3. 12
12.
Кстати, где твои крылья?
(С) Nautilus Pompilius
Где-то неподалеку от Дримленда.
Совсем рядом.
Примерно, час спустя.
Из электронной переписки через Службу мгновенных сообщений.
Blue Eyes: Ну как?
Aurelius: Обычный охр. Пришел со смены. Сейчас ляжет спать.
Blue Eyes: Океюшки.) Как он?
Aurelius: Нормально. Визуально отклонений нет.
Blue Eyes: Уже хорошо.)
Aurelius: Копаться будем?
Blue Eyes: Имеет смысл. Раз уж так свезло.)
Aurelius: Можем просто оставить все как есть.
Blue Eyes: Фигушки! Когда еще доведется порыться в мозгах хорошего человека?)))
Aurelius: Мои на замену не сойдут? )
Blue Eyes: В твоих не интересно. Чего я там не видела?)))
Aurelius: Тараканов.)
Blue Eyes: Ой, я тебя умоляю! Тоже мне зрелище! Своих девать некуда!)
Aurelius: Мои элитные, отборные и упитанные! В меру!)
Blue Eyes: Все равно, зато мои толще!)
Aurelius: А мои с усиками. Щекочуццо!)
Blue Eyes: В курсе!) Где там мой тапок?! )))
Aurelius: Добрая…)
Blue Eyes: С кем поведешься.)
Aurelius: Ну и?
Blue Eyes: Работаем. Контролируй засыпание, и обеспечь ментальный контакт.
Aurelius: Сладких снов!)
Blue Eyes: И тебе того же, и без пургена!)))
Aurelius: ПАЦТАЛОМ!)))
Blue Eyes: Лучше на кровати.) Go to sleep! )
Новый сосед оказался странной полуинтеллигентской личностью. В смысле, в ней присутствовали: интеллект, доброжелательность, скромность (в том числе и в смысле «пожитков»). Правда, интеллигент этот был какой-то неполноценный. Своего рода, «лучшая половина». Для полноты картины следовало бы добавить очки, хилость, дрожащий тонкий голос и кучу комплексов в придачу. Увы, всего этого почему-то не наблюдалось. А наблюдались мягкая, но не слащавая, улыбка и тактичное стремление не стеснять соседа. Поинтересовавшись, потребуется ли Стерху стол, и, узнав, что пока нет, он углубился в работу с бумагами и ноутбуком.
Немного смущал «бзик» по поводу «инкогнито». Стерх даже подумал, не узнать ли у коменданта, что за птицу к нему в комнату подселили? Впрочем, на «бондика» или вора сосед похож не был. Да те персонажи и назвались бы иначе. «Петров» или «Альтшулер». А этот «интернетчик»…
Впрочем, не важно. Сколько их, случайных соседей, проездом в Питере, здесь перебывало… Этот хотя бы не врет. «Инкогнито в Петербурге»! Юморист, блин!
Стерх, переодевшись в домашний спортивный костюм, лег на кровать поверх покрывала. Расслабился и быстро уснул. Вернее, впал в странное забытье. Не сон и не явь. Странное марево с беспокойными сновидениями…
…Ему снилось, что он вовсе не тот, кем был когда-то. И совсем не тот, кем является сейчас. Не «дЕсант» и не «охр». Что он, то ли сумасшедший «реконструктор», не снимающий свою амуницию даже во сне, то ли рыцарь, вышедший «граалить». На нем странные зеленые доспехи, которые, вопреки мнениям «кабинетных историков», совершенно не стесняют его движений. На боку висит меч, правда не столь длинный, как те, что так любят вручать своим любимым Персонажам Авторы «героического фэнтэзи». И в этих доспехах, с мечом на боку, он идет сквозь туман, в полумраке, сквозь странное, почти неописуемое, постоянно меняющееся пространство, по какой-то светящейся тропинке.
Пройдя немалое расстояние, он, рыцарь, выходит на опушку леса. Там его ждут.
Двое. Мужчина и Женщина.
Нет.
Не то.
Ни те, ни другие, как правило, не имеют за плечами сильных крыльев, светящихся в полумраке. У Мужчины крылья отливают стальным, у Женщины сияют жемчужными переливами.
- Привет! – Мужчина улыбается, и улыбка его странным образом похожа на улыбку его только что прибывшего соседа.
Стерх настороженно смотрит на него.
- Это ТЫ. – Стерх просто констатирует факт идентичности соседа и собеседника.
- А он сообразителен. И не трус! – Женщина с жемчужными крыльями одобрительно улыбается ему. Ее огромные синие глаза смотрят внимательно и дружелюбно.
Эти глаза привлекают его внимание. Он встречается с ними своим взглядом и как бы растворяется в их сиянии. Кажется, что ее взгляд пронизывает все самые отдаленные уголки его сознания, извлекая все самое потаенное, и хорошее, и дурное, все, что припрятано от чужих глаз и ушей. То, в чем Стерх сам себе стесняется признаться.
Она не просто читает его мысли. Стерх откуда-то ЗНАЕТ, что Она как бы «проживает» с ним его жизнь. От рождения и до сего дня.
Кружится голова. Стерх покачнулся, но сосед с крыльями поддержал его.
- Все в порядке, - он произносит это самым успокаивающим тоном. – Все хорошо. Теперь все будет как нужно.
- Ему крепко досталось, - Женщина произносит эти слова с явным сочувствием. – Его чуть-чуть не убили.
- Чуть-чуть не считается! – крылатый сосед ободряюще улыбается. – Жив, десантура!
- Воссоединись! – произносит странным тоном женщина, делает жест руками (как похоже на то, что делала Ксения!), и Стерха начинает трясти мелкая дрожь. Он смотрит на свои руки. Они не дрожат. Но все тело мелко вибрирует.
- Держи его! – командует Женщина соседу. – Сейчас начнется…
Стерх хочет спросить, что она имеет в виду, ЧТО ИМЕННО сейчас начнется, как вдруг…
Стерх осознает, что из глубин его личности «всплывает» «нечто», распределяясь в нем изнутри. Видимо, это и есть то самое «воссоединение». Стерх успевает понять, что эта крылатая синеглазая Женщина каким-то образом умудрилась «разархивировать» ту самую «резервную копию». И сейчас его ждет то, чего он так и не смог сделать, но чего страстно хотел.
Нет, не то.
Его ждет то, что ему необходимо, без чего он обречен на одиночество и смерть…
Для начала его ждет «ВОССОЕДИНЕНИЕ».
«Прежнего» Стерха и той «tabula rasa», в которую его пытались превратить «мозголомы».
Тело и разум, вернее, память Стерха выходят из-под контроля. В его сознании проносится вся жизнь с момента рождения. Он не просто вспоминает, он заново, с пронзительной ясностью «проживает» все прежнее. Точно так же, как чуть раньше «проживала» его биографию, «сканируя» его сознание, эта странная Женщина. Только для нее это осталось внешней информацией. От которой сравнительно легко можно абстрагироваться. А Стерх абстрагироваться не мог. И его память вновь обретала единство, без лакун.
Он вспомнил все. И детство, и юность, и последние месяцы перед всем случившимся. И самое главное, параллельно с «воссоединением», Стерх во всех подробностях узнал от этой странной Женщины обстоятельства своего попадания к «мозголомам». Узнал, что причиной всех его злоключений, была простая трусость пресловутых «федералов», ВСЕРЬЕЗ опасающихся того, что в любом элементарном споре, даже при самом незначительном столкновении интересов, «кремляне» автоматически поддержат местных элитариев, и даже, отнюдь не «первого эшелона». Что так же автоматически означало определенные «репрессии» против представителей «вояк».
Стерхом «пожертвовали», как некой пешкой, в ходе «Кавказских Игр». Единственное, что сделали «вояки» хорошего, это оставили лично его в живых. Что, впрочем, тоже было немало.
Собеседница не назвала имени «заказчика» его «излечения» с «выборочной амнезией». Но суть он понял. Определить, «откуда ветер дует», было делом техники.
Наконец, тело Стерха перестало трястись. Заботливый сосед, все это время поддерживавший рыцаря-десантника, отпустил его, и присоединился к своей спутнице. Оба молча смотрели на него и чего-то ждали.
Стерх ощутил, что вновь помнит все свои навыки, и вновь обрел специальные знания, от сборки-разборки «калаша», «СВД» и стрельбы из «Печенега», до правил минирования и списка позывных известных «боевиков».
И еще.
На нем не было больше тех странных зеленых доспехов. А был обычный рейдовый комплект камуфляжа. И голубой берет. Того, «старого», ПРАВИЛЬНОГО образца.
И все было ПРАВИЛЬНО.
Ибо его «мистическое странствие» было завершено. Он это знал точно.
Он снова стал самим собой. И для него вновь возникло Имя.
Ксения.
Имя той, с которой ему предназначено было встретиться, и с которой он был разлучен на целый год.
И он точно ЗНАЛ, что теперь его ждет вторая часть «ВОССОЕДИНЕНИЯ». Та, которую он должен пройти наяву.
Он произнес Имя той Девушки, что ему ПРЕДНАЗНАЧЕНА, и его потусторонние собеседники кивнули.
- Возвращайся, - властно произнесла Женщина. - Она тебя ждет. Мы поможем.
Он кивнул, и, подумав, что совершенно не знает, как отсюда выбираться, почувствовал головокружение. Пространство вокруг него стремительно закрутилось в спираль, и он «выпал» из нее в Реальный Мир.
С воплем «Ксения!!!», Стерх проснулся.
Сосед, пресловутый «Аврелий», одетый, только что без джинсовой куртки и летних туфель, лежал на соседней койке. Его глаза были прикрыты, тело было неподвижно и неестественно выпрямлено. Подобная поза свидетельствовала о том, что это, возможно, не простой сон.
Стерх, только что, благодаря этому «Аврелию» и синеглазой мистической Женщине, обретший совсем другое, прежнее, чуткое видение окружающего Мира, посмотрел на него свежим взглядом, и отметил, что на поясе слева у него имеется какой-то кожаный чехол, то ли под нож, то ли под запасной магазин. На правом кармане джинсов виднелась подпружиненная широкая пластиковая клипса, плавно переходящая в черную рукоятку складного ножа. Нет, не так уж и прост этот странный «полуинтеллигент». Даже, если не учитывать его ментальных способностей!
Сосед открыл глаза, и под пристальным взглядом Стерха, который с любопытством, внимательно наблюдал за его действиями, молча приподнялся, и присел на кровати, лицом к своему товарищу по «общаге».
- Ты был там, - Стерх произнес эти слова медленно, почти по слогам.
- Был, - не стал отрицать некто полуинтеллигентного вида. И резко спросил: - Фамилия Ксении! Быстро!
- Ведерникова, - сходу ответил Стерх.
«Аврелий» кивнул.
- Значит, вспомнил? – спросил Он.
- Вспомнил, - тихо ответил Стерх. И добавил зачем-то:
- Спасибо…
- Не за что, работа такая! – с усмешкой, тоном неподкупного участкового милиционера, из придуманной «советской» киножизни, произнес сосед.
Мистические сны…
Крылья…
Свет…
И тут до Стерха, наконец, дошло.
- Ты Ангел? - спросил Стерх.
Сосед кивнул с самым серьезным видом.
- А где твои крылья? – как можно вежливее поинтересовался десантник, намекая на несоответствие облика.
- Увы, в этом Мире не полагаются, - вздохнул «полуинтеллигент» и произнес одному ему понятную цитату из старой Книги. – «Тут - это тебе не там!»
- Ясно, - кивнул Стерх, хотя понял только первую часть замысловатого ответа. - Так вы обещали помочь. Вы действительно поможете?
- Поможем, - кивнул сосед, и, оглядев Стерха внимательным взглядом, с явным удовлетворением произнес. – Похоже, с тобою, все в порядке. Это хорошо. Даже очень хорошо. Теперь имеет смысл прогуляться, и узнать, что происходит с Ксенией. Составишь нам компанию?
- Спрашиваешь! – Стерх, естественно, был в восторге.
- Тогда идем. Вот только созвонюсь, с кем надо. Потом еще раз проверю тебя. Это займет некоторое время. И, чуть позже, двинем.
- Созвонишься с Ней? – Стерх уважительно произнес это местоимение.
- Именно, - ответил сосед и набрал номер на сотовом телефоне.
Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
3. 13
13.
Теперь ты понимаешь, почему самураи делали себе харакири? Не демонстративный героизм средневековых психов, а жест милосердия: иногда жить становится так больно, что меч, раздирающий внутренности, приносит облегчение… Но у тебя ни меча, ни даже мужества, дружок, только боль, так уж ты нелепо устроен!
(C) Макс Фрай. Книга Огненных Страниц
Питер.
Квартира в старом доме, в Лиговском переулке.
Внутри и снаружи.
Ближе к полудню и несколько позже.
Ксения открыла глаза и мрачно посмотрела в потолок. Обычное, чуть пасмурное питерское летнее утро бросало отсвет внутрь маленькой квартиры, где было прописано трое, но жила она одна.
Одна…
Прошел уже год с того странного дня, когда она, пройдя привычным маршрутом в свой личный сновидческий мир, в Дримленд, обнаружила там чужака, вернее, двух чужаков. Раненого десантника, и странного Субъекта в зеленой бандане, предложившего ей этого парня в мужья.
Бредовая сцена из мистического романа. Последовавшее за тем спасение десантника Федора Стерхова только добавило ощущения бреда.
И поцелуй…
Странно, но жизнь Ксении разделилась надвое. До этого поцелуя и после.
Обещанного три года ждут…
Ксению хватило всего на полгода. К концу этого, казалось бы, небольшого срока ожидания, к ней пришла странная пустота в сердце. Она вдруг осознала, что все это время вела себя глупо. Ну, нельзя принимать собственные глюки за реальность. Мало ли что привидится во сне, пусть даже и управляемом!
Эта разумная мысль заставила Ксению сделать усилие и попытаться забыть обо всем.
Да, это был сон.
Сон.
Сон…
Не было ничего.
Ни Того типа, что пообещал ей «Брак на Небесах».
Ни десантника, который исчез из Дримленда, успев сказать, что любит ее.
Ни сладостного ощущения от мужских губ, отвечающих на ее поцелуй.
Она искренне пыталась все забыть.
Не вышло.
Потому что, если убрать этот сон, в сухом остатке у нее оставалось ощущение пустоты и одиночества.
И все.
Даже в Дримленде она все время оглядывала сверху прекрасные ландшафты, выискивая знакомую фигуру в камуфляже. Рассчитывая на то, что Стерх будет искать, и обязательно найдет ее, именно там.
Никакие доводы ее собственного разума не могли поколебать ее странной веры в слова Незнакомца в зеленой бандане. И эта вера была той хрупкой ступенькой, на которой ее измученная душа балансировала уже целый год, готовая сорваться в пропасть безумия и отчаяния.
Все сходилось к одному, к бессмысленности существования в этом Мире девушки, еще не окончившей институт, но уже не имеющей никакой духовной опоры в жизни.
Иногда совпадение ряда обстоятельств заставляет человека совершать необдуманные поступки. А иногда и необратимые…
Эту сессию Ксения, откровенно говоря, «завалила». Ее не отчислили, но ситуация у нее была, что называется, «на грани».
Странно, но это ее не волновало. Создавало неприятный фон, но сама по себе история с отсутствием нескольких зачетов и экзаменов была не столь фатальна.
Стерх…
Это было много серьезнее.
В последние полгода Ксения почти перестала наведываться в Дримленд. Просто она устала каждый раз прилетать на место, где она когда-то встретила Стерха, пытаясь убедить себя в том, что этого никогда не было.
Ничего не получалось. Память была сильнее разума.
И это мучило ее куда больнее, чем проблемы с учебой.
Она устала от этого. От того, что не встречала в том Мире, который когда-то столь много значил для нее, ничего, кроме кромешной пустоты. Ибо Стерха там, увы, больше не было.
И эта пустота все больше подталкивала ее к мысли «уйти за Грань».
Ибо Смерть это не всегда конец.
Иногда это начало чего-то нового.
Похоже, надежда действительно умирает последней.
Незадолго до той, в ком она имеет смелость поддерживать желание жить.
Ксения не знала, что ей делать. Несколько месяцев назад, она, находясь на грани отчаяния, опубликовала свою историю на Форуме сновидцев. Не в смысле: «Помогите, кто может!» А в смысле: «Знайте, так было!» Написала в тщетной надежде исторгнуть из себя воспоминания, расстаться с ними. Тогда она получила множество ответов, от ернических шуток, мол в осознанном сне можно и покруче эротическую фантазию забабахать, до сочувствия, типа, и это тоже бывает. Но больше всего ее задел длинный, протяженностью в несколько месяцев, и размером в несколько десятков страниц, разговор с некоей «виртуальной дамой» взявшей себе «ник» Синеглазка.
Эта самая дама (разговор велся как бы от лица женщины, хотя кто знает, что за существо может прятаться под маской «виртуального персонажа!») взялась за Ксению всерьез, и категорически настаивала на том, чтобы Она и Ксения встретились в реале и обсудили ее проблему. Синеглазка грозилась не пожалеть ни времени, ни денег, даже готова была лично приехать в Питер, и помочь разыскать ее «дримлендского десантника».
Почему-то Синеглазка была абсолютно уверена в реальности фантазий Кей-Ары. В какой-то момент Ксения даже дрогнула и выслала ей свой реальный адрес. Но потом поняла, какую глупость совершила, и наотрез отказалась от дальнейшего сотрудничества. Настойчивое внимание Синеглазки, буквально доставшей ее своими советами, выдержанными в преувеличенно серьезном тоне, задело Ксению, и она, категорически запретив собеседнице навещать ее в Питере, навсегда ушла с Форума сновидцев, удалив свой аккаунт. А чтобы Синеглазка не доставала ее по электронной почте, сменила и почтовый ящик.
Это случилось почти месяц назад. Казалось, Ксения должна была успокоиться. Но легче, от того, что она рассталась с «доставучим» виртуальным персонажем, ей не стало. Более того, сегодня, в день своеобразного годичного «юбилея» «дримлендского поцелуя», ей было совсем плохо.
Начавшись мрачным пробуждением, утро продолжилось подгорелой яичницей и отсутствием кофе. Раздражение этими «житейскими мелочами», наложилось на все предыдущее, создало дополнительный элемент негативного пазла.
После полудня, прибравшись, «спустя рукава», в квартире, Ксения вышла на улицу, и побрела в сторону метро, чтобы побывать в стенах родного института, в надежде выяснить возможности пересдачи. Из серии: «А вдруг?!»
По дороге она столкнулась со странной, высокой, почти на полголовы выше Ксении, молодой женщиной, одетой в джинсовый костюм, вполне подходящий наряд для весьма переменчивой погоды питерского лета. Светлые волосы до плеч, изящная, отнюдь не «мужеподобная» фигура… Ксения обратила на нее внимание, потому, что она, стоя напротив ее дома, тщательно изучала окна на третьем или четвертом этаже. Настолько тщательно, что не заметила Ксению, когда та, перейдя улицу, проходила мимо нее. Блондинка резко и неловко повернулась, и столкнулась с Ксенией, уронив на асфальт темные очки. Стекла «поляроидов» брызнули в разные стороны. Ксения попыталась извиниться, но Блондинка, взглянув ей в лицо, сдержанно кивнула, и сказала, что это «ничего страшного, пустяки, дело житейское», короче, несла обычную успокоительную ахинею, хотя успокаивать нужно было бы ее саму. Потом пострадавшая от собственной неловкости Блондинка быстро удалилась. Ксения зачем-то посмотрела ей вслед, любуясь ее изящными движениями. И лишь спустя десять минут, пройдя полпути до своей цели, она вспомнила одну деталь, от которой ей стало не по себе.
Глаза.
Ярко синие глаза.
Таких глаз не бывает.
Во всяком случае, Ксении, такие точно не встречались.
Ксению прошиб холодный пот.
Не может быть!
Хотя…
Кто сказал, что маньяки обязательно мужчины?
Прошел месяц, но кто знает, отказалась ли Синеглазка от своих намерений?
Кстати, каких?
Она обещала помочь с поиском Стерха. Хотя на прямые вопросы о своем отношении к Темам обсуждения на Форуме, прямо отвечала, что, по сути, сновидицей не является. Как же она сможет помочь?
Воображение тут же услужливо нарисовало Ксении странные сцены, вплоть до садо-мазо и жертвоприношений. Ведь маньяки (и маньячки тоже!) совершенно непредсказуемы. Может быть, той самой Синеглазке захочется просто выпить с Ксенией. Например, чаю. А может быть, ее «виртуальная собеседница» пожелает облить ее, Ксению, кипятком. Или захочет поэкспериментировать со снотворным.
С этими тревожными мыслями Ксения спустилась в метро. Добравшись до института, Ксения испытала очередное разочарование. Сроки пересдачи еще не определили, и до конца августа не определят. Пришлось возвращаться домой.
Ничего страшного. Просто еще один кусочек негативного пазла в общую мозаику дрянной ситуации.
На улице, возле ее дома, той Блондинки, в которой Ксения заподозрила «виртуальную маньячку», уже не было.
Показалось.
У Ксении отлегло от сердца.
Третий час пополудни. Время обедать. Было бы чем.
С продуктами в холодильнике было негусто, а денег, чтобы посетить ближайший супермаркет, оставалось, скажем прямо, совсем немного. Поэтому вариант «заедания» стресса исключался.
Поднявшись на третий этаж и войдя в квартиру, Ксения решила выпить чаю.
Переоделась, сменив короткую джинсовую юбку и кожаный жилет нараспашку, надетый поверх зеленой блузки, на домашнее, клетчатое, чуть ниже колен, платье. После этого, девушка вымыла руки и поставила на плиту чайник.
Чиркнула спичкой, чтобы зажечь газ и…
Случайно посмотрела в окно сквозь занавеску.
В доме напротив, через улицу, окно подъезда, между третьим и четвертым этажом, было открыто внутрь. И та самая подозрительная Блондинка смотрела прямо на нее через какой-то предмет, напоминающий маленькую подзорную трубу.
Ксения отпрянула от окна, почувствовала боль от ожога, выронила спичку, обжегшую ей пальцы. Топнула по все еще горящей спичке, лежащей на полу. Между прочим, босой ногой, что тоже приятных минут ей не доставило.
Как будто накатила смесь двух волн, страха и злости. И в точке их интерференции оказалась ее Душа, уже почти «подвешенная» на ниточке над пропастью…
Мысли проносились в голове, как трассирующие пули.
«Мерзавка! Как она смеет! Я же ей запретила приезжать в Питер, и искать меня! - мысли о маньячке, преследующей ее, заставили Ксению лихорадочно соображать. – Полиция? Бесполезно. Аккаунт стерт. “Привязать” разговоры под “никами” в Сети, сохраненные в старых материалах Форума, к реальным “синим глазам”… Да на тебя саму посмотрят, как на психованную!»
Паранойя…
Бесполезно.
«Может, выйти на улицу? - думала Ксения. – Поймать наглую мерзавку… Так ведь она явно сильнее, это видно. И ведет себя абсолютно уверенно, не стесняясь. Может и “крыша” у нее есть? А может…»
Неужели она из тех, кто убил Стерха?
Нет, нет, нет…
Только не это!
Стерх не должен был умереть. Она все сделала правильно.
Или нет?
Неужели Стерха убили?
И теперь что, пришли за ней?
Тогда все сходится. И травля ее в Сети, с «подколками» про «женскую неудовлетворенность». И лицемерные заявления Синеглазки о готовности помочь.
Поможет такая, как же!
И… Адрес! Как же она ловко выспросила ее питерский адрес! И теперь…
Нет!
Ксения приказала себе успокоиться. Не может быть, чтобы ее личность кого-то всерьез заинтересовала. Кто она такая? Так, «виртуальная девочка». Случайная знакомая одного десантника в «Мире Снов».
Бред.
Да, нужно успокоиться…
Легко сказать, когда внутри все сжимается от страшных предчувствий. Тело ломит. Голова кружится.
Плохо.
И Его нет. Ну почему Его нет???!!!
Стерх! Неужели они тебя УБИЛИ???!!!
Резкий звонок домашнего телефонного аппарата прервал ее депрессивные размышления. Ксения несмелыми шагами подошла к телефону, и, поколебавшись, все же сняла трубку.
- Алло, - тихо произнесла она.
- Здравствуйте, - обратился к ней приятный женский голос низковатого грудного тембра.
Она сразу узнала его. Этот голос был удивительно похож на голос той самой молодой женщины, извинявшейся перед Ксенией за разбитые ею же самой темные очки.
Между тем, женский голос продолжал:
- Могу я поговорить с Ксенией Ведерниковой?
- Ее нет дома, - у Ксении опять все сжимается внутри от недобрых предчувствий.
В трубке короткое молчание. Потом тот же голос со вздохом произносит:
- Ксения, я знаю, что это Вы. Не прячьтесь. Я видела Вас. Вы дома.
- Это Вы высматривали меня в подзорную трубу? – Ксения произносит это медленно, как во сне.
- Вы правы, это я. Только это не подзорная труба, а китайская игрушка, вроде оптического прицела, – чуть насмешливый голос, а самое главное, слова женщины подтверждают ее худшие опасения. – Простите меня за это забавное зрелище. Я не взяла с собой приличную оптику, а мне нужно было удостовериться, что я не ошиблась, почувствовала правильно, и это именно Вы.
- Что Вам от меня нужно? – голос Ксении непроизвольно напрягается.
Нет. Это невозможно!
Эта длинноногая Блондинка даже не скрывает того, что «пасла» ее! Точно из ФСБ! Или…
Или из ДРУГОЙ разведки!
В мыслях Ксении вспыхнули самые бредовые картины, основанные на сильно искаженных легендах последних «Кавказских войн». Блондинки из Прибалтики, как-то подвязанные под «работу» «боевиков». Отстреливающие в горах «федералов» из снайперских винтовок…
С оптическим прицелом…
Оптика…
А где стояла эта Блондинка?
В подъезде, у открытого окна. Прямо напротив окон ее квартиры.
Идеальная позиция для стрельбы.
Какая жалость! Она, Блондинка, видите ли, не взяла «приличную оптику»!
Так для чего там ей не хватает «хорошей оптики»? Для точного выстрела?
«Китайские прицелы» профессионалам точно не подходят…
Не подходить к окну…
Опасно.
- Ксения! – голос женщины слегка встревожен. – Я опасаюсь за Вас!
Ну, еще бы! Со «снайперкой» в руках! А как я-то сама за себя опасаюсь…
- Вы слышите меня? – женщина говорит спокойно, но спокойствие это кажущееся. Ксения чувствует возрастающее напряжение в ее голосе. – Нам нужно с Вами поговорить.
НАМ!
Вот, наконец-то, она и проговорилась!
Конечно! Это же надо быть такой дурой, чтобы поверить в «маньячку-одиночку»! Разумеется, она «работает» с подстраховкой!
- Оставьте мня в покое, - Ксения произносит эти слова четко, раздельно, и… На грани истерики.
- Успокойтесь, Ксения! Мы Вам поможем. Подождите, сейчас мы соберемся все вместе и придем к Вам! Не волнуйтесь, все будет хорошо! – голос женщины в телефонной трубке начинает звучать завораживающе. Интонации твердые, так и хочется ей поверить…
- Не дождешься!
Эти слова Ксения покричала в трубку, и со слезами бросила ее на рычаг.
Прорвало. Она ревела, бросившись лицом на тахту, уткнувшись в подушку. Колотила по обивке своими кулачками. Орала от страха, в бессильной ярости…
Потом все внезапно прекратилось. Ксения осталась лежать в звенящей тишине и тупом отчаянии.
Ксения не помнила, сколько времени она так лежала, тупо уставившись с тахты на узор старого паласа. Наконец, поднялась, и направилась в ванну.
Умывшись, Ксения начала что-то соображать. Она дома. В квартире двойные двери. Ломать их… Слишком громко для аккуратных киллеров, стремящихся не оставлять следов. А если придут и будут ВЕЖЛИВЫ…
Не открою!
Ни за что!
Им меня не взять!
Я буду СИЛЬНОЙ!
Если смогу…
Музыка иногда снимала у нее сильные депрессивные влечения.
Ксения открыла ноутбук и включила проигрыватель. Запустила «случайную» песню. На удачу.
Иногда Госпожа Удача тоже шутит. Черным юмором.
Выпал «Вельвет».
Все бы ничего, но хорошая, в принципе, песня попала «в жилу».
В депрессовую.
Посреди клавишных пассажей, женский голос, в какой-то прострации, то ли пропевал, то ли просто отстраненно и монотонно произносил, эти слова.
Ты в плену стальных оков
Нежно сотканных тоской
И ничто из прежних снов
Не нарушит твой покой
У Ксении перехватило дыхание.
Все. Он не придет. Даже в Дримленд…
Мимо прожитых разлук
Сквозь усталые сердца
Я готова за тобой
Всё пройти до конца
Все так. Ксения поняла, что уже готова. «Грань»… Вот она. Один шаг, и ты уже ТАМ.
Слезы навернулись у нее на глаза, и она не слышала припева…
Когда же, наконец, спазм прошел, и уши начали ощущать что-то кроме собственных сдавленных рыданий, певица уже пропевала фразу, которая чуть-чуть успокоила ее.
Каждый вдох и каждый шаг
Словно цепь чужих имён
В этом мире всё ни так
С незапамятных времён
Да, в этом Мире все не так. Не по ее воле. И Дримленд тоже ее предал. Стерх погиб, она, смешная «Повелительница Мира Снов», не смогла его спасти…
Но не она первая, не она последняя, с кем произошло несчастье.
И остаться бы навек
В этих призрачных мирах
Но мы слепы, мы идём
Через боль, через страх
«Остаться навек»… Кому нужна эта боль… ТВОЯ Боль?
И грянул припев.
Контрольным в голову.
Пусть не плачет, не тревожится твоя душа
Я спешу, я уже спешу навстречу к ней, едва дыша
Но сейчас пусть всё сбудется и я сумею всё забыть
Я прошу, я прошу но это то, чего не может быть
Иногда последняя соломинка ломает спину верблюда.
Эта песня и стала последней соломинкой.
Ксении больше не хотелось ничего, кроме как уйти ТУДА.
Где-то ТАМ, в неописуемом пространстве «за Гранью», ее ждал улыбчивый светловолосый парень в камуфляже. Ждал и протягивал к ней руки…
Милый…
Я приду…
Я уже иду…
Я сейчас…
13.
Теперь ты понимаешь, почему самураи делали себе харакири? Не демонстративный героизм средневековых психов, а жест милосердия: иногда жить становится так больно, что меч, раздирающий внутренности, приносит облегчение… Но у тебя ни меча, ни даже мужества, дружок, только боль, так уж ты нелепо устроен!
(C) Макс Фрай. Книга Огненных Страниц
Питер.
Квартира в старом доме, в Лиговском переулке.
Внутри и снаружи.
Ближе к полудню и несколько позже.
Ксения открыла глаза и мрачно посмотрела в потолок. Обычное, чуть пасмурное питерское летнее утро бросало отсвет внутрь маленькой квартиры, где было прописано трое, но жила она одна.
Одна…
Прошел уже год с того странного дня, когда она, пройдя привычным маршрутом в свой личный сновидческий мир, в Дримленд, обнаружила там чужака, вернее, двух чужаков. Раненого десантника, и странного Субъекта в зеленой бандане, предложившего ей этого парня в мужья.
Бредовая сцена из мистического романа. Последовавшее за тем спасение десантника Федора Стерхова только добавило ощущения бреда.
И поцелуй…
Странно, но жизнь Ксении разделилась надвое. До этого поцелуя и после.
Обещанного три года ждут…
Ксению хватило всего на полгода. К концу этого, казалось бы, небольшого срока ожидания, к ней пришла странная пустота в сердце. Она вдруг осознала, что все это время вела себя глупо. Ну, нельзя принимать собственные глюки за реальность. Мало ли что привидится во сне, пусть даже и управляемом!
Эта разумная мысль заставила Ксению сделать усилие и попытаться забыть обо всем.
Да, это был сон.
Сон.
Сон…
Не было ничего.
Ни Того типа, что пообещал ей «Брак на Небесах».
Ни десантника, который исчез из Дримленда, успев сказать, что любит ее.
Ни сладостного ощущения от мужских губ, отвечающих на ее поцелуй.
Она искренне пыталась все забыть.
Не вышло.
Потому что, если убрать этот сон, в сухом остатке у нее оставалось ощущение пустоты и одиночества.
И все.
Даже в Дримленде она все время оглядывала сверху прекрасные ландшафты, выискивая знакомую фигуру в камуфляже. Рассчитывая на то, что Стерх будет искать, и обязательно найдет ее, именно там.
Никакие доводы ее собственного разума не могли поколебать ее странной веры в слова Незнакомца в зеленой бандане. И эта вера была той хрупкой ступенькой, на которой ее измученная душа балансировала уже целый год, готовая сорваться в пропасть безумия и отчаяния.
Все сходилось к одному, к бессмысленности существования в этом Мире девушки, еще не окончившей институт, но уже не имеющей никакой духовной опоры в жизни.
Иногда совпадение ряда обстоятельств заставляет человека совершать необдуманные поступки. А иногда и необратимые…
Эту сессию Ксения, откровенно говоря, «завалила». Ее не отчислили, но ситуация у нее была, что называется, «на грани».
Странно, но это ее не волновало. Создавало неприятный фон, но сама по себе история с отсутствием нескольких зачетов и экзаменов была не столь фатальна.
Стерх…
Это было много серьезнее.
В последние полгода Ксения почти перестала наведываться в Дримленд. Просто она устала каждый раз прилетать на место, где она когда-то встретила Стерха, пытаясь убедить себя в том, что этого никогда не было.
Ничего не получалось. Память была сильнее разума.
И это мучило ее куда больнее, чем проблемы с учебой.
Она устала от этого. От того, что не встречала в том Мире, который когда-то столь много значил для нее, ничего, кроме кромешной пустоты. Ибо Стерха там, увы, больше не было.
И эта пустота все больше подталкивала ее к мысли «уйти за Грань».
Ибо Смерть это не всегда конец.
Иногда это начало чего-то нового.
Похоже, надежда действительно умирает последней.
Незадолго до той, в ком она имеет смелость поддерживать желание жить.
Ксения не знала, что ей делать. Несколько месяцев назад, она, находясь на грани отчаяния, опубликовала свою историю на Форуме сновидцев. Не в смысле: «Помогите, кто может!» А в смысле: «Знайте, так было!» Написала в тщетной надежде исторгнуть из себя воспоминания, расстаться с ними. Тогда она получила множество ответов, от ернических шуток, мол в осознанном сне можно и покруче эротическую фантазию забабахать, до сочувствия, типа, и это тоже бывает. Но больше всего ее задел длинный, протяженностью в несколько месяцев, и размером в несколько десятков страниц, разговор с некоей «виртуальной дамой» взявшей себе «ник» Синеглазка.
Эта самая дама (разговор велся как бы от лица женщины, хотя кто знает, что за существо может прятаться под маской «виртуального персонажа!») взялась за Ксению всерьез, и категорически настаивала на том, чтобы Она и Ксения встретились в реале и обсудили ее проблему. Синеглазка грозилась не пожалеть ни времени, ни денег, даже готова была лично приехать в Питер, и помочь разыскать ее «дримлендского десантника».
Почему-то Синеглазка была абсолютно уверена в реальности фантазий Кей-Ары. В какой-то момент Ксения даже дрогнула и выслала ей свой реальный адрес. Но потом поняла, какую глупость совершила, и наотрез отказалась от дальнейшего сотрудничества. Настойчивое внимание Синеглазки, буквально доставшей ее своими советами, выдержанными в преувеличенно серьезном тоне, задело Ксению, и она, категорически запретив собеседнице навещать ее в Питере, навсегда ушла с Форума сновидцев, удалив свой аккаунт. А чтобы Синеглазка не доставала ее по электронной почте, сменила и почтовый ящик.
Это случилось почти месяц назад. Казалось, Ксения должна была успокоиться. Но легче, от того, что она рассталась с «доставучим» виртуальным персонажем, ей не стало. Более того, сегодня, в день своеобразного годичного «юбилея» «дримлендского поцелуя», ей было совсем плохо.
Начавшись мрачным пробуждением, утро продолжилось подгорелой яичницей и отсутствием кофе. Раздражение этими «житейскими мелочами», наложилось на все предыдущее, создало дополнительный элемент негативного пазла.
После полудня, прибравшись, «спустя рукава», в квартире, Ксения вышла на улицу, и побрела в сторону метро, чтобы побывать в стенах родного института, в надежде выяснить возможности пересдачи. Из серии: «А вдруг?!»
По дороге она столкнулась со странной, высокой, почти на полголовы выше Ксении, молодой женщиной, одетой в джинсовый костюм, вполне подходящий наряд для весьма переменчивой погоды питерского лета. Светлые волосы до плеч, изящная, отнюдь не «мужеподобная» фигура… Ксения обратила на нее внимание, потому, что она, стоя напротив ее дома, тщательно изучала окна на третьем или четвертом этаже. Настолько тщательно, что не заметила Ксению, когда та, перейдя улицу, проходила мимо нее. Блондинка резко и неловко повернулась, и столкнулась с Ксенией, уронив на асфальт темные очки. Стекла «поляроидов» брызнули в разные стороны. Ксения попыталась извиниться, но Блондинка, взглянув ей в лицо, сдержанно кивнула, и сказала, что это «ничего страшного, пустяки, дело житейское», короче, несла обычную успокоительную ахинею, хотя успокаивать нужно было бы ее саму. Потом пострадавшая от собственной неловкости Блондинка быстро удалилась. Ксения зачем-то посмотрела ей вслед, любуясь ее изящными движениями. И лишь спустя десять минут, пройдя полпути до своей цели, она вспомнила одну деталь, от которой ей стало не по себе.
Глаза.
Ярко синие глаза.
Таких глаз не бывает.
Во всяком случае, Ксении, такие точно не встречались.
Ксению прошиб холодный пот.
Не может быть!
Хотя…
Кто сказал, что маньяки обязательно мужчины?
Прошел месяц, но кто знает, отказалась ли Синеглазка от своих намерений?
Кстати, каких?
Она обещала помочь с поиском Стерха. Хотя на прямые вопросы о своем отношении к Темам обсуждения на Форуме, прямо отвечала, что, по сути, сновидицей не является. Как же она сможет помочь?
Воображение тут же услужливо нарисовало Ксении странные сцены, вплоть до садо-мазо и жертвоприношений. Ведь маньяки (и маньячки тоже!) совершенно непредсказуемы. Может быть, той самой Синеглазке захочется просто выпить с Ксенией. Например, чаю. А может быть, ее «виртуальная собеседница» пожелает облить ее, Ксению, кипятком. Или захочет поэкспериментировать со снотворным.
С этими тревожными мыслями Ксения спустилась в метро. Добравшись до института, Ксения испытала очередное разочарование. Сроки пересдачи еще не определили, и до конца августа не определят. Пришлось возвращаться домой.
Ничего страшного. Просто еще один кусочек негативного пазла в общую мозаику дрянной ситуации.
На улице, возле ее дома, той Блондинки, в которой Ксения заподозрила «виртуальную маньячку», уже не было.
Показалось.
У Ксении отлегло от сердца.
Третий час пополудни. Время обедать. Было бы чем.
С продуктами в холодильнике было негусто, а денег, чтобы посетить ближайший супермаркет, оставалось, скажем прямо, совсем немного. Поэтому вариант «заедания» стресса исключался.
Поднявшись на третий этаж и войдя в квартиру, Ксения решила выпить чаю.
Переоделась, сменив короткую джинсовую юбку и кожаный жилет нараспашку, надетый поверх зеленой блузки, на домашнее, клетчатое, чуть ниже колен, платье. После этого, девушка вымыла руки и поставила на плиту чайник.
Чиркнула спичкой, чтобы зажечь газ и…
Случайно посмотрела в окно сквозь занавеску.
В доме напротив, через улицу, окно подъезда, между третьим и четвертым этажом, было открыто внутрь. И та самая подозрительная Блондинка смотрела прямо на нее через какой-то предмет, напоминающий маленькую подзорную трубу.
Ксения отпрянула от окна, почувствовала боль от ожога, выронила спичку, обжегшую ей пальцы. Топнула по все еще горящей спичке, лежащей на полу. Между прочим, босой ногой, что тоже приятных минут ей не доставило.
Как будто накатила смесь двух волн, страха и злости. И в точке их интерференции оказалась ее Душа, уже почти «подвешенная» на ниточке над пропастью…
Мысли проносились в голове, как трассирующие пули.
«Мерзавка! Как она смеет! Я же ей запретила приезжать в Питер, и искать меня! - мысли о маньячке, преследующей ее, заставили Ксению лихорадочно соображать. – Полиция? Бесполезно. Аккаунт стерт. “Привязать” разговоры под “никами” в Сети, сохраненные в старых материалах Форума, к реальным “синим глазам”… Да на тебя саму посмотрят, как на психованную!»
Паранойя…
Бесполезно.
«Может, выйти на улицу? - думала Ксения. – Поймать наглую мерзавку… Так ведь она явно сильнее, это видно. И ведет себя абсолютно уверенно, не стесняясь. Может и “крыша” у нее есть? А может…»
Неужели она из тех, кто убил Стерха?
Нет, нет, нет…
Только не это!
Стерх не должен был умереть. Она все сделала правильно.
Или нет?
Неужели Стерха убили?
И теперь что, пришли за ней?
Тогда все сходится. И травля ее в Сети, с «подколками» про «женскую неудовлетворенность». И лицемерные заявления Синеглазки о готовности помочь.
Поможет такая, как же!
И… Адрес! Как же она ловко выспросила ее питерский адрес! И теперь…
Нет!
Ксения приказала себе успокоиться. Не может быть, чтобы ее личность кого-то всерьез заинтересовала. Кто она такая? Так, «виртуальная девочка». Случайная знакомая одного десантника в «Мире Снов».
Бред.
Да, нужно успокоиться…
Легко сказать, когда внутри все сжимается от страшных предчувствий. Тело ломит. Голова кружится.
Плохо.
И Его нет. Ну почему Его нет???!!!
Стерх! Неужели они тебя УБИЛИ???!!!
Резкий звонок домашнего телефонного аппарата прервал ее депрессивные размышления. Ксения несмелыми шагами подошла к телефону, и, поколебавшись, все же сняла трубку.
- Алло, - тихо произнесла она.
- Здравствуйте, - обратился к ней приятный женский голос низковатого грудного тембра.
Она сразу узнала его. Этот голос был удивительно похож на голос той самой молодой женщины, извинявшейся перед Ксенией за разбитые ею же самой темные очки.
Между тем, женский голос продолжал:
- Могу я поговорить с Ксенией Ведерниковой?
- Ее нет дома, - у Ксении опять все сжимается внутри от недобрых предчувствий.
В трубке короткое молчание. Потом тот же голос со вздохом произносит:
- Ксения, я знаю, что это Вы. Не прячьтесь. Я видела Вас. Вы дома.
- Это Вы высматривали меня в подзорную трубу? – Ксения произносит это медленно, как во сне.
- Вы правы, это я. Только это не подзорная труба, а китайская игрушка, вроде оптического прицела, – чуть насмешливый голос, а самое главное, слова женщины подтверждают ее худшие опасения. – Простите меня за это забавное зрелище. Я не взяла с собой приличную оптику, а мне нужно было удостовериться, что я не ошиблась, почувствовала правильно, и это именно Вы.
- Что Вам от меня нужно? – голос Ксении непроизвольно напрягается.
Нет. Это невозможно!
Эта длинноногая Блондинка даже не скрывает того, что «пасла» ее! Точно из ФСБ! Или…
Или из ДРУГОЙ разведки!
В мыслях Ксении вспыхнули самые бредовые картины, основанные на сильно искаженных легендах последних «Кавказских войн». Блондинки из Прибалтики, как-то подвязанные под «работу» «боевиков». Отстреливающие в горах «федералов» из снайперских винтовок…
С оптическим прицелом…
Оптика…
А где стояла эта Блондинка?
В подъезде, у открытого окна. Прямо напротив окон ее квартиры.
Идеальная позиция для стрельбы.
Какая жалость! Она, Блондинка, видите ли, не взяла «приличную оптику»!
Так для чего там ей не хватает «хорошей оптики»? Для точного выстрела?
«Китайские прицелы» профессионалам точно не подходят…
Не подходить к окну…
Опасно.
- Ксения! – голос женщины слегка встревожен. – Я опасаюсь за Вас!
Ну, еще бы! Со «снайперкой» в руках! А как я-то сама за себя опасаюсь…
- Вы слышите меня? – женщина говорит спокойно, но спокойствие это кажущееся. Ксения чувствует возрастающее напряжение в ее голосе. – Нам нужно с Вами поговорить.
НАМ!
Вот, наконец-то, она и проговорилась!
Конечно! Это же надо быть такой дурой, чтобы поверить в «маньячку-одиночку»! Разумеется, она «работает» с подстраховкой!
- Оставьте мня в покое, - Ксения произносит эти слова четко, раздельно, и… На грани истерики.
- Успокойтесь, Ксения! Мы Вам поможем. Подождите, сейчас мы соберемся все вместе и придем к Вам! Не волнуйтесь, все будет хорошо! – голос женщины в телефонной трубке начинает звучать завораживающе. Интонации твердые, так и хочется ей поверить…
- Не дождешься!
Эти слова Ксения покричала в трубку, и со слезами бросила ее на рычаг.
Прорвало. Она ревела, бросившись лицом на тахту, уткнувшись в подушку. Колотила по обивке своими кулачками. Орала от страха, в бессильной ярости…
Потом все внезапно прекратилось. Ксения осталась лежать в звенящей тишине и тупом отчаянии.
Ксения не помнила, сколько времени она так лежала, тупо уставившись с тахты на узор старого паласа. Наконец, поднялась, и направилась в ванну.
Умывшись, Ксения начала что-то соображать. Она дома. В квартире двойные двери. Ломать их… Слишком громко для аккуратных киллеров, стремящихся не оставлять следов. А если придут и будут ВЕЖЛИВЫ…
Не открою!
Ни за что!
Им меня не взять!
Я буду СИЛЬНОЙ!
Если смогу…
Музыка иногда снимала у нее сильные депрессивные влечения.
Ксения открыла ноутбук и включила проигрыватель. Запустила «случайную» песню. На удачу.
Иногда Госпожа Удача тоже шутит. Черным юмором.
Выпал «Вельвет».
Все бы ничего, но хорошая, в принципе, песня попала «в жилу».
В депрессовую.
Посреди клавишных пассажей, женский голос, в какой-то прострации, то ли пропевал, то ли просто отстраненно и монотонно произносил, эти слова.
Ты в плену стальных оков
Нежно сотканных тоской
И ничто из прежних снов
Не нарушит твой покой
У Ксении перехватило дыхание.
Все. Он не придет. Даже в Дримленд…
Мимо прожитых разлук
Сквозь усталые сердца
Я готова за тобой
Всё пройти до конца
Все так. Ксения поняла, что уже готова. «Грань»… Вот она. Один шаг, и ты уже ТАМ.
Слезы навернулись у нее на глаза, и она не слышала припева…
Когда же, наконец, спазм прошел, и уши начали ощущать что-то кроме собственных сдавленных рыданий, певица уже пропевала фразу, которая чуть-чуть успокоила ее.
Каждый вдох и каждый шаг
Словно цепь чужих имён
В этом мире всё ни так
С незапамятных времён
Да, в этом Мире все не так. Не по ее воле. И Дримленд тоже ее предал. Стерх погиб, она, смешная «Повелительница Мира Снов», не смогла его спасти…
Но не она первая, не она последняя, с кем произошло несчастье.
И остаться бы навек
В этих призрачных мирах
Но мы слепы, мы идём
Через боль, через страх
«Остаться навек»… Кому нужна эта боль… ТВОЯ Боль?
И грянул припев.
Контрольным в голову.
Пусть не плачет, не тревожится твоя душа
Я спешу, я уже спешу навстречу к ней, едва дыша
Но сейчас пусть всё сбудется и я сумею всё забыть
Я прошу, я прошу но это то, чего не может быть
Иногда последняя соломинка ломает спину верблюда.
Эта песня и стала последней соломинкой.
Ксении больше не хотелось ничего, кроме как уйти ТУДА.
Где-то ТАМ, в неописуемом пространстве «за Гранью», ее ждал улыбчивый светловолосый парень в камуфляже. Ждал и протягивал к ней руки…
Милый…
Я приду…
Я уже иду…
Я сейчас…
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
3. 14
14.
– Этого не может быть, – утверждал кот, глядя сквозь карту на свет канделябра.
(C) Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита
Питер.
В тот же день.
Она ведет наблюдение за домом Ксении.
Третий этаж (хм… когда-то в Москве на третьем этаже жил Он, тот с кем они нынче приехали в Питер!). Обычная «двушка» (подобная Его московской квартире, или той, где они временно обитают здесь, в Питере).
Два часа назад Она видела Ксению. Это стоило Ей разбитых «поляроидов», но это того стоило. Позволило провести короткий ментальный контакт, «глаза в глаза». Выполнить сканирование эмоций.
Мать моя казарма!
Как будто темная волна налетела, захлестнула потоком. Даже голова закружилась.
Никогда не наблюдала у человека такого «депресняка». Счастье, что она еще жива…
Бедная девочка… Как же она умудрилась загнать себя в ТАКОЕ?
Любовь-морковь…
А сама-то? Много ли времени прошло с того дня, когда ты металась в сомнениях, по поводу Того, кто уже почти год рядом с тобою. Все ведь было ВЕСЬМА неоднозначно…
А Ксении пришлось куда как тяжелее. Твой-то был рядом. Протяни руку и коснись. И то, вспомни, какие хороводы вокруг него водила. А у нее все… «виртуально». «Прогулки во сне».
А наяву серость и безнадега…
И «Дримлендский десантник» где-то ТАМ, далеко… То ли жив, то ли нет…
Ой, не позавидуешь девочке…
Ну, где же они, эти Олухи Царя Небесного?!
Сколько можно их ждать?!
Ксения…
Нет, не такой я тебя себе представляла.
Обычно о магических приключениях в «волшебных странах» грезят очкастые толстушки, вечно сидящие на диетах. Или девочки, пусть и вполне себе стройные, но с очень закрытым характером. «Серые мышки», не имеющие ярких черт, ни во внешности, ни в свойствах личности.
Ксения ни то, ни то. Странная девушка, красивая особой, «не местной» красотой.
Стройная, тонкокостная, эдакая девочка-подросток. Небольшая грудь, впрочем, многим мужчинам такие изящные формы нравятся…
Одетая отнюдь не в серое. Контрастные тона. Синий джинс короткой юбки, зеленая блузка, сверху кожаный жилет нараспашку, намек на «эльфийское одеяние», типа «фэнтэзи», ага-ага! Кстати, все вполне пристойно. И ей к лицу.
Насчет лица…
Интересные, тонкие черты лица. Не улыбается (по всему видать, что нечему, и это можно понять!). Лоб почти прикрыт челкой «карэ», впрочем, ей это очень даже идет. Темно-каштановые волосы спадают, по бокам головы, почти до изящной шеи, прикрывая ушки. Ну, просто идеальная прическа для «остроухих»! Глаза карие, внимательные. Настороженные.
Она никому не доверяет.
И Ее, судя по всему, Ксения «расколола». Умна, девчонка, и наблюдательна! Как говорится, «ушки на макушке»!
Вот только вся в «депрессухе» по эти самые ушки…
Те, что прячутся под изящной прической.
Последний разговор с депрессующей девочкой, с которой Ей просто необходимо встретиться, был крайне неудачным. Похоже, ее депрессия только усилилась.
Нужно спешить. Еще четверть часа, и ты начнешь без них, на свой страх и риск.
Он отзвонился два часа назад, подтвердив, что Стерх в порядке, но он еще раз все проверит. Почти час назад Он позвонил опять, и подтвердил, что они направляются по адресу Ксении.
Как же долго тянется время…
Ну, наконец-то!
Молодые люди подходят.
Вот их уже трое. Он, Она и Стерх. Тот самый Стерх, которого Ксения встретила в Дримленде. Тот самый Стерх, которого ее адвокаты буквально «выкупили», воспользовавшись весьма странными обстоятельствами. Тот самый Стерх, которому они сегодня утром вернули память. Тот самый Стерх, который приведен ими сюда для торжественного завершения Ее личной спецоперации.
- Так ты и есть тот самый десантник из Дримленда? – шутливо спрашивает Она светловолосого парня.
Тот улыбается Ей и отвечает легким поклоном.
- Здравствуйте, - он вежлив, и, похоже, слегка Ее побаивается. Трудно сказать, хорошо это или плохо. - Спасибо за то, что…
- Принято, - Она с улыбкой кивает парню, прервав его словоизлияния в самом начале. Вряд ли он почувствует себя уверенно, если будет вынужден благодарить Ее за то, что Она сделала. Лучше сразу пресечь такой вариант. Во избежание.
Она внимательно смотрит на него уже наяву.
Хороший, симпатичный парень. Открытое лицо, по характеру явно сангвиник, что редкость. Отличная пара для девочки, склонной к депрессиям.
Если только сможет держать ее в руках. А это ведь ой, как непросто…
Сумеет ли? Или все, что Она придумала и реализует, «разобьется о рифы быта»? Ой, как не хочется столь банального результата…
Нужно что-то придумать…
Но пока…
Время не ждет. Каждый миг депрессии Ксении чреват проблемами. А нам их совсем не нужно. И без того ребятишки намучились. Хватит уже.
- Я готов, - Стерх одет в довольно вытертые, то есть не «стильные», а именно «поношенные», джинсы, и видавшую виды водолазку. Все чистое, но…
Н-да, с финансами у парня проблемы. Судя по всему, Ксения тоже не из «нью-рашенс». И здесь что-то нужно будет придумать. Выигрыш в лотерею, или еще что-нибудь в этом стиле. Так, чтобы не давать им повода к комплексам. Не дело оставлять ребят в таком раскладе. С милым, конечно, рай и в шалаше, но только до первых заморозков. А в разгар зимы есть шанс и вовсе не проснуться…
Ладно, это потом. Очередной пункт, дополнительно включенный в исходный План, в силу особых обстоятельств.
- Раз ты готов, то идем, - Она движется первая, парни следуют за ней.
В подъезд попадают традиционно, вслед за входящей местной бабушкой, с которой Она вежливо здоровается, создавая у той ощущение, что они знакомы. Парни подносят сумки пенсионерки на второй этаж, кивают в ответ на благодарности старушки, и движутся чуть выше.
Вот и дверь той самой квартиры. Старая, обитая красновато-коричневым «дерматином». С оставшимися кое-где декоративными «гвоздиками», через которые когда-то была пропущена золотистая «струна». Сейчас этот декор почти отсутствует.
Ей становится все тревожнее. Блин, душа! Опять депрессивный расклад!
Он подходит к двери, и с любопытством рассматривает древний звонок. Небольшой прямоугольничек, слева кнопочка, а в центре этого объекта «советского дизайна» место для вклеивания бумажки с фамилией.
- Ведерниковы, - читает Он.
- Значит, мы не ошиблись, - отвечает Она.
- Звони, - Он, с улыбкой и легким поклоном, пропускает ее вперед.
Она, слегка волнуясь, подходит к двери и нажимает кнопку звонка.
Чуть слышное жужжание отчетливо раздается из-за дверей.
Никакой реакции. Ни шагов, ни даже шороха за дверью.
Еще раз.
С тем же результатом.
- Странно, - Она с удивлением, и несколько озадаченно, делает шаг назад от входной двери. – А ведь она дома. Я видела ее в окне, внутри квартиры. Я не могла ошибиться.
Она кивает Ему на дверь, мол: «Попробуешь?»
Он молча вынимает из поясного кожаного чехла «Виксовские» складные пассатижи с чуть изогнутыми ручками, куда заботливые швейцарцы умудрились понапихать всякой всячины, от крестовой отвертки до ножниц (куда уж там «ножам Барлоу» и Тому Сойеру!), встает на одно колено, готовый «развинтить» металлическую накладку на деревянной (даже не стальной!) наружной двери. Проверяет, так, чисто на всякий случай, дверную ручку, рефлекторно надавив на нее…
И…
О чудо!
Наружная дверь в квартиру отворяется.
Не заперто.
- Странно… - Он весьма озадачен.
Впрочем, разгадка проста. Нижний замок, совмещенный с «нажимной» поворотной ручкой, не заперт, а верхний замок, запирающийся автоматически, «заклинило». Вернее, «недоклинило». Металлическая пластинка на косяке двери, которую задевает «чувствительный» металлический треугольный язычок замка, «выработана» до явного паза, который этот язычок в ней пробил за несколько лет.
Хозяйке квартиры явно безразличны вопросы безопасности ее имущества. Да и собственной безопасности, в пресловутой «криминальной столице», тоже…
Весьма нехороший признак.
Осталась внутренняя дверь. Тоже деревянная. Отворяющаяся внутрь.
Она молча отстраняет Его, почти рефлекторно делает странный пасс, «сканируя» то, что происходит за дверью, и одновременно напряженно прислушиваясь…
Дальнейшее происходит в какие-то доли секунды.
Стерх всегда считал, что самым резким командиром, которого он встречал, был один майор из разведбата. «Семеныч», как называли его «за глаза», а правильно будет гвардии майор Василий Семенович В. Сей «Отец-командир» умудрялся давать столь выразительные словесные и мимические команды, что их исполнение занимало секунду, не больше, даже у бойцов, которые слышали или видели эти команды впервые в жизни. Со второго раза те же бойцы действовали вдвое быстрее. Во избежание.
Изысканно красивая синеглазая Женщина, та, что привела их в квартиру на Лиговке, явно имела, как теперь подозревал Стерх, прямое отношение не только к восстановлению его памяти в мистических обстоятельствах, но и к его выходу из «психушки». Он даже опасался задумываться об уровне, на котором решалась несколько месяцев назад его судьба, и цене вопроса, которая явно была не по зубам ни ему самому, ни его родне.
Так вот.
Эта Женщина командовала и резче, и четче, и грамотнее «тертого» десантника.
Ее глаза широко распахнулись и «укололи» Стерха. Было ощущение, что ему «вставили волшебного пендаля». Уровень и скорость его восприятия «подпрыгнули» на несколько единиц.
- Дверь!!! – яростным голосом то ли прошептала, то ли прокричала ему (именно ему!) эта странная Женщина, перед которой он уже благоговел.
Дальше они действовали, как сработанная группа «спецназа».
Стерх «легким движением» ноги, плеча и бедра, направленным в район замка, безо всякого тарана «вынес» запертую изнутри дверь внутрь квартиры. Сам он «нырнул» вперед и «откатился» в сторону, открывая дорогу своим товарищам.
Скорость, с которой промчалась по коридору синеглазая руководительница импровизированной группы, была выше, чем у любого из его товарищей по «боевым». Впрочем, и его «полуинтеллигентский» сосед тоже не подкачал, почти не отставая от своей прекрасной половины.
Сам Стерх, действуя на рефлексах, только что возвращенных ему новыми мистическими знакомыми, вскочил и рванулся вперед, в зал квартиры, за ними, с минимальным отставанием. Право, на тренировках и «боевых» год назад у него получалось куда медленнее.
Синеглазая дама уже стояла, плотно обхватив и держа на весу отчаянно бьющую ногами девушку, приподняв ее так, чтобы ослабело натяжение веревки. Той самой веревки, что была неаккуратно прикреплена к подвесному крюку в потолке, на котором висела люстра.
Эта веревка неумело выполненной петлей обвивала шею девушки, удерживаемой этой дамой за талию и верхнюю часть бедер.
- Режь!!! – эта команда была явно дана соседу.
В руке соседа уже оказался тот самый нож с одноручным открыванием, что Стерх заприметил у него «на кармане» еще при выходе. Взмах руки вверх, одновременно быстрое, и явно отработанное движение большого пальца по шпеньку. Блестящий, оточенный «в бритву» клинок вылетает из рукоятки, и с металлическим лязгом запирается замком. Следующим движением парень перерезает веревку, и, изящно повернув нож в руке острием и режущей кромкой от вырывающейся жертвы предотвращенного самоубийства, помогает опустить девушку на пол.
Женщина, каким-то немыслимым чудом поймавшая и удержавшая ее на весу, прижимает девушку к полу, ослабляет петлю, подставляя веревку на шее под нож своего спутника. Сосед снова пускает в ход свой блестящий клинок, и женщина с отвращением отбрасывает от Ксении обрывок петли.
Спасена. На шее девушки остается лишь ссадина от веревки.
Ксения резко поднимается, часто и тяжело дыша. Она смотрит на ворвавшихся в ее дом безумными глазами…
И получает от своей синеглазой спасительницы звонкую оплеуху. Потом вторую и третью подряд.
Сосед одобрительно кивает. Похоже, он согласен со своей мистической подругой.
В принципе, неплохое средство от психического шока. Самое простое, но вполне пригодное, для приведения в чувство незадачливой «самоубийцы».
Но нет, дело не в психологии! Здесь что-то ЛИЧНОЕ…
- ДР-Р-РЯНЬ! – почти что рычит, в удивительной, неописуемой ярости, прямо в лицо Ксении та, что секунду назад буквально «вынула ее из петли». – КАК ТЫ ПОСМЕЛА???!!!
Стерх в шоке. Ему совсем не хотелось бы оказаться на месте той, которую они все вместе только что спасли. Впрочем, он видит, что поговорка «клин клином вышибают» в этот раз сработала.
Глаза Ксении принимают все более осмысленное выражение. Она смотрит на них, на Женщину, на пресловутого «Аврелия», все еще держащего в правой руке раскрытый нож, повернув его режущей кромкой к себе, а оточенным острием вниз, и, наконец, находит взглядом Стерха.
- Ты-ы-ы-и-и-и!!! – Она визжит и бросается к нему, так, что его мистические знакомые едва успевают посторониться.
Ксения повисает на нем, осыпает его лицо поцелуями, и ревет, ревет… И все повторяет: - Пришел! Пришел! Пришел!
Стерх молча стиснул ее в своих объятиях, держит ее на весу, так, что ноги спасенной не касаются пола, и медленно-медленно кружит по комнате, танцуя странный танец.
Они внимательно смотрят на Влюбленных. Выражение лица, при этом, у каждого свое. Он смотрит с добродушной полуулыбкой, а Она с весьма суровым прищуром, говорящим: «Вот, погоди…»
Он кивает своей Спутнице, и они поднимаются с пола. Аврелий, красивым движением, которое, правда, замечает только Она (слегка нахмурившись, ибо не одобряет таких «ножевых экзерсисов»!), «отжимает» замок ножа, эффектно складывая его клинок себе на указательный палец. Естественно, специальной выемкой на тупой его части. Вторым движением, подхватив наполовину сложенный клинок всеми четырьмя свободными пальцами, с легким щелчком, окончательно складывает нож, и снова отправляет этот предмет «на карман». На этот час, работа клинка в стиле «боуи» закончена.
Похоже, что им стоит оставить ребят одних. Тактичность при спасении Влюбленных никто еще не отменял, а кухня в полном распоряжении тех, кто, например, желает выпить чашечку кофе. Так вот, насчет кухни и кофе…
14.
– Этого не может быть, – утверждал кот, глядя сквозь карту на свет канделябра.
(C) Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита
Питер.
В тот же день.
Она ведет наблюдение за домом Ксении.
Третий этаж (хм… когда-то в Москве на третьем этаже жил Он, тот с кем они нынче приехали в Питер!). Обычная «двушка» (подобная Его московской квартире, или той, где они временно обитают здесь, в Питере).
Два часа назад Она видела Ксению. Это стоило Ей разбитых «поляроидов», но это того стоило. Позволило провести короткий ментальный контакт, «глаза в глаза». Выполнить сканирование эмоций.
Мать моя казарма!
Как будто темная волна налетела, захлестнула потоком. Даже голова закружилась.
Никогда не наблюдала у человека такого «депресняка». Счастье, что она еще жива…
Бедная девочка… Как же она умудрилась загнать себя в ТАКОЕ?
Любовь-морковь…
А сама-то? Много ли времени прошло с того дня, когда ты металась в сомнениях, по поводу Того, кто уже почти год рядом с тобою. Все ведь было ВЕСЬМА неоднозначно…
А Ксении пришлось куда как тяжелее. Твой-то был рядом. Протяни руку и коснись. И то, вспомни, какие хороводы вокруг него водила. А у нее все… «виртуально». «Прогулки во сне».
А наяву серость и безнадега…
И «Дримлендский десантник» где-то ТАМ, далеко… То ли жив, то ли нет…
Ой, не позавидуешь девочке…
Ну, где же они, эти Олухи Царя Небесного?!
Сколько можно их ждать?!
Ксения…
Нет, не такой я тебя себе представляла.
Обычно о магических приключениях в «волшебных странах» грезят очкастые толстушки, вечно сидящие на диетах. Или девочки, пусть и вполне себе стройные, но с очень закрытым характером. «Серые мышки», не имеющие ярких черт, ни во внешности, ни в свойствах личности.
Ксения ни то, ни то. Странная девушка, красивая особой, «не местной» красотой.
Стройная, тонкокостная, эдакая девочка-подросток. Небольшая грудь, впрочем, многим мужчинам такие изящные формы нравятся…
Одетая отнюдь не в серое. Контрастные тона. Синий джинс короткой юбки, зеленая блузка, сверху кожаный жилет нараспашку, намек на «эльфийское одеяние», типа «фэнтэзи», ага-ага! Кстати, все вполне пристойно. И ей к лицу.
Насчет лица…
Интересные, тонкие черты лица. Не улыбается (по всему видать, что нечему, и это можно понять!). Лоб почти прикрыт челкой «карэ», впрочем, ей это очень даже идет. Темно-каштановые волосы спадают, по бокам головы, почти до изящной шеи, прикрывая ушки. Ну, просто идеальная прическа для «остроухих»! Глаза карие, внимательные. Настороженные.
Она никому не доверяет.
И Ее, судя по всему, Ксения «расколола». Умна, девчонка, и наблюдательна! Как говорится, «ушки на макушке»!
Вот только вся в «депрессухе» по эти самые ушки…
Те, что прячутся под изящной прической.
Последний разговор с депрессующей девочкой, с которой Ей просто необходимо встретиться, был крайне неудачным. Похоже, ее депрессия только усилилась.
Нужно спешить. Еще четверть часа, и ты начнешь без них, на свой страх и риск.
Он отзвонился два часа назад, подтвердив, что Стерх в порядке, но он еще раз все проверит. Почти час назад Он позвонил опять, и подтвердил, что они направляются по адресу Ксении.
Как же долго тянется время…
Ну, наконец-то!
Молодые люди подходят.
Вот их уже трое. Он, Она и Стерх. Тот самый Стерх, которого Ксения встретила в Дримленде. Тот самый Стерх, которого ее адвокаты буквально «выкупили», воспользовавшись весьма странными обстоятельствами. Тот самый Стерх, которому они сегодня утром вернули память. Тот самый Стерх, который приведен ими сюда для торжественного завершения Ее личной спецоперации.
- Так ты и есть тот самый десантник из Дримленда? – шутливо спрашивает Она светловолосого парня.
Тот улыбается Ей и отвечает легким поклоном.
- Здравствуйте, - он вежлив, и, похоже, слегка Ее побаивается. Трудно сказать, хорошо это или плохо. - Спасибо за то, что…
- Принято, - Она с улыбкой кивает парню, прервав его словоизлияния в самом начале. Вряд ли он почувствует себя уверенно, если будет вынужден благодарить Ее за то, что Она сделала. Лучше сразу пресечь такой вариант. Во избежание.
Она внимательно смотрит на него уже наяву.
Хороший, симпатичный парень. Открытое лицо, по характеру явно сангвиник, что редкость. Отличная пара для девочки, склонной к депрессиям.
Если только сможет держать ее в руках. А это ведь ой, как непросто…
Сумеет ли? Или все, что Она придумала и реализует, «разобьется о рифы быта»? Ой, как не хочется столь банального результата…
Нужно что-то придумать…
Но пока…
Время не ждет. Каждый миг депрессии Ксении чреват проблемами. А нам их совсем не нужно. И без того ребятишки намучились. Хватит уже.
- Я готов, - Стерх одет в довольно вытертые, то есть не «стильные», а именно «поношенные», джинсы, и видавшую виды водолазку. Все чистое, но…
Н-да, с финансами у парня проблемы. Судя по всему, Ксения тоже не из «нью-рашенс». И здесь что-то нужно будет придумать. Выигрыш в лотерею, или еще что-нибудь в этом стиле. Так, чтобы не давать им повода к комплексам. Не дело оставлять ребят в таком раскладе. С милым, конечно, рай и в шалаше, но только до первых заморозков. А в разгар зимы есть шанс и вовсе не проснуться…
Ладно, это потом. Очередной пункт, дополнительно включенный в исходный План, в силу особых обстоятельств.
- Раз ты готов, то идем, - Она движется первая, парни следуют за ней.
В подъезд попадают традиционно, вслед за входящей местной бабушкой, с которой Она вежливо здоровается, создавая у той ощущение, что они знакомы. Парни подносят сумки пенсионерки на второй этаж, кивают в ответ на благодарности старушки, и движутся чуть выше.
Вот и дверь той самой квартиры. Старая, обитая красновато-коричневым «дерматином». С оставшимися кое-где декоративными «гвоздиками», через которые когда-то была пропущена золотистая «струна». Сейчас этот декор почти отсутствует.
Ей становится все тревожнее. Блин, душа! Опять депрессивный расклад!
Он подходит к двери, и с любопытством рассматривает древний звонок. Небольшой прямоугольничек, слева кнопочка, а в центре этого объекта «советского дизайна» место для вклеивания бумажки с фамилией.
- Ведерниковы, - читает Он.
- Значит, мы не ошиблись, - отвечает Она.
- Звони, - Он, с улыбкой и легким поклоном, пропускает ее вперед.
Она, слегка волнуясь, подходит к двери и нажимает кнопку звонка.
Чуть слышное жужжание отчетливо раздается из-за дверей.
Никакой реакции. Ни шагов, ни даже шороха за дверью.
Еще раз.
С тем же результатом.
- Странно, - Она с удивлением, и несколько озадаченно, делает шаг назад от входной двери. – А ведь она дома. Я видела ее в окне, внутри квартиры. Я не могла ошибиться.
Она кивает Ему на дверь, мол: «Попробуешь?»
Он молча вынимает из поясного кожаного чехла «Виксовские» складные пассатижи с чуть изогнутыми ручками, куда заботливые швейцарцы умудрились понапихать всякой всячины, от крестовой отвертки до ножниц (куда уж там «ножам Барлоу» и Тому Сойеру!), встает на одно колено, готовый «развинтить» металлическую накладку на деревянной (даже не стальной!) наружной двери. Проверяет, так, чисто на всякий случай, дверную ручку, рефлекторно надавив на нее…
И…
О чудо!
Наружная дверь в квартиру отворяется.
Не заперто.
- Странно… - Он весьма озадачен.
Впрочем, разгадка проста. Нижний замок, совмещенный с «нажимной» поворотной ручкой, не заперт, а верхний замок, запирающийся автоматически, «заклинило». Вернее, «недоклинило». Металлическая пластинка на косяке двери, которую задевает «чувствительный» металлический треугольный язычок замка, «выработана» до явного паза, который этот язычок в ней пробил за несколько лет.
Хозяйке квартиры явно безразличны вопросы безопасности ее имущества. Да и собственной безопасности, в пресловутой «криминальной столице», тоже…
Весьма нехороший признак.
Осталась внутренняя дверь. Тоже деревянная. Отворяющаяся внутрь.
Она молча отстраняет Его, почти рефлекторно делает странный пасс, «сканируя» то, что происходит за дверью, и одновременно напряженно прислушиваясь…
Дальнейшее происходит в какие-то доли секунды.
Стерх всегда считал, что самым резким командиром, которого он встречал, был один майор из разведбата. «Семеныч», как называли его «за глаза», а правильно будет гвардии майор Василий Семенович В. Сей «Отец-командир» умудрялся давать столь выразительные словесные и мимические команды, что их исполнение занимало секунду, не больше, даже у бойцов, которые слышали или видели эти команды впервые в жизни. Со второго раза те же бойцы действовали вдвое быстрее. Во избежание.
Изысканно красивая синеглазая Женщина, та, что привела их в квартиру на Лиговке, явно имела, как теперь подозревал Стерх, прямое отношение не только к восстановлению его памяти в мистических обстоятельствах, но и к его выходу из «психушки». Он даже опасался задумываться об уровне, на котором решалась несколько месяцев назад его судьба, и цене вопроса, которая явно была не по зубам ни ему самому, ни его родне.
Так вот.
Эта Женщина командовала и резче, и четче, и грамотнее «тертого» десантника.
Ее глаза широко распахнулись и «укололи» Стерха. Было ощущение, что ему «вставили волшебного пендаля». Уровень и скорость его восприятия «подпрыгнули» на несколько единиц.
- Дверь!!! – яростным голосом то ли прошептала, то ли прокричала ему (именно ему!) эта странная Женщина, перед которой он уже благоговел.
Дальше они действовали, как сработанная группа «спецназа».
Стерх «легким движением» ноги, плеча и бедра, направленным в район замка, безо всякого тарана «вынес» запертую изнутри дверь внутрь квартиры. Сам он «нырнул» вперед и «откатился» в сторону, открывая дорогу своим товарищам.
Скорость, с которой промчалась по коридору синеглазая руководительница импровизированной группы, была выше, чем у любого из его товарищей по «боевым». Впрочем, и его «полуинтеллигентский» сосед тоже не подкачал, почти не отставая от своей прекрасной половины.
Сам Стерх, действуя на рефлексах, только что возвращенных ему новыми мистическими знакомыми, вскочил и рванулся вперед, в зал квартиры, за ними, с минимальным отставанием. Право, на тренировках и «боевых» год назад у него получалось куда медленнее.
Синеглазая дама уже стояла, плотно обхватив и держа на весу отчаянно бьющую ногами девушку, приподняв ее так, чтобы ослабело натяжение веревки. Той самой веревки, что была неаккуратно прикреплена к подвесному крюку в потолке, на котором висела люстра.
Эта веревка неумело выполненной петлей обвивала шею девушки, удерживаемой этой дамой за талию и верхнюю часть бедер.
- Режь!!! – эта команда была явно дана соседу.
В руке соседа уже оказался тот самый нож с одноручным открыванием, что Стерх заприметил у него «на кармане» еще при выходе. Взмах руки вверх, одновременно быстрое, и явно отработанное движение большого пальца по шпеньку. Блестящий, оточенный «в бритву» клинок вылетает из рукоятки, и с металлическим лязгом запирается замком. Следующим движением парень перерезает веревку, и, изящно повернув нож в руке острием и режущей кромкой от вырывающейся жертвы предотвращенного самоубийства, помогает опустить девушку на пол.
Женщина, каким-то немыслимым чудом поймавшая и удержавшая ее на весу, прижимает девушку к полу, ослабляет петлю, подставляя веревку на шее под нож своего спутника. Сосед снова пускает в ход свой блестящий клинок, и женщина с отвращением отбрасывает от Ксении обрывок петли.
Спасена. На шее девушки остается лишь ссадина от веревки.
Ксения резко поднимается, часто и тяжело дыша. Она смотрит на ворвавшихся в ее дом безумными глазами…
И получает от своей синеглазой спасительницы звонкую оплеуху. Потом вторую и третью подряд.
Сосед одобрительно кивает. Похоже, он согласен со своей мистической подругой.
В принципе, неплохое средство от психического шока. Самое простое, но вполне пригодное, для приведения в чувство незадачливой «самоубийцы».
Но нет, дело не в психологии! Здесь что-то ЛИЧНОЕ…
- ДР-Р-РЯНЬ! – почти что рычит, в удивительной, неописуемой ярости, прямо в лицо Ксении та, что секунду назад буквально «вынула ее из петли». – КАК ТЫ ПОСМЕЛА???!!!
Стерх в шоке. Ему совсем не хотелось бы оказаться на месте той, которую они все вместе только что спасли. Впрочем, он видит, что поговорка «клин клином вышибают» в этот раз сработала.
Глаза Ксении принимают все более осмысленное выражение. Она смотрит на них, на Женщину, на пресловутого «Аврелия», все еще держащего в правой руке раскрытый нож, повернув его режущей кромкой к себе, а оточенным острием вниз, и, наконец, находит взглядом Стерха.
- Ты-ы-ы-и-и-и!!! – Она визжит и бросается к нему, так, что его мистические знакомые едва успевают посторониться.
Ксения повисает на нем, осыпает его лицо поцелуями, и ревет, ревет… И все повторяет: - Пришел! Пришел! Пришел!
Стерх молча стиснул ее в своих объятиях, держит ее на весу, так, что ноги спасенной не касаются пола, и медленно-медленно кружит по комнате, танцуя странный танец.
Они внимательно смотрят на Влюбленных. Выражение лица, при этом, у каждого свое. Он смотрит с добродушной полуулыбкой, а Она с весьма суровым прищуром, говорящим: «Вот, погоди…»
Он кивает своей Спутнице, и они поднимаются с пола. Аврелий, красивым движением, которое, правда, замечает только Она (слегка нахмурившись, ибо не одобряет таких «ножевых экзерсисов»!), «отжимает» замок ножа, эффектно складывая его клинок себе на указательный палец. Естественно, специальной выемкой на тупой его части. Вторым движением, подхватив наполовину сложенный клинок всеми четырьмя свободными пальцами, с легким щелчком, окончательно складывает нож, и снова отправляет этот предмет «на карман». На этот час, работа клинка в стиле «боуи» закончена.
Похоже, что им стоит оставить ребят одних. Тактичность при спасении Влюбленных никто еще не отменял, а кухня в полном распоряжении тех, кто, например, желает выпить чашечку кофе. Так вот, насчет кухни и кофе…
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
3. 15
15.
Лучше принять свою судьбу с достоинством, я бы даже сказал, с юмором.
(C) Джерри-а-Конель.
Майкл Муркок. Серебряная рука
Там же.
Чуть позже.
…Спустя четверть часа, влюбленные уже сидят, обнявшись, на тахте. Все это время, Аврелий и его Прекрасная Спутница, присев за столом на кухне, тихонько переговариваются.
- Давай уйдем! – Он настроен оптимистично. – Ребятам явно не до нас. Оставим все как есть. Они справятся. В крайнем случае, завтра и послезавтра проверим. Возьмем их телефоны и…
- Да ты что! – его Спутница переходит на возмущенный шепот. – Она же такого натворила! Ты уж мне поверь, девчонка депрессовая насквозь! Она же ему потом жизни нормальной не даст! Как что-то не заладится, начнет грозить: «Сейчас повешусь!» Ее лечить надо.
- А у нас получится? – с любопытством спрашивает Он. И уточняет:
- Я, в принципе, понял, что ты имеешь виду. Под лечением.
- А как иначе? – Она удивленно смотрит на него.
- Пожалуй… - Он пожимает плечами. – Действительно, никак.
- Ты только посмотри! – Она указывает по сторонам. - Кругом хлам! Неустроенность! Никаких признаков домашнего очага! Посмотри на сковородку, она еле-еле отмыта от пригорелой яичницы! Она и готовить совсем не умеет. Да парень сбежит от нее через неделю!
- Н-да… - проведя краткую инспекцию состояния кухни, которое всегда великолепно характеризует хозяйку дома и ее способности по домоводству, Он остается весьма недоволен. – Кругом, извиняюсь, бардак-с! И, кстати, в холодильнике шаром покати. И кофе, блин… Нету.
- О чем речь! – Она с жаром подтверждает его выводы. – Нужно принимать меры.
- Ну, начнем с того, что у ребят тупо нет денег, - Он улыбается. – Стоит решить этот вопрос. Аккуратно, без иждивенчества, - добавляет Он со значением.
- Я продумаю это, - Она с самым серьезным видом кивает, довольная, что их мысли о первоначальных проблемах создаваемой пары вполне сходятся. – Но этого мало. За Стерха я не волнуюсь. Парень готов вкалывать сутки напролет. «Подкинуть» ему «варианты» дело техники. А вот наша юная Сновидица…
- Она вроде бы студентка, - с сомнением в голосе произносит Он. – Правда, книг на столе я что-то у нее не видел. Впрочем, сейчас каникулы, так что это нормально.
- Ничего не нормально, - Она с недовольным видом качает головой. – По моим сведениям, сессия у нее толком не сдана, так что она на грани «вылета».
- «Депресняк» не способствует нормальной учебе, - вздыхает ее Спутник. – Будем надеяться, что возвращение Стерха поможет решить проблему.
- Милый, - Она ласково смотрит Ему в глаза, - ты сам-то веришь в то, что приезд парня, которого она ждала целый год, заставит ее подумать о какой-то там учебе?
- Ну, извини! – Он снова пожимает плечами. – Пожалуй, Ты снова права. Это действительно может все только усугубить. Но мы попробуем заставить Стерха проконтролировать ее «учебный процесс».
- Если только он не поддастся на ее «женские штучки», - усмехается Она. – Это только Ты у нас «железный» и ничего не замечающий. Сейчас, через год после сам знаешь чего. А Стерх всю дорогу обходился без женской ласки. Растает в момент.
- Что же все так мрачно? – вопрошает Он в пустоту. И обращается к своей Спутнице: - Есть предложения?
Она с усмешкой барабанит пальцами по поясному ремню. Его «фирменным» жестом.
- И кто это будет делать? – Он с тоской вздыхает.
- Ну, вовсе не обязательно это делать тебе, - Она лукаво усмехается. – Чай есть у тебя, на ком «отрабатывать замах»!
- Я в экзекуторы и не набивался, - Он вежливо улыбается, глядя Ей в глаза. – А вопрос ведь действительно важный.
- Ну, прости! – Она берет его руку и целует пальцы. – Не обижайся.
- Я не обижен, - произносит Он с серьезным выражением лица. – Согласен, что это должны делать или Ты, или Стерх.
- Я готова, - Она согласно кивает головой, - но лучше пусть это сделает Стерх. Тем более что одним сеансом мы, увы, не обойдемся.
- Разыграем комедию? – Он улыбается.
- Именно! – Она снова целует Его пальцы. – Собственно, это я и предполагала, когда разрабатывала План.
- Забавно! – Он улыбается. – Кстати, а с чего ты вообще взялась за эту разработку? Почему Ты решила устроить всю эту Историю, с их воссоединением? Просто интересно.
- Понимаешь… - Она слегка смутилась и улыбнулась, как бы приглашая извинить ее нелогичность. – Всему виною По.
- Кто? – Он удивлен.
- Эдгар Аллан По. – Она полностью называет имя американского поэта и поясняет недоумение своего спутника. – Вот эти строки из «Аннабель Ли».
И негромко, с выражением, декламирует:
And neither the angels in Heaven above
Nor the demons down under the sea,
Can ever dissever my soul from the soul
Of the beautiful Annabel Lee…
- Красиво! – Он любит хорошую поэзию, особенно прочитанную Ее голосом. - И все же…
- Мне стало обидно за renommee «Ангельской Братии», – смущенно объясняет Она. – Помнишь, чуть выше, По сетует на то, что Ангелы завидовали их Любви, и поэтому отняли у него Возлюбленную? Эту самую Аннабель Ли?
- Прекрасно помню! – отвечает Он, и наизусть читает:
The angels, not half so happy in Heaven,
Went envying her and me: -
Yes!-that was the reason (as all men know,
In this kingdom by the sea)
That the wind came out of the cloud chilling
And killing my Annabel Lee.
- Ну вот, - Она улыбается. – Ты, конечно, можешь смеяться, но хотя в той истории никто из Ангелов неповинен, мне, почему-то, захотелось исправить расклад с влюбленными. Хотя бы в этом конкретном случае.
- Романтичная ты моя! – Он с улыбкой целует Ее руку, и, лукаво прищурившись, добавляет:
- Ну что же, давай уточним мизансцены Спектакля, мой Любимый Режиссер!..
…Через несколько минут Аврелий и его Спутница возвращаются в зал, где влюбленная пара по-прежнему сидит, взявшись за руки. Ксения и Стерх поднимают на них счастливые глаза. Две пары счастливых глаз.
- Ребята! – Стерх произносит эти слова самым счастливым голосом, - Спасибо Вам! Вы… просто не представляете…
- Очень даже хорошо представляем! – Она смотрит мимо Стерха на Ксению, прямо ей в глаза, и задает коварный вопрос:
- А скажи мне девица-красавица, что же ты в петлю полезла?
- Я… - Ксения не сразу и вспомнила произошедшее, а вспомнив, тут же сникла. – Я не знала, что мне делать. Я… испугалась.
- Интересно, чего? – Она смотрит на девушку слегка насмешливо.
- Не «чего», а «кого», - тихо отвечает Ксения. – Я испугалась Вас.
- Кстати, Ксения, нам можно говорить «ты», - Он обозначает возможность «сокращения дистанции», - мы ненамного старше вас.
- Хорошо, - соглашается Ксения, и продолжает. – Я испугалась тебя. Прости, я перепутала. Думала, ты это…
- Думала, я это кто? – Спутница Аврелия с интересом, и по-прежнему несколько насмешливо, наблюдает за тем, как Ксения пытается ей, но вначале самой себе, объяснить свое поведение.
- Я… подумала, что ты «снайперша». Из Прибалтики. И приехала за мной.
Когда ты сказала, что рассматривала меня в оптический прицел.
Аврелий крайне неодобрительно качает головой, глядя на свою подругу. Та, чуть виновато пожимает плечами, дескать: «Прости, так получилось!».
- Ты могла позвонить в полицию, - Он скептически смотрит на поникшую девушку.
- Поймите, она вела себя так, будто у нее есть «крыша», - обращаясь уже к Аврелию, неуверенно произнесла Ксения, понемногу начиная понимать, что несет откровенную чушь. – Как будто ее «прикрывают» и она ничего не боится.
- Киллеры никогда не афишируют свое присутствие, - заметил Стерх. – Особенно снайперы. Тебе стоило об этом задуматься.
- Вот-вот! – поддержала его насмешливым тоном собеседница Ксении. – А еще тебе следовало задуматься о другом.
- О чем же? – Ксения понимала, что слова Блондинки справедливы, но очень хотела оправдаться, хотя бы в своих собственных глазах. И у нее ничего не получалось. По всему выходило, что она вела себя как полная дура, шизофреничка и параноид в одном флаконе. И правота собеседницы ее раздражала.
- О том, кто ищет тебя. Стерх уже несколько месяцев был в Питере и пытался тебя разыскать, - Аврелий обозначил еще одну грань ее неадекватности.
- Я не знала, что он ищет меня, - мрачно ответила Ксения. - Я думала, что его убили, а теперь пришли за мной.
- И решила, так сказать, «ускорить процесс»? – Блондинка хищно прищурилась.
- Я подумала... - девушка внезапно посмотрела ей прямо в лицо, с каким-то вызовом. – Я подумала, что ты меня преследуешь, и хочешь убить. И решила, что не доставлю тебе такого удовольствия. Уйду к Стерху, а ты можешь делать с моим трупом все, что угодно.
- То есть, ты хотела напоследок напакостить, и напакостить именно мне? – Блондинка странно улыбнулась, и продолжила. – А то, что ты своими мыслями «списала в расход» Стерха, того, кого любишь, это не пакость?
- Я думала, что ты его уже убила, - как-то ожесточенно произнесла Ксения, понимая, что с каждым словом все больше и больше обнажает свой бред для самой себя, но, все еще не желая, даже самой себе, в этом признаваться. – Ты или твои «коллеги». Друзья «боевиков». Если умереть не от руки бандитов, а от самоубийства, это пакость, то да, я ее сделала!
- Пакость? Значит, для тебя смерть это просто пакость?! Ах ты дрянь такая! – Она распахивает дверцу платяного шкафа и вынимает из скобы под зеркалом висящий ремень. – Сейчас ты узнаешь, как пакости делать!
- Постой! – Он удерживает Ее за руку, уже сжимающую тяжелую кожаную полосу. – Остановись! Это же не наш метод!
- Не наш?! - Она непреклонна. – Нет! Я ее лично выпорю. Собственноручно шкуру спущу!
- За что? – Он как бы вынужденно становится на сторону предполагаемой жертвы грядущего телесного наказания.
- Она отказалась его искать! – Прекрасная Обвинительница была изрядно разгневана. – Она за целый год палец о палец не ударила для того, чтобы найти того, кто ей предназначен! Только ныла и хлюпала носом. Да и то в Сети! Ни разу не прикинула, где он может быть, и какие проблемы у него могли возникнуть.
- Так это действительно ты, Синеглазка с того Форума, где я писала?! – Ксения поражена. – И ты действительно хотела мне помочь?
- Да!!! – Она действительно, в ярости, сверкнула синими глазами. Сверкнула столь грозно, что Ксения вздрогнула от страха.
- Прости, - серьезно ответила Ксения. - Я думала, что ты меня просто тупо троллишь! Издеваешься над моими проблемами. Да и чем бы ты могла мне помочь? Я ведь давно уже не верю людям…
- А себе? – горько произносит Она, взяв ремень в левую руку, и эффектным жестом правой руки, обращаясь к юной собеседнице. – По-твоему, ты сама уже ничего не стоишь?
- Что я могла сделать одна? – Ксения произнесла это искренне, но таким тоном, что очень хотелось ее разубедить… А лучше высечь. И отнюдь не в мраморе. За все глупости, что она успела сделать.
- Да хоть что-то! – Обвиняющая молодая женщина была так прекрасна в гневе, что заслуживала портрета для обозначения на холсте столь изысканного выражения лица. – Ты же не делала ничего! Совсем ничего!
- А вот ты, на моем месте, это самое «хоть что-то» смогла бы сделать?! – не выдержала и сорвалась на крик Ксения.
- Смогла бы, - Он произнес эти слова намеренно тихо. Но именно эти слова все услышали.
- Откуда ты это знаешь? – теперь Ксения пакостно насмешлива. – Или ты, стесняюсь спросить, женщина? Или даже «из этих», «лазурных»?
Он едва успевает перехватить Ее руку, Только еще дополнительных воспитательных оплеух, сверх исходного комплекта, нам и не хватало!
- Не вздумай! – спокойно говорит он Ей. - Ты же видишь, что Ксения не в себе!
- Это я уже не в себе от ее выходок! – его vis-a-vis искренне негодует. – Она посмела оскорбить тебя! Того, кто только что резал на ней веревку и не дал ей умереть!
- Благодарность далеко не всегда является свойством человеческих существ, пора бы это знать! – Он пожимает плечами, произнося сию напыщенно-нравоучительную фразу. – Кроме того, Ты и Стерх сделали для ее спасения не меньше моего. А Ты, кстати, и мно-о-ого больше!
Как ни странно, Она успокаивается. И, вместо того, чтобы снова попытаться ударить несносную девчонку, демонстративно «раздергивает» в стороны сложенный вдвое ремень, так, чтобы половинки кожаной полосы звонко хлопнули друг о друга. Ксения вздрагивает, с опаской глядя на оскорбленную Женщину, которая этим движением обозначает свое весьма обоснованное желание «прописать» ей «горячих по мягкому месту». Он мягко отводит руку своей Прекрасной Защитницы. Этот жест означает: «Позже!» Она вежливо, и даже покорно, склоняет голову. Дескать: «Слушаю и повинуюсь! Позже, так позже…»
Стерх удивлен. Только что ему казалось, будто в этой странной паре Женщина главная. Но у его мистических друзей все, похоже, много сложнее…
- Любезная Ксения! – Аврелий иронически напыщен. – Я отнюдь не из этих, как ты изящно выразились, «лазурных». Не думаешь же ты всерьез, что моя Жена согласилась бы терпеть рядом с собой столь стремное существо?
- Я прошу прощения за эпитет, - Ксения «играет назад», - Но Вы не можете знать свою Жену настолько, что…
- Не «могу», а знаю, - спокойно прерывает ее речь Аврелий. - Во всех смыслах. И на твоем месте, любой взрослый человек, прежде всего, послушал бы старших, а уж потом «выступал». К сожалению, ты еще Дитя. Пожалуй, я не стану возражать против твоего телесного наказания. По моему скромному мнению, ремень пойдет тебе только на пользу.
- Простите, ребята, - как можно мягче произнес Стерх, - но Вам не кажется, часом, что это, собственно, наше с Ксенией дело? Это мы с ней обещались друг другу в ее Дримленде. И нам с ней решать, виновата она хоть в чем-то, или нет. В том числе и решать, стоит ли вообще ее пороть.
- Ты ошибаешься! – Она сурово произносит эти слова. – Ты просто не в курсе. Я потратила на нее кучу времени! Целых полгода! Предлагала помощь. Ободряла, советовала. Просто предлагала приехать в Питер, взять ее за руку и провести по инстанциям. Бесполезно! Она ныла и ныла! И ничего не делала! Только ждала! А потом и вовсе решила «уйти, хлопнув дверью»! Не подумав о том, что будет с тем, кто ей предназначен! Обрекая тебя на тоску и смерть!
- Она ждала! – со значением произнес бывший десантник. – И дождалась. Я здесь, с ней. Мы с Ксенией уже обо всем договорились. Завтра мы подадим документы в ЗАГС, и через месяц поженимся. Считайте, что Вы приглашены на свадьбу!
- Предлагаю устроить суд, - с самым серьезным видом предложила Обвинительница. – Пусть судьей будет Стерх. Раз у них все настолько серьезно, пусть решает, что с ней делать. И вообще, пусть определится, нужна ли ему такая девушка, которая легко и просто готова совершить самоубийство, просто для того, чтобы напакостить той, кто ей что-то не то написала в Сети!
- Прокурором, разумеется, ты видишь себя любимую! – Аврелий слегка иронизирует.
- Именно, - Она вполне серьезна, - ну, а защитником этой дрянной особы можешь быть ты. Похоже, ты готов ее оправдывать, несмотря на все оскорбления!
- Я не злопамятен, - Он пожимает плечами, - а стремление к справедливости вовсе не худшее мое свойство. Кстати, а что насчет предполагаемого наказания?
Вместо ответа, Обвинительница еще раз щелкнула ремнем. Как говорится, без вариантов.
Внезапно, Ксения поднялась с тахты и сделала два шага по направлению к Аврелию. Остановилась и тихо произнесла.
- Я виновата. Я прошу у тебя прощения, за то, что оскорбила.
- Принято, - спокойно ответил Он. – Лично я готов тебя простить. Но пойми, Ксения, я в этой истории человек не слишком важный, можно сказать нейтральный, почти что посторонний. А вот Стерх… Подумай, просто подумай, Ксения, что если бы мы не успели? Промедлили хотя бы минуту? Каково было бы ему видеть тебя, плавно покачивающейся, рядом с люстрой? Сколько бы он прожил после такого зрелища? Да и нам, после всего, что было сделано, это было бы то еще веселье. Стерх ведь рассказал тебе, что с ним случилось?
- Нет, - Ксения отрицательно покачала головой, - он только спрашивал обо мне. А я…. Я так обрадовалась тому, что он все же пришел, что еще ни о чем его не расспрашивала.
- Ну, так я тебе расскажу, - Аврелий посмотрел на подошедшую девушку весьма серьезно. - Коротко, раз уж ты сама не удосужилась расспросить своего долгожданного. Подробности он тебе сообщит позже. Если в двух словах, то Стерха, прямо из госпиталя, забрали в психушку. Хотели сделать из него растение при помощи электрошока. И вытащила его оттуда отнюдь не ты, и даже не я. А та самая твоя сетевая Собеседница, которая всю дорогу уговаривала тебя поучаствовать в его спасении, а сейчас предлагает тебя судить за попытку суицида.
- Судить и выпороть, - вставила свое слово молодая женщина, снова переложив ремень в левую руку. – Крепко выпороть, - добавила Она со значением.
- А после нашего приезда сюда, - продолжил тихим голосом Аврелий, - Она же, не далее как сегодня, вернула ему память. О тебе любимой. Стерх ведь, после опытов над ним, не помнил даже твоей фамилии. Только имя. Интересно, что любить тебя от этого он не перестал. Надеюсь, ты оценишь этот факт.
- Оценю, - Ксения повернулась к Стерху. - Это все правда?
- Да, - Стерх кивнул, - Все так. Без них я бы еще долго тебя искал. А если бы Она (Стерх указал глазами на Женщину с ремнем в руке) не спасла меня из психушки, мы с тобой и вовсе никогда бы не встретились.
- Между прочим, именно Она вынула тебя из петли, - безжалостно продолжил вслед за ним Аврелий. – Так что ты могла бы отнестись к той, кто всю дорогу спасает вас обоих, как-то поуважительнее, что ли…
Ксения повернулась к своей Обвинительнице.
- Синеглазка… - она с трудом подбирала слова. - Я могу тебя так называть?
- Называй, - согласилась ее собеседница.
- Ты действительно считаешь, что меня нужно наказать именно так? Именно выпороть ремнем? – Ксения произнесла это вполне серьезно.
- Странный вопрос! – усмехнулась та, кого Ксения назвала «Синеглазкой». И добавила, самым ироническим тоном:
- Если ты ждешь обязательного ответа, то да!
- А ты? - Ксения обратилась к Аврелию. - Ты тоже так считаешь?
- Другого варианта я не вижу, - Он пожал плечами. – Ты должна быть наказана.
- Тогда… - Ксения на секунду замолчала, потом решительно произнесла. – Я согласна.
Все с удивлением уставились на нее.
- Я согласна. – Ксения повторила эти слова, кивнув головой в знак дополнительного согласия. – Согласна быть наказанной. Только пусть меня порет не Синеглазка, а Стерх. На правах мужа.
- Добро, - соглашается Аврелий, и вопросительно смотрит на Стерха.
- Если Ксения согласна… - парень произносит это весьма неуверенным тоном, - и просит меня…
- Да, я прошу именно тебя, - странно спокойным голосом обращается к нему Ксения, глядя прямо в лицо.
- Я согласен, - произносит Стерх, и отводит глаза.
- Спасибо, - серьезным тоном произносит Ксения и поворачивается к своей Обвинительнице, чтобы и ее о чем-то попросить, но та ее опережает.
- Тогда я, - Синеглазка насмешливо смотрит Ксении прямо в глаза, - придержу нашу красавицу. А Ты (она обратилась к Аврелию), как «нейтральный» человек, и, как Ты изящно выразился, даже несколько посторонний, будешь считать удары и руководить наказанием.
- Охотно, - Он кивает головой, не уточняя, что, в принципе, этот самый порядок грядущего наказания решительной девушки они с Синеглазкой распланировали заранее.
Ксения подходит к Синеглазке и берет ее за руку.
- Ты ведь не сердишься, - она смотрит Ей в глаза, - только делаешь вид. Считаешь, что так будет правильно.
- Именно! – Синеглазка кивает головой. – Именно правильно! И никак иначе!
- Я же не спорю, - Ксения чуть склоняет голову и снова смотрит Ей в глаза. – Вы во всем правы, и Вы все вместе меня накажете. Но, пожалуйста, не сердись! Если ты так хочешь, держи меня. Но я уже все решила. Я никуда не убегу. Даю тебе слово.
- Девочка моя, - тоном изысканно-ласковой садистки произносит ее старшая собеседница, - Тебя ведь еще ни разу в жизни не пороли?
- Ни разу, - спокойно подтверждает Ксения.
- Тогда не храбрись на пустом месте, - искренне советует ее vis-a-vis.
- Я знаю, что мне будет больно, - бесстрашие девушки уже выглядит странно. – Но ведь ты мне поможешь выдержать?
- Помогу! – с изысканной улыбкой отвечает Синеглазка. И добавляет. – С удовольствием!
Ксения со странной полуулыбкой чуть наклоняет голову, то ли в знак согласия, то ли в знак сомнения. Именно насчет «удовольствия».
- Послушайте… - Стерх встает и хочет что-то сказать, но не знает, к кому именно из его мистических друзей следует обратиться.
- Не спорь, так нужно, - тихо, но внушительным тоном произносит Аврелий, прервав его «пантомиму протеста». Он уже принял на себя роль руководителя происходящего действа, и не намерен ни на йоту отклоняться от согласованного Плана.
- Но ей будет… больно… - Стерх удивлен их странной жестокостью. – Зачем поступать именно так?
- Им виднее, как поступить, они женщины, - серьезно поясняет его сосед, имея в виду не только Ксению, согласившуюся на эту боль, но и свою Спутницу, настоявшую на телесном наказании. - Нам с тобой многого не понять. Лучше сделай так, как сказано, и не задавай лишних вопросов.
Между тем, Ксения и та, кого она называла «Синеглазкой», по-прежнему держась за руки, подошли к «домашнему эшафоту». К той самой тахте, на которой чуть меньше часа назад Ксения рыдала и билась в истерике.
- Подай ему ремень, - властным голосом Старшая обозначила то, что следует сделать. И добавила:
- И попроси его о наказании. Сама!
Ксения, с чуть напряженным лицом, взяла из рук Синеглазки кожаный ремень, и с легким поклоном подала его Стерху.
- Накажи меня, Стерх, - тихо, но твердо произнесла она. - Пожалуйста…
- За что? – тихо спросил Стерх, принимая из рук своей Возлюбленной тяжелую кожаную полосу.
- Какой хороший вопрос! – усмехнулась Синеглазка, и обратилась к девушке: - Раз уж ты отказалась от Суда, будь любезна сама перечислить свои прегрешения.
- Я виновата перед тобой, - произнесла Ксения, и на секунду задумалась. Потом продолжила:
- В том, что отчаялась и попыталась… Нет, не умереть. «Уйти». К тебе, «туда». Я думала, ты… никогда больше не придешь.
- И это все? – Синеглазка покачала головой. – И больше тебе не в чем покаяться?
- Есть, - сказала Ксения, - но это главное, а остальное не важно. Если Стерх меня накажет, вы ведь тоже сможете меня простить?
- Сможем, - Он кивает головой.
- Тогда… - Ксения беспомощно оглядывается на Синеглазку. – Мне… лечь?
- Ложись, - Она указывает на тахту.
Ксения, опершись на край старого ложа, укладывается вниз лицом, сдвигает ноги, и подкладывает руки под голову.
- Нет, так не пойдет! – Синеглазка подходит к ней, и одним движением задирает лежащей девушке подол клетчатого платья, открывая белые трусики. Потом, нагнувшись, приспускает их в изножье, открыв для наказания белые ягодицы, явно еще ни разу не пробовавшие, ни ремня, ни розог.
- Подойди! – приказывает Аврелий Стерху, замершему чуть в стороне, и старательно отводящему взгляд от заголенного зада Ксении. И вежливо поясняет: - Будь любезен смотреть, куда бьешь. И учти, тебе уж точно нечего стесняться. Это я могу отвернуться.
- Нет! – в один голос произнесли Синеглазка и Ксения.
- Будь любезен контролировать, - Синеглазка смотрит осуждающе, явно недовольная Его желанием уклониться от контроля за Стерхом, который уже подошел, и неловко переминается с ноги на ногу.
Ксения ничего не говорит, но, повернув в Его сторону чуть смущенное лицо, кивает в знак согласия.
- Хорошо, - Он подходит ближе и задает логичный вопрос. – А сколько ударов Ксении полагается? Мы ведь так и не определили.
- Пусть Синеглазка решает, - тихо произносит Ксения, снизу глядя на свою спасительницу.
- Надеешься, что буду «добренькой»? – ехидно произносит ее vis-a-vis. – Смотри не пожалей! Насчет пощады и не надейся. Жалеть тебя я не стану.
- Не обманывай, – тихо произносит Ксения, не отрывая от Нее пристального взгляда, - Ты справедливая. И добрая. И никому не позволишь меня обидеть.
- Для начала, я помогу тебя крепко выпороть, - Блондинка, которую уже успели «записать» и в «прибалтийские снайперши», и в «убийцы десантников» (Боже, какая чушь может «обретаться» в голове у молодой девушки!), становится на колени в изголовье тахты, на которой покорно лежит заголенная жертва. Потом насмешливо глядит ей в лицо и добавляет: – А после ты сама решишь, добрая я, или нет.
С этими словами, Синеглазая молодая женщина пальцами левой руки прикрыла ладони девушки, которые та подложила под голову. И вдруг, чуть смущенно отвела взгляд куда-то в сторону. К счастью, ни Стерх, ни Аврелий, занятые своими многозначительными переглядываниями, в ходе которых первый пытался выяснить, что ему делать дальше, а второй столь же безмолвно пытался это объяснить, не заметили ее смущения…
Ксения доверчиво положила голову на Ее пальцы, прижавшись к ним щекой, и закрыла глаза. Но перед этим коротко коснулась этих пальцев губами…
Ох уж эти модные стрижки! Волосы так и лезут в глаза этой хрупкой тоненькой девочке. Господи, она же действительно выглядит как подросток! Весь такой нахохлившийся и обиженный на весь Мир… Тот Мир, в котором он чужой, и где его никто не понимает.
Синеглазка правой рукой, поправила волосы лежащей девушки, нежно проведя по ее лицу кончиками пальцев. И опустила ладонь на ее левое плечо.
Открыв глаза, девушка чуть-чуть, так, чтобы это было видно исключительно ее Обвинительнице, улыбнулась, повернула голову, и украдкой коснулась губами и правой ее руки, то ли благословляя ее строгость, то ли желая повторения этой безмолвной ласки… И, по легкому ослаблению давления женской ладони, девушка поняла, что сердце ее суровой (или просто кажущейся суровой?) спасительницы дрогнуло.
- Итак? – Аврелий иронично-вопросительно посмотрел на свою подругу. Та на секунду потупила взор, потом решительно произнесла:
- Пятьдесят ударов.
- Не слишком ли мало? – Он почти серьезен. – Я бы назначил сотню. Тем более что Стерх нервничает, и я не знаю, сможет ли он наказывать Ксению как следует.
- Не в количестве дело, - покачала головой Синеглазка, и Он с ней был вынужден молчаливо согласиться. – Стерх боится по-настоящему наказывать свою возлюбленную. Но, если Ксения вежливо попросит о строгом наказании…
- Я прошу, - Ксения чуть оглянулась на своего робкого экзекутора, - Стерх! Они правы. Бей крепче. Пожалуйста.
- Хорошо, - Стерх произнес это хриплым голосом, странно глядя на предстоящее «поле деятельности» и нервно сжимая ремень.
- Без жалости, Стерх! – согласилась со своей подопечной Синеглазка.
- Да, да… - рассеянно кивнул молодой парень, нервно облизнул губы и взмахнул ремнем.
Сложенная вдвое кожаная полоса со странным хлестким звуком впечаталась в мягко колыхнувшиеся ягодицы девушки. Ксения сжала ноги и напряглась всем телом. Синеглазка мягким движением провела по ее плечу ладонью, давая молчаливую команду расслабиться.
- Один! – Аврелий засчитал достаточно сильный удар, и тихо произнес, обращаясь к Стерху. – Не части. Давай ей отдышаться. Держи паузу.
Стерх кивнул и посмотрел на него, ожидая команды. Аврелий дождался, когда Ксения чуть расслабит тело, и чуть кивнул. И снова ремень обрушился на чуть-чуть закрасневшийся девичий зад…
…Услышав от Нее совсем не то, количество ударов, которое они согласовали изначально, Аврелий удивился, но всерьез спорить не стал. Решил, что они действительно слегка «погорячились», распространив на юную пару, впервые пробующую специфическое блюдо под английским названием «belting», «нормы», которые они выработали для себя за год совместной жизни и разнообразного, в том числе и «тематического», общения, не вполне привычного для стандартных молодых пар. Аврелий подумал, что Она права. Что действительно будет лучше, если Ксения сама попросит Стерха о строгости, пусть и по инициативе Его Жены, чем ее будут долго и бестолково стегать, без малейшего эффекта. К тому же, рассуждал Он, Стерх, впервые взявший в руки ремень, может просто не выдержать напряжения. Того специфического напряжения, которое накладывает, непонятная обычным (читай «нормальным») людям необходимость наносить красивой женщине сильные удары, невзирая на ее громкие крики и вполне искренние слезы. Аврелий по себе прекрасно знал все трудности таких «исполнений» в отношении любимой Женщины. Влюбленного парня вполне могло «пробить на жалость», и он даже мог бросить излишне строгое наказание на «полдороге». Что, естественно, никак не вписывалось в тот План, который Они сейчас так тщательно исполняли. План, разработанный Ею, категорически одобренный Им, как Мужем и соисполнителем, предмет Ее гордости…
Так что пятьдесят ударов для них было в самый раз. Может быть, даже немножко «слишком».
Впрочем, Стерх держался молодцом. Четко исполнял молчаливые команды. Наносил удары сильно, не жалея той девушки, которая уже громко стонала на грани крика. Своей любимой девушки…
Аврелий понял, что Стерх сейчас получает удовольствие, испытывает легкое чувство эйфории, от Власти над распростертым женским телом. Еще не зная всей специфики строгого наказания Женщины, которую любишь…
Что ж, парню можно было и позавидовать, и посочувствовать…
Но не хотелось ни того, ни другого. Хотелось поскорее закончить «исполнение» в отношении бедняжки и передать ее на попечение Жены. Уж Она знает, что с ней делать...
...Счет.
- Двадцать три!
Взмах.
Стон снизу
Пауза.
- Двадцать четыре!
Взмах ремня.
Девушка снова стонет.
Пауза. Чуть длиннее.
- Двадцать пять!
А вот сейчас…
Быстро соображать, делать ли перерыв, чтобы Ксения пришла в себя…
Нет!
Никакого перерыва!
Кивок Стерху.
Тот снова взмахивает, опуская кожаный ремень на исхлестанные, покрасневшие ягодицы, высекая из Ксении громкий стон.
- Двадцать шесть!
Синеглазка одобрительно кивает. Действительно, если дать этой юной паре чуть-чуть расслабиться, не факт, что кто-то из них не раскиснет.
Следует продолжать.
Снова взмах ремня, и стон наказываемой девушки.
- Двадцать семь!
На коже ягодиц Ксении красного уже больше, чем белого. Скоро наступит момент, который им обоим, в смысле, и Ксении, и Стерху будет особенно тягостен. Ее переполнит нестерпимая боль, а его сострадание к несчастной ревущей девочке. И стыд за минувшую эйфорию…
Все это уже было… Было…
С Ним, год назад…
Тяжело.
Контраст удовольствия и стыда.
Неприятный, весьма неприятный контраст…
Ничего, ребята сильные. Выдержат…
И ОНИ тоже выдержат.
Хотя жалко ребятишек, ой, как жалко…
Не расслабляться!
Счет...
...Та, которую Ксения назвала Синеглазкой, не зря смутилась, провозгласив количество ударов для девушки, столь трогательно обозначившей свое доверие к ней. Не то, чтобы Она слишком уж расчувствовалась по этому поводу, но эти поцелуи… Она не знала, что думать по этому поводу. Не пыталась же, в самом деле, Ксения ее разжалобить! Но слово «сто», готовое сорваться с ее уст, так и не прозвучало.
С другой стороны, вспомнив себя во время первых наказаний, которые примерно год назад начал над ней производить пресловутый «Аврелий», являющийся ее законным и горячо любимым Мужем, Синеглазка категорически решила «уполовинить» число ударов, предварительно согласованное с Ним при импровизационной «разработке» сценария нынешнего «действа».
Теперь Она не жалела об этом. Скорее жалела о том, что не назвала меньшее число. Оказывается, держать за изящные плечи наказываемую девушку, которая вырывается, стонет и плачет, весьма неприятно. Ладони, которыми Она прижимала несчастную девочку к тахте, поначалу чисто символически, потом все сильнее, чуть вспотели. Она периодически поглаживала плечи и спину Ксении, заставляя ее расслабиться. И все боялась, что ей самой захочется прекратить это жестокое испытание собственного терпения, кивнув Мужу особым кивком, о котором они, на всякий случай, договорились заранее.
Ксения вела себя весьма похвально. Лишь в конце четвертого десятка «подала голос». Но как подала…
Синеглазка просто испугалась, что сама сейчас не выдержит, и даст знак прекратить истязание. Отвела взгляд, чтобы не сорваться, взглянула на наказываемое место. В принципе, Ей самой, от рук любимого Мужа, доставалось и куда покрепче. Но то Ей, и далеко не сразу, не с самого первого наказания! Право, самой орать под розгами от Него было куда легче! Впрочем, провинность Ксении заслуживала строгости, поэтому Синеглазка сдержалась. И просто попыталась поглаживаниями и ОСОБЫМИ мысленными посылами смягчить страдания девушки.
Не вышло. Правда, ее Муж сообразил, как поступить, найдя условный компромисс, давая Стерху знак наносить очередной удар после удлиненной паузы. Но все равно, барьер слез в душе Ксении был прорван, и дальше наказывать ее было много тяжелее…
Бедный Стерх… Девочку-то Она удержит, не вопрос. Ну, покричит, поплачет, не суть, потом успокоим. Но парень, от этих воплей, может сорваться…
И Она решилась.
Внутренний посыл.
Выход на ОСОБОЕ восприятие.
Контакт.
Все. Теперь на некоторое время их нервные системы, на каком-то незримом уровне становятся одним целым.
И тут же…
МАМА ДОРОГАЯ!
Хлестким ударом жгучая волна.
Никогда бы не подумала, что принимать все это непосредственно на нервы так больно…
Если бы не годичный опыт «болевой тренировки», сама бы заорала!
На лбу выступил пот, руки непроизвольно дернулись, еще сильнее прижимая наказываемую девушку к тахте.
Не прерывать контакт!
Ну что же, девочка, будем терпеть вместе...
...Счет.
- Тридцать восемь!
Взмах ремня. Хлесткий звук кожи, впивающейся в обнаженные ягодицы…
Началось…
Ксения, не выдержала жестокой боли, и издала звук, мучительный для слуха любого нормального человека, смесь стона, крика и странного слезного всхлипа.
Жалко девочку…
Но останавливаться нельзя.
Стерх озадаченно смотрит на Него. Да, парень такого не ожидал. Сейчас-сейчас. Эйфория схлынет, и…
Кивок головы.
Парень снова взмахивает ремнем.
Молодец. Пока держится.
Снова этот жуткий звук.
- Тридцать девять!
Стерх покраснел, но по кивку Аврелия, наносит очередной удар, не смягчая.
Вопль несчастной девушки заставляет даже Его поморщиться.
Н-да…
Сам бы он однозначно прервал наказание, дав девушке отдышаться и успокоиться. Вопросительный взгляд на Синеглазку. Та отводит глаза в сторону, дескать: «Решай САМ!». Но ей явно тоже не по себе.
Тянем паузу.
Его Жена молодчина. Легкими движениями и некоторыми ОСОБЫМИ приемами облегчает боль девушки.
Ничего, продержится.
Главное, чтобы Стерх не сломался…
- Сорок! - произносит Аврелий. Потом внушительным, ободряющим и, одновременно, приказывающим тоном, обращается к экзекутору. – Осталось всего десять! Держись!...
...Последние десять ударов были просто ужасными. Синеглазка, не стесняясь, работала, принимая на себя часть ощущений Ксении, буквально разделяя ее боль пополам. Та плакала навзрыд, громко всхлипывая при каждом жгучем прикосновении ремня. Плакала искренне, без притворства, несмотря на всю специфическую «анестезию», которую получала от той, женщины, что фактически назначила ей эти мучения.
Синеглазка откуда-то знала, что не может останавливать наказание. Что Ксения должна прочувствовать все назначенные Ею удары. И что Стерх должен их нанести без жалости, не обращая внимания на страдания своей любимой.
Она понимала, что сейчас мучаются все четверо, каждый по-своему. И что только Она может удержать ситуацию под контролем.
Но у Нее получилось. Приняв на себя часть весьма неприятных ощущений, Она смягчила страдания Ксении, и девушка подняла на нее изумленные глаза.
Блин! Спалилась! Сейчас девчонка начнет благодарить. Или наоборот, разревется, если сочтет, что ее обидели, кто знает…
Нет! Молчит. Это хорошо…
ТЕРПИ, девочка! Осталось всего два удара…
Осталось всего два...
...Счет.
- Сорок восемь!
Взмах ремня.
Снизу громкий стон со всхлипом. Как удар по нервам.
Стерх уже на грани. «Аврелий» посылает ему мысленный приказ. Это жестоко. Но нужно довести наказание до конца.
Иначе, все будет бессмысленно.
Снова взмах ремня.
Девушка на грани очередного вопля.
- Сорок девять!
Стерх подчиняется Его кивку, и стегает в последний раз, при этом, Ксения вскрикивает как-то особенно жалобно.
- Пятьдесят!
Все. Наказание окончено. Ребята молодцы. Выдержали.
Жаль, что хвалить их не придется. Придется успокаивать. Порознь.
- Довольно! – Он произнес эти слова, укоризненно посмотрев на синеглазую Женщину, как прессом прижавшую своими руками плечи рыдающей полуобнаженной девушки. Ну, неужели Она думает, что Он не заметит Ее ухищрений? Себя бы хоть пожалела! Так ведь нет. Все время норовит за кого-то вступиться…
Стерх, опустив ремень, как зачарованный смотрел на исполосованный красным зад своей возлюбленной. Потом, в какой-то оторопи помотал головой, бросил ремень на пол, и замер в растерянности, готовый упасть перед только что выпоротой им девушкой на колени, в надежде вымолить у нее прощение за собственную жестокость…
А вот этого делать нельзя.
Совсем нельзя.
Аврелий берет его за локоть.
- Идем, - тихо говорит он парню.
Тот не сопротивляется, и позволяет вывести себя в коридор.
Аврелий притворяет дверь в зал, потом ведет парня на кухню. Молча достает из старого буфета четыре рюмки, ополаскивает их, и, вынув из кармана джинсов плоскую фляжку, разливает ее содержимое в приготовленную посуду.
Две рюмки он оставляет на кухонном столе. Одну молча сует в руки Стерху. Крайнюю берет сам.
- Вздрогнули, - произносит он нейтральную фразу, в большинстве компаний означающую употребление без специального тоста.
Парень позволяет ему коснуться своей рюмкой края той, что у него в руках. Потом, почти на автомате, даже не поморщившись, проглатывает темный крепкий напиток.
- Хорошо, - Аврелий доволен, - теперь идем.
- Куда? – парень начинает отходить от шока.
- Отсюда и до съестного, - уточняет маршрут Аврелий. – В доме четыре голодных рта, а жрать, извини, нечего. Прогуляемся, не торопясь, до ближайшего магазина. Через час вернемся. Тогда и закончим процедуру.
- А как же она? – парень имеет в виду Ксению. Вернее то, что он хочет ее утешить, разумеется.
- А они побудут вдвоем, - спокойно объясняет парню его сосед по «общаге». И уточняет: - Не бойся! Она ее не обидит. Успокоит, и приведет ее в порядок. И объяснит Правила.
- Какие Правила? – парень не понимает. Ну, еще бы…
- Потом, - машет рукой Аврелий, и спешно выводит Стерха из кухни в коридор
15.
Лучше принять свою судьбу с достоинством, я бы даже сказал, с юмором.
(C) Джерри-а-Конель.
Майкл Муркок. Серебряная рука
Там же.
Чуть позже.
…Спустя четверть часа, влюбленные уже сидят, обнявшись, на тахте. Все это время, Аврелий и его Прекрасная Спутница, присев за столом на кухне, тихонько переговариваются.
- Давай уйдем! – Он настроен оптимистично. – Ребятам явно не до нас. Оставим все как есть. Они справятся. В крайнем случае, завтра и послезавтра проверим. Возьмем их телефоны и…
- Да ты что! – его Спутница переходит на возмущенный шепот. – Она же такого натворила! Ты уж мне поверь, девчонка депрессовая насквозь! Она же ему потом жизни нормальной не даст! Как что-то не заладится, начнет грозить: «Сейчас повешусь!» Ее лечить надо.
- А у нас получится? – с любопытством спрашивает Он. И уточняет:
- Я, в принципе, понял, что ты имеешь виду. Под лечением.
- А как иначе? – Она удивленно смотрит на него.
- Пожалуй… - Он пожимает плечами. – Действительно, никак.
- Ты только посмотри! – Она указывает по сторонам. - Кругом хлам! Неустроенность! Никаких признаков домашнего очага! Посмотри на сковородку, она еле-еле отмыта от пригорелой яичницы! Она и готовить совсем не умеет. Да парень сбежит от нее через неделю!
- Н-да… - проведя краткую инспекцию состояния кухни, которое всегда великолепно характеризует хозяйку дома и ее способности по домоводству, Он остается весьма недоволен. – Кругом, извиняюсь, бардак-с! И, кстати, в холодильнике шаром покати. И кофе, блин… Нету.
- О чем речь! – Она с жаром подтверждает его выводы. – Нужно принимать меры.
- Ну, начнем с того, что у ребят тупо нет денег, - Он улыбается. – Стоит решить этот вопрос. Аккуратно, без иждивенчества, - добавляет Он со значением.
- Я продумаю это, - Она с самым серьезным видом кивает, довольная, что их мысли о первоначальных проблемах создаваемой пары вполне сходятся. – Но этого мало. За Стерха я не волнуюсь. Парень готов вкалывать сутки напролет. «Подкинуть» ему «варианты» дело техники. А вот наша юная Сновидица…
- Она вроде бы студентка, - с сомнением в голосе произносит Он. – Правда, книг на столе я что-то у нее не видел. Впрочем, сейчас каникулы, так что это нормально.
- Ничего не нормально, - Она с недовольным видом качает головой. – По моим сведениям, сессия у нее толком не сдана, так что она на грани «вылета».
- «Депресняк» не способствует нормальной учебе, - вздыхает ее Спутник. – Будем надеяться, что возвращение Стерха поможет решить проблему.
- Милый, - Она ласково смотрит Ему в глаза, - ты сам-то веришь в то, что приезд парня, которого она ждала целый год, заставит ее подумать о какой-то там учебе?
- Ну, извини! – Он снова пожимает плечами. – Пожалуй, Ты снова права. Это действительно может все только усугубить. Но мы попробуем заставить Стерха проконтролировать ее «учебный процесс».
- Если только он не поддастся на ее «женские штучки», - усмехается Она. – Это только Ты у нас «железный» и ничего не замечающий. Сейчас, через год после сам знаешь чего. А Стерх всю дорогу обходился без женской ласки. Растает в момент.
- Что же все так мрачно? – вопрошает Он в пустоту. И обращается к своей Спутнице: - Есть предложения?
Она с усмешкой барабанит пальцами по поясному ремню. Его «фирменным» жестом.
- И кто это будет делать? – Он с тоской вздыхает.
- Ну, вовсе не обязательно это делать тебе, - Она лукаво усмехается. – Чай есть у тебя, на ком «отрабатывать замах»!
- Я в экзекуторы и не набивался, - Он вежливо улыбается, глядя Ей в глаза. – А вопрос ведь действительно важный.
- Ну, прости! – Она берет его руку и целует пальцы. – Не обижайся.
- Я не обижен, - произносит Он с серьезным выражением лица. – Согласен, что это должны делать или Ты, или Стерх.
- Я готова, - Она согласно кивает головой, - но лучше пусть это сделает Стерх. Тем более что одним сеансом мы, увы, не обойдемся.
- Разыграем комедию? – Он улыбается.
- Именно! – Она снова целует Его пальцы. – Собственно, это я и предполагала, когда разрабатывала План.
- Забавно! – Он улыбается. – Кстати, а с чего ты вообще взялась за эту разработку? Почему Ты решила устроить всю эту Историю, с их воссоединением? Просто интересно.
- Понимаешь… - Она слегка смутилась и улыбнулась, как бы приглашая извинить ее нелогичность. – Всему виною По.
- Кто? – Он удивлен.
- Эдгар Аллан По. – Она полностью называет имя американского поэта и поясняет недоумение своего спутника. – Вот эти строки из «Аннабель Ли».
И негромко, с выражением, декламирует:
And neither the angels in Heaven above
Nor the demons down under the sea,
Can ever dissever my soul from the soul
Of the beautiful Annabel Lee…
- Красиво! – Он любит хорошую поэзию, особенно прочитанную Ее голосом. - И все же…
- Мне стало обидно за renommee «Ангельской Братии», – смущенно объясняет Она. – Помнишь, чуть выше, По сетует на то, что Ангелы завидовали их Любви, и поэтому отняли у него Возлюбленную? Эту самую Аннабель Ли?
- Прекрасно помню! – отвечает Он, и наизусть читает:
The angels, not half so happy in Heaven,
Went envying her and me: -
Yes!-that was the reason (as all men know,
In this kingdom by the sea)
That the wind came out of the cloud chilling
And killing my Annabel Lee.
- Ну вот, - Она улыбается. – Ты, конечно, можешь смеяться, но хотя в той истории никто из Ангелов неповинен, мне, почему-то, захотелось исправить расклад с влюбленными. Хотя бы в этом конкретном случае.
- Романтичная ты моя! – Он с улыбкой целует Ее руку, и, лукаво прищурившись, добавляет:
- Ну что же, давай уточним мизансцены Спектакля, мой Любимый Режиссер!..
…Через несколько минут Аврелий и его Спутница возвращаются в зал, где влюбленная пара по-прежнему сидит, взявшись за руки. Ксения и Стерх поднимают на них счастливые глаза. Две пары счастливых глаз.
- Ребята! – Стерх произносит эти слова самым счастливым голосом, - Спасибо Вам! Вы… просто не представляете…
- Очень даже хорошо представляем! – Она смотрит мимо Стерха на Ксению, прямо ей в глаза, и задает коварный вопрос:
- А скажи мне девица-красавица, что же ты в петлю полезла?
- Я… - Ксения не сразу и вспомнила произошедшее, а вспомнив, тут же сникла. – Я не знала, что мне делать. Я… испугалась.
- Интересно, чего? – Она смотрит на девушку слегка насмешливо.
- Не «чего», а «кого», - тихо отвечает Ксения. – Я испугалась Вас.
- Кстати, Ксения, нам можно говорить «ты», - Он обозначает возможность «сокращения дистанции», - мы ненамного старше вас.
- Хорошо, - соглашается Ксения, и продолжает. – Я испугалась тебя. Прости, я перепутала. Думала, ты это…
- Думала, я это кто? – Спутница Аврелия с интересом, и по-прежнему несколько насмешливо, наблюдает за тем, как Ксения пытается ей, но вначале самой себе, объяснить свое поведение.
- Я… подумала, что ты «снайперша». Из Прибалтики. И приехала за мной.
Когда ты сказала, что рассматривала меня в оптический прицел.
Аврелий крайне неодобрительно качает головой, глядя на свою подругу. Та, чуть виновато пожимает плечами, дескать: «Прости, так получилось!».
- Ты могла позвонить в полицию, - Он скептически смотрит на поникшую девушку.
- Поймите, она вела себя так, будто у нее есть «крыша», - обращаясь уже к Аврелию, неуверенно произнесла Ксения, понемногу начиная понимать, что несет откровенную чушь. – Как будто ее «прикрывают» и она ничего не боится.
- Киллеры никогда не афишируют свое присутствие, - заметил Стерх. – Особенно снайперы. Тебе стоило об этом задуматься.
- Вот-вот! – поддержала его насмешливым тоном собеседница Ксении. – А еще тебе следовало задуматься о другом.
- О чем же? – Ксения понимала, что слова Блондинки справедливы, но очень хотела оправдаться, хотя бы в своих собственных глазах. И у нее ничего не получалось. По всему выходило, что она вела себя как полная дура, шизофреничка и параноид в одном флаконе. И правота собеседницы ее раздражала.
- О том, кто ищет тебя. Стерх уже несколько месяцев был в Питере и пытался тебя разыскать, - Аврелий обозначил еще одну грань ее неадекватности.
- Я не знала, что он ищет меня, - мрачно ответила Ксения. - Я думала, что его убили, а теперь пришли за мной.
- И решила, так сказать, «ускорить процесс»? – Блондинка хищно прищурилась.
- Я подумала... - девушка внезапно посмотрела ей прямо в лицо, с каким-то вызовом. – Я подумала, что ты меня преследуешь, и хочешь убить. И решила, что не доставлю тебе такого удовольствия. Уйду к Стерху, а ты можешь делать с моим трупом все, что угодно.
- То есть, ты хотела напоследок напакостить, и напакостить именно мне? – Блондинка странно улыбнулась, и продолжила. – А то, что ты своими мыслями «списала в расход» Стерха, того, кого любишь, это не пакость?
- Я думала, что ты его уже убила, - как-то ожесточенно произнесла Ксения, понимая, что с каждым словом все больше и больше обнажает свой бред для самой себя, но, все еще не желая, даже самой себе, в этом признаваться. – Ты или твои «коллеги». Друзья «боевиков». Если умереть не от руки бандитов, а от самоубийства, это пакость, то да, я ее сделала!
- Пакость? Значит, для тебя смерть это просто пакость?! Ах ты дрянь такая! – Она распахивает дверцу платяного шкафа и вынимает из скобы под зеркалом висящий ремень. – Сейчас ты узнаешь, как пакости делать!
- Постой! – Он удерживает Ее за руку, уже сжимающую тяжелую кожаную полосу. – Остановись! Это же не наш метод!
- Не наш?! - Она непреклонна. – Нет! Я ее лично выпорю. Собственноручно шкуру спущу!
- За что? – Он как бы вынужденно становится на сторону предполагаемой жертвы грядущего телесного наказания.
- Она отказалась его искать! – Прекрасная Обвинительница была изрядно разгневана. – Она за целый год палец о палец не ударила для того, чтобы найти того, кто ей предназначен! Только ныла и хлюпала носом. Да и то в Сети! Ни разу не прикинула, где он может быть, и какие проблемы у него могли возникнуть.
- Так это действительно ты, Синеглазка с того Форума, где я писала?! – Ксения поражена. – И ты действительно хотела мне помочь?
- Да!!! – Она действительно, в ярости, сверкнула синими глазами. Сверкнула столь грозно, что Ксения вздрогнула от страха.
- Прости, - серьезно ответила Ксения. - Я думала, что ты меня просто тупо троллишь! Издеваешься над моими проблемами. Да и чем бы ты могла мне помочь? Я ведь давно уже не верю людям…
- А себе? – горько произносит Она, взяв ремень в левую руку, и эффектным жестом правой руки, обращаясь к юной собеседнице. – По-твоему, ты сама уже ничего не стоишь?
- Что я могла сделать одна? – Ксения произнесла это искренне, но таким тоном, что очень хотелось ее разубедить… А лучше высечь. И отнюдь не в мраморе. За все глупости, что она успела сделать.
- Да хоть что-то! – Обвиняющая молодая женщина была так прекрасна в гневе, что заслуживала портрета для обозначения на холсте столь изысканного выражения лица. – Ты же не делала ничего! Совсем ничего!
- А вот ты, на моем месте, это самое «хоть что-то» смогла бы сделать?! – не выдержала и сорвалась на крик Ксения.
- Смогла бы, - Он произнес эти слова намеренно тихо. Но именно эти слова все услышали.
- Откуда ты это знаешь? – теперь Ксения пакостно насмешлива. – Или ты, стесняюсь спросить, женщина? Или даже «из этих», «лазурных»?
Он едва успевает перехватить Ее руку, Только еще дополнительных воспитательных оплеух, сверх исходного комплекта, нам и не хватало!
- Не вздумай! – спокойно говорит он Ей. - Ты же видишь, что Ксения не в себе!
- Это я уже не в себе от ее выходок! – его vis-a-vis искренне негодует. – Она посмела оскорбить тебя! Того, кто только что резал на ней веревку и не дал ей умереть!
- Благодарность далеко не всегда является свойством человеческих существ, пора бы это знать! – Он пожимает плечами, произнося сию напыщенно-нравоучительную фразу. – Кроме того, Ты и Стерх сделали для ее спасения не меньше моего. А Ты, кстати, и мно-о-ого больше!
Как ни странно, Она успокаивается. И, вместо того, чтобы снова попытаться ударить несносную девчонку, демонстративно «раздергивает» в стороны сложенный вдвое ремень, так, чтобы половинки кожаной полосы звонко хлопнули друг о друга. Ксения вздрагивает, с опаской глядя на оскорбленную Женщину, которая этим движением обозначает свое весьма обоснованное желание «прописать» ей «горячих по мягкому месту». Он мягко отводит руку своей Прекрасной Защитницы. Этот жест означает: «Позже!» Она вежливо, и даже покорно, склоняет голову. Дескать: «Слушаю и повинуюсь! Позже, так позже…»
Стерх удивлен. Только что ему казалось, будто в этой странной паре Женщина главная. Но у его мистических друзей все, похоже, много сложнее…
- Любезная Ксения! – Аврелий иронически напыщен. – Я отнюдь не из этих, как ты изящно выразились, «лазурных». Не думаешь же ты всерьез, что моя Жена согласилась бы терпеть рядом с собой столь стремное существо?
- Я прошу прощения за эпитет, - Ксения «играет назад», - Но Вы не можете знать свою Жену настолько, что…
- Не «могу», а знаю, - спокойно прерывает ее речь Аврелий. - Во всех смыслах. И на твоем месте, любой взрослый человек, прежде всего, послушал бы старших, а уж потом «выступал». К сожалению, ты еще Дитя. Пожалуй, я не стану возражать против твоего телесного наказания. По моему скромному мнению, ремень пойдет тебе только на пользу.
- Простите, ребята, - как можно мягче произнес Стерх, - но Вам не кажется, часом, что это, собственно, наше с Ксенией дело? Это мы с ней обещались друг другу в ее Дримленде. И нам с ней решать, виновата она хоть в чем-то, или нет. В том числе и решать, стоит ли вообще ее пороть.
- Ты ошибаешься! – Она сурово произносит эти слова. – Ты просто не в курсе. Я потратила на нее кучу времени! Целых полгода! Предлагала помощь. Ободряла, советовала. Просто предлагала приехать в Питер, взять ее за руку и провести по инстанциям. Бесполезно! Она ныла и ныла! И ничего не делала! Только ждала! А потом и вовсе решила «уйти, хлопнув дверью»! Не подумав о том, что будет с тем, кто ей предназначен! Обрекая тебя на тоску и смерть!
- Она ждала! – со значением произнес бывший десантник. – И дождалась. Я здесь, с ней. Мы с Ксенией уже обо всем договорились. Завтра мы подадим документы в ЗАГС, и через месяц поженимся. Считайте, что Вы приглашены на свадьбу!
- Предлагаю устроить суд, - с самым серьезным видом предложила Обвинительница. – Пусть судьей будет Стерх. Раз у них все настолько серьезно, пусть решает, что с ней делать. И вообще, пусть определится, нужна ли ему такая девушка, которая легко и просто готова совершить самоубийство, просто для того, чтобы напакостить той, кто ей что-то не то написала в Сети!
- Прокурором, разумеется, ты видишь себя любимую! – Аврелий слегка иронизирует.
- Именно, - Она вполне серьезна, - ну, а защитником этой дрянной особы можешь быть ты. Похоже, ты готов ее оправдывать, несмотря на все оскорбления!
- Я не злопамятен, - Он пожимает плечами, - а стремление к справедливости вовсе не худшее мое свойство. Кстати, а что насчет предполагаемого наказания?
Вместо ответа, Обвинительница еще раз щелкнула ремнем. Как говорится, без вариантов.
Внезапно, Ксения поднялась с тахты и сделала два шага по направлению к Аврелию. Остановилась и тихо произнесла.
- Я виновата. Я прошу у тебя прощения, за то, что оскорбила.
- Принято, - спокойно ответил Он. – Лично я готов тебя простить. Но пойми, Ксения, я в этой истории человек не слишком важный, можно сказать нейтральный, почти что посторонний. А вот Стерх… Подумай, просто подумай, Ксения, что если бы мы не успели? Промедлили хотя бы минуту? Каково было бы ему видеть тебя, плавно покачивающейся, рядом с люстрой? Сколько бы он прожил после такого зрелища? Да и нам, после всего, что было сделано, это было бы то еще веселье. Стерх ведь рассказал тебе, что с ним случилось?
- Нет, - Ксения отрицательно покачала головой, - он только спрашивал обо мне. А я…. Я так обрадовалась тому, что он все же пришел, что еще ни о чем его не расспрашивала.
- Ну, так я тебе расскажу, - Аврелий посмотрел на подошедшую девушку весьма серьезно. - Коротко, раз уж ты сама не удосужилась расспросить своего долгожданного. Подробности он тебе сообщит позже. Если в двух словах, то Стерха, прямо из госпиталя, забрали в психушку. Хотели сделать из него растение при помощи электрошока. И вытащила его оттуда отнюдь не ты, и даже не я. А та самая твоя сетевая Собеседница, которая всю дорогу уговаривала тебя поучаствовать в его спасении, а сейчас предлагает тебя судить за попытку суицида.
- Судить и выпороть, - вставила свое слово молодая женщина, снова переложив ремень в левую руку. – Крепко выпороть, - добавила Она со значением.
- А после нашего приезда сюда, - продолжил тихим голосом Аврелий, - Она же, не далее как сегодня, вернула ему память. О тебе любимой. Стерх ведь, после опытов над ним, не помнил даже твоей фамилии. Только имя. Интересно, что любить тебя от этого он не перестал. Надеюсь, ты оценишь этот факт.
- Оценю, - Ксения повернулась к Стерху. - Это все правда?
- Да, - Стерх кивнул, - Все так. Без них я бы еще долго тебя искал. А если бы Она (Стерх указал глазами на Женщину с ремнем в руке) не спасла меня из психушки, мы с тобой и вовсе никогда бы не встретились.
- Между прочим, именно Она вынула тебя из петли, - безжалостно продолжил вслед за ним Аврелий. – Так что ты могла бы отнестись к той, кто всю дорогу спасает вас обоих, как-то поуважительнее, что ли…
Ксения повернулась к своей Обвинительнице.
- Синеглазка… - она с трудом подбирала слова. - Я могу тебя так называть?
- Называй, - согласилась ее собеседница.
- Ты действительно считаешь, что меня нужно наказать именно так? Именно выпороть ремнем? – Ксения произнесла это вполне серьезно.
- Странный вопрос! – усмехнулась та, кого Ксения назвала «Синеглазкой». И добавила, самым ироническим тоном:
- Если ты ждешь обязательного ответа, то да!
- А ты? - Ксения обратилась к Аврелию. - Ты тоже так считаешь?
- Другого варианта я не вижу, - Он пожал плечами. – Ты должна быть наказана.
- Тогда… - Ксения на секунду замолчала, потом решительно произнесла. – Я согласна.
Все с удивлением уставились на нее.
- Я согласна. – Ксения повторила эти слова, кивнув головой в знак дополнительного согласия. – Согласна быть наказанной. Только пусть меня порет не Синеглазка, а Стерх. На правах мужа.
- Добро, - соглашается Аврелий, и вопросительно смотрит на Стерха.
- Если Ксения согласна… - парень произносит это весьма неуверенным тоном, - и просит меня…
- Да, я прошу именно тебя, - странно спокойным голосом обращается к нему Ксения, глядя прямо в лицо.
- Я согласен, - произносит Стерх, и отводит глаза.
- Спасибо, - серьезным тоном произносит Ксения и поворачивается к своей Обвинительнице, чтобы и ее о чем-то попросить, но та ее опережает.
- Тогда я, - Синеглазка насмешливо смотрит Ксении прямо в глаза, - придержу нашу красавицу. А Ты (она обратилась к Аврелию), как «нейтральный» человек, и, как Ты изящно выразился, даже несколько посторонний, будешь считать удары и руководить наказанием.
- Охотно, - Он кивает головой, не уточняя, что, в принципе, этот самый порядок грядущего наказания решительной девушки они с Синеглазкой распланировали заранее.
Ксения подходит к Синеглазке и берет ее за руку.
- Ты ведь не сердишься, - она смотрит Ей в глаза, - только делаешь вид. Считаешь, что так будет правильно.
- Именно! – Синеглазка кивает головой. – Именно правильно! И никак иначе!
- Я же не спорю, - Ксения чуть склоняет голову и снова смотрит Ей в глаза. – Вы во всем правы, и Вы все вместе меня накажете. Но, пожалуйста, не сердись! Если ты так хочешь, держи меня. Но я уже все решила. Я никуда не убегу. Даю тебе слово.
- Девочка моя, - тоном изысканно-ласковой садистки произносит ее старшая собеседница, - Тебя ведь еще ни разу в жизни не пороли?
- Ни разу, - спокойно подтверждает Ксения.
- Тогда не храбрись на пустом месте, - искренне советует ее vis-a-vis.
- Я знаю, что мне будет больно, - бесстрашие девушки уже выглядит странно. – Но ведь ты мне поможешь выдержать?
- Помогу! – с изысканной улыбкой отвечает Синеглазка. И добавляет. – С удовольствием!
Ксения со странной полуулыбкой чуть наклоняет голову, то ли в знак согласия, то ли в знак сомнения. Именно насчет «удовольствия».
- Послушайте… - Стерх встает и хочет что-то сказать, но не знает, к кому именно из его мистических друзей следует обратиться.
- Не спорь, так нужно, - тихо, но внушительным тоном произносит Аврелий, прервав его «пантомиму протеста». Он уже принял на себя роль руководителя происходящего действа, и не намерен ни на йоту отклоняться от согласованного Плана.
- Но ей будет… больно… - Стерх удивлен их странной жестокостью. – Зачем поступать именно так?
- Им виднее, как поступить, они женщины, - серьезно поясняет его сосед, имея в виду не только Ксению, согласившуюся на эту боль, но и свою Спутницу, настоявшую на телесном наказании. - Нам с тобой многого не понять. Лучше сделай так, как сказано, и не задавай лишних вопросов.
Между тем, Ксения и та, кого она называла «Синеглазкой», по-прежнему держась за руки, подошли к «домашнему эшафоту». К той самой тахте, на которой чуть меньше часа назад Ксения рыдала и билась в истерике.
- Подай ему ремень, - властным голосом Старшая обозначила то, что следует сделать. И добавила:
- И попроси его о наказании. Сама!
Ксения, с чуть напряженным лицом, взяла из рук Синеглазки кожаный ремень, и с легким поклоном подала его Стерху.
- Накажи меня, Стерх, - тихо, но твердо произнесла она. - Пожалуйста…
- За что? – тихо спросил Стерх, принимая из рук своей Возлюбленной тяжелую кожаную полосу.
- Какой хороший вопрос! – усмехнулась Синеглазка, и обратилась к девушке: - Раз уж ты отказалась от Суда, будь любезна сама перечислить свои прегрешения.
- Я виновата перед тобой, - произнесла Ксения, и на секунду задумалась. Потом продолжила:
- В том, что отчаялась и попыталась… Нет, не умереть. «Уйти». К тебе, «туда». Я думала, ты… никогда больше не придешь.
- И это все? – Синеглазка покачала головой. – И больше тебе не в чем покаяться?
- Есть, - сказала Ксения, - но это главное, а остальное не важно. Если Стерх меня накажет, вы ведь тоже сможете меня простить?
- Сможем, - Он кивает головой.
- Тогда… - Ксения беспомощно оглядывается на Синеглазку. – Мне… лечь?
- Ложись, - Она указывает на тахту.
Ксения, опершись на край старого ложа, укладывается вниз лицом, сдвигает ноги, и подкладывает руки под голову.
- Нет, так не пойдет! – Синеглазка подходит к ней, и одним движением задирает лежащей девушке подол клетчатого платья, открывая белые трусики. Потом, нагнувшись, приспускает их в изножье, открыв для наказания белые ягодицы, явно еще ни разу не пробовавшие, ни ремня, ни розог.
- Подойди! – приказывает Аврелий Стерху, замершему чуть в стороне, и старательно отводящему взгляд от заголенного зада Ксении. И вежливо поясняет: - Будь любезен смотреть, куда бьешь. И учти, тебе уж точно нечего стесняться. Это я могу отвернуться.
- Нет! – в один голос произнесли Синеглазка и Ксения.
- Будь любезен контролировать, - Синеглазка смотрит осуждающе, явно недовольная Его желанием уклониться от контроля за Стерхом, который уже подошел, и неловко переминается с ноги на ногу.
Ксения ничего не говорит, но, повернув в Его сторону чуть смущенное лицо, кивает в знак согласия.
- Хорошо, - Он подходит ближе и задает логичный вопрос. – А сколько ударов Ксении полагается? Мы ведь так и не определили.
- Пусть Синеглазка решает, - тихо произносит Ксения, снизу глядя на свою спасительницу.
- Надеешься, что буду «добренькой»? – ехидно произносит ее vis-a-vis. – Смотри не пожалей! Насчет пощады и не надейся. Жалеть тебя я не стану.
- Не обманывай, – тихо произносит Ксения, не отрывая от Нее пристального взгляда, - Ты справедливая. И добрая. И никому не позволишь меня обидеть.
- Для начала, я помогу тебя крепко выпороть, - Блондинка, которую уже успели «записать» и в «прибалтийские снайперши», и в «убийцы десантников» (Боже, какая чушь может «обретаться» в голове у молодой девушки!), становится на колени в изголовье тахты, на которой покорно лежит заголенная жертва. Потом насмешливо глядит ей в лицо и добавляет: – А после ты сама решишь, добрая я, или нет.
С этими словами, Синеглазая молодая женщина пальцами левой руки прикрыла ладони девушки, которые та подложила под голову. И вдруг, чуть смущенно отвела взгляд куда-то в сторону. К счастью, ни Стерх, ни Аврелий, занятые своими многозначительными переглядываниями, в ходе которых первый пытался выяснить, что ему делать дальше, а второй столь же безмолвно пытался это объяснить, не заметили ее смущения…
Ксения доверчиво положила голову на Ее пальцы, прижавшись к ним щекой, и закрыла глаза. Но перед этим коротко коснулась этих пальцев губами…
Ох уж эти модные стрижки! Волосы так и лезут в глаза этой хрупкой тоненькой девочке. Господи, она же действительно выглядит как подросток! Весь такой нахохлившийся и обиженный на весь Мир… Тот Мир, в котором он чужой, и где его никто не понимает.
Синеглазка правой рукой, поправила волосы лежащей девушки, нежно проведя по ее лицу кончиками пальцев. И опустила ладонь на ее левое плечо.
Открыв глаза, девушка чуть-чуть, так, чтобы это было видно исключительно ее Обвинительнице, улыбнулась, повернула голову, и украдкой коснулась губами и правой ее руки, то ли благословляя ее строгость, то ли желая повторения этой безмолвной ласки… И, по легкому ослаблению давления женской ладони, девушка поняла, что сердце ее суровой (или просто кажущейся суровой?) спасительницы дрогнуло.
- Итак? – Аврелий иронично-вопросительно посмотрел на свою подругу. Та на секунду потупила взор, потом решительно произнесла:
- Пятьдесят ударов.
- Не слишком ли мало? – Он почти серьезен. – Я бы назначил сотню. Тем более что Стерх нервничает, и я не знаю, сможет ли он наказывать Ксению как следует.
- Не в количестве дело, - покачала головой Синеглазка, и Он с ней был вынужден молчаливо согласиться. – Стерх боится по-настоящему наказывать свою возлюбленную. Но, если Ксения вежливо попросит о строгом наказании…
- Я прошу, - Ксения чуть оглянулась на своего робкого экзекутора, - Стерх! Они правы. Бей крепче. Пожалуйста.
- Хорошо, - Стерх произнес это хриплым голосом, странно глядя на предстоящее «поле деятельности» и нервно сжимая ремень.
- Без жалости, Стерх! – согласилась со своей подопечной Синеглазка.
- Да, да… - рассеянно кивнул молодой парень, нервно облизнул губы и взмахнул ремнем.
Сложенная вдвое кожаная полоса со странным хлестким звуком впечаталась в мягко колыхнувшиеся ягодицы девушки. Ксения сжала ноги и напряглась всем телом. Синеглазка мягким движением провела по ее плечу ладонью, давая молчаливую команду расслабиться.
- Один! – Аврелий засчитал достаточно сильный удар, и тихо произнес, обращаясь к Стерху. – Не части. Давай ей отдышаться. Держи паузу.
Стерх кивнул и посмотрел на него, ожидая команды. Аврелий дождался, когда Ксения чуть расслабит тело, и чуть кивнул. И снова ремень обрушился на чуть-чуть закрасневшийся девичий зад…
…Услышав от Нее совсем не то, количество ударов, которое они согласовали изначально, Аврелий удивился, но всерьез спорить не стал. Решил, что они действительно слегка «погорячились», распространив на юную пару, впервые пробующую специфическое блюдо под английским названием «belting», «нормы», которые они выработали для себя за год совместной жизни и разнообразного, в том числе и «тематического», общения, не вполне привычного для стандартных молодых пар. Аврелий подумал, что Она права. Что действительно будет лучше, если Ксения сама попросит Стерха о строгости, пусть и по инициативе Его Жены, чем ее будут долго и бестолково стегать, без малейшего эффекта. К тому же, рассуждал Он, Стерх, впервые взявший в руки ремень, может просто не выдержать напряжения. Того специфического напряжения, которое накладывает, непонятная обычным (читай «нормальным») людям необходимость наносить красивой женщине сильные удары, невзирая на ее громкие крики и вполне искренние слезы. Аврелий по себе прекрасно знал все трудности таких «исполнений» в отношении любимой Женщины. Влюбленного парня вполне могло «пробить на жалость», и он даже мог бросить излишне строгое наказание на «полдороге». Что, естественно, никак не вписывалось в тот План, который Они сейчас так тщательно исполняли. План, разработанный Ею, категорически одобренный Им, как Мужем и соисполнителем, предмет Ее гордости…
Так что пятьдесят ударов для них было в самый раз. Может быть, даже немножко «слишком».
Впрочем, Стерх держался молодцом. Четко исполнял молчаливые команды. Наносил удары сильно, не жалея той девушки, которая уже громко стонала на грани крика. Своей любимой девушки…
Аврелий понял, что Стерх сейчас получает удовольствие, испытывает легкое чувство эйфории, от Власти над распростертым женским телом. Еще не зная всей специфики строгого наказания Женщины, которую любишь…
Что ж, парню можно было и позавидовать, и посочувствовать…
Но не хотелось ни того, ни другого. Хотелось поскорее закончить «исполнение» в отношении бедняжки и передать ее на попечение Жены. Уж Она знает, что с ней делать...
...Счет.
- Двадцать три!
Взмах.
Стон снизу
Пауза.
- Двадцать четыре!
Взмах ремня.
Девушка снова стонет.
Пауза. Чуть длиннее.
- Двадцать пять!
А вот сейчас…
Быстро соображать, делать ли перерыв, чтобы Ксения пришла в себя…
Нет!
Никакого перерыва!
Кивок Стерху.
Тот снова взмахивает, опуская кожаный ремень на исхлестанные, покрасневшие ягодицы, высекая из Ксении громкий стон.
- Двадцать шесть!
Синеглазка одобрительно кивает. Действительно, если дать этой юной паре чуть-чуть расслабиться, не факт, что кто-то из них не раскиснет.
Следует продолжать.
Снова взмах ремня, и стон наказываемой девушки.
- Двадцать семь!
На коже ягодиц Ксении красного уже больше, чем белого. Скоро наступит момент, который им обоим, в смысле, и Ксении, и Стерху будет особенно тягостен. Ее переполнит нестерпимая боль, а его сострадание к несчастной ревущей девочке. И стыд за минувшую эйфорию…
Все это уже было… Было…
С Ним, год назад…
Тяжело.
Контраст удовольствия и стыда.
Неприятный, весьма неприятный контраст…
Ничего, ребята сильные. Выдержат…
И ОНИ тоже выдержат.
Хотя жалко ребятишек, ой, как жалко…
Не расслабляться!
Счет...
...Та, которую Ксения назвала Синеглазкой, не зря смутилась, провозгласив количество ударов для девушки, столь трогательно обозначившей свое доверие к ней. Не то, чтобы Она слишком уж расчувствовалась по этому поводу, но эти поцелуи… Она не знала, что думать по этому поводу. Не пыталась же, в самом деле, Ксения ее разжалобить! Но слово «сто», готовое сорваться с ее уст, так и не прозвучало.
С другой стороны, вспомнив себя во время первых наказаний, которые примерно год назад начал над ней производить пресловутый «Аврелий», являющийся ее законным и горячо любимым Мужем, Синеглазка категорически решила «уполовинить» число ударов, предварительно согласованное с Ним при импровизационной «разработке» сценария нынешнего «действа».
Теперь Она не жалела об этом. Скорее жалела о том, что не назвала меньшее число. Оказывается, держать за изящные плечи наказываемую девушку, которая вырывается, стонет и плачет, весьма неприятно. Ладони, которыми Она прижимала несчастную девочку к тахте, поначалу чисто символически, потом все сильнее, чуть вспотели. Она периодически поглаживала плечи и спину Ксении, заставляя ее расслабиться. И все боялась, что ей самой захочется прекратить это жестокое испытание собственного терпения, кивнув Мужу особым кивком, о котором они, на всякий случай, договорились заранее.
Ксения вела себя весьма похвально. Лишь в конце четвертого десятка «подала голос». Но как подала…
Синеглазка просто испугалась, что сама сейчас не выдержит, и даст знак прекратить истязание. Отвела взгляд, чтобы не сорваться, взглянула на наказываемое место. В принципе, Ей самой, от рук любимого Мужа, доставалось и куда покрепче. Но то Ей, и далеко не сразу, не с самого первого наказания! Право, самой орать под розгами от Него было куда легче! Впрочем, провинность Ксении заслуживала строгости, поэтому Синеглазка сдержалась. И просто попыталась поглаживаниями и ОСОБЫМИ мысленными посылами смягчить страдания девушки.
Не вышло. Правда, ее Муж сообразил, как поступить, найдя условный компромисс, давая Стерху знак наносить очередной удар после удлиненной паузы. Но все равно, барьер слез в душе Ксении был прорван, и дальше наказывать ее было много тяжелее…
Бедный Стерх… Девочку-то Она удержит, не вопрос. Ну, покричит, поплачет, не суть, потом успокоим. Но парень, от этих воплей, может сорваться…
И Она решилась.
Внутренний посыл.
Выход на ОСОБОЕ восприятие.
Контакт.
Все. Теперь на некоторое время их нервные системы, на каком-то незримом уровне становятся одним целым.
И тут же…
МАМА ДОРОГАЯ!
Хлестким ударом жгучая волна.
Никогда бы не подумала, что принимать все это непосредственно на нервы так больно…
Если бы не годичный опыт «болевой тренировки», сама бы заорала!
На лбу выступил пот, руки непроизвольно дернулись, еще сильнее прижимая наказываемую девушку к тахте.
Не прерывать контакт!
Ну что же, девочка, будем терпеть вместе...
...Счет.
- Тридцать восемь!
Взмах ремня. Хлесткий звук кожи, впивающейся в обнаженные ягодицы…
Началось…
Ксения, не выдержала жестокой боли, и издала звук, мучительный для слуха любого нормального человека, смесь стона, крика и странного слезного всхлипа.
Жалко девочку…
Но останавливаться нельзя.
Стерх озадаченно смотрит на Него. Да, парень такого не ожидал. Сейчас-сейчас. Эйфория схлынет, и…
Кивок головы.
Парень снова взмахивает ремнем.
Молодец. Пока держится.
Снова этот жуткий звук.
- Тридцать девять!
Стерх покраснел, но по кивку Аврелия, наносит очередной удар, не смягчая.
Вопль несчастной девушки заставляет даже Его поморщиться.
Н-да…
Сам бы он однозначно прервал наказание, дав девушке отдышаться и успокоиться. Вопросительный взгляд на Синеглазку. Та отводит глаза в сторону, дескать: «Решай САМ!». Но ей явно тоже не по себе.
Тянем паузу.
Его Жена молодчина. Легкими движениями и некоторыми ОСОБЫМИ приемами облегчает боль девушки.
Ничего, продержится.
Главное, чтобы Стерх не сломался…
- Сорок! - произносит Аврелий. Потом внушительным, ободряющим и, одновременно, приказывающим тоном, обращается к экзекутору. – Осталось всего десять! Держись!...
...Последние десять ударов были просто ужасными. Синеглазка, не стесняясь, работала, принимая на себя часть ощущений Ксении, буквально разделяя ее боль пополам. Та плакала навзрыд, громко всхлипывая при каждом жгучем прикосновении ремня. Плакала искренне, без притворства, несмотря на всю специфическую «анестезию», которую получала от той, женщины, что фактически назначила ей эти мучения.
Синеглазка откуда-то знала, что не может останавливать наказание. Что Ксения должна прочувствовать все назначенные Ею удары. И что Стерх должен их нанести без жалости, не обращая внимания на страдания своей любимой.
Она понимала, что сейчас мучаются все четверо, каждый по-своему. И что только Она может удержать ситуацию под контролем.
Но у Нее получилось. Приняв на себя часть весьма неприятных ощущений, Она смягчила страдания Ксении, и девушка подняла на нее изумленные глаза.
Блин! Спалилась! Сейчас девчонка начнет благодарить. Или наоборот, разревется, если сочтет, что ее обидели, кто знает…
Нет! Молчит. Это хорошо…
ТЕРПИ, девочка! Осталось всего два удара…
Осталось всего два...
...Счет.
- Сорок восемь!
Взмах ремня.
Снизу громкий стон со всхлипом. Как удар по нервам.
Стерх уже на грани. «Аврелий» посылает ему мысленный приказ. Это жестоко. Но нужно довести наказание до конца.
Иначе, все будет бессмысленно.
Снова взмах ремня.
Девушка на грани очередного вопля.
- Сорок девять!
Стерх подчиняется Его кивку, и стегает в последний раз, при этом, Ксения вскрикивает как-то особенно жалобно.
- Пятьдесят!
Все. Наказание окончено. Ребята молодцы. Выдержали.
Жаль, что хвалить их не придется. Придется успокаивать. Порознь.
- Довольно! – Он произнес эти слова, укоризненно посмотрев на синеглазую Женщину, как прессом прижавшую своими руками плечи рыдающей полуобнаженной девушки. Ну, неужели Она думает, что Он не заметит Ее ухищрений? Себя бы хоть пожалела! Так ведь нет. Все время норовит за кого-то вступиться…
Стерх, опустив ремень, как зачарованный смотрел на исполосованный красным зад своей возлюбленной. Потом, в какой-то оторопи помотал головой, бросил ремень на пол, и замер в растерянности, готовый упасть перед только что выпоротой им девушкой на колени, в надежде вымолить у нее прощение за собственную жестокость…
А вот этого делать нельзя.
Совсем нельзя.
Аврелий берет его за локоть.
- Идем, - тихо говорит он парню.
Тот не сопротивляется, и позволяет вывести себя в коридор.
Аврелий притворяет дверь в зал, потом ведет парня на кухню. Молча достает из старого буфета четыре рюмки, ополаскивает их, и, вынув из кармана джинсов плоскую фляжку, разливает ее содержимое в приготовленную посуду.
Две рюмки он оставляет на кухонном столе. Одну молча сует в руки Стерху. Крайнюю берет сам.
- Вздрогнули, - произносит он нейтральную фразу, в большинстве компаний означающую употребление без специального тоста.
Парень позволяет ему коснуться своей рюмкой края той, что у него в руках. Потом, почти на автомате, даже не поморщившись, проглатывает темный крепкий напиток.
- Хорошо, - Аврелий доволен, - теперь идем.
- Куда? – парень начинает отходить от шока.
- Отсюда и до съестного, - уточняет маршрут Аврелий. – В доме четыре голодных рта, а жрать, извини, нечего. Прогуляемся, не торопясь, до ближайшего магазина. Через час вернемся. Тогда и закончим процедуру.
- А как же она? – парень имеет в виду Ксению. Вернее то, что он хочет ее утешить, разумеется.
- А они побудут вдвоем, - спокойно объясняет парню его сосед по «общаге». И уточняет: - Не бойся! Она ее не обидит. Успокоит, и приведет ее в порядок. И объяснит Правила.
- Какие Правила? – парень не понимает. Ну, еще бы…
- Потом, - машет рукой Аврелий, и спешно выводит Стерха из кухни в коридор
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
3. 16
16.
«Ты, кстати, так до сих пор и не объяснил мне, кто такой этот твой загадочный „Аллах“. Я уже столько раз спрашивала!»
«Да я и сам толком не знаю. Просто слово хорошее…»
(C) Макс Фрай. Волонтеры вечности
Питер.
В это же время.
Когда Аврелий, многозначительно кивнув Ей, и, прихватив с собою Стерха, откровенно шокированного всем произошедшим, вышел из зала, Синеглазка начала действовать.
Ситуация была предельно ясна. Ее Муж займется приведением в чувство парня, которому тоже нужно все разъяснить, а девушка остается на Ее попечении.
Все правильно. Как говорится, «Все идет по Плану».
Ревет, дуреха…
Ой, блин… А мне-то тебя как жалко, девочка ты разнесчастная, виртуально-сновидческая! Уж я-то знаю, чего ты натерпелась! Увы, это только начало Работы…
А что делать, иначе уже не получится! Слишком уж все запущено...
И никакой вялый "психоаналитик", из числа тупых фрейдистов, этой проблемы не решит. А подпускать к тебе местных "клинических психиатров", после того, как путем интриг и, откровенно говоря, в силу редкой удачи, удалось «извлечь» из психушки твоего кавалера, и вовсе не хочется.
Остается работать так, как видится по ситуации, самостоятельно, грубо, и точно. Не только Лаской и Пониманием, но также Силой и Болью. Через «не могу». Почти по десантному.
Какой там девиз у «десантуры», «Никто, кроме нас»?
Очень точно сказано.
Кстати, значительную часть Работы придется взять на себя именно «деЕсанту». Вот уж действительно, никто, кроме него, это сделать не сможет. Каждую неделю в Питер не наездишься…
Работаем.
По-прежнему стоя на коленях, отпустить прижатые плечи рыдающей девчонки. Позволить ей чуть-чуть приподняться. Дать ей немного перевести дыхание. Погладить ее лицо. Нежно-нежно, обеими руками, стирая слезы, переходя на шею и плечи. Аккуратно, ласково, почти без нажима. Не ладонями, пальчиками, даже кончиками пальцев. Еще и еще раз. Успокаиваем и подчиняем. Одновременно. Увы, без подчинения теперь никак. Не получилось по телефону, дистанционно, значит, работаем в «полный контакт».
Господи! Да это же просто… Бедный, истосковавшийся по ласке ребенок, даром, что уже «за двадцать»!
Мечтает о том, кто возьмет ее «под крыло», защитит и научит.
Глаза… Темные глазоньки наши, полные слез. Сейчас опять разревется…
Ну, точно. Снова рыдает. Но уже чуть-чуть по-другому.
Ты чувствуешь, как девочка-сновидица, «Мастер Осознанных Сновидений» тянется к тебе. Красивой, Сильной и… Реальной! Хочет утешения и… Прощения.
- Прости… - девочка переросток действительно шепчет тебе одними губами эти слова… И касается этими губами твоих пальцев.
- Я прощаю тебя! – чуть нагнувшись к ней, тихо шепчет Утешающая. – Прощаю все твои глупости, которые, откровенно говоря, не более чем забавное ребячество. Кроме «игр с веревкой»…
Женщина целует этого большого ребенка в заплаканную щечку. Внимательно смотрит ей в глаза, и с нежным сочувствием снова гладит Ксению по лицу и шее.
Девочка, чуть успокоившись, смотрит на нее снизу вверх.
Она ожидает Слова.
А что же ей сказать? Такого мудрого и многозначительного. Чтобы прониклась и, как это говорят, «перевоспиталась».
Господи, ну как ей объяснить, что нельзя играть в такие «игры»?!
С другой стороны, а что ей, так и не повзрослевшей девчонке, пробившей силой своей фантазии брешь в барьерах между «этим» Миром и «тем», было делать? «Здесь» она чужая. Вот и искала счастья «там». Нашла, на свою голову. А потом потеряла. И чуть с ума не сошла от отчаяния. Вот и решила «уйти». Авось удастся «свидеться за Гранью». Ругать ее за это? За то, что хотела порвать с тоской, одиночеством и хронической «нелюбовью»?
А сама бы Ты как поступила? Если бы Он тогда, год назад, «ушел» в том направлении? Поддался на уговоры и не вернулся?
- Да… да… - странная, так и не повзрослевшая девочка Ксения смотрит на нее с восторгом и обожанием. - Все так… Только Ты и Стерх, вы одни меня понимаете! И может быть… этот, ну, которого я… «лазурным» обозвала! Так стыдно…
- Он не сердится! – с легкой усмешкой произносит ее, визуально чуть более взрослая, собеседница. – Тем более, что за эти глупые слова тебе уже крепко всыпали. А, кстати, разве я что-то сказала?
- Ты громко думала! – девочка отвечает ей с каким-то неуместным восторгом. – Я слышала твои мысли!
Ее собеседница качает головой. Конечно, бывает, но…
- Прости, я теперь знаю, что ты не человек, - тихо говорит эта странная девочка, и добавляет еще тише:
- Ты Фея. Фея Крестная. А я твоя Золушка. Правда, я еще не крещеная. Но ведь ты меня окрестишь, правда?
- Окрещу, - со вздохом произносишь Ты, - куда же я денусь…
Все. Приехали. Приручила, на свою голову.
А куда деваться? Зря, что ли, из петли вытащила?
Теперь остается приподнять, к себе, вверх. Пристроиться рядом с нею. Прижать, так, чтобы заплаканная щека прижалась к твоей щеке… Пусть снова ревет, пусть обнимает тебя.
Главное, самой не разреветься в голос. Пара слезинок не в счет…
Ну вот. Немного строгости, немного ласки, естественно, в определенный момент, так, чтобы все это приложилось к чувству вины, или иным эмоциональным переживаниям...
Много ли слов сказано, много ли времени прошло, а эта девочка уже твоя. Исполнит любой твой приказ. Ввяжется в любую авантюру. Примет черное за белое. Или серо-буро-малиновое…
Если Ты так скажешь.
Приятно? Быть Сильной, Старшей, и, как это говорится у Тематиков, к которым ты так близка… Верхней?
Приятно…
И стыдно...
Надо же, какие аллюзии! Золушка и Фея Крестная.
Фея Синеглазка…
Расскажи мне сказку
Про Фею Синеглазку…
Смешно…
Но неужели?
Все повторяется.
Пусть чуть-чуть иначе, но до боли, до оторопи похоже.
Это было почти год назад…
Ты ведь тогда была готова молиться на вашего Крестного, точно так же, как эта одинокая девочка готова молиться на тебя. На Крестного, который привел вас в этот Мир. Сделал Мужем и Женой. Самостоятельными. Сильными. Свободными. Настолько, насколько это вообще возможно в этом странном и, откровенно говоря, страшном Мире.
Не зря, ой, не зря он до сих пор уклоняется от встречи с Вами. Давно уже мог «нагрянуть с визитом».
Но…
Отшучивается, что мол, «не хочет докучать». И теперь ясно, почему.
Он хочет, чтобы вы с тем парнем, который взял себе смешной сетевой ник «Аврелий», действительно были самостоятельны. Были сильны и независимы. Он уже сделал вас такими. Чтобы вы помогали людям. И чувствовали в нем просто старшего товарища, а не Господина и Повелителя, каждое слово, нет, Слово которого есть Закон.
Для него такое восторженно-холопское отношение как нож по сердцу.
Ведь для Крестного нет Правил.
Кроме одного.
Того, которое он дал Вам еще тогда, когда впервые связался с Вами по Сети. Того Правила, которое он сформулировал как краткую выжимку, девиз его странной жизни в «одеждах кожаных». Не приказывая, даже не призывая следовать его путем, просто объясняя, в чем состоит суть его Работы в «этой Стране».
Защищать Жизнь и Любовь, Честь и Достоинство Людей.
Везде и при любых обстоятельствах.
И никогда не посягать на их Свободу.
Аминь.
Его Кредо.
Вы приняли для себя это Правило. Без Клятв, без всех этих торжественных ритуальных пошлостей. Приняли Сердцем. Так получилось.
И только теперь до тебя начинает доходить весь его смысл.
Ты, и тот, кто в Сети зовется Аврелием, надели «одежды кожаные» по своей воле. А, значит, «вошли» в число тех, кого Крестный защищает. Даже от него самого.
Особенно от него. Ибо не подчиниться ему для вас обоих…
Немыслимо.
А для него немыслимо «володеть» вами.
Как-то так.
И для тебя это Урок.
Который ты только сейчас поняла и оценила.
Труднее всего не превратить Любовь в Рабство. Особенно, когда тебе уже готовы подчинится. От чистого сердца. Добровольно. Безо всякого принуждения, и даже желания с твоей стороны.
Вот перед тобою девочка, которая будет счастлива, исполнив любой твой каприз. Считая, что этим тебя лишь чуть-чуть отблагодарит.
И дорогого стоит осознание того факта, что ее благодарность это зависимость от тебя. И это стыдно. Для тебя, не для нее.
И ведь обижать нельзя. Для несчастной девчонки Ты сейчас Свет в окошке.
К счастью, не ты одна.
Есть еще и Стерх.
И это Шанс.
Перевести ее покорность в благое русло, самой при этом остаться чуть-чуть в стороне.
Так поступил и Крестный.
Когда отдал тебя в руки тому странному субъекту, которому так нравится маска зануды-интеллектуала. Тому, что сейчас «выгуливает» бывшего «дЕсанта», попутно разъясняя ему тонкости отношений при реализации пресловутого «господства и подчинения». И, естественно, делясь своим практическим опытом.
Ну что же, парня в ближайшее время ждет множество интересных открытий. Как-то все уляжется в его «свежепочиненной» голове?
Ксения понемногу успокаивается. Ты отпускаешь эту удивительную девушку, с психикой «недолюбленного» подростка. Она странно смотрит на тебя. То ли с удивлением, то ли с восхищением.
- Ты опять что-то услышала? – «Фея Крестная» намекает на ее внезапно «пробудившиеся» сенситивные способности.
- Немного, - отвечает способная (действительно способная, кто бы мог подумать!) девушка. И, смущенно добавляет:
- Ты не хочешь меня унижать. Тем, что приказываешь. Не хочешь «володеть» мною. Оказывается, ты так забавно думаешь!
- Это ты у меня не из той папки мысли прочитала! – «Фея Крестная» краснеет. – Я просто хочу, чтобы вы, со Стерхом, были счастливы. Чтобы ты любила его, а не меня.
- Я его и так люблю! – удивленно произносит девушка. – А Ты… Я тебя люблю по-другому. Ты просто хорошая! Пусть и не человек… Как и тот, который... считал… Ну, когда меня пороли…
- Что, это так-таки сразу и видно? – Она удивлена.
- Мне видно, - серьезно произносит ее vis-a-vis. - Теперь видно. Ты… Ты взяла на себя мою боль… Я это почувствовала. И теперь я все ощущаю иначе. Особенно тебя. Ты какая-то… Свежая. И твой... тоже… Вы другие, не такие как люди. Но я никому не скажу. Даже Стерху. Если это важно…
- Стерх в курсе, - Она улыбается.
- Ну конечно! – Ксения смеется. – Кто же еще мог его найти и вернуть ему память! Только вы…
Фея Синеглазка целует ее, и, поднявшись, вынимает из кармана джинсовой куртки небольшую коробочку. Открывает ее и, встав на колени перед Ксенией, снова укладывает ее на тахте, и начинает смазывать ее нахлестанный зад. Девушка притворно ойкает, но «Фея Крестная» с улыбкой продолжает свое целительство…
…А в это время двое молодых людей неторопливо прогуливались кругами, медленно, концентрически продвигаясь в сторону одного из магазинов. И парень в водолазке выслушивал от своего собеседника, который визуально чуть-чуть старше его самого, некоторые подробности сущностных моментов жизни семьи Аврелия и Синеглазки, в увязке с принципиальными возможностями их использования в жизни той семьи, которая зарождалась сегодня. И нужно откровенно сказать, что Стерха несколько шокировал тот факт, что наказания, подобные тому, которому он только что подверг свою возлюбленную, вполне привычны той, кого Ксения называет Синеглазкой. И что эти наказания Аврелий осуществляет над нею, как законной Женой, с полного Ее согласия. Такова уж специфика их совместной жизни.
- Поэтому, Она сама (Аврелий красноречиво подчеркнул это слово) предложила наказывать Ксению именно так. Поверь, Она вполне себе понимает, что допустимо, а что нет для семейных отношений. И я уверен, Ксения без вопросов примет то, что тебе придется (Аврелий снова выделил слово весомой интонацией) с ней делать.
- В смысле? – Стерх озадаченно посмотрел на собеседника. – Мне еще раз придется ее пороть?
- Нет, - ответил его неумолимый наставник, - тебе еще не раз придется ее пороть. И учти, тебе порой придется делать это столь же строго, как и сегодня.
- За что? – Стерх недоумевал. – Ну ладно, я понимаю, за сегодняшнюю глупость, по большому счету, наказать ее имело смысл. Но что Ксения еще натворила такого, что заслуживает такой боли?
- Тебе нужна разумная жена? – с любопытством спрашивает его Аврелий. – Жена, которая не будет впадать в истерику, и срываться в депрессию по поводу и без повода?
- Конечно! – Стерх утвердительно кивает головой, и тут же замечает. – Но ведь Ксения просто… Ну, достало ее все! Она меня ждала. Я к ней вернулся. Все изменится!
- Естественно! – соглашается с ним его чуть более взрослый собеседник. – Но доживете ли вы вместе до этого счастливого дня? Или разбежитесь, не в силах вынести один другого?
- Нет! – уверенно произносит Стерх. – Никуда мы уже не разбежимся!
- Ой ли? – слегка ехидничает Аврелий. – Ты знаешь, сколько проблем у молодых семей? От тупого отсутствия денег в кармане до психозов по поводу того, кто выложил носки в неположенном месте, или неправильно завинтил тюбик зубной пасты! Неужели ты думаешь, что депрессия у Ксении исчезнет сама собой?
- А разве ремнем ее выгонишь? – Стерх качает головой.
- Одним ремнем, конечно, нет, - соглашается его собеседник. - Скажу больше. Тупо драть ее за каждую мелочь, это стопроцентный способ снова загнать ее в петлю. Но в комплексной терапии, к сожалению, без ремня обойтись не получится. Ласку и внимание законной супруге, конечно, никто не отменял, но раз в неделю уж будь любезен «поучить» свою благоверную. Это даже не совет. Это настоятельное требование. К тебе (это указательное местоимение тоже было интонационно подчеркнуто).
- Чье? – Стерх настороженно посмотрел на него.
- Ее, - произнес Аврелий, имея ввиду Синеглазку, и добавил. – И мое тоже.
- А Она… - Стерх смутился. – Неужели получает…
- Да, – его собеседник утвердительно кивает головой, - каждую неделю. И порой весьма крепко. И считает это правильным. Хотя поверь, таких депрессий, как у Ксении, я за ней не припоминаю.
- Я так не смогу, - честно признается Стерх.
- Почему это? – Аврелий удивлен. – Сегодня у тебя получилось весьма неплохо. Особенно для первого раза. В чем проблема?
- Мне… - Стерх в начале замялся, а потом тихо произнес. – Мне стыдно.
Аврелий вопросительно посмотрел на молодого человека, молчаливо требуя пояснений.
- Мне было приятно ее хлестать. В начале, - наконец, признался молодой человек.
- Это нормально, - Аврелий произнес это безо всякой улыбки и «шуток юмора». – Власть над женским телом возбуждает. Не ты первый, кто это почувствовал.
- Зато потом… Когда она стала кричать и плакать… - Стерх покачал головой. – Противно стало. Она ревет, а я стегаю «на автомате». Как палач какой-то. Нельзя так. Руки отбивать надо за такое.
- И это нормально, - собеседник с «семейным стажем» сочувственно хлопнул его по плечу. – Поверь, если ты любишь женщину, которую наказываешь, иначе и быть не может. У нас почти всегда так. Поначалу все красиво и приятно. Возбуждает. Особенно, когда Она стонет после первых ударов, и чуть ближе к середине. А вот ближе к концу уже все по-другому. Ей уже очень больно, а мне нельзя смягчать ударов.
- Почему? – Стерх смотрит на собеседника чуть ли не с возмущением.
- Ты считаешь, что сечь Ее это почти святотатство, - усмехается Аврелий. - Ты именно так подумал.
- Откуда ты знаешь? – Стерх удивлен и смущен. – Ты что, и мысли читаешь?
- Иногда получается, - его собеседник улыбается, - хотя у тебя все на лице написано, без каких-либо «тайных знаков», – и Аврелий вернулся к тонкостям ИХ семейного общения. – Так вот, когда-то Она сама потребовала, чтобы я ее ни в коем случае не жалел, даже в самом конце наказания, когда Она уже кричит в голос. Поверь, это бьет по нервам. Я ведь ее очень люблю. И в конце всегда хочется стегать ее чисто для вида. Но нельзя.
- Почему нельзя? – Стерх не может понять смысла «жестоких игр» этих вроде бы взрослых людей.
- Она сама не позволит, - Аврелий серьезен. – Для Нее наказание должно оставаться наказанием. Сильная боль, до слез, до крика. Иногда, даже боль на грани нестерпимого. И для Нее важно знать, что я не поддамся на Ее слезы. Что Она получит все, что я, а чаще, мы вместе Ей определили. Не поддаваться на Ее страдания, это, по сути, часть моих обязанностей. Поверь, это не так уж и просто.
- А я думал… - Стерх покачал головой.
- Нет, бывает так, что я стегаю ее чисто символически, а Она лишь делает вид, что ей больно, - Аврелий слегка отстраненно улыбается, явно вспоминая какой-то приятный эпизод на эту Тему. – Но тогда это просто чувственная игра. Это другое. Перед наказанием мы подробно обсуждаем все, что случилось, в чем причина, как исправить то, что возможно. Ну и все тонкости предстоящего. Впрочем, мне частенько приходится убеждать Ее в том, что она не столь уж и виновата, как себе вообразила. А она спорит и требует всыпать Ей «по первое число». Конечно, терпеть розги предстоит Ей, но ведь выслушивать Ее вопли все равно приходится мне!
- Розги? – Стерх снова удивлен, и осторожно, тактично спрашивает:
- А это… не слишком больно? Ведь Она…
- Она такая прекрасная, что не заслуживает страданий, - договаривает за него, снова «читая мысли» молодого собеседника, Аврелий. – Я тоже Ей всегда так говорю. А Она, как назло, всегда выбирает то, что побольнее. Поэтому, ремень у нас дома, откровенно говоря, не в ходу. Впрочем, есть и такой, особый ремень, который весьма болезненно хлещет. Хотя… Это все не принципиально. У вас с Ксенией все равно, все будет несколько иначе. Не факт, что она сразу согласится. Возможно, тебе придется проявить твердость, и настаивать на телесных наказаниях.
- Силой принуждать? – Стерх помрачнел и покачал головой. – Нет. Не смогу я так.
- Ну почему же сразу силой? – его собеседник усмехнулся. – Напротив, явно Силу, как раз, применять не нужно. Пусть лучше Ксения сама попросит о наказании. Сама же и должна лечь. А силком укладывать ее даже и не думай! И вообще, хлещи ее крепко, а слова говори мягкие. Не кричи, и не издевайся над ней. Естественно, никаких бранных слов. И не вздумай насмехаться над какой-нибудь ее неловкостью. Знаешь, всякое бывает. При любом раскладе обходись без грубостей. Твоя Сила должна быть мягкой и доброжелательной. Но бесспорной.
Стерх вздохнул:
- Все равно стыдно. Она такая хрупкая, а я ее…
- Очень хорошо, что стыдно, - Аврелий утвердительно качнул головой. – Значит, ты ее действительно любишь. И был с ней строг. Так нужно. Если бы в начале наказания ты не испытал вожделения к ней, я бы решил, что с чувственной составляющей у вас с Ксенией что-то не так. А если бы в конце ты не испытал стыд от собственной жестокости, на самом деле кажущейся, не так уж сильно ты ее отхлестал, то… Знаешь, я бы первый воспротивился твоему участию в Работе по ее воспитанию. И вообще предложил бы тебе поискать другую подругу, несмотря на всю вашу «любовь-морковь». Но ты молодец. Все сделал правильно.
- А дальше… - Стерха все еще «терзали смутные сомнения».
- Дальше будет легче, - ответил со знанием дела Аврелий. – Ты научишься строгости. Знаешь, она всю дорогу «дрейфует» туда-сюда, где-то между снисходительностью и жестокостью. И каждый раз приходится отмерять ее меру заново. На свой страх и риск. Всегда боясь ошибиться. Что делать, любовь это всегда ответственность. За того, кого любишь. И в плане строгости тоже.
- Я боюсь оказаться жестоким с нею, - Стерх говорит серьезно. – Ты знаешь, у нас снисходительность была не в ходу. Жестокость мне куда ближе.
- Это после того, как тебя полгода «прессовали» в психушке? – невесело усмехнулся его собеседник. – Полноте, товарищ старший сержант, ты уже совсем не тот. Ты знаешь, что такое жестокость на собственной шкуре. И уж если ты боишься быть жестоким, значит, ты никогда не будешь жесток по-настоящему. Изверги, знаешь ли, своей жестокости не боятся, и причинять окружающим боль не стесняются. А в спорных ситуациях всегда помни, что Милосердие превыше всего. Даже превыше Строгости. И не спрашивай, как отличить необходимость в Милосердии от «всепрощенчества». Возникнет расклад, когда будет Выбор, сам все поймешь. Как-то так…
…Закончив «симптоматическое лечение» своей подопечной, Фея Крестная с улыбкой шлепнула свою Золушку по свежевыпоротой и свежесмазанной попе. Та снова забавно ойкнула.
- Одевайся! – распорядилась Синеглазка. Девушка послушно натянула на выпоротый зад трусики и встала около тахты, поправив домашнее платье. И стала совсем похожа на хрупкую девочку-подростка, со своей стрижкой «карэ», тонкой фигуркой, и чуть угловатыми манерами. И озорной улыбкой, напрашивающейся на внимание собеседницы. Пусть и в форме кожаного ремешка. Кстати о ремешке.
- Ремень прибери, - старшая собеседница указала на брошенное Стерхом орудие наказания, - Вам он еще пригодится.
Ксения, не говоря ни слова, подняла ремень и убрала его в шкаф.
- Ну как? – спросила свою подопечную Синеглазка.
- Порядок! – улыбнулась та. - Уже почти не больно, - и хлопнула себя через платье по попе, после чего поморщилась и уточнила:
- Если не трогать…
- Присесть-то сможешь? – со странной смесью одобрения и сочувствия спросила ее Фея Крестная.
- Смогу, - заверила ее Ксения.
Синеглазка поманила ее на кухню. Девушка проследовала за ней.
Синеглазка неодобрительно поглядела на невымытую ребятами посуду (вечно эти мужики дамам работу оставляют!), молча взяла ее со стола, и, ополоснув, поставила в буфет. Потом жестом указала девушке на необходимость присесть за стол, где стояли две оставшиеся рюмки, наполненные чем-то ароматным и явно не слишком безалкогольным. Ксения аккуратно присела, правда, слегка поморщившись. Синеглазка присоединилась к ней, и придвинула своей собеседнице одну из рюмок.
- Я не пью, - заупрямилась девушка.
- Очень хорошо, - одобрила старшая, - это правильно. Но сегодня нужно. Прими за лекарство.
Ксения подняла рюмку и принюхалась.
- Что это, коньяк? – спросила она с удивлением.
- Да нет, ром, - усмехнулась Синеглазка, - темный ром. Напиток пиратов и…
- Выпоротых девочек, - закончила ее фразу Ксения, к которой, похоже, вернулось чувство юмора.
Синеглазка с улыбкой коснулась ее рюмки краешком своей.
- За твое здоровье! – ее улыбка получилась в высшей степени многозначительной. – Душевное и телесное!
- Сказала бы сразу: «За пользу телесных наказаний!» - Ксения уже начала «юморить».
- Смотрите-ка, шутить стала! - Синеглазка оценила это как хороший признак, преодоление стресса. – Значит и вправду пошло на пользу.
С этими словами она сделала маленький глоток. Ксения тоже чуть глотнула, последовав примеру своей старшей.
- Ну как? – осведомилась Синеглазка у сторонницы трезвого образа жизни.
- Странно, - удивленным тоном ответила та, - крепко, чуть сладковато… Но вкусно!
- Не стесняйся, сегодня можно. Немножко, - Синеглазка с одобрением смотрела на свою подопечную, - для завязывания разговора.
- Какого разговора? – Ксения сделала еще один маленький глоток.
- Серьезного, - Синеглазка «поддержала» девушку, отметив, что в рюмках осталось совсем немного. – О вас со Стерхом. О том, что будет дальше.
- Мы поженимся, - улыбнулась Ксения, кивнув головой, так, что волосы, свисавшие по бокам головы, хлестнули ее по щекам. – И будем жить здесь. Квартира свободна. Правда, здесь «прописана» моя сестра и ее дочурка, но они сейчас за границей, с ее мужем.
- А… Твои родители? – тихо спросила Синеглазка, и добавила, извиняясь: - Прости, если вопрос не в тему...
- Их нет, - тихо сказала Ксения. – Отец был учителем. Вроде, мирная профессия, и все же, он погиб в «лихие девяностые» от шальной пули, случайно оказавшись на месте «бандитской разборки». А мама… умерла два года назад.
- Тогда сестра и уехала, оставив о себе только «прописку»? – грустно спросила Синеглазка.
- Ну… не совсем так, - Ксения снова улыбнулась. – У нас со Светой хорошие отношения. Я люблю и ее, и Лизу, свою племяшку. Просто у Родиона, ее мужа, был контракт в Канаде. И они решили там «натурализоваться». Поэтому я осталась одна.
- Наедине с Дримлендом… - грустно улыбнулась Фея Крестная. – Понятно. А дальше ты увлеклась, и «долеталась» в сновидческом пространстве до «дримлендского поцелуя».
- Теперь уже реального! – усмехнулась Ксения.
И вдруг девушка сделалась серьезной.
- Я ведь так и не поблагодарила тебя, - тихо произнесла она, – за все, что ты сделала. И для меня, и для Стерха.
- А это так нужно? – усмехнулась Синеглазка. – Я буду рада твоему счастью. Ну, если ты сможешь его удержать. Иначе мне будет грустно и обидно. Да-да!
- А что, с «удержанием» счастья предвидятся проблемы? – Ксения залпом допила остатки рома, и Синеглазка последовала ее примеру. – Я уверена, что Стерх будет со мной. Во всех смыслах, - добавил она, чуть смущенно улыбнувшись.
- Как сказать, - старшая пожала плечами. – Мужчине нужен дом, а не только интим. Хотя интим Мужчины тоже категорически приветствуют.
- Как ты думаешь, я… могу с ним… до свадьбы? – чуть смущенным тоном спросила Ксения. – Извини, но моя жизнь, в некотором смысле, принадлежит тебе. Полагаю, ты вправе решать эти вопросы. На правах Крестной.
- Я и не отказываюсь, - Синеглазка улыбнулась. – И учти, свои права я готова реализовать «по полной». А если будешь упрямиться или саботировать мои добрые советы… Знаешь, у меня найдутся аргументы весьма чувствительного свойства. И поверь, смягчать их применение лично я не буду.
- Догадываюсь! – Ксения притворно вздохнула и улыбнулась. - Ты опять меня пугаешь? Хорошо, смотри, я вся дрожу от страха. Вот, видишь? – Девушка сделала испуганное лицо, а потом снова улыбнулась. – Ты довольна?
- Переигрываешь! - улыбка Феи Крестной была вполне дружелюбной.
- Ты тоже не слишком убедительна, - Ксения взяла Ее за руку, и поцеловала Ее пальцы.
У Синеглазки екнуло сердце, так это было похоже со стороны на Ее собственные жесты в общении с Мужем. Девочка явно «считала» их из Ее собственной памяти. Вот только зачем? Разве только показать, что знает Ее План, и, несмотря на это, ничего не боится?
Между тем, Ксения продолжала весьма серьезным тоном:
– Я хотела бы наговорить тебе кучу красивых слов, о том, что я благодарна тебе, и как я буду счастлива, подчиняясь твоей воле и исполняя твои приказы. Но я читала в твоем Сердце, и я знаю точно, что «володеть» мною тебе в тягость. Давай так. Если ты сочтешь нужным, ты накажешь меня, по своему выбору. Выпорешь, отшлепаешь, заставишь сделать двадцать приседаний и тридцать подскоков на левой ноге, или поставишь в угол, не важно. Если не захочешь этого делать сама, попроси Стерха. Для него любая твоя просьба закон.
- Про подскоки на левой ноге я не подумала. Вообще, это интересный вариант! - Синеглазка «заценила» юмор, и подумала, что девочка куда более адекватна, чем ей показалось в начале.
И для контроля, Она задала вопрос:
- Скажи, а ты можешь «прочитать» то, о чем я хочу тебя настоятельно попросить?
- Попробую, - Ксения сжала ее ладонь и напряженно посмотрела ей в глаза. Потом расслабилась и, улыбнувшись, сказала:
- Ты прочувствовала, что мои «Интернетные писания» реальны, и решила попытаться воплотить их в жизнь. Бред, конечно, но ты увлеклась этой странной идеей. У тебя есть План. По созданию нашей со Стерхом семьи. Правда, одна депрессовая девчонка тебе крепко мешала при его реализации. Дурочка, но что с нее взять. На нее (Ксения подчеркнуто говорила о себе отстраненно, в третьем лице) ты была рассержена, поскольку она своей трусостью чуть все не испортила. Поэтому, та глупая девчонка и схлопотала от тебя несколько оплеух и крепкую порку. И справедливо. А теперь ты хочешь, чтобы все твои старания не пошли прахом, из-за склонности указанной дрянной особы к депрессиям. Короче, ты боишься, что Стерх меня бросит из-за моих дуростей. Поскольку ты меня любишь, да и он тебе весьма симпатичен, так уж получилось, тебе жалко нас обоих.
- Почти точно, - кивнула Синеглазка, - но ты не договорила.
- А смысл? – Ксения пожала плечами. – Неужели ты думаешь, что я откажу тебе?
- Мне не нужна твоя покорность. Мне нужно понимание, - Ее собеседница вздохнула. – Ты поняла, что тебе предстоит боль? И понимаешь ли ты смысл того, что я собираюсь тебе назначить?
- Понимаю, - Ксения ответила без улыбки. – Еженедельные процедуры. Для профилактики. Вначале беседа о моих проблемах. В открытую, без недоговорок и двусмысленностей. Тет-а-тет. Только я и Стерх. Или ты и я. Как вариант, разговор, вроде сегодняшнего, на три-четыре персоны, но строго между своими, теми, кто «в курсе». Потом ремень, или розги, как придется. У Вас ведь с Ним все именно так?
- Немного сложнее, - улыбнулась Синеглазка. – Но в целом все верно. Ты все правильно поняла.
- Ну да, похоже, умеренная порка нравится мужчинам, да и тебе тоже, - усмехнулась Ксения. – Не знаю, дело вкуса, я особого удовольствия не получила. Но эффект есть. И я не буду с тобою спорить, то, что ты мне назначишь, может помочь.
- Считай, что уже назначила, - серьезно сказала Синеглазка. – Но учти, я не часто смогу с тобой работать. Так что тебе придется общаться со Стерхом. А он…
- Стесняется, - закончила ее мысль девушка, - и сейчас твой… Как его…
- «Аврелий», - подсказала с усмешкой Синеглазка, - это Его сетевой «ник».
- Выбрал же себе имечко! – фыркнула Ксения, и продолжила: - Этот «Аврелий» убеждает Стерха в том же. Только с другой стороны. Что это мне полезно, что нет ничего дурного в порции ремня для любимой жены, например, по субботам.
- Примерно так, - Синеглазка кивнула головой, - но Стерх тебя любит, и разговоров моего Мужа, скорее всего, будет недостаточно. Я хотела попросить…
- Я поняла… - Ксения загадочно улыбнулась. – Надеюсь, Стерху все это будет скорее приятно…
…Спустя полчаса различных душевных разговоров, молодая женщина и ее подопечная наконец-таки дождались возвращения молодых людей с пакетами съестного. К их приходу чайник уже почти кипел, так что кофе, которого так ждал пресловутый «Аврелий», был тут же приготовлен самым хулиганским методом. То есть, молотый кофе был заварен крутым кипятком прямо в чашке. После того, как любимый Муж удовлетворил свою тягу к кофеину, Синеглазка отозвала Его в сторону, и перебросилась с ним несколькими фразами. Потом сделала знак рукой Ксении, и та увела своего возлюбленного в отдельную комнату для серьезного разговора…
- Стерх, - тихо произнесла Ксения, когда за ними закрылась дверь, - я тебя люблю. Прости меня! Я вела себя как дура.
С этими словами она встала на колени, разыгрывая согласованную с Феей Крестной сцену официального подчинения пресловутому «мужскому деспотизму». Изящно делая своему возлюбленному те «знаки внимания», которые так льстят мужскому самолюбию, лаская «властные инстинкты».
Покорный взгляд. Поцелуй руки, всего какой-то час тому назад так больно хлеставшей ремнем ее тело. Слова, свидетельствующие об осознании вины, и готовности к исправлению. И та самая просьба. То, о чем ее просила Синеглазка. Чтобы парень растаял и точно согласился.
Смешно, но мужчины на это всегда покупаются.
Впрочем, у Ксении все было искренне. Без тайных мыслей, вроде тех, что приписывает людская молва женщинам, насчет головы и шеи, которая этой самой «мужской» головой вертит.
Но Стерх не поддался.
- Не надо, Ксения, - он не отнял руку, но и не растаял, не «поплыл» от «женских штучек». – Я понял, что тебе тоже объясняли. Что тебя следует пороть, и в этом нет ничего постыдного или дурного. Но ты должна знать правду. Весьма неприятную. Мне было приятно тебя стегать. Я стыжусь этого, но ничего не смогу с этим поделать. И я не хочу, чтобы это стало поводом для твоей боли. Ты можешь согласиться на нее, но для тебя эта боль все равно останется болью, а для меня удовольствием.
- Посмотри на меня, - тихо произнесла Ксения. – Разве я сержусь, обижаюсь, или осуждаю тебя? Тебе приятно? Ну и хорошо. Значит, тебе не так противно будет делать со мною то, что нужно. Я всего лишь прошу тебя раз в неделю наказывать меня. Как захочешь. Но строго. Так нужно.
- Ты и вправду этого хочешь? – спросил Стерх.
- Хочу, - ответила Ксения. – Кроме того, Синеглазка решила, что это пойдет мне на пользу. А Она не ошибается. И учти, я не боюсь. Я тебе доверяю. Просто потому, что ты меня любишь, и никогда не причинишь мне зла.
- Хорошо, - Стерх поднял ее с колен и сам поцеловал ее руки, - Если ты согласна.
- Согласна, - улыбнулась Ксения…
…Вернувшись на кухню, они застали своих старших друзей за приготовлением легкой закуски. Их тоже озадачили кухонными делами и, совместными усилиями всех участников предыдущего действа, было приготовлено что-то вроде позднего обеда, после которого Синеглазка предложила всем выйти на небольшой променад, по Лиговскому проспекту, мимо Площади, и дальше, на Невский.
Предложение было принято, и две пары вышли под свод небес, который в Питере имеет странное свойство все время меняться. То тучи и дождь, то внезапное солнце, то ветер, приносящий влагу с Залива. Странная погода. Даже летом.
Им повезло. Тучи и не думали окроплять дождем город «на болотах Невы». Напротив, пока компания неторопливо прогуливалась по Лиговке, слегка распогодилось, и солнце выглянуло из-за туч, лаская внезапными жаркими лучами тех, кто всерьез полагает, что в конце июля на Севере лето.
Шатания по городу часто сопровождаются «нежданными» посещениями «мест торговли». Не для покупок, просто так, «ни о чем». Вот и обе наши странные парочки заглянули в свежеоткрытый продуктовый магазин. Просто, чтобы поглазеть и развлечься.
Аврелий с интересом взглянул на интерьер и ассортимент торгового заведения, и глубокомысленно изрек:
- Хороший магазин! Очень, очень хороший магазин!
- Ага! – Синеглазка поддержала легендарную «шутку юмора», обратив его внимание на рыбный прилавок. – Вот, кстати, и семга есть. Приличная такая, с головой. И даже на стене ландшафтик имеется!
- Ну да, есть что спасать, в случае чего! – важно изрек ее vis-a-vis.
Стерх, услышав эту фразу, просто заржал, немало шокировав юную продавщицу, которая, в силу «незамутненности рассудка», так и не «заценила» юмор. Через секунду к нему присоединилась Ксения, а потом и сами «юмористы». После чего, все участники веселой компании быстро покинули помещение. Во избежание…
Шагая в этой компании по Невскому, Ксения увидела, как им навстречу неторопливо, прогулочным шагом идет смутно ей знакомый бородатый Персонаж. В эффектной ярко-зеленой бандане, потертом джинсовом костюме, и ковбойских сапогах, выглядывающих из под джинсов «навыпуск». Когда они почти поравнялись с Ним, бородатый Субъект заговорщически ей подмигнул.
Ксения узнала Его, и ответила, с благодарной улыбкой прикрыв на секунду глаза. Бородач чуть улыбнулся ей в ответ. Проходя мимо их компании, Он церемонно поклонился, сопроводив поклон слегка насмешливой улыбкой, адресованной уже не лично, не самой Ксении, а всем им вместе.
Теплая Волна ощущения симпатии, восхищения и признательности за все случившееся, медленно прокатилась внутри Ксении.
- Знакомый? – ревниво произнес Стерх.
Ксения молча кивнула, боясь выплеснуть слезами, то чувство благодарности, которое ее в этот миг переполняло.
- Странный тип… - задумчиво произнес Он, и переглянулся со своей vis-a-vis: - На Крестного похож! Немного…
- Ну да… - Она озадаченно оглянулась вслед неторопливо удаляющемуся Бородачу. – Похож. Очень. Только борода гораздо длиннее. И бандана зеленая.
- А может, это действительно Крестный? – Он качает головой в сомнениях. – Мы-то с тобою к нему все еще никак не выберемся. Живьем и не видели его ни разу. Даже неудобно как-то. Общаемся только по почте и по скайпу. Не дело.
- Не дело, - Она соглашается с ним. – Нужно как-то пересечься с ним в реале. Есть, знаешь ли, о чем переговорить…
Как будто услышав ее слова, бородатый Незнакомец оглянулся, с улыбкой махнул им всем рукой и…
Исчез.
Просто растворился в воздухе.
- Неслабо! – Он «заценил» класс, и добавил немного задумчивым тоном. – А Крестный так сможет?
- Не думаю, - Она отрицательно качает головой.
А потом задумчиво произносит:
- Неужели, Сам?
- Мистика! - тихо произносит Стерх. – И чего только в Питере не увидишь!
- Это точно, - тихо произносит Ксения, обнимает его и говорит:
- Спасибо!
- За что? – Стерх улыбается ей.
- За то, что ты не забыл, - тихо отвечает она, и целует его в губы.
– За то, что искал и нашел, – следует еще один короткий поцелуй.
– За то, что вовремя пришел…
Этот поцелуй она запечатлевает на его губах много дольше.
- И за то, что… - очаровательная девушка Ксения с улыбкой оборачивается к тем, кто сопровождает их в этой странной прогулке. И, вместо слов, которые уже излишни, взяв в руки жесткую ладонь Стерха, нежно целует его пальцы...
- Ну, и как тебе мой План? – Она торжествующе шепчет Ему на ухо.
- Бертье и Шлиффен плачут в ауте! – Он отвечает ей тоже шепотом, но серьезно. – Пригласи тебя «Алоизыч» в начальники генштаба, в «этой Стране» вторым государственным языком был бы немецкий.
- Мы ведь все сделали правильно? – Она явно ждет, вместо шуток, Его одобрения.
- Да! – Он всем видом одобряет то, что сделано ими обоими. И особенно то, что сделано Ею. И с самого начала, и потом.
- А я… - Она чуть стесняется и смотрит на Него виновато. – Я была не слишком… строга с этой бедной девочкой?
- Ну… - Он пожимает плечами и красноречиво барабанит пальцами по своему брючному ремню. - Всегда имеет смысл к разумной Строгости добавить изрядную долю Милосердия. Думаю, со временем Ты научишься.
- Обещаешь? – Ее улыбка весьма многозначительна.
- Обещаю! – Его голос действительно обещает многое. Хотя и самым мягким тоном.
16.
«Ты, кстати, так до сих пор и не объяснил мне, кто такой этот твой загадочный „Аллах“. Я уже столько раз спрашивала!»
«Да я и сам толком не знаю. Просто слово хорошее…»
(C) Макс Фрай. Волонтеры вечности
Питер.
В это же время.
Когда Аврелий, многозначительно кивнув Ей, и, прихватив с собою Стерха, откровенно шокированного всем произошедшим, вышел из зала, Синеглазка начала действовать.
Ситуация была предельно ясна. Ее Муж займется приведением в чувство парня, которому тоже нужно все разъяснить, а девушка остается на Ее попечении.
Все правильно. Как говорится, «Все идет по Плану».
Ревет, дуреха…
Ой, блин… А мне-то тебя как жалко, девочка ты разнесчастная, виртуально-сновидческая! Уж я-то знаю, чего ты натерпелась! Увы, это только начало Работы…
А что делать, иначе уже не получится! Слишком уж все запущено...
И никакой вялый "психоаналитик", из числа тупых фрейдистов, этой проблемы не решит. А подпускать к тебе местных "клинических психиатров", после того, как путем интриг и, откровенно говоря, в силу редкой удачи, удалось «извлечь» из психушки твоего кавалера, и вовсе не хочется.
Остается работать так, как видится по ситуации, самостоятельно, грубо, и точно. Не только Лаской и Пониманием, но также Силой и Болью. Через «не могу». Почти по десантному.
Какой там девиз у «десантуры», «Никто, кроме нас»?
Очень точно сказано.
Кстати, значительную часть Работы придется взять на себя именно «деЕсанту». Вот уж действительно, никто, кроме него, это сделать не сможет. Каждую неделю в Питер не наездишься…
Работаем.
По-прежнему стоя на коленях, отпустить прижатые плечи рыдающей девчонки. Позволить ей чуть-чуть приподняться. Дать ей немного перевести дыхание. Погладить ее лицо. Нежно-нежно, обеими руками, стирая слезы, переходя на шею и плечи. Аккуратно, ласково, почти без нажима. Не ладонями, пальчиками, даже кончиками пальцев. Еще и еще раз. Успокаиваем и подчиняем. Одновременно. Увы, без подчинения теперь никак. Не получилось по телефону, дистанционно, значит, работаем в «полный контакт».
Господи! Да это же просто… Бедный, истосковавшийся по ласке ребенок, даром, что уже «за двадцать»!
Мечтает о том, кто возьмет ее «под крыло», защитит и научит.
Глаза… Темные глазоньки наши, полные слез. Сейчас опять разревется…
Ну, точно. Снова рыдает. Но уже чуть-чуть по-другому.
Ты чувствуешь, как девочка-сновидица, «Мастер Осознанных Сновидений» тянется к тебе. Красивой, Сильной и… Реальной! Хочет утешения и… Прощения.
- Прости… - девочка переросток действительно шепчет тебе одними губами эти слова… И касается этими губами твоих пальцев.
- Я прощаю тебя! – чуть нагнувшись к ней, тихо шепчет Утешающая. – Прощаю все твои глупости, которые, откровенно говоря, не более чем забавное ребячество. Кроме «игр с веревкой»…
Женщина целует этого большого ребенка в заплаканную щечку. Внимательно смотрит ей в глаза, и с нежным сочувствием снова гладит Ксению по лицу и шее.
Девочка, чуть успокоившись, смотрит на нее снизу вверх.
Она ожидает Слова.
А что же ей сказать? Такого мудрого и многозначительного. Чтобы прониклась и, как это говорят, «перевоспиталась».
Господи, ну как ей объяснить, что нельзя играть в такие «игры»?!
С другой стороны, а что ей, так и не повзрослевшей девчонке, пробившей силой своей фантазии брешь в барьерах между «этим» Миром и «тем», было делать? «Здесь» она чужая. Вот и искала счастья «там». Нашла, на свою голову. А потом потеряла. И чуть с ума не сошла от отчаяния. Вот и решила «уйти». Авось удастся «свидеться за Гранью». Ругать ее за это? За то, что хотела порвать с тоской, одиночеством и хронической «нелюбовью»?
А сама бы Ты как поступила? Если бы Он тогда, год назад, «ушел» в том направлении? Поддался на уговоры и не вернулся?
- Да… да… - странная, так и не повзрослевшая девочка Ксения смотрит на нее с восторгом и обожанием. - Все так… Только Ты и Стерх, вы одни меня понимаете! И может быть… этот, ну, которого я… «лазурным» обозвала! Так стыдно…
- Он не сердится! – с легкой усмешкой произносит ее, визуально чуть более взрослая, собеседница. – Тем более, что за эти глупые слова тебе уже крепко всыпали. А, кстати, разве я что-то сказала?
- Ты громко думала! – девочка отвечает ей с каким-то неуместным восторгом. – Я слышала твои мысли!
Ее собеседница качает головой. Конечно, бывает, но…
- Прости, я теперь знаю, что ты не человек, - тихо говорит эта странная девочка, и добавляет еще тише:
- Ты Фея. Фея Крестная. А я твоя Золушка. Правда, я еще не крещеная. Но ведь ты меня окрестишь, правда?
- Окрещу, - со вздохом произносишь Ты, - куда же я денусь…
Все. Приехали. Приручила, на свою голову.
А куда деваться? Зря, что ли, из петли вытащила?
Теперь остается приподнять, к себе, вверх. Пристроиться рядом с нею. Прижать, так, чтобы заплаканная щека прижалась к твоей щеке… Пусть снова ревет, пусть обнимает тебя.
Главное, самой не разреветься в голос. Пара слезинок не в счет…
Ну вот. Немного строгости, немного ласки, естественно, в определенный момент, так, чтобы все это приложилось к чувству вины, или иным эмоциональным переживаниям...
Много ли слов сказано, много ли времени прошло, а эта девочка уже твоя. Исполнит любой твой приказ. Ввяжется в любую авантюру. Примет черное за белое. Или серо-буро-малиновое…
Если Ты так скажешь.
Приятно? Быть Сильной, Старшей, и, как это говорится у Тематиков, к которым ты так близка… Верхней?
Приятно…
И стыдно...
Надо же, какие аллюзии! Золушка и Фея Крестная.
Фея Синеглазка…
Расскажи мне сказку
Про Фею Синеглазку…
Смешно…
Но неужели?
Все повторяется.
Пусть чуть-чуть иначе, но до боли, до оторопи похоже.
Это было почти год назад…
Ты ведь тогда была готова молиться на вашего Крестного, точно так же, как эта одинокая девочка готова молиться на тебя. На Крестного, который привел вас в этот Мир. Сделал Мужем и Женой. Самостоятельными. Сильными. Свободными. Настолько, насколько это вообще возможно в этом странном и, откровенно говоря, страшном Мире.
Не зря, ой, не зря он до сих пор уклоняется от встречи с Вами. Давно уже мог «нагрянуть с визитом».
Но…
Отшучивается, что мол, «не хочет докучать». И теперь ясно, почему.
Он хочет, чтобы вы с тем парнем, который взял себе смешной сетевой ник «Аврелий», действительно были самостоятельны. Были сильны и независимы. Он уже сделал вас такими. Чтобы вы помогали людям. И чувствовали в нем просто старшего товарища, а не Господина и Повелителя, каждое слово, нет, Слово которого есть Закон.
Для него такое восторженно-холопское отношение как нож по сердцу.
Ведь для Крестного нет Правил.
Кроме одного.
Того, которое он дал Вам еще тогда, когда впервые связался с Вами по Сети. Того Правила, которое он сформулировал как краткую выжимку, девиз его странной жизни в «одеждах кожаных». Не приказывая, даже не призывая следовать его путем, просто объясняя, в чем состоит суть его Работы в «этой Стране».
Защищать Жизнь и Любовь, Честь и Достоинство Людей.
Везде и при любых обстоятельствах.
И никогда не посягать на их Свободу.
Аминь.
Его Кредо.
Вы приняли для себя это Правило. Без Клятв, без всех этих торжественных ритуальных пошлостей. Приняли Сердцем. Так получилось.
И только теперь до тебя начинает доходить весь его смысл.
Ты, и тот, кто в Сети зовется Аврелием, надели «одежды кожаные» по своей воле. А, значит, «вошли» в число тех, кого Крестный защищает. Даже от него самого.
Особенно от него. Ибо не подчиниться ему для вас обоих…
Немыслимо.
А для него немыслимо «володеть» вами.
Как-то так.
И для тебя это Урок.
Который ты только сейчас поняла и оценила.
Труднее всего не превратить Любовь в Рабство. Особенно, когда тебе уже готовы подчинится. От чистого сердца. Добровольно. Безо всякого принуждения, и даже желания с твоей стороны.
Вот перед тобою девочка, которая будет счастлива, исполнив любой твой каприз. Считая, что этим тебя лишь чуть-чуть отблагодарит.
И дорогого стоит осознание того факта, что ее благодарность это зависимость от тебя. И это стыдно. Для тебя, не для нее.
И ведь обижать нельзя. Для несчастной девчонки Ты сейчас Свет в окошке.
К счастью, не ты одна.
Есть еще и Стерх.
И это Шанс.
Перевести ее покорность в благое русло, самой при этом остаться чуть-чуть в стороне.
Так поступил и Крестный.
Когда отдал тебя в руки тому странному субъекту, которому так нравится маска зануды-интеллектуала. Тому, что сейчас «выгуливает» бывшего «дЕсанта», попутно разъясняя ему тонкости отношений при реализации пресловутого «господства и подчинения». И, естественно, делясь своим практическим опытом.
Ну что же, парня в ближайшее время ждет множество интересных открытий. Как-то все уляжется в его «свежепочиненной» голове?
Ксения понемногу успокаивается. Ты отпускаешь эту удивительную девушку, с психикой «недолюбленного» подростка. Она странно смотрит на тебя. То ли с удивлением, то ли с восхищением.
- Ты опять что-то услышала? – «Фея Крестная» намекает на ее внезапно «пробудившиеся» сенситивные способности.
- Немного, - отвечает способная (действительно способная, кто бы мог подумать!) девушка. И, смущенно добавляет:
- Ты не хочешь меня унижать. Тем, что приказываешь. Не хочешь «володеть» мною. Оказывается, ты так забавно думаешь!
- Это ты у меня не из той папки мысли прочитала! – «Фея Крестная» краснеет. – Я просто хочу, чтобы вы, со Стерхом, были счастливы. Чтобы ты любила его, а не меня.
- Я его и так люблю! – удивленно произносит девушка. – А Ты… Я тебя люблю по-другому. Ты просто хорошая! Пусть и не человек… Как и тот, который... считал… Ну, когда меня пороли…
- Что, это так-таки сразу и видно? – Она удивлена.
- Мне видно, - серьезно произносит ее vis-a-vis. - Теперь видно. Ты… Ты взяла на себя мою боль… Я это почувствовала. И теперь я все ощущаю иначе. Особенно тебя. Ты какая-то… Свежая. И твой... тоже… Вы другие, не такие как люди. Но я никому не скажу. Даже Стерху. Если это важно…
- Стерх в курсе, - Она улыбается.
- Ну конечно! – Ксения смеется. – Кто же еще мог его найти и вернуть ему память! Только вы…
Фея Синеглазка целует ее, и, поднявшись, вынимает из кармана джинсовой куртки небольшую коробочку. Открывает ее и, встав на колени перед Ксенией, снова укладывает ее на тахте, и начинает смазывать ее нахлестанный зад. Девушка притворно ойкает, но «Фея Крестная» с улыбкой продолжает свое целительство…
…А в это время двое молодых людей неторопливо прогуливались кругами, медленно, концентрически продвигаясь в сторону одного из магазинов. И парень в водолазке выслушивал от своего собеседника, который визуально чуть-чуть старше его самого, некоторые подробности сущностных моментов жизни семьи Аврелия и Синеглазки, в увязке с принципиальными возможностями их использования в жизни той семьи, которая зарождалась сегодня. И нужно откровенно сказать, что Стерха несколько шокировал тот факт, что наказания, подобные тому, которому он только что подверг свою возлюбленную, вполне привычны той, кого Ксения называет Синеглазкой. И что эти наказания Аврелий осуществляет над нею, как законной Женой, с полного Ее согласия. Такова уж специфика их совместной жизни.
- Поэтому, Она сама (Аврелий красноречиво подчеркнул это слово) предложила наказывать Ксению именно так. Поверь, Она вполне себе понимает, что допустимо, а что нет для семейных отношений. И я уверен, Ксения без вопросов примет то, что тебе придется (Аврелий снова выделил слово весомой интонацией) с ней делать.
- В смысле? – Стерх озадаченно посмотрел на собеседника. – Мне еще раз придется ее пороть?
- Нет, - ответил его неумолимый наставник, - тебе еще не раз придется ее пороть. И учти, тебе порой придется делать это столь же строго, как и сегодня.
- За что? – Стерх недоумевал. – Ну ладно, я понимаю, за сегодняшнюю глупость, по большому счету, наказать ее имело смысл. Но что Ксения еще натворила такого, что заслуживает такой боли?
- Тебе нужна разумная жена? – с любопытством спрашивает его Аврелий. – Жена, которая не будет впадать в истерику, и срываться в депрессию по поводу и без повода?
- Конечно! – Стерх утвердительно кивает головой, и тут же замечает. – Но ведь Ксения просто… Ну, достало ее все! Она меня ждала. Я к ней вернулся. Все изменится!
- Естественно! – соглашается с ним его чуть более взрослый собеседник. – Но доживете ли вы вместе до этого счастливого дня? Или разбежитесь, не в силах вынести один другого?
- Нет! – уверенно произносит Стерх. – Никуда мы уже не разбежимся!
- Ой ли? – слегка ехидничает Аврелий. – Ты знаешь, сколько проблем у молодых семей? От тупого отсутствия денег в кармане до психозов по поводу того, кто выложил носки в неположенном месте, или неправильно завинтил тюбик зубной пасты! Неужели ты думаешь, что депрессия у Ксении исчезнет сама собой?
- А разве ремнем ее выгонишь? – Стерх качает головой.
- Одним ремнем, конечно, нет, - соглашается его собеседник. - Скажу больше. Тупо драть ее за каждую мелочь, это стопроцентный способ снова загнать ее в петлю. Но в комплексной терапии, к сожалению, без ремня обойтись не получится. Ласку и внимание законной супруге, конечно, никто не отменял, но раз в неделю уж будь любезен «поучить» свою благоверную. Это даже не совет. Это настоятельное требование. К тебе (это указательное местоимение тоже было интонационно подчеркнуто).
- Чье? – Стерх настороженно посмотрел на него.
- Ее, - произнес Аврелий, имея ввиду Синеглазку, и добавил. – И мое тоже.
- А Она… - Стерх смутился. – Неужели получает…
- Да, – его собеседник утвердительно кивает головой, - каждую неделю. И порой весьма крепко. И считает это правильным. Хотя поверь, таких депрессий, как у Ксении, я за ней не припоминаю.
- Я так не смогу, - честно признается Стерх.
- Почему это? – Аврелий удивлен. – Сегодня у тебя получилось весьма неплохо. Особенно для первого раза. В чем проблема?
- Мне… - Стерх в начале замялся, а потом тихо произнес. – Мне стыдно.
Аврелий вопросительно посмотрел на молодого человека, молчаливо требуя пояснений.
- Мне было приятно ее хлестать. В начале, - наконец, признался молодой человек.
- Это нормально, - Аврелий произнес это безо всякой улыбки и «шуток юмора». – Власть над женским телом возбуждает. Не ты первый, кто это почувствовал.
- Зато потом… Когда она стала кричать и плакать… - Стерх покачал головой. – Противно стало. Она ревет, а я стегаю «на автомате». Как палач какой-то. Нельзя так. Руки отбивать надо за такое.
- И это нормально, - собеседник с «семейным стажем» сочувственно хлопнул его по плечу. – Поверь, если ты любишь женщину, которую наказываешь, иначе и быть не может. У нас почти всегда так. Поначалу все красиво и приятно. Возбуждает. Особенно, когда Она стонет после первых ударов, и чуть ближе к середине. А вот ближе к концу уже все по-другому. Ей уже очень больно, а мне нельзя смягчать ударов.
- Почему? – Стерх смотрит на собеседника чуть ли не с возмущением.
- Ты считаешь, что сечь Ее это почти святотатство, - усмехается Аврелий. - Ты именно так подумал.
- Откуда ты знаешь? – Стерх удивлен и смущен. – Ты что, и мысли читаешь?
- Иногда получается, - его собеседник улыбается, - хотя у тебя все на лице написано, без каких-либо «тайных знаков», – и Аврелий вернулся к тонкостям ИХ семейного общения. – Так вот, когда-то Она сама потребовала, чтобы я ее ни в коем случае не жалел, даже в самом конце наказания, когда Она уже кричит в голос. Поверь, это бьет по нервам. Я ведь ее очень люблю. И в конце всегда хочется стегать ее чисто для вида. Но нельзя.
- Почему нельзя? – Стерх не может понять смысла «жестоких игр» этих вроде бы взрослых людей.
- Она сама не позволит, - Аврелий серьезен. – Для Нее наказание должно оставаться наказанием. Сильная боль, до слез, до крика. Иногда, даже боль на грани нестерпимого. И для Нее важно знать, что я не поддамся на Ее слезы. Что Она получит все, что я, а чаще, мы вместе Ей определили. Не поддаваться на Ее страдания, это, по сути, часть моих обязанностей. Поверь, это не так уж и просто.
- А я думал… - Стерх покачал головой.
- Нет, бывает так, что я стегаю ее чисто символически, а Она лишь делает вид, что ей больно, - Аврелий слегка отстраненно улыбается, явно вспоминая какой-то приятный эпизод на эту Тему. – Но тогда это просто чувственная игра. Это другое. Перед наказанием мы подробно обсуждаем все, что случилось, в чем причина, как исправить то, что возможно. Ну и все тонкости предстоящего. Впрочем, мне частенько приходится убеждать Ее в том, что она не столь уж и виновата, как себе вообразила. А она спорит и требует всыпать Ей «по первое число». Конечно, терпеть розги предстоит Ей, но ведь выслушивать Ее вопли все равно приходится мне!
- Розги? – Стерх снова удивлен, и осторожно, тактично спрашивает:
- А это… не слишком больно? Ведь Она…
- Она такая прекрасная, что не заслуживает страданий, - договаривает за него, снова «читая мысли» молодого собеседника, Аврелий. – Я тоже Ей всегда так говорю. А Она, как назло, всегда выбирает то, что побольнее. Поэтому, ремень у нас дома, откровенно говоря, не в ходу. Впрочем, есть и такой, особый ремень, который весьма болезненно хлещет. Хотя… Это все не принципиально. У вас с Ксенией все равно, все будет несколько иначе. Не факт, что она сразу согласится. Возможно, тебе придется проявить твердость, и настаивать на телесных наказаниях.
- Силой принуждать? – Стерх помрачнел и покачал головой. – Нет. Не смогу я так.
- Ну почему же сразу силой? – его собеседник усмехнулся. – Напротив, явно Силу, как раз, применять не нужно. Пусть лучше Ксения сама попросит о наказании. Сама же и должна лечь. А силком укладывать ее даже и не думай! И вообще, хлещи ее крепко, а слова говори мягкие. Не кричи, и не издевайся над ней. Естественно, никаких бранных слов. И не вздумай насмехаться над какой-нибудь ее неловкостью. Знаешь, всякое бывает. При любом раскладе обходись без грубостей. Твоя Сила должна быть мягкой и доброжелательной. Но бесспорной.
Стерх вздохнул:
- Все равно стыдно. Она такая хрупкая, а я ее…
- Очень хорошо, что стыдно, - Аврелий утвердительно качнул головой. – Значит, ты ее действительно любишь. И был с ней строг. Так нужно. Если бы в начале наказания ты не испытал вожделения к ней, я бы решил, что с чувственной составляющей у вас с Ксенией что-то не так. А если бы в конце ты не испытал стыд от собственной жестокости, на самом деле кажущейся, не так уж сильно ты ее отхлестал, то… Знаешь, я бы первый воспротивился твоему участию в Работе по ее воспитанию. И вообще предложил бы тебе поискать другую подругу, несмотря на всю вашу «любовь-морковь». Но ты молодец. Все сделал правильно.
- А дальше… - Стерха все еще «терзали смутные сомнения».
- Дальше будет легче, - ответил со знанием дела Аврелий. – Ты научишься строгости. Знаешь, она всю дорогу «дрейфует» туда-сюда, где-то между снисходительностью и жестокостью. И каждый раз приходится отмерять ее меру заново. На свой страх и риск. Всегда боясь ошибиться. Что делать, любовь это всегда ответственность. За того, кого любишь. И в плане строгости тоже.
- Я боюсь оказаться жестоким с нею, - Стерх говорит серьезно. – Ты знаешь, у нас снисходительность была не в ходу. Жестокость мне куда ближе.
- Это после того, как тебя полгода «прессовали» в психушке? – невесело усмехнулся его собеседник. – Полноте, товарищ старший сержант, ты уже совсем не тот. Ты знаешь, что такое жестокость на собственной шкуре. И уж если ты боишься быть жестоким, значит, ты никогда не будешь жесток по-настоящему. Изверги, знаешь ли, своей жестокости не боятся, и причинять окружающим боль не стесняются. А в спорных ситуациях всегда помни, что Милосердие превыше всего. Даже превыше Строгости. И не спрашивай, как отличить необходимость в Милосердии от «всепрощенчества». Возникнет расклад, когда будет Выбор, сам все поймешь. Как-то так…
…Закончив «симптоматическое лечение» своей подопечной, Фея Крестная с улыбкой шлепнула свою Золушку по свежевыпоротой и свежесмазанной попе. Та снова забавно ойкнула.
- Одевайся! – распорядилась Синеглазка. Девушка послушно натянула на выпоротый зад трусики и встала около тахты, поправив домашнее платье. И стала совсем похожа на хрупкую девочку-подростка, со своей стрижкой «карэ», тонкой фигуркой, и чуть угловатыми манерами. И озорной улыбкой, напрашивающейся на внимание собеседницы. Пусть и в форме кожаного ремешка. Кстати о ремешке.
- Ремень прибери, - старшая собеседница указала на брошенное Стерхом орудие наказания, - Вам он еще пригодится.
Ксения, не говоря ни слова, подняла ремень и убрала его в шкаф.
- Ну как? – спросила свою подопечную Синеглазка.
- Порядок! – улыбнулась та. - Уже почти не больно, - и хлопнула себя через платье по попе, после чего поморщилась и уточнила:
- Если не трогать…
- Присесть-то сможешь? – со странной смесью одобрения и сочувствия спросила ее Фея Крестная.
- Смогу, - заверила ее Ксения.
Синеглазка поманила ее на кухню. Девушка проследовала за ней.
Синеглазка неодобрительно поглядела на невымытую ребятами посуду (вечно эти мужики дамам работу оставляют!), молча взяла ее со стола, и, ополоснув, поставила в буфет. Потом жестом указала девушке на необходимость присесть за стол, где стояли две оставшиеся рюмки, наполненные чем-то ароматным и явно не слишком безалкогольным. Ксения аккуратно присела, правда, слегка поморщившись. Синеглазка присоединилась к ней, и придвинула своей собеседнице одну из рюмок.
- Я не пью, - заупрямилась девушка.
- Очень хорошо, - одобрила старшая, - это правильно. Но сегодня нужно. Прими за лекарство.
Ксения подняла рюмку и принюхалась.
- Что это, коньяк? – спросила она с удивлением.
- Да нет, ром, - усмехнулась Синеглазка, - темный ром. Напиток пиратов и…
- Выпоротых девочек, - закончила ее фразу Ксения, к которой, похоже, вернулось чувство юмора.
Синеглазка с улыбкой коснулась ее рюмки краешком своей.
- За твое здоровье! – ее улыбка получилась в высшей степени многозначительной. – Душевное и телесное!
- Сказала бы сразу: «За пользу телесных наказаний!» - Ксения уже начала «юморить».
- Смотрите-ка, шутить стала! - Синеглазка оценила это как хороший признак, преодоление стресса. – Значит и вправду пошло на пользу.
С этими словами она сделала маленький глоток. Ксения тоже чуть глотнула, последовав примеру своей старшей.
- Ну как? – осведомилась Синеглазка у сторонницы трезвого образа жизни.
- Странно, - удивленным тоном ответила та, - крепко, чуть сладковато… Но вкусно!
- Не стесняйся, сегодня можно. Немножко, - Синеглазка с одобрением смотрела на свою подопечную, - для завязывания разговора.
- Какого разговора? – Ксения сделала еще один маленький глоток.
- Серьезного, - Синеглазка «поддержала» девушку, отметив, что в рюмках осталось совсем немного. – О вас со Стерхом. О том, что будет дальше.
- Мы поженимся, - улыбнулась Ксения, кивнув головой, так, что волосы, свисавшие по бокам головы, хлестнули ее по щекам. – И будем жить здесь. Квартира свободна. Правда, здесь «прописана» моя сестра и ее дочурка, но они сейчас за границей, с ее мужем.
- А… Твои родители? – тихо спросила Синеглазка, и добавила, извиняясь: - Прости, если вопрос не в тему...
- Их нет, - тихо сказала Ксения. – Отец был учителем. Вроде, мирная профессия, и все же, он погиб в «лихие девяностые» от шальной пули, случайно оказавшись на месте «бандитской разборки». А мама… умерла два года назад.
- Тогда сестра и уехала, оставив о себе только «прописку»? – грустно спросила Синеглазка.
- Ну… не совсем так, - Ксения снова улыбнулась. – У нас со Светой хорошие отношения. Я люблю и ее, и Лизу, свою племяшку. Просто у Родиона, ее мужа, был контракт в Канаде. И они решили там «натурализоваться». Поэтому я осталась одна.
- Наедине с Дримлендом… - грустно улыбнулась Фея Крестная. – Понятно. А дальше ты увлеклась, и «долеталась» в сновидческом пространстве до «дримлендского поцелуя».
- Теперь уже реального! – усмехнулась Ксения.
И вдруг девушка сделалась серьезной.
- Я ведь так и не поблагодарила тебя, - тихо произнесла она, – за все, что ты сделала. И для меня, и для Стерха.
- А это так нужно? – усмехнулась Синеглазка. – Я буду рада твоему счастью. Ну, если ты сможешь его удержать. Иначе мне будет грустно и обидно. Да-да!
- А что, с «удержанием» счастья предвидятся проблемы? – Ксения залпом допила остатки рома, и Синеглазка последовала ее примеру. – Я уверена, что Стерх будет со мной. Во всех смыслах, - добавил она, чуть смущенно улыбнувшись.
- Как сказать, - старшая пожала плечами. – Мужчине нужен дом, а не только интим. Хотя интим Мужчины тоже категорически приветствуют.
- Как ты думаешь, я… могу с ним… до свадьбы? – чуть смущенным тоном спросила Ксения. – Извини, но моя жизнь, в некотором смысле, принадлежит тебе. Полагаю, ты вправе решать эти вопросы. На правах Крестной.
- Я и не отказываюсь, - Синеглазка улыбнулась. – И учти, свои права я готова реализовать «по полной». А если будешь упрямиться или саботировать мои добрые советы… Знаешь, у меня найдутся аргументы весьма чувствительного свойства. И поверь, смягчать их применение лично я не буду.
- Догадываюсь! – Ксения притворно вздохнула и улыбнулась. - Ты опять меня пугаешь? Хорошо, смотри, я вся дрожу от страха. Вот, видишь? – Девушка сделала испуганное лицо, а потом снова улыбнулась. – Ты довольна?
- Переигрываешь! - улыбка Феи Крестной была вполне дружелюбной.
- Ты тоже не слишком убедительна, - Ксения взяла Ее за руку, и поцеловала Ее пальцы.
У Синеглазки екнуло сердце, так это было похоже со стороны на Ее собственные жесты в общении с Мужем. Девочка явно «считала» их из Ее собственной памяти. Вот только зачем? Разве только показать, что знает Ее План, и, несмотря на это, ничего не боится?
Между тем, Ксения продолжала весьма серьезным тоном:
– Я хотела бы наговорить тебе кучу красивых слов, о том, что я благодарна тебе, и как я буду счастлива, подчиняясь твоей воле и исполняя твои приказы. Но я читала в твоем Сердце, и я знаю точно, что «володеть» мною тебе в тягость. Давай так. Если ты сочтешь нужным, ты накажешь меня, по своему выбору. Выпорешь, отшлепаешь, заставишь сделать двадцать приседаний и тридцать подскоков на левой ноге, или поставишь в угол, не важно. Если не захочешь этого делать сама, попроси Стерха. Для него любая твоя просьба закон.
- Про подскоки на левой ноге я не подумала. Вообще, это интересный вариант! - Синеглазка «заценила» юмор, и подумала, что девочка куда более адекватна, чем ей показалось в начале.
И для контроля, Она задала вопрос:
- Скажи, а ты можешь «прочитать» то, о чем я хочу тебя настоятельно попросить?
- Попробую, - Ксения сжала ее ладонь и напряженно посмотрела ей в глаза. Потом расслабилась и, улыбнувшись, сказала:
- Ты прочувствовала, что мои «Интернетные писания» реальны, и решила попытаться воплотить их в жизнь. Бред, конечно, но ты увлеклась этой странной идеей. У тебя есть План. По созданию нашей со Стерхом семьи. Правда, одна депрессовая девчонка тебе крепко мешала при его реализации. Дурочка, но что с нее взять. На нее (Ксения подчеркнуто говорила о себе отстраненно, в третьем лице) ты была рассержена, поскольку она своей трусостью чуть все не испортила. Поэтому, та глупая девчонка и схлопотала от тебя несколько оплеух и крепкую порку. И справедливо. А теперь ты хочешь, чтобы все твои старания не пошли прахом, из-за склонности указанной дрянной особы к депрессиям. Короче, ты боишься, что Стерх меня бросит из-за моих дуростей. Поскольку ты меня любишь, да и он тебе весьма симпатичен, так уж получилось, тебе жалко нас обоих.
- Почти точно, - кивнула Синеглазка, - но ты не договорила.
- А смысл? – Ксения пожала плечами. – Неужели ты думаешь, что я откажу тебе?
- Мне не нужна твоя покорность. Мне нужно понимание, - Ее собеседница вздохнула. – Ты поняла, что тебе предстоит боль? И понимаешь ли ты смысл того, что я собираюсь тебе назначить?
- Понимаю, - Ксения ответила без улыбки. – Еженедельные процедуры. Для профилактики. Вначале беседа о моих проблемах. В открытую, без недоговорок и двусмысленностей. Тет-а-тет. Только я и Стерх. Или ты и я. Как вариант, разговор, вроде сегодняшнего, на три-четыре персоны, но строго между своими, теми, кто «в курсе». Потом ремень, или розги, как придется. У Вас ведь с Ним все именно так?
- Немного сложнее, - улыбнулась Синеглазка. – Но в целом все верно. Ты все правильно поняла.
- Ну да, похоже, умеренная порка нравится мужчинам, да и тебе тоже, - усмехнулась Ксения. – Не знаю, дело вкуса, я особого удовольствия не получила. Но эффект есть. И я не буду с тобою спорить, то, что ты мне назначишь, может помочь.
- Считай, что уже назначила, - серьезно сказала Синеглазка. – Но учти, я не часто смогу с тобой работать. Так что тебе придется общаться со Стерхом. А он…
- Стесняется, - закончила ее мысль девушка, - и сейчас твой… Как его…
- «Аврелий», - подсказала с усмешкой Синеглазка, - это Его сетевой «ник».
- Выбрал же себе имечко! – фыркнула Ксения, и продолжила: - Этот «Аврелий» убеждает Стерха в том же. Только с другой стороны. Что это мне полезно, что нет ничего дурного в порции ремня для любимой жены, например, по субботам.
- Примерно так, - Синеглазка кивнула головой, - но Стерх тебя любит, и разговоров моего Мужа, скорее всего, будет недостаточно. Я хотела попросить…
- Я поняла… - Ксения загадочно улыбнулась. – Надеюсь, Стерху все это будет скорее приятно…
…Спустя полчаса различных душевных разговоров, молодая женщина и ее подопечная наконец-таки дождались возвращения молодых людей с пакетами съестного. К их приходу чайник уже почти кипел, так что кофе, которого так ждал пресловутый «Аврелий», был тут же приготовлен самым хулиганским методом. То есть, молотый кофе был заварен крутым кипятком прямо в чашке. После того, как любимый Муж удовлетворил свою тягу к кофеину, Синеглазка отозвала Его в сторону, и перебросилась с ним несколькими фразами. Потом сделала знак рукой Ксении, и та увела своего возлюбленного в отдельную комнату для серьезного разговора…
- Стерх, - тихо произнесла Ксения, когда за ними закрылась дверь, - я тебя люблю. Прости меня! Я вела себя как дура.
С этими словами она встала на колени, разыгрывая согласованную с Феей Крестной сцену официального подчинения пресловутому «мужскому деспотизму». Изящно делая своему возлюбленному те «знаки внимания», которые так льстят мужскому самолюбию, лаская «властные инстинкты».
Покорный взгляд. Поцелуй руки, всего какой-то час тому назад так больно хлеставшей ремнем ее тело. Слова, свидетельствующие об осознании вины, и готовности к исправлению. И та самая просьба. То, о чем ее просила Синеглазка. Чтобы парень растаял и точно согласился.
Смешно, но мужчины на это всегда покупаются.
Впрочем, у Ксении все было искренне. Без тайных мыслей, вроде тех, что приписывает людская молва женщинам, насчет головы и шеи, которая этой самой «мужской» головой вертит.
Но Стерх не поддался.
- Не надо, Ксения, - он не отнял руку, но и не растаял, не «поплыл» от «женских штучек». – Я понял, что тебе тоже объясняли. Что тебя следует пороть, и в этом нет ничего постыдного или дурного. Но ты должна знать правду. Весьма неприятную. Мне было приятно тебя стегать. Я стыжусь этого, но ничего не смогу с этим поделать. И я не хочу, чтобы это стало поводом для твоей боли. Ты можешь согласиться на нее, но для тебя эта боль все равно останется болью, а для меня удовольствием.
- Посмотри на меня, - тихо произнесла Ксения. – Разве я сержусь, обижаюсь, или осуждаю тебя? Тебе приятно? Ну и хорошо. Значит, тебе не так противно будет делать со мною то, что нужно. Я всего лишь прошу тебя раз в неделю наказывать меня. Как захочешь. Но строго. Так нужно.
- Ты и вправду этого хочешь? – спросил Стерх.
- Хочу, - ответила Ксения. – Кроме того, Синеглазка решила, что это пойдет мне на пользу. А Она не ошибается. И учти, я не боюсь. Я тебе доверяю. Просто потому, что ты меня любишь, и никогда не причинишь мне зла.
- Хорошо, - Стерх поднял ее с колен и сам поцеловал ее руки, - Если ты согласна.
- Согласна, - улыбнулась Ксения…
…Вернувшись на кухню, они застали своих старших друзей за приготовлением легкой закуски. Их тоже озадачили кухонными делами и, совместными усилиями всех участников предыдущего действа, было приготовлено что-то вроде позднего обеда, после которого Синеглазка предложила всем выйти на небольшой променад, по Лиговскому проспекту, мимо Площади, и дальше, на Невский.
Предложение было принято, и две пары вышли под свод небес, который в Питере имеет странное свойство все время меняться. То тучи и дождь, то внезапное солнце, то ветер, приносящий влагу с Залива. Странная погода. Даже летом.
Им повезло. Тучи и не думали окроплять дождем город «на болотах Невы». Напротив, пока компания неторопливо прогуливалась по Лиговке, слегка распогодилось, и солнце выглянуло из-за туч, лаская внезапными жаркими лучами тех, кто всерьез полагает, что в конце июля на Севере лето.
Шатания по городу часто сопровождаются «нежданными» посещениями «мест торговли». Не для покупок, просто так, «ни о чем». Вот и обе наши странные парочки заглянули в свежеоткрытый продуктовый магазин. Просто, чтобы поглазеть и развлечься.
Аврелий с интересом взглянул на интерьер и ассортимент торгового заведения, и глубокомысленно изрек:
- Хороший магазин! Очень, очень хороший магазин!
- Ага! – Синеглазка поддержала легендарную «шутку юмора», обратив его внимание на рыбный прилавок. – Вот, кстати, и семга есть. Приличная такая, с головой. И даже на стене ландшафтик имеется!
- Ну да, есть что спасать, в случае чего! – важно изрек ее vis-a-vis.
Стерх, услышав эту фразу, просто заржал, немало шокировав юную продавщицу, которая, в силу «незамутненности рассудка», так и не «заценила» юмор. Через секунду к нему присоединилась Ксения, а потом и сами «юмористы». После чего, все участники веселой компании быстро покинули помещение. Во избежание…
Шагая в этой компании по Невскому, Ксения увидела, как им навстречу неторопливо, прогулочным шагом идет смутно ей знакомый бородатый Персонаж. В эффектной ярко-зеленой бандане, потертом джинсовом костюме, и ковбойских сапогах, выглядывающих из под джинсов «навыпуск». Когда они почти поравнялись с Ним, бородатый Субъект заговорщически ей подмигнул.
Ксения узнала Его, и ответила, с благодарной улыбкой прикрыв на секунду глаза. Бородач чуть улыбнулся ей в ответ. Проходя мимо их компании, Он церемонно поклонился, сопроводив поклон слегка насмешливой улыбкой, адресованной уже не лично, не самой Ксении, а всем им вместе.
Теплая Волна ощущения симпатии, восхищения и признательности за все случившееся, медленно прокатилась внутри Ксении.
- Знакомый? – ревниво произнес Стерх.
Ксения молча кивнула, боясь выплеснуть слезами, то чувство благодарности, которое ее в этот миг переполняло.
- Странный тип… - задумчиво произнес Он, и переглянулся со своей vis-a-vis: - На Крестного похож! Немного…
- Ну да… - Она озадаченно оглянулась вслед неторопливо удаляющемуся Бородачу. – Похож. Очень. Только борода гораздо длиннее. И бандана зеленая.
- А может, это действительно Крестный? – Он качает головой в сомнениях. – Мы-то с тобою к нему все еще никак не выберемся. Живьем и не видели его ни разу. Даже неудобно как-то. Общаемся только по почте и по скайпу. Не дело.
- Не дело, - Она соглашается с ним. – Нужно как-то пересечься с ним в реале. Есть, знаешь ли, о чем переговорить…
Как будто услышав ее слова, бородатый Незнакомец оглянулся, с улыбкой махнул им всем рукой и…
Исчез.
Просто растворился в воздухе.
- Неслабо! – Он «заценил» класс, и добавил немного задумчивым тоном. – А Крестный так сможет?
- Не думаю, - Она отрицательно качает головой.
А потом задумчиво произносит:
- Неужели, Сам?
- Мистика! - тихо произносит Стерх. – И чего только в Питере не увидишь!
- Это точно, - тихо произносит Ксения, обнимает его и говорит:
- Спасибо!
- За что? – Стерх улыбается ей.
- За то, что ты не забыл, - тихо отвечает она, и целует его в губы.
– За то, что искал и нашел, – следует еще один короткий поцелуй.
– За то, что вовремя пришел…
Этот поцелуй она запечатлевает на его губах много дольше.
- И за то, что… - очаровательная девушка Ксения с улыбкой оборачивается к тем, кто сопровождает их в этой странной прогулке. И, вместо слов, которые уже излишни, взяв в руки жесткую ладонь Стерха, нежно целует его пальцы...
- Ну, и как тебе мой План? – Она торжествующе шепчет Ему на ухо.
- Бертье и Шлиффен плачут в ауте! – Он отвечает ей тоже шепотом, но серьезно. – Пригласи тебя «Алоизыч» в начальники генштаба, в «этой Стране» вторым государственным языком был бы немецкий.
- Мы ведь все сделали правильно? – Она явно ждет, вместо шуток, Его одобрения.
- Да! – Он всем видом одобряет то, что сделано ими обоими. И особенно то, что сделано Ею. И с самого начала, и потом.
- А я… - Она чуть стесняется и смотрит на Него виновато. – Я была не слишком… строга с этой бедной девочкой?
- Ну… - Он пожимает плечами и красноречиво барабанит пальцами по своему брючному ремню. - Всегда имеет смысл к разумной Строгости добавить изрядную долю Милосердия. Думаю, со временем Ты научишься.
- Обещаешь? – Ее улыбка весьма многозначительна.
- Обещаю! – Его голос действительно обещает многое. Хотя и самым мягким тоном.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. Игра
Предуведомление при публикации
Настоящий текст был написан по личной просьбе одного из Заинтересованных лиц.
Вернее, ОДНОЙ из них.
В связи с этим, специальная процедура согласования не производилась.
Автор по умолчанию предполагает, что остальные упомянутые в тексте лица, в принципе, не возражают против настоящей публикации.
В случае получения возражений против настоящей публикации со стороны иных участников описанного Действа, Автор обязуется рассмотреть поданные возражения с участием всех Заинтересованных Лиц, и решить вопрос о целесообразности нахождения спорного текста на настоящем ресурсе. Настоящим Автор заявляет, что все спорные вопросы, которые, в принципе, могут возникнуть в связи с публикацией настоящего текста, будут разрешаться по общему согласию и в интересах всех, кто в нем упомянут.
Тексты, размещаемые в серии "Истории Серых Ангелов", имеют свою особую специфику, которая не вписывается в стандартный рубрикатор ресурса, где осуществляется их публикация. Эти тексты не предназначены для чтения несовершеннолетними и лицами с неустойчивой психикой.
К сожалению, в рубрикаторе нет соответствующего раздела, характеризующего публикуемые материалы полным образом.
Поэтому, для изначального ограничения круга Уважаемых Читателей теми, для кого указанные произведения теоретически допустимы, с целью предотвращения потенциального вреда психике человеческих индивидов, Автор вынужден помещать указанные тексты в раздел "эротическая проза", хотя непосредственного отношения к пресловутой "эротике" они зачастую не имеют.
Сорри, если что не так.
Бродяга Посторонний.
Предуведомление при публикации
Настоящий текст был написан по личной просьбе одного из Заинтересованных лиц.
Вернее, ОДНОЙ из них.
В связи с этим, специальная процедура согласования не производилась.
Автор по умолчанию предполагает, что остальные упомянутые в тексте лица, в принципе, не возражают против настоящей публикации.
В случае получения возражений против настоящей публикации со стороны иных участников описанного Действа, Автор обязуется рассмотреть поданные возражения с участием всех Заинтересованных Лиц, и решить вопрос о целесообразности нахождения спорного текста на настоящем ресурсе. Настоящим Автор заявляет, что все спорные вопросы, которые, в принципе, могут возникнуть в связи с публикацией настоящего текста, будут разрешаться по общему согласию и в интересах всех, кто в нем упомянут.
Тексты, размещаемые в серии "Истории Серых Ангелов", имеют свою особую специфику, которая не вписывается в стандартный рубрикатор ресурса, где осуществляется их публикация. Эти тексты не предназначены для чтения несовершеннолетними и лицами с неустойчивой психикой.
К сожалению, в рубрикаторе нет соответствующего раздела, характеризующего публикуемые материалы полным образом.
Поэтому, для изначального ограничения круга Уважаемых Читателей теми, для кого указанные произведения теоретически допустимы, с целью предотвращения потенциального вреда психике человеческих индивидов, Автор вынужден помещать указанные тексты в раздел "эротическая проза", хотя непосредственного отношения к пресловутой "эротике" они зачастую не имеют.
Сорри, если что не так.
Бродяга Посторонний.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 1. Звонок. Разговор втроем
Анастасии.
С доброй улыбкой
и искренней благодарностью за Смех
Игра.
Ритуалы на Грани и за Гранью.
В покое иль в смятенье
Проходят дни, как тени.
Проходят - пусть!
Я знаю наизусть
Весь этот дивный сон.
И я помню миг, когда проснусь...
Я делаю нежные вещи.
Всегда только нежные вещи.
Хэй, Любовь,
Только с тобою и во имя твое!
(C) И. Богушевская. Нежные вещи
1. Звонок.
Разговор втроем.
1.1. Ксения.
Сновидица.
В ожидании Боли.
Ну вот. Допросилась. Доискалась приключений на «пятую точку опоры», как любит шутить Наташа. Сейчас она там готовит все к твоему «торжественному выходу». Наверняка, выкладывает на видном месте, например на скамье, розги, веревки, наручники, ремни на липучках, или что еще там она использует?
Ну, розги это само собой. Ты просила для себя любимой именно этот вариант. А насчет всего остального...
Это на ее усмотрение. Как захочет Фея Крестная.
Ее, кажется, забавляет твоя манера обращаться к ней в стиле Золушки. А тебе приятно считать ее именно Феей Крестной. Хотя бы потому, что она не вполне человек...
Ну и что? Кстати, что в ней такого «нечеловеческого»? Внешне она обычная женщина. Да, красивая. Очаровательная блондинка с ярко синими глазами. Ну, таких в Москве хватает. «Крашеные», «натуральные», с линзами в глазах, силиконовыми накладками, и просто богатые деньгами своих мужей дуры...
Правда, насчет «дурости»... В общем, это не про нее. Ее интеллект это нечто. Как и чувство юмора... Тоже...
Год и два месяца замужем. Безумно любит своего Мужа. Между прочим, для нее это слово всегда с большой буквы, даже если шутит. И ты ее понимаешь...
Ты ей обязана...
Да почти всем ты ей обязана, если, конечно, смотреть по тем моментам, о которых известно окружающим. Начиная от самой жизни, и заканчивая устройством твоих учебных дел и, пардон, семейных отношений. Правда, на самом деле все сложнее. Просто потому, что Он расстарался. И все сделанное Наташей для тебя и твоего Мужа, это вовсе неспроста. И не только Наташина заслуга. Но про то, что сделал Он, Наташе знать пока рано. И ты пока что не имеешь права ей рассказать. От этого между вами уже пару месяцев висит неприятная недомолвка, результатом которой будет то, что Наташа сейчас готовит для тебя в кабинете Сергея, своего Мужа.
Наташа не понимает, зачем все это нужно. А ты не имеешь права, пока что не имеешь права ей объяснять причины. Просто потому, что если только ты проговоришься, она, перепугавшись, тут же скрутит тебя. И либо засадит на неделю под домашний арест, либо повезет по врачам для консультаций.
Да нет, не станет она тебя «арестовывать». И врачей-«рвачей» к тебе близко не подпустит. Просто запретит тебе возвращаться в Питер. Будет держать тебя рядом, обеспечив личным круглосуточным наблюдением. Потому, что испугается и не поверит. Хотя, кто как не она должен быть в курсе таких вещей...
Поэтому ты ведешь себя как обычная безалаберная «искательница удовольствий». Играешь на ее странном желании «воспитывать» тебя. Это так мило и забавно! Так приятно, когда она заботится о тебе, проверяет твою успеваемость в Институте, строго выговаривает Стерху, твоему Мужу, о необходимости умеренной строгости в обращении с тобой. Ни больше, ни меньше!
Кстати, Стерх все еще ее побаивается. Не совсем понятно, почему. Ведь с ее Мужем, Сергеем, они очень быстро нашли общий язык "по мужским интересам". А с Наташей у него все совсем по-другому. Видимо тогда, в первый раз, Фея Крестная была о-о-очень убедительна! И в образе Серого Ангела, и человеческом облике. Как они говорят, "в одеждах кожаных".
И теперь, когда ты буквально «достала» ее своей просьбой, она, наконец-то решилась отучить тебя от подобного «экстрима». Исполнить твою просьбу так эффектно, чтобы ты напугалась, и больше не просила. Не понимая, что с момента, когда она отправилась в кабинет Сергея готовить розги, ее мнение уже не имеет никакого значения. Игра пойдет так, как запланировано. Так, как решили ты и Он. И никак иначе.
Бедная ты моя Синеглазка, моя Фея Крестная! Ты будешь пугать меня, а ведь сама напугаешься. Но иначе нельзя, все должно быть естественно. Иначе ты не сможешь сделать то, чего Он от тебя так добивается.
Непонятно, зачем Ему это нужно. Вряд ли просто со скуки. Его Жизнь вполне себе интересна! Но Он сказал: «Я хочу, чтобы это было красиво!» И ты придумала вариант, который, откровенно говоря, не привел его в восторг. Ты помнишь, Он даже поморщился! Но с твоим вариантом Он все же согласился. Потом вздохнул и промолвил, что мол, остальные еще хуже. А Ему уж точно виднее.
Главное, не бояться Боли и не запросить пощады. И добиться того состояния, при котором станет возможным то, о чем вы с Ним уже договорились. Когда ты уже будешь на последней точке терпения, тогда...
Ой! Забавная мелодия! Это Наташин планшет трезвонит. Надо ответить, вдруг что-то важное!
1.2. Наташа.
Специалист по семиотике.
В хлопотах по приготовлению.
Крестный позвонил, едва только Наташа успела разложить на диване эту своеобразную композицию из предметов, предназначенных для…
Ну, как сказать…
Для чего нужны предметы, функционал которых можно изящно определить этим странным словосочетанием, «гибкое и жгучее»? Всего два прилагательных, и сразу же становится ясно, что нужны они для вполне понятной цели, вполне объясняемой именно этим их, в высшей степени своеобразным, функционалом.
Пучок из тонких прутиков, где этих самых прутиков много... Пучки из прутьев потолще, в пять и в три прута... Сверху, россыпью, эффектно разложены одиночные, тонкие прутья, чуть длиннее. А чуть в стороне стоит напольная ваза с прутьями куда солиднее...
Сия занятная композиция была составлена ею, дабы произвести изрядное впечатление на ту, кто войдет в кабинет, чтобы отодвинуть от стены деревянную скамью. Она наверняка увидит столь эффектное зрелище. И, может быть, задумается…
Н-да…
Задумается эта девочка, как же…
Пока что задуматься пришлось ей, автору этого «художественного шедевра». И, соответственно, исполнителю…
Исполнителю предполагаемого... Да что там предполагаемого! Почти уже решенного, в высшей степени эффектного воздействия с применением указанных предметов… Исполнителю, ни секунды не желающему это самое «воздействие» совершать.
Может быть, все же удастся ее впечатлить, и все обойдется без этого самого «исполнения»?
Эта несколько обнадеживающая мысль пришла к ней в тот миг, когда она услышала Ксению, ту самую девушку, взору которой, в принципе, и предназначалась столь специфическая инсталляция. Из гостиной раздался ее веселый голос:
- Фея Крестная! Там тебя какой-то странный бородатый тип по «скайпу» вызывает!
- Иду-иду! – откликнулась Наташа.
Ага-ага! Это точно Крестный «нарисовался». Очень даже вовремя. Ну что же, одно к одному. Имеет смысл воспользоваться его звонком для надлежащего эффекта!
Быстро! Ты ведь все равно обещала показать Ксении, как готовят «бархатные»? Почему бы не сделать это прямо сейчас?
Океюшки!
Работаем!
Забираем пять не слишком толстых ивовых прутьев, разложенных сверху, аккуратно изъяв их из только что созданной «тематической» композиции. Из «зажигалочного» кармана домашних потертых джинсов вынимаем за темляк швейцарский ножик с блестящей «сапфировой» рукоятью. Темляк, кстати, оригинальный, сплетенный тобою в порядке своеобразного домашнего рукоделия из синих, белых и серебристых бусин. Эффектно и эффективно! Теперь извлекаем из полупрозрачной рукоятки маленький блестящий клинок, и «во всеоружии» движемся в гостиную.
Интересно, как на это отреагирует Ксения, не убавится ли ее оптимизма?
Кстати, еще интереснее, что по этому поводу скажет Крестный?
Когда Наташа входит в гостиную, Ксения держит в руках планшет и напряженно всматривается в экран, видимо, пытаясь узнать своего собеседника. Ах да, ведь она его никогда не видела! И не знает ни имени его, ни фамилии, поскольку для Наташи и Сергея, ее Мужа, этот странный бородач просто Крестный. Так уж получилось, что между собою они называют его именно так. Поэтому сейчас, «для конспирации», можно назвать его и по фамилии. Просто для того, чтобы продлить впечатление от предполагаемой «чужеродности» бородатого персонажа. Пусть девочка впечатляется тем фактом, что момент подготовки Действа, которого она так долго добивалась, стал известен постороннему. Хотя какой он посторонний, на самом-то деле! Тоже юмор!
Удивленное лицо Ксении поворачивается в ее сторону. Она как-то смущенно и одновременно заинтересованно улыбается и молча передает планшет ей, Фее Крестной. Для разговора с ее, Феи, Крестным. Вот такой вот каламбурчик получается! Как говорится, нарочно не придумаешь!
В эти мгновения неопределенности, и порожденного этой неопределенностью смущения, Ксения особенно красива. Наташа откровенно любуется почти детским лицом этой странной юной женщины, больше похожей на девочку-подростка. Ее очаровательная головка на высокой изящной шее, с темно-каштановыми волосами, подстриженными под «карэ», чуть наклонена вниз. Тонкие черты миловидного лица озаряются легкой, какой-то загадочной, «эльфийской», улыбкой. При этом ее карие глаза смотрят внимательно, почти настороженно.
Понятное дело. «Девочка-эльф», одетая в легкое домашнее платье зеленого цвета, с небольшим декольте, смотрит на прутья, которые Наташа небрежно перекладывает в правую руку, когда протягивает левую за планшетом. Ксения молча передает ей коммуникатор, не сводя глаз с ивовых лоз. Наташа принимает планшет и «центрует» свое предполагаемое изображение так, чтобы в кадр обязательно попала ее правая рука с прутьями и ножиком. Это важно! Крестный, конечно, будет в шоке, но ему, как говориться, к Наташиным «закидонам» не привыкать!
- Привет тебе, товарищ Зарецки! – Наташа кивает Зару, как родному (А кто в этом Мире может быть для них с Сережей роднее этого странного бородача?), а потом, повернув лицо в сторону девушки, передавшей ей планшет, весьма многозначительным тоном произносит: - Вот, возьми! Бери прут и срезай с него неровности, все-все. Сделай так, чтобы все было гладко, ровненько и аккуратно! А то потом… Ну, сама понимаешь, не маленькая уже!
С этими словам Наташа передает девушке предметы, которые сжимает изящными пальцами правой руки. Причем так, чтобы все это было видно ее интернет-собеседнику. И только после этого она возвращает удивленному бородачу свое внимание, чуть смущенно улыбаясь ему. Да, это игра «на публику», пусть даже эта публика состоит всего из одного Персонажа, но это важно. И для нее и для Ксении.
Ну, девочка, мяч на твоей половине поля! Интересно, как ты на все это отреагируешь?
Реакция Ксении ее несколько озадачила, хотя Наташа и постаралась не подать виду.
Ксения, приняв переданное ей, начинает аккуратно срезать почки и остатки сучков, одновременно загадочно улыбаясь и хихикая.
- Да уж! Чего уж тут не понять! – произносит ее Крестница, продолжая демонстрировать Фее Крестной свое приподнятое настроение, в котором она сегодня находится с самого утра.
- Чем это вы там занимаетесь? – похоже, Крестный уже понял, в чем дело, и явно собирается устроить своей Крестнице разнос. – Что у вас там происходит?
- Да ничего особенного! – Наташа эффектно демонстрирует смущение и отводит взгляд в сторону той самой смешливой девушки, которая старательно исполняет ее распоряжение, находя, в то же время, и силы и нервы, чтобы комментировать их с Крестным разговор.
Ксения снова хихикает и многозначительно, с иронией, произносит, как бы подтверждая вышесказанное:
- Ага! Ничего особенного! Так, плюшками балуемся!
- Та-а-ак… – лицо Крестного на экране планшета становится строже. Он укоризненно качает головой и требовательно произносит: – Ну-ка, быстро признавайтесь, что вы там затеяли?
- Да все в порядке! – Наташа продолжает играть в образцово-показательное смущение.
Стоя в стороне, и продолжая свою изящную «резьбу по лозе», Ксения уже просто смеется. Странно, но продолжающаяся неловкость ситуации ее не пугает, а веселит.
- Конечно! Все просто замечательно! – произносит она.
Крестный на экране, похоже, краснеет и снова недовольно качает головой, произнося весьма многозначительным тоном:
- Что-то мне это напоминает!
Да понял он все, понял! Только хочет как-то тактично обозначить свое несогласие с происходящим.
Нет уж, не надо нам его знаменитой «тактичности». Сегодня, в кои-то веки, нам как раз требуется немного бестактности. А лучше побольше, побольше. Авось хоть это сработает!
- Не напрягай уж так-то мозги, сообразительный ты наш! – Наташа произносит это намеренно грубоватым тоном. Расчет на то, что Крестный, презрев свою обычную щепетильность, все же выскажет ей, как Старшей, пару нелицеприятных фраз, смысл которых можно будет переадресовать той смешливой девочке, что обрабатывает уже второй по счету прут. Для этого Фея Крестная, глядя прямо в видеоглазок и многозначительно улыбаясь, уточняет ситуацию так, чтобы все встало на свои места, и ее собеседник наглядно проявил свое недовольство. – Просто я здесь учу Ксению готовить «бархатные».
- Э-э-э… «Бархатные»… - своей недоговоркой Крестный обозначает для нее «дорогу к отступлению», типа, «Наверное, я все же ослышался! Ты же не дура, чтобы творить такие безобразия?»
Да нет, товарищ Зар! Все много сложнее. И я не дура, и ты не ослышался. Так тоже бывает.
- «Бархатные розги», разумеется, - Наташа, откровенно улыбается, кивает, давая понять, что все серьезно донельзя. Сначала в сторону Ксении, как бы указывая на виновницу происходящего. Потом многозначительно кивает Зару. И добавляет несколько укоризненным тоном, срываясь в откровенное хамство:
- Мог бы уж и не тупить до такой-то степени. Ты ведь все понял, сразу и правильно. И нечего стесняться. Здесь все свои. Ксения, это тебя тоже касается!
На самом деле, Наташа весьма уважает Крестного. Есть, знаете ли, за что! Просто ей очень нужно «завести» собеседника, заставить его, несмотря на всю деликатность весьма тонкого вопроса, как-то явно выразить свой протест против происходящего.
Н-да... Все происходит не так, как она ожидала. Зар явно тушуется, и не произносит ожидаемых резких слов. А Ксения, кажется, вообще нисколько не напугана этим весьма откровенным диалогом, запросто способным вогнать в краску обычную девушку.
Ксения, не прерывая своего в высшей степени важного занятия, весьма странно реагирует на сугубую пикантность ситуации. Она откровенно хохочет, может быть действительно от смущения. При этом, «девочка-эльф» вновь выдает очередной комментарий их в высшей степени многозначительного разговора.
- Конечно-конечно! – произносит она вполне себе веселым тоном, как бы признавая, что здесь действительно все свои, и, соответственно, собеседника Феи Крестной стесняться нечего.
Ой, девчонка! Ведет себя... Ну, совершенно безбашенно! Что теперь Крестный подумает про всю эту историю...
- Что-то у Вас там больно весело, - недовольно произносит Крестный с экрана планшета, после чего у Ксении действительно начинается очередной приступ до сих пор изо всех сил сдерживаемого веселья.
- Да нет, пока что не больно! Совсем не больно! Правда-правда! – Ксения действительно произносит эти слова буквально сквозь смех.
- Нормально все у нас! – Наташа мягкой улыбкой чуть-чуть «микширует» ситуацию, и доверительным тоном поясняет, делая расклад и вовсе прозрачным. – Просто у Ксении сегодня намечается торжественный момент. Первый раз. Розгами…
Многозначительное выделение этого слова не укрылось от внимания Крестного. Он явно рассержен. Нет, он, естественно не ханжа, и весьма неплохо изучил тонкости общения в пресловутом «тематическом сообществе», так что упоминанием о подобном его трудно удивить. И про периодические «поучения» Ксении от ее благоверного он тоже хорошо знает. Но все же считает, что для нее, втянутой в подобное «со стороны», да еще с претензией на «наказательность» расклада, планка строгости должна быть установлена на минимальном уровне. И розги, только что переданные тобою этой храброй девочке, этот уровень явно превышают. Поэтому его реакция становится куда более жесткой.
- Ты ее там что, серьезно сечь собралась?! – своим тоном, уже на грани возмущения, Крестный явно выражает свое искреннее желание вмешаться в ситуацию и «пресечь поползновения к сечению». Тоже ничего себе каламбурчик!
Ага-ага! Крестный рассердился! И лицо такое суровое. Это хорошо. А вот сейчас мы нашу глупышку с этим суровым выражением морды лица и познакомим!
- Ну, не то, чтобы серьезно... Нет, пожалуй, всерьез сечь эту девочку, наверное, еще рановато, - Наташа внимательно смотрит на Ксению, и потом, внезапно для нее, разворачивает видеокамеру в ее сторону. Пусть Крестный сам все увидит!
Н-да... Что же все так грустно-то?
Ксения «держится в кадре» без малейшей неловкости, совершенно естественно, даже не позируя. Просто девушка занята важным для нее делом.
И ведь не поспоришь, действительно важным! И именно для нее...
Не обращая никакого внимания на «интернет-трансляцию», девушка Ксения, улыбаясь чуть-чуть смущенной улыбкой, старательно обрабатывает очередной гибкий прут маленьким блестящим клинком швейцарского ножа. При этом видно, что Наташина крестница вовсе не напугана перспективой жестокой и болезненной экзекуции. Кажется, что для нее это просто что-то вроде эксперимента. Весьма чувственного эксперимента!
Н-да... Кажется, Натушка-ребятушка, на сегодня все твои задумки, которыми ты пытаешься остановить, образумить эту, расшалившуюся в поисках «чувственных приключений» на свою «пятую точку опоры», девчонку, «не прокатывают»... Жаль. Нужно придумать что-то оригинальное. Иначе действительно будет больно. И ей, и тебе...
С этими мыслями Наташа снова поворачивает планшет на себя и продолжает «жечь напалмом», пытаясь смутить и возмутить, одновременно, и своего доброго и справедливого Крестного, и свою отважную Крестницу:
- Просто я уже давно собиралась познакомить Ксению с розгами. Помнишь, как там у Кэрролла?
Эти слова адресованы той самой смеющейся девочке, которая только что совершенно спокойно выдержала жестокую шутку с показом ее работы по изготовлению «бархатных розог» для себя любимой «на публику». Юная женщина явно понимает, что все эскапады Наташи нацелены исключительно на то, чтобы смутить ее, запугать, заставив отказаться от уже подготовленного Действа. Поэтому, она совершенно спокойно, весьма аккуратно срезает ножом все потенциально неприятные неровности с очередного прута, предназначенного ее горячо любимой Феей Крестной для ее, Ксении, изящного «нижнего бюста». И не остается в долгу по части «шуток юмора».
- Ага! Как сейчас помню! Ксения, это розги! Розги, это Ксения! – голос юной женщины остается по-прежнему веселым, правда, в него добавляются иронично-нравоучительные интонации.
Шутим, значит... Понятно. Тогда и я тоже пошучу!
- Ну, примерно так, - Наташа произносит эти слова с многозначительной улыбкой, и, щедро делится со своим интернет-собеседником подробностями происходящего, в надежде хоть этим сбить свою подругу-воспитанницу с весьма игривого настроения: - Ну вот, собиралась я, собиралась... И, наконец-то, собралась. Вчера вечером они оба, и Ксения, и ее благоверный нагрянули к нам в гости, на все выходные и еще на чуть-чуть. Утром, когда все проснулись, мы с нею «сплавили» мужиков в город. Теперь их до вечера не будет. Ну, а сами мы с нашей дорогой Сновидицей, пока есть свободное время, займемся изучением «премудростей лозы».
Крестный похоже в шоке от ее бестактности. Качает головой, и озадаченно произносит:
- Волга! Может быть, все же не стоит?
- Волга?! – Ксения отрывается от своего глубокомысленного занятия и на ее лице появляется искреннее удивление. Она явно заинтригована фактом звонка того, кого, наконец-то узнала. Заинтригована даже больше, чем предстоящей экзекуцией. И задает вопрос весьма заинтересованным тоном:
- Так это, все-таки, он и есть?! Твой Крестный?
Теперь ей становится о-о-очень интересно! Ксения, не стесняясь, лезет в кадр, чтобы пообщаться с уже смущенным таким вниманием бородачом. Наташа без вопросов разворачивает планшет так, чтобы они обе могли видеть Зара, и ему тоже видно было их обеих.
А дальше...
Ксения просто и эффектно сбила собеседника с настроения, так умело вызванного Наташей в ходе всей предыдущей беседы, заодно продемонстрировав ему изысканную вежливость манер и удивительно доброжелательное отношение к высказанной им просьбе. Обнаружилось, что вообще-то Крестный звонит вовсе не для того, чтобы выяснять обстоятельства предстоящего знакомства Ксении с розгами, а для согласования публикации на нейтральном (не тематическом) интернет-ресурсе книжки о питерских похождениях Наташи и Сергея, случившихся этим летом. Тогда как раз и состоялось очное знакомство его собеседниц, и москвичка Наташа из стра-а-ашной «сетевой маньячки» превратилась для питерской девушки Ксении в милую Фею Крестную. Ксения в максимально доброжелательных тонах разрешила ему публикацию, несмотря на наличие в тексте пресловутой «тематической» сцены. Крестный специально поинтересовался, не смущает ли Ксению в повести этот момент.
- Не смущает! – Ксения широко улыбнулась, чуть смущенно потупила взор, но тут же снова взглянула на собеседника с чуть смущенной улыбкой, и пояснила свою мысль: – Там же все достаточно корректно. И мне нечего возразить, что было, то было. Но это не важно. Важно, что Стерх теперь со мной, и Фея Синеглазка тоже рядом! И это здорово!
С этими словами она поцеловала Наташу в щечку и послала Зару воздушный поцелуй. А потом изящно вышла из беседы, заявив следующее:
- Я знаю, что Вы с Наташей хотите немного посекретничать, в том числе и обо мне.
Ксения сделала многозначительную паузу, улыбнулась сначала Зару, потом Наташе, и завершила свою мысль обескураживающей фразой: – Я, между прочим, вовсе не против.
Дальше она открытым текстом пригласила весьма смущенного Зара в Питер. Вот нахалка! Его и в «нерезиновую», к Крестникам, как говорится, калачом не выманишь! А она его еще и к себе на Лиговку зовет! А закончила Ксения свой блестящий монолог весьма недвусмысленной фразой, адресованной именно Наташе:
- Фея Крестная, когда закончишь свои секретные переговоры обо мне любимой, не забудь, что я жду тебя там!
Для подтверждения сугубой серьезности своих намерений, юная женщина взмахнула только что очищенным от неровностей прутом, пробуя его на хлест. И вышла, притворив за собою дверь гостиной.
Анастасии.
С доброй улыбкой
и искренней благодарностью за Смех
Игра.
Ритуалы на Грани и за Гранью.
В покое иль в смятенье
Проходят дни, как тени.
Проходят - пусть!
Я знаю наизусть
Весь этот дивный сон.
И я помню миг, когда проснусь...
Я делаю нежные вещи.
Всегда только нежные вещи.
Хэй, Любовь,
Только с тобою и во имя твое!
(C) И. Богушевская. Нежные вещи
1. Звонок.
Разговор втроем.
1.1. Ксения.
Сновидица.
В ожидании Боли.
Ну вот. Допросилась. Доискалась приключений на «пятую точку опоры», как любит шутить Наташа. Сейчас она там готовит все к твоему «торжественному выходу». Наверняка, выкладывает на видном месте, например на скамье, розги, веревки, наручники, ремни на липучках, или что еще там она использует?
Ну, розги это само собой. Ты просила для себя любимой именно этот вариант. А насчет всего остального...
Это на ее усмотрение. Как захочет Фея Крестная.
Ее, кажется, забавляет твоя манера обращаться к ней в стиле Золушки. А тебе приятно считать ее именно Феей Крестной. Хотя бы потому, что она не вполне человек...
Ну и что? Кстати, что в ней такого «нечеловеческого»? Внешне она обычная женщина. Да, красивая. Очаровательная блондинка с ярко синими глазами. Ну, таких в Москве хватает. «Крашеные», «натуральные», с линзами в глазах, силиконовыми накладками, и просто богатые деньгами своих мужей дуры...
Правда, насчет «дурости»... В общем, это не про нее. Ее интеллект это нечто. Как и чувство юмора... Тоже...
Год и два месяца замужем. Безумно любит своего Мужа. Между прочим, для нее это слово всегда с большой буквы, даже если шутит. И ты ее понимаешь...
Ты ей обязана...
Да почти всем ты ей обязана, если, конечно, смотреть по тем моментам, о которых известно окружающим. Начиная от самой жизни, и заканчивая устройством твоих учебных дел и, пардон, семейных отношений. Правда, на самом деле все сложнее. Просто потому, что Он расстарался. И все сделанное Наташей для тебя и твоего Мужа, это вовсе неспроста. И не только Наташина заслуга. Но про то, что сделал Он, Наташе знать пока рано. И ты пока что не имеешь права ей рассказать. От этого между вами уже пару месяцев висит неприятная недомолвка, результатом которой будет то, что Наташа сейчас готовит для тебя в кабинете Сергея, своего Мужа.
Наташа не понимает, зачем все это нужно. А ты не имеешь права, пока что не имеешь права ей объяснять причины. Просто потому, что если только ты проговоришься, она, перепугавшись, тут же скрутит тебя. И либо засадит на неделю под домашний арест, либо повезет по врачам для консультаций.
Да нет, не станет она тебя «арестовывать». И врачей-«рвачей» к тебе близко не подпустит. Просто запретит тебе возвращаться в Питер. Будет держать тебя рядом, обеспечив личным круглосуточным наблюдением. Потому, что испугается и не поверит. Хотя, кто как не она должен быть в курсе таких вещей...
Поэтому ты ведешь себя как обычная безалаберная «искательница удовольствий». Играешь на ее странном желании «воспитывать» тебя. Это так мило и забавно! Так приятно, когда она заботится о тебе, проверяет твою успеваемость в Институте, строго выговаривает Стерху, твоему Мужу, о необходимости умеренной строгости в обращении с тобой. Ни больше, ни меньше!
Кстати, Стерх все еще ее побаивается. Не совсем понятно, почему. Ведь с ее Мужем, Сергеем, они очень быстро нашли общий язык "по мужским интересам". А с Наташей у него все совсем по-другому. Видимо тогда, в первый раз, Фея Крестная была о-о-очень убедительна! И в образе Серого Ангела, и человеческом облике. Как они говорят, "в одеждах кожаных".
И теперь, когда ты буквально «достала» ее своей просьбой, она, наконец-то решилась отучить тебя от подобного «экстрима». Исполнить твою просьбу так эффектно, чтобы ты напугалась, и больше не просила. Не понимая, что с момента, когда она отправилась в кабинет Сергея готовить розги, ее мнение уже не имеет никакого значения. Игра пойдет так, как запланировано. Так, как решили ты и Он. И никак иначе.
Бедная ты моя Синеглазка, моя Фея Крестная! Ты будешь пугать меня, а ведь сама напугаешься. Но иначе нельзя, все должно быть естественно. Иначе ты не сможешь сделать то, чего Он от тебя так добивается.
Непонятно, зачем Ему это нужно. Вряд ли просто со скуки. Его Жизнь вполне себе интересна! Но Он сказал: «Я хочу, чтобы это было красиво!» И ты придумала вариант, который, откровенно говоря, не привел его в восторг. Ты помнишь, Он даже поморщился! Но с твоим вариантом Он все же согласился. Потом вздохнул и промолвил, что мол, остальные еще хуже. А Ему уж точно виднее.
Главное, не бояться Боли и не запросить пощады. И добиться того состояния, при котором станет возможным то, о чем вы с Ним уже договорились. Когда ты уже будешь на последней точке терпения, тогда...
Ой! Забавная мелодия! Это Наташин планшет трезвонит. Надо ответить, вдруг что-то важное!
1.2. Наташа.
Специалист по семиотике.
В хлопотах по приготовлению.
Крестный позвонил, едва только Наташа успела разложить на диване эту своеобразную композицию из предметов, предназначенных для…
Ну, как сказать…
Для чего нужны предметы, функционал которых можно изящно определить этим странным словосочетанием, «гибкое и жгучее»? Всего два прилагательных, и сразу же становится ясно, что нужны они для вполне понятной цели, вполне объясняемой именно этим их, в высшей степени своеобразным, функционалом.
Пучок из тонких прутиков, где этих самых прутиков много... Пучки из прутьев потолще, в пять и в три прута... Сверху, россыпью, эффектно разложены одиночные, тонкие прутья, чуть длиннее. А чуть в стороне стоит напольная ваза с прутьями куда солиднее...
Сия занятная композиция была составлена ею, дабы произвести изрядное впечатление на ту, кто войдет в кабинет, чтобы отодвинуть от стены деревянную скамью. Она наверняка увидит столь эффектное зрелище. И, может быть, задумается…
Н-да…
Задумается эта девочка, как же…
Пока что задуматься пришлось ей, автору этого «художественного шедевра». И, соответственно, исполнителю…
Исполнителю предполагаемого... Да что там предполагаемого! Почти уже решенного, в высшей степени эффектного воздействия с применением указанных предметов… Исполнителю, ни секунды не желающему это самое «воздействие» совершать.
Может быть, все же удастся ее впечатлить, и все обойдется без этого самого «исполнения»?
Эта несколько обнадеживающая мысль пришла к ней в тот миг, когда она услышала Ксению, ту самую девушку, взору которой, в принципе, и предназначалась столь специфическая инсталляция. Из гостиной раздался ее веселый голос:
- Фея Крестная! Там тебя какой-то странный бородатый тип по «скайпу» вызывает!
- Иду-иду! – откликнулась Наташа.
Ага-ага! Это точно Крестный «нарисовался». Очень даже вовремя. Ну что же, одно к одному. Имеет смысл воспользоваться его звонком для надлежащего эффекта!
Быстро! Ты ведь все равно обещала показать Ксении, как готовят «бархатные»? Почему бы не сделать это прямо сейчас?
Океюшки!
Работаем!
Забираем пять не слишком толстых ивовых прутьев, разложенных сверху, аккуратно изъяв их из только что созданной «тематической» композиции. Из «зажигалочного» кармана домашних потертых джинсов вынимаем за темляк швейцарский ножик с блестящей «сапфировой» рукоятью. Темляк, кстати, оригинальный, сплетенный тобою в порядке своеобразного домашнего рукоделия из синих, белых и серебристых бусин. Эффектно и эффективно!
Теперь извлекаем из полупрозрачной рукоятки маленький блестящий клинок, и «во всеоружии» движемся в гостиную.Интересно, как на это отреагирует Ксения, не убавится ли ее оптимизма?
Кстати, еще интереснее, что по этому поводу скажет Крестный?
Когда Наташа входит в гостиную, Ксения держит в руках планшет и напряженно всматривается в экран, видимо, пытаясь узнать своего собеседника. Ах да, ведь она его никогда не видела! И не знает ни имени его, ни фамилии, поскольку для Наташи и Сергея, ее Мужа, этот странный бородач просто Крестный. Так уж получилось, что между собою они называют его именно так. Поэтому сейчас, «для конспирации», можно назвать его и по фамилии. Просто для того, чтобы продлить впечатление от предполагаемой «чужеродности» бородатого персонажа. Пусть девочка впечатляется тем фактом, что момент подготовки Действа, которого она так долго добивалась, стал известен постороннему. Хотя какой он посторонний, на самом-то деле! Тоже юмор!
Удивленное лицо Ксении поворачивается в ее сторону. Она как-то смущенно и одновременно заинтересованно улыбается и молча передает планшет ей, Фее Крестной. Для разговора с ее, Феи, Крестным. Вот такой вот каламбурчик получается! Как говорится, нарочно не придумаешь!
В эти мгновения неопределенности, и порожденного этой неопределенностью смущения, Ксения особенно красива. Наташа откровенно любуется почти детским лицом этой странной юной женщины, больше похожей на девочку-подростка. Ее очаровательная головка на высокой изящной шее, с темно-каштановыми волосами, подстриженными под «карэ», чуть наклонена вниз. Тонкие черты миловидного лица озаряются легкой, какой-то загадочной, «эльфийской», улыбкой. При этом ее карие глаза смотрят внимательно, почти настороженно.
Понятное дело. «Девочка-эльф», одетая в легкое домашнее платье зеленого цвета, с небольшим декольте, смотрит на прутья, которые Наташа небрежно перекладывает в правую руку, когда протягивает левую за планшетом. Ксения молча передает ей коммуникатор, не сводя глаз с ивовых лоз. Наташа принимает планшет и «центрует» свое предполагаемое изображение так, чтобы в кадр обязательно попала ее правая рука с прутьями и ножиком. Это важно! Крестный, конечно, будет в шоке, но ему, как говориться, к Наташиным «закидонам» не привыкать!
- Привет тебе, товарищ Зарецки! – Наташа кивает Зару, как родному (А кто в этом Мире может быть для них с Сережей роднее этого странного бородача?), а потом, повернув лицо в сторону девушки, передавшей ей планшет, весьма многозначительным тоном произносит: - Вот, возьми! Бери прут и срезай с него неровности, все-все. Сделай так, чтобы все было гладко, ровненько и аккуратно! А то потом… Ну, сама понимаешь, не маленькая уже!
С этими словам Наташа передает девушке предметы, которые сжимает изящными пальцами правой руки. Причем так, чтобы все это было видно ее интернет-собеседнику. И только после этого она возвращает удивленному бородачу свое внимание, чуть смущенно улыбаясь ему. Да, это игра «на публику», пусть даже эта публика состоит всего из одного Персонажа, но это важно. И для нее и для Ксении.
Ну, девочка, мяч на твоей половине поля! Интересно, как ты на все это отреагируешь?
Реакция Ксении ее несколько озадачила, хотя Наташа и постаралась не подать виду.
Ксения, приняв переданное ей, начинает аккуратно срезать почки и остатки сучков, одновременно загадочно улыбаясь и хихикая.
- Да уж! Чего уж тут не понять! – произносит ее Крестница, продолжая демонстрировать Фее Крестной свое приподнятое настроение, в котором она сегодня находится с самого утра.
- Чем это вы там занимаетесь? – похоже, Крестный уже понял, в чем дело, и явно собирается устроить своей Крестнице разнос. – Что у вас там происходит?
- Да ничего особенного! – Наташа эффектно демонстрирует смущение и отводит взгляд в сторону той самой смешливой девушки, которая старательно исполняет ее распоряжение, находя, в то же время, и силы и нервы, чтобы комментировать их с Крестным разговор.
Ксения снова хихикает и многозначительно, с иронией, произносит, как бы подтверждая вышесказанное:
- Ага! Ничего особенного! Так, плюшками балуемся!
- Та-а-ак… – лицо Крестного на экране планшета становится строже. Он укоризненно качает головой и требовательно произносит: – Ну-ка, быстро признавайтесь, что вы там затеяли?
- Да все в порядке! – Наташа продолжает играть в образцово-показательное смущение.
Стоя в стороне, и продолжая свою изящную «резьбу по лозе», Ксения уже просто смеется. Странно, но продолжающаяся неловкость ситуации ее не пугает, а веселит.
- Конечно! Все просто замечательно! – произносит она.
Крестный на экране, похоже, краснеет и снова недовольно качает головой, произнося весьма многозначительным тоном:
- Что-то мне это напоминает!
Да понял он все, понял! Только хочет как-то тактично обозначить свое несогласие с происходящим.
Нет уж, не надо нам его знаменитой «тактичности». Сегодня, в кои-то веки, нам как раз требуется немного бестактности. А лучше побольше, побольше. Авось хоть это сработает!
- Не напрягай уж так-то мозги, сообразительный ты наш! – Наташа произносит это намеренно грубоватым тоном. Расчет на то, что Крестный, презрев свою обычную щепетильность, все же выскажет ей, как Старшей, пару нелицеприятных фраз, смысл которых можно будет переадресовать той смешливой девочке, что обрабатывает уже второй по счету прут. Для этого Фея Крестная, глядя прямо в видеоглазок и многозначительно улыбаясь, уточняет ситуацию так, чтобы все встало на свои места, и ее собеседник наглядно проявил свое недовольство. – Просто я здесь учу Ксению готовить «бархатные».
- Э-э-э… «Бархатные»… - своей недоговоркой Крестный обозначает для нее «дорогу к отступлению», типа, «Наверное, я все же ослышался! Ты же не дура, чтобы творить такие безобразия?»
Да нет, товарищ Зар! Все много сложнее. И я не дура, и ты не ослышался. Так тоже бывает.
- «Бархатные розги», разумеется, - Наташа, откровенно улыбается, кивает, давая понять, что все серьезно донельзя. Сначала в сторону Ксении, как бы указывая на виновницу происходящего. Потом многозначительно кивает Зару. И добавляет несколько укоризненным тоном, срываясь в откровенное хамство:
- Мог бы уж и не тупить до такой-то степени. Ты ведь все понял, сразу и правильно. И нечего стесняться. Здесь все свои. Ксения, это тебя тоже касается!
На самом деле, Наташа весьма уважает Крестного. Есть, знаете ли, за что! Просто ей очень нужно «завести» собеседника, заставить его, несмотря на всю деликатность весьма тонкого вопроса, как-то явно выразить свой протест против происходящего.
Н-да... Все происходит не так, как она ожидала. Зар явно тушуется, и не произносит ожидаемых резких слов. А Ксения, кажется, вообще нисколько не напугана этим весьма откровенным диалогом, запросто способным вогнать в краску обычную девушку.
Ксения, не прерывая своего в высшей степени важного занятия, весьма странно реагирует на сугубую пикантность ситуации. Она откровенно хохочет, может быть действительно от смущения. При этом, «девочка-эльф» вновь выдает очередной комментарий их в высшей степени многозначительного разговора.
- Конечно-конечно! – произносит она вполне себе веселым тоном, как бы признавая, что здесь действительно все свои, и, соответственно, собеседника Феи Крестной стесняться нечего.
Ой, девчонка! Ведет себя... Ну, совершенно безбашенно! Что теперь Крестный подумает про всю эту историю...
- Что-то у Вас там больно весело, - недовольно произносит Крестный с экрана планшета, после чего у Ксении действительно начинается очередной приступ до сих пор изо всех сил сдерживаемого веселья.
- Да нет, пока что не больно! Совсем не больно! Правда-правда! – Ксения действительно произносит эти слова буквально сквозь смех.
- Нормально все у нас! – Наташа мягкой улыбкой чуть-чуть «микширует» ситуацию, и доверительным тоном поясняет, делая расклад и вовсе прозрачным. – Просто у Ксении сегодня намечается торжественный момент. Первый раз. Розгами…
Многозначительное выделение этого слова не укрылось от внимания Крестного. Он явно рассержен. Нет, он, естественно не ханжа, и весьма неплохо изучил тонкости общения в пресловутом «тематическом сообществе», так что упоминанием о подобном его трудно удивить. И про периодические «поучения» Ксении от ее благоверного он тоже хорошо знает. Но все же считает, что для нее, втянутой в подобное «со стороны», да еще с претензией на «наказательность» расклада, планка строгости должна быть установлена на минимальном уровне. И розги, только что переданные тобою этой храброй девочке, этот уровень явно превышают. Поэтому его реакция становится куда более жесткой.
- Ты ее там что, серьезно сечь собралась?! – своим тоном, уже на грани возмущения, Крестный явно выражает свое искреннее желание вмешаться в ситуацию и «пресечь поползновения к сечению». Тоже ничего себе каламбурчик!
Ага-ага! Крестный рассердился! И лицо такое суровое. Это хорошо. А вот сейчас мы нашу глупышку с этим суровым выражением морды лица и познакомим!
- Ну, не то, чтобы серьезно... Нет, пожалуй, всерьез сечь эту девочку, наверное, еще рановато, - Наташа внимательно смотрит на Ксению, и потом, внезапно для нее, разворачивает видеокамеру в ее сторону. Пусть Крестный сам все увидит!
Н-да... Что же все так грустно-то?
Ксения «держится в кадре» без малейшей неловкости, совершенно естественно, даже не позируя. Просто девушка занята важным для нее делом.
И ведь не поспоришь, действительно важным! И именно для нее...
Не обращая никакого внимания на «интернет-трансляцию», девушка Ксения, улыбаясь чуть-чуть смущенной улыбкой, старательно обрабатывает очередной гибкий прут маленьким блестящим клинком швейцарского ножа. При этом видно, что Наташина крестница вовсе не напугана перспективой жестокой и болезненной экзекуции. Кажется, что для нее это просто что-то вроде эксперимента. Весьма чувственного эксперимента!
Н-да... Кажется, Натушка-ребятушка, на сегодня все твои задумки, которыми ты пытаешься остановить, образумить эту, расшалившуюся в поисках «чувственных приключений» на свою «пятую точку опоры», девчонку, «не прокатывают»... Жаль. Нужно придумать что-то оригинальное. Иначе действительно будет больно. И ей, и тебе...
С этими мыслями Наташа снова поворачивает планшет на себя и продолжает «жечь напалмом», пытаясь смутить и возмутить, одновременно, и своего доброго и справедливого Крестного, и свою отважную Крестницу:
- Просто я уже давно собиралась познакомить Ксению с розгами. Помнишь, как там у Кэрролла?
Эти слова адресованы той самой смеющейся девочке, которая только что совершенно спокойно выдержала жестокую шутку с показом ее работы по изготовлению «бархатных розог» для себя любимой «на публику». Юная женщина явно понимает, что все эскапады Наташи нацелены исключительно на то, чтобы смутить ее, запугать, заставив отказаться от уже подготовленного Действа. Поэтому, она совершенно спокойно, весьма аккуратно срезает ножом все потенциально неприятные неровности с очередного прута, предназначенного ее горячо любимой Феей Крестной для ее, Ксении, изящного «нижнего бюста». И не остается в долгу по части «шуток юмора».
- Ага! Как сейчас помню! Ксения, это розги! Розги, это Ксения! – голос юной женщины остается по-прежнему веселым, правда, в него добавляются иронично-нравоучительные интонации.
Шутим, значит... Понятно. Тогда и я тоже пошучу!
- Ну, примерно так, - Наташа произносит эти слова с многозначительной улыбкой, и, щедро делится со своим интернет-собеседником подробностями происходящего, в надежде хоть этим сбить свою подругу-воспитанницу с весьма игривого настроения: - Ну вот, собиралась я, собиралась... И, наконец-то, собралась. Вчера вечером они оба, и Ксения, и ее благоверный нагрянули к нам в гости, на все выходные и еще на чуть-чуть. Утром, когда все проснулись, мы с нею «сплавили» мужиков в город. Теперь их до вечера не будет. Ну, а сами мы с нашей дорогой Сновидицей, пока есть свободное время, займемся изучением «премудростей лозы».
Крестный похоже в шоке от ее бестактности. Качает головой, и озадаченно произносит:
- Волга! Может быть, все же не стоит?
- Волга?! – Ксения отрывается от своего глубокомысленного занятия и на ее лице появляется искреннее удивление. Она явно заинтригована фактом звонка того, кого, наконец-то узнала. Заинтригована даже больше, чем предстоящей экзекуцией. И задает вопрос весьма заинтересованным тоном:
- Так это, все-таки, он и есть?! Твой Крестный?
Теперь ей становится о-о-очень интересно! Ксения, не стесняясь, лезет в кадр, чтобы пообщаться с уже смущенным таким вниманием бородачом. Наташа без вопросов разворачивает планшет так, чтобы они обе могли видеть Зара, и ему тоже видно было их обеих.
А дальше...
Ксения просто и эффектно сбила собеседника с настроения, так умело вызванного Наташей в ходе всей предыдущей беседы, заодно продемонстрировав ему изысканную вежливость манер и удивительно доброжелательное отношение к высказанной им просьбе. Обнаружилось, что вообще-то Крестный звонит вовсе не для того, чтобы выяснять обстоятельства предстоящего знакомства Ксении с розгами, а для согласования публикации на нейтральном (не тематическом) интернет-ресурсе книжки о питерских похождениях Наташи и Сергея, случившихся этим летом. Тогда как раз и состоялось очное знакомство его собеседниц, и москвичка Наташа из стра-а-ашной «сетевой маньячки» превратилась для питерской девушки Ксении в милую Фею Крестную. Ксения в максимально доброжелательных тонах разрешила ему публикацию, несмотря на наличие в тексте пресловутой «тематической» сцены. Крестный специально поинтересовался, не смущает ли Ксению в повести этот момент.
- Не смущает! – Ксения широко улыбнулась, чуть смущенно потупила взор, но тут же снова взглянула на собеседника с чуть смущенной улыбкой, и пояснила свою мысль: – Там же все достаточно корректно. И мне нечего возразить, что было, то было. Но это не важно. Важно, что Стерх теперь со мной, и Фея Синеглазка тоже рядом! И это здорово!
С этими словами она поцеловала Наташу в щечку и послала Зару воздушный поцелуй. А потом изящно вышла из беседы, заявив следующее:
- Я знаю, что Вы с Наташей хотите немного посекретничать, в том числе и обо мне.
Ксения сделала многозначительную паузу, улыбнулась сначала Зару, потом Наташе, и завершила свою мысль обескураживающей фразой: – Я, между прочим, вовсе не против.
Дальше она открытым текстом пригласила весьма смущенного Зара в Питер. Вот нахалка! Его и в «нерезиновую», к Крестникам, как говорится, калачом не выманишь! А она его еще и к себе на Лиговку зовет! А закончила Ксения свой блестящий монолог весьма недвусмысленной фразой, адресованной именно Наташе:
- Фея Крестная, когда закончишь свои секретные переговоры обо мне любимой, не забудь, что я жду тебя там!
Для подтверждения сугубой серьезности своих намерений, юная женщина взмахнула только что очищенным от неровностей прутом, пробуя его на хлест. И вышла, притворив за собою дверь гостиной.
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 2. Звонок. Разговор наедине
2.1. Ксения.
Девочка-женщина.
В ожидании Боли.
Ксения вышла из гостиной и направилась прямо в кабинет, держа в руках свежеочищенные прутья. В кабинете ее ждал небольшой сюрприз. «Выставка достижений розгового хозяйства». Три сорта розог в пучках, разложенные на диване, в обрамлении толстой, в полтора сантиметра, веревки. Весьма эффектно!
Четвертый сорт прутьев, длинные, судя по всему самые «болючие» лозы «россыпью» мокли в напольной вазе. Похоже, это те самые розги, которые Сергей, Муж Наташи, использовал для «поучения» самой Феи Крестной. Во всяком случае, ее крики, вчера вечером раздававшиеся из этого кабинета, показались Ксении вполне искренними!
Ну, и пятый сорт розог, «бархатные» одиночные прутья, только что, для себя любимой, приготовила она сама.
Н-да, как говорится, розги на любой вкус. Было бы что выстегивать!
Наташа явно хочет ее напугать.
Наивная!
Не выйдет, Фея Крестная, и не надейся! Потому, что для твоей Крестницы это Шанс! И она, Ксения, его не упустит. Да и для самой Феи Крестной Он наметил что-то важное и серьезное, о чем она пока что ни в коем случае не должна знать. Он так просил. А Его слово это Закон.
Все будет хорошо! Он обещал, а Ему виднее!
Главное, не испугаться.
Я не боюсь!
Я сильная!
Я выдержу!
2.2. Наташа.
Старшая.
В моральных сомнениях.
Крестный и Наташа остались наедине. Теперь все плюхи по поводу предстоящего предстояло огрести самой Фее Крестной, благо ее подруга-воспитанница своей изящной эскападой так и не дала интернет-собеседнику ни малейшего повода ее образумить. Поэтому Наташа, не дожидаясь словесной выволочки от бородатого «ревнителя нравственности», атаковала сама.
- Значит так, Крестный, - произнесла она со всей возможной серьезностью. - Давай не будем здесь вести всех этих высокоморальных рассуждений, про жестокость и недопустимость телесных наказаний. К твоему сведению, я совершенно не шутила. Я действительно вовсе не собираюсь всерьез наказывать Ксению.
- Зачем же тогда розги? – лицо Зара на экране планшета изобразило полное недоумение. – Ты ее что, просто хочешь напугать?
Наташа тяжело вздохнула и нервно поправила воротник домашней клетчатой рубахи. Конечно, от Крестного у нее никаких секретов нет. И кроме него, откровенно говоря, никто не поймет многие ее «глюки» и «фичи»! Но даже ему трудно разъяснить все тонкости происходящего.
И все же, это необходимо. Крестный должен знать все. Ибо это серьезно.
- Напугаешь ее, как же! – Наташа начинает откровенно жаловаться ему на поведение своей подруги-воспитанницы. – Ты же видишь, она ничего не боится! Ну, рядом со мной... И рядом со Стерхом тоже.
- Я знаю, что ты, как бы, «прописала» ей лекарство, - Зар немного смущен. - Э-э-э... специфическое. Это из той же серии?
- Не совсем, - Наташе нужно выговориться. Поэтому она все рассказывает быстро, в расчете на то, что Крестный, если и не поможет, то хотя бы примет у нее нечто вроде исповеди. Он должен выслушать ее мысли, которыми ей, по сути, больше не с кем поделиться. Все это касается сугубо Ксении и самой Наташи, ее подруги. И это, по определению, не может быть сообщено ни Сергею, Наташиному Мужу, ни Стерху, Мужу этой отважной питерской девочки.
– Видишь ли, Ксения весьма странная девушка. Пока что она просто Сновидица, причем одна из лучших, но в перспективе она станет изумительным Проводником. Она видит и Мир, и окружающих совсем иначе, чем другие люди. Между прочим, она может читать мысли. Даже у меня, а это, знаешь ли, ой, как круто! И ощущает наша Сновидица все совсем иначе. Даже боль для нее это нечто иное, чем для обычных людей. Просто боль это одно. Боль от руки Стерха, когда он ее наказывает, для нее совсем другое.
При словах «наказывает» Зар морщится. Заметив это, Наташа пожимает плечами и продолжает свою странную «исповедь»:
- Не морщься, Крестный! Поверь, в этом нет абсолютно никакой жестокости. Да, я сама когда-то прописала ей это странное лекарство от депрессии. И она его регулярно получает из рук законного супруга. И поверь, с этим, и прочим, у них все нормально. Она ничуть ни против назначенного мною, принимает все это как должное, и даже рада тому факту, что Стерху это не в тягость, а скорее приятно. Да он сам кого угодно порвет на лоскуты, если кто-то посмеет ее обидеть! Смею тебя заверить в том, что и от меня такому мерзавцу весьма не поздоровится! Пойми, Стерх наказывает ее скорее символически, чем строго. Он же ее любит, и просто не может причинить ей серьезную боль.
Наташа делает небольшую передышку в своей пространной речи. Крестный терпеливо ждет, что будет сказано дальше. Его Крестница, снимает напряжение очередным тяжелым вздохом и продолжает делиться с ним своими мыслями:
- А вот от меня Ксения, почему-то, хочет принимать по-настоящему строгие поучения. До слез, до крика, без жалости. И она, вот уже два месяца, терзает меня одной просьбой. Ей, видишь ли, очень захотелось получить совершенно особое «блюдо». Это она так изящно выражается! Причем, получить сие «блюдо», ей хочется исключительно из моих рук.
- Чего же она хочет? – Зар спрашивает это весьма серьезным тоном, явно желая понять и помочь.
- Много чего, - Наташа усмехается, но улыбка у нее выходит какая-то... невеселая. И уточняет: - А конкретно, ей очень хочется получить «сотню от Феи Крестной».
- Сотню чего? – Зар упорно делает вид, будто бы не понимает, о чем идет речь.
- Сотню розог, гуманный ты наш! – Наташа качает головой, сетуя на его «непонятливость».
- Это действительно много! – Зар в шоке. И ошарашенно покачав головой, уточняет:
- И сейчас ты собираешься... ей...
- Да ты что! – Наташа искренне возмущается, хотя Крестный все понял правильно, и его невысказанное предположение совсем недалеко от истины.
- Я что, по-твоему, дура набитая? Я-то знаю, что это такое! И не стану без необходимости причинять ей такую боль, даже по ее просьбе! Не надо ей такого жгучего счастья, во всяком случае, сейчас... Рановато.
- Тогда что же сейчас там будет происходить? – Зар фактически требует от нее отчета в планах на сегодняшнее «болевое мероприятие».
Впрочем, Наташа и сама желает поведать ему предполагаемый сценарий «жестокой игры» с этой отважной девочкой. Ей почему-то очень хочется, чтобы именно Крестный был в курсе всего происходящего.
- Что там будет... – Наташа на секунду смущается, потом начинает подробно излагать свой очередной План. – Там у нас, в Сережином кабинете, стоит скамья. Ксения уже пришла туда и ждет меня. Причем, эта девочка действительно ничего не боится! Ну что здесь придумать... Сделаю все так, как это традиционно заведено. Все как полагается. Прикажу ей раздеться... Сурово так прикажу, чтобы прониклась. Потом разложу на скамье, привяжу покрепче...
- А дальше? – Зар, судя по всему, желает подробностей дальнейшего предполагаемого хода событий.
И еще. Крестный не говорит ни слова упрека, но его взгляд с экрана планшета молчаливо, но весьма красноречиво высказывает неодобрение общей жестокостью расклада. Ему все это по-прежнему очень не нравится.
- Не знаю я, что будет дальше, - Наташа вынуждена принять его молчаливое неудовольствие, и попытаться разъяснить, каким образом ей все же удастся выкрутиться, не доводя дело до реального истязания решительной девочки.
– Ну, наверное... Хлестну ее несколько раз, для примера. Так, чтобы прочувствовала, как это реально ощущается. Как говорится, по разным местам, разными прутьями. У меня там на самом деле заготовлено несколько пучков розог, на любой вкус. Покажу ей все прелести столь сомнительного удовольствия. Попутно заставлю поделиться впечатлениями. Если и это ее не напугает... Ну, тогда действительно всыплю ей десяток «горячих». Естественно, не до крови, но чувствительно. Как говорится, до первого крика. Потом скажу, что с нее на первый раз хватит. И попробую убедить ее в том, что на этом столь суровые болевые эксперименты мы заканчиваем.
- А если и это ее не убедит? – Зар по-прежнему не одобряет расклад, и не скрывает своего неудовольствия рискованностью ситуации.
- Не знаю, - Наташа на мгновение замолкает, а потом...
На нее нахлынуло странное ощущение... Нет, не страха, а какой-то унизительной предопределенности. Когда ты странным образом уже «встроена» в расклад, созданный, выстроенный отнюдь не тобою. И она, Наташа, вынуждена, почти обречена на то, чтобы совершать строго определенные действия, когда даже «шаг вправо, шаг влево» делать бесполезно. И невозможно вырваться из этих странных силков.
На секунду ее захлестнуло мучительное ощущение безысходного отчаяния, предчувствия чего-то ужасного. Возникло странное желание упасть и прореветься.
Она сдержалась, но слезы все же выступили у нее на глазах. И она снова начала быстро говорить, даже не советуясь, а так, вскользь объясняя ситуацию:
– Ты что думаешь, я просто так начала тебе показывать, что собираюсь ее высечь? Я-то думала, что она уймется, или хотя бы немного испугается. Так нет же! Она как-то сразу почувствовала, что ты «из своих». Что тебе можно доверять, а стесняться тебя вовсе не обязательно. Ну, и окончательно расслабилась. И вот теперь мне придется реально, без шуток и чувственных игр, делать ей больно! А я ведь этого совсем не хочу!
- Тогда будь с нею помягче, - Зар, искренне пытается ее успокоить, видя в каком подавленном состоянии от всего происходящего находится его Крестница.
- Попробую, - Наташа почти успокоилась, выговорившись, и как бы подводит итог своей длинной сбивчивой речи. – Ладно, Крестный, это все рабочие моменты. Ксения хорошая девочка, и ее желания, кстати, мне понятны. Думаю, мы с нею найдем компромисс. Спасибо, что выслушал. Я знаю, ты бы вовсе запретил мне ее сечь, если бы почувствовал, что она чего-то действительно боится, или, что она на самом деле вовсе не хочет этой боли... Но, увы, сегодня боюсь я.
- Хочешь, я с нею поговорю? – голос Крестного полон сочувствия к обеим участницам предстоящего Действа. – Может быть, у меня получится...
- Я справлюсь, - Наташа показывает, что уже справилась с волнением, и теперь все будет хорошо. – А ты... В общем, не парься, я обязательно найду с нею общий язык, и все в итоге будет хорошо и приятно. Без вариантов.
- Ладно, держись, воспитательница! – эти слова Зар произносит с какой-то ободряющей иронией. – Все обойдется!
- Надеюсь, - его очаровательная собеседница произносит это несколько мрачным тоном, а потом, просто, чтобы отвлечься от неприятных ощущений, возникших у нее по ходу обсуждения этой странной, непредставимой ситуации, переходит на другое. Она подтверждает со своей стороны разрешение на уже согласованную с Ксенией публикацию, оговаривает желательные исправления. Даже делает Крестному, как Автору, некоторые, не вполне корректные замечания по орфографии и пунктуации. В другой ситуации она такого и помыслить бы не посмела! А сейчас...
Наверное, ей хотелось, чтобы Зар вспылил. Отругал ее, пригрозил всыпать по первое число... Кстати, если бы это помогло вразумить Ксению, защитить ее от предстоящего, Наташа бы согласилась в ту же секунду! Пусть Крестный отхлещет ее теми же прутьями! До крови, до истошных воплей, почти до потери сознания, прямо при этой хрупкой и нежной девочке! Пусть Ксения посмотрит на это своими глазами, но со стороны! Пусть наглядится на кровь, слезы и сопли на ее примере, и никогда больше не помыслит о чем-нибудь подобном без тихого ужаса в своих прекрасных карих глазах!
Н-да... Мечтать не вредно. Крестный далеко, и сегодня уж точно не приедет. А как бы хотелось его видеть именно здесь и сейчас! Может быть, вдвоем они убедили бы эту глупую девчонку в ненужности, глупости таких «болевых экспериментов»...
Но, увы, все придется делать самой.
Интересно, понял ли Крестный причину ее резкости?
Наверное, понял.
И поддержал ее своей грустной смущенной улыбкой, пообещав как-нибудь «нарисоваться» у них в гостях...
Слабое утешение. Но это тоже приятно... Даже если его обещание будет исполнено еще не скоро...
2.1. Ксения.
Девочка-женщина.
В ожидании Боли.
Ксения вышла из гостиной и направилась прямо в кабинет, держа в руках свежеочищенные прутья. В кабинете ее ждал небольшой сюрприз. «Выставка достижений розгового хозяйства». Три сорта розог в пучках, разложенные на диване, в обрамлении толстой, в полтора сантиметра, веревки. Весьма эффектно!
Четвертый сорт прутьев, длинные, судя по всему самые «болючие» лозы «россыпью» мокли в напольной вазе. Похоже, это те самые розги, которые Сергей, Муж Наташи, использовал для «поучения» самой Феи Крестной. Во всяком случае, ее крики, вчера вечером раздававшиеся из этого кабинета, показались Ксении вполне искренними!
Ну, и пятый сорт розог, «бархатные» одиночные прутья, только что, для себя любимой, приготовила она сама.
Н-да, как говорится, розги на любой вкус. Было бы что выстегивать!
Наташа явно хочет ее напугать.
Наивная!
Не выйдет, Фея Крестная, и не надейся! Потому, что для твоей Крестницы это Шанс! И она, Ксения, его не упустит. Да и для самой Феи Крестной Он наметил что-то важное и серьезное, о чем она пока что ни в коем случае не должна знать. Он так просил. А Его слово это Закон.
Все будет хорошо! Он обещал, а Ему виднее!
Главное, не испугаться.
Я не боюсь!
Я сильная!
Я выдержу!
2.2. Наташа.
Старшая.
В моральных сомнениях.
Крестный и Наташа остались наедине. Теперь все плюхи по поводу предстоящего предстояло огрести самой Фее Крестной, благо ее подруга-воспитанница своей изящной эскападой так и не дала интернет-собеседнику ни малейшего повода ее образумить. Поэтому Наташа, не дожидаясь словесной выволочки от бородатого «ревнителя нравственности», атаковала сама.
- Значит так, Крестный, - произнесла она со всей возможной серьезностью. - Давай не будем здесь вести всех этих высокоморальных рассуждений, про жестокость и недопустимость телесных наказаний. К твоему сведению, я совершенно не шутила. Я действительно вовсе не собираюсь всерьез наказывать Ксению.
- Зачем же тогда розги? – лицо Зара на экране планшета изобразило полное недоумение. – Ты ее что, просто хочешь напугать?
Наташа тяжело вздохнула и нервно поправила воротник домашней клетчатой рубахи. Конечно, от Крестного у нее никаких секретов нет. И кроме него, откровенно говоря, никто не поймет многие ее «глюки» и «фичи»! Но даже ему трудно разъяснить все тонкости происходящего.
И все же, это необходимо. Крестный должен знать все. Ибо это серьезно.
- Напугаешь ее, как же! – Наташа начинает откровенно жаловаться ему на поведение своей подруги-воспитанницы. – Ты же видишь, она ничего не боится! Ну, рядом со мной... И рядом со Стерхом тоже.
- Я знаю, что ты, как бы, «прописала» ей лекарство, - Зар немного смущен. - Э-э-э... специфическое. Это из той же серии?
- Не совсем, - Наташе нужно выговориться. Поэтому она все рассказывает быстро, в расчете на то, что Крестный, если и не поможет, то хотя бы примет у нее нечто вроде исповеди. Он должен выслушать ее мысли, которыми ей, по сути, больше не с кем поделиться. Все это касается сугубо Ксении и самой Наташи, ее подруги. И это, по определению, не может быть сообщено ни Сергею, Наташиному Мужу, ни Стерху, Мужу этой отважной питерской девочки.
– Видишь ли, Ксения весьма странная девушка. Пока что она просто Сновидица, причем одна из лучших, но в перспективе она станет изумительным Проводником. Она видит и Мир, и окружающих совсем иначе, чем другие люди. Между прочим, она может читать мысли. Даже у меня, а это, знаешь ли, ой, как круто! И ощущает наша Сновидица все совсем иначе. Даже боль для нее это нечто иное, чем для обычных людей. Просто боль это одно. Боль от руки Стерха, когда он ее наказывает, для нее совсем другое.
При словах «наказывает» Зар морщится. Заметив это, Наташа пожимает плечами и продолжает свою странную «исповедь»:
- Не морщься, Крестный! Поверь, в этом нет абсолютно никакой жестокости. Да, я сама когда-то прописала ей это странное лекарство от депрессии. И она его регулярно получает из рук законного супруга. И поверь, с этим, и прочим, у них все нормально. Она ничуть ни против назначенного мною, принимает все это как должное, и даже рада тому факту, что Стерху это не в тягость, а скорее приятно. Да он сам кого угодно порвет на лоскуты, если кто-то посмеет ее обидеть! Смею тебя заверить в том, что и от меня такому мерзавцу весьма не поздоровится! Пойми, Стерх наказывает ее скорее символически, чем строго. Он же ее любит, и просто не может причинить ей серьезную боль.
Наташа делает небольшую передышку в своей пространной речи. Крестный терпеливо ждет, что будет сказано дальше. Его Крестница, снимает напряжение очередным тяжелым вздохом и продолжает делиться с ним своими мыслями:
- А вот от меня Ксения, почему-то, хочет принимать по-настоящему строгие поучения. До слез, до крика, без жалости. И она, вот уже два месяца, терзает меня одной просьбой. Ей, видишь ли, очень захотелось получить совершенно особое «блюдо». Это она так изящно выражается! Причем, получить сие «блюдо», ей хочется исключительно из моих рук.
- Чего же она хочет? – Зар спрашивает это весьма серьезным тоном, явно желая понять и помочь.
- Много чего, - Наташа усмехается, но улыбка у нее выходит какая-то... невеселая. И уточняет: - А конкретно, ей очень хочется получить «сотню от Феи Крестной».
- Сотню чего? – Зар упорно делает вид, будто бы не понимает, о чем идет речь.
- Сотню розог, гуманный ты наш! – Наташа качает головой, сетуя на его «непонятливость».
- Это действительно много! – Зар в шоке. И ошарашенно покачав головой, уточняет:
- И сейчас ты собираешься... ей...
- Да ты что! – Наташа искренне возмущается, хотя Крестный все понял правильно, и его невысказанное предположение совсем недалеко от истины.
- Я что, по-твоему, дура набитая? Я-то знаю, что это такое! И не стану без необходимости причинять ей такую боль, даже по ее просьбе! Не надо ей такого жгучего счастья, во всяком случае, сейчас... Рановато.
- Тогда что же сейчас там будет происходить? – Зар фактически требует от нее отчета в планах на сегодняшнее «болевое мероприятие».
Впрочем, Наташа и сама желает поведать ему предполагаемый сценарий «жестокой игры» с этой отважной девочкой. Ей почему-то очень хочется, чтобы именно Крестный был в курсе всего происходящего.
- Что там будет... – Наташа на секунду смущается, потом начинает подробно излагать свой очередной План. – Там у нас, в Сережином кабинете, стоит скамья. Ксения уже пришла туда и ждет меня. Причем, эта девочка действительно ничего не боится! Ну что здесь придумать... Сделаю все так, как это традиционно заведено. Все как полагается. Прикажу ей раздеться... Сурово так прикажу, чтобы прониклась. Потом разложу на скамье, привяжу покрепче...
- А дальше? – Зар, судя по всему, желает подробностей дальнейшего предполагаемого хода событий.
И еще. Крестный не говорит ни слова упрека, но его взгляд с экрана планшета молчаливо, но весьма красноречиво высказывает неодобрение общей жестокостью расклада. Ему все это по-прежнему очень не нравится.
- Не знаю я, что будет дальше, - Наташа вынуждена принять его молчаливое неудовольствие, и попытаться разъяснить, каким образом ей все же удастся выкрутиться, не доводя дело до реального истязания решительной девочки.
– Ну, наверное... Хлестну ее несколько раз, для примера. Так, чтобы прочувствовала, как это реально ощущается. Как говорится, по разным местам, разными прутьями. У меня там на самом деле заготовлено несколько пучков розог, на любой вкус. Покажу ей все прелести столь сомнительного удовольствия. Попутно заставлю поделиться впечатлениями. Если и это ее не напугает... Ну, тогда действительно всыплю ей десяток «горячих». Естественно, не до крови, но чувствительно. Как говорится, до первого крика. Потом скажу, что с нее на первый раз хватит. И попробую убедить ее в том, что на этом столь суровые болевые эксперименты мы заканчиваем.
- А если и это ее не убедит? – Зар по-прежнему не одобряет расклад, и не скрывает своего неудовольствия рискованностью ситуации.
- Не знаю, - Наташа на мгновение замолкает, а потом...
На нее нахлынуло странное ощущение... Нет, не страха, а какой-то унизительной предопределенности. Когда ты странным образом уже «встроена» в расклад, созданный, выстроенный отнюдь не тобою. И она, Наташа, вынуждена, почти обречена на то, чтобы совершать строго определенные действия, когда даже «шаг вправо, шаг влево» делать бесполезно. И невозможно вырваться из этих странных силков.
На секунду ее захлестнуло мучительное ощущение безысходного отчаяния, предчувствия чего-то ужасного. Возникло странное желание упасть и прореветься.
Она сдержалась, но слезы все же выступили у нее на глазах. И она снова начала быстро говорить, даже не советуясь, а так, вскользь объясняя ситуацию:
– Ты что думаешь, я просто так начала тебе показывать, что собираюсь ее высечь? Я-то думала, что она уймется, или хотя бы немного испугается. Так нет же! Она как-то сразу почувствовала, что ты «из своих». Что тебе можно доверять, а стесняться тебя вовсе не обязательно. Ну, и окончательно расслабилась. И вот теперь мне придется реально, без шуток и чувственных игр, делать ей больно! А я ведь этого совсем не хочу!
- Тогда будь с нею помягче, - Зар, искренне пытается ее успокоить, видя в каком подавленном состоянии от всего происходящего находится его Крестница.
- Попробую, - Наташа почти успокоилась, выговорившись, и как бы подводит итог своей длинной сбивчивой речи. – Ладно, Крестный, это все рабочие моменты. Ксения хорошая девочка, и ее желания, кстати, мне понятны. Думаю, мы с нею найдем компромисс. Спасибо, что выслушал. Я знаю, ты бы вовсе запретил мне ее сечь, если бы почувствовал, что она чего-то действительно боится, или, что она на самом деле вовсе не хочет этой боли... Но, увы, сегодня боюсь я.
- Хочешь, я с нею поговорю? – голос Крестного полон сочувствия к обеим участницам предстоящего Действа. – Может быть, у меня получится...
- Я справлюсь, - Наташа показывает, что уже справилась с волнением, и теперь все будет хорошо. – А ты... В общем, не парься, я обязательно найду с нею общий язык, и все в итоге будет хорошо и приятно. Без вариантов.
- Ладно, держись, воспитательница! – эти слова Зар произносит с какой-то ободряющей иронией. – Все обойдется!
- Надеюсь, - его очаровательная собеседница произносит это несколько мрачным тоном, а потом, просто, чтобы отвлечься от неприятных ощущений, возникших у нее по ходу обсуждения этой странной, непредставимой ситуации, переходит на другое. Она подтверждает со своей стороны разрешение на уже согласованную с Ксенией публикацию, оговаривает желательные исправления. Даже делает Крестному, как Автору, некоторые, не вполне корректные замечания по орфографии и пунктуации. В другой ситуации она такого и помыслить бы не посмела! А сейчас...
Наверное, ей хотелось, чтобы Зар вспылил. Отругал ее, пригрозил всыпать по первое число... Кстати, если бы это помогло вразумить Ксению, защитить ее от предстоящего, Наташа бы согласилась в ту же секунду! Пусть Крестный отхлещет ее теми же прутьями! До крови, до истошных воплей, почти до потери сознания, прямо при этой хрупкой и нежной девочке! Пусть Ксения посмотрит на это своими глазами, но со стороны! Пусть наглядится на кровь, слезы и сопли на ее примере, и никогда больше не помыслит о чем-нибудь подобном без тихого ужаса в своих прекрасных карих глазах!
Н-да... Мечтать не вредно. Крестный далеко, и сегодня уж точно не приедет. А как бы хотелось его видеть именно здесь и сейчас! Может быть, вдвоем они убедили бы эту глупую девчонку в ненужности, глупости таких «болевых экспериментов»...
Но, увы, все придется делать самой.
Интересно, понял ли Крестный причину ее резкости?
Наверное, понял.
И поддержал ее своей грустной смущенной улыбкой, пообещав как-нибудь «нарисоваться» у них в гостях...
Слабое утешение. Но это тоже приятно... Даже если его обещание будет исполнено еще не скоро...
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 3. Предболие... До начала Игры
3.1. Ксения.
Девочка-женщина.
В готовности.
Странно, но с церемонией своего появления Фея Крестная несколько запаздывает. Ее можно понять. Одно дело самой вылеживать порцию «горячих» под жалящей лозой, и совсем другое этой самой лозой «отмахивать». У вас обеих сегодня своеобразная премьера того, что Наташа почему-то называет «жестоким театром». Тебя впервые будут сечь розгами, и Наташа всю дорогу намекает на то, что это гораздо больнее, чем шлепки и ремень от Стерха, с которыми ты уже неплохо знакома. Но тебе, собственно, и нужен самый «болючий» вариант, и именно сегодня.
И именно от Феи Крестной...
Ибо Он пожелал, чтобы в этом обязательно была задействована Наташа.
Бедная моя Фея Синеглазка! У тебя ведь это тоже первый раз и «сверху».
И тебе будет больно, очень больно...
Но так нужно. Он так сказал. А Он всегда прав.
Нужно подготовиться.
Выдвигаем скамью на свободное место, так, чтобы Наташе было удобно взмахивать лозой. А потом усаживаемся на эту скамью и скромненько так перебираем «букет» из пяти «бархатных» розог.
Наташа хочет тебя напугать?
Ну, что же, пусть увидит, как именно ты боишься.
Пусть нервничает. Увы, это нужно.
Обидно, что фактически приходится ее обманывать, хотя это не явная ложь, а просто недоговорки.
Ничего, Наташа поймет...
Во всяком случае, ты на это очень надеешься...
3.2. Наташа.
Старшая.
Принимающая Решение.
Закончив разговор по видеосвязи, Наташа отложила в сторону планшет. Нельзя сказать, что разговор с Крестным сильно успокоил молодую женщину. Скорее укрепил ее в решимости сделать все, что нужно для того, чтобы отвадить свою собственную Крестницу от желания всерьез устраивать болевые эксперименты. Сделать так, чтобы она получила небольшую дозу желаемого, и больше не просила о чем-то подобном, сочтя умеренные «флагелляционные экзерсисы» от собственного Мужа вполне достаточными порциями «жгучего удовольствия». Вполне достаточными порциями, если сравнить эти «домашние» наказания от законного Супруга с «истинной Строгостью» Феи Крестной, которую она собиралась ей продемонстрировать самым чувственным образом.
Юная Сновидица Ксения, вот уже несколько месяцев подряд, вначале как бы в шутку, а потом и всерьез, добивалась от нее этого странного Действа, торжественного, почти ритуального сечения розгами, возможно желая испробовать на себе то, что в свое время испытала ее Крестная. Когда-то она, Наташа, сама затеяла для себя подобное жестокое, отнюдь не символическое наказание, от рук своего собственного Мужа, Сергея, Сережи, как она предпочитала его называть, для...
Для чего? Зачем они с Сережей тогда играли в эти «жестокие игры», закончившиеся столь странно? Ведь начиная ту, действительно жестокую, и на первый взгляд совершенно бессмысленную ритуальную Игру, «судебную комедию», как ее назвал Сергей, они совсем не ожидали того странного Соединения, которое раз и навсегда связало их особыми «духовными узами», крепость которых все возрастала день ото дня. Наташа просто хотела в странной игровой форме освободиться от возможных обид и недомолвок, связанных с весьма странными обстоятельствами их с Сергеем бракосочетания. Ее Сережа принял это и был, по ее, Наташи, настоятельной просьбе, «жестоким» с нею. Безжалостно наносил хлесткие удары, оставляя длинными прутьями на ее обнаженном, привязанном к деревянной скамье, теле красные саднящие рубцы с капельками крови, доводя ее до исступленного крика...
Это была Боль, которая где-то к середине Действа стала для них обоих поистине нестерпимой. И они вовсе не ожидали той странной награды, которая за этим последовала.
Позже, обсуждая тот странный чувственный эксперимент, они с Сережей старательно обходили вопрос, зачем это все им понадобилось. Что они хотели этим доказать друг другу? И суть того странного случая объяснилась несколько позже, когда они узнали об обстоятельствах их появления в этом Мире.
Тогда все встало на свои места. Все было логично и понятно. И стало ясно, тот случай действительно был уникальным. А уникальное не повторяется. Как говорится, нельзя войти в одну воду дважды.
Вот это и надо будет объяснить романтичной девочке, которая сейчас ждет ее в кабинете Сергея, весело (С чего бы это, а?) разглядывая деревянную скамью. Ту самую скамью, на которой частенько возлежит, сама ее Крестная, принимая очередное «Поучение» от Сережи. Ту самую скамью, к которой она, смешливая девочка Ксения, вскоре будет привязана толстой веревкой, и на которой ей придется провести несколько весьма неприятных минут, полных жгучей боли...
Смешно, но, несмотря на несколько месяцев замужества, ее Крестница по складу характера все еще девочка! Эдакая девочка-женщина! Ибо характер человека супружеские отношения меняют далеко не сразу, и не у всех. Впрочем, в результате почти ежедневного, когда личного, когда телефонного и «скайпового» общения с этой девочкой, Фея Крестная заметила, что за столь краткое время жития в законном браке Ксения почти полностью избавилась от приступов депрессии. Как будто тот случай, в Питере, когда они, Наташа, Сергей и Стерх, будущий муж Ксении, вначале спасли ее от смерти, а после весьма чувствительно наказали будущую новобрачную, сорвал какой-то грязный твердый налет, засохшую корку, царапавшую ее нежное Сердце. И теперь милая улыбка, когда загадочная, когда просто смешливая, частенько навещает ее личико.
Ну и славно! Значит, все, и тогда и позднее, было сделано правильно. Остается доработать некоторые детали. Например, чуть-чуть скорректировать тягу этой милой девочки в «чувственным» изыскам. Привить ей чувство Меры. В том числе и в наслаждениях. Жгучих наслаждениях.
К вопросу о чувстве Меры. Вчера ты, хитро подмигнув законному Супругу, самым нежным голосом попросила быть с тобою «построже». Сергей понимающе усмехнулся и выдал тебе полсотни не просто «горячих», а о-о-очень даже горячих, даже безо всяких кавычек. Лоза свистала и выстегивала по обнаженному телу ярко и сочно, и ты орала от боли вполне искренне, со слезами в голосе! Ничуть не стесняясь того, что в доме ночует еще одна весьма юная пара, причем занимающаяся в это же самое время примерно тем же самым. Правда, естественно, в куда более мягком варианте, зато под мелодичный аккомпанемент твоих воплей. Впрочем, и благодарила Господина Экзекутора «за науку» ты вчера куда нежнее обычного...
Сережка-Сереженька, милый ты мой... Все никак ты не научишься «раскалывать» мои «женские штучки». Как славно женщины умеют играть на недоговорках! Решил, что я хочу «подзадорить» ребятишек, убедить их не стесняться «жестоких игр». Добрый ты мой, милый...
Прости, Сереженька, но даже тебе я не могла рассказать о том, что Ксения со мною обо всем уже договорилась «на сегодня», и я устраиваю этот «орательный концерт» не только для того, чтобы придать ребятишкам смелости в их мягких «поучениях», скорее смахивающих на ласковые, чувственные игры, чем на «болевые экзерсисы». Мне нужно было дать ей намек на то, что все предстоящее действительно больно. И, самое главное, самой прочувствовать ту Меру Боли, которую мне сейчас предстоит выдать этой храброй девочке. Да, на «мягком месте» у твоей женушки теперь красуются красные полосы, которые не сойдут неделю. Зато я «настроилась» на то, что мне придется делать самой. Только с «верхней» позиции...
Я действительно настроилась. Я знаю, что делать. Я знаю, что все будет правильно. Все будет хорошо. Без вариантов.
Наташа решительно поднялась со стула, на который присела несколько минут назад, беседуя по «скайпу» со своим собственным Крестным. Время показать этой смешливой девочке Ксении, что не все болезненное имеет смысл непосредственно принимать на свою «пятую точку опоры». И показать самым чувственным образом. Достаточно строго, так, для примера. А потом, естественно, успокоить, приласкать, поцеловать...
Да, так и сделаем! Именно так, как она сказала Крестному!
Вот только...
Что-то не в порядке. Не на месте сердце у Феи Крестной. Какая-то смутная тяжесть давит душу.
Не будет ли все это слишком жестоко?
Вопрос...
С другой стороны, а что, если Ксения снова и снова будет настаивать на своей странной идее? А если она, отчаявшись получить желаемое от Феи Крестной, начнет изводить этой просьбой Стерха, своего Мужа? И заставит его взять на себя эту мучительную для любящего человека обязанность, жестоко, в полную силу, до крови исхлестать свою Супругу? Ему-то будет каково?
Нет, решено. Она, Наташа будет строгой, и раз и навсегда отучит эту смешливую девчонку от желания получать столь жестокие удовольствия!
- Вот высеку тебя до слез, сразу все поймешь! Будешь знать, как под лозу напрашиваться! – вслух, с улыбкой, произносит Наташа и выходит из комнаты...
3.1. Ксения.
Девочка-женщина.
В готовности.
Странно, но с церемонией своего появления Фея Крестная несколько запаздывает. Ее можно понять. Одно дело самой вылеживать порцию «горячих» под жалящей лозой, и совсем другое этой самой лозой «отмахивать». У вас обеих сегодня своеобразная премьера того, что Наташа почему-то называет «жестоким театром». Тебя впервые будут сечь розгами, и Наташа всю дорогу намекает на то, что это гораздо больнее, чем шлепки и ремень от Стерха, с которыми ты уже неплохо знакома. Но тебе, собственно, и нужен самый «болючий» вариант, и именно сегодня.
И именно от Феи Крестной...
Ибо Он пожелал, чтобы в этом обязательно была задействована Наташа.
Бедная моя Фея Синеглазка! У тебя ведь это тоже первый раз и «сверху».
И тебе будет больно, очень больно...
Но так нужно. Он так сказал. А Он всегда прав.
Нужно подготовиться.
Выдвигаем скамью на свободное место, так, чтобы Наташе было удобно взмахивать лозой. А потом усаживаемся на эту скамью и скромненько так перебираем «букет» из пяти «бархатных» розог.
Наташа хочет тебя напугать?
Ну, что же, пусть увидит, как именно ты боишься.
Пусть нервничает. Увы, это нужно.
Обидно, что фактически приходится ее обманывать, хотя это не явная ложь, а просто недоговорки.
Ничего, Наташа поймет...
Во всяком случае, ты на это очень надеешься...
3.2. Наташа.
Старшая.
Принимающая Решение.
Закончив разговор по видеосвязи, Наташа отложила в сторону планшет. Нельзя сказать, что разговор с Крестным сильно успокоил молодую женщину. Скорее укрепил ее в решимости сделать все, что нужно для того, чтобы отвадить свою собственную Крестницу от желания всерьез устраивать болевые эксперименты. Сделать так, чтобы она получила небольшую дозу желаемого, и больше не просила о чем-то подобном, сочтя умеренные «флагелляционные экзерсисы» от собственного Мужа вполне достаточными порциями «жгучего удовольствия». Вполне достаточными порциями, если сравнить эти «домашние» наказания от законного Супруга с «истинной Строгостью» Феи Крестной, которую она собиралась ей продемонстрировать самым чувственным образом.
Юная Сновидица Ксения, вот уже несколько месяцев подряд, вначале как бы в шутку, а потом и всерьез, добивалась от нее этого странного Действа, торжественного, почти ритуального сечения розгами, возможно желая испробовать на себе то, что в свое время испытала ее Крестная. Когда-то она, Наташа, сама затеяла для себя подобное жестокое, отнюдь не символическое наказание, от рук своего собственного Мужа, Сергея, Сережи, как она предпочитала его называть, для...
Для чего? Зачем они с Сережей тогда играли в эти «жестокие игры», закончившиеся столь странно? Ведь начиная ту, действительно жестокую, и на первый взгляд совершенно бессмысленную ритуальную Игру, «судебную комедию», как ее назвал Сергей, они совсем не ожидали того странного Соединения, которое раз и навсегда связало их особыми «духовными узами», крепость которых все возрастала день ото дня. Наташа просто хотела в странной игровой форме освободиться от возможных обид и недомолвок, связанных с весьма странными обстоятельствами их с Сергеем бракосочетания. Ее Сережа принял это и был, по ее, Наташи, настоятельной просьбе, «жестоким» с нею. Безжалостно наносил хлесткие удары, оставляя длинными прутьями на ее обнаженном, привязанном к деревянной скамье, теле красные саднящие рубцы с капельками крови, доводя ее до исступленного крика...
Это была Боль, которая где-то к середине Действа стала для них обоих поистине нестерпимой. И они вовсе не ожидали той странной награды, которая за этим последовала.
Позже, обсуждая тот странный чувственный эксперимент, они с Сережей старательно обходили вопрос, зачем это все им понадобилось. Что они хотели этим доказать друг другу? И суть того странного случая объяснилась несколько позже, когда они узнали об обстоятельствах их появления в этом Мире.
Тогда все встало на свои места. Все было логично и понятно. И стало ясно, тот случай действительно был уникальным. А уникальное не повторяется. Как говорится, нельзя войти в одну воду дважды.
Вот это и надо будет объяснить романтичной девочке, которая сейчас ждет ее в кабинете Сергея, весело (С чего бы это, а?) разглядывая деревянную скамью. Ту самую скамью, на которой частенько возлежит, сама ее Крестная, принимая очередное «Поучение» от Сережи. Ту самую скамью, к которой она, смешливая девочка Ксения, вскоре будет привязана толстой веревкой, и на которой ей придется провести несколько весьма неприятных минут, полных жгучей боли...
Смешно, но, несмотря на несколько месяцев замужества, ее Крестница по складу характера все еще девочка! Эдакая девочка-женщина! Ибо характер человека супружеские отношения меняют далеко не сразу, и не у всех. Впрочем, в результате почти ежедневного, когда личного, когда телефонного и «скайпового» общения с этой девочкой, Фея Крестная заметила, что за столь краткое время жития в законном браке Ксения почти полностью избавилась от приступов депрессии. Как будто тот случай, в Питере, когда они, Наташа, Сергей и Стерх, будущий муж Ксении, вначале спасли ее от смерти, а после весьма чувствительно наказали будущую новобрачную, сорвал какой-то грязный твердый налет, засохшую корку, царапавшую ее нежное Сердце. И теперь милая улыбка, когда загадочная, когда просто смешливая, частенько навещает ее личико.
Ну и славно! Значит, все, и тогда и позднее, было сделано правильно. Остается доработать некоторые детали. Например, чуть-чуть скорректировать тягу этой милой девочки в «чувственным» изыскам. Привить ей чувство Меры. В том числе и в наслаждениях. Жгучих наслаждениях.
К вопросу о чувстве Меры. Вчера ты, хитро подмигнув законному Супругу, самым нежным голосом попросила быть с тобою «построже». Сергей понимающе усмехнулся и выдал тебе полсотни не просто «горячих», а о-о-очень даже горячих, даже безо всяких кавычек. Лоза свистала и выстегивала по обнаженному телу ярко и сочно, и ты орала от боли вполне искренне, со слезами в голосе! Ничуть не стесняясь того, что в доме ночует еще одна весьма юная пара, причем занимающаяся в это же самое время примерно тем же самым. Правда, естественно, в куда более мягком варианте, зато под мелодичный аккомпанемент твоих воплей. Впрочем, и благодарила Господина Экзекутора «за науку» ты вчера куда нежнее обычного...
Сережка-Сереженька, милый ты мой... Все никак ты не научишься «раскалывать» мои «женские штучки». Как славно женщины умеют играть на недоговорках! Решил, что я хочу «подзадорить» ребятишек, убедить их не стесняться «жестоких игр». Добрый ты мой, милый...
Прости, Сереженька, но даже тебе я не могла рассказать о том, что Ксения со мною обо всем уже договорилась «на сегодня», и я устраиваю этот «орательный концерт» не только для того, чтобы придать ребятишкам смелости в их мягких «поучениях», скорее смахивающих на ласковые, чувственные игры, чем на «болевые экзерсисы». Мне нужно было дать ей намек на то, что все предстоящее действительно больно. И, самое главное, самой прочувствовать ту Меру Боли, которую мне сейчас предстоит выдать этой храброй девочке. Да, на «мягком месте» у твоей женушки теперь красуются красные полосы, которые не сойдут неделю. Зато я «настроилась» на то, что мне придется делать самой. Только с «верхней» позиции...
Я действительно настроилась. Я знаю, что делать. Я знаю, что все будет правильно. Все будет хорошо. Без вариантов.
Наташа решительно поднялась со стула, на который присела несколько минут назад, беседуя по «скайпу» со своим собственным Крестным. Время показать этой смешливой девочке Ксении, что не все болезненное имеет смысл непосредственно принимать на свою «пятую точку опоры». И показать самым чувственным образом. Достаточно строго, так, для примера. А потом, естественно, успокоить, приласкать, поцеловать...
Да, так и сделаем! Именно так, как она сказала Крестному!
Вот только...
Что-то не в порядке. Не на месте сердце у Феи Крестной. Какая-то смутная тяжесть давит душу.
Не будет ли все это слишком жестоко?
Вопрос...
С другой стороны, а что, если Ксения снова и снова будет настаивать на своей странной идее? А если она, отчаявшись получить желаемое от Феи Крестной, начнет изводить этой просьбой Стерха, своего Мужа? И заставит его взять на себя эту мучительную для любящего человека обязанность, жестоко, в полную силу, до крови исхлестать свою Супругу? Ему-то будет каково?
Нет, решено. Она, Наташа будет строгой, и раз и навсегда отучит эту смешливую девчонку от желания получать столь жестокие удовольствия!
- Вот высеку тебя до слез, сразу все поймешь! Будешь знать, как под лозу напрашиваться! – вслух, с улыбкой, произносит Наташа и выходит из комнаты...
Каталоги нашей Библиотеки:
Re: Посторонний. Цикл "Истории Серых Ангелов"
4. 4. Игра. Вызов
4.1. Ксения.
Секомая.
В готовности принять Боль.
Господи!
Как же стыдно-то...
Стыдно-то как...
Наташа, милая моя Синеглазка! Я не хотела тебя обидеть!
Прости!
4.2. Наташа.
Экзекутор.
В готовность начать.
...В кабинете ее ждало вполне ожидаемое зрелище. Ксения со скромной и загадочной улыбкой сидела на уже выдвинутой деревянной скамье, сосредоточенно рассматривая один из прутьев «бархатных розог», совсем недавно приготовленных ею же для себя любимой. Остальные прутья лежали на той же скамье, рядом, чуть в стороне.
- Ну, что скажешь? Неужто Фея Крестная получила от собственного Крестного, известного своими гуманными взглядами на вопросы воспитания, «добро» на то, чтобы «спустить нежную шкурку» с меня, с маленькой, неопытной, несчастной, забитой и всеми обиженной девочки? – Ксения только что не смеется в голос. – Неужто не воспретил он тебе столь жестокое и постыдное деяние?
- Не воспретил, - подтвердила весьма скептическим тоном Наташа, - хотя и весьма не одобрил. Ты же знаешь, он не выносит проявлений жестокости. Как и я.
- Но Вас с Сергеем он... – Ксения не договорила, но Наташа все поняла.
- Мы совсем другое дело. Иначе было никак, поверь мне, - тихо произнесла она. - И он до сих пор сожалеет, что так все вышло, и мы с Сережей, в результате, теперь именно такие. Да, нам это приятно, конечно в умеренных количествах. Но это же не повод поступать так с другими! Я назначила тебе...
- Я приняла назначенное тобою, и не спорю, все было правильно, - серьезно, уже без улыбки произнесла Ксения. - Тогда это помогло мне излечиться, и я благодарна тебе за это, как и за все, что ты сделала для нас со Стерхом. Но это другое. Пойми, я прошу тебя о другом. И здесь мне ни Стерх, ни твой муж, Сергей, не помогут. Только ты.
- Ксения! – Наташа присела на деревянную скамью рядом с нею.
Взяла ее руки в свои.
Заглянула ей в глаза.
Странно, но на этот раз в глазах ее Крестницы не было ставших уже привычными искорок смешливости. Она была удивительно серьезна, как тогда, на следующий день после своего спасения. В тот день, вот с таким же сосредоточенным, отрешенным и каким-то возвышенным выражением карих глаз, Ксения стояла в белой льняной рубашке, перед Купелью, в Храме, перед таинством Крещения. Того самого Крещения, которое было ей обещано Наташей.
И у Наташи опять заныло сердце. Снова зашевелились пакостные предчувствия...
- Ну, зачем тебе это? – со вздохом спросила она эту непривычно серьезную девочку-женщину. – Зачем тебе эта боль?
Провела ладонью по щеке своей визави. Ксения молча ткнулась губами в ее пальцы. Потом вновь подняла на нее свои темно-карие глаза, и внимательно посмотрела на свою Крестную. Наташа похолодела. Ей стало просто страшно от необъяснимой решимости, которой повеяло от взгляда женщины-девочки с эльфийской внешностью.
- Так нужно, - тихо сказала Ксения. – Не спрашивай зачем. Просто помоги мне. Я после тебе все объясню.
- Мне страшно это делать, - тихо призналась Наташа.
- Я знаю, - кивнула юная женщина. – Но пойми, на самом деле тебе нечего бояться. Поверь, все под контролем. Ты справишься. Просто сделай то, что я прошу! Сделай то, что дОлжно. И все будет хорошо. Все будет правильно!
- Ничего не дОлжно! – Наташа просто возмутилась ее словам. – Ты в своем уме? Это даже не наказание, это пытка какая-то! Ты просишь истязать тебя, ту, которую я люблю... Уж не знаю, как сестру или подругу... И вообще, в конце концов, ты моя Крестница и я за тебя отвечаю перед Богом! За что мне тебя так мучить?! Так же нельзя, пойми это!
- Я знаю, ты добрая, и любишь меня! - вздохнула Ксения и посмотрела как-то особенно умоляюще. – Но пойми, так нужно. Давай сыграем в Игру. Ты сечешь меня, крепко, в полную силу. Чтобы «пробрать» и заставить просить пощады. Если я «сдамся», мы все прекращаем. Ты меня отвязываешь, и я, стоя на коленях, прошу у тебя прощения за глупость. Поверь, мне это не трудно.
- Тебе не трудно, - иронично кивнула Фея Крестная. – Зато мне трудно. Это мне тебя придется хлестать в полную силу, видеть полосы на твоем теле, слышать твои слезы и крики. Совсем не притворные! Кстати, а что будет, если ты не запросишь пощады? А? Что тогда?
- Сто ударов, - тихо произнесла Ксения. – Я получу «Сотню от Крестной», в точности, как просила. Получу от тебя то, чего добивалась. Все по-честному! Вряд ли ты захочешь мне «добавить».
- Господи, да нет, конечно же, нет! – Наташа порывисто обняла свою подругу-воспитанницу. – Как ты вообще могла такое подумать?! Я что, по-твоему, зверь какой? Я же тебя люблю!
- Значит, договорились? – Ксения отстранилась и как-то мягко улыбнулась. – Вот видишь, ты ведь хотела отучить меня от глупостей с «болевым экстримом», чтобы я «схлопотала» от тебя розог, получила от этого море впечатлений, и больше не просила? У тебя есть шанс!
- Я с ума с тобой сойду! – покачала головой Наташа. – Ну и затею ты придумала.
- Значит, ты согласна! – уже утвердительно, с каким-то совершено неуместным восторгом, воскликнула Ксения, порывисто обняла свою Фею Крестную и тут же с показной скромностью уселась, положив руки на коленки. – Я готова! Я жду твоих распоряжений!
Наташа поднялась и посмотрела на нее сверху вниз. Улыбка Ксении, совершенно неуместная в подобной ситуации, ее, как это ни странно, успокоила.
«В конце концов, - сказала она себе, - девочка просто играет. Ничего, сейчас я ей все покажу весьма наглядно, ощутимо и доходчиво. Будет больно, но куда уж теперь деваться... Ладно, поплачет немножко, а там и сама запросит пощады, да и поблагодарит потом. За то, что я ее мучила совсем недолго. Только бы выдержать, мне бы выдержать ее вопли... Помоги мне, Господи, вразумить эту девчонку! И дай мне Терпения... Сама бы легла под розги вместо нее, да разве это поможет? Жалко-то как ее, бедную дурочку. Ну, зачем ей это все, зачем?»
Так и не найдя для себя вразумительного ответа на этот вопрос, Наташа вернулась к первоначальному плану, чуть-чуть его модифицировав. Теперь все следовало обставить несколько иначе. Теперь в повестке дня стояло не символическое знакомство юной женщины-девочки с разными сортами розог, с подробным обсуждением болевых ощущений и нагнетанием «жести», для пугающего впечатления, как она это изначально задумывала, а суровое ритуальное сечение. Сечение без пощады и компромиссов.
Сечение кого? Школьницы? Служанки? Крепостной девушки? Или Жрицы у Алтаря Артемиды Ортии? Хотя, пардон, там, вроде бы секли юношей-эфебов, а отнюдь не молодых женщин!
Так какой из исторических вариантов взять для обозначения Игры?
Никакой. Суть Игры совсем иная. Расклад отношений весьма прост. Кто – кого. Как на дуэли. С весьма странными вариантами «оружия», своим «девайсом» для каждой из сторон предстоящего «игрового» противостояния. Розги против упрямства юной женщины.
И не важно, по какому поводу. Все равно, распространяться насчет подробностей своего интереса к столь жестокой порке, Ксения, похоже, не желает. Так что любой возможный вариант экзекуции не «привяжешь» к ее предполагаемым «тематическим фантазиям».
Жаль. Значит, придется обозначать все серьезно, без игровых «сценариев» и костюмов, хотя можно было бы...
Ксения смотрит на нее каким-то в высшей степени веселым взглядом, потом улыбается, и начинает хохотать.
- Ой, не могу! – произносит она сквозь смех. – Ну, ты и придумала! Нет, это же надо!
- А что ты хотела? – Наташа смущенно опускает глаза. Она совсем забыла о забавном таланте своей подруги-воспитанницы, умении читать мысли. – Ты ведь сама предложила Игру? Вот я и решила...
- Выпороть меня в викторианском платье, спустив панталончики? – Ксения уже не хохочет, просто по-доброму улыбается. – Спасибо, конечно, за изысканный романтичный вариант! Нет, это действительно, красиво, но...
И почти, вернее, к концу фразы, совсем серьезным тоном:
- Но ты все правильно поняла. Суть Игры в другом.
Ксения встала, медленно, торжественно поклонилась, потом поцеловала тот самый прут, который все время вертела в своих тонких изящных пальцах и протянула его Наташе.
- Я желаю тебе победы, - тихо, спокойно и как-то, одновременно сочувственно и безжалостно, произнесла она.
И на лице никаких признаков улыбки...
Вот и все. Первый раунд Игры она уже выиграла.
Вот так просто. Одним жестом, и несколькими словами.
Снова заныло сердце. Господи, ну за что она меня так жестоко?! Больно то как... И страшно. Ой, как же страшно...
Все.
Началось.
Эта хрупкая женщина-девочка атаковала, и очень успешно.
Перл-Харбор в действии. Прощай, «Аризона»!
Остается держать удар.
И без вариантов.
Где там наши доблестные летуны на P-40?
Хоть бы не задержались со взлетом под трассирующими пулями...
(Намек на американскую легенду о том, что при налете на Перл-Харбор 7 декабря 1941 г., несколько американских летчиков-истребителей сумели поднять самолеты в воздух и оказать чисто символическое сопротивление японским агрессорам. Легенда является основой одной из сюжетных линий соответствующего фильма – прим. Автора)
- А я-то как себе этого желаю... – тихо, каким-то обреченным тоном произносит Наташа, принимая...
Нет, не розгу. Не орудие наказания. Не традиционный, несколько «романтизированный» флагеллянтами XXI века, одноразовый инструмент для причинения жгучей боли человеческому телу.
Вызов. Символическую перчатку, брошенную ей столь изысканно-покорным, изумительно красивым жестом...
Держать удар. Не поддаваться. Действовать.
Ксения, несомненно, чувствует ее душевную боль. И ей это тоже крайне неприятно. Она ведь любит ее, Наташу. Но действует по-прежнему жестко. Почти не меняясь в лице, лишь легкая тень сочувствия пробежала по изящным чертам, Ксения, внешне совершенно спокойным тоном, говорит, жестко обозначая, что продолжает управлять ситуацией:
- Я в твоем распоряжении. Начнем.
Сильна, девочка, ой, сильна... А ты, Натушка-ребятушка, уже и «поплыла». В «нокдауне» ты, дорогая Фея Крестная, с первого ее удара. Она тебя «ведет». А ты не видишь иного варианта, кроме как подчиниться ее жестоким требованиям.
Собраться. Если ты не сможешь жестко противостоять ее манипуляции, тебе действительно придется выдать ей всю сотню согласованных ударов!
И каждый из взмахов гибкой лозы хлестко стеганет в обе стороны.
Ее, Ксению, по голому телу (сечь ее в одежде даже и не думай! Только голую!), а незадачливую «воспитательницу» прямо по той нежной субстанции, что зовется Душой...
Не дай Бог таких мучений!
Ни мне, ни ей, глупенькой девчонке, по непонятным причинам опьяненной, упивающейся своей кажущейся покорностью.
ЧЕРТА С ДВА!!!
Ты сильна, а я сильнее.
Я выдержу.
Начнем.
Последние слова Наташа произносит вслух. И даже не смущается своего жесткого тона.
Ксения вежливо кланяется, всем своим видом показывая, что иного и не ожидала.
Ну что же, Игра продолжается, и она опять «ведет».
Но только я уже в форме.
Я справлюсь.
И эту фразу Наташа тоже произносит отнюдь не про себя, как-то недобро прищурившись в адрес своей собеседницы.
И слышит в ответ спокойные, уверенные слова той самой женщины-девочки, которую ей предстоит истязать:
- Да, Наташа! Ты справишься. Я верю. Я тебя люблю!
Ксения великолепна! Быть настолько жестокой... Изысканно, даже нежно жестокой. Молодчина!
Но запомни, девочка, здесь командую Я!
И на ближайший час я твоя Госпожа!
Это было сказано отнюдь не вслух, но сенситивная женщина-девочка Ксения согласно кивает головой, и спокойно произносит, как бы парируя заранее рассчитанным блоком эффектный выпад своей собеседницы:
- Приказывай, Госпожа.
Именно так она это произносит.
Подчеркнуто уважительно, и с большой буквы.
Н-да... Приехали.
«Госпожа».
С большой буквы «Г»...
Если бы хоть кто-нибудь ей, Наташе, еще сегодня утром сказал, что она опустится до того, чтобы такое подумать в адрес Ксении...
А уж тем более, принять такое обращение от своей Крестницы...
Схлопотал бы хор-р-рошую оплеуху!
И не одну...
А теперь...
Ладно, проехали, скрипя зубами. Госпожа так Госпожа.
Пусть зовет так, не вопрос.
Уж как-нибудь один-то час можно перетерпеть и такое унижение.
- Прости, - Ксения серьезна. – Если тебя это оскорбило, дай мне пощечину, и прикажи тебя называть как-то иначе. На этот час.
- Называй меня так, как решила, - Наташа уже спокойна и принимает ситуацию без раздражения. – Ты не хотела меня обидеть, просто воспользовалась словом, которое я вовсе не желала от тебя услышать. Так получилось. Если хочешь, можешь называть меня Госпожой. Но, действительно, только один час. А потом будь любезна забыть это обращение и не применять его в наших с тобою отношениях.
- Да, Крестная, - девочка Ксения с достоинством кивает головой и подчеркнуто спокойно, со значением произносит:
- С этого мгновения я не оскорблю твой слух этим обращением. Прости меня.
И добавляет, уже со слезами на глазах:
- Ты Крестная. Просто Крестная. Я тебя люблю, и прошу у тебя прощения за то, что ты сейчас мучаешься по моей вине. Поверь мне, это ненадолго. Это, действительно, всего только на один час. Через час все закончится. Так или иначе.
- Тебе дать платок? – Наташа глядит на нее уже сочувственно. Господи, ну какое там может быть противостояние у них с этой девочкой! У Ксении просто бзик, приступ упрямства, желание «погеройствовать» в стиле Старшей. Доказать, что она сможет терпеть жестокую боль, так же, как и ее Крестная. Примерно так: «Она смогла выдержать сотню, и я смогу!» Глупость, конечно, но, во всяком случае, глупость вполне доброжелательная.
Ксения молча кивает ей, слезы текут у нее по щекам. Фея Крестная, вынув из кармана бумажный платок, сама приводит лицо своей Крестницы в порядок. А потом...
Потом, фигурально выражаясь, плюнув на все авторитеты, на заявленные отношения «господства и подчинения», порывисто обнимает ее. Ксения ревет у нее над ухом, всхлипывая и прося прощения.
Ну, Слава тебе, Господи! Хоть не стала играть ни в покорную рабыню, ни в узницу, готовую за какие-то там Идеи молча страдать под пыткой! Пусть уж будет сама собой! Да и мне так легче. Нафиг эти условные «ритуальные роли». Боли они ни прибавят, ни убавят, а моральных страданий от них...
Плачет девочка...
А ведь это хорошо!
Она уже плачет! Уже сейчас, когда жгучая лоза еще и не засвистела в воздухе.
Значит, и не так уж много этих свистов понадобится для ее вразумления. Плачь, девочка, плачь! Твои слезы помогут мне осуществить твои мечты, как говорится, «малой кровью». То есть, вообще без крови. Одними слезами обойдемся, и по-минимуму. Уже хорошо.
Наконец, Ксения успокаивается. Фея Крестная чуть-чуть отстраняет ее от себя. Слегка наклонившись, целует ее в щечку и ласково улыбается.
- Продолжим? - заговорщически подмигивает она своей подруге-воспитаннице, принявшей на себя, на этот час, роль решительной и нежной Нижней. И многозначительно добавляет:
- Или ну его нафиг, все эти розги, веревки... Хочешь, я просто легонько тебя отшлепаю, за глупости, и на этом закончим? Ну, хватит уже дурить! Я ведь тебя люблю, и не хочу делать тебе больно!
- Я тебя тоже люблю, - Ксения уже не всхлипывает, и улыбается какой-то стеснительной улыбкой. – Я тоже не хочу боли. Хотя бы потому, что от нее больно тебе...
- Тогда... – Наташа мягко улыбается, давая девочке возможность «сыграть назад».
- Нет, - неожиданно твердо произносит ее визави. – Я уже решила. Прости. Сделай это. Так нужно.
- Упрямица моя! – Старшая качает головой. Впрочем, именно этого она и ожидала. Девочка попытается довести ситуацию до конца. Ну что же, так тому и быть. Она, Верхняя в этом странном раскладе, вполне готова к такому варианту.
- Вся в тебя! - дерзко произносит ее визави, смотрит на нее с забавным «вызовом» и...
Сходу получает по щекам, и весьма заслуженно.
Получает три...
Поцелуя в щечки.
Один, второй, третий.
И краснеет от неловкости.
От того, что так и не удалось показать себя «строптивой девчонкой», достойной хорошей порции розог!
Океюшки!
Сережины уроки изысканно-нежного садизма не прошли даром!
Продолжаем экзекуцию!
- Ты готова? Будет больно! – Наташа смотрит на свою подругу-воспитанницу с весьма лукавым прищуром.
- Готова. Секи, - спокойно, ну почти спокойно, произносит девочка-женщина Ксения. И добавляет:
- Не бойся, я выдержу. Я сильнее, чем ты думаешь!
- Кто бы сомневался! – ободряюще произносит Наташа, и чуть более строгим тоном говорит:
- Вот сейчас и проверим. Продолжим!
Наташа указывает, куда ее подруга-воспитанница должна встать. Чуть сбоку от скамьи, ближе к дивану.
Ксения беспрекословно занимает указанное место, и замирает в готовности исполнить те приказания, которые за этим неизбежно последуют.
4.1. Ксения.
Секомая.
В готовности принять Боль.
Господи!
Как же стыдно-то...
Стыдно-то как...
Наташа, милая моя Синеглазка! Я не хотела тебя обидеть!
Прости!
4.2. Наташа.
Экзекутор.
В готовность начать.
...В кабинете ее ждало вполне ожидаемое зрелище. Ксения со скромной и загадочной улыбкой сидела на уже выдвинутой деревянной скамье, сосредоточенно рассматривая один из прутьев «бархатных розог», совсем недавно приготовленных ею же для себя любимой. Остальные прутья лежали на той же скамье, рядом, чуть в стороне.
- Ну, что скажешь? Неужто Фея Крестная получила от собственного Крестного, известного своими гуманными взглядами на вопросы воспитания, «добро» на то, чтобы «спустить нежную шкурку» с меня, с маленькой, неопытной, несчастной, забитой и всеми обиженной девочки? – Ксения только что не смеется в голос. – Неужто не воспретил он тебе столь жестокое и постыдное деяние?
- Не воспретил, - подтвердила весьма скептическим тоном Наташа, - хотя и весьма не одобрил. Ты же знаешь, он не выносит проявлений жестокости. Как и я.
- Но Вас с Сергеем он... – Ксения не договорила, но Наташа все поняла.
- Мы совсем другое дело. Иначе было никак, поверь мне, - тихо произнесла она. - И он до сих пор сожалеет, что так все вышло, и мы с Сережей, в результате, теперь именно такие. Да, нам это приятно, конечно в умеренных количествах. Но это же не повод поступать так с другими! Я назначила тебе...
- Я приняла назначенное тобою, и не спорю, все было правильно, - серьезно, уже без улыбки произнесла Ксения. - Тогда это помогло мне излечиться, и я благодарна тебе за это, как и за все, что ты сделала для нас со Стерхом. Но это другое. Пойми, я прошу тебя о другом. И здесь мне ни Стерх, ни твой муж, Сергей, не помогут. Только ты.
- Ксения! – Наташа присела на деревянную скамью рядом с нею.
Взяла ее руки в свои.
Заглянула ей в глаза.
Странно, но на этот раз в глазах ее Крестницы не было ставших уже привычными искорок смешливости. Она была удивительно серьезна, как тогда, на следующий день после своего спасения. В тот день, вот с таким же сосредоточенным, отрешенным и каким-то возвышенным выражением карих глаз, Ксения стояла в белой льняной рубашке, перед Купелью, в Храме, перед таинством Крещения. Того самого Крещения, которое было ей обещано Наташей.
И у Наташи опять заныло сердце. Снова зашевелились пакостные предчувствия...
- Ну, зачем тебе это? – со вздохом спросила она эту непривычно серьезную девочку-женщину. – Зачем тебе эта боль?
Провела ладонью по щеке своей визави. Ксения молча ткнулась губами в ее пальцы. Потом вновь подняла на нее свои темно-карие глаза, и внимательно посмотрела на свою Крестную. Наташа похолодела. Ей стало просто страшно от необъяснимой решимости, которой повеяло от взгляда женщины-девочки с эльфийской внешностью.
- Так нужно, - тихо сказала Ксения. – Не спрашивай зачем. Просто помоги мне. Я после тебе все объясню.
- Мне страшно это делать, - тихо призналась Наташа.
- Я знаю, - кивнула юная женщина. – Но пойми, на самом деле тебе нечего бояться. Поверь, все под контролем. Ты справишься. Просто сделай то, что я прошу! Сделай то, что дОлжно. И все будет хорошо. Все будет правильно!
- Ничего не дОлжно! – Наташа просто возмутилась ее словам. – Ты в своем уме? Это даже не наказание, это пытка какая-то! Ты просишь истязать тебя, ту, которую я люблю... Уж не знаю, как сестру или подругу... И вообще, в конце концов, ты моя Крестница и я за тебя отвечаю перед Богом! За что мне тебя так мучить?! Так же нельзя, пойми это!
- Я знаю, ты добрая, и любишь меня! - вздохнула Ксения и посмотрела как-то особенно умоляюще. – Но пойми, так нужно. Давай сыграем в Игру. Ты сечешь меня, крепко, в полную силу. Чтобы «пробрать» и заставить просить пощады. Если я «сдамся», мы все прекращаем. Ты меня отвязываешь, и я, стоя на коленях, прошу у тебя прощения за глупость. Поверь, мне это не трудно.
- Тебе не трудно, - иронично кивнула Фея Крестная. – Зато мне трудно. Это мне тебя придется хлестать в полную силу, видеть полосы на твоем теле, слышать твои слезы и крики. Совсем не притворные! Кстати, а что будет, если ты не запросишь пощады? А? Что тогда?
- Сто ударов, - тихо произнесла Ксения. – Я получу «Сотню от Крестной», в точности, как просила. Получу от тебя то, чего добивалась. Все по-честному! Вряд ли ты захочешь мне «добавить».
- Господи, да нет, конечно же, нет! – Наташа порывисто обняла свою подругу-воспитанницу. – Как ты вообще могла такое подумать?! Я что, по-твоему, зверь какой? Я же тебя люблю!
- Значит, договорились? – Ксения отстранилась и как-то мягко улыбнулась. – Вот видишь, ты ведь хотела отучить меня от глупостей с «болевым экстримом», чтобы я «схлопотала» от тебя розог, получила от этого море впечатлений, и больше не просила? У тебя есть шанс!
- Я с ума с тобой сойду! – покачала головой Наташа. – Ну и затею ты придумала.
- Значит, ты согласна! – уже утвердительно, с каким-то совершено неуместным восторгом, воскликнула Ксения, порывисто обняла свою Фею Крестную и тут же с показной скромностью уселась, положив руки на коленки. – Я готова! Я жду твоих распоряжений!
Наташа поднялась и посмотрела на нее сверху вниз. Улыбка Ксении, совершенно неуместная в подобной ситуации, ее, как это ни странно, успокоила.
«В конце концов, - сказала она себе, - девочка просто играет. Ничего, сейчас я ей все покажу весьма наглядно, ощутимо и доходчиво. Будет больно, но куда уж теперь деваться... Ладно, поплачет немножко, а там и сама запросит пощады, да и поблагодарит потом. За то, что я ее мучила совсем недолго. Только бы выдержать, мне бы выдержать ее вопли... Помоги мне, Господи, вразумить эту девчонку! И дай мне Терпения... Сама бы легла под розги вместо нее, да разве это поможет? Жалко-то как ее, бедную дурочку. Ну, зачем ей это все, зачем?»
Так и не найдя для себя вразумительного ответа на этот вопрос, Наташа вернулась к первоначальному плану, чуть-чуть его модифицировав. Теперь все следовало обставить несколько иначе. Теперь в повестке дня стояло не символическое знакомство юной женщины-девочки с разными сортами розог, с подробным обсуждением болевых ощущений и нагнетанием «жести», для пугающего впечатления, как она это изначально задумывала, а суровое ритуальное сечение. Сечение без пощады и компромиссов.
Сечение кого? Школьницы? Служанки? Крепостной девушки? Или Жрицы у Алтаря Артемиды Ортии? Хотя, пардон, там, вроде бы секли юношей-эфебов, а отнюдь не молодых женщин!
Так какой из исторических вариантов взять для обозначения Игры?
Никакой. Суть Игры совсем иная. Расклад отношений весьма прост. Кто – кого. Как на дуэли. С весьма странными вариантами «оружия», своим «девайсом» для каждой из сторон предстоящего «игрового» противостояния. Розги против упрямства юной женщины.
И не важно, по какому поводу. Все равно, распространяться насчет подробностей своего интереса к столь жестокой порке, Ксения, похоже, не желает. Так что любой возможный вариант экзекуции не «привяжешь» к ее предполагаемым «тематическим фантазиям».
Жаль. Значит, придется обозначать все серьезно, без игровых «сценариев» и костюмов, хотя можно было бы...
Ксения смотрит на нее каким-то в высшей степени веселым взглядом, потом улыбается, и начинает хохотать.
- Ой, не могу! – произносит она сквозь смех. – Ну, ты и придумала! Нет, это же надо!
- А что ты хотела? – Наташа смущенно опускает глаза. Она совсем забыла о забавном таланте своей подруги-воспитанницы, умении читать мысли. – Ты ведь сама предложила Игру? Вот я и решила...
- Выпороть меня в викторианском платье, спустив панталончики? – Ксения уже не хохочет, просто по-доброму улыбается. – Спасибо, конечно, за изысканный романтичный вариант! Нет, это действительно, красиво, но...
И почти, вернее, к концу фразы, совсем серьезным тоном:
- Но ты все правильно поняла. Суть Игры в другом.
Ксения встала, медленно, торжественно поклонилась, потом поцеловала тот самый прут, который все время вертела в своих тонких изящных пальцах и протянула его Наташе.
- Я желаю тебе победы, - тихо, спокойно и как-то, одновременно сочувственно и безжалостно, произнесла она.
И на лице никаких признаков улыбки...
Вот и все. Первый раунд Игры она уже выиграла.
Вот так просто. Одним жестом, и несколькими словами.
Снова заныло сердце. Господи, ну за что она меня так жестоко?! Больно то как... И страшно. Ой, как же страшно...
Все.
Началось.
Эта хрупкая женщина-девочка атаковала, и очень успешно.
Перл-Харбор в действии. Прощай, «Аризона»!
Остается держать удар.
И без вариантов.
Где там наши доблестные летуны на P-40?
Хоть бы не задержались со взлетом под трассирующими пулями...
(Намек на американскую легенду о том, что при налете на Перл-Харбор 7 декабря 1941 г., несколько американских летчиков-истребителей сумели поднять самолеты в воздух и оказать чисто символическое сопротивление японским агрессорам. Легенда является основой одной из сюжетных линий соответствующего фильма – прим. Автора)
- А я-то как себе этого желаю... – тихо, каким-то обреченным тоном произносит Наташа, принимая...
Нет, не розгу. Не орудие наказания. Не традиционный, несколько «романтизированный» флагеллянтами XXI века, одноразовый инструмент для причинения жгучей боли человеческому телу.
Вызов. Символическую перчатку, брошенную ей столь изысканно-покорным, изумительно красивым жестом...
Держать удар. Не поддаваться. Действовать.
Ксения, несомненно, чувствует ее душевную боль. И ей это тоже крайне неприятно. Она ведь любит ее, Наташу. Но действует по-прежнему жестко. Почти не меняясь в лице, лишь легкая тень сочувствия пробежала по изящным чертам, Ксения, внешне совершенно спокойным тоном, говорит, жестко обозначая, что продолжает управлять ситуацией:
- Я в твоем распоряжении. Начнем.
Сильна, девочка, ой, сильна... А ты, Натушка-ребятушка, уже и «поплыла». В «нокдауне» ты, дорогая Фея Крестная, с первого ее удара. Она тебя «ведет». А ты не видишь иного варианта, кроме как подчиниться ее жестоким требованиям.
Собраться. Если ты не сможешь жестко противостоять ее манипуляции, тебе действительно придется выдать ей всю сотню согласованных ударов!
И каждый из взмахов гибкой лозы хлестко стеганет в обе стороны.
Ее, Ксению, по голому телу (сечь ее в одежде даже и не думай! Только голую!), а незадачливую «воспитательницу» прямо по той нежной субстанции, что зовется Душой...
Не дай Бог таких мучений!
Ни мне, ни ей, глупенькой девчонке, по непонятным причинам опьяненной, упивающейся своей кажущейся покорностью.
ЧЕРТА С ДВА!!!
Ты сильна, а я сильнее.
Я выдержу.
Начнем.
Последние слова Наташа произносит вслух. И даже не смущается своего жесткого тона.
Ксения вежливо кланяется, всем своим видом показывая, что иного и не ожидала.
Ну что же, Игра продолжается, и она опять «ведет».
Но только я уже в форме.
Я справлюсь.
И эту фразу Наташа тоже произносит отнюдь не про себя, как-то недобро прищурившись в адрес своей собеседницы.
И слышит в ответ спокойные, уверенные слова той самой женщины-девочки, которую ей предстоит истязать:
- Да, Наташа! Ты справишься. Я верю. Я тебя люблю!
Ксения великолепна! Быть настолько жестокой... Изысканно, даже нежно жестокой. Молодчина!
Но запомни, девочка, здесь командую Я!
И на ближайший час я твоя Госпожа!
Это было сказано отнюдь не вслух, но сенситивная женщина-девочка Ксения согласно кивает головой, и спокойно произносит, как бы парируя заранее рассчитанным блоком эффектный выпад своей собеседницы:
- Приказывай, Госпожа.
Именно так она это произносит.
Подчеркнуто уважительно, и с большой буквы.
Н-да... Приехали.
«Госпожа».
С большой буквы «Г»...
Если бы хоть кто-нибудь ей, Наташе, еще сегодня утром сказал, что она опустится до того, чтобы такое подумать в адрес Ксении...
А уж тем более, принять такое обращение от своей Крестницы...
Схлопотал бы хор-р-рошую оплеуху!
И не одну...
А теперь...
Ладно, проехали, скрипя зубами. Госпожа так Госпожа.
Пусть зовет так, не вопрос.
Уж как-нибудь один-то час можно перетерпеть и такое унижение.
- Прости, - Ксения серьезна. – Если тебя это оскорбило, дай мне пощечину, и прикажи тебя называть как-то иначе. На этот час.
- Называй меня так, как решила, - Наташа уже спокойна и принимает ситуацию без раздражения. – Ты не хотела меня обидеть, просто воспользовалась словом, которое я вовсе не желала от тебя услышать. Так получилось. Если хочешь, можешь называть меня Госпожой. Но, действительно, только один час. А потом будь любезна забыть это обращение и не применять его в наших с тобою отношениях.
- Да, Крестная, - девочка Ксения с достоинством кивает головой и подчеркнуто спокойно, со значением произносит:
- С этого мгновения я не оскорблю твой слух этим обращением. Прости меня.
И добавляет, уже со слезами на глазах:
- Ты Крестная. Просто Крестная. Я тебя люблю, и прошу у тебя прощения за то, что ты сейчас мучаешься по моей вине. Поверь мне, это ненадолго. Это, действительно, всего только на один час. Через час все закончится. Так или иначе.
- Тебе дать платок? – Наташа глядит на нее уже сочувственно. Господи, ну какое там может быть противостояние у них с этой девочкой! У Ксении просто бзик, приступ упрямства, желание «погеройствовать» в стиле Старшей. Доказать, что она сможет терпеть жестокую боль, так же, как и ее Крестная. Примерно так: «Она смогла выдержать сотню, и я смогу!» Глупость, конечно, но, во всяком случае, глупость вполне доброжелательная.
Ксения молча кивает ей, слезы текут у нее по щекам. Фея Крестная, вынув из кармана бумажный платок, сама приводит лицо своей Крестницы в порядок. А потом...
Потом, фигурально выражаясь, плюнув на все авторитеты, на заявленные отношения «господства и подчинения», порывисто обнимает ее. Ксения ревет у нее над ухом, всхлипывая и прося прощения.
Ну, Слава тебе, Господи! Хоть не стала играть ни в покорную рабыню, ни в узницу, готовую за какие-то там Идеи молча страдать под пыткой! Пусть уж будет сама собой! Да и мне так легче. Нафиг эти условные «ритуальные роли». Боли они ни прибавят, ни убавят, а моральных страданий от них...
Плачет девочка...
А ведь это хорошо!
Она уже плачет! Уже сейчас, когда жгучая лоза еще и не засвистела в воздухе.
Значит, и не так уж много этих свистов понадобится для ее вразумления. Плачь, девочка, плачь! Твои слезы помогут мне осуществить твои мечты, как говорится, «малой кровью». То есть, вообще без крови. Одними слезами обойдемся, и по-минимуму. Уже хорошо.
Наконец, Ксения успокаивается. Фея Крестная чуть-чуть отстраняет ее от себя. Слегка наклонившись, целует ее в щечку и ласково улыбается.
- Продолжим? - заговорщически подмигивает она своей подруге-воспитаннице, принявшей на себя, на этот час, роль решительной и нежной Нижней. И многозначительно добавляет:
- Или ну его нафиг, все эти розги, веревки... Хочешь, я просто легонько тебя отшлепаю, за глупости, и на этом закончим? Ну, хватит уже дурить! Я ведь тебя люблю, и не хочу делать тебе больно!
- Я тебя тоже люблю, - Ксения уже не всхлипывает, и улыбается какой-то стеснительной улыбкой. – Я тоже не хочу боли. Хотя бы потому, что от нее больно тебе...
- Тогда... – Наташа мягко улыбается, давая девочке возможность «сыграть назад».
- Нет, - неожиданно твердо произносит ее визави. – Я уже решила. Прости. Сделай это. Так нужно.
- Упрямица моя! – Старшая качает головой. Впрочем, именно этого она и ожидала. Девочка попытается довести ситуацию до конца. Ну что же, так тому и быть. Она, Верхняя в этом странном раскладе, вполне готова к такому варианту.
- Вся в тебя! - дерзко произносит ее визави, смотрит на нее с забавным «вызовом» и...
Сходу получает по щекам, и весьма заслуженно.
Получает три...
Поцелуя в щечки.
Один, второй, третий.
И краснеет от неловкости.
От того, что так и не удалось показать себя «строптивой девчонкой», достойной хорошей порции розог!
Океюшки!
Сережины уроки изысканно-нежного садизма не прошли даром!
Продолжаем экзекуцию!
- Ты готова? Будет больно! – Наташа смотрит на свою подругу-воспитанницу с весьма лукавым прищуром.
- Готова. Секи, - спокойно, ну почти спокойно, произносит девочка-женщина Ксения. И добавляет:
- Не бойся, я выдержу. Я сильнее, чем ты думаешь!
- Кто бы сомневался! – ободряюще произносит Наташа, и чуть более строгим тоном говорит:
- Вот сейчас и проверим. Продолжим!
Наташа указывает, куда ее подруга-воспитанница должна встать. Чуть сбоку от скамьи, ближе к дивану.
Ксения беспрекословно занимает указанное место, и замирает в готовности исполнить те приказания, которые за этим неизбежно последуют.
Каталоги нашей Библиотеки: