II место на Ежегодном Литературном Конкурсе ПиН-2018
Тринадцать
Такой спорт
Сначала послышались шорох и скрип пластиковых колес по асфальту - домашний мусор вывозили по средам, а мистер Торн, сосед справа, как всегда припозднился с выкатыванием бака на улицу. Потом раздались выстрелы: один, затем второй, а после еще и еще. Звуки были сухие, короткие и громкие - стреляли определенно в доме. Билли не перепутал бы их ни с чем.
Полгода назад папа принес откуда-то пневматическую винтовку - хотел научить сына обращаться с ней. Билли даже нравилось первое время - ему почти удавалось попадать в мячики и пустые пивные бутылки, но когда они с папой были в лесу (настоящая охота, сын!), произошла история, которую не хотелось вспоминать - он расплакался от невыносимо беспомощного вида мертвой белки с пушистым серым хвостом, только что ловко прыгавшей по земле. Папа растерялся, объяснял что-то про инстинкты и законы природы, но незнакомое чувство в груди было таким тяжелым, что он не мог успокоиться до самого дома.
Мама тогда страшно рассердилась.
- Господи, Зак, ты в своем уме? Ему же только семь! О чем ты вообще думал? - Говорила она папе снова и снова своим высоким голосом, и Билли хотелось, чтобы она замолчала - ему было жаль и неловко оправдывающегося папу, и окаменевшую белку с серым пушистым хвостом, и зареванного себя, а мама все восклицала и восклицала.
Потом они, конечно, помирились, и сам Билли тоже успокоился, хотя неделю или около того отказывался от бургеров и любой еды, в которой было мясо (бургеры не делают из белок, милый), жизнь покатилась обычным чередом, и вот сейчас он снова слышал выстрелы, только в доме точно не было ни одного зверька, на которого можно было бы охотиться с ружьем.
Он хорошо понимал, что к ним прокрались бандиты или воры, и что мама и папа скорее всего уже мертвы (не надо было убивать ту белку), но что делать не знал. Родители нашпиговали его разнообразными инструкциями: от того, как реагировать, когда к тебе на улице подходит незнакомец, до куда прятаться, если надвигается торнадо, но только не про то, что происходило сейчас.
Звуки выстрелов не утихали. Сухие, громкие, через примерно одинаковые промежутки времени - ровно такие, чтобы можно было перезарядить винтовку.
Полиция! От простоты и очевидности пришедшей в голову мысли Билли чуть не рассмеялся вслух. Всего-то нужно было позвонить в службу спасения. Телефон был на кухне (спокойно и четко скажи свое имя, адрес и что происходит), он мог бы тихонько прокрасться вниз и позвать на помощь. Если однажды с этим справилась трехлетка (в школе им рассказывали, как маленькая девочка, спасла свою маму, когда та потеряла сознание - не растерялась и набрала короткий номер, известный каждому ребенку, а дальше парамедики сделали свое дело), то, разумеется, получится и у него.
Он взял с собой только фонарик. Хотел еще одеяло, но побоялся, что запутается в нем и оступится на лестнице. На всем втором этаже было темно. Круглая луна, глядящая в окно напротив дальней гостевой спальни позволяла рассмотреть только очертания перил и двери остальных трех комнат: все запертые, кроме родительской, приоткрытой всего на ладонь - выстрелы, сухие и размеренные доносились именно за ней.
Билли застыл. На мгновение, долгое и тягучее, как бывает в кошмарных снах, ему показалось, что он видит себя со стороны: вот один Билли, стоит столбом бледный и взъерошенный, в пижаме со Снупи, а вот еще два других, крошечных, над его правым и левым плечом - так часто рисуют в мультфильмах.
Билли над правым плечом - прилизанный пай-мальчик в воскресном костюме. “Иди вниз”, - шепчет он в самое ухо, - “Набери номер и позови на помощь”.
У Билли над левым плечом - острые рожки и раздвоенный язык. “Вперед! Вперед! Быстрей!” - тараторит он так, что, слюна брызгает изо рта, - “Разберись, с тем что там происходит! Бегом! Ты остался один! Иди и разберись!”.
Он так бы и стоял, таращась на себя и этих двоих, но следующий выстрел оказался особенно громким, и через другое мгновение, еще более тягучее, как если бы межзвездный крейсер протискивался через гиперпространство, Билли, два раза споткнувшись и выронив фонарик, распахнул дверь родительской спальни.
Папа, одетый как и днем, в джинсы и черную футболку с выцветшей надписью SLAYER, сидел на краю все еще не разобранной кровати. У него на коленях, животом вниз, лежала мама. Ее белая сорочка была задрана до спины, а ноги нелепо болтались в воздухе, пока папина рука опускалась раз за разом вниз и, соприкасаясь с голым телом, вызывала оглушительный звук. Бандитов и воров не было.
От нахлынувшего облегчения сердце Билли взметнулось прямо к горлу и застряло в нем, перехватив дыхание и две сотни рвущихся наружу вопросов.
- Что случилось? - Голос папы слышался откуда-то издалека.
- Билли? - это был мамин.
- Кто-то стрелял, - неприятно перекатываясь, сердце спустилось на свое обычное место, - Я думал, вы умерли. Что вы тут делаете?
Он наконец смог сфокусироваться и снова видеть родителей, вместо ярких пятен, плясавших до этого перед глазами. Картина не изменилась: папа все так же сидел на крае кровати, мама была у него на коленях, только теперь край ее сорочки был внизу, прикрывая и всю спину, и верхнюю часть ног. Ему показалось, что мама хочет подняться, но папина рука удержала ее на месте.
- Прости, что мы тебя напугали, - невозмутимо сказал папа, - Все в порядке, дружок. Это такой спорт. Просто спорт - как мой, только мамин.
- Как твой?
- Да, как мой. Маленький спорт, который помогает большому спорту.
Билли почувствовал, что его губы кривятся, а подбородок начинает дрожать. Конечно, он бы не стал плакать сейчас, да и не было похоже, чтобы папа врал - вид у него был самый обычный, а голос звучал ровно так же, как когда объяснял домашнее задание по математике.
Совсем по-другому папа выглядел, когда Билли застал их с мамой обжимающимися на кухне. “Обжиматься” - было слово Фредди Стоуна, такое же отвратительное, как сам Фредди, и во рту оно ощущалось переваренной брюссельской капустой, но то, что они тогда делали, можно было называть только им. Увидев его, родители отскочили друг от друга, как стукнутые током: папа неуклюже пытался пошутить и вернуться к соусу для спагетти, варившемуся на плите, но уронил лопатку и чуть не снес на пол сотейник, зацепив полотенцем ручку, а смущенная мама делала вид, что выбирает тарелки, чтобы накрыть на стол, и Билли стало настолько неловко, что он просто убежал.
Сейчас все было не так. Папа никуда не двигался, мама просто лежала, развернувшись так, чтобы видеть Билли. В ее лице тоже не было ничего нового или подозрительного, только пара красных пятен на скулах, но они всегда появлялись, когда она была очень сосредоточена на чем-то.
- Давай, чемпион, сейчас ты пойдешь в кровать, а мы закончим. Через минуту я приду уложить тебя, и мы поговорим, хорошо?
- А мама?
- А мама будет отдыхать, как всегда после своего спорта.
- Иди ложись, милый, увидимся завтра утром, - подтвердила мама.
Билли нехотя вернулся к себе. Никаких выстрелов больше не последовало.
________
“Маленьким спортом” папа называл свою работу.
Вернее, они все стали так ее называть после того неприятного ужина с Гвен, маминой мамой, и ее новым мужем Питером. Весь вечер Питер был не в духе и все время жаловался: на духоту, на сквозняк, на пережаренное мясо, на недопеченные овощи, на кислое вино и надоедливых детей, хотя Билли был единственным ребенком в комнате и за столом сидел, не вертясь и молча. Впрочем, после второй бутылки (Гвен, ты не могла захватить сюда что-то из наших запасов?) немного повеселел, присоединился к общей беседе и даже спросил, чем папа занимается. Папа рассказал, что он физиотерапевт местной баскетбольной команды - помогает с реабилитацией спортсменам после травм, делает разного вида массажи до и после важных игр, присутствует на тренировках. Питер громко рассмеялся (заржал он мерзко, как Фредди Стоун) и, подмигнув Билли, сказал:
- Ловко! Теплое местечко, для хиляков, которые сами спортом заниматься не могут, но зато не прочь пощупать накаченных жеребцов!
Гвен глупо хихикнула, мама покраснела, потом очень побелела, а папа, поставил свой бокал на стол и сказал:
- Все так, Питер. Местечко действительно теплое, и жеребцы как на подбор. Завидуешь, старый козел?
Был скандал. Питер орал, мама плакала, Гвен просила скорую, потому что у нее инфаркт, папа сказал, что они все посходили с ума, и повел укладывать Билли спать.
Билли не знал, как спросить у него, о чем говорил Питер, но папа сам все объяснил, и в сотый раз рассказал про свою работу: про разработанные им эффективные программы реабилитации, про многочисленные виды массажа, которые так важны, чтобы мышцы у спортсменов работали правильно, про смешные курьезы и очень печальные случаи, когда даже папиного мастерства не хватало, чтобы вернуть игрока в строй, а ведь все знали, что руки Зака Фостера творят чудеса.
- Питер дурак, - подытожил папины слова Билли, - Ты совсем не хиляк, и у тебя свой маленький спорт, который помогает большим спортсменам.
Папа расхохотался, но все равно сказал, что нельзя называть взрослых дураками, даже если они ведут себя так.
________
- Все еще не спишь? - Папа пришел больше, чем через минуту.
- Что за такой маленький спорт у мамы, если у нее есть свой большой? - Билли очень хотел спать, но должен был все разузнать.
Год назад мама начала заниматься фигурным катанием - просто потому, что ей захотелось. Сначала только училась стоять на коньках - он посмеивался над ней, нарезая круги рядом, пока она испуганно цеплялась за бортики небольшого катка в их молле, но очень быстро стала не только уверенно кататься, но и выделывать всякие штуки. Папа говорил, что у мамы выдающиеся способности, и они нашли тренера, который занимался с ней три раза в неделю все на том же маленьком катке.
- Помнишь, я говорил тебе, что специальные упражнения и массаж, от которых мышцы начинают работать особенным образом, помогают спортсменам достичь лучших результатов?
- Помню.
- Вот для мамы тоже есть такие упражнения и своего рода массаж. Сама она их делать не может, и я помогаю.
- Их тоже ты разработал, как для своих игроков?
- Не совсем.
- Выглядят они очень странно…
- Пожалуй, но они очень эффективны.
- И такой звук, - Билли вспомнил, как оглушительно громко хлопала по телу ладонь, - Маме было больно?
- Да, маме было больно, - абсолютно честно ответил папа, - Но ты ведь знаешь, в спорте всегда приходится преодолевать боль.
- Да, - глаза Билли уже совсем слипались, - А Джефф Нортон, ваш тяжелый форвард, как он помещается к тебе на колени для этих специальных упражнений?
Папа издал странный звук, но полного ответа Билли уже не услышал, уплыв в теплую, сонную даль.
Вечером в среду, сидя в кафетерии, расположенном над самым катком, запивая тыквенный пирог теплым какао, он смотрел, как мама выполняет аксель в полтора оборота - легко-легко, будто за спиной выросли невидимые крылья.
Этот прыжок не давался ей несколько недель.
________
Кэти отсутствовала почти десять дней - она гостила у двоюродной сестры. Не то что бы Билли скучал, но, неожиданно для себя, оказался рад ее возвращению гораздо сильнее обычного.
Она была старше на 5 месяцев и ниже на целую голову - ее макушка доходила Билли только до плеча, зато смелости и фантазии в нее вмещалось на четверых. Она придумывала новые игры, когда старые еще не успевали наскучить и часто втягивала их обоих в опасные переделки, но зато с ней можно было поговорить о чем угодно. Кому бы еще он мог рассказать о своем новом открытии - не Фредди же Стоуну!
Кэти слушала внимательно. Она не привыкла скрывать свои эмоции, и на ее лице разом отражались сочувствие, недоверие и восхищение.
- Мама лежала у него на коленях, а его рука опускалась ей на… - тут Билли покраснел.
- Задница, - Кэти смешно закатила глаза и состроила непередаваемую гримасу, - Это называется задница! Или просто зад. Или жо…
- Ладно, ладно, - он смутился еще больше.
Его словарный запас был не меньше, но почему-то именно сейчас он не мог произнести вслух ни одного предложенного подружкой варианта, хотя речь шла всего-то о спорте.
- Ничего себе, - было видно, что она впечатлена его сбивчивым рассказом, - И ты потом сам видел, как твоя мама прыгнула аксель?
- Да. В полтора оборота. Тренер хлопала в ладоши. Папа тоже очень радовался.
Кэти нахмурилась. Билли заметил, как она прячет большой палец левой руки в маленький карман юбки - ее новая взрослая привычка, вместо детского обкусывания ногтя до мяса, пока в голове обдумывается какая-нибудь новая идея.
- Думаешь, это работает с любым видом спорта? - В ее глазах зажглись такие знакомые лампочки, предвещающие новые приключения или, что вероятнее, крупные неприятности.
- Наверное. А что?
- Мне тоже надо, - Кэти засунула в карман уже всю руку, - Эти упражнения. Скоро отбор, а мисс Финчер говорит, что шансов у меня не так уж и много.
- Что?! - Билли вытращил на нее глаза, - Ты хочешь, чтобы мой папа..?
- Совсем кукушечкой поехал? - Иногда Кэти совсем не выбирала выражения, - Ты же все видел, справишься сам! Если я не попаду на эти соревнования, о гимнастике можно будет забыть.
- Я не смогу, - он совсем растерялся, - Я же не физиотерапевт!
- Билли, я просто лягу, животом вниз, - Кэти говорила медленно, будто он был дурачком, - Ты сделаешь то, что делал твой папа, а потом мисс Финчер скажет мне: “Кэтрин Элеанор Уильямс, поздравляю!” вместо “Кэти, если ты будешь продолжать стараться, то, возможно, в следующем году…”. Понимаешь?
- Папа говорил, маме было больно, - Билли не нравилась эта затея, но отказать подружке он не мог.
Кэти снова закатила глаза, как когда он не смог сказать вслух слово “задница”.
- Садись! - скомандовала она, - Лучше на пол - так я не скачусь никуда.
Он подчинился. Кэти опустилась рядом с ним и, не раздумывая ни секунды, вытянулась у него на коленях.
- Ты уверена..?
- Давай! - Второй приказ прозвучал решительней и жестче.
У Билли перехватило дыхание, но он поднял не очень высоко руку и опустил ее вниз.
- Билли! - яростный крик заставил его немедленно остановиться.
- Больно? Тебе слишком больно?! - Его сердце грохотало так, что он испугался, что не услышит ответ.
Кэти возмущенно смотрела на него через плечо:
- Моя юбка. Подними ее!
- Может, через одежду? Тебе было больно?
- Ты говорил, нужно по голому телу?
- Да, но…
- Что но? Ты вообще собираешься мне помочь?
- Я да…
- Билли, это же просто такой спорт! Твой папа все время делает это - массажирует голых баскетболистов!
- Не голых, они прикрыты такими большими полотенцами. Доступна только рабочая часть - он запротестовал, вспомнив папины рассказы.
Кэти тяжело вздохнула и задрала юбку.
Знакомые цветные пятна заплясали у него перед глазами. Он много раз видел Кэти в одних трусах - на озере, и на пляже, но теперь это было совсем по-другому. Тогда она бегала по кромке воды или возилась в песке, строя замки и крепости, а сейчас неподвижно лежала у него на коленях - лёгонькая, как птичка, и такая же беззащитная. Ему было страшно причинить ей боль.
- Билли, пожалуйста, - в ее голосе зазвенело такое отчаяние, что у него заскребло в горле, - Просто сделай. Мне это очень нужно.
Билли сделал глубокий вдох, потом еще один, снова поднял руку, но уже гораздо выше и резко, со всей силы шлепнул Кэти. Она коротко ахнула, прикусила нижнюю губу, сжала крепко обе ладони в кулаки, и кивнула, подтверждая, что он все делает правильно.
Звуки выстрелов, сухие и громкие, заполнили все пространство.
Ни он, ни тем более Кэти, не заметили, как на пороге появилась Глэдис, никогда не утруждавшая себя ни звонком о визите, ни тем более стуком в комнату своего внука.
- Господи Иисусе! Молодой человек, что, по-вашему, вы делаете?! - Ее голос был пронзителен, как тысяча сошедших с ума автомобильных сирен, - Нужно было взять щетку!
________
В понедельник после школы Кэти не пришла. Во вторник ее тоже не было. В среду, когда Билли позвонил узнать, все ли в порядке, мама не позвала ее к телефону - сказала, что у Кэти разболелось горло, и она не может говорить.
Они увиделись только в следующий четверг. Разговор не клеился. Выбрать, во что поиграть, они тоже не смогли, поэтому просто валялись на ковре: Билли пытался рассматривать новый комикс, Кэти читала “Ветер в ивах”.
Он не выдержал первый.
- Ты прошла отбор? - Спросил он, делая вид, что не может оторваться от Супермена.
- Да. Соревнования через месяц, - Кэти отложила книгу.
В ее голосе не было ни радости, ни гордости.
- Билли, знаешь что? - Выглядела она тоже странно - смущенная и слишком тихая.
- Что..?
- Мне кажется, - ее всегда бледные, как у старинной куклы, щеки зарозовели, - Я думаю… В общем, Билли, мне будет нужен еще этот твой маленький спорт…
________
Может это и звучало, как выстрелы, но по ощущениям больше походило на рой крошечных, разъяренных пчел, которые жалили и жалили обнаженную кожу, заставляя ее нестерпимо пылать, и жар этот только усиливался, пока щетка методично приземлялась на голый зад.
Один, второй, третий, десятый, двадцатый - удары сыпались щедро, как из волшебного рога изобилия.
Право, лево, право, лево, право, право и прямо посередине, еще и еще. Сверху, от округлого изгиба, до самого низа и по границе бедер, где самые нежные места потом будут долго отзываться саднящей болью, если неосмотрительно сесть на деревянный стул.
И весь тот же путь обратно вверх, не сбавляя силы и темпа, не пропуская ни одного дюйма, снова вниз, и так до бесконечности, в которую давно уверился один и так стремится другой. Никакой пощады и ненужного снисхождения, только нескончаемый град звонких шлепков, способный довести до раскаянных слез любую высокомерную суку, надменного интеллектуала или зазвездившийся талант.
Право, лево, верх, низ. Быстрее, выше, сильнее.
Просто такой маленький спорт, или, как в его случае, маленькая музыка, которая поможет большой. Кто-то глотает таблетки, кто-то нюхает, кто-то прыгает на веревке с моста, лишь бы получить свой эндорфиновый приход, способный разбудить дар, спящий в обычные дни переевшим сурком. У него был собственный наркотик. Конечно, как любого наркомана со стажем, его грела мысль, что он в любой момент может завязать. Но пока было рано - в новом альбоме еще конь не валялся, поэтому он давал сработать старой, проверенной временем, безотказной формуле: очень сильно, очень долго и очень, очень больно.
Кэти отложила щетку и позволила Билли подняться с ее колен.
- 20 минут, на коленях, руки за голову, - нежно сказала она.
За окном послышались шорох и скрип пластиковых колес по асфальту. Был вторник, миссис Ривз снова припозднилась с выкатыванием бака на улицу.