Клуб "Преступление и наказание"

КАЖДОМУ ПАССАЖИРУ


«Расскажите, деда! Слышал много,
А не знал, какой она была,
Первая железная дорога
С Питера до Царского Села?»
В. Рождественский


- Ой, Пётр Никифорович, а можно мне? – встряла шебутная Сонечка. – Билетик прикольный! И я на электричке давным-давно не ездила! Ведь это же маршрут, по которому ещё Пушкин с царём на самом первом паровозе, да?

- Нет, Сонечка! – ответствовал Пётр Никифорович. – К сожалению, тот паровоз отправился в путь уже без Александра Сергеевича. И Прохор больше тебя нуждается в повышении культуры. Не забыла, как он у нас на последнем корпоративе свинячил? Стриптизёр, понимаешь, настольный! Расхристался до труселей - и ногой в салат! Мало того, что навернулся с большим ущербом для блюд, так ещё вцепился аки утопающий в шиньон главбуха нашего дорогого, Вероники Александровны! Уж как она, сердешная, орала! Помнишь ли, Прохор, свои художества?

Прохор запунцовел до кончиков ногтей. Пётр Никифорович умел наступить на больную мозоль и заставить испить чашу позора до дна.

=====

На перроне Витебского вокзала было чинно и благообразно: как будто не пригородная электричка отправлялась, а как минимум скоростной экспресс в Хельсинки. Пассажиров встречали стройные, модельной внешности девушки в синей униформе. Проводницу третьего вагона звали Лидией - так было написано на приколотом к лацкану её жакета значке-бэджике. Блондинка Лидия стояла, широко расставив идеальные ноги в чёрных колготках, прямая, словно подъёмный кран, и неторопливо похлопывала себя по ладони семафорным флажком.

Прохор сфотографировал её и лукаво подмигнул, но в холодных голубых глазах проводницы не отразилось ни малейшего личного интереса. Она мельком глянула в его журналистское удостоверение, затем внимательно изучила билет и повелительно махнула своим флажком: проходи, мол, в вагон, нечего тут торчать. «Валькирия!» - подумалось Прохору.

Внутри вагон был с новенькой отделкой и удобными мягкими сидениями. Прохор направился к своему месту у окна. Рядом с ним оказалась ещё одна блондинка, в обтягивающих джинсах и, на первый взгляд, далеко не столь суровой повадки, как Лидия. Третье место, у прохода, сначала пустовало, но вскоре его занял какой-то невзрачный тип. Напротив сидели прыщавый парень с оранжевыми пластмассовыми клипсами в мочках ушей, мужчина и женщина.

Наконец, «Электропоезд повышения культуры» тронулся с места. Проводница Лидия звонким голосом попросила, нет, даже не попросила, а скорее скомандовала смотреть на большие плоские видеоэкраны, установленные над дверями в обоих концах вагона. В течение всей поездки на них будет важная информация.

Словно повинуясь ей, экраны тут же загорелись, и первым делом на них высветился рекламный лозунг: «Каждому пассажиру по мягкому месту!».

- Фигасе! – брякнул парень с клипсами.

- Да уж, сидушки склепали мягонькие, не подкопаешься! – согласился его сосед. - Не то, что раньше – пока докандыбаешь до какой-нибудь Луги, всё занемеет, извертишься на дощатой скамье! Всё-таки и для народа что-то делают, не подчистую разворовывают!

Между тем на экранах началось главное кино: короткие и яркие назидательные мультфильмы о правилах и нормах поведения. Везде и всюду: на дороге и в общественном транспорте, в образовательных и культурных учреждениях, на стадионах и за городом, в дни массовых народных гуляний и в ночное время суток. Мультфильмы объединялись сквозными персонажами, напоминавшими одновременно телепузиков и покемонов. Судя по всему, это и была обещанная проводницей «важная информация», самая соль акции «Электропоезд повышения культуры».

Первые несколько минут пассажиры в вагоне молчали, находясь то ли под гипнотическим влиянием строгой Лидии, то ли под впечатлением от громкой видеопродукции, но потом стали потихоньку разговариваться.

- Не, ну такой байды я не ожидала! – возмутилась блондинистая соседка Прохора. – Лучше бы штраф тогда уплатила, чем под мульты дебильные на поезде кататься!

- А за что штраф? – поинтересовался Прохор.

- Да фигня, обычное дело: на газоне припарковалась! Некуда было вечером мою Алиску приткнуть! Всё занято у дома! Не топать же мне целых полквартала!

Алиской, как выяснилось, она ласково называла свою автомобильку. А саму её звали Ириной.

- Надо же! И я на газоне! – сказал мужчина напротив.

После этого в купе повисла неловкая тишина. На экранах мультяшные уродцы учились не сквернословить, старательно запихивая друг дружке в пасти куски хозяйственного мыла.

- Менты, суки позорные! – неожиданно заявил парень с клипсами и, воодушевившись, пробормотал себе под нос популярную фанатскую кричалку: «Семь на восемь, восемь на семь – мы «Спартак» отпидорасим!»

- Вот нажрутся такие пива и орут гурьбой по ночам, честным людям отдыхать мешают! – женщина напротив кивнула в его сторону. – Надоели уже со своим «Зенитом», понял?

В ответ прыщавый раздражённо хрюкнул что-то невнятное, не желая в одиночку связываться с потенциально превосходящими силами противника.

Стало как-то совсем невесело, и Прохор для разрядки рассказал свою историю: о том, как главред направил его корреспондентить «в поля», осветить в их издании эту инновационную железнодорожную акцию.

- То есть ты весь в шоколаде, тебя никто за задницу не поймал? – Ирина нервничала заметно больше других и оттого вела себя несколько развязно.

Прохор хотел было взвиться ясным соколом, заявить, что не родился ещё тот, кто поймает его за задницу, но осёкся. Вспомнил, как Пётр Никифорович зачем-то разворошил ту похабную историю с пьяным стриптизом и сорванным с головы главбухши шиньоном.

Мультперсонажи назойливо мельтешили и противно визжали. За окном проплывал Паровозный музей.

- А ты как сюда попал? – Ирина обратилась к соседу слева, тому невзрачному типу, который пришёл в их купе последним и до сих пор не проронил ни слова. Но тип только недовольно засопел, вытащил из кармана куртки помятое яблоко и принялся ожесточённо грызть его.

Женщина напротив отчего-то густо покраснела, хотя к ней с расспросами никто не приставал.

Молчание снова повисло не только в их купе, но и во всём вагоне. Пассажиры напряжённо уставились кто на экраны, кто в окно. Электропоезд повышения культуры приближался к городу Пушкину.

Когда они, наконец, остановились у Царскосельского вокзала, и проводница Лидия, всё так же размеренно похлопывая себя по ладони семафорным флажком, торжественно объявила, что поездка завершена, и можно выходить, по вагону словно вздох облегчения пронёсся. Мультагитация тоже как раз завершилась, и на экранах опять возникло: «Каждому пассажиру по мягкому месту!». Прохор и остальные торопливо повскакивали с удобных сидений и устремились наружу.

На перроне их встречали статные, широкоплечие железнодорожники в синих форменных костюмах с отутюженными стрелками на брюках и вежливо препровождали в здание вокзала для прохода через турникеты. Прохор суетливо попытался предъявить своё удостоверение, но у него только приняли на временное хранение фотокамеру, чтобы случайно не повредить. Новые турникеты, знаете ли!

. . . в последний момент Прохор смалодушничал и буквально вытолкнул вперёд себя замешкавшуюся Ирину.

Широкие блестящие лопасти турникета новой модели замахали быстро-быстро, часто-часто. И было в этом что-то поистине завораживающее. А динамики наполняли помещение бодрым рёвом праздничного марша.

Потом всё-таки настала очередь Прохора.

=====

Обратная электричка была совсем скоро, но Прохор почувствовал непреодолимое желание вернуться в город на «маршрутке». В микроавтобус набилась целая толпа, сесть негде, однако Прохора это ничуть не расстроило, более того, он был даже рад постоять сейчас, после нервозной поездки по железной дороге, когда-то построенной герром Францем Антоном фон Герстнером. К тому же, стоя ему всегда лучше соображалось, ведь Прохор пока так и не придумал, что и как написать в своей будущей заметке об электропоезде повышения культуры.