Цыганка
Игра втроем
(быль)
едавно мне захотелось расширить свой игровой репертуар, и я попросила Большого Джима, одного из самых опытных Топов, о совместной сцене. Мы долго готовились к этой игре, шутили, обговаривали детали, успокаивали страхи нижнего. Сошлись на позиции лежа, можно бить по всей задней стороне тела, любые девайсы, два стоп-слова – на замедление воздействия и полное прекращение. За сцену и контакт с нижним отвечаю я, Джим сосредотачивается на технических элементах. Откладывали раза три, так как то один, то другой из нас не мог появиться на вечеринке, но вот, наконец, все трое оказались на месте.
Вхожу в зал и почти сразу натыкаюсь на серо-зеленые глаза Турмерика. Он машет мне рукой, приглашая к своему столу, сразу начинает суетиться, уносит мою сумку с инструментами прямо к облюбованной скамье для порки, предлагает подать кофе, воду, какие-то чипсы. Нервничает он, боится, все-таки. А, может, оно и правильнее. И я подбавляю, прихлебывая свой кофе:
- Да ты сядь, пока можешь, не дергайся. После сегодняшней трепки неделю не присядешь!
Турмерик, заслышав о таких зловещих перспективах, покорно опускается на стул, краснеет от предвкушения. Этот парень сочетает в себе черты саба и мазохиста, любит не только подчиняться и угождать, но и плавать на волнах сильной боли, а секс и порка для него не связаны. Он гетеросексуален, но соглашается играть с мужчинами без включения эротических элементов. 35-летний Турмерик некрасив, лыс, толст и болезненно застенчив, полгода назад нас, чуть ли не силой, свел его друг, как оказалось, подарив мне очень приятного нижнего и хорошего приятеля.
Болтаем. Турм вводит меня в курс дела – сегодня отмечается 60-летие одного из наших членов, а тот крайне неравнодушен к женскому белью, поэтому многие женщины сегодня будут щеголять в исподнем. Ладно, учтем, лифчик на мне очень миленький, а уж то, что в нем, - просто роскошь.
Наконец закрываются наружные двери, и я направляюсь к скамье, состоящей из трех частей – для торса и ног, медленно, любовно раскладываю инструменты на верхней подставке в порядке усиления воздействия . Нижний шумно дышит за плечом, следит за моими действиями, гадая, для чего я устраиваю эту демонстрацию. Для тебя, родимого, чтобы быстрее вошел в сабспейс. Поворачиваюсь к нему, притягиваю к себе, шепчу:
- Сегодня ты мой! Я буду делать с тобой все, что хочу! Так?
- Да, моя Принцесса, - звучит тихий ответ.
Появляется Джим , грохает на пол свою сумку с припасами (хмммм... тяжелая какая!), забирает нас обоих в медвежьи обьятия. Какой же он огромный! А татуированные руки – настоящие окорока! Моя макушка едва касается самого нижнего из коллекции значков на его кожаном жилете. Впрочем, невысокий толстячок Турмерик тоже кажется рядом с Джимом совсем ребенком. Джим, выпустив нас на волю, обещает быть в полном нашем распоряжении через десять минут, я подмигиваю ему и обращаюсь к нижнему:
- Сними рубашку, повесь аккуратно на стул и смотри сюда, - показываю на разложенные инструменты, - это все то, что я сегодня принесла , - поднимаю новенький черный паддл из жесткой двойной кожи, - Это я хочу использовать непременно, надо же опробовать, только прикупила, а вот из остального ты можешь выбрать. Я хочу, чтоб ты показал мне одну игрушку, вкус которой ты сегодня очень хочешь ощутить, а одну, по твоему выбору, я спрячу обратно в сумку, - в принципе, мне прекрасно известны вкусы партнера, просто этот разговор вводит нас в игру, - Ну, а Джим приготовил для тебя свою сюрпризы! В деле узнаешь!
Мужчина жмется к моему плечу, пытаясь улыбнуться, его коротенькие пухлые пальцы перебирают флоггеры и трости. Неуверенный мягкий голос произносит:
- Я хотел бы получить ремня, Принцесса... И... и... если можно, не надо меня сечь черной пластиковой тростью... от нее такая неприятная боль... пожалуйста, моя Госпожа...
- Хорошо, раздевайся и ложись, - я убираю черную трость и достаю веревки.
Турм быстро скидывает одежду, но дойдя до плавок, останавливается и умоляюще заглядывает мне в глаза. Я киваю... ладно... узенькие плавки, оставляющие снаружи все ягодицы нам с Джимом не помешают, а стеснительный нижний, зная, что его гениталии закрыты, сможет легче расслабиться. Я тоже снимаю кофточку и наклоняюсь над уже лежащим Турмериком. Так, руки привяжем в локтях, чтоб свободно сгибались, а то они у Турма легко затекают, он сможет подложить ладони под голову или опустить руки вниз, а нижнюю часть тела фиксировать не буду, люблю, когда попка вертится под ударами. Вяжу медленно, играю с веревкой, толстой, мягкой, много раз простиранной, позволяю ей эротически скользить по груди нижнего, неотрывно глядя в его глаза, отключая от себя набитый людьми зал:
- Сегодня мы будем долго и очень больно пороть тебя, мальчик. Твоя Принцесса три месяца этого ждала, она ТАК этого хочет, пришло время ее порадовать. Твое тело узнает вкус самых разных инструментов, и я увижу, как оно пляшет от боли, услышу твои стоны. Мы закончим только тогда, когда я найду нужным. Ты привязан и никуда не денешься.
Обхожу распростертое на скамье тело, с удовольствием озирая обширные ягодицы и бедра: на этом размере есть, где разгуляться. Выдаю несколько благосклонных шлепков, тут же ярко выступивших на молочно-белой коже, бросаю взгляд на подсобный столик, где нижний подготовил все необходимое – воду для питья, салфетки, набор первой помощи, дезинфицирующие жидкости для кожи и дерева, ножницы парамедиков. Молодец он, все-таки, ни о чем не надо напоминать.
А вот и Джим. Он достает два мягких кожаных флоггера, а я беру свой – замшевый, и мы начинаем разогрев. Джим обрабатывает попу и бедра нижнего флорентийским стилем, руки его мелькают восьмерками, раздаются негромкие шлепки ременных пучков о кожу. Я бью по верхней части спины и плечам, часто меняя сторону, постепенно наращивая силу ударов. Турмерик расслабляется, легонько ерзает и почти мурлычет: естественно... флоггеры ему, что слону дробина. Сначала кожа покрывается, розовыми тонкими полосками, они медленно краснеют, сливаются вместе, потом все напоротые места чуть-чуть припухают – это знак для Топов, что тело отреагировало на начало воздействия, усилив циркуляцию крови и выдав первую порцию гормонов. Разогрев занял около двадцати минут, в течение которых мы несколько раз меняли флоггеры на все более и более жесткие.
Новые и новые инструменты появляются из сумки Джима: плетеная кошка, стеки, паддлы, страп из толстой резины. Мы договорились работать так, что Джим наносит очень болезненные удары, а я смягчаю ощущения, как бы разбивая боль, ремнем или кожаным паддлом. Кроме того, мне дается возможность наблюдать технику и кое-что пробовать самой, например удары костяшками пальцев по бедрам, бастинадо. Турмерик начинает томно постанывать, тело его покрывается потом, ягодицы сжимаются и разжимаются, бедра ходят ходуном. Глаза закрыты, на губах плавает улыбка, ему больно и сладко – он еще далек от болевого порога. Даю ему напиться, обтираю пот с лица и бритой головы, парень ловит губами мои пальцы:
- Моя Принцесса, Госпожа... еще....
Трости... Джим, усмехаясь, отстраняет мой тонкий ротанг, многократно и удачно использованный на Турме, и достает четыре палки для японского фехтования эскримо, тоже ротанг, но уже около трех четвертей дюйма толщиной. И мы покрываем нижнего с шей до пяток сериями быстрых несильных ударов, затем Джим отстраняет меня, и наносит резкий удар по ягодицам с небольшого размаха, нижний вскрикивает и сжимается, еще четыре удара следуют один за другим с небольшими промежутками, после пятого наша жертва пытается сползти со скамьи. На его ягодицах явственно проглядывают пять темных полос, завтра на этих местах разовьются синяки. Я снова разбиваю боль более мягким инструментом, и полосы растворяются в общей красноте.
Чего только не попробовал сегодня мой бедный партнер... Но пощады он запросил только раз – когда резиновый хлыст несколько раз обвился вокруг его голени, он повернул залитое слезами лицо, и мы услышали условное слово “желтый”, мол, “смените девайс или место приложения, эту боль я не могу переварить”. Джим растирает пораненную голень своими лапищами, а я одновременно угощаю Турмерика его любимым ремнем по спине, причем, уже со всей силы. Смотрю на часы и шепчу Джиму, что пора заканчивать, мы играем уже значительно больше часа. Он согласно склоняет голову и вынимает сжамбок, короткий круглый хлыст из кожи носорога, - последние удары должны быть впечатляющими. Беру хлыст и постукиваю по ладони перед самым носом нижнего:
- Мальчик мой, назови любое число между тремя и семью, - хлыст кажется жутким мне самой, я никогда не использую однохвостками.
- Семь, моя Принцесса... – он весь в этой фразе, всегда выбирает максимум ударов, хотя уже и измучен, хотя и ужасно боится хлыста, хотя и знает, что последние удары самые болючие. Почему он так делает? Бог весть... То ли себя проверяет на прочность, то ли нам хочет доставить удовольствие своей смелостью и терпением.
- Ты должен считать каждый удар и просить Джима о следующем, - предупреждаю я, кладя руки на плечи партнеру и прижимаясь к его спине, - Семь, Джим!
Сжамбок раскручивается в воздухе и со страшной силой влипает в уже покрытую синяками и мелкими рубцами попу. Турм протяжно мычит, корчится, кусает пальцы, стараясь удержать крик. Я обнимаю его:
- Дыши, мальчик, дыши, вместе со мной, - чувствую, как он преодолевает боль, дышу на четыре счета, помогая ему расслабиться, и через несколько секунд слышу четкое:
- Один! Спасибо, Мастер Джим. Могу я получить еще, Сэр?
Семь раз кусает африканский хлыст бедную попу, нижний кричит при каждом ударе, из закрытых глаз рекой текут слезы, но он всегда овладевает собой и просит еще, после седьмого удара Турмерик обхватывает меня обеими руками за талию и плачет, уже не стесняясь. Джим ободряюще похлопывает его по спине, молодец, мол, парень. А я сажусь на корточки и прижимаюсь головой к щеке Турма:
- Хороший мой, медовый, мальчик мой, это было так здорово! Ты даже не представляешь, какое удовольствие ты мне сегодня доставил! Спасибо тебе огромное! – сердце заливает теплая волна нежности, глажу его плечи и голову, пока всхлипы не стихают. Джим опускается рядом, быстро снимает веревки, растирает Турмерику руки, предлагает воду. Я беру гель Aloe Vera и иду оценивать боевые ранения. Семь толстых налитых кровью рубцов на ягодицах впечатляют, - Потерпи еще минутку, золотко, смажу тебя, и можешь вставать.
Я быстро размазываю гель по рубцам, нежно массирую покрасневшее, в синяках тело и помогаю парню подняться. Он робко, сквозь непросохшие слезы, пытается улыбнуться нам и сразу тянется к моющим средствам, но я посылаю его сначала умыться самому. Когда он, освежившись, появляется через несколько минут, мы с Джимом дезинфицируем игрушки. Турм протирает скамейку для порки, медленно одевается и уносит наши сумки. Джим уже развернул для него на стуле теплое мягкое одеяло. Честно говоря, не представляю, как он может сесть на такие рубцы, однако, вопреки моим страхам, нижний морщится, но садится, опускает голову на руки – он еще не совсем отошел от сабспейса. Джим укутывает Турма, я приношу нам всем кофе и юбилейного торта.
- Спасибо, Русская Принцесса, благодарю, Мастер Джим, - мой нижний уже улыбается, жадно тянет к себе сладенькое. Все нормально.
Мы постепенно остываем от жара игры, разговариваем громче, весело обсуждаем детали, оглядываемся, к нам начинают подходить друзья. Турмерик сияет, после жестокой порки он всегда мне кажется почти красивым. Надеюсь, что после сегодняшнего действа, его популярность среди дам резко возрастет. Заслужил.