M/F
Социалина
Претензия
Эта история произошла в те стародавние времена, когда телефоны были стационарные, а двери квартир запросто открывали на любой звонок.
- Вениамин!
Начало разговора обещало плохие новости. Даже в свои сорок с хвостиком для мамы он оставался любимым сыночком Венечкой. Полным именем к нему обращались только в случае крайнего раздражения.
Мать и отец смотрели на пришедшего с работы сына так, будто хотели его выдрать.
– Тебе звонила девушка, – раздраженно произнесла мать. – И у неё к тебе претензия.
– Какая претензия?
– Не прикидывайся дурачком! Седина в бороду, бес в ребро?
– Как ты мог? Ты скоро дедом станешь! А всё туда же. К молоденьким девочкам. О жене, о детях, о родителях, в конце концов, ты подумал?! – сердито выговаривал отец.
Напрасно Вениамин утверждал, что не понимает, о чем идет речь. И нет у него никакой девушки. Мама продолжала причитать и сокрушаться, отец многозначительно молчал. На кухне аромат свежеиспеченных блинов смешивался с запахом валерьянки и корвалола.
Хорошо ещё, что любимая жена Светочка с сыновьями уехали в гости к родственникам.
Вениамин пытался понять, что произошло.
Мозг отбрасывал один вариант за другим и наконец выдал четкую мысль: «Оленька!»
Милая стройная двадцатипятилетняя блондинка работала секретарем недавно. Была исполнительна, в меру кокетлива. Конечно, такой подставы Вениамин от нее не ожидал, но больше было некому.
Утром, когда Вениамин Иванович Никольский пришел на работу, Оленька была уже в приемной. Черная блузка с длинными пышными рукавами, стойкой под горлышко и короткая, расклешенная, бежевая юбочка очень шли девушке.
Оленька встретила своего начальника словами:
– Вениамин Иванович, там для вас чертежи принесли.
Начальник как будто не слышал ее слов. Только глухо произнес:
– Ольга! За мной. В кабинет.
Так шеф обращался к ней только, когда хотел выпороть.
Девушка понуро засеменила в кабинет. Выяснять за что ей сейчас влетит, она не пыталась. Опыт подсказывал, что можно и на добавку нарваться.
– Ты мне вчера звонила домой?
– Нет.
– Тогда кто мне звонил?
– Не знаю.
– А номер моего домашнего телефона давала кому-нибудь?
– Девушке. Она так умоляла. Я ее пожалела.
– Лучше бы себя пожалела! Ты прекрасно знаешь, что сообщать номера домашних телефонов сотрудников строго запрещено. Я тебе говорил, что в следующий раз выпорю по-настоящему?
– А тот раз как было? Больно-то было по-настоящему, – попыталась пошутить Оленька.
– К столу.
Оленька легла грудью на стол, бежевая юбка-солнце взметнулась вверх, трусы упали вниз и вовсе не по мановению волшебной палочки, а от руки шефа. В другой руке шефа извивалась черная скакалка, та самая, которая вроде бы просто так, для поддержания спортивной формы, всегда висела в его шкафу.
На попе девушки стали появляться горячие петли.
Вениамин Иванович порол и приговаривал:
– Телефон она дала. Диктуй!
Оленька не сразу поняла, что от нее хочет шеф.
– Телефон мой диктуй.
Вперемешку со стонами Оленька с трудом проговорила половину номера шефа. И произнесла:
– Очень больно. Я не помню дальше.
– Вот в следующий раз, когда вздумаешь кому-нибудь дать мой номер, вспомни, что ты его не помнишь!
На последнем слове шеф сильно размахнулся, удар лег высоко и оказался особенно болезненным.
– Надеюсь, у тебя хватило ума не дать мой адрес.
– Не хватило, – прошептала Оленька и зажмурилась.
– Что-о-о! – взревел шеф.
Яркая петля загорелась на нежном бедре девушки. Оленька громко застонала.
В кабинете раздался телефонный звонок.
– Алло, – не убирая трубку от уха, шеф махнул рукой в сторону Оленьки. – Свободна!
Девушка, не веря своему счастью, потерла исхлестанную попу, быстренько натянула трусики, поправила юбочку и, шмыгая носом и утирая слезы, торопливо покинула кабинет.
Незадолго до этого, спасительного для Оленьки телефонного звонка, в квартире Никольских раздался звонок в дверь.
Дверь открыла Мария Петровна. На пороге стояла девушка. Хрупкое создание, обладающее огромной разрушительной силой.
– Вениамина Ивановича можно? Я вам звонила.
– Его, слава богу, нет дома. А вам девушка, хотя теперь вас уже так не назовешь, должно быть стыдно. Вениамин Иванович женатый мужчина, между прочим.
– Я знаю, – лепетало создание. – Но мне очень нужно отдать ему вот это. Пожалуйста.
Дрожа и краснея, девушка протянула женщине небольшой желтоватый листочек, на котором было что-то напечатано.
Гремучую змею, гранату с выдернутой чекой, раскаленный булыжник Мария Петровна взяла бы в руки не задумываясь, но только не эту бумажку.
– Зайдите. Положите.
Мария Петровна пальцем указала на комод, стоящий в прихожей.
Девушка осторожно шагнула в квартиру, положила листочек и поспешила выйти, шепотом повторяя на ходу:
– Извините, извините…
– Извините, это если на ногу наступила. А тут в кровать к женатому мужику прыгнула, – пренебрежительно глядя вслед, проворчала Мария Петровна. И стала звать мужа:
– Ваня!
– Что случилось?
– Вот, – женщина указала на листик бумаги. – Она оставила.
– Что это?
– Как что?! Справка из женской консультации. Наверное. Посмотри. Может, срок еще небольшой.
Осторожно взяв в руки листок, Иван Иннокентьевич долго и внимательно вчитывался в текст.
Потом обернулся к жене и строго спросил:
– Маша! Ты хорошо слышала, что девушка говорила по телефону?
– Претензия… Кажется…, - неуверенно проговорила Мария Петровна.
– Когда кажется - креститься надо! Рецензия! Ей нужна ре-цен-зи-я!
На дипломный проект. А это, – Иван Иннокентьевич, потряс в воздухе злосчастным листочком, – список вопросов рецензенту. Коим, как я понимаю, является наш сын!
– Иван, что делать?
– Сыну звонить!
– Веня, Венечка…
Начало разговора обещало хорошие новости.
Обсудить на Форуме