- Подсказывай, давай! Нечего попусту болтать! Ты же знаешь, как это надо делать! Сколько раз ты в этом принимала участие, а? Вернее, сколько миллиардов раз ты это делала?
А вот это звучит уже знакомый голос той, кого Флоранс обозначила, как Веронику. Да, это и вправду, она! И… о, Боже! Как приятно ее слышать!
- Извини, но лично я такого не делала ни разу! - произносит неведомый тебе персонаж. - Такие задачи вообще относятся к категории эксклюзивных, исключительных и даже уникальных. Освободить субъекта, втиснутого в круговорот бытия - в смысле, в Круг Перевоплощений - это... прерогатива столь Высокой инстанции, что на нее тебе засматриваться, право, не стоит!
- Я и не засматриваюсь, - отвечает Вероника. - И я ни на что не посягаю. Но я хочу сделать для этой конкретной души что-то хорошее. Это запрещено?
- В общем-то... нет! - отвечает голос, ее собеседника-спорщика. И добавляет многозначительно:
- Формально.
- Если запрета нет, - гнет свою линию Вероника, - тогда помоги мне это сделать. Я тебя прошу. Пожалуйста!
- Ой, оно тебе надо? - задает риторический вопрос все тот же странный голос. - А если надо, то зачем?
- Мне дали шанс, - отвечает та, кого ты знала - да-да, знала, ты это вспомнила! - как Веронику. - Так почему бы мне не сделать доброе дело?
- Исполнять желания уходящей ты вовсе не обязана, - ее ироничный собеседник просто сухо констатирует факт. Не более того.
- Но мне этого никто не запрещал! - замечает Вероника. - Я знаю... правда, знаю, что душа, уходящая в круговорот жизней, подчиняется закону притяжения подобий, тяготения к условным нравственным полюсам Мироздания, суть которого проста. Душа, исполненная Света, воспаряет из прежней своей юдоли страдания к Свету, и воплощается в Светлых мирах. А душа, одержимая Тьмой, следует по направлению вниз, согласно своей же собственной низменной сути. Но ведь моя Госпожа... Она ведь сама иной раз проявляет милосердие, лишая тех, что случайно оступился в Круге Бытия, их темной судьбы и забирая их к себе, в Лимб! Я ведь могу устроить некое исключение из общего правила, правда?
- Слушай... подруга моя драгоценная! Неужели предыдущего наказания тебе показалось мало? - голос ее оппонента звучит усталостью - и огорчением, вдобавок! - Моя Владычица и твоя Госпожа... Ты же помнишь - она была совсем не в восторге от того, что ей пришлось делать тогда с тобою!
- Но я ведь на нее ни секунды не обижалась! – немедленно напоминает Вероника носителю того самого иронического голоса-спорщика. - То, что тогда произошло... случилось между нами... Это сблизило нас еще больше! Госпожа, с тех самых пор, относится ко мне с особенной нежностью. Ну, а я... доверяюсь ее рукам и желаниям целиком, полностью и без остатка! И я... ни о чем не жалею! Правда, ни о чем!
- А вот я... жалею! И сильно! - голос ее собеседника - или же собеседницы? - звучит раздражением. - Тебя жалею! Есть у меня такая... дурацкая привычка. И я не хочу, чтобы тебе снова перепало на орехи... за нас двоих! Да-да! - многозначительно добавляет этот неопределенный голос-персонаж. - Я знаю, что твоя Госпожа и моя Владычица держит меня вне каких-либо наказаний, по понятным причинам. Но тебе за это достается вдвойне!
- Нет, - слышится робкое возражение Вероники.
- Не нет, а да! - отвечает ей голос-собеседник, вполне утвердительным тоном. - Она ведь могла... Ну, как минимум, уменьшить твое наказание вдвое!
- Это неважно! - звучит ответ Вероники. - Я никогда по этому поводу не переживала, не обижалась и... не собираюсь обижаться на нее впредь! Так проявляется ее забота обо мне, а вовсе не суровость! Я люблю ее, и она тоже меня любит!
- Любит, - утвердительным тоном произносит голос-собеседник. – Вот только проявления ее любви… Иногда слишком суровые! И я все время сдерживаю себя, чтобы не наговорить ей лишнего… в твою пользу! А после того, что ты хочешь сделать… Ой, как бы твоя Госпожа не устроила тебе… много и очень сурового!
- Забудь об этом! Лучше помоги мне! Исполни мою просьбу, хорошо? – звучит вопрос-просьба Вероники. – Остальное… Будь что будет! Это не так уж и важно! Я справлюсь! А вот здесь…
Интонация, с которой она произносит эти слова, четко обозначает ее желание сделать все в точности так, как она решила и одновременно с тем, отсутствие уверенности в наличии лично у нее тех самых умений, которые для этого всего совершенно необходимы. Однако, это все, вместе взятое, работает «в плюс» - в смысле, на реализацию задуманного. Просто потому, что голос-собеседник дает свое согласие.
- Хорошо! – услышала ты. – Я попробую сымпровизировать. Но имей в виду, - прозвучало незамедлительное дополнение к только что сказанному, - я не могу тебе в точности гарантировать результат – внятный и однозначный!
- Не переживай, у нас все получится! – голос Вероники звучит обрадованно и даже уверенно. Почти. – Я ведь тоже буду это все делать! Разумеется, под твоим чутким руководством!
- Конечно же, моим! И, естественно, чутким, куда же без этого! – чуточку ворчливым тоном отзывается загадочный голос-собеседник Вероники.
А дальше…
Слов уже не было. В смысле, четких, ясных и понятных - для слуха и соображения. Были их невнятные отголоски. И прежде всего, бубнящий распоряжения голос-собеседник. Суть его приказов была ясна, а вот конкретика их реализации оставалась совершенно непонятна. Однако Вероника реагировала на это достаточно четкими и уверенными ответами, означавшими что, скорее всего, она понимает происходящее более чем адекватно…
И еще…
Странный гул в голове… делающий голоса все более невнятными. Этот гул сопровождается вибрацией – дрожью, которая ощущается только изнутри. При этом, то самое подобие кожи, которое имеется у живого существа в этом слое Бытия - на грани развоплощения! – остается в полном стазисе – в неприкосновенности! А вот уровень-частота колебаний внутри все возрастает… возрастает… И достигает, в конечном итоге, запредельного уровня, при котором каждое отдельное колебание кажется почти что неощутимым – настолько они сливаются с прочими! Но все вместе они составляют нестерпимый и крайне мучительный фон, зудящий и оглушительный. Кажется, что внутри тебя нарастает напряжение, которое, с неизбежностью, должно завершиться неким… взрывом.
А потом настала тишина… Всего на несколько мгновений – и это прозвучало внутри тебя куда более эффектно, чем предыдущий яростный гул. Пауза растянулась на неопределенное время, которое оказалось неким воистину приятным контрастом, по сравнению с тем, что ты ощущала до этого. Но сия передышка сменилась резкой болевой волной, до предела заполнившей тебя изнутри и… буквально сразу же опавшей до нуля. Ты даже не успела застонать от этого самого мимолетного мучения.
А после все встало на свои места. Ты поняла, что та, кто сейчас транслирует тебе свои воспоминания, милосердно смикшировала условную громкость своего послания, оставив только самый хвостик того болевого шлейфа.
И ты содрогнулась, поняв, что именно испытала при некой операции по исполнению своего неотмирного желания та, кто принимает тебя в этом воображаемом доме, как гостью.
Да, цена вопроса оказалась весьма высока. И о ней, твою собеседницу, скорее всего, никто не предупредил. Но она ее уплатила. Не торгуясь, и не возмущаясь тем, что о грядущем страдании, как условии исполнения испрошенного, ее как бы и не уведомили вовсе. Ты снова оценила тактичность и милосердие Флоранс, которая дала тебе почувствовать лишь самую конечную нотку финала того, что ей довелось вынести… от руки милосердной Вероники.
«Она… кажется, так и не поняла, что именно в тот раз я испытала, - звучит в твоих мыслях голос темной сущности, владеющей этим домом. – Оно и к лучшему! Вероника... Она ведь хотела все сделать в точности так, как я просила. И ты знаешь… У нее все получилось!»
Ты мысленно киваешь ей в знак согласия. Смешно, но этот жест – незримый, но ощутимый! – твоя собеседница воспринимает точно и однозначно. И ты, изнутри себя, чувствуешь ее улыбку, которой она также молча отвечает на твое одобрение и понимание. И продолжает трансляцию воспоминаний о своем прошлом – немыслимом и запредельно фантастичном.
Голоса вновь становятся различимы. К звуковой составляющей воспоминаний Флоранс добавляется чувственная. В том смысле, что ты на мгновение ощутила, как тебя – вернее, ее! – придержали за плечи. Наверное, чтобы не упала.
Это объятие тебе хорошо знакомо. Ты помнишь эти руки. Так же, как и ее голос. И лишь присутствующее в твоих разуме и памяти четкое понимание того, что это все… прошлое, и не твое… Лишь это останавливает, не позволяя тебе обнять ее в ответ.
- Все уже в порядке! – шепчет тебе Вероника, почти на ушко. – Ты… мы, - поправляет она сама себя, - справились! У нас все получилось! Мы все… молодцы!
- Вот уж не думаю! – звучит уже знакомый тебе голос-спорщик. Причем, теперь в нем слышится не только ирония, но еще и нотки беспокойства – откровенного и… возможно, даже небезосновательного.
- Ой… - прозвучало со стороны Вероники.
Кажется, она обхватила тебя – нет, ее, в смысле, Флоранс, там и тогда! Обхватила, желая защитить уходящую душу - ту, кому она, поддавшись состраданию, только что помогла стать… свободной!
- Что здесь происходит?
Это звучит… совсем другой голос. И он тебе знаком куда лучше! Наверное, как никому другому!
Да… Это она. Та, кого Вероника, по неясным пока что причинам, заменяла в церемонии встречи и принятия души, покидающей мир очередного своего воплощения. Заменяла, как актриса второго-третьего состава, взятая на разовую подмену Примы. Случайно задействованная в своего рода спектакле, сценарий и регламент которого, действительно, за многие века были отработаны до мелочей... В процедуре, сводившей все к банальности - пустой и формальной, бессмысленной для всякого, кто в курсе подробностей такого представления и его обычных последствий...
Бессмысленной для всякого... Но только не для той, кто могла оценить истинный Дар Свободы!
- Ты… разрешила мне… поработать в твоей роли, - Вероника использует очень аккуратные словесные формулировки. Все-таки, она Умничка! – Я… встретила уходящую душу и… разрешила ее судьбу!
- Ну… Разрешила и разрешила, - как-то чрезмерно спокойно произносит явившаяся. - Чего ты так перепугалась?
- Я… не перепугалась, нет! – голос Вероники предательски дрогнул. - Я просто... немного устала, с непривычки! Оказывается, твоя работа... довольно утомительная!
- Ой, а то ведь ты ничего этого вовсе не знала, да?
В голосе пришедшей слышится усмешка. И ты чувствуешь - почти что видишь! - как девушка, которая все еще тебя обнимает, стыдливо прячет свои глаза, будучи изобличенной... Скажем мягко, в попытке обмануть персону, главенствующую здесь и властвующую над всеми участниками действа, совершаемого от ее имени и... скорее всего, не вполне корректно.
- Вероника! Я всегда физически ощущаю твой страх - иногда как приятное дополнение к моим удовольствиям, но чаще, как источник моего личного беспокойства. И я всегда прекрасно чувствую, когда ты мне врешь. Даже если это так называемая «ложь во спасение».
Голос той, кого так опасались обе собеседницы-спорщицы, звучит теперь мягкой укоризной. Ты ощущаешь, что Веронике сейчас мучительно стыдно - буквально до слез! Что она еле сдерживается, чтобы только не броситься на колени перед пришедшей, с мольбой о наказании и прощении одновременно!
Ты ощущаешь некое... колебание пространства - мягкое, но властного оттенка. И понимаешь, что та, кого боятся обитатели всех миров, сейчас находится уже рядом с вами... обеими.
Еще мгновение… и прибывает волна мягкой тяжести – незримая, но могущественная! Нет, конечно же, все это происходило не сейчас, и даже не с тобою… Но ты чувствуешь, как все это наваливается именно на тебя. И она, эта тяжесть, не только окружает тебя со всех сторон – в смысле изъяснения координатных мерностей на плоскости – но также сверху и снизу.
Ты оказываешься в коконе пристального внимания. Тебя не ощупывают, не просвечивают… не сканируют… просто ощущают этой самой тяжестью. Не столько снаружи, сколько изнутри и всю - сразу и полностью. То есть, не только со всеми мыслями, но и в части всего того, что было с тобою прежде… во всех твоих прежних воплощениях!
Таково ее внимание. Оно касается своего объекта концентрированно и полностью. И забирает для осмысления огромный массив информации, сразу и целиком. Эта махина сведений и данных - о фактах, событиях и обстоятельствах многих жизней конкретного живого и разумного существа, их контекста, а также всех его разнообразных воспоминаний и рефлексий за все времена многих и многих его воплощений! – немыслима по объему и сложности! И скорость понимания всего этого со стороны той, кто сейчас осуществляет-оказывает это самое внимание, не может не вызывать восхищения.
Сколько это все длилось… Наверное, всего несколько томительных мгновений. Но это ощущение беспощадной тяжести истребования точных и однозначных знаний о том, что здесь случилось, вызывало беспокойство. У Флоранс – той, кто сейчас транслировала тебе эти свои захватывающие воспоминания… И у тебя тоже.
Разумеется, Вероника по ходу этого молчаливого, но исчерпывающего допроса – исчерпывающего во всех смыслах! – буквально сгорала со стыда. Поэтому, когда тяжелое давление внимания пришедшей пошло на убыль и быстро исчезло, девушка прошептала, рядом с тобой и сквозь слезы, только одно слово…
- Прости…
Пришедшая тяжело вздохнула.
- Оставь ее, - мягко распорядилась она – имея в виду Флоранс, чьи воспоминания и ощущения переполняли тебя прямо сейчас! – Не бойся, она не упадет… Та, которой ты пожелала помочь… Она останется на ногах. Раз уж выстояла до сего момента. А ты… Иди ко мне.
Тебя – в смысле, Флоранс! – немедленно отпускают. Ты чувствуешь – тем самым ощущением-заменой слуха, действующим в этом пространстве – как юная благодетельница делает несколько шагов и попадает в объятия своей Госпожи. Легкий шорох одежд из муарового шелка – ты их прекрасно помнишь, да-да! – означает, что девушку обхватили-прижали и тем самым обозначили истинное к ней отношение. Вне зависимости от того, провинилась ли она хоть в чем-нибудь или же нет.
- Ты… накажешь меня? – шепчет Вероника через минуту после своего попадания в этот плен. Голос ее звучит надеждой на испрошенное.
- Не знаю, - неопределенно отвечает ее Госпожа. – Во всяком случае, не сейчас.
- Хорошо, - в голосе девушки слышится облегчение. И тебе кажется, будто она теперь даже позволила себе улыбнуться, добавляя к своему словесному одобрению кое-что еще.
- Тогда… напомни мне о том, что я признала себя виновной… Сделай это в любое время, когда тебе будет удобно! – заявляет Вероника, отважная, любящая и еще... облекающая полным своим доверием ту, кто ее сейчас обнимает. – А после этого поступай со мною так, как ты сочтешь для себя правильным и справедливым!
- Нет! – слышится возражение со стороны прежнего высокого голоса-спорщика – резкое и внезапное! – Не смей этого делать!
- Не вмешивайся! – в один голос произносят… влюбленные – это ты тоже знаешь!
И далее… они смеются – все так же, вместе. Естественно, возражающая сторона умолкает – наверняка, оставшись при своем мнении. Но какое дело тем, кто любит, до мыслей и рассуждений всяких… посторонних личностей?
Вот и эти двое - наверняка, взглянув на адресата их общего замечания, эдак многозначительно! – переключились друг на друга, тут же и сразу.
- Не бойся, моя дорогая! – произносит Госпожа. – Я… подожду, пока ты решишься и сама мне напомнишь… о том, в чем лично ты считаешь себя виноватой. Мы уединимся с тобою, обсудим все, что здесь случилось… и случится. И мы с тобою все решим… вместе. Ты согласна?
- Согласна! – отвечает ее раба и возлюбленная – ты это тоже прекрасно помнишь! И сразу же обращается к своей хозяйке с просьбой, личной и значимой.
- Пожалуйста, - говорит она, - не перечеркивай мою работу! Не лишай ту, кто пришла ко мне и обратилась с просьбой, всего того, что я… что мы для нее сделали!
- Поддерживаю! – не замедлил присоединиться к ее просьбе голос-спорщик. – Мне тоже не хочется, чтобы плоды моей… в смысле, нашей работы были бездарно слиты под предлогом… незаконности, необоснованности и прочего…
- Раилла! Пожалуйста, вернись на место! – слышится голос Госпожи и Владычицы, пришедшей и главенствующей здесь и сейчас. – Я в курсе ваших пожеланий и поняла их смысл. Однако Решение принимать я буду сама.
- Хорошо-хорошо! – вздыхает-ворчит голос-спорщик, обозначенный этим именем – необычным и непонятным. – Уже и просьбу высказать до конца не дают!
- Вероника, - продолжает распоряжаться пришедшая, - будь так любезна, сними с нее свой кушак.
Девушка немедленно исполнила ее повеление. Тогда открылось все то, что было скрыто пеленой плотной – и, наверняка, волшебной! – ткани.
Ты увидела саму Владычицу Лимба. Она явилась в одном из светлых своих образов. Темноволосая статная женщина, с ярко-зелеными глазами, одетая в светло-серое платье - шелковое, с чуть заметным переливом муаровых узоров, стянутое на талии поясом из переплетенных нитей темного жемчуга. Из-под платья на пару дюймов выглядывает подол нижней рубашки белого атласа, доходящей почти до щиколоток и чуточку приоткрывающей башмаки - узорные, темно-коричневой кожи, острые носы которых загнуты вверх. На плечах Владычицы красуется серый шелковый плащ, на пару тонов темнее платья, скрепленный изумрудным аграфом.
Ах, да... Самое главное. На жемчужном поясе Владычицы Лимба теперь висел символ ее власти. Тот самый жезл, который она доверила своей возлюбленной - чтобы та всего один раз исполнила ее обычную работу. А теперь... Владычице придется оценивать результат.
Вероника, держа в руках тот самый, свой собственный, пояс, которым она прежде завязала глаза адресата своего волшебства, отошла обратно, и когда Госпожа, и ее раба оказались снова рядом, стало отчетливо видно-понятно, что одеты они, в общем-то, в одном стиле - с поправкой на то, что возраст их, естественным образом, разнился. Одеяние младшей было короче, не предусматривало плаща и обуви - наверняка, в соответствии с личным выбором самой девушки. Вероника казалась смущенной, но все-таки постаралась ободряюще улыбнуться адресату их общего внимания. Дескать, не беспокойся, все обойдется!
А вот ее Госпожа напротив, обозначила лицом своим некую суровость. Однако… вот что интересно. Та, кого сейчас зовут Флоранс, чьими чувствами ты сейчас ощущаешь-переживаешь всю эту мистическую ситуацию, за пределами обыденного существования, на грани перехода из мира в мир, чувствует себя достаточно спокойно. Во всяком случае, никакого панического страха перед столь опасной сущностью она не испытывает. И это просто удивительно!
- Слышишь ли ты меня? – обращается Владычица Лимба к Флоранс-тебе. – Способна ли ты сейчас, после всего, что случилось, понять смысл того, что я имею тебе сказать?
- Да, - звучит короткий ответ с твоей стороны.
Странно слышать слова, звучащие как бы от тебя… когда произносишь их вовсе не ты!
- Хорошо! – это слово Владычица Лимба произнесла с явным одобрением. И немедленно перешла к делу:
- То, что случилось с тобою… В общем, тебе повезло. Можно сказать, твое везение совершенно невероятное! Твой случай… он почти уникален. До этого я всего один раз, за все время моей Службы, освободила душу от навязчивой власти Круговорота Бытия. И когда-либо повторять тот самый подвиг я в принципе не собиралась!
- Ты… имеешь в виду меня? – спросила Вероника.
- Ну, а кого же еще? – удивилась Владычица Лимба. – Когда я тебя забирала к себе из юдоли Бытия, я решила, что сделаю тебе такой подарок. Освобождение от власти Круга Перевоплощений… и от моей власти тоже! Чтобы ты не имела причин к сожалению… если когда-нибудь пожелаешь уйти от меня.
- Я выбрала тебя, - смущенно откликнулась ее раба, - твою власть надо мною. Ты – главное, что есть теперь у меня! И я ни о чем не жалела, ни тогда, ни сейчас!
- Я ценю это, поверь! – улыбнулась ее Госпожа. – Но сейчас у нас речь о другом. Ты совершила нечто… немыслимое! Своего рода магический подвиг, почти невозможный для той, кто всерьез колдовала первый раз в своей жизни. Вероника! – со значением произнесла она. – Позволь мне выразить восхищение твоим достижением!
- Согласна! Твое колдовство работает замечательно! Я тоже тобою горжусь! Ты умница!
Эти слова произнес… тот самый голос-спорщик, который прежде общался с Вероникой и помогал в ее колдовской импровизации. И голос этот, похоже, принадлежит… тому самому жезлу, с рукоятью слоновой кости и серебряным черепом внизу который висит теперь на поясе у Владычицы Лимба, на узорной серебряной застежке-карабине. Этот странный предмет – вернее, загадочное существо! – смотрит сейчас в сторону Вероники и произносит свои хвалебные речи… До тех пор, пока Владычица, чуть нагнувшись, не обозначила на его серебряном лбу нечто вроде ласкового постукивания указательным пальцем. Намекая на неуместную разговорчивость этого странного персонажа.
- А я что? – следует вопрос, с его стороны, в тональности средней между недоумением и деланным возмущением. – Просто выражаю свое восхищение! Имею право!
- Могла бы, и промолчать, - укоризненно произносит ее Владычица. – Не раскрывать тайны, которые обычному существу из Круговорота Бытия знать вовсе не полагается!
- Это она-то обычное существо?! - возмутилась адресат ее замечания. Надо же! Теперь у этого странного создания обнаружился пол! - А ничего, что наша Вероника за нее вступилась? Не побоялась, что ты рассердишься на нее за самоуправство. В принципе не испугалась неоднозначности возможного результата! И все ради какого-то обычного существа?! Возможно, эта душа была вполне обычной - до встречи с нашей Вероникой! Однако, после того, как она ей сейчас помогла, эта самая душа сразу же перестала быть обыкновенной!
- Я могу вернуть ее в Круг Бытия обратно, - ответила Владычица Лимба. И добавила многозначительное:
- В принципе...
- Нет! - в один голос воскликнули Вероника и существо-в-жезле.
- Пожалуйста! - жалобным голосом добавила девушка. - Ну... что тебе стоит оставить все, как есть?
- Ну... возможны проблемы... - неопределенно заметила ее Старшая собеседница.
- Какие же проблемы ты видишь... в ее дальнейшем существовании? - скептическим голосом поинтересовалась сущность с серебряным черепом.
- Всякие разные, - ответствовала Владычица. - Например, главная проблема души, которая перестала подчиняться главному Закону перевоплощени, закону о тяготении ее сути к Свету или же Тьме. Некоторые души, которым, в силу особых обстоятельств, удавалось осознанно удержаться в одном и том же мире несколько раз подряд... вели себя не лучшим образом. Например, они позволяли себе на протяжении поколений воплощаться... в семьях властителей - злых и жестоких. К примеру, с целью мучить праведников, оскорблять честных тружеников или убивать невинных. Вот и эта душа, адресат твоего благородного порыва... Она тоже может сознательно пойти по пути злодеяний.
- Или же... по пути развития светлой своей стороны, - упрямо произнесла Вероника. - Госпожа моя! Ну отчего ты так недоверчива... к смертным?
- Многие века Службы дают мне право быть... осторожной, - услышала она в ответ. - Не забывай, то, что для тебя первый значимый опыт - и, я надеюсь, серьезный урок! - для меня всего лишь одно из множества ежесекундных деяний, по переводу душ из мира в мир, и содействию их улучшению! Мои ипостаси-отражения в обитаемых мирах видят и чувствуют всех и вся! И понимание причин и сути деяний смертных... Не самое приятное, что можно ощутить!
- Могу я... поручиться за нее? - голос девушки дрогнул.
- Нет, - спокойно ответила ее Госпожа. - Ты уже сделала для нее все, что могла... И еще много больше! Теперь все зависит только от нее самой!
- Ты слышала? - обращается, развернувшись черепом в твою сторону, сущность условно женского пола, выраженная в жезле Владычицы Лимба. - Говори, не молчи! Проси... убеждай... Не все же нам за тебя... стараться!
Вероника тоже поглядела на адресата своего колдовства - казалось, что прямо на тебя! - едва ли не умоляюще. Кажется, слов у нее почти уже не осталось. Однако в глазах ее все-таки теплилась некоторая надежда на благополучный исход.
- Тебя зовут... Вероника, да? - слышится вопрос вместо ответа, с твоей условной стороны.
- Д-да... - запинаясь отвечает та, кто так хотела помочь уходящей душе.
- Я хотела сказать тебе... спасибо! - продолжает та, чьи воспоминания ты сейчас видишь и слышишь.
- Ну... это лучше, чем ничего! - ироническим тоном заметила сущность-в-черепе. - А что ты еще имеешь нам сказать? Продолжай, не стесняйся!
- А тебя... наверное, зовут Раилла, да? - продолжает та, в отношении которой все время шел этот самый... торг.
- Ну... В общем, ты правильно догадалась! - несколько ехидным тоном подтвердила сущность-в-черепе.
- Я тоже хочу тебя поблагодарить! - произносит душа, чья судьба сейчас будет решаться - возможно, на веки вечныя.
- Не стану скрывать, мне это тоже приятно! - тебе показалось, будто жезл с серебряным черепом обозначил в адрес произносящей благодарность... некое подобие поклона.
- Прости, что я сначала обратилась к ним, - душа, которую ты знаешь как Флоранс, рискнула, наконец, заглянуть прямо в зеленые глаза той, кто главенствовала здесь, между всеми вами. - Они постарались мне помочь... И моя благодарность им, наверное, была вполне уместна!
- Возможно, - на устах величественной собеседницы играет ироничная улыбка. - Во всяком случае, лично я придерживаюсь именно такой точки зрения!
- Как мне к тебе обратиться? - уточняет адресат их всеобщего внимания. - Называть тебя по... твоему функционалу - тому, каким он видится нам, обитателям плотных миров! - было бы, наверное, не совсем точно, не вполне корректно и даже, возможно, вовсе неправильно! Недаром, те, кто тебя любят, - Флоранс коротким жестом указывает сразу же и на смущенную девушку, и на сущность-в-жезле, - избегают называть тебя... именно так!
- Логика у тебя на высоте! - отмечает адресат этого спича. - Те, кто меня любят, имеют несколько иное понимание, моих функций... Истинных моих функций в Мироздании!
- Так как же?
Голос обращающейся звучит чуть настойчивее. И, в результате, получает ответ.
- Называть меня Госпожой - личная привилегия Вероники. Такое право тебе не светит, - звучит первое пояснение.
- Я и не претендую, - обращающаяся тоже позволет себе некоторое подобие условной иронии.
- Это правильно! - лицо собеседницы становится серьезным, а потом... через несколько томительных мгновений специально обозначенной риторической паузы ты слышишь ответ:
- Называй меня Владычицей. Так, наверное, будет и проще, и правильнее. И еще...
Со стороны зеленых глаз Владычицы Лимба следует... нечто вроле легкого всплеска - такого... зеленого цвета. Частицы-волны этого самого всплеска прошли куда-то внутрь самой сути обращающейся - и твоей тоже! - установив некий... доверительный контакт.
- Ты ведь понимаешь, что это значит? - интересуется она.
- Да, - кивает головой адресат ее мягкой атаки за-ради доверия. И немедленно поясняет то, что действительно успела понять:
- Ты позволяешь мне называть себя примерно так, как это дозволено твоим подданным… в том числе, достаточно близким к тебе существам. Тем, кто вправе претендовать в общении с тобою на некоторую... откровенность!
- Все так! - удовлетворенно кивает в ответ Владычица Лимба. - Но учти, моя откровенность... Она может смотреться достаточно жестко - если не сказать, жестоко!
- В случае... если я не сумею оправдать твоих ожиданий, - добавляет к ее очередному пояснению Флоранс. - Некоторых и значимых. Для тебя и... для тех, кого ты считаешь правильным оградить от моей возможной... вредоносности.
- И опять-таки, ты все поняла верно! - соглашается Старшая из собеседниц. - Я хочу... не то, чтобы заключить с тобою сделку - по этому поводу... Скорее уж просто, предупредить тебя... о важном!
- Я слушаю... Владычица! - реагирует адресат ее пояснений.
- Отныне, ты должна быть осторожна в своих желаниях, по непременному воплощению в тех мирах, которые тебе, по каким-либо причинам, приглянулись. Веди себя ответственно... И помни! - как-то очень серьезно добавляет жутковатая сущность, принявшая на сегодня - на сейчас! - образ прекрасной женщины с зелеными глазами. - Я постараюсь избегать встречи с тобою - на выходе из очередного мира, где ты завершишь очередную свою жизнь. Тогда ты сможешь выбирать мир для нового твоего воплощения беспрепятственно - в смысле, почти!
- Слово «почти» немного... настораживает, - ответила на ее слова Флоранс - вернее, та, кто обретет это имя еще через несколько воплощений своих - в местной или какой-нибудь иной юдоли Бытия. Иной, но близкой.
- Я решила, - с нажимом продолжила Владычица Лимба, - что обретенное тобою свойство быть свободной от влияния Круга Перевоплощений, останется у тебя. Уходя из очередного мира, где прошло твое предыдущее воплощение, ты сможешь свободно перейти в другой мир, по своему выбору. Если захочешь, - многозначительно добавила она. – Лично я… готова проводить тебя туда, в один из таких миров – интересный, но весьма непростой для существования. На первый раз.
- Спасибо! – Флоранс обозначила некое подобие поклона, в ее адрес.
- Но помни, - продолжает свои пояснения адресат ее благодарности, - Я буду следить за тобой. Нет, отнюдь не в плане готовности тебе помочь. Ты захотела быть свободной от предопределенности твоих последующих жизней – изволь дальше соображать и действовать сама. Работать будешь без подстраховки, на свой страх и риск. Учись, осваивай… нелегкое искусство Игры с перевоплощениями. Это непросто. Но, если ты решилась – действуй. С какого-то раза у тебя обязательно получится, я в этом уверена!
- Я… согласна! – голос той, кого когда-нибудь назовут именем Флоранс, прервался от волнения. Кажется, она всерьез опасалась, как бы ее собеседница не передумала!
- Не торопись, подумай, - Владычица Лимба явно не одобрила ее энтузиазма. – Дело в том, что тебе лучше несколько жизней подряд провести в одном конкретном мире – для того, чтобы привыкнуть к новым твоим… возможностям. Снова напомню тебе о том, что я точно знаю об одной ключевой проблеме таких, как ты. Право души несколько раз вселяться в тела… персонажей привилегированного класса – особенно, если эти возрождения происходят в пределах одной семьи! – часто провоцирует на то, чтобы сущность, реализующая такое право, сочла себя неподсудной и безнаказанной. Я буду следить за тобой именно в части возможного вредоносного поведения… с твоей стороны. Круг Перевоплощений это механизм, ранжирующий переход сущностей из мира в мир, в соответствии с принципом подобия. Он защищает миры - особенно Светлые миры! - от всяких... злоупотреблений. Ибо злая сущность, пропав в тот мир, где правит Добро… Такая пришелица, чаще всего, ломает и портит все лучшее, что увидит рядом с собою. Любое проявление Добра видится ей как нечто раздражающее – на грани нестерпимого! И самое страшное состоит в том, что злобная сущность объективно сильнее того Добра, с которым начинает бороться. Мера страданий, в том мире, где такое происходит, естественно, превышается. И сам этот мир начинает, понемногу, смещаться в темную сторону… нарушая обычное равновесие Мироздания.
- И, если я подамся в эту сторону… - Флоранс паузой обозначает желание немедленного разъяснения.
- Я приму меры к возвращению тебя в Круг Перевоплощений, - немедленно отвечает Владычица Лимба. – Если я пойму, что ты действительно стала вредоносной - для того мира, который ты облюбовала… В общем, ты сразу же отправишься в один из Темных миров, соответствующий твоей сути.
- А можно… в Лимб? – голос Вероники дрогнул. – Ведь ты же даешь оступившимся… последний шанс! Пожалуйста! Ради меня!
- Хорошо! – Владычица Лимба кивнула в знак согласия. – Так уж и быть. Ради тебя, я дам этой душе, в случае ее падения… возможность очистить свое прошлое и побыть в Лимбе… И даже встретиться там с тобой! Ты сможешь облегчить ее страдания от утери прежних… возможностей. Но… дальше она, опять-таки, будет жить сама, без твоей помощи и советов!
- Спасибо!
Это слово произнесли… сразу три голоса – да-да, Раилла тоже обозначила свою готовность принять то самое решение, как допустимое и правильное. Ну, а Вероника склонилась перед своей Госпожой и коснулась губами ее руки – в благодарность за исполнение своей просьбы.
Естественно, Госпожа смутилась этим знаком внимания. Улыбнулась, потрепала девушку за волосы, а потом… привлекла ее к себе и обняла. И позволила себя поцеловать – как же без этого!
Ты улыбаешься, глядя на эту трогательную картину… А может быть, это улыбается Флоранс… перед тем, как шагнуть к ним обеим, в ожидании исполнения обещания.
Вот уже она рядом с ними. Госпожа и ее возлюбленная раба берут ее за руки и… Все вместе вы делаете шаг. Туда… Первый шаг к свободной жизни, вне порабощения тягостной предопределенностью.
*****
- Ну, что скажешь? – улыбается Флоранс. - Как тебе мои… приключения?
Вы снова находитесь в гостиной ее дома. Она вывела тебя из состояния просмотра своих воспоминаний – легко, просто и даже без головокружения. Ты просто очнулась от состояния… занятного сновидения. Внушенного тебе здесь... во сне.
Забавно, правда? Во всяком случае, ты оценила юмор такой... необычной ситуации. И даже улыбнулась.
Потом ты протянула руку к своей чашке, взяла и отпила из нее, поставила на место. И улыбнулась снова.
- Спасибо! – произнесла ты с чувством. – Мне было приятно увидеть их… снова! А насчет Раиллы… Я даже не знала, что она такая… живая!
- Бьюсь об заклад… О том, что твоя Старшая подруга доверяет Веронике такие… интересные дела, ты тоже не знала! – с гордостью заявила темная личность.
- Я ничего не знала даже о дружбе Вероники и… личного оружия Владычицы Лимба, - призналась ты. – Знаешь, тебе были открыты весьма интересные Тайны Мироздания! Скажи, а ты что, совсем не боишься, доверять такую пикантную информацию кому попало?
- Знаешь, если бы я сомневалась в твоем знакомстве с теми, кто тогда помогли мне, - вот сейчас бы все мои сомнения сразу же и отпали! – воскликнула твоя собеседница, темная и хитроумная. – Ты сейчас сказала все… ее же словами!
- Значит, ты сознательно нарушила ее запрет! – сделала ты вполне обоснованный вывод. – Задумайся!
- Разумеется, я трижды подумала, прежде чем сообщать тебе все, что ты видела и слышала! – рассмеялась темная личность. – И, между прочим, я ничего не нарушила! Я открыла эти забавные тайны вовсе не «кому попало», а тебе!
- Мне до сих пор непонятно, как ты смогла прочесть мое прошлое – то, которое, в основном, скрыто от меня самой, - сказала ты. – Это что, такое дополнительное свойство, обретенное тобою, после операции, которую провела Вероника?
- Полагаю… да, все так и есть! – кивнула головой Флоранс. – Кстати, насчет оружия… Я припоминаю, жезл… в смысле, Раилла, - уточнила она, - имел некое подобие металлической пластины, которая шла от черепа вверх, в сторону кольца. Это клинок? Что-то вроде складного ножа?
- Складная коса, - улыбнулась ты. – Я видела ее в раскрытом состоянии и… кажется, я когда-то держала ее в руках! Но при мне она ни разу не показывала себя, как живую! Так что… Благодаря тебе я узнала много нового!
- Рада, что я оказалась не такой уж бесполезной собеседницей! - откликнулась Флоранс. - Что ж... Выходит, и я тебе могу пригодиться... иной раз!
- Выходит, так! - ответила ты. - Кстати, я так понимаю, у тебя есть еще в запасе немало занятных историй! Хотя, конечно же, именно сегодня ты постаралась развлечь меня рассказом о тех сущностях и тех событиях, которые были мне заведомо интересны!
- Я не просто развлекала... Я завлекала тебя! - усмехнулась в ответ твоя собеседница.
- Чтобы я пришла к тебе снова, да? - ты не столько спрашивала, сколько констатировала факт. - Даже, если ты мне откажешь? Ну, после того, как я выскажу тебе свою просьбу?
- Ты знаешь, тебе, наверное, не будет необходимости ее высказывать, - задумчиво отозвалась на твое предположение темная личность.
Это прозвучало более, чем странно. Ты подняла на нее несколько недоуменный взгляд - дескать, обьясни!
- Дело в том, что у нас гостья! - со значением произнесла Флоранс. - Догадайся с трех раз, кто сейчас поднимается к нам по холму?
- Элли… - дрогнувшим от волнения голосом отвечаешь ты. – Но… как она смогла сюда прийти? Ты же сама говорила, что она… забыла пути к тебе и… как ты сказала… выбросила ключи от твоей темницы!
- Видать, сильно ей припекло… - говорит Флоранс. И немедленно заявляет тебе некую просьбу… на грани распоряжения.
- Лиза, - произносит она. – Будь так любезна… Отойди за ширму! Там у стены стоит нечто вроде пуфика… Или табурета… Присядь на него и подожди, пока я тебя позову. Хорошо?
- А… где?
Ты указываешь рукой на тот самый пуфик у стены, который стоит там совершенно одиноко. В том смысле, что никакая ширма рядом с ним, даже в сложенном состоянии, и близко не находится.
- Ага… Кажется я ошиблась! – усмехается хозяйка дома сего. – Ну… бывает! Не обижайся, просто я хотела, чтобы здесь стояла такая… ширма. Раскладная и обитая тканью, в тон обоям. Но совсем забыла все это доделать. Поэтому…
Она снова усмехнулась, поднялась из-за столика, повернулась лицом в том самом направлении и произнесла несколько фраз, в псевдоволшебной манере, сопровождая слова Mock-Spell-Quasi-Style* небрежными движениями рук своих, в такт ритма импровизированного стихотворения – действуя при этом в динамической манере какого-нибудь экстравагантного дирижера.
Раз, два, три, четыре, пять!
Начинаем колдовать!
Все слова мои верны,
Встань-ка, ширма, у стены!
- Хоп! – провозгласила-воскликнула она. Одновременно с произнесением этого слова, Флоранс эффектно взмахнула руками, обозначая финальный ход своего колдовства.
Искомая ширма немедленно появилась, перекрыв визуальную доступность пуфика, стоявшего у стены. Хозяйка дома сего подмигнула своей гостье.
- Спрячься там… пожалуйста! – попросила она. – Мне нужно, чтобы наша Элли… не знала о том, что ты здесь. Хорошо?
Ты кивнула ей в знак согласия, встала-вышла из-за стола, прошла за ширму, уселась на пуфик и… замерла тихонечко в ожидании.
Ждать пришлось недолго. Впрочем, это время хозяйка дома сего даром не теряла и, судя по звукам, произвела какие-то манипуляции с посудой на столе. Примерно через минуту, раздался отдаленный звонок в дверь. Далее, Флоранс трижды прищелкнула пальцами – наверняка, активируя дистанционный микрофон, для связи с той, кто сейчас стояла у дверей этого дома.
- Элли! – произнесла она несколько напряженным и почти торжественным голосом. – Пожалуйста, входи! Поверни ручку и заходи в холл! Я сейчас иду к тебе навстречу!
*Блин… Не помню, что значат эти слова… По-аглицки… Сложный язык… Текст и контекст. Асимметричный дуализм языкового знака… Всякое такое…
А, вспомнил! Сейчас переведу!
Заклинание-как-бы-и-мнимое
Примерно так!
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Беглянка
47.
Когда дверь отворилась, и в комнату вошли хозяйка дома и ее гостья, Лиза, повинуясь некоему инстинкту скрытности, замерла, опасаясь пошевелиться, чтобы не выдать себя. В общем, она вся обратилась в слух, чему немало способствовала неподвижность ее условного здешнего тела. Ширма защищала ее от взглядов со стороны, но девочка, с некоторых пор, не вполне доверяла каким-либо местным «предметам» - вернее, их видимостям. Учитывая общую зыбкость, «виртуальность» всего происходящего, оставалась возможность того, что Элли как подлинная хозяйка собственного «внутреннего» мира, вполне могла воспринимать некоторые визуализации несколько… иначе.
Впрочем, проверить это можно было сугубо экспериментальным путем. То бишь, прямо сейчас. Ее, Лизу, или заметят, или же нет. Одно из двух. Из серии, «будем посмотреть».
В смысле, на нее будут смотреть, на Лизу. Возможно.
А может быть, и нет… Кто ж его знает!
Audi et exaudi* – таков ее девиз на сегодня. А выслушать… есть что.
- Ты… поняла, зачем я пришла к тебе? – звучит вопрос со стороны гостьи – очередной, но такой желанной!
- Разумеется! – отвечает хозяйка этого локального пространства части… особенной части внутреннего мира миссис Эллоны Мэйбл. – Я знаю, чего ты хочешь. Но… стоит ли говорить об этом именно сейчас, когда мы только что с тобою встретились? Через много лет и так вот… внезапно! Может быть, мы, для начала, выпьем чаю, поговорим… о разном. Хорошо?
Кажется, этот вопрос несколько нервирует гостью – не тебя, а другую, ту, кто сейчас устроилась за столиком – наверняка, на том же самом стуле-кресле, где чуточку ранее именно ты присутствовала в той самой части этого… внутреннего пространства.
- Это… обязательно?
Голос миссис Эллоны Мэйбл прозвучал неуверенно.
- Разумеется, нет, - ответила Флоранс. – Ты совершенно в своем праве принимать или же отвергать проявления моего гостеприимства. Вот только…
Она вздохнула.
- Что, «только»? – уточнила Элли.
- Ты… не позволила мне тебя обнять, - тихо сказала Флоранс. – Там, в холле… Я шагнула тебе навстречу, а ты – уклонилась… А сейчас ты отказываешь мне даже в такой мелочи, как возможность выпить с тобой по чашечке чая. Знаешь, как обидно?
- Хочешь сказать, я поступаю крайне неосмотрительно? Что отказом от знаков внимания, предложенных тобой, я снижаю вероятность исполнения моей просьбы?
Девочка вздрогнула. Тон голоса ее, Лизы, Старшей был жёсткий и агрессивно-холодный. Наверняка, ее слова сопровождались некой пантомимой – возможно, недобрым прищуром в адрес собеседницы. Неким… молчаливым обещанием устроить ей неприятности, если та не перестанет гнуть свою линию. Девочке захотелось… если уж не выйти из-за своего укрытия – чтобы вмешаться в ситуацию… на стороне обеих! – то, хотя бы, высунуться-поглядеть, что именно происходит там, за столом.
К счастью, на стыке панелей раскладной ширмы – роскошной, с обеих сторон обитой узорным шелком – было некое подобие щели. Лиза потянулась в этом направлении – очень аккуратно, чтобы не дай-то Бог, не засветиться для наблюдения-узнавания извне! – и увидела желанную сцену.
Флоранс была теперь к ней спиной. Голова и плечи возвышались над спинкой кресла. А вот Элли…
Миссис Эллона Мэйбл сидела в таком же кресле, как и хозяйка дома сего - вот только через стол и напротив. Соответственно, лицом она была обращена в сторону ширмы. Насчет одежды - на ней было примерно в то же самое, что она носила дома. А именно, джинсы и клетчатая рубаха. Во что молодая женщина оказалась обута, придя в это самое "мыслимое" пространство, девочка вовсе пока еще не видела. Да это было пока что и не очень-то интересно - поскольку ей было прекрасно видно кое-что другое, куда более значимое и эффектное. Лицо гостьи, пришедшей в этот дом.
Да, лицо ее Старшей, было сейчас, мягко говоря, напряженным. Девочка даже подумала, что если Флоранс выскажет за столом что-то некорректное, может дойти до рукоприкладства.
В чем-то она оказалась права, в чем-то ошиблась. В ответ на резкие слова, темная личность не стала ничего говорить. Просто подалась вперед. Лиза хорошо видела, что Элли держала руку на столе – рядом с чашкой. Флоранс накрыла ее ладонь своей.
Лицо молодой женщины исказилось. На нем теперь было обозначено выражение, которого девочка никогда не видела – некая смесь омерзения и ненависти к той, кто позволила себе вот так вот нагло ворваться в ее личное пространство, нарушив своей тактильной агрессией все и всякие границы дозволенного.
- Убери руку.
Эти слова Элли произнесла тихим голосом, исполненным ярости.
- Нет.
Голос темной личности прозвучал неожиданно. Совершенно спокойно – будто яркая эмоция собеседницы была ожидаемой и в чем-то даже… желанной!
- Убери руку... или я тебя ударю,
Элли глядела на нее... Нет, не злобно. С какой-то ледяной яростью в серых глазах.
- Сделай одолжение, - спокойно ответила Флоранс.
Девочка не видела ее лица, но что-то подсказывало - темная личность сейчас улыбается. Причем, совершенно несоразмерно ситуации - мягко и по-доброму.
«Она ее... провоцирует! - мелькнула мысль. - Зачем? Не надо, Фло!»
Последнюю фразу она чуть не выкрикнула вслух. Едва сдержалась и... с ужасом ожидала продолжения этой сцены.
И дождалась. Миссис Эллона Мэйбл буквально вырвала свою руку из-под ладони Фло. А дальше...
Элли размахнулась и влепила своей застольной собеседнице звонкую пощечину. Голова девушки в белом мотнулась. По этому движению Лиза оценила силу удара и подумала, что, наверняка, упала бы на пол без чувств - если бы огребла подобную плюху.
Однако темная личность не вскрикнула, не разревелась от боли и обиды... На столь оскорбительное деяние со стороны ее, Лизы, Старшей Флоранс отреагировала тем, что... коротко усмехнулась.
- Это все? - спросила она.
Причем, голос ее звучал совершенно спокойно - как будто бы она вовсе не испытала сейчас на себе такого жестокого удара.
- Могу добавить, - заявила Элли, все в том же холодном и яростном тоне.
- Изволь, - по-прежнему спокойно ответила Фло.
И схлопотала снова. Элли размахнулась в обратном направлении и врезала собеседнице тыльной стороной ладони. Причем как бы не сильнее, чем в первый раз. Голова Фло снова мотнулась - уже в другую сторону. Как она выдержала этот удар и не упала... было непонятно.
Однако даже после такого жёсткого воздействия - в стиле «наотмашь и с другой стороны», темная личность оставалась совершенно спокойной.
- Ты закончила? - спросила она.
- А тебе что, мало?! - воскликнула Элли. - Тогда... На, подавись, дрянь!
Третья пощечина вышла явно сильнее обеих предыдущих. Оценить этот удар Лиза смогла не только по тому, как дернулась голова адресата этого экспрессивного воздействия, но и по другим его последствиям.
Вернее, следам.
Несколько капель красной жидкости упали на столешницу. И это говорило само за себя.
И еще кое-что имело некоторое значение. Миссис Эллона Мэйбл теперь с отвращением рассматривала нечто жидкое, липкое и красное... на своей руке.
Лиза едва не выскочила из своего укрытия. Бог Весть, что ее остановило - в те самые первые несколько секунд повисшей паузы.
А потом...
Флоранс расхохоталась. При этом... капелек красного на столе прибавилось.
Девочка застыла. У нее возникло ощущение... то ли сна, то ли бреда, то ли чего-то еще - в том же самом фантасмагорическом и безумном роде.
Это же...
Да ведь так на побои может реагировать только... сумасшедшая!
Или же нет?
Отсмеявшись, Флоранс резко запрокинула голову и шмыгнула носом.
- Погоди секунду, - сказала она. - Я тебе помогу... чуточку позже. Для начала я приведу в порядок себя!
Сказано это было несколько «в нос». По понятным причинам.
Впрочем, темнокожая блондинка пробыла в этом вынужденном положении совсем немного времени - секунд десять-пятнадцать. Потом Флоранс медленно выровняла голову, приложила к лицу ладони - тоже ненадого, меньше чем на полминуты. И, наконец, вернула руки свои на стол, а после странным атлетическим движением качнула головой в разные стороны - как бы разминая шею.
Все это время томительной паузы, миссис Эллона Мэйбл сосредоточенно занималась делом - взяв из настольной подставки бумажную салфетку, пыталась оттереть с руки то... красное. Совершенно безуспешно.
- Это не кровь, - сообщила ей Флоранс, завершив, наконец-то, приведение в порядок собственной персоны. - Так... видимость. Можно сказать, имитация.... для правдоподобия всего происходящего. Не переживай, здесь... все такое. Настоящей крови здесь нет и быть не может.
- Однако! - пробурчала агрессивная гостья этого дома. - Ты снова обманула меня, да?
- Не совсем, - отозвалась Флоранс. - Я скорее... Давай скажем так, я немного ввела тебя в заблуждение. Хорошо?
- Замечательно! - раздраженно сказала Элли. - Ты... спровоцировала меня, чтобы я психанула, врезала тебе по фейсу и почувствовала себя виноватой. Выплеснула эмоции и успокоилась. Так?
- Заметь, у меня все получилось!
Кажется, Флоранс произнесла это с улыбкой. Во всяком случае, у Лизы осталось именно такое ощущение.
Элли, в это же самое время все еще пыталась оттереть с пальцев... Нет, не кровь. Насчет крови Фло только что все разъяснила - четко, точно, однозначно и по существу. Некий условный след - яркое напоминание о ее неблаговидном поведении. У нее по-прежнему ничего не получалось. И она уже заметно нервничала.
- Дай мне свою руку, - вежливо обратилась к ней Флоранс. - Пожалуйста!
Обозначив еще пару-тройку «вытирательных» движений, Элли, наконец-то, сдалась. Молодая женщина с раздражением швырнула салфетку на стол.
- Твои... штучки? - оседомилась она.
- Разумеется, мои, чьи же еще! - кажется, Фло снова ей улыбнулась. - Давай руку, я все это уберу!
Молодая женщина обозначила на лице своем некую смесь досады и раздражения. Но все-таки вытянула вперед свою правую руку, испачканную красным. Фло ответным движением проворно накрыла ее своей ладонью. В этот раз Элли сдержалась. Только чуть вздрогнула, да на лице у нее отобразилось чуточку более раздраженное выражение.
Это продолжалось несколько секунд. Потом Флоранс оторвала-убрала свою ладонь и в дело вступили ее пальцы. Она странно задела-коснулась ими пальцев адресата такого... исцеления - каждый каждого, самыми кончиками.
К этому времени все красное с руки молодой женщины уже исчезло. Было такое ощущение, что сей жест был исполнен хозяйкой этого странного дома только для того, чтобы как-то по-особому почувствовать кожу своей гостьи.
Потом Флоранс приподняла над столом свою правую руку и прищелкнула пальцами. Красные пятна исчезли со стола - как говорится, тут же, сразу и немедленно.
Элли поморщилась.
- Зачем тебе все... это? - спросила она. - Столько дрянных ухищрений... И все это исключительно для того, чтобы создать себе видимость, будто ты и впрямь меня коснулась?
- Да, - Флоранс чуть кивнула головой - это было заметно даже со спины. - Однако, согласись, это лучше, чем ничего! К тому же...
Темная личность рассмеялась. Элли удивленно приподняла брови.
- Ты знаешь, - продолжила Фло, - когда-то мы с тобою общались здесь, у тебя... В смысле, в том «Разбойничьем гнезде» - доме на дереве, где я жила когда-то. Помнишь?
- Ну... да, - Элли явно смутилась воспоминанием о былом подобном общении, времен своего же собственного детства. Ну, или отрочества.
- Так вот, тогда я ощущала тебя... припоминая твои же собственные прикосновения к твоей же коже. А сегодня...
Флоранс сделала эффектную театральную паузу, вызывая словесную реакцию своей собеседницы. Причем, успешно.
- Что «сегодня»? - спросила Элли.
- Сегодня я получила возможность ознакомиться с тактильными воспоминаниями нашей девочки. Я обновила свой набор ощущений. Теперь, когда я касаюсь тебя здесь, у нас, я подключаю другой... образец. Знаешь, то, что наша Лиза чувствует в отношении тебя, это... Трудно выразить словами... Это ощущается совсем по-другому, свежо и тонко! Я так благодарна нашей девочке за этот нечаянный подарок! А тебе - за возможность его применить!
На лице миссис Эллоны Мэйбл отобразилась новая, совершенно небывалая череда-смесь эмоций - удивление, тревога, даже испуг... Все это в динамике, на яркой просвечивающей подложке из раздражения, переходящего в откровенную злость.
Она хотела что-то сказать - вернее, выкрикнуть - сразу, но буквально задохнулась словами. Замерла на несколько секунд, с трудом справилась с волнением и, наконец-то смогла сформулировать главный свой вопрос по поводу сказанного.
- Наша девочка? - спросила она, обозначив акцент на первом слове.
Тональность вопроса тонко балансировала на грани - скорее, даже на острие! - трех эмоций. Удивления, страха и возмущения. Сразу - в смысле, одновременно.
- Разумеется! - подтвердила Флоранс. - Она именно наша! - и сразу же пояснила, примирительным тоном:
- Наша с тобою. Мы ведь обитаем в одном теле, не так ли? Во всяком случае, сейчас, - добавила она.
Лиза не видела, что именно обозначила Флоранс лицом своим, в этот самый момент времени. Но интонация, с которой она произнесла предыдущую фразу, была очень странная. Как будто намекала на возможность... перемены этой самой ситуации ее пленения в разуме миссис Эллоны Мэйбл.
Элли, при этом, вовсе не показала никакой ответной реакции. На лице ее была сейчас обозначена эмоция раздражения и общего неприятия высказанного. Впрочем, темную личность это, кажется, ничуть не беспокоило.
- Ты ведь помнишь, нам обеим Лиза доверила совершать деяния... болевого свойства, - продолжила она. И сразу же высказала нечто... почти бестактное:
- Впрочем, лично я получила от нее немного больше. Мне было дозволено войти в ее ментальную сферу. Я почерпнула там много... значимой информации - в том числе чувственного рода!
Лиза заметила, как ее Старшая в ярости сжала кулаки. Кажется, она вовсе не прочь была снова отвесить своей темной собеседнице пару крепких затрещин. Впрочем, на сей раз молодая женщина сдержалась - только зубами, похоже, скрипнула в ярости от всего... озвученного.
- Если ты попыталась ее зомбировать... - раздельно и четко произнесла она. - Если ты попыталась хоть как-то ей навредить... Я тебя изничтожу, слышишь?
- Опять пошло-поехало, Rock-n-Roll Style Performance**, - вздохнула Флоранс. И девочке показалось, что темная сущность сейчас, наверняка, нацепила на лицо свое маску-гримасу раздражения и скуки. - Ты можешь придумать, хоть что-нибудь, пооригинальнее, чем легенда о моей... вредоносности?
- Если ты причинишь моей девочке хоть какое-то зло... Я тебя уничтожу! - Элли, казалось, вовсе не слышала ее увещеваний, по-прежнему вся в своем искреннем возмущении. - Я... еще не знаю, как именно я это сделаю... Сожгу тебя, испепелю или сделаю еще что-нибудь подобное! Допустим... я даже сама от этого пострадаю... Но ты больше не сможешь ей навредить!
- Ты кое-что забыла! - усмехнулась адресат ее филиппики.
- Что именно?
Вопрос прозвучал с недоверием и тревогой в голосе. Опять-таки, сразу - в смысле, одновременно.
- Во-первых, я могу брать тебя под контроль, - возразила Флоранс.
- Я... научусь сопротивляться тебе, - заявила Элли. Почти уверенно.
- Возможно, - пожала плечами Фло. - Хотя, это глупость... Впрочем, это как раз никакого значения не имеет.
- А что же, по твоему, имеет это самое... значение? Неужто есть и «во-вторых», и «в третьих»? - Элли постаралась добавить в свой голос побольше неудобоваримой иронии.
Вышло... так себе. Но Лиза оценила попытку. Флоранс, кстати, тоже.
- Ты поразительно догадлива, моя дорогая! - усмехнулась Фло. И немедленно пояснила:
- Во-вторых, я люблю вас обеих. Да-да! - произнесла она, как бы с вызовом. - Я по-прежнему люблю тебя, невзирая на все то, что ты сделала мне... дурного! А в третьих, я ведь когда-то поклялась защищать наших с тобою близких. Ты предпочла об этом забыть. Но я-то все помню!
- Я... - Элли смешалась.
Кажется, намек этот... если не пробил то, во всяком случае, поколебал ее защиту. Флоранс резко наклонилась вперед. В этот раз она ухватила Элли за обе руки. В результате, правая рука молодой женщины оказалась в левой ее руке, левая - в правой. Потом она силой свела их вместе - так, что ладони миссис Эллоны Мэйбл оказались соединены, в подобии молитвенного жеста, а ладони темной ее собеседницы прикрывали их снаружи, как бы защищая... или же подтверждая тот самый жест.
- Вспомни нашу клятву! - разбудила она былое. И после этих слов, Элли покраснела, как маков цвет.
- Не надо... - пробормотала она, стыдясь. - Это было давно... То, что мы говорили друг другу тогда, уже никакого значения не имеет.
Вот теперь, кажется, Фло искренне возмутилась!
- Для тебя - может быть... сейчас! - заявила она. - Но тогда... Тогда ты была более чем искренней, в словах... и делах своих тоже! А я верна нашей клятве до сих пор! Я помню ее дословно!
Элли попыталась вырвать свои руки, но не тут-то было! Темная личность замкнула ее ладони в свои - почти сковала их. Удерживая свою гостью в такой вот... принудительно-молитвенной позе, она произнесла те самые слова - от себя, искренне и патетично.
- Мы, живая и обретшая нахождение в ее живом теле, будучи связаны друг с другом по доброй воле своей, клянемся друг другу в следующем. Клянемся помогать друг другу, всем, чем сможем. Клянемся общими нашими усилиями защищать друг друга и всех, кто нам дорог в Миру. Клянемся любить друг друга такими, какие мы есть. Клянемся проявлять нашу любовь друг перед другом так, чтобы это было допустимо и приемлемо для нас обеих, сразу и одновременно. Клянемся держать нашу любовь в тайне от людей Мира, кроме тех, кто будет способен сам, своей волей войти к нам и принять нас такими, какие мы есть, а также тех, кого мы вместе, по обоюдному нашему согласию, сочтем достойными такого знания! Клянемся любить и хранить друг друга, пока смерть не разлучит нас!
Элли всхлипнула. Она снова попыталась вырваться из плена. Снова не сумела высвободиться и принуждена была защищаться только словесно.
- Это была... дурацкая подростковая клятва! - заявила она. - Ты... соблазнила меня тогда особостью происходящего, неотмирностью того, что ты мне пообещала! Ты поступала тогда, как бес-искуситель, подбивая меня на общение... которое выходит за пределы всех и всяческих допущений, приемлемых для души христианской!
В ответ на это обвинение... темная личность просто покачала головой, продолжа удерживать за руки свою гостью.
- Иногда ты такая прекрасная и отважная, - вздохнула Флоранс, - как тогда... в полевом госпитале, под Баграмом, где ты обрабатывала раненых прямо под огнем. А иной раз ты ведешь себя, как трусливая дрянь, как замороченная церковниками дура, да еще тупая как пробка. Скажи на милость, по какой такой причине, ты вдруг решила, будто наша любовь тебе чем-то мешает?
- Предназначение человека плодиться и размножаться, - напомнила ей тривиальную истину религиозная собеседница. - Обязанность женщины - любить мужчину. Любить во всех смыслах, - уточнила она, сразу же и резко. - И рожать от него детей. Я... обязана была принять свою судьбу... Судьбу женщины. Искать того... единственного, кто мне для этого предназначен. И отринуть все, что будет этому мешать.
- Я же говорю, конфирмованная***, то бишь, воцерковленная дура, - констатировала некий факт ее собеседница. - Да кто тебе сказал, что любовь между нами, в которой мы тогда друг другу поклялись, мешает тебе избрать в Миру мужчину, любить его и рожать от него детей?
- Я помню... - Элли смутилась. - Ты говорила, что наши клятвы... Что они дают мне полную свободу любить в Мире любого, кого я захочу. Но любовь... Она не терпит тайн... секретов от того, кого любишь. Это просто нечестно... отдаваться желаниям мужчины, а заснув... оказываться с женщиной, которая любит меня в этом особом измерении.
- Разве я запрещала тебе мужскую любовь... там, наяву? - удивилась Флоранс. - Скажу честно... Я начала тебя ревновать к твоему мужу... только потому, что ощущала себя одинокой. Если бы ты... хотя бы изредка посещала меня, я была бы счастлива - и с тобой, и за тебя с ним. Но ведь ты...
Она на мгновение замолчала, а потом разразилась обвинительной речью.
- Ты бросила меня! - заявила она. - Обьявила несуществующей! Обвинила меня в том, что я посланница самого Сатаны, сбивающая христанскую девственницу с пути истинного! Ты отреклась от меня, как от создания, вышедшего из Преисподней. И я осталась... внутри тебя и в полном одиночестве. В тебе и... без тебя! Ты посчитала, что клятвы, данные такому существу, как я, не имеют значения. А я... Я осталась им верна!
- Ты... Хочешь сказать, что я была наказана потерей мужа... как клятвопреступница? Из-за твоей ревности?
В голосе молодой женщины звучал откровенный ужас.
- Нет-нет! - воскликнула Флоранс. - Этого никак не может быть!
Она, наконец-то, отпустила ее руки. Элли тут же убрала их под стол - от греха подальше. Флоранс же вскочила, с грохотом отодвинув назад свое кресло. Несчастный предмет меблировки опасно покачнулся, но удержался в неустойчивом равновесии и все-таки не упал. Темная личность бросилась на колени перед своей гостьей, схватилась руками за ее правую руку, прижала к своему лицу.
- Элли! - воскликнула она. - Я, правда, завидовала вашей любви с Джоном. Но я никогда не желала вам никакого зла! Только мечтала о том, чтобы однажды ты все-таки пришла ко мне. Чтобы я могла снова тебя обнять... Ну, или ты снова позволишь мне...
Флоранс оборвала свою речь - явно на не вполне дозволенном намеке! - и посмотрела на гостью снизу и умоляюще. Она даже отпустила руку своей гостьи.
Элли залилась краской стыда - в связи с чем Лиза сделала вывод о том, что намек был понят точно, полностью и однозначно. А смысл его и содержание... вряд ли были так уж приличны. Во всяком случае, с точки зрения адресата.
Было ли в этом что-то реально неприемлемое - Бог Весть! Но Элли воспринимала это все именно так!
- Фло... - произнесла она в смущении. - Прекрати... Пожалуйста!
- Нет, - темная личность отрицательно мотнула головой. - Я не откажусь от того, что было... между нами. Никогда!
- Фло... Пойми, я... не могу! - Элли, наконец-то, взглянула на нее. Не с сожалением. В ее глазах, скорее, было сострадание.
- Ты... боишься предать своего мужа, - тихо сказала Фло. - Но... Элли, милая! Любовью нельзя предать!
- Но я... тем самым становлюсь изменницей! - вздохнула Элли. - Я клялась в супружеской верности моему мужу. Понимаешь?
- А чем ты можешь нарушить эту клятву... если будешь со мной? Ну... время от времени? - спросила Фло. - Ведь я это, по сути, часть тебя! Я... не проникну в твое тело наяву. Даже не обижу тебя просто, внезапным прикосновением, телесного рода.
- Но в мыслях своих... я должна быть только с ним! - не сдавалась Элли. - Я не должна занимать мои мысли и желания другим... человеком!
- Да посмотри ты на меня! - голос коленопреклоненной звучал горечью. - Разве я человек? Я лишь видимость, иллюзия вещественного существования бродячей души, вырвавшейся из Круга Перевоплощений, но в дополнение к этой свободе... не получившей ничего вовсе! Ничего и никого! Поэтому, когда ты позвала и приняла меня в себе... Я была счастлива! Тот факт, что я, тем самым, ограничила свою свободу, ни имел никакого значения, поскольку... я была с тобой! Возможность быть с тобой... слиться с тобой воедино была для меня важнее!
- Фло!
Молодая женщина не то, чтобы возмутилась. Просто обозначила неуместность такого напоминания. В ответ Флоранс снова потянула к себе руку собеседницы и, на мгновение, коснулась губами ее запястья.
- Элли, я говорю правду! – прошептала она.
Сказав это, Флоранс снова отпустила свою гостью, обозначила короткий поклон... да так и замерла в этой позе, намекая на готовность принять ее решение.
Миссис Эллона Мэйбл некоторое время молча глядела на нее сверху вниз. Потом кивнула.
- Встань, Фло! – сказала она. – Я тебе верю! Пожалуйста, вернись на место!
Флоранс поспешно кивнула, поднялась с колен и снова уселась за столом, напротив своей гостьи.
- Элли, мне кажется, теперь самое время нам поговорить о твоей просьбе, - сказала она. - Я знаю, что привело тебя сюда. Прости, я в курсе многих твоих… размышлений. Но мне хочется, чтобы ты сама сформулировала, что именно тебе нужно от меня. Это важно. Пожалуйста!
Молодая женщина на секунду задумалась, а потом решительно произнесла требуемое.
- Фло! – сказала она. – Я хочу, чтобы ты… вернула мне моего мужа.
Адресат просьбы... ничего не ответила ей. Лиза поняла, что Флоранс, вместо слов, отреагировала неким... вопросительным взглядом. Весьма неопределенным - предлагающим разъяснить, уточнить и дать ситуации внятное недвусмысленное толкование.
Что ж... Кажется, миссис Эллона Мэйбл была вполне к этому готова.
- Я... могу оплатить твою помощь, - добавила она.
- Это... как?
Голос адресата предложения - еще более странного, чем первоначальная просьба! - звучал, одновременно, неким удивлением и интересом.
- Я готова пойти тебе на уступки... Близкие к тем, которые предложила тебе моя... прости, конечно же, наша с тобою Лиза! - с воодушевлением продолжила миссис Эллона Мэйбл странные свои речи.
Флоранс, кажется, все еще не поняла. Тогда гостья дома сего обозначила суть обещанной ею оплаты более откровенно.
- Я могу, - сказала Элли, - иногда уступать тебе мое тело... На короткое время! - сразу же уточнила она. - Не более чем на сутки! Но... эти сутки, для тебя, станут временем почти полноценного чувственного общения! Например, гастрономического, тактильного или даже... интимного!
- Щедро! - усмехнулась темная личность. И сразу же задала дополнительный вопрос:
- А что за... интимные аспекты ты имеешь в виду?
- Я… не стану возражать, если ты будешь в эти часы… с моим мужем, - решительно произнесла молодая женщина. – Если ты его вернешь… Тогда ты получишь долю от моих интимных наслаждений. Прежде до тебя они доходили, как отголоски того, что чувствовала я. Вернув мне Джона, ты получишь их… непосредственно, а вовсе не через мои личные ощущения! Поверь, это будет совсем иначе!
- Ты… это серьезно? – опешила Флоранс. И Лиза тоже, вместе с ней.
- Разумеется, серьезно! – заявила Элли. – Такими вещами не шутят!
- Действительно… не шутят…
Голос темной личности звучал как-то странно. Удивление и жалость – так можно было обозначить суть его тональности.
Лиза… поняла причину. И согласилась с тем, как Фло отреагировала на сказанное. Да, все было понятно и… грустно.
Флоранс тяжело вздохнула. Лиза видела, как она низко опустила голову, уперлась взглядом в стол – наверное, сосредоточенно разглядывая мозаичный пейзаж на столешнице.
Пауза затянулась, и ее собеседница решилась напомнить о себе.
- Фло, - осторожно произнесла Элли, - ты меня слышала? Ты поняла, о чем я тебя попросила?
- Разумеется.
Голос Фло прозвучал глухо – едва ли не вымученно. Кажется, просьба – откровенно говоря, более чем странная! – ввела ее то ли в тягостное размышление, то ли в прострацию.
И снова повисла пауза – почти такая же долгая. Которую ни одна из собеседниц никак не отважилась нарушить.
Наконец, Флоранс решилась говорить.
- Элли, - сказала она, - ты просишь меня вернуть твоего Джона. Так?
- Да, - ответила молодая женщина.
- Но... разве это я забрала его у тебя?
- Нет, - ответила ее гостья.
- Так как же я могу вернуть того, кто находится далеко-далеко от меня и совершенно мне неподвластен?
Элли сразу же как-то сникла. Она взяла в руки очередную бумажную салфетку и начала ее складывать – пополам, еще раз пополам… А потом еще и еще раз, придавая ей все более компактный вид. Потом начала раскладывать ее обратно... И только после этого она рискнула ответить.
- Ты… связана с миром, который я считаю… колдовским. Ты единственная, знакомая мне из тех… кто на короткой ноге с теми силами, которые Святая Церковь отвергает, считая дьявольскими. У тебя может быть выход… на тех, кто может мне помочь.
Это было произнесено твердо и четко, без малейшего сомнения в собственной правоте.
- Ты ошибаешься, - тихо ответила Флоранс.
Лиза – даром, что спорящие ее не видели! - машинально кивнула головой, подтверждая суть сказанного.
- Объясни.
Элли смотрела на собеседницу так, что было ясно – она не верит ей, от слова «совсем».
Нет, не так.
Она не желала верить ее отрицанию. По понятным причинам.
Темнокожая блондинка снова тяжело вздохнула – почти синхронно с Лизой. Девочка, отчего-то, чувствовала теперь происходящее почти в точности так же, как сама Флоранс. Понимая при этом свою Старшую и страстно желая ей помочь.
Да, и еще... Лиза подумала, что именно сейчас, возможно, и пришло самое подходящее время - для того, чтобы ей, наконец-то, выйти-выступить на сцену. Просто, чтобы помочь им обеим! Хотя бы попытаться.
Странно, что Лиза до этого вовсе не обращала никакого внимания на то, во что она была одета в этом своем сновидческом странствии. Только теперь она осознала, что здесь на ней оказался домашний комплект из джинсов и рубахи в клетку - аналогичный тому, что носила здесь сама Элли. Девочке это показалось весьма значимым - как будто сходная одежда стала для нее теперь, если не гарантией, то хотя бы некоторым подобием защиты, от возможного гнева, со стороны ее, Лизы, Старшей.
Возможно, все так и было. Ее, Лизы, подсознание подстроило визуальный образ собственного своего отображения так, чтобы он максимально соответствовал облику той, кого предполагалось теперь... атаковать.
Да, им с Флоранс необходимо было устроить теперь некое подобие атаки. Им предстояло действовать совместно и грамотно, в сражении, где оружием должны были послужить словесные аргументы, позволяющие преодолеть... превзойти... пересилить доводы, приведенные другой стороной - той, которая замерла сейчас в ожидании объяснений - серьезных и значимых. По логике, им вдвоем необходимо было выстоять и победить.
По логике Флоранс...
Только нет ли здесь между ними иного варианта? Того, при котором девочка станет медиатором-посредником, примиряющим крайности и достигающим мира... между ними, всеми и сразу?
Этот вариант куда как более устраивал Лизу. Дело было за малым. Отыскать его, внедрить в толщу смыслового противостояния и полностью реализовать.
Лиза к этому была готова. Откровенно говоря, ей уже надоело прятаться, скрываться здесь, в стиле «quiet as a mouse»****. Поэтому девочка выпрямилась, на секунду замерла, а после встала и решительным шагом вышла из-за ширмы.
Теперь Лиза оказалась вне какой-то серьезной защиты. И нарвалась… На целую серию визуальных эффектов – прежде всего, в части смен выражений лица на лице своей Старшей. Пардон за тавтологию!
Сначала серые глаза миссис Эллоны Мэйбл округлились удивлением. Потом на лице ее отобразилась неуверенность, а также тревога. А после уже обозначилось нечто вроде раздраженного возмущения – наверняка, тем фактом, что девочка стала свидетельницей очередной порции ее личных откровений!
Однако ее воспитанница вовсе не собиралась ни извиняться, ни даже стесняться по этому поводу.
- Здравствуй, Элли! – сказала она. – Я рада тебя видеть… здесь!
Кажется, слова были выбраны ею резко, но правильно. Во всяком случае, пресловутая «немая сцена», после их произнесения, длилась совсем недолго.
- Ты… - коротко выдохнула ее ошалелая собеседница. И, собравшись с мыслями, она продолжила, удивленным тоном голоса, с примесью ярких – очень ярких! – ноток раздражения и недовольства:
- Что ты здесь делаешь? Зачем ты здесь? Как ты вообще сюда попала?
Лиза просто физически ощутила, как поморщилась Флоранс.
- Много слов, - произнесла темная личность. – Много вопросов… которые, в общем-то, ни к чему… да и ни о чем. Вернее, не по адресу. Если тебе так уж необходимо выяснить все обстоятельства появления нашей девочки в нашем общем с тобой пространстве… Ты можешь все это уточнить у меня. Я охотно тебе все объясню.
Элли перевела взгляд со своей воспитанницы на давнюю подругу мысленного рода и снова ошарашенно покачала головой. Флоранс пожала плечами.
- Проходи и присоединяйся, - это было сказано уже непосредственно Лизе. – Нам, как ты понимаешь, есть теперь о чем поговорить… именно в таком вот формате… раскладе… варианте… «Na trojich!», как говорят в одной… заснеженной стране.
Лиза охотно воспользовалась ее предложением и подошла к столику, встала сбоку – визуально как раз между сторонами происходящего… разговора-спора-диалога, плавно переходящего теперь в «лог» с приставкой «поли». Именно потому, что «на троих».
Говорят, филологи в элементарной математике особо не разбираются. Даже в простейшей арифметике. По этой причине, для них все, что более двух, это уже «много». Потому и «полилог», а не «трилог». Хотя… в любом случае, забавное словечко, правда?
- Мне принести пуфик… оттуда? – поинтересовалась особа, специально приглашенная за стол. И обозначила движением глаз направление к ширме… Которой, между прочим, на прежнем месте уже не оказалось. Также, как и того самого, только что упомянутого ею, предмета меблировки.
Вместо ответа, Флоранс исполнила весьма оригинальный жест колдовского рода и назначения. А именно, подняла ладонь своей правой руки на уровень рта и как бы сдунула с нее некий… порошок.
Впрочем, почему «как бы»? Именно сдунула. И именно порошок. Вернее, пыль. Мелкую и золотую, сверкающую… Которая, эдаким горизонтальным вихрем – весьма эффектно! – вытянулась, примерно на три фута - узким своим концом в том самом направлении, где предполагалось пристроить третью участницу сегодняшних переговоров. Далее, сей вихрь сменил ориентацию. В смысле, пространственную. То бишь, развернулся на девяносто градусов, в вертикальной плоскости, встав широкой своей частью вверх. После чего резко расширился, став при этом намного гуще, плотнее.
И еще, скорость вращения сего динамического физического явления категории «турбо»***** многократно возросла. А его круговое движение теперь сопровождалось ясно слышимым гудением.
Казалось, золотая светящаяся воронка стала визуально плотным объектом. Наверняка, скорость ее вращения все возрастала и, постепенно, достигала какого-то запланированного максимума. Гудение вихря достигло того уровня громкости, когда начинаешь испытывать смутное беспокойство по поводу состояния его источника – не шибанет ли ненароком, громко и с последствиями! Ну и…
В общем, беспокойство оказалось и напрасным, и ненапрасным, в одно и то же время. Внезапно, бешено вращающийся вихрь-воронка взорвался. Правда, очень странно – как будто фронту взрывной волны задали строгую границу распространения – полфута от эпицентра взрыва, не далее того! После чего она – в смысле, взрывная волна! – остановилась, замерла в нерешительности, а после издала короткое мягкое «Пуф-ф-ф!!!», с разбрасыванием в стороны отдельных блестящих пылинок. В результате… Лиза чихнула и даже не увидела, как из всего этого золотистого облака материализовалось кресло – точно такое же, как два предыдущих. В том смысле, что когда девочка раскрыла свои глаза - после громкого чиха! – требуемый предмет уже стоял на месте.
- Присаживайся! – распорядилась Флоранс, на правах хозяйки этого дома. – Салфетку возьмешь? - добавила она, усмехнувшись, когда девочка, пристроившись в кресле, шмыгнула носом. – Или так, обойдешься?
- Возьму!
Лиза наклонилась вперед, взяла салфетку и вытерла нос, вовсе уже не стесняясь ни темной личности, ни своей Старшей. Потом она встала перед затруднением по утилизации сего промокательного предмета, нервно скомкала его и вопросительно глянула на Флоранс. Та усмехнулась и жестом предложила девочке отбросить смятую бумажку в сторону. Лиза подбросила скомканный гигиенический предмет в указанном направлении, а хозяйка дома сего в то же самое мгновение сложила пальцы своей правой руки в подобие пистолетика и громким шепотом произнесла «Бамп!» После чего летящий предмет тоже разлетелся в золотую пыль. Впрочем, и это облачко тоже исчезло, почти мгновенно.
- Детский сад! – вздохнула миссис Эллона Мэйбл.
И при этом она улыбнулась – чуточку грустно. Наверняка припомнив смешные моменты, когда они с Фло забавлялись чем-то подобным - охотно, часто и с удовольствием.
- Pourquoi pas?****** - поинтересовалась хозяйка мысленного дома сего. - Лиза, между прочим, еще ребенок. Ну... формально.
- Что значит, формально? - возмутилась Элли. - Что ты имеешь в виду?
- Формально - это значит, формально. Более чем, - неопределенно начала Флоранс. И видя напряженное недоумение на лице взрослой своей собеседницы, пояснила - пускай и слегка путаным слогом, обозначая мысли и действия несколько... неоднозначно.
- В Миру наша девочка просто... девочка, - сказала она. - Обычная. Почти. А вот здесь...
Она недоговорила словами. Зато лицом своим отыграла целую пантомиму, обозначая всю... скажем прямо, неоднозначность младшей своей гостьи.
- Лиза... Кто ты... здесь? - с напряжением в голосе спросила Элли.
- Не знаю, - пожала плечами Лиза. - Я здесь... всего второй раз. И еще толком не освоилась. Что-то поняла, что-то нет... Как-то так!
- Второй?!
Элли на секунду обозначила лицом своим некую гремучую смесь удивления и возмущения. Однако, через секунду до нее все-таки дошло.
- Договор с Флоранс... Это и был тот первый раз. Да? - спросила она, обращаясь к обеим своим собеседницам сразу.
Лиза и Фло переглянулись. Темная личность при этом чуть заметно кивнула девочке, на мгновение прикрыв свои глаза. Лиза поняла это как готовность своей компаньонки взять на себя все необходимые разъяснения. В знак отстранения от ситуации, она откинулась на спинку своего кресла - визуально отодвинувшись назад. Флоранс снова чуть кивнула ей - обозначив, тем самым, что девочка поступает правильно. А потом чуть наклонилась-выдвинулась вперед, действуя теперь как бы за двоих и сразу.
- Лиза, - обратилась она к девочке, - Ты ведь не станешь спорить… В смысле, оспаривать то, что ты наравне со мною, имеешь определенную связь с тем, что наша набожная Элли именует миром колдовства.
- Спорить не стану, - кивнула головой юная собеседница. – Действительно, имею.
- Но… ты ведь не можешь использовать эту связь… осмысленно? Ведь так? – тут же спросила у нее Элли - причем, в несколько утвердительном тоне.
Да, тональность этих вопросов демонстрировала, четко и точно, что миссис Эллона Мэйбл напрочь исключает для своей воспитанницы всякую возможность числиться некой… сознательной носительницей зла. Тем самым, она выводила девочку из-под морального удара – во всяком случае, со своей стороны.
- Не могу, - подтвердила Лиза.
- Значит, ты в этом деле нам не помощница, - сделала обоснованный вывод ее Старшая.
Последовавший за этим многозначительный взгляд, брошенный молодой женщиной на темную личность, обозначил ее моральную победу – в этом конкретном секторе ведения боевых действий. Впрочем, Флоранс по этому поводу вовсе не имела никаких возражений.
Элли попыталась развивать достигнутый успех новой своей атакой.
- Фло, - сказала она, - ты только что продемонстрировала нам обеим свои колдовские возможности. Я нахожусь под впечатлением твоей… работы. И я теперь абсолютно уверена в том, что ты можешь устроить все то, что мне необходимо.
- Элли, ты ничего не поняла, - вздохнула Флоранс. – Все то, что ты здесь видела… В общем, это система иллюзий. Работающих только здесь… внутри тебя. Я никак не могу выйти с подобными фокусами куда-нибудь наружу, вовне. Еще раз повторяю - это все иллюзия. Не более того.
- Но ты ведь можешь попробовать... реализовать свои умения наяву, - то ли предположила, то ли предложила хитроумная гостья.
- В смысле? - опешила Флоранс.
- Я... не стану противиться тому, чтобы ты, время от времени, действовала в моем теле. В моих... Ой, прости, Лиза! Конечно же, в наших общих интересах!
Так заявила миссис Эллона Мэйбл. Она даже оглядела своих потрясенных собеседниц эдаким победным взглядом - дескать, вот как я здорово все придумала!
- Фло, - обратилась Лиза к темной личности, - ты и вправду можешь устроить такое? Наколдовать что-то... материальное? Ну, или сделать еще что-нибудь, в этом же роде?
- Не знаю... Я не уверена, - растерянно отозвалась на ее обращение Флоранс. – Скорее всего… нет.
Казалось, она говорит сейчас чистую правду. Элли занервничала.
Повисла очередная томительная пауза, во время которой Флоранс снова усиленно изображала медитацию на картинку столешницы. В этот раз уже Лиза сама решила вмешаться - для того, чтобы реализовать возникшую идею.
- Фло, - обратилась она к ней, - Элли сказала, что ей нужно от тебя. А можно... я тоже выскажу свою просьбу? Ну, по поводу которой я к тебе явилась?
Эти слова своей воспитанницы миссис Эллона Мэйбл восприняла с явным интересом. А хозяйка дома сего - вовсе без такового. Скорее, с неким выражением неопределенной досады на лице.
- Пустое, - откликнулась Фло и сделала персональное пояснение для взрослой гости.
- Я заранее знала, что Лиза пришла ко мне с той же самой просьбой, что и ты, только раньше. Да, вот так вот совпало, у вас с нею! - с усмешкой добавила она. - Вот захотела наша девочка тебе помочь... Не зря она так на тебя похожа! Я попросила нашу девочку повременить, и не озвучивать свое желание - просто, чтобы не сокрушать себя огорчением два раза подряд, по одному и тому же поводу.
- Правда? – чуть смущенно улыбнулась Элли.
- Да, - подтвердила Фло.
- Нет, - неожиданно откликнулась Лиза.
- Э-э-э…
Молодая женщина растерянно переводила взгляд со своей воспитанницы на давнюю подругу и обратно.
- Нет - в смысле, я хотела теперь попросить… не совсем об этом, - немедленно уточнила девочка. – Ты… позволишь?
Она смутилась, не зная, кому именно следовало бы адресовать этот самый вопрос. Теперь уже девочка растерянно переводила взгляд с одной своей собеседницы на другую, до тех пор, пока обе не кивнули. Тогда Лиза продолжила.
- Фло, - сказала она, - я хочу попросить тебя… помочь нам вернуть Джона, мужа нашей Элли.
- Разве… не об этом я просила? – удивилась Элли.
- Нет, - веско возразила Фло. – Ты просила о том, чтобы я… чтобы лично я вернула твоего мужа. Лиза предлагает мне оказать помощь… вам.
- Нет, не так, - возразила Лиза. – Я прошу тебе помочь нам… То есть, помочь нам всем… В смысле, всем троим, - добавила она. И пояснила:
- Между нами действует «Пакт трех». Я хочу, чтобы мы… сейчас все вместе поклялись друг другу в том, что мы предпримем все меры… Что мы сделаем все, что от нас зависит, для того, чтобы его вернуть. Пусть эта клятва свяжет нас… друг с другом, сблизит нас, сдружит…
- Я сделала все, что могла, - тихо сказала Элли. – Моя последняя надежда была на колдовские способности Флоранс. И если даже она не сможет мне помочь…
- Я сделаю все, что смогу! Слышишь? – эти слова Флоранс заявила резко, почти что выкрикнула. – Я готова принести такую клятву! Я буду счастлива ее исполнить!
- Элли, - сказала Лиза, - я тоже буду счастлива помочь. Я прошу тебя не отчаиваться! Я тоже сделаю все, что смогу… для тебя и для него! И мы сможем его вернуть, я уверена… но только вместе! Все вместе! Я не знаю пока, как именно мы это все сделаем, но мы найдем способ!
- Я... не знаю, - Элли смутилась, даже покраснела. - Вправе ли я воспользоваться твоей помощью... Ты еще маленькая. Ты моя подопечная - там, в Миру!
Молодая женщина на мгновение потупила очи долу. Потом снова взглянула на свою воспитанницу и обозначила выражением лица отрицание предложенного.
- Лиза, милая! - воскликнула она. - Я вовсе не уверена в том, что это допустимо и приемлемо... принимать помощь той, за кого я отвечаю перед Богом и моей совестью. Вдруг, это окажется рискованно? Я и без того... причинила тебе много боли. И, наверное, вряд ли остановлюсь на достигнутом... Я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности... из-за меня!
- А я тебя и не спрашиваю! - резко, вернее, дерзко заявила девочка. - Я клянусь!
Произнеся это, Лиза резко хлопнула ладонью по столу. Ее рука... осталась в этом положении неподвижно – в смысле, в ожидании. Глазами своими девочка заглянула в глаза каждой из своих собеседниц и приглашающе кивнула - опять-таки, каждой из них.
Флоранс все поняла - сразу, четко и однозначно. И накрыла ладонь своей гостьи, возложив на нее свою пятерню - аккуратно, почти что ласково, но твердо.
- Я клянусь! - произнесла она.
И вот уже две пары глаз уставились на молодую женщину, которая все еще терзалась сомнениями по поводу решения, в общем-то, уже принятого - без нее и ради нее!
Они ждали ее недолго, молчаливо призывая собеседницу присоединиться к ним - жестом и словом. Наконец, миссис Эллона Мэйбл решилась. И возложила свою ладонь на руки тех, кто принес клятву прежде нее.
- Я клянусь! - сказала она - на этот раз вполне уверенным тоном голоса. И добавила, чуть смущенно:
- Спасибо! Простите, что я... пала духом и отчаялась! Вы лучшие!
- Давно бы так! - ворчливо усмехнулась темная личность по имени Флоранс. И добавила образцово недовольным, даже несколько ворчливым тоном:
- Могла бы и обнять нас... между прочим! Ну... в честь такого события!
- Да, конечно же...
Элли убрала свою руку первой. Затем это сделала Фло, потом Лиза...
А дальше, они как-то синхронно вместе поднялись, встали из-за стола, и каждая сделала шаг назад. Флоранс звонко хлопнула в ладоши. Сразу же после этого - немедленно! - стол, со всем своим настольным набором посуды и его содержимым, исчез неведомо куда, как будто бы его здесь никогда и не было. Низкие позолоченные кресла, с пестрой узорной обивкой - в стиле, то ли барокко, то ли рококо! - тоже куда-то исчезли, освободив место для движения навстречу друг другу...
И миссис Эллона Мэйбл первая сделала шаг вперед...
Finem prima fabula
*Букв. «Слушать и слышать» - лат.
Цитата из молитвы Memorare св. Бернарда Клервоского. Главы Ордена Цистерцианцев. Учителя римского папы Евгения III (Бернардо Паганелли), вдохновителя Крестовых походов.
Вот ее полный текст.
MEMORARE, O piissima Virgo Maria, non esse auditum a saeculo, quemquam ad tua currentem praesidia, tua implorantem auxilia, tua petentem suffragia, esse derelictum. Ego tali animatus confidentia, ad te, Virgo Virginum, Mater, curro, ad te venio, coram te gemens peccator assisto. Noli, Mater Verbi, verba mea despicere; sed audi propitia et exaudi. Amen.
Перевод. Вроде бы даже официальный.
Вспомни, о всемилостивая Дева Мария, что испокон века никто не слыхал о том, чтобы кто-либо из прибегающих к Тебе, просящих о Твоей помощи, ищущих Твоего заступничества, был Тобою оставлен. Исполненный такого упования, прихожу к Тебе, Дева и Матерь Всевышнего, со смирением и сокрушением о своих грехах. Не презри моих слов, о Мать Предвечного Слова, и благосклонно внемли просьбе моей. Аминь.
**Представление в стиле рок-н-ролл - англ.
Исходно, термином Rock-n-Roll обозначали непристойные алкогольные вечеринки в негритянской среде, где «снимали подруг на ночь». В понимании Флоранс, это выражение синоним чего-то жутко неприличного
***Конфирмация (от лат. confirmatio — утверждение) католическая версия таинства миропомазания. Суть церемонии в подтверждении относительно зрелыми юношами и девушками своего религиозного выбора и сознательном Причащении Святых Тайн. Возраст конфирмантов от 13-14 лет. Девочек часто приводят в церковь после менархе. Поэтому, для них конфирмация это еще и своеобразный праздник перехода из детства в юность. Во времена Средневековья, это было поводом рассматривать такую юную особу, как потенциальную невесту.
В ходе церемонии, священник рисует крест освященным маслом на лбу у конфирманта и произносит формулу конфирмации, которую ведут от Фомы Аквинского: Consigno te signo crucis, confirmo te chrismate salutis, in nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti, amen. Что значит: Знаменую тебя крестным знамением, утверждаю тебя помазанием спасения, во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь.
Конфирмация понимается, как синоним воцерковления, то есть, осознания юношей или девушкой себя, как части церковной общины, и принятия их общиной.
****Затаившись, как мышка - пер. с англ.
*****Вихрь по-латыни.
******Почему нет? - пер. с фр.
Завершение первой истории
Когда дверь отворилась, и в комнату вошли хозяйка дома и ее гостья, Лиза, повинуясь некоему инстинкту скрытности, замерла, опасаясь пошевелиться, чтобы не выдать себя. В общем, она вся обратилась в слух, чему немало способствовала неподвижность ее условного здешнего тела. Ширма защищала ее от взглядов со стороны, но девочка, с некоторых пор, не вполне доверяла каким-либо местным «предметам» - вернее, их видимостям. Учитывая общую зыбкость, «виртуальность» всего происходящего, оставалась возможность того, что Элли как подлинная хозяйка собственного «внутреннего» мира, вполне могла воспринимать некоторые визуализации несколько… иначе.
Впрочем, проверить это можно было сугубо экспериментальным путем. То бишь, прямо сейчас. Ее, Лизу, или заметят, или же нет. Одно из двух. Из серии, «будем посмотреть».
В смысле, на нее будут смотреть, на Лизу. Возможно.
А может быть, и нет… Кто ж его знает!
Audi et exaudi* – таков ее девиз на сегодня. А выслушать… есть что.
- Ты… поняла, зачем я пришла к тебе? – звучит вопрос со стороны гостьи – очередной, но такой желанной!
- Разумеется! – отвечает хозяйка этого локального пространства части… особенной части внутреннего мира миссис Эллоны Мэйбл. – Я знаю, чего ты хочешь. Но… стоит ли говорить об этом именно сейчас, когда мы только что с тобою встретились? Через много лет и так вот… внезапно! Может быть, мы, для начала, выпьем чаю, поговорим… о разном. Хорошо?
Кажется, этот вопрос несколько нервирует гостью – не тебя, а другую, ту, кто сейчас устроилась за столиком – наверняка, на том же самом стуле-кресле, где чуточку ранее именно ты присутствовала в той самой части этого… внутреннего пространства.
- Это… обязательно?
Голос миссис Эллоны Мэйбл прозвучал неуверенно.
- Разумеется, нет, - ответила Флоранс. – Ты совершенно в своем праве принимать или же отвергать проявления моего гостеприимства. Вот только…
Она вздохнула.
- Что, «только»? – уточнила Элли.
- Ты… не позволила мне тебя обнять, - тихо сказала Флоранс. – Там, в холле… Я шагнула тебе навстречу, а ты – уклонилась… А сейчас ты отказываешь мне даже в такой мелочи, как возможность выпить с тобой по чашечке чая. Знаешь, как обидно?
- Хочешь сказать, я поступаю крайне неосмотрительно? Что отказом от знаков внимания, предложенных тобой, я снижаю вероятность исполнения моей просьбы?
Девочка вздрогнула. Тон голоса ее, Лизы, Старшей был жёсткий и агрессивно-холодный. Наверняка, ее слова сопровождались некой пантомимой – возможно, недобрым прищуром в адрес собеседницы. Неким… молчаливым обещанием устроить ей неприятности, если та не перестанет гнуть свою линию. Девочке захотелось… если уж не выйти из-за своего укрытия – чтобы вмешаться в ситуацию… на стороне обеих! – то, хотя бы, высунуться-поглядеть, что именно происходит там, за столом.
К счастью, на стыке панелей раскладной ширмы – роскошной, с обеих сторон обитой узорным шелком – было некое подобие щели. Лиза потянулась в этом направлении – очень аккуратно, чтобы не дай-то Бог, не засветиться для наблюдения-узнавания извне! – и увидела желанную сцену.
Флоранс была теперь к ней спиной. Голова и плечи возвышались над спинкой кресла. А вот Элли…
Миссис Эллона Мэйбл сидела в таком же кресле, как и хозяйка дома сего - вот только через стол и напротив. Соответственно, лицом она была обращена в сторону ширмы. Насчет одежды - на ней было примерно в то же самое, что она носила дома. А именно, джинсы и клетчатая рубаха. Во что молодая женщина оказалась обута, придя в это самое "мыслимое" пространство, девочка вовсе пока еще не видела. Да это было пока что и не очень-то интересно - поскольку ей было прекрасно видно кое-что другое, куда более значимое и эффектное. Лицо гостьи, пришедшей в этот дом.
Да, лицо ее Старшей, было сейчас, мягко говоря, напряженным. Девочка даже подумала, что если Флоранс выскажет за столом что-то некорректное, может дойти до рукоприкладства.
В чем-то она оказалась права, в чем-то ошиблась. В ответ на резкие слова, темная личность не стала ничего говорить. Просто подалась вперед. Лиза хорошо видела, что Элли держала руку на столе – рядом с чашкой. Флоранс накрыла ее ладонь своей.
Лицо молодой женщины исказилось. На нем теперь было обозначено выражение, которого девочка никогда не видела – некая смесь омерзения и ненависти к той, кто позволила себе вот так вот нагло ворваться в ее личное пространство, нарушив своей тактильной агрессией все и всякие границы дозволенного.
- Убери руку.
Эти слова Элли произнесла тихим голосом, исполненным ярости.
- Нет.
Голос темной личности прозвучал неожиданно. Совершенно спокойно – будто яркая эмоция собеседницы была ожидаемой и в чем-то даже… желанной!
- Убери руку... или я тебя ударю,
Элли глядела на нее... Нет, не злобно. С какой-то ледяной яростью в серых глазах.
- Сделай одолжение, - спокойно ответила Флоранс.
Девочка не видела ее лица, но что-то подсказывало - темная личность сейчас улыбается. Причем, совершенно несоразмерно ситуации - мягко и по-доброму.
«Она ее... провоцирует! - мелькнула мысль. - Зачем? Не надо, Фло!»
Последнюю фразу она чуть не выкрикнула вслух. Едва сдержалась и... с ужасом ожидала продолжения этой сцены.
И дождалась. Миссис Эллона Мэйбл буквально вырвала свою руку из-под ладони Фло. А дальше...
Элли размахнулась и влепила своей застольной собеседнице звонкую пощечину. Голова девушки в белом мотнулась. По этому движению Лиза оценила силу удара и подумала, что, наверняка, упала бы на пол без чувств - если бы огребла подобную плюху.
Однако темная личность не вскрикнула, не разревелась от боли и обиды... На столь оскорбительное деяние со стороны ее, Лизы, Старшей Флоранс отреагировала тем, что... коротко усмехнулась.
- Это все? - спросила она.
Причем, голос ее звучал совершенно спокойно - как будто бы она вовсе не испытала сейчас на себе такого жестокого удара.
- Могу добавить, - заявила Элли, все в том же холодном и яростном тоне.
- Изволь, - по-прежнему спокойно ответила Фло.
И схлопотала снова. Элли размахнулась в обратном направлении и врезала собеседнице тыльной стороной ладони. Причем как бы не сильнее, чем в первый раз. Голова Фло снова мотнулась - уже в другую сторону. Как она выдержала этот удар и не упала... было непонятно.
Однако даже после такого жёсткого воздействия - в стиле «наотмашь и с другой стороны», темная личность оставалась совершенно спокойной.
- Ты закончила? - спросила она.
- А тебе что, мало?! - воскликнула Элли. - Тогда... На, подавись, дрянь!
Третья пощечина вышла явно сильнее обеих предыдущих. Оценить этот удар Лиза смогла не только по тому, как дернулась голова адресата этого экспрессивного воздействия, но и по другим его последствиям.
Вернее, следам.
Несколько капель красной жидкости упали на столешницу. И это говорило само за себя.
И еще кое-что имело некоторое значение. Миссис Эллона Мэйбл теперь с отвращением рассматривала нечто жидкое, липкое и красное... на своей руке.
Лиза едва не выскочила из своего укрытия. Бог Весть, что ее остановило - в те самые первые несколько секунд повисшей паузы.
А потом...
Флоранс расхохоталась. При этом... капелек красного на столе прибавилось.
Девочка застыла. У нее возникло ощущение... то ли сна, то ли бреда, то ли чего-то еще - в том же самом фантасмагорическом и безумном роде.
Это же...
Да ведь так на побои может реагировать только... сумасшедшая!
Или же нет?
Отсмеявшись, Флоранс резко запрокинула голову и шмыгнула носом.
- Погоди секунду, - сказала она. - Я тебе помогу... чуточку позже. Для начала я приведу в порядок себя!
Сказано это было несколько «в нос». По понятным причинам.
Впрочем, темнокожая блондинка пробыла в этом вынужденном положении совсем немного времени - секунд десять-пятнадцать. Потом Флоранс медленно выровняла голову, приложила к лицу ладони - тоже ненадого, меньше чем на полминуты. И, наконец, вернула руки свои на стол, а после странным атлетическим движением качнула головой в разные стороны - как бы разминая шею.
Все это время томительной паузы, миссис Эллона Мэйбл сосредоточенно занималась делом - взяв из настольной подставки бумажную салфетку, пыталась оттереть с руки то... красное. Совершенно безуспешно.
- Это не кровь, - сообщила ей Флоранс, завершив, наконец-то, приведение в порядок собственной персоны. - Так... видимость. Можно сказать, имитация.... для правдоподобия всего происходящего. Не переживай, здесь... все такое. Настоящей крови здесь нет и быть не может.
- Однако! - пробурчала агрессивная гостья этого дома. - Ты снова обманула меня, да?
- Не совсем, - отозвалась Флоранс. - Я скорее... Давай скажем так, я немного ввела тебя в заблуждение. Хорошо?
- Замечательно! - раздраженно сказала Элли. - Ты... спровоцировала меня, чтобы я психанула, врезала тебе по фейсу и почувствовала себя виноватой. Выплеснула эмоции и успокоилась. Так?
- Заметь, у меня все получилось!
Кажется, Флоранс произнесла это с улыбкой. Во всяком случае, у Лизы осталось именно такое ощущение.
Элли, в это же самое время все еще пыталась оттереть с пальцев... Нет, не кровь. Насчет крови Фло только что все разъяснила - четко, точно, однозначно и по существу. Некий условный след - яркое напоминание о ее неблаговидном поведении. У нее по-прежнему ничего не получалось. И она уже заметно нервничала.
- Дай мне свою руку, - вежливо обратилась к ней Флоранс. - Пожалуйста!
Обозначив еще пару-тройку «вытирательных» движений, Элли, наконец-то, сдалась. Молодая женщина с раздражением швырнула салфетку на стол.
- Твои... штучки? - оседомилась она.
- Разумеется, мои, чьи же еще! - кажется, Фло снова ей улыбнулась. - Давай руку, я все это уберу!
Молодая женщина обозначила на лице своем некую смесь досады и раздражения. Но все-таки вытянула вперед свою правую руку, испачканную красным. Фло ответным движением проворно накрыла ее своей ладонью. В этот раз Элли сдержалась. Только чуть вздрогнула, да на лице у нее отобразилось чуточку более раздраженное выражение.
Это продолжалось несколько секунд. Потом Флоранс оторвала-убрала свою ладонь и в дело вступили ее пальцы. Она странно задела-коснулась ими пальцев адресата такого... исцеления - каждый каждого, самыми кончиками.
К этому времени все красное с руки молодой женщины уже исчезло. Было такое ощущение, что сей жест был исполнен хозяйкой этого странного дома только для того, чтобы как-то по-особому почувствовать кожу своей гостьи.
Потом Флоранс приподняла над столом свою правую руку и прищелкнула пальцами. Красные пятна исчезли со стола - как говорится, тут же, сразу и немедленно.
Элли поморщилась.
- Зачем тебе все... это? - спросила она. - Столько дрянных ухищрений... И все это исключительно для того, чтобы создать себе видимость, будто ты и впрямь меня коснулась?
- Да, - Флоранс чуть кивнула головой - это было заметно даже со спины. - Однако, согласись, это лучше, чем ничего! К тому же...
Темная личность рассмеялась. Элли удивленно приподняла брови.
- Ты знаешь, - продолжила Фло, - когда-то мы с тобою общались здесь, у тебя... В смысле, в том «Разбойничьем гнезде» - доме на дереве, где я жила когда-то. Помнишь?
- Ну... да, - Элли явно смутилась воспоминанием о былом подобном общении, времен своего же собственного детства. Ну, или отрочества.
- Так вот, тогда я ощущала тебя... припоминая твои же собственные прикосновения к твоей же коже. А сегодня...
Флоранс сделала эффектную театральную паузу, вызывая словесную реакцию своей собеседницы. Причем, успешно.
- Что «сегодня»? - спросила Элли.
- Сегодня я получила возможность ознакомиться с тактильными воспоминаниями нашей девочки. Я обновила свой набор ощущений. Теперь, когда я касаюсь тебя здесь, у нас, я подключаю другой... образец. Знаешь, то, что наша Лиза чувствует в отношении тебя, это... Трудно выразить словами... Это ощущается совсем по-другому, свежо и тонко! Я так благодарна нашей девочке за этот нечаянный подарок! А тебе - за возможность его применить!
На лице миссис Эллоны Мэйбл отобразилась новая, совершенно небывалая череда-смесь эмоций - удивление, тревога, даже испуг... Все это в динамике, на яркой просвечивающей подложке из раздражения, переходящего в откровенную злость.
Она хотела что-то сказать - вернее, выкрикнуть - сразу, но буквально задохнулась словами. Замерла на несколько секунд, с трудом справилась с волнением и, наконец-то смогла сформулировать главный свой вопрос по поводу сказанного.
- Наша девочка? - спросила она, обозначив акцент на первом слове.
Тональность вопроса тонко балансировала на грани - скорее, даже на острие! - трех эмоций. Удивления, страха и возмущения. Сразу - в смысле, одновременно.
- Разумеется! - подтвердила Флоранс. - Она именно наша! - и сразу же пояснила, примирительным тоном:
- Наша с тобою. Мы ведь обитаем в одном теле, не так ли? Во всяком случае, сейчас, - добавила она.
Лиза не видела, что именно обозначила Флоранс лицом своим, в этот самый момент времени. Но интонация, с которой она произнесла предыдущую фразу, была очень странная. Как будто намекала на возможность... перемены этой самой ситуации ее пленения в разуме миссис Эллоны Мэйбл.
Элли, при этом, вовсе не показала никакой ответной реакции. На лице ее была сейчас обозначена эмоция раздражения и общего неприятия высказанного. Впрочем, темную личность это, кажется, ничуть не беспокоило.
- Ты ведь помнишь, нам обеим Лиза доверила совершать деяния... болевого свойства, - продолжила она. И сразу же высказала нечто... почти бестактное:
- Впрочем, лично я получила от нее немного больше. Мне было дозволено войти в ее ментальную сферу. Я почерпнула там много... значимой информации - в том числе чувственного рода!
Лиза заметила, как ее Старшая в ярости сжала кулаки. Кажется, она вовсе не прочь была снова отвесить своей темной собеседнице пару крепких затрещин. Впрочем, на сей раз молодая женщина сдержалась - только зубами, похоже, скрипнула в ярости от всего... озвученного.
- Если ты попыталась ее зомбировать... - раздельно и четко произнесла она. - Если ты попыталась хоть как-то ей навредить... Я тебя изничтожу, слышишь?
- Опять пошло-поехало, Rock-n-Roll Style Performance**, - вздохнула Флоранс. И девочке показалось, что темная сущность сейчас, наверняка, нацепила на лицо свое маску-гримасу раздражения и скуки. - Ты можешь придумать, хоть что-нибудь, пооригинальнее, чем легенда о моей... вредоносности?
- Если ты причинишь моей девочке хоть какое-то зло... Я тебя уничтожу! - Элли, казалось, вовсе не слышала ее увещеваний, по-прежнему вся в своем искреннем возмущении. - Я... еще не знаю, как именно я это сделаю... Сожгу тебя, испепелю или сделаю еще что-нибудь подобное! Допустим... я даже сама от этого пострадаю... Но ты больше не сможешь ей навредить!
- Ты кое-что забыла! - усмехнулась адресат ее филиппики.
- Что именно?
Вопрос прозвучал с недоверием и тревогой в голосе. Опять-таки, сразу - в смысле, одновременно.
- Во-первых, я могу брать тебя под контроль, - возразила Флоранс.
- Я... научусь сопротивляться тебе, - заявила Элли. Почти уверенно.
- Возможно, - пожала плечами Фло. - Хотя, это глупость... Впрочем, это как раз никакого значения не имеет.
- А что же, по твоему, имеет это самое... значение? Неужто есть и «во-вторых», и «в третьих»? - Элли постаралась добавить в свой голос побольше неудобоваримой иронии.
Вышло... так себе. Но Лиза оценила попытку. Флоранс, кстати, тоже.
- Ты поразительно догадлива, моя дорогая! - усмехнулась Фло. И немедленно пояснила:
- Во-вторых, я люблю вас обеих. Да-да! - произнесла она, как бы с вызовом. - Я по-прежнему люблю тебя, невзирая на все то, что ты сделала мне... дурного! А в третьих, я ведь когда-то поклялась защищать наших с тобою близких. Ты предпочла об этом забыть. Но я-то все помню!
- Я... - Элли смешалась.
Кажется, намек этот... если не пробил то, во всяком случае, поколебал ее защиту. Флоранс резко наклонилась вперед. В этот раз она ухватила Элли за обе руки. В результате, правая рука молодой женщины оказалась в левой ее руке, левая - в правой. Потом она силой свела их вместе - так, что ладони миссис Эллоны Мэйбл оказались соединены, в подобии молитвенного жеста, а ладони темной ее собеседницы прикрывали их снаружи, как бы защищая... или же подтверждая тот самый жест.
- Вспомни нашу клятву! - разбудила она былое. И после этих слов, Элли покраснела, как маков цвет.
- Не надо... - пробормотала она, стыдясь. - Это было давно... То, что мы говорили друг другу тогда, уже никакого значения не имеет.
Вот теперь, кажется, Фло искренне возмутилась!
- Для тебя - может быть... сейчас! - заявила она. - Но тогда... Тогда ты была более чем искренней, в словах... и делах своих тоже! А я верна нашей клятве до сих пор! Я помню ее дословно!
Элли попыталась вырвать свои руки, но не тут-то было! Темная личность замкнула ее ладони в свои - почти сковала их. Удерживая свою гостью в такой вот... принудительно-молитвенной позе, она произнесла те самые слова - от себя, искренне и патетично.
- Мы, живая и обретшая нахождение в ее живом теле, будучи связаны друг с другом по доброй воле своей, клянемся друг другу в следующем. Клянемся помогать друг другу, всем, чем сможем. Клянемся общими нашими усилиями защищать друг друга и всех, кто нам дорог в Миру. Клянемся любить друг друга такими, какие мы есть. Клянемся проявлять нашу любовь друг перед другом так, чтобы это было допустимо и приемлемо для нас обеих, сразу и одновременно. Клянемся держать нашу любовь в тайне от людей Мира, кроме тех, кто будет способен сам, своей волей войти к нам и принять нас такими, какие мы есть, а также тех, кого мы вместе, по обоюдному нашему согласию, сочтем достойными такого знания! Клянемся любить и хранить друг друга, пока смерть не разлучит нас!
Элли всхлипнула. Она снова попыталась вырваться из плена. Снова не сумела высвободиться и принуждена была защищаться только словесно.
- Это была... дурацкая подростковая клятва! - заявила она. - Ты... соблазнила меня тогда особостью происходящего, неотмирностью того, что ты мне пообещала! Ты поступала тогда, как бес-искуситель, подбивая меня на общение... которое выходит за пределы всех и всяческих допущений, приемлемых для души христианской!
В ответ на это обвинение... темная личность просто покачала головой, продолжа удерживать за руки свою гостью.
- Иногда ты такая прекрасная и отважная, - вздохнула Флоранс, - как тогда... в полевом госпитале, под Баграмом, где ты обрабатывала раненых прямо под огнем. А иной раз ты ведешь себя, как трусливая дрянь, как замороченная церковниками дура, да еще тупая как пробка. Скажи на милость, по какой такой причине, ты вдруг решила, будто наша любовь тебе чем-то мешает?
- Предназначение человека плодиться и размножаться, - напомнила ей тривиальную истину религиозная собеседница. - Обязанность женщины - любить мужчину. Любить во всех смыслах, - уточнила она, сразу же и резко. - И рожать от него детей. Я... обязана была принять свою судьбу... Судьбу женщины. Искать того... единственного, кто мне для этого предназначен. И отринуть все, что будет этому мешать.
- Я же говорю, конфирмованная***, то бишь, воцерковленная дура, - констатировала некий факт ее собеседница. - Да кто тебе сказал, что любовь между нами, в которой мы тогда друг другу поклялись, мешает тебе избрать в Миру мужчину, любить его и рожать от него детей?
- Я помню... - Элли смутилась. - Ты говорила, что наши клятвы... Что они дают мне полную свободу любить в Мире любого, кого я захочу. Но любовь... Она не терпит тайн... секретов от того, кого любишь. Это просто нечестно... отдаваться желаниям мужчины, а заснув... оказываться с женщиной, которая любит меня в этом особом измерении.
- Разве я запрещала тебе мужскую любовь... там, наяву? - удивилась Флоранс. - Скажу честно... Я начала тебя ревновать к твоему мужу... только потому, что ощущала себя одинокой. Если бы ты... хотя бы изредка посещала меня, я была бы счастлива - и с тобой, и за тебя с ним. Но ведь ты...
Она на мгновение замолчала, а потом разразилась обвинительной речью.
- Ты бросила меня! - заявила она. - Обьявила несуществующей! Обвинила меня в том, что я посланница самого Сатаны, сбивающая христанскую девственницу с пути истинного! Ты отреклась от меня, как от создания, вышедшего из Преисподней. И я осталась... внутри тебя и в полном одиночестве. В тебе и... без тебя! Ты посчитала, что клятвы, данные такому существу, как я, не имеют значения. А я... Я осталась им верна!
- Ты... Хочешь сказать, что я была наказана потерей мужа... как клятвопреступница? Из-за твоей ревности?
В голосе молодой женщины звучал откровенный ужас.
- Нет-нет! - воскликнула Флоранс. - Этого никак не может быть!
Она, наконец-то, отпустила ее руки. Элли тут же убрала их под стол - от греха подальше. Флоранс же вскочила, с грохотом отодвинув назад свое кресло. Несчастный предмет меблировки опасно покачнулся, но удержался в неустойчивом равновесии и все-таки не упал. Темная личность бросилась на колени перед своей гостьей, схватилась руками за ее правую руку, прижала к своему лицу.
- Элли! - воскликнула она. - Я, правда, завидовала вашей любви с Джоном. Но я никогда не желала вам никакого зла! Только мечтала о том, чтобы однажды ты все-таки пришла ко мне. Чтобы я могла снова тебя обнять... Ну, или ты снова позволишь мне...
Флоранс оборвала свою речь - явно на не вполне дозволенном намеке! - и посмотрела на гостью снизу и умоляюще. Она даже отпустила руку своей гостьи.
Элли залилась краской стыда - в связи с чем Лиза сделала вывод о том, что намек был понят точно, полностью и однозначно. А смысл его и содержание... вряд ли были так уж приличны. Во всяком случае, с точки зрения адресата.
Было ли в этом что-то реально неприемлемое - Бог Весть! Но Элли воспринимала это все именно так!
- Фло... - произнесла она в смущении. - Прекрати... Пожалуйста!
- Нет, - темная личность отрицательно мотнула головой. - Я не откажусь от того, что было... между нами. Никогда!
- Фло... Пойми, я... не могу! - Элли, наконец-то, взглянула на нее. Не с сожалением. В ее глазах, скорее, было сострадание.
- Ты... боишься предать своего мужа, - тихо сказала Фло. - Но... Элли, милая! Любовью нельзя предать!
- Но я... тем самым становлюсь изменницей! - вздохнула Элли. - Я клялась в супружеской верности моему мужу. Понимаешь?
- А чем ты можешь нарушить эту клятву... если будешь со мной? Ну... время от времени? - спросила Фло. - Ведь я это, по сути, часть тебя! Я... не проникну в твое тело наяву. Даже не обижу тебя просто, внезапным прикосновением, телесного рода.
- Но в мыслях своих... я должна быть только с ним! - не сдавалась Элли. - Я не должна занимать мои мысли и желания другим... человеком!
- Да посмотри ты на меня! - голос коленопреклоненной звучал горечью. - Разве я человек? Я лишь видимость, иллюзия вещественного существования бродячей души, вырвавшейся из Круга Перевоплощений, но в дополнение к этой свободе... не получившей ничего вовсе! Ничего и никого! Поэтому, когда ты позвала и приняла меня в себе... Я была счастлива! Тот факт, что я, тем самым, ограничила свою свободу, ни имел никакого значения, поскольку... я была с тобой! Возможность быть с тобой... слиться с тобой воедино была для меня важнее!
- Фло!
Молодая женщина не то, чтобы возмутилась. Просто обозначила неуместность такого напоминания. В ответ Флоранс снова потянула к себе руку собеседницы и, на мгновение, коснулась губами ее запястья.
- Элли, я говорю правду! – прошептала она.
Сказав это, Флоранс снова отпустила свою гостью, обозначила короткий поклон... да так и замерла в этой позе, намекая на готовность принять ее решение.
Миссис Эллона Мэйбл некоторое время молча глядела на нее сверху вниз. Потом кивнула.
- Встань, Фло! – сказала она. – Я тебе верю! Пожалуйста, вернись на место!
Флоранс поспешно кивнула, поднялась с колен и снова уселась за столом, напротив своей гостьи.
- Элли, мне кажется, теперь самое время нам поговорить о твоей просьбе, - сказала она. - Я знаю, что привело тебя сюда. Прости, я в курсе многих твоих… размышлений. Но мне хочется, чтобы ты сама сформулировала, что именно тебе нужно от меня. Это важно. Пожалуйста!
Молодая женщина на секунду задумалась, а потом решительно произнесла требуемое.
- Фло! – сказала она. – Я хочу, чтобы ты… вернула мне моего мужа.
Адресат просьбы... ничего не ответила ей. Лиза поняла, что Флоранс, вместо слов, отреагировала неким... вопросительным взглядом. Весьма неопределенным - предлагающим разъяснить, уточнить и дать ситуации внятное недвусмысленное толкование.
Что ж... Кажется, миссис Эллона Мэйбл была вполне к этому готова.
- Я... могу оплатить твою помощь, - добавила она.
- Это... как?
Голос адресата предложения - еще более странного, чем первоначальная просьба! - звучал, одновременно, неким удивлением и интересом.
- Я готова пойти тебе на уступки... Близкие к тем, которые предложила тебе моя... прости, конечно же, наша с тобою Лиза! - с воодушевлением продолжила миссис Эллона Мэйбл странные свои речи.
Флоранс, кажется, все еще не поняла. Тогда гостья дома сего обозначила суть обещанной ею оплаты более откровенно.
- Я могу, - сказала Элли, - иногда уступать тебе мое тело... На короткое время! - сразу же уточнила она. - Не более чем на сутки! Но... эти сутки, для тебя, станут временем почти полноценного чувственного общения! Например, гастрономического, тактильного или даже... интимного!
- Щедро! - усмехнулась темная личность. И сразу же задала дополнительный вопрос:
- А что за... интимные аспекты ты имеешь в виду?
- Я… не стану возражать, если ты будешь в эти часы… с моим мужем, - решительно произнесла молодая женщина. – Если ты его вернешь… Тогда ты получишь долю от моих интимных наслаждений. Прежде до тебя они доходили, как отголоски того, что чувствовала я. Вернув мне Джона, ты получишь их… непосредственно, а вовсе не через мои личные ощущения! Поверь, это будет совсем иначе!
- Ты… это серьезно? – опешила Флоранс. И Лиза тоже, вместе с ней.
- Разумеется, серьезно! – заявила Элли. – Такими вещами не шутят!
- Действительно… не шутят…
Голос темной личности звучал как-то странно. Удивление и жалость – так можно было обозначить суть его тональности.
Лиза… поняла причину. И согласилась с тем, как Фло отреагировала на сказанное. Да, все было понятно и… грустно.
Флоранс тяжело вздохнула. Лиза видела, как она низко опустила голову, уперлась взглядом в стол – наверное, сосредоточенно разглядывая мозаичный пейзаж на столешнице.
Пауза затянулась, и ее собеседница решилась напомнить о себе.
- Фло, - осторожно произнесла Элли, - ты меня слышала? Ты поняла, о чем я тебя попросила?
- Разумеется.
Голос Фло прозвучал глухо – едва ли не вымученно. Кажется, просьба – откровенно говоря, более чем странная! – ввела ее то ли в тягостное размышление, то ли в прострацию.
И снова повисла пауза – почти такая же долгая. Которую ни одна из собеседниц никак не отважилась нарушить.
Наконец, Флоранс решилась говорить.
- Элли, - сказала она, - ты просишь меня вернуть твоего Джона. Так?
- Да, - ответила молодая женщина.
- Но... разве это я забрала его у тебя?
- Нет, - ответила ее гостья.
- Так как же я могу вернуть того, кто находится далеко-далеко от меня и совершенно мне неподвластен?
Элли сразу же как-то сникла. Она взяла в руки очередную бумажную салфетку и начала ее складывать – пополам, еще раз пополам… А потом еще и еще раз, придавая ей все более компактный вид. Потом начала раскладывать ее обратно... И только после этого она рискнула ответить.
- Ты… связана с миром, который я считаю… колдовским. Ты единственная, знакомая мне из тех… кто на короткой ноге с теми силами, которые Святая Церковь отвергает, считая дьявольскими. У тебя может быть выход… на тех, кто может мне помочь.
Это было произнесено твердо и четко, без малейшего сомнения в собственной правоте.
- Ты ошибаешься, - тихо ответила Флоранс.
Лиза – даром, что спорящие ее не видели! - машинально кивнула головой, подтверждая суть сказанного.
- Объясни.
Элли смотрела на собеседницу так, что было ясно – она не верит ей, от слова «совсем».
Нет, не так.
Она не желала верить ее отрицанию. По понятным причинам.
Темнокожая блондинка снова тяжело вздохнула – почти синхронно с Лизой. Девочка, отчего-то, чувствовала теперь происходящее почти в точности так же, как сама Флоранс. Понимая при этом свою Старшую и страстно желая ей помочь.
Да, и еще... Лиза подумала, что именно сейчас, возможно, и пришло самое подходящее время - для того, чтобы ей, наконец-то, выйти-выступить на сцену. Просто, чтобы помочь им обеим! Хотя бы попытаться.
Странно, что Лиза до этого вовсе не обращала никакого внимания на то, во что она была одета в этом своем сновидческом странствии. Только теперь она осознала, что здесь на ней оказался домашний комплект из джинсов и рубахи в клетку - аналогичный тому, что носила здесь сама Элли. Девочке это показалось весьма значимым - как будто сходная одежда стала для нее теперь, если не гарантией, то хотя бы некоторым подобием защиты, от возможного гнева, со стороны ее, Лизы, Старшей.
Возможно, все так и было. Ее, Лизы, подсознание подстроило визуальный образ собственного своего отображения так, чтобы он максимально соответствовал облику той, кого предполагалось теперь... атаковать.
Да, им с Флоранс необходимо было устроить теперь некое подобие атаки. Им предстояло действовать совместно и грамотно, в сражении, где оружием должны были послужить словесные аргументы, позволяющие преодолеть... превзойти... пересилить доводы, приведенные другой стороной - той, которая замерла сейчас в ожидании объяснений - серьезных и значимых. По логике, им вдвоем необходимо было выстоять и победить.
По логике Флоранс...
Только нет ли здесь между ними иного варианта? Того, при котором девочка станет медиатором-посредником, примиряющим крайности и достигающим мира... между ними, всеми и сразу?
Этот вариант куда как более устраивал Лизу. Дело было за малым. Отыскать его, внедрить в толщу смыслового противостояния и полностью реализовать.
Лиза к этому была готова. Откровенно говоря, ей уже надоело прятаться, скрываться здесь, в стиле «quiet as a mouse»****. Поэтому девочка выпрямилась, на секунду замерла, а после встала и решительным шагом вышла из-за ширмы.
Теперь Лиза оказалась вне какой-то серьезной защиты. И нарвалась… На целую серию визуальных эффектов – прежде всего, в части смен выражений лица на лице своей Старшей. Пардон за тавтологию!
Сначала серые глаза миссис Эллоны Мэйбл округлились удивлением. Потом на лице ее отобразилась неуверенность, а также тревога. А после уже обозначилось нечто вроде раздраженного возмущения – наверняка, тем фактом, что девочка стала свидетельницей очередной порции ее личных откровений!
Однако ее воспитанница вовсе не собиралась ни извиняться, ни даже стесняться по этому поводу.
- Здравствуй, Элли! – сказала она. – Я рада тебя видеть… здесь!
Кажется, слова были выбраны ею резко, но правильно. Во всяком случае, пресловутая «немая сцена», после их произнесения, длилась совсем недолго.
- Ты… - коротко выдохнула ее ошалелая собеседница. И, собравшись с мыслями, она продолжила, удивленным тоном голоса, с примесью ярких – очень ярких! – ноток раздражения и недовольства:
- Что ты здесь делаешь? Зачем ты здесь? Как ты вообще сюда попала?
Лиза просто физически ощутила, как поморщилась Флоранс.
- Много слов, - произнесла темная личность. – Много вопросов… которые, в общем-то, ни к чему… да и ни о чем. Вернее, не по адресу. Если тебе так уж необходимо выяснить все обстоятельства появления нашей девочки в нашем общем с тобой пространстве… Ты можешь все это уточнить у меня. Я охотно тебе все объясню.
Элли перевела взгляд со своей воспитанницы на давнюю подругу мысленного рода и снова ошарашенно покачала головой. Флоранс пожала плечами.
- Проходи и присоединяйся, - это было сказано уже непосредственно Лизе. – Нам, как ты понимаешь, есть теперь о чем поговорить… именно в таком вот формате… раскладе… варианте… «Na trojich!», как говорят в одной… заснеженной стране.
Лиза охотно воспользовалась ее предложением и подошла к столику, встала сбоку – визуально как раз между сторонами происходящего… разговора-спора-диалога, плавно переходящего теперь в «лог» с приставкой «поли». Именно потому, что «на троих».
Говорят, филологи в элементарной математике особо не разбираются. Даже в простейшей арифметике. По этой причине, для них все, что более двух, это уже «много». Потому и «полилог», а не «трилог». Хотя… в любом случае, забавное словечко, правда?
- Мне принести пуфик… оттуда? – поинтересовалась особа, специально приглашенная за стол. И обозначила движением глаз направление к ширме… Которой, между прочим, на прежнем месте уже не оказалось. Также, как и того самого, только что упомянутого ею, предмета меблировки.
Вместо ответа, Флоранс исполнила весьма оригинальный жест колдовского рода и назначения. А именно, подняла ладонь своей правой руки на уровень рта и как бы сдунула с нее некий… порошок.
Впрочем, почему «как бы»? Именно сдунула. И именно порошок. Вернее, пыль. Мелкую и золотую, сверкающую… Которая, эдаким горизонтальным вихрем – весьма эффектно! – вытянулась, примерно на три фута - узким своим концом в том самом направлении, где предполагалось пристроить третью участницу сегодняшних переговоров. Далее, сей вихрь сменил ориентацию. В смысле, пространственную. То бишь, развернулся на девяносто градусов, в вертикальной плоскости, встав широкой своей частью вверх. После чего резко расширился, став при этом намного гуще, плотнее.
И еще, скорость вращения сего динамического физического явления категории «турбо»***** многократно возросла. А его круговое движение теперь сопровождалось ясно слышимым гудением.
Казалось, золотая светящаяся воронка стала визуально плотным объектом. Наверняка, скорость ее вращения все возрастала и, постепенно, достигала какого-то запланированного максимума. Гудение вихря достигло того уровня громкости, когда начинаешь испытывать смутное беспокойство по поводу состояния его источника – не шибанет ли ненароком, громко и с последствиями! Ну и…
В общем, беспокойство оказалось и напрасным, и ненапрасным, в одно и то же время. Внезапно, бешено вращающийся вихрь-воронка взорвался. Правда, очень странно – как будто фронту взрывной волны задали строгую границу распространения – полфута от эпицентра взрыва, не далее того! После чего она – в смысле, взрывная волна! – остановилась, замерла в нерешительности, а после издала короткое мягкое «Пуф-ф-ф!!!», с разбрасыванием в стороны отдельных блестящих пылинок. В результате… Лиза чихнула и даже не увидела, как из всего этого золотистого облака материализовалось кресло – точно такое же, как два предыдущих. В том смысле, что когда девочка раскрыла свои глаза - после громкого чиха! – требуемый предмет уже стоял на месте.
- Присаживайся! – распорядилась Флоранс, на правах хозяйки этого дома. – Салфетку возьмешь? - добавила она, усмехнувшись, когда девочка, пристроившись в кресле, шмыгнула носом. – Или так, обойдешься?
- Возьму!
Лиза наклонилась вперед, взяла салфетку и вытерла нос, вовсе уже не стесняясь ни темной личности, ни своей Старшей. Потом она встала перед затруднением по утилизации сего промокательного предмета, нервно скомкала его и вопросительно глянула на Флоранс. Та усмехнулась и жестом предложила девочке отбросить смятую бумажку в сторону. Лиза подбросила скомканный гигиенический предмет в указанном направлении, а хозяйка дома сего в то же самое мгновение сложила пальцы своей правой руки в подобие пистолетика и громким шепотом произнесла «Бамп!» После чего летящий предмет тоже разлетелся в золотую пыль. Впрочем, и это облачко тоже исчезло, почти мгновенно.
- Детский сад! – вздохнула миссис Эллона Мэйбл.
И при этом она улыбнулась – чуточку грустно. Наверняка припомнив смешные моменты, когда они с Фло забавлялись чем-то подобным - охотно, часто и с удовольствием.
- Pourquoi pas?****** - поинтересовалась хозяйка мысленного дома сего. - Лиза, между прочим, еще ребенок. Ну... формально.
- Что значит, формально? - возмутилась Элли. - Что ты имеешь в виду?
- Формально - это значит, формально. Более чем, - неопределенно начала Флоранс. И видя напряженное недоумение на лице взрослой своей собеседницы, пояснила - пускай и слегка путаным слогом, обозначая мысли и действия несколько... неоднозначно.
- В Миру наша девочка просто... девочка, - сказала она. - Обычная. Почти. А вот здесь...
Она недоговорила словами. Зато лицом своим отыграла целую пантомиму, обозначая всю... скажем прямо, неоднозначность младшей своей гостьи.
- Лиза... Кто ты... здесь? - с напряжением в голосе спросила Элли.
- Не знаю, - пожала плечами Лиза. - Я здесь... всего второй раз. И еще толком не освоилась. Что-то поняла, что-то нет... Как-то так!
- Второй?!
Элли на секунду обозначила лицом своим некую гремучую смесь удивления и возмущения. Однако, через секунду до нее все-таки дошло.
- Договор с Флоранс... Это и был тот первый раз. Да? - спросила она, обращаясь к обеим своим собеседницам сразу.
Лиза и Фло переглянулись. Темная личность при этом чуть заметно кивнула девочке, на мгновение прикрыв свои глаза. Лиза поняла это как готовность своей компаньонки взять на себя все необходимые разъяснения. В знак отстранения от ситуации, она откинулась на спинку своего кресла - визуально отодвинувшись назад. Флоранс снова чуть кивнула ей - обозначив, тем самым, что девочка поступает правильно. А потом чуть наклонилась-выдвинулась вперед, действуя теперь как бы за двоих и сразу.
- Лиза, - обратилась она к девочке, - Ты ведь не станешь спорить… В смысле, оспаривать то, что ты наравне со мною, имеешь определенную связь с тем, что наша набожная Элли именует миром колдовства.
- Спорить не стану, - кивнула головой юная собеседница. – Действительно, имею.
- Но… ты ведь не можешь использовать эту связь… осмысленно? Ведь так? – тут же спросила у нее Элли - причем, в несколько утвердительном тоне.
Да, тональность этих вопросов демонстрировала, четко и точно, что миссис Эллона Мэйбл напрочь исключает для своей воспитанницы всякую возможность числиться некой… сознательной носительницей зла. Тем самым, она выводила девочку из-под морального удара – во всяком случае, со своей стороны.
- Не могу, - подтвердила Лиза.
- Значит, ты в этом деле нам не помощница, - сделала обоснованный вывод ее Старшая.
Последовавший за этим многозначительный взгляд, брошенный молодой женщиной на темную личность, обозначил ее моральную победу – в этом конкретном секторе ведения боевых действий. Впрочем, Флоранс по этому поводу вовсе не имела никаких возражений.
Элли попыталась развивать достигнутый успех новой своей атакой.
- Фло, - сказала она, - ты только что продемонстрировала нам обеим свои колдовские возможности. Я нахожусь под впечатлением твоей… работы. И я теперь абсолютно уверена в том, что ты можешь устроить все то, что мне необходимо.
- Элли, ты ничего не поняла, - вздохнула Флоранс. – Все то, что ты здесь видела… В общем, это система иллюзий. Работающих только здесь… внутри тебя. Я никак не могу выйти с подобными фокусами куда-нибудь наружу, вовне. Еще раз повторяю - это все иллюзия. Не более того.
- Но ты ведь можешь попробовать... реализовать свои умения наяву, - то ли предположила, то ли предложила хитроумная гостья.
- В смысле? - опешила Флоранс.
- Я... не стану противиться тому, чтобы ты, время от времени, действовала в моем теле. В моих... Ой, прости, Лиза! Конечно же, в наших общих интересах!
Так заявила миссис Эллона Мэйбл. Она даже оглядела своих потрясенных собеседниц эдаким победным взглядом - дескать, вот как я здорово все придумала!
- Фло, - обратилась Лиза к темной личности, - ты и вправду можешь устроить такое? Наколдовать что-то... материальное? Ну, или сделать еще что-нибудь, в этом же роде?
- Не знаю... Я не уверена, - растерянно отозвалась на ее обращение Флоранс. – Скорее всего… нет.
Казалось, она говорит сейчас чистую правду. Элли занервничала.
Повисла очередная томительная пауза, во время которой Флоранс снова усиленно изображала медитацию на картинку столешницы. В этот раз уже Лиза сама решила вмешаться - для того, чтобы реализовать возникшую идею.
- Фло, - обратилась она к ней, - Элли сказала, что ей нужно от тебя. А можно... я тоже выскажу свою просьбу? Ну, по поводу которой я к тебе явилась?
Эти слова своей воспитанницы миссис Эллона Мэйбл восприняла с явным интересом. А хозяйка дома сего - вовсе без такового. Скорее, с неким выражением неопределенной досады на лице.
- Пустое, - откликнулась Фло и сделала персональное пояснение для взрослой гости.
- Я заранее знала, что Лиза пришла ко мне с той же самой просьбой, что и ты, только раньше. Да, вот так вот совпало, у вас с нею! - с усмешкой добавила она. - Вот захотела наша девочка тебе помочь... Не зря она так на тебя похожа! Я попросила нашу девочку повременить, и не озвучивать свое желание - просто, чтобы не сокрушать себя огорчением два раза подряд, по одному и тому же поводу.
- Правда? – чуть смущенно улыбнулась Элли.
- Да, - подтвердила Фло.
- Нет, - неожиданно откликнулась Лиза.
- Э-э-э…
Молодая женщина растерянно переводила взгляд со своей воспитанницы на давнюю подругу и обратно.
- Нет - в смысле, я хотела теперь попросить… не совсем об этом, - немедленно уточнила девочка. – Ты… позволишь?
Она смутилась, не зная, кому именно следовало бы адресовать этот самый вопрос. Теперь уже девочка растерянно переводила взгляд с одной своей собеседницы на другую, до тех пор, пока обе не кивнули. Тогда Лиза продолжила.
- Фло, - сказала она, - я хочу попросить тебя… помочь нам вернуть Джона, мужа нашей Элли.
- Разве… не об этом я просила? – удивилась Элли.
- Нет, - веско возразила Фло. – Ты просила о том, чтобы я… чтобы лично я вернула твоего мужа. Лиза предлагает мне оказать помощь… вам.
- Нет, не так, - возразила Лиза. – Я прошу тебе помочь нам… То есть, помочь нам всем… В смысле, всем троим, - добавила она. И пояснила:
- Между нами действует «Пакт трех». Я хочу, чтобы мы… сейчас все вместе поклялись друг другу в том, что мы предпримем все меры… Что мы сделаем все, что от нас зависит, для того, чтобы его вернуть. Пусть эта клятва свяжет нас… друг с другом, сблизит нас, сдружит…
- Я сделала все, что могла, - тихо сказала Элли. – Моя последняя надежда была на колдовские способности Флоранс. И если даже она не сможет мне помочь…
- Я сделаю все, что смогу! Слышишь? – эти слова Флоранс заявила резко, почти что выкрикнула. – Я готова принести такую клятву! Я буду счастлива ее исполнить!
- Элли, - сказала Лиза, - я тоже буду счастлива помочь. Я прошу тебя не отчаиваться! Я тоже сделаю все, что смогу… для тебя и для него! И мы сможем его вернуть, я уверена… но только вместе! Все вместе! Я не знаю пока, как именно мы это все сделаем, но мы найдем способ!
- Я... не знаю, - Элли смутилась, даже покраснела. - Вправе ли я воспользоваться твоей помощью... Ты еще маленькая. Ты моя подопечная - там, в Миру!
Молодая женщина на мгновение потупила очи долу. Потом снова взглянула на свою воспитанницу и обозначила выражением лица отрицание предложенного.
- Лиза, милая! - воскликнула она. - Я вовсе не уверена в том, что это допустимо и приемлемо... принимать помощь той, за кого я отвечаю перед Богом и моей совестью. Вдруг, это окажется рискованно? Я и без того... причинила тебе много боли. И, наверное, вряд ли остановлюсь на достигнутом... Я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности... из-за меня!
- А я тебя и не спрашиваю! - резко, вернее, дерзко заявила девочка. - Я клянусь!
Произнеся это, Лиза резко хлопнула ладонью по столу. Ее рука... осталась в этом положении неподвижно – в смысле, в ожидании. Глазами своими девочка заглянула в глаза каждой из своих собеседниц и приглашающе кивнула - опять-таки, каждой из них.
Флоранс все поняла - сразу, четко и однозначно. И накрыла ладонь своей гостьи, возложив на нее свою пятерню - аккуратно, почти что ласково, но твердо.
- Я клянусь! - произнесла она.
И вот уже две пары глаз уставились на молодую женщину, которая все еще терзалась сомнениями по поводу решения, в общем-то, уже принятого - без нее и ради нее!
Они ждали ее недолго, молчаливо призывая собеседницу присоединиться к ним - жестом и словом. Наконец, миссис Эллона Мэйбл решилась. И возложила свою ладонь на руки тех, кто принес клятву прежде нее.
- Я клянусь! - сказала она - на этот раз вполне уверенным тоном голоса. И добавила, чуть смущенно:
- Спасибо! Простите, что я... пала духом и отчаялась! Вы лучшие!
- Давно бы так! - ворчливо усмехнулась темная личность по имени Флоранс. И добавила образцово недовольным, даже несколько ворчливым тоном:
- Могла бы и обнять нас... между прочим! Ну... в честь такого события!
- Да, конечно же...
Элли убрала свою руку первой. Затем это сделала Фло, потом Лиза...
А дальше, они как-то синхронно вместе поднялись, встали из-за стола, и каждая сделала шаг назад. Флоранс звонко хлопнула в ладоши. Сразу же после этого - немедленно! - стол, со всем своим настольным набором посуды и его содержимым, исчез неведомо куда, как будто бы его здесь никогда и не было. Низкие позолоченные кресла, с пестрой узорной обивкой - в стиле, то ли барокко, то ли рококо! - тоже куда-то исчезли, освободив место для движения навстречу друг другу...
И миссис Эллона Мэйбл первая сделала шаг вперед...
Finem prima fabula
*Букв. «Слушать и слышать» - лат.
Цитата из молитвы Memorare св. Бернарда Клервоского. Главы Ордена Цистерцианцев. Учителя римского папы Евгения III (Бернардо Паганелли), вдохновителя Крестовых походов.
Вот ее полный текст.
MEMORARE, O piissima Virgo Maria, non esse auditum a saeculo, quemquam ad tua currentem praesidia, tua implorantem auxilia, tua petentem suffragia, esse derelictum. Ego tali animatus confidentia, ad te, Virgo Virginum, Mater, curro, ad te venio, coram te gemens peccator assisto. Noli, Mater Verbi, verba mea despicere; sed audi propitia et exaudi. Amen.
Перевод. Вроде бы даже официальный.
Вспомни, о всемилостивая Дева Мария, что испокон века никто не слыхал о том, чтобы кто-либо из прибегающих к Тебе, просящих о Твоей помощи, ищущих Твоего заступничества, был Тобою оставлен. Исполненный такого упования, прихожу к Тебе, Дева и Матерь Всевышнего, со смирением и сокрушением о своих грехах. Не презри моих слов, о Мать Предвечного Слова, и благосклонно внемли просьбе моей. Аминь.
**Представление в стиле рок-н-ролл - англ.
Исходно, термином Rock-n-Roll обозначали непристойные алкогольные вечеринки в негритянской среде, где «снимали подруг на ночь». В понимании Флоранс, это выражение синоним чего-то жутко неприличного
***Конфирмация (от лат. confirmatio — утверждение) католическая версия таинства миропомазания. Суть церемонии в подтверждении относительно зрелыми юношами и девушками своего религиозного выбора и сознательном Причащении Святых Тайн. Возраст конфирмантов от 13-14 лет. Девочек часто приводят в церковь после менархе. Поэтому, для них конфирмация это еще и своеобразный праздник перехода из детства в юность. Во времена Средневековья, это было поводом рассматривать такую юную особу, как потенциальную невесту.
В ходе церемонии, священник рисует крест освященным маслом на лбу у конфирманта и произносит формулу конфирмации, которую ведут от Фомы Аквинского: Consigno te signo crucis, confirmo te chrismate salutis, in nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti, amen. Что значит: Знаменую тебя крестным знамением, утверждаю тебя помазанием спасения, во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь.
Конфирмация понимается, как синоним воцерковления, то есть, осознания юношей или девушкой себя, как части церковной общины, и принятия их общиной.
****Затаившись, как мышка - пер. с англ.
*****Вихрь по-латыни.
******Почему нет? - пер. с фр.
Завершение первой истории
Каталоги нашей Библиотеки: