Arthur. Тишь

[Книжник]

F/M


Arthur

Тишь

- Тишь, Тишенька, ну хватит! Буду я спать, замолчи только!
- Ага, замолчи, потом опять скажешь, что я тебе сказку на ночь не сказывала. И не Тишка я! А Таисья Петровна. Слушай дальше.
Лешка судорожно вздохнул, сжался под тулупом и сунул нос в старый лисий воротник, чтобы, не так страшно было.
- А мертвяк как подымется из могилки, как сверкнет своими пустыми глазищами! А оттуда земля и червяки как посыплются! И сразу темно на кладбище делается - хоть глаз выколи. И не видно ничего. А мертвяк тем делом из могилки вылезет - зубы острые, как ножи на кузне у деда Федора. А когти, ей-же боже…
Лешка побледнел и чакнул зубами.
- Хватит! Я боюсь!
- А я, думаешь, не боюсь? Я каждый денечек мимо кладбища мотаюсь, чтобы Зорьку привязать. А в обед подоить да пойло снести. Думаешь мне не страшно? Там еще волки живут. Уууууу, как воют, бежишь да оглядываешься. А ворон сверху смотрит и кричит: Крак! Крак! Волкам, значит, подсказывает, где ты прячешься. Чтобы съели они тебя, а косточки ворону оставили. А ведь по утру еще и стыньша поганая от болота приходит. Дыхнешь поглубже и сам не заметишь, как она в ноздрю скользнет и жрать изнутри станет. Видал как Терентий давеча кровью обхаркался? Это вот стыньша у него внутри. Сожрет его, говорят, ужо до Грудня, тогда еще к кому перекинется!
- Не могу больше терпеть, боязно! Не надо мне сказок, я сам усну.
- Ох капризный ты, Лешка. Весь в отца своего, Ивана. Маменька говорит, что так бы и убивалась по батюшке моему, ни в жизнь бы за твоего не пошла. Да староста велел.
- Вот и неправда! Любят одни друг друга. Я ж видал.
- Чего ты видал, лопни твои глаза, короткоштаный? Язык свой поганый проглоти, пока типун не подсадила! Я умею, меня бабка-травница и не такому выучила. Вмиг ослепнешь, онемеешь, оглохнешь! Никому не скажешь, никому?
Таисья быстро отвесила братцу две меткие оплеухи.
- Не скажу, не бей только! И сказок своих не сказывай. Темно уже за окошком. Вдруг к нам леший придет? Или стыньша…
- Сказок он боится! Ишь ты. А вот и буду рассказывать. Всю ночь буду, пока наши на покосе. Ты еще пожалуйся, что я матушку не слушаюсь! Она велела тебя сказками сдабривать. Али хочешь, чтобы меня стрекавиной напотчевали?
- Я не скажу никому.
- Не скажу! А матушка спросит, что я ей отвечу?
- Тишенька, милая, светом клянусь, не выдам!
- Светом клянешься? А на лавке можешь забожиться, под розгою?
- И на лавке.
Лешка заплакал. Таисья верткой лисичкой скоренько скатилась с печи и побежала к сенцам.
- Я за розгами. Матушка там клала, я знаю. А ты на скамейку иди, да портки сымай. Будет тебе вместо сказок каша березовая. Ухнула тяжелая дверь.
Лешка медленно выбрался из-под тулупа, спустился на стылый пол и боязливо оглядел избу. По стенам плясали злые тени, в окна стучали мертвяки, у околицы хрипела стыньша и булькали лешие. В избе все скрипело и ходило ходуном. Лешка бросил себя на лавку, спустил портки и спрятал лицо, зажав руками уши.
«Сестричка, милая,Тасечка, не оставь, не бросай, приди скорее. Посеки меня, Тасечка, только вернись же!» - шептал он помертвевшими от ужаса губами. А по двору бродили медведи, выли в поисках добычи злые волки и подлый ворон кричал: Крак! Крак!
Что-то ухнуло в сенцах и Лешка едва не сомлел.
- Улегся? - сладко пропела вошедшая сестрица. - Вот и славно. Попомни только, сам попросил. Вдругорядь не жалуйся.
Сердце Лешки обдало жаром - не бросила, пришла!
Тело ожгло огненной болью. Лешке показалось, что ураганом снесло с дома соломенную крышу и грозовая молния хлестнула его по глазам. Красные и желтые круги заплясали по избе. В этих кругах и жаре от лозины горели зубастые мертвяки и голодные волки. С ревом бежал со двора медведь, а за ним и поганая стыньша. Лешка кричал на них, храпел, как Воронок в пору охоты, выл, перекрикивая карканье предателя-ворона. Таисья секла, приговаривая свои скороговорки, охая и тонко повизгивая, помогая прогнать злобную нечисть. Лешка бился головой об лавку, плакал и ждал, когда же сломается прут.
Потом лежал, свесив руки до пола, облизывал раскровяненные губы и слушал сестрицу.
- Ну все, все, не приразывай, лежи смирно, я маслицем помажу и спатки пойдем.
- Больно!
- А потому что неслух! Матушка говорила, чтобы сказочку и спать! Подсадить на печку-то?
- Сам!
Лешка легко забрался на полати, свернулся под тулупом и украдкой смахнул последние слезы. Наваждения как не бывало! В избе было чисто, свеча горела ровно. За окнами не шумело, только сверчок в дальнем углу что-то нацверкивал. Лешка сладко потянулся, громко зевнул, дернул ногой. Пусто!
- Тишенька?
- Тшшш, спи глупыш, тут я. В куколку играю. Спи, лихое семя, а то я мамке нажалуюсь, что не спал.
И Лешка уснул.
Тшшшш!




Обсудить на Форуме