4. 5. Игра. Дебют. Начало
5.1. Ксения.
Секомая.
В душевных терзаниях.
Хватит реветь!
Хватит!
Еще ни одного удара не было отсчитано, а ты уже вся в слезах.
Соберись.
Иначе...
Иначе точно пощады запросишь на первом десятке!
И все тогда будет напрасно.
Нет, ты не можешь Его подвести.
Прости, Наташа...
Будет больно...
Не бойся, я вытерплю, обязательно вытерплю!
А вот тебя мне жалко, ой, как жалко...
Держись!
5.2. Наташа.
Экзекутор.
В работе по исполнению.
Наташа, отказавшись от всех ранее разработанных планов, шла уже на голой импровизации, работая «от реакции» своей юной собеседницы, придумывая варианты по ходу действия. Но теперь эти варианты, по сути, закончились. Осталось играть словами и интонацией. До момента, когда в Игру вступит жгучая лоза, остро жалящая нежное женское тело...
Обычно, Верхняя, по ходу наказания, отдает свои распоряжения подчиненной стороне, Нижней, суровым и безжалостным тоном. Подчеркивая свою крутизну. И жестко обозначая для подчиненной стороны неизбежность подчинения. Без вариантов.
Нафиг. Истязать, так истязать. Только красиво, изящно, эффектно и по полной программе. А главное, следует обставить все это Действо особым, оригинальным образом. А значит...
Все будет совсем не так, как ожидает эта юная глупышка.
Ни одного сурового слова эта девочка от меня не получит. Только нежность и ласка. Искреннее сочувствие и участие. Для шокирующего контраста с безжалостной (А вот здесь, увы, мягкость и ласка не прокатит! Придется быть воистину жестокой!) манерой сечения. Особая, изысканная жестокость, выбивающая у нежной юной Души всякую опору для организации внутреннего сопротивления.
Ибо невозможно сопротивляться тому, кто желает тебя приласкать, а не ударить, кто мечтает заменить тебе жгучую боль на нежные слова и ласковые прикосновения... А «объятия» жесткой веревки, врезающейся в нежное тело при этих трогательных попытках вырваться из привязи, уклониться от жгучего удара, переменить на собственные утешающие объятия. Такая сладкая, желанная перемена... И никакой боли, ни с большой буквы, ни с маленькой.
Девочка моя, скажи только одно слово: «Пощади...» Тихо-тихо, почти про себя, но вслух. Я обязательно услышу это, и твои страдания немедленно закончатся. Они же добровольные, страдания эти... И все будет нежно, ласково и приятно... Без вариантов.
Наташа думает это нарочито громко. Она знает, что Ксения напряженно «вслушивается» в ее мысли. И не собирается ничего скрывать. Ее мысли все жестче. И все, что она думает, идет от Души. Хотя и звучит, по сути, крайне жестоко.
Да, моя девочка, все будет по-честному. Без игр в жестокую Экзекуторшу и несчастную Жертву. Нет, если хочешь почувствовать себя Жертвой, почувствуй себя ею, не вопрос! Жгучая боль от розог в твоем полном распоряжении, а слезы и сопли придут сами собой. Но не требуй от меня жестокости сверх согласованного. Тебе обещана Боль, и ты ее получишь. А все остальное будет по-прежнему. Любовь и ласка с моей стороны, дополненная искренней жалостью к тебе, истерзанной и плачущей, в слезах и в соплях.
Даже, если эта жалость будет для тебя горше любых унижений...
И даже если в твою голову придут обида и гнев, злые мысли в адрес жестокой Мучительницы, ты все равно останешься искренне любимой, со всеми этими дурными мыслями, и со слезами и соплями на лице, искаженном гримасой мучительной Боли. Без вариантов.
Ксения опускает очи долу. Подействовало.
Нет, она не сломается. Не откажется от предстоящего. Но теперь в нокдауне она, а не ты. Она «плывет» и едва держит удар.
Ничего, сейчас добавим, и словами, и улыбкой... И лозой...
- Мне... раздеться? – Ксения явно хочет прервать этот «ментальный прессинг», отвлечься действием от того, что «транслирует» ей безмолвным монологом ее истязательница.
- Раздевайся, - улыбка Феи Крестной полна доброжелательности и искреннего сочувствия. - Одежду складывай на диван. Не старайся выкладывать аккуратно, если что, я сама все поправлю.
Ксения, смешавшись от столь странного, действительно обескураживающего заявления, начинает снимать с себя одежду. Ее руки дрожат, пальцы не слушаются... В результате Наташа, подойдя к ней вплотную, помогает смущенной девушке-женщине расстегнуть «молнию» на зеленом платье, и снять его через голову. Потом Наташа сама аккуратно складывает верхнее одеяние своей подруги-воспитанницы на диван, и опять поворачивается к ней. На ее лице по-прежнему мягкая, сочувственная улыбка, свидетельствующая о готовности в любую секунду прекратить подготовку к истязанию.
Но ее визави по-прежнему одновременно сконфужена и упряма.
Ожидаемо.
Что же, продолжаем экзекуцию.
- Остальное... – стоя в нижнем белье, Ксения поднимает на нее свои прекрасные глаза, опять полные слез.
Нет, не надо этого. Если заревет сейчас, эффект предыдущих «ментальных эскапад» уйдет в пустоту. Поддержим девушку морально.
- Снимай, - улыбка Крестной пригашена, скорее деловита, чем нежна. Почти нейтральна.
Ксения заводит руки за спину, но ее пальцы по-прежнему дрожат и не слушаются свою хозяйку. Наташа поворачивает ее к себе лицом, обхватывает руками, как бы обнимая, одновременно «транслируя» ей своеобразные «волны уверенности», внушая девушке-женщине что-то подобное «оптимизму». Не зря же она осваивает своеобразные Ангельские науки! Чему-то все же научилась!
Теперь ее пальцы, чуть отстраняя пальцы Ксении, мягко и аккуратно расстегивают застежку лифчика, потом, размыкая мягкое объятие, она снимает его со своей визави, открывая своему взору изящную, все еще девичью грудь. Хочется мягко провести по ней пальчиками, но еще рано...
Шаг назад. Лифчик кладем на диван. На ее визави остались трогательные белые трусики. Пусть уж Ксения снимет их сама. С этим простым предметом женского туалета справится немудрено. Даже дрожащими руками.
Наташа забирает белый клочок ткани и молча указывает девочке-женщине на носки телесного цвета, оставшиеся на ее ногах. Ксения, неловко переступая, освобождается и от этого, последнего покрова своего изящного тела. Молча подает полупрозрачные носочки Фее Крестной и замирает по стойке «смирно», не прикрываясь, на указанном ей месте возле деревянной скамьи...
Изящная, прелестная, взволнованная...
Ну что же, время освободить эту самую скамью для столь смелой юной флагеллянтки.
Наташа, нагнувшись, подбирает с деревянной поверхности оставленные там Ксенией «бархатные розги», кладет их, вместе с прутом, который она до этого нервно сжимала в левой руке, на диван, в добавление ко всему остальному, гибкому и жгучему, что она, готовясь к этой странной экзекуции, загодя выложила на скрипучую коричневую кожу для надлежащего впечатления своей подруги-воспитанницы. Впечатления, несомненно, были, но только рассказывать о них Ксения почему-то не пожелала. И ее можно понять...
Кстати, результаты «ментального прессинга» впечатляют. Девочка-женщина уже дрожит всем телом. Не от холода, нет, потому что в кабинете Сергея тепло. Дрожит от страха и волнения, от осознания этой двойственности расклада, когда весьма неприятный выбор из альтернативы, жгучая боль или нежная ласка, всю дорогу зависит только от нее самой.
Ксении страшно. И сейчас она боится не столько самого истязания, сколько того, что не справится с этой заманчивой идеей, отдаться в ласковые руки Крестной, вместо боли от свистящего прута.
Наташа обнимает ее и мягко, нежно проводит руками по ее телу, унимая дрожь. Это даже не ласка, просто Верхняя принимает меры к тому, чтобы секомая смогла сама лечь. Не упав, не споткнувшись от вынужденной неловкости.
- Я с тобой, - голос Феи Крестной становится твердым и ободряющим. – Я помогу тебе.
Ксения не отвечает словами, просто судорожно сглатывает комок в горле и чуть кивает головой.
Наташа плотно прижимает к себе ее обнаженное тело и тихо шепчет на ушко:
- Не бойся! Я позабочусь о тебе. Будет больно, но эта боль вполне терпимая. Ты выдержишь, я знаю.
- Спасибо, - голос Ксении, тоже произносящий слова тихим, почти интимным шепотом, звучит с какими-то извиняющимися и благодарными нотками. – Я выдержу.
- Ты можешь кричать, - продолжает быстрый инструктаж Фея Крестная, зная, что сейчас каждое слово запоминается Ксенией как нечто истинное, и она должна говорить только правду. – Это не стыдно. Нас никто не услышит, а я не стану тебя осуждать за слезы и вопли. Сама, знаешь ли, и ревела и кричала. И не стыжусь этого.
- Я не буду стыдиться, - тихо соглашается Ксения, принимая особые, важные условия Игры. – Я буду терпеть, но, если будет очень больно, закричу. Обязательно.
- Не играй в героиню, - голос Наташи серьезен и внушает Ксении уверенность в том, как ей следует правильно себя вести. И в этом она точно не шутит и не обманывает свою подругу-воспитанницу. – Терпи, сколько сможешь, только, пожалуйста, не кусай губы, а лучше сразу вопи, что есть мОчи, с самого начала. Тебе действительно будет легче.
- Хорошо, - соглашается Ксения. – Я не буду кусать губы.
- И самое главное, - голос Старшей становится особенно внушительным. – Ни в коем случае не напрягай тело. Расслабься и не пытайся сжать ни там (Наташа мягко хлопает девочку-женщину по бедру), ни там (мягкий шлепок по ягодице), ни там (шлепок одними пальцами по спине). И еще. Дыши свободно. Не пытайся задержать дыхание при ударах. Это просто опасно. Не мучай и не калечь себя такими глупостями.
- Хорошо, - отвечает Ксения тихим голосом, - я попробую.
- Вот и умница! – с этими ласковыми словами Наташа отстраняется, и изящным движением предлагает своей подруге-воспитаннице занять подобающее место, одновременно чуть-чуть подталкивая ее к скамье.
Ксения, чуть помедлив, медленно крестится, и укладывается на деревянную поверхность. Наташа отходит в сторону, вынимает из ящика стеллажа длинную толстую веревку, и начинает выполнять упражнение по шибари. Изящно обматывает руки секомой, потом, заставив Ксению их вытянуть вперед, плотно приматывает их к дереву скамьи. Сделав хитрый виток под деревянной поверхностью, на которой возлежит хрупкая девочка-женщина, Фея Крестная проводит веревку снизу, и выводит ее в том месте, где Ксению нужно притянуть к деревянной скамье за талию. Выполнив несколькими витками привязь в этом месте женского тела, она повторяет вывод веревки под скамьей, и проводит подобную фиксацию изящных ног секомой, от колен до щиколоток. Странно, но, несмотря на то, что ей ни разу не приходилось этого делать самой, ибо Наташа всегда выступала той стороной, что принимала на себя подобные путы, у нее все получается с первого раза.
Зафиксировав веревку «в ногах» секомой, Фея Крестная перемещается в изголовье скамьи. По дороге не забывает мягко погладить Ксению по округлившимся ягодицам, напряженным и таким трогательным (в буквальном смысле этого слова!)! Полюбовавшись белыми округлыми «холмами» с этими милыми ямочками чуть ниже поясницы, Фея Крестная, не удержавшись, позволяет себе ласково шлепнуть эти прохладные на ощупь, мягко колыхнувшиеся от прикосновения ее ладони «возвышенности», небольшие, но весьма изящные. Ксения тихонько ойкает, впрочем, нисколько не протестуя против такого «сурового» обращения со стороны своей подруги-воспитательницы.
Потом Наташа усаживается прямо на пол, так, чтобы видеть чуть сверху лицо своей подруги. Мягкими движениями проводит по ее напряженным плечам и спине, помогая расслабиться.
Ксения отводит глаза. Ей явно неловко от осознания того, что сейчас произойдет. И Наташа чувствует, что эта странная девушка-женщина, столь доверчиво отдавшаяся в ее власть, хочет ее о чем-то попросить.
- Я слушаю тебя, - она «гасит» свою улыбку, настраивая секомую на серьезный разговор. На последний разговор перед тем, как жгучие розги впервые поцелуют ее нежное тело.
- Ты помнишь, тогда, в Питере... – Ксения намекает на все произошедшее летом в ее квартире, еще до их со Стерхом бракосочетания.
- Помню, - Наташа не улыбается, молчаливо предлагая своей визави пояснить высказанную мысль.
- Ты тогда взяла на себя мою боль, - тихо произносит Ксения.
- Да, - коротко подтверждает Фея Крестная, уже зная, о чем будет еще не высказанная просьба. И от этого знания мурашки снова бегут у нее по спине, и холодеет в области сердца.
- Не делай этого, - тихо, но твердо произносит Ксения, глядя ей прямо в глаза. – Позволь мне самой все выдержать. Пожалуйста.
А это удар. Жестокий удар. Такого Наташа не ожидала, оставляя подобные действия по «снятию боли» в резерве, на случай, если по ходу экзекуции Ксении станет совсем нехорошо.
И что теперь делать?
- Пожалуйста, дай мне слово, что не будешь делать так, как в прошлый раз, - Ксения настойчива.
После секундного колебания, Наташа произносит:
- Я даю тебе слово, что не буду снимать твою боль.
- До самого конца, - требовательно произносит Ксения, желая, чтобы ее Фея Крестная дополнила данную клятву.
- До самого конца экзекуции, - тихо подтверждает Наташа, и добавляет:
- Но если ты скажешь то, чего я добиваюсь, и мы закончим раньше, я немедленно (она подчеркивает это слово!) сниму твою боль. Клянусь.
- Спасибо! – с чувством произносит Ксения.
Наташа нежно проводит кончиками пальцев по ее лицу, Ксения опять касается их своими губами.
- Тебе удобно? – Фея Крестная пытается оттянуть неизбежное, тот миг, когда ей придется причинять лежащей девочке-женщине жестокую боль.
Ксения понимает это, и не торопится, явно наслаждаясь каждым мгновением Жизни до этого самого неизбежного. Она медлит с ответом, снова и снова чуть-чуть прихватывая губами Наташины пальцы. Потом мягко улыбается, и молча кивает головой.
- Веревка не давит? Дышать не трудно? – ей, Старшей в таком раскладе, почему-то ужасно не хочется делать то, что уже согласовано и решено.
Ксения, по-прежнему молча, отрицательно качает головой, и молчаливо, одним движением прекрасных карих глаз, призывает ее начать истязание. Истязание прутьями, а не словами. Ибо все слова уже сказаны.
Что же, она, безусловно, права.
Наташа медленно поднимается и идет к дивану, на котором, рядом с аккуратно сложенной одеждой секомой, уже выложены несколько пучков розог. Розга из тонких прутиков, где этих самых прутиков много... Розги из прутьев потолще, в пять и в три прута... «Бархатные розги», одиночные, не слишком длинные прутья, приготовленные сегодня самой Ксенией. Длинные лозы ждут своей очереди в напольной вазе. Это «тяжелая артиллерия», их Фея Крестная приберегла для своей подруги-воспитанницы на финал экзекуции, на случай, если всего предыдущего окажется недостаточно. И то, и другое, и третье, и прочее приготовлено Наташей на совесть, как для самой себя. Все такое гибкое и жгучее...
Пора начинать это самое истязание. Время браться за это самое «гибкое и жгучее». А ведь ой, как не хочется...
Сердце-сердчишко, что же ты так ноешь?
Довольно. Хватит мучить и ее, и себя ожиданием боли. Боль так боль. Начнем.
Наташа берет в руки первый пучок, из тонких прутьев. Резко взмахивает им, пробуя на хлест, и вслушиваясь в чуть шелестящий свист. Подходит к скамье, чтобы начать экзекуцию. На молчаливый вопрос Ксении, почему в ее руке сейчас именно эти розги из ее богатого арсенала, так же молчаливо качает головой.
Это мое дело, с чего начинать. Я обещала познакомить тебя с розгами, и я это сейчас сделаю. Только сделаю это куда больнее, чем хотела. Но что уж теперь говорить...
Наташа знает, что восприятие у ее подруги-воспитанницы сейчас работает «на полную катушку», и Ксения четко прочла эти ее мысли. И все поняла.
Наташа будет сечь ее «по нарастающей». От тех розог, что она считает сравнительно «мягкими», разогревающими, до самых жестких прутьев, притаившихся в напольной вазе. Каждый раз по десять хлестких ударов, без жалости, пять с одной стороны скамьи, пять с другой. Не торопясь, делая длинные, томительные паузы между взмахами жгучей лозы. Давая привязанной к скамье обнаженной девочке-женщине возможность почувствовать все «тонкости» ощущений от каждого удара.
Ксения молча кивает. Видно, как она вытягивается. Пытается расслабить тело. Замирает в ожидании...
Прости меня, девочка...
Свист пучка, чавкающий звук от соприкосновения прутьев с нежной кожей, мягко колыхнувшиеся от удара девичьи ягодицы...
И стон...
Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 6. Игра. Дебют. Продолжение
6.1. Ксения.
Секомая.
Боль.
Ах-х-х...
В-в-вы-ы-ы-ф-ф-ф...
Ой-ё-о-о-х-х-ха...
Жжет и...
Вправду жгуче, совсем не так, как ремнем!
И когда хлещет, и сейчас, когда...
Когда Наташа решила сделать «увещевательный перерыв».
Надеется уговорить...
Нет, нельзя.
Прости...
6.2. Наташа.
Экзекутор.
После третьей перемены.
...Экзекуция продолжется своим чередом. Уже брошены на пол три пучка розог. Три «перемены», как говорили в старину. Тридцать ударов. Ягодицы Ксении иссечены красным, на вздувшихся, кое-где посиневших полосах виднеются мелкие капельки крови. Белого на изящном заду девочки-женщины уже не осталось.
Наташа вытирает пот со лба. Господи, как же это тяжело, хлестать несчастную глупую девочку, зная, что за нею даже нет никакой вины! Ведь не дошли еще даже до середины этого мучения, а ее подруга-воспитанница уже отчаянно кричит. На первом десятке, когда хлесткие, но тонкие березовые прутики заставили закраснеться девичий зад, еще держалась. Только стонала, не подавала голос. А как в ход пошли розги из ивовых прутьев, в пять тонких лоз, а потом и в три лозы, чуть-чуть потолще каждая, так сразу и сдалась, закричала. Вначале негромко, жалобно так, на грани стона. А третий десяток уже орала в голос, не переставая, от каждого хлесткого взмаха.
С другой стороны...
Это хорошо, что кричит девочка, ей малость полегче. Может выплеснуть жгучую боль наружу, не держа ее в себе.
А вот тебе самой каково, Натушка-ребятушка?
Хреново. Все острее безумное желание поменяться с нею местами. Да только не пойдет эта глупышка на такую замену.
А еще хочется наплевать на все клятвы и разделить с нею боль. Честно, напополам, как тогда, в Питере.
Нельзя. Слово дала. А слово не воробей... К сожалению, оно куда более дрянная и пакостная птица. И живучая...
Устала? Отдохни. И ей позволь дух перевести. Ведь и сама Ксения уже порядком вымотана этим, пускай и не слишком-то продолжительным истязанием. Плечи и спина у нее уже вспотели, аж до крупных капель, волосы на лбу промокли. Слезы уже залили нежные щечки...
Господи, как же хочется броситься перед нею на колени и расцеловать ее!
Прости, детка...
- Мне... Не за что... Не за что тебя прощать, - тихо произносит Ксения. И добавляет:
- Это ты меня... Прости...
Она переводит дыхание после нескольких подряд отчаянных криков. Голос чуть хриплый. Но как же приятно его слышать! Слышать простые слова этой храброй и глупой девочки, вместо воплей, вызванных жуткими всплесками боли в настеганном красным голом заду...
Господи, она опять читает мои мысли! Значит, пауза пошла ей на пользу, и она уже чувствует хоть что-то помимо жгучей боли... Говори, говори, девочка, это нужно. И тебе, и мне...
- Как ты? – Фея Крестная задает этот феноменальный в своем вызывающем идиотизме вопрос, даже не задумываясь о степени черного юмора в ее искреннем сочувственном тоне.
- Лучше всех, - Ксения пытается шутить в таких же, не слишком радостных тонах. – Только задница, кажись, на солнышке перегрелась. Горячо, как после китайского солярия. Глянь, я там себе, часом, ничего не сожгла?
- Больно? – Наташа опять выбирает сочувственный тон, не принимая странных шуток исхлестанной девочки. – Там действительно, все краснО. И, наверное... действительно жжется?
- Нет, так, немножко свежо, - Ксения, похоже, компенсирует боль и страх грубыми шутками, кстати, немного похожими на то, как иной раз шутит сама Наташа. Если ее настроение «зашкаливает в минус».
- Ну да, - отзывается на ее мысленные комментарии девочка, лежащая на скамье. - Я же говорила, что вся в тебя. Такая же дура набитая. Вернее, напоротая.
Наташу покоробила эта действительно грубая фраза, и она с какой-то неприязнью отвела свой взгляд от высеченных ягодиц в сторону, подумав, почему-то, что сегодня еще успеет ей всыпать за хамство.
- Конечно, - вслух ответила ее сенситивная собеседница, привязанная к скамье, - Только не задержи «обратку», а то скуксишься! И не то, что всыпать, «с легонца дерануть» не сможешь, ты же неженка!
Наташа прикусила губу. В голове Феи Крестной проносится достаточно жестокая мысль: «Да где же эта девчонка таких слов понабраться успела!»
Она берет с дивана одиночный прут, чуть потолще тех, что уже заставили эту странную девочку кричать в голос. Ей, почему-то очень хочется продолжить истязание ударами не только в полную силу, но и с «оттяжкой».
«С оття-а-ажечкой!» - как-то плотоядно подумала она.
А потом...
Потом слезы навернулись на глаза, да так, что чуть не заревела в голос! Да ведь она это все специально! «Заводит» меня, чтобы я в раж вошла и хлестала в полную силу, вовсе не думая о ее страданиях, желая выплеснуть эту наведенную извне пустую злость на ее нежное тело!
Опустила прут.
Перевела дыхание.
Внимательно посмотрела на девочку, примотанную к деревянной скамье толстой, в полтора сантиметра, веревкой, отметив, что та искоса наблюдает за ее реакцией.
Ксения качает головой.
Вздыхает.
Все ясно. «Не прокатило».
- Зачем ты так? – Наташа произносит это уже обычным ясно-спокойным голосом, безо всякого раздражения. Холодно, но скорее сочувственно к той, кому еще предстоит сегодня бездна боли. – Ты хочешь меня рассердить?
- Да, - тихо произносит ее Крестница и тяжело вздыхает. – Прости, я действительно дура. Хотела как лучше...
- Ну и как? Добилась чего-то хорошего? – Наташа уже успокоилась, но чувствует себя как-то странно.
Нет у нее больше ни желания поменяться с этой девочкой местами, ни внезапного странного желания «спустить с нее шкуру». Кстати, совершенно дурацкого желания, на грани полной неадекватности. Ибо девочке и так сегодня «прилетит», как говорится, «мало не покажется».
А что есть?
Странное состояние какой-то светлой грусти. Непонятно с чего. И ты знаешь, что это лучшее для такой бредовой ситуации. Откуда эта странная волна «анестезии», как-то медленно распространяющаяся «изнутри»?
Откуда, откуда...
- Ты ведь работаешь со мной? – тихо произносит она. – Пытаешься манипулировать моими чувствами? Сначала оскорбила. Зачем? Чтобы я тебе ни в коем случае не сочувствовала?
Ксения молча кивает. Видно, что она судорожно сглатывает комок в горле, чтобы не разреветься от стыда.
- А сейчас? – продолжает Фея Крестная, намекая на свои странные ощущения «отстраненной грусти». – Ты пытаешься меня успокоить «изнутри». Зачем это нужно?
- Тебе больно, - тихо сказала Ксения. – Я чувствую это, и просто пытаюсь сделать так, чтобы тебе было легче. Прости, я, кажется, опять сглупила.
- Не надо так делать, - просит ее Крестная. – Я справлюсь. Правда, справлюсь.
И, не дожидаясь ответа девочки, лежащей на скамье, с силой взмахивает прутом, обрушивая «бархатную розгу» на нежные плечи Ксении.
Ожидаемый вопль от жгучей боли неприятно царапает ей по нервам. Но это уже не то, что раньше. Да, Ксения молодец! Работая изнутри Наташи, она успела наложить что-то подобное анестезии, загрубляющей чувства. Или это сами они грубеют в такой ситуации?
Кто ж его знает...
Главное, терпеть эти вопли теперь можно.
Пока еще можно.
Это ведь только начало «четвертой перемены». Еще только «четвертой»...
6.1. Ксения.
Секомая.
Боль.
Ах-х-х...
В-в-вы-ы-ы-ф-ф-ф...
Ой-ё-о-о-х-х-ха...
Жжет и...
Вправду жгуче, совсем не так, как ремнем!
И когда хлещет, и сейчас, когда...
Когда Наташа решила сделать «увещевательный перерыв».
Надеется уговорить...
Нет, нельзя.
Прости...
6.2. Наташа.
Экзекутор.
После третьей перемены.
...Экзекуция продолжется своим чередом. Уже брошены на пол три пучка розог. Три «перемены», как говорили в старину. Тридцать ударов. Ягодицы Ксении иссечены красным, на вздувшихся, кое-где посиневших полосах виднеются мелкие капельки крови. Белого на изящном заду девочки-женщины уже не осталось.
Наташа вытирает пот со лба. Господи, как же это тяжело, хлестать несчастную глупую девочку, зная, что за нею даже нет никакой вины! Ведь не дошли еще даже до середины этого мучения, а ее подруга-воспитанница уже отчаянно кричит. На первом десятке, когда хлесткие, но тонкие березовые прутики заставили закраснеться девичий зад, еще держалась. Только стонала, не подавала голос. А как в ход пошли розги из ивовых прутьев, в пять тонких лоз, а потом и в три лозы, чуть-чуть потолще каждая, так сразу и сдалась, закричала. Вначале негромко, жалобно так, на грани стона. А третий десяток уже орала в голос, не переставая, от каждого хлесткого взмаха.
С другой стороны...
Это хорошо, что кричит девочка, ей малость полегче. Может выплеснуть жгучую боль наружу, не держа ее в себе.
А вот тебе самой каково, Натушка-ребятушка?
Хреново. Все острее безумное желание поменяться с нею местами. Да только не пойдет эта глупышка на такую замену.
А еще хочется наплевать на все клятвы и разделить с нею боль. Честно, напополам, как тогда, в Питере.
Нельзя. Слово дала. А слово не воробей... К сожалению, оно куда более дрянная и пакостная птица. И живучая...
Устала? Отдохни. И ей позволь дух перевести. Ведь и сама Ксения уже порядком вымотана этим, пускай и не слишком-то продолжительным истязанием. Плечи и спина у нее уже вспотели, аж до крупных капель, волосы на лбу промокли. Слезы уже залили нежные щечки...
Господи, как же хочется броситься перед нею на колени и расцеловать ее!
Прости, детка...
- Мне... Не за что... Не за что тебя прощать, - тихо произносит Ксения. И добавляет:
- Это ты меня... Прости...
Она переводит дыхание после нескольких подряд отчаянных криков. Голос чуть хриплый. Но как же приятно его слышать! Слышать простые слова этой храброй и глупой девочки, вместо воплей, вызванных жуткими всплесками боли в настеганном красным голом заду...
Господи, она опять читает мои мысли! Значит, пауза пошла ей на пользу, и она уже чувствует хоть что-то помимо жгучей боли... Говори, говори, девочка, это нужно. И тебе, и мне...
- Как ты? – Фея Крестная задает этот феноменальный в своем вызывающем идиотизме вопрос, даже не задумываясь о степени черного юмора в ее искреннем сочувственном тоне.
- Лучше всех, - Ксения пытается шутить в таких же, не слишком радостных тонах. – Только задница, кажись, на солнышке перегрелась. Горячо, как после китайского солярия. Глянь, я там себе, часом, ничего не сожгла?
- Больно? – Наташа опять выбирает сочувственный тон, не принимая странных шуток исхлестанной девочки. – Там действительно, все краснО. И, наверное... действительно жжется?
- Нет, так, немножко свежо, - Ксения, похоже, компенсирует боль и страх грубыми шутками, кстати, немного похожими на то, как иной раз шутит сама Наташа. Если ее настроение «зашкаливает в минус».
- Ну да, - отзывается на ее мысленные комментарии девочка, лежащая на скамье. - Я же говорила, что вся в тебя. Такая же дура набитая. Вернее, напоротая.
Наташу покоробила эта действительно грубая фраза, и она с какой-то неприязнью отвела свой взгляд от высеченных ягодиц в сторону, подумав, почему-то, что сегодня еще успеет ей всыпать за хамство.
- Конечно, - вслух ответила ее сенситивная собеседница, привязанная к скамье, - Только не задержи «обратку», а то скуксишься! И не то, что всыпать, «с легонца дерануть» не сможешь, ты же неженка!
Наташа прикусила губу. В голове Феи Крестной проносится достаточно жестокая мысль: «Да где же эта девчонка таких слов понабраться успела!»
Она берет с дивана одиночный прут, чуть потолще тех, что уже заставили эту странную девочку кричать в голос. Ей, почему-то очень хочется продолжить истязание ударами не только в полную силу, но и с «оттяжкой».
«С оття-а-ажечкой!» - как-то плотоядно подумала она.
А потом...
Потом слезы навернулись на глаза, да так, что чуть не заревела в голос! Да ведь она это все специально! «Заводит» меня, чтобы я в раж вошла и хлестала в полную силу, вовсе не думая о ее страданиях, желая выплеснуть эту наведенную извне пустую злость на ее нежное тело!
Опустила прут.
Перевела дыхание.
Внимательно посмотрела на девочку, примотанную к деревянной скамье толстой, в полтора сантиметра, веревкой, отметив, что та искоса наблюдает за ее реакцией.
Ксения качает головой.
Вздыхает.
Все ясно. «Не прокатило».
- Зачем ты так? – Наташа произносит это уже обычным ясно-спокойным голосом, безо всякого раздражения. Холодно, но скорее сочувственно к той, кому еще предстоит сегодня бездна боли. – Ты хочешь меня рассердить?
- Да, - тихо произносит ее Крестница и тяжело вздыхает. – Прости, я действительно дура. Хотела как лучше...
- Ну и как? Добилась чего-то хорошего? – Наташа уже успокоилась, но чувствует себя как-то странно.
Нет у нее больше ни желания поменяться с этой девочкой местами, ни внезапного странного желания «спустить с нее шкуру». Кстати, совершенно дурацкого желания, на грани полной неадекватности. Ибо девочке и так сегодня «прилетит», как говорится, «мало не покажется».
А что есть?
Странное состояние какой-то светлой грусти. Непонятно с чего. И ты знаешь, что это лучшее для такой бредовой ситуации. Откуда эта странная волна «анестезии», как-то медленно распространяющаяся «изнутри»?
Откуда, откуда...
- Ты ведь работаешь со мной? – тихо произносит она. – Пытаешься манипулировать моими чувствами? Сначала оскорбила. Зачем? Чтобы я тебе ни в коем случае не сочувствовала?
Ксения молча кивает. Видно, что она судорожно сглатывает комок в горле, чтобы не разреветься от стыда.
- А сейчас? – продолжает Фея Крестная, намекая на свои странные ощущения «отстраненной грусти». – Ты пытаешься меня успокоить «изнутри». Зачем это нужно?
- Тебе больно, - тихо сказала Ксения. – Я чувствую это, и просто пытаюсь сделать так, чтобы тебе было легче. Прости, я, кажется, опять сглупила.
- Не надо так делать, - просит ее Крестная. – Я справлюсь. Правда, справлюсь.
И, не дожидаясь ответа девочки, лежащей на скамье, с силой взмахивает прутом, обрушивая «бархатную розгу» на нежные плечи Ксении.
Ожидаемый вопль от жгучей боли неприятно царапает ей по нервам. Но это уже не то, что раньше. Да, Ксения молодец! Работая изнутри Наташи, она успела наложить что-то подобное анестезии, загрубляющей чувства. Или это сами они грубеют в такой ситуации?
Кто ж его знает...
Главное, терпеть эти вопли теперь можно.
Пока еще можно.
Это ведь только начало «четвертой перемены». Еще только «четвертой»...
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 7. Игра. Чуть ближе к миттельшпилю
7.1. Ксения.
Секомая.
Боль.
Ф-м-м-м...
Ай-я-а-а-а...
По спине...
Больно...
Жжжет везде, и на спине и на заднице. И там и там уже вспорото и горит.
Наоралась до слез, до соплей...
Отдышаться.
Это только половина...
Наташа, бедная моя...
Нет, не проси...
7.2. Наташа.
Экзекутор.
После пятой перемены.
...Второй измочаленный прут отброшен на пол. «Бархатные», говоришь? Ну да, «бархатные»... Действительно, гладкие, кожу не рвут, даже при сильных ударах. И гибко, хлестко обнимают гладкую девичью спину...
Когда-то гладкую. Сейчас кожа этой несчастной девочки, от плеч до лопаток отполосована красным, как будто вспахана вздувшимися алыми с просинью полосками. На захлестах по бокам выступили кровавые точки. Каждая окружена вздувшимся ореолом.
Оказывается, это даже красиво, если просто посмотреть.
Со стороны.
Перерыв. Пять перемен розог это уже немало. Отдохнем, и ты, и я...
Как там все это делал Сережа? С нею, Наташей. Тогда, прошлой осенью, в сентябре, чуть больше года назад?
Господи, неужели это опять повтор? Нелепая закольцовка семиотических кругов? Но для чего она? И КТО ее выстроил? Зачем? Чего Он добивается?
Эта мысль мелькает в ее голове, но сразу уходит на второй план. Сейчас главное «первая помощь».
Нашатырь, коньяк, стакан воды... Первое под нос, для прояснения сознания секомой. Второе на губы всхлипывающей девушки (Губы, кстати, целы! Исполнила обещание, не прокусила, молодчина!). Чуть-чуть, буквально на один глоток. Так, глотнула и хорошо. Третье поднести к губам и заставить выпить. Полностью.
Теперь, пока Ксения переводит дыхание, проводим манипуляции с влажными салфетками, протирая сеченные места, и те места, где сегодня еще не гуляла розга. Пока еще не гуляла...
Ну вот, вроде бы закончили. Теперь все в порядке?
Н-да... Вопрос из области черного юмора. Стоит только поглядеть на излупцованные спину и ягодицы несчастной жертвы собственного необъяснимого упрямства, выделяющиеся яркими цветами, красным и чуть-чуть синим, на фоне белой, еще не сеченой кожи. Там еще кое-где подсыхают кровавые точки...
Да, действительно, можно поглядеть и уже сразу смеяться. Жестоким таким, садистическим смехом. Вот только, как-то не хочется...
Что-то ты забыла...
Взгляд на Ксению, которая повернула к ней свое лицо и смотрит каким-то растерянным взглядом.
Ну да, конечно! Прости, девочка, я сейчас!
Наташа опускается в изголовье скамьи на колени, белоснежным бумажным платком протирает заплаканное лицо своей подруги-страдалицы. Потом подносит другой платок к ее носу.
- Сморкайся, живо! – отрывисто, хотя и мягким тоном командует она.
Ксения отрицательно качает головой и хлюпает носом.
- Пожалуйста! – Наташа мягка и настойчива в исполнении этого требования.
Ксения подчиняется, стесняясь происходящего больше, чем своих воплей, от которых у Наташи до сих пор звенит в ушах. Впрочем, от ее ударов у этой храброй глупышки уже и «звенит» и зудит. И на заду, и на спине. И ей, конечно же, много больнее...
Пора это прекращать. Фея Крестная снова усаживается на пол так, чтобы видеть лицо своей подруги-воспитанницы. Чистым платком проводит по ее взмокшим волосам. Потом очень мягко, кончиками пальцев, снова проводит по ее покрасневшему лицу.
Ничего такого, что было бы запрещено их договоренностями. Наташа вовсе не берет себе ее боль. Просто ласкает напряженные черты лица юной страдалицы. Да, это странно, но сейчас, после всей этой страшной волны мучительной Боли, у Ксении совсем другое лицо. То же и... Другое.
Черты лица юной женщины заострились. Она сейчас кажется и более взрослой, и, в то же время, какой-то... Хрупкой, маленькой и беззащитной.
Действительно, девочка-женщина. Глаза ее омыты слезами и покраснели, веки припухли. Ничтожные признаки косметики, которые были на ее лице, смыты и стерты. И все же это юное, почти детское лицо прекрасно в своей естественности и странной взволнованности.
Наташа любуется ею, наслаждаясь тем, что хоть какое-то время может дарить ей ласковые прикосновения вместо жгучих ударов. И Ксения как-то смущенно и благодарно опускает глаза. Она знает, что последует за этой молчаливой лаской, и, судя по всему, вновь намерена сказать свое решительное «нет». Но Наташа все равно попробует. Потому что так надо. Потому, что Ксения смущена, и значит, есть шанс.
- Давай закончим, а? – тихо произносит она. – Тебе же больно. Да и мне весьма несладко... Ну, поиграли, и хватит. Ты сильная, я верю. Мне ты уже все, что могла, доказала. Себе тоже. Все. Довольно. Пора прекращать все эти глупости. Слышишь? Хватит, говорю я тебе!
Ксения, прикрыв глаза, отрицательно мотает головой, снова сглотнув комок в горле, чтобы не заплакать.
- Пожалуйста, - Наташа добавляет в голос твердых ноток, обозначая свой решительный настрой на прекращение экзекуции.
Снова отрицательный безмолвный жест. И только глаза...
Глаза Ксении по-прежнему прикрыты, и видно, как она всеми силами пытается сдержать слезы. Но ей это не удается. Соленые капли стекают по щекам юной женщины. Она всхлипывает и отчаянно припадает к ее руке, целуя ее раз, другой, третий...
Господи! Неужели это...
Победа?
Дура набитая! Какая победа? Над кем? Над этой несчастной исхлестанной девочкой? Что за дурь? Нет в этом никакой победы и быть не может!
Но что-то не так. Ксения целует ее пальцы (Целуй, девочка моя, целуй, если тебе нравится, целуй, сколько хочешь!!!) и при этом, по-прежнему не открывая глаз, отрицательно мотает головой.
- Не понимаю, - в отчаянии шепчет Наташа, - что ты хочешь сказать?
- Прости... - тихо слышится сквозь слезы.
- Мне отвязать тебя, да? – Наташа произносит это в какой-то отчаянной надежде на...
Нет, не на покорность, не на готовность Ксении сдаться...
Скорее, на милость этой страдалицы...
Нет. Не будет тебе, Натушка-ребятушка, никакой милости от этой хрупкой девочки! Ксения отрицательно качает головой. А потом наносит очередной мучительный удар. Прямо в сердце.
Просто открыв заплаканные глаза и произнеся одно слово:
- Продолжай...
У Наташи потемнело в глазах.
ЗА ЧТО???!!! ЗА ЧТО ТАКАЯ ЖЕСТОКОСТЬ???!!! ЗА ЧТО МНЕ ЭТА БОЛЬ???!!!
Фея Крестная закрывает свои синие глаза и мотает головой, пытаясь стряхнуть с себя этот жуткий мучительный морок. Открыв глаза вновь, она снова упирается в этот странный, измученный взгляд девочки-женщины, вновь тихо произносящей безжалостные слова:
- Продолжай... – и добавляющей воистину страшное. – Я люблю тебя...
Наташа отводит взгляд. Потом медленно поднимается. Подходит к дивану. Берет в руки очередной прут из тех, «бархатных» розог. Возвращается к скамье и снова, с какой-то тайной надеждой смотрит в полные слез глаза Ксении. А вдруг...
Нет. Девочка-женщина вновь отрицательно качает головой, демонстративно отворачивается. Теперь она глядит куда-то вниз, наверное, на свои связанные руки. И как-то мягко вытягивается, расслабляя все тело...
У нее тоже без вариантов.
Наташа с силой взмахивает «бархатным» прутом. Гибкая тонкая лоза вновь обнимает спину лежащей юной женщины, оставляя очередную саднящую красную полоску чуть ниже сеченного. И крик... Очередной крик полный отголосков жгучей боли...
7.1. Ксения.
Секомая.
Боль.
Ф-м-м-м...
Ай-я-а-а-а...
По спине...
Больно...
Жжжет везде, и на спине и на заднице. И там и там уже вспорото и горит.
Наоралась до слез, до соплей...
Отдышаться.
Это только половина...
Наташа, бедная моя...
Нет, не проси...
7.2. Наташа.
Экзекутор.
После пятой перемены.
...Второй измочаленный прут отброшен на пол. «Бархатные», говоришь? Ну да, «бархатные»... Действительно, гладкие, кожу не рвут, даже при сильных ударах. И гибко, хлестко обнимают гладкую девичью спину...
Когда-то гладкую. Сейчас кожа этой несчастной девочки, от плеч до лопаток отполосована красным, как будто вспахана вздувшимися алыми с просинью полосками. На захлестах по бокам выступили кровавые точки. Каждая окружена вздувшимся ореолом.
Оказывается, это даже красиво, если просто посмотреть.
Со стороны.
Перерыв. Пять перемен розог это уже немало. Отдохнем, и ты, и я...
Как там все это делал Сережа? С нею, Наташей. Тогда, прошлой осенью, в сентябре, чуть больше года назад?
Господи, неужели это опять повтор? Нелепая закольцовка семиотических кругов? Но для чего она? И КТО ее выстроил? Зачем? Чего Он добивается?
Эта мысль мелькает в ее голове, но сразу уходит на второй план. Сейчас главное «первая помощь».
Нашатырь, коньяк, стакан воды... Первое под нос, для прояснения сознания секомой. Второе на губы всхлипывающей девушки (Губы, кстати, целы! Исполнила обещание, не прокусила, молодчина!). Чуть-чуть, буквально на один глоток. Так, глотнула и хорошо. Третье поднести к губам и заставить выпить. Полностью.
Теперь, пока Ксения переводит дыхание, проводим манипуляции с влажными салфетками, протирая сеченные места, и те места, где сегодня еще не гуляла розга. Пока еще не гуляла...
Ну вот, вроде бы закончили. Теперь все в порядке?
Н-да... Вопрос из области черного юмора. Стоит только поглядеть на излупцованные спину и ягодицы несчастной жертвы собственного необъяснимого упрямства, выделяющиеся яркими цветами, красным и чуть-чуть синим, на фоне белой, еще не сеченой кожи. Там еще кое-где подсыхают кровавые точки...
Да, действительно, можно поглядеть и уже сразу смеяться. Жестоким таким, садистическим смехом. Вот только, как-то не хочется...
Что-то ты забыла...
Взгляд на Ксению, которая повернула к ней свое лицо и смотрит каким-то растерянным взглядом.
Ну да, конечно! Прости, девочка, я сейчас!
Наташа опускается в изголовье скамьи на колени, белоснежным бумажным платком протирает заплаканное лицо своей подруги-страдалицы. Потом подносит другой платок к ее носу.
- Сморкайся, живо! – отрывисто, хотя и мягким тоном командует она.
Ксения отрицательно качает головой и хлюпает носом.
- Пожалуйста! – Наташа мягка и настойчива в исполнении этого требования.
Ксения подчиняется, стесняясь происходящего больше, чем своих воплей, от которых у Наташи до сих пор звенит в ушах. Впрочем, от ее ударов у этой храброй глупышки уже и «звенит» и зудит. И на заду, и на спине. И ей, конечно же, много больнее...
Пора это прекращать. Фея Крестная снова усаживается на пол так, чтобы видеть лицо своей подруги-воспитанницы. Чистым платком проводит по ее взмокшим волосам. Потом очень мягко, кончиками пальцев, снова проводит по ее покрасневшему лицу.
Ничего такого, что было бы запрещено их договоренностями. Наташа вовсе не берет себе ее боль. Просто ласкает напряженные черты лица юной страдалицы. Да, это странно, но сейчас, после всей этой страшной волны мучительной Боли, у Ксении совсем другое лицо. То же и... Другое.
Черты лица юной женщины заострились. Она сейчас кажется и более взрослой, и, в то же время, какой-то... Хрупкой, маленькой и беззащитной.
Действительно, девочка-женщина. Глаза ее омыты слезами и покраснели, веки припухли. Ничтожные признаки косметики, которые были на ее лице, смыты и стерты. И все же это юное, почти детское лицо прекрасно в своей естественности и странной взволнованности.
Наташа любуется ею, наслаждаясь тем, что хоть какое-то время может дарить ей ласковые прикосновения вместо жгучих ударов. И Ксения как-то смущенно и благодарно опускает глаза. Она знает, что последует за этой молчаливой лаской, и, судя по всему, вновь намерена сказать свое решительное «нет». Но Наташа все равно попробует. Потому что так надо. Потому, что Ксения смущена, и значит, есть шанс.
- Давай закончим, а? – тихо произносит она. – Тебе же больно. Да и мне весьма несладко... Ну, поиграли, и хватит. Ты сильная, я верю. Мне ты уже все, что могла, доказала. Себе тоже. Все. Довольно. Пора прекращать все эти глупости. Слышишь? Хватит, говорю я тебе!
Ксения, прикрыв глаза, отрицательно мотает головой, снова сглотнув комок в горле, чтобы не заплакать.
- Пожалуйста, - Наташа добавляет в голос твердых ноток, обозначая свой решительный настрой на прекращение экзекуции.
Снова отрицательный безмолвный жест. И только глаза...
Глаза Ксении по-прежнему прикрыты, и видно, как она всеми силами пытается сдержать слезы. Но ей это не удается. Соленые капли стекают по щекам юной женщины. Она всхлипывает и отчаянно припадает к ее руке, целуя ее раз, другой, третий...
Господи! Неужели это...
Победа?
Дура набитая! Какая победа? Над кем? Над этой несчастной исхлестанной девочкой? Что за дурь? Нет в этом никакой победы и быть не может!
Но что-то не так. Ксения целует ее пальцы (Целуй, девочка моя, целуй, если тебе нравится, целуй, сколько хочешь!!!) и при этом, по-прежнему не открывая глаз, отрицательно мотает головой.
- Не понимаю, - в отчаянии шепчет Наташа, - что ты хочешь сказать?
- Прости... - тихо слышится сквозь слезы.
- Мне отвязать тебя, да? – Наташа произносит это в какой-то отчаянной надежде на...
Нет, не на покорность, не на готовность Ксении сдаться...
Скорее, на милость этой страдалицы...
Нет. Не будет тебе, Натушка-ребятушка, никакой милости от этой хрупкой девочки! Ксения отрицательно качает головой. А потом наносит очередной мучительный удар. Прямо в сердце.
Просто открыв заплаканные глаза и произнеся одно слово:
- Продолжай...
У Наташи потемнело в глазах.
ЗА ЧТО???!!! ЗА ЧТО ТАКАЯ ЖЕСТОКОСТЬ???!!! ЗА ЧТО МНЕ ЭТА БОЛЬ???!!!
Фея Крестная закрывает свои синие глаза и мотает головой, пытаясь стряхнуть с себя этот жуткий мучительный морок. Открыв глаза вновь, она снова упирается в этот странный, измученный взгляд девочки-женщины, вновь тихо произносящей безжалостные слова:
- Продолжай... – и добавляющей воистину страшное. – Я люблю тебя...
Наташа отводит взгляд. Потом медленно поднимается. Подходит к дивану. Берет в руки очередной прут из тех, «бархатных» розог. Возвращается к скамье и снова, с какой-то тайной надеждой смотрит в полные слез глаза Ксении. А вдруг...
Нет. Девочка-женщина вновь отрицательно качает головой, демонстративно отворачивается. Теперь она глядит куда-то вниз, наверное, на свои связанные руки. И как-то мягко вытягивается, расслабляя все тело...
У нее тоже без вариантов.
Наташа с силой взмахивает «бархатным» прутом. Гибкая тонкая лоза вновь обнимает спину лежащей юной женщины, оставляя очередную саднящую красную полоску чуть ниже сеченного. И крик... Очередной крик полный отголосков жгучей боли...
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 8. Игра. Рядом с миттельшпилем
8.1. Ксения.
Секомая.
Боль.
Ближе к концу.
А-а-а-а-ах...
Выдохнуть, переводя дыхание после очередного вопля.
Горло... Совсем сорвала. Сухо. Неприятно.
Нос опять забит. В ушах звенит.
Спина, задница и ляжки даже не зудят, просто горят. Пылают.
Но это ничего. Ты чувствуешь, что осталось недолго.
Плохо слышно...
Наташа что-то говорит?
Нет. Она опять «громко думает». Сердито так...
Кстати, все как Он говорил.
"И стайкою, наискосок, уходят запахи и звуки".
Слух действительно уходит. А запахи...
Со свежими соплями в носу не поймешь...
Наверное, тоже уходят, куда они денутся.
Зато Наташины мысли читаются «на раз».
Четко. Ясно.
Значит, уже недолго.
Она хочет, чтобы я попросила пощады.
Хочет закончить наши мучения.
Умоляет.
Ей плохо, очень плохо...
Прости, милая Синеглазка, но...
Нельзя...
Как хочется ее успокоить, сказать, что все будет хорошо!
Да нет, хорошо и интересно будет тебе, Он это обещал.
А вот Наташе...
Бедная моя Фея Крестная.
Крепись, будет больно...
Прости.
Продолжай...
8.2. Наташа.
Экзекутор.
После восьмой перемены.
...«Бархатные розги» закончились. Все пять длинных гибких прутьев, лично очищенных Ксенией для себя, уже изломаны, истрепаны, как говорится «в мочало». И, соответственно, отброшены на пол.
Тело лежащей на скамье и судорожно всхлипывающей хрупкой девочки-женщины буквально светится красным, на котором четко выделяются постепенно синеющие полосы.
Сплошное исстеганное пространство, на спине, от плеч и до условной точки на ладонь выше пояса, и от пояса и ниже, почти до середины бедер.
Крови немного, так, мелкие бисеринки на захлестах, и кое-где на темно-красных и синеватых вздутиях рубцов.
Наташа была предельно аккуратна, и ее сильные удары нигде не разорвали нежную кожу. Нигде не видно специфических, изломанных странным зигзагом, красных дорожек, сбегающих по белому вниз от просечки, на то странное жесткое ложе, к которому прикручена секомая.
Все в высшей степени четко и даже «профессионально».
Фея Крестная, привыкшая терпеть жгучие взмахи лозы, но отнюдь не «отмахивать» ею, сама не ожидала от себя такого.
Она вообще ничего подобного не ожидала.
Упертая девчонка! Чуть не подумалось «упоротая»...
Тьфу-тьфу-тьфу! Не дай Бог!
Господи, что же с нею теперь делать-то?
Дура! Дура! Дура набитая! Неймется тебе! Прекрати! Это ведь совсем уже не игрушки!
Этот гневный окрик Наташа буквально прорычала в своих мыслях. Адресуя его им обеим. И Ксении, и себе самой.
Да, я знаю, ты меня слышишь! Слышишь сквозь туман, сквозь болевое марево! Слышишь, хотя нос твой опять забит свежими соплями, глаза застланы слезной пеленой, а в горле пересохло от саднящего крика! Остановись!
Остановись, детка! Восемь перемен! Восемьдесят розог! Восемьдесят! Почти сотня! Хватит!
Довольно с тебя этих воплей. Довольно мучительных корчей обнаженного тела, пытающегося вырваться из тугих колец веревки, впивающейся в твою нежную кожу, и оставляющей свои саднящие следы. Довольно страданий. Хватит с тебя.
Нет. Хватит с нас обоих. Мне тоже больно, мучительно больно это все чувствовать. И ты это тоже знаешь.
Одно слово. Одно только слово и ты свободна и обласкана. Я даже не стану тебя распутывать. Располосую к чертям собачьим эту гребаную веревку. Вот, у меня на шее висит нож, как раз для таких ситуаций. Острый, с зубами серрейтера*, хищно поблескивающими белой сталью на фоне темно-серого клинка с «тигровыми» полосами. Освобожу тебя в секунду! Даю слово!
А дальше... Тебе не будет больно. Я даже не стану делить твою боль «напополам». Я ВСЮ ее возьму себе. Считай, что я жадная. Поверь, мне это будет совсем не трудно. Просто потому, что труднее уже быть не может. Ты даже не знаешь, как мне сейчас тяжело, хлестать тебя, и слышать весь этот ужас...
Свист прута...
Какой-то чмокающий, чавкающий, плотоядный звук от его соприкосновения с нежной плотью. Звук, после которого на коже остается очередная красная саднящая полоса с капельками крови...
Твой истошный вопль, от которого каждый раз сжимается сердце...
Довольно. Заканчиваем этот кошмар. Ты уже вся зашлась в отчаянном крике. И я больше не могу...
Наташа, вынув очередной бумажный платок, усаживается в изголовье исхлестанной девочки-женщины. Снова вытирает ей лицо и высмаркивает. Снова гладит красное лицо и мокрые от пота волосы. И слушает... Слушает...
Одно слово. Ну?
- Продолжай, - это слово Ксения произносит хриплым голосом, но четко и недвусмысленно.
- Пощади меня, - Наташа сама уже произносит так и не услышанные ею слова. И голос у нее куда более хриплый, чем у этой страдалицы...
- Прости, - ее визави отрицательно мотает головой.
- Ты дура, - Наташа не ругается, просто констатирует факт. И добавляет немного о сути расклада. – А я идиотка, которая тебе потакает.
- Прости... – Ксения снова отрицательно мотает головой и отворачивается.
Наташа медленно, как сомнамбула, встает и идет к вазе. Вынимает оттуда два прута, те, которые кажутся ей, на первый взгляд, чуть-чуть тоньше и легче. Возвращается обратно. Один прут в левой руке. Другой в правой. Так ей кажется, что она может заранее поставить предел этой Боли.
Вот сейчас, исполним несколько неторопливых, но энергичных взмахов одной лозой... Бросим истрепанный прут на пол.
Вторую лозу в правую руку.
Снова выполним несколько взмахов с длинными паузами между ними...
Бросим его на пол, туда же, ко всем предыдущим.
И все.
Die Stunde ist zu Ende.
Урок окончен.
Да. Так и сделаем. Плохо только, что сечь придется по уже «вспоротому», «свежевысеченному» телу. По красному, «перепаханному» измочаленными лозами, разбросанными на полу. Может пойти кровь... Вообще-то она уже есть. Но это пока не в счет, это пока несерьезно.
- Я больше не хочу крови, - шепчет она вслух. – Я больше не хочу боли. Я больше вообще ничего не хочу...
Ксения молчит. Ну почему она молчит?
Бесполезно.
Наташа с силой взмахивает прутом, обрушивая его на уже выстеганные красным «нижние полушария». Вскрик секомой ее уже не пугает. Боль от этих криков, еще перемены три назад острая и мучительная, теперь притупилась. И крики эти кажутся какими-то ненастоящими...
«Зачем она кричит? Что в этом хорошего? - отстраненно думает, взмахивая прутом, добрая Фея Крестная. И сама себе отвечает: - Ничего хорошего. Не надо этих криков. Я не хочу их слышать».
Странно, но она четко ведет счет, отмечая и корчи обнаженного тела на скамье, и крики, которые кажутся теперь какими-то отстраненными
И действительно, вопли секомой ей, Наташе, теперь слышны как из-за ватной завесы. Приглушенно, отдаленно, отстраненно. Она не здесь. Она где-то там. Не со мною. Ее секут? Кто ее сечет? Я? Не знаю...
Но какой-то загадочный автопилот, выставленный вместо себя ее сбегающим разумом, продолжает контролировать процесс. Еще десять ударов отсчитано. Кстати, успешно. Распределяя удары по разным частям посеченной кожи, Наташа добивается того результата, который ей почему-то кажется очень важным.
«Главное, чтобы больше не было крови, - думает она. – Я не хочу крови...»
У нее почти получается. И прут пресловутой «десятой перемены», который она, отбросив очередную истрепанную лозу, переложила из левой руки в правую, как жесткий аккорд, завершающий финальную часть этой странной, бредовой «болевой Игры», начинает свою жестокую работу...
*Серрейтер, в другой транскрипции серрейтор – специфически отточенные «зубья» на некоторых клинках, обычно предназначенных для «emergency» случаев, связанных с необходимостью быстрого, в одно движение, разрезания волокнистого или текстильного материала, когда важны сам факт разреза и быстрота, а аккуратность принципиального значения не имеет. Используется в большинстве «rescue knife», «спасательных ножей», для перерезания строп, ремней безопасности, канатов и прочего подобного – прим. Автора.
8.1. Ксения.
Секомая.
Боль.
Ближе к концу.
А-а-а-а-ах...
Выдохнуть, переводя дыхание после очередного вопля.
Горло... Совсем сорвала. Сухо. Неприятно.
Нос опять забит. В ушах звенит.
Спина, задница и ляжки даже не зудят, просто горят. Пылают.
Но это ничего. Ты чувствуешь, что осталось недолго.
Плохо слышно...
Наташа что-то говорит?
Нет. Она опять «громко думает». Сердито так...
Кстати, все как Он говорил.
"И стайкою, наискосок, уходят запахи и звуки".
Слух действительно уходит. А запахи...
Со свежими соплями в носу не поймешь...
Наверное, тоже уходят, куда они денутся.
Зато Наташины мысли читаются «на раз».
Четко. Ясно.
Значит, уже недолго.
Она хочет, чтобы я попросила пощады.
Хочет закончить наши мучения.
Умоляет.
Ей плохо, очень плохо...
Прости, милая Синеглазка, но...
Нельзя...
Как хочется ее успокоить, сказать, что все будет хорошо!
Да нет, хорошо и интересно будет тебе, Он это обещал.
А вот Наташе...
Бедная моя Фея Крестная.
Крепись, будет больно...
Прости.
Продолжай...
8.2. Наташа.
Экзекутор.
После восьмой перемены.
...«Бархатные розги» закончились. Все пять длинных гибких прутьев, лично очищенных Ксенией для себя, уже изломаны, истрепаны, как говорится «в мочало». И, соответственно, отброшены на пол.
Тело лежащей на скамье и судорожно всхлипывающей хрупкой девочки-женщины буквально светится красным, на котором четко выделяются постепенно синеющие полосы.
Сплошное исстеганное пространство, на спине, от плеч и до условной точки на ладонь выше пояса, и от пояса и ниже, почти до середины бедер.
Крови немного, так, мелкие бисеринки на захлестах, и кое-где на темно-красных и синеватых вздутиях рубцов.
Наташа была предельно аккуратна, и ее сильные удары нигде не разорвали нежную кожу. Нигде не видно специфических, изломанных странным зигзагом, красных дорожек, сбегающих по белому вниз от просечки, на то странное жесткое ложе, к которому прикручена секомая.
Все в высшей степени четко и даже «профессионально».
Фея Крестная, привыкшая терпеть жгучие взмахи лозы, но отнюдь не «отмахивать» ею, сама не ожидала от себя такого.
Она вообще ничего подобного не ожидала.
Упертая девчонка! Чуть не подумалось «упоротая»...
Тьфу-тьфу-тьфу! Не дай Бог!
Господи, что же с нею теперь делать-то?
Дура! Дура! Дура набитая! Неймется тебе! Прекрати! Это ведь совсем уже не игрушки!
Этот гневный окрик Наташа буквально прорычала в своих мыслях. Адресуя его им обеим. И Ксении, и себе самой.
Да, я знаю, ты меня слышишь! Слышишь сквозь туман, сквозь болевое марево! Слышишь, хотя нос твой опять забит свежими соплями, глаза застланы слезной пеленой, а в горле пересохло от саднящего крика! Остановись!
Остановись, детка! Восемь перемен! Восемьдесят розог! Восемьдесят! Почти сотня! Хватит!
Довольно с тебя этих воплей. Довольно мучительных корчей обнаженного тела, пытающегося вырваться из тугих колец веревки, впивающейся в твою нежную кожу, и оставляющей свои саднящие следы. Довольно страданий. Хватит с тебя.
Нет. Хватит с нас обоих. Мне тоже больно, мучительно больно это все чувствовать. И ты это тоже знаешь.
Одно слово. Одно только слово и ты свободна и обласкана. Я даже не стану тебя распутывать. Располосую к чертям собачьим эту гребаную веревку. Вот, у меня на шее висит нож, как раз для таких ситуаций. Острый, с зубами серрейтера*, хищно поблескивающими белой сталью на фоне темно-серого клинка с «тигровыми» полосами. Освобожу тебя в секунду! Даю слово!
А дальше... Тебе не будет больно. Я даже не стану делить твою боль «напополам». Я ВСЮ ее возьму себе. Считай, что я жадная. Поверь, мне это будет совсем не трудно. Просто потому, что труднее уже быть не может. Ты даже не знаешь, как мне сейчас тяжело, хлестать тебя, и слышать весь этот ужас...
Свист прута...
Какой-то чмокающий, чавкающий, плотоядный звук от его соприкосновения с нежной плотью. Звук, после которого на коже остается очередная красная саднящая полоса с капельками крови...
Твой истошный вопль, от которого каждый раз сжимается сердце...
Довольно. Заканчиваем этот кошмар. Ты уже вся зашлась в отчаянном крике. И я больше не могу...
Наташа, вынув очередной бумажный платок, усаживается в изголовье исхлестанной девочки-женщины. Снова вытирает ей лицо и высмаркивает. Снова гладит красное лицо и мокрые от пота волосы. И слушает... Слушает...
Одно слово. Ну?
- Продолжай, - это слово Ксения произносит хриплым голосом, но четко и недвусмысленно.
- Пощади меня, - Наташа сама уже произносит так и не услышанные ею слова. И голос у нее куда более хриплый, чем у этой страдалицы...
- Прости, - ее визави отрицательно мотает головой.
- Ты дура, - Наташа не ругается, просто констатирует факт. И добавляет немного о сути расклада. – А я идиотка, которая тебе потакает.
- Прости... – Ксения снова отрицательно мотает головой и отворачивается.
Наташа медленно, как сомнамбула, встает и идет к вазе. Вынимает оттуда два прута, те, которые кажутся ей, на первый взгляд, чуть-чуть тоньше и легче. Возвращается обратно. Один прут в левой руке. Другой в правой. Так ей кажется, что она может заранее поставить предел этой Боли.
Вот сейчас, исполним несколько неторопливых, но энергичных взмахов одной лозой... Бросим истрепанный прут на пол.
Вторую лозу в правую руку.
Снова выполним несколько взмахов с длинными паузами между ними...
Бросим его на пол, туда же, ко всем предыдущим.
И все.
Die Stunde ist zu Ende.
Урок окончен.
Да. Так и сделаем. Плохо только, что сечь придется по уже «вспоротому», «свежевысеченному» телу. По красному, «перепаханному» измочаленными лозами, разбросанными на полу. Может пойти кровь... Вообще-то она уже есть. Но это пока не в счет, это пока несерьезно.
- Я больше не хочу крови, - шепчет она вслух. – Я больше не хочу боли. Я больше вообще ничего не хочу...
Ксения молчит. Ну почему она молчит?
Бесполезно.
Наташа с силой взмахивает прутом, обрушивая его на уже выстеганные красным «нижние полушария». Вскрик секомой ее уже не пугает. Боль от этих криков, еще перемены три назад острая и мучительная, теперь притупилась. И крики эти кажутся какими-то ненастоящими...
«Зачем она кричит? Что в этом хорошего? - отстраненно думает, взмахивая прутом, добрая Фея Крестная. И сама себе отвечает: - Ничего хорошего. Не надо этих криков. Я не хочу их слышать».
Странно, но она четко ведет счет, отмечая и корчи обнаженного тела на скамье, и крики, которые кажутся теперь какими-то отстраненными
И действительно, вопли секомой ей, Наташе, теперь слышны как из-за ватной завесы. Приглушенно, отдаленно, отстраненно. Она не здесь. Она где-то там. Не со мною. Ее секут? Кто ее сечет? Я? Не знаю...
Но какой-то загадочный автопилот, выставленный вместо себя ее сбегающим разумом, продолжает контролировать процесс. Еще десять ударов отсчитано. Кстати, успешно. Распределяя удары по разным частям посеченной кожи, Наташа добивается того результата, который ей почему-то кажется очень важным.
«Главное, чтобы больше не было крови, - думает она. – Я не хочу крови...»
У нее почти получается. И прут пресловутой «десятой перемены», который она, отбросив очередную истрепанную лозу, переложила из левой руки в правую, как жесткий аккорд, завершающий финальную часть этой странной, бредовой «болевой Игры», начинает свою жестокую работу...
*Серрейтер, в другой транскрипции серрейтор – специфически отточенные «зубья» на некоторых клинках, обычно предназначенных для «emergency» случаев, связанных с необходимостью быстрого, в одно движение, разрезания волокнистого или текстильного материала, когда важны сам факт разреза и быстрота, а аккуратность принципиального значения не имеет. Используется в большинстве «rescue knife», «спасательных ножей», для перерезания строп, ремней безопасности, канатов и прочего подобного – прим. Автора.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 9. Игра на Грани. Миттельшпиль. Начало
9.1. Ксения.
Начинающий Проводник.
В Пути.
Это случилось...
Как-то странно, неописуемо это случилось.
И ведь хотела запомнить этот момент.
Но не вышло.
Просто потому, что отвлеклась.
И было, знаешь ли, на что.
Была Боль. Ты орала как...
В общем, орала.
А потом, внезапно...
Боль отдалилась.
И ты уже не слышала ничего, кроме странного гула.
И не видела ничего, кроме странного тоннеля, так похожего на хорошо знакомый тебе тоннель, ведущий в Мир Дримленда, Страны Снов.
Только этот тоннель не искрился самоцветными блестками, а тускло сиял, каким-то живым светом.
Ты мчалась по нему, все быстрее и быстрее. И даже не улыбалась, а беззвучно хохотала, радуясь этому полету.
Потому, что Боль наконец-то закончилась.
Отыграла свою партию на твоем обнаженном теле и закончилась.
Стало точно так, как Он и обещал.
Свежо, легко и приятно.
Тебе.
И одна только мысль не дает покоя.
Бедная, бедная Наташа...
Поймешь ли ты меня, милая моя Фея Крестная...
И простишь ли...
9.2. Вана.
Боевой Ангел.
В Дороге.
...Все. Сто ударов. «Сотня от Феи Крестной».
Вот, девочка, ты получила все, чего так долго добивалась.
Теперь ты довольна? Радуйся.
Хотя...
Да нечему тут, откровенно говоря, радоваться.
Разве что тишине, после всех этих воплей.
Странной тишине.
Звенящей.
Напряженной.
ТИШИНЕ?!
Снова включаются чувства. Все разом.
И самое главное чувство.
Ощущение УЖАСА.
От этой странной тишины, в которой не слышно даже всхлипов...
Ксения?!
- Что с тобою, Ксения???!!! – Наташа кричит это даже не в отчаянии, нет. В каком-то ожидании отчаяния.
Нет ответа. Ни слова, ни стона, ни всхлипа. Обнаженная, исхлестанная прутьями юная женщина, не шевелясь, лежит на скамье.
Наташа бросилась на колени, сорвала с шеи нож-медальон, подарок Сергея, отточенный им «в бритву». Несколько взмахов «тигрового» клинка с отполированными «зубами», и от веревок осталось излохмаченное мочало.
Есть еще надежда на то, что это просто обморок. Нельзя, нельзя, нельзя было подаваться на уговоры этой храброй глупышки! Кому и что она хотела всем этим доказать?!
Наташа подхватывает Ксению на руки и укладывает ее на диван. Напоротая, красная с синим, кожа на спине, бедрах и ягодицах истерзанной девочки неприятно горячит руки, почти жжет их. Теперь эта воспаленная кожа соприкасается со скрипучей кожей дивана. Девочке должно быть от этого дико больно, но она на это никак не реагирует, даже не стонет.
Наташа лихорадочно пытается привести эту девочку в чувство. Ни хлесткие пощечины, ни растирания и прижимания ногтем особых акупунктурных точек не дают результата.
Лицо Ксении бледно странной, вернее уже страшной бледностью. Наташа прижимает у нее артерию на шее, и в ужасе не обнаруживает пульса.
Быстро! Непрямой массаж сердца. Особый, рваный ритм энергичных нажатий на грудную клетку. Резко! Еще!
Приложив ухо к груди юной женщины, Наташа пытается услышать биение ее сердца и...
Бесполезно. Сердце Ксении молчит.
Миг глухой боли и отчаяния. Мимолетная мысль: «За что?! В чем виновата эта хрупкая девочка? Почему она?».
Это стремительное горе оглушило и «выключило» земную, или условно земную женщину Наташу...
И оно же пробудило Вану. Все-таки, даже в «одеждах кожаных» она оставалась Ваной, Боевым Ангелом, пусть и воплощенным в этом грубом пространстве «земного бытия». И эта ее ипостась вела себя спокойно, холодно и расчетливо. Именно как Боевой Ангел, готовый к любым неприятностям и проблемам мистического толка.
Она знала, что смерть это трагедия только для существ из Мира Людей. Для Ангелов смерти не существует. А значит...
А значит, нужно отправиться вслед за убегающей душой, рвущейся из оков тела туда, в Свет. Туда, где заканчиваются все тревоги и страдания. Те самые страдания, которые эта несчастная девочка так хотела получить. И получила от рук своей Крестной, Наташи-Ваны. Той, которая приняла на себя ответственность за Жизнь и Счастье этой девочки, а принесла ей в итоге мучения и смерть...
Господи! Неужели она хотела...
Нет! Нет! Нет!
Это невозможно!
Не может искать «вечного покоя» юная женщина, искренне любящая и всеми любимая, уже вырванная ею, Ваной, один раз, из лап смерти, несколько месяцев назад, и только-только научившаяся ценить радости этого Мира!
Нет.
Это невозможно...
Значит?
Это случайность. Страшная, странная, идиотская случайность. И нет ничего фатального, ибо дни Ксении на этой Земле отнюдь не сочтены. Уж пресловутую «роковую обреченность», оставляющую совсем особое, специфическое ощущение, вроде резкого, чуть пряного аромата, она, Вана, почувствовала бы сразу, с первого дня их знакомства.
Не было у этой юной женщины никаких предпосылок к «ранней смерти», и быть не могло. И все, что случилось с Ксенией, это просто нелепая случайность. Нужно только отправиться вслед за ней и вернуть беглянку обратно! Бессмысленная, невозможная задача для человека. Но только не для Боевого Ангела!
Миг, всего один миг странной внутренней концентрации. А дальше...
Рефлекторный рывок куда-то «вверх». Всю необходимую последовательность действий «вспомнило» даже не тело. Отозвалась та условная телесно-духовная сущность, которая вмещает в себя души отнюдь не людей, а существ совсем иного плана. Прочь от «одежд кожаных»! Вернемся, наденем снова!
Вперед! По странной, спиральной, светящейся дороге-тоннелю.
Говорят, где-то там, на другом его конце виден Свет. «Тот Свет».
Что же, поглядим...
След беглянки совсем свежий. Она была здесь совсем недавно. Значит, далеко не уйдет.
Вана резко ускоряется, одним мысленным рывком придавая себе дополнительную динамику. Теперь она выглядит со стороны как странная женщина-птица, закутанная в обтекаемый каплеобразный кокон из огромных крыльев цвета темного жемчуга. Ее силуэт кажется стремительной тенью на фоне загадочных, искрящихся, сияющих переливов стен пресловутого «тоннеля». Ее скорость впечатляет, и все же, несмотря на общее ощущение, что душа, за которой она мчится в этом странном пространстве, была здесь всего секунду или две тому назад, догнать ее никак не удается. Как будто душу-беглянку кто-то или что-то влечет к «тому» Свету, который уже виднеется там, вдалеке...
Вана прекрасно чувствует это странное пространство, и понимает, что такая бешеная скорость «улета» души ее юной подруги, ее Крестницы, ее Ксении вызвана неодолимым притяжением чего-то мощного, что явно находится там, за Гранью Сущего, за выходом из этого мистического «тоннеля» в пространство Света. «Того Света».
Все ясно. Это мощное и весьма избирательное, адресное притяжение фактически отделило душу Ксении от тела в ситуации, когда эта юная женщина потеряла сознание. Ее душу попросту украли. И пусть она, Вана, стала виновницей того странного состояния, в котором душа Ксении оказалась «подвешенной» на тоненькой нити между «этим» Миром и «тем», этот «побег» души был вызван отнюдь не ее действиями, не болью от жгучей лозы...
Душу Ксении действительно похитили, это очевидно.
Вана усмехается. Не дай Бог кому-то увидеть сейчас этот ее жестокий оскал. Не в добрый час «похититель» имел глупость тронуть ее юную подругу, ох не в добрый...
Она готова драться с ним за душу Ксении.
Нет, не то...
Она готова победить ту сущность, что посмела это сделать. Порвать ее на лоскуты. Испепелить. Рассеять на отдельные атомы.
Она вернет беглянку в ее тело, а потом...
А потом видно будет. Сейчас нужно догнать похищенную душу и отбить ее у похитителя. И она, Вана, это сделает. Без вариантов!
Вот она, Грань. Эта условная, чуть упругая преграда, отделяющая Путь из Мира Живых от Мира Ушедших. Земная женщина Наташа не могла и помыслить «дойти» до нее. Боевой Ангел Вана «пронизывает» эту Грань, почти не ощущая сопротивления, и оказывается...
Оказывается в светлом пространстве, в Небе, изысканного синего, отнюдь не пошлого «голубого» цвета. Под этим Небом раскинулись бескрайние леса, зеленые заросли, которые кое-где рассекаются извивами синих рек. Здесь было...
Здесь было все иначе.
Воздух, облака, даже цвета лесов под Небом были иными.
Нет, не то...
Они были настоящими.
Это не было похоже на «сновидческое пространство», послушное воле сновидца.
Это был Истинный Мир.
И Вана впервые ощутила, что она по-настоящему дома. Она развернула свои огромные крылья и парила, наслаждаясь удивительным чувством полета в этом Истинном Небе.
9.1. Ксения.
Начинающий Проводник.
В Пути.
Это случилось...
Как-то странно, неописуемо это случилось.
И ведь хотела запомнить этот момент.
Но не вышло.
Просто потому, что отвлеклась.
И было, знаешь ли, на что.
Была Боль. Ты орала как...
В общем, орала.
А потом, внезапно...
Боль отдалилась.
И ты уже не слышала ничего, кроме странного гула.
И не видела ничего, кроме странного тоннеля, так похожего на хорошо знакомый тебе тоннель, ведущий в Мир Дримленда, Страны Снов.
Только этот тоннель не искрился самоцветными блестками, а тускло сиял, каким-то живым светом.
Ты мчалась по нему, все быстрее и быстрее. И даже не улыбалась, а беззвучно хохотала, радуясь этому полету.
Потому, что Боль наконец-то закончилась.
Отыграла свою партию на твоем обнаженном теле и закончилась.
Стало точно так, как Он и обещал.
Свежо, легко и приятно.
Тебе.
И одна только мысль не дает покоя.
Бедная, бедная Наташа...
Поймешь ли ты меня, милая моя Фея Крестная...
И простишь ли...
9.2. Вана.
Боевой Ангел.
В Дороге.
...Все. Сто ударов. «Сотня от Феи Крестной».
Вот, девочка, ты получила все, чего так долго добивалась.
Теперь ты довольна? Радуйся.
Хотя...
Да нечему тут, откровенно говоря, радоваться.
Разве что тишине, после всех этих воплей.
Странной тишине.
Звенящей.
Напряженной.
ТИШИНЕ?!
Снова включаются чувства. Все разом.
И самое главное чувство.
Ощущение УЖАСА.
От этой странной тишины, в которой не слышно даже всхлипов...
Ксения?!
- Что с тобою, Ксения???!!! – Наташа кричит это даже не в отчаянии, нет. В каком-то ожидании отчаяния.
Нет ответа. Ни слова, ни стона, ни всхлипа. Обнаженная, исхлестанная прутьями юная женщина, не шевелясь, лежит на скамье.
Наташа бросилась на колени, сорвала с шеи нож-медальон, подарок Сергея, отточенный им «в бритву». Несколько взмахов «тигрового» клинка с отполированными «зубами», и от веревок осталось излохмаченное мочало.
Есть еще надежда на то, что это просто обморок. Нельзя, нельзя, нельзя было подаваться на уговоры этой храброй глупышки! Кому и что она хотела всем этим доказать?!
Наташа подхватывает Ксению на руки и укладывает ее на диван. Напоротая, красная с синим, кожа на спине, бедрах и ягодицах истерзанной девочки неприятно горячит руки, почти жжет их. Теперь эта воспаленная кожа соприкасается со скрипучей кожей дивана. Девочке должно быть от этого дико больно, но она на это никак не реагирует, даже не стонет.
Наташа лихорадочно пытается привести эту девочку в чувство. Ни хлесткие пощечины, ни растирания и прижимания ногтем особых акупунктурных точек не дают результата.
Лицо Ксении бледно странной, вернее уже страшной бледностью. Наташа прижимает у нее артерию на шее, и в ужасе не обнаруживает пульса.
Быстро! Непрямой массаж сердца. Особый, рваный ритм энергичных нажатий на грудную клетку. Резко! Еще!
Приложив ухо к груди юной женщины, Наташа пытается услышать биение ее сердца и...
Бесполезно. Сердце Ксении молчит.
Миг глухой боли и отчаяния. Мимолетная мысль: «За что?! В чем виновата эта хрупкая девочка? Почему она?».
Это стремительное горе оглушило и «выключило» земную, или условно земную женщину Наташу...
И оно же пробудило Вану. Все-таки, даже в «одеждах кожаных» она оставалась Ваной, Боевым Ангелом, пусть и воплощенным в этом грубом пространстве «земного бытия». И эта ее ипостась вела себя спокойно, холодно и расчетливо. Именно как Боевой Ангел, готовый к любым неприятностям и проблемам мистического толка.
Она знала, что смерть это трагедия только для существ из Мира Людей. Для Ангелов смерти не существует. А значит...
А значит, нужно отправиться вслед за убегающей душой, рвущейся из оков тела туда, в Свет. Туда, где заканчиваются все тревоги и страдания. Те самые страдания, которые эта несчастная девочка так хотела получить. И получила от рук своей Крестной, Наташи-Ваны. Той, которая приняла на себя ответственность за Жизнь и Счастье этой девочки, а принесла ей в итоге мучения и смерть...
Господи! Неужели она хотела...
Нет! Нет! Нет!
Это невозможно!
Не может искать «вечного покоя» юная женщина, искренне любящая и всеми любимая, уже вырванная ею, Ваной, один раз, из лап смерти, несколько месяцев назад, и только-только научившаяся ценить радости этого Мира!
Нет.
Это невозможно...
Значит?
Это случайность. Страшная, странная, идиотская случайность. И нет ничего фатального, ибо дни Ксении на этой Земле отнюдь не сочтены. Уж пресловутую «роковую обреченность», оставляющую совсем особое, специфическое ощущение, вроде резкого, чуть пряного аромата, она, Вана, почувствовала бы сразу, с первого дня их знакомства.
Не было у этой юной женщины никаких предпосылок к «ранней смерти», и быть не могло. И все, что случилось с Ксенией, это просто нелепая случайность. Нужно только отправиться вслед за ней и вернуть беглянку обратно! Бессмысленная, невозможная задача для человека. Но только не для Боевого Ангела!
Миг, всего один миг странной внутренней концентрации. А дальше...
Рефлекторный рывок куда-то «вверх». Всю необходимую последовательность действий «вспомнило» даже не тело. Отозвалась та условная телесно-духовная сущность, которая вмещает в себя души отнюдь не людей, а существ совсем иного плана. Прочь от «одежд кожаных»! Вернемся, наденем снова!
Вперед! По странной, спиральной, светящейся дороге-тоннелю.
Говорят, где-то там, на другом его конце виден Свет. «Тот Свет».
Что же, поглядим...
След беглянки совсем свежий. Она была здесь совсем недавно. Значит, далеко не уйдет.
Вана резко ускоряется, одним мысленным рывком придавая себе дополнительную динамику. Теперь она выглядит со стороны как странная женщина-птица, закутанная в обтекаемый каплеобразный кокон из огромных крыльев цвета темного жемчуга. Ее силуэт кажется стремительной тенью на фоне загадочных, искрящихся, сияющих переливов стен пресловутого «тоннеля». Ее скорость впечатляет, и все же, несмотря на общее ощущение, что душа, за которой она мчится в этом странном пространстве, была здесь всего секунду или две тому назад, догнать ее никак не удается. Как будто душу-беглянку кто-то или что-то влечет к «тому» Свету, который уже виднеется там, вдалеке...
Вана прекрасно чувствует это странное пространство, и понимает, что такая бешеная скорость «улета» души ее юной подруги, ее Крестницы, ее Ксении вызвана неодолимым притяжением чего-то мощного, что явно находится там, за Гранью Сущего, за выходом из этого мистического «тоннеля» в пространство Света. «Того Света».
Все ясно. Это мощное и весьма избирательное, адресное притяжение фактически отделило душу Ксении от тела в ситуации, когда эта юная женщина потеряла сознание. Ее душу попросту украли. И пусть она, Вана, стала виновницей того странного состояния, в котором душа Ксении оказалась «подвешенной» на тоненькой нити между «этим» Миром и «тем», этот «побег» души был вызван отнюдь не ее действиями, не болью от жгучей лозы...
Душу Ксении действительно похитили, это очевидно.
Вана усмехается. Не дай Бог кому-то увидеть сейчас этот ее жестокий оскал. Не в добрый час «похититель» имел глупость тронуть ее юную подругу, ох не в добрый...
Она готова драться с ним за душу Ксении.
Нет, не то...
Она готова победить ту сущность, что посмела это сделать. Порвать ее на лоскуты. Испепелить. Рассеять на отдельные атомы.
Она вернет беглянку в ее тело, а потом...
А потом видно будет. Сейчас нужно догнать похищенную душу и отбить ее у похитителя. И она, Вана, это сделает. Без вариантов!
Вот она, Грань. Эта условная, чуть упругая преграда, отделяющая Путь из Мира Живых от Мира Ушедших. Земная женщина Наташа не могла и помыслить «дойти» до нее. Боевой Ангел Вана «пронизывает» эту Грань, почти не ощущая сопротивления, и оказывается...
Оказывается в светлом пространстве, в Небе, изысканного синего, отнюдь не пошлого «голубого» цвета. Под этим Небом раскинулись бескрайние леса, зеленые заросли, которые кое-где рассекаются извивами синих рек. Здесь было...
Здесь было все иначе.
Воздух, облака, даже цвета лесов под Небом были иными.
Нет, не то...
Они были настоящими.
Это не было похоже на «сновидческое пространство», послушное воле сновидца.
Это был Истинный Мир.
И Вана впервые ощутила, что она по-настоящему дома. Она развернула свои огромные крылья и парила, наслаждаясь удивительным чувством полета в этом Истинном Небе.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 10. Игра за Гранью. Миттельшпиль. Середина
10.1. Ксения.
Проводник.
Дома.
Он сказал правду. Полет оказался легким и приятным. Тебя просто тянуло через пространство Его притяжение.
Оставалось только не сопротивляться этому влечению.
Отдаться в Его странную Власть.
Позволить Ему ввести себя в этот Истинный Мир, который устроен так, как Он пожелал.
Оставалось исполнить Его Волю.
Он ждал тебя на странной площадке перед оградой Сада. Эффектным жестом остановил твой стремительный полет, «подвесил» в воздухе. Заставил перекувыркнуться, взвизгнуть от восторга. А потом позволил тебе медленно снизиться с двадцатиметровой высоты и подхватил на руки, хохочущую, машущую ногами, в восторге от такого «воздушного цирка».
- Привет, Авва! – произнесла ты, когда он позволил тебе коснуться ногами поверхности этого Мира. Так похожего, и в то же время, так не похожего на твою Землю.
- Ксения! – Его улыбка как-то по-особому добра и покровительственно-нежна. – Наконец-то ты добралась! Ты справилась! Умница!
- Но я... – Ксения смущается. – Боюсь, что я совершенно бесталанная ученица. Я так ничего и не запомнила. Ты уверен, что я смогу это повторить? Без такого экстрима?
- Конечно, сможешь! – Его лицо улыбается, и ты понимаешь, что за Его улыбку ты горы свернешь. А потом, разберешь их по камушку, извлечешь лучшие самоцветы, и подаришь Ему, естественно, предварительно возвратив указанные горы на их законное место.
- Зачем? – Он искренне удивлен твоим восторженным мыслям. – Тебе не хватает драгоценностей? Прости, мне казалось, что ты к ним скорее равнодушна.
- Это все Тебе! – Ксения улыбается Ему.
- Оставь их, где лежат, - искренне советует Он. – Поверь, им там лучше. Да и мне как-то спокойнее.
- Хорошо, – ты послушная девочка, и вполне с Ним согласна. Сворачивать горы и делать прочее, суровое и решительное, во Имя Его, не будем. Не вопрос!
В смысле, ПОКА не будем!
10.2. Вана.
Боевой Ангел.
Дома и при исполнении.
Это было неописуемо. Она чуть не позабыла, зачем вообще она здесь оказалась. Но странное, сродни обонянию чувство, которым она ощущала «след» души-беглянки, заставило ее продолжить свой стремительный полет.
Воздух...
Этот воздух был невыразимо приятен. Вана просто купалась в нем. И ее полет был не просто стремителен, он сам по себе был изысканным удовольствием. Двигаясь в нужном направлении, она играла крыльями, наслаждаясь удивительным разнообразием своих возможных движений при полете в Истинном Небе. Шаловливо пикируя, взмывая с замедлением, переходя на горизонтали и снова ускоряясь, она почти не чувствовала тугого сопротивления, обычного для встречного потока на высокой скорости. Воздух плавными ласковыми волнами обтекал, обнимал ее. Она впадала в эйфорию от изысканного телесного восторга, и лететь хотелось все быстрее и быстрее.
След вел ее в сторону близкого горного массива, серовато-синие скалы которого то ли улыбались, то ли хмурились, выступая из синевато-зеленого пространства лесов. На склоне ближайшей горы виднелась странная площадка, плато, на правом краю которого, ближе к круче, рос лес, возможно, горные дубы и орешник. Чуть левее, в глубине этого плато, виднелся живописный трехэтажный дом с красной крышей, под которой притаилась мансарда. Светлые стены дома были густо увиты плющом. Вокруг дома, за решетчатой оградой, тоже увитой зеленью, был большой сад, полный цветущих деревьев. Идиллическое изящество этой картины пленяло сердце. Вана с восхищением подумала о том, кто умудрился выстроить этот изящный дом в столь интересном месте. Ей почему-то очень захотелось рассмотреть панораму Истинного Мира именно из окон этого дома, куда явно вел след, по которому она даже не «шла», а стремительно летела.
Вана перешла в пологое пике, и когда предполагаемая Цель ее путешествия была уже рядом, изящно затормозила, развернув свои огромные крылья с жемчужным отливом. Странно, но вопреки всем законам аэродинамики, она смогла погасить скорость без сложных фигур высшего пилотажа, фактически одним внутренним посылом, невысказанным желанием притормозить этот стремительный полет. Казалось, воздух, тот, который был ее стихией, сам, охотно и с удовольствием исполнил ее желание. Вана аккуратно приземлилась, сделала несколько шагов по живописному плато, складывая крылья за спиной, и огляделась по сторонам. Площадка, на которой она оказалась, была похожа на ровное травяное поле с аккуратно подстриженным газоном. Идеально для ее приземления. «Аэродром для Ангелов!» - почему-то подумалось ей.
Дальше этот Аэродром плавно переходил в чуть менее ухоженную поверхность, с травой почти по колено. А еще дальше виднелся увитый плющом забор, за которым был большой цветущий сад.
Этот Сад...
Сердце Ваны сладко замерло, а потом забилось сильно и ровно. И каждое биение ее ангельского сердца не говорило, а кричало: «Да! Да! Да!»
Это был тот самый Сад.
Сад, где все началось.
Не может быть...
Ксению похитил Хозяин этого Сада?!
Бред.
А то, что ты стоишь здесь, это не бред?
И, кстати, на минуточку, что это всерьез меняет в твоем Плане?
Просто интересно, как любит выражаться Крестный.
А ничего это не меняет. Просто все становится куда как проще. Достаточно поговорить с Хозяином, и все выяснится. И все будет правильно. Без вариантов.
Вана решительно шагнула вперед, подошла к вратам решетчатой ограды. Сквозь увитую плющом решетку, в глубине Сада виднелся Дом, в который вел след той самой беглянки, в погоню за которой она, Вана, отправилась. Потом, почему-то уже совсем несмело, протянула руку к ручке.
Дверь Врат послушно и бесшумно приоткрылась. Рука Ваны дрогнула, но она решительно распахнула Дверь в Сад, и шагнула через порог.
И окончательно почувствовала себя дома.
Каждый шаг по дорожке, вымощенной желтым кирпичом, рождал в ней ощущения восторга и сладкого томления.
Вот-вот! Сейчас! Что-то случится!
Цветущие деревья, между которыми вилась «Дорога из Желтого кирпича» («Так вот какая она на самом деле!» - подумала вдруг Вана), кружили ей голову весенними ароматами. В ее мыслях наступил странный покой. Никаких идей насчет «повоевать» у нее уже давно не осталось. Ибо здесь не с кем было воевать. Подобные мысли уже казались ей полным безумием. Здесь имело смысл, разве что, нижайше попросить о помощи. И, естественно, эту помощь получить. Без вариантов.
Мощеная садовая дорожка привела ее прямо к порогу Дома.
Простая некрашеная массивная дверь из мореного дуба.
Изящная витая ручка.
Так и просится, чтобы за нее потянули.
На себя.
Вана решительно исполнила молчаливое требование (именно требование!) этой Волшебной Двери. Взялась за дверную ручку и потянула ее на себя.
Дверь, естественно, отворилась, и охотно впустила ее в этот Дом.
И, естественно, ее там уже ждали.
10.1. Ксения.
Проводник.
Дома.
Он сказал правду. Полет оказался легким и приятным. Тебя просто тянуло через пространство Его притяжение.
Оставалось только не сопротивляться этому влечению.
Отдаться в Его странную Власть.
Позволить Ему ввести себя в этот Истинный Мир, который устроен так, как Он пожелал.
Оставалось исполнить Его Волю.
Он ждал тебя на странной площадке перед оградой Сада. Эффектным жестом остановил твой стремительный полет, «подвесил» в воздухе. Заставил перекувыркнуться, взвизгнуть от восторга. А потом позволил тебе медленно снизиться с двадцатиметровой высоты и подхватил на руки, хохочущую, машущую ногами, в восторге от такого «воздушного цирка».
- Привет, Авва! – произнесла ты, когда он позволил тебе коснуться ногами поверхности этого Мира. Так похожего, и в то же время, так не похожего на твою Землю.
- Ксения! – Его улыбка как-то по-особому добра и покровительственно-нежна. – Наконец-то ты добралась! Ты справилась! Умница!
- Но я... – Ксения смущается. – Боюсь, что я совершенно бесталанная ученица. Я так ничего и не запомнила. Ты уверен, что я смогу это повторить? Без такого экстрима?
- Конечно, сможешь! – Его лицо улыбается, и ты понимаешь, что за Его улыбку ты горы свернешь. А потом, разберешь их по камушку, извлечешь лучшие самоцветы, и подаришь Ему, естественно, предварительно возвратив указанные горы на их законное место.
- Зачем? – Он искренне удивлен твоим восторженным мыслям. – Тебе не хватает драгоценностей? Прости, мне казалось, что ты к ним скорее равнодушна.
- Это все Тебе! – Ксения улыбается Ему.
- Оставь их, где лежат, - искренне советует Он. – Поверь, им там лучше. Да и мне как-то спокойнее.
- Хорошо, – ты послушная девочка, и вполне с Ним согласна. Сворачивать горы и делать прочее, суровое и решительное, во Имя Его, не будем. Не вопрос!
В смысле, ПОКА не будем!
10.2. Вана.
Боевой Ангел.
Дома и при исполнении.
Это было неописуемо. Она чуть не позабыла, зачем вообще она здесь оказалась. Но странное, сродни обонянию чувство, которым она ощущала «след» души-беглянки, заставило ее продолжить свой стремительный полет.
Воздух...
Этот воздух был невыразимо приятен. Вана просто купалась в нем. И ее полет был не просто стремителен, он сам по себе был изысканным удовольствием. Двигаясь в нужном направлении, она играла крыльями, наслаждаясь удивительным разнообразием своих возможных движений при полете в Истинном Небе. Шаловливо пикируя, взмывая с замедлением, переходя на горизонтали и снова ускоряясь, она почти не чувствовала тугого сопротивления, обычного для встречного потока на высокой скорости. Воздух плавными ласковыми волнами обтекал, обнимал ее. Она впадала в эйфорию от изысканного телесного восторга, и лететь хотелось все быстрее и быстрее.
След вел ее в сторону близкого горного массива, серовато-синие скалы которого то ли улыбались, то ли хмурились, выступая из синевато-зеленого пространства лесов. На склоне ближайшей горы виднелась странная площадка, плато, на правом краю которого, ближе к круче, рос лес, возможно, горные дубы и орешник. Чуть левее, в глубине этого плато, виднелся живописный трехэтажный дом с красной крышей, под которой притаилась мансарда. Светлые стены дома были густо увиты плющом. Вокруг дома, за решетчатой оградой, тоже увитой зеленью, был большой сад, полный цветущих деревьев. Идиллическое изящество этой картины пленяло сердце. Вана с восхищением подумала о том, кто умудрился выстроить этот изящный дом в столь интересном месте. Ей почему-то очень захотелось рассмотреть панораму Истинного Мира именно из окон этого дома, куда явно вел след, по которому она даже не «шла», а стремительно летела.
Вана перешла в пологое пике, и когда предполагаемая Цель ее путешествия была уже рядом, изящно затормозила, развернув свои огромные крылья с жемчужным отливом. Странно, но вопреки всем законам аэродинамики, она смогла погасить скорость без сложных фигур высшего пилотажа, фактически одним внутренним посылом, невысказанным желанием притормозить этот стремительный полет. Казалось, воздух, тот, который был ее стихией, сам, охотно и с удовольствием исполнил ее желание. Вана аккуратно приземлилась, сделала несколько шагов по живописному плато, складывая крылья за спиной, и огляделась по сторонам. Площадка, на которой она оказалась, была похожа на ровное травяное поле с аккуратно подстриженным газоном. Идеально для ее приземления. «Аэродром для Ангелов!» - почему-то подумалось ей.
Дальше этот Аэродром плавно переходил в чуть менее ухоженную поверхность, с травой почти по колено. А еще дальше виднелся увитый плющом забор, за которым был большой цветущий сад.
Этот Сад...
Сердце Ваны сладко замерло, а потом забилось сильно и ровно. И каждое биение ее ангельского сердца не говорило, а кричало: «Да! Да! Да!»
Это был тот самый Сад.
Сад, где все началось.
Не может быть...
Ксению похитил Хозяин этого Сада?!
Бред.
А то, что ты стоишь здесь, это не бред?
И, кстати, на минуточку, что это всерьез меняет в твоем Плане?
Просто интересно, как любит выражаться Крестный.
А ничего это не меняет. Просто все становится куда как проще. Достаточно поговорить с Хозяином, и все выяснится. И все будет правильно. Без вариантов.
Вана решительно шагнула вперед, подошла к вратам решетчатой ограды. Сквозь увитую плющом решетку, в глубине Сада виднелся Дом, в который вел след той самой беглянки, в погоню за которой она, Вана, отправилась. Потом, почему-то уже совсем несмело, протянула руку к ручке.
Дверь Врат послушно и бесшумно приоткрылась. Рука Ваны дрогнула, но она решительно распахнула Дверь в Сад, и шагнула через порог.
И окончательно почувствовала себя дома.
Каждый шаг по дорожке, вымощенной желтым кирпичом, рождал в ней ощущения восторга и сладкого томления.
Вот-вот! Сейчас! Что-то случится!
Цветущие деревья, между которыми вилась «Дорога из Желтого кирпича» («Так вот какая она на самом деле!» - подумала вдруг Вана), кружили ей голову весенними ароматами. В ее мыслях наступил странный покой. Никаких идей насчет «повоевать» у нее уже давно не осталось. Ибо здесь не с кем было воевать. Подобные мысли уже казались ей полным безумием. Здесь имело смысл, разве что, нижайше попросить о помощи. И, естественно, эту помощь получить. Без вариантов.
Мощеная садовая дорожка привела ее прямо к порогу Дома.
Простая некрашеная массивная дверь из мореного дуба.
Изящная витая ручка.
Так и просится, чтобы за нее потянули.
На себя.
Вана решительно исполнила молчаливое требование (именно требование!) этой Волшебной Двери. Взялась за дверную ручку и потянула ее на себя.
Дверь, естественно, отворилась, и охотно впустила ее в этот Дом.
И, естественно, ее там уже ждали.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 11. Игра. Кульминация. Миттельшпиль. Ближе к...
11.1. Ксения.
Проводник.
В ожидании Событий.
- Смотри! – Авва указывает на странную точку, появившуюся в синем небе.
Вы стоите в комнате, гостиной этого удивительного Дома, на втором этаже, у распахнутого настежь окна, из которого открывается изумительный вид на изысканные в своей красоте пейзажи Истинного Мира.
- Это Наташа? – тебе интересно, что Он скажет.
- Она Боевой Ангел, и здесь ее зовут Вана! - многозначительно произносит Он, и ты согласно с Ним киваешь головой. Действительно, представить твою Фею Синеглазку летящей в синем небе со скоростью реактивного самолета тебе весьма затруднительно. Да, это действительно Вана! Это короткое энергичное имя очень подходит той, кто так стремительно приближается к Дому, из окна которого вы оба с интересом наблюдаете за ее полетом.
Женщина-Ангел полого пикирует, резко увеличиваясь в визуальных размерах, и красиво развернув сияющие жемчужными переливами серые крылья, на миг зависает в воздухе, полностью погасив скорость. Потом аккуратно приземляется на специальную площадку, где совсем недавно Авва поймал на лету тебя.
Вана делает несколько шагов и замирает, осматриваясь по сторонам. Ты готова долго любоваться ее изящной фигурой в полтора раза выше обычного человеческого роста, закутанной в переливающийся жемчужными оттенками серый струящийся шелк, с огромными серыми жемчужными крыльями, которые Фея Крестная красиво складывает за спиной. Издалека не видно черт ее лица, видны только золотые волосы до середины спины, да синий блеск ее глаз. Но ты понимаешь, что в этом загадочном образе Наташа-Вана еще красивее, чем в человеческом теле.
- Идем, - Авва трогает тебя за плечо. – Нам нужно пройти вниз. Я встречу ее за столом, на веранде. Так сказать, «попьем кофейку».
Он весело подмигнул тебе, и ты тоже улыбнулась Ему в ответ.
Вы спустились вниз по лестнице. Он указал тебе на комнату рядом с верандой, буквально через стенку.
- Сиди здесь и не высовывайся, - наставительно произнес Авва. – Помни все, что я тебе рассказал. И, что бы ни происходило, ни в коем случае не вмешивайся! Пожалуйста! Просто верь Мне, и все время помни, что все будет хорошо. Я об этом позабочусь!
- Хорошо! – это Слово тебе так приятно было повторить за Ним...
Ты произнесла его, ощущая в себе странное светлое чувство, абсолютное доверие ко всему, сказанному Им. Вошла в указанную комнату, которая оказалась кухней, с буфетом, полным разной изящной посуды, и притворила за собою дверь. А потом, уселась на табурет, стоявший возле кухонного стола, и стала внимательно слушать.
11.2. Вана.
Бунтовщица.
«В деле».
В глубине просторной застекленной веранды стоял ротанговый стол. Вокруг него расположились столь же экзотические стулья, почему-то три штуки. На столе стоял отполированный до зеркального блеска кофейник, явно серебряный. Рядом с ним находились три кофейные чашки изысканного костяного фарфора. А за столом...
За столом, закинув ногу на ногу, восседал уже визуально знакомый ей Субъект. В потертом джинсовом костюме, в зеленой бандане, длинные концы которой свисали у него до пояса, и в ковбойских сапогах.
Да-да! Тот самый бородатый Субъект, который так эффектно исчез у них на глазах этим летом, прямо посреди Невского проспекта.
- Ты звал меня, Авва, - тихо и торжественно произнесла Вана. – Я пришла. Располагай мною.
- Ты долго добиралась домой, Вана! – мягко улыбнувшись, ответил сей Субъект, известный под многими именами. Здесь, в этой книге, мы используем только некоторые из них. И часто называем Его тем именем, что использует наша Героиня. Ибо ей, в конце концов, виднее!
- Я в твоем распоряжении, - по-прежнему тихо сказала вошедшая. – Слушаю и повинуюсь!
- Так-таки и повинуешься? – несколько скептически произнес ее Собеседник, и заметил: – Мне казалось, что ты пришла сюда отнюдь не для того, чтобы служить мне. Скорее, для того, чтобы меня о чем-то попросить, или даже потребовать!
- Я шла к тому, кто... – Вана не договорила, и смущенно опустила свой взор. Потом, все же решившись, снова подняла на Собеседника свои прекрасные синие глаза. – Я хотела вернуть одну юную женщину, почти девочку, вернее ее душу, обратно в проявленный Мир. Я считала, что ее похитили, забрали ее душу в тот миг, когда она была без чувств. По моей вине...
- Да, именно ты виновата в том, что душа этой девочки оказалась между Мирами, - подтвердил ее Собеседник, - Но, что сделано, то сделано, назад не воротишь!
- Но она ни в чем не виновата! – Вана в ужасе уставилась на Собеседника. – Ведь ее сроки не вышли! Ей не суждено было умереть такой молодой! Это же несправедливо! Да и просто глупо! Глупая смерть!
- Глупо? – осуждающе произнес ее Собеседник. – А не глупо было идти на поводу у этой самой девочки? У ее безумных идей? Не глупо было всю дорогу поддерживать эти ее идеи, распаляя ее воображение, создавая у нее иллюзии, будто эти ужасные вещи, которые ты так изящно называешь «болевыми экспериментами», имеют в себе нечто значимое, загадочное и приятное? Не глупо было все время провоцировать ее на экстрим?
- Я виновата, Авва! – Вана полна искреннего раскаяния. – Я действительно увлеклась чувственными земными удовольствиями, запретными для большинства людей! Да, я создала у Ксении иллюзию того, что это все может быть приятно именно ей. Но... Я не хотела этого! Я просто хотела отвадить ее от всей этой жестокости!
- Ну да, ну да! – иронично произнес ее собеседник. – Ты хотела дать ей попробовать немного, совсем чуть-чуть, чтобы она отказалась от боли. Но неужели ты не видела, что этим все больше интригуешь эту несчастную девочку, распаляя ее фантазии и укрепляя ее в уверенности, будто все это чувственно, приятно и безопасно!
- Я не хотела... – Вана смотрит на Собеседника со слезами. - Я думала, что смогу заставить ее отказаться от этих глупостей!
- Глупостей? – Адресат ее слез неумолим. – Это она сама готовила и торжественно выкладывала инсталляцию из пяти сортов розог?! Чья это была глупость?
- Моя, Авва, - Вана склоняет голову, - но я думала...
- Ты думала? – Собеседник усмехается весьма недоброй улыбкой, не предвещающей ничего хорошего. – И о чем же ты думала, когда истязала ее этими розгами?
- Я хотела, чтобы она осознала... – Вана на секунду замолчала. Короткое рыдание прервало ее слова. Но она справилась с ним, сглотнула слезы и потом продолжила:
- Осознала, что на самом деле ей этого не нужно, и попросила пощады. Я бы немедленно прекратила эту жестокость. Клянусь тебе, я не желала ей смерти!
- И в итоге, ты выдала ей все то, что она хотела получить, причем в самой жестокой форме? – последовал какой-то холодно-безжалостный вопрос.
- Я надеялась... - Вана уже плачет, и ее голос вновь прерывается рыданиями.
- Я надеялась, что она все поймет... И все закончится... Гораздо раньше... И она больше не захочет...
- Все и закончилось, - подтвердил самым жестоким тоном ее Собеседник. – Ксения больше не обременяет своей тонкой и нежной душой материальный Мир. И уж, конечно, больше не сможет попросить у тебя крепкую порцию свежих розог! Ты рада этому факту?
- НЕТ!!! – Вана в рыданиях бросается перед ним на колени. – Я виновата во всем, одна я! Накажи меня, но прости Ксению! Верни ее обратно! Молю!!!
- Зачем? – холодно спрашивает ее Собеседник. – Чтобы она снова легла под жгучие прутья, с такой любовью приготовленные тобою?
- Она не виновата... – Вана сокрушенно качает головой. – Это все я...
- Только ты? Нет! Вы обе виновны! – сурово обличает ее тот, кто их вызвал в этот Дом. – Она, по твоему примеру, грешила чувственными наслаждениями. Ты забыла, что она с самого начала покушалась на самоубийство! И, в конце концов, добилась своего! Убила себя весьма жестоким способом, причем именно твоими руками! Своей глупостью она и тебя запятнала!
- Она не виновата... – Вана без сил стоит на коленях, отчаявшись донести до Собеседника свою правду, уже не питая никаких иллюзий, почти не имея надежды добиться от него Справедливости. – Ты не можешь быть таким жестоким...
- Я все могу, - с какой-то действительно жестокой улыбкой произносит ее Собеседник, Тот, кто действительно может ВСЕ. – И я охотно докажу тебе это!
- Я отвечаю за эту девочку, - странно, но слезы Ваны, блестящие на ее лице, уже не мешают ей видеть несправедливость ситуации. И она произносит твердым тоном, с какой-то отчаянной решимостью: - И я обязана ее защитить!
- Ну, так защити ее, - странным насмешливым тоном произносит Непобедимый. - Вот только от кого?
- От того, кто ей угрожает, - тихо произносит Вана, поднимается с колен и глядит, с откровенной неприязнью, на Того, кто спокойно пьет кофе.
Она, не стесняясь, «сканирует» Собеседника, и обнаруживает нечто странное. От Него не исходят особые эманации спокойствия и доброжелательной уверенности, которые отличают Его от всех остальных. Те самые эманации, которые когда-то вызывали благоговение Ваны, и желание исполнять Его волю. Их не было. Вернее, было нечто весьма отдаленно похожее на них, жалкая имитация, позорная, оскорбительная пародия. Нет, это не то, что отличает истинного Авву, а значит...
А значит, Похититель вовсе не тот, за кого себя выдает. И его деяние отнюдь не благое. И вполне достойно наказания.
Вана думает это, не таясь, откровенно, уверенная в том, что другая Сторона их жестокого диалога сейчас свободно читает ее мысли. И добавляет то, чего никогда бы не подумала в адрес Истинного Творца: «Берегись моего гнева!»
- Я непобедим, - усмехается Тот, кто всегда Побеждает, - а у тебя даже нет меча, чтобы на меня напасть. Зато у меня он есть!
Ее Собеседник красивым жестом указывает на стену, где висит странный меч в потертых ножнах с латунным прибором.
- Ты не Авва! – обвиняющим жестом указывает в Его сторону Вана. – Ты самозванец! Авва Всеблаг и Милосерден! Даже к грешникам!
В следующее мгновение она оказывается около меча и срывает его со стены.
Еще миг, и ножны отброшены, сине-зеленая сталь сияет у нее в руках. Меч, который она столь изящно выхватила, имеет несколько странный вид. Кривой, как ятаган, и странно раздвоенный на конце, как будто выщербленный.
- Красиво смотришься! – странно одобрительно усмехается Тот, кто ничего не боится. – И что будет дальше? Просто интересно...
- Верни Ксению! – Вана делает шаг к столу, направляя обнаженный сияющий клинок на Собеседника. – Ты самозванец! Ты не имеешь права распоряжаться ее Жизнью! Я буду ее защищать!
- Да, я сам себя призвал на это место, - многозначительно произнес Тот, кто ничего не скрывает, - так что можешь считать меня самозванцем. Я даже не буду возражать. И что же дальше? Что ты сделаешь, если я откажусь ее вернуть, просто не захочу ее отпустить с тобой?
- Я убью тебя, - тихо и как-то серьезно произнесла Вана, чуть повернув клинок, для лучшего визуального эффекта.
- Ужас, - усмехнулся Тот, кто сидит во главе стола, и добавил весьма ироничным тоном:
- Впрочем, весьма красивый ужас!
- Отпусти ее, - тихо произнесла Вана.
- Нет, Вана, - весьма серьезно отвечает Тот, кто Властвует. – Я и не подумаю ее отпускать.
- Тогда, умри, самозванец! – Вана взмахивает мечом в направлении совершенно спокойного бородача в зеленой бандане. Еще миг и...
11.1. Ксения.
Проводник.
В ожидании Событий.
- Смотри! – Авва указывает на странную точку, появившуюся в синем небе.
Вы стоите в комнате, гостиной этого удивительного Дома, на втором этаже, у распахнутого настежь окна, из которого открывается изумительный вид на изысканные в своей красоте пейзажи Истинного Мира.
- Это Наташа? – тебе интересно, что Он скажет.
- Она Боевой Ангел, и здесь ее зовут Вана! - многозначительно произносит Он, и ты согласно с Ним киваешь головой. Действительно, представить твою Фею Синеглазку летящей в синем небе со скоростью реактивного самолета тебе весьма затруднительно. Да, это действительно Вана! Это короткое энергичное имя очень подходит той, кто так стремительно приближается к Дому, из окна которого вы оба с интересом наблюдаете за ее полетом.
Женщина-Ангел полого пикирует, резко увеличиваясь в визуальных размерах, и красиво развернув сияющие жемчужными переливами серые крылья, на миг зависает в воздухе, полностью погасив скорость. Потом аккуратно приземляется на специальную площадку, где совсем недавно Авва поймал на лету тебя.
Вана делает несколько шагов и замирает, осматриваясь по сторонам. Ты готова долго любоваться ее изящной фигурой в полтора раза выше обычного человеческого роста, закутанной в переливающийся жемчужными оттенками серый струящийся шелк, с огромными серыми жемчужными крыльями, которые Фея Крестная красиво складывает за спиной. Издалека не видно черт ее лица, видны только золотые волосы до середины спины, да синий блеск ее глаз. Но ты понимаешь, что в этом загадочном образе Наташа-Вана еще красивее, чем в человеческом теле.
- Идем, - Авва трогает тебя за плечо. – Нам нужно пройти вниз. Я встречу ее за столом, на веранде. Так сказать, «попьем кофейку».
Он весело подмигнул тебе, и ты тоже улыбнулась Ему в ответ.
Вы спустились вниз по лестнице. Он указал тебе на комнату рядом с верандой, буквально через стенку.
- Сиди здесь и не высовывайся, - наставительно произнес Авва. – Помни все, что я тебе рассказал. И, что бы ни происходило, ни в коем случае не вмешивайся! Пожалуйста! Просто верь Мне, и все время помни, что все будет хорошо. Я об этом позабочусь!
- Хорошо! – это Слово тебе так приятно было повторить за Ним...
Ты произнесла его, ощущая в себе странное светлое чувство, абсолютное доверие ко всему, сказанному Им. Вошла в указанную комнату, которая оказалась кухней, с буфетом, полным разной изящной посуды, и притворила за собою дверь. А потом, уселась на табурет, стоявший возле кухонного стола, и стала внимательно слушать.
11.2. Вана.
Бунтовщица.
«В деле».
В глубине просторной застекленной веранды стоял ротанговый стол. Вокруг него расположились столь же экзотические стулья, почему-то три штуки. На столе стоял отполированный до зеркального блеска кофейник, явно серебряный. Рядом с ним находились три кофейные чашки изысканного костяного фарфора. А за столом...
За столом, закинув ногу на ногу, восседал уже визуально знакомый ей Субъект. В потертом джинсовом костюме, в зеленой бандане, длинные концы которой свисали у него до пояса, и в ковбойских сапогах.
Да-да! Тот самый бородатый Субъект, который так эффектно исчез у них на глазах этим летом, прямо посреди Невского проспекта.
- Ты звал меня, Авва, - тихо и торжественно произнесла Вана. – Я пришла. Располагай мною.
- Ты долго добиралась домой, Вана! – мягко улыбнувшись, ответил сей Субъект, известный под многими именами. Здесь, в этой книге, мы используем только некоторые из них. И часто называем Его тем именем, что использует наша Героиня. Ибо ей, в конце концов, виднее!
- Я в твоем распоряжении, - по-прежнему тихо сказала вошедшая. – Слушаю и повинуюсь!
- Так-таки и повинуешься? – несколько скептически произнес ее Собеседник, и заметил: – Мне казалось, что ты пришла сюда отнюдь не для того, чтобы служить мне. Скорее, для того, чтобы меня о чем-то попросить, или даже потребовать!
- Я шла к тому, кто... – Вана не договорила, и смущенно опустила свой взор. Потом, все же решившись, снова подняла на Собеседника свои прекрасные синие глаза. – Я хотела вернуть одну юную женщину, почти девочку, вернее ее душу, обратно в проявленный Мир. Я считала, что ее похитили, забрали ее душу в тот миг, когда она была без чувств. По моей вине...
- Да, именно ты виновата в том, что душа этой девочки оказалась между Мирами, - подтвердил ее Собеседник, - Но, что сделано, то сделано, назад не воротишь!
- Но она ни в чем не виновата! – Вана в ужасе уставилась на Собеседника. – Ведь ее сроки не вышли! Ей не суждено было умереть такой молодой! Это же несправедливо! Да и просто глупо! Глупая смерть!
- Глупо? – осуждающе произнес ее Собеседник. – А не глупо было идти на поводу у этой самой девочки? У ее безумных идей? Не глупо было всю дорогу поддерживать эти ее идеи, распаляя ее воображение, создавая у нее иллюзии, будто эти ужасные вещи, которые ты так изящно называешь «болевыми экспериментами», имеют в себе нечто значимое, загадочное и приятное? Не глупо было все время провоцировать ее на экстрим?
- Я виновата, Авва! – Вана полна искреннего раскаяния. – Я действительно увлеклась чувственными земными удовольствиями, запретными для большинства людей! Да, я создала у Ксении иллюзию того, что это все может быть приятно именно ей. Но... Я не хотела этого! Я просто хотела отвадить ее от всей этой жестокости!
- Ну да, ну да! – иронично произнес ее собеседник. – Ты хотела дать ей попробовать немного, совсем чуть-чуть, чтобы она отказалась от боли. Но неужели ты не видела, что этим все больше интригуешь эту несчастную девочку, распаляя ее фантазии и укрепляя ее в уверенности, будто все это чувственно, приятно и безопасно!
- Я не хотела... – Вана смотрит на Собеседника со слезами. - Я думала, что смогу заставить ее отказаться от этих глупостей!
- Глупостей? – Адресат ее слез неумолим. – Это она сама готовила и торжественно выкладывала инсталляцию из пяти сортов розог?! Чья это была глупость?
- Моя, Авва, - Вана склоняет голову, - но я думала...
- Ты думала? – Собеседник усмехается весьма недоброй улыбкой, не предвещающей ничего хорошего. – И о чем же ты думала, когда истязала ее этими розгами?
- Я хотела, чтобы она осознала... – Вана на секунду замолчала. Короткое рыдание прервало ее слова. Но она справилась с ним, сглотнула слезы и потом продолжила:
- Осознала, что на самом деле ей этого не нужно, и попросила пощады. Я бы немедленно прекратила эту жестокость. Клянусь тебе, я не желала ей смерти!
- И в итоге, ты выдала ей все то, что она хотела получить, причем в самой жестокой форме? – последовал какой-то холодно-безжалостный вопрос.
- Я надеялась... - Вана уже плачет, и ее голос вновь прерывается рыданиями.
- Я надеялась, что она все поймет... И все закончится... Гораздо раньше... И она больше не захочет...
- Все и закончилось, - подтвердил самым жестоким тоном ее Собеседник. – Ксения больше не обременяет своей тонкой и нежной душой материальный Мир. И уж, конечно, больше не сможет попросить у тебя крепкую порцию свежих розог! Ты рада этому факту?
- НЕТ!!! – Вана в рыданиях бросается перед ним на колени. – Я виновата во всем, одна я! Накажи меня, но прости Ксению! Верни ее обратно! Молю!!!
- Зачем? – холодно спрашивает ее Собеседник. – Чтобы она снова легла под жгучие прутья, с такой любовью приготовленные тобою?
- Она не виновата... – Вана сокрушенно качает головой. – Это все я...
- Только ты? Нет! Вы обе виновны! – сурово обличает ее тот, кто их вызвал в этот Дом. – Она, по твоему примеру, грешила чувственными наслаждениями. Ты забыла, что она с самого начала покушалась на самоубийство! И, в конце концов, добилась своего! Убила себя весьма жестоким способом, причем именно твоими руками! Своей глупостью она и тебя запятнала!
- Она не виновата... – Вана без сил стоит на коленях, отчаявшись донести до Собеседника свою правду, уже не питая никаких иллюзий, почти не имея надежды добиться от него Справедливости. – Ты не можешь быть таким жестоким...
- Я все могу, - с какой-то действительно жестокой улыбкой произносит ее Собеседник, Тот, кто действительно может ВСЕ. – И я охотно докажу тебе это!
- Я отвечаю за эту девочку, - странно, но слезы Ваны, блестящие на ее лице, уже не мешают ей видеть несправедливость ситуации. И она произносит твердым тоном, с какой-то отчаянной решимостью: - И я обязана ее защитить!
- Ну, так защити ее, - странным насмешливым тоном произносит Непобедимый. - Вот только от кого?
- От того, кто ей угрожает, - тихо произносит Вана, поднимается с колен и глядит, с откровенной неприязнью, на Того, кто спокойно пьет кофе.
Она, не стесняясь, «сканирует» Собеседника, и обнаруживает нечто странное. От Него не исходят особые эманации спокойствия и доброжелательной уверенности, которые отличают Его от всех остальных. Те самые эманации, которые когда-то вызывали благоговение Ваны, и желание исполнять Его волю. Их не было. Вернее, было нечто весьма отдаленно похожее на них, жалкая имитация, позорная, оскорбительная пародия. Нет, это не то, что отличает истинного Авву, а значит...
А значит, Похититель вовсе не тот, за кого себя выдает. И его деяние отнюдь не благое. И вполне достойно наказания.
Вана думает это, не таясь, откровенно, уверенная в том, что другая Сторона их жестокого диалога сейчас свободно читает ее мысли. И добавляет то, чего никогда бы не подумала в адрес Истинного Творца: «Берегись моего гнева!»
- Я непобедим, - усмехается Тот, кто всегда Побеждает, - а у тебя даже нет меча, чтобы на меня напасть. Зато у меня он есть!
Ее Собеседник красивым жестом указывает на стену, где висит странный меч в потертых ножнах с латунным прибором.
- Ты не Авва! – обвиняющим жестом указывает в Его сторону Вана. – Ты самозванец! Авва Всеблаг и Милосерден! Даже к грешникам!
В следующее мгновение она оказывается около меча и срывает его со стены.
Еще миг, и ножны отброшены, сине-зеленая сталь сияет у нее в руках. Меч, который она столь изящно выхватила, имеет несколько странный вид. Кривой, как ятаган, и странно раздвоенный на конце, как будто выщербленный.
- Красиво смотришься! – странно одобрительно усмехается Тот, кто ничего не боится. – И что будет дальше? Просто интересно...
- Верни Ксению! – Вана делает шаг к столу, направляя обнаженный сияющий клинок на Собеседника. – Ты самозванец! Ты не имеешь права распоряжаться ее Жизнью! Я буду ее защищать!
- Да, я сам себя призвал на это место, - многозначительно произнес Тот, кто ничего не скрывает, - так что можешь считать меня самозванцем. Я даже не буду возражать. И что же дальше? Что ты сделаешь, если я откажусь ее вернуть, просто не захочу ее отпустить с тобой?
- Я убью тебя, - тихо и как-то серьезно произнесла Вана, чуть повернув клинок, для лучшего визуального эффекта.
- Ужас, - усмехнулся Тот, кто сидит во главе стола, и добавил весьма ироничным тоном:
- Впрочем, весьма красивый ужас!
- Отпусти ее, - тихо произнесла Вана.
- Нет, Вана, - весьма серьезно отвечает Тот, кто Властвует. – Я и не подумаю ее отпускать.
- Тогда, умри, самозванец! – Вана взмахивает мечом в направлении совершенно спокойного бородача в зеленой бандане. Еще миг и...
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 12. Игра. Миттельшпиль. Окончание. Те же, и еще
12.1. Ксения.
Проводник.
В эмоциях.
Да, уж!
Досталось Фее Крестной «на орехи»!
И ведь как все было убедительно!
Все же Авва, действительно, Лучший из хитрецов!
И ведь даже ты почти поверила, хотя и была в курсе того, что произойдет!
Как тебе хотелось выскочить из-за двери, заслонить собою Наташу, Вану, Ангела, Женщину, Фею, подругу...
Не важно...
Заслонить ее собою, когда...
Но Авва, как всегда, оказался на высоте. Вмешался, указав каждому на его место.
А потом раздал «награды и наказания» самым причудливым образом.
И ведь не поспоришь, Он всегда ПРАВ!
12.2. Вана.
Бунтовщица.
В шоке.
Внезапно, мизансцена спектакля резко меняется.
Раздается мелодичный звон металла, и сине-зеленый Меч Ваны замирает в воздухе, остановленный двумя скрещенными клинками, иссиня-черным и ярко-белым.
Темный клинок держит обеими руками странный субъект, стоящий ошуюю Того, кто так и не испугался. Это брюнет, с каким-то удивительно насмешливым выражением изящных черт лица, смеющийся жесткой ироничной улыбкой, с кожей, даже не темной, а «светящейся» темным. Его огромные темные крылья тоже распространяют вокруг что-то похожее на темное сияние.
Одесную Того, кто по-прежнему смел, «нарисовался» антипод «темного» Защитника. Весь в светлом, со светлыми крыльями ничуть не меньшего размера, в сияющих светом одеждах и с белокурыми волосами, с весьма гневным выражением светлого лица, вернее даже лика. Со светлым клинком в руках, который он поднял и держит зеркально своему товарищу.
- Люций?! – возмущенным тоном вопрошает «светлый» Защитник. – Как посмел ты, Нечистый Дух, явиться сюда и оскорбить своим присутствием Творца Вселенной?!
- Мик?! – ироничным, и даже несколько ехидным тоном задал встречный вопрос его давний оппонент. – А ты что тут делаешь? Тебя же вроде не звали! Кстати, Авва, привет тебе! – он преувеличенно вежливо, но все же весьма символически поклонился Тому, кто по-прежнему совершенно спокойно пил кофе. В ответ он получил весьма вежливую ответную улыбку.
- Прости, Всеблагий! Привет тебе! – его светловолосый партнер по «фехтовальной защите» тоже поклонился сидящему за столом и тоже получил в ответ вежливую улыбку.
- Вы оба здесь?! – Вана в шоке. - Так значит...
- На счет «три»! – подмигивает «Светлому» его «Темный» собеседник и, не ожидая ответа, «командует»:
- Раз, два, три!
Оба Защитника Небесного Властителя синхронными резкими движениями отбрасывают меч Ваны. Она с трудом удерживает его в руке. А потом, внезапно падает на колени. Меч, который она по-прежнему сжимает в руке, опускается раздвоенным концом на пол. Она склоняет голову в полной покорности Воле Того, кто по-прежнему сидит за столом. Ее роскошные серые крылья, сияющий живой жемчуг, бессильно свисая, устилают пол за ее спиной.
- Ну что, мой светлый друг, - весьма иронично произносит обладатель темных крыльев, - Как мы с тобой оценим эту возмутительную выходку с применением особо опасного холодного оружия?
- Она попрала все Нормы и Правила! Преступила все Законы! - возмущенно воскликнул его «Светлый» коллега по «Крылатому Воинству», эффектно изобразив свои эмоции возмущенным взмахом светлых крыльев. – Она достойна презрения, уничтожения и забвения ее имени на веки вечные!
- Заметь, я даже в кои-то веки с тобою не спорю! – согласился с его весьма эмоциональной оценкой «Предводитель Тьмы», - Кстати, заметь, эта Серая Дамочка (сей эпитет «Темный» произнес одновременно иронично и как-то уважительно) умудрилась заткнуть за пояс в своем непотребстве даже меня! Я-то всю дорогу веду себя вполне прилично! Да, я критически отношусь к Человечеству в целом и к отдельным представителям Рода Человеческого в частности. Да, я не упускаю случая продемонстрировать его ущербность. В конце концов, я даже способен настучать тебе по физиономии, мой милый друг! Ну, это так, в порядке душевного общения! Но поднять, даже не руку, а Меч на самого Творца?! Этого я и помыслить никогда не мог! Ибо тебя, Авва, я всегда люблю и уважаю!
- I’m Happy! – весьма иронично произнес в ответ Тот, кого Уважает даже «Владыка Ада».
- Ну что, «на мечи» ее? – «Темный» Архангел эффектно взмахнул своим клинком, исторгающим тьму.
- «На мечи»! – в полном согласии со своим «Темным» антагонистом, сурово произнес «Светлый» Архангел. И столь же эффектно взмахнул клинком, испускающим свет.
- Мик! – улыбнулся хищной улыбкой «Темный», нацелив на Вану свой меч, который даже «запел» в предвкушении Ангельской крови.
- Люций! – согласно с ним направил острие меча на покорную, коленопреклоненную, почти съежившуюся на полу жертву его «Светлый» коллега.
- Стоять на месте! – прозвучал негромкий голос Бородача в зеленой бандане.
- Всеблагий? – удивленно вопросил «Светлый».
- Авва? – столь же удивленным тоном выразил свое неудовольствие «Темный».
- Оба на место! – продолжил из-за стола негромким, но властным голосом Бородач. И весьма строгим тоном добавил:
- Кто здесь достоин награды или наказания, решаю я и только я. Это не ваше дело. Оставьте ее!
Оба клинка, и меч «Светлого», и подобное оружие «Темного», немедленно вернулись в ножны, которые у каждого из столь внезапно явившихся Архангелов висели на поясах, у одного на левом боку, у другого на правом.
Сами Архангелы повернулись лицом к Тому, кто приказывает.
- Оставить, так оставить, не вопрос! – «Темный» хитро прищурился. – Кстати, Авва! К вопросу о наградах и наказаниях. В том, как наказывать эту Дамочку, дело, конечно, Твое. Но вот насчет награды, это нас касается очень даже непосредственно. Как-никак, отличились именно мы, а не кто-то другой! Ты мог хотя бы «поляну накрыть». Так сказать, в честь спасения Тебя Любимого (он так и произнес это, одновременно, и весьма иронично, и с БОЛЬШИХ букв!).
- Ну... Да... – поддержал своего «коллегу» «Светлый». – Я, тоже, полагаю, что...
- А вы оба наглецы! – Тот, кто никогда не сердится, широко улыбнулся.
- Ага! – радостно подтвердил «Темный». – И совсем не стесняемся!
- Ведомы тебе мысли наши, Всеблагий! – по-своему обозначил согласие с Тем, кто все понимает, «Светлый».
- Добро! – с улыбкой согласился Тот, кто щедр, и добавил. – Только у меня ничего нет. Кроме кофе.
- Лучшего кофе в Мироздании! – льстиво подмигнул Люций и, не дожидаясь конкретного предложения, уселся за стол.
Мик, с несколько ханжеским выражением лица возвел очи горе (наверное, чисто рефлекторно, ибо, вообще-то истинный Адресат его безмолвных извинений находился прямо напротив него!) и шустро протопал к соседнему стулу.
Коленопреклоненная Вана осталась на том самом месте, где карающие мечи ее «темного» и «светлого» коллег были остановлены суровым окриком Творца Вселенной. Она по-прежнему сжимала в правой руке меч, и его клинок касался пола.
Впрочем, тех, кто был за столом это, почему-то, нисколько не беспокоило.
А потом те, кто сидел за столом, пили кофе, налитый им Хозяином Дома. Люций делал маленькие глотки из переданной ему Творцом маленькой чашки костяного фарфора, с торжествующей хулиганской улыбкой, которая, почему-то иногда становилась то чуть стеснительной, то чуть-чуть благоговейной. Наверное, каждый прикалывается по-своему!
Мик пил кофе из такой же чашки, сопровождая сие гастрономическое действо чем-то вроде молчаливых благодарственных молитв. Из серии: «Официальный курс Благодати на сегодня: один глоток – одна молитва». Соответственно, кофе он пил не торопясь, обстоятельно, с весьма благообразным выражением светлого... нет, не лица, а лика.
Все это очередное Действо (которое уже подряд за этот странный, в Высшей степени странный День!) продолжалось томительно долго, ибо «темный» пил кофе совсем крохотными глоточками, комично смакуя его. В целом, темп поглощения сего редкого (скорее даже уникального!) напитка с его стороны был удивительно синхронизован с темпами, которыми употреблял аналогичный раритет его «светлый» коллега.
Наконец, оба Ангела, и «Светлый, и «Темный», завершили свою затянувшуюся дегустацию. После чего Тот, кто отличается сугубым Гостеприимством, мягко улыбнулся, откровенно намекая на завершение «кофейной церемонии».
- Довольны? – спросил Он, имея ввиду моральное удовлетворение своих «спасителей».
Оба молча кивнули, причем Люций скорчил забавно-просительную гримасу, как бы вопрошающую: «И это ВСЕ???!!!», а Мик сделал примерно то же самое с поправкой на благообразность вместо прикола.
Тот, кто бесконечно Справедлив, порылся в кармане и достал оттуда две конфеты в совершенно одинаковых фантиках. Потом обеими руками протянул их своим визави. Правой рукой – Мику, левой рукой – Люцию. Те с одинаковыми, искренне благодарными улыбками приняли у Творца все испрошенное их эффектными пантомимами.
- Я Вас не задерживаю! – с мягкой улыбкой произнес Тот, кто бесконечно терпелив и, видя их не слишком довольные лица, добавил в адрес своих «спасителей» явно ожидаемые ими слова:
- Благодарю за Службу!
«Темный» Ангел кивнул и, поднявшись, низко склонился в несколько комичном поклоне. При этом Люций, явно отработанным движением левой руки, аккуратно прихватил со стола чашку и спрятал ее в широком рукаве своей длинной одежды, изготовленной из особой, светящейся темным ткани.
Хозяин стола сделал вид, что ничего не заметил.
«Светлый» Ангел поднялся и тоже поклонился. Жест, которым он «увел» со стола свою чашку был не столь эффектен. Его правая рука несколько раз замирала над ней, как будто он все боялся повторить изящный жест своего вечного антагониста. Потом, наконец, воспользовавшись тем, что Тот, кто все понимает, принципиально отвел свой взгляд чуть в сторону, Мик суетливо схватил ее со стола, едва не выронив, и засунул ее в рукав своих сияющих одежд. И тоже откланялся. Видно было, как он неловко держит под своей светлой одеждой чашку, которая судя по всему, была для него, как и для его оппонента по «Ангельским спорам», бесконечно дорога как память обо всем произошедшем.
Естественно, Владыка Вселенной снисходительно предпочел не заметить его забавной эскапады.
- А теперь будьте любезны удалиться отсюда! – произнес негромким, но властным голосом Бородач. И многозначительно добавил:
- Оба!
- Слушаю и исполняю! – величественно кивнул головой «Светлый» Архангел и исчез.
- Слушаю и хулиганю! – иронично отрапортовал «Темный» Архангел, подмигнул Творцу, хихикнул, еще раз взглянув на коленопреклоненную Вану, и тоже избавил их от своего несколько утомительного присутствия.
- Слушаю и повинуюсь, - тихо-тихо прошептала полумертвая от стыда Вана.
- Уже неплохо, - отреагировал на ее фразу Тот, кто так и не испугался.
А потом... Как-то мягко улыбнулся и, чуть-чуть повысив голос, произнес:
- Ксения! Можешь войти! Все уже утряслось!
- Да, Авва! – раздался веселый голос из-за дверей, ведущих вглубь Дома.
12.1. Ксения.
Проводник.
В эмоциях.
Да, уж!
Досталось Фее Крестной «на орехи»!
И ведь как все было убедительно!
Все же Авва, действительно, Лучший из хитрецов!
И ведь даже ты почти поверила, хотя и была в курсе того, что произойдет!
Как тебе хотелось выскочить из-за двери, заслонить собою Наташу, Вану, Ангела, Женщину, Фею, подругу...
Не важно...
Заслонить ее собою, когда...
Но Авва, как всегда, оказался на высоте. Вмешался, указав каждому на его место.
А потом раздал «награды и наказания» самым причудливым образом.
И ведь не поспоришь, Он всегда ПРАВ!
12.2. Вана.
Бунтовщица.
В шоке.
Внезапно, мизансцена спектакля резко меняется.
Раздается мелодичный звон металла, и сине-зеленый Меч Ваны замирает в воздухе, остановленный двумя скрещенными клинками, иссиня-черным и ярко-белым.
Темный клинок держит обеими руками странный субъект, стоящий ошуюю Того, кто так и не испугался. Это брюнет, с каким-то удивительно насмешливым выражением изящных черт лица, смеющийся жесткой ироничной улыбкой, с кожей, даже не темной, а «светящейся» темным. Его огромные темные крылья тоже распространяют вокруг что-то похожее на темное сияние.
Одесную Того, кто по-прежнему смел, «нарисовался» антипод «темного» Защитника. Весь в светлом, со светлыми крыльями ничуть не меньшего размера, в сияющих светом одеждах и с белокурыми волосами, с весьма гневным выражением светлого лица, вернее даже лика. Со светлым клинком в руках, который он поднял и держит зеркально своему товарищу.
- Люций?! – возмущенным тоном вопрошает «светлый» Защитник. – Как посмел ты, Нечистый Дух, явиться сюда и оскорбить своим присутствием Творца Вселенной?!
- Мик?! – ироничным, и даже несколько ехидным тоном задал встречный вопрос его давний оппонент. – А ты что тут делаешь? Тебя же вроде не звали! Кстати, Авва, привет тебе! – он преувеличенно вежливо, но все же весьма символически поклонился Тому, кто по-прежнему совершенно спокойно пил кофе. В ответ он получил весьма вежливую ответную улыбку.
- Прости, Всеблагий! Привет тебе! – его светловолосый партнер по «фехтовальной защите» тоже поклонился сидящему за столом и тоже получил в ответ вежливую улыбку.
- Вы оба здесь?! – Вана в шоке. - Так значит...
- На счет «три»! – подмигивает «Светлому» его «Темный» собеседник и, не ожидая ответа, «командует»:
- Раз, два, три!
Оба Защитника Небесного Властителя синхронными резкими движениями отбрасывают меч Ваны. Она с трудом удерживает его в руке. А потом, внезапно падает на колени. Меч, который она по-прежнему сжимает в руке, опускается раздвоенным концом на пол. Она склоняет голову в полной покорности Воле Того, кто по-прежнему сидит за столом. Ее роскошные серые крылья, сияющий живой жемчуг, бессильно свисая, устилают пол за ее спиной.
- Ну что, мой светлый друг, - весьма иронично произносит обладатель темных крыльев, - Как мы с тобой оценим эту возмутительную выходку с применением особо опасного холодного оружия?
- Она попрала все Нормы и Правила! Преступила все Законы! - возмущенно воскликнул его «Светлый» коллега по «Крылатому Воинству», эффектно изобразив свои эмоции возмущенным взмахом светлых крыльев. – Она достойна презрения, уничтожения и забвения ее имени на веки вечные!
- Заметь, я даже в кои-то веки с тобою не спорю! – согласился с его весьма эмоциональной оценкой «Предводитель Тьмы», - Кстати, заметь, эта Серая Дамочка (сей эпитет «Темный» произнес одновременно иронично и как-то уважительно) умудрилась заткнуть за пояс в своем непотребстве даже меня! Я-то всю дорогу веду себя вполне прилично! Да, я критически отношусь к Человечеству в целом и к отдельным представителям Рода Человеческого в частности. Да, я не упускаю случая продемонстрировать его ущербность. В конце концов, я даже способен настучать тебе по физиономии, мой милый друг! Ну, это так, в порядке душевного общения! Но поднять, даже не руку, а Меч на самого Творца?! Этого я и помыслить никогда не мог! Ибо тебя, Авва, я всегда люблю и уважаю!
- I’m Happy! – весьма иронично произнес в ответ Тот, кого Уважает даже «Владыка Ада».
- Ну что, «на мечи» ее? – «Темный» Архангел эффектно взмахнул своим клинком, исторгающим тьму.
- «На мечи»! – в полном согласии со своим «Темным» антагонистом, сурово произнес «Светлый» Архангел. И столь же эффектно взмахнул клинком, испускающим свет.
- Мик! – улыбнулся хищной улыбкой «Темный», нацелив на Вану свой меч, который даже «запел» в предвкушении Ангельской крови.
- Люций! – согласно с ним направил острие меча на покорную, коленопреклоненную, почти съежившуюся на полу жертву его «Светлый» коллега.
- Стоять на месте! – прозвучал негромкий голос Бородача в зеленой бандане.
- Всеблагий? – удивленно вопросил «Светлый».
- Авва? – столь же удивленным тоном выразил свое неудовольствие «Темный».
- Оба на место! – продолжил из-за стола негромким, но властным голосом Бородач. И весьма строгим тоном добавил:
- Кто здесь достоин награды или наказания, решаю я и только я. Это не ваше дело. Оставьте ее!
Оба клинка, и меч «Светлого», и подобное оружие «Темного», немедленно вернулись в ножны, которые у каждого из столь внезапно явившихся Архангелов висели на поясах, у одного на левом боку, у другого на правом.
Сами Архангелы повернулись лицом к Тому, кто приказывает.
- Оставить, так оставить, не вопрос! – «Темный» хитро прищурился. – Кстати, Авва! К вопросу о наградах и наказаниях. В том, как наказывать эту Дамочку, дело, конечно, Твое. Но вот насчет награды, это нас касается очень даже непосредственно. Как-никак, отличились именно мы, а не кто-то другой! Ты мог хотя бы «поляну накрыть». Так сказать, в честь спасения Тебя Любимого (он так и произнес это, одновременно, и весьма иронично, и с БОЛЬШИХ букв!).
- Ну... Да... – поддержал своего «коллегу» «Светлый». – Я, тоже, полагаю, что...
- А вы оба наглецы! – Тот, кто никогда не сердится, широко улыбнулся.
- Ага! – радостно подтвердил «Темный». – И совсем не стесняемся!
- Ведомы тебе мысли наши, Всеблагий! – по-своему обозначил согласие с Тем, кто все понимает, «Светлый».
- Добро! – с улыбкой согласился Тот, кто щедр, и добавил. – Только у меня ничего нет. Кроме кофе.
- Лучшего кофе в Мироздании! – льстиво подмигнул Люций и, не дожидаясь конкретного предложения, уселся за стол.
Мик, с несколько ханжеским выражением лица возвел очи горе (наверное, чисто рефлекторно, ибо, вообще-то истинный Адресат его безмолвных извинений находился прямо напротив него!) и шустро протопал к соседнему стулу.
Коленопреклоненная Вана осталась на том самом месте, где карающие мечи ее «темного» и «светлого» коллег были остановлены суровым окриком Творца Вселенной. Она по-прежнему сжимала в правой руке меч, и его клинок касался пола.
Впрочем, тех, кто был за столом это, почему-то, нисколько не беспокоило.
А потом те, кто сидел за столом, пили кофе, налитый им Хозяином Дома. Люций делал маленькие глотки из переданной ему Творцом маленькой чашки костяного фарфора, с торжествующей хулиганской улыбкой, которая, почему-то иногда становилась то чуть стеснительной, то чуть-чуть благоговейной. Наверное, каждый прикалывается по-своему!
Мик пил кофе из такой же чашки, сопровождая сие гастрономическое действо чем-то вроде молчаливых благодарственных молитв. Из серии: «Официальный курс Благодати на сегодня: один глоток – одна молитва». Соответственно, кофе он пил не торопясь, обстоятельно, с весьма благообразным выражением светлого... нет, не лица, а лика.
Все это очередное Действо (которое уже подряд за этот странный, в Высшей степени странный День!) продолжалось томительно долго, ибо «темный» пил кофе совсем крохотными глоточками, комично смакуя его. В целом, темп поглощения сего редкого (скорее даже уникального!) напитка с его стороны был удивительно синхронизован с темпами, которыми употреблял аналогичный раритет его «светлый» коллега.
Наконец, оба Ангела, и «Светлый, и «Темный», завершили свою затянувшуюся дегустацию. После чего Тот, кто отличается сугубым Гостеприимством, мягко улыбнулся, откровенно намекая на завершение «кофейной церемонии».
- Довольны? – спросил Он, имея ввиду моральное удовлетворение своих «спасителей».
Оба молча кивнули, причем Люций скорчил забавно-просительную гримасу, как бы вопрошающую: «И это ВСЕ???!!!», а Мик сделал примерно то же самое с поправкой на благообразность вместо прикола.
Тот, кто бесконечно Справедлив, порылся в кармане и достал оттуда две конфеты в совершенно одинаковых фантиках. Потом обеими руками протянул их своим визави. Правой рукой – Мику, левой рукой – Люцию. Те с одинаковыми, искренне благодарными улыбками приняли у Творца все испрошенное их эффектными пантомимами.
- Я Вас не задерживаю! – с мягкой улыбкой произнес Тот, кто бесконечно терпелив и, видя их не слишком довольные лица, добавил в адрес своих «спасителей» явно ожидаемые ими слова:
- Благодарю за Службу!
«Темный» Ангел кивнул и, поднявшись, низко склонился в несколько комичном поклоне. При этом Люций, явно отработанным движением левой руки, аккуратно прихватил со стола чашку и спрятал ее в широком рукаве своей длинной одежды, изготовленной из особой, светящейся темным ткани.
Хозяин стола сделал вид, что ничего не заметил.
«Светлый» Ангел поднялся и тоже поклонился. Жест, которым он «увел» со стола свою чашку был не столь эффектен. Его правая рука несколько раз замирала над ней, как будто он все боялся повторить изящный жест своего вечного антагониста. Потом, наконец, воспользовавшись тем, что Тот, кто все понимает, принципиально отвел свой взгляд чуть в сторону, Мик суетливо схватил ее со стола, едва не выронив, и засунул ее в рукав своих сияющих одежд. И тоже откланялся. Видно было, как он неловко держит под своей светлой одеждой чашку, которая судя по всему, была для него, как и для его оппонента по «Ангельским спорам», бесконечно дорога как память обо всем произошедшем.
Естественно, Владыка Вселенной снисходительно предпочел не заметить его забавной эскапады.
- А теперь будьте любезны удалиться отсюда! – произнес негромким, но властным голосом Бородач. И многозначительно добавил:
- Оба!
- Слушаю и исполняю! – величественно кивнул головой «Светлый» Архангел и исчез.
- Слушаю и хулиганю! – иронично отрапортовал «Темный» Архангел, подмигнул Творцу, хихикнул, еще раз взглянув на коленопреклоненную Вану, и тоже избавил их от своего несколько утомительного присутствия.
- Слушаю и повинуюсь, - тихо-тихо прошептала полумертвая от стыда Вана.
- Уже неплохо, - отреагировал на ее фразу Тот, кто так и не испугался.
А потом... Как-то мягко улыбнулся и, чуть-чуть повысив голос, произнес:
- Ксения! Можешь войти! Все уже утряслось!
- Да, Авва! – раздался веселый голос из-за дверей, ведущих вглубь Дома.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 13. Игра. Эндшпиль. Начало. Разбор полетов
13.1. Ксения.
Проводник.
В Восторге.
Ну, наконец-то!
Все разрешилось!
Авва, нет слов, как все здорово!
Вот только...
Может быть, все это можно было сделать чуть-чуть иначе?
Но я, почему-то, тогда ничего другого не придумала...
Мне немного стыдно...
За то, что все случилось именно так, а не иначе.
За то, что все случилось так больно...
Так больно для тебя, милая моя Фея Крестная!
Вроде бы, немного...
Но очень чувствительно...
Прости меня, Наташа-Вана!
13.2. Вана.
Боевой Ангел.
Во Внимании.
- Да, Авва! – раздался веселый голос, и из дверей, ведущих вглубь Дома, выпорхнула... Живая и невредимая Ксения, в своем любимом зеленом платье, бодрая и веселая. Выскочила, и несколько смущенно остановилась, чуть в стороне, поодаль от стола.
- Ты... Ты отпускаешь ее?! – восторженно выдохнула Вана.
- С ху.. ли мне ее удерживать? – раздраженно, и даже несколько нецензурно произнес Тот, кто разыграл этот нравоучительный спектакль. – Если она здесь по своей воле и в своем интересе?
- Так она свободна? – Вана выдохнула это с каким-то напряженным счастьем в голосе.
- Как птица! – со вздохом подтвердил Тот, кто всегда держит данное им Слово. И многозначительно добавил: - Любите вы там, «внизу», лепить из меня монстра... Даже ты! Впору и обидеться, знаешь ли!
- Верни ее обратно! – тихо попросила Вана.
- И не подумаю, - несколько нелогично ответил Тот, кому, по большому счету, плевать на логику.
- Но ты обещал ее не удерживать, - Вана снова напугана и искренне растерянным тоном произносит:
- Я не понимаю Тебя...
- А никто ее и не удерживает. Просто, для нее это тренаж и экзамен, - пояснил Тот, кто не делает глупостей. – Ксения должна сама вернуться в Проявленный Мир. Учти, ты ее сопровождаешь, но помогаешь только советом. Хотя, по большому счету, это именно Ксения должна тебя вернуть обратно. Тогда я буду считать, что экзамен на звание Проводника она сдала. Иначе я его не зачту! – крайнюю фразу Всеблагий обращает к девушке в зеленом платье. Ксения с радостной улыбкой кивает Ему в знак полного и безоговорочного согласия.
- Значит, она свободна! – Вана вновь просияла лицом и порывистой фразой, на выдохе, произнесла:
- Тогда казни меня! Вечной смертью, самой лютой мукой! За вину мою истязай меня самой страшной пыткой, какую только придумаешь! Молю!
- Ксения, девочка моя, будь так любезна, заткни свои нежные ушки, - как-то слишком уж мягко произнес Адресат этой страстной и самоуничижительной мольбы, - У нас тут с твоей Феей Крестной разговор по-взрослому намечается... Серьезный... Не для детских ушей. Так что, ты уж не подслушивай, детка, не надо.
- Я могу и глаза зажмурить, если нужно, - охотно согласилась Ксения, приготовившись зажать свои нежные ушки, которые Тот, кто имеет наилучший словарный запас, решил поберечь от некоторых... э-э-э шокирующих открытий в области Русской филологии.
- Не помешает, - вполне себе серьезно согласился Тот, кто Милосерден.
И дождавшись момента, когда юная девочка-женщина плотно прикрыла ушки и забавно зажмурилась, Тот, кому ВСЕГДА есть что сказать, произнес краткую, минут на десять, Речь, смысл которой сводился к трем вопросительным и восклицательным фразам: «Сколько можно?», «Уничижение паче гордыни!» и «Не болтай лишнего!»
Правда, ключевыми, общепринятыми для обычной аудитории речевыми единицами в этой изысканной Речи, были слова: «Что за...», «За каким(и)...», «Какого...», «В...», «На...» и «К...»
Остальные слова в этой Речи носили чрезмерно экспрессивную эмоциональную окраску, одинаково неприемлемую для детского слуха и российского законодательства «о духовных скрепах». Впрочем, нарушения российских законов в области нравственности, Оратора почему-то не смущали. А вот Цензор настоящей книги счел нужным удалить этот фрагмент, в связи с чем, мы вынуждены заменить его кратким и не вполне точным изложением. Сорри!
Когда Речь Того, кто ценит Силу Слова завершилась, Ксения, получив мысленное разрешение (иногда, телепатические таланты весьма кстати!), открыла глаза и уши. К этому времени, Вана находилась в странной позе. Все еще на коленях, но уже с идеально прямой спиной, без намека на поклон или «прогиб». Меч она держала на вытянутых руках. Ее синие глаза были раскрыты раза в два шире обычного, наверное, от смыслового и акустического эффекта непосредственно выслушанной ею Речи. Судя по всему, Тот, кто всегда изысканно вежлив, был весьма убедителен!
- Авва, - шокированным голосом произнесла она, - это было Наказание?
- Нет, пока просто вежливое предупреждение о том, что будет, если ты не прекратишь свои глупости, – ответил Тот, кто всегда Справедлив.
- Но ведь я виновна, Авва... - тон, которым это было сказано Женщиной с серыми крыльями, явно свидетельствовал о том, что она в этом уже не столь уверена.
Следующую фразу, обращенную к коленопреклоненной, Тот, кого весьма сложно вывести из Себя, произнес кратко, экспрессивно, и несколько неразборчиво. Большинство слов Ксения так и не поняла, но в целом и смысл и звучание были немного похожи на то, что однажды высказал в условное пространство Стерх, случайно попав себе молотком по пальцу, когда вешал новую полку у них в квартире. Правда, после этого он весь вечер ходил в переживаниях о том, что сказал что-то не то, и не там... Хотя, Ксения на него ни секунды не сердилась.
Слова Того, кто не выносит, когда перед ним незаслуженно унижаются, возымели интересный эффект. Вана вскочила на ноги, причем часть ее тела, от пояса и выше, осталась в неизменной конфигурации. А выражение ее лица стало напуганным и умоляющим одновременно. Она явно боялась задать следующий вопрос, опасаясь нового словесного удара.
Ее Собеседник тяжело вздохнул и спросил усталым голосом:
- Ты все еще чувствуешь себя Грешницей?
- Да, Авва! – черты лица Ваны исказились, в попытке перетерпеть, проглотить приступ отчаянного рыдания. Она сдержалась, и с чувством произнесла:
- Прости, Авва!
- Хорошо, - со вздохом произнес Тот, кто исполняет Искренние Просьбы. - Будь по-твоему!
Вана уставилась на него с какой-то отчаянной надеждой.
- Встань здесь, - спокойным и серьезным тоном произнес Тот, кто Прощает всех, указывая на место рядом со своим плетеным стулом. Вана послушно поднимается и, пройдя несколько шагов, хочет вновь опуститься на колени. Ее останавливает Взгляд Приглашающего. Глаза Того, кто ее хочет видеть рядом с собою, молчаливо осуждают ее порыв. Вана в замешательстве.
- На одно колено, - тихо произносит Тот, кто никого не унижает. – Встань на одно колено. Символически. Прости, но так полагается. Считай, что таков Ритуал.
Вана опускается в предписанную позу. При этом ей почему-то уже не хочется опускать глаза. Она не дерзко, нет, скорее с восхищением смотрит в глаза Тому, кто желает совершить предполагаемый Ритуал.
Ее Собеседник возлагает на ее голову руку и торжественно произносит:
- Ныне же я прощаю ВСЕ твои грехи. Ты невиновна.
- Я прощена? – с какой-то надеждой спрашивает Вана.
- Прощена, - подтверждает Прощающий. И тут же добавляет: - Нет ничего проще, чем простить грех, которого, на самом деле, нет.
- Но разве я не поступила... хуже Денницы? – Вана потрясена словами Того, кто любит удивлять. – Разве я не бунтовщица, достойная низвержения в Ад и забвения в вечных муках?
- Страсти-то какие! – усмехается Тот, кто имеет Чувство Юмора. – Вечно ты преувеличиваешь свои прегрешения. Ну ладно, там, в Проявленном Мире твоему Мужу приятно тебя наказывать за то, что ты полагаешь в себе греховным. И у вас с ним все происходит, так сказать, для общей пользы и взаимного удовольствия. Я не против ваших взаимных увлечений, если это вам не вредит. Но поверь мне, лично я свободен от таких вожделений. И даже не вижу никакого смысла в подавляющем большинстве существующих наказаний, ибо большая часть ошибок людей и прочих совершенно непреднамеренны. Кстати, Вана, ты уже можешь подняться.
Женщина-Ангел медленно поднимается, кланяется Простившему ее и отходит чуть в сторону, туда, где стоит, смущенно улыбаясь, Ксения. Девочка-женщина с каким-то восторженным визгом прыгает к ней, так, что Вана едва успевает отвести в сторону меч, тем самым открывая ей свои объятия. Сейчас голова Ксении едва достает ей до груди, но разница в росте ее ничуть не смущает, и нисколько не умаляет эмоций.
- Прошли! Прошли! Прошли! – восклицает ее подруга-воспитанница восторженным тоном. – Мы теперь обе Посвященные! Ты справилась!
- С чем? – после всех переживаний, Вана с трудом соображает. Ей уже легче, но она еще не отошла от шока, вызванного вихрем событий этого странного Дня. – С чем я справилась?
- Ты справилась с Испытанием, - спокойно пояснил Тот, кто задумал эту Историю и все блестяще исполнил. – Ты молодчина!
- Так это было... Испытание? – дрогнувшим голосом произносит Женщина-Ангел. Она, не выпуская Ксению из объятий, повернулась в Его сторону, и странно смотрит на своего Повелителя.
- Испытание, - подтвердил Тот, кто управляет Судьбами. - И ты его прошла вполне успешно.
- Спасибо, - тихо произносит Вана и чувствует, что ей уже не до подробных объяснений всего происходящего. У нее уже просто не осталось сил для понимания этих объяснений. Во всяком случае, лететь обратно в Проявленный Мир, тем более с Ксенией, она сейчас точно не сможет. Даже пройти в соседнюю комнату ей будет трудно. Как бы не свалиться прямо здесь...
- Присядь за стол! – следует даже не настоятельная просьба, а именно Приказ Того, кто все объясняет.
Вана послушно присаживается на свободный стул, кладет Меч на стол прямо перед собою. Ксения заботливо поддерживает ее, и встает рядом, с каким-то напряженным вниманием глядя на Того, кто ВСЕГДА помогает. Восседающий во главе застолья, наливает в СВОЮ Чашку кофе и передает ее Прощенной.
- Глотни, - Он то ли приказывает, то ли просто вежливо просит.
Вана покорно глотает жгучий черный напиток, совершенно не чувствуя ни вкуса, ни запаха.
- Еще! – следует новый приказ.
Вана покорно исполняет его. Теперь Сила понемногу наполняет ее тело, и она вновь чувствует и великолепный вкус, и изысканный аромат кофе. Женщина-Ангел восторженно смотрит на Того, кто поит ее этим восхитительным напитком.
- Еще глоточек, пожалуйста, - Тот, кто готовит лучший кофе, явно желает добиться какого-то конкретного эффекта.
Наконец, после третьего глотка кофе, лучшего во всех Мирах, лицо Ваны немного меняется, исчезает напряженность черт. Выражение глаз становится куда более спокойным. Теперь, она готова к осмысленной беседе с Тем, кто знает порядок ВСЕГО.
- Зачем же все это было нужно? – Вана теперь чувствует себя гораздо лучше, немного успокоилась, и хочет понять суть всего произошедшего и с нею, и с ее Крестницей.
- Ксения! Принеси еще пару чашек! – иронично вздохнул Тот, кто все видит и все прощает. И добавил: - Ребята опять сперли их «на сувениры». Они неисправимы! Опять теперь будут тысячу лет хвастаться, что Я Сам их подарил им в честь знаменательного события.
Ксения, все еще стоящая рядом с Ваной, с улыбкой кивает Ему, и исчезает за дверью. Вернувшись с двумя такими же точно чашками костяного фарфора, как и та, что держит в руках ее Фея Крестная, девочка-женщина расставляет их на столе. Одну из них она, с вежливым, но отнюдь не подобострастным поклоном, ставит перед Хозяином Миров, а вторую скромно оставляет на краешке стола для себя любимой. И тихо присаживается на свободный стул.
За столом снова трое. Тот, кто возглавляет застолье, наполняет чашки свежим напитком из серебряного кофейника. Но теперь это не просто «кофейная пауза», это ожидание Разговора.
О серьезных вещах...
- Скажи мне, Авва, - Вана первая нарушает молчание. Она откуда-то знает, что ей (именно ей!) это можно сделать, что заданный вопрос не будет нарушением незримой субординации между нею и Тем, кто Выше всех, - зачем Ты призвал нас сюда столь загадочным способом?
- Тому много причин, - несколько уклончиво отвечает ей Тот, кто знает ВСЕ, - но тебе еще рано знать все подробности. Многое еще не сбылось, хотя, непременно сбудется.
- Авва, - тихо произносит Вана, - я понимаю, что Тайны Твои не для наших ушей. И все же, скажи нам все, что можно, если это не повредит задуманному Тобой. Потому, что мы часть Твоих Планов. И нам не хочется быть просто орудиями в Твоей Руке. Мы хотим осмысленно помочь исполнению Твоей Воли.
Ксения согласно кивает, и напряженно ожидает ответа их Собеседника.
- Хорошо, Вана, - отвечает Он, - я расскажу вам обеим все, что можно. Но лучше, если ты сама задашь Мне вопросы, которые мучают твою Душу. Пожалуйста, Вана, освободи себя от тяжести, которую я чувствую.
- Хорошо, - говорит его Помощница, и на несколько секунд замолкает, собираясь с мыслями.
Тот, кто добр и гуманен, терпеливо ждет, когда она сможет разобраться в себе и выбрать главное из тысяч вопросов, вихрем проносящихся в ее голове.
Наконец, Женщина-Ангел решается.
- Скажи, Авва, - Вана произносит это с трудом, но для нее это важно. Очень важно. – Ведь этот Меч на стене висел не случайно?
- Конечно, не случайно! – подтверждает ее Собеседник. – Если бы его там не было, ты не смогла бы исполнить столь эффектный фехтовальный этюд! Я, кстати, прямо залюбовался твоей боевой грацией! Это действительно было красиво!
- Это было опасно? – продолжала выяснять Вана. – Это ведь не просто меч, это...
- Ну да, это знаменитый Зульфикар, Меч мечей! – внушительно произнес Тот, кто любит удивлять. И пожал плечами. - Ты что же, думаешь, я предложил бы тебе пустую дешевку? Это действительно самое совершенное оружие в Мире. Самое мощное.
- И я... – Вана остановила свою речь чуть ли не на всхлипе, но собравшись, продолжила. – Я действительно могла тебя убить?
- Не думаю, - усмехнулся Тот, кто ничего не делает просто так. – Вряд ли мое Создание может причинить мне вред. Тебе это было явно не по силам!
Вана буквально проглотила едва не выступившие слезы. Стыдно, ох, как стыдно, не смотря ни на что.
- Впрочем, - ее Собеседник улыбается весьма лукаво, - у тебя был шанс! Нет, не убить меня, - Он подчеркнул это, видя, что Вана уже готова в очередной раз, сгорая со стыда, упасть на колени и просить прощения, - но заставить пережить немного боли и быстро регенерировать. Что тоже не слишком приятно.
- Зачем же Ты так рисковал, Авва?! – Ксения поражена кажущимся безрассудством Того, кто умнее ВСЕХ.
- Ну, кое-кто, положим, рисковал куда больше меня! – несколько ехидно произнес ее Покровитель, заставив эту изящную девочку-женщину смутиться. И добавил, поясняя ситуацию:
- Было справедливо позволить вмешаться в ситуацию этим двум молодым раздолбаям, которые всю дорогу никак не могут решить между собою, кланяться ли Человечеству, или немного погодить. Это же так романтично, скрестить мечи не в ходе междоусобицы, не в этих пошлых старинных дрязгах, а в совместном отражении грозящей мне опасности! Поверь мне, для них обоих, что для Мика, что для Люция, поднять мечи в мою защиту это великая Честь! Они, откровенно говоря, об этом давно мечтали! Мне просто хотелось дать ребятам шанс.
Вана смущенно гладит кончиками пальцев лежащий перед нею сине-зеленый клинок. Ей, почему-то, не хочется выпускать его из рук. Трудно сказать, почему...
- Насчет Меча, - заметил Тот, кто предусмотрителен в Высшей степени, - Он твой. До срока, - уточнил Он, видя, что Вана удивлена, и пояснил суть вопроса. – Видишь ли, Этот Меч в некотором роде, часть Меня самого. Я создал его, и Он незримо связан с моей Волей и моими Планами. И в то же время, Он как бы сам по себе. Он дается в руки тому, кто должен исполнить свой Долг. И Сам по себе исчезает, возвращается от своего временного Владельца (Он подчеркнул это слово сугубо уважительной интонацией, и Вана поежилась, представив степень значимости Миссии того, кого выбрали Создатель Вселенной и этот, созданный Им Меч) ко Мне. Но только тогда, когда этот Долг исполнен до конца и полностью.
- Но я... - Вана была в замешательстве. - Схватила его, желая совершить Преступление.
- Ты искренне считала меня узурпатором и самозванцем, - сочувственно произнес Тот, кто читает в Сердце. – И решила, что моя кажущаяся жестокость достойна самой суровой кары. Ты просто исполняла свой Долг. Так, как его понимала. Прости, я притворялся, сокрыв свою Суть, чтобы ты пришла в Сомнение и сделала именно то, что нужно. Не забывай, я Лучший из хитрецов, - произнеся эту фразу, Он подмигнул крылатой женщине с мечом, а потом мягко улыбнулся. – Это была проверка. Мне было важно узнать тебя как можно лучше, получив ответы на некоторые значимые вопросы.
- Какие? – Вана взяла в руки и рассеянно погладила Меч, любуясь его сине-зеленым блеском.
- Во-первых, мне хотелось узнать, может ли кто-то из Ангелов исполнить свой Долг в отношении человека, обычного человека, до конца, до предела, - произнеся эти слова, Тот, кто знает им Цену, добавил:
- До полного самоотречения. Поэтому я поставил тебя в ситуацию Сомнения. Ты понимала, кто перед тобой. Но моей Сути ты не ощущала. И предпочла сомнительному служению тому, кто, по твоим ощущениям, занял место Истинного Творца, но таковым не является, исполнение Долга перед той, кого когда-то спасла. Любой другой из Ангелов принял бы факт, что все решено Свыше, просто склонился бы передо мною и сказал: «На все Воля Твоя!» Но только не ты. И я понял, что не ошибся в Выборе.
Вана молча покачала головой и вздохнула. Потом снова аккуратно положила Меч на стол.
- Во-вторых, я хотел проверить, примет ли тебя Меч, - Тот, кто указывает Путь, произнес эти слова с особым значением. – Видишь ли, он часть меня, часть моего Творчества, визуально малая, но значимая. Он и Символ, и Оружие. И он сам решает, кто и зачем возьмет его в руки. Я не приказываю ему. Если бы ты оказалась недостойна такого Оружия, ты не смогла бы даже снять его со стены, а не то, что вынуть из ножен.
- Но ты все же рисковал, - мягко заметила Вана, и Ксения, внимательно слушавшая их разговор, и глядевшая на нее с искренним восхищением, согласно кивнула.
- Нисколько, - улыбнулся Тот, кто все предусмотрел. – Я знал, что Мик и Люций наблюдают за нами, и всегда готовы вмешаться. Видишь ли, - добавил Он, заметив удивление на лицах своих собеседниц, - они изначально были моими Защитниками. И тот факт, что они разругались и периодически почем зря лупят друг друга, ничего не изменил. Кстати, я не хотел бы, чтобы ты пробовала Зульфикар на ком-либо из них в какой-то иной ситуации. Меч, выбравший тебя, не может навредить невиновному. А я отнюдь не похищал Ксению, что бы ты там об этом себе ни думала. Этот Меч управлял ситуацией, и сам дождался того мига, когда клинки моих Защитников скрестились, и смогли его остановить. В бою один на один у них перед тобою не было ни одного шанса. Только вместе, и только один раз. Впрочем, они не могли не справиться, и теперь надувают щеки от гордости, что получили в награду свои законные сувениры. Кстати, третья чашка твоя. Возьми ее, ибо ты вполне ее заслужила. Поверь, она тебе пригодится, - со значением добавил Он.
- Ты сказал, что это не было похищением, - Вана произнесла это с каким-то облегчением, - но что это было? Зачем мы с нею здесь?
- Я действительно Посвятил Вас, - просто объяснил Тот, кто все делает правильно. – И ее, - Он кивнул Ксении, и та слегка покраснела, - и тебя. Отныне твоя Крестница Проводник. А этот Дом теперь принадлежит ей. Она в любое время может прийти сюда, привести с собой кого угодно, и двинуться дальше, в любой из созданных мною Миров. Этот Дом нечто вроде транзитной станции для Ксении, и тех, кто будет с нею рядом.
- А Боль... – Вана с ужасом вспомнила исполосованное тело Ксении, оставшееся там, далеко, в Проявленном Мире. – Это тоже часть Посвящения?
- У каждого свое Посвящение, - вздохнул Тот, кто никогда не повторяется, ни в Делах, ни в Шутках. – В вашем Мире любят говорить: «Мы все учились понемногу, чему-нибудь, да как-нибудь». Но это не про таких, как вы. Вам приходится учиться резко и сразу, через систему ритуальных Посвящений, когда вы каждый раз внезапно переходите на новую ступень знаний, умений и понимания. Для вашего уровня Ритуал требует привести Адепта «на Грань». Делают это по-разному. Обычно все бывает действительно очень больно. Ксения выбрала этот вариант. Естественно, объяснять тебе суть происходящего никто не стал, иначе бы ты отказалась. Прости, но мне необходимо было «загнать» тебя в ситуацию, когда ты пришла бы ко мне сама. И не покорной рабой, что обычно свойственно моим посетителям, и людям, и Ангелам, а Защитницей Человека. Вы обе прошли через Боль. У Ксении эта Боль терзала тело, у тебя Душу. Вы показали себя достойными Награды. Теперь у нее есть Дом, а у тебя Меч. Она Проводник между Мирами. А ты Защитница. Все правильно.
- Но зачем это все? – Вана хотела уточнения ситуации. - В чем смысл?
- Вы мне нужны, - просто ответил Тот, кто Правдив. – Вернее, не только мне, но и людям. Грядет Война. Война, которую почти никто не увидит, но все почувствуют. Война, где сойдутся Люди и нелюди. И неясно будет, кто на чьей стороне. И в этой Войне очень многое будет зависеть от вас обеих. Я верю в вас. Вы справитесь. Просто тебе, Вана, нужно понять, что не всякий Зверь обязательно враг. И не всякий Истинный Враг обязательно зверь. Иногда его зверство кажется благом. А иногда оно таковое и есть. Все будет сложно, но у тебя есть то, что поможет разобраться в хитросплетении загадок и интриг.
- Меч? – удивленно спросила Вана.
- Сердце, - просто ответил Тот, кто не ошибается, - простое человеческое Сердце, обретенное тобою в «одеждах кожаных». То, которое привело тебя сюда, заставило сражаться с жестокостью, которую я выказал, и преклонило твои колени перед моим Милосердием. Меч принял тебя, почуяв твое Сердце. Ибо это Меч Человеческий. Оттого он и много сильнее любого иного оружия.
- А Сережа... – Вана произнесла имя своего земного Мужа, и тут же поправилась: – Вэй, он тоже будет сражаться?
- И Вэй, и Стерх, Муж Ксении, не останутся в стороне, - заверил ее Тот, кто все знает, и улыбнулся встревоженной Ксении:
- Не бойся, все вы останетесь живы и здоровы, и обретете много интересных друзей!
- А Крестный и Командир? – Вана интересовалась судьбой своих старших друзей.
- Нээли обретет покой, которого так долго ищет, - странно ответил Тот, кто знает все Тайны, - а Зар... С ним все будет сложнее. Он всегда ищет пути совершить невозможное. Но и у него все получится. Хотя ему будет труднее всех...
- Я могу ему чем-то помочь? – голос Ваны дрогнул.
- Это его путь. – твердо сказал Тот, кто Решает, - но ты и его тоже спасешь. Просто будь немного терпимее. Все люди, и даже многие нелюди, разные и скорее достойны сострадания, чем гнева.
- О чем ты, Авва? – Ксения, как и Вана, была поражена этими странными словами, смысл которых казался загадкой.
- О многом, - улыбнулся Тот, кто всегда отвечает, - Не бойся, Ксения, вы все поймете, когда придет время. А оно придет скоро. Очень скоро. Кстати, Вана, ты ведь хотела приготовить для Крестного музыкальную комнату? Поторопись!
- Ты знаешь о моих планах? – удивилась Вана.
- Ты всегда так громко думаешь! – подмигнул ей Тот, кто любит пошутить. - Немудрено было и услышать!
Обе Его собеседницы как-то синхронно покачали головами, несколько озадаченные грузом свалившихся на них многозначительных пророчеств и предупреждений, в истинности которых они не сомневались.
- Ну что же, мне пора! – улыбнулся Тот, у кого есть Дела. – Теперь Вы можете поболтать, отдохнуть, а потом Ксения выполнит свое экзаменационное задание и доставит вас обеих в Проявленный Мир. Аккуратно! – Он заговорщически подмигнул Ксении.
- Хорошо, - та смущенно опустила глаза.
Их Собеседник вышел из-за стола. Вана и Ксения встали и поклонились. Он подошел и...
Обнял и Вану, и Ксению, что-то тихонько шепнув им на ушко каждой. Что-то свое, особое, то, что нам с Уважаемыми Читателями знать не полагается...
А потом Тот, кто несет всем Благо, подошел к Двери. Открыл ее наружу и вышел. Волшебная Дверь медленно, с явной неохотой, закрылась за ним.
- Пойдем, посмотрим! – Ксения потянула Вану наверх.
Они поднялись на второй этаж Дома, войдя в ту самую гостиную, откуда Ксения чуть раньше наблюдала полет и приземление Ваны. И теперь они получили возможность через распахнутое окно увидеть, как Тот, кого они называют Авва, выйдя за Врата ограды Сада, небрежно взмахнул рукой и перед ним появилась красная ковровая дорожка, ведущая в небо. Авва ступил на нее и сделал шаг, другой, третий...
И исчез где-то в просторах изысканной синевы Истинного Неба вместе с этим странным «средством передвижения», своеобразной «Stairway to Heaven».
- Круть! – восхищенно произнесла Ксения.
- Красиво! - с чувством отозвалась Наташа-Вана.
Она отложила сине-зеленый меч на стол, который находился неподалеку, рядом с коричневым кожаным диваном, и с восхищением всмотрелась в открывшуюся ей панораму, наслаждаясь легкими, нежными дуновениями ветра, влетавшими в распахнутое окно. Смешно, но ее страстное желание, любоваться Истинным Миром из этого окна, было в точности исполнено. А других желаний она сейчас почему-то и не испытывала...
- Наташа! – Ксения смотрит на нее несколько виноватым взглядом и сама себя поправляет. – Прости, Вана... Я хотела попросить...
- Не надо, - тихо ответила Вана, - я все поняла.
- Ты не сердишься? – Ксения жаждет прощения своей вины.
Вместо ответа, Вана молча обнимает ее, и некоторое время они вместе любуются чудесным зрелищем весеннего дня в Истинном Мире. Но ее подруга-воспитанница все еще чувствует себя неловко.
- Прости, - снова с чувством произносит Ксения.
В ее глазах нет слез. Просто грусть и надежда на понимание.
И ты действительно ее понимаешь.
Вот только все-таки, как снять у этой девочки чувство вины, которое ее так мучает?
- Я знала, что ты должна пройти Посвящение, - тихо произносит Фея Крестная. – И знала, что твое Посвящение связано не только с Болью. Я с самого начала видела, что ты Проводник. А Посвящение Проводника это всегда Уход за Грань и самостоятельное Возвращение оттуда. Только так, и никак иначе. Я знала это. Просто понимать разумом, что через это тебе все равно придется пройти, одно, а самой видеть тебя Уходящей, это...
Вана не договорила. Ксения порывисто обняла ее. Без слез, но с содроганием.
А потом отстранилась и медленно заговорила, с трудом подбирая слова, делая томительные паузы между фразами.
- Прости, - снова сказала эта девочка-женщина. – Мы долго думали, как лучше поступить. Обсуждали разные варианты. Но все они были крайне неприятные. Автомобильная авария... Падение с высоты, в горах, или с лестницы... Травма от электротока или удар молнией... В любом случае Ему нужно было вводить меня в кому, дожидаться твоего прихода ко мне, и делать так, чтобы я Ушла прямо у тебя на глазах. Авва считал, что это слишком жестоко.
- Скажи уж прямо, - прервала ее речь Фея Крестная, - Авва понял, что я сначала убью или искалечу того, кого сочту виновником происшествия, а уж потом отправлюсь за тобой.
- И это тоже, - согласилась Ксения, - но Ему очень нужно было, чтобы ты сразу, именно сразу ринулась меня спасать. И чтобы ты при этом не потеряла разум от горя. В идеале ты должна была случайно убить меня своими руками, чтобы чувство Вины заставило тебя вспомнить твою суть. Ты ведь многое забыла, став человеком. Но на нечто подобное Авва тоже не согласился. Это не в его Правилах.
- И ты решилась... – Вана покачала головой.
- Да, это была моя идея, - Ксения доверительно смотрит тебе в глаза, и ты, Фея-Крестная, сразу понимаешь, что эта смущенная девочка не лжет, «выгораживая» Того, кто в такой «защите» вовсе не нуждается, что все было в точности так, как она говорит. – Я решила, что так будет лучше. Что смерть от сечения, которого я сама от тебя так долго добивалась, покажется тебе чуть большей случайностью, чем в любых иных вариантах. Ведь по твоим расчетам ничего такого вовсе не должно было произойти! Я почему-то решила, что чувство вины тебя будет мучить тогда немного меньше. Хотя это все тоже крайне жестоко. Мне очень стыдно, Наташа...
- Вана, - усмехается Женщина-Ангел. – Здесь я Вана.
- Я говорю о другом, - Ксения произносит это, глядя на тебя грустными глазами. - Здесь ты строгая, прекрасная и все понимающая. Ты прекрасна такой суровой красотой. И здесь ты принимаешь всю эту Жесть как норму. Просто потому, что ты Служишь. В Служении ты, наверное, часто бываешь жестокой, ведь ты Боевой Ангел. Меч в твоих руках не игрушка, а привычный инструмент. Не зря же Авва доверил его именно тебе! Но там, «внизу», ты женщина, сердце которой вполне могло разорваться от горя. И я, именно я это горе тебе причинила. И я не знаю, что мне делать, как загладить свою вину.
- Ты забыла, что сказал Авва, - Наташа-Вана (да, именно так!) грустно, по-человечески улыбнулась. – Там, «внизу», я обрела человеческое сердце. Оно здесь, оно никуда не денется, сколько бы раз подряд я не меняла «одежды кожаные» на серую жемчужную хламиду. Это уже навсегда. Сегодня, когда я рванулась за тобою, Человеческое Сердце застряло в моей груди. Считай, что это твоя заслуга. Ты сделала все так, как нужно, ибо Авва, похоже, хотел именно этого.
- Все равно, мне стыдно, - Ксения со вздохом отвела свой взгляд. И тихонько повторила:
- Мне стыдно...
Вместо ответа, Женщина-Ангел снова обняла ее и прижала к себе. И снова почувствовала, что Ксения по-прежнему мучается этим страшным чувством вины. Но здесь уже ничего не придумать. Ей придется самой принять, то, что случилось. И понять, что все было правильно, и Боль это нормальная цена за Посвящение.
Ксения поймет.
Обязательно поймет.
И она, Фея Крестная ей поможет.
- Кстати, Фея Ангел! – сказала Ксения несколько минут спустя, несколько льстивым тоном. – Там, на веранде, в серебряном кофейнике еще осталось немного кофе. Тебе принести?
- Если можно... – негромким голосом откликнулась Вана. Ксения кивнула, мягко высвободилась из ее объятий и направилась вниз по лестнице. Фея Крестная осталась одна.
Странно, но она снова почувствовала страшную усталость. Как будто она действительно была отнюдь не Ангелом, а обычной женщиной, только что пережившей серию смертельно опасных приключений.
То ли Боевые Ангелы тоже умеют уставать, то ли она действительно все еще сердцем скорее человек, чем мистическое существо.
Хотя...
В голове пронеслась череда удивительных событий этого Дня.
Участие в «церемонии сечения» на «верхней» стороне.
Потрясение от финала этого страшного Действа.
Выход из тела и бешеный полет через Пространство между Мирами.
Встреча с Тем, кто организовал этот расклад.
Отчаяние.
Гнев.
Бунт и его подавление.
Ожидание жестокой казни и странное Помилование.
Осознание того, что это было всего лишь частью ее Обучения и Посвящения.
Н-да...
Сегодня Авва процитировал Пушкина.
«Мы все учились понемногу...»
Но чтобы так???!!!
Действительно, от такой Учебы легко и устать.
Даже Боевому Ангелу.
Ничего страшного!
Нужно только немножечко отдохнуть. Здесь, кстати, и диван где-то был. Между прочим, на удивление похожий на тот, который остался там, в Проявленном Мире, в кабинете Сережи...
Кажется, на него даже можно прилечь. Там даже есть такая маленькая плюшевая подушечка...
Подушечка...
Так мило!
Прижаться к ней щекой...
И спать, спать...
Всего минуточку...
Взору Ксении, вошедшей в гостиную, на втором этаже Дома, предстало странное зрелище. Женщина-Ангел, лежащая на коричневом кожаном диване, укрытая собственным серым крылом.
К счастью, Ксения уже утвердилась во мнении, что в Доме, который построил Тот, кто организовал им обеим это Посвящение, ничего дурного случиться не может.
Она поставила обе Чашки (кстати, на этот раз крайние, поскольку сваренного кофе в кофейнике больше не осталось!) на стол, и опустилась на колени перед диваном.
Ласково провела кончиками пальцев по лицу спящей Наташи-Ваны, а потом мягко улыбнулась.
Похоже, кофе достается ей, Ксении.
Кстати, имеет смысл подумать о том, как теперь возвращаться обратно...
13.1. Ксения.
Проводник.
В Восторге.
Ну, наконец-то!
Все разрешилось!
Авва, нет слов, как все здорово!
Вот только...
Может быть, все это можно было сделать чуть-чуть иначе?
Но я, почему-то, тогда ничего другого не придумала...
Мне немного стыдно...
За то, что все случилось именно так, а не иначе.
За то, что все случилось так больно...
Так больно для тебя, милая моя Фея Крестная!
Вроде бы, немного...
Но очень чувствительно...
Прости меня, Наташа-Вана!
13.2. Вана.
Боевой Ангел.
Во Внимании.
- Да, Авва! – раздался веселый голос, и из дверей, ведущих вглубь Дома, выпорхнула... Живая и невредимая Ксения, в своем любимом зеленом платье, бодрая и веселая. Выскочила, и несколько смущенно остановилась, чуть в стороне, поодаль от стола.
- Ты... Ты отпускаешь ее?! – восторженно выдохнула Вана.
- С ху.. ли мне ее удерживать? – раздраженно, и даже несколько нецензурно произнес Тот, кто разыграл этот нравоучительный спектакль. – Если она здесь по своей воле и в своем интересе?
- Так она свободна? – Вана выдохнула это с каким-то напряженным счастьем в голосе.
- Как птица! – со вздохом подтвердил Тот, кто всегда держит данное им Слово. И многозначительно добавил: - Любите вы там, «внизу», лепить из меня монстра... Даже ты! Впору и обидеться, знаешь ли!
- Верни ее обратно! – тихо попросила Вана.
- И не подумаю, - несколько нелогично ответил Тот, кому, по большому счету, плевать на логику.
- Но ты обещал ее не удерживать, - Вана снова напугана и искренне растерянным тоном произносит:
- Я не понимаю Тебя...
- А никто ее и не удерживает. Просто, для нее это тренаж и экзамен, - пояснил Тот, кто не делает глупостей. – Ксения должна сама вернуться в Проявленный Мир. Учти, ты ее сопровождаешь, но помогаешь только советом. Хотя, по большому счету, это именно Ксения должна тебя вернуть обратно. Тогда я буду считать, что экзамен на звание Проводника она сдала. Иначе я его не зачту! – крайнюю фразу Всеблагий обращает к девушке в зеленом платье. Ксения с радостной улыбкой кивает Ему в знак полного и безоговорочного согласия.
- Значит, она свободна! – Вана вновь просияла лицом и порывистой фразой, на выдохе, произнесла:
- Тогда казни меня! Вечной смертью, самой лютой мукой! За вину мою истязай меня самой страшной пыткой, какую только придумаешь! Молю!
- Ксения, девочка моя, будь так любезна, заткни свои нежные ушки, - как-то слишком уж мягко произнес Адресат этой страстной и самоуничижительной мольбы, - У нас тут с твоей Феей Крестной разговор по-взрослому намечается... Серьезный... Не для детских ушей. Так что, ты уж не подслушивай, детка, не надо.
- Я могу и глаза зажмурить, если нужно, - охотно согласилась Ксения, приготовившись зажать свои нежные ушки, которые Тот, кто имеет наилучший словарный запас, решил поберечь от некоторых... э-э-э шокирующих открытий в области Русской филологии.
- Не помешает, - вполне себе серьезно согласился Тот, кто Милосерден.
И дождавшись момента, когда юная девочка-женщина плотно прикрыла ушки и забавно зажмурилась, Тот, кому ВСЕГДА есть что сказать, произнес краткую, минут на десять, Речь, смысл которой сводился к трем вопросительным и восклицательным фразам: «Сколько можно?», «Уничижение паче гордыни!» и «Не болтай лишнего!»
Правда, ключевыми, общепринятыми для обычной аудитории речевыми единицами в этой изысканной Речи, были слова: «Что за...», «За каким(и)...», «Какого...», «В...», «На...» и «К...»
Остальные слова в этой Речи носили чрезмерно экспрессивную эмоциональную окраску, одинаково неприемлемую для детского слуха и российского законодательства «о духовных скрепах». Впрочем, нарушения российских законов в области нравственности, Оратора почему-то не смущали. А вот Цензор настоящей книги счел нужным удалить этот фрагмент, в связи с чем, мы вынуждены заменить его кратким и не вполне точным изложением. Сорри!
Когда Речь Того, кто ценит Силу Слова завершилась, Ксения, получив мысленное разрешение (иногда, телепатические таланты весьма кстати!), открыла глаза и уши. К этому времени, Вана находилась в странной позе. Все еще на коленях, но уже с идеально прямой спиной, без намека на поклон или «прогиб». Меч она держала на вытянутых руках. Ее синие глаза были раскрыты раза в два шире обычного, наверное, от смыслового и акустического эффекта непосредственно выслушанной ею Речи. Судя по всему, Тот, кто всегда изысканно вежлив, был весьма убедителен!
- Авва, - шокированным голосом произнесла она, - это было Наказание?
- Нет, пока просто вежливое предупреждение о том, что будет, если ты не прекратишь свои глупости, – ответил Тот, кто всегда Справедлив.
- Но ведь я виновна, Авва... - тон, которым это было сказано Женщиной с серыми крыльями, явно свидетельствовал о том, что она в этом уже не столь уверена.
Следующую фразу, обращенную к коленопреклоненной, Тот, кого весьма сложно вывести из Себя, произнес кратко, экспрессивно, и несколько неразборчиво. Большинство слов Ксения так и не поняла, но в целом и смысл и звучание были немного похожи на то, что однажды высказал в условное пространство Стерх, случайно попав себе молотком по пальцу, когда вешал новую полку у них в квартире. Правда, после этого он весь вечер ходил в переживаниях о том, что сказал что-то не то, и не там... Хотя, Ксения на него ни секунды не сердилась.
Слова Того, кто не выносит, когда перед ним незаслуженно унижаются, возымели интересный эффект. Вана вскочила на ноги, причем часть ее тела, от пояса и выше, осталась в неизменной конфигурации. А выражение ее лица стало напуганным и умоляющим одновременно. Она явно боялась задать следующий вопрос, опасаясь нового словесного удара.
Ее Собеседник тяжело вздохнул и спросил усталым голосом:
- Ты все еще чувствуешь себя Грешницей?
- Да, Авва! – черты лица Ваны исказились, в попытке перетерпеть, проглотить приступ отчаянного рыдания. Она сдержалась, и с чувством произнесла:
- Прости, Авва!
- Хорошо, - со вздохом произнес Тот, кто исполняет Искренние Просьбы. - Будь по-твоему!
Вана уставилась на него с какой-то отчаянной надеждой.
- Встань здесь, - спокойным и серьезным тоном произнес Тот, кто Прощает всех, указывая на место рядом со своим плетеным стулом. Вана послушно поднимается и, пройдя несколько шагов, хочет вновь опуститься на колени. Ее останавливает Взгляд Приглашающего. Глаза Того, кто ее хочет видеть рядом с собою, молчаливо осуждают ее порыв. Вана в замешательстве.
- На одно колено, - тихо произносит Тот, кто никого не унижает. – Встань на одно колено. Символически. Прости, но так полагается. Считай, что таков Ритуал.
Вана опускается в предписанную позу. При этом ей почему-то уже не хочется опускать глаза. Она не дерзко, нет, скорее с восхищением смотрит в глаза Тому, кто желает совершить предполагаемый Ритуал.
Ее Собеседник возлагает на ее голову руку и торжественно произносит:
- Ныне же я прощаю ВСЕ твои грехи. Ты невиновна.
- Я прощена? – с какой-то надеждой спрашивает Вана.
- Прощена, - подтверждает Прощающий. И тут же добавляет: - Нет ничего проще, чем простить грех, которого, на самом деле, нет.
- Но разве я не поступила... хуже Денницы? – Вана потрясена словами Того, кто любит удивлять. – Разве я не бунтовщица, достойная низвержения в Ад и забвения в вечных муках?
- Страсти-то какие! – усмехается Тот, кто имеет Чувство Юмора. – Вечно ты преувеличиваешь свои прегрешения. Ну ладно, там, в Проявленном Мире твоему Мужу приятно тебя наказывать за то, что ты полагаешь в себе греховным. И у вас с ним все происходит, так сказать, для общей пользы и взаимного удовольствия. Я не против ваших взаимных увлечений, если это вам не вредит. Но поверь мне, лично я свободен от таких вожделений. И даже не вижу никакого смысла в подавляющем большинстве существующих наказаний, ибо большая часть ошибок людей и прочих совершенно непреднамеренны. Кстати, Вана, ты уже можешь подняться.
Женщина-Ангел медленно поднимается, кланяется Простившему ее и отходит чуть в сторону, туда, где стоит, смущенно улыбаясь, Ксения. Девочка-женщина с каким-то восторженным визгом прыгает к ней, так, что Вана едва успевает отвести в сторону меч, тем самым открывая ей свои объятия. Сейчас голова Ксении едва достает ей до груди, но разница в росте ее ничуть не смущает, и нисколько не умаляет эмоций.
- Прошли! Прошли! Прошли! – восклицает ее подруга-воспитанница восторженным тоном. – Мы теперь обе Посвященные! Ты справилась!
- С чем? – после всех переживаний, Вана с трудом соображает. Ей уже легче, но она еще не отошла от шока, вызванного вихрем событий этого странного Дня. – С чем я справилась?
- Ты справилась с Испытанием, - спокойно пояснил Тот, кто задумал эту Историю и все блестяще исполнил. – Ты молодчина!
- Так это было... Испытание? – дрогнувшим голосом произносит Женщина-Ангел. Она, не выпуская Ксению из объятий, повернулась в Его сторону, и странно смотрит на своего Повелителя.
- Испытание, - подтвердил Тот, кто управляет Судьбами. - И ты его прошла вполне успешно.
- Спасибо, - тихо произносит Вана и чувствует, что ей уже не до подробных объяснений всего происходящего. У нее уже просто не осталось сил для понимания этих объяснений. Во всяком случае, лететь обратно в Проявленный Мир, тем более с Ксенией, она сейчас точно не сможет. Даже пройти в соседнюю комнату ей будет трудно. Как бы не свалиться прямо здесь...
- Присядь за стол! – следует даже не настоятельная просьба, а именно Приказ Того, кто все объясняет.
Вана послушно присаживается на свободный стул, кладет Меч на стол прямо перед собою. Ксения заботливо поддерживает ее, и встает рядом, с каким-то напряженным вниманием глядя на Того, кто ВСЕГДА помогает. Восседающий во главе застолья, наливает в СВОЮ Чашку кофе и передает ее Прощенной.
- Глотни, - Он то ли приказывает, то ли просто вежливо просит.
Вана покорно глотает жгучий черный напиток, совершенно не чувствуя ни вкуса, ни запаха.
- Еще! – следует новый приказ.
Вана покорно исполняет его. Теперь Сила понемногу наполняет ее тело, и она вновь чувствует и великолепный вкус, и изысканный аромат кофе. Женщина-Ангел восторженно смотрит на Того, кто поит ее этим восхитительным напитком.
- Еще глоточек, пожалуйста, - Тот, кто готовит лучший кофе, явно желает добиться какого-то конкретного эффекта.
Наконец, после третьего глотка кофе, лучшего во всех Мирах, лицо Ваны немного меняется, исчезает напряженность черт. Выражение глаз становится куда более спокойным. Теперь, она готова к осмысленной беседе с Тем, кто знает порядок ВСЕГО.
- Зачем же все это было нужно? – Вана теперь чувствует себя гораздо лучше, немного успокоилась, и хочет понять суть всего произошедшего и с нею, и с ее Крестницей.
- Ксения! Принеси еще пару чашек! – иронично вздохнул Тот, кто все видит и все прощает. И добавил: - Ребята опять сперли их «на сувениры». Они неисправимы! Опять теперь будут тысячу лет хвастаться, что Я Сам их подарил им в честь знаменательного события.
Ксения, все еще стоящая рядом с Ваной, с улыбкой кивает Ему, и исчезает за дверью. Вернувшись с двумя такими же точно чашками костяного фарфора, как и та, что держит в руках ее Фея Крестная, девочка-женщина расставляет их на столе. Одну из них она, с вежливым, но отнюдь не подобострастным поклоном, ставит перед Хозяином Миров, а вторую скромно оставляет на краешке стола для себя любимой. И тихо присаживается на свободный стул.
За столом снова трое. Тот, кто возглавляет застолье, наполняет чашки свежим напитком из серебряного кофейника. Но теперь это не просто «кофейная пауза», это ожидание Разговора.
О серьезных вещах...
- Скажи мне, Авва, - Вана первая нарушает молчание. Она откуда-то знает, что ей (именно ей!) это можно сделать, что заданный вопрос не будет нарушением незримой субординации между нею и Тем, кто Выше всех, - зачем Ты призвал нас сюда столь загадочным способом?
- Тому много причин, - несколько уклончиво отвечает ей Тот, кто знает ВСЕ, - но тебе еще рано знать все подробности. Многое еще не сбылось, хотя, непременно сбудется.
- Авва, - тихо произносит Вана, - я понимаю, что Тайны Твои не для наших ушей. И все же, скажи нам все, что можно, если это не повредит задуманному Тобой. Потому, что мы часть Твоих Планов. И нам не хочется быть просто орудиями в Твоей Руке. Мы хотим осмысленно помочь исполнению Твоей Воли.
Ксения согласно кивает, и напряженно ожидает ответа их Собеседника.
- Хорошо, Вана, - отвечает Он, - я расскажу вам обеим все, что можно. Но лучше, если ты сама задашь Мне вопросы, которые мучают твою Душу. Пожалуйста, Вана, освободи себя от тяжести, которую я чувствую.
- Хорошо, - говорит его Помощница, и на несколько секунд замолкает, собираясь с мыслями.
Тот, кто добр и гуманен, терпеливо ждет, когда она сможет разобраться в себе и выбрать главное из тысяч вопросов, вихрем проносящихся в ее голове.
Наконец, Женщина-Ангел решается.
- Скажи, Авва, - Вана произносит это с трудом, но для нее это важно. Очень важно. – Ведь этот Меч на стене висел не случайно?
- Конечно, не случайно! – подтверждает ее Собеседник. – Если бы его там не было, ты не смогла бы исполнить столь эффектный фехтовальный этюд! Я, кстати, прямо залюбовался твоей боевой грацией! Это действительно было красиво!
- Это было опасно? – продолжала выяснять Вана. – Это ведь не просто меч, это...
- Ну да, это знаменитый Зульфикар, Меч мечей! – внушительно произнес Тот, кто любит удивлять. И пожал плечами. - Ты что же, думаешь, я предложил бы тебе пустую дешевку? Это действительно самое совершенное оружие в Мире. Самое мощное.
- И я... – Вана остановила свою речь чуть ли не на всхлипе, но собравшись, продолжила. – Я действительно могла тебя убить?
- Не думаю, - усмехнулся Тот, кто ничего не делает просто так. – Вряд ли мое Создание может причинить мне вред. Тебе это было явно не по силам!
Вана буквально проглотила едва не выступившие слезы. Стыдно, ох, как стыдно, не смотря ни на что.
- Впрочем, - ее Собеседник улыбается весьма лукаво, - у тебя был шанс! Нет, не убить меня, - Он подчеркнул это, видя, что Вана уже готова в очередной раз, сгорая со стыда, упасть на колени и просить прощения, - но заставить пережить немного боли и быстро регенерировать. Что тоже не слишком приятно.
- Зачем же Ты так рисковал, Авва?! – Ксения поражена кажущимся безрассудством Того, кто умнее ВСЕХ.
- Ну, кое-кто, положим, рисковал куда больше меня! – несколько ехидно произнес ее Покровитель, заставив эту изящную девочку-женщину смутиться. И добавил, поясняя ситуацию:
- Было справедливо позволить вмешаться в ситуацию этим двум молодым раздолбаям, которые всю дорогу никак не могут решить между собою, кланяться ли Человечеству, или немного погодить. Это же так романтично, скрестить мечи не в ходе междоусобицы, не в этих пошлых старинных дрязгах, а в совместном отражении грозящей мне опасности! Поверь мне, для них обоих, что для Мика, что для Люция, поднять мечи в мою защиту это великая Честь! Они, откровенно говоря, об этом давно мечтали! Мне просто хотелось дать ребятам шанс.
Вана смущенно гладит кончиками пальцев лежащий перед нею сине-зеленый клинок. Ей, почему-то, не хочется выпускать его из рук. Трудно сказать, почему...
- Насчет Меча, - заметил Тот, кто предусмотрителен в Высшей степени, - Он твой. До срока, - уточнил Он, видя, что Вана удивлена, и пояснил суть вопроса. – Видишь ли, Этот Меч в некотором роде, часть Меня самого. Я создал его, и Он незримо связан с моей Волей и моими Планами. И в то же время, Он как бы сам по себе. Он дается в руки тому, кто должен исполнить свой Долг. И Сам по себе исчезает, возвращается от своего временного Владельца (Он подчеркнул это слово сугубо уважительной интонацией, и Вана поежилась, представив степень значимости Миссии того, кого выбрали Создатель Вселенной и этот, созданный Им Меч) ко Мне. Но только тогда, когда этот Долг исполнен до конца и полностью.
- Но я... - Вана была в замешательстве. - Схватила его, желая совершить Преступление.
- Ты искренне считала меня узурпатором и самозванцем, - сочувственно произнес Тот, кто читает в Сердце. – И решила, что моя кажущаяся жестокость достойна самой суровой кары. Ты просто исполняла свой Долг. Так, как его понимала. Прости, я притворялся, сокрыв свою Суть, чтобы ты пришла в Сомнение и сделала именно то, что нужно. Не забывай, я Лучший из хитрецов, - произнеся эту фразу, Он подмигнул крылатой женщине с мечом, а потом мягко улыбнулся. – Это была проверка. Мне было важно узнать тебя как можно лучше, получив ответы на некоторые значимые вопросы.
- Какие? – Вана взяла в руки и рассеянно погладила Меч, любуясь его сине-зеленым блеском.
- Во-первых, мне хотелось узнать, может ли кто-то из Ангелов исполнить свой Долг в отношении человека, обычного человека, до конца, до предела, - произнеся эти слова, Тот, кто знает им Цену, добавил:
- До полного самоотречения. Поэтому я поставил тебя в ситуацию Сомнения. Ты понимала, кто перед тобой. Но моей Сути ты не ощущала. И предпочла сомнительному служению тому, кто, по твоим ощущениям, занял место Истинного Творца, но таковым не является, исполнение Долга перед той, кого когда-то спасла. Любой другой из Ангелов принял бы факт, что все решено Свыше, просто склонился бы передо мною и сказал: «На все Воля Твоя!» Но только не ты. И я понял, что не ошибся в Выборе.
Вана молча покачала головой и вздохнула. Потом снова аккуратно положила Меч на стол.
- Во-вторых, я хотел проверить, примет ли тебя Меч, - Тот, кто указывает Путь, произнес эти слова с особым значением. – Видишь ли, он часть меня, часть моего Творчества, визуально малая, но значимая. Он и Символ, и Оружие. И он сам решает, кто и зачем возьмет его в руки. Я не приказываю ему. Если бы ты оказалась недостойна такого Оружия, ты не смогла бы даже снять его со стены, а не то, что вынуть из ножен.
- Но ты все же рисковал, - мягко заметила Вана, и Ксения, внимательно слушавшая их разговор, и глядевшая на нее с искренним восхищением, согласно кивнула.
- Нисколько, - улыбнулся Тот, кто все предусмотрел. – Я знал, что Мик и Люций наблюдают за нами, и всегда готовы вмешаться. Видишь ли, - добавил Он, заметив удивление на лицах своих собеседниц, - они изначально были моими Защитниками. И тот факт, что они разругались и периодически почем зря лупят друг друга, ничего не изменил. Кстати, я не хотел бы, чтобы ты пробовала Зульфикар на ком-либо из них в какой-то иной ситуации. Меч, выбравший тебя, не может навредить невиновному. А я отнюдь не похищал Ксению, что бы ты там об этом себе ни думала. Этот Меч управлял ситуацией, и сам дождался того мига, когда клинки моих Защитников скрестились, и смогли его остановить. В бою один на один у них перед тобою не было ни одного шанса. Только вместе, и только один раз. Впрочем, они не могли не справиться, и теперь надувают щеки от гордости, что получили в награду свои законные сувениры. Кстати, третья чашка твоя. Возьми ее, ибо ты вполне ее заслужила. Поверь, она тебе пригодится, - со значением добавил Он.
- Ты сказал, что это не было похищением, - Вана произнесла это с каким-то облегчением, - но что это было? Зачем мы с нею здесь?
- Я действительно Посвятил Вас, - просто объяснил Тот, кто все делает правильно. – И ее, - Он кивнул Ксении, и та слегка покраснела, - и тебя. Отныне твоя Крестница Проводник. А этот Дом теперь принадлежит ей. Она в любое время может прийти сюда, привести с собой кого угодно, и двинуться дальше, в любой из созданных мною Миров. Этот Дом нечто вроде транзитной станции для Ксении, и тех, кто будет с нею рядом.
- А Боль... – Вана с ужасом вспомнила исполосованное тело Ксении, оставшееся там, далеко, в Проявленном Мире. – Это тоже часть Посвящения?
- У каждого свое Посвящение, - вздохнул Тот, кто никогда не повторяется, ни в Делах, ни в Шутках. – В вашем Мире любят говорить: «Мы все учились понемногу, чему-нибудь, да как-нибудь». Но это не про таких, как вы. Вам приходится учиться резко и сразу, через систему ритуальных Посвящений, когда вы каждый раз внезапно переходите на новую ступень знаний, умений и понимания. Для вашего уровня Ритуал требует привести Адепта «на Грань». Делают это по-разному. Обычно все бывает действительно очень больно. Ксения выбрала этот вариант. Естественно, объяснять тебе суть происходящего никто не стал, иначе бы ты отказалась. Прости, но мне необходимо было «загнать» тебя в ситуацию, когда ты пришла бы ко мне сама. И не покорной рабой, что обычно свойственно моим посетителям, и людям, и Ангелам, а Защитницей Человека. Вы обе прошли через Боль. У Ксении эта Боль терзала тело, у тебя Душу. Вы показали себя достойными Награды. Теперь у нее есть Дом, а у тебя Меч. Она Проводник между Мирами. А ты Защитница. Все правильно.
- Но зачем это все? – Вана хотела уточнения ситуации. - В чем смысл?
- Вы мне нужны, - просто ответил Тот, кто Правдив. – Вернее, не только мне, но и людям. Грядет Война. Война, которую почти никто не увидит, но все почувствуют. Война, где сойдутся Люди и нелюди. И неясно будет, кто на чьей стороне. И в этой Войне очень многое будет зависеть от вас обеих. Я верю в вас. Вы справитесь. Просто тебе, Вана, нужно понять, что не всякий Зверь обязательно враг. И не всякий Истинный Враг обязательно зверь. Иногда его зверство кажется благом. А иногда оно таковое и есть. Все будет сложно, но у тебя есть то, что поможет разобраться в хитросплетении загадок и интриг.
- Меч? – удивленно спросила Вана.
- Сердце, - просто ответил Тот, кто не ошибается, - простое человеческое Сердце, обретенное тобою в «одеждах кожаных». То, которое привело тебя сюда, заставило сражаться с жестокостью, которую я выказал, и преклонило твои колени перед моим Милосердием. Меч принял тебя, почуяв твое Сердце. Ибо это Меч Человеческий. Оттого он и много сильнее любого иного оружия.
- А Сережа... – Вана произнесла имя своего земного Мужа, и тут же поправилась: – Вэй, он тоже будет сражаться?
- И Вэй, и Стерх, Муж Ксении, не останутся в стороне, - заверил ее Тот, кто все знает, и улыбнулся встревоженной Ксении:
- Не бойся, все вы останетесь живы и здоровы, и обретете много интересных друзей!
- А Крестный и Командир? – Вана интересовалась судьбой своих старших друзей.
- Нээли обретет покой, которого так долго ищет, - странно ответил Тот, кто знает все Тайны, - а Зар... С ним все будет сложнее. Он всегда ищет пути совершить невозможное. Но и у него все получится. Хотя ему будет труднее всех...
- Я могу ему чем-то помочь? – голос Ваны дрогнул.
- Это его путь. – твердо сказал Тот, кто Решает, - но ты и его тоже спасешь. Просто будь немного терпимее. Все люди, и даже многие нелюди, разные и скорее достойны сострадания, чем гнева.
- О чем ты, Авва? – Ксения, как и Вана, была поражена этими странными словами, смысл которых казался загадкой.
- О многом, - улыбнулся Тот, кто всегда отвечает, - Не бойся, Ксения, вы все поймете, когда придет время. А оно придет скоро. Очень скоро. Кстати, Вана, ты ведь хотела приготовить для Крестного музыкальную комнату? Поторопись!
- Ты знаешь о моих планах? – удивилась Вана.
- Ты всегда так громко думаешь! – подмигнул ей Тот, кто любит пошутить. - Немудрено было и услышать!
Обе Его собеседницы как-то синхронно покачали головами, несколько озадаченные грузом свалившихся на них многозначительных пророчеств и предупреждений, в истинности которых они не сомневались.
- Ну что же, мне пора! – улыбнулся Тот, у кого есть Дела. – Теперь Вы можете поболтать, отдохнуть, а потом Ксения выполнит свое экзаменационное задание и доставит вас обеих в Проявленный Мир. Аккуратно! – Он заговорщически подмигнул Ксении.
- Хорошо, - та смущенно опустила глаза.
Их Собеседник вышел из-за стола. Вана и Ксения встали и поклонились. Он подошел и...
Обнял и Вану, и Ксению, что-то тихонько шепнув им на ушко каждой. Что-то свое, особое, то, что нам с Уважаемыми Читателями знать не полагается...
А потом Тот, кто несет всем Благо, подошел к Двери. Открыл ее наружу и вышел. Волшебная Дверь медленно, с явной неохотой, закрылась за ним.
- Пойдем, посмотрим! – Ксения потянула Вану наверх.
Они поднялись на второй этаж Дома, войдя в ту самую гостиную, откуда Ксения чуть раньше наблюдала полет и приземление Ваны. И теперь они получили возможность через распахнутое окно увидеть, как Тот, кого они называют Авва, выйдя за Врата ограды Сада, небрежно взмахнул рукой и перед ним появилась красная ковровая дорожка, ведущая в небо. Авва ступил на нее и сделал шаг, другой, третий...
И исчез где-то в просторах изысканной синевы Истинного Неба вместе с этим странным «средством передвижения», своеобразной «Stairway to Heaven».
- Круть! – восхищенно произнесла Ксения.
- Красиво! - с чувством отозвалась Наташа-Вана.
Она отложила сине-зеленый меч на стол, который находился неподалеку, рядом с коричневым кожаным диваном, и с восхищением всмотрелась в открывшуюся ей панораму, наслаждаясь легкими, нежными дуновениями ветра, влетавшими в распахнутое окно. Смешно, но ее страстное желание, любоваться Истинным Миром из этого окна, было в точности исполнено. А других желаний она сейчас почему-то и не испытывала...
- Наташа! – Ксения смотрит на нее несколько виноватым взглядом и сама себя поправляет. – Прости, Вана... Я хотела попросить...
- Не надо, - тихо ответила Вана, - я все поняла.
- Ты не сердишься? – Ксения жаждет прощения своей вины.
Вместо ответа, Вана молча обнимает ее, и некоторое время они вместе любуются чудесным зрелищем весеннего дня в Истинном Мире. Но ее подруга-воспитанница все еще чувствует себя неловко.
- Прости, - снова с чувством произносит Ксения.
В ее глазах нет слез. Просто грусть и надежда на понимание.
И ты действительно ее понимаешь.
Вот только все-таки, как снять у этой девочки чувство вины, которое ее так мучает?
- Я знала, что ты должна пройти Посвящение, - тихо произносит Фея Крестная. – И знала, что твое Посвящение связано не только с Болью. Я с самого начала видела, что ты Проводник. А Посвящение Проводника это всегда Уход за Грань и самостоятельное Возвращение оттуда. Только так, и никак иначе. Я знала это. Просто понимать разумом, что через это тебе все равно придется пройти, одно, а самой видеть тебя Уходящей, это...
Вана не договорила. Ксения порывисто обняла ее. Без слез, но с содроганием.
А потом отстранилась и медленно заговорила, с трудом подбирая слова, делая томительные паузы между фразами.
- Прости, - снова сказала эта девочка-женщина. – Мы долго думали, как лучше поступить. Обсуждали разные варианты. Но все они были крайне неприятные. Автомобильная авария... Падение с высоты, в горах, или с лестницы... Травма от электротока или удар молнией... В любом случае Ему нужно было вводить меня в кому, дожидаться твоего прихода ко мне, и делать так, чтобы я Ушла прямо у тебя на глазах. Авва считал, что это слишком жестоко.
- Скажи уж прямо, - прервала ее речь Фея Крестная, - Авва понял, что я сначала убью или искалечу того, кого сочту виновником происшествия, а уж потом отправлюсь за тобой.
- И это тоже, - согласилась Ксения, - но Ему очень нужно было, чтобы ты сразу, именно сразу ринулась меня спасать. И чтобы ты при этом не потеряла разум от горя. В идеале ты должна была случайно убить меня своими руками, чтобы чувство Вины заставило тебя вспомнить твою суть. Ты ведь многое забыла, став человеком. Но на нечто подобное Авва тоже не согласился. Это не в его Правилах.
- И ты решилась... – Вана покачала головой.
- Да, это была моя идея, - Ксения доверительно смотрит тебе в глаза, и ты, Фея-Крестная, сразу понимаешь, что эта смущенная девочка не лжет, «выгораживая» Того, кто в такой «защите» вовсе не нуждается, что все было в точности так, как она говорит. – Я решила, что так будет лучше. Что смерть от сечения, которого я сама от тебя так долго добивалась, покажется тебе чуть большей случайностью, чем в любых иных вариантах. Ведь по твоим расчетам ничего такого вовсе не должно было произойти! Я почему-то решила, что чувство вины тебя будет мучить тогда немного меньше. Хотя это все тоже крайне жестоко. Мне очень стыдно, Наташа...
- Вана, - усмехается Женщина-Ангел. – Здесь я Вана.
- Я говорю о другом, - Ксения произносит это, глядя на тебя грустными глазами. - Здесь ты строгая, прекрасная и все понимающая. Ты прекрасна такой суровой красотой. И здесь ты принимаешь всю эту Жесть как норму. Просто потому, что ты Служишь. В Служении ты, наверное, часто бываешь жестокой, ведь ты Боевой Ангел. Меч в твоих руках не игрушка, а привычный инструмент. Не зря же Авва доверил его именно тебе! Но там, «внизу», ты женщина, сердце которой вполне могло разорваться от горя. И я, именно я это горе тебе причинила. И я не знаю, что мне делать, как загладить свою вину.
- Ты забыла, что сказал Авва, - Наташа-Вана (да, именно так!) грустно, по-человечески улыбнулась. – Там, «внизу», я обрела человеческое сердце. Оно здесь, оно никуда не денется, сколько бы раз подряд я не меняла «одежды кожаные» на серую жемчужную хламиду. Это уже навсегда. Сегодня, когда я рванулась за тобою, Человеческое Сердце застряло в моей груди. Считай, что это твоя заслуга. Ты сделала все так, как нужно, ибо Авва, похоже, хотел именно этого.
- Все равно, мне стыдно, - Ксения со вздохом отвела свой взгляд. И тихонько повторила:
- Мне стыдно...
Вместо ответа, Женщина-Ангел снова обняла ее и прижала к себе. И снова почувствовала, что Ксения по-прежнему мучается этим страшным чувством вины. Но здесь уже ничего не придумать. Ей придется самой принять, то, что случилось. И понять, что все было правильно, и Боль это нормальная цена за Посвящение.
Ксения поймет.
Обязательно поймет.
И она, Фея Крестная ей поможет.
- Кстати, Фея Ангел! – сказала Ксения несколько минут спустя, несколько льстивым тоном. – Там, на веранде, в серебряном кофейнике еще осталось немного кофе. Тебе принести?
- Если можно... – негромким голосом откликнулась Вана. Ксения кивнула, мягко высвободилась из ее объятий и направилась вниз по лестнице. Фея Крестная осталась одна.
Странно, но она снова почувствовала страшную усталость. Как будто она действительно была отнюдь не Ангелом, а обычной женщиной, только что пережившей серию смертельно опасных приключений.
То ли Боевые Ангелы тоже умеют уставать, то ли она действительно все еще сердцем скорее человек, чем мистическое существо.
Хотя...
В голове пронеслась череда удивительных событий этого Дня.
Участие в «церемонии сечения» на «верхней» стороне.
Потрясение от финала этого страшного Действа.
Выход из тела и бешеный полет через Пространство между Мирами.
Встреча с Тем, кто организовал этот расклад.
Отчаяние.
Гнев.
Бунт и его подавление.
Ожидание жестокой казни и странное Помилование.
Осознание того, что это было всего лишь частью ее Обучения и Посвящения.
Н-да...
Сегодня Авва процитировал Пушкина.
«Мы все учились понемногу...»
Но чтобы так???!!!
Действительно, от такой Учебы легко и устать.
Даже Боевому Ангелу.
Ничего страшного!
Нужно только немножечко отдохнуть. Здесь, кстати, и диван где-то был. Между прочим, на удивление похожий на тот, который остался там, в Проявленном Мире, в кабинете Сережи...
Кажется, на него даже можно прилечь. Там даже есть такая маленькая плюшевая подушечка...
Подушечка...
Так мило!
Прижаться к ней щекой...
И спать, спать...
Всего минуточку...
Взору Ксении, вошедшей в гостиную, на втором этаже Дома, предстало странное зрелище. Женщина-Ангел, лежащая на коричневом кожаном диване, укрытая собственным серым крылом.
К счастью, Ксения уже утвердилась во мнении, что в Доме, который построил Тот, кто организовал им обеим это Посвящение, ничего дурного случиться не может.
Она поставила обе Чашки (кстати, на этот раз крайние, поскольку сваренного кофе в кофейнике больше не осталось!) на стол, и опустилась на колени перед диваном.
Ласково провела кончиками пальцев по лицу спящей Наташи-Ваны, а потом мягко улыбнулась.
Похоже, кофе достается ей, Ксении.
Кстати, имеет смысл подумать о том, как теперь возвращаться обратно...
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 14. Игра. Эндшпиль. Финал Игры. Подтверждение
14.1. Ксения.
Проводник.
На задании.
Легко сказать, «доставь в проявленный Мир»! А вот поди, попробуй это сделать! Да еще и с Ангелом «в отключке» на руках!
Спокойно! Он сказал, что ты справишься. У тебя все получится.
Ага-ага! А вот как это сделать?
В первый раз Он тянул сюда тебя и одну, и чуть ли не силой. А вот отсюда придется уходить самой и вдвоем. И безо всякой Его помощи.
Хотя почему без Его помощи? Он, конечно же, даровал тебе способности, или проявил их... Осталось их, эти твои способности, осознать, и научиться ими пользоваться. Да это же ваащще, плевое дело! Если только знать, с какого конца за него браться...
Надо подумать...
Нести Наташу, или Вану на руках?
Глупая затея, ничего с этим у нас не выйдет. Она в ангельском облике и больше, и тяжелее. Да и летать, похоже, тебе еще придется учиться. Не вариант.
Идти пешком?
Куда?
Искать какие-то «Врата»?
И кто нам их укажет?
Камень на перепутье? Кот Ученый? Мудрый Филин?
Не исключено.
Идти, подобно Амберитам, через «виртуальные» Миры-«отражения», генерируя в своих мыслях изменения окружающего Пространства, через «прибавление-убавление» элементов Реальности до полного совпадения с желаемым результатом?
Проблема. Даже две проблемы.
Во-первых, как удержать в своем воображении кучу мелочей, необходимых для полной идентичности Воображаемого и Реального Миров?
Во-вторых, даже Амбериты не могли «работать» с «отражениями» вблизи Реального Мира. А мы именно в Истинном Мире, озаренном Присутствием Творца.
Не факт, что получится!
(Про Амберитов имеет смысл прочесть десятикнижие Роджера Желязны о противоборстве Амбера и Хаоса. Там, конечно, «многабукаф», зато интересно! – прим. Автора)
Теоретически, все это возможно. Но все это только тогда, когда Наташа проснется.
А ведь ты вовсе не знаешь, как ведет себя Время в Истинном Мире. Вдруг вы с Наташей задержались здесь надолго? Что подумают Сергей и Стерх?
Нужно спешить.
И что делать?
Спасительная мысль приходит, когда она смотрит на спящую Наташу. Вернее, замечает, на чем спит ее Фея Крестная.
Диван. Точно такой же, как в их кабинете, в том кабинете, где сегодня...
Ну, ты-то уж точно помнишь, что там сегодня было!
Между прочим, ваши тела, судя по всему, остались там. Здесь ты обрела что-то похожее на «временное» тело, впрочем, вполне реальное для «особой» телесности Истинного Мира. Подобное истинному телу Ваны, мирно спящей на диване в ожидании транспортировки в Проявленный Мир.
Да, таково твое «экзаменационное задание». Он экзаменует тебя.
Но. Как ДОБРЫЙ (ты ведь не станешь спорить с тем, что он именно ДОБРЫЙ!) Экзаменатор, он оставил тебе Подсказку. Даже две.
Диван.
Сон.
Ты же Сновидица!
Забыла?!
Эх, блин, ремня бы тебе хорошего, от Феи Крестной, для «вострения ума»!
А лучше розог! Тоненьких и «болючих»! В Меру!
Нужно попробовать заснуть, и во сне «забрать» с собою Фею Крестную.
Да, и не забыть Меч! Это обязательно! Кстати, там внизу, на веранде, остались ножны! Нужно прихватить их оттуда и «отправить спать» сине-зеленый клинок. Пусть отдохнет. Заслужил.
Ксения спускается вниз, наводит порядок на веранде (вымыть кофейник нужно, обязательно!), забирает ножны и поднимается наверх, в гостиную.
Закрывает окно. «Зачехляет» сине-зеленый Меч. Кладет его рядом со спящей Ваной. Женщина-Ангел тут же вцепляется в Его рукоятку. Да, это ее Меч! Как любит говорить сама Фея Крестная, «Без вариантов!»
Так, теперь кофе.
Выпить обе Чашки. Откуда-то ты знаешь, что нужно сделать так. Именно так. Потом спуститься вниз, вымыть их, но не ставить в буфет, поставить на стол, чтобы потом взять их с собою. Потому что так правильно.
Теперь, для того, чтобы обеспечить «комфортное засыпание», имеет смысл посетить одно, пардон, «культурное заведение». Забавно, но физиологические аспекты бытия для Истинного Мира тоже актуальны!
По окончании «бытовой процедуры», вымыть руки, забрать со стола чашки, подняться наверх, еще раз полюбоваться спящей Женщиной-Ангелом, сжимающей Меч, рукоять которого сверкает серебром и самоцветами.
Теперь лечь на диван, рядом с Наташей. Перед этим положить между вами Чашки. Обнять Женщину-Ангела, прижать ее к себе. И закрыть глаза.
Я хочу вернуться обратно.
В свое тело. В Проявленный Мир.
Пусть там пройдет всего один час после нашего «улета»!
И пусть со мною вернется Наташа-Вана!
И пусть у нас с нею все будет хорошо!
Пусть будет так, как сказал мне Он!
Я Ему ВЕРЮ!
Аминь!
14.2. Наташа.
Ангел в «одеждах кожаных».
В доме.
Наташа проснулась от странного звука.
То ли скрипа, то ли шороха.
- Фея Крестная! – раздался мелодичный голос Ксении. – Пора вставать! Уже вечереет, а мы ведь хотели приготовить мужчинам чего-нибудь на ужин. Я, конечно, могу валять дурака сколько угодно, но как бы нам потом с тобою не устроили хорошую выволочку, причем обеим! Полагаю, не стоит сердить наших Мужей, даром что сегодня уже воскресенье, а не суббота! Во избежание!
- Ксения!!! – Наташа вскочила с дивана, бросилась к ней, обхватила руками и прижала ее тонкое изящное тело к себе.
- Задушишь, Фея Крестная! – чуть сдавленным голосом произнесла через несколько секунд девочка-сновидица. – Ну, что это за телячьи нежности, а?
- Ты жива! Ты жива! – восхищенно шептала Наташа. – Слава тебе, Господи!
- Конечно, жива! – подтвердила ее визави, несколько удивленным тоном. – С чего бы это быть обратному? Кстати, не дави так сильно, а то и впрямь придушишь!
- Прости, прости, - Наташа смешалась, - тебе, наверное, больно... Там на спине... И ниже...
- Ну... Не настолько уж больно, - усмехнулась эта изящная, в том числе и в словесных эпитетах, девочка-женщина. – Но если ты сожмешь чуть сильнее, мне действительно придется заорать!
- Подожди... – Наташа нахмурилась и чуть отстранила Ксению от себя. – Что это было?
- Ты меня обнимала, - пожала плечами ее собеседница. – Крепко так, от души. Правда, неясно, по какому поводу такой взрыв эмоций с твоей стороны! Но я не возражаю, мне очень даже приятно!
- А... Боль? – Наташа ничего не понимала. – Там...
Она провела по задней части тела Ксении, от лопаток до ягодиц.
- Что, «боль»? – с удивлением отозвалась Ксения. – Кстати, что ты там ищешь на моей заднице? Мне щекотно!
- А разве там... Не больно? – Наташа смущенно улыбнулась, и убрала руку
- Ну... - Ксения как бы смущенно опустила глаза. - Если ты насчет вчерашнего, то все было скорее приятно.
- Вчерашнего? – Наташа, похоже, была уже в полном отрыве от ситуации, если не сказать в шоке.
- Ну да, - Ксения напомнила ей то, что было. – Вчера вечером Стерх исполнял, так сказать, предписанное тобою (она весьма ехидным тоном произнесла эти слова и хитро улыбнулась) Поучение. Ты же сама требуешь, чтобы он это делал раз в неделю, по субботам. Ну вот. Он разложил меня так, аккуратненько, на коленях. Задрал мне юбку, спустил трусики, как водится, эффектно так размял руку, и нашлепал, как школьницу. Звонко так, и весело! И не поверишь, мне в первый раз это понравилось. Особенно по сравнению с тем, что происходило в то же время здесь, в кабинете. Я слышала, как покрикивала ты, моя дорогая Синеглазка! Кажется, твой Сережа вчера не пожалел для тебя хороших розог! Суров он у тебя, ох, суров! Стерх, по сравнению с ним, просто сама доброта и нежность. Особенно после того, как закончит шлепать! – добавила она со значением и чуть смущенно.
- И там... – Наташа недоговорила, со странным выражением глядя на свою визави.
- В смысле, на заднице? – переспросила Ксения. – Да успокойся ты! Ничего там нет. Ничегошеньки! Вот, сама можешь убедиться!
Ее юная подруга подошла к дивану и улеглась, предоставляя Фее Крестной возможность самой осмотреть требуемое.
Наташа несмело подошла к дивану, встала около лежащей Ксении на колени и медленно, как во сне, задрала ей подол зеленого платья почти до лопаток, открыв белые трусики. Потом, дрожащей рукой спустила их вниз.
Действительно, на заду и бедрах Ксении не было не только никаких красных полос, или синих рубцов с кровавыми точками, но и вообще не было ни синяков, ни даже обычной розовой припухлости от шлепков рукой.
Наташа мгновенным движением расстегнула молнию на спине платья лежащей девочки-женщины, и погладила ровную, гладкую кожу, сверху и снизу белой полоски лифчика.
Ничего.
Не было ничего...
- Значит, это был просто кошмар, - Наташа произнесла эти слова с каким-то облегчением.
- Что за кошмар? – поинтересовалась Ксения, и заметила: - Кстати, если Фея Синеглазка вдоволь налюбовалась зрелищем моей так и непоротой задницы, можно и вернуть трусы в исходное положение. Вдруг я стесняюсь?
- Прости... – Наташа не отреагировала на грубоватую шутку своей подруги, в задумчивости поправила на ней одежду и устало присела прямо на полу.
Ксения немедленно устроилась рядом и как-то решительно взяла ее за руки.
- Говори, что случилось, - потребовала она. – Расскажи мне, что именно тебе приснилось.
- Мне приснилось, что я исполнила твою просьбу, - тихо сказала Наташа. – Секла тебя розгами, прямо здесь, на скамейке, голую. Выдала тебе «Сотню от Феи Крестной», в полную силу, без жалости. Ты так кричала... А потом...
- Что было потом? – Ксения смотрит серьезно и требовательно, сжимая ее руки и явно добиваясь того, чтобы Наташа вспомнила и приняла то, что она видела все это именно во сне, как факт. – Ты сделала что-то не так?
- Я засекла тебя насмерть, - тихо призналась Наташа. – А потом, я разрезала на тебе веревки и пыталась тебя спасти. Ты лежала на этом диване бледная, не дышала, сердце не билось...
- Страсти то какие! – произнесла иронично Ксения, и Наташу как-то насторожила эта фраза. Где-то она ее уже слышала! Но ее подруга-воспитанница продолжила свою мысль. – Нет, ну если ты так уж боишься взять в руки розги, тогда сечь меня в полную силу совсем не обязательно! Можно слегка, или так, строго, до красноты, но без крови. И вообще, я не настаиваю на точном исполнении этой моей фантазии. Можем поиграть в учительницу и школьницу, или в нерадивую студентку и тьютора. Знаешь, какая я нерадивая?
Она улыбнулась, но Наташа подумала, что здесь все же что-то не так.
Фея Крестная отметила, что на ковре, постеленном на пол здесь, в кабинете, валяется несколько ошметков от розог. Правда, это могло быть и следами от Поучения, которое вчера ей устроил Сергей, ее горячо любимый Муж, имеющий немало поводов для весьма чувственного приложения розог к ягодицам своей горячо любимой Супруги.
Кстати, насчет веревок...
Наташа засунула руку под рубашку, нащупала ножны от ножа-«шейника».
Пусто. Ножа нет.
- Что-то не так? – Ксения смотрит на нее с любопытством, - Ты что-то потеряла?
- Да, - тихо произнесла Наташа, и взглянула на пол. Из-под дивана торчала знакомая петлеобразная рукоятка. Наташа подняла с пола нож и задумчиво покачала головой.
- Наверное, во сне вывалился, - предположила ее визави, и заметила как-то нравоучительно:
- Ты это, будь поаккуратнее с режущими предметами! Так ведь и наступить можно на что-то острое, ненароком! И в самом неподходящем месте!
- Да нет, не мог он вывалиться сам по себе, - тихо, но как-то серьезно произнесла Наташа. Достав из под домашней клетчатой рубахи висящие у нее на шее, на «шариковой» цепочке, ножны, она вернула нож-шейник на место и показала, как крепко он в них держится, чтобы у ее собеседницы не осталось в этом никаких сомнений. А потом коротко прокомментировала эту свою эффектную демонстрацию:
- Здесь очень надежные «кайдексовые» ножны. Так просто не бывает.
- Всякое бывает! – небрежно произнесла ее подруга.
- Ты права, - как-то многозначительно произнесла Наташа. – Бывает действительно всякое...
Потом она взглянула на диван. В углу остался сбитый в комок клетчатый шотландский плед.
- Это я тебя укрыла, - сказала, проследив за ее взглядом, Ксения. – Мне показалось, что так тебе будет уютнее.
- Спасибо, – с чувством произнесла Наташа. И зачем-то спросила:
- Я долго спала?
- Ну... часа три! – как-то неуверено ответила Ксения. И тут же смущенно добавила:
– Ты просила меня дать тебе, как ты изящно выразилась, «перекемарить с полчасика». Забавное выраженьице! Надо будет записать, чтобы не забыть... А потом мирно так улеглась, придавила щекой подушечку... Ну, я и подумала, что все эти хлопоты, с нашей «гостевушкой», тебя ухайдакали по самое не балуйся. И решила тебя не будить, чтобы ты выспалась. Ну, кто же знал, что по дороге Сна тебя будут мучить такие кошмары?
- Или не кошмары? – тихо, и как-то серьезно спросила Наташа.
- Ну... Если во сне ты с ними справилась, значит не кошмары, - уверенно произнесла Ксения.
- А откуда ты знаешь, что я с ними справилась? – подозрения Наташи о том, что в этой истории не все чисто, плавно перерастали в уверенность.
- Не придирайся к словам, - Ксения как-то чересчур невинно улыбнулась. – Ты же сказала, что спасала меня.
- Я не сказала, что спасла... – тихо произнесла Фея Крестная.
- А разве могло быть иначе? – взгляд ее Крестницы стал серьезным.
- Не могло... – согласилась Наташа. И тихо сказала:
- Спасибо, что вернула нас обратно. Ты справилась.
- Пожалуйста, - небрежно ответила Ксения. И тут же нахмурилась:
- А ты это о чем?
- О том же самом, – каким-то слишком спокойным голосом произнесла Наташа. И пояснила:
- Там нет подушки. На диване. Так что, увы, ничего я щекой не придавила. А без подушки спать на этом диване несколько «некомильфо».
- Когда устанешь, и не такое удобным покажется! – как-то слишком самоуверенно произнесла Ксения, и Наташа кивнула головой в знак согласия.
При этом чуть-чуть, но весьма эффектно, усмехнулась, чем вогнала свою Крестницу в краску.
- Я заварю тебе кофе, ладно? – как-то смущенно произнесла она, опустив очи долу.
- Хорошо, - кивнула ей Наташа.
Ксения вышла из комнаты, мягко ступая босыми ногами...
Ну, еще бы! Ведь ее полупрозрачные носочки оказались как раз в уголке кожаного дивана. Под смятым пледом...
Наташа присела на диван, потом прилегла, так, чтобы прикинуть, что к чему.
Нет, девчонка врет как дышит! Ну, не могла она, Наташа, заснуть на этом диване без подушки.
Тем более, что подушка эта лежит в одном из шкафчиков, здесь же, в кабинете. Просто Наташа знает, что Сергей ее всегда убирает именно туда, причем отдельно от пледа, который Ксения, конечно же, нашла, открыв, второпях, первую попавшуюся дверцу.
Наташа внимательно осмотрела кабинет. Скамья стояла иначе. Не так, как ставят ее Сергей, или Наташа, окончив очередную «игру в наказание» или порку за реальную провинность.
Веревки, на обычном месте, конечно же, не оказалось. Ну, еще бы, Наташин «шейник» оставил от нее одни воспоминания, напополам с пеньковыми лохмотьями! Значит, Сергею в ближайшее время придется сечь свою Жену непривязанной.
А еще это значит, что Ксения нагло врет. Все было.
Вот только зачем она это делает? Не из мести же... И не для того, чтобы просто ввести ее в заблуждение...
Зачем?
Кстати, что это там такое? К письменному столу Сергея прислонен странный предмет.
Изогнутая серебряная рукоятка, обмотанная серебряным шнуром, с небольшой крестообразной перекладиной-гардой.
На конце рукоятки и кончиках перекрестия виднеются тускло сияющие зеленые драгоценные камни, вероятно бериллы.
Посередине перекрестия виден крупный изумруд. Эффектный такой, прозрачный, темно-зеленого оттенка. И там же, на перекрестии, чуть в стороны от рукоятки, красуются два густо-синих сапфира.
То, что дальше рукоятки, скрыто потертыми кожаными ножнами с потемневшим латунным прибором, но ты точно знаешь, что там находится клинок из странной сине-зеленой стали, раздвоенный, как будто выщербленный, на конце.
Тот самый клинок.
Зульфикар.
Меч Мечей.
Враг Врагов.
Земное воплощение Справедливости и Милосердия.
Меч, врученный тебе Свыше в преддверии очередной Войны.
Как Полководцу, или просто рядовому Рыцарю...
И это уже не бред.
Это все куда серьезнее.
За дверью слышны тихие шаги босых ног. Ксения входит с чашкой кофе в руках, загадочно улыбаясь.
- Кофе для Феи Крестной! – торжественно провозглашает она.
- Спасибо! – искренне говоришь ты, принимаешь Чашку и, с весьма невинным видом, произносишь:
- Ксения! Будь так добра, надень носочки. Мы их с тобой на диване забыли. Слово «мы» ключевое.
Ксения смущенно улыбается, понимая, что раскрыта, и молча исполняет твое распоряжение. Потом мягко опускается на колени перед тобою и, загадочно улыбаясь, задает весьма неудобный вопрос:
- Ну, и что теперь будет? Розги, ремень, или что-нибудь плетеное?
- Пять минут молчания, - тихо, но внушительно произносишь ты.
Ксения коротко кланяется и замирает в ожидании следующих твоих слов.
Меньше чем через пять минут кофейная Чашка пуста. Между прочим, это та самая Чашка. Чашка, которую ты приняла из Его рук. И ты понимаешь, что Ксения подала ее тебе совсем не случайно.
Ты молча передаешь Чашку этой изящной девочке-женщине и жестом приказываешь поставить ее на стол. Ксения, поднявшись одним плавным мягким движением, без слов исполняет твой молчаливый приказ. Потом снова встает на колени и вопросительно смотрит на тебя, ожидая твоих дальнейших распоряжений.
- Про розги даже не заикайся, - наконец нарушает молчание Фея Крестная. – Уже схлопотала так что «мама не горюй»! Довольно!
- Но ведь там ничего нет! – Ксения мягко шлепает себя по попе, прикрытой зеленым «эльфийским» платьем, и смотрит на тебя весьма хитрым взглядом.
- И не будет, пока я не отойду от всего этого ужаса! – Фея Крестная возмущенно качает головой.
- Разве ты еще не отошла от него? – Ксения изображает на своем лице эффектное изумление.
Наташа «сканирует» свое состояние, и отмечает, что чувствует себя намного лучше, спокойнее, увереннее. И понимает, что вполне могла бы даже взять в руки розги и чувствительно отхлестать эту наглую девчонку, если бы...
Если бы не понимала причин ее вранья.
- Авва приказал тебе держать меня в неведении? – уточняет Наташа.
- Нет, - отрицательно качает головой Ксения, - Он просто попросил не рассказывать тебе сразу, чтобы ты сама все вспомнила, и сама решила, было это все или ничего этого не было. Прости, я, наверное, опять сделала что-то не так?
- Все так, - вздохнула Наташа. – Все правильно. Пожалуйста, встань и не обижайся.
Ксения со вздохом поднимается с колен и несмело присаживается на краешек дивана.
- Мне очень неловко, - тихо произносит она. И добавляет:
- Высекла бы ты меня, что ли... Мне очень стыдно.
- Стыдись! – с улыбкой произносит Фея Крестная, - Считай, что это часть наказания!
- Хорошо, - как-то серьезно отвечает ее подруга-воспитанница. – А как с остальной частью? Когда?
- А разве это нужно? – Наташа мягко прижимает ее к себе. – Я тебя люблю. Так стоит ли делать тебе больно?
- Стоит, - Ксения не шутит, и Фея Крестная чувствует, что она снова готова встать на колени для сугубой действительности своей просьбы о наказании. – Мне тогда действительно будет легче.
- Это та Чашка? – Наташа указывает на кофейную Чашку костяного фарфора, стоящую на столе. – Та самая?
Ксения кивает головой.
- Тебе просто нужно выпить из нее кофе, - спокойно замечает Наташа. - Даже самый обычный. Это тебя сразу успокоит. И ты поймешь, что я не сержусь на тебя.
- А если это не поможет? – Ксения весьма серьезна.
- Тогда и поговорим, - улыбается ее подруга-воспитательница. – В крайнем случае, я готова снова выдать тебе «Сотню от Феи Крестной». Но только тогда, когда я сочту это нужным, и так, как я посчитаю нужным это сделать. Я сама решу, как это будет, по частям или сразу, мягко, ласково или крепко. И не вздумай спорить о том, строго это или чрезмерно мягко. Это не тебе решать.
- Я согласна, - кивнула Ксения. – Обещаю, что теперь я не буду спешить. Я подожду.
Она, нагнувшись, поцеловала ее руку. Наташа привлекла ее к себе, обняла, и долго не отпускала. Ксения, как котенок, пригрелась в ее объятиях и только что не мурчала от удовольствия.
Наконец, Фея Крестная ласковым поцелуем в щечку дала ей понять, что имеет смысл пройти на кухню и хотя бы изобразить иллюзию приготовления ужина для двоих голодных мужчин, что должны были вскоре вернуться.
Ксения соскочила с дивана, а потом взяла в руки Меч, прислоненный к рабочему столу Сергея.
- Ты разрешаешь мне на него посмотреть? – серьезным тоном спросила она Фею Крестную.
- Разрешаю, - спокойно ответила Наташа.
Девочка-женщина аккуратно вынула Меч из ножен, положила их на стол, и сделала несколько взмахов этим загадочным оружием. Потом эффектно выполнила салют и передала Его в руки той, кого этот Меч избрал Владелицей. Наташа ласково провела кончиками пальцев по сине-зеленому клинку.
- Авва говорил, что этого Меча не только боятся, что Его уважают почти все те, кто хочет остаться в живых, во всех обитаемых Мирах. Ну, кроме вампиров и демонов. А вот волколаки и прочие оборотни ему подчиняются! И его Владелица, с Мечом в руке, может требовать от них полного повиновения, - серьезно произнесла Ксения.
- Когда Он это успел тебе сказать? – удивилась Наташа.
- Пока мы тебя ждали, - ответила Ксения. – Он успел кое-что рассказать мне. Например, что долго ждал, когда ты вернешься. И так сложил обстоятельства наших жизней, что ты смогла меня спасти, и выручить Стерха. И много еще другого.
- Не сомневаюсь, - улыбнулась Наташа, - что все это интересно и имеет весьма большое значение. Но у нас с тобой сейчас первая и важнейшая задача, это не попасть «под раздачу» по возвращении двоих голодных мужиков. Поэтому идем готовить на ужин что-нибудь простое и приемлемое для грубых мужских вкусов.
- Например, макароны! - стра-а-ашным голосом произнесла Ксения.
- Тоже вариант, - согласилась Фея Крестная.
14.1. Ксения.
Проводник.
На задании.
Легко сказать, «доставь в проявленный Мир»! А вот поди, попробуй это сделать! Да еще и с Ангелом «в отключке» на руках!
Спокойно! Он сказал, что ты справишься. У тебя все получится.
Ага-ага! А вот как это сделать?
В первый раз Он тянул сюда тебя и одну, и чуть ли не силой. А вот отсюда придется уходить самой и вдвоем. И безо всякой Его помощи.
Хотя почему без Его помощи? Он, конечно же, даровал тебе способности, или проявил их... Осталось их, эти твои способности, осознать, и научиться ими пользоваться. Да это же ваащще, плевое дело! Если только знать, с какого конца за него браться...
Надо подумать...
Нести Наташу, или Вану на руках?
Глупая затея, ничего с этим у нас не выйдет. Она в ангельском облике и больше, и тяжелее. Да и летать, похоже, тебе еще придется учиться. Не вариант.
Идти пешком?
Куда?
Искать какие-то «Врата»?
И кто нам их укажет?
Камень на перепутье? Кот Ученый? Мудрый Филин?
Не исключено.
Идти, подобно Амберитам, через «виртуальные» Миры-«отражения», генерируя в своих мыслях изменения окружающего Пространства, через «прибавление-убавление» элементов Реальности до полного совпадения с желаемым результатом?
Проблема. Даже две проблемы.
Во-первых, как удержать в своем воображении кучу мелочей, необходимых для полной идентичности Воображаемого и Реального Миров?
Во-вторых, даже Амбериты не могли «работать» с «отражениями» вблизи Реального Мира. А мы именно в Истинном Мире, озаренном Присутствием Творца.
Не факт, что получится!
(Про Амберитов имеет смысл прочесть десятикнижие Роджера Желязны о противоборстве Амбера и Хаоса. Там, конечно, «многабукаф», зато интересно! – прим. Автора)
Теоретически, все это возможно. Но все это только тогда, когда Наташа проснется.
А ведь ты вовсе не знаешь, как ведет себя Время в Истинном Мире. Вдруг вы с Наташей задержались здесь надолго? Что подумают Сергей и Стерх?
Нужно спешить.
И что делать?
Спасительная мысль приходит, когда она смотрит на спящую Наташу. Вернее, замечает, на чем спит ее Фея Крестная.
Диван. Точно такой же, как в их кабинете, в том кабинете, где сегодня...
Ну, ты-то уж точно помнишь, что там сегодня было!
Между прочим, ваши тела, судя по всему, остались там. Здесь ты обрела что-то похожее на «временное» тело, впрочем, вполне реальное для «особой» телесности Истинного Мира. Подобное истинному телу Ваны, мирно спящей на диване в ожидании транспортировки в Проявленный Мир.
Да, таково твое «экзаменационное задание». Он экзаменует тебя.
Но. Как ДОБРЫЙ (ты ведь не станешь спорить с тем, что он именно ДОБРЫЙ!) Экзаменатор, он оставил тебе Подсказку. Даже две.
Диван.
Сон.
Ты же Сновидица!
Забыла?!
Эх, блин, ремня бы тебе хорошего, от Феи Крестной, для «вострения ума»!
А лучше розог! Тоненьких и «болючих»! В Меру!
Нужно попробовать заснуть, и во сне «забрать» с собою Фею Крестную.
Да, и не забыть Меч! Это обязательно! Кстати, там внизу, на веранде, остались ножны! Нужно прихватить их оттуда и «отправить спать» сине-зеленый клинок. Пусть отдохнет. Заслужил.
Ксения спускается вниз, наводит порядок на веранде (вымыть кофейник нужно, обязательно!), забирает ножны и поднимается наверх, в гостиную.
Закрывает окно. «Зачехляет» сине-зеленый Меч. Кладет его рядом со спящей Ваной. Женщина-Ангел тут же вцепляется в Его рукоятку. Да, это ее Меч! Как любит говорить сама Фея Крестная, «Без вариантов!»
Так, теперь кофе.
Выпить обе Чашки. Откуда-то ты знаешь, что нужно сделать так. Именно так. Потом спуститься вниз, вымыть их, но не ставить в буфет, поставить на стол, чтобы потом взять их с собою. Потому что так правильно.
Теперь, для того, чтобы обеспечить «комфортное засыпание», имеет смысл посетить одно, пардон, «культурное заведение». Забавно, но физиологические аспекты бытия для Истинного Мира тоже актуальны!
По окончании «бытовой процедуры», вымыть руки, забрать со стола чашки, подняться наверх, еще раз полюбоваться спящей Женщиной-Ангелом, сжимающей Меч, рукоять которого сверкает серебром и самоцветами.
Теперь лечь на диван, рядом с Наташей. Перед этим положить между вами Чашки. Обнять Женщину-Ангела, прижать ее к себе. И закрыть глаза.
Я хочу вернуться обратно.
В свое тело. В Проявленный Мир.
Пусть там пройдет всего один час после нашего «улета»!
И пусть со мною вернется Наташа-Вана!
И пусть у нас с нею все будет хорошо!
Пусть будет так, как сказал мне Он!
Я Ему ВЕРЮ!
Аминь!
14.2. Наташа.
Ангел в «одеждах кожаных».
В доме.
Наташа проснулась от странного звука.
То ли скрипа, то ли шороха.
- Фея Крестная! – раздался мелодичный голос Ксении. – Пора вставать! Уже вечереет, а мы ведь хотели приготовить мужчинам чего-нибудь на ужин. Я, конечно, могу валять дурака сколько угодно, но как бы нам потом с тобою не устроили хорошую выволочку, причем обеим! Полагаю, не стоит сердить наших Мужей, даром что сегодня уже воскресенье, а не суббота! Во избежание!
- Ксения!!! – Наташа вскочила с дивана, бросилась к ней, обхватила руками и прижала ее тонкое изящное тело к себе.
- Задушишь, Фея Крестная! – чуть сдавленным голосом произнесла через несколько секунд девочка-сновидица. – Ну, что это за телячьи нежности, а?
- Ты жива! Ты жива! – восхищенно шептала Наташа. – Слава тебе, Господи!
- Конечно, жива! – подтвердила ее визави, несколько удивленным тоном. – С чего бы это быть обратному? Кстати, не дави так сильно, а то и впрямь придушишь!
- Прости, прости, - Наташа смешалась, - тебе, наверное, больно... Там на спине... И ниже...
- Ну... Не настолько уж больно, - усмехнулась эта изящная, в том числе и в словесных эпитетах, девочка-женщина. – Но если ты сожмешь чуть сильнее, мне действительно придется заорать!
- Подожди... – Наташа нахмурилась и чуть отстранила Ксению от себя. – Что это было?
- Ты меня обнимала, - пожала плечами ее собеседница. – Крепко так, от души. Правда, неясно, по какому поводу такой взрыв эмоций с твоей стороны! Но я не возражаю, мне очень даже приятно!
- А... Боль? – Наташа ничего не понимала. – Там...
Она провела по задней части тела Ксении, от лопаток до ягодиц.
- Что, «боль»? – с удивлением отозвалась Ксения. – Кстати, что ты там ищешь на моей заднице? Мне щекотно!
- А разве там... Не больно? – Наташа смущенно улыбнулась, и убрала руку
- Ну... - Ксения как бы смущенно опустила глаза. - Если ты насчет вчерашнего, то все было скорее приятно.
- Вчерашнего? – Наташа, похоже, была уже в полном отрыве от ситуации, если не сказать в шоке.
- Ну да, - Ксения напомнила ей то, что было. – Вчера вечером Стерх исполнял, так сказать, предписанное тобою (она весьма ехидным тоном произнесла эти слова и хитро улыбнулась) Поучение. Ты же сама требуешь, чтобы он это делал раз в неделю, по субботам. Ну вот. Он разложил меня так, аккуратненько, на коленях. Задрал мне юбку, спустил трусики, как водится, эффектно так размял руку, и нашлепал, как школьницу. Звонко так, и весело! И не поверишь, мне в первый раз это понравилось. Особенно по сравнению с тем, что происходило в то же время здесь, в кабинете. Я слышала, как покрикивала ты, моя дорогая Синеглазка! Кажется, твой Сережа вчера не пожалел для тебя хороших розог! Суров он у тебя, ох, суров! Стерх, по сравнению с ним, просто сама доброта и нежность. Особенно после того, как закончит шлепать! – добавила она со значением и чуть смущенно.
- И там... – Наташа недоговорила, со странным выражением глядя на свою визави.
- В смысле, на заднице? – переспросила Ксения. – Да успокойся ты! Ничего там нет. Ничегошеньки! Вот, сама можешь убедиться!
Ее юная подруга подошла к дивану и улеглась, предоставляя Фее Крестной возможность самой осмотреть требуемое.
Наташа несмело подошла к дивану, встала около лежащей Ксении на колени и медленно, как во сне, задрала ей подол зеленого платья почти до лопаток, открыв белые трусики. Потом, дрожащей рукой спустила их вниз.
Действительно, на заду и бедрах Ксении не было не только никаких красных полос, или синих рубцов с кровавыми точками, но и вообще не было ни синяков, ни даже обычной розовой припухлости от шлепков рукой.
Наташа мгновенным движением расстегнула молнию на спине платья лежащей девочки-женщины, и погладила ровную, гладкую кожу, сверху и снизу белой полоски лифчика.
Ничего.
Не было ничего...
- Значит, это был просто кошмар, - Наташа произнесла эти слова с каким-то облегчением.
- Что за кошмар? – поинтересовалась Ксения, и заметила: - Кстати, если Фея Синеглазка вдоволь налюбовалась зрелищем моей так и непоротой задницы, можно и вернуть трусы в исходное положение. Вдруг я стесняюсь?
- Прости... – Наташа не отреагировала на грубоватую шутку своей подруги, в задумчивости поправила на ней одежду и устало присела прямо на полу.
Ксения немедленно устроилась рядом и как-то решительно взяла ее за руки.
- Говори, что случилось, - потребовала она. – Расскажи мне, что именно тебе приснилось.
- Мне приснилось, что я исполнила твою просьбу, - тихо сказала Наташа. – Секла тебя розгами, прямо здесь, на скамейке, голую. Выдала тебе «Сотню от Феи Крестной», в полную силу, без жалости. Ты так кричала... А потом...
- Что было потом? – Ксения смотрит серьезно и требовательно, сжимая ее руки и явно добиваясь того, чтобы Наташа вспомнила и приняла то, что она видела все это именно во сне, как факт. – Ты сделала что-то не так?
- Я засекла тебя насмерть, - тихо призналась Наташа. – А потом, я разрезала на тебе веревки и пыталась тебя спасти. Ты лежала на этом диване бледная, не дышала, сердце не билось...
- Страсти то какие! – произнесла иронично Ксения, и Наташу как-то насторожила эта фраза. Где-то она ее уже слышала! Но ее подруга-воспитанница продолжила свою мысль. – Нет, ну если ты так уж боишься взять в руки розги, тогда сечь меня в полную силу совсем не обязательно! Можно слегка, или так, строго, до красноты, но без крови. И вообще, я не настаиваю на точном исполнении этой моей фантазии. Можем поиграть в учительницу и школьницу, или в нерадивую студентку и тьютора. Знаешь, какая я нерадивая?
Она улыбнулась, но Наташа подумала, что здесь все же что-то не так.
Фея Крестная отметила, что на ковре, постеленном на пол здесь, в кабинете, валяется несколько ошметков от розог. Правда, это могло быть и следами от Поучения, которое вчера ей устроил Сергей, ее горячо любимый Муж, имеющий немало поводов для весьма чувственного приложения розог к ягодицам своей горячо любимой Супруги.
Кстати, насчет веревок...
Наташа засунула руку под рубашку, нащупала ножны от ножа-«шейника».
Пусто. Ножа нет.
- Что-то не так? – Ксения смотрит на нее с любопытством, - Ты что-то потеряла?
- Да, - тихо произнесла Наташа, и взглянула на пол. Из-под дивана торчала знакомая петлеобразная рукоятка. Наташа подняла с пола нож и задумчиво покачала головой.
- Наверное, во сне вывалился, - предположила ее визави, и заметила как-то нравоучительно:
- Ты это, будь поаккуратнее с режущими предметами! Так ведь и наступить можно на что-то острое, ненароком! И в самом неподходящем месте!
- Да нет, не мог он вывалиться сам по себе, - тихо, но как-то серьезно произнесла Наташа. Достав из под домашней клетчатой рубахи висящие у нее на шее, на «шариковой» цепочке, ножны, она вернула нож-шейник на место и показала, как крепко он в них держится, чтобы у ее собеседницы не осталось в этом никаких сомнений. А потом коротко прокомментировала эту свою эффектную демонстрацию:
- Здесь очень надежные «кайдексовые» ножны. Так просто не бывает.
- Всякое бывает! – небрежно произнесла ее подруга.
- Ты права, - как-то многозначительно произнесла Наташа. – Бывает действительно всякое...
Потом она взглянула на диван. В углу остался сбитый в комок клетчатый шотландский плед.
- Это я тебя укрыла, - сказала, проследив за ее взглядом, Ксения. – Мне показалось, что так тебе будет уютнее.
- Спасибо, – с чувством произнесла Наташа. И зачем-то спросила:
- Я долго спала?
- Ну... часа три! – как-то неуверено ответила Ксения. И тут же смущенно добавила:
– Ты просила меня дать тебе, как ты изящно выразилась, «перекемарить с полчасика». Забавное выраженьице! Надо будет записать, чтобы не забыть... А потом мирно так улеглась, придавила щекой подушечку... Ну, я и подумала, что все эти хлопоты, с нашей «гостевушкой», тебя ухайдакали по самое не балуйся. И решила тебя не будить, чтобы ты выспалась. Ну, кто же знал, что по дороге Сна тебя будут мучить такие кошмары?
- Или не кошмары? – тихо, и как-то серьезно спросила Наташа.
- Ну... Если во сне ты с ними справилась, значит не кошмары, - уверенно произнесла Ксения.
- А откуда ты знаешь, что я с ними справилась? – подозрения Наташи о том, что в этой истории не все чисто, плавно перерастали в уверенность.
- Не придирайся к словам, - Ксения как-то чересчур невинно улыбнулась. – Ты же сказала, что спасала меня.
- Я не сказала, что спасла... – тихо произнесла Фея Крестная.
- А разве могло быть иначе? – взгляд ее Крестницы стал серьезным.
- Не могло... – согласилась Наташа. И тихо сказала:
- Спасибо, что вернула нас обратно. Ты справилась.
- Пожалуйста, - небрежно ответила Ксения. И тут же нахмурилась:
- А ты это о чем?
- О том же самом, – каким-то слишком спокойным голосом произнесла Наташа. И пояснила:
- Там нет подушки. На диване. Так что, увы, ничего я щекой не придавила. А без подушки спать на этом диване несколько «некомильфо».
- Когда устанешь, и не такое удобным покажется! – как-то слишком самоуверенно произнесла Ксения, и Наташа кивнула головой в знак согласия.
При этом чуть-чуть, но весьма эффектно, усмехнулась, чем вогнала свою Крестницу в краску.
- Я заварю тебе кофе, ладно? – как-то смущенно произнесла она, опустив очи долу.
- Хорошо, - кивнула ей Наташа.
Ксения вышла из комнаты, мягко ступая босыми ногами...
Ну, еще бы! Ведь ее полупрозрачные носочки оказались как раз в уголке кожаного дивана. Под смятым пледом...
Наташа присела на диван, потом прилегла, так, чтобы прикинуть, что к чему.
Нет, девчонка врет как дышит! Ну, не могла она, Наташа, заснуть на этом диване без подушки.
Тем более, что подушка эта лежит в одном из шкафчиков, здесь же, в кабинете. Просто Наташа знает, что Сергей ее всегда убирает именно туда, причем отдельно от пледа, который Ксения, конечно же, нашла, открыв, второпях, первую попавшуюся дверцу.
Наташа внимательно осмотрела кабинет. Скамья стояла иначе. Не так, как ставят ее Сергей, или Наташа, окончив очередную «игру в наказание» или порку за реальную провинность.
Веревки, на обычном месте, конечно же, не оказалось. Ну, еще бы, Наташин «шейник» оставил от нее одни воспоминания, напополам с пеньковыми лохмотьями! Значит, Сергею в ближайшее время придется сечь свою Жену непривязанной.
А еще это значит, что Ксения нагло врет. Все было.
Вот только зачем она это делает? Не из мести же... И не для того, чтобы просто ввести ее в заблуждение...
Зачем?
Кстати, что это там такое? К письменному столу Сергея прислонен странный предмет.
Изогнутая серебряная рукоятка, обмотанная серебряным шнуром, с небольшой крестообразной перекладиной-гардой.
На конце рукоятки и кончиках перекрестия виднеются тускло сияющие зеленые драгоценные камни, вероятно бериллы.
Посередине перекрестия виден крупный изумруд. Эффектный такой, прозрачный, темно-зеленого оттенка. И там же, на перекрестии, чуть в стороны от рукоятки, красуются два густо-синих сапфира.
То, что дальше рукоятки, скрыто потертыми кожаными ножнами с потемневшим латунным прибором, но ты точно знаешь, что там находится клинок из странной сине-зеленой стали, раздвоенный, как будто выщербленный, на конце.
Тот самый клинок.
Зульфикар.
Меч Мечей.
Враг Врагов.
Земное воплощение Справедливости и Милосердия.
Меч, врученный тебе Свыше в преддверии очередной Войны.
Как Полководцу, или просто рядовому Рыцарю...
И это уже не бред.
Это все куда серьезнее.
За дверью слышны тихие шаги босых ног. Ксения входит с чашкой кофе в руках, загадочно улыбаясь.
- Кофе для Феи Крестной! – торжественно провозглашает она.
- Спасибо! – искренне говоришь ты, принимаешь Чашку и, с весьма невинным видом, произносишь:
- Ксения! Будь так добра, надень носочки. Мы их с тобой на диване забыли. Слово «мы» ключевое.
Ксения смущенно улыбается, понимая, что раскрыта, и молча исполняет твое распоряжение. Потом мягко опускается на колени перед тобою и, загадочно улыбаясь, задает весьма неудобный вопрос:
- Ну, и что теперь будет? Розги, ремень, или что-нибудь плетеное?
- Пять минут молчания, - тихо, но внушительно произносишь ты.
Ксения коротко кланяется и замирает в ожидании следующих твоих слов.
Меньше чем через пять минут кофейная Чашка пуста. Между прочим, это та самая Чашка. Чашка, которую ты приняла из Его рук. И ты понимаешь, что Ксения подала ее тебе совсем не случайно.
Ты молча передаешь Чашку этой изящной девочке-женщине и жестом приказываешь поставить ее на стол. Ксения, поднявшись одним плавным мягким движением, без слов исполняет твой молчаливый приказ. Потом снова встает на колени и вопросительно смотрит на тебя, ожидая твоих дальнейших распоряжений.
- Про розги даже не заикайся, - наконец нарушает молчание Фея Крестная. – Уже схлопотала так что «мама не горюй»! Довольно!
- Но ведь там ничего нет! – Ксения мягко шлепает себя по попе, прикрытой зеленым «эльфийским» платьем, и смотрит на тебя весьма хитрым взглядом.
- И не будет, пока я не отойду от всего этого ужаса! – Фея Крестная возмущенно качает головой.
- Разве ты еще не отошла от него? – Ксения изображает на своем лице эффектное изумление.
Наташа «сканирует» свое состояние, и отмечает, что чувствует себя намного лучше, спокойнее, увереннее. И понимает, что вполне могла бы даже взять в руки розги и чувствительно отхлестать эту наглую девчонку, если бы...
Если бы не понимала причин ее вранья.
- Авва приказал тебе держать меня в неведении? – уточняет Наташа.
- Нет, - отрицательно качает головой Ксения, - Он просто попросил не рассказывать тебе сразу, чтобы ты сама все вспомнила, и сама решила, было это все или ничего этого не было. Прости, я, наверное, опять сделала что-то не так?
- Все так, - вздохнула Наташа. – Все правильно. Пожалуйста, встань и не обижайся.
Ксения со вздохом поднимается с колен и несмело присаживается на краешек дивана.
- Мне очень неловко, - тихо произносит она. И добавляет:
- Высекла бы ты меня, что ли... Мне очень стыдно.
- Стыдись! – с улыбкой произносит Фея Крестная, - Считай, что это часть наказания!
- Хорошо, - как-то серьезно отвечает ее подруга-воспитанница. – А как с остальной частью? Когда?
- А разве это нужно? – Наташа мягко прижимает ее к себе. – Я тебя люблю. Так стоит ли делать тебе больно?
- Стоит, - Ксения не шутит, и Фея Крестная чувствует, что она снова готова встать на колени для сугубой действительности своей просьбы о наказании. – Мне тогда действительно будет легче.
- Это та Чашка? – Наташа указывает на кофейную Чашку костяного фарфора, стоящую на столе. – Та самая?
Ксения кивает головой.
- Тебе просто нужно выпить из нее кофе, - спокойно замечает Наташа. - Даже самый обычный. Это тебя сразу успокоит. И ты поймешь, что я не сержусь на тебя.
- А если это не поможет? – Ксения весьма серьезна.
- Тогда и поговорим, - улыбается ее подруга-воспитательница. – В крайнем случае, я готова снова выдать тебе «Сотню от Феи Крестной». Но только тогда, когда я сочту это нужным, и так, как я посчитаю нужным это сделать. Я сама решу, как это будет, по частям или сразу, мягко, ласково или крепко. И не вздумай спорить о том, строго это или чрезмерно мягко. Это не тебе решать.
- Я согласна, - кивнула Ксения. – Обещаю, что теперь я не буду спешить. Я подожду.
Она, нагнувшись, поцеловала ее руку. Наташа привлекла ее к себе, обняла, и долго не отпускала. Ксения, как котенок, пригрелась в ее объятиях и только что не мурчала от удовольствия.
Наконец, Фея Крестная ласковым поцелуем в щечку дала ей понять, что имеет смысл пройти на кухню и хотя бы изобразить иллюзию приготовления ужина для двоих голодных мужчин, что должны были вскоре вернуться.
Ксения соскочила с дивана, а потом взяла в руки Меч, прислоненный к рабочему столу Сергея.
- Ты разрешаешь мне на него посмотреть? – серьезным тоном спросила она Фею Крестную.
- Разрешаю, - спокойно ответила Наташа.
Девочка-женщина аккуратно вынула Меч из ножен, положила их на стол, и сделала несколько взмахов этим загадочным оружием. Потом эффектно выполнила салют и передала Его в руки той, кого этот Меч избрал Владелицей. Наташа ласково провела кончиками пальцев по сине-зеленому клинку.
- Авва говорил, что этого Меча не только боятся, что Его уважают почти все те, кто хочет остаться в живых, во всех обитаемых Мирах. Ну, кроме вампиров и демонов. А вот волколаки и прочие оборотни ему подчиняются! И его Владелица, с Мечом в руке, может требовать от них полного повиновения, - серьезно произнесла Ксения.
- Когда Он это успел тебе сказать? – удивилась Наташа.
- Пока мы тебя ждали, - ответила Ксения. – Он успел кое-что рассказать мне. Например, что долго ждал, когда ты вернешься. И так сложил обстоятельства наших жизней, что ты смогла меня спасти, и выручить Стерха. И много еще другого.
- Не сомневаюсь, - улыбнулась Наташа, - что все это интересно и имеет весьма большое значение. Но у нас с тобой сейчас первая и важнейшая задача, это не попасть «под раздачу» по возвращении двоих голодных мужиков. Поэтому идем готовить на ужин что-нибудь простое и приемлемое для грубых мужских вкусов.
- Например, макароны! - стра-а-ашным голосом произнесла Ксения.
- Тоже вариант, - согласилась Фея Крестная.
Каталоги нашей Библиотеки: