За далекой чертой
Бронвен Пратли
История юных англичан, вывезенных в 1953 году на поселение в Австралию. В начале
событий Мэри 9 лет, Лотти - 7, Гарри и Дэйви по 11.
<...>
- Лентяйки, что вы тут устроили? Однажды весь дом к чертям спалите, помяните мое
слово!
Мамина пощечина обожгла кожу, и только потом затуманенный сном разум различил
слова. Девочка вскочила, еще не успев проснуться. Половина ее тела была согрета
огнем из печи, но бок, на котором она лежала на полу, оставался холодным.
Мама потрясла Лотти за плечо, чтобы разбудить, а потом пошла подложить в огонь
дров.
- А чай где? Можно подумать, я ничему путному вас никогда не учила!
- Прости, мам, я задремала. - Мэри потерла щеку. След от удара еще болел.
- Пошевеливайся, не то пожалеешь. Я голодна как волк! весь день работала без
продыху, и вот чем меня дома встречают! Вот ведь бездельницы, разлеглись тут,
как две королевны! А ну за дело, не то обеих высеку!
В доме было темно, только отблески огня, танцующие на перепачканных стенах,
разгоняли мрак. Ночью здесь было жутковато. Мэри не любила темноту, но не так
сильно, как Лотти. Она храбрилась перед младшей сестренкой и твердила ей, что
ночью бояться нечего, но и сама слабо в это верила.
На самом деле поводов для страха было немало. Крысы, готовые полакомиться твоим
лицом, дворовые кошки, которые решили поохотиться на крыс и задержались в доме,
- если в это время проснуться, пойти за стаканом воды и встретиться с ними, тут
и умереть с перепугу недолго. Мама чаще всего возвращалась домой пьяной, и тогда
ее любовь к тонкой розге, висящей за дверью спальни, становилась сильнее. Она
беспощадно и энергично хлестала Мэри по ногам, но если пыталась достать и Лотти,
старшая сестра закрывала малышку своим телом, пока та плакала у нее в объятиях.
Вот только такой героизм лишь сильнее злил маму, и ноги Мэри покрывались
кровавыми рубцами.
Но хуже всего было в те дни, когда матушкины дружки захаживали в гости и
ночевали у нее в койке. Всякий раз они оказывались даже пьянее ее, пялились на
сестер затуманенными выпивкой глазами и отпускали шуточки, которых Мэри толком
не понимала. Маму они смешили до такой степени, что лицо у нее становилось
пунцовым. В такие ночи Мэри заставляла Лотти ложиться у стенки в их общей
кровати, а сама следила за дверью.
<...>
К шкафу подошла стайка мальчишек. Гарри заерзал, недовольный тем, что его
отвлекли от чтения. Уже скоро должны были просигналить отбой, и стоило бы ему
объявиться, а не то дежурный по спальне заявит о пропаже. Он выглянул в замочную
скважину. Три маленьких мальчика делили апельсин неподалеку от шкафа. В приюте
апельсин был самой настоящей редкостью. От вида фрукта у Гарри потекли слюнки. И
где они его раздобыли?
С мальчишками был и Дэйви. Он выглядывал из-за балюстрады - следил, чтобы никто
не заприметил добычу, а остальные пока лопали свою долю. Потом Дэйви взял то,
что ему причиталось, закинул в рот кусок апельсина и начал жевать - щеки так и
заходили ходуном.
По лестнице пронеслось громкое эхо быстрых шагов. Ребята вжались в шкаф: они не
успели придумать, куда спрятаться, слишком уж быстро разворачивались события.
Рты мальчишек были набиты апельсиновыми дольками.
- Что тут творится? - скрипучим голосом спросил здешний подсобный рабочий Билл
Свон, с трудом преодолевая последние ступеньки.
Никто ему не ответил. Мальчишки прекратили жевать, надеясь скрыть улики, но щеки
у них все равно раздулись.
Дэйви сглотнул и залился краской.
- Мы ко сну готовимся, сэр.
Билл уставился на них, уперев шишковатые, натруженные руки в худые бедра. Глаза
у него пылали, как угольки, под козырьком кепки, отбрасывающим тень на лицо,
словно высеченное из камня.
- Ко сну? Тоже мне, нашли дурака. Я видел, что вы тут что-то уплетаете. А ну,
отдавайте, пока я директора не позвал.
Двое мальчишек тревожно переступили с ноги на ногу. Дэйви скрестил руки на
груди.
- Не можем.
- Почему это?
- Мы все съели, - ответил Дэйви.
Билл ощерился.
- Ах ты маленький поганец. Пойдем-ка, дружок, кого-то заждалась порка. - Он
схватил мальчика за руку и грубо потащил к лестнице.
Сердце бешено стучало у Гарри под ребрами. Он не мог спокойно смотреть, как Билл
уводит Дэйви. За долгие годы он не раз видел, чем заканчивается порки Билла для
маленьких мальчиков. Вернувшись после нее, они без сил падали на кровать и
часами напролет плакали в подушку, пока все спали. А потом рассказывали, что
Билл не знает удержу. О его жестокости ходили легенды.
Спрятав книгу за пояс, Гарри выбрался из шкафа.
- Это все я. Я принес апельсин. Нашел его на кухне и со всеми поделился. Ребята
не знали, где я его раздобыл.
Мальчишки так и ахнули. Дэйви побледнел как полотно и захлопал ресницами. Билл
оттолкнул его и накинулся на Гарри.
- Что ж, так тому и быть, раз уж ты настаиваешь. За мной, паршивец сопливый.
Запинаясь, Гарри поплелся за рабочим, бросив взгляд на Дэйви. Тот изумленно
покачал головой. Внутри у Гарри все сжалось от страха. Он понимал, что его ждет,
но пути назад не было. Он вскинул подбородок и вырвал руку из пальцев Билла. Тот
гневно обернулся к мальчику; в уголках его рта блестела слюна. Рабочий
замахнулся было для удара, но Гарри сам пошел за ним, не опуская головы. Билл
нахмурился, а потом все же прошествовал вниз, в подвал, где хранились его
инструменты и материалы. Гарри не отставал ни на шаг.
<...>
Гарри поморщился и перевернулся на спину. Ноги еще горели и ныли после порки,
которую ему устроил Билл, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что
терзала сердце. Мальчик никак не мог уснуть и все смотрел в потолок, заново
переживая страшную новость. Мамы больше нет, он остался совсем один в этом мире.
Она уже никогда не приедет за ним, не прижмет к себе, ничего не уладит. Горло
Гарри сдавило всхлипом, но он сдержал его и огляделся в надежде, что все
мальчики спят и никто ничего не заметил.
<...>
Лотти устроилась на земле поудобнее и подтянула слишком широкие шорты, которые
то и дело сползали, стоило ей пошевелиться.
- Коленки болят, - пожаловалась она.
Мэри шикнула на нее.
- Не хочу сидеть в грязи, а еще у меня нос обгорел, я чувствую! - не унималась
сестренка. - И еще в голове так странно и мутно. Можно нам в дом?
- В голове мутно? - переспросила Мэри, нахмурившись, и бросила очередной сорняк
в растущую кучу.
- Ну да. Не знаю, как объяснить. Мысли путаются, глаза болят... - Лотти
захныкала и сжала виски грязными пальцами.
Мэри обвела сад взглядом в поисках той самой жилистой девочки, которая, видимо,
надзирала за работниками. Вот только ее нигде не было видно. Мэри отвела Лотти к
садовому сараю и усадила в тени железной крыши. Девочка прижалась спиной к стене
постройки и тяжело вздохнула. Старшая сестра принялась обмахивать ее ладонями.
- Жди тут. Я тебе воды принесу.
Когда Мэри вернулась с кухни с чашкой воды, Лотти уже не казалась такой бледной.
Она жадно осушила чашку и улыбнулась.
- Тебе лучше?
- Гораздо, - заверила сестренка.
Мэри помогла ей подняться. Девочка, надзиравшая за работой, вернулась и теперь
следила за ними, сощурившись и уперев руки в худенькие бока. Ее длинные ноги
торчали из-под коротеньких шорт, а коленки то и дело сталкивались при ходьбе.
Девочка решительно направилась к сестрам.
- Скорее идите работать, пока Крю, садовник, вас не засек, - прошипела она,
подойдя ближе. - Он скоро придет. Не советую ему лишний раз попадаться, если
жизнь дорога.
А потом она скользнула мимо с таким видом, точно ни слова им не сказала, и
продолжила обход сада, иногда выкрикивая указания девочкам, копошащимся в земле.
Мэри спрятала чашку в карман шорт и вместе с Лотти заторопилась к грядке,
которую им велено было пропалывать. Но сестры не успели: из-за сарая вышел
мужчина и громогласно прокричал:
- Эй, бездельницы, а ну-ка, сюда!
Мэри замешкалась, обреченно вздохнула и обернулась. Садовник смотрел прямо на
них и вряд ли обращался к кому-то другому. Это был высокий, тощий мужчина с
коротко остриженными каштановыми волосами. Между тонких губ торчала сигарета, а
черные поросячьи глазки поблескивали под потрепанной широкополой шляпой. Он
поманил Мэри к себе. Та взяла сестренку за руку и медленно пошла садовнику
навстречу, не сводя с него оценивающего взгляда. Жизнь в муниципальном доме и
тесное знакомство с улицами лондонского Ист-Энда, по которым она ходила одна
чуть ли не с пеленок, научили ее чувствовать людей, и садовник ей совсем не
понравился.
- Да, сэр, - проговорила Мэри, стараясь сохранить в голосе учтивость.
- Что это вы тут прохлаждаетесь? Видел я, как вы в тенечке сидите и водичку
попиваете, пока остальные работают! - Садовник подался вперед, и кусочек пепла с
кончика его сигареты, падая, едва не попал Мэри на нос.
- Мы совсем не... - Мэри сделала шаг назад и оттащила Лотти.
Крю грубо схватил старшую из сестер за плечо, дернул на себя и угрожающе навис
над девочкой.
- Не вздумай тут со мной пререкаться, слышишь?
Мэри тихо кивнула.
- На вопрос отвечай.
- Моя сестра чуть в обморок не упала. Я подумала, будет лучше, если...
- Ты решила, что вы заслуживаете отдыха, хотя и за дело-то толком не взялись!
Дай-ка я научу тебя здешним порядкам, малютка. Всем вам приходится поначалу
твердить одно и то же, ведь приезжают сюда сплошь безалаберные лентяи. Ничего,
скоро исправишься.
Недобро блеснув глазами, садовник расстегнул ремень и одним быстрым движением
вытащил его из шлевок. Мэри сделала шаг назад. Сердце тревожно забилось у самого
горла. Она хотела было кинуться наутек, но зловещий окрик так и пригвоздил ее к
месту.
- Сдвинешься хоть на дюйм - и твоя сестренка завтра с кровати встать не сможет.
Мэри резко развернулась к садовнику:
- Не смейте ее трогать!
Крю недобро уставился на нее и оскалился.
Мэри заслонила Лотти своим худеньким телом, чтобы уберечь от шквала садовничьей
злобы.
- Не трогайте ее.
Лицо Крю в один мтг побагровело. Он сомкнул на предплечье Мэри свою когтистую
лапу и потащил по саду. Девочка сразу же отпустила сестренку, чтобы не увлечь ее
за собой. Первый удар ремня обжег бедра огнем. После второго Мэри не сдержала
стона. Вскоре боль сделалась непрерывной, но девочка старалась не обращать на
нее внимания. Она просто стояла, согнувшись, пока садовник неутомимо бил ее
сзади по голым ногам.
Наконец порка закончилась. Крю тяжело дышал от усталости. Мэри распрямилась и
посмотрела на своего обидчика спокойным чистым взглядом, плотно сжав губы. Потом
скрестила руки на груди и скривилась в презрительной гримасе. Такого поворота он
явно не ожидал. Пока Крю продевал ремень в шлевки, на лице у него читалось
замешательство.
- Слушай, что тебе говорят, и кончай лоботрясничать, или сестрице твоей не
поздоровится, - пригрозил он наконец, затягивая ремень.
- Не трогайте ее, - повторила девочка, и на этот раз голос у нее был низким,
ледяным.
Садовник удивленно уставился на нее и сощурился.
- Тебе что, еще разок напомнить, кто тут главный?
Мэри стояла непоколебимо, гордо вскинув подбородок, и даже не вздрогнула под его
грозным взглядом.
Дыхание мучителя потихоньку замедлилось, но он по-прежнему не сводил с Мэри
глаз. Потом коротко кивнул, радуясь своему триумфу, развернулся и бодро
направился в сторону гаража. Девочка проводила его взглядом. Ноги сзади так
болели, что дышать было трудно, но она не подавала виду.
<...>
Следующий эпизод происходит в 1960 году, Мэри здесь 16 лет.
<...>
Вдруг дверь в коттедж распахнулась и громко хлопнула, разбудив нескольких
девочек. Мэри резко села. Сердце неистово забилось, В спальню энергично вошел
Форрест и включил свет.
- Мэри Робертс, вставай, - громогласно скомандовал он.
Мэри сощурилась от яркого света, потом робко слезла с кровати. Подол ночнушки
упал, закрыв ей колени.
- Да, сэр?
Форрест грозно смотрел на нее, зажав под одним локтем записную книжку, а под
другим - прут, которым обычно наказывал воспитанников.
- Иди-ка сюда, дитя. Я только что из оринджской больницы, ездил туда с Ингрид.
Она рассказала, что это твоя вина. Бедняжка подвернула ногу, ушибла копчик и
заработала себе головную боль, а все из-за твоих проказ.
- Простите, сэр, - пробормотала Мэри, сцепив руки и глядя в пол.
Другие обитательницы корпуса потирали сонные глаза или сидели, натянув одеяло до
подбородка и с изумлением наблюдая неожиданную сцену. Лотти прижалась к стенке,
обхватив колени, и с головой спряталась под одеялом.
- Что мне твои извинения, - буркнул Форрест. - У меня выдалась жуткая ночка
из-за происшествия и всего, что теперь творится. А ты только усложняешь мне
жизнь. Иди сюда и вытяни руки ладонями вверх.
Мэри повиновалась, подошла ближе к директору и подняла руки.
- Происшествия? - переспросила она.
Форрест пропустил реплику мимо ушей и с силой ударил девушку розгой. От боли из
глаз брызнули слезы, но Мэри понимала, что убирать руки не стоит. Ладони хоть и
болели, но заживали быстро. Куда хуже, когда бьют по пятой точке: там следы
неделями не проходят.
После трех быстрых ударов Форрест слегка запыхался. Щеки у директора налились
красным.
- А теперь давайте-ка без фокусов. Все слышали? У меня сегодня и так забот выше
крыши. Будьте паиньками.
Директор вышел, хлопнув дверью.
<...>